Дневники I-31 О Игоре Нагишкине, об Андрее

             Дневники I-31 Узнают ли мои стихи когда-нибудь люди?               

                Из дневников давних лет, мне 34 года

           эпиграф Ивана Алексеевича Бунина, цитирую по памяти: "Самое интересное - это дневники, остальное - чепуха"             
               
Встреча с Никитой Гараниным. Он любит католицизм, предлагает мне почитать католические молитвы, я отказываюсь.

Регент Вера Николаевна постоянно уязвляет меня. Андрей Г. звал меня к себе,  когда я пришла, он сказал: «Какая ты красивая, недоступная», - поцеловал мне руку. Мы с Андреем и Игорем Н. молились о наших родителях и друзьях. Я изредка смотрела на Андрея и думала: «Я его вижу, какая радость».

Игорь на днях сказал мне: «Ты адресуешь свою любовь Андрею, Боре Ьалеснику, Римме Былинской... ». Смысл был таков, что надо любить всех, а не только своих друзей. (Нет, теперь я думаю, что Игорь хотел, чтобы я его полюбила. А я была в него влюблена раньше, чем Господь велел мне любить Андрея... 2010 г.)

Андрей сказал: «Странно, я так много уже прожил, а такое ощущение, что я ещё не начинал жить». Как мне с ним тихо и спокойно. Ещё он сказал: «Я вчера испытывал комплекс неполноценности перед тобой и Игорем, когда вы читали молитвы.  Особенно перед Игорем». Мне снились они оба, и кто-то из них спрашивал меня: «Как ты относишься к... (одному из них)? Почему бы вам не быть вместе?».

Мне снилась семья Андрея, которой нет у него наяву, его тётя называет меня Ирвингом. Андрей относится ко мне заботливо, лучше, чем наяву, теплее.

Весь день мы были с Игорем, он разговаривал несколько часов с моим братом Германом, он понравился Игорю. Игорь сказал, что Герман рвётся к Богу, а Бог его к Себе не пускает. На мой вопрос: «Хочешь ли ты жить?», был ответ: «Мне не до себя».

Днём пришёл Игорь, принёс цветы. Он много говорит о себе, говорит образно, интересно, обольстительно, блистает своеобразием, многообразием, игрой. Он увлекает, вызывает желание необычного.

Он актёр. Где же он сам, где его глубина, где подлинное? Какова его личность? Казалось, что этот человек не умеет смеяться, редко улыбается. Меня тронул его глубокий, серьёзный взгляд, обращённый как бы внутрь себя. Меня поражал его ум, его мудрость, его умение отвечать на вопросы. Я заметила в то же время в нём жёсткость, нетерпимость. Он горд и имеет власть над людьми.

Герман посоветовал ему стать профессиональным гипнотизёром, чтобы помогать людям. В нём есть что-то от хамелеона. Андрей сказал,  что он не чувствует Игоря своим братом, меня же чувствует своей сестрой.

Сестра Лена считает, что Игорь человек ненадёжный, много обещает, мало делает,  он очень человек страстный. Носится со своим прошлым, возможно преувеличивает свои грехи и почти любуется ими. Я – простофиля. Лена старше, умнее,  наблюдательнее меня. Я так же простодушна, как Андрей. Об Андрее Лена сказала,  что он серьёзный, добрый, глубокий. Игорь пытается обратить моё внимание на себя, чувствуя мою расположенность к Андрею.

Два дня живу с папой в Жуковском, ездили на машине на озеро Старица плавать,  подвезли крестьянку старую. «Спаси вас Христос», - поблагодарила она. У папы молодая душа, он добр, многим интересуется. «Жизнь близится к концу, я ничего не совершил, но я был честен», - сказал папа. «Это главное», - отозвалась я.

Печатаю свои стихи. Узнают ли их когда-нибудь люди? ( Узнали... 2010 г. ) Почитатели моих стихов: папа, сестра, Маша Андреевская, Артемий Бромберг.

У меня неподвижное лицо, тяжёлый, внимательный, долгий взгляд. Все ужасы жизни я смягчаю тем, что всё предаю в Твои руки, Господи. Я иду к Тебе, я ищу Тебя.
 
Андрей прислал письмо. Я так обрадовалась. Часа два писала ему ответ.

Юля Татарченко сказала, что я литератор, что она любит мои письма.
 
Была на даче, на именинах Антонины Фёдоровны, мамы матушки Наташеньки Диваковой. Было весело, шумно. По дороге в поезде поговорила с отцом Владимиром. Он мудр.

Мама моя родная звонила тёте Сусанне и сказала ей, что она мне не мать. Всё это мучит меня. У меня нет на земле матери. Я ищу её в разных женщинах.

Наташа Дивакова звала меня отдыхать с ней и батюшкой в Одессу, я отказалась.

Почти каждый человек тускнеет, когда он не нужен людям и расцветает, когда жизнь его переплетена с жизнью других. Исключение составляют люди типа философа Серёна Кьеркегора, либо святые, в одиночестве молящиеся за весь мир.

Моя жизнь сейчас такая маленькая, слабая, тихая. Умирать я ещё не готова, но и жить не готова. Моей душе, не нашедшей тебя – тяжело. (alter ego ищу я)

Милая, добрая моя тётя Сусанна, глаза её чисты.

Поговорили с Никитой Гараниным. Внешне он похож на князя Мышкина. Он говорит,  что не надо просить у Бога ничего, надо целиком отдаться в Его волю. «Не надо меня отпевать, меня и так ТАМ примут», - сказал он. «А Бога слушаться надо?», - спросила я. «Надо». «А разве Он говорил в своих заповедях о самоубийстве?», - спросила я.

