Ветви снов

Ветви снов.
Глава 1

Листая журнал, я периодически посматривал в иллюминатор, внизу проплывали зелёные поля. Мозаика полей, пронзительный ультрамарин неба, и не реальный мир. Казалось это лишь декорации, и люди, живущие внизу со своими радостями и горестями, такие маленькие. Я ни когда не узнаю ничего об их жизни, и самом их существовании, а они в свою очередь, не догадываются что есть я.
Лететь мне еще около двух часов. Ещё чуть - чуть и я дома. Мама, думаю, уже с утра готовит праздничный обед по случаю возвращения. Снова опустил глаза в журнал, увлёкся статьей о практиках НЛП.
- О какие тучи! Мы что снизились?- раздался голос моей соседки.
В иллюминаторе действительно все стало мглисто-серым.
- Не знаю, - ответил я, безразлично взглянув на соседку.
Серая, с синеватым отливом вата полностью заволокла небо, поглотила целый мир.
- В связи с изменившимися погодными условиями наш самолёт осуществит посадку в Пулково два,- сообщил формальный голос стюардессы.
О, опять проволочки, а так хотелось бы попасть скорее домой. В Пулково не принимают.
- Вы что не поняли?! Мы падаем! Па-а-даем! – завопил мальчик лет семи, сидящий в соседнем ряду. Увещевания родителей на него не действовали, и он продолжал истошно вопить. Пассажиры начали нервно переглядываться, не настоящая паника, но первая ласточка страха. Прозвучало предложение пристегнуть ремни. Самолёт накренился, меня тряхнуло, создалось ощущение падения. Последней мыслью было: «Устами младенца - глаголет истина».

Глава 2

Темнота начала отступать, серый свет, ощущение рассвета в пасмурный осенний день. Я открыл глаза. Радость застучала в висках, я жив и более того, я цел и невредим.
Небо, низкое и тяжелое, оно висело надо мной, суля скорый дождь. Под рукой хрустнула ветка, я сел и окинул взглядом пейзаж, какие - то болота заросшие хвощём. Жалкие кусты закрывают линию горизонта, влажная, подвижно шаткая  почва, квакающая под ногами, туман. И тишина. Влага висела в воздухе,  оседая капельками на лице и руках. Самолёта не было.
Меня переполняли чувства. Я жив, но где самолёт, остальные пассажиры?
Где я?! Очевидно, не далеко от Питера, самолет начал терпеть бедствие незадолго до посадки. Главное выбрать направление и идти, должны же быть где-то следы крушения самолета. Я огляделся ещё раз, местность излучала унылое спокойствие и ощущение тишины, которую ничто не тревожило сначала времен.
Так, надо определиться с направлением, стоп, - у меня же мобильный. Я пошарил в кармане – мобильного не было. Глубоко вдохнув влажный, прохладный воздух я двинулся вперед. Ориентиров - никаких. Солнца в туманном небе не видно, меня это впрочем, не сильно расстроило, - понятия не имею, как ориентироваться по солнцу. Стараясь держаться в заданном направлении, я бодро шагал по топи, обходя не большие болотца и лужи. Не имея представления о времени, я все шёл, шёл, часа три, подбадривая себя тем, что мне повезло выжить. А выбраться из глухомани - дело ближайших часов. Вода из болотистых луж была неприятной, зеленой, но вполне пригодной для утоления жажды. Погода и не думала меняться, всё тот же глубокий туман,  дождя, к счастью, тоже не было, но одежда отволгла от сырости. Интересно, сколько я прошёл, и далеко ли до цивилизации? Странно, никаких следов пребывания человека. В воздухе висел пряный запах хвоща и сырости, влажной земли. Кое – где яркими бирюзовыми пятнами мелькали дикие ирисы. Скорее всего,  родителям уже сообщили о крушении лайнера. Хорошо бы подать весточку, что я жив, - им сейчас не позавидуешь. Одна мысль зацепила другую, и я поймал себя на том, что уже минут двадцать обдумываю, что там мама приготовила на обед? Курицу? Голубцы? Я хотел есть.
Свыкнувшись с бессмысленным движением в практически не меняющемся пейзаже, я вздрогнул - передо мной возвышался небольшой холм, по которому, о чудо, вилась заросшая мхом, но вполне четкая тропка. На холме возвышалось сооружение - стела, из серого камня. Венчал этот памятник стул, вполне современного вида, тоже каменный и слегка позеленевший от влаги. Взобравшись на холм, мгновение спустя, я забыл о странном памятнике.
Передо мной расстилалось море. Никого тумана, стоял солнечный летний день. Шум воды, после стольких часов тишины, оглушил меня. Я оглянулся назад, там уже поднадоевшая мне серая пелена и мох,  вперемешку с хвощём.
Здесь свежий морской бриз и солнце. Финский залив! Как я сразу не понял, радостный я бросился по каменистому берегу и умылся, стараясь смыть с себя остатки болотной хмари. Вода была прозрачной и неожиданно тёплой. Припекало солнце.  Я закатал джинсы и побрёл по колено в воде, сунув сандалии за ремень, параллельно вглядываясь в очертание берега, стараясь нащупать взглядом приметы цивилизации.
…Я шёл по берегу, и чуть было не проскочил мимо,  маленького домика, в греческом стиле, скрывающегося в тени деревьев. Вернее, я бы его и не заметил, если бы мой взгляд не споткнулся о  выложенную из булыжников тропку, ведущую к пляжу. Воодушевившись мыслью о долгожданной встрече с людьми, я взбежал по дорожке на пологий склон.
Дом двух этажный, линялого розового цвета, выглядел вполне обитаемым. На открытом окне первого этажа красовалась лиловая герань, создавая ощущение мещанского уюта. Я заглянул в окно, оттуда из полумрака, повеяло прохладой, на стене напротив окна, висели часы с маятником, который раскачивался взад - вперед. Я, робко потоптавшись, решая постучать или позвать обитателей, крикнул в окно:
- Добрый день, есть кто живой?! Хозяева!- из дома не доносилось ни звука.
Храбро побарабанил в дверь – тоже тишина.
Потянул за ручку двери, заперта. После не долгих колебаний я залез на подоконник и спрыгнул в комнату. Половицы оглушительно скрипнули, и в безмолвном доме, этот звук показался мне громким и не уместным. Тишина нарушалась лишь монотонным тиканьем часов и моим глухим топотом. Я огляделся. Не большая гостиная, кружевная скатерть на столе, старинный антикварный буфет. В углу радиоприёмник из дерева на тонких ножках, похожий больше на комод, у моей бабушки был когда – то такой.
На столе керосиновая лампа и пузатая, фарфоровая сахарница. Крадучись, и пугаясь звука собственных шагов, я обошёл дом, он был пуст. На втором этаже пара спален и детская, на кровати сидел большой  клоун, которого я в первую секунду принял за живое существо. Интересно, с чего это мне стало жутко? Ну пустая дача, залез без хозяев, но у меня обстоятельства… Так приободрившись, я спустился по деревянной скрипучей лестнице в уже знакомую мне гостиную. Признаков наличия электричества и телефона в доме не было. Я, было, встрепенулся, увидев на комоде дисковый телефонный аппарат с высокой трубкой, но подойдя, понял, что это не имитация ретро, а самый настоящий  потёртый и лоснящийся от прикосновений аппарат начала прошлого века. Шнура у него не было, и он видимо играл роль украшения, как и древнее радио. Окончательно освоившись и осмелев, я пошарил в буфете в поисках еды, думаю, запасы должны быть. В жестяной  банке с румяными ангелами я нашёл печенье, сливовый джем, крупы сгущенку. Уплетая джем с печеньем, я обмозговывал как мне дальше быть, вероятно, не далеко есть деревня или дачный поселок. Надо идти, на часах было четыре по полудню, ноги гудели, и шагать сил больше не было, но и дальше пользоваться гостеприимством дома не хотелось. Рядом должна быть дорога, с этими мыслями я незаметно уснул.
Проснулся от ощущения дискомфорта, затекла рука. Совершенно не понял где я. Вокруг была кромешная тьма, только бряканье часов вернуло меня в реальность, за спиной серел квадрат открытого окна. Стало неуютно и жутковато. Я вдруг ощутил себя ребенком, один в чужом, темном, пустом доме, за окном шумело море. Я помнил, что видел, где - то лампу, но спичек у меня не было. Стоит выйти и осмотреться - в темноте присутствие жилья будет легко обнаружить. Может, в двух шагах, горят огни придорожного кафе где, наконец, я смогу позвонить. Выйдя на берег, я осмотрелся, сумрачно поблескивала вода, дул легкий бриз. И темнота. Ни одного огонька не было на всем побережье. Вглядываясь в темноту, я стоял довольно долго – сейчас точно нет смысла идти дальше, пойду- лягу спать, а завтра в путь, и может к вечеру, буду уже дома. При мысли о доме тоскливо заныло на душе. Я побрёл назад, тут меня оглушило – в доме горел свет, причем сразу в трех окнах. Я остановился, мне стало страшно, первая мысль - бежать, куда глаза глядят, дыхание перехватило, во рту пересохло. Там же нет никого! Я мужчина. Не испуганный ребенок. Кого я боюсь? Помогло, но не особенно, я так же продолжал стоять, глядя на ярко горящие окна - движения видно не было. Пока я спал, вернулись хозяева? И…  Нет, вряд ли, они бы меня заметили, я сидел напротив входной двери, отошел я на несколько метров  к воде, и услышал бы движение у себя за спиной, приди они сейчас. Возможно, в доме есть другой вход или я не заметил хозяев? В любом случае прятаться не стоит, люди это отлично! Спрошу телефон, позвоню домой и все - конец мытарствам. После этих бодрых и здравых мыслей, я наперекор своим увещеваниям, подкрался к освещённому квадрату окна, и осторожно заглянул внутрь. На столе горела керосиновая лампа, людей не было. Постучал погромче в дверь, после продолжительного ожидания вошёл. Было открыто, я, выходя на берег, открыл, не лезть же погулять в окно.
- Добрый вечер! Добрый вечер!- позвал я сам, пугаясь звука своего голоса, стоя у входа. Никто не ответил. Я двинулся вверх по лестнице, ожидая попеременно: то мужика с двустволкой, который прыгнет на меня из засады, то патлатую старуху с серебряным подносом и плюшками. По коридору двинулся на свет, в освещенной парой свечей детской никого не было, следующая комната – спальня, тоже ни души. Не объяснимый ужас охватил меня, к чёрту этот дом! Я бросился кубарем с лестницы, и перешел на шаг только когда огни дома были уже далеко. Ну и ладно. Лучше всю ночь прошагаю по берегу или лягу спать под открытым небом - все лучше, чем там. Равномерный шаг вскоре успокоил меня, и, приведя свои мысли в порядок, я выдвинул еще несколько версий, кто зажег свет в доме. Все версии не выдерживали никакой критики. События этого дня всплывали у меня пред глазами: я жив - это настоящее везение, и скоро, ну может относительно скоро, я буду дома. Даже лучше, что я пошел, а не остался ночевать в том доме – к утру я возможно доберусь до Питера, морской прохладный ветер окончательно успокоил меня, и я бодро зашагал по скрипящей гальке. Тихо и робко занялся бледный рассвет, жилья всё не было, я изредка, с надеждой вглядывался в линию берега и горизонта, глазу не за что зацепиться - зелень деревьев и стальная синева воды. Решив сделать привал, я погрузился в сон без сновидений. Проснулся, когда солнце было уже высоко. Часов одиннадцать, без особого воодушевления отправился дальше, хотелось, есть и сильно.
Я остановился как вкопанный. Метрах в пятидесяти от меня розовым пятном маячил среди листвы старый знакомый - тот же Дом. Стоп, я не мог ходить кругами. Я шел по побережью в одном направлении. Даже если представить что, проснувшись, я пошел назад, время, затраченное до ночёвки и после неё, было различным.
День рассеял все ночные страхи. Очевидно, это была только игра нервов, ну так ли важно кто там живет, и кто зажег свет? Сами хозяева, какая-нибудь робкая бабушка, боясь меня, пряталась как раз в тёмной комнате. Пообедаю, по крайней мере, в доме есть печенье, консервы.   Без лишних церемоний я вошел в дом. Всё было так же как вчера, лампа погашена. По - хозяйски открыв буфет, я достал еду и банку с растворимым кофе, разбавил его в чашке холодной водой, и приступил к трапезе, так, пожалуй, я уничтожу здесь весть провиант, ну да ничего - у меня смягчающие обстоятельства. Потом можно будет компенсировать, поискав консервный нож, я наткнулся на залежи шоколада, - отлично. Надо найти сумку и сложить припасы в дорогу.  Я заглянул в кладовку, но обнаружил тесный коридор и дверь, закрытую на тяжелый засов изнутри. После секундного колебания я откинул засов – это второй выход из дома. Передо мной был заросший дикий садик, с обветшалыми дворовыми постройками: туалетом, летней кухней. Пройдя по каменной тропке, я обошел сад, он был не огорожен, за ним простирались заросли травы и поросли кустарников. Задержавшись под сливой, и сорвав несколько еще зеленоватых ягод, я пошёл назад, в дом. Теперь можно представить: вчера хозяева вошли через эту дверь. Да, надо найти пакет или сунуть пару шоколадок прямо в карманы. Искать сумку в чужом доме не хотелось, но уже для очистки совести и восстановления веры в свою смелость, я вновь поднялся на второй этаж. Зайдя в спальню, я открыл шкаф – одежда… Ага - вот, то, что нужно кошёлка из макраме. Набита хламом:  нитки для вышивания, пяльцы, спицы. Выгребая содержимое авоськи на кровать,  я боковым зрением, заметил какое-то движение в шкафу. Нет, не внутри шкафа, на дверце с внутренней стороны большое зеркало, значит движение у меня за спиной. Вздрогнув, я резко оглянулся. Никого. Опять посмотрел в зеркало. Кроме своего отражения, к ужасу, я увидел у себя за спиной, хрупкую девушку. На вид ей лет семнадцать. Четко очерченное лицо, казалось еще бледнее из-за черных волос, торчащих в разные стороны. Крик застрял у меня в горле. Я сглотнул, и для верности,  оглянувшись еще раз, сел на кровать. Истории о вампирах и призраках пронеслись в моей памяти. Девица было одета вполне современно - в серую майку с детским принтом - Микки Маус, и джинсы.
- Привет! Я – Кичи,- неожиданно представилась она.
Я, молча, уставился на это чудо. Ожидая ответа, не мигая, она не отрывала глаз от меня.
- Кто ты? Призрак или вампир? - теряя всякую связь с реальностью, неожиданно хриплым надтреснутым голосом спросил я.
-Нет. Я Кичи.
-Кто это Кичи, твоё имя?
-Да, Кичи это я, я волк.
- Почему такое странное имя, и почему ты в зазеркалье?
-Имя? Раньше оно было другое, - ответила она, на секунду растерявшись,- но я забыла его, и называю себя так.
-А волк? Ты, вроде волка - оборотня или … Вампира?
- Вампиры в зеркалах не отражаются. Оборотень, не знаю, может и оборотень…
-Убить меня хочешь? – с оттенком утверждения тихо выдавил я.
-Нет, конечно, - девушка вполне доброжелательно улыбнулась, - мне стало интересно кто здесь, кто пришёл в мой дом. Я давно не видела людей.
-Извини за вторжение. Я заблудился, и пришлось залезть сюда. Ты призрак?
-Не знаю, а ты? 
-Знаешь, Кичи, понятия не имею, кто ты и что ты! Не в обиду сказано, но я боюсь тебя, спешу, мне пора идти. Так что, извини ещё раз, и пока!
- Постой! Тебе никуда уже не надо спешить! Если я выберусь отсюда, из зеркала, ты перестанешь бояться?  Не убежишь от меня? Я здесь так давно…
-Давно в зеркале?
-Нет, в этом месте.
Окончательно придя в себя, я молниеносно вскочил с кровати и захлопнул дверь шкафа. Нет, дружить с дамами из потустороннего мира, это не входит в мои планы. Перейдя черту, за которой страх, дойдя до своего пика, вдруг исчезает я, уже не особенно торопясь спустился с лестницы. Сунул в карман, пару шоколадок – раз уж я знаком теперь с хозяйкой можно и угощение принять, и направился к выходу. В маленьком зеркале в резной облупившейся раме, висящем напротив вешалки, я, без особого удивления, увидел обиженную морду Кичи.
-Всё равно ты от меня не сбежишь!
-Почему?
-Это мой мир! И Ты будешь со мной дружить, я так хочу, и ты будешь…- голубые глаза  обиженно заблестели.
-А жениться я на тебе не должен? Давай, Кичи, прощай, – махнув рукой, я захлопнул дверь, по дорожке спустился к воде.
Надо выбрать направление и снова идти.
Для верности, теперь я выбрал противоположное направление и скорей с напускной бодростью, зашагал прочь от розового дома и его таинственной хозяйки.

Глава 3
Через несколько часов пути я  вернулся к месту, где спустился на берег вчера днём. Мелкая галька сохранила отпечатки моих ботинок, я поднялся по откосу холма и увидел знакомый памятник стулу. Теперь туман рассеялся, и насколько хватало глаз раскинулись топи и заросли лишайника – оттуда я и попал на берег. Безнадёга охватила меня с новой силой, я устал. Встреча с призрачной барышней и её навязчивый дом доконали меня окончательно. Захотелось сесть и зарыдать, так чтобы выпустить пар, и снять напряжение последних суток. Устыдившись в очередной раз собственной расхлябанности, решил ограничиться только привалом, на чудном стуле вполне можно передохнуть. Обойдя стул, я ахнул. Притаившись за спинкой, сидел мужичек небольшого роста, плюгавенький и неприятно вертлявый. Из тех типажей, встретив которых на улице, через секунду не можешь припомнить их лица. А если приходиться с подобными людьми общаться подолгу службы, они вскоре сливаются в одну не приятную персону, скользкую, неприметную, банальную. Мужичек противно расплылся в притворной улыбке, за которой впрочем, ему не удалось потушить ехидный и зловещий блеск в глазах. У меня сложилось тревожное ощущение, что он, именно прятался,  за спинкой стула и поджидал меня. На нём был рыбацкие сапоги и ветровка цвета хаки, в руках потрёпанный рюкзак.
-Хе, хе. Куда путь держишь? Не часто тут встретишь туриста, – почёсывая лицо, поросшее рыжеватой щетиной, спросил он.
-Я слегка заблудился, - проникнувшись сильной антипатией, решил не вдаваться в подробности я.
Долгожданная встреча с человеком не обрадовала, а насторожила.
- А… - понимающе протянул он, вдохнув в этот простейший звук целый букет эмоциональных оттенков от сочувствия до затаенной злобы и насмешки.
Или это мне уже начало мерещиться? Просто рыбак, ну почему он мне так не приятен?!
-Мне нужен телефон, позвонить домой, - требовательно сказал я.
Он, молча, смотрел на  меня своими линялыми голубовато водянистыми глазами.
-Вы, можете мне одолжить мобильный телефон?- стараясь говорить приветливо, уже перешел на просительную интонацию я.
-Я? Телефон, - нету у меня телефона, - скривив тонкие губы, улыбнулся он так, будто сообщал мне хорошую новость.
Руками он постоянно теребил молнию на ветровке и тер щетину,  не зная, куда деть эти обветренные руки.
-Хорошо, понимаете, мне нужно выйти к дороге, или деревне. Далеко до Петербурга? Можете мне объяснить, как выбраться к людям?
-Хе, ну да до Петербурга … Далеко, я провожу… до деревни там телефон.
- Деревня близко?
- Нет, не очень, часа полтора. Я сам-то местный. Там маленькая деревушка, так двадцать домов, одни старики, но телефон есть, и магазин. Трасса рядом, - в глазах мужика светился не уместный восторг, я не мог отделаться от ощущения, что он лжет, и все это к худу.
-А где я сейчас? Как называется деревня? Я сам из Питера, но неплохо знаю и область. До Пулково далеко?
На секунду тот замешкался с ответом, будто выдумывал его на ходу.
-Нет, я как раз из этой деревни.
-Из какой?
-Из Пулково, - бессовестно глядя мне в глаза, ответил он.
Всё ясно, какой-то мошенник или кретин. Только зачем ему так врать? Нелепо, - заманить меня и ограбить хочет? Но невооруженным взглядом видно - у меня нет ничего ценного, ни часов, ни украшений – ничего вообще.
- Не большая, говоришь, деревня и трасса рядом? А аэропорта рядом нет?
- Нет, база парашютная есть, но это в соседней деревне километров 30…
Устав от чепухи и от повадок своего нового знакомого я – физическая подготовка позволила ловко прыгнул на него и прижал к каменной спинке
-Ну как теперь весело тебе? Прибью, если не выведешь меня отсюда!- оставив свои ужимки, тот закивал головой, и визгливо заныл:
-Отпусти, мужик, ты чего, я же сказал, выведу я…
-Как деревня называется, какое к черту Пулково?! Пулково - не деревня из десяти домов.
- А из скольки? – Оправившись, светским голосом, осведомился он,- ненадолго хватило его испуга.
- Пулково - аэропорт.
-Я болен, склероз у меня. Забываю - не виноват, название ни  то Ивановка, ни то Владимировка, не помню я. А признаться было неловко, понимаешь – зачастил он.
- Не молод ты, для склероза? – с сомнением спросил я, глядя на него, ему можно было дать лет пятьдесят, не больше.
-Я это, после падения пострадал, упал по пьянке и разбил голову, теперь-то тут, то там дырки, простых вещей не помню – заныл он.
-Ладно, извини, мужик, погорячился. Как звать тебя?
-Гена,- он протянул мне руку, можно бы и без этого, пришлось ответить на рукопожатие.
-Артур, ну что пойдём, Гена, дорогу домой - то помнишь?
-Ага!
Проворно вскочив и набросив рюкзак на плечо, он засеменил в сторону топей. Мне это не понравилось, было бы лучше, если бы деревня стояла на берегу, а то с таким – то провожатым. Надо спиной к нему не поворачиваться  - затаит злобу, да трахнет чем-нибудь по голове, сзади…
- Давай, поспевай, – поторапливал он меня, периодически оглядываясь.
В быстром темпе мы молча шагали по  однообразным полянам огибающим топи, заросшие тростником. Кое – где встречались довольно крупные озерца с желтыми кувшинками. Во влажной почве чётко проступали следы ботинок,  и иногда, на глазах, с чавкающим хлюпаньем эти следы наполнялись водой. Я совершенно сбился с пути, и уже после этого кружения не мог определить в какой стороне берег. Противная мошкара  бестолково кружилась у лица и норовила залететь в глаза и нос.
Отчаянно захотелось пить. Мне претила мысль напиться из заросших камышом озер. Но жажда взяла своё.  Я, притормозив у одного из многочисленных водоёмов, посмотрел на желтые чашки кувшинок и, утешив себя мыслью, что эти цветы растут лишь в экологически чистых водоемах, отважился напиться. Наклонился к прозрачной воде, и увидел своё отражение - растрепанные светлые волосы, осунувшееся бледное лицо, и темно-карие, почти черные, глаза, небольшие, но выразительные. Страдая легкой степенью нарциссизма, я не мог, в очередной раз, не отметить, - с внешностью мне повезло. Не успел я коснуться водного зеркала, оно подёрнулось густой рябью и, к своему изумлению, я увидел лицо Лизы. Она строго погрозила пальцем и исчезла. Из водного зеркала на меня вновь смотрело мое озадаченное лицо. На ум пришла строчка старой сказки: «Не пей, козлёночком станешь». Пить мне совершенно расхотелось и я, обернувшись, вовремя заметил крадущегося ко мне Гену, в руках он держал толстое бревно.
-Я того, хотел глубину померить, - забормотал он, отбросив с явным сожалением, палку в кусты.
Я кивнул, а сам подумал, что явление Лизы было как нельзя более кстати. Очевидно, Гена намеривался треснуть меня этой чуркой по голове, или началась паранойя… Зачем ему это? Да, он чудной, странный, но это не делает его убийцей. Какую я жду логику от своей бедной головы, если она стала кормить меня галлюцинациями, которые среди бела дня грозят мне пальцем из озер, и их явление, что самое пугающее, меня не настораживает. Отогнав эти мысли и решив, что агрессивность Гены скорее плод моей фантазии, я следовал за ним, дальше и дальше вглубь непролазных болот. Спустя полчаса, жажда вновь напомнила о себе.
-Эй, а далеко ещё идти? – окликнул я своего спутника.
- Тот притормозил и через плечо буркнул мне – почти пришли! – от прежней заискивающей обходительности не было и следа. Последние полчаса в голове у меня кружилась одна мысль: «Где его рыболовные снасти, удочка или спиннинг?»
-Геннадий, а где удочка? Ты ведь рыбак, говоришь?
Тот оглянулся, и свирепо двинулся на меня, расставив руки, кустистые брови угрожающе сдвинулись на переносице. В первую минуту я опешил, нападая на овчарку левретки, используют как раз такой момент. С неожиданной для такого щуплого тела силой он толкнул меня. С глухим, ухающим плеском, я повалился в топь.
- То-то! На дурака удочка не нужна, его и руками поймать можно,– вкрадчиво прошипел Геннадий, отступая на пару шагов, и закуривая помятую сигарету без фильтра.
Его нервозность исчезла. Он спокойно стоял и внимательно смотрел, как я тихо, пока почти не заметно, погружаюсь в тину. Я старался не шевелиться. Гена смотрел на меня взглядом лишённым прежней злобы, скорей это был взгляд голодного обывателя у стойки бистро, наблюдающего приготовление своего хот-дога.
-Ха, ты чего окаменел – то?! как говоришь тебя, зовут, Артур? Выбраться попробовать не желаешь? Или там молить меня о спасении? Ты ведь минут через двадцать - того попьёшь тинушки для могилушки, – он испытующе смотрел на меня.
Я, не отводя взгляда, смотрел на него в упор. Осторожно, не делая лишних движений, залез в нагрудный карман куртки.
-Что, револьвер, что ли готовишь, или финку?! Ха- ха – нету у тебя этого!- торжествующе произнёс мужик.
Больше всего его злила моя невозмутимость, теперь же вообразив, что его слова меня проняли, заликовал он.
Достав из кармана плитку шоколада, захваченную из дома Кичи, я не спеша развернул её, и стал с хрустом есть, стараясь сохранять выражение лица человека смотрящего очень интересный фильм в кинотеатре и поглощающего попкорн.
-Зачем! Зачем, ты ешь? Помирать готовься!- моя трапеза его взбесила, он опять нервно задёргался, взгляд сквозил озабоченностью.
- Жалко - шоколад пропадет. Да и в следующем перерождении, когда мне удастся поесть? - жуя, я решил позлить его ещё больше.
-Где, где ты взял его?! Какое перерождение?! Ты подохнешь – буль, буль, пара пузырей и твоя энергия и сила будут моими!- он забегал вдоль берега топи, отчаянно жестикулируя.
Всё ясно, это какой-то чокнутый сектант, теперь мотивы его вполне понятны, досадно умирать от рук такого ходячего недоразумения.
- Я верю в Кришну, смерти нет, а ты ничтожная тварь! Не мешай мне наслаждаться последними минутами жизни  в этом мире, не загораживай мне вид!
Я швырнул в него скомканную обёртку шоколадки. Попасть не удалось, она упала ему под ноги, а мне манёвр стоил ещё нескольких сантиметров погружения. Геннадий нагнулся в обёртке, расправил её, поднёс  к лицу, и взвыл - на картинке была парочка круглолицых кудрявых детей – имитация ретро упаковки. Он отшвырнул её, будто фантик обжег его пальцы.
-Кичи, эта сука, Кичи - опять она! – он, испуганно озираясь, стал пятиться прочь. Через миг серая тень мелькнула в воздухе. Огромная собака прыгнула на грудь к мужику и, повалив его, стала рвать зубами, стараясь прокусить ему глотку. Нет, это скорей волк. Мне не удалось полностью насладиться этим зрелищем: они катались по траве, периодически скрываясь в зарослях тростника.  К этому моменту из воды у меня торчала только голова, подбородок уже касался зловонной буровато-зеленой тины. Геннадию, на какую–то секунду, удалось вырваться из лап волка, он бросил взгляд в мою сторону, даже в пылу схватки судьба его жертвы заботила его.
- Твой дружек все равно уже труп! Выбирай, Кичи, он или я!
Волк на мгновение обернулся. Воспользовавшись заминкой, Гена извернулся и, оставив в зубах часть своей куртки, прихрамывая и спотыкаясь, рванул в заросли. Крикнув через плечо:
- Сочтёмся, сука, тебе конец!- законченный идиот – уже смирившись как - то меланхолично подумал я.
Жаль, волк его не сожрал. Мне было бы приятней умирать, зная, что земное возмездие нашло моего убийцу, на моих глазах. Волк подбежав к топи, заметался около меня. Утонуть я тоже могу достойно - мой труп не будет обглодан волками. Быть оптимистом за секунду до смерти, как это здорово, моя последняя мысль  и я стал захлебываться. Потеряв волка из виду, я к своему удивлению, которое впрочем, мелькнуло где – то на гране сознания, увидел как Кичи, на этот раз из плоти и крови, протягивает мне руку, второй ухватившись за ивовую ветку. Инстинктивно, я схватил ладонь, и в ту же секунду понял - ей меня не вытянуть, слишком легкой, маленькой была эта ручка, я почти уволок её в воду, ещё секунда и она не удержит и отпустит ветку. Надо отпустить её, я попытался разжать ладонь.  Вдруг что - то вцепилось мне в плечо с такой силой, что от боли всё помутнело. Пришел в себя я, уже валяясь на берегу топи, рядом сидела на земле мокрая и грязная Кичи и яростно отплевывалась, почувствовав мой взгляд, она  слегка зачумлёно вопросительно кивнула:
- Ну как тебе?
- Нормально, - сплюнув солоноватую тину, тихо сказал я, вытирая ладони о мокрые джинсы.
Плечо болело, ощупав рану, я попытался снять порванную куртку – ладонь ощутила что-то горячее и липкое – кровь. Рана  выглядела не опасной, следы зубов, волчьих или собачьих.  Я протер укушенное плечо рукавом куртки, довольно болезненно. Из кармана выпала вторая плитка шоколада.
- Будешь? – протянув половину плитки, Кичи предложил я.
Она отрицательно покачала головой. Я задумчиво, не торопясь, отламывая по зубчику, ел, поглядывая на Кичи.
-Спасибо, ты спасла меня.
-Рука болит? Извини …
-Так, терпимо. Ты волк или призрак, или человек?
Она пожала плечами.
-Не знаю. Не хочу говорить об этом.
- Зачем ты шла за мной? И кто этот Гена, он знал твоё имя?
-Я  шла чтобы, не знаю… Хотела и шла. Боялась, что ты достанешься этим. А ты нужен мне.
-Для чего нужен?
-Одиноко мне здесь, ты будешь  моим другом.
-Другом, возможно, и мог бы стать, но оставаться в этом зачарованном тупичке я не собираюсь, – осторожно ответил я.
-Тупичке?! Да, может, ты уйдёшь, но пока я буду рядом. Я полезная, защищать тебя буду и шоколада в доме, сколько хочешь и печенья. Ты не сможешь от меня уйти, даже если захочешь
-Ладно, с дружбой в обязательном порядке я понял. А кто это тип, что меня чуть не утопил? За что?
-О,  он это зло, настоящее зло, - Кичи возбуждённо вскочила и начала ногой пинать траву.
Тоже ещё та штучка, барышня волк – призрак. Странная манера разговаривать, как у пятилетнего ребёнка.
-Согласен, добра я от него не видел.
-Он мой старый враг, - продолжала Кичи, не обращая внимания на мои комментарии, - он здесь тоже давно, не так давно как я, но давно. Многих он сгубил, но и самому ему пользы это не дало. Видел какой чахлый? А поначалу крепкий был, как дуб.
-Кичи, а Кичи, как мне к людям выбраться, в город? – перебив ее, спросил я.
Она удивлённо вскинула глаза.
- В город, к людям?! Здесь нет городов, а люди как Гена, то там, то тут. Но добра от них не жди, они примерно, то же самое, что и он. Убить его надо, я скоро смогу. Сил сейчас у меня прибавилось. Пойдём домой, я познакомлю тебя с Чарли. Кофе мне сделаешь, я видела ты пил, кажется, я тоже когда-то пила его, и готовить умела. Ты кофейничал в доме, и я вспомнила.
-Чарли тоже как ты, волк – оборотень?
-Я не оборотень. Я просто волк, давно я была просто человек – девушка,- пояснила она, на тот случай если я недопонял этого.
-Я заметил, что ты девушка.
-Чарли собака моя – мой единственный друг. Но он не такой, он из той жизни, которую я забыла. Чарли не говорит, и я не говорю уже давно. Это не просто - разговаривать челюсти устают. Ну, пойдем, зачем здесь сидеть…

Глава 4
Кичи быстро зашагала вперёд, изредка оглядываясь – не убежал ли её вновь обретённый друг. Я шел, молча обдумывая своё положение. Место это странное - отрицать не приходится, и сколько я не старался придумать логическое объяснение происходящему - ничего не получалось. Один только дом, к которому возвращаешься в каком бы направлении ни шел, чего стоит. Про призрака-волка я вообще ничего логичного не смог выдумать. Припомнилась бритва Оккама: если существует несколько логически непротиворечивых определений или объяснений какого-либо явления, то следует считать верным самое простое из них. Простого объяснения у меня не было. Перейдём к мистическим версиям – мне показалась приемлемой идея о своеобразном аналоге бермудского треугольника. Что бы там ни было, моя задача выбраться отсюда – она, в общем, и не изменилась с момента начала моих злоключений, только она теперь не выглядела такой простой. Крик утки, с шумом вспорхнувшей из камышей ближайшего озера прервал мои размышления.
-Кичи!- окликнул я, поравнявшись с ней,- ты мне сейчас скажи нормально, правду скажи, ты поможешь мне выбраться отсюда?
Она остановилась, впервые на лице мелькнула печальная озабоченность и грусть.
-Рада бы помочь. Но я не знаю, как отсюда выбраться.
-А ты сама? Ты же я так понял не всегда жила тут?
-Нет не всегда.
-А ты хочешь покинуть эти места?
-Раньше, очень помню плохо. Давно было, я всё рвалась, рвалась куда- то. Туда, назад, думаю - много лет, а потом отчаялась, и почти забыла ту жизнь. Уже не хочу назад, я хотела стать волком и стала. Только тебя увидела, и встрепенулось что- то внутри. Сны иногда продолжают сниться: дом с арочным окошком, я на подоконнике сижу и люди, вроде дорогие мне, сняться, говорят – проснись. Я просыпаюсь, но со сном они тают. Я боюсь, что со временем они перестанут мне сниться, и я забуду, что я человек.
Я слегка обескураженный таким поворотом истории надолго замолчал, и шел молча.
-Кичи, а если долго, долго идти, не сворачивая по берегу, ну скажем дней пять, куда попадёшь? Ты не пробовала так?
-Да, пыталась, можно много дней идти и оказаться опять в знакомом месте, как будто кругами ходишь, это если по берегу. А если вглубь – топи, и конца края им нет, плутаешь возле них рискуя утопнуть, да вот твари типа Гены там гнездятся, у некоторых и дома есть склизкие илом затянутые. Они, обитатели этих домов, обычно особо долго не живут, чахнут.
-Знаешь, Кичи, я кофе выпью, тебе сделаю, посидим и я пойду. Не обижайся, я хочу сам все проверить, попытаться выбраться.
-Я не против, пойдём вместе, только по берегу, я не люблю болота эти. И еды в доме возьмем – в дорогу.
-А откуда ты берёшь эти продукты? Если дом твой, и ты живёшь в нем давно – кончиться еда должна была уже.
-Нет, не кончается её всегда столько и есть, иногда другая еда появляется в буфете, но я не ем её, не нравится и она исчезает сама по себе. Знаешь, а я вот вспомнила - ты не сказал, как себя называешь?
- В смысле моё имя?
-Да.
-Артур,- представился я,- Послушай, а там, в доме, почему ты просто ко мне не вышла? Ну, в нормальном виде, не из зеркала.
-Сил было мало,  нелегко становиться человеком, ты испугался, и это придало мне жизненной энергии.
-Гена тоже хотел моей энергии… - настороженно заметил я.
-Да, ему она тоже нужна, затем и убить тебя хотел. Думал, много чувств будет: ужас, тоска, боль, отчаянье – он верит, что это даст ему мощи на возвращение. Но пока только угасание замедлить получается. От тебя он не отчерпнул ничего, я почувствовала это во время схватки - он едва жив. Тебе не было страшно, я тоже это почувствовала. Почему?
-Я не слишком боюсь смерти.
-Жить не любишь?
-Люблю ну это, Кичи, целая философия. Сейчас нет желания объяснять.
Оставшийся отрезок пути мы проделали молча.
Сидя в гостиной, пили кофе. На этот раз я вскипятил воду,  постарался для Кичи приготовить настоящий, растворимый кофе.
-Горячее, я давно не пила ничего такого горячего, - Кичи сосредоточенно пила мелкими глотками.
Со стороны задней двери послышался какой-то скрип и царапанье.
-Что это? – с опаской оглянулся я.
-Чарли пришёл, - Кичи скрылась в коридоре.
В комнату вслед за Кичи вбежал спаниель бело черный, с влажным взглядом, и отличными длинными ухоженными ушами. Ткнувшись носом в мою ладонь, он встал на задние лапы и оперевшись передними о крышку стола, стал дергать носом - вынюхивая угощения.
-Кичи, а кто жил в этом доме раньше?
-Бабушка моя жила и дед.
-Они тоже ну, - замялся, подбирая слова я,- застряли в этом месте?
-Нет, они здесь не были, их только дом. Место моей силы.
-Ты, Кичи, то имя свое не помнишь, а то сразу деда с бабкой вспоминаешь.
-Я не помнила и их. Но ты спросил и вспомнила… Считаешь что я лгу тебе? Зачем?
-Да думаю, врёшь. Мало ли может, как Гена силы моей хочешь хлебнуть? Ты же меня пугала из зеркал. Или просто тебе здесь нравится, и меня тут тормознуть хочешь, для компании, да много всяких причин, для лжи.
Кичи, молча, продолжала намазывать джемом печенье и наслаждаться кофе. Мне совсем не понравилось, что она не пытается оспорить мои подозрения, и для усиления эффекта я подытожил:
-Да и вообще – ты же ведьма, какое тут доверие?
-Может ты и прав - от части, я ведьма. И ты скоро поймешь, что ты колдун, и что место это от себя не отпустит, сколько не бреди. Скучно станет, придёшь ко мне сам. Больше дружить здесь не с кем, остальные зло. Я бы и оставила тебя до этого момента, но вот они - Гены, пока ты обживаться будешь, тебя оприходуют.
-Это надо понимать так: помимо моего желания ты будешь следовать со мной? - уточнил я.
-Да, всё верно, - невозмутимо ответила Кичи, - ты не мой пленник, я твой спутник.
-Уж тогда спутница.

