Поцелуй Персефоны. Глава 27. Дракон

Он кипятит пучину, как котёл, и море претворяет в кипящую мазь.
Книга Иова, гл.41, ст. 23

— Вы представляете, што он учудил! — ярился Анчоусов. — Он подошёл на пресс-конференции к директору элеватора Кукушкину и долбанул его по голове бутылкой минералки! Человека, который собирался нам платить! Мецената, спонсора ударить!
Да, я помнил, как, когда на голову дракона опустился меч, я вначале почувствовал его рукоять в собственной руке, поняв, что толкинист, бренчавший на гитаре в подземке, — это я и есть. То бишь, одна из бесчисленных моих глюкоидных ипостасей. Потом рукоять преобразовалась в горлышко бутылки. Кровь и минералка текли по лицу одного из моих сексуальных антагонистов. Он торговал семенным зерном. И имел колбасный заводик. Галина Синицына висела на моей руке. Голову сдавливали обручи шлема, и хотя я понимал, что никакого шлема нет, и просто меня сорвало с катушек, иллюзия была полной. Пришедшие на выручку отец Святополк и толкинист Тимоха удалялись, пройдя сквозь противоположные стены конференц-зала. Меня подхватили под микитки дюжие охранники. Они вытащили проявившего столь дерзкое неуважение к представителю бизнеса на улицу. Это был всё тот же перекрёсток у «Лепестков», потому как пресс-конференция происходила в этом железобетонном лотосе. Я поднял лицо к маячившему в перспективе улицы Гоголя солнышку. Тучка плыла по небу. Птица летела. Что-то блеснуло в глаза. Не дойдя до дверцы санитарной машины, я обернулся. В чердачном окне того самого дома, по лестнице которого мы взбирались со следователем и священником — борцом с сектами, сверкнуло стёклышко оптического прицела. Я услышал щелчок. Боли не было. Просто сразу стало темно…
— Всё! Я больше не намерен терпеть этого гения! — орал Анчоусов, выныривая из просветов между нынешним времечком и прошловековьем в обликах Гитлера, посылающего войска на Восток, Хрущёва, стучащего башмаком по трибуне ООН, Муссолини, выпячивающего нижнюю губу, Фиделя, воспламеняющего речью суровых барбудес. Это был Карибский Кризис.

 Я отчётливо увидел спрыгивающую на рельсы Галину и ринулся следом. Сощуренные глаза Дунькина напомнили о касте Наблюдателей. Налетевшая бешеная электричка январской метели тащила меня от станции к станции. За светящимися её окнами мирные граждане держали перед глазами свежий выпуск газеты с очередным бестселлером. Ринувшись за Галиной в чёрную дыру, я не успел: её засосало торсионными вихрями. Пленённый одним из них, я готов был превратиться в матёрого волка, чтобы улепётывать подальше от этих вышек с охранниками в касках, похожих на перевёрнутые детские горшки, переговаривающихся лающей речью. «Ему нельзя доверять тайны Тemplicie Salomoniasis!» — гневно произносил магистр. «Он прячется в урмане за речкой Падучей!» — давал инструкции по поимке беглого зека начальник лагеря. «Ещё пару кубиков аминазинчика — и он уймётся!» — ковырял спичкой в зубах Главврач…
Это было весьма увлекательное чтиво.

 Как всегда, я задерживался у книжных лотков, копаясь в томах с толстыми обложками и тонкокорых покетбуках, вдыхая декадентский тлен поэтов начала века, обнаруживая параллельные места там, где их никто и никогда не углядит. Этот сброшюрованный самиздатским способом томик мне предложила посмотреть лотошница с обликом Монашки. Мол, ходил тут один мужчина — и оставил на память. Просил передать первому, кто простоит у прилавка более получаса и не купит ни одной книги. И вот, прочтя: «Я услышал хлопок. Боли не было. Просто сразу стало темно…» — я дошел до многозначительного многоточия. Я понимал, что это не репортаж, а мистификация, что тот, в кого выстрелили из чердачного окна, не имел возможности что-либо написать. Надо сказать, и пролистал-то я толстую повесть с пятого на десятое. Скользнув глазами по диагонали по сцене вздёргивания пластилиновой куколки факира на ниточке, пробежав наискосок цитаты из вставного романа про обитающих в подземке монстров.
— Спасибо, — вернул я книгу, в которой мне не грели сердце матерки и длинноты, поняв, что стал читателем какой-то неформальной библиотеки.
