Sehnsucht. Глава деcятая

Ларс проснулся намного позже полудня. Потянувшись и оглушительно зевнув, он внезапно осознал, что не просыпался раньше полудня уже недели две, что успел прийти май, а с ним – редкие теплые солнечные деньки. Встав, Ларс открыл окно и с наслаждением вдохнул свежий воздух, пропитанный неожиданным солнцем.
- Проснулся, наконец, - сонно заметил Фишер, скатываясь с кровати и с трудом поднимаясь на ноги.
Ларс подпрыгнул от неожиданности и резко развернулся к нему.
- Ты хочешь до инфаркта меня довести своими выходками?! – возмутился он. – Завел манеру – подкрадываться незаметно!!! Ты что, все это время был здесь?!
- Ну да. Сегодня же выходной. Я проснулся, позавтракал, прочитал газету, поработал немного… А ты все спал. Ну, я решил подняться и разбудить тебя, но ты спал очень заразительно, и я, кажется, тоже отрубился.
Ларс подозрительно уставился на Фишера, нащупывая на стуле джинсы и не сводя с него внимательного взгляда.
- Знаешь, я недавно фильм посмотрел, «Паранормальное Явление» называется. Так вот там была баба – она тоже так на своего мужика пялилась, пялилась… По ночам в основном часа по два. Тупо пялилась, пялилась…
- И что? – заинтересовался Ингвар.
- И ничего! – взорвался Ларс. – Прикокошила!!! Потому что в ней, кажется, сидел демон.
- Во мне никто не сидит, - доверительно сообщил Фишер.
- Ну да, ты пялишься на меня сам по себе.
- Нет, просто если кто и вселяется, то тут же выселяется.
- От отвращения, видимо. Вуайерист.
Фишер рассмеялся и открыл дверь, пропуская Ларса вперед. Нойвилль наградил его очередным подозрительным взглядом и быстро сбежал по лестнице, выкатившись в гостиную, а уже оттуда на кухню. На столе еще теплели поджаренные тосты с плавленым сыром и дымился кофе. Ларс с размаху уселся на стул и цапнул один.
- А говоришь – отрубился, - укоризненно проговорил он. – Я думал, ты с самого утра за мной следишь, а ты всего полчаса где-то…
- Делать мне больше нечего – тратить на тебя слюнявого свое время.
- Я не пускаю слюни во сне.
- Пускаешь.
- Тебе это так важно?
- Нет, просто я не хочу на это смотреть.
- А на что ты  хочешь смотреть?
- На то, как ты позавтракаешь, почистишь для разнообразия зубы, переоденешься, выйдешь из дома и сядешь в мою машину. Еще будет неплохо, если ты помоешь посуду. Сегодня твоя очередь, кстати. И если ты думал, что я об этом забыл – то ты просчитался, потому что я помню обо всех твоих долгах в этой области.
- Тиран. Может, мне еще костюм горничной напялить? От Лины должен был остаться.
- Ну а что. Напяль.
Фишер рассмеялся, наблюдая за вытягивающейся рожицей своего подопечного, встал, собирая посуду и относя ее в раковину. Он любил шокировать людей и выбивать оружие из их рук.
- Как бы то ни было, сделай это побыстрее. Я имею в виду мытье посуды и собственные приготовления. Потому что ты и так проспал возмутительно долго, а нам еще ехать несколько часов.
- Куда? – заинтересовался Ларс.
- На природу, учить тебя радоваться жизни.
- Я и так радуюсь, - буркнул Ларс.
- Нет, - неожиданно серьезно ответил Фишер. – Не радуешься. Ты тупо спишь целыми днями. Проснулся, пожрал и снова спать. Так нельзя, Ларс. Рано или поздно тебе придется выйти из дома, тебе придется столкнуться с тем миром, который окружает тебя. Тебе придется пройти мимо своего дома или мимо дома Лотара…
- Ты обещал об этом не говорить!!!
- Возможно, когда-нибудь тебе придется в него зайти, потому что ничто не уходит безвозвратно, Ларс.
