Ист. 44 Хотя Гид и сказал...

      Хотя Гид и сказал, что всё идет по плану, последующие события заставили Бума усомниться в его словах. C другой стороны, кто он такой, что бы осуждать планы работодателей? В принципе, к происходящему у Бума претензий не было, но каким образом это происходило, его не устраивало.
      Первой в паддок принеслась Корни. В немыслимом прыжке достала недоуздок Халдея, притянула морду к себе и начала пылко лобзать, чем ввела коня в ступор.
-Я знала. Я знала, - причитала женщина, - Ах, ты миленький.
      Потом опомнилась и приказала оторопевшим от такой экзальтации конюхам заняться жеребцом:
-Чего глазья растопырили? Быстро за дело!
     Коня повели в душевую. Гид напомнил, что Буму надо собираться, потому что его ждут. Но в паддок заскочил Фара. Он был восторженный ни чуть не меньше Корни. Всё повторял, что он второй:
-Представляешь, - верещал, - я буду вторым ещё час, пока судейская бригада не вернется с обеда.
       Про Бума вскользь отметил, что раз он второй, то Бум, наверняка, первый, так как перед ним ничего больше не бежало. О результате ничего определенного он сказать не может, потому что увидеть не успел. Наемных конюхов у Сумасшедшего Боло не было, так что весь самозабвенный монолог он произносил на ходу, нарезая круги по загону. Это боготание прервала Марха.
    Гид снова напомнил, что Бума заждались и пора бы совесть иметь. Но пока Корни не потащила его в общежитие, про совесть совершенно не думалось. Может, если бы Гид сразу предупредил, что ожидает Бума конвой, он бы двигался пошустрее, а так они с бионичкой поговорили о перспективах, которые открыл Халдей своим взмахом крыльев в повороте, испили чаю. Бум неторопливо переоделся, причем Корнелия ещё устроила дополнительный поверхностный осмотр….
    Выдвинулись к сотрудникам ОПО (охрана правопорядка оперативная) через час, не раньше. Взмокшие конвоиры при шлемах, щитках, бичах и бляхах были раздражены чрезвычайно. Оказывается, Гид уверил их, что они с минуты на минуту вступять в неравную схватку с опаснейшим преступником и настрого запретил снимать амуницию. Как только ребята поняли, что их надули, очень разозлились, что пришлось из-за этого «сопляка» попотеть. Не смотря на увещевания Гида, в машину погрузились разоблаченными.
-Право слово, ребята, - убедительно урчал Гид, - Напрасно вы это. Я бы принял все меры предосторожности.
    Но конвоиры пригрозили забрать его с собой, если не угомониться. На всякую безопасность наплевали, мигалку включать не стали и даже перегородку в машине не установили.
-Я сделал всё что мог, - сказал Гид захлопнувшейся двери спецгондолы.
           Бум робко намекнул на такое  вопиющее нарушение правил перевозки арестантов под конвоем, но те отмахнулись.
-Тебе надо, ты и включай, - соизволил съязвить один конвоир.
        Бум вопросительно взглянул на остальных. Вдруг ослышался?  Но толстая тетка, снимая жилет и утирая лицо, сказала: «Ну-ну».  Бум понял, что «ну-ну» и есть вожделенное разрешение к действию.
        То, что значение букв и картинок на приборной доске он так и не смог понять, его не беспокоило. Смущало наличие шофера. Немного поразмышлял, как бы половчей приспособиться, и сдвинул парня с насиженного места.