Не успел я сделать и двух шагов на выходе из метро, как меня обогнали драповое пальто и шляпа. Их я заприметил ещё тогда, когда погрузился в чтение странноватого самиздатского труда. Пока я листал его страницы, меня преследовало неотступное ощущение: кто-то заглядывает мне через плечо. И вот — опять фетровая шляпа, пальто, выглядывающие из под обшлагов кожаные перчатки. Сделав пол-оборота в мою сторону, все эти вещи обнаружили свою принадлежность Антону Зубову.
— Не хотите ли прогуляться, гражданин Крыж?
— С удовольствием! –понял я , что следак пришел мстить.
Зубов вынул из кармана пульт с кнопочками, нажал на одну из них — и к моему немалому изумлению мы оказались в его сыщицком кабинете.
— Ловко это вы! — кивнул я на приборчик с кнопочками.
— Пустяки! — сказал он.
— Вы, случаем, не Наблюдатель-фискал? — спросил я, холодея, ожидая, что в отместку за мои приколы и мистификации он зачитает мне сейчас какую-нибудь обвиниловку( что –нибудь там из серии подстрекательства с помощью СМИ). - Раз с помощью этого прибора вы так легко переносите предметы в пространстве, чего вам стоит просто стереть кого-нибудь?
— Вы, молодой человек, проницательны! — сказал Зубов (или тот, кто выдавал себя за него), и на месте его рта образовалась беззубая дыра со щупальцами. — Но сейчас не о том. Вот, посмотрите…
Он ещё раз нажал на кнопку пульта — и я вовсе не исчез, а увидел, как на экране стоящего на тумбочке телевизора появилась движущаяся картинка. То ли это была отснятая на плёнку наша посиделка в «четвёрке», то ли каким-то образом отсюда мы подглядывали за происходящим там, хотя это и было в прошлом.
— Обратите внимание на предложение о создании «Ложи чёрного скарабея!» — прогудело около моего уха. Глянув на дознавателя, я обнаружил, что вытянувшееся большим зеленоватым раструбом, его ухо к чему-то прислушивается, словно ловит поступающие свыше указания.
— И что с того?
—А то, что являясь Наблюдателем, вы нарушили Кодекс Наблюдателей (КН) и вмешались в ход событий. За это вы будете подвергнуты переносу на нижние уровни воплощения. Побудете парочку веков в виде недовоплощённой слизи — узнаете, что такое КН и как его надо чтить! Сняв перчатку, он тянул обнаружившиеся под ней жгутики к отложенному было пульту.
— Не-ет! — заорал я. И проснулся окончательно.
Увы, я очнулся опять-таки на той же самой пресс-конференции, как раз в тот момент, когда Галина Синицына протягивала Кукушкину стакан минералки. Они глядели друг другу в глаза. Их ноги соприкасались под столом. Вот тогда-то, роняя стулья и расталкивая продажную журналистскую братию, я и выхватил из дымящегося алтаря сияющий меч. Я рванул его за ручку, я явственно ощутил, что горлышко бутылки «Ессентуков» — это рукоять. Я контрастно-отчётливо увидел, что сжимающий в когтях стакан с пузырящейся жидкостью — зелёный, чешуистый змей. И тогда я занёс свой меч. Но прежде, чем его опустить, я увидел висящую в воздухе книгу. Змей отворил пасть — и, зевнув, заглотил меня вместе с нею. На неимоверной скорости меня уносил совершенно пустой вагон электрички метро и, пройдя без остановки последнюю станцию, он вжёгся в расправляемую породу материнского Ключ-Камышенского плато. И когда огненные круги разошлись, перед моим взором снова предстал распахнутый, шевелящий страницами фолиант. Вполне вероятно, что это была не книга, и букв не было, а всё промелькнуло в виде быстро сменяющихся картинок на экранах прикрученных к потолку вагона телевизоров, по которым постоянно крутят рекламу. Был ли это «грязный пиар» или что-то другое — даже затрудняюсь сказать. Просто я как бы вошёл внутрь текста-изображения.

 «Сквозь выпуклое стекло на губернатора Золотогоркина невидящими глазами смотрел его двойник. Расслабленно раскинув руки, он плавал в зеленоватом прозрачном растворе и был абсолютно голым.
— Это первый экземпляр вашей копии, который мы можем предоставить в ваше распоряжение, как только начнётся избирательная кампания, — сказал академик Владлен Кириллович Азначеев и добавил: — Такое вот соединение биотехнологий с выборными.
— Он спит? — поёжился Золотогоркин, глядя на искусственного близнеца.