Глава 5

Собрав небольшой запас еды, мы двинулись в путь. Я искренне желал расстаться с розовым домом навсегда, пёс Чарли, радостно виляя хвостом, бежал впереди нас. Здесь на побережье казалось уже не реальной история о призраках и болотных убийцах. Стоял ясный погожий  день, и было радостно шагать по твёрдой гальке, скрипящей под ногами, даже компания Кичи меня уже перестала тяготить, навязчивостью она не грешила, молча, топала рядом, иногда окликая своего кобеля.
-Я из Питера, а ты, Кичи, откуда?
-Не помню, я говорила тебе, - видимо обиделась за то, что я ей не верю.
-А этот твой дом, ты говоришь он место силы, как это?- не отставал я.
-Дом место моей силы, у многих здесь есть такие места, место силы, животное или фантом силы.
-А у меня есть такое место?
-Может быть, поймёшь, скоро. Придем к месту, которое ты раньше любил или встретишь фантома. У меня дом и Чарли.
-Чарли не просто пес?
-Нет, он фантом, я создала его, когда мне было тоскливо, если мои силы слабеют, Чарли исчезает – мне трудно его поддерживать.
-А человека можешь создать?
-Могу, но сил уходит куча, и недолго они существуют, да и существованием это не назовёшь, так марионетка. Жутковатый потом осадок, когда они гаснут – собака проще, у всех здесь в основном фантомы живности у Гены игуана, например.
Я нагнулся и потрепал пса по голове, он стал радостно прикусывать мою руку, - ощущение вполне как от живой собаки.
-Опять мне не веришь? Щупаешь, сомневаешься, Артур, я не понимаю, зачем спрашивать, если ты не веришь. Все, больше не буду рассказывать – доходи до всего сам.
-Да я не то что бы совсем не верю – интересно потрогать, какой он фантом своими руками ощутить, - попытался выкрутиться я. 
-Давай посидим – передохнём малость, мы ведь и не спешим, - предложила Кичи.
Я кивнул в знак согласия. Они с Чарли уселись на берегу, а я побрёл к воде разулся, и стал бродить по колено в воде, рассматривая берег и море – никакого движения.
Скорей интуитивно, затылком, ощутил взгляд и чьё- то присутствие, оглянулся как раз вовремя, чтобы шарахнуться.  Рядом с моим лицом мелькнули острые зубы и, клацк, пошатнувшись я бросился спасаться, поднимая столбы соленых брызг. Через секунду я уже стоял метрах в десяти от кромки воды и смотрел, смотрел во все глаза. Огромная змея, нет я имею ввиду по настоящему огромную змею, величиной с пожарную машину, с синей, искрящейся на солнце, чешуёй плотоядно глядела, высунувшись из воды. Глаза нефритового цвета, размером с колесо легковой машины, смотрели на меня задорно – гадина высунула раздвоенный лиловый язык, облизнулась и подмигнула мне. Готов поклясться - она строила мне рожи. Вода вокруг бурлила и клокотала то тут, то там появлялись кольца туловища или остриё шипообразного хвоста. В эту секунду у меня мелькнуло сомнение - а что если она может вылезти и бросится за мной вдогонку по берегу. Стремглав я побежал прочь, уже больше не оглядываясь назад. Под ногами мелькала галька, пятнами проносилась зелень деревьев, когда я осмелел и решился обернуться, берег был пуст - чудище исчезло. Я сел отдышаться,  никогда не верил в Лохнесских чудовищ. Версий о происхождении этого существа не было. Но кого-то оно мне напоминает, да, похожее я видел на картинке в иллюстрациях Бхагавад - Гиты, змей пожравший пастушков. Сидя на берегу, я почувствовал внезапный упадок сил, голова кружилась, и очертания берега плыли перед глазами. Что за ерунда?! Обморок от страха? Ну, тогда запоздалый. Всё подёрнулось рябью: по берегу в легком, бежевом  сарафане до пят, ко мне шла Лиза. Широко улыбалась, раскрыв объятья. Я оторопел, очертания пейзажа обрели утраченную резкость. Лиза, откуда здесь она? Каштановые волосы развивались по ветру, какая она все же красивая … Лиза что-то кричала мне, но ветер и прибой заглушали слова, она улыбалась, стараясь перекричать прибой, и манила меня к себе, я разобрал только своё имя. Силы вернулись так же неожиданно, как и покинули меня, я вскочил на ноги и кинулся навстречу Лизе. Она не приблизилась ни на метр. Лиза печально смотрела на меня, я смог расслышать, кажется, она крикнула: «Люблю». Я остановился, поняв тщетность своих усилий, кто-то дернул меня за куртку сзади, вспомнив о чудище, я вздрогнул. Нет, это была лишь Кичи, вдалеке догоняя её, высунув набок язык, бежал Чарли.
После бегства от тварюги я, от ужаса, забыл о Кичи.
-Еле догнала! Ну куда ты так? Даже не подождал, - оперевшись ладонями на колени спросила Кичи, пытаясь отдышаться.
Я, не отвечая, обернулся и стал искать глазами Лизу, никого, померещилось - с глухой тоской подумал я.
-Извини, Кичи, но я так испугался, ног под собой не чуял. Ты в порядке?
- В порядке, а ты? Слабость чувствуешь?! Говоришь, напугал он тебя, это плохо. Сил потеряно много, энергии сгорело – тьма. Я думала ты вообще уже угаснешь, этот монстр знал твою ахиллесову пяту, пугал тебя со знанием дела… Только это девушка остановила  твою гибель, кто она? Оттуда, да? Невеста?
-Ты… Тоже видела её?
-Красивая очень, романтичная, оборки, кружева, локоны как фарфоровая кукла.
-Это моя бывшая жена - Лиза.
-Призрак – не Лиза. Но призрак силы.
-Да, только призрак, реальная Лиза давно мне так не улыбалась, и не кричала о любви. Вообще не помню, чтобы она объяснялась в любви.
-А почему бывшая? Или ты не хочешь говорить?
-Бывшая, потому, что она ушла от меня, сказала, прошли чувства.
-Переживал?
-Скорее нет, - не сильно. Чувства прошли обоюдно.
-А я думаю, она тебя любит.
-С чего ты решила? Тебе - то откуда знать…
-А я вот знаю. Сюда прорваться только призрак силы может, если чувства сильные ты его услышишь, если громадные то и увидишь.
-К тебе тоже являлись?
-Нет, - никогда. Но до тебя тут человек был, Наташа, к ней призрак мужа приходил, и дочки её стояли тоже вдалеке и звали. Она, Наташа, была моей подругой, но недолго – пропала. Ушла искать выход, исчезла, может, нашла дом или угасла. Мне нравится думать, что она с ними, со своим вместе.
Я сидел, молча, потрясённый чередой событий и встреч. Не знаю, что меня поразило больше встреча с Агхой, так вроде звали тварину в жизнеописании Кришны, или явлением Лизы. Тоже та ещё змеища, года два не виделись, и вот тебе - призрак явился, совсем как когда-то давно. Она бежала по берегу финского залива, в Петергофе… В тот день я сделал ей предложение. Еще зонт у неё был от солнца, кружевной. Солнце не закрывал, «это аксессуар»,- пояснила она, и я весь день носил аксессуар, по Петергофу ловя удивленные взгляды публики. Не до этого, ни после я уже не был так счастлив. А зонт, забытый Лизой после развода, изгрыз мой кот. Одни клочья остались и, с сентиментальным сожалением, он был собственноручно выброшен мной на свалку. После этого я уже не ждал, что примета сработает, и Лиза вернётся.
-Как ты себя чувствуешь? - спросила Кичи, озабоченная моим потерянным взглядом.
-Да, хорошо всё.
-Лиза тебя спасла. Она в тебе силы пробудила, жизни в тебе опять достаточно.
-Ага, Лиза умеет будить к жизни, - поднимаясь с земли, сказал я и подал руку Кичи, Не иначе джентльмен проснулся во мне или образ джентльмена, навеянный воспоминаниями о Лизе.
Хорошо всё же, что я был женат на Лизе, она так и осталась единственной женщиной, рядом с которой мне хотелось быть рыцарем.
Мы двинулись дальше, с каждым часом пути он начинал мне казаться бессмысленным и бесконечным. Пейзаж, однако, стал радовать разнообразием, на смену лиственным деревьям появились сосны, и вскоре вытеснили лиственный, сырой подлесок окончательно. Воздух был легким и ароматным, таким он бывает только в сосновом бору. Чарли весело носился, иногда совсем исчезая за рыжими стволами деревьев. Неожиданно до нас донёсся его отчаянный визг. Мужество, вернувшееся ко мне после свидания с Лизой, больше оставлять меня не собиралось, и я без промедления кинулся в лес. Ветки хрустели под ногами, позади я отчетливо слышал топот, это Кичи летела за мной.
- Чарли! Чарли, где ты? – звал я собаку.
Стволы расступились, и моим глазам открылась удивительная, сказочная картина. На поваленном стволе сидел карлик в одежде гнома или тролля, я не силён в сказочных костюмах, на груди у него был повязан белый слюнявчик, в руках нож и вилка, между колен он зажал Чарли, намереваясь приступить к трапезе.
Без лишних церемоний я схватил его за аляпистый кафтан, и, подняв над землей, стряхнул с Чарли, который, к слову сказать, был едва ли на много меньше своего захватчика. Чарли привизгнув кинулся прятаться к ногам подоспевшей Кичи.
-Ты что это творишь, любезный? – не опуская гнома на землю, церемонно осведомился я.
-Покушать собирался,- елейным голосом отвечал тролль, нимало не смущаясь, и даже не удосужившись изобразить испуг.
-Брось его, Артур, этот – безвредный, так, попугать хотел тебя.
-Рид, - обращаясь к троллю, сказала Кичи, - отвяжись от пса!
 В сотый раз тебе говорю. У тебя не выйдет, этим цирком никого напугать.
-Совсем не страшно выходит? Жаль…
-Ты знаешь о змее огромном там, на берегу был, - она указала в сторону залива, что он откуда? Раньше таких я не видела.
-Да, я слышал от местных. Этот с собой притащил кучу диковинок, одна другой поразительней, – толстым пальцем гном указал на меня, – думаю, это его персональные ужасы и страхи. Смачные зверюги, яркие. Еще он Гене о них рассказал, ну вот они на пару с Дримом постарались их оживить, только вот гостья его, планы испортила.
-Что ты сказал Гене?! Рассказывал чего боишься? Ну, зачем?!
-Ничего я ему не говорил о страхах.
-Ну, может, обмолвился? 
-Нет, точно - нет, мы с ним не откровенничали.
-А змея тебе знакомой не показалась?
-Показалось, что это моя бывшая жена, – пошутил я, - хотя, нет, подумал, змея из Источника вечного наслаждения, змей Агхасутра.
-Что это такое?
-Религия индийская, перекликается с буддизмом, отчасти.
-А Гена, откуда узнал о ней?
-Я ему, когда тонул, сказал, что смерти не боюсь. Потому что впереди цепь перерождений, а смерти вообще нет…
-Понятно, ты его вооружил хорошо. Много там еще драконов величиной с дом?! В этой, твоей религии?
-Да нет, там и этого дракона особо никто не боялся, и он издох в результате. Я не готов был увидеть эту пасть. От неожиданности испугался.
-На будущее – держи себя в руках!- гном кивнул, поправил колпак, скорчил рожу Чарли, и исчез в ветках поваленной сосны.
-Ты не говорила, что здесь гномы водятся.
-Он такой же гном, как я волк. Человек он. В таком облике ему видно комфортней, как мне удобней в волчьей шкуре.
-А как он выглядел, э-э, в человеческом виде?
-Не уверенна, но однажды я встречала грузную даму в платье таких же цветов, и голос тот же, думаю, она и есть гном.
-Тоже злой персонаж?
- Нет, скорее слишком давно здесь. Уже далека от человека, но зла особого не жди, как и добра. Эта же участь ждет, думаю и меня, со временем.
-Пойдём дальше?
-Пойдём только куда?- Кичи меланхолично обирала сосновые иглы, прилипшие к джинсам.
-Искать выход из этого заколдованного места,- с напускной бравадой в голосе отозвался я.
-Бесполезно это…
-Слушай, Кичи, я не звал тебя с собой. Не веришь, что можно найти выход - оставь меня в покое. Иди домой! Я бы лучше пошел один.
-В прошлый раз ты уже ходил один, и чуть не потонул в болоте, - возразила Кичи.
-Да, я помню, благодарен тебе, но знаешь, здесь все не так. Что-то не так с этим местом. Или может с тобой – до твоего появления все было спокойно и обыденно: ни призраков, ни душегубов, ни чудищ. Может это твоих рук дело?
-Я ведьма и взяла тебя в плен, так что - ли?- В голосе Кичи прозвучала неподдельная обида.
-Ну, не обязательно ведьма, загипнотизировала меня или опоила чем, не знаю.
-Хорошо, я поняла. Пойдём Чарли!- Кичи встала с бревна, отряхнула джинсы.
-Постой, Кичи, ну куда ты? - попробовал удержать её я.
Она уходила, не оглядываясь. Я, было, попытался остановить ее, но она уже исчезла из виду, только мелькнула серая шкура и хвост Чарли. Сверток с печеньем остался лежать возле поваленной сосны. Я подобрал его и зашагал вновь в сторону берега. Досадно, что так вышло. Вместе было все-таки веселей, да и не стоило её обижать, но в тот момент дико разозлило, что Кичи меня все время старается затормозить. Ну и пусть, одному действительно проще, да и россказни Кичи не слушать, вообще какая там помощь от хрупкой девчонки – подростка.
    
Глава 6
Направившись к берегу, до которого было метров пятьдесят не больше, я внезапно оказался совершенно в другом месте. С небольшого холма я ожидал увидеть море, но открылась совсем иная панорама – передо мной раскинулся широкий пустырь, переходящий в городской пригород. Промышленные постройки, хозяйственные сооружения, башня элеватора. Обычный индустриально запущенный пейзаж. Застыв на месте, я с минуту смотрел на выросшие, как по волшебству, обитаемые окрестности.
Ура! Отделавшись от настырной ведьмы я выбрался! Я почти бегом пересёк пустырь, похоже на Красное Село, одну из окраин Питера. Сейчас выберусь на Стрельнинское шоссе, поймаю попутку, и домой скорее. Никогда подобное место не вызывало у меня столько положительных эмоций. Относительно новые кирпичные дома соседствовали с сельскими домиками, дорога, на которую я вышел, была пыльной и грязной, как и всегда здесь, людей не было видно. Но, впрочем, этот район людным и не был никогда. Я окончательно сориентировался - точно это Стрельня, вот сейчас выйду к дороге. Преодолев ещё метров сто, мимо каких - то корявых, облупленных заборов, я оказался на шоссе, гул машин, пыль, запах  липкого смога, - все восхищало меня.
Голосуя  минут десять, я начал терять терпение. Ну что же это такое? Мельком окинул взглядом свою одежду, нормально все, а рваный рукав куртки вряд ли заметен из мчащихся машин, не брит ну это тоже не повод. Удача повернулась ко мне лицом, протащившись несколько десятков метров, огромный трейлер остановился, и я легко вскочил в кабину.
-До города подбросишь?
-Не вопрос, - ответил мне водитель лет сорока, с вполне приятным загорелым лицом.
Махина набрала скорость, и к моему облегчению за окном замелькали привычные пейзажи.
-Так долго голосую, и никто не берет. А я здесь в переделку попал… 
-Что случилось?- безразличным голосом, скорей для поддержания беседы, спросил он.
Рассказывать о крушении лайнера, а тем более о бермудских треугольниках сразу расхотелось.
-Да так, заблудился в лесу,- замял тему я.
-Долго блуждал?
-Двое суток.
-Родные, небось, с ума посходили. Ты женатый?
-Нет, разведён.
-Повезло, а то бы не отвертеться, какая баба поверит - двое суток в лесу. Сам–то местный?
-Да. Родители места себе сейчас не находят от неизвестности.
-Так позвони! - он полез в бардачок и протянул мне мобильник.
-Спасибо! - радостно воскликнул я, и негнущимися пальцам стал набирать свой домашний телефон, - сколько раз за эти дни я мечтал набрать этот номер.
Вместо гудков раздалась мелодия скорбной фуги, – не слишком удачный маркетинговый ход мобильного оператора, мелькнуло у меня в голове.
-Алло,- донеслось до меня, как будто издалека, – голос матери.
-Мама! Мама! - непроизвольно переходя на крик, воскликнул я, - Я, это я, Артур! Со мной все нормально, я скоро буду дома!
После секундной паузы внезапно изменившийся искусственный, скрипучий голос пропел:
-Дома ты не будешь, просто тебя нет, все твои виденья - это спящий бред! И в мои объятья скоро ты придешь, на большой дороге смерть свою найдешь.
Что это?! Меня пробил ледяной озноб, в нутрии похолодело, и тоскливо заныло. Я перевел взгляд на водителя фуры, он, сохраняя невозмутимый вид, продолжал крутить баранку.
-Кажется, - ошибся номером, – более для себя чем для него, выдавил я. Нет, номер – верный. Накладка связи? Чья – то злая шутка?
Я набрал снова. Та же музыка. На этот раз она привела меня в отчаянье и, не успев вымолвить ни слова, я услышал:
-Не сопротивляйся, лишь глаза закрой, лучше успокойся - снов прервется рой. Над твоей могилкой не кому грустить, а тогда выходит ни к чему и жить!
На этот раз водила повернул голову, и после долгого взгляда в глаза зашелся гомерическим хохотом.
-Поговорил, с мамочкой? – давясь и недобро сверкая глазами, осведомился он. Это, надо думать, риторический вопрос.
Буквально задыхаясь от ужаса, я уставился на него. Всё поплыло перед глазами, в сознании мелькнуло - не бояться, взять себя в руки… И я почти увидел сморщенную морду гнома: «Держи себя в руках, не бойся или сгинешь».
Надо подумать о чем-то светлом! В голове пронеслось: а ведь верно, никто кроме родителей не расстроится особо, умри я сейчас.
Нет, это не те не те мысли! Вспомнить радость, какая она, как она выглядит?! Вот то, что надо:  лицо Антона лучшего друга, каким он был много лет назад. Антон стоит, широко улыбаясь и машет мне рукой. В новенькой морской форме, мечте миллионов мальчишек. Антон только, только поступил в военно-морской институт. «Я так счастлив! Я в Морском Корпусе Петра Великого, всё как я мечтал!» Он стоит передо мной на набережной Шмидта, я смотрю на него и завидую. Никогда так не завидовал никому. В его черных глазах отражаются все моря мира и приключения, о каких только можно мечтать. И форме завидую! Восторг. Ветер с набережной для него уже ветер странствий длинною в жизнь.
Обморочное состояние отступает. Я сумел взять себя в руки. С рожей дальнобойщика происходят странные перемены, он весь в испарине дико вращая глазами, ползёт ко мне, именно ползет, как будто движется в густой и вязкой субстанции и каждое движение даётся ему тяжело миллиметр за миллиметром. Это медленное нападение уже не застало меня врасплох. Я перехватил его запястье и вывернул руку, в которой он держал свой чёртов мобильник. Мельком взгляд упал цветной дисплей на нём фото Антона, уже взрослого, с лицом кирпичного цвета в матроске, за спиной бирюзовое небо и корабельные парадные флажки, только улыбка всё та же мальчишеская, глядя на которую думается что владелец такой улыбки счастливчик. Пока мой взгляд тормознул на этом удивительном фото рука противника обмякла, как у тряпичной куклы, и он всем телом, подозрительно лёгким для мужчины его комплекции рухнул на меня. Фура тем временем остановилась. Оттолкнув это рыхлое тело, я взглянул ему в лицо, на  меня смотрела плюшевая физиономия клоуна. В руках у меня была просто ростовая кукла потрепанная и блёклая, из разжатой кукольной ладони я взял телефон и вылез из машины. Вокруг не обитаемый индустриальный ландшафт, какие-то трубы, серый, бесконечный бетонный забор, обвитый колючей проволокой.
Задержавшись взглядом на фото Антона, я набрал свой домашний номер, на этот раз услышал голос Антона: «Артур, я знаю, что с тобой случилась беда. Мне написала Лиза, держись, мужик, держись! Я не могу придти к тебе, я в плаванье, буду дома через полгода. Верю, ты встретишь меня уже в отличной форме, держись, давай». Создавалось, впечатление, что это запись или отрывок записи, но голос я узнал, точно – Антон, на этот раз ничего пугающего. Смутил тон, которым было сказано слово «держись», очевидно, была вложена вся внутренняя сила, пожелание. Откуда в телефоне появилось фото Антона, о котором я вспомнил, а тем более запись его голоса? Автоответчика дома нет, - но эти вопросы мне некому было задать, и некому мне на них ответить. Я услышал шорох в кабине у себя за спиной, клоун поднял голову, на тряпичном лице изобразилось подобие мимики:
-Чтобы ты не делал - всё равно умрёшь, мыслями о друге шкуру не спасёшь … - тот же скрежет, как в телефоне и стихи одного розлива. Клоун кхекнул не то кашель, не то смех. Я подошел и выдернул его из кабины:
-Эй, плюшевый! Что с тобой?!
-Плюшевый?! Он взглянул на свои руки, как будто впервые заметил перемену,- да плюшевый, забавно - я умираю клоуном, я таким и был всю жизнь.
-Что за стихи-страшилки, что это всё за чепуха? И плюшевые куклы не умирают, они и не жили никогда.
-Страшилки – смерть к тебе скребётся. Я жил, жил! Дальнобойщик я, а не кукла! Был водителем до аварии, а потом это место. Я так жить хочу… Но твоя атака с моряками меня доконала. Ты силён, тебе и убивать не надо затопишь счастьем. Впрочем, да знаешь, я ведь тоже когда - то мечтал стать моряком, поступал туда же, но не поступил и вот мой корабль, - он кивнул на фуру.
На моих глазах клоун стал рассыпаться в труху, разваливаясь и превращаясь в тряпьё и сгнившие нитки.
-Если выберешься, передай ему привет, от меня…
-Кому?! – потрясённый ужасом разложения живой игрушки, спросил я.
-Океану. Так и не свиделись,-  и клоун затих навсегда.
Особенно потрясли меня эти слова, их я уже слышал, дословно от своего отца в детстве…
Эта, даже пусть и не настоящая, смерть впечатлила меня настолько, что я нашел на обочине пустую коробку и сложил в неё останки-остатки игрушки. Полегчавший у меня в руке телефон тоже превратился в детский, пластиковый, игрушечный. Я положил его сверху коробки и все это перенес на переднее сиденье машины. Вначале под тяжелым впечатлением от этого прощания хотел бросить грузовик, и идти пешком, машин на трассе больше не было. Дорога сколько хватало глаз, была безжизненной, пройдя пару десятков метров, я махнул рукой на сантименты, вернулся в машину и включил зажигание. В конце концов, он был моим врагом, какой бы пронзительно человеческой ни была сцена прощания. Машина с глухим рычанием тронулась. Даже если эта дорога лишь один из миражей этой аномалии лучше ехать по ней, а не идти пешком.
Я, сидя за рулём и уже свыкнувшись с мыслью об иллюзорности мира за окном, думал о Кичи. Где она? Как ни крути, это мой единственный друг в этом призрачном месте. Жаль её нет рядом, она бы объяснила всё. Да, странные, пугающие стишки, Антон… Интересно, что бы ты, Антон, сделал на моём месте. Всегда, с детства, ты был и остаешься для меня образцом мужественности. Антон бы сплюнул и выругался – это я представляю, ну а что же дальше? Что мне делать, Антон? Держаться, говоришь, буду стараться, знать бы как?    

Глава 7
Машина летела по пустынному шоссе. В коробке громыхал телефон, и я изредка бросал взгляд на неё, опасаясь всерьез, что клоун, владелец телефона, вылезет оттуда. Если ему ничто не помешало так эффектно и оригинально отдать концы - кто гарантирует, что он не может так же феерично вернуться и воскреснуть. Так я ехал с час или полтора, движение ради движения, и почти удивился, когда машина ворвалась в ближайшие пригороды Питера. Впрочем, они были такие же пустые и какие-то картонно театральные, напоминающие декорации. Город призрак, я не вырвался из туманного мира - это его продолжение. Иллюзии насчет конца пути растаяли окончательно. Мимо мелькали магазины и вывески, подробная модель знакомого мне мира. Я остановил машину у супермаркета, надеюсь, еда окажется съедобной, сухой паёк Кичи я уже съел.
Двери разъехались в стороны мелочь, а приятно. Незамедлительно в голове возникла картина - это не двери, а распахнутая красная пасть Агхи, но двери бесшумно закрылись, ничем пока себя не скомпрометировав. Обычный супермаркет, бледный холодный голубоватый  свет и отсутствие продавцов и покупателей. Ни одной живой души.
Машинально взяв корзину, я побрел по лабиринту торгового зала, сам не зная точно, что же мне надо. У хлебного прилавка я взял булку с ореховой посыпкой - свежая и, жуя, побрёл дальше, временами оглядываясь, в надежде услышать оклик. Скорее всего, в моем распоряжении все магазины и много набирать не стоит. А может и поесть прямо тут? Кафетерия в супермаркете не было, ну да ладно, я занял место на выставке садовой мебели, и накрыл себе настоящий стол. После недолгих размышлений сходил в алкогольный отдел, и вернулся с бутылкой самого дорого коньяка, выбрал по цене не утруждаясь разбирать название. По пути захватил пачку сигар вообще – то я не курил давно, но гулять так, гулять. Посуды тоже оказалось в избытке. Я, раскачиваясь в плетёном кресле из ротанга, приступил к пиршеству, как говорит Кичи - спешить здесь и правда не куда. Впервые за все время своих злоключений я ощущал себя вполне комфортно. Надо уметь извлекать  выгоду и получать удовольствие в любой ситуации. Обыденность обстановки меня успокаивала и расслабляла. Или это действие коньяка? Ни чего особенного, кстати, коньяк как коньяк, не стоит он этих денег. Занятно, а вдруг на кассе появиться мощный охранник, и потребует оплатить банкет… Я видел в отделе бытовой техники телевизоры, может, работают - надо разобраться. Телевизоры работали, но передавали исключительно крупный белый снег на сером фоне – помехи. Техника здесь работала по настроению. Пока я возился с телевизором, неожиданно включились рекламные мониторы и бодрый голос стал расхваливать прелести различных товаров, тут пошла рябь и с нескольких  мониторов у касс на меня смотрела Кичи, я обрадовался, и вопреки здравому смыслу,  помахал рукой и крикнул:
-Как ты там, Кичи?
Как и следовало ожидать, она меня не услышала - очередная запись.
-Здравствуй Артур, где бы ты ни был, слушай меня внимательно – ты вызвал большие энергетически всплески в тебе много жизни, сильное дискретное излучение. Ты в опасности. Твоя энергия привлекает множество тварей, они потянулись к тебе со всех сторон, каждый надеется урвать от тебя кусок жизни. Ты должен найти своё место силы, только там ты в безопасности. Ищи место своей силы, я не знаю какое оно. Попытаюсь прорваться к тебе на помощь, но не особенно жди, мне нелегко вырваться к тебе… И ещё, никому не верь, повторяю тут нет твоих друзей, и тут нет людей, всё это призраки и ты и… я тоже.
Запись кончилась, и снова шел рекламный ролик.
Ох, Кичи, опять ты со своими советами, от которых только туман сгущается. Ничего по существу: найди место, но не знаю какое, сходи туда не знаю куда… А насчет доверия, я и сам не дурак, какое тут доверие. Я призрак? Отлично, но сытый и довольный призрак, для чистоты эксперимента я потыкал растопыренными пальцами в стеллаж. Не пройдут ли ладони насквозь? Нет - рука уперлась в твердую прохладную поверхность. Могу вообще в магазине остаться, еды много, да и чувствую я себя здесь значительно лучше, чем на пустырях да болотах. Я побродил еще не много среди стеллажей с товаром и во мне проснулся дух разбойника, я попытался, не знаю зачем, но почему бы и нет, вскрыть одну из касс магазина. Ящик не поддавался и я, не успокоившись, из упрямства, решил всё же взломать его. Сходил, захватил подобие какого-то зубила на полке с садовым инвентарем, и через четверть часа остервенелой борьбы ящик сдался. Из него мне под ноги вывалился ворох фотографий, разноцветных вкладышей. Подняв, фотографии я сел за кассу и стал тасовать их. Виды природы и… мои фото: детские, школьные, свадебные - всего штук пятьдесят, охваченный сентиментальными воспоминаниями, я засунул их за пазуху и побрел  к выходу из магазина. Машины на улице не было. На месте неё я заметил пёстрый предмет, подойдя ближе, толкнул его ногой, это была маленькая, игрушечная машина, почти точная копия моей фуры. Она покатилась по тротуару и перевернулась в паре метров от меня. Ну, что же, пешком так пешком. Буду искать место силы, раз уж дорогу домой найти нет возможности.
Глава 8
Странно и не привычно было мне идти по пустому Невскому проспекту. Отсутствие машин и людей не так пугало меня, как тишина. Лишь мои шаги, и шорох бумажек подхватываемых ветром, летящих по тротуару. Казалось, что кто-то отключил звук, а фильм продолжает идти. Я шёл, периодически оглядываясь назад, опасаясь, что кто-то подкрадётся ко мне сзади. Я поравнялся с Казанским собором и побрёл дальше. Стоит, может наведаться в ресторан, посмотреть как там, но есть не хотелось. И я, не признаваясь до конца даже себе, слегка побаивался оказаться один в пустом полумраке ресторана. Меня внезапно осенила блестящая мысль. А почему, собственно, я мечусь здесь, бесцельно, по улицам? Пойду - ка я домой. Место силы Кичи дом её бабушки. Вот и я пойду, но не в свою съёмную хату, а к родителям, там и буду жить, раз уж в этом тающем мире я вынужден задержаться. Мысль зайти в метро и доехать на нём до Васильевского острова я отринул сразу, уверен, что и поезда не дождусь, да и наконец, не буду я свои нервы испытывать, страдая клаустрофобией, всегда считал метро жутким местом, мышеловкой. Пешком не более часа, по пути провизии возьму, приду и буду спать.
Шел, параллельно разглядывая – витрины, все знакомо и обыденно, и от этого еще тяжелей, в лесу и на болотах было как - то естественней. Город, славящийся своей строгостью линий, без разнопёрой толпы прохожих и мелькающего транспорта был еще более красивым. Проходя мимо Казанского собора, я поёжился, слишком мелким я почувствовал себя рядом с этой громадой. Засмотревшись на витрину книжной лавки, я зашел внутрь, по крайней мере, будет чем заняться в пустой квартире. Если техника не работает, остаются книги. Я безнаказанно присвоил пару томов Бредбери, разжился глянцевым мужским журналом, относительно свежим, и, решив не зарываться, отправился к выходу.
Задержавшись у книжной полки с новинками, я неожиданно натолкнулся на чопорную, тщедушную старушку. На седой голове была малюсенькая шляпка, забавным образом, держащаяся на затылке. Такие бабушки обычно с достоинством носят титул  «Коренная Петербурженка», и говорят вкрадчивым голосом, витиевато и напыщенно. Она посмотрела на меня через очки в стальной оправе, в руках у неё был томик стихов, и ридикюль подстать шляпе винтажно раритетный.
-Надо быть осторожнее, молодой человек!
-Извините, я Вас не заметил, - промычал я, сам задаваясь вопросом чего ожидать от этой мирной с виду бабули.
-Вы, молодые, всегда спешите. Вот и читаете невесть что,- она красноречиво кивнула на цветные обложки у меня в руках, - между тем, обратите внимание, здесь отличный выбор поэзии серебряного века. Для вдумчивого читателя, со вкусом.
Старушка не выглядела хоть сколько-нибудь опасной, но помня прыткость хлипкого на вид Гены, и, подозревая коварство всюду, я аккуратно спросил:
-Интересуетесь поэзией?
-Ох, юноша, я уже ничем не интересуюсь, эти книги для меня - часть жизни, которая, увы, завершена. Открываю книгу, беру её в руки, а перед глазами не буквы, а любимые люди из прошлого и яркие кадры моей собственной жизни, ностальгия. Как альбом с фотографиями.
-Ну, что же, не буду мешать, - спешно откланялся я.
Если бабушка начнёт придаваться воспоминаниям, чувство такта вынудит меня её дослушать.
И уже в дверях я услышал её вкрадчивый голос:
-Вам, молодой человек, надо бы не в букинистическом гулять. Дела у вас на Земле не закончены.
Китайская музыка ветра дзинькнула и дверь закрылась. Надо быть готовым к другим встречам, собеседники могут быть не такими очаровательными феями, как эта пожилая леди. Поёжившись от тревожных мыслей, я почти собрался совершить набег на антикварную лавку - добыть себе меч, но воспоминания о клоуне  склонили меня к мысли, что оружие особого преимущества мне не даст. Ну а с другой стороны - мне всегда хотелось иметь старинный меч. Теперь есть шанс реализовать мечту. Однажды, в рыцарском зале Эрмитажа, я полчаса стоял у великолепного меча, даже сфотографировал его, планируя сделать  подобный сувенир на заказ, у ювелира, повесить на стену, но вскоре забыл об этом, а фото случайно удалил. Мечта о мече присоединилась в веренице не реализованных желаний. Вот отличный повод это исправить. Постой-ка, сказал я себе, а почему бы мне не унести именно ТОТ меч, из Эрмитажа? Возьму его! Как должно быть приятно, ощутить такое оружие в руке, почувствовать его вес, полюбоваться инкрустацией. Решено - в Эрмитаж! Мне, можно сказать, по пути. В отличном, приподнятом настроении, бодрым шагом я свернул по Большой Морской к Эрмитажу, чувствуя себя как ребенок, которому после удачного окончания учебного года дали деньги на дорогой подарок.
 