      Такого не ожидал никто, поэтому среагировали не сразу. А за короткий промежуток времени Бум много чего успел. Для начала взял управление спецгондолой на себя, так как с водителем  переусердствовал и тот обмяк. Движок, стоявший на автомате (что, кстати, категорически запрещено правилами перевозки арестантов), продолжал утробно работать, открывая перед Бумом бесчисленное количество вариантов этапирования себя в любой каземат. Мечта идиота! Плохо, что парень, которого он так небрежно сковырнул с кресла, был рослым детинушкой. Кругозор Бума, когда он вскребся в шоферское место, ограничился этажами пятого уровня и выше. Но это такое мелкое неудобство. Перед ним был руль и весь город, в котором, если верить собственному слуху, что-то происходило: скрежет, искры, шумы.  Бум не видел что именно, но чувствовал себя причастным к этому таинству, именуемому «общественное движение». И что бы прикоснуться к нему ещё больше, без дела не сидел. Включил щетки, включил обдув, включил водомет и тут же случайно, выключил щетки. Отпустил на волю несколько гранат. И ещё что-то включил, отчего вся гондола наполнилась едким дымом. Вот и пятый уровень пропал! Включил перегородку, радио и выключил рацию. Но кнопка сигналки на крыше, ради чего он это всё затеял, так и не находилась. Убрал перегородку, по другую сторону которой волею судеб оказались конвоиры, включил охлаждение. Снова поставил перегородку. Гондолу ощутимо тряхнуло. Включил внутренний свет и выключил наружный. Опять убрал перегородку, но уже осознанно. И при этом постоянно выкручивал руля разнообразно и фантазийно.
-Стоять! – крикнули сзади конвоиры. Бум встал и выпустил сеть, которая хоть и выстрелила, но вернулась на капот. Стоя управлять было неудобно, хотя и видно. Точнее было бы видно, если бы не дым, от которого слезились глаза.
    Гондола клюнула носом… Тут его крепышок из охраны и накрыл, вместо того, что бы отключить движок. Спецгондола за что-то зацепилась, отчего её развернуло сразу в двух плоскостях, потеряла колею и понеслась куда-то вниз.
    Бум хотел сирену, он её получил. Три транспорта сопровождения шли параллельным курсом, вовсю мигая и гудя.
     Но реально всех спас очнувшийся водитель. Пришел в себя и выключил машину. Плохо, наверно, что она ещё успела снести кое-что, оказавшееся на тормозном пути…
     Второй конвой был не в пример солидней. Везли как положено: за перегородкой, с мигалками и сиренами. Хотя теперь это было не актуально. Бум сорвал на память сигналку и, держа её в руках, грустно подвывал: «У-эу, у-эу».
    Первые конвоиры хотели отобрать у него игрушку, и даже желали с арестантом разобраться покруче. Но ребята из второй машины сказали, что если станет известно, каким образом шестерых полноценных конвоиров сделал неполноценный пацан – стыда не оберешься. Потом его узнали:
-Да это же наездник Халдея!
     Всю дорогу до места назначения спорили, можно ли засчитать рекорд, осмотрев коня после скачки.
     Место, куда доставили Бума, вполне соответствовало его представлению о тюрьмах. Мрачная серая комната, решетки на окнах, из мебели стол и стул. Фонарь у него отобрали, под предлогом чужой собственности  и оставили в одиночестве, сообщив, что сейчас к нему придут.
    Ждал долго, а пришел человек, которого он меньше всего ожидал увидеть – знакомец из Модеста.
-Признавайся, - с порога гавкнул он.
-Признаюсь, -  согласился Бум.
       Знакомец, явно не ожидавший такой покладистости, по инерции, проговорил, что отпираться бесполезно и ещё раз потребовал признаться. Бум ещё раз признался.
        Согнав подозреваемого с насиженного места, довольный знакомец, оказавшийся специальным сотрудником внешнего СП (службы порядка), официальным тоном заявил, что он выведет всех на чистую воду, и открыл компер.
-Говори.
       На вопрос – что, ответил, всё и самого начала. Но Бум уже знал, что с самого начала не означает с самого начала вообще. Чаще людей интересует начало последних событий. А к ним можно было отнести только незаконные скоростные скачки.
-Я не виноват. Это всё Фара. Он очень хотел поучаствовать.
      Выяснилось, что про Фару спецсотрудник слышал впервые. Обрадовался, начал споро строчить, но когда выяснил, что это всего лишь конюх при  Халдее, пообтух.
-Рассказывай про банду. Всё, что тебе известно.
