Поц перс. Глава 29. Явление голливудского продюсер

Часть четвёртая. Меч горы
Вверх тояж рекы великия Оби есть люди ходят под землею иною рекою день да нощь с огни.
«О человецех неведомых в восточной стране», древнерусское сказание

Глава 29. Явление голливудского продюсера
...Скоро приду к тебе и сражусь с ними мечем уст Моих.
Откровение, Глава 2, стих 16


То ли из банного чада курилки, то ли из грёз Светы-цветочницы, то ли из смутных фантазий редакционных дам, но он явился солнечным майским днем. Фрак. Белая манишка. Трость со слоновым набалдашником. Усики над малиновыми губами, из-под которых выглядывали заострённые клыки. Зеркальные очки-слёзки. Никто даже не усомнился на тот счёт, что именно так должен выглядеть импортный продюсер. На его визитке красовалось золотое тиснение: HOLLIWOOD. Он вынимал из кармана жилетки часы с музыкой на золотой цепочке. Он предлагал понюхать табаку из лакированной табакерки с изображением чопорных вельмож в париках и камзолах. Он открывал золотой портсигар со сверкающим на его крышке камнем, чтобы угостить дам необычайно ароматными сигаретами. После пятнадцати минут разговоров на ломаном русском с вкраплениями исковерканного английского в кабинете главного Майкл Джой уже получал внушительную сумму у Марты Скавроновой.

Синклиту из главного и его двух замов был предоставлен сценарий фильма в духе Хичкока и Спилберга: под обстрел космических сил попадает город, некогда лежавший на пути следования в сибирскую ссылку опальных масонов (сама Земля со всем её населением представляла собою для космических Наблюдателей что-то вроде затерянного в степи острога, местом недолгой остановки на пути к планетам с более совершенными цивилизациями). В ссылке мятежные гностики-алхимики создали колонии подземных существ, новую расу получеловеков-полудемонов, которые должны выйти  на поверхность в час «икс». Дело за малым: в назначенный час (он предсказан Священным Писанием, Ведами, Кораном, Буддийскими свитками, египетскими, майяйскими иероглифами и скальдическими рунами) из Космоса должен прийти лучевой поток и совершить Великую Инициацию. В её ожидании и замерло человечество.
Пытаясь позже понять, почему главный и его замы клюнули на такую откровенную туфту, я по крупицам собирал доказательства того, что в их действиях была определённая железная логика.

Как-то после обмывки очередного покетбука, Шура Туркин поведал мне о некоторых странностях судьбы Давида Анчоусова. Тот рассказал Туркину о таинственных извивах своей биографии в надежде, что великий триллеролог каким-то образом отразит их в слове (разумеется, не разглашая первоисточника). Жутковато-таинственные события происходили в Ново-Кусково, районном центре, разросшемся на месте снесённого деревенского кладбища на окраине некогда располагавшейся в степном предгорье деревни ссыльных Кусково. Известная своей выдающейся жестокостью возглавлявшая партизанский отряд девка Анька, удостоенная прозвища Анча (в этой кличке сказался местный реликтовый культ шаманки Ачи) понесла от пленного белогвардейца Елгина. Это случилось как раз той ночью, когда, расчленив на пять частей одну из заплутавших в лесах и болотах рот атамана Семёнова, красная богатырша пошла выспаться на сеновал в ту же конюшню, куда определили под арест молоденького белогвардейца. Сама она его охомутала. Сначала, вроде, хотела допросить на тот счёт, действительно ли под Новониколаевском вырыты пещеры и даже есть большой грот, куда можно спрятать целую конницу, а потом, не отдавая себе отчёта, что творит, оказалась в объятьях Елгина. Когда же всё кончилось, выхватив шашку из висящих на гвозде ножен, в ярости рассекла Анча своего врага на пять частей и, вскочив в слезах на жеребца, вылетела на нём из ворот телешом. Так и неслась, голая, на жеребце по залитой лунной морочью ковыльной степи, пока не выбилась из сил и не упала на какой-то холмик с крестиком. А когда подняла голову, увидела: лежит она на могиле и слышит, как под ней шевелится земля. И тогда поняла она, что конь вернул её за околицу деревни, где остановились они с отрядом на ночь. Что не зря гнали коня мерещившиеся ей в туманах серебристые волчьи тени. Было это в деревне Кусково. Облачась поутру в кожаные галифе и куртку, перекинув через плечо ремень парабеллума, воткнув шашку в ножны (её долго оттирал от крови ординарец, отдраивая лезвие пучками сена), ничего не сказала Анча хмурым партизанам о том, как расспрашивала молоденького белогвардейца Антона Елгина на тот счёт, правда ли, что под деревней Кусково проделаны ходы от кладбища к колодезю и что всякий раз, когда всходит луна, деревенские совершают страшные жертвы, бросая пленных красногвардейцев в колодец, и что через те ходы сбегаются на жуткое пиршество мерзкие твари? Промолчала Анча. Только велела собрать в конюшне куски порубленного ею во время допроса молоденького белогвардейца и сбросить их в укреплённую замшелыми брёвнами дыру на краю деревни, да перед уходом из проклятого места отдала приказ подпалить и конюшню, и избы. Далеко в степи были видны отсветы пожара. Даже уже углубляясь в тайгу, видели люди Анчи зарево сквозь ветви кедрача, пихтача и ельника. А девять месяцев спустя родила Анча мальчика и нарекла его Петром в честь комиссара отряда Петра Давидовича Шеклевича, а фамилию вписала ему в метрику, соединив своё прозвище с частью фамилии отрядного писаря Сухоусова. Вот и получился Анчоусов. От Петра Анчоусова, колхозного вожака, знавшего, почём аршин степи, и народился Давид ещё до того, как бате его пропасть в колымских горах за левотроцкистский уклон. С тех пор, как в колхозной конторе было проведено первое дознание на предмет порчи крысами амбарного зерна, покатилась волна доносительства. (Крысы, а вместе с ними — и существа, не вполне известные тогдашней науке, шли волнами из-под деревни, словно под ней имелись обширные полости.) Давно ходили слухи, что и сына-то своего Пётр назвал в честь комиссара-выкреста Петра Давидовича Шеклевича, вывернув его имя наизнанку. Такое время было. Всё шиворот навыворот, вверх тормашками, задом наперёд. Куда девался тот комиссар — никто не знал. Ходили слухи, что изъеденные крысами кожаные галифе и остатки очков деревенские мальчишки нашли на дне колодца. А частушечница-песнохорка Пульхерия Присухина даже сочинила четырёхстишье, в котором срифмовала «Давидыч» и «на вид», тем самым требуя призвать скрытого врага к ответу. И Пётр Давидович Анчоусов исчез из виду. Эта история послужила основой сюжета романа-эпопеи Трофима Кузьмича Кондакова «Барабинская быль», а через двадцать лет после выхода романа он выпустил в свет в качестве приложения и эссе «Еврейский заговор и его масонско-шаманские корни в Барабе (800 лет вместе)».