Глава 9
Место это, зачарованное, и со мной явно какие-то перемены произошли не в лучшую сторону. Ещё вчера я даже обертку от мороженого считал своим долгом бросать исключительно в мусорный бак на улице. Сегодня из спортивного интереса разломал кассу в магазине, и иду за мечом не много ни мало в Эрмитаж. Выходит, что все мои моральные принципы были навязаны обществом, я его лишился, и здесь уверенный в абсолютной безнаказанности, я встретил себя настоящего, да и еще еда в супермаркете и книги в руке. С такими праздными мыслями я вышел из Арки Главного штаба на дворцовую площадь. Музей был открыт. Тихо и торжественно встретил меня этот призрачный Эрмитаж. Ни единого шороха. Я уверенно шел по знакомым залам, картины встречали меня как старые друзья. На секунду появилась шальная мысль, что мне удалось очутиться в нашем людном и суетном мире, тишина музея воспринималась гармонично. Я подошел к окну, нет - Дворцовая площадь была так же пустынна: ни туристов, ни лошадей, ни фотографов. Я сам не заметил, как добрался до рыцарского зала. Оружие поблёскивало из-за застекленных витрин. Как и в первый раз, попав сюда, будучи мальчиком, я восхищенно смотрел на  воронёные клинки с загадочными гравировками. Ощущение истории, почти осязаемой. Позолота серебро и драгоценные камни на рукоятках,  изящные длинные узкие кинжалы совершенные, пропорциональные, изящные. Вот он мой меч! Рукоять обвита серебряной косичкой. Откуда он? Должно быть, из Венеции или Милана. Кто его владелец? Приходилось ли ему быть участником пышных рыцарских турниров? Или он всегда лишь украшал замок рыцаря и был свидетелем пиров, тех самых, где стаи собак часами ждали куска мяса от хозяина и в мрачных отблесках камина кипели средневековые страсти... Я осторожно потрогал витрину, и понял - я не смогу присвоить себе это сокровище. Пусть все вокруг бутафорское, и мир этот нереальный, подобная кража будет актом вандализма, как и после любого правильного решения мне стало легко, но я всё же не спешил уходить. Ну, а если не унести с собой, потрогать, подержать в руках. Помню, когда-то я попытался украдкой коснуться доспехов рыцаря, но смотрительница музея, будто смотрела только за мной, протяжно заголосила, и моя рука застыла сантиметрах в тридцати. Я потянул стекло витрины, сознавая, что окажись оно запертым, я не посмею разбить его, но витрина поддалась, и я осторожно высвободил меч из стеклянного плена. Меч оказался куда тяжелее, чем я предполагал - я едва смог его удерживать в руке. Да, чтобы несколько часов размахивать им, сила нужна не малая. Наигравшись мечом вдоволь, я не успокоился, и подошел полюбоваться на себя в зеркала крадучись, будто опасаясь быть застигнутым за подобным детским занятием. В памяти еще раз всплыл вопль смотрительницы, я даже с опаской оглянулся на пустующий стул, именно здесь она тогда сидела. Водрузив меч на место, и закрыв витрину, еще раз с сожалением оглянулся на него. Нет, в бою он мне не поможет, даже после пяти минут тренировок у меня гудел руки. Я остановился у центральной группы рыцарей на лошадях, они совсем как живые – ни один мальчик или мужчина не остаётся равнодушным, глядя на их экипировку. А в детстве чучела лошадей, помниться, поражали меня ничуть не меньше чем сами рыцари, они как живые, и их сверкающие глаза… Я все-таки потрогал те самые доспехи, от которых меня прогнала смотрительница. Надо идти – я осуществил мечту, пусть и не завладел мечом, но он побывал у меня в руках, и удивительное дело зарядил меня какой-то своей удивительной энергетикой, силой и мощью. Никогда не чувствовал себя мужественным в полном смысле этого слова, теперь же мне будто предалась все отвага бывшего владельца меча. Готов поспорить, что меч этот не пылился над камином рядом с фамильным гербом, теперь, я уверен, он участвовал в славных битвах и подвигах.  Как здесь красиво! Сколько бы раз ты не был в Эрмитаже, всегда открываешь что-то новое. Держа в руках книги, я медленно шел по восхитительным залам, попадая в камерные, уютные спальни украшенные изразцами, атласом, дорогими гобеленами. Казалось, владельцы лишь на миг их покинули, и если бы не плюшевые, лиловые канаты заграждений без особого напряжения фантазии можно было бы увидеть служанку, склонившуюся над сервировкой обеденного стола, или камеристку, наводящую марафет своей госпоже. Интересно, а как это лежать на такой роскошной царской кровати под шелковым балдахином? Я, перешагнув через ленту, для начала попробовал присесть. Стало неприятно и неловко, будто хозяйничаешь в чужом доме без хозяев, или точнее в чужом дворце. От ложа исходил тяжелый специфический запах -  пахло музеем, чувствовалось отсутствие всякого движения воздуха. Нет, здесь мне решительно было не по себе, не в своей тарелке. Секунду еще посижу, и пойду, только ноги упрямо не хотели идти, напоминая о себе тупой болью, и требуя пощады и отдыха. Ну, разве ещё минут пять, не разуваясь, я откинулся на кровать. Она была достаточно высокой и ноги болтались в воздухе, не испачкать бы покрывала. Я стал рассматривать парчу балдахина щедро расшитую золотом и, незаметно, провалился в сон. Снилась мне всякая чепуха: рыцари из соседнего зала, Лиза расчесывающая локоны в будуаре, перед маленьким потемневшем от времени зеркалом в наряде семнадцатого века, но с ноутбуком и банкой нескафе на овальном столике рядом.
Она подняла карие глаза, посмотрела на меня, и неожиданно строго сказала:
-Артур, проснись, завтрак готов!- с этой фразы для меня начиналось утро в течении всех полутора лет нашего брака. Именно таким строгим учительским тоном. Но я, неизвестно почему, очень обрадовался и громко крикнул: 
-Да, Лизун, иду! – от звука своего голоса я проснулся в чужой широченной постели, под душным балдахином.
В витрине поблескивала посуда, из окна струился блёклый серозный свет. Разочарованно вспомнив, где я, и что ни завтрака не Лизы здесь нет, я встал, расправив рукой шелк покрывала. Идти домой среди ночи? Какая впрочем, разница день или ночь, подойдя к окну, я невольно восхитился   – никогда не видел Дворцовую площадь  ночью, сиреневые дымные тени, оранжевые фонари, оставляющие дрожащие дорожки света на булыжниках, как на воде от огней парохода.  Александрийский столб, отбрасывающий зыбкую тень, вроде циферблата гигантских часов, здания с зеленоватой подсветкой, всё сказочное, театральное. Брусчатка мостовой мерцает, излучая свой собственный свет, - огромная влажная шахматная доска. Неожиданно захотелось закурить, и выпить кофе, того самого, из Лизкиной банки. Где я, и что со мной? Страх прошёл, а ясности не добавилось. В другом измерении? Или это то место, куда попадают после смерти. Встреча со старушкой, ясно давшей понять, в какую дорогу она собирается.  Надо жить. Тавтология, но для меня звучит она  именно так: надо жить - даже если ты умер. Но Антон он говорил, что мы встретимся, когда он вернётся из плавания, или это ничего не доказывает? Скрипнуло что-то за спиной, я оглянулся и в старинном кресле с затейливо инкрустированной спинкой увидел темную фигуру, в которой я без труда узнал Кичи. Она сидела и будто намеренно низко опустила голову, стараясь закрыть лицо черными прядями волос.
-Ты, Кичи?
-Я, Артур, я. Все смотрю - не слушаешь меня, по музеям гуляешь. Столько сил ушло чтобы тебя предупредить - все зря.
-А как ты здесь оказалось? И чего лицо закрываешь, поджалась вся?
-Я не здесь Артур, я в лесу, это призрак мой…
-А с лицом что?
-Нет у него лица. Создавать точную копию - много времени тратить, я в беде Артур, у Гены план меня изловить и через меня тебя сгубить. Они за мной всей сворой гоняться.
-Как помочь?
-Никак, ты слишком далеко – не ведись на это, и меня не вытащишь и сам пропадёшь.
Я подошел к Кичи, и дотронулся до неё - вполне осязаемо. Отстранил руку и убрал волосы – лица не было. Вместо лица плоский, белый блин, жутко, я судорожно убрал руку и сглотнул.
-Ты всегда так, говорила - не лезь, напугаю. Нет, ты лезешь все сам, всё сам.
-Я не боюсь. А есть вообще способ тебе помочь? Я могу вернуться за тобой, или ты пробирайся ко мне в город.
-Видишь ли, для меня этого города нет. Я никогда, пока волком много лет обегала окрестности, не встречала городов. Я думаю, этот город, он не пускает к себе меня, не существует для меня. Не факт, что и ты сможешь вернуться в лес, да и здесь у Гены сторонников рыл десять набралось. В обычное время сожрать друг друга норовили, а тут объединились, ты лакомый кус. С таким количеством мрази нам и вдвоем не справиться.
-А в дом твой – место силы, они могут ворваться?
-Нет, для них мой дом не существует, они туда ни попадут. Тебя я как бы сама пригласила.
-Спрячься тогда там, не пытайся добраться сюда, я тебя вытащу!
-Не рискуй собой. Знаешь, я к тебе так прилипла тоже не совсем из альтруистических побуждений.
-А зачем? - я был готов услышать уже что угодно, вплоть до того, что я потенциальный обед для волка.
-Я впервые почуяла - ты земной. Ну, я не могу сказать одним словом, думаю, у тебя есть шанс вернуться домой. Хотела с тобой попытать счастья.
-Не вешай нос, Кичи! Вернёмся, конечно же, вернёмся, – сказал я на таком душевном подъеме, что впервые поверил в это сам. Ты говоришь, нет для тебя этого города, ну ты же наверняка здесь была. Ты место это помнишь?
-Я тебя не вижу, Артур, только ощущаю, как в темноте – предметы, мебель…
-Это Эрмитаж, Кичи! Все были тут, хотя бы раз, ты не можешь забыть!
-Ты сказал Эрмитаж? Там львы есть, я помню! Они раскрашены в цвета флагов разных стран, как игрушки елочные из папье-маше, только большие, с ними я фоткалась. Есть ведь там такие, а?
-Ой, нет, Кичи, здесь нет никаких раскрашенных львов, - обескуражено выпалил я.
-Нет… Есть! Они во дворе стоят. Много их, полукругом.
-Может и есть, - соврал я, воспоминания о елочных львах все же лучше полного отсутствия воспоминаний, - а ещё что помнишь про музей? Лестницу золотую помнишь? Эх, знать бы, что тебе ближе… Кареты, помнишь, шикарные такие, для принцесс, платья королев?!
-Нет, не помню, помню, еще там автомат стоит - карты выдаёт.
-Карты?
-Ага, как в лабиринте или в компьютерной игре, куда идти и где ты находишься.
-Да, а вот такое тут есть!
-И кофе так здорово пахнет. Артур, я вижу тебя! Ты в комнате с большой кроватью, там полумрак!
-Как видишь? - вопросительно я взглянул на призрак, надеясь увидеть у него глаза.
-Вижу, через зеркало, там у тебя где - то есть зеркало. Послушай, Артур, найди большое зеркало и позови в него меня. Я попробую к тебе шагнуть. Всё, убираю призрака. Кликни в зеркало, – призрак махнул рукой, сперва превратился в густую тень, и спустя миг исчез совсем – растаял.
-Шагнуть из зеркала? – мой вопрос повис в тишине уже пустой комнаты.
Ну, а почему нет? Первый раз я увидел Кичи именно в зеркале.
Зеркало достойного размера нашлось быстро - в соседнем зале Леонардо, оно украшало нарядный  беломраморный камин, обрамляла зеркало пара декоративных  колонн из ленточной яшмы. На каминной полке стояли массивные часы на золоченом постаменте, украшенные скульптурами отдыхающих нимф. Эти часы смутили меня и оказались неожиданным препятствием. Я едва мог их приподнять, а о том, чтобы поставить на пол не могло быть и речи, итак это зеркало нам не подходит. Я отправился на поиски другого. В полумраке дворца белый мрамор залов, переливающийся свет хрустальных люстр, колонны - всё было величественным и грандиозным.
Мне приглянулось, было, старинное зеркало в богатой резной раме, украшенной ангелочками и завитками цветов, но оно было явно маловато. Ты посмотри, можно подумать, я знаю какое именно по размеру должно быть зеркало… А ведь и, правда, знаю - в рост. Махнув рукой на эстетику, я недалеко от буфета, нашел обычное современное зеркало прямоугольной формы и, подойдя к нему впритык, торжественно слегка приглушенным голосом позвал:
-Кичи! Кичи!
Мои слова отдались раскатистым эхом в пустынных залах.
В зеркале не отражалось ничего, только я и пространство коридора за моей спиной. Я позвал еще, результата не было. Собравшись, было распрощаться с этой странной затеей, я сделал шаг в сторону и тут зеркало помутнев на миг, отразило острые скулы и бледное мальчишеское лицо Кичи.
-Привет! Что ты так долго? – шёпотом прошипела она.
-Искал подходящее зеркало.
-Подошло бы любое большое зеркало. Там, у тебя все нормально? Темно и страшно, как я погляжу.
-Нормально, давай лезь, я угощу тебя кофе, рядом буфет.
-Тогда лови, – на меня из зеркала рухнула Кичи, я чуть было не уронил её, кости одни и кожа, но слишком внезапно она прыгнула.
Кичи стояла и смотрела во все глаза удивленно и испуганно съежившись.
-Ну, и ну! Я так давно не была в таком месте. Только лес, берег, и дом. Где мы?
-В галереи Растрелли. Хочешь кофе или горячий шоколад?
Мы расположились в кафетерии, где устроили не большой банкет по случаю встречи – яств и сладостей было в избытке. Пирожные такие свежие, как только что испечённые. Я порекомендовал Кичи «Джоконду», она оценила мой вкус, но съела после пиццу.
-А там что? – Кичи указала на окно.
-Большой двор Зимнего дворца.
-Я, Артур, начинаю вспоминать все: и пиццу и дворец этот. Ты знаешь, я сейчас уверена, меня ждут, тоже ждут, дома.
-А кто ждет?
-Пока не знаю.
-Судя по твоему возрасту – родители. Тебе же лет семнадцать, двадцать?
-Как так вышло, что я забыла?
-Вернёмся, вспомнишь. Вот когда вернемся, я приглашу тебя в Эрмитаж, будет много - много людей, и мы с тобой снова придем сюда, за этот столик, и будем вспоминать об этой ночи.
-Правда?!   
-Точно, выберемся.
Я вкратце поведал Кичи о своих приключениях, встрече с клоуном и страшных песнях из мобильного телефона, хотел похвалиться фотками из кассы, но полез во внутренний карман, и обнаружил только путеводитель по Питеру. Наши посиделки были прерваны самым неожиданным образом.
-Смотри! – воскликнула Кичи, указывая на соседний столик, освещенный рассеянным мутным светом из проёма арочного окна.
Там за пустым столом, сидел мужчина лет сорока – пятидесяти и внимательно смотрел на меня, не замечая Кичи, словно её и вовсе не было. Он старался заглянуть мне в глаза, а когда наши взгляды встретились, молча, не мигая, стал таращиться на меня.
-Артур, подойди сюда, подойди сюда!- только когда он заговорил, я заметил определённую странность. При неверном тусклом освещении его фигура была напротив ярко залита светом, и будто выхвачена из другого интерьера - прожектор осветил его, оставив в тени столик.
-Кто ты, и что тебе надо?! – дерзко, с вызовом спросила Кичи.
Он проигнорировал, или действительно не услышал её.
 -Артур, подойди сюда, подойди сюда! – мне не понравился его командный тон.
-Сейчас. Тебе надо, ты и подходи. Откуда ты знаешь моё имя?
-Иди ко мне, Артур, я помогу. Я помогу. Иди ко мне, – в эти простые фразы он, вероятно, старался заключить все оттенки трагизма и выпучивал глаза сильнее и сильнее.
-Кто ты? Поможешь в чем?
-Не упрямься, ни важно кто я, важно кто ты. Дай мне руку, – в довершении ко всему он театрально простер ко мне распахнутые ладони.
Я  подошел к его столику.
-Ну, чего надо? – классический вопрос дворового забияки в местной распивочной.
-Доверься мне, – прогудел мой противник, медленно вставая со стула, и не отрывая взгляда от моего лица.
Я решил не ждать, многолетний опыт разборок меня научил. Проворно схватив ближайший стул, я замахнулся на мужика, стул, с грохотом выскользнув у меня из рук, упал на пол, а мой новый друг исчез. Не растаял, а выключился – раз, и нет.
-Что это было? – спросил я Кичи, удивленно отступая назад.
-Я не знаю, никогда такого не видела.
-Очередной друг и соратник Геннадия?
-Нет, не думаю. Этот был чем-то иным, от него другая энергия шла.
-Как Лиза – видение? – уточнил я.
-Нет, тоже нет… Он сам по себе, он как гость.
-Зачем меня подманивал, что за фокусы?
-Поживем – увидим. Что- то мне подсказывает,  он вернётся. Артур, давай уйдём из музея. Мне здесь душно стало, и из-за каждого угла мерещатся опасности.
-Да, пора и честь знать. До твоего появления я собирался пойти к себе домой, отоспаться, ну теперь это уже не актуально.
-Надо место силы твоей найти.
-Ох, я не знаю где оно, и что за место, - без энтузиазма возразил я.
-Место, где тебе хорошо и спокойно – куда хочется вернуться.
-Ты не поверишь, но мне, в общем, везде было хорошо и спокойно.
-Тогда пойдем, погуляем, хочу увидеть город, – Кичи всматривалась в ночной Питер, - красивый такой и … Знакомый. Надеюсь, я вспомню еще, что-нибудь из своей жизни.
-Для начала, отлично, если ты вспомнишь свое имя.
-Может быть, и вспомню. Как думаешь, какое бы имя мне подошло?
-Саша или Женя.
-Почему?
-На мальчишку ты похожа. Не знаю я, ну как так угадаешь? Само всплывет.
Мы с явной неохотой покинули уютный кафетерий и неспешно двинулись по залам музея. Я периодически останавливался и, желая пробудить воспоминания, Кичи рассказывал ей об экспонатах музея:
-Представь, Кичи,  чтобы обойти весь Эрмитаж, нужно пройти двадцать два километра. А если постоять у каждого экспоната минуту - восемь лет жизни уйдёт!
-А как думаешь, сколько лет жизни я потратила в этом заколдованном месте? Я не знаю, здесь нет времен года, много...
-Ну, вот ты опять о грустном, я думал тебе интересно здесь.
-Я, Артур, выйти хочу, душно мне тут и страшно. Ну, какие к чёрту экскурсии ночью в музее?!
-Ты в курсе?! Сейчас такие устраивают. Ночные экскурсии, так интересней – романтика.
-Выведи меня, а? Эти покои, залы – мне не уютно, - взмолилась Кичи.
-Хорошо, сейчас выйдем,- и я уверенно зашагал ускоренным шагом.
Через четверть часа нервы у Кичи совсем расшатались.
-Скоро?! Где выход, Артур? – надоедливо ныла она мне под ухо.
-Да, сейчас, проскочил поворот – не волнуйся я, отлично знаю этот музей. Месяцами тут пропадал.
-Зачем?
-Что зачем? Ну, интересно, я к тому же художник ведь, Кичи. Вернёмся на пару залов назад, я знаю здесь всё, как свои пять пальцев.
-Все двадцать километров, как пять пальцев?
-Двадцать два, ну здание не так уж велико.
-Давай автомат с планом найдём, - властно требовала Кичи.
В её глазах я потерял авторитет надёжного проводника.
Я упорствовал, и мы пробродили еще минут сорок, смутившись, я согласился тормознуть у автомата. Разобравшись, где мы сейчас, я собственно и знал где мы, но Кичи, потеряв доверие, теперь сама топала, склонившись над картой. Я брёл за ней, оглядывая залы, и гадая, как мне удалось заблудиться. Выход упорно прятался от нас, залы сменяли друг друга, хороводы картин, статуй, триумфальных помпезных залов. Кичи стала бродить кругами, мы побывали в одном зале раз семь – я молчал, запутавшись окончательно. Припомнилась история с розовым домом из которого не вырваться. Опять мистика здесь, не иначе. Выбившись из сил после полутора часов блужданий Кичи со злостью швырнула карту на пол, я нагнулся и стал рассматривать её.
-Ты не находишь что это странно, Кичи? Какая – то магия.
-В этих лабиринтах, на пару десятков километров, и без магии не мудрено заблудиться.
-Теперь я поведу.
-Давай, - вяло согласилась Кичи.
В овальном зале мне на глаза попалась неприметная закрытая дверь – впотьмах мы не замечали ее, принимая за декоративное панно.
Я потянул дверную ручку – открыто, за ней лестница, ведущая на третий этаж.
-О, видишь, сейчас выберемся!
-Нам нужна лестница вниз, - пессимистично парировала Кичи.
-Неважно, залы импрессионистов я знаю назубок. Там вообще проще ориентироваться.
-Не беги так быстро, я боюсь отстать, и остаться здесь в одиночестве,- догоняя меня на лестнице, попросила Кичи.
Здесь, на третьем этаже, волшебное сказочное обаяние музея отступало. Совсем другое время, современные залы, светлые стены и бесценные экспонаты. Я успокоился окончательно и прекрасно ориентируясь, направился в сторону выхода. Его не было, вместо лестницы была глухая стена, хотя указатель утверждал обратное. Кичи плюхнулась на банкетку, и вопросительно уставилась на меня.
-Что скажешь?
-Тебе видней, Кичи. Так ведь!? Я примерно также и из твоего дома не мог уйти. Держит нас это место, - я многозначительно посмотрел на Кичи.
-Ты говоришь, художником был? – она не заметила в моем вопросе подвоха, может, и правда к ней такие чудеса отношения не имеют или она хорошая актриса.
-В этом предложении мне не нравится слово был… Да я художник, сейчас скорее  дизайнер – давно не рисовал, а нет, рисовал пару месяцев назад натюрморт, в подарок матери. А что?
-Артур, подумай, может это и есть место твоей силы – Эрмитаж. Вот и не выпускает он тебя - здесь ты дома.
-Ну, почетно, конечно, и лестно твое предположение. Может так и есть. Я всё думал, где место силы, и пришел к выводу - я был счастлив только с двумя людьми моим другом детства, и Лизой. А место мне не важно, только чтобы они были рядом.
-Ты же говорил, развелись с Лизой?
-Тебе сознаюсь, все эти два года я надеюсь её вернуть. В карьере продвигаюсь, чтобы было, что ей предложить, короче я с ней не смог расстаться, жил мыслью о её возвращении. Хотел в день нашей годовщины свадьбы ей второй раз предложение сделать, она ведь так и не вышла замуж снова. Они остались друзьями с Антоном, общим другом, он в курсе её личной жизни, ему кажется, она скучает по мне.
-С другой стороны, – Кичи осталась безучастной к моим личным переживаниям, - в месте силы призраки не появляются без приглашения, а тот толстяк, ты его ведь не звал.
-А как насчет твоего призрака, без лица?
-Это другое, ты меня вспоминал, и рассматриваешь как товарища – это и есть своеобразное приглашение. У меня план появился, давай вернемся на второй этаж и попробуем вылезти через окно.
-Нет, высоко не подойдет.
-А ты что предложишь?
-Ничего, – разозлился я, - посидеть еще в кафе, утро настанет, найдём выход. Или вообще поселимся тут, ты опочивальню себе выберешь, может, переоденемся - я в доспехи, а ты в бальное платье и будем жить здесь. Ничем не хуже чем на берегу в твоем доме, и туалет не на улице, буфет опять же. Экскурсии для тебя буду проводить, к искусству приобщишься…
-Хватит а?!- разъярилась Кичи.
-Не кипятись. Ты в курсе? С тобой тяжело общаться.
-Мне трудно общаться, и место это давит на меня, хочу на воздух.
Мы спустились по знакомой простенькой служебной лестнице назад на второй этаж и двинулись в сторону кафе. Я внутренне надеялся, что уж кафе мы отыщем без труда, к счастью, это оказалось правдой.
Кичи отстала на несколько  шагов, я оглянулся и увидел, она стоит у столиков интернет-кафе и заворожено рассматривает компьютеры.
-Нравиться?- вернувшись, спросил я.
-Да, а включи мне его, Артур, ну пожалуйста!
-Сейчас, попробую, но я здесь в магазине с телевизорами экспериментировал – одни помехи. И возможно в зале электричество отключено, на ночь.
-Ну, попробуй, попробуй!
-Да пробую я,- компьютер ответил тихим гудением, монитор ожил, - удивительно – работает, и интернет грузиться.
-Дай мне, дай, – Кичи отталкивала меня, прейдя окончательно на тон капризного ребенка.
Я включил соседний комп, пусть наслаждается.
-О, Артур, сегодня двадцать седьмое августа две тысячи десятого года!- я мельком взглянул, у Кичи загрузился поисковик.
-Да, я так и думал, – машинально ответил я, набирая адрес своей электронной почты, надо посмотреть, кто мне пишет.
-И тут сказано - осадки, облачно, а небо ясное,- Кичи сидела и, не прикасаясь к мыши и клавиатуре, вглядывалась в экран, - новости пишут: ликвидируют последствие пожаров. Идет строительство новых жилых домов для погорельцев. Сегодня в больнице скончалась еще одна жертва крушения авиалайнера Москва – Санкт Петербург, а в Японии…
-Постой, - я подпрыгнул к монитору и прочитал вслух, по слогам. Немеющими пальцами нажал ссылку, загрузилась статья:
«Сегодня в городской Мариинской больнице Санкт-Петербурга скончался, не приходя в сознание, еще один пассажир злополучного рейса, 24 августа  потерпевшего крушение под Санкт-Петербургом. В результате катастрофы погибло 78 человек. Ведётся расшифровка чёрных ящиков, предположительно, причиной крушения явились сложные погодные условия. Удалось выжить только двум пассажирам и  члену экипажа, они находятся в  Мариинской больнице города, их состояние врачи расценивают как критическое».
Я осел на ближайший стул. Безразличная, вялая отрешенность охватила меня – все ясно, Артур, игра закончена. Слёзы подступили к горлу, стало жалко себя, и горькая досада душила, особенно от того, что, даже умерев, я так отчаянно пытаюсь выбраться, выжить. Я только призрак, который заметался в сумеречных спиралях – мог бы сразу это понять. В глубине души я и знал, но отказывался верить. И эти погребальные песни из телефона, я опустил голову на стол. Так глупо всё. Я умер. Хоть бы внезапно, а нет, я бьюсь здесь, в агонии.
-Это твой рейс? – уточнила Кичи.
Я не ответил и, не поднимая головы, кивнул. Так молча с самыми мрачными мыслями, я сидел около часа или больше. Щемящая боль притупилась, я поднял голову, Кичи невозмутимо сидела за компом и что-то увлеченно читала.
-Знаешь, Артур, я часто думала, что я умерла. И меня это не особо смутило – я о статье про самолёт. Во-первых, откуда нам знать настоящая ли эта статья или происки зла, чтобы лишить нас воли. Во- вторых, я не знаю, что во вторых… Я набрала в поиске свое имя и нашла кое-что.
-Имя?
-Да, я набрала «Кичи». Я не помню когда, и почему себя стала называть Кичи. Так вот, Кичи - это волчица  из произведения Джека Лондона «Белый Клык», сейчас читаю, очень длинный рассказ. Но Кичи - обычный дикий волк, а не оборотень, как ты меня обзывал.
-Это! Именно это, мне сейчас и было важно знать, - с сарказмом ответил я.
-Ну, умер ты, а я причем? Что ты на меня злишься. Уже светает, давай выбираться отсюда.
-Никуда больше не пойду.
-Принесу тебе кофе. Шоколадку захватить?
-Я призрак, и есть мне не надо. Давай кофе, и пирожных пару.
Дотронувшись локтем до мыши, я вспугнул уснувший монитор.
На экране загрузилась моя почта - девять новых писем. Я открыл сообщения, последнее письмо было от Антона, дата двадцать седьмое августа – сегодня, написал час назад.
«Привет, Артур, я знаю ты в беде, я в ужасе от случившегося. Я не знаю, когда ты прочитаешь это письмо, но пишу с твердой верой, что прочитаешь. Я будто мысленно разговариваю с тобой. Я ВЕРЮ в тебя! Ты выкарабкаешься, обязательно, если бы я мог быть рядом сейчас. Конечно, я ничем не могу тебе помочь, но мне кажется, будь я рядом, я бы смог зарядить тебя своей энергией. Мысленно я рядом. Я не плакал лет с одиннадцати, а теперь сижу и реву за ноутбуком перечитывал твое последнее письмо, там, где ты просишь выслать фотографии Тихого океана, высылаю тебе их. Слышишь, ты слышишь - я верю, мы еще увидимся и выпьем пива в нашем любимом баре».
Во вложенном файле были красочные, и удивляющие своей нереальной тропической яркостью фотки. Одну из них я узнал, видел её у клоуна в телефоне - Антон на фоне разноцветных корабельных флажков. Парадное прибытие в далёкий порт.
Я задумался, перечитывая письмо. Кичи, возможно, и права. С чего вдруг я должен верить статье, и не верить письму Антона? Он явно переписывался со мной живым, да в беде, но ведь верит во встречу.
Кичи, неловко шагая, опасаясь расплескать, принесла кофе и пирожные.
-Еле нашла. В первый раз сама сделала кофе. Что читаешь? - она бегло просмотрела текст сообщения.
-Это твой Антон? Красивый парень, женат?
-Да. Ты, я вижу не промах. Сама точно не знаешь где мы, и кто призраки или нет, а все туда же - замуж.
-Рада, что ты воспрял духом, с таким убитым настроем - никуда. Ответить не хочешь?
-На что?
-На письмо.
-Даже в голову не пришло. Я боязливо набрал: «Антон, расскажи, в какую беду я попал?»
И хлебнул чуть тёплого растворимого кофе.
-А что холодный кофе?
-Как смогла, так и сделала, отстань! Смотри у тебя новое письмо.
-Вернулось мое письмо – пишет адрес не верный, - с нескрываемым разочарованием я смотрел в монитор.
-Попробуй повторить.
-Бесполезно, – адрес правильный, очередной глюк местности - письма не уходят.
-Пойдем, поищем выход, теперь будет легче ориентироваться.
-Слушай, Кичи, мы же с тобой вроде призраков, зачем на двери?
-Ты умеешь ходить сквозь стены? Я - нет.
-А как же зеркала?
-Тут свои нюансы – надо чтобы на другом конце тебя впустили,  позвали. По-другому - никак. Здесь пахнет котами.
-Я не чувствую, но тебе видней, ты же волк, чуешь больше, – с улыбкой ответил я, - а котов тут и правда тьма, пятьдесят или сто, армия котов Эрмитажа.
-Котовье войско?
-Да, приятно, что они здесь живут. Приведений говорят по котам можно вычислить. Сидят такие коты в залах и пристально смотрят, или раз врассыпную, а никого нет, видят только коты.
-Тебе не страшно было здесь спать, ночью одному?
-Я случайно уснул.  Но был эпизод в детстве - мне было лет двенадцать,  вечером Эрмитаж уже закрывали, а я замешкался. Везде гасили свет. Некоторые залы были уже в полумраке, я заторопился и заблудился. Жутковато было. То там, то тут скрипы, стук, двери сами собой захлопали и холодом потянуло.
-Призраки шалили? – улыбнулась Кичи.
-Не думаю, здание очень старое что-то рассыхается, поскрипывает, сквозняки гуляют, ну и историй мистических не мало было.
-Например, что за страсти?
-В анфиладах Зимнего дворца бесшумно блуждает тень призрак  последнего русского самодержца Николая II. А на первом этаже, в египетском зале есть статуя богини войны Сехмет у неё голова львицы. Так вот, только раз в году, в полнолуние, на её каменных коленях появляется и исчезает лужица крови, - мне захотелось попугать Кичи.
-А сам ты призраков видел?- уточнила она.
-Да, тебя, клоуна и остальных твоих друзей,- загибал пальцы, подсчитывая я, такую девицу байками не проймёшь.
-Эрмитажных призраков?- невозмутимо спросила Кичи, проигнорировав мою шутку.
-Нет, не видел, врать не буду, - сдался я.
Откуда-то внезапно донёсся бодрый, хорошо поставленный, лекторский голос:
-Привидений у нас нет. Мне иногда про них рассказывают, но я никогда не видел. Им тут ничего делать, потому что это музей, в стенах которого живут все, кто там жил. И я это ощущаю: тут умирал Александр, Петр, тут жила Екатерина. И они присутствуют. А привидения - это те, кого убили, и они обратно возвращаются. А эти не возвращаются, они тут просто есть и всегда были. Поэтому никаких чужих духов они не пустят. Рассказывают всякие страшные истории про какие-то иконы, на которые достаточно глянуть, и человек умирает - но это полная чушь... Всякие египетские статуи, которые плохо действуют, – тоже чепуха. Там настолько много настоящей энергии вещей, которые обладают своей историей, энергии величайших произведений искусства, что всякая злая и чужая энергия не приживается.
В углу зала находился плоский включённый монитор, несколько банкеток стояли полукругом. На экране вел лекцию, так удачно отвечающую любопытству Кичи, мужчина лет пятидесяти, благообразного вида в длинном шарфе.
-Странно как совпало…
-Совпало ли?! Это, Кичи, директор Эрмитажа, и отец его был директором этого музея.
-Особенно радует факт невозможности появления здесь призраков, - практично заметила Кичи.
-Кроме нас?
-Нет, это ещё одно доказательство, что мы живые.
-Хотелось бы верить.
-Вы наверняка здесь с Лизой не раз под ручку прохаживались? – внезапно сменила тему Кичи, -  она вздыхала томно и восхищалась картинами, долго рассуждая об искусстве. Наряды выгуливала, а ты шел, молча, смотрел на неё преданными собачьими глазами и кивал. Пальто, в гардеробе подавал и все такое…
-Ревнуешь? - удивился я.
-Нет, – завидую. В моей жизни этого не было, или я не помню этого, скорей всего и  не будет уже.
-Кто-то недавно о важности положительного настроя говорил? Будет! Хочешь прямо сейчас, и будет – Я взял Кичи под руку и галантно поклонился.
-Король Артур к вашим услугам, принцесса!
Зычный голос уже в отдалении повторял как мантру: «всякая злая и чужая энергия не приживается».
Мы остановились потрясенные, вот он выход. Перед нашими глазами во всем своём блистающем великолепии предстала Иорданская лестница, ослепляющая своим блеском, наполненная светом и воздухом. Гранитные колонны, подчеркивающие легкость и ажурность, серые, блестящие в царстве белого и золотого. И свет, льющийся отовсюду, отражённый и умноженный в  зеркалах. Высокая и светлая лестница –  блестящий шедевр барокко. Нарядный и праздничный интерьер – триумф роскоши из блистательного XVIII века.
Даже безразличная к искусству Кичи замерла от восторга.
-О, вот это да!- воскликнула она потрясенная красотой, впрочем, лишь на секунду.
Кичи,  не останавливаясь, радостно помчалась вниз по лестнице, опасаясь, что она растает, как мираж. Её кеды приглушённо топали по красной ковровой дорожке.
Я поспешил за ней, нет, романтичной её точно не назовёшь.
-Видишь, нас выпустил хозяин, – запыхавшись, догоняя Кичи, сказал я.
-Мужик из телевизора – хозяин?
-Да.
-А почему только теперь?
-Пришёл на работу, и выпустил, рассеял всю мистику, призраки испугались и попрятались.
Но Кичи уже энергично, не дожидаясь джентльменской помощи, о которой недавно мечтала, рвала на себя тяжелую дверь.