- Ингвар!!!
- А для того, чтобы ты не сошел с ума в этой коробке и в этом городе, я хочу вывезти тебя на природу. У меня есть знакомый на конюшне за городом, надеюсь, ты любишь лошадей, потому что тебе придется передвигаться только с их помощью с того момента, как мы доберемся. А теперь – марш мыть посуду и приводить себя в порядок, времени второй час!!!
Ларс вздохнул и поплелся выполнять приказания.
Он управился со всем примерно за час, настроение Фишера из благодушного и непривычно веселого вернулось в привычное мрачное и недовольное. Он сидел в машине, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю и гневно поглядывая в сторону Ларса, закрывающего дом, а затем и ворота. Парень еще не успел закрыть за собой дверцу, как машина прянула с места, и его вжало в спинку сидения.
- А если бы я вывалился? – резонно возмутился Ларс, захлопывая дверцу на ходу.
- Поехал бы без тебя, - мстительно отозвался Фишер. – Ты взял теплую одежду?
- Зачем?
- В чем ты ночью будешь спать, идиот? – прошипел мужчина, раздумывая, возвращаться за свитером или смерть от переохлаждения будет для Ларса справедливым наказанием.
Нойвилль виновато потупился, вцепившись в свой рюкзак.
- Что ты туда напихал? – все еще недовольно поинтересовался Фишер, когда они остановились на светофоре.
- Хлеб, колбаса, это для бутербродов. Сосиски…
- Зачем?
- Ты сказал, мы будем ночевать в лесу. Я решил, что можно пожарить их на костре.
- Это молодец. Еще?
- Яблоки…
- Яблоки?
- Только не говори мне, что ты будешь питаться одними бутербродами, - поморщился Ларс. – Яблоки отлично утоляют и голод, и жажду. Еще я взял воды и пару банок пива, больше не влезло, надо будет купить по дороге.
- То есть, вместо того, чтобы взять одежду, ты взял еду, - ехидно заметил Фишер.
- Потому что ее не взял ты, - в тон ему откликнулся Ларс. – С моей стороны было бы страшным упущением, не спросить тебя, почему.
- Ээээмммм… Ну потому что еду всегда можно купить!
- В лесу.
- По дороге к лесу.
- Ну да.
Ларс неожиданно для самого себя рассмеялся и отвернулся к окну. Машина летела, не чуя дороги под шинами. Мимо проносились улицы окраин города, синее небо с редкими белыми облаками, живые изгороди, обочина трассы… Картины внешнего мира сменялись одна за другой, Ларс не успевал следить за разнообразием природы. Руки Фишера расслабленно лежали на руле, лишь изредка придавая ему нужное положение. Устав от тишины, Ларс включил радио и прислонился к теплому стеклу, прикрывая глаза.
Каждую ночь Нойвилль подолгу раскладывал все по местам, но ему так и не удавалось понять, как все так вышло. Как он потерял Лину, которая, казалось, с такой искренностью любила его. Как он потерял Лотара, который, казалось, был неспособен на предательство. Как погиб Ганс, который, казалось, не был способен на такую глупость. Как он обрел Фишера. Который, казалось, не подпускал к себе никого. По всему выходило, что вся его жизнь была обыкновенной иллюзией, он ни в чем никогда не был уверен, ему только казалось, вот и теперь ему кажется, что все хорошо, и что они с Инго едут на природу отдыхать, и будут жарить сосиски, и горя никогда больше не произойдет. Ларс улыбнулся. Он сокращал его имя только про себя, не решаясь сделать этого вслух. Несмотря на слова о дружбе, глубоко внутри него засело осознание, что никакие они не друзья. Скорее – партнеры по несчастью, феодал и вассал, покорно возделывающий землю. Фишер делал все, что обычно друзья делают друг для друга, но… Не было в этом чего-то такого, что было в их отношениях с Лотаром.