— И да, и нет. По крайней мере, ваш двойник вполне жизнеспособен и, в отличие от вас, вечен;.
— То есть, он не будет стареть?
— Да. Кроме того, он обладает некоторыми паранормальными способностями.
— Какими же?
— К примеру, он сможет трансформироваться в форму способного для полёта рукокрылого и в сущность, которая вполне может обходиться без одежды, потому как она обладает внешностью волка и защищена от холода шерстью.
— Когда-то таких сущностей называли оборотнями!
— Средневековые суеверия! Вы же видите — всё согласуется с научными методами…
— Как же вам удалось добиться столь впечатляющих результатов?
— Всё благодаря соединению некоторых разработок на стыке оккультологии, археологии, космозоологии и генной инженерии. С помощью добытых в подземельях Змеиногорска образцов фауны и флоры нам посчастливилось синтезировать вещество, которое можно назвать биопластмассой, или мыслящим силиконом. В  прозрачных чанах, которые вы видели в начале конвейера, происходит первичный синтез. Затем через патрубки, клапаны и дозаторы вещество поступает на участки, где с помощью компьютерного моделирования аморфной массе задаётся облик того или иного клиента. Таких двойников нам уже заказывали некоторые состоятельные люди Центросибирска. И вовремя. Двойники попадали под обстрел киллеров, их хоронили. И тем самым обеспечивалась безопасность клиента и сохранялась полнейшая конспирация. Копию хоронили, оригинал уезжал за границу и, к неведению своих конкурентов-злопыхателей, продолжал руководить бизнесом из какой-нибудь оффшорной зоны, загорая на пляже…
— Заменить меня куклой, чтобы избежать пули наёмного убийцы — это мне понятно, а вот как насчёт принятия важных государственных решений?
— На этот счёт можете не сомневаться. Разработчики этой программы и главные координаторы Лидия Лунёва и Николай Осинин всё предусмотрели. Интеллектуальный ресурс вашего двойника будет равен мощности силиконовой долины. Всё благодаря синтезированному особого вида силикону.
— Но если во время выборов кто-нибудь почувствует что-то неладное? Избирательная комиссия, знаете ли! Наблюдатели. Да и электорат! Его настроения непредсказуемы! Вспомните, как народ отвергал Лжедмитриев! Не постигнет ли та же участь и моего двойника?
— Не постигнет! Тем более, что на складе готовой продукции уже имеются запасные дубликаты — и вы сможете с успехом проводить предвыборную агитацию, бывая сразу в нескольких местах… Тем самым вы обеспечите высокую явку. Это гарантировано: двойник обладает одной примечательной особенностью. Незаметно отпочковавшаяся от основного экземпляра нано-частица твердеет в микрокапсулу и во время встречи с избирателями проникает под одежду собравшихся и сквозь кожу всасывается в организм реципиента. Со временем микрокапсула внедряется в мозг — и голубчик становится полностью подконтролен нашим операторам Лидии Лунёвой и Николаю Осинину…
— Любопытно, — произнёс губернатор. — Но ведь таким образом от моего двойника ничего не останется.
— Останется! Капсулы настолько микроскопичны, что он даже почти не похудеет. Разве что брюшко немного опадёт!
— Ну а если сведения обо всём этом просочатся в прессу? — словно бы сам себя спросил Золотогоркин, переводя взгляд на соседний резервуар с плавающим в нём, похожим на синеватого невылупившегося цыпленка в яйце, двойником мэра Гузкина. Далее следовал вислобрюхий генерал Садыков, бодибилдерской стати депутат Крайнов, гламурный банкир Дубов, быковатый металлургический магнат Корявый, сам академик Азнечеев и другие «випы» Центросибирска.
— Ну и когда же вы их оденете?
— Эта миссия возложена на наш Дом Универсальной Мечты — ДУМ. Заодно они постоят там немного в качестве манекенов. Есть у нас и такой режим работы для наших подопечных. Ну а там используйте их, как вам заблагорассудится. Можете закатить в кругосветку, а ваши двойники будут всё делать за вас!
