Дневники I-20 Меняется ли человечество?

Дневники I-20 Меняется ли человечество?

И. А. Бунин: "В литературе самое интересное — дневники. Остальное — чепуха"               
   
С сестрой гуляли, учили французский язык. Я легко схватываю то, что мы учим. Наши лица в зеркале одного возраста. Дурачимся, смеёмся, изображаем людей.

Какова была душа Баха?

Отец Владимир сказал мне, что у некоторых людей бывают контрастные состояния: райское или адское. Увы, это похоже на меня. Отец Владимир так же светел,  как 6 лет назад. Чистота его лица.

7/I Те, кто пели в эту ночь в храме, совершили подвиг. Эта ночь стоит нескольких лет жизни.  Проверяется человек.

Читаю о Бальзаке. Во Франции 18-19 веков жизнь была не лучше нашей. Процветали те же пороки. Меняется ли человечество?

Почему в России такая тоска жить, почему так мало радости? Я утром и вечером пою все дни в храме.

С трепетом я входила в подъезд Риммы и былое потрясение от её сына Серёжи опять коснулось меня. Римма ласково меня встретила. Я себя чувствовала хоть и свободно, но странно, как будто я на другой планете была и вернулась на землю. Я была отрешена от жизни людей. Я не охладела к Римме и Андрею, нет, но я могу жить без них. Римма сказала мне, что я хорошо на неё действую, что только мне она не врёт, а другим врёт.

Звонила Римме, подошёл Сережа. «Ну как ты поживаешь?», - спросил он. Мне хотелось почитать владыку Антония. «Приезжай», - пригласил Серёжа. «Я тебя приглашаю. Приезжай ко мне. Поможешь мне клеить картон». Я молилась по дороге. Серёжа открыл дверь, он и собака Фомочка так ринулись к дверям, что разбили ёлочную игрушку. Серёжа предложил чай, я отказалась. Звонила сестре. Серёжа мне мешал. Я погрозила ему пальцем. Гуляли с собакой, Серёжа рассказывал о Тине-Валентине, о том, что был влюблён в нее.

Серёжа перескакивал с предмета на предмет. Его мысли и настроения непостоянны. Ему снятся кошмары, он похудел. Он долго говорил по телефону со Светой Баруздиной, с которой познакомился в больнице, потом меня называл Светой. «Что ты хочешь от больного человека?», - сказал он. Я сказала: «Ты не больной. У тебя сердцевина здоровая». Серёжа: «Нет. Растленная».

После прогулки мы ужинали, слушали Варю Панину, Серёжа просил меня написать слова «Лебединой песни», сидел рядом, пока я писала.

Пришли Римма и Андрей, Римма внимательно и тепло посмотрела на меня. Она была очень красива. Мне нравится Сережа. Чем? – красотой лица, движений, мне нравится его голос и как он говорит. У него смуглое лицо, красивые тёмные губы, лицо напоминает мне лицо печального Ангела или Демона, в котором нет зла.

Я была оживлена. Когда Серёжа ушёл от нас в свою комнату, я притихла. Моя весёлость – это лишь моя нервность. Мне не спокойно с ним, нет. Душа в смятении.

Серёжа читал нам «Люблю отчизну я, но странною любовью». Андрей собрался меня провожать, вышел Серёжа и сказал: «Я тоже хотел проводить». Андрей сурово сказал, что он уже оделся и он пойдёт меня провожать. Серёжа тепло пожал мне руку. Я улыбаясь, глазами искала лицо Серёжи, чтобы запомнить и унести с собой. Андрей взял меня под руку, и мы пошли к автобусу. Не хотелось от них уходить. Иллюзией семьи повеяло на меня.

Серёжа сказал мне, что когда печально, надо идти к людям, они развеют печаль. Если человек уходит в себя, то возможны три варианта: он будет молиться о людях, будет отчуждён от людей, будет считать людей ниже себя. Мой любимый, прощай.

Варя Панина поёт прекрасно, дико и грустно. Римма сказала: «Хорошо, если бы ты жила поближе к нам». Серёжа немного картавит, говорит букву «ч» очень мягко. Он спросил, бывает ли у меня озлобление к себе. Не бывает.

В сердце опять поселился милый образ Серёжи. Я опять люблю. Как хорошо. Видеть его, слышать его голос - больше мне ничего не надо.

Ощущение счастья. Божественное, чистое, нежное чувство любви к Серёже. Сейчас жизнь Серёжи бьётся во мне, и я не одна.

Звоню Римме, говорю с Серёжей, что у меня есть ноты интересующего его романса, я могу их привезти. «Когда?», - спрашивает он. Я: «Как Римма скажет». Серёжа: «Галя, не говори глупости.(слышу, что Римма что-то говорит) Ты слышишь, что  мама говорит? Обязательно приезжай». Я: «Ну, там видно будет». С.: «Почему?» Я: «А вдруг я доживу до вечера и умру?» Серёжа: «Ничего. Вместе умрём». Я: «Вместе... И встретимся на том свете?» Серёжа: «Да».

Потом мы немного говорили по-немецки. Люблю его, как своего прекрасного больного брата, как милое создание Божие. Я как-то говорила Серёже, что бывает ситуация, когда не можешь никак найти ключ к человеку. Он ответил, что можно непременно найти что-то общее.