Лотар теперь вспоминался только с улыбкой. Без боли, без гнетущей пустоты в сердце. Такой, каким он был – веселый, синеглазый, живой… Ларс не имел понятия о том, как Фишер умудрился уладить это дело. Это что, как в анекдоте? Он упал на нож и продолжал падать на него несколько раз, а потом сам ударился о тумбочку? Иногда Ларсу казалось, что он даже хочет понести наказание за его смерть. Его угнетало то, что он продолжает жить и смеяться в то время как Ло больше никогда не улыбнется. Никогда не увидит солнца, которое греет Ларса сейчас. Теперь он понимал, что прекрасно прожил бы и без Лины. Да, ему было бы одиноко без нее, и ведь он продолжает любить ее даже сейчас… Но ничто, ничто в этом мире не стоило смерти его единственного друга. Которого, как оказалось, заменить не может никто. Даже так старающийся Фишер.
Ларса мучил вопрос, почему дружба с Лотаром выглядела естественной, а с Фишером – фарсом. Иногда он говорил себе, что это потому, что с Лотаром они вместе со школы, а с Инго познакомились не так давно. Иногда  - что это потому, что Фишер его старше. Но чаще – потому, что между ними нет, никогда не было и никогда не будет полного доверия. Такого, какое было между ним и Ло. И которое вот так внезапно было нарушено и уничтожено. О каком доверии может идти речь, если Инго и словом не обмолвился о том, почему Ганс поступил так. Хотя знал, по глазам видно было, что знал, и что чувствует свою вину. И о каком доверии может идти речь, если Ларс не рассказал ему, что чувствует. А ведь если бы в тот день он сделал это, Лотар остался бы жив… Фишер повторял ошибку, которую допустил с Гансом. Он не разговаривал с Ларсом. Нет, они говорили, они говорили много и продуктивно. Но они не говорили о важном. О важном друг для друга, для каждого из них. Как назло зареклись не говорить. А об этом надо было говорить, как бы больно ни было. Надо было – и все тут. Ларс чувствовал это. Но что с того, что он чувствовал? Что толку от этого, если сказать не было сил. А точнее – казалось, что права. И ведь что может быть проще, повернуться к нему, сказать – «Мне кажется, ты давишь на меня. Я не могу говорить первым в твоем присутствии. Я не могу отказать тебе и не могу согласиться с тобой. Я не понимаю, что происходит. Поговори со мной». Ларс повторял это про себя снова и снова, пока они ехали. Снова и снова, глядя в окно на зелень, залитую солнцем и на серую реку дороги, обещая, что вот сейчас, вот прямо сейчас скажет. Но не сказал.
I dug a hole so deep,
I'm gonna drown in my mistakes,
Can't even sell my soul
'Cause it ain't worth shit to take.
Ларс прибавил громкости и покосился на Фишера. С английским у него всегда было хорошо, и песня соответствовала моменту – почему бы не…
I got the devil on my shoulder
(over and over)
And I just can't sink any lower
(lower and lower)
The hounds of hell are getting closer
(closer and closer)
I got the devil on my shoulder
(over and over)
Нойвилль отвернулся к окну, обняв себя руками и стараясь не прислушиваться к песне. Он не считал себя суеверным парнем, не обращал внимания на приметы, но к песням… к песням он был особенно внимателен. Ларс был меломаном, другого такого было не найти, даже Лотар уступал ему в этом, и тут уж ничего не попишешь. А к песням, выпадающим совершенно неожиданно, на случайном воспроизведении или радио, Ларс относился с особым трепетом. Стоит ли говорить, что такой способ «гадания» никогда его не подводил, и все, что так или иначе врывалось в его музыкальное сознание, либо описывало текущую ситуацию (как это было с Гансом или Инго), либо предупреждало о чем-то (как это было сейчас).
My horror story is nearly over
I said I'm sorry,
But I was sober
I'd beg for mercy
From my infernal friend
The one that drops the nails
Into my coffin
Фишер потянулся и выключил радио.
- Любимая песня Ганса, - отстраненно улыбнулся он, останавливаясь на небольшой парковке и выходя, чтобы открыть дверь Ларсу.