Глава  10
Прохладный невский ветер бил в лицо - было ощущение, что закончился праздник, и мы после красочной шумной вечеринке оказались на отрезвляющем влажном воздухе строго Питера. Даже краски казались блеклыми, из цветного мира в черно – белые будни, под холодным рассветным небом. Я раздражённо спросил Кичи:
-Куда гулять пойдём? Выбирай!
-Я не знаю, куда-нибудь.
-Не знаю, куда тебе надо. В магазины хочешь?
-Нет, я по улице хочу походить. Городом полюбоваться. А что злишься?
-Я так понял, искусство тебя не интересует, даже Эрмитаж и тот тебя не удивил.
-Удивил и понравился, сейчас с радостью вспоминаю всё и твои рассказы и залы – у меня клаустрофобия это…
-Я знаю, что это. Я и сам ей страдаю, в некоторой степени. Она у тебя всегда была?
-Почему-то уверенна, что нет. Развилась, пока я волком по лесам гуляла, пойдем по набережной вон к тому зданию с куполом.
-Исаакиевский собор.
-Действующий или тоже музей? – с любопытством туриста поинтересовалась Кичи.
-И то и другое, - я впал в уныние и играть в экскурсовода мне не хотелось.
Мы, молча, пошли по ветреной набережной. Кичи пристально вглядывалась в городской пейзаж, а я думал о какой-то ерунде что, например, лучше бы увести Кичи на Невский проспект. Здесь холодно я, поежился, заметив, что Кичи одета всё в ту же майку с Микки Маусом, острые плечи и ключицы торчат как остов корабля. Я предложил ей куртку, но она лишь удивлённо посмотрела на меня, и отрицательно кивнула - ей не было холодно. Потом я спохватился, что забыл где-то книги, взятые в букинисте, в кафе или там, на кровати где спал. Мои мысли вновь вернулись к Антону, я погрузился в свои воспоминания, и с удивлением я обнаружил, что шагаем мы уже не по набережной – перед нами был пряничный храм Спас – на – Крови. Кичи уверенно шагала впереди по набережной канала Грибоедова. Я догнал её.
-Кичи, а мы же шли в другую сторону, в Исаакиевский. Как мы забрели сюда? Я задумался, смотрю мы здесь.
-Ты сам сказал: мне холодно, вначале сходим на Невский проспект погулять, а днём потеплеет туда на собор, наверх поднимемся. Вид, говоришь, впечатляющий, но сейчас сильный ветер, а наверху вообще снесет.
-Странно, я, кажется, думал вслух.
-Что это? Такая праздничная, маленькая церковь, как из шкатулки волшебной, – спросила Кичи не оборачиваясь.
-Это Храм Спас – на – Крови.
-Откуда такое мрачное на звание?
-Его возвели по указанию Александра III и решению Синода. На том месте, где 1 марта 1881 года народоволец   Гриневицкий смертельно ранил Александра II, которого в народе называли Царем-Освободителем за отмену крепостного права. Высота храма 81 метр, совсем не маленький, это число символизирует год гибели царя.
-Такой яркий, мозаичный, пёстрый, сказочный, - и такая мрачная история.
-А ты не такой уж и сухарь, Кичи! Храм вобрал в себя черты русской архитектуры церквей XVII века, похож на храм Василия Блаженного в Москве. Была там, в Москве?- Кичи пожала плечами, - Снаружи убранство храма поражает взгляд разнообразием, для декорирования стен использованы разноцветные изразцы, керамическая плитка, глазурованный фасонный кирпич а…
-Ты скажи мне лучше, – бесцеремонно прервала меня Кичи, - как он так сохранился? Так необычно и ярко смотрится храм на фоне строгих фасадов петербургских зданий! Сколько у него куполов?
-Девять, и его недавно, относительно недавно, реставрировали. В лесах очень долго стоял. И в народе говорили, что леса будут стоять до тех пор, пока стоит советская власть. Возможно, что это совпадение. Но леса разобрали незадолго до августовских событий в Москве в 1991 году. Так что именно здесь погиб император.
Увлекшись рассказом, я не заметил исчезновения Кичи. Она отстала, и, оглянувшись, я увидел ее посередине мостика метрах в ста от меня, она стояла, опустив голову на перила не то, заглядывая в темную воду канала, не то, предавшись каким-то тягостным раздумьям. Подойдя к ней шагов с десяти, я окликнул:
-Кичи! Ну что ты застряла, подойдем к храму!
Она  не естественно резко вскинула голову. На меня смотрела не Кичи, а совершенно синее, искаженное лицо женщины лет тридцати, с гладкой прической. В руке у неё появился платок в пятнах крови, им она кокетливо и призывно размахивала в мою сторону, и хриплым надтреснутым голосом шипела:
-Давай! Давай!
Ледяной страх полностью лишил меня дара речи и способности, к какой либо реакции, ноги вросли в землю, голова закружилась. Тело стало деревянным. Я узнал это жуткое создание – Софья, это Софья Перовская. Убийца царя! На шее у неё мотался кусок верёвки. Призрак приближался ко мне, теперь, вблизи, я увидел отчетливо широкое лицо и маленькие треугольники глаз, под тяжелыми бровями. Перед глазами у меня запрыгали радужные пятна. Я взглянул на ноги призрака, они не касались земли, длинная юбка бесплотно просвечивала - сквозь неё явственно виднелись перила и кованая решетка моста.
Единственное на что я оказался способен это, схватившись за перила, предотвратить свое падение. Она приближалась ко мне, мелькнула мысль: «О, чертова училка». Злоба всколыхнула во мне какие-то негативные и тёмные, но всё же силы, и я в тон ей ответил:
-Ты, чёртова Софья?
Она, сверкнув глазами, выхватила указку, откуда-то из-за спины, наманер шпаги, и довольно болезненно ткнула меня ей в живот.
-А, злобный щенок, я помниться с Самарской губернии еще твоего прадеда учила, а ты дерзишь мне?
Заявление о Самаре, и о каком-то пращуре на секунду заставили меня растеряться, но ярость огнем, бегущая по венам, уже вернула меня в сознание, а леденящий кошмар начал отступать. Я бросил взгляд мимо призрака, на маковки триумфального и жизнерадостного храма за спиной Софьи. Перехватив мой взгляд, она неуютно поёжилась и выронила платок, многозначительно глядя на меня, но я проигнорировал это приглашение к знакомству, только этого не хватало. И, стараясь придать своему голосу твердости, спросил:
-Как смеешь ты, Софья, появляться здесь у Спаса-на-крови?! После всех злодеяний?
-Это и мой памятник, – не уверенно, скомкано и в куда-то сторону тихо ответила она,- я заметил, она не поворачивается к храму лицом и избегает смотреть на него.
-Нет, ты Софья - Смерть, а это праздник жизни. Это радость. О тебе помнят как о преступнице, да уже мало кто и помнит. Я решил прибегнуть классическому методу борьбы с призраками - осенить его крёстным знамением. Но не успел я об этом подумать, как призрак стал меркнуть и промолвив уже едва слышно:
-Это всё из-за вас, из-за мужчин я делала,- растаял вовсе. В  нескольких метрах от меня материализовался мой старый знакомый Гена. Он зашелся злобным визгом и, показав пальцем на меня, крикнул не приближаясь:
-Ещё встретимся! На следующий раз я тебя точно сделаю,- и, прейдя на бег, скрылся в переулке. Я и не думал бежать за ним. Почувствовав, что-то теплое у себя на животе машинально, не глядя, провел рукой - тянущая боль в месте, куда ткнул меня призрак импровизированной шпагой. Место укола ныло, через куртку быстро проступало кровавое пятно – ну и ну… Я потрясенный превращением Кичи в призрака вначале было подумал, что с самого своего появление в Эрмитаже Кичи не была Кичи а злая конструкция Гены, но отмел эту теорию как маловероятную. Была масса моментов, когда она могла бы себя проявить подобным образом. Где же тогда настоящая Кичи? Очевидно, я отстал от неё по пути в Исаакиевский, и машинально свернул на Невский, желая укрыться от промозглого ветра. Может ещё и несколько практически бессонных ночей сказалось. Или это коварная ворожба Гены, добравшегося за мной в город. Да, Кичи предупреждала о начале масштабной охоты за мной. Где искать Кичи? Надо идти к Исаакиевскому. Она не найдя меня рядом, логично предположит подождать меня там, или нет? Кичи ведь женщина, какая там у неё логика… И, возможно, она сейчас в опасности, соратникам Гены удалось добраться до неё, нет, надо гнать эти мысли, им же ведь перво-наперво нужен я, а у Кичи есть опыт борьбы с ними.
Всё же в Исаакиевский! Я шел, поминутно озирая Невский проспект, силясь отогнать страх, с переменным успехом. Призраки мне стали буквально чудиться всюду. Я принимал за очередное явление призрака манекены в витринах магазинов, лица на плакатах – всё казалось мне излучающим ужас и таинственную, потустороннюю жизнь. Довершало мое бедственное состояние рана на животе, она ныла все сильнее, и вся одежда была залита кровью. Проходя мимо аптеки, я с горем пополам, попытался оказать себе первую помощь и, надеясь, что рана, если уж я в состоянии идти, не слишком серьёзная, потащился дальше. Но, дойдя до Эрмитажа уже не в силах вынести боль, ставшую резкой и режущей,  к которой присоединилось головокружение от потери крови, я понял - дальше идти я не в силах как бы, ни хотел отыскать Кичи, а там, в Эрмитаже демонов и призраков нет. Под присмотром директора я смогу придти в себя. Я зашел в холл и прямо в вестибюле недалеко от гардероба лег на банкетку, и провалился не то в обморок, не то в сон…
Тихое эхо звенело в ушах, ощущение жары. Пот катился с меня липкими каплями, надо бы умыться. Я открыл глаза – надо мной сияло бело-желтое испепеляющее солнце. Под ногами песок, его жар доходит даже сквозь подошвы бот, струящаяся огненная дымка заволокла горизонт, и в этом мареве не видно совершенно ничего:  ни вестибюля музея, ни самого города не было, и скамейки, на которой я секунду назад лежал тоже. О, господи, где я?
-У меня в гостях! - услышал я голос за спиной.
Обернувшись, я увидел львиную морду, венчавшую женское тело. Существо держало в одной руке кружку пива, из которой не спеша отхлебнуло. Пара янтарных львиных глаз устремилась на меня, ещё я успел заметить на коленях следы моей крови, что она моя почему-то не вызывало сомнений.
-Неужели, Артур, тебе надо представиться, или узнал? – спросила львиная морда, удивительно шевеля губами и в точности передавая человеческую мимику.
-Вы Сехмет! Как я мог не узнать вас, богиня, - ответил я.
Сразу в голове всплыло, что Сехмет ни считалась особо приветливым божеством. Может надо бы упасть ниц, но я решился лишь добавить для почтительности:
-Великая, Великая Владычица пустыни.
-Отлично. Я наблюдаю за тобой. Еще мальчишкой ты, помнится, один в этом ледяном православном городе решился меня поздравить той зимой, седьмого января  - это и мой праздник. Я знаю тебя Артур. И я помогу тебе! Ты помнишь я, покровительница врачей, могу напускать и излечивать болезни. Твоя рана на животе пройдет и другое все пройдет. Она ещё раз отхлебнула из кружки, и львиная морда расплылась в широкой улыбке, обнажив два ряда острых полированных зубов, великолепная грива струилась по плечам золотыми волнами.
-Жарко тебе здесь да?
-Зной? Да, - я непроизвольно вытер рукавом пот со лба.
-У меня всегда так, ну погоди я дам тебе указание и отпущу восвояси. Тебе надо в Исаакиевский собор, там место твоей силы, ты излечен и вернёшься домой, если сумеешь туда добраться, здесь тебе я не помощник.
-Почему? О могучая. Почему тут так всё?! – промямлил я.
-Шаманский комплекс, – ответила львица, продолжая попивать пиво, - ты принес все это в своей голове. С одной стороны, этот город  олицетворяет разумное начало чёткость линий архитектуры планировка улиц, с другой - жизненная среда в Петербурге является критической для тебя. Крайнее напряжение психики. Линии существования размываются настолько, что ты не в силах понять разницу между сном и явью, бредом и сознанием, покоем и лихорадкой. И ты уже не в состоянии отличить оригинал от его двойника, отраженного в чёрной зеркальной глубине петербургских каналов. Вот и гонятся за тобой Артур все  петербургские призраки и привидения. Лично моё мнение разломы в почве порождают различных монстров, аномальные зоны… Да и климат – то какой, сырость, болота. Ну да ладно, поди сюда.
Я, не в силах уловить смысл рассуждений Сехмет, не стал переспрашивать, опасаясь её прогневать, молча, подошел к ней.
-На - глотни малость, – сказала богиня, протягивая мне кружку с пивом. Я сделал глоток пива, и вернул кружку. На вкус нечто сладковатое, мало похожее на пиво, но из рук богини, - надо высказать благодарность. Сехмет неожиданно выплеснула мне на рубашку остатки пива, рану обожгло, и я невольно вскрикнул, забыв об этикете.
-Плохая рана, – злая энергия в ней, она бы тебя убила.
-Это для медицинских целей? - спросил я, ощупывая тело под мокрой рубашкой.
-Да, ты вне опасности, теперь доберись до собора пока нечисть тебя не опередила. Пора прощаться, а не то ты сжаришься, и у меня начинает портиться настроение. Убирайся, подобру-поздорову!
-Как мне тебя отблагодарить, могучая повелительница пустынь и зноя?
-Я не нуждаюсь в твоей благодарности, - янтарные раскосые глаза сверкнули зелёноватым огнем, - хотя, впрочем, можешь поздравлять меня каждый год седьмого января. До конца своей ничтожной, человеческой жизни!
Сехмет грозно рыкнула, открыв красную пасть я вздрогнул и … Проснулся я, вероятно, уснул или бредил, подо мной всё та же банкетка в вестибюле музея, залитая моей кровью. Я весь мокрый от липкого горячего пота, очевидно от ранения началась лихорадка, вытерев пот со лба, сел. Чувствовал я себя, как ни странно, вполне сносно. Расстегнул залитую кровью рубаху и оторвал пластырь, которым оказывал себе первую помощь, в аптеке, протерев место ранения рукавом, я увидел довольно четкий зарубцевавшийся шрам и чистую розовую кожу вокруг.
Выходит Сехмет не была сном, лечение явно прошло удачно. Меня было потянуло в египетский зал, на первом этаже, недалеко, чтобы отблагодарить божество, но, памятуя её наставление, решил идти в Исаакиевский. Предварительно, правда всё же зашел в туалет и умылся, испачканную кровью рубаху выкинул, на прощание, взглянув на приличную дыру на животе в области ранения. Надев куртку, и застегнувшись, я вышел вновь на недружественную мостовую города, где меня караулили призраки, как говорила Сехмет, их я притащил в своей голове. Как это интересно понимать? Проспал я недолго. Утро ещё продолжало разгораться, теплом погода не радовала, втянув голову в плечи, съежившись быстрым шагом, я направился в сторону собора. Но уже через пару сотен метров заметил знакомую фигуру с пылесосом под мышкой. Это был толстяк из музея, тот самый, что ретировался от меня в кафетерии. На этот раз он выглядел вполне обычно, только бег не соответствовал его весу, и комплекции - уж очень легко он бежал ко мне. На этот раз я ускорил шаги и, решив не вступать в общение с подозрительными существами бросился, что было сил, вперёд, оглянувшись, я оценил расстояние, оно сокращалось, и толстяк непременно нагонит меня через пару минут. Лучше встретить врага лицом к лицу. Я резко развернулся и бросился на преследователя, тот тормознул и застыл на месте, на лице его изобразилось подобие доброжелательной улыбки.
-Артур, вы зря меня боитесь.
-И не думал бояться, - вскипел я, - не хочу с вами общаться и все!
-Пусть так, я принес вам весточку от родителей и Лизы, я хочу помочь, доверьтесь мне!
-А пирожков от красной шапочки не захватили?! Неужели ты, призрак, рассчитываешь я куплюсь на подобную чушь?
-Призрак?! Я не призрак, Артур, ну что ты! Я Иван Семёнович - друг вашего отца.
-Я пошел, - а вы, Иван Семёнович, двигайте, по своим делам.
-Так я и думал – упрямишься, помощи не хочешь принять, ну что же тогда - вот, - он включил пылесос и направил трубу на меня.
Я едва сдержал хохот, который был бы все равно не слышен из – за адского воя пылесоса.
-Это твое оружие что – ли? Но ты мало похож на домохозяйку, - крикнул я.
Мои слова утонули в гуле пылесоса. В этот момент я увидел нечто неподдающееся объяснению. Пылесос гудел, воздух у его жерла дрожал, искривлялся и, превращаясь в гигантскую воронку, засасывал окружающий пейзаж. Мостовая, фрагмент кованой ограды набережной - все это казалось сделанным из тонкой бумаги, и вот теперь эту бумагу со свистом поглощал пылесос. Такая участь, быть пожранным дьявольским агрегатом, уготована и мне. Я принял решение, единственное, которое пришло мне в голову,  перемахнул перила набережной и нырнул в холодную быструю воду Невы.
Проплыв под водой метра три, я вынырнул и оглянулся на своего преследователя. Тот стоял, заглядывая в воду, облокотившись на ограду, высматривал меня. Пылесос он уже выключил.
-Зря Вы так, Артур! Я действительно хотел помочь. Помните, нас ваш отец даже знакомил, лет пять назад я гостил здесь, - зычно призывал толстяк.
Я поплыл, не оглядываясь, надеясь, что прежде чем устану, толстяк отвяжется от меня. Надо отметить что, не считая, Кичи, он один из самых приятных созданий в этом мире, добродушный. И чего он ко мне липнет? Намерения у него явно агрессивные. И тут как бывает с каждым, из закутков памяти, всплыло это лицо - Иван  Какойтович. Действительно он друг отца, приезжал в Питер лет пять назад, я уже тогда не жил с родителями. Неделю Иван гостил у них. На семинар по аномальным явлениям вроде приезжал, про какие-то магические цилиндры рассказывал, звал с собой в Эрмитаж. Эти цилиндры, по мнению его друзей магов, волшебная палочка фараонов, обладают великой лечебной силой. Я тогда попытался доказать ему, что это печати фараонов, но он, как все увлеченные люди, слышал только себя. Потом отец говорил, что спустя какое-то время, Иван охладел к цилиндрам и занялся экстрасенсорикой, что не мешало ему продолжать работать физиком в каком-то НИИ. Да, странная встреча! Может и стоит с ним пообщаться? Спросить, какого рода помощь он мне предлагает. Я оглянулся, но плотная фигура исчезла – набережная вновь была абсолютно пустой. Я вылез на берег. Купание освежило меня, и смыло следы последних сражений. Я выжал одежу и пошлёпал в мокрых хлюпающих ботинках к собору, до которого было уже рукой подать. До меня, откуда издалека – из лабиринта питерских улиц донёсся голос, многократно перевранный эхом, показалось, - подумал я сперва, но голос, раздался чуть громче, приближаясь. Кичи, это голос Кичи! Или нет? Слов я не разбирал. Секунду, поколебавшись, пошел на звук. Не могу же я оставить её одну, если это не она, а новая коварная западня. Ничего не теряю, кроме этой призрачной, но все же жизни. Я шел, прислушиваясь, пытаясь поймать направление звука, но голос затих, и я слышал лишь чавканье моих ботинок. Пройдя Керченский переулок, я оказался у здания Адмиралтейства и, решив, было вернуться, услышал голос снова. Уже где-то совсем близко, отчетливо доносилось моё имя.
-Кичи, где ты? Это я Артур – крикнул я, потеряв всякую осторожность.
-Здесь! – я оглянулся, но никого не увидел.
На противоположной стороне улицы стоял передвижной лоток с мороженым, из-за него высунулось лицо. Напуганный призраком Софьи, я не спешил подходить. Хотя, это явно Кичи, но лицо оно было распухшим и красным. На тротуаре - груда оберток от мороженого, и недоеденная пачка эскимо в руке, это рассеяло мои сомнения, вряд ли злой призрак выберет мороженое как способ маскировки.
-Ты ревела? – подойдя, спросил я.
Она обиженно посмотрела на меня.
-Артур, я, я  столько здесь натерпелась пока искала тебя! Столько всего!
-Вставай! - я подал Кичи руку, - надо идти, по пути расскажешь. Есть соображения, где моё место силы. Какое мороженое рекомендуешь? - спросил я, вопросительно кивнув на гору фантиков.
-Возьми то, что побольше. Они все вкусные. А ты купался, весь мокрый?
-Да, освежился.
-Смотри, что я нашла, пойдём здесь рядом, за углом, - Кичи ринулась вперёд.
Я поспешил за ней. Сперва я не понял, что вызвало такой восторг, улица была пустынной. Я вопросительно взглянул на Кичи.
-Ну вот, вот! Машина же, - Кичи показала на припаркованный серебристый джип.
-Ну и что? – не понял я.
-Да, это же автомобиль, Артур – первый автомобиль, который мы увидели в городе.
-Да, действительно, я не обратил внимания. Автомобилей и, правда, тут не было. Я приехал на одной фуре, но она, как бы это сказать - исчезла, а в пригороде, мимо меня неслась масса машин.
-И он открыт – я проверила! Ты водить умеешь?
-Да, но куда нам ехать? Мы же в собор идем, а тут рядом.
-Я покататься хочу очень! – Кичи скорчила умильную гримасу.
-А впрочем, давай поедем.
Я сел за руль, ключи в замке зажигания, Кичи устроилась сзади. Не успел я завести мотор, как получил ощутимый удар по голове, такой силы, что мгновенно потерял сознание. Очнулся на соседнем сиденье, связанный по рукам и ногам, какими-то ремнями и шнурами, и для верности пристегнутый к сиденью. Голова гудела, слегка подташнивало. Сотрясение? Первое, что я увидел - Невский проспект за окнами быстро мчащегося автомобиля. За рулём сидела Кичи, и холодно посмотрев на меня, спросила:
-Голова сильно болит?
Выдав эмоциональный взрыв нецензурных ругательств в адрес Кичи, я спросил:
-Зачем ты это сделала? Куда мы едем?! Чтоб тебя…
-Я не удивлена твоей реакцией, Артур, – не моргнув глазом, ответила она, глядя на дорогу, - едем мы домой, в мой дом на берегу. Почему я тебя связала? Я все обдумала и решила, тебя такой план не устроит. По своей воле ты не откажешься от бесплодных и опасных поисков дороги домой. Для меня это все уже давно пройденный этап, а терять тебя мне бы не хотелось. Скучно и тоскливо одной.
-Какой план меня не устроит? – уточнил я, впадая в бессильную ярость.
-План прост – мы будем вдвоем жить на берегу моря, в моём доме, гулять вместе, охотиться, да мало ли что… Попривыкнем друг другу ты меня полюбишь, и семью создадим вместе. Ну как? – игриво улыбнулась мне Кичи.
-Что?! Да что за ерунда, Кичи! В очередной раз тебе повторяю: я твоих причуд выполнять не собираюсь! Я тебе не игрушка, останови машину и развяжи меня, - уже орал во весь голос я.
-Ты не игрушка, ты мой пленник, и будешь связан, пока не смиришься, и не покоришься мне.
-Ты сдурела окончательно, выпусти меня, дура!
-Полегче, Артур, тебе ведь жить со мной! Может и детей растить общих, – Кичи захохотала.
-И не мечтай, идиотка! - я подергал руками, но путы были крепкими, эта паучиха неплохо постаралась.
Ну, вот нашёл себе компанию, на свою голову! Зачем я только перетащил её за собой в город. Сразу были заметны её собственнические замашки на мой счет, и эта злость при упоминании о Лизе. Влюбилась, что ли? Нет, это вряд ли, скорее всего эгоистичный ребенок решил украсть приглянувшегося соседского щенка. Надо найти к ней подход. Убить меня она не собирается – лучше, о детях наших общих мечтает, может и имена уже придумала. Вот влип…
-Кичи, я тебе хочу серьёзно сказать: ты, как девушка мне не интересна, и в семью играть я с тобой не намерен.
-Я знаю, заметила, что не интересна. Но хочу тебя обрадовать, Артур – других здесь девушек нет. Рано или поздно ты сдашься и согласишься.
-На что соглашусь?
-На всё.
Отлично, - нашёл подход. Ничего, попробуем по-другому. Надо проявить побольше гибкости. Усыпить её бдительность, но разговаривать в таком ключе мне самому не хотелось. Вцепиться бы в Кичи, и вытрясти из неё эту дурь. Беспомощность меня бесила, я пленник вздорной соплячки.
-Кичи, но как же так? Мы же так ладили, друзьями можно сказать, стали, а ты меня по голове, связала и тащишь куда-то, насильно. Не ожидал, - елейным голосом, с корящими интонациями запел я.
-Мы с тобой, Артур, и останемся друзьями и даже больше.
Подавив вспышку гнева, и желание в очередной раз обложить Кичи двадцати этажным матом, я представил себя лисой из басни о вороне с сыром, и продолжал в соответствующей лисьей манере:
-Ах, Кичи, Кичи, - ну кто же взаимности добивается такими методами? Где в тебе женская мудрость? И потом, почему мы должны ехать в лес? Мы вполне можем начать наши отношения, в каком - нибудь более комфортном месте. Например, поселимся у меня дома, в квартире на Васильевском. Будем ходить гулять по городу, музеям, магазинам, - мне самому от этих слащавых песней стало тошно.
-А я хочу жить в своем доме, в лесу, там я привыкла.
-А я не хочу! – передразнил я, капризную интонацию.
-Тебя никто не спрашивает, привыкнешь, и к месту и ко мне.
Это было последней каплей. Моя напускная сговорчивость не устояла и рухнула под напором бешенства, как плотина,  и из меня, вопреки здравому смыслу, полился водопад брани вперемежку с оскорбительными риторическими вопросами.
-И, ты, слушай, ты видела себя в зеркале?! Ты не то парень, не то девка, нечто одним словом… Лизу видела? А знаешь что ты вообще - дешевка, неотёсанная дубина, тупая, упрямая, вздорная скотина еще как выяснилось и подлая, - исчерпав запас своего красноречия, закончил я.
Кичи достаточно спокойно выслушала этот шквал нападок.
-Ну, тем хуже для тебя, - глядя на дорогу, невозмутимо отозвалась она.
-Куда уже хуже! Скинешь меня с моста?
-Нет, тебе же хуже - трудней будет меня полюбить,- с философским выражением на лице заметила Кичи.
-И не мечтай!
После подобных откровений втереться в доверие к Кичи, и осуществить мой план побега уже невозможно. Да, - и к лучшему. Это явно был не лучший план, на него у меня не хватит актерского таланта, а Кичи не так наивна, чтобы попасться на эту удочку, и отпустить меня. Сосредоточив своё внимание на дороге, я удивился, - слишком долго мы едем по Невскому проспекту, он должен быть уже далеко позади. Готов поклясться, что когда очнулся, мы проезжали гостиный двор сейчас он снова был за окном, и мы не сворачивали точно - я бы запомнил. Через сорок минут мои догадки подтвердились, за окном промелькнул величественный казанский собор Казанский собор и гостиный двор. Кажется, я начал понимать принцип пространственных ловушек этого места. Там, в лесу, Кичи не хотела покидать окрестности своего розового дома, и он как намагниченный снова и снова притягивал нас к себе. Мне удалось попасть в город сразу же, как только я расстался с Кичи – её энергия перестала удерживать меня. В Эрмитаже мне было комфортно, я в душе не спешил уходить оттуда, и мы блуждали часами по его залам. Теперь я всеми фибрами души желаю остаться в Питере, и Кичи даже на авто не может меня выволочить отсюда. Интересно, она заметила, что ездит по одной улице мимо одних и тех же мест? Я порадовался, по крайней мере, теперь тайное волшебство на моей стороне. Эти улицы держат меня, и не позволят уволочить в топкие болота и мшистые леса. Кичи, не зная города, но почуяв неладное, напряженно крутила головой. Задумала изменить маршрут, и, свернув на соседнюю улицу, прибавила скорость. Я закрыл глаза и стал мысленно представлять Казанский собор. Пытаясь полностью сосредоточиться на этих мыслях: грандиозная колоннада из девяноста шести колонн. Они такие огромные и шершавые, если коснуться рукой - тёплые, рядом с ними чувствуешь себя букашкой. Мы с однокурсниками из художественного училища бегаем по колоннаде, смех и крики, рядом с вечностью. Какие ещё есть воспоминания об этом месте? Храм русской воинской славы. Величественный. И вот эти стихи:
На площадь выбежав, свободен.
Стал колоннады полукруг, —
И распластался храм Господень,
Как лёгкий крестовик-паук
Дальше не помню, но впечатление легкости от него у меня нет, скорее аромат Рима, поступь времени. Какие пауки?! Когда-то, давным-давно, зимой, мы сидели на скамейке, и пили коньяк с Ольгой и Андреем. Было так весело, тепло, и собор под серым низким небом, величественный, хмурый. И ещё вот это: ранняя весна, мы с Антоном спрятались от дождя под козырьком цветочного магазина, там еще был такой огромный тропический цветок, никогда таких не видывал, как ананас, а напротив - Казанский собор блестящий, будто покрытый лаком… Мою медитацию прервали ругательства Кичи. Я открыл глаза – машина стояла у Казанского собора, хотя Кичи ехала на огромной скорости с четверть часа в противоположном направлении. Она все поняла и злобно уставилась на меня.
-Это ты делаешь?
-Да, я. Видишь, тоже не лишен некоторых талантов. Разумно будет тебе, Кичи, выпустить меня и ехать домой, я не буду тебя задерживать.
-Нет.
-Послушай, Кичи! Ну, давай закончим этот цирк с моим похищением. Ты взрослый человек и должна понимать, что если бы тебе даже удалось доставить меня в свой дом и силой там удерживать, ничего кроме крепнущей злобы и ненависти по отношению к тебе у меня не будет. И потом, ты же тоже хотела вернуться в наш мир, попробуем вместе. Забудем этот эпизод, и опять будем друзьями, поищем выход из этого аномального треугольника.
-Я не верю, давно не верю в возможность возвращения. А что касаемо любви, припоминаю, что жертвы часто влюбляются в  своих похитителей, как то там, в психологии этому объяснение подобрали. Может это наш случай. Даже если я тебя всю жизнь буду вынуждена держать как собаку, на привязи, это все же общество, и лучше чем волчье одиночество. Буду заботиться о тебе, кормить, и любить тебя тоже буду.
-И тебя мало смущает, что я этого не хочу?
-Мне всё равно, я и в твое существование не до конца верю, что мне до твоих чувств. Ты мой и точка.
Да, переговорщик из меня никакой. Надо подумать, как выпутаться во всех смыслах этого слова. Кичи припарковала машину на обочине и вышла, озирая местность, новый план вынашивает. Снова сев за руль она поехала, уже медленно оглядывая дома и улицы, любопытно, что ищет.
-У меня все тело затекло, ослабь веревки – будь человеком, - я попробовал зайти с другой стороны.
-Потерпишь, сейчас приедем.
-Куда если не секрет?
-Подыскиваю нам с тобой семейное гнёздышко, хочу жить в доме рядом с парком. Он заменит мне лес, раз уж уехать из города не выходит.
Я промолчал, стараясь мыслить позитивно и радуясь пусть маленькой, но победе – я остался в городе. Покружив по близлежащим улицам, Кичи не нашла видимо ничего оригинальней какой-то крохотной гостиницы. Это вполне соответствует масштабу личности, зачем ей дворец? И, правда - отель в самый раз, и опять же не самый шикарный. Исчезнув на несколько минут и вернувшись с разведки, удовлетворённая Кичи скомандовала мне:
-Пошли, Артур, очень уютное место и ресторанчик рядом.
-Каким образом? Развяжи меня!
-Обопрёшься на меня, и поскачем, или я ноги тебе ослаблю, и семенить сможешь.
- Да пошла ты … Я больше вообще говорить с тобой не намерен,- для наглядности я закрыл глаза.
-Я потащу тебя волоком, по земле.
Я молчал, а Кичи неловко схватила меня за куртку и попыталась вытянуть из машины. Я упирался изо всех сил стараясь сделать свое тело еще тяжелее. Мысль быть протащенным по мостовой мне не нравилась, но пусть знает, уступать я не буду - ни в чём. Кичи, несмотря на свою хрупкую конституцию, довольно легко осуществила мою транспортировку в холл гостиницы, где и оставила меня сидеть на полу спутанного коконом из верёвок, и молча, удалилась куда-то, изучить окрестности, надо полагать. Сидя в таком беспомощном состоянии в маленьком гостиничном холе я думал, чем закончится эта эпопея, придется ли мне терпеть Кичи долго и счастливо, как планирует она. Или ко мне подберутся соратники Гены и постараются придавить меня. И тот и другой вариант меня, ясное дело, не устраивал, оставалось только освободиться. Только как? Может момент, подскажет решение, а пока смириться и выжидать…Я поймал себя на том, что уже довольно долго тревожно вслушиваюсь в тишину, и с опаской и замиранием сердца ловлю случайные шорохи, треск половиц и едва доносящийся с улицы голос ветра. Далась же мне эта дура Кичи?! Сколько раз мог от неё отделаться, так нет же, подбирал её и таскал за собой. Допросился или напросился на её специфические ухаживания. Как без неё мне было легко! И Сехмет сулила мне скорейшее возвращение домой…
-Итак, Артур, – продолжим,- услышал я мужской голос.
Я захлебнулся от неожиданности – напротив меня в кресле сидел старый знакомый Иван Семенович. Умиротворённо курил и картинно стряхивал пепел в хрустальную гранёную пепельницу, стоявшую на овальном столике возле кресла. Как ни странно, но теперь я даже в душе обрадовался его внезапному появлению. Во-первых, потому, что признал в нем старого друга отца, а во-вторых, его общество было лучше, чем душная тишина беспомощного одиночества, да и помощь он сулил.
-Привет! – кивнул я.
-Вижу, ты не собираешься сбежать от меня в очередной раз, – обиженно кивнул Иван.
-Я вас, Иван Семенович, тогда не узнал. Мы же виделись лишь пару раз, и давно.
-Но убегать- то зачем?! И бросаться… Твои родители говорят - ты не агрессивный. Ну, да бог с ним, кто старое помянет... Ты помнишь, что я интересуюсь магией, мистикой.
Я кивнул.
-Так вот, ты уже заметил, что ты э… как бы точнее сказать, в неком странном месте. Я вызвался тебе подсобить, и вернуть тебя назад – в нашу реальность.
-О, буду рад. Каким образом?
-Вот в этом то и загвоздка. Я пока не знаю, раньше не приходилось сталкиваться с подобным. Для меня чудо, что удалось наладить мысленный контакт с тобой. Может, ты проявишь усилие, и последуешь за мной. Если не выйдет, не отчаивайся. Я уже советовался с так сказать, коллегами экстрасенсами они порекомендуют другой способ, но готового рецепта нет пока и у них.
-С теми, которые верят в волшебные палочки-цилиндры фараонов? – скептически уточнил я.
-Да, - простосердечно не уловив скепсиса, ответил Иван.
-Вы сказали мысленный контакт, так вас тут нет?
-В твоей реальности меня нет. Или точнее есть, но это, ну, как собеседник в телефоне, на другом конце провода, и я, можно сказать, транслируюсь, - углубляясь в джунгли своей излюбленной тематики, расходился Иван.
-Выходит, развязать Вы меня не можете?
-Да, ты прав к делу, – попробуем тебя вернуть, я ощущал около тебя какую-то липкую и вязкую сущность, когда она рядом я не могу тебя достать, практически не могу.
Я понял, что он имеет в виду Кичи, не в бровь, а в глаз – липучка.
-Итак, я создам коридор, а ты пробуй следовать за мной.
-Как на счет развязать меня? – напомнил я.
-Что? Развязать? Дело в том, что я тебя ведь не вижу, Артур, ощущаю только твоё присутствие. Ты чувствуешь себя связанным?
-Я связан.
-Не представляю, как тебе помочь – ну вообрази сам, что путы лопнули.
Я напряг воображение, уставившись на провода вокруг запястья – ничего. Хотя я бы больше удивился, если бы получилось.
-Не выходит!- выдохнул я.
-Тогда попытаемся так, смотри вот мой коридор, ты следуй за мной по нему.
Рядом с креслом и вправду образовалось завихрение типа того, которое я уже видел при нашей прошлой встрече. Вихрь из колеблющегося воздуха вроде того, что поднимается от песка в жару, марево, дрожащая дымка. Эта воронка  расширилась и поглотила самого Ивана и приличную часть холла. В образовавшейся своеобразной норе или гигантском иллюминаторе я явственно различил совсем другую комнату со светлыми стенами, и грузного Ивана Семеновича, сидящего на стуле с закрытыми глазами и ладонями, выставленными вперед. Даже услышал басистые раскаты его голоса: «У-у-у!» - нараспев выдувал он. Не понятно только как я должен устремиться за ним в этот проход. Мысленно? Выходит – так, других вариантов не было. Я сосредоточенно стал разглядывать окно за спиной Ивана. Там виднелись, многоэтажные здания, трубы, провода на крышах, мимо пролетела птица, по размерам голубь. На какой-то миг мне почудилось, что коридор расширился, и на меня оттуда потянуло свежим потоком воздуха, отдающего запахом спирта, йода и хлорки. Я посмотрел себе под ноги, там, в сантиметрах двадцати от моего ботинка, был уже не вытертый гостиничный ковер, а кафельный пол в черно-белую шахматную клетку. Тут раздалось резкое, режущее слух шипение коридор стал молниеносно съеживаться и, дойдя в размерах до крупного яблока, с треском исчез. От разочарования я был полностью морально опустошен, и почти не удивился, увидев на пороге гостиницы вернувшеюся Кичи. Она стала свидетельницей исчезновения коридора и с мрачной гримасой буравила меня взглядом.
-Сорвался побег? Да?
Я, не говоря ни слова, демонстративно отвернулся.
-Даже не знала, что ты такой способный. Когда надоест дуться, непременно научи меня создавать такие штуки – впервые вижу. Как у тебя так вышло?- убедившись, что ответа не дождется, Кичи извлекла из пакета книжку, и сев напротив меня в кресло, где только что курил Иван Семенович, углубилась в чтение.
За этой книгой ходила, я из праздного любопытства прочел название: «Секреты хорошей жены». Вооружается знаниями, или хочет меня  достать сильнее? Ну, этого удовольствия я тебе не доставлю, тем более теперь, когда появилась призрачная надежда на возвращение. Я мысленно все время возвращался к той комнате, на другом конце тоннеля, и к сбивчивым рассуждениям Ивана. Что там за комната? Неужели там мой мир, моя реальность. Она была так близко, в шаге, жалкие секунды отделяли меня от неё, и тут надо же было ей вернуться. Почему-то я был уверен - причина фиаско именно в Киче. Гибель оконца в мой мир совпала с её появлением в холле отеля. Надеюсь, в следующий раз повезёт больше.
-Артур, не упрямься, давай вернёмся на побережье, а? – заныла Кичи.
Я упорно молчал, желая разозлить Кичи и разочаровать её – найти в моем лице собеседника пусть больше и не мечтает.
Раздался еле слышный шорох, который превратился в отчетливый тяжелый топот. Кто-то спускался в холл по лестнице, я поднял глаза  - Геннадий в домашнем, длинном мужском халате, в серо-синюю полосу, надетом прямо поверх брезентухи, а из-под халата высовывались болотные сапоги. В руке у него был стакан с разноцветным напитком и коктейльной соломинкой. Потягивая этот напиток, он с ехидной улыбкой смотрел сверху на нас, облокотившись на перила, явно смакуя момент и выдерживая театральную паузу, которая, впрочем, ему надоела и он, чмокая, осведомился:
-Как поживаете, Артур? Кичи?! Как странно, право, что мы здесь встретились! Как, и вы остановились в этом отеле – приятный сюрприз!
Я услышал гортанный рык – с Кичи произошли перемены: посреди гостиничного вестибюля стоял волк. Я, неожиданно для себя, подумал что, к сожалению, это довольно мелкий и худой волк, с драной шерстью и впалыми боками, я бы принял его за пса, если бы ещё недавно увидел на улице.
-Кичи, Кичи - как глупо! Так ты никого не напугаешь. С твоей стороны так любезно было Артура стреножить – лёгкая добыча. Я ведь тоже, Кичи, не один. Познакомлю тебя со своими друзьями, - он указал в сторону двери, та бесшумно открылась.
На пороге показалась девица лет двадцати пяти, рослая и крупная, дылда, с коровьим выражением лица, говорящим скорее не о душевной простоте, а о тупости и скудоумии. Безликая одежда дополнялась дебильной, вязаной кепкой.
-А, вот он?! Да! – прогудела она, указывая на меня.
-А, Света, как ты вовремя! Займись волком! – последняя фраза прозвучала с опозданием.
Кичи уже занялась самой Светой, одним точным прыжком она повалила ее на пол, и вцепилась куда-то в область гортани. Они кубарем покатились по полу, и об успешности атаки Кичи я так ничего и не узнал. Гена, сбежав с лестницы, бесцеремонно схватил меня за грудки, и поволок на улицу, не обращая внимания ни на окровавленную соратницу, на полу, ни на мои угрожающие вопли. Дверь захлопнулась, и звуки свары остались за спиной. Гена проворно тащил меня, перебросив за плечо, как мешок с мукой, и свернув несколько раз, оказался в Питерском дворе-колодце, а спустя минуту в каком-то магазинчике, лавке сувениров востока, забитой статуэтками колокольчиками и ароматическим палочками. В маленькой каморке стоял густой аромат благовоний. Красная, бархатная обивка стен и низкий потолок усиливали ощущение тесноты и давящего, замкнутого пространства. Гена бросил меня на пол, и стоял надомной, пытаясь отдышаться. Я, беспомощно лёжа на пыльном ковре, подумал, что транспортировать меня  подобным образом у местного населения становится традицией. Китайские колокольчики над входной дверью, потревоженные нашим вторжением, тихо покачивались, издавая печальный перезвон. Гена воровато присушивался, и явно старался уловить звуки погони.
-Итак, к делу,- все еще с хриплой одышкой, сплюнув на ковер, начал Гена, - у тебя есть секрет, который нужен мне. И этой Кичи он был нужен. И еще многим здесь нужен, но ты достался мне. Лучше будет, если ты добровольно им поделишься. Другие здесь не такие смышленые, как я. Могут тебя попросту разорвать, ни себе не людям, как говориться.
-Секрет? Я не понимаю, вообще. О чём ты?
-Не валяй дурака! Я видел, как Кичи тебя тащила связанного, значит, делится ты не намерен даже с ней, ну что же - ты не глуп.
-Делиться чем? Я еще раз говорю, не знаю о чем ты.
-Ты имеешь доступ к энергии жизни. Расскажи, как ты это делаешь.
-Ну, это тебе надо делиться секретами энергии, ты нес меня на руках как заправский силач.
-Это другое. Тот призрак, Софья, его удар должен был тебя убить. А ты такой фонтан энергии выдал. Любого из нас, пережитый ужас бы убил, ты же через полчаса шагал как новый. Артур, мы могли бы составить команду, не друзья, но партнёры. Ты мне скажешь свою тайну, а я освобожу тебя, - он кивнул на веревки, - и потом ты, думаю, понял - я не слабый игрок. Во всем посодействую тебе.
Я пытался быстро проиграть в голове варианты развития событий. Выпутаться мне надо, и в прямом смысле слова, как можно скорей. Как бы это сделать половчей? Отчасти, чтобы потянуть время я спросил:
-Ты я вижу, не особо печёшься о той бабе? Кичи мне показалось, прокусила ей глотку, я видел краем глаза кровь.
-О, для того я её и привел – пушечное мясо, довольно могучая чтобы задержать эту волчью бестию, и тупая настолько, чтобы мне поверить.
-Ловлю на слове! Я не буду настолько тупым, чтобы тебе верить. Вначале выполни мои условия, а потом уж секреты поделим.
На лице Гены изобразилось понимание, смешанное с уважением.
-Согласен, давай свои условия.
-Ну, во-первых, размотай меня,- сказал, я судорожно соображая, чтобы еще придумать, - об остальных условиях - в процессе. По ходу дела, поговорим.
-О, это легко – ты я думаю, осознал, что бежать тебе не куда. На улице толпа страждущих завладеть твоей персоной. Причем, в отличие от меня, они ничего не знают о твоих религиозных убеждениях и мужестве, с которым ты встречаешь смерть. Говоря коротко - они тебя убьют.
-Да, я понял. Не ясна только суть вопроса: зачем, тебе и им стараться меня убить? Вы же относительно спокойно сосуществуете? – спросил я, пока Гена разрезал верёвки складным ножом, извлечённым из кармана.
Халат он, кстати, успел снять и бросить в ротанговое кресло. В отеле нашел халат и одел – пошутить хотел? Не думал, что хоть у кого- то есть здесь чувство юмора.
-Ну, я уже не хочу тебя не пугать, ни убивать. Остальные думают, что напугай они тебя до смерти, или убей, ты такой эмоциональный импульс им дашь, как адреналин. Это сделает счастливца боле сильным, жизнеспособным. Без этого, мы сперва становимся сонными мухами, и умираем, не стразу, а годами затухаем… Кичи тебе разве не рассказала?
-Говорила, но интересно услышать твою версию.
-А друг друга мы тоже стараемся прибить, но здесь все в основном слабы, кроме Кичи. Много сил потратишь, а навару на пятак. Я человек пять в болотах за все время утопил, - в голосе Гены прозвучала гордость, - Клоун рассказал, что в машине, после схватки с тобой он как будто заново родился, надеется вернуться,- Гена покончил со своей работой и сложил ножик.
Я, обрывая концы веревок, на ходу пытался наметить дальнейший план. Поведение Гены было довольно разумным, по крайней мере, в отличие от Кичи, он не намерен создать со мной семью.
-Клоун из фуры? Я считал, что он того, умер… Деструктировал, рассыпался в прах.
-Нет, это трюк. Он провернул его, опасаясь твоей мести, за его проделки. Напротив он бодр как никогда. Говорит - море у тебя за спиной видел, корабли, матросов. Я его звал на охоту за тобой, но он сказал: не по зубам он нам Гена. И вроде как благодарностью к тебе проникся.
-Да, ну и ну…
-Место это я думаю спокойное - по-хозяйски оглядываясь, Гена рассматривал кальян, - здесь какое-то время отсидеться можно. Ну, так ты расскажи, как ты так всех обставил? Я все это время, что здесь живу, ведь никогда не был в городе, путь к нему ты открыл. А я, сколько не шатался, всё болота да топи.
Я взял из рук Гены кальян, на витрине отыскал уголь и табак. Пусть будет ванильный вкус. Гена с любопытством следил за моими действиями.
-Курил когда-нибудь кальян?- спросил я, насыпая табак.
-Только сигареты, – Гена отрицательно покачал головой, - здесь их в избытке в городе.
-Попробуй. Не боишься, что я на тебя неожиданно наброшусь? У нас старые счёты – зачем-то ляпнул я, не глубоко затянувшись и выпустив облачко пряного дыма.
-Нет, я опасность чую. Она, как запах, - Гена в свою очередь затянулся, - это что-то вроде трубки мира?
-Да, можешь считать и так. Гена, а ты помнишь, ту свою прежнюю жизнь, друзей, семью?
-До того как на болотах оказался? Помню, все помню, и дочь и жену. Вначале в деревни жил, потом, давно, лет в двадцать, переехал в город, рабочим устроился.
-А как здесь очутился, помнишь?
-Да, проснулся у топи и все. Заснул дома с женой, еще телевизор до глубокой ночи смотрел, футбол был.
-А год, какой был помнишь?
-Конечно, две тысячи седьмой, лето.
-А сейчас две тысячи десятый – три года выходит, ты тут живешь. По жене скучаешь по дочери?
-Раньше - да. Теперь почти не вспоминаю. Но зачем ты все спрашиваешь? Расскажи мне лучше, по делу, как столько энергии добыть?
-Я к этому и веду. Видишь ли, вся сила в моих воспоминаниях, они такие яркие, что смывают всю эту вашу чертовщину, как цунами - раз и накрыли. Вспомни что-нибудь, и ты, яркое и сочное, из прошлого. Вдруг и у тебя такая же магия заработает,- на ходу сочинял я Гене. Убедительно выходит, кто знает, может это и правда.
О явлении богини Сехмет и её врачебных приёмах я решил никому не говорить, это наша с ней тайна.
Гена вошёл во вкус курения кальяна, сидя в клубах густого дыма уже не выпускал мундштук из зубов, и сквозь эту завесу смотрел на меня слезящимися, покрасневшими глазами.
-Я когда вспоминаю дом, квартиру свою, балкон, жену и дочку, мне так больно делается. Тоска режет душу, а сил и в помине нет, так что твоя эйфория у меня не пройдёт – другой у меня случай.
Мне стало по-человечески жалко его, и от чего стыдно, вроде бы я и впрямь утаиваю от Генки волшебный ключ от двери домой.
-Ну, ты не так, вспоминай. Не тоскуй, радостное вспомни событие.
-У меня радостей было не много, - сухо ответил он, опустив глаза.
-Я, не верю! В детстве может быть?
Он задумался, лицо его просветлело и разгладилось.
-Да, вот в детстве раз был я счастливым. Пацаном, лет восемь было, утащил у соседа велосипед, и катался на нем целый день. Ветер в лицо, я быстро еду, и высоко... А потом велик отняли, и отец меня выпорол здорово. Но на следующее утро мы поехали с ним в город, и он подарил мне велосипед. Таким он мне казался красивым! Тогда я и был самым счастливым. Прицепил к спице колесной прищепку с куском картона, и когда ехал воображал, что это у меня мотоцикл, и мотор тарахтит.
Гена надолго замолчал, а я вдруг подумал, что может он, и верно - не самая плохая компания. А как же Кичи? Оставлять её одну, наедине с городом полным врагов, я был не готов.
-А ведь и действительно, сил прибавилось. Как крылья за спиной выросли. Ты думаешь, оно и вправду, реально, домой попасть? Ищешь дорогу?
-Не знаю, - ответил я честно, - я пробую, ищу.
-Я поначалу тоже искал, как и все тут. Потом отчалился, но с тобой, я верю, у нас все выйдет.
-Да, я тоже, - без особого энтузиазма пробормотал я, – так насчет остальных условий, надо найти Кичи, она будет с нами.
-Она лишняя. Дикая, глупая. Зачем она нужна? И, напомню, она с тобой не очень считалась, - Гена пнул обрывки шнуров на полу.
-Это так, не большие разногласия, она остается моим другом.
-Невозможно. Мы с ней давние противники, она изловчиться, и перегрызет при случае мне глотку. Нет, невозможно.
-Тогда тебе искать дорогу в одиночестве,- я встал и направился к выходу.
От густого, сладковатого ванильного дыма у меня начала кружиться голова.
-Ты куда?- ринулся за мной Гена.
-Искать Кичи, как она? Может, ей нужна помощь.
-Ладно, я с тобой, но внуши девчонке, что мы теперь одна команда. А насчет неё не бойся, Кичи здесь, после тебя, самая сильная. В ней жизни полно, перегрызла дылде горло, да и гоняет теперь по улицам. Тебя вынюхивает.
Мы вышли на свежий воздух. Настроение у меня стало значительно лучше. Теперь я свободен, и стал, чуть ли не вожаком стаи. На улице собирался дождь. Небо тяжелое, свинцово-синее набрякло и разразилось потоком воды. Дождь с каждой секундой становился сильнее, и за этой завесой исчезали очертания домов и улиц.
-Думаю, нам стоит нанести визит в магазин, за зонтами, - оглянувшись, произнес я, но убедился, что Гена одет по погоде, набросив капюшон, он бодро шагал за мной.
-Куда идем, спросил Гена, - не расслышав моё предыдущее предложение, - в отеле она вряд ли осталась, отправилась искать тебя.
-Хочу осмотреть место сражения, - ответил я.
Мы свернули к гостинице. По пути я заметил маленький магазинчик обуви, у одного из манекенов в руке был зонт жизнерадостно жёлтого цвета с красным горошком. Я присвоил его себе, уже нимало не смущаясь, Гена, шлепал за мной. В своих  болотных сапогах ему сухо. Эх, надо было и туфли позаимствовать. Сандалии были мокрые, в них заливались потоки холодной воды, бегущей по тротуару, но возвращаться не хотелось, да и дверь отеля уже возникла перед нами. Сквозь пелену дождя мне почудились силуэты в окне, но я не был уверен, может это только блики в мокрых стёклах.
Внутри гостеприимно тепло, уютно и сухо, так захотелось остаться и переждать дождь тут, выпить горячего чаю с лимоном или медом, к чаю хорошо бы ватрушки с творогом. Я очнулся от своих замерзших грёз - мы же ищем, Кичи. Следов борьбы в холе было довольно много, перевернутое знакомое кресло, разбитая пепельница,  пальма, опрокинутая на пол, и рассыпанная земля на ковре. Я поставил пальму на место. Нелепая кепка на ковре осталась единственным напоминанием о Свете, и ещё кусок её, изорванного в клочья, шарфа. Ни крови не растерзанного тела на полу.
-Гена, ты говорил нет у тебя сомнений в победе Кичи, но тогда, что стало с твоей  компаньонкой? Ушла?
-Может и так, но я думаю эта тварь, я о Кичи, её задрала она же волчица.
-А тело?
-Тут мертвецы исчезают. Растворяются или, как старое тряпье, разваливаются в труху, - он наклонился, - вот, думаю, все, что осталось от Светы, - на его пальцах было подобие рыжего пепла.
У меня пред глазами всплыло лицо Светы: темно-русые волосы, густая лошадиная чёлка, и под чёлкой такое же лошадиное лицо, с пустыми голубоватыми глазами. И еще эта пошлая серьга в пупке на огромном белом отвисшем животе, не знающем фитнеса. Была Света, и нет. Я рад победе Кичи. Жалости к Свете я не испытывал, как нестранно, - совсем. В душе была уверенность, если бы не Кичи, эта отвратительная деваха попыталась бы меня убить. Это я прочел тогда, при её появлении, у неё в глазах - ненависть, замешанная на зависти.
Оставаться в гостинице, тем не менее, расхотелось.
-Пойдём! Тебе не жаль её, Свету? – уже выходя, поинтересовался я у Гены.
-Нет, с чего это? Я с самого начала знал, Кичи её сделает, а пока она ей займется, я умыкну тебя.
Ну и компания у меня будет! Упырь душегуб Гена, и Кичи. Кичи я в душе все простил, она защищала меня. Другой вопрос в том, что если бы она меня не связала, и защита была бы ни нужна. Но что с неё взять? Одичавший подросток. К тому же мне льстило, что она, пускай и на свой лад,  меня любит. Мы промотались по мокрому городу, залитому дождливой симфонией еще часа полтора. Хаотично брели то в одну, то в другую сторону. Я по наитию, сворачивал в переулки, но Кичи не было, только гул падающей воды. Я замёрз и поглядывал на Гену, но тот безропотно шагал следом, не задавая никаких вопросов и не предлагая закончить поиски. Сдаться пришлось мне самому. Я вынужден признать, что такое бессистемное гуляние вряд ли приведет нас к Кичи. Но каждую минуту надеялся, что она вот вот выскочит из – за следующего поворота. Нет, так я не найду её. А вдруг она вообще решила податься в свои леса, впрочем, мне в это слабо верилось. По пути мы заглянули в торговый центр, на этот раз я уже вымок насквозь, и полностью переоделся.
-Хочу есть, – кивнул я в сторону кафе расположенного в супермаркете, угощаю.
Гена, все также молча, выпил кофе и съел предложенную мной пиццу. Теперь силы вернулись ко мне, но глядя на дождь за окном, возобновлять поиски мне не хотелось.
-С таким же успехом мы можем не ходить, а просто сидеть здесь - высматривать её в окно, – наконец изрек Гена, удивительно оптимистичным и жизнерадостным тоном.
-Да, вероятность примерно та же.
-И я побаиваюсь, что мы напоремся, шатаясь, на моих бывших соратников тех, что жаждут твоей крови.
-А таких много? – живо поинтересовался я.
-Нет. Человек шесть, или может еще кто примкнул, но с тобой я ощущаю себя в неопасности. Артур, я пока мы прогуливались всё вспоминал, перебирал в памяти свою жизнь, как с женой познакомился, дочь из роддома принёс, собаку купил. Мне явно лучше. Я таким сильным себя сто лет не чувствовал, твой рецепт действует. Думаю, я скоро домой вернусь, мы вернёмся. Я так счастлив, что на болотах Кичи не дала мне тебя утопить. За одно это её буду терпеть.
Я отхлебнул обжигающего кофе, слегка ошеломленный душевным подъемом и откровением Гены, откусил пирожное и, глядя на бегущие по стеклу струи воды, поинтересовался, так, чтобы заполнить паузу, не зная, что на все это ответить, уверенности Гены в удачном возвращении у меня не было:
-А ты Гена здесь жил, в Питере?
-Нет, я тут дважды всего бывал, я из Рязани, провинциальная дыра, захолустье. А ты из Питера, это твой город?
-Да, ну последние лет десять тут живу. До этого тоже в провинции жили - в Самаре. Дядя умер, квартиру оставил отцу, вот мы и переехали.
-Никогда не был в Самаре, большой город?
-Да, большой. Странно, и ты и я помним свою жизнь, а Кичи забыла даже имя своё, почему так…
-Ха, да вот имя её я как раз знаю. Видать, она его за последнее время, волком забегавшись, забыла, с собачонкой своей, Чарли пса своего зовет.
-И как её зовут по-человечески?
-Настей представлялась. Когда я появился, мы пытались общаться, но я, ну как тебе объяснить, Артур, я же не монстр никакой. Я в той нормальной жизни добрым был, а здесь думаю слегка крыша поехала, или не слегка. Сейчас просветление наступило. Мне казалось, я в игре компьютерной, когда всех перебью, игра закончится и я победитель - вернусь домой, или прейду на следующий уровень. Может это он и есть, следующий уровень?
-Да, ну и дела, – протянул я.
Откровения Гены на меня  действовали неизменно угнетающе. Значит - Анастасия, красивое имя... Слушай, Гена, а та встреча у Спаса – На – Крови с Софьей, как тебе удалось такое сварганить? Извини, но я сомневаюсь, что история  - твой козырь.
-Правильно. Я и не знаю истории! Я вообще думал напрячься и сделать некое подобие Кичи. Выудить твои секреты, и исподтишка на тебя напасть. А тут у тебя из головы эта чепуховая баба полезла, и как бы сказать, - подавила мой фантом Кичи. Она для меня тоже была сюрпризом. Не понял, что тебя только в ней так потрясло. Согласись, то чудище, которое мы сбацали, на пару с Седым, было масштабным, как из блокбастера.
-А, ты о Агхе, да морда была супер! А кто это Седой?
-Обитатель тутошний, я ему обсказал, он подрядился изобразить. Твою религию тоже исповедует.
-Враг мой очередной?
-Нет, он от скуки – пошутить хотел он не убийца, - Гена совершенно неожиданно опустив голову на стол, разрыдался.
Да так сильно и, по-детски искренне, что я онемел, не зная, как к нему подступится и, не имея уверенности, что вообще, что-либо стоит, говорить, плачущих мужчин утешать мне не приходилось.
-Ну, что ты, в чем дело-то? Домой захотелось? - робко дотронувшись до его плеча, пробормотал я.
Тот все, не переставая плакать навзрыд, захлебываясь, завертел головой.
-Нет, я раскаиваюсь, Артур, мне страшно. В кого я здесь превратился?
Не зная, что на это сказать я промолчал, допил свой кофе, и задумался. Куда же теперь? Как найти Кичи? Или махнуть на всё рукой, и на этот раз поступить логично – отправится в Исаакиевский собор, откуда, по словам Сехмет, я легко попаду домой. Сколько раз я тащил за собой Кичи, и каждый раз это оборачивалось для меня новыми трудностями и двадцати минутная дорога становилась полосой препятствий. Да, решено, - на этот раз я буду мудрее, тем более что на поиски Кичи я итак потерял массу времени. Гена сидел напротив, и уже тише хрюкал вытирая нос. Может и от Гены сбежать? Не надёжный он все же товарищ, впрочем, он мне не помеха, пусть идёт со мной только - бы не ныл больше.
-Хорошо, Гена, давай закругляться, заканчивай с кофе, и пойдем.
-Искать дальше Кичи?
-Нет, поиски закончены. Нет, так – нет. Мы пойдём в другое место.
-Что за место?
-Предположительно, оттуда легче попасть домой.
-Что-то типа калитки в нашу привычную жизнь?
-Сам пока не знаю,- ответил  я.
Меня занимала мысль, если опять появиться Семёныч, смогу ли я теперь одолеть коридор, с его помощью переправиться домой, и второе, смогу ли я отбуксировать за собой Гену. Кичи не существовало для Семёныча, он чувствовал только слабый эффект присутствия, но Кичи видела коридор, и думаю если бы хотела, могла бы пролезть туда, как в зеркало.
-Да, Кичи искать не стоит. Она не хочет, чтобы мы её нашли, - подытожил Гена.
-С чего это ты решил?
-Ей бы не стоило большого труда найти нас. Она не желает общаться с тобой.
-Из-за тебя?
-Ага, думает, ты её предал, перешел на мою сторону.
-Но с чего ты это решил? – уточнил я у Гены, не совсем понимая его умозаключения.
-Кичи ведь - ведьма. Она из любой витрины следить за нами может или из зеркала. Помнишь там, у отеля, ты не успел разглядеть? Там был её фантом, я сам едва различил - он тут же исчез.
Я удивился, и верно, мелькнуло что-то в мокрых витринах я, было, принял это за блики и игру света. И тогда, в Эрмитаже, она без проблем меня отыскала.
-А почему ты сразу не сказал, что она не хочет со мной иметь дел?
-Думал, ты понимаешь. Я пока мы топали, пытался нащупать её, ну своими силами, но это пустая трата сил. Например, ты не хочешь, чтобы тебя беспокоили, и бесполезно тянуться к тебе сквозь зеркала.
-А я?! Почему тогда я так не могу? Не хожу в зеркалах, не оборачиваюсь в волков, не могу в витринах высматривать людей?
-Откуда мне знать… Может, ты недавно тут, и не наловчился. Другие у тебя таланты. Я в животных тоже не могу превращаться. Нет, умею превратиться, но жить в таком облике не сумею. На полчасика ещё туда – сюда, а Кичи до твоего появления, сколько я её ни видел, года два примерно, в волчьей шкуре рассекала.
-Тогда, тем более, нет смысла её искать, - закончил этот разговор я, но на душе было погано, будто я и в самом деле предал Кичи.
Дождь за окном стихал, и мы двинулись по влажным улицам в направлении собора.