Звоню Серёже: «Я пока жива». Он смеётся: «Я жду тебя». Приехала. Он сообщил, что скоро приедут Света с братом. Серёжа накормил меня. «Ты хотел бы быть писателем?», - спросила я. Серёжа: «Да. Но писать мне нечего: год тюрьмы и два года больницы. Опять воспоминания...»

Он хорошо разбирается в лекарствах. Опять звучала Варя Панина. Говорили о Бахе, слушали Ванду Ландовскую. Я сказала, что она неистово играет. Серёжа зажёг свечи, пришли Света и её брат.

Света холодно протянула мне руку. Я почувствовала, что контакта у нас с ней не будет. Серёжа послал меня гулять с собакой, дал ключи от квартиры, помог мне надеть пальто. «Если я долго не вернусь, ты не беспокойся, ладно?»  Серёжа: «Вот тебе раз». Я: «Воспользуюсь случаем, чтобы погулять». Через 20 минут мы с Фомочкой вернулись, Серёжа показывал Свете и Алёше свои рисунки: портреты девушек, крестьянок, крестьян, детей, три портрета бывшей жены – она обаятельна и женственна, но с пустыми глазами.

Люди в его работах почти все  тонкие, созерцательные, меланхолические. Серёжа наверное, почувствовал нашу чуждость со Светой: «Нашла ты владыку Антония?», - спросил он.  Я не стала с ними пить чай, поиграла на фортепьяно и стала читать Антония. В 10 вечера они ушли.

Серёжа смерил мне давление. До приезда Светы он говорил о своих припадках эпилепсии. «Что надо делать, если это начнётся при мне?», - спросила я. «Надо между зубов что-нибудь положить, но не металлическое, чтобы человек не задохнулся от мокроты». Как он болен. Сколько лекарств он принимает.

Я собралась уходить, Серёжа просил ещё побыть с ним минут 15. Он показал мне одну книгу, предложил почитать, я взяла ее с собой. Я показала ему фотографии, лежащие у меня в записной книжке. О Володе Самородском Серёжа сказал: «Он похоже на д’Артаньяна». С. сказал: «Оставайся ночевать,  куда ты поедешь. Дождись их».

Я опять собралась идти. «Ты когда теперь придёшь?, - спросил Серёжа. «Не знаю». «В среду их опять не будет. Звони». Он крепко пожал мне руку. До этого я спросила: «Почему ты ругаешь себя?» Серёжа: «Люблю, когда меня хвалят». Я: «Ты ругаешь, чтобы похвалили?». С.: «Да».

У Ларисы Карповой день рождения сегодня. Серёжа предложил мне поехать к Ларисе. Серёжа: «Она звала тебя? Ты отказалась?» Я: «Да. Мне скоро домой ехать. И у нас с тобой нет подарка. И я не хочу быть нелогичной, я ведь сказала, что не приеду». Серёжа: «А ты скажи, что я тебя уговорил, настоял на своем». Я: «Это неубедительно».

Римма и Андрей были у Ларисы. Я: «Ты бываешь мрачным?» Серёжа: «Да». Я: «А лёгким и светлым?» Серёжа: «Нет». В гости он ходить не любит: «Мне скучно в гостях. Я люблю быть дома и чтобы ко мне приходили». Он мягок в общении с людьми, голос его благожелателен. Мне с ним хорошо, мне не хотелось покидать его. Мягкий, милый голос. Мой любимый, ну что же дальше с нами будет?

Хочу его видеть и в тоже время насыщена им и могу не видеть. Он сказал мне, что неинтересен себе, однообразен. Душа разразилась слезами о нём, они очистили её. Я молюсь о нём.

Я изныла о нём, позвонила. «Ты жив?» Серёжа смеется: «Пока жив». Поговорили хорошо с Риммой, она спросила, как мне понравилась Света. Я сказала, что не разглядела её. Римма: «Ты нас не забывай». Серёжу я попросила, если у него будет желание и вдохновение нарисовать мне Маленького Принца, Лиса, пшеничное поле и небо. «Ладно», - сказал он.

Я мысленно смотрю на себя глазами Серёжи, и мне хочется быть лучше, чем я есть сейчас. Я всё время, когда разговариваю с ним, чувствую себя ребёнком.

Сестра считает, что я должна забыть его, что так будет лучше для меня. Я стала отказываться от него, и в сердце вошла боль. Я страшно плакала, обнимая сестру.

Серёжа, мой любимый, тебя отнимают у меня. Надо покориться. Десять дней не видела его. Как многое может произойти за это время в его жизни.

Отсутствие любви это тоже богооставленность, которая имеет разные аспекты. У меня от каких-то мыслей вдруг сердце шевельнулось, как дитя шевелится во чреве матери. Что это? Мне даётся предчувствие счастья и тотчас отнимается.

Римма сказала мне: «Ты мне звони регулярно. Ты на меня хорошо действуешь. Серёжа велел сказать, что если ты позвонишь, большой тебе привет. Он тебя любит и ценит». Серёжа себя чувствует лучше.

мой давний рисунок.