Всю дорогу до конюшни, хозяин которой оказался гостеприимным добродушным парнем, из головы у Ларса не выходило заключение, которое он сделал сам для себя. «…Но просто я был трезв… я буду просить пощады… у моего друга из ада… который забивает гвозди… в мой гроб… любимая песня Ганса…» - крутил он мысленно раз за разом. – «Ганс… хотел что-то мне сказать. Он хотел сказать, что…»
- Твой пони, Лассе, - Фишер шутливо потрепал его по плечу, вытягивая из раздумий.
- Мой… пони?
- Твой, твой, садись уже, или тебя подсадить?
Ларс помотал головой и с удивлением уставился на большого вороного коня с пушистой гривой и не предвещающим ничего хорошего взглядом. Сам Фишер оглаживал по бокам гнедую кобылу с точеными ножками и игривыми глазами. Ларс вздохнул и попытался взобраться на вороного, но тот всхрапнул и скакнул в сторону в тот самый момент, когда нога Ларса уже успела запутаться в стремени. Парень с позором упал под оглушительный гогот Фишера и его знакомого.
- Давай помогу, - сильные руки Инго легко подняли его наверх. – Неуклюжий Лассе, анекдоты с тебя писать.
Нойвилль вцепился в поводья, с ужасом представив себе, какую поездочку сулит ему тяжелый нрав доставшегося животного. Фишер легко взлетел в седло, устроился поудобнее, отсалютовал своему приятелю и мягко коснулся пятками боков кобылы. Вороной двинулся за ними без какого-либо вмешательства Ларса.
- Ты часто бываешь здесь? – спросил парень, поравнявшись с Фишером и едва не задевая его коленом (вороной стремился оказаться к кобыле как можно ближе).
- До того, как ты у меня поселился – бывал тут каждые выходные, - хохотнул Инго. – Приезжал в субботу утром, уезжал в воскресенье вечером.
- Я сбил тебе весь график, - виновато улыбнулся Ларс. – А как их зовут? Я, видимо, прослушал.
- Мою девочку зовут Магда, - Фишер любовно погладил кобылу по шее. – А твоего Люцифер.
- Нашли имя для лошади… - буркнул Ларс, неприязненно глядя на настороженные уши вороного. – Подслушивает еще, зараза.
- Лошади все понимают, - философски заметил Ингвар. – Я лично считаю их самыми умными существами. После дельфинов и собак, конечно. Хотя, может быть, некоторых можно поставить и выше. Они помогают справиться с одиночеством.
Люцифер заржал, напугав Ларса до икоты и рассмешив Фишера. Отругавшись, Ларс набрался смелости и стукнул коня по ушам. Тот обиженно повернулся, кося на него голубоватым глазом. У парня перехватило дыхание. Черный… Черный как уголь… С небесно голубыми глазами. О чем Фишер думал, когда выбирал его? Помогают справиться с одиночеством, значит? Ларс сжал поводья, вызвав очередной приступ недовольства у Люцифера. Песня, случайно прозвучавшая в машине, приобретала новый, все более понятный смысл.
Спешившись, Ларс понял, что стоять, и, тем более, ходить для него теперь  проблематично. Фишер посмеивался над ним, ставя палатку, привязывая лошадей и устраивая место для костра. Ларс расхаживался, постанывая и громко проклиная тот день, когда он согласился слушаться Фишера в чем бы то ни было.
- Все готово, герой, - возвестил Инго, скармливая Магде яблоко. – Доставай сосиски.
Позже, ближе к середине ночи, когда сосисок осталось всего пара штук, а количество пустых банок в несколько раз превысило количество еще не открытых, Ларс признался себе, что этот день был лучшим в его жизни. Ночь выдалась теплой и звездной, лошади уютно фыркали, прядали ушами и переступали с ноги на ногу. Люцифер тыкался мягким носом в шею, требуя угощения, Ларс давал ему яблоки и сахар. Магда стояла поодаль, предпочитая свежую траву.