     Медленно, что бы ССовец успевал записывать, Бум изрек:
-Если рассказывать про банду, то сообщаю, что про это мне известно ничего.
        Спецсотрудник скрипнул зубами и сказал, что он и не рассчитывал на сотрудничество, ему и так всё известно. На просьбу Бума просветить и его, ответил следующим вопросом, давно ли он состоит в банде и каковы её цели и задачи.
        Через час бессмысленный разговор прервал адвокат. Сначала Бум не знал, что это он, потому что знал дядьку как корифея из Орлея. Но тот недвусмысленно заявил в дверях:
-Я адвокат данного подростка. Прошу прекратить допрос, пока я не ознакомлюсь со всеми деталями дела, и оставить моего подзащитного в покое.   
       Специальный сотрудник потребовал документы, а когда их получил, долго изучал, чуть ли не на зуб пробуя. Придраться ни к чему не смог, так что покинул Бума и адвоката, передав ему, впрочем, карту с данными по делу.
      Корифей перво-наперво захвалил Бума. Какой он замечательный наездник и человек, которому не место в тюрьме, а самое время ставить памятник. Только после этого заглянул в карту.
-Он рехнулся, - пробормотал, поправляя очки, - Гид меня предупредил, но такого я не ожидал. Почему, интересно, наш мощный налоговый аппарат считает нужным содержать на иждивении таких дебилов? Лучше бы деньги многодетным матерям-одиночкам отдали. Бред какой-то.
    И начал отзваниваться. Бум  заволновался. Тюрьма уплывала из-под носа, а ведь из команды только он и Ура не побывали в заколотке.
-Мне что? – поинтересовался он, - Совсем ничего не светит?
-Во всяком случае, не по этому обвинению, - злорадно сказал адвокат, - Пусть что-нибудь поинтересней придумают. Собираемся и уходим.
    Бум беспомощно оглянулся. Собираться было сложно, разве что стул с собой забрать.
    Адвокат подгонял, так что пошел как есть, не собранный.
    В суд снова ехал на спецтранспорте. Вокруг здания стояла плотная толпа с самодельными плакатиками и транспарантами.
-Ты у нас теперь национальная гордость, - улыбаясь, ворковал, вынырнувший из ниоткуда адвокат, - Если суд хотя бы попробует принять во внимание эти смехотворные обвинения, здание разнесут по камню. Тебя теперь можно засадить, только если ты убьешь котенка в особенно извращенной форме на глазах не меньше десяти свидетелей…. Мой клиент не будет комментировать данное событие. Но я, от его имени, хочу узнать, каким образом был выписан ордер на арест? Неужели мы, в нашем богом благословенном доме, не можем спокойно спать в своих постелях, жить и дышать, без оглядки на суд? Без того, что бы нас хватали по наветам сумасшедшего и волокли в тюрьму? Как можно было дать согласие на арест ребенка, без согласования с опекунами? Что позволяют себе эти сатрапы из судопроизводства, поднявшие руку на сироту? Кто будет следующим завтра? Не ваш ли ребенок, идущий в школу? С этим произволом мы и будем борьться!
    Его пламенную речь прервал шквал аплодисментов и выкриков «Правильно», «Позор» и «Свободу Буму».
    В зал суда зашли героями. И, практически сразу, вышли. Судья был адекватным человеком и любителем скачек.
-У вас вообще-то с головою всё в порядке? Вы представляете, что с нами случится, если я просто выслушаю ваши домыслы? А если поверю? Посмотрите, что твориться на улице. Мне ещё хочется жить и работать. У меня, знаете ли, семья, –  и шмякнул по столу деревянным молотком, - Свободен.
    Бум не понял, кто именно. Обвинитель тоже. Он, брызгая слюной на много мэтов вокруг, вещал:
-Мы все в опасности!Вы спросите у него про бабочку! Про бабочку спросите! У тебя бабочка есть?
-Нет, - вздохнул Бум.