О, мой Андрей, да не опечалю я тебя ничем.

Иногда я любуюсь своим лицом или хорошими проявлениями своего характера или талантами.

Виделась с Борей Талесником. Он сказал: «Ты красивая. Ты нравишься мужчинам».

Три часа проговорили с Игорем. Он читал мне отрывки из своей повести, я внимательно слушала и делала замечания. У нас обоих много тщеславия.

В эти дни видела много своих друзей.

Андрей вернулся из Ялты, повёз меня и свою маму на дачу, пригласил обедать.
Мама Андрея производит впечатление сильной женщины, умной, твёрдой, прямой, жестковатой. Она рассказывала о поклонницах, осаждавших Андрея в Ялте. Андрей сказал, что ему ничего не нужно, что ему хорошо и одному. После обеда он проводил меня к Анюте Шервинской.

Она показалась мне сегодня не совсем психически здоровой, все темы сводила к рассказам о себе, взгляд её тусклых глаз был холоден, подозрителен, истеричен. Дом у неё неуютный.

«Я привык к тебе», - сказал мне Андрей, провожая меня до станции Отдых. Он сказал, что ему несколько раз гадали, что он будет священником. Сердце моё дрогнуло. Он звал меня завтра приехать к ним. Дружба с ним нужна мне. Он ровен, спокоен и такой же делает меня. Не испытывая ко мне страсти, он и меня оставляет безмятежной.

Какая жизнь мне по душе? Какая у меня уже есть? Той жизнью, что я увидела в доме Андрея, я не хотела бы жить.

Боюсь всяческих бездн и страстей.

Андрей сидел и читал на балконе. Удивился, что меня долго не было, предложил пойти погулять, рассказывал мне о Коле Танаеве, я записала его воспоминания о Коле, получилось немного, Андрей уже многое забыл. 

Мирно пили чай с Андреем и его мамой, мне было с ними хорошо. Он провожал меня опять, много говорил о себе, у него глубокая усталость, его почти ничего не интересует, его не тянет слушать музыку.
 
Подражать травам и деревьям в их абсолютной покорности воле Божией.

Я познакомила папу с Андреем. Всю дорогу они разговаривали, мы вместе ехали в Москву. Андрей удивил меня, сказав, что собирается завтра пойти со мной в театр.

Мы с Андреем смотрели во Дворце съездов балет Прокофьева «Ромео и Джульетта».  Когда мы вышли из театра, Андрей взял меня под руку. Это изумило меня. Я была почти счастлива.

Я сказала, что в карих глазах ничего не видно. «В моих глазах всё можно прочесть», - сказал он. «Сейчас у меня появится ирония», - сказала я во Дворце съездов. Во время балета он спросил: «Ну, как ирония?» «Спит». Я спросила его: «А что если люди в один миг станут смиренными?» Андрей ответил: «Наверное, они перестанут ходить на балет». Я: «И оденут на себя вретища». Он: «Это зависит от степени смирения».

Андрей сказал по дороге на станцию «Отдых», что у него часто бывает желание умереть. Вчера он говорил на улице что-то шёпотом, это меня испугало. Он сказал, что не надо это замечать.

Вчетвером с Андреем, папой и папиным другом на машине ездили в храм, я заслонила Андрея от людей, он приложил своё больное ухо к иконе святого Никиты.

Андрей говорит, что он через силу заставляет себя что-то делать, его почти ничего не интересует.

Мама его послала нас в малину, мы, переговариваясь, ели ягоды. Мама его смотрит на меня ласково, говорит: «До завтра, приходите».

Андрей говорит, что у него бывают приступы чёрной меланхолии. Любовь к нему усиливается с каждым днем. Я очень близко к сердцу принимаю всё, что с ним происходит. Я заметила,  что у него на дачном участке так хорошо, так благодатно, что на меня нисходит покой. Я сказала ему об этом. «Приходи. Будешь у нас спать (днём)», - сказал он. Как мне хорошо, когда я рядом с ним. Никогда бы от него не уходила.

Я – эстет.

Как-то Андрей говорит мне: «Всё у меня отняли. Даже читать не могу».

Разговор с мамой его, в детстве он много болел, последние 2 года он стал говорить о самоубийстве. Нас с Андреем называет она «дети». Она просила меня повлиять на Андрея, она считает его в отношении веры экзальтированным. Меня она находит нормальной.

Мы ходили с ним на пруд, я плавала. Ни о детстве, ни о юности своей мне он не рассказывает. «Что тебе снилось?», - спросил он. На улице он весело посмотрел на меня живыми тёмными глазами. Моя тоска о нём стихает, когда он рядом.

Из письма Толи Давыдова я узнала, что у Володи Самородского появилась невеста – Галя, музыкант-пианистка из Львова. Дай им Бог счастья.

У Одика я услышала о женщине архитекторе, которая изучает труды патриарха Тихона. Её муж говорит: «Всякий образованный человек должен быть верующим».

Был у Одика сегодня взгляд человека сильного, испытующего души. Ему везёт на людей.

Мой ум не творческий, а подражательный. Он что-то накопил извне и этим живёт.

Очень часто мне снится Наташенька Дивакова, иногда она плачет. Неужели ей плохо? Во сне я говорю ей, что она часто снится мне.

В Ленинграде меня встретила Тамара Артемьева. Она похожа на кроткого послушника Средневековья. Чистота близоруких глаз.

Начитаешься японских пятистиший о разлуке и странствиях  и хочется молиться о всех, бредущих по земле странниках.

Рисунок пастелью, нарисованный мной и моей крёстной дочерью Ларисой Карповой.