- Не жалеешь, что оторвал свою задницу от дивана, Лассе? – улыбнулся Фишер, растягиваясь на траве.
- Ничуть. И как это ты меня называешь целый день?
- Если бы в тебе была хоть капля скандинавской крови, тебя называли бы так, - назидательно сообщил мужчина. – Неужели ты никогда не читал Астрид Линдгрен? «Лассе и Боссе - это мои братья. Лассе девять лет, а Боссе - восемь. Лассе ужасно сильный и бегает гораздо быстрее, чем я. А с Боссе мы бегаем одинаково», - продекламировал он. – Астрид, «Мы все из Бюллербю». Гениальная писательница, ты не находишь?
- Я читал ее в детстве. Это было давно, и я, знаешь, не запоминал как-то…
- А я запомнил. Клаус любил эту книжку. По крайней мере, под нее он засыпал куда быстрее, хотя не понимал ничего.
- Я думаю, его просто успокаивал твой голос.
- Может быть. А он успокаивает?
- Когда ты не сердишься.
- А я часто сержусь?
- В последнее время частенько.
- Надо же…
Они заснули на рассвете, прямо на траве, не доходя до палатки. Выспавшись, обнаружили, что Люцифер сожрал все яблоки, и завтракать им нечем. Собрали палатку, разобрали кострище, побросали пустые банки в пакет, упаковались, огляделись и решили, что пора ехать домой. На этот раз подсаживать Ларса не пришлось, он сам кое-как забрался на вороного, благо тот раздумал издеваться над ним и терпеливо ждал, пока его неуклюжий наездник устроится на широкой спине. На конюшне Ларс улучил момент, когда Фишер отошел укладывать вещи в машину и пробрался к вороному. Люцифер смерил его надменным взглядом голубых глаз, справедливо опасаясь возмездия за свои издевательства над человеком. Ларс постоял в нерешительности перед ним, еще немного пугаясь этого своенравного животного. Затем осторожно погладил его по морде. Люцифер удовлетворенно фырчал и наклонял голову ниже, чтобы Ларс и за ушами почесал. Напоследок Нойвилль обнял животное за шею, почти повис на нем, втягивая носом запах его шерсти, запах конюшни, совсем не противный, живой, настоящий.
- Пока, Ло, - прошептал он едва слышно в меховое ухо вороного. – Я обязательно, обязательно, обязательно принесу тебе еще яблок.
- Лассе, ты идешь? – раздался нетерпеливый голос Фишера со стороны выезда.
Нойвилль прянул с места, провожаемый внимательным, снисходительным даже взглядом пронзительных конских глаз.
Домой они приехали поздно вечером, почти ночью. Сил хватило только на чай, тосты с джемом и быстрый душ.
- Спокойной ночи, Инго, - Ларс заглянул в его спальню и с удивлением обнаружил, что Фишер работает. – Надеюсь, завтра утром тебя в моей комнате не будет.
- Спокойной ночи, Лассе. – отстраненно ответил мужчина, напряженно вглядываясь в экран. – Твое желание исполнится, если ты соизволишь проснуться к завтраку, в противном случае я приду тебя будить, потому что посуду мыть снова твоя очередь, я месяц за тобой прибираюсь.