Глава 11
Проходя мимо подворотни Гена, резко оглянулся и шмыгнул туда, жестом приглашая меня за собой. Я ничего не понял, оглянулся, улица была пустынной но, поколебавшись всё же последовал за ним, Гена оживлённо жестикулировал, высунувшись из-за угла.
-Давай, скорей сюда! - шепотом позвал он.
-А в чем дело, Гена? Там никого. От кого прячемся?
-Т-с-с, тише, сейчас увидишь.
Я начал сомневаться в благонадежности Гены и её покаянных слез, стало неуютно от того, что он в опасной близости от меня. Но тут раздались быстрые шаги и голоса. В арочном пролете я мельком увидел несколько спешащих фигур, одна из них точно женщина, в длинной пестрой юбке, цыганка. Остальных я толком не рассмотрел, вроде двое мужчин. Они прошли мимо, но до нас отчетливо донеслось:
-Где они? Нет, не спеши! Они не должны нас почуять, наша сила во внезапности, - голоса и шаги замерли в отдалении.
Я вопросительно взглянул на Гену.
-Они, твои, а теперь и мои преследователи. Вон банду сколотили, но теперь нам легче, - озираясь, приглушенно прокомментировал Гена.
-Предупреждён, значит вооружен. Гена, этот двор проходной. Пойдем, только давай их не спугнем, надо придумать план. Оружие здесь вообще действует, ну скажем пистолет или нож?
-Нет, тогда было бы всё просто, раз глотку перерезал, и кайф, - Гена осекся, вспомнив своё недавнее раскаянье.
Я пропустил это мимо ушей. Задумываться сейчас об этических вопросах мне казалось крайне не уместным.
-Тогда как? Но ведь Кичи клыками порвала Свету, а Софья указкой просверлила мне приличную дырку в брюхе. Чем плох нож или пистолет? Не понимаю…
-Это другое, Кичи убила с помощью своей внутренней энергии. Софья проткнула тебя не палкой, а ужасом – тот же принцип, энергия. Да и я тогда, на болоте, не смог бы тебя потопить, если бы ты оставался спокоен.
-Тогда как эти хотят на нас напасть? – безмятежно спросил я, не смотря на то, что голова от услышанного пошла кругом.
-Вот в том-то и фокус! Собрались втроем, объединились, какую - нибудь страшилку придумают, чтобы оттяпать силы у нас.
-Я не хочу прятаться и жаться по углам, Гена. Нападём первыми!
-Нет, к чему они нам. Пойдем лучше своим путём. Ты говорил о месте, о каком-то конкретном месте, откуда ты сможешь найти дорогу домой. Отправимся туда, Артур, эта не наша война.
-Да, ты прав это разумно. Но мне так противно, что мы струсили и бежим, как крысы, даже там, дома они мне не противники. Ты одного бы мужика схватил - я другого. Баба вообще не в счет.
-Здесь кулаки не помогут, и как ты несилен для каждого из них, их трое, а может и еще к ним подтянуться соратнички. И не оценивай людей по внешнему виду. Эта цыганочка пятерых мужиков стоит в битве.
-Ты хвалился, что после Кичи тебе равных нет.
-Хвалился…
-И меня хвалил, говорил уникум я.
-О тебе, Артур, я не врал - равных тебе и впрямь нету. Но твоя сила другого свойства – вспомни, ту бабенку, ты её знал, Софьей называл, с петлей на шее.
-Помню. Ну и?!
-Она же тебя очень легко сделала, и заметь, без моей помощи. Из твоего собственного арсенала страхов вылезла.
Угрюмо обдумывая сказанное, я был вынужден признать, что уклонится от встречи с преследователями действительно самое разумное.
-А ты почувствуешь, если они будут поблизости?
-Нет, в этот раз у меня случайно вышло. Я всегда в лесах так делал, затаюсь и слежу, нет ли кого следом. Но в этом и плюс, они тоже не могут нас почуять, мы этого не хотим, и это наш щит.
Дворами, выйдя на Адмиралтейский проспект, мы оказались на сквозной и отлично просматривающейся улице. Почувствовав как себя как на ладони, я предложил идти по Александровскому саду - так безопасней.
За деревьями мы оказались надежно укрыты от посторонних глаз, но когда мы шли парком, мне пришла мысль - и нашим врагам напасть здесь будет значительно проще. Я озабоченно просматривал парк, стараясь двигаться быстрее, только боязнь потерять авторитет у Гены  удерживала меня, чтобы не прейти на бег. Я убеждал себя, маловероятно встретить эту банду именно тут, нам удалось стряхнуть их с хвоста, и они плутают сейчас в окрестностях Невского проспекта.
Глухой стон Гены прервал мои оптимистичные размышления. Прямо пред нами на аллеи парка разворачивалась костюмированная драма. На небольшом помосте стояла клетка с толстыми прутьями, из-за них виднелась печальная волчья морда - Кичи. Я узнал её сразу. У импровизированной сцены стояло человек пять в костюмах серебряного века, на женщинах длинные юбки в пол. Что за маскарад? Там присутствовала и уже знакомая цыганка, держа в руке с грязными ногтями покрытыми красным облупившимся лаком, веер она изящно помахивала и заливисто голосила:
-Собаку пристрелить! Свернуть ей шею! Она напугала мою крошку,- и ловко, откуда-то из небытия она выхватила младенца, завернутого в бурые лохмотья.
Остальные вторили ей:
-Да, прибить, прибить пса!
-Это волк, дикий волк, – он заразит нас бешенством!
-Или чумой, - подпевал, глядя сквозь мутное пенсне, мерзкого вида хлыщ.
В этот миг толпа начала разрастаться, как на дрожжах, и вот она уже заполнила всю аллею. Нас с Геной оттеснили назад. Полчище людей: плюгавые бабки, с простертыми кверху руками, грязные дети в крестьянских рубахах с острыми чертами лица, и не по-детски злыми глазами, красномордый толстяк, перекрикивающий общий гул:
-Наш хлеб, они только жрут наш хлеб, эти собаки, детишкам хлеба не оставили!
Толпа народа, слившись в единую массу у меня перед глазами, негодовала, грозила, тем временем я оказывался оттиснутым все дальше от Кичи. Сбросив оцепление, я, уже не раздумывая, бросился к помосту. Гену я краем глаза видел, он следовал за мной попятам. Я толкался, не церемонясь, не слушая воплей мальчишек и шипения старух, не ощущая боли от чьих-то локтей, пихающих меня в рёбра. И вот когда буквально полметра отделяла меня от дощатого эшафота, я как сквозь туман, услышал:
-Пли!
Я не понял, откуда, раздался треск выстрела. Волк, забившись в предсмертных судорогах, с окровавленной мордой, стал плавиться и на глазах превращаться в бледную девочку в мультяшной  майке. Голубые глаза, такие светлые с желтыми искорками, встретились с моими. Я по губам, покрытым розовой пеной, прочитал своё имя…
Всё завертелось перед глазами, закрутились огненные треугольники, превратившиеся в многоугольные звезды. Создалось ощущение, что я падаю в яму без дна и это долгое падение в темно-бордовой вате, которая забила уши и глаза. Соленый вкус крови во рту. Я умираю. Откуда-то глухо, уже почти не слышно, раздался голос Гены:
-Артур, куда?! Скажи, ради бога, куда мы шли? Место, куда? Почти рядом, где?
Пытаясь, что-то выдавить из себя я потерял сознание.
Воздуха, много свежего воздуха! Я пытался заглотнуть его побольше как ныряльщик, так что давился им,  по-рыбьи ловил его, ловил ртом, носом, руками. Воздух был везде, он со свистом врывался в мои легкие, бил по лицу. Водопад воздуха! Как же? Как же его зовут, когда его так много, и он такой быстрый – ветер. Я так обрадовался! Точно – ветер, и открыв глаза, увидел небо, много грозового вечернего неба, рвущего облака. Больше ничего. Ветер стегал меня в лицо и рвал волосы, хлопая капюшоном у меня за спиной, – парус, у меня парус! И снова закрыл глаза, появилось ощущение, что меня несут на руках с запрокинутой вниз головой. Ветер, меня унес ветер, подумал я. Хорошо бы ещё разок повидать небо. Я открыл глаза кругом ангелы силуэтами, четко вырисовывающиеся на фоне неба. Я попал в рай и меня встречают ангелы. Нет, это только статуи. Фигуры бронзовых  ангелов, - я на колоннаде Исаакиевского собора.
Кто быстро нёс меня на руках, свесив вниз головой. Знакомая брезентуха.
-Гена, - попытался крикнуть я, но из горла вырвался сиплый хрип.
Впрочем, сквозь бешеный вой ветра, Гена все же услышал его. Опустил меня на ледяной каменный пол, и, склонившись надо мной, испуганно заглядывая мне в лицо, спросил:
-Как ты Артур?! – его голос сносило ветром. Надо мной летели облака, и, на секунду, блеснула яркая звездочка, чтобы исчезнуть вновь за бегущими облаками. Может быть, Венера - подумал я. Ответить Гене уже не было сил, и я только пожал плечами и кивнул. Гена был весь окровавленный, на щеке глубокий порез, пять борозд от ногтей - цыганка?
-Ты, ты умираешь? – скорей догадался я, по движению губ, ветер украл слова. Гена смотрел на меня, обняв за плечи. На измазанных кровью щеках блеснули живые слёзы, тут же начертившие себе русло на темной коже. Теплые солёные капли упали мне на лицо.
Я кивнул.
-Но ведь я же принёс тебя сюда, в Исаакиевский собор! Как ты сказал, но ничего, ничего не случилось. Я так бежал, так старался успеть! Нет, ты не можешь тут умереть - это же место твоей силы! Да, я все правильно понял, Артур? – уже кричал в исступлении Гена, его голос перекрывал гудение ветра.
-Да, Гена, но надо было туда, внутрь, не на крышу…
-Туда я не смог прорваться. Они как дьяволы летели по пятам. Я бы не успел добежать до следующего входа. Было возможно только сюда, на крышу. Артур, пойми, это не должно быть принципиально. Это не важно, это собор, ты в соборе.
-Нет, важно, надо внутрь.
-Проклятье…
-У меня, Гена, последнее желание. Помоги мне встать. Хочу опереться на перила, прощаться время пришло, – Гена неуклюже прислонил меня к парапету. Схватившись за него, я посмотрел на свои руки. Из-под ногтей быстро сочилась липкая кровь, – моя кровь.
-Тебе сейчас будет лучше, - произнёс Гена, взглянув на мои кровоточащие пальцы, и отвёл взгляд.
Я отрицательно покачал головой.
В это мгновение хлынул дождь. Сверкнула молния, осветив на миг весь город внизу, и тут же прогремел гром, - совсем рядом. Снова вспышка, но теперь это не молния. Ровный желтый свет, откуда - то сзади, я попытался оглянуться, и чуть было не потерял свою опору, сумев, однако, удержаться.
В облаке лимонного света стояла знакомая крупная фигура – Семёныч.
-Артур, давай! Медлить некогда, за мной!
Я увидел окно - ясное, голубое утреннее небо, там, на том конце возникшего коридора.
Покачнувшись, я, собрав остатки сил, крикнул:
-Со мной друг, Семёныч, надо и его взять!
-Оставь это, Артур! Всё это дурь, идем, нет никаких друзей!
Гена угрюмо смотрел на тоннель, и с тоской на меня.
-Нет, здесь мой друг, возьми, и его! Ты его чувствуешь?
-Да, но это… Тьфу, ладно, сейчас тоннель закроется! Возьми его за руку, кого ты там хочешь, и быстрей мне руку! Я попытаюсь вытянуть обоих, но сил, боюсь, не хватит.
Я уже держал липкую, от моей крови, руку Гены, и схватился за шершавую горячую ладонь Семеныча, когда на полпути услышал вой. Ветер? Померещилось?!  Знакомый вой! Оглянувшись назад, я успел рассмотреть, что внизу на площади сидела, забросив морду вверх, крупная собака или волк. И выла.

Глава 12
Океан ядовитого стронцианово - лимонного цвета. Этот кислотный океан бьётся, вспенивая свои гребни, под красным небом. И ничего больше, как лава во время извержения вулкана. Желтая лава. Я планета, я целая планета. Я и есть этот океан, и это бешеное, взрывающееся небо. Кайф в том, что «я» - вообще нет. Нет этого надоедливого «я» с его сомнениями, мыслишками и метаниями. Я океан. Вот она настоящая свобода - свобода от своего я. Есть только океан.
***
Яркий свет слепил глаза, даже через опущенные веки. Свет заполнял все вокруг желтый, оранжевый. В руках я все также продолжал сжимать до боли чьи-то ладони, в каждой руке по ладони - Гена и Семеныч. Я попытался открыть глаза, но слезы от яркого света затопили их, и я увидел лишь два силуэта и услышал голос, один принадлежал… Да, это голос моего отца:
-Артур, Артур, скажи, что слышишь меня!
-Кичи, папа, Кичи я не смог вытащить, а Гена здесь?
-Бредит, – второй голос я сразу узнал - Иван Семеныч.
Рука, которую он осторожно пытался вытащить из моих до боли сжатых пальцев тоже его. Значит, вторая рука отца, подумал я, и сжал на всякий случай, руки еще сильнее.
-Я слышу, папа, я дома, - прошептал я, не в силах сопротивляться наваливающемуся сну.
Я снова открыл глаза, чувствуя себя совершенно здоровым. Вокруг никого, окно уже со знакомой заводской трубой, крашеные стены, какие-то шнуры, капельница. Ясно, я в больничной палате. За окном бледнеет ранний рассвет. Руки и ноги были как ватные, но бегло осмотрев себя, каких-либо повреждений я не ощутил. Попытался встать, закружилась голова, и я оперевшись на стойку капельницы неловко сел на кровать. Итак - я дома.
Просидев так, не знаю сколько, час или больше, я доковылял до окна. Этаж пятый, внизу просыпающийся город, девочка гуляет с пуделем, люди спешат на работу, мелькают машины и … зима. Почему-то зима. Неужели, я столько провалялся тут? И все это: Кичи, Гена, другой мир – сон?!
Стукая жестяным ведром, в палату вошла румяная женщина в косынке. Уборщица. Увидев меня у окна, она заулыбалась.
-С добрым утром! Уже ходите, надо же какое счастье!
-А какое число сегодня? – спросил я, позабыв поздороваться.
-Второе декабря. Вы тут с лета лежите, и вот тебе - на, как ни в чём небывало, встали. Хорошо, Новый год дома уже встречать будите.
-Так долго! А что было со мной? Вы не знаете, крушение лайнера?
-Ой, я не знаю. По-моему, я слышала что-то с сердцем у вас было, и кома. Я же уборщица, точнее не скажу. Внизу уже ваши родные. Спешат, ждали у дверей, когда посетителей пускать начнут. Сейчас в халаты оденутся, поднимутся и все вам обскажут. Ваша мама целую сумку гостинцев несет, говорит, ночью готовила горячее. Ну, вот закончила, общайтесь, выздоравливайте, – она за время нашего разговора успела махнуть несколько раз шваброй.
Маленькая палата с влажным полом опустела.
Я хотел было выбежать и спуститься, встретить своих, но раздались шаги в коридоре, дверь открылась, на пороге мои родители. Комната наполнилась вздохами, радостными возгласами, беспорядочной суетой, и запахом еды. Мама, уже усадив меня на кровать, распаковывала кульки и свертки с домашними деликатесами. Отец тряс меня за плечи. Я невразумительно кивал и не мог ничего толком расспросить. Сам не заметил, как у меня в одной руке оказалась крупная куриная нога, в другой чашка с горячим  какао из термоса. Я с аппетитом ел. В потоке слов и эмоций, отец сказал:
-Сейчас, в десять, после обхода, пойду к лечащему врачу. Надо увозить Артура домой, ненавижу эту больницу. Ты был здесь так долго!
-Да, да! Надо только привести Артуру вещи теплые и обувь. Может завтра тебя выпишут, вот врач осмотрит. Я так устала, – мама заплакала и снова рискуя облиться огненным, ароматным какао повисла у меня на шее.
-Я здесь четыре месяца? Что со мной было? Я помню, только самолёт стал терять высоту, и все… Что это было, выжил еще кто после катастрофы?
Отец удивленно посмотрел на меня.
-Не было никакой катастрофы. У тебя случился сердечный приступ там, в воздухе. Ты впал в кому, доставили сюда, сообщили нам. Долго в реанимации был, а потом здесь, не выходил из комы. Врачи отказывались делать прогнозы: может, завтра проснешься, может через месяц.
-А может никогда, – всхлипывая, добавила мать.
Я пил, обдумывая услышанное, и жевал пирожки с маком, тоже еще тёплые. Мама всю ночь жарила. Значит, лайнер не падал. Все сон, игра спящего мозга: и зачарованный Питер, и девочка-волк, похоже на то… Но вот Семёныч, здесь вчера он был. Когда я очнулся первый раз, или это тоже было продолжением или остатками снов?
-Пап, мне показалось, вчера, в палате я видел твоего друга, Ивана Семеновича, - осторожно осведомился я.
Отец с матерью удивлённо переглянулись.
-Вот так да! Не думал, что ты его вспомнишь. Да он был тут. Видишь ли, какое дело, он же медиумом себя считает. Я по телефону рассказал ему о случившейся с тобой трагедии, и он вызвался помочь, разбудить тебя. Я со скептицизмом воспринял эту затею, но мамка твоя настаивала. Он месяца как три живет у нас, и почти каждый день приходил к тебе.
-Да, да, Артур! И Лиза! Лиза, она тоже отсюда не вылезала, так плакала все время. Я вчера ей позвонила, она приедет – я надеюсь, ты не против?
Они еще долго сидели, и говорили, говорили о том, как верили, ждали все эти месяцы. Возбужденно перебивая друг друга,  и периодически узнавая, не устал ли я, и не хочу, ли спать. Я слушал, и невольно вновь, и вновь возвращался мысленно к Кичи и странным миражам, которые мне всего-навсего снились, тут, в белой, крохотной, больничной палате. Врачи, по словам родителей, считали меня совершенно здоровым, а сердечный приступ, случившийся так неожиданно, не могли объяснить.
-Сейчас сердце работает у тебя как часы, - повторяла мама.
Нянька принесла больничную еду, которую я отверг, и сказала, что обход окончен, и отец может пообщаться с врачом. Судя по всему, мои родственники узнали за эти месяцы весь персонал больницы, радостные поздравления еще долго сыпались на них уже из коридора. Я лёг и, обдумывая услышанное, не заметно уснул.
Открыв глаза, я увидел лицо Лизы. Она сидела у кровати, и молча, смотрела на меня. Больничный голубой халат сделал её лицо неестественно бледным. Улыбнувшись, она заплакала, глядя на меня.
-Ты проснулся, – сказала Лиза, а из глаз потекли слёзы.
При этом лицо плачь не исказил. Ни одна морщинка не появилась на нём, так красиво, кукольные слёзы на кукольном лице.
-Никогда не видел, как ты плачешь, Лиза.
-Я так рада, Артур. Я ходила к тебе часто, мы с твоими родителями пытались тебя разбудить. Я звала тебя.  Что мы только не делали! И этот маг… Врач советовал звать тебя к чаю или к завтраку, но бесполезно. Я скрывала, но вообще не верила, что ты проснешься, так это страшно. Ты сильно похудел.
-Ты тоже, Лиза.
Она порылась в сумке и достала оттуда зеркало.
-Смотри, одни скулы и глаза.
Из маленького дамского зеркальца на меня смотрело осунувшееся лицо, мое лицо: русые отросшие волосы, пожалуй, смотрелись неплохо, с претензией на гламур. Тут я заметил на тумбочке пирожные, поймав мой взгляда, Лиза улыбнулась.
-Твои любимые пирожные, «Джоконда» – я каждый раз тебе их покупала, и кормила ложкой. Теперь ты можешь сам, – и глаза Лизы выдали очередную  порцию прозрачной воды.
-Только, если ты ко мне присоединишься.
-Давай, – протягивая мне пирожное, улыбнулась Лиза, - я звонила вчера Антону. Он так рад, вернётся через месяц, я ему писала о твоей болезни.
-Лиза, ты не одолжишь мне телефон?- внезапно осенила меня одна шальная идея, и я с замиранием, сердца ухватился за неё.
-Да, конечно, - доставая из сумки телефон, Лиза вопросительно подняла глаза, - тебе найти номер Антона?
-Нет.
-Мне выйти, поговоришь один? – в глазах Лизы я с удовольствием узнал это выражение, ревность.
-Нет, Лиза, я не звонить хочу, проверить письма …
Непрочитанной электронной почты скопилась уйма, но меня интересовало определённое письмо, вот нужная дата, письмо от Антона, то самое, которое ночью в Эрмитаже мы читали с Кичи. Письмо открылось, я пробежал глазами уже знакомый текст: «Привет, Артур, я знаю ты в беде, я в ужасе от случившегося. Я не знаю, когда ты прочитаешь это письмо, но пишу с твердой верой, что прочитаешь. Я будто мысленно разговариваю с тобой. Я ВЕРЮ в тебя! Ты выкарабкаешься, обязательно…» и фото там были. Вложенные фото те самые, из сна. Я надолго замолчал и, вернув телефон Лизе, попрощался с ней, сославшись на усталость, отчасти так и было.
Я хотел побыть один.