— Заманчиво! — задумчиво произнёс Золотогоркин, представляя себя в каюте трансокеанического лайнера вдвоём с манекенщицей Хлудовой. И, приблизив к стеклу лицо, почувствовал кончиком носа холод гладкой поверхности. В тот же момент он ощутил, как его нос проходит сквозь прозрачную перегородку. В ноздри брызнули струйки вязкой, пахнущей стриженым газоном и послегрозовым воздухом жидкости — и вот уже всё лицо вдавилось в вязкий кисель, который он принял за поверхность прозрачного пластика. Липкая масса втягивала губернатора внутрь, чтобы заключить в себе, словно муху в янтаре. И по мере того, как Золотогоркина всасывала тягучая масса, из неё выдавливался её двойник. Губернатор видел, как двойник открыл глаза и, барахтаясь, уже прорывал руками поверхность прозрачного кокона. Оторопелый учёный наблюдал за происходящим, крича что-то в мобильник насчет сбоя в системе. Но, вырвавшись наружу, как из парной, силиконовый двойник так врезал Азначееву в челюсть, что тот вляпался в соседний резервуар — и, утопая в нём, выдавил наружу двойника мэра Гузкина.
Заволновались двойники и в других ёмкостях. Но Лжезолотогоркину и псевдо-Гузкину было не до них. Глядя на то, как едва трепыхаются в слизистом узилище губернатор и светило науки, беглецы поспешили покинуть склад готовой продукции №1.
В белых халатах на голое тело, вознесясь в лифте и пройдя через ярко освещённое помещение бассейна, куда губернатор приехал для секретной миссии, они выскочили на морозец — и сразу же вычислили среди других губернаторский броневик. Итак, их подземная тюрьма, где безумный академик создавал подобия людей, освоив, кроме того, и производство чудобиопротезов, была позади. Охрана была снята по случаю приезда важной персоны. А остававшиеся в неведении телохранители ждали наверху.
— Как, и мэр здесь! — предупредительно засуетился с дверьми броневика водила. С боков подскочили двое телохранителей.
— Что ж вы! Без одежды! Простудитесь!
— Ничего! Здоровье у нас хорошее! — осклабился небывало белыми зубами искусственный Золотогоркин. На лице его живописно мерцали неоновыми отсветами крошечные капельки. Ни водитель, ни телохранители не видели, как несколько таких капелек, скатившись, уже юркнули им под штанины и, просачиваясь сквозь кожу, вливались в артерии.
— С лёгким паром! — услышал водитель голос внутри головы.
Телохранители вытянулись по струнке.
 — Мальчики! — протянула руки с заднего сидения манекенщица Хлудова. — Как классно от вас пахнет! Это что за гель такой!
— В ДУМ! — скомандовал двойник и увидел, как Гузкин то ли от холода, то ли от запаха женского тела трансформируется в волка…»
Мигнуло. Я сидел у монитора едва ли не дымящегося компа. Надо мной нависала Галина Синицына. В одной её руке вякал пуштунчик-тушканчик, в другой надрывался голодным криком Эрик. Цветы в подземке не шли, монетки в чехол бросать перестали. Надо было гнать строку, чтобы прокормить двух голодных короедов, которых я так художественно превратил в своих новеллино в детей подземелья. Две отдельно существующие от меня кисти рук топтали клавиатуру бешеным аллюром узкорылого крокодила (в моменты смертельной опасности с ползания на брюхе этот рептил переходит на галоп).
«Вера Неупокоева знала, что всё равно найдёт этот колодец. Ей давно было ясно, что Георгий Кругов, он же Иван Крыж, неспроста пишет про расчленённых девочек. И недаром совершает свои мистификации. И хотя до некоторых пор она не верила в телепатию — пришлось поверить. И теперь Вера не сомневалась — через Георгия Кругова говорит и действует кто-то третий. Какая-то древняя тёмная сила. Вера обшарила все канализационные колодцы Центросибирска, исключая из списка уже проверенные, и не теряла надежды. И вот в старой части города, подступающей к загородному поселку Ново-Кусково, она спустилась в колодец, чтобы проверить ходы строящегося канализационного коллектора. По её сведениям, под видом канализации под городом сооружалось новое сатанинское капище. Ступив на сочащийся влагой пол, Вера заглянула сначала в одну, потом в другую расходящиеся по сторонам трубы и в третьей увидела мерцающий вдали свет. Вот так же и во время спелеологической экспедиции в Змеиногорск мерцало, а потом и во время турпоездки в Мексику, когда она спустилась в подземелье ступенчатой пирамиды, где с нею произошло нечто не совсем понятное. Это было что-то вроде аттракциона, но весьма странного.