Ларс улыбнулся и закрыл дверь. Позже он долго не мог заснуть, переполненный счастливыми впечатлениями и осознанием того, что жизнь его не закончилась, и верой в то, что не закончится никогда. Он спускался в гостиную, прислушиваясь, не стучат ли пальцы Инго по клавишам его ноутбука, усаживался в кресло, открывал свой (тот самый, отданный ему Фишером еще в больнице), забивал туда все новые ощущения, чтобы они не распирали его и дали заснуть. Смотрел телевизор, пока часа в четыре не отключились все каналы. Пил горячий чай с джемом, не утруждая себя приготовлением тостов. В конце концов он все же заснул, не вылезая из кресла, рассудив, что таким образом он точно завтрак не проспит. Но он проспал. И даже соблазнительный запах свежего кофе не смог его разбудить. Проснувшись, Ларс долго слонялся по дому, не находя себе дела. Потом подумал, что Фишер, вроде бы, его еще не увольнял, значит, срочно надо что-то написать. Например о пользе конных прогулок неподалеку от Гамбурга, почему бы не открыть жителям новое место? Окрыленный, он цапнул ноутбук со стола, удалился в свою комнату, уселся поудобнее на кровати, открыл документ, в котором до этого писал что-то вроде дневника, намереваясь перечитать и удалить, навсегда перечеркнуть все то плохое, грустное, черное, что испытывал он раньше, и начать новую жизнь со статьи о конных маршрутах. На второй странице лицо его изменилось. Руки задрожали, сердце забилось с такой скоростью, что должно было выскочить из груди.
Итак, начнем, пожалуй, с того, что Магдалина Нойвилль мертва, - писал Фишер. -  Я был там. Смотрел на кровавое месиво, что от нее осталось, и на искореженную машину. Все-таки Гамбург – прекрасный город. А женщины – отвратительные водители. Мне было достаточно слегка подтолкнуть ее, любимая. Сделать то же, что со мной сделала она. Теперь у моего «Бугатти» подбит бок. Отвратительная женщина. Даже в смерти своей умудрилась мне напакостить.
Фишер едва не выронил чашку с кофе, когда его мобильник разразился неистовой трелью. Звонил Ларс.
- Проснулся, наконец, - дружелюбно поприветствовал он парня. – Доброе утро, Лассе.
- Доброе утро, Инго, - весело отозвалась трубка. – Угадай, что у меня для тебя есть?
- Не могу представить, - Фишер помешивал кофе и улыбался. Ему нравился веселый голос своего подопечного – редко когда такое услышишь.
- Ты забыл свой ноутбук, ты в курсе?
- Вот черт!
- Чем ты вообще на работе занимаешься, если до сих пор не заметил? – Ларс рассмеялся в трубку. – Я тебе привезу его?
- Да ладно уж, сиди дома, у меня стационарный здесь есть, поработаю на нем, а информацию скину на флешку. Спасибо, что сообщил.
- Да ладно. Удачи.
Фишер улыбнулся и все-таки открыл документ, который изначально полагал своим. Он намеревался перечитать и удалить это, навсегда перечеркнуть все то отвратительное, грязное, черное, что могло бросить тень на счастье, которого он не заслужил, но которое появилось в его жизни. Выходит, придется сделать это позже.
После потери матери я встретил Лину. О ней ты знаешь даже больше меня, и мне вовсе не хотелось бы повторяться, особенно теперь, когда я стараюсь думать о ней поменьше. Но, что более важно, я обрел тебя. Я встретил человека, тоска которого оказалась глубже моей. Который ввел меня в новый мир, от которого я прежде воротил нос. И бесконечно жалел себя,  - писал Ларс.
Ингвар улыбался. Ларс курил и внимательно, перечитывая каждую строчку несколько раз, погружался в ужас дьявольского плана относительно себя. В тоску, с которой Фишер не смог справиться. Радио едва слышно бурчало что-то знакомое. Ларс дочитал, затушил сигарету, закрыл ноутбук и сделал погромче.
  …The one that drops the nails
Into my coffin…



Перевод куплетов песни, использованной в главе:

Я выкопал такую глубокую яму,
Я скоро утону в своих ошибках.
Я не могу даже продать свою душу,
Потому что она ни черта не стоит
***
У меня за плечом - дьявол...
(снова и снова),
Я утонул - глубже некуда...
(глубже и глубже),
Свора гончих из ада все ближе...
(ближе и ближе),
У меня за плечом - дьявол...
(снова и снова)
***
Моя жуткая история почти закончена,
Я сказал, что сожалею,
Но просто был тогда трезв.
Я буду просить пощады
У моего друга из ада,
Который забивает гвозди
В мой гроб... (Billy Talent/Devil On My Shoulder)