Глава 13

Моё выздоровление проходило быстро, и уже через неделю я вернулся домой. Родители настаивали, что пока я не оклемаюсь окончательно, мне следует пожить у них. Я радовался жизни: ел, пил, валялся на диване, купаясь в заботе мамы, и чувствуя себя любимым ребенком. Поначалу, мама пыталась носить завтрак в постель, но я убедил ее, что это через - чур, пару раз навещала Лиза.
В часто больницу заходил Семёныч, каждый раз радостно тряс меня за руку, поздравлял с выздоровлением. Он просиживал по несколько часов в палате, открыв рот слушая мои рассказы, и божась, что все это безумно ценно для его эзотерических опытов. Но на мои вопросы, он толком ответить не мог: Кичи и Гену он не видел, как и тающего Петербурга. Сблизило нас одно, он был единственным человеком, который безоговорочно поверил в мои сны, и даже рискнул предположить, что некий Гена и девочка Кичи где-то существуют. Мой лечащий врач, заглянувший в палату во время одной из наших бесед, высмеял фантастические теории и сказал, что это сон, и нет никакой мистики, все объяснимо, и что я обязан своим пробуждением Семенычу тоже не поверил.
Провалявшись ещё пару недель дома, я объявил родителям, что окреп окончательно, и хочу переехать в свою холостяцкую берлогу. Собрал вещи, своего чуть было не осиротевшего, кота и откланялся. Жизнь вошла потихоньку в привычное русло, но чем больше проходило времени, тем ярче мне вспоминалась Кичи, и я уже часами раздумывал, погибла ли она в ту ночь, когда я вернулся домой. Внизу, на площади, я тогда слышал её вой? Если она жива, то как она там, в том параллельном мире, в пустом городе? Как ей, трудно? Или она вернулась к себе на побережье. Вспоминает меня? Простила ли, что я ушел без нее… Потом я спохватывался и повторял, что Кичи и все это лишь сон, мираж, и сам не верил в это… Поделиться своими сомнениями мне было не с кем. Родители наотрез отказались слушать эти мистификации, да лезть к ним с темой для них болезненной я ни хотел. Лиза нашла мой рассказ занимательным, но в своем репертуаре, не высказала, ни какого ясного суждения, ограничившись улыбкой и общими фразами как хорошо, что все позади, давая мне понять, что разговор закончен. Тускнела радость по поводу моего выздоровления, и всё ярче всплывали в памяти события, которые я пережил там, по ту сторону реальности. В конце концов, меня стали преследовать ночные кошмары. Снилась, Кичи с горечью заглядывающая мне в глаза, эшафот, город из которого я с ужасом вновь и вновь ищу выход. Сходил в Эрмитаж, от этого визита мне явно стало ещё тяжелее. Я окончательно потерял покой, и не желал верить, что всё было лишь видением, работой дремлющего мозга. Особые муки я испытывал из-за того что, оставил там Кичи.
Я стал мрачным и замкнутым. Часами я перебирал свои воспоминания, сопоставлял факты, и лишь всё больше и больше убеждался в реальности другого, потустороннего мира. Звонил Семенычу в Самару, особого проку от этого общения не было. Говорил он много и охотно, но от его рассуждений, нить которых я терял уже через десять минут, голова вообще шла кругом. Тучи надо мной развеяло возвращение Антона. Я встретился с ним, и на волне возбуждения и радости подробно поведал ему обо всем.
-Артур, а ведь там, где тебе говорила Кичи, в Эрмитаже, и правда были цветные львы. Мы с Катей даже фотографировались с ними.
-Да ты что! Вот ещё одно подтверждение, – восторженно воскликнул я, приступая к очередной кружке пива.
Мы, как и обещал когда-то Антон, там во сне, уже несколько часов сидели в нашем любимом баре. Наконец я нашел достойного и благодарного слушателя.
-Я так понял, Артур, ты переживаешь, что не смог помочь Кичи?
-Точно.
-Давай подумаем, ты вытащил Гену, он говорил тебе, что он из Рязани. Адрес не говорил? – расспрашивал Антон, искренне заинтересованный моим повествованием.
-Нет. Зачем? Обмолвился, что дом его у железнодорожного полотна стоит. Не пойму, куда ты клонишь? Предлагаешь поехать его поискать, реального Гену?
-Ну да! – закивал Антон, обрадованный моей сообразительностью.
-Во-первых, Рязань не такой уж маленький город. Фамилии я не знаю, и потом, я хочу найти Кичи, а не Гену, - возразил я.
-Нет, Артур, как ты меня раздражаешь! Я придумываю планы, ты их критикуешь. Сам то ты ничего не придумал. Только мечешься. Существование Гены докажет реальность Кичи. Мы приступим к ее поискам.
-Ой, не знаю. О Кичи только имя «Настя» известно и все…
-Мы должны попробовать. Ты знаешь, - не люблю людей, которые ничего не делают из боязни ошибиться. Ну не найдем, но хотя бы постараемся.
-Семёныч, он советовал во сне мне спросить у Кичи, где она живет.
-Ну и? – оживился Антон.
-Она и там не помнила свое имя. Во сне я не помню, что там мне советовал, Семёныч. Вижу её и все, и, знаешь, чаще волком.
Выпили за тот вечер мы много, и деятельный Аннон набросал план. У него все было на редкость просто и ясно. Исходя из предпосылки, что Гена тоже находился в коме - он очнулся, я его вытянул. Значит надо искать по рязанским больницам пациента вышедшего из комы, и вообще, для верности, всех Ген, которые живут в Рязани, надо взять на заметку. Для начала обзвонить больницы. Мы бы еще долго обсуждали детали, но Антону позвонила жена, и мы, договорившись взяться за дело завтра, разошлись по домам. В эту ночь мне впервые ничего не снилось, Кичи отпустила меня.
На следующее утро мы с Антоном приступили к поискам, пошарив в интернете, мы выписали все телефоны рязанских больниц и принялись за дело. Надо сказать, что все получалось совсем не так складно, как нам поначалу виделось. Нас почти всюду посылали. Больничный персонал был, как водится, груб и в разных вариантах - где-то более вежливо, где-то откровенно по-хамски, нам отвечали, что никаких справок по поводу больных в коме, они не дают, и никакой информации давать и вовсе не собираются.
-О, как все запущенно, - простонал Антон после очередного звонка, - так мы ничего не добьёмся, половину обзвонили и ничего.
-Может, поедем в Рязань? – предложил я.
-То же самое и там будет, нас выставят, с той разницей, что только лично захлопнут дверь перед носом.
-Надо взяться за дело с другой стороны, - задумчиво разглагольствовал я, от нашего былого воодушевления не осталось и следа.
-Например, идти вдоль рязанской железной дороги и заходить в каждый дом, спрашивая, нет ли здесь коматозника Гены.
-А может, это и вариант, - я радостно ухватился за эту идею.
-На сколько километров и лет? – мрачно отозвался Антон.
-Не понял, - переспросил я, не уловив иронии.
-На сколько километров вдоль железной дороги в Рязани стоят дома? И сколько лет понадобиться, чтобы их обойти? – охладил мой пыл Антон.
-Ну, а если я, не знаю, скажем, дать объявление в местную газету или через телевидение – не сдавался я.
-Нормальный вариант, погоди-ка, я спрошу совета у Кати.
-Ты ей рассказал? Зачем? - обиделся, было, я, так и не отвык ревновать Антона к Кате.
-Она моя жена, за этим я ей все рассказываю. Она может придумать вариант, как быстрее все провернуть, - спокойно пояснил Антон, доставая мобильный из кармана.
Антон вышел на кухню, до меня доносились обрывки разговора, он рассказывал Кате о наших не удачных попытках найти Гену. Теперь я рискую быть посмешищем в глазах жены Антона.
Антон вернулся, уже приободрившись, жуя утащенный по пути кусок пирога.
-Катя верит в мою историю? Считает меня идиотом? – не унимался я.
-Не-ка, - доедая пирог, Антон вытирал руки о штаны, - сказала, сейчас всё придумает. Говорит, попробует позвонить в какую-нибудь Рязанскую больницу и представиться журналистом или телевизионщиком. Репортаж скажет, нужен о тех, кто в коме.
-Думаешь, выйдет?
-Ага, ты же знаешь, Катька мастер слова, у неё язык подвешен - не нам чета. Мы с тобой мычали, что-то невразумительное.
-А телефоны? Ты ей продиктуй телефоны больниц, - засуетился я.
-Не надо, – отмахнулся Антон, - она за компом, в интернете нароет.
-Пойдём тогда на балкон. Покурим, и чаю бы можно, а то после этих больничных хабалок на душе не приятно.
Не прошло и десяти минут, как наше чаепитие прервал рингтон – звонил мобильник Антона.
-О,  Катюшка, Привет, ну как Катюш? -  ответил Антон.
А я, потеряв терпение, приник ухом к трубке в его руке.
-Пиши адрес …
-Чей адрес? – в трубку завопил я,- чей?!
-Артур что ли там орет? Дурная голова ногам покоя не дает. Гены вашего, надеюсь, адрес. Меньше месяца назад этот господин тоже вышел из комы, в которой был около трёх лет. Все сходится, вроде.
-Но как тебе так быстро все удалось разузнать? – улыбаясь и отталкивая меня, осведомился Антон.
-Набрала в поисковике интернета: «кома, Рязань». И вот смотрю, статья в местной газете. Позвонила в редакцию, представилась журналисткой из Москвы, и мне дали его адрес.
-Ты гений! Как говоришь, набрала? Мы тоже почитаем статью.
-Кома Рязань…
-Спасибо, Катюш!
-Возьми с Артура слово, что в Рязань он поедет один. Я тебя не отпущу, устала, я и так все время одна, жду тебя.
-Отлично, – с лёгким разочарованием согласился Антон.
Он уже и, правда, собрался со мной в Рязань.
Найдя статейку в интернете, мы с Антоном перечитали её дважды. Да, все сходиться: Геннадий Владимирович Сорокин, сорока двух лет, впал в кому после перенесённого инсульта. Находился в коме более трех лет. Далее следовало интервью с женой, сентиментальные подробности. Досадный момент заключался в том, что сегодня Гена практически не разговаривает и речь восстанавливается медленно. Фотографии Гены, которая бы могла все расставить на свои места окончательно, в статье не было.
-Нет, это не может быть простым совпадением. Первое декабря - я тоже очнулся в этот день. Все совпадает и возраст, и город, - рассуждал я, расхаживая туда - сюда по комнате.
-Да, все склеивается, теперь дело только за тем, чтобы убедиться - это тот самый Гена. Ты его узнаешь? – спросил Антон, размешивая сахар в уже остывшем стакане с чаем.
-Конечно!- выпалил я, но тут же осёкся,- вот только я думаю, а может, и не смогу его узнать…
-В смысле, как это? – удивился Антон.
-Ну, я, возможно, видел его своим, каким-то внутренним зрением э.. воображение что-ли. А вдруг он в жизни вообще по-другому выглядит.
-Ой, как сложно! Постой, но тогда и он тебя не вспомнит. Надеюсь, о ваших подвигах не забудет. Я слышал, после комы, иногда люди даже ходить заново учатся, не то что говорить. Хотя его жена в интервью сказала - он все соображает, узнает, знаками объясняется. Пантомиму тебе покажет.
-Есть идея, надо еще кое-что попробовать сопоставить, - я сел за компьютер.
-Что ищешь? – склонился надо мной Антон, сгорая от любопытства.
-Карту Рязани.
-На месте сориентируешься, такси отвезет, - разочарованно Антон отошёл к окну.
-Нет, я не за этим. Смотри, Катя записала адрес: площадь Урицкого, дом пятьдесят восемь. Хочу посмотреть, где это. Есть ли там железная дорога - если да, то и в Рязань мне ехать не зачем.
-Есть, смори! Вот этот дом!- тыча в монитор пальцем, быстро сориентировался Антон.
-А, вот железная дорога – рядом! Такого совпадения точно не может быть. Всё - я еду в Рязань.
-Я с тобой, Артур! – запальчиво воскликнул Антон.
-А Катя? – удивился я.
-Уговорю, – мы одним днём. Самолетом до Москвы, а там час три поездом. Скажу - ты еще слаб, чтобы в такое путешествие отправляться одному.
-Она ответит - позже пусть едет, слушай, а давай её с собой позовем. Погуляем по Москве, ну, развеемся.
-Клево, молодец, хорошо придумал! Катя любит Москву, и ездить любит. Ребенка бабушке оставим. А ты, Лизу возьми.
-Зачем? Мы же развелись, ты не помнишь?
-По-дружески, для компании.
-Я не знаю, думаешь это удобно?
-Я позову, мы же с ней не разводились. Да и нам так лучше будет, а то мы вдвоем, а ты один, - не отступал Антон.
-Я это переживу. Ты замечал, Катя её не любит?
-Ревнует ко мне, но там будешь ты и она убедиться, что интерес ко мне обусловлен интересом к тебе.
-А это так? Лиза все ещё интересуется мной? – живо заинтересовался я.
-Ну, да, она так переживала, когда ты попал в больницу, она мне каждый день новости о тебе писала.
-Это человеческий интерес, я о другом спрашиваю.
-Спроси лучше лично, - безразлично ответил Антон, тема моих отношений с Лизой ему давно наскучила, и он был занят обдумыванием более интересных вопросов.
-Я над этим думаю, хочу сделать предложение Лизе - выпалили я. Антон удивлённо взглянул на меня, но промолчал. Вместо ответа достал мобильный и набрал Катю, начал агитировать ехать погулять в Рязань.
Спустя два, часа мы уже садились в самолет, вылетающий в Москву. Лиза поехать не смогла, но благосклонно ответила мне, что с радостью бы приняла мое приглашение. Не может она так, с бухты-барахты, уйти с работы, и вообще о таких вещах надо предупреждать заблаговременно. Вот, если бы я её куда-нибудь пригласил заранее, она была бы рада. Я понял намек, и позвал её в субботу погулять в Петергоф.
-Там и сделаешь предложение, – подытожил Антон.
-Так внезапно, нет, я так не могу! – всполошился я.
-Тебе надо её лучше узнать, подумать ещё?
-Нет, конечно, не в этом дело, но у меня и кольцо не куплено, а как, же без кольца…
-Ты уже дарил кольцо, ну купи новое, это не долго.
Я растерялся окончательно, но даже для себя не мог придумать, ни одного повода для отсрочки. Мысль опять заполучить Лизу показалась мне такой заманчивой, что весь полёт я только и мечтал об этом, мысленно репетируя, свое повторное предложение руки и сердца. Да, не случайно я предложил встретиться в Петергофе, именно там я предложил Лизе, в первый раз, стать моей женой. Это знак. Надо все повторить - одену тот же кофейный костюм, и цветы, какие я дарил ей тогда? Розы, нет – лилии, надо купить именно белых лилий. Мои романтические грёзы прервала, Катя, сидящая в соседнем кресле. Она, проникновенно заглянув мне в глаза, сочувственно спросила:
-Вспоминаешь, да?
-Да, ответил я, - стараясь понять, как это она догадалась, что я погрузился в воспоминания о помолвке.
Но она добавила:
-На это раз все будет хорошо. Ты здоров, Артур!
Я понял, Катя воображает, будто я вспоминаю свой последний полёт, кончившийся комой. Странно, но я даже и не вспомнил о нём. Слишком увлёкся мыслями о свидании с Лизой.
-Нет, все в порядке, - улыбаясь, я опустил глаза.
-Он, Катя, хочет Лизе опять предложение сделать, вот и мечтает, - не замедлил озвучить мои мысли Антон.
-Ах, вот о чем ты думаешь! Может и судьба Гены тебе уже не интересна? – с напускным удивлением осведомилась Катя.
По выражению её лица я догадался, для неё мои матримониальные намерения уже не секрет.
-Спасибо, что поехала с нами. Одному мне как- то боязно стучаться в чужой дом, вопросы задавать, стесняюсь.
-Пожалуйста, лучше эту историю родственникам Гены вообще не рассказывай. Скажи – сослуживцы, проведать пришли, - посоветовала Катя, открывая бутылку с колой.
-А разве ты не пойдёшь с нами, в квартиру Гены? – расстроился Антон, тоже испуганный мыслью о предстоящем вторжении.
-Ага, вы будете за моей спиной прятаться, а я лепечи. Нет, я подожду на улице, или в кафе посижу.
-Тебя никто и не заставляет идти. Ты, вообще, сама увязалась, - пошутил Антон, о чём тут же пожалел, Катя смерила его таким мрачным взглядом, что весь остаток полета он подлизывался и рассыпался в комплиментах на все лады, пытался угодить Кате.
Мы решили сначала съездить в Рязань, а затем, вернувшись в Москву остановиться в гостинице, погулять днём по Москве, и домой.

Глава 14

Без особых приключений мы добрались на поезде до Рязани, и через четверть час мы втроем уже стояли около ободранного пятиэтажного дома, дома Гены. Лужи подернуты тонким льдом, который приятно хрустит под нашими ногами, где-то рядом дребезжит поезд, наредкость безлюдный район. Подойдя к подъезду Антон, потоптавшись в нерешительности, сказал:
-Ну вот номера квартир, это здесь, иди, Артур.
-А ты разве не со мной,- растерялся я.
-Нет, я что-то стесняюсь, да и Кате одной неуютно тут на улице. Иди, Артур, мы подождем здесь.
-Я могу посидеть в такси одна, за меня не волнуйся, - поёживаясь от холода, успокоила Антона Катя.
-Я не оставлю тебя, - заупрямился Антон, - место небезопасное тут.
-Хорошо, я пойду один – сказал я, оставаясь, тем не менее, на месте, и печально глазея на Катю.
-Пошлите втроём, - Катя обреченно пошла впереди, - так и знала, что этим все и кончится.
Поднявшись по лестнице, я позвонил в обшитую коричневым дерматином дверь. Где-то в квартире заверещал звонок и раздался торжествующий, звонкий лай: «Ура, Гена говорил – у него есть собака. Еще один аргумент в пользу нашей теории»- успел подумать я. Дверь открылась, на пороге стояла девушка лет двадцати. Дочь Гены? Она вопросительно смотрела на нашу пеструю компанию, у её ног прыгал заросший пудель.
-Добрый день, – бодро начала Катя.
-Здравствуйте, - кивнула девушка, поправляя футболку.
Я сосредоточенно, в полумраке коридора разглядывал её лицо. На Гену она, увы, была не похожа, ну совсем…
-Дело в том, что мы бывшие сослуживцы Геннадия, - представилась Катя.
-С завода, – вовремя очнулся я, - проведать хотим. Вы его дочь? Он говорил о Вас.
Девушка смущенно улыбнулась и распахнула дверь.
-Конечно, проходите, проходите. Как-то неловко, у нас здесь не убрано, вы бы позвонили…
-Телефона у нас нет вашего, в профкоме дали только адрес, - уже без тени смущения соврал я, - ну так как Геннадий, как его самочувствие? Говорить начинает? – разуваясь, сыпал вопросами я,- и как вас, простите, зовут?
-Наташа я. Хорошо все – ему лучше с каждым днём.
Мы протопали в небольшую, светлую комнату. Там, сидя на диване спиной к двери, смотрел телевизор мужчина. Заслышав шум, он резко оглянулся – это был он. Гена. Я, молча, застыл в дверях. Только теперь я сам полностью поверил в реальность призрачного мира.
-Артур!? – довольно спокойно отреагировал он, - вот так да! А я всё думал как ты? Жив ли?
Наташа вопросительно посмотрела на меня, но явно обрадовалась реакции отца на незваных гостей.
-Я пойду, накрою чай, - тактично удалилась Наташа.
-Да, я достану торт, – только сейчас я заметил сверток в руках Антона, какая предусмотрительность, скорей всего Катиных рук дело.
- Я помогу, – быстро вставила Катя.
Все вышли, мы остались одни.
-Давай знакомится снова, Артур,- Гена протянул мне руку.
Я ответил на рукопожатие и сел рядом. Столько хотелось сказать, но слова вроде, как и не были нужны. Мы и так все поняли.
- Ты меня вытащил тогда, Артур, с тем мужиком, из собора. Я вот решил, как наберусь сил, я еще плохо хожу, поеду туда, в Питер. Хочу снова увидеть собор. Я смотрел его фотографии на компе, все точно как я помню, а ведь я в нем никогда в жизни не был… О тебе думал, как бы тебя найти. Рад, что с тобой все в порядке. И, спасибо, за все спасибо.
-Выходит, ты не сомневался в реальности того, другого мира? – с сомнением спросил я.
-Нет, ни на минуту. Слишком все ярко было. Питер, собор - те места, которые я не видел. Даже, веришь, в нете нашел фото той гостиницы – «Рахманинов», все как там, тогда.
-Гена, я знаешь, сам не верил, до этого момента. Все думал - а вдруг и, правда, сон, - садясь на диван, задумчиво отозвался я, потрясенный нашей встречей.
-Самолет твой никуда не падал, я пытался найти – ничего.
-Врачи сказали, сердечный приступ. Потом кома. Гена, когда мы уже шли по туннелю я как будто внизу видел Кичи, на площади, - спросил я, вспомнив главную цель своего визита.
-Да, я тоже разглядел и услышал, вой, узнал её, - кивнул в ответ Гена.
-А ты уверен, что это была она?
-Я не знаю. Выходит тогда, что на площади растерзали не Кичи. Призраки нас мистифицировали, - Гена рассуждал обо всём без тени сомнения.
Мои терзания типа: не плод ли воображения вся эта история, от начала до конца, ему были чужды. Счастливчик.
-Она мне снится Ген, часто сниться зовет, просит вывести её оттуда, - пооткровенничал я.
-И мне снятся сны, но все ужасы, о жертвах моих… Как думаешь, те преступления, там, в том измерении, они, выходит реальные?
Я пожал плечами.
-Откуда мне знать?! Если подумать, те другие люди, тоже находятся в коме, и их смерть может быть банально связана с ухудшением их состояния, а ты вообще тут ни при чём, - предположил я, отчасти чтобы успокоить Гену.
-Ты хочешь вытащить Кичи?
-Да, но не знаю где её искать, и как это сделать. Я только от тебя узнал, что зовут её Настей, а где она, в каком городе – не знаю.
-А если бы и знал, что это изменило? Меня, ведь ты вытащил, находясь там, по ту сторону сна. А отсюда, как ты поможешь? – резонно возразил Гена.
-Тот крупный мужчина, он медиум, который выволок нас, я надеюсь, на его помощь. Иван говорит, он должен быть рядом с человеком, чтобы ему помочь. Теперь, видишь ли, я точно знаю, это все не бред моей усталой головы. Ты есть, а значит, где-то есть и Кичи. Буду искать, не знаю, как, но буду.
-Чай готов, - донёсся из кухни весёлый голос Наташи.
-Ты при дочке не говори, не хочу, чтобы они знали обо всем… - тяжело поднимаясь с дивана, тихо, в полголоса, попросил Геннадий.
-Да, я так и понял. Попьём чай, через час наш поезд обратно.
-Слушай, Артур, оставь, пожалуйста, мне свои координаты, мейл, телефон.
-Да, конечно, - я, нацарапал на протянутом Геной листке свои адреса и телефоны.
Мы переместились на крохотную кухню, заставленную многочисленными баночками, увешенную иконками, бумажными календариками,  и фотокарточками. Я остановился, разглядывая снимок - молодой Гена с младенцем на руках, рядом женщина приятной полноты в алом платье, с собранными в пучок волосами.
-Жена, – коротко пояснил Гена.
Только теперь я заметил, что он передвигается еле – еле, придерживаясь рукой за стену. На мой сочувствующий взгляд он махнул рукой:
-Врачи сказали: через месяц буду, как мальчишка бегать, все восстановится.
Повисла неловкая пауза, которую прервал Антон:
- Ну, вы, Гена, расскажите, как оно всё было? Как очнулись?
-Ой, – радостно заверещала Наташа,- был обычный вечер, отец, там в комнате был. Уже много лет, там тишина. И тут Марта, наш пудель, лает, лает и меня с мамой, будто зовет туда, а там темно, света нет. Я думаю, что там? Сперва отмахнулась, она не унимается, прямо на разрыв визжит.
Мама мне говорит: «Чего это она?», - а я думаю, отец умер. Включили свет, а он лежит и смотрит. Хлоп - хлоп глазами, так осмысленно. Мы к нему, а у него слёзы из глаз льются. Я спрашиваю: «Ты, ты нас слышишь?», - он кивает, но мочит. Врача нашего, терапевта, вызвали, пришел на утро, обрадовал нас: «Всё – вышел из комы ваш отец».
Гена заулыбался. В блестящих от слез глазах засветилась такая великая радость, что с укором в свой адрес я подумал, сам я был совсем не так сильно рад, когда проснулся.
Еще не много посидев, мы откланялись, и, выйдя из дома, сели в ещё ожидающее нас такси.
-Итак, ты все выяснил, - закуривая, озвучил общую мысль Антон.
-Теперь дело за малым - найти Кичи. Только бы знать, где её искать, - глядя на исчезающий за окнами автомобиля дом, ответил я.
 
Глава 15

Этим субботним утром все ушло на второй план, и поиски Кичи, и мир снов. Сегодня я ехал в Петергоф, делать предложение Лизе. Купленные еще вчера вечером лилии, стояли в трехлитровой банке с водой, ждали своего выхода на сцену. Рядом лежало кольцо, совсем не похожее на то, что я дарил в прошлый раз. Змея из белого золота с алмазными глазами. В суете я совсем позабыл купить коробку и теперь гадал, куда его лучше положить. В карман? Может выпасть. Уже в машине, я решил все же заехать в ювелирный, и купить футляр для колечка. По пути встретился антикварный салон - то, что нужно. Уже выходя из магазина, мне не глаза попался старинный зонтик от солнца. С костяной ручкой в форме головы попугая. Подобный был у Лизы, тогда давным-давно,  в день нашей первой помолвки. Пусть все будет как тогда! Может быть, и ответ я получу такой же – «Да». Не задумываясь, я купил старинный зонт.
Вёл машину и вспоминал тот день, в который надеялся вернуться, и все повторить. Повторить все, за исключением последующего расставания с Лизой. Эти два года без неё, или все же с ней? Я думал о ней каждый день, значит в каком-то смысле, мы не расстались. И зонт опять будет, взамен того, который после развода исцарапал и изгрыз мой кот, одна дрань осталась, когда я  пришел с работы. Лиза, надеюсь, обрадуется зонту. Или зачем ей солнечный зонт, сейчас – в начале декабря? Я взглянул с тоской за окно. Тогда, в день нашей помолвки, был солнечный весенний день. Сейчас затяжная, ветреная питерская зима, с низко висящим небом и колючими стекляшками снежинок, больно кусающих лицо. Мрачное время, странно, что я не заметил зимы, когда покупал этот летний зонтик. Может, ну, его?! Оставлю в машине, до лучших времен. Зачем провоцировать Лизу на насмешки? Я на светофоре потянулся за своим подарком, и, с сомнением, раскрыл его. Ткань была новой, очевидно его чинили, и освежили купол. На сливочно-желтом фоне изображена девушка, копия Лиза, в шляпе с цветами, и какие-то бутоны, да это же белые лилии, и бабочки. Это добрый знак, подарю зонт, решил я.
И вот я уже иду по берегу Финского залива, здесь мы договорились встретиться. Позади безлюдный, запорошенный снегом Петергоф с редкими туристами, спешащими укрыться от шквалистого ветра с залива, в тепле дворцов-музеев. В парке стоят заколоченные в деревянные ящики скульптуры, голые деревья и ветер. Нет и следа от летнего, шумного великолепия. Все спит. Я приехал задолго до назначенного времени, и бесцельно побрел по берегу. Сизые воды залива беспрерывно облизывали гальку, там куда волны не дотягивали свои ледяные языки она поседела от инея, как морда старого пса. Небо темное и низкое почти сливалось на горизонте с морем, это создавало ощущение камерности, ограниченности пространства. Я, сев на какую-то корягу, закурил, и тут впервые за этот суматошный день вспомнил о Кичи, как я гулял по летнему берегу и набрел на её розовое гнездо, точно такой же пейзаж, если не считать погоды и завываний зимнего, пронизывающего ветра. Я найду тебя Кичи. Обещаю. Может, ты меня слышишь?! Хоть чуть – чуть. Я ведь, в каком-то смысле, слышал Лизу и Антона. Мой взгляд упал на лилии. Лиза считала верхом пошлости цветы в оберточной фольге, я выкинул её, и теперь мои лили нещадно трепал ветер. Вроде еще ничего, я засомневался, проводя ревизию своего букета, и примерился было укрыть их запазухой, но букет был слишком громоздким. Под мышкой у меня торчала трость зонтика, я открыл его, и соорудил домик для цветов, теперь ветер уже не так неистово рвал их. Ну что же, вот и сгодился. Времени еще мало, Лиза появится примерно через полчасика.
-Загораешь, Артур?- услышал я у себя за спиной, и оглянулся.
Очевидно, у меня был забавный вид, зимой с пляжным зонтом и цветами. Предо мной стояла Лиза и улыбалась. Жалко, подумал я, она совсем не так одета, как тогда. Не в стиле дамы из восемнадцатого века. Спортивная красная куртка, и ушастая финская шапка с косами.
-Привет,- ответил я протягивая неловко лилии,- и это тоже тебе. Помнишь, зонт как тот, что был у тебя? Тебе нравился, - окончательно стушевался я, неловко протягивая Лизе цветы, и растопыренный зонтик, – старинный, смотри, какая ручка,- а сам подумал, ни за что не буду делать предложение, и так как дурак мычу что-то.
Лиза, приняв подарки, сложила зонт и с улыбкой посмотрела на мой костюм, который не очень сочетался с короткой курткой, точнее не подходил вовсе – пиджак высовывался из-под неё, создавая какофонию. Я заметил это, уже выходя, но в погоне за тем давнишним образом, не смог отказаться от костюма.
-Благодарю, красивый, изящный зонт. И лилии нежнейшие. Волосы Лизы растрепались на ветру, нос покраснел, и она была уже мало похожа на фарфоровую куклу.
-Куда пойдём гулять? - ежась, спросила она.
-Погода, Лиза, не располагает сегодня к прогулкам, – с неожиданной досадой выпалил я.
Лиза удивленно вскинула брови.
-Поэтому, я перейду сразу к делу! - я достал из кармана кольцо и, стянув с Лизиной руки меховую рукавицу, надел кольцо, и буркнул себе поднос, не глядя на Лизу:
-Будь моей женой!
Всё испорчено, ухнуло в голове. Не вышло так красиво, как тогда. Вообще не стоило, и затевать всё это. Хотя бы, мог догадаться предложение сделать не на ветреном, зимнем берегу…
Лиза, хмуро посмотрев на меня, выдернула свою руку, развернулась и, не оглядываясь, пошла прочь по линии прибоя. Я остолбенело, смотрел ей вслед. Она больше не оглянулась, и вскоре исчезла среди деревьев парка.
Да, на такой ответ я не рассчитывал. Не зная, что делать, я побрел к машине. На пустынной аллее, я почувствовал взгляд, и, обернувшись, увидел желтоглазую собаку, следящую за мной из-за кустов, или волка. Я на секунду растерялся, и неожиданно для себя крикнул:
- Кичи! Кичи!- собака, тревожно посмотрев мне в глаза, затрусила, прочь, утопая в снегу.
Нет, конечно, это не Кичи, но как похоже…
Лиза могла - бы быть и полояльней. Зачем так себя вести?! Не приняла  предложение это, пожалуйста, но по-человечески бы отказалась. Я подошел к машине, и с удивлением заметил фигуру, топчущуюся подле неё – Лиза. Она, переминаясь с ноги на ногу, рассматривала кольцо на руке и, завидев меня, капризно крикнула:
-Ну, где ты так долго ходишь?! Я мерзну! Поехали.
Я спешно открыл машину, и как напроказивший школьник тихо спросил:
-А куда ехать?
-Как куда?! В ресторан! – Лиза усердно дышала на свои озябшие пальцы, и одновременно придирчиво рассматривала колечко, он пришлось впору.
-Зачем? – обескураженный не понял я.
-Артур, что за странный вопрос? Ты же мне предложение сделал, или праздник на этом окончен? – в глазах Лизы промелькнули лукавые смеющиеся огоньки.
-Так, ты приняла предложение? – все никак не мог поверить я.
-Разумеется, я же взяла кольцо. Вначале мне надо заехать домой, переодеться в соответствующую одежду. Да и ты заедь - сними куртку, и надень плащ, - Лиза перешла на обычный для себя генеральский тон.
До меня, наконец, дошел смысл сказанного, и я бросился обнимать Лизу.
В ресторан мы в тот день так и не попали. А через месяц тихо, без лишней помпы, расписались, и снова водрузили солнечный зонт в мою квартиру, к неистовой радости кота, почему-то считавшего этот предмет своей личной когтеточкой.