-Вот! - победно поднял палец к потолку ССовец, - Мир на грани коллапса! Наша задача спасти его. Вы не представляете пропасть, в которую нас загонят продажные адвокаты.Особенно этот!
-Не втягивайте судебную систему в ваши игры по спасению мира, - проснулся судья.
    Адвокат разговаривал по фону. Лицо его менялось с каждой даже не минутой, а секундой.
-Не знаю, как я это сделаю, - пробормотал он в трубку и потребовал аудиенции у судьи в присутствии обвинения.
     Если бы стоявший рядом страж суда не посчитал нужным отвлекать Бума разговорами, он бы услышал больше. Да, он подслушивал, но глупо было этого не сделать, если вся из себя такая конфиденциальная аудиенция проходила за ширмой.
        Адвокат-корифей, отметая утверждение о плохом контроле над ребенком (с этим Бум был абсолютно согласен – шагу в сторону ступить не давали), тем не менее, согласился, что с их стороны некоторое попустительство было, в результате которого похитили лошадь и поставили рекорд. Тут обсуждение свернуло совершенно в другое русло и не возвращалось минут десять, пока обвинитель раздраженно не сказал, что они здесь не ради лошадей собрались. Адвокат продолжил.
        Так как из-за недостаточного контроля произошел неприятный инцидент в конвоирской спецгондоле (а то!). Но суд должен учесть, что ребенок  полудикий и неуправляемый….. Несчастные опекуны, одна из которых весьма влиятельная дама. Она не прямой, но потомок древнейшей династии …. Отчаялись найти способ воздействия на подопечного. Поэтому,  что бы познакомить дитя с настоящей дисциплиной, они согласны на неделю сдать его в….. из достоверных источников самые лестные рекомендации. Но они, понимая, на сколько это радикальная мера, обращаются с просьбой …. По кличке Ловец, к которому ребенок привязан с детства. Это поможет избежать, обвинение судей как в предвзятости, так и в давлении.
     Обвинитель угрюмо поинтересовался, когда любящие родственники собираются сдавать подростка. Уж не через двести ли лет? На что адвокат, возмущенно, ответил, что они привезут его не далее, чем через пару-тройку дней.
        На том и порешили.
        Судья громко объявил, что так как стороны пришли к соглашению, то дело в суде рассматриваться не будет.
         Бум был освобожден, даже не посидев, как следует. На это он пожаловался Фаре по возвращению. Но помощник был тих и сосредоточен:
-Они продали Халдея.
-Правильно сделали, - обрадовался Бум, которого тоже занимала мысль, что они будут делать с жеребцом после скачек. Это же не ловец, в рюкзак не засунешь, - Здорово будет, если его купят Матировские! Я тебя с бабкой познакомлю. У меня такая бабуля, пальчики оближешь.
      Оказывается, Фара о такой перспективе не думал и заметно приободрился. Помечтали. Фара желал немедленно узнать, кто новый хозяин коня. Но кому задать этот вопрос?
-Найдем Марху, - предложил Бум, - Если её отец был на подпольном аукционе, так наверное ей уже всё рассказал.
     Но когда наткнулись на зареванную Марху, спрашивать про Халдея расхотелось.
-Папа пропал! – шмыгала она носом.
     Этого Бум не понял. Как можно пропасть? Но Марха утверждала, что элементоарно. К нему заскочили корреспонденты желтых страниц, попросили дать интервью, и он пропал.
-И где ты его видела в последний раз? – строго спросил Бум. Раз не получилось быть арестантом, решил он попробовать себя в роли сыщика.
      Марха привела в тренерскую:
-Здесь.
-Тут кругом море воды. Ты же интуит. Посмотри, - строго приказал Бум. Но Марха стала отнекиваться, мол, этому учат, нужны специальные настройки…
-Попробовать же можно? – поддержал Фара, - Не обязательно проектировать увиденное. Просто перескажешь.
     Начали делать всё по науке, которой никто из них не знал. Собрали вместе стаканы и графины, уселись напротив и насупились на них. Через десять минут гляделок, Марха сдулась:
-Ерунда это всё.  Ничего не видно.