 Легендарно-загадочные события в жизни Давида Анчоусова на этом не закончились. Вернувшись после осуждения культа личности и окончания сельскохозяйственного вуза и партшколы в Ново-Кусковский район и начав там свою деятельность инструктором по идеологии райкома КПСС, он вдруг обнаружил и за собой, и за своими соратниками-партийцами странную склонность. Лунными ночами партийцы собирались в ленинской комнате, Давид возлагал руки на лысину бюста вождя — и вдруг начинал абсолютно машинально бормотать на неизвестном самому ему наречии. По мере того, как нарастал поток слов, райкомовцы закатывали глаза — и из людей превращались в волков. Анчоусов видел: просачиваясь сквозь стены, оборотни разбегались по просёлочным дорогам. Произнося заклинания, Давид Палыч руководил ими и оттого испытывал несказанное наслаждение: так он освоился с искусством управления, которому хоть и учили в партшколе теоретически, но как осуществлять его практически — не объяснили. А тут всё прояснилось с небывалой отчётливостью. Человеко-волки врывались в сонные деревеньки, рыскали по овинам и амбарам, говорили речи, встав на задние лапы и возложив передние на край трибун. Слушавшие подвывали. Сначала Анчоусов думал, что это влияние слышанных в детстве страшилок про жуткого следователя. Когда-то в сгоревшем Кусково осталась лишь закоптившаяся снаружи, но не тронутая пламенем церковь. В отстроившемся заново Ново-Кусково в ней оборудовали контору. В её алтарной части и обосновал кабинет дознаватель НКВД. Доставляли из окрестных деревень на допросы и мужиков, и баб, потом на подводах отвозили их в леса и болота, где прятался когда-то партизанский отряд Анчи, и колотами-байдонами вышибали из них последние признания. Те мальчишки, что подглядывали, как следователь бормотал заклинания, возложив руки на голову бюста Козлобородого Феликса, давно уже гнили в земле сырой, а легенда жила. Когда отстроили новую контору, а о бывшей церкви позабыли, оставив её пустовать, у храма обрушилась кровля, алтарь зарос травою, буйно разросшейся на голубином помёте. Потом исчезли куда-то церковные врата. В церковь стали наведываться отбившиеся от рук крупные и мелкие рогатые. Лунной ночью Дэвик Анчоусов, Пафнутка Мыченок, Валерка Золотогоркин заглянули как-то в окошко и увидели, как рогатый козёл Пульхерии Присухиной пожирает траву и, мотая головою, приговаривает: «Вот так мы и искореним идеологические сорняки!» Фантазёр и врун Пафнутка объяснил, что в козла вселился нечистый дух энкавэдэшника. Он вообще в детстве духов видел. Когда его папка не вернулся с фронта, он уверял всех, что его душа переселилась в тополь под окном и что ночами отец выходит из тополя и бродит по избе.