Глава 16
Капали дни моей жизни размеренно, предсказуемо - именно это обыватели и называют счастьем. Рядом была Лиза. Попытки разыскать Кичи потихоньку сошли на нет. Мы с Антоном обзванивали больницы Питера, разыскивая некую Настю, находящуюся в коме. Были, и удачи нам удалось найти две Насти, одной было сорок лет, другой тридцать, и внешне они совершенно не походили на Кичи. Катя предположила, что раз Кичи так смутно помнила Эрмитаж, и Питер, она возможно вообще из другого города, как Гена. Тогда все поиски могут занять годы, без всякой надежды на успех. Иван Семёныч бился над этой проблемой, со своей стороны, так же безуспешно. Он почти еженедельно присылал мне отчеты, которые содержали набор мистических изысканий, по-существу всё сводились к следующему - работа идет, но пока результатов нет. Семёныч подключал каких-то друзей колдунов, причем один особо продвинутый, уверял, что контакт с Кичи у него состоялся, она жила в прошлом веке и давно умерла, а покоя мне не дает её мятежный дух. С покоем у меня в душе  и верно была напряжёнка. Дни проходили ровно, а в ночных кошмарах мне являлся дождливый город и глаза Кичи, смотревшие с укором. Я протягивал к ней руки и шептал: «Дай мне руку, я тебя вытащу, Кичи» – и просыпался от звука своего голоса в ночном доме. Лиза часто слышала мои ночные стенания и с укором смотрела на меня, только раз спросила, не влюблен ли я Кичи. Семёныч приезжал изредка в гости. Он пытался погрузить меня в транс, и таким образом связаться с Кичи, но я как назло или вообще не мог уснуть, и гипнозу не поддавался, или под присмотром Семёныча, спал сном младенца. В один из визитов мы с ним отправились в ту больницу, где я пролежал столько месяцев. Рассказав в ярких красках историю об удивительном пробуждении Гены моему лечащему врачу, стали уговаривать его ввести меня в состояние искусственной комы, потому как только в этом состоянии, мы сможем наладить контакт с Кичи. Доктор выслушал нас с нескрываемым любопытством,  заметил что все и, правда, удивительно - необъяснимо, но от экспериментов надо мной отказался наотрез: «Здесь больница, а не центр изотерических исследований», и, пожелав нам удачи, распрощался. От предложенных Семёнычем экспериментов с галлюциногенными грибами я отказался сам. Вот, в общем – то, и все, что я смог предпринять в отношении поисков Кичи.
Заканчивалась промозглая питерская зима. Душевный подъем по поводу моего выздоровления и последующего брака с Лизой стал таять вместе со скудным уличным снегом. Я погружался в тоску меланхолию, граничащую с депрессией. Часами в одиночестве, я бродил по Эрмитажу, по ветреным набережным Невы и вспоминал. Мое отчаянье достигло пика. Я стал бояться наступления ночи и кошмаров, которые становились все цветистей и в тоже время, все менее напоминали реальные события. Очевидно, сновидения являлись из моей собственной взъерошенной психики. Я часто вспоминал слова Сехмет о вредности влияния Питера на мою душевную организацию. Мне думалось, что монстры, роящиеся в моей голове, наиболее комфортно себя чувствуют именно здесь, в северной пальмире. Как то я, специально зайдя в Эрмитаж, незадолго до закрытия, вошел в пустой зал, где стояла та самая статуя Сехмет, и мысленно просил  у неё совета. Ночью мне приснилась она, владычица, молча, улыбалась и пила свое пиво, ответом она меня не удостоила.
Наутро я, наконец, осмелился заговорить о переезде с Лизой.
-Не могу больше здесь жить. Давай переедем, Лиза, нас ведь тут ничего не держит, снимем квартиру в другом городе, - безо всяких предисловий выпалили я запальчиво, уже готовый зубами и когтями бороться с сопротивлением Лизы.
Лиза, медленно пьющая свой утренний кофе, совершенно спокойно кивнула.
-В Москву, там больше возможностей для карьеры, - невозмутимо выдала она.
Я был потрясен её реакцией, или точнее отсутствием ожидаемой реакции, я так долго собирался это предложить. Ожидал всего, что угодно, проигрывал ответы. Ведь Лиза, в отличие от меня, коренная петербурженка у неё вся родня здесь, друзья, работа.
-Лиз, ты так спокойно это восприняла, - озадаченно посмотрев на Лизу, произнес я.
-Ты, Артур, уже около месяца бормочешь о переезде во сне. Я так устала от этого бреда - с Кичи, волками, Генам, что готова бежать хоть в Сибирь, если тебе это поможет. К тому же, нам назад дорога не заказана. Не понравится – вернёмся сюда.
-Ты прелесть Лиза! – я бросился к ней на шею.
-Я знаю. Одно радует, ты во сне не признаешься в любви к этой девочке, Насте, этого бы я уже не пережила. Давай только переедем к лету, закончим дела на работе, подыщем там жилье. Это дело не одного дня.
-Хорошо, но я бы хотел уехать как можно скорее. Воображение разыгралось, не могу толком спать.
-Я думаю, Артур, это последствия травмы.
Мы стали готовиться к переезду, я достаточно успешно, подыскал себе новую работу в Москве. Лиза с поисками работы не торопилась, а на мои настоятельные вопросы отвечала уклончиво: «Работа сейчас меня мало интересует». Родители, узнав от Лизы истинную причину готовящегося переезда, были шокированы, и настойчиво советовали мне посетить врача. Я уступил и скорее, чтобы успокоить их и Лизу отправился на прием к знакомому врачу отца. Он, внимательно выслушав меня, посоветовал не переезжать, а просто съездить куда-нибудь в отпуск, на море, походя, он заметил, что моя психика действительно не в лучшем виде. Выписал гору снотворных и успокоительных. Я принял эти таблетки вечером, а ночью меня посетили на редкость сочные и особо мерзкие кошмары. Проснуться, я не мог, и прометался в этом аду всю ночь. Что-то вроде супермаркета, который заманив меня, сожрал, превратившись в чудовище, а затем еще мерзкая цыганка ложкой выгрызала мои мозги, приговаривая: «Не уйдёшь ты от меня, не уйдёшь, и не спасешься - в любом мире я тебя найду». Проснулся я весь разбитый, как во время гриппа. Голова была как гиря, к тому же, я почти не соображал. За руль сесть не смог, и на работу меня отвезла Лиза. Я зарёкся пить этот препарат раз и навсегда. К обеду туман в башке разошелся, но работать я толком не мог все равно, и отправился восвояси. Возвращаясь, домой своим ходом, я решил пройти несколько кварталов пешком. Я шёл, раздумывал о превратностях судьбы, о том, что преодолев злой рок, я выздоровел. Вернул Лизу, и вот такая ерунда, как собственная уязвимая психика загнала меня в угол, и превратила мою жизнь в подобие пытки. Нормально, в смысле всю ночь целиком, я поспал первый раз за полгода, со дня моего пробуждения в больнице, да и наполненный кошмарами сон под нейролептиком вряд ли назовешь здоровым. Бывали недели, когда призраки не давали мне спать несколько дней  к ряду. Едва сомкнув глаза, я вскакивал, очнувшись от очередного ужасного видения, шел на кухню, и, махнув рукой, наливал себе чашку крепкого кофе и проводил остаток ночи у телевизора или компьютера.
Придаваясь упоительной жалости к себе, я зашел в малюсенький магазинчик и утешил себя огромной порцией эскимо и пачкой самых дорогих сигар. Собирая проворную сдачу со скользкой поверхности жестяной тарелочки, я ощутил прикосновение. Кто-то дотронулся до ноги, упустив уже пойманные было монетки, я удивлённо взглянул вниз там, у моих ног жизнерадостно виляя хвостом,  вертелся пес. Спаниель с длинными серо - чёрными ушами. Я окинул взглядом магазинчик, больше похожий на просторный шкаф - других покупателей там не было. Мой взгляд снова упал на собаку, где-то я её видел. Точно, это же Чарли. Чарли - друг Кичи! Я от радости забыл все приличия, и завопил:
-Чарли, Чарли! – склонившись над собакой, обнимал и гладил горячую голову и мягкую тёплую шкуру.
Мой пыл остудила продавец.
-О, вы знаете этого пса! Он Ваш?- её вопрос вернул меня к реальности.
-Нет, ну я знал очень похожую собаку. Это, всё же не он.
-Но имя вы, же назвали – Чарли! – настаивала она.
-А с чего вы решили, что его тоже так зовут? – смущенно поинтересовался я.
- У него на ошейнике гравировка «Чарльз», вот, смотрите, - женщина перегнулась через прилавок, показывая пальцем на медную бляшку, висящую на ошейнике, - лучше бы сердобольные хозяева адрес и телефон написали.
-А вы с обратной стороны не проверяли?
-Смотрела, больше никаких надписей, только кличка. А может все же это пес ваших знакомых? Имя ведь редкое, позвоните им, спросите о собаке.
-Я не помню телефона, только если… Я пока возьму его себе. Напишу объявление в интернете, здесь, на остановке, если хозяин объявится, я верну.
- О, я на дверях магазина уже написала объявление, никого. Уже три дня он тут. К себе бы взяла, но у меня кот. Я днем его подкармливаю, в магазине греется, а ночью… Сердце кровью обливается, он к холоду не привык, домашний. Явно потерялся, породистый. Я ему у дверей картонку стелила, приду, он утром сидит на ней, морда аж седая от мороза, по утрам еще зябко.
-Я оставлю свой телефон вам, если хозяева придут сюда со мной свяжутся.- Я протянул визитку.
-А какой он породы?
-Спаниель, - сказал я, нагнувшись и взяв Чарли на руки, – я понесу тебя на руках, дружёк, поводочка у меня нет.
-А мороженое и сигары? – напомнила мне женщина.
Я вернулся и взял сигары.
-А мороженое - угощаю вас, за хлопоты о нём.
-Спасибо, - отозвалась отзывчивая женщина.
Я вышел со своей теплой ношей, и отправился к дому. Мне совсем не хотелось, чтобы хозяева Чарли нашлись, но для него так будет лучше. Ему лет пять на вид, будет тосковать по семье. Мысль, что он именно Кичин Чарли я покрутил и отбросил. Мало ли спаниелей с кличкой Чарли? Да и то, что Кичи живет в двух кварталах от моей съемной квартиры, тоже маловероятно. Он просто – Чарли, может, будет мой Чарли. Лиза обрадуется, она любит собак.
Насчет Лизы я ошибся, увидев собаку, она запричитала:
-Это так некстати! Мы переедем скоро, а тут еще и собака. Да, и кот! Ты забыл о коте.
-Они поладят, – ответил я, не испытывая уверенности, но о коте я и, правда, забыл – чертовы таблетки. - Ну, его могут взять к себе родители.
-Кобеля этого? – подозрительно переспросила Лиза.
-Нет, что ты! Кота – на время.
-Я  против! Ребенок скоро появится, а тут ты мне собаку подвесишь. Мне же с ней гулять, ухаживать.
Я обескуражено смотрел на Лизу.
-Ребёнок?!
-Да, поэтому я и не спешу с поисками новой работы.
-И ты мне так, между делом, сообщаешь такую новость?!
-Вначале хотелось, чтобы ты решил проблемы свои душевные, как-то тебе вроде не до этого было…
После долгих препирательств Лиза, чувствуя себя виноватой за сокрытие такой важной новости, согласилась на временное проживание Чарли в нашем доме. Переварив мысль о скором отцовстве, я приступил к поиску хозяев Чарли, разместив пару объявлений в нете, и распечатав с десяток таких же на принтере. На следующее утро я расклеил их по дороге на работу, внутренне сопротивляясь, и подумывая, не швырнуть ли всю пачку в ближайшую урну – мне хотелось оставить Чарли. Да и Лиза уже свыклась с этой мыслью, но перед глазами встали слезливые картины безутешно плачущих детишек или старой девы оплакивающей потерю любимца. Я сделал это - расклеил объявления в районе дома и магазинчика.
В обед на мобильный позвонили. Это был не ребенок, и не одинокая пенсионерка, а молодой парень. Он описал Чарли, ошейник, и сердечно поблагодарив, предложил заехать за ним вечером. Прождав весь вечер хозяина Чарли, и лишившись терпения, я набрал его, он извинился, и объяснил, что неожиданно задержался на работе. Я, узнав адрес, пообещал завезти кобеля утром, по дороге в офис.
На следующий день, уже в семь утра, я стоял перед металлической дверью и, судя по радостному визгу Чарли, это была его дверь, и его квартира. Мне открыл парень лет двадцати пяти, и, рассыпавшись в извинениях, предложил в знак благодарности бутылку марочного виски. От подарка я отказался, но не смог уклонится от чашки предложенного кофе, чтобы за кофе сообщить подробности спасения Чарли.
Вглядываясь в бледное лицо моего нового знакомого, представившегося Максом, я не мог припомнить, где я уже видел эти широкие скулы и голубые глаза. Лицо казалось мне очень знакомым. Тут мой взгляд упал на фото на стене кухни. Уже выцветшее и пожелтевшее, черно-белое. С фотографии на меня смотрели двое детей в матросках. Они сидят, картинно обнявшись, мальчик лет тринадцати, это явно Максим, и девочка с косо пришпиленным бантом, и натянутой улыбкой. Все совпало у меня в голове, и имя собаки, и кажущееся знакомым лицо парня. Девочка на фото - Кичи. Сомнений не было.
Я вскочил, подлетел к деревянной лакированной рамке, и, захлебнувшись, указывая на фото, заверещал:
-Кичи, это же Кичи!
Максим вопросительно посмотрел на меня, растерявшись, от такого внезапного порыва.
-Это Настя, девочку зовут Настя? – взяв себя в руки, уже более спокойно спросил я.
-Да, Настя, моя сестра. А вы были знакомы?!
Меня жутко резануло слово «были», были, в прошедшем времени. Звучит зловеще… Я осел, и внутренне сжался. Опять потерять, когда я нашел её…
-Да, это долгая история… Но почему были? Почему были, Максим?
-А вы давно её видели? - на лице Макса изобразилось напряжение.
Я, молча, смотрел на него, не зная, что ответить и боясь сказать такую фантастическую, витиеватую правду.
-Настя пропала пять лет назад. Ей было тогда пятнадцать лет. Возвращалась домой, от бабушки, с Украины, они посадили её на поезд, а мы встретили только её вещи – сама Настя пропала.
Повисла неловкая пауза.
-Дело в том, что история моего знакомства с Настей необычна, - я не знал как вкратце рассказать о жизненных перипетиях и о мистическом общении с сестрой Макса.
-И всё же? – настаивал он, с надеждой глядя на меня.
Мне стало стыдно и неудобно, я его обнадёжил, а сам понятия не имею где его Настя. И выпалил, как есть, чтобы не тянуть и не сеять напрасных ожиданий.
-Я был в коме, и мне снились сны. Там была эта девочка, и собака Чарли. Другого человека, виденного во сне, я встретил позже, разыскал его в Рязани. Это реальный мужчина, он тоже был в коме - после этого бессвязного монолога я ожидал, что разочарованный Макс увидит во мне очередного чудака и в грубой или сдержанной форме попросит убираться восвояси. И для убедительности прибавил:
-Там еще был такой дом розовый, на побережье. Детская с клоуном, старинный буфет в гостиной, и часы с боем на стене, - и сам ахнул, теперь мой рассказ вообще детский лепет, какой там дом, где там…
Максим серьёзно и заинтересованно смотрел на меня.
-А что ещё было в гостиной, кроме буфета? – его вопрос сбил меня столку окончательно, и, смутившись, я опустил глаза, не выдержав настойчивого и серьезного взгляда Максима. Глаза такие же, как у Кичи, голубые и прозрачные, слишком светлые контрастирующие с черными волосами и короткими, но густыми ресницами.
-Я понимаю, Максим, как странно, если не сказать глупо, я смотрюсь со своим рассказом…
-И все же, – перебил меня он, - опишите дом.
Я, насколько возможно подробно, описал дом. Старинное радио, скрипучую лестницу, и маленький коридор, ведущий в заросший, запущенный сад с желтыми пятнами золотых шаров величиной с чашку.
-Да, - после долгой паузы протянул Макс – дело в том, что вам точно удалось описать дом нашего с Настей детства. Там, под Одессой, у бабушки есть дача, мы ездили туда каждый год. Сейчас они её перестроили, и розовый дом остался только в памяти, да на старых обтрёпанных фотографиях, но Кичи помнила его как раз таким, и клоун её любимая игрушка  – такие детали придумать невозможно. У меня предложение, Артур, а расскажи всё с самого начала, и поподробней, если сейчас едешь на работу может, когда тебе удобно…
-Нет, - я доставал мобильник из кармана, – я позвоню на работу, приду позже.
-Я тогда тоже перезвоню на работу. Налью в чайник воды, и ты, ничего, что на ты? Мы же ровесники, мне все расскажешь. Пойми, Артур, мне любая мелочь важна хоть какая-нибудь ниточка, зацепочка, весточка. Вот, твоя весточка, первая за все пять лет, хоть какая - то надежда, что Настюха жива. За пять лет мы столько испробовали, ни дня без поисков. И к гадалкам ходили, и на каждой станции по пути следования поезда разыскивали, давали объявления, везде, и ничего. Попутчиков разыскали. Удалось выяснить, что из поезда она вышла ночью, может покурить… Этот отрезок пути мы двадцать раз обыскали. Знаешь, я не решался, конечно, эти мысли матери с отцом озвучить, но сам, да и каждый из них, родителей, уверен, тоже думал о том, что Насти нет в живых. А тут ты, с таким подробностями.
Я долго и сбивчиво рассказывал Максу о своих коматозных похождениях, о поисках Гены и о своих ночных кошмарах. Он не прерывая, внимательно слушал меня, и кивал головой, куря сигарету за сигаретой, мы сидели в облаках сизого дыма, и у меня в голове всплыла другая картина - мы с Геной в восточной лавке, также сидим и говорим, говорим. Как знать, может и это только продолжение сна, его новый виток… Мои сумрачные конструкции разрушил Макс, неожиданно бодро переспросив:
-Ты говоришь, она не помнит имя?
-Да. И город, и семью свою - не помнит, – кивнул я.
-А Кичи? Она не сказала, откуда это имя?
-Сказала, в Эрмитаже нашла в интернете, - так зовут волка.
-Волчицу, у Джека Лондона. Видел татушку на плече Насти? Цветная, - волчья морда.
-Нет, она была в майке с Микки Маусом, - рукава закрывали плечи. – отрицательно покачал головой я.
-Артур! В такой майке она и сошла с поезда – в ней она спала. Все, все верно. И имя, так она представлялась своим друзьям, она дружила не то с готами, не то с металлистами, я не вникал.  А за тату, она её сделала лет в четырнадцать, родители её чуть не прибили.
Максим сглотнул, опустил глаза, и дрогнувшим голосом добавил:
-Потом мы по моргам искали девочку с тату - не нашли, – это стало основной приметой. Она мне все сниться, будто я на опознании, а на плече у трупа тату - волк скалиться, смеется.
-Максим, покажи мне, пожалуйста, последние фото Насти, - я кивнул на детский снимок, - где она постарше - хочу сам убедиться.
-Да, конечно, через пару минут он вернулся на кухню, держа под мышкой толстый альбом, - Чарли радостно семенил за ним по квартире.
Открыв последние страницы, еще не полностью заполненного альбома, он протянул его мне.
-Вот, Настя.
С фотографии на меня смотрело знакомое лицо. Да, это Кичи изуродованная косметикой, в черной майке. Ребенок, переодетый в рок диву, но это она, даже волосы в том же хаосе топорщатся на голове. На тощем плече разухабистая и яркая татуировка - голова волка.
-Да, теперь абсолютно уверен, она – Кичи. – Я заворожено смотрел на фото девочки из моего сна.
-После твоих рассказов я и не сомневался. Посмотри фото со школьного выпускного. – Макс возбужденно листал альбом.
Я мельком взглянул, в человеческой одежде обычная серенькая девочка, ничем не примечательная.
-И характер, ты описал точно, довольно вредная, эгоистичная, упрямая.
-Вы не ладили? – спросил я.
-В последнее время  - нет. Даже скорей и вовсе не переносили друг друга. Она вздорный избалованный ребенок, а мне уже было восемнадцать. До драк доходило, из-за всего ссорились, и перед отъездом она мне сказала: «Кайф, месяц твою рожу не видеть». Это и были её последние слова. Родители меня позже во всех смертных грехах стали винить, будто моя вина есть в её исчезновении. Но я её любил, по-своему. Сейчас и сам думаю, что недостаточно, надо было ей уступать, не связываться, она младше.
- Да, так бывает.
-Артур, у меня идея возникла, тот твой медиум, из Самары он толковый, судя по всему. Может, надоумит, где искать Настю.
Я  устал от долгого разговора, и был разочарован тем, что Кичи также далека от меня как и в первый день поисков. Рассматривая опустевшую кружку из тонкого фарфора с позолотой, и старясь угадать породу украшавших роспись птиц, павлины?  Я меланхолично ответил:
-Я, Максим ему напишу, но не обольщайся слишком сильно, маги народ ненадежный. Я до этой истории вообще во всю эту мистику и эзотерику не верил…
-После стольких лет бесплодных поисков – поверишь во все что угодно. Мы ходили к таким людям, но они все шарлатаны были явные. А этот Иван Семёныч вращается среди них, если не сам, то глядишь, кого посоветует.- Не сдавался Максим.
-Хорошо, я с ним спишусь и тебе перезвоню, сейчас приду и напишу ему.
-С работы?
-Нет. Я не пойду в офис, отпрошусь - нет сил, и настроение упадочное, – я потрепал  Чарли по голове, - может, ещё увидимся, малыш.
И распрощавшись с Максом, спустился пешком по лестнице.
Странно, я нашел семью Кичи, а радости нет, может потому, что в отличие от Максима совершенно не верю, что её можно найти.
Я написал подробное письмо Ивану, и попросил его помочь в поисках Кичи. Иван Семёнович не заставил себя долго ждать и перезвонил тут же. Взахлёб Иван поведал мне, что он и сам начал заниматься проблемами поиска людей, но на случай неудачи у него где-то в Перми есть отличный знакомый поисковик. Пермяк на этом вообще специализируется, и теперь это дело решенное, – Настю мы найдем. Ему требуются поздние фотографии девочки, и её личные вещи, остальное дело техники. Договорились, что я перешлю ему все это курьерской почтой, и тогда всё считай – Настя найдена. Иван здорово поднял мне настроение, и, заразившись его энтузиазмом, я отправился в гости к Антону, поделиться новостями. На большом душевном подъеме я выдал ему свои сногсшибательные новости. Антон и Катя переглянулись, и Антон крайне сдержанно прокомментировал:
-Артур, это всё клёво. Дай координаты своего волшебника этому Максиму и пусть ищут. Из Питера, я так понимаю, ты теперь никуда не переезжаешь. Ты свое дело сделал.
-Ты мне хочешь сказать – теперь мое дело сторона?- удивился холодному приему я.
-Не хочу сказать, а прямо говорю - забудь эту историю. У тебя беременная жена, работа, своя жизнь. – Глядя куда-то в окно, жестким тоном сказал Антон.
-А как это связано?
-Как связано? А так, что не сегодня-завтра Лиза, устав от этих поисков и твоего ночного бреда, встанет и уйдет. А ты, тогда, и вспомнишь, что для тебя на самом деле важно, - не утерпела и запальчиво сказала Катя, - извини, это не мое дело, но я общалась с Лизой. Там очевидно всё - она еле терпит. Говорит, ты даже не спросил о сроке беременности, о том кто будет девочка или мальчик. Её все это порядком достало. Артур, ты ничего не видишь!
Я оторопел, и совершенно не к месту спросил:
- А какой и, правда, срок? И кто будет, разве уже известно?
-Пять месяцев, мальчик, - мрачно зыркнула на меня Катя, продолжая кормить мальчишку кашей.
Я пришел во время обеда их маленького сына – Тёмы, он сопротивлялся, и каша капала на подбородок, а затем на рубашку и стул. Молча следя за этим умиротворяющим действом, я не нашелся, что ответить. Пять месяцев, так много, и не заметно, а хотя я и не очень присматривался. Не могу вспомнить даже во что Лиза была одета утром. Неужели она думает опять от меня уйти? С моим ребенком, моим мальчиком?! Да, и не удивительно, я сам бы от себя сбежал. Прав Антон.
-Я в тот день, когда она сообщила, принимал снотворные и не оправился от них толком, - попытался оправдаться я.
-А на следующий день? – не унималась Катя, размазывая кашу по лицу мальчишки.
-Она мне сказала только что…
-Артур, мы с Катей давно заметили, уже ведь все очевидно. – Антон безразлично продолжал смотреть мимо меня.
-Да?!
-Ага, - передразнила Катя и удалилась в ванную, мыть своего мальчика. Скоро у меня будет такой же, подумал я, или почти такой же.
-И потом, - продолжил тему Антон, наливая мне чай, - я читал на досуге эту книгу Джека Лондона, о волке, «Белый клык», так вот, эта волчица Кичи, заманивала ездовых собак, заигрывала с ними, а дикие голодные северные волки их пожирали. И со своими поклонниками-волками она вела себя тоже – привет. Вот и тебе это грозит, - неожиданно подытожил Антон.
Я, очнувшись от неожиданного яркого финала его повествования, удивленно заметил:
-Ну что ты, Антон?! Какие волки, эта кличка. Девочка выбрала себе её просто так. Увлекалась рок музыкой, а волчица очень подходящий тотем.
-Но неспроста она её выбрала, видно нашла в своем характере что-то близкое к этому волку,- не сдавался Антон, ему казалось это очень веским аргументом доказывающим вредность и опасность Насти, - да и вспомни, она тебя чуть - ли не в плен взяла. И брат её не самые лесные характеристики ей давал.
-Ты мне хочешь сказать, что Кичи воплощение зла что - ли? И она меня завлечет куда-то, и сожрут меня волки?! Бред!
-Нет, она тебя уже завлекла! Ты не живешь своей жизнью. Так сильно два года мечтал вернуть Лизу, и вот теперь у тебя все есть. А ты что делаешь? Гоняешь за призраками, аж город решил менять, голову себе, поди, замени дурную. Лиза, она - то с какой радости мучиться должна? Да и меня ты вымотал…
-Я больше не буду беспокоить – прощай! – запальчиво бросил я, хватая одежду в коридоре.
-Катись к черту, или лучше в глотку к своей волчице, - и если ты не окончательно окретинился, держи Лизку, она уйдет.
Хлопнув дверью, я вышел на улицу. Долго не мог придти в себя от обиды. Надоел я Антону, ну и отлично, не буду больше надоедать. Спасибо, что сказал. Бредя по улице, я размышлял над его словами. Нет, он прав. Сегодня же завяжу с этой историей. Дам координаты Ивана Максиму, и пусть дальше ищут без меня, я им, по сути, и не нужен. Я набрал Макса и обрисовал ему ситуацию, дал мейл Ивана и откланялся. На прощание я попросил его, не говорить о нашей встрече родителям Насти. Чтобы не обнадеживать их снова. Максим ответил, что и сам решил держать поиски в секрете, пока не будет более весомых результатов. Я положил трубку и сел на лавку.
-Все, Кичи я сделал для тебя все, что мог теперь отпусти! - редкие прохожие удивленно оглянулись, я сказал это достаточно громко, но любопытство угасло при виде наушников торчащих из-под куртки. Да, подумал я - готов, сижу один и вслух беседую с Кичи. Как прав Антон! Я на грани, на грани развода с Лизой. Купив по пути охапку цветов, огромный пакет фруктов, и умильного плюшевого пса я вернулся домой, и вручил все это Лизе со словами:
-Всё. Я все закончил. Все свои поиски. Кошмары тоже в прошлом - мы никуда не едем. Теперь я много, много времени буду посвящать вам.
О кошмарах я сказал просто так, успокоить Лизу, но чудо, не в эту ночь, ни в последующие мне не снилась, ни Кичи, ни туманный бермудский мир. Снилось, я покупаю люльку, соску, и детский стул с мишками, такой, как я видел у Антошкиного сына.

Глава 17

Мы с Лизой уже полтора месяца отдыхали на море. Мое пошатнувшееся здоровье восстановилось, от ночных кошмаров и навязчивой идеи найти Настю не осталось и следа. Наконец, я был полностью счастлив, впервые, за последние три года. Мой телефон и ноутбук остались дома, на этом настояла Лиза, я сильно не настаивал. Подходило время возвращения домой, и Лиза поделилась опасениями, что там все начнётся снова. Я заверил ее, что для меня это уже неважно, и, конечно, я поинтересуюсь результатами поисков у Ивана и Макса, но эта тема для меня не болезненна, все в прошлом.
Когда мы приехали домой я специально не включал компьютер, но встретившись с Антоном, получил подробнейший отчет. Запретив заниматься поисками Кичи, мне, Антон и Катя поддерживали самую тесную связь с Иваном. Сперва Иван, получив фото Кичи, уверил Максима, - это девушка жива, и более того здорова, но вот с местом нахождения тяжелее. Говорит: «Я чувствую, она живет, не в коме она. Но вот место не могу сказать, навыков нет». Иван и Максим привезли мага – поисковика из Перми, и вот он  то развил бурную деятельность. Сперва он ограничился заявлением: «Вижу её! Настя всегда одета в черное. Это не модное веянье, а ритуал». Была версия, Настя стала жертвой какой-то секты, и в трансе находится все время бодрствования, а ночью видит сны о волках.
Они все втроем, в компании пермского экстрасенса, отправились по маршруту Насти. Пермяк вместе с Иванычем нащупали правду. Они уверенно заявили: «Настя где-то рядом, в монастыре или церкви». Приезжий медиум абсолютно уверен, он ясно видит её на фоне маленькой церквушки или часовни. На этом гость Иваныча распрощался, дескать, больше ему делать нечего, остальное дело техники. Иван Семёныч с Максимом пару недель рассекали по захолустным деревням, монастыри стали предметом их пристального внимания.  В одном из них они нашли того, кого так долго искали. Там жила девушка, по словам монашек, они считали её не - то бывшей наркоманкой не - то преступницей в бегах. По версии настоятельницы она потеряла память, и живет здесь года три-четыре. Они приютили её в самом бедственном положении: начиналась зима, на ней драный пуховик с чужого плеча, и домашние тапки. Как выяснилось позже, она болела пневмонией, и ещё, она почти не говорит. Все молчит и молчит. Монашки называли её Анной.
Это и была Кичи. При встрече она не узнала Максима. Сейчас уже неделю живет дома здесь, в питерской квартире. Память пока не вернулась. Никого не узнает, и практически, не разговаривает. Обследовали в больнице, но медики ничего толком не поняли. Возможно, травма головы или шок какой-то послужили причиной амнезии. Надеются, что в знакомой обстановке она потихоньку оттает.
Я был несказанно рад, выслушав рассказ Антона. Кичи дома, теперь я спокоен.
-Ты не хочешь её навестить? - как бы между делом поинтересовался Антон.
-Честно говоря – нет, зачем?
-Может тебя она вспомнит, и клубок воспоминаний завертится, как толчок произойдет.- Замялся Антон.
-Это вряд ли. Она родных то не помнит, а кто я для нее? Персонаж из грез и снов.
-Но ты фигура из её недавнего прошлого. Вдруг, ты как раз для неё и существуешь?
-Нет, Антон нет, я тебя не понимаю: то ты запрещаешь мне сам заморачиваться этой темой, а теперь иди - навести. И потом, у меня сейчас все так здорово в жизни. С Лизой отношения зашибись, через пару месяцев бебик будет, а тут опять эта круговерть. Я никак не нарадуюсь, что отцепился от этого наваждения.
-Да ты прав, решил, значит так и надо, но… Как бы сказать, Иван говорит, в известном смысле Настя так и не нашлась. И не вернулась, они притащили тело, оболочку, а она так и мечется где-то в своем бреду.
-Она больна, не адекватна?! – огорчился я, начиная понимать, что к чему.
-Вроде того, ну не так чтобы… Я не знаю, как сказать… Как аутисты.
-Не знаю такую болезнь.
-Они живут где-то в своих мирах, и дураками не назовешь, но и нашему миру они не принадлежат. Я почему спросил, мы с Катей навещали её – тяжелое зрелище. Настоящий волчонок в глаза не смотрит, жмется куда – то, жалко так стало. Вот я и подумал - тебя она любила, там, во сне. Максим, я думаю, еще позвонит, тоже будет просить тебя. Готовься сказать, свое твердое нет.
-Я не передумаю, Антон, ну чем я ей помогу?
Антон пожал плечами и сменил тему беседы, начал расспрашивать о моем отдыхе на море.
Звонок Максима раздался в моей квартире в тот же вечер. Я сухо сказал, что все знаю и рад счастливому окончанию поисков, верю - Настя придёт постепенно в норму. Максим начал ту же песню, что и Антон. В довершении, как последний аргумент, добавил:
-Артур, я все понимаю - у тебя своя жизнь, но… Она рисует тебя, твой портрет, не очень похоже, но все же – узнаваемо. Я умоляю, приходи!
-Я, Максим, ничего не обещаю, спрошу Лизу, если она не против, навещу Настю.
Лиза сперва разразилась водопадом слез и обид, дескать, опять двадцать пять. Я клятвенно заверил, что если она так ставит вопрос, я и вовсе поменяю все телефоны, и мейлы, и никто больше не будет напоминать мне о Кичи. Через час успокоенная и благородная Лиза с распухшим красным лицом, шмыгая носом,  подошла ко мне:
-Хорошо, иди, проведай, я же не зверь. Хорошо, если сможешь помочь ей.
На следующий день я купил пирожные, огромный альбом «Сокровища Эрмитажа» и позвонил в уже знакомую квартиру. Чарли зашелся счастливым лаем, признав во мне своего давнего спасителя, что - то верещал Макс и родители Насти, типа: «Как они мне все благодарны за все». Максим проводил меня в комнату и прошептал:
-Я не пойду, - не хочу мешать.
Я открыл дверь и оказался в тесной и длинной комнате, больше похожей на коридор. Из арочного окна лился бледный свет, а  на подоконнике громоздилась хрупкая фигура, мне был виден лишь силуэт. Я оглянулся и нашел, выключатель, зажег свет, девушка даже не оглянулась.
-Кичи, привет! Кичи, вот и я, с подарками. – Поздоровался я с замиранием сердца.
Настя обернулась и буквально вцепилась в меня взглядом. Что - то промелькнуло в её глазах, но спустя несколько мгновений она безучастно отвернулась к окну, и уже не глядя на меня, тихо сказала:
-Ты опять снишься мне, Артур, ешь сам свои пироги, с Лизой.
 На последующие попытки заговорить Настя не реагировала. Она выглядела почти так же, как во сне, может постарше, или это освещение. На мои гостинцы она даже не взглянула. Я закрыл дверь, и с тяжелым сердцем отправился домой. Нет, не выпутаться мне так запросто. Я вновь мысленно обдумывал планы возврата Кичи в наш мир. По её отсутствующему виду я вынужден был согласиться с Иваном, ни черта они её не вернули, только тело.
Вернувшись, домой, и, получив согласие Лизы, я был полон решимости довести начатое до конца, пробудить Настю.
Раз традиционная медицина бессильна, остается только Иван и его оригинальные методы. Что он мне предлагал? Я набрал его номер, от былого энтузиазма не осталось и следа. Иван рассказал мне, что такие попытки он уже делал. Ничего - контакт с Настей не удается установить, и выцарапать её из раковины снов не вышло. Иван считал, что как раз во сне, Настя относительно полноценно и живет, а наяву сознание её спит, и она лишь отчасти воспринимает окружающее, если вообще воспринимает, как лунатик движется, ест, пьет, выдает односложные фразы.
-Какие есть варианты, с моим участием? - скрепя сердце поинтересовался я.
-Тоже не много, искусственная кома отпадает. Близкие состояния наркоз или наркотический транс.
-Ну, уж в наркотический транс точно нет, не буду.
-Да, я и не уверен, что ты будешь бредить в нужном направлении, а не сражаться, скажем, с полчищем пауков или змей. Остается наркоз, глубокое погружение, Я опять, по отработанной схеме, зацеплю тебя, и ты выудишь за собой Настю.
-Звучит просто – на словах…
-Это точно. Первый вопрос, который встает - кто, сделает наркоз тебе?
-Общий наркоз? Первый вопрос, который возникает у меня - сколько лет жизни он у меня украдет, пять? И без всяких гарантий удачного исхода дела.
-Да, Артур, тут тебе решать,- уныло согласился Иван.
-Я бы рискнул. И пять лет жизни, кто там это вычислил? Но так, без гарантий…
-Какие уж тут гарантии? Давай, обдумай все хорошенько, а общий наркоз, ну придумаем тебе болезнь, какую-нибудь. Аппендицит может, или к пластическому хирургу обратимся.
-Отлично, вообще нормально, меня еще и почикать, так, для отвода глаз, должны - лицо подправим или что? Резонно возмутился я.
-Нет, я имел в виду - сейчас клиник много и сговорчивого врача не трудно отыскать, с доступом к лекарствам, но Артур, а ты вовсе можешь, не проснутся от наркоза.
-Почему?
-Кто знает. Со здоровьем не шутят, ну её, эту идею. Ты, я в курсе, ребенка ожидаешь. Береги себя.
-Ладно, я подумаю, - сдался я, не выдержав очередной слезливой атаки.
После долгих обсуждений с Лизой, Антоном и Катей все пришли к единогласному мнению, мне это не надо. Антон колебался, что стоит рискнуть, но Катя в нужный момент сказала: «Антон, это его сын без отца рискует остаться, не твой».
Все решили, мне нельзя идти на такой риск. Все кроме меня самого. Я только больше уверился в необходимости последней попытки. Жить и думать, что Кичи там, в мрачном, затяжном кошмаре ходит по своему розовому дому и ест шоколад, сидя у старинного буфета, а в реальности существует как растение. Нет, всю жизнь я буду обречен снова и снова думать о том, что мог попытаться её спасти, и не рискнул - берег свою шкуру. И, я обещал ей найти дорогу домой, и сдержу слово, а им всем и знать ничего не надо. Зря я стал вводить их в курс дела, только потревожил Лизу. Я позвонил Ивану, он коротко ответил:
-Решено. Где будем погружаться в Питере, или сюда приедешь у меня тут много знакомых, которые помогут, а для Кичи расстояние не критично.
-Понимаешь так-то оно - так, но я ограничен во времени. Иван, не хочу, чтобы моё отсутствие заметили, а так я, думаю, за несколько часов управимся.
-Может и получаса хватит. Не приведи бог, с тобой, что случится, Артур. Твои родители и Лиза убьют меня.
-Все будет хорошо, врача я найду сам, здесь в Питере.