-Тогда остается одно. Надо спросить у черных букмекеров. Он на них все время баллоны накатывал.
-Точно, - подхватился Фара, - Подпольные букмекеры! Это их черные промыслы и грязные ручонки! Сейчас пойдем и наваляем.
      Марха  поддержала идею с подпольными букмекерами:
-Папа всегда говорил - от них всё зло.
      Один Бум сомневался:
-Не представляю, как вы будете им наваливать?
     Но Фара был оптимистичен и уверен в успехе. Его идиотизм каким-то образом передался рассудительной Мархе. Пошли.
     Черный седьмой поворот встретил пустотой. Не было лачуг, выстроенных армейским рядами, не было большого монитора и кабинета козопаса. Остались проваленная трибуна, забор и лапчатка.
-А тут кое-что изменилось, - растерялся Бум.
   В подтверждение физического постулата о том, что ничего не пропадает просто так – на этом месте что-нибудь да вырастет, вместо букмекерской деревеньки на трибуне восседала Корни:
-Долго же вы заставили себя ждать.
      Марха пристала к ней с допросом, что она сделала с букмекерами, и куда запропастился отец.
-Он сказал, что если где-нибудь задержится, то вы непременно сюда придете. Вот я и жду. Полагаю, это лучше, чем носиться в поисках вас по аэродрому. Так ведь и разминуться недолго! Идемте. Все только нас и ждут.
     За Корнелией потянулись каким-то журавлиным клином: Корни, за  ней Фара и Марха ,  следом Бум и ловец. Хотя кот и делал вид, что он вовсе не в фарватере, а сам по себе, однако строй не нарушал. Почему-то шли молча.
-Это заброшенная кузня, - любезно пояснил Гид, - Много оказалось в аэродромном хозяйстве укромных местечек и закутков. А ты не знала? Не смущайся. И мы бы никогда не узнали, если бы не любезность нашего друга и, так уж получилось, старожила, красу и гордость этих мест – Ронзи. Знакомство с ним - редкая удача, которая выпадает одна на миллион. Нет, на миллиард. Нет, Я увлекся. Одна на десять миллионов.
     Бум не удивился, выяснив, что носителем имени Ронзи являелся козопас.
-Приступим? – артистично спросил Гид.
-Скорей бы, - попросил Хан, - А то нету сил ждать.
- Что ж, теперь, когда у нас кворум…
-Чего? - удивился Ронзи.
-Когда мы все собрались, я предлагаю выяснить, кто же здесь папаша Шам. Вопросы и возражения есть? Вижу, что есть, но пока мы их проигнорируем. Сначала осветим ярким светом тернистую и тенистую кривую дорожку нашего героя, дабы освежить в памяти многообразие его безобразий. Начнем с середины….
     Гида перебили логичным вопросом, почему с середины.
-Папаша Шам – не в неба свалился. Сначала он не был папашей. И вот эту часть становления и взросления мы опустим. Но не беспокойтесь, временно. Сразу, пока помню, хочу поблагодарить нашего частного сыщика, по непонятной для него самого причине, оказавшегося к тому же и бескорыстным. Если быть правдивым до конца, а именно этого мы желаем. Каюсь, за бесшабашной внешностью не сразу разглядел его очевидный талант.  Хан и в самом деле оказался неплохим, да что там, хорошим следователем. И это лишний раз подтверждает, как все мы может ошибаться….
       Во время Гидовой тирады Бум осмотрелся. Народу было довольно много и все свои, аэродромовские. И никого Гид не обошел вниманием и благодарностями.
      Фара приник к боку и жарко шептал в ухо, что никогда не видел человека, который  может говорить «так много и зараз».
-Я видел, - мрачно парировал Бум. Он намекал на Фарину надгробную речь в неизвестной рыбацкой деревушке, но тот с любопытством спросил:
-А я его знаю?
 Бум только плечами пожал, потому что Гид закончил расшаркиваться и перешел-таки к делу.