И вот, спустя годы, Давид уверовал в то, что дух окаянного следователя вполне мог хоть вселяться, хоть выселяться. Дело в том, что с тех пор, как его женой стала Клавдия Присухина, возложив руку на курганчик под желанной ключицей, Давид явственно ощущал, что ладонь его касается лысины вождя мирового пролетариата. И даже «кнопочка» соска наводила на мысль о том, что, надавив на неё, можно услышать голос с картавинкой, вещающий о политических проститутках. И он нажимал — и слышал. Когда же довелось Давиду ласкать нижепоясничные холмы Курочки, то и вовсе происходило несусветное. Лысина вождя раздваивалась, рот из поперечного состояния переходил в вертикальное, бородка обращалась в волосяной клинышек на лобке. И самое страшное: его любовь к наследнику диалектического учения Гегеля столь бурно проявлялась, что он не мог побороть желания принимать речи из его сладостного ротового отверстия иначе, как вздымающейся ниже пупа антенной. Так что, как ни сражался он с этим необоримым желанием, в конце концов всё же вставлял. Он делал это, повалив Курочку на стол в своём кабинете, на даче возле Ново-Кусково, куда отвозил их на редакционной драндулетине ветеран северо-кавказского блицкрига Коля Анчаров, на весенних лужайках, а затем — и в уютной квартирке, которой Курочка обзавелась, как только уселась на насесте начальницы рекламной службы. Понимал Анчоусов, что ежели бы кто узнал о его фантазиях до роковых девяностых, мог бы он не сносить партбилета, но тем прицельней извергал огонь желания его наведённый на Белый дом курочкиного тела танк.

В материалах моих расследований была бы значительная брешь, если бы я ограничился только трудами Трофима Кондакова, Пафнутия Мыченка и по секрету переданными мне Шурой Туркиным легендарными сведениями из трудовой биографии Анчоусова. Во время перевыборов губернатора Валерия Залотогоркина в листовке с заголовком «Происки сатаны» были опубликованы любопытные сведения, к которым прилагались материалы психиатрической экспертизы.

«Странные вещи происходят среди членов аппарата губернатора, — сообщалось в листовке. — В построенном в Ново-Кускове баскетбольном зале проводятся аппаратные игры. Известно пристрастие губернатора к баскетболу. И оно бы ничего. Но наши источники спешат довести до сведения общественности, что с тем местом, где построен спортивный комплекс, гостиница, сауна и прежде происходили необъяснимые вещи. Место это известно, как порченое, во времена советской власти здесь проводились сатанинские ритуалы. Теперь же губернатор с его замами, уединившись в раздевалке (здесь прежде был алтарь поруганной церкви, куда, как свидетельствуют предания, наведывался говорящий козел), раздеваются догола, усаживаются в круг и, возложив руки на баскетбольный мяч, бормочут нечто невнятное на языках, напоминающих арамейский, шумерский, финикийский. Жители Ново-Кусково, посещающие новый храм на другом конце райцентра, сообщают, что эти бормотания производят воздействие на людей и окружающую среду, производя бури, падёж скота, разорение ферм, зернотоков и полевых станов. Кроме того, одна из богомолок утверждает, что некий обратившийся во время очередной сатанинской мессы в волка заместитель губернатора влез в сарай и задрал её барана. Другая богомолка жалуется на аналогичную кончину бычка. Потом копыта и рога этих животных были обнаружены в старом замшелом колодце. Этот колодец пытались засыпать, учинив здесь свалку. Но он опять открывается. Не безобидны и игры аппарата губернатора в баскетбол. Известно: с каждым попаданием мяча в кольцо исчезает одна деревня.
Брат во Христе о. С.»

«Обратившийся к нам с жалобами на навязчивые сновидения пациент спецполиклиники, — сообщалось в приложении к листовке, — утверждает, что с некоторых пор у него затруднены сексуальные отношения с женой. Его психика поражена странного вида фобией. Стоит пациенту прикоснуться к грудям жены, как они тут же обращаются в два древних кургана-могильника (вариант — в две горы), стоит ему дотронуться до её живота, как по нему начинают ползать миниатюрные тракторы и комбайны (так пациенту кажется). И тогда он командует жене не двигаться, потому как понимает: от того, как проведут комбайны косовицу и обмолот её пахотного клина, зависят областные показатели. И так каждую ночь. То он обнаруживает, что вместо груди у его суженой коровье вымя, то на голове вместо растрёпанной по причине бурных ласк прически — лесные массивы, на которые претендует Литва.
Главврач».

Собранные мною материалы хоть и пролили свет на загадку — почему главный и его замы приняли явление Голливудского Продюсера за чистую монету, до конца так и не объяснили их легковерия. Да и сами жертвы этого розыгрыша позже объясняли происшедшее глубоким (и даже глубочайшим) похмельем. Тем временем собранная мною папка, исчезнув из моей сумы вместе с гусиными перьями и пергаментами, попала в руки Давида Анчоусова и произвела колебания тверди небесной, дотоле неведомые. Одно дело — покушения «скандального журналиста» на внешний мир, совсем другое — неприкасаемые редакционные тайны.