Вера двинулась на синеватый огонёк и услышала звуки бормотания. Читали заклинания. Неупокоева шла, а сердце бухало в груди гулким там-тамом. Вера знала: ещё десяток-другой шагов — и она окажется в зале с пятью расходящимися от него туннелями. Посреди этого подземного храма будет стоять алтарь, на нём будет лежать жертва. Вера вынула табельное оружие, которое стала брать с собою в эти тщательно скрываемые от начальства путешествия. Под ногами хлюпало. С потолка сочилось. Новый коллектор прокладывался в болотистой низине. В таких гиблых местах в незапамятные времена водились кикиморы. Подходя к краю трубы, Вера обнаружила, что продвигалась по туннелю, который, скорее всего, предназначен под вентиляционную шахту: стоя на краю с вынутым пистолетом, следовательша видела, как внизу разворачивается сатанинская месса. Пятеро в капюшонах, чьих лиц не было видно, стояли вокруг алтаря со свечами в одной и кинжалами — в другой руке. На кругообразном алтаре лежала она. В ней Вера Неупокоева узнала себя. Неужели? Сейчас они допоют еретические псалмы и вонзят в неё свои ритуальные ножики! Но что это? В отверстие противоположной стены Вера увидела нечто вроде монастырской кельи, старца, возложившего руку на череп, развёрнутую старинную книгу. О, эти музейные экспонаты времён завоевания Мезоамерики Кортесом и Писарро! Как глубоко они врезаются в память! Тогда, в подземелье Тенотчитлана, ей показалось, что в нише над головами туристов не восковая фигура монаха-доминиканца, а живой старец. И вот опять! Всё повторилось… Как хотела она тогда сорвать с лица жреца оскаленную маску ацтекского бога — протянула руку и почувствовала, как пальцы проходят сквозь вязкое вещество. И хотя их предупреждали, что экспозиция оборудована голографическими спецэффектами, Вера вскрикнула…»

 Мне чудилось: яркая вспышка света, слепящие блицы фотоаппаратов, кинокамеры. Это скандальная пресс-конференция. Мастера бестселлеров публично отказываются от своего авторства, раскрывая истинные масштабы суперпроекта и его паранормально-гениального творца. Чёрный смокинг. Белые манжеты. Давящая на кадык бабочка литературного мэтра. А пока пальцы галопируют по буквам и знакам препинания.
«Из канализационного колодца пахнуло смрадом. Вера скривилась, но дело было привычное. Топтавшаяся же рядом с чугунной крышкой Изабелла Ненидзе уткнулась носом в надушенный платок. Получив сообщение об очередной жертве, Вера Неупокоева сразу позвонила экстрасенсше Изабелле — хотела провести сеанс опознания с применением паранормальных способностей целительницы, предсказательницы и телепатки (втайне Вера считала её заурядной психопаткой), пока её не опередил вездесущий Зубов. За годы охоты на маньяка-насильника и попыток поймать таинственную секту Зубов сделал карьеру — из следователей районной прокуратуры вырос в следователя городской, а затем и областной. Вера же продолжала трудиться всё в том же Осиноворощинском подразделении государственной структуры, уходящей корнями во времена прокуратора Понтия Пилата (Вера любила перечитывать «Мастера и Маргариту» и даже воображала себя рыжеволосой фурией, летающей на щётке.) Чтение ли увлекательной книги, в которой главным «фигурантом» по уголовному делу проходил иудейский пророк или блуждания по ведьминским кольцам зловещих преступлений повлияли на вполне прагматичную женщину, но параллельно с дедуктивными построениями, скроенными по законам формальной логики, что сшивались в папки уголовных дел, Вера стала выстраивать версии, обоснованные на зыбких предчувствиях, интуитивных озарениях, мало-помалу скатываясь в зыбкое болото мистицизма. Джинна суеверий выпустил из бутылки о. Святополк, дав телевидению и газетам Центросибирска интервью, в котором вполне определённо высказался на тот счёт, что и маньяком (вполне возможно, это была стая оборотней), и расчленителями девочек манипулируют инфернальные силы, приводимые в действие масоном екатерининских времен Елгиным, которому удалось установить мистическую связь с духами древних друидов.