Глава 18
 Всё белое: стены, лампы на потолке, простыни. Мне в последний момент стало тоскливо, и тревожно засосало под ложечкой. Зря я на это пошёл. Зря. Среди этой белизны лишь халат анестезиолога зеленый, как хорошо, что он зеленый, хоть какое-то цветное пятно, белый бы смотрелся совершенно безнадежно. Это была последняя мысль – я отрубился, наркоз подействовал.
Очнулся я, не понимая, где я нахожусь. И кто, собственно, я? Ах, да - наркоз… И стоп. Я на месте. За окном Питер. Я в незнакомом кафе или ресторанчике, это тот самый, нужный мне потусторонний город. Ни людей, не машин. Вымершие улицы, и ветер, сильный ветер, гудящий за окнами. Бешено пляшущие обрывки газет, словно птицы пролетают мимо. Я пришел в себя. Теперь необходимо как можно скорее отыскать Кичи, пока я не проснулся. Наркоз через сорок минут растает, времени мало. Как искать в огромном городе? Почему этот вопрос не встал ни передо мной, ни перед Иваном? Вспомнил, да - Гена сказал, тут легко найдешь кого ищешь, если этот кто-то желает быть найденным. Я такими навыками не владел, но кто знает… Закрыв глаза и опустив голову на резной столик, я мысленно стал звать изо всех сил, старясь сосредоточится, до скрипа зубов, до стука висках: «Кичи, Кичи я вернулся за тобой, я здесь, иди сюда. Это Артур, Кичи, я тут, я ищу тебя».  Нет, ну как же я забыл! Зеркало. По-счастью, в соседнем зале ресторанчика одна из стен полностью зеркальная, и там вглядываясь в полумрак стекла, я опять позвал. Есть! Получилось. В ожившем зеркале мелькнуло нечто серое, там между столиков. Я вглядывался в отражение, не переставая звать, в глазах от напряжения появились слёзы, все затуманилось и поплыло. Когда я протер глаза, из зеркала на меня смотрела серая волчья морда, желтые глаза не мигали и легко выдерживали мой взгляд. Я растерялся, не знаю, как беседовать Кичи в обличье волка.
-Кичи, Кичи, прыгай сюда. Я нашел дорогу домой, пойдем ко мне, – волк моргнул пару раз желтыми глазами и прыгнул на меня.
Я от неожиданности оступился, и мы вместе кубарем повалились на пол, меня опрокинул уже совсем не волк, я услышал смех, и увидел знакомое лицо. Настя, на этот раз в человеческом облике, воскликнула:
-Ты вернулся, Артур! Вернулся, ты здесь, я так счастлива!
-Настя, нет времени. Нам надо быстро назад, потом поговорим. Сейчас появится мой друг, помнишь толстый, так вот, это друг Иван, он перенесет нас в наш реальный мир.
-Настя… А почему ты меня так зовёшь?
-Это твое имя.
-А, - протянула она.
Настя, усаживаясь за столик, посматривала на барную стойку.
-Как ты, Артур, смотришь на то, чтобы пока толстяк не материализовался, выпить кофейку? За встречу. Ты мне расскажешь, где был, где пропадал, как оно, всё. И моё имя - Настя, откуда оно?
-Ой, не время сейчас для кофе! Я не хочу его делать. Всего трясет на нервах весь. Боюсь, как все пройдёт. Пока идёт отлично, но расслабится смогу, только когда вернусь домой. Вернёмся домой - вместе.
-Ну, тогда я сама сделаю кофе, тебе, на твою долю, делать?
Я отрицательно покачал головой, оглядывая зал ресторана в надежде с минуты на минуту увидеть Ивана. Уже пора. Ну что он там тянет?! Устанавливай контакт, Иван, скорей, скорей.
-А ты мне снился часто. Потом, раз, и как отрезало – перестал. Но с неделю назад, опять приснился, уже как-то бледно, туманно. Я поняла, я стала забывать тебя. Вроде книгу мне принес большую, и пирожные, а я во сне, поверишь, знала, что это только сон, – никуда не торопясь, Настя размешивала сахар в чашке, и блестящими влажными глазами смотрела на меня стараясь поймать мой взгляд.
Это выражение щенячьей преданности мне не понравилось, и припомнилась её фанатичная выходка с моим похищением. Я посмотрел на неё построже, и сказал:
-Дома поговорим, сейчас я не в настроении придаваться сентиментальной болтовне.
-Это не болтовня, теперь ты сам понимаешь.
-Ты о чем?
-Ты вернулся – все ясно, ты вернулся, потому что тоже меня любишь.
Я внутренне содрогнулся - опять старая песня, но сейчас лучше не давать себя втянуть в эту дискуссию. Скажи я ей правду, что счастливо женат на Лизе второй раз, а к ней у меня сугубо человеческие, ну может отчасти, дружеские чувства, - разозлится и, поминай как звали. Мне это сейчас ни к чему. Я попытался перевести разговор в более безопасную плоскость:
-Как ты без меня тут управлялась? Расскажи, или ты к себе, на берег ушла?
-Сперва тут в городе бродила, надеялась тебя отыскать. Я видела вас, там, на башне с Геной. Ну, на соборе, то есть, и свет в котором вы пропали. Пока по этой жуткой лестнице добежала, такие ступени, все лапы отбила, наверху пусто. Ни тебя, ни Гены. Одни лишь следы крови твоей еще не исчезли. Много крови, я пометалась – никого. Эти черти, Генкины друганы, тоже шмыгали там, туда  - сюда, и тоже по нулям. Исчезли вы и точка. А без тебя стало еще паршивей, чем до твоего появления. Теперь мне было с чем сравнить. Тоска, одиночество. Я стала пробираться на берег, еле нашла дорогу, и там не лучше. Всё без тебя другим стало,  даже море и мои любимые лесные тропы меня радовать перестали. В девушку я больше с того момента в отеле, когда прирезала эту дуру не превращалась, повода не было. Даже по Гене тосковать начала, вражда с ним меня столько лет забавляла. Ты его я так поняла, прикончил?
-Нет, с ним все хорошо. Он дома, во всех смыслах этого слова. Мы стали чем – то вроде товарищей по несчастью, и он, веришь, тоже страстно хотел помочь тебе вернуться. Даже свои услуги предлагал,  но мы с Иваном его кандидатуру отвергли.
-Да, ну и дела! Гена мечтает мне помочь. Но что это за место, Артур, почему мы сюда провалились? Расскажи!
-Мы никуда не проваливались. Я был в коме, что-то с сердцем случилось не понятное, и впал в кому, пол года пролежал. У Гена история похожая…
-А авария самолета, помнишь, мы с тобой думали ты в ней погиб? И этот мир вроде прихожей в преисподнюю, в которой мы застряли, ты сам говорил, что умер.
-Аварии не было, это все порождения моего разума. Да, если подумать, даже не часть сна, а лишь мои догадки. И статья в интернет-издании тоже, из той оперы, моя голова её как – то сгенерировала.
-А я?! Я ведь молодая, почему я в коме?
-И я не пожилой. В кому не от старости впадают. Но, ты Настя и не в коме. Ты как бы помягче сказать…
-Говори лучше прямо, - Настя требовательно буравила меня взглядом.
-Ты умом повредилась. Ходишь ни на что не реагируешь, как сомнамбула - родных не узнаешь, они тебя потеряли. Ты по какой-то не ясной причине отстала от поезда, и все эти пять лет жила в глухой деревни, в монастыре, как растение жила.
-Пять лет, вот так, да! Знаешь я, в снах часто видела монашек. И злилась на них: они меня все окликали, а я думаю - ну не мое это имя! Так, сквозь сон думаю.
-Это был не сон. Анной они тебя прозвали. Вот это, Настя, сон. Мы с тобой сейчас спим. Я под наркозом, и он закончится скоро, а Ивана все нет.
-Мои родственники, как они, кто они? Расскажи о моей жизни.
-Нечего особенно рассказывать. Ты обычной школьницей была. Родители – мать, отец, брат Максим. Ты из Питера. Настя, пойми, тебе надо проснутся, проснись! Постарайся, я чувствую что – то идет не так. Может здесь, во сне, время и по-другому идет. Если я исчезну, ты должна собраться и очень захотеть проснутся, а не то всю жизнь ты проведешь здесь, а в реальности как лунатик просидишь в своей коморке.
-Проведу всю жизнь во сне?
-Да.
-Если рядом будешь ты, это отличный сон – не желаю просыпаться. – Настя  вызовом смотрела на меня.
Это резюме привело меня в бешенство, и я запальчиво ляпнул:
-Нет, я самое большее, через пол часа, домой! Мне вообще не стоило ввязываться, и Лиза против, ей нельзя нервничать, она не знает …- и осекся на полуслове, проговорился…
Настя встрепенулась при упоминании Лизы, и, помрачнев, решила расставить все точки над «и».
-Ты снова вместе с этой чертовой куклой?
Я кивнул. Так лучше, Настя оставит идею тормознуть меня здесь.
-Нельзя нервничать, беременная что-ли?
-Какая догадливость, да. Настя, ты должна захотеть выбраться.
-А я, ты в серьез считаешь, не хочу?! Не могу. Ты же тоже хотел, но одного этого мало!
-Ты права, - я налил себе чаю. Не всё ли равно, ждать сидя как на иголках, или попить чайку, во рту пересохло, - где же Иван, почему его нет?
Настя поникла, но её печаль по поводу моего нового союза с Лизой длилась недолго. Уже через полчаса она с энтузиазмом расспрашивала подробности о той, другой, реальной жизни, о Максиме и Чарли, просила то описать дом, где она живет, то её комнату. Я нервничал больше и больше, уже прошло часа полтора, и ничего. Что – то не так.
-Может, пойдем – прогуляемся, я давно не была в городе, - мечтательно произнесла Настя, глядя в окно, - как тогда. Помнишь?
-Никуда мы не пойдем, будем ждать здесь.
-Ну, пожалуйста, Артур, твой знакомый, как я поняла, найдет тебя в любом месте, а мне здесь надоело сидеть. Пошли, пройдемся мы уже так долго тут, - надоело.
-Знаю что долго, - огрызнулся я, - не хочу я нигде гулять.
-Тогда, я пойду одна.
-Куда ты это пойдешь? Нам надо вместе переходить в нашу реальность. Как Генку я перевел туда, и тебя так же.
-С какой радости ты мне вообще приказываешь? Я хочу и пойду. А ты жми отсюда к своей пузатой Лизе.
-Я пришел за тобой, - опешил от неожиданности я.
-Я тебя об этом не просила. За мной, зачем? Зачем я тебе, в качестве кого? Нет, я не собираюсь и вовсе возвращаться, что там меня ждет. Ты для меня будешь потерян, мне и тут не плохо, – она встала с явным намереньем покинуть ресторан.
Да, прав был Макс: дурная и вздорная, с такой трудно поладить.
-Погоди, но твоего выздоровления так все ждут! Мама, папа, брат.
-А мне плевать, я их не знаю, и не помню, - Настя уже потянула за дверную ручку.
Я подскочил к ней и грубо потащил назад, вглубь зала, она извивалась и брыкалась как взбесившийся котенок, но я был физически гораздо сильнее, и она на время прекратила сопротивление.
-И что дальше?!- задохнувшись, спросила она, глаза горели недобрым злым огнём, - свяжешь меня и утащишь силком?
-Ага, ты же пыталась провернуть нечто подобное со мной, найду веревку и свяжу, из лучших побуждений, конечно.
-Тебе, Артур, долго придется держать меня связанной, пока ты не поймёшь - никакой Иван Семеныч не придет, и не заберет тебя домой, к мамочке Лизе.
-Почему?
-Потому, ты сделал глупость, вернувшись сюда, за мной. Ты мой пленник, здесь в мире снов навсегда! Я не выпущу тебя отсюда. Думаешь, почему твоего друга нет до сих пор? Я отвечу - это я блокирую его, не знаю, как, но я чувствую его появление, и не хочу его. Вот и весь фокус, и его нет здесь, и не будет. Я не желаю, чтобы ты ушел, не отдам тебя никому.
-Блеф! – сам я с тоской подумал, пожалуй, и нет, не блеф, - но как, же тогда ты тоже в прошлый раз хотела меня тормознуть, но у тебя ничего не вышло.
-Там был Гена, ты недооцениваешь его роль, не ты ему помог, а он тебе. Его внутренняя сила не слабей моей и, объединившись вместе, вы легко свели на нет все мои усилия. Он тоже хотел домой и тянул из всех сил. Теперь у тебя нет Гены. Мы вдвоем, только ты и я, через полгода или через месяц ты взвоешь от тоски, и позовешь меня. Мы будем вместе навсегда, ты и я.
Неожиданно я почувствовал под пальцами не одежду, а что – то мягкое, шкура. Прямо у меня в руках Настя обернулась волком, и грозно оскалившись, вынырнула уже из разжатых от неожиданности рук. Гоняться за пастью с отменными, острыми зубами у меня в планах не было. Теперь, собственно, и планов дальнейших тоже не было. Все очень похоже на правду. Я стал жертвой, как и предрекал Антон. Жаль я так и не нашел времени прочитать книгу, которая его так просветила насчет сущности Кичи. Волк лапами толкнул стеклянную дверь, оглянувшись напоследок. Выражение его морды, если такое вообще можно сказать о волчьей харе, было победоносным. Из пустого желания, чтобы последнее слово было за мной, и чтобы эта мерзкая счастливая волчья гримаса растаяла, я крикнул уже в закрывающуюся дверь:
-Иди, иди! Я то выберусь, а ты овощ, ты просто растение. Настя, ты свой выбор сделала. Не воображай себя больше волком, ты не боец, не волк, ты приспособленец, растение, навсегда.
Часть фразы прозвучала уже после того, как хлопнула входная дверь, но подозреваю, она все услышала, оглянувшись, посмотрела через стекло долгим испытующим взглядом без прежнего оптимизма. Через секунду волк юркнул прочь из моего поля зрения.
Я остался один, да есть над чем подумать. Что там Антон говорил? Завлекала и губила, но мы еще посмотрим. С чего это она меня записала в слабаки моральные? Да я сотню таких как она, может, сделаю… Особливо теперь, когда там у меня счастливая жизнь, я без пяти минут отец карапуза. Это тебе не прошлый раз. Сейчас у меня сил много, электростанцию ко мне можно подключать, весь город бы осветить мог. В прошлый раз я в депрессии был, так одни только зыбкие надежды, и тогда таким уж немощным не был, а теперь я и вовсе другой человек. Нет, дорогая Настя, ты меня не знаешь. Я попытал успокоиться, взять себя в руки, и набросать план действий. Теперь уже на повестке дня моё собственное спасение. Опять я вляпался. Может наркоз пройдет, и я вернусь домой?! В порыве отчаянья я стукнул кулаком по столу, неожиданно у меня за спиной включился телевизор, висящий над стойкой бара. Синий экран сменился,  мигнув на изображение испуганного взволнованного лица Ивана Семеныча. Он надрывно кричал:
-Артур, Артур, ты меня слышишь?! Я тебя потерял, Артур, это существо Кичи, все из-за неё, она подавляет меня, она, она… Спасайся! Беги от неё. Я чувствую только её давление, у неё зашкаливает энергетика, она генератор зла, слышу вой её: «не отдам, его не отдам».
-Я слышу тебя, я слышу, Иван! – подбежав к экрану, заорал я, и он меня услышал, - замешательство на секунду пробежало волной по его покрасневшему лицу.
-Иван! А скоро я выйду из-под наркоза? Давно я отсутствую?
-В том то и дело, прошло уже пять часов, тебя срочно перевезли в больницу, похоже, ты… Опять впал в кому, Артур. – упавшим голосом произнёс Иван.
Внутри что - то оборвалось и дзинькнуло, тупой болью.
-А Лиза, она знает?
-Нет, у тебя на мобилке двадцать пропущенных звонков, от неё и родителей.
-Скажи им, Иван, неизвестность - самое худшее.
-Они меня убьют, – прошептал Иван, закрывая лицо руками.
-Соври, скажи, что в той клинике я хотел улучшить, ну я не знаю, форму ушей, они мне не нравились, Лиза поверит, она всегда говорила что мои уши … могли бы не так торчать, портят вид. Поверит, может, и себя прикроешь, и врача того. Вы ведь ни в чем не виноваты, я так решил, сам.
-Что делать, как помочь? Я на пределе, голова раскалывается, почти сознание теряю. Эта сука так все перекрывает, я не то, что к тебе попасть не могу, я даже едва, едва на связь вышел.
-Я понял, все ясно, не напрягайся у меня есть запасной вариант. Выберусь сам, чувствую - смогу. И еще, Иван, подумай вместе с моими родителями может соврать Лизе, что я уехал куда-нибудь…
-Она в это не поверит. Телевизор моргнул и снова засветился ровным голубым цветом. Все, сеанс связи прервали, прервала она - Кичи.
И вот я опять здесь же, и надо выбираться как в тех снах, что преследовали меня. Вещие сны были. Правда, теперь есть существенное отличие - я знаю, что со мной, и есть надежда вернуться. Попробуем тот вариант, что подсказала Сехмет. В прошлый раз я не послушал её, и занялся поисками Кичи. Сегодня, умудренный опытом буду действовать, не отклоняясь от своего маршрута. Госпожа Анастасия для меня с этого момента не существует, катись она со своей любовью ко всем чертям. Жаль, что это понимание пришло, мягко говоря, с опозданием. Я заплатил безумно высокую цену за попытку её спасти, и благодарность не заставила себя долго ждать, и её я не выручил, и сам, попавшись в её капкан, рискую остаться здесь надолго, если не навсегда. А там, дома, будет идти своим чередом обычная жизнь. Лиза родит сына, нашего сына, и я не куплю ему ни кровать, ни соски, ни ту лошадь – качалку, которую видел в магазине. Через год - полтора у него, скорей всего, появится новый папа – Лиза красавица, и поводов меня дожидаться у неё нет. Я сделал свой выбор. Предпочел всему, что мне дорого чужую, странную девочку. Нет, нет, мои мысли пошли в каком – то неправильном направлении, спохватился я, уже чувствуя подступающие к горлу слёзы. Надо немедленно бежать в Исаакиевский собор, и как обещала Сехмет, я легко перенесусь домой, не время придаваться унынию. Я вышел из ресторана и легко сориентировался, где я, Лиговский проспект, отлично. Я так и думал, рассматривая улицу сквозь витрину, час быстрым шагом, и я на месте. Машина бы мне не помешала но, оглянувшись, я никаких машин не увидел. Напротив был велосалон, но я отродясь не умел ездить на велике. Родители в детстве мне четко сформулировали свою позицию: «Артур, проси все, что угодно, но велосипеда у тебя не будет, никогда, это машина смерти», и привели подробную статистику гибели детей велосипедистов, я покорился, а жаль, но сейчас точно поздно учиться. С этими мыслями я трусил по ветреным улицам, стараясь верить в хеппи-энд. Ветер дул в спину, и я расценил это как доброе предзнаменование. Иногда мне казалось, что меня провожает пара волчьих, янтарных глаз, нет, не видел, ощущал, но я дал себе твердое слово - более даже на мысли о Насте не отвлекаться. Скорей, скорей в собор.
Я быстро устал, и был вынужден перейти на шаг, хоть это и сон подумал я, но весьма реалистично задохнулся. Спортсменом хорошим я не был, ни во сне, ни наяву, и длинные дистанции не мой конек. Я,  стараясь идти быстрее, не замечал уже ничего: ни безлюдности знакомых улиц, ни тишины разрываемой только гудением ветра. Не успел оглянуться, как прошел уже половину Невского проспекта. Двигался на автопилоте, и старался вообще ни о чем не думать, только идти, и идти, скорее. Откуда – то слева раздался голос так внезапно, что я остановился как вкопанный, выхваченный из объятий своих мыслей, и резко оглянулся. В метрах трех от меня, присев на подоконник магазинной витрины, нарисовалась неприятно знакомая личность, та, уже виденная в прошлый раз, цыганка. Она смотрела мне в глаза пронзительным, пытливым взглядом. С врезавшимися в память ещё тогда, грязными руками и облупившимися ногтями в траурной кайме, с заусенцами. Она сидела и грызла семечки, со смаком отплевываясь. Не надо было быть физиономистом, чтобы с уверенностью сказать – это злая, хитрая, коварная и жестокая особа.
-Эй! Вернулся, касатик? Поди сюда,  дело есть, – она поманила меня когтистым пальцем.
Да, пошли вы все! Я сплюнул в её сторону, и, не снижая темпа, но и не ускоряя его, из опасения, что это будет похоже на трусливое бегство, двинулся дальше. Некогда мне с вами якшаться. Нечисть чертова вы все, включая ненаглядную Настю.
Я ощутил, цепкая когтистая пятерня вцепилась мне в плечо. Даже через толстовку было ощущение, словно коршун когтями впился в мое тело. Я в бешенстве отбросил руку, развернулся, готовясь отразить нападение. Прямо у своего лица я увидел серозное лицо цыганки. Пятна яркой косметики еще больше уродовали его, контраст между алыми криво намалеванными губами и розовыми пятнами румян на сером, бледном лице. На меня пахнуло вонью из этой не аппетитной пасти, и я, уже не задумываясь, бесцеремонно оттолкнул её от себя. Но не тут-то было, она удержалась на ногах, и с воплем достойным вождя краснокожих, перешла в атаку. Особенно мерзким было ощущение её черных жестких волос похожий на спутанные коряги или корни высушенных ветрами деревьев, эти сорняки хлестали меня по лицу. Я схватил её за запястья, предотвратив попытку когтистых грабель выцарапать мне глазоньки. Хотелось вытереть лицо, оно будто облеплено этими грязными лохмами, но руки были заняты, и цыганка, она оказалась довольно рослой для женщины, в упор, глаза в глаза, вызверилась на меня.
-Пусти, – шипела она, противно дыша мне в лицо, - пусти, я могу быть твоим другом. Ты же спелся с тем гадом, Геной, хитрых хлыщ, во время переметнулся.
-Это ты отстань от меня, я не ищу друзей, пошла вон! – я продолжал крепко сжимать её запястья, - иди своей дорогой.
-Ах, вот как ты поёшь, ничего, сейчас попляшешь!
Я, до этой минуты, не испытывал и тени страха. Скорее раздражение, из-за вынужденной остановки. Приставания цыганки были для меня сродни лаю прилипчивой шавки, которая, полаяв вволю, вцепилась всё ж-таки в ваши парадные брюки, и вы стоите посреди улице в недоумении. Что же делать теперь? И пнуть шавку совестно, и брюки как бы вызволить из её пасти, и идти дальше уже пора.
Памятуя о главной цели всех моих обидчиков – меня напугать, я проявил чудеса самообладания. Цыганка стала раскрывать свой алый рот все шире и шире, и я уже не видел ни улицы, ни неба - всю панораму мне застилала эта разверзнутая глотка из которой появился пучок мелких, толщиной с садовый шланг каждая змей, они извивались, шипели, и настойчиво тянулись к моему лицу. Я успел рассмотреть, что каждая морда змеи на самом деле была маленькой головой цыганки, в свою очередь, изрыгающей еще более мелких змей - цыганок. Ужаса особого я не ощутил, что там змеи из пасти, в сравнении со страхом никогда не купить лошадку-качалку для сына, но отвращение было сильным. Я стоял пред дилеммой: отпустить руки ведьмы и отшвырнуть змей, или продолжать держать запястья, но испытать на себе змеиные ласки. Инстинктивно я выпустил руки и стал отбрасывать змей уже извивающихся в миллиметрах от моего лица,  испускающих страшный смрад и зловоние. Рокировка ничего не изменила, с той лишь разницей, что я ощутил как змеи ловко и проворно обвивают мои руки, голову, шею, втягивают меня внутрь, в жерло глотки. Сопротивление мое было отчаянным, но бесполезным, и вот я уже находился в темноте наполненной густым, горячим запахом тления и кишащей чем - то живым, липким, и скользким. Этот клубок червей ежесекундно прибывал в движении, и я ощущал себя пойманным в душный, тесный мешок, наполненный змеями, по ощущению, змеями разного калибра. К счастью, они ползали, обвивались, но ни одна не укусила меня. В этом незавидном положении я сохранил поистине спартанское спокойствие. Мне пришла философская мысль: почему собственно змеи? Я в жизни не боялся змей, что мне их бояться, я видел один раз в лесу ужа, и то по простоте душевной, принял его за веревку. Еще в террариуме видел. Странно это, зачем меня пугать тем, что я не боюсь, и не боялся? Иван как - то пошутил, приняв какой-нибудь наркотик, я буду сражаться со змеями. Эта мысль меня увлекала больше, и больше. Змеи, что они?! Символ вечного зла, но не для меня северянина, для меня они экзотика и только. Хотя вот, - нащупал Гена, тоже вдохновленный идеей Бхагавад-Гиты пугал меня змеем. Ясно, примитивная баба, не разобравшись толком, что к чему, куда ей до этого! Просто - напросто слизала идею змеиного нашествия у Генки, но суть не усекла, вот и вышла у неё лажа.
Как только в голове у меня всплыло это  слово - «лажа» мой тесный кокон развалился с хрустом, и я уже стоял один на пустой улице. Цыганка исчезла, а у меня под ногами скрипели сухие скорлупки, как высохшие панцири креветок, побуревшие от времени. Я нагнулся с интересом, желая рассмотреть, что же это такое. Но тут же в омерзении отпрянул - лучше бы я этого не делал… Там, среди засохших змеиных трупиков, размером с червя, я успел увидеть пару длинных человечьих ногтей еще хранящих остатки лилового лака.
Итак, выходит я победил одного из самых зловредных здешних обитателей, так, по крайней мере, охарактеризовал цыганку когда – то Генка. Я зашагал прочь. Да, - эту победу не назовешь славной.
Я быстро шел, стараясь не отвлекаться на мысли, что возможно где – то в больничной палате, скончалась некая цыганка. Я мог бы ей помочь, мне она предлагала перемирие, и взамен, также как и я, надеялась на возвращение домой – к жизни. Эти мысли потянули за собой череду мрачных картин уже из моей собственной истории где – то там мое бренное тело, перетащенное в центральную больницу, лежит утыканное капельницами и безутешные близкие. Как я мог так инфантильно поступить?! Но каяться поздно, поймет меня, пожалуй, один Антон. Эх, Антоха, был бы ты рядом, тогда я бы не сомневался, у меня все получится. Впрочем, в некотором смысле, - ты со мной, в моих мыслях.
Я решил пройти мимо Эрмитажа через Арку Главного штаба. Всего минут пятнадцать, и я буду на месте. Сквозь тоннель арочного свода мне уже была видна дворцовая площадь и музей. Из арки в лицо дул ветер, гудел свежий ветер с Невы.  Я только успел ступить под арочный свод, как ощущение сквозняка, обычного в этом месте, внезапно исчезло. Следующий глоток воздуха наполнил мои легкие затхлыми и тяжелыми застоявшимися подвальными испарениями. Я озадаченно замер на месте, и к своему ужасу увидел вместо выхода из арки длинный серый тоннель, коридор, нору, выложенную грубым, серым булыжником. Катакомба? Стремительно повернув назад я, было, хотел спастись, выбежав обратно из-под сводов арки, но за моей спиной арки и в помине не было. Тот, же, что и впереди мрачный, сырой тоннель, без единого движения воздуха. Сквозняк бы мог подсказать мне, куда двигаться, а так, что в одну, что в другую сторону коридор, сколько хватает глаз, слабо освещенный маленькими лампочками, забранными решетчатыми стаканами. Под ногами мутная илистая жижа, именно она и выделяет затхлое подвальное зловоние. Ощупал стену. Ничего не обычного, на ощупь обычный камень. Черт, что же такое?! Я был почти у цели, ну зачем меня потянуло идти именно под  аркой! Я прошел несколько сот метров  туда и обратно, мечтая, что по-волшебству тоннель растает, я окажусь на улице, однако версия, об иллюзорности тоннеля не подтвердилась. Это был каменный мешок, а я попался в капкан. Знать бы кто его расставил. Очевидно, кто – то, кто не желал моей помощи, как та цыганка и большинство здешних обитателей, преследующих две цели: или выбраться отсюда со мной, или напугать меня до полусмерти, и отчерпнуть моей энергии для продолжения своего коматозного существования здесь. Оба варианта не подходят. Да, это работа Кичи, она хочет меня оставить здесь навсегда. Наивно было думать, будто она ничего для этого не предпримет, а так, апатично, будет наблюдать, как я ломлюсь домой, к Лизе. Даже соплячки вроде неё коварны, как и положено женщинам. Не думал, что она в состоянии вот так, на пустом месте, состряпать такую махину - на вид бесконечное подземелье. Остаётся надеяться, эта бесконечность, лишь видимость. Я зашагал вперед, скорее из упрямства, логика мне подсказывала, Кичи как архитектор этого лабиринта, позаботилась, чтобы выхода из него я не нашел. Ну, что же, в одном уверен - дух мой этой сопле сломить не удастся. Для поднятия этого самого боевого духа и в надежде разозлить Кичи, она меня видит и слышит - я не сомневался, сам, кожей, ощущая её незримое присутствие, я загорланил песню ДДТ «Мои четыре окна». Голос гулко разнесся по каменному коридору многократно усиленный эхом. Да, акустика отменная, подумал я, наслаждаясь его силой – музыкального слуха у меня никогда не было. Но мне самому казалось, я пою неплохо, правда, людей разделяющих это мнение, я не встречал. Увлекшись процессом пения, я исполнил еще несколько композиций, и завершить концерт решил многократным припевом из попсовой песенки «Лиза». Именно этой песней я хотел досадить Кичи сильнее всего. В течение четверти часа я на разные лады громогласно пел, уже слегка сорванным голосом: «Лиза-а-а, сегодня между нами моря-я-я, но я все так же буду верить Лиза, и ты все так же любишь меня, Лиза-а-а…» - и так по кругу.
Не знаю, это ли возымело эффект, или Кичи перешла к следующей части своего плана, но я справа от себя, увидел распахнутую полукруглую дверь, ведущую в ярко освещенную комнату с огромной кроватью посередине. Вся комната была увешена водопадами золотистого шелка, судя по всему спальня, будуар. В углу стоял овальный стеклянный столик, сервированный на две персоны: виноград, шампанское, и что – то еще… Так, банальный набор для постельной вечеринки, без претензии на оригинальность, плюс пара зажженных свечей,  в безвкусном, витом подсвечнике. У зеркала, спиной ко мне, сидела полуобнаженная девушка и расчесывала длинные доходящие до пояса волосы, почти полностью скрывавшие её фигуру, так, что о степени ее раздетости оставалось только догадываться. Лица в зеркале я не видел, волосы были ржаного, солнечного оттенка. Красивые, к слову, волосы. Наученный горьким опытом общения с Кичи, я не спешил входить в эту опочивальню. Да и собственно, зачем? Мне не нужна голая барышня с шелковыми простынями. Мне нужен выход, спросить у неё – наивно… Пойду - ка мимо, своей дорогой. Пусть Кичи придумает, что-нибудь пооригинальней. В эту секунду девица обернулась и одарила меня пылким взглядом.
-Заходи, Артур, не стесняйся. Ты устал, и нуждаешься в отдыхе, - это была Кичи.
Светлые волосы, парик? Без разницы, мне одинаково не симпатична она и с темными, и со светлыми волосами. Кичи действительно вынарядилась в костюм одалиски, пояс с позвякивающими монистами.
-Мощно, Настя. Ты русский язык понимаешь? До свиданья, а точнее прощай!
Я двинулся дальше по коридору, охрипшим голосом уже скорее крича, свой боевой гимн: «Лиза, … и я навек обязан судьбе, за то, что повстречались, Лиз-а-а, однажды на огромной земле», - мои старания не прошли даром, свет в подземелье погас.
Оглянувшись, я уже не увидел освещенной двери, только кромешная тьма, да еще в довершении, что - то липкое и холодное закапало сверху. Глаза привыкли, но это ничего не изменило, глухая темнота.  Я, не жалея связок, продолжил песню, и пел покуда, не лишился голоса окончательно. Спустя несколько часов пути в густой темноте я почувствовал усталость, и сколько ни пытался себя убедить, что на самом деле мои ноженьки спокойно лежат на белых простынях в больничной палате, они отчаянно ныли, требуя отдыха. В горле все пересохло, хотелось пить. Я сел, облокотившись на холодную скользкую от влаги стену, сидеть, пришлось на корточках, пол был залит ржавой тинистой водой. Итак, я опять в плену у этого сопливого эгоистичного монстра Насти. Не зря от неё в свое время братец плакал кровавыми слезами… Я бы, на его месте, вообще воспрял духом, когда она пропала. Так нет же, его раскаянье замучило. В прошлый раз мне удалось от нее ускользнуть с Гениной помощью, но теперь я один, Гена спокойно выгуливает где-то своего пуделя, наслаждаясь тихим, семейным счастьем. Я погорячился, отбиваясь от цыганки, если бы взял её в компаньонки, она могла бы сослужить мне службу и, возможно, я был бы уже дома. В эту минуту крайнего отчаянья неожиданно яркий свет ослепил меня, и потрясенно хлопая глазами, я оказался посреди Дворцовой площади. Позади, привычная арка, ни чем уже не напоминающая те каменные коридоры, в которых я брел минуту назад. Я стоял, и как рыба ловил свежий, морской воздух. И подслеповато озираясь, не мог поверить и понять, как мне удалось выбраться из заточения. Ответ не заставил себя долго ждать. Из ниоткуда донесся знакомый голос Ивана, усиленный динамиком громкоговорителя.
-Артур, спеши! Я связался с Геной, и он подсказал вариант, который ослабил мощь Кичи. Если это не подействует, Гена последует за тобой, он согласен на все. Он придет к тебе на выручку. Но может это не понадобится. Беги, беги в свое место силы! Кичи мы нейтрализовали, временно. Мы не даем ей уснуть, только погружаясь в сон, она там у тебя, становится полноправной хозяйкой положения. Кичи норовит спать круглые сутки. Мы уговорили Макса продержать её в состоянии бодрствования как можно дольше, но её родители - против, с их точки зрения мы задумали мучить и без того больную девочку. Пока они не вернулись с работы, у тебя есть время, спеши. Макс не даст ей уснуть. Кичи как тряпичная кукла у него в руках, обмякла, и пытается спать стоя, он её тормошит без остановки. Беги, беги!
Я, не тратя времени на обдумывание новостей, ринулся бегом, только пролетали мимо знакомые набережные и скверы. Я бежал, не чуя под собой ног, как спринтер, может это, и зовут вторым дыханием, или первым дыханием – жаждой жизни.
Я нёсся, не разбирая дороги, пару раз мне померещились оклики у меня за спиной и маячащие фигуры вроде машущие мне руками,  но их я видел боковым зрением, и был даже не уверен, что они, ни игра моего воображения. И вот я уже с рвущимся дыханием, почти падая, стою у южных дверей Исаакиевского собора. Двери такие подавляюще гигантские, метров пятнадцать высотой, громадина из дуба и бронзы. Нет, надо было бежать к другому входу. Мне не открыть двери, лихорадочно соображаю я, и в исступлении толкаю массивную дверь. Двери неожиданно плавно, как с помощью незримого помощника, отворяются. Я секунду помедлив, оказываюсь внутри величественного храма. Даже специфика моего положения не помешала мне в очередной раз замереть и восхититься этим строгим великолепием. Триумф Веры. Здесь чувствуешь себя ничтожно мелким. Сочетание строгости, монументальности и праздничной, яркой, парадной жизнеутверждающей симфонии, во славу Господа.
Белые живые розы. Лиза когда – то работала тут экскурсоводом, она удивлялась, что у туристов именно розы вызывали приступы праздного любопытства: «Скажите, они и, правда, живые?» Можно подумать, это какая-то не доступная диковина - живые розы… Или этот храм, столь грандиозный, уже не вмещал в себя хрупкости живых белых цветов. На меня повеяло ладаном. Полумрак храма, мерцающие свечи. Кто же их зажег, эти свечи? О ком они молят? Кому как раз понятно - ему, и во сне и наяву, лишь ему, одному. Я робко прошел в центр к красному кругу находящемуся прямо под куполом, и, запрокинув голову, нашел далеко, далеко вверху, метрах в восьмидесяти, маленького парящего голубя и прошептал:
В самом центре храма встать…
К небу запрокинуть голову,
И увидеть над собой,
Белого в полёте голубя -
Голубь - это дух святой.
Голубь стал разрастаться, превращаясь в огромное светящееся пятно. Резко запрокинутая голова закружилась. Все поплыло перед глазами, и я почувствовал, как пошатнувшийся мир уходит у меня из-под ног. Сейчас упаду, где-то далеко прошелестело уходящее сознание. Борясь с накатившим головокружением, я инстинктивно, попытался ухватиться за что-нибудь. Но, не найдя опору, продолжал падать и падать вниз. Подступила тошнота, и я, наконец, поймал, нечто мягкое руками, и уцепился за него. Открыл глаза. Головокружение тут же прошло бесследно. Руками я сжимал край белого одеяла, надо мной белый слепящий потолок, отражающий яркое дневное солнце.
Без труда я сориентировался, я в больничной палате, опять. Попытка встать на этот раз обернулась провалом, меня крепко стреножили бинты, гипсы, шнуры, и капельницы. Мои стоны привлекли внимание проходящей мимо медсестры, она радостно улыбнулась, всплеснув руками, и пролепетала что-то вроде: «Бегу за врачом» - я плохо расслышал, голова была тяжелой, и её слова доносились глухо, как через облако ваты.
Вошел мужчина со жгуче черными, тронутыми сединой волосами, посмотрел на стоящий монитор, ощупал опутывающие меня шнуры и бодро сказал:
-Очнулись?! В  рубашке родились, поздравляю.
Я, сквозь глухой туман, все пытался расспросить его о чем – то, но он, махнув рукой, с улыбкой сказал:
- После, после - сейчас вам должно быть не просто разговаривать. Препараты серьезные.
Я просил встречи с родными, с женой, но он ответил:
-Ну, вы даете, какие родные! Вы в реанимации, вот поправитесь, тогда свидитесь. Об изменении вашего состояния я сам им сообщу, лично. Не волнуйтесь.
И, выходя, уже про себя, пробормотал:
-Жена? Я не знал, что вы женаты…
Я спал сутками. Просыпался, вновь и вновь одолевал санитарок и медсестер расспросами, но они лишь улыбались в ответ, и я проваливался в тяжелый сон без сновидений. Сколько так продолжалось - не знаю. Пока в одно по-настоящему прекрасное утро я не проснулся, наконец, бодрым, с ясной головой, и полным сил. Меня перевели в палату. В этот день ко мне пришли родители.
Первый вопрос я задал о Лизе:
- Как она?! Родился ли уже мой сын? Все ли с ним хорошо?
Отец озадаченно посмотрел на меня и, смутившись, тихо промолвил:
-Артур, Артур, какой сын?
-Мой и Лизин. Что?! Что - то не так? Что с ними? Почему тут нет Лизы? Она дома, с малышом? Или еще не время, я же ничего не знаю…
Ответить отцу помешал лечащей врач делающий обход.
Ему отец шепотом, который я, впрочем, отлично слышал, сказал:
-Что – то странное говорит…
-Что именно?! Некоторая спутанность сознания возможна, - обнадёжил отца врач.
-Говорит, о своем сыне. Какие дети? С женой они два года как разведены, а он говорит от неё ребенок. - Вполголоса пояснил отец.
-Да, мне он тоже говорил, что женат.
Их переговоры, при мне, в третьем лице, разозлили  меня, и я запальчиво выдал:
-Сколько можно там шушукаться?! Как в разводе?! Мы снова поженились с Лизой, она беременна и ждет ребенка, моего ребенка.
Врач спокойно посмотрел на меня и серьезно ответил:
-Так бывает, кома, препараты. Это пройдет. Со временем все встанет на места.
И уже обращаясь к отцу, добавил:
-Я думаю, страстное желание вернуть жену и породило эти фантазии о беременности и тому подобное, - и вышел из палаты.
После его ухода повисла гнетущая тишина, которую разорвал звонок телефона, раздающийся из маминой сумки, она растеряно достала телефон.
-Да, Лиза, все хорошо. Артур в сознании. Нет, не стоит, не надо пока тебе его навещать. Нет с ним все нормально, но у него что – то с памятью ты …
-Дай, мне дай, - я выхватил трубку у изумленной мамы.
-Лиза, привет это я, нет – приходи, я хочу тебя видеть. Как ты?!
-Нормально, – после секундной паузы, обескуражено ответила Лиза, - а ты как? Почему твоя мама против моего визита?
-А как с ребенком, что с нашим ребенком?
Телефон ответил живой тишиной, и после тихое недоумение:
-Я не понимаю…
Отец забрал у меня телефон и уже без обиняков, прямо, ввел Лизу в курс дел:
-Лиза, у Артура пока не все нормально с головой, ложные воспоминания. Врач говорит, временно. Он воображает, что вы снова женаты, и ты родила ему сына. Нет, мы не против – приходи, может этот туман у него в голове скорей разойдется, столкнувшись с реальностью. Он как раз хочет, как ты слышала, тебя видеть. Нет, мы не переживаем, главное он вышел из комы и быстро идет на поправку, а это мелочи, временно.
Я потрясенно слушал отца, ничего не понимая. Как так?! Лиза не выходила за меня замуж вторично, и нет малыша? И тогда что это было? Внутренне похолодев, ответ пришел сам собой: все это от начала до конца было коматозными галлюцинациями, сном, грезами, в которых пробуждение мне только мерещилось.
-Отец, а я уже был в коме?
-В смысле?! Был, и вышел…- Отец удивлённо вскинул брови.
-Нет до этого, с полгода назад?
-Конечно, нет!
-А твой друг - Иван Семенович, он был здесь в Питере? У меня в больнице?
-Нет, он тогда, два года назад приезжал, больше не был. А с чего ты именно о нем вспомнил? Мы перезванивались, я делился с ним своим горем, но его самого не было. Да и зачем?
-Неважно…
-Артур, тебе бы отдыхать надо, зачем напрягаешься. Во второй половине дня приедет Лизонька, а сейчас отдыхай, не волнуйся, - увещевала меня мама.
-Нет, я уже заотдыхался, мне надо все понять. Сколько времени я был в коме? Что со мной случилось?
-В коме ты был десять дней, еще неделю в реанимации, итого ты в больнице семнадцать дней.- Отец озабоченно посматривал на маму.
-Всего?
-Ничего себе - всего… - отец протер рукой лицо, – самые ужасные дни в нашей жизни, мы с матерью почти не спали.
-А как я сюда попал?! Что случилась? - я взглянул на забинтованные ноги.
-Ты помнишь самолет?
-Да, а какой?
-Понятно. Ты летел домой, самолет ушел на посадку в Пулково 2, из-за сложных метеоусловий. Попытался приземлиться, но не хватило полосы, стоял туман. Короче, выжили двое – ты и стюардесса. С тобой теперь все будет нормально. Переломы, ожоги все уже не смертельно.
Я молчал, не мог осознать услышанное. А отец продолжал:
-Твой врач сказал месяц - полтора и тебя выпишут домой.
-Кота из моей квартиры вы забрали? – спохватился я.
-Да, да, - суетливо затараторила мама, радуясь смене темы.
-А сейчас какое число?
-Восемнадцатое сентября.
-А год?
-Две тысячи десятый. Артур, ты не волнуйся. Может уже завтра с утра все у тебя в голове проясниться, уляжется по полочкам, – отец многозначительно посмотрел на часы.
-Да, - добавила мама, - и с Лизой бы встретились завтра. Откуда такая срочность? Ты в таком состоянии. Мы сейчас пойдем, а ты поспи. И скажи, вечером мы опять приедем к тебе, что принести поесть? Когда ты был в реанимации, не позволяли носить куски, а тут можно. Заказывай. Мы,  как только ты пришел в себя, так хотели увидеть тебя, но нельзя - так нельзя. Сестры нам говорили, что ты все равно спишь всё время. Какие – то уколы делали.
-Я не хочу, есть, ну принеси шоколада.
- А из домашнего?
-Ничего, не надо, ну может сырники или блины с творогом. И сигарет - курить хочу.
-Ну, о сигаретах забудь - пока не выпишут, даже не проси, - отец потрепал меня за плечо, - до вечера, Артур!
После обеда пришла Лиза, долго, внимательно слушала мой рассказ и только один раз уже уходя, переспросила:
-Ты так настойчиво говоришь, что хотел купить ребенку лошадь. Какую лошадь, мягкую игрушку?
-Нет, в витрине во сне, я присмотрел лошадку качалку белую в яблоках.
-Я видела такую тоже, - задумчиво отозвалась Лиза, теребя пуговицу кофты, выглядывающую из-под зеленого разового больничного халата, - ты думаешь, она так необходима ребенку?
-Я хотел такую в детстве. Для меня она вроде символа мещанского уютного детства. Знаешь, на иллюстрациях детских книжек, в интерьере такая лошадка – качалка непременно есть. Она олицетворяет счастье.
-И её ты мечтаешь подарить своему сыну…
-Мечтал, нашему сыну, - все оказалось ложно, и возможность счастья - только грезы.
Лиза широко и открыто улыбнулась, и уже выходя из палаты через плечо обронила:
-Кто знает, может все еще будет?! Правда, я хочу дочку, но лошадь и ей подойдет, - покупай!
Я остался один в палате, но теперь уже глубоко в душе теплилась надежда, и тяжелая тоска потихоньку отступала все дальше и дальше и, грезя о грядущем счастье, я уснул.
Улетали багряные листья с деревьев, и так же быстро за ними, улетали листочки календаря. Меня выписали, зимой мы устроили пышную свадьбу с Лизой, а к весне я снова грезил лошадью в яблоках, рассматривая её в витрине магазина, теперь уже имея полное право завладеть ей, - летом у неё появится маленький наездник.
О своих приключениях по ту сторону реальности я старался не вспоминать и не ворошить их. Только однажды я пришел к тому дому, где жила Кичи, но заходить не стал, зачем мне это…
Уже следующей осенью, став счастливым отцом, я шел с работы, и на ржавых воротах краем глаза заметил маленькую афишку формата А4, отпечатанную на принтере. Черно-белую, одну из многих, и уже пройдя несколько метров, вернулся, чтобы рассмотреть её получше, она резанула, зацепила мой взгляд. Ничего особенного - объявление о рок концерте питерских андеграундовых групп, но одно слово остановило меня, именно оно… Одна из групп называлась «Кичи». Мало ли… Отмахнулся я, и пошел дальше, стараясь обмануть себя, что я, из спортивного интереса, так напряженно запоминал время, и место проведения концерта. Нет, я не собираюсь, конечно, туда отправиться.
В названный день, разумеется, совершенно необходимо, оказалось, задержаться на работе. И ехать домой именно  мимо этого подвальчика. Я врал сам себе. Я хотел хоть одним глазком взглянуть на группу «Кичи». Плюнув на все оправдания, я решил, что могу себе позволить удовлетворить свое любопытство.
В сумрачном, забитом до отказа, подвале было накурено и людно. Я и раньше бывал на подобных мероприятиях, пить мне было нельзя, так как я был за рулем. Взяв стакан пепси, я курил, рассматривая пеструю карнавальную тусовку, и с нетерпением ждал появление загадочной группы «Кичи», периодически порываясь уйти, и оставить эту тему. На вопрос: что я тут делаю? Я сам не мог себе внятно ответить. Под вой сопливой публики, наконец, было объявлено - «Кичи».
На сцене появились музыканты и солистка - худенькая девушка с угольно черными волосами, взбитыми в подобие громадного ирокеза с ярким, готическим макияжем - черная помада, и  все в том же духе. Макияж практически полностью скрывал черты лица. На ней была короткая джинсовая жилетка, а на голом плече татушка – волк. Уже через секунду я не сомневался это она - Кичи, Анастасия. Все выступление я зачумлено всматривался в черты лица скрытые толстым слоем почти театрального грима – нет, это она. Точно она. Я, подойдя вплотную к сцене, не отрываясь, смотрел на девушку. Она перехватила мой взгляд, я не слышал, что она там пела так, какой – то неблагозвучный вой. На сцену вышли следующие участники концерта, и я отправился к выходу, проталкиваясь сквозь толпу, гудящую, толкающуюся и безмерно счастливую. Выйдя на улицу, из прокуренной духоты я вдохнул чистый уже слегка морозный, пахнущий прелыми листьями, осенний воздух. Дверь за моей спиной хлопнула и раздались быстрые шаги, кто - то выбежал следом за мной. Я почти не удивился когда, оглянувшись, увидел Настю. Она хрипло окликнула, и подбежала ко мне, от неё повеяло резким запахом пива и сигарет.
-Эй, привет! Ты так смотрел, когда я пела, понравилось?
-Нет, - честно ответил я, улыбаясь, даже голос тот же.
-Тогда почему так смотрел? Твое лицо, мы вроде знакомы? Такое чувство, что я тебе знаю.
-Вряд ли, Настя… - я улыбнулся, отступая - помниться у этой дамы  стальная хватка, надо линять.
-Постой! Настя - ты знаешь мое имя? Так меня никто давно не зовет, только родители.
- И брат, - Максим, – с утвердительной интонацией продолжил я.
-Так мы и вправду знакомы? Ты друг Макса? Я, кажется…Ты – Артур, но вот где мы встречались, не помню…
-Это и не важно, удачи Настя, - крикнул я, садясь в машину.
-Дай телефон, я позвоню тебе!
Я помахал рукой через лобовое стекло и нажал на газ.