 Окончившая юрфак Вера Неупокоева не верила во все эти легенды с переселением душ и, будучи женщиной конкретной, решилась привлечь ясновидящую к следственным мероприятиям в расчёте на то, что и её, подобно Зубову, телевизионная и газетная популярность вознесёт по служебной лестнице. Областная прокуратура почему-то виделась ей некой более высокой ступенью на ведущей в небеса лестнице карьерного роста. Что же касается колодцев и лесополос, то за чертой города их было не меньше, а даже больше. От того, что при переходе к областному масштабу забетонированные входы в подземелья сменялись на укреплённые замшелыми брёвнами, а лесополосы постепенно переходили в тайгу, суть не менялась, а столь любезное публике легендарное очарование только усиливалось. Так что перспектива роста была и здесь обеспечена, тем более что обнаружился странный феномен: мистически настроенную общественность мало интересовала раскрываемость, за низкие проценты которой ещё недавно начальство получало нагоняи. Общественный резонанс превращал ужасные происшествия в шоу, звёздами которого становились следователь, журналист, подлежащий поимке неуловимый злодей. Жертва играла роль необходимой для сенсации бутафории (чем ужаснее расправа, тем сильнее интерес). И чем дольше продолжалось это шоу, тем больше оно доставляло радости жадно ловящим его свежие подробности. Тиражи газет и рейтинги телепередач росли. Затем всё это становилось сюжетами бестселлеров, которые поглощались любопытствующими тем в больших количествах, чем интенсивнее была предшествующая обработка населения с помощью масс-медиа. Так что для служебного роста и не было необходимости сильно напрягаться с раскрываемостью, а нужно было лишь научиться комментировать, переводя происшествия на язык падкой до мистических подробностей аудитории. И хотя в глубине души Вера считала частенько появляющуюся на телевизионных экранах колдунью Изабеллу Ненидзе заурядной шарлатанкой, всё же набрала её телефонный номер и пригласила поучаствовать в эксперименте. Всё это надо было сделать, пока не появился криминальный репортёр Кругов, не понаехали телевизионщики, среди которых особо активной была ведущая программы «Левитация, медитация, телепортация» Жанна Кульбит с бессменным её спутником, оператором Сергеем Всеглядовым с телекамерой на плече.
— Приступим! — сказала Вера, выхватывая световым пятном фонарика то сжатую в кулачок детскую ручку, то оскаленную в предсмертной улыбке головку с изрезанной бритвой щёчкой; и отъеденным ухом. Взглянув на эту пухленькую щёку, Вера сразу подумала, что либо маньяк копирует сообщения криминальных хроник об изувере с приклеенными к перчаткам лезвиями, который, проходясь по проспекту, уродует девушкам лица, либо в преступном клане неуловимых оборотней появился людоед с новыми садистическими наклонностями.
Вера не стала говорить Изабелле, что в момент, когда она нажала на кнопку фонарика, который вынула из кармана, где лежал томик Алистера Кроули с закладкой из шнурочка с ботиночка предыдущей жертвы на 93 странице, дожидались своего часа свечка и зажигалка, она увидела, как какое-то существо с всклокоченными волосами на голове бросилось наутёк в боковой ход. Существо даже повернуло в её сторону морду; в зубах монстра было зажато оторванное ухо ребенка.
— Ну что же! Давайте! — сказала Изабелла. Ей не очень-то хотелось ехать с этой честолюбивой бабёнкой: погадав перед отъездом на картах Ленорманн, Ненидзе не увидела в их раскладе ничего хорошего. Но лишний раз засветиться в телевизионном криминально-мистическом сюжете не мешало. После таких появлений на телеэкране клиент валил валом. Лучшей рекламы, к тому же бесплатной, нельзя было придумать. Собственно, ведь и Великий Копт устраивал все эти манипуляции с графином и предсказаниями для того, чтобы привлечь публику, думала Ненидзе, беря в руку башмачок девочки и уверенно кладя ладонь на голову Веры. Первое, что увидела экстрасенсша, была воровато принимающая деньги рука с золотым кольцом-печаткой на безымянном пальце. Одна только кисть её, синеватая и безжизненная, но в суетливой своей активности похожая на паука. Но взятки прокурорской работницы Изабеллу не интересовали. Плотнее сжав веки и концентрируя энергию на туфельке, экстрасенсша забыла и про трупную вонь, исходящую от не одни сутки провалявшегося в канализационной слякоти растерзанного трупика, и про то, что на картах так странно легли туз мечей и туз чаш, что прошлое поменялось местами с будущим. Чувствуя, как теплеет рука, и представляя, что пальцы её прорастают внутрь головы медиума, чтобы замкнуть бутон мозга Веры в нечто вроде оправы для кристалла, Ненидзе увидела туннель со слабым светом вдали. Откуда-то сбоку возникла картинногалерейская Екатерина II. Потом наплыли испещрённая тайнописью страница старинной книги, горящая свеча, зажатая всё в той же руке с золотой печаткой. Послышался эхом прокатывающийся далёкий волчий вой. И туннель вывел в замкнутое пространство. Вера говорила Ненидзе, что нехорошие сны и предчувствия, будто бы не девочек в колодцах, а её режут на каком-то алтаре, возникли у неё после поездок в Египет и Мексику. Для тех, кто желал пощекотать нервы, турагентствами устраивались экскурсии с мистериями в погребальных камерах, голографическим кино и прочими новинками техники. Так что, уже возвращаясь в Россию в самолёте, задолго до подлёта к Шереметьево, Вера грезила, что она летит домой то ли в золотом саркофаге, то ли на космическом агрегате, изображённом на одной из майяйских стел. Затем Веру стали мучить кошмары, в которых следовательшу то потрошили внутри пирамиды Хеопса и раскладывали её внутренности в кувшины, то резали, посвящая жертву Пернатому Змею Кетцалькоатлю.
 
 Проходя через металлодетектор, она боялась, что зазвенит, потому что ей казалось: жертвенный нож майяйского жреца остался у неё внутри. Так она объясняла появляющиеся при переутомлении колющие боли в сердце. А сердце ей казалось шевелящим лапками скарабеем, потому что все её внутренности, как ей мерещилось, находились в кувшинах и среди других экспонатов хранились в обнесённом ажурным металлическим забором Каирском музее.
— Мы прибыли на место! — сказала экстрасенсша и, открыв глаза, вскрикнула от ужаса. Спрашивала же она Веру, не взяла ли она с собою каких-нибудь ритуальных предметов? Но та от неё скрыла, что взяла одну из книг Великого Зверя, являющую собою закамуфлированный под «Дневник наркомана» печально-знаменитый «Тайный кодекс оборотней», да к тому же ещё и открыла книгу на 93-й странице!
— Зачем вы это сделали?! — вскрикнула Ненидзе. — Великий Зверь является реинкарнацией Калиостро, а тот в свою очередь был воплощением магистра тамплиеров Жака де Мале! Они такого понатворили во временных коридорах, что чёрт ногу сломит! И теперь с нами может такое случиться, что мало не покажется! В следующее мгновение налетевшим через вход в грот ветром с треском выдрало из книги страницу, пятеро нарисованных на ней друидов, материализовавшись, вывалились наружу — и двинулись на женщин. В руках у каждого было по мечу и чаше с карт, по которым гадала экстрасенсша накануне.
— Где мы? — вскрикнула Вера, выронила книгу, свечку и зажигалку. Книга свалилась на девочку, свечка упала сверху. Метнулся столб пламени, и сквозь него женщины увидели монарший лик.
— Вы удостоились чести быть на приёме у самой императрицы! — донёсся до Веры голос телеведущей Жанны Кульбит (она-то и восседала на троне, пригрев в белых ручках скипетр и державу). — А эти мужики в балахонах с капюшонами, девочка эта расчленённая — антураж. Видите, это просто так звездообразно сложена мозаика на паркете, а поверх неё в медальоне аллегория — Аид похищает Прозерпину.
— Неужели мы уже снимаем сюжет? — присела в книксене Вера.
— Не знаю, о чём вы, голубушка! На дворе век Просвещения, а вы и вот эта девка-знахарка из ваших крепостных участвовали в гнусных оргиях проходимца Джузеппе Бальзамо, присвоившего себе титул графа Калиостро! Да и в имении графа Елгина какие непотребства творили! Сочинять гнусные поэмки, начитавшись которых дети дворовых звереют, растерзывая девочек! А эти эксперименты! Слыханное ли дело — получать гомункулусов путём запаривания спермы в конском навозе! И это в то время, когда мои друзья Вольтер и Дидро опровергают суеверия. Вы, матушка, будете строго наказаны и сосланы в  Сибирь…
 Не успела она этого договорить, как Вера уже ощущала голой спиной холодный камень жертвенного алтаря. Над ней были занесены мечи. К ней протягивались чаши. Чудовища с шакальими головами должны были испить её крови…
— Снято! — раздался голос, и Изабелла вырвала воображаемые когти из головы медиума, отдёрнув руку, как от горячего. Просыпаясь, она поняла, что это был не совсем медиумический транс, а нечто иное, что пришло в полусумеречном состоянии, причудливо комбинируя события вчерашнего дня после посещения «Городских слухов» и телевизионной студии, где её попросили прокомментировать очередной криминальный сюжет. Входя в студию, оборудованную в нечто вроде египетской ложи, она столкнулась со словно прошедшим сквозь неё чернорясным о. Святополком. Изабелла перевернулась на бок, почувствовав ногой присутствие мужа своего — Константина Эдуардовича Селенина (после регистрации каждый остался при своей фамилии) и даже не стала смотреть на залитый лунным светом циферблат часов. На вопрос: «Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе?» — у неё никогда не было определённого ответа. Время для неё как бы не существовало».
Ещё раз мигнуло. Охваченный голубоватым пламенем вагон нёсся по туннелю. Меня придавило к скамье. Вот-вот должен был состояться пробный переброс на Гелению. Почему-то первым в мире удостоился этой чести я. Уже брезжило вдали. Уже заложило уши. На экране шли кадры, дающие последние инструкции насчёт того, как быть при встрече с внеземным разумом.
«Не мог Зубов внести в уголовное дело то, что видел. Не мог он задокументировать эти факты. А факты говорили о том, что Вера Неупокоева, Изабелла Ненидзе, телеведущая Жанна Кульбит, манекенщица Хлудова и некоторые другие заметные в Центросибирске женщины представляют собою непостижимо единое, способное к перевоплощениям и перетеканиям из одного состояния в другое, целое. В глухие слухи о том, что где-то под каким-то из бассейнов, где собираются для занятий аквааэробикой, греются в саунах и плещутся в синей воде, находится фабрика биоманекенов, производящая двойников и активизирующаяся во время выборов, Зубов не верил. Но и феномены, происходящие в лесопосадках, объяснить не мог. И вот опять. Между тополями лесопосадки, на зелёненькой травке, лежала меняющая облики «изнасилованная».
— Ну что, будем брать образцы? — спросил эксперт. — Или ограничимся фотографированием, пока она перетекает из одного обличия в другое, чтоб вклеить в уголовное дело этот малоузнаваемый гибрид? И сделаем всё для того, чтобы спихнуть дело в «темняк»? А может, пора заявить в ФСБ? Вчера вон «Городские слухи» опять про приход НЛО сообщали.
— Не знаю я, Антон Палыч! — задумчиво произнёс Зубов, глядя на то, как у жертвы восстанавливаются вырезанные (или выгрызенные?) соски, как зарастают раны (или укусы) под венериным холмиком, как лицом она становится то вылитой телеведущей, то копией следователя прокуратуры, то манекенщицей, и размышлял о справедливости слухов о том, что, подобно тому, как Гитлер поставил на конвейер производство латексных женщин для солдат, в фабрике под бассейном настрополились производить перепрограммируемых офисных девочек, внешность которых копировалась с наиболее привлекательных персонажей местных телевизионных передач. Что, если псевдоизнасилованная (можно ли изнасиловать биоэлектронную куклу?) от сотрясений и физического воздействия начала давать сбои — и сейчас, «вспоминая» сразу всех введённых в её программу красавиц, показывает им этот конкурс красоты?
— Ну а что будем делать с образцами шерсти?
— Оставь их себе на память! Ты же убедился, что они идентичны тем волоскам, что я заботливо смахивал с пиджаков мэра Гузкина, губернатора Золотогоркина, банкира Дубова, депутата Крайнова и даже грёбаного борца за справедливость Николая Кругова! После того как я доложил о том, что эти волоски совпадают с образцами шерсти волков, койотов и шакалов, а на унитазах в мэрии и обладминистрации был обнаружен кал кровососущих летучих мышей, начальник приказал ограничиваться стандартными, традиционными для криминологии отчётами.
— А что, если это и в самом деле — сигналы инопланетян! И таким вот образом они пытаются вступить с нами в контакт? Все-таки ДНК в образцах спермы такое выдают, что просто мороз по коже!
— Да брось ты с этой генетической экспертизой! Всё это гадание на кофейной гуще! ДНК таракана, динозавра, последнего русского царя, а также и любой твари во Вселенной хоть и отличаются, но не настолько, чтобы это могло лечь в основу серьёзного уголовного дела. Ты вспомни клоунаду с перезахоронением останков царской семьи! Так что напиши стандартное описание — к чему нам эти заморочки со спермой техасского койота на ляжках среднесибирской равнины;! Тем более что она сейчас очухается — и наша проблема лишь в том, чтобы уговорить эту обалденно красивую деваху полежать немного в морге, откуда мы её потихонечку вынесем и похороним на Заельцовском кладбище, чтобы ночью откопать. А потом, как всегда, дадим ей поддельные документы на новое имя — и пусть отваливает на все четыре стороны. До следующей жертвы маньяка. Так что давай, прикрой Гюльчатай личико. Кажется, телевизионщики прутся…»