Последний рассказ

В маленьком подвальчике, оборудованном под столовую, толпился народ. Полные женщины в тёмно-синих рабочих халатах сновали за прилавком. Очередь гудела, люди,  выглядывая через чужие головы, выспрашивали с чем пирожки и подвезут ли салаты. Есть ли упаковочные контейнеры и сколько всё это стоит. Не смотря на ранний час и проворность работниц столовой, на пластмассовые низенькие столики на металлических ножках,  напоминавшие чем-то парты, посетители уже успели тут и там набросать жирные измятые салфетки, бумажные одноразовые тарелки, где-то было пролито кофе и рассыпан бесплатный, в изобилии расставленный на столиках сахар. Кто-то не успел донести до отдалённого столика  свою плюшку с маком, как его толкали под руку, плюшка соскользнула с тарелочки и исчезла в глубине снующих по полу башмаков. Возмущённый возглас погас в общем шуме. Тарелочка без плюшки была брошена где попало, на чистом, ещё не засиженном столике. В толпе происходило постоянное движение, и новые и новые потоки людей, тесня, сменяли друг друга у кассы и в общей зале, выбирая местечки почище. При входе у самых дверей было сдвинуто два пластиковых столика, и группа работяг с комфортом расположилась за ними, не взирая на близость входной двери и общую толкучку. Если с аппетитом, говорили громко, выражений не стеснялись, хотя все были ещё или уже трезвые, в виду раннего часа.
Большие стеклянные окна первого этажа дома ослепляло утреннее солнце. Занавеска отодвинулась, и в окне показался молодой человек в форме охранника. Он протянул руки к сидящей на  подоконнике, обхватил одной рукой её талию, бережно придерживая второй рукой её причёску с вплетёнными в волосы лентами, и притянул её к себе. Девушка-манекен легко подалась к нему, сдвинувшись со своего места, правда, не изменив при этом картинной позы, и они исчезли за занавеской. Сейчас продавцы переоденут её в новый модный купальник, и вот уже зажглась разноцветными огнями вывеска известного бельевого бутика, не смотря на итак слепящее прохожих солнце. На дверях появилась приветливая табличка «олпэн».
Модный круглосуточный ресторан должен был вот- вот закрыться на получасовой технический перерыв. Не взирая на это, ухоженный господин зашёл и направился к барной стойке, выпил 50 грамм коньяка, сделал пару важных звонков, расплатился и с достоинством вышел. Двое завсегдатаев за опустевшим от посуды столом докуривали остатки ночных сигарет. Счёт от вчерашнего вечера до сегодняшнего утра развивался длинной белой лентой рядом с дымящей пепельницей. Вечер, по всей видимости, удался.
Город просыпался, открывал свои стеклянные светящиеся тысячами ламп глаза и вдыхал потоки жизни в пустовавшие в предрассветные часы артерии улиц.
Во втором окне бельевого бутика, соседствующим с окном, где расположилась очаровательная девушка-манекен, стоял молодой человек. Немного смуглый, с чётко очерченными художником чертами лица и причёской, которой позавидовал бы любой другой манекен, или даже живой молодой человек. Он стоял в пол оборота  и смотрел невидящими глазами на свою  неподвижную девушку. Каждый день, и даже ночью, за закрытыми жалюзями окнами, он дарил ей всего себя, каждую секунду своего холодного внимания. И ровно улыбался пластиковыми, нежно-розовыми губами. Расставались они только затем, что б им одели какие-нибудь другие обновки из последней коллекции. Что может быть желаннее и романтичнее? Ловить каждый взгляд друг друга, не расставаться ни на секунду, прибывать в покое и гармонии, и что б на лице обоих влюблённых всегда играла счастливая улыбка. Это был самый прекрасный, и одновременно самый равнодушный и бесчувственный союз. И если б в соседнем окне была витрина с каким-нибудь мотоциклом или жидкокристаллическим телевизором, он бы так же нежно улыбался и дарил им своё внимание. И наверно, так же искренне, как мужья любят свою машину, ружьё, футбольный матч, ну и жену.
Я каждый день проходила мимо этой витрины. И в любую погоду независимо от дня недели и времени суток эти две пластмассовые куклы были счастливы вместе. Почему живя в одном городе, в одном районе, мы с моим молодым человеком так редко видимся? Работа. Плохое настроение и усталость у него. Заботы и нескончаемая полоса дел у меня. Почему-то мы – люди, уделяли друг другу внимания меньше, чем созданные такими же как мы людьми, два куска пластмассы в крашеных париках? Мальчик и девушка манекены всегда притягивали мой взгляд. Почему меня так тянуло посмотреть на неё и потом на него, а в обратный путь на него, а потом на неё? Этого мальчика-манекена я вижу чаще, чем своего молодого человека, он чаще дарит мне улыбку, каждый день один раз, когда я попадаю в нужный ракурс под его взгляд. По дороге «туда». И я бесстыдно ворую эту его улыбку у его девочки. А если б ты был настоящим, ты бы уже не был таким. Вертелся бы, смотрел по сторонам, и дарил бы улыбки направо и налево многим симпатичным прохожим девушкам. И был бы как все. Потому, наверно, я и люблю. Люблю посмотреть на тебя, как на образец верности и любви.
Сегодня я шла не на работу. В голове было много сомнений. Хотелось участия и помощи в решении этих сомнений.

Сестра закурила. Нахмурилась. Посмотрела на меня проницательно.
- Ведь ты его не любишь. Тогда зачем замуж выходить?
- Не люблю, - монотонно повторила я. – А чего ждать? Любви? Это фантастика. И подумала про себя, что даже идеальный принц с витрины, став человеком, обязательно бы растрачивал своё внимание на многих женщин, автомобили, работу, увлечения, ну и на меня, в последнюю очередь.
- Тогда куда торопиться? Успеешь ещё согласиться на другое предложение. Любя по настоящему, или любя избранника больше, чем сейчас.
- Любя, любя, – опять эхом повторяла я. И опять подумала о принце с витрины. Принц и тот не настоящий. А какая может быть настоящая любовь?
-  Даже в песне поют. Послушай! – И она включила погромче радио, из которого зазвучали первые дребезжащие аккорды не давно такой нашумевшей песни «Бель».
Я презрительно усмехнулась и выдернула шнур приёмника из розетки на середине припева.
- А зря ты так. Когда тебе захочется «душу дьяволу отдать за ночь» с одним, единственным для тебя человеком, то тогда и стоит связывать с ним свою жизнь.
Совет я таким образом действительно получила. Но на свой лад. Мысль, что никогда не полюблю, что ни один человек не вызовет во мне такого чувства. И ждать мне тогда нечего. К чему откладывать свадебный вариант? Один или другой. Люди не способны давать душевного тепла даже столько, сколько этот манекен своей пластмассовой возлюбленной.

Мне нравилась моя квартира, и даже после свадьбы я продолжала её снимать, только уже с мужем, пополам. Не нарушился и привычный уклад моей жизни. Дом, дорога на работу, работа, дорога, дом, вечер, ночь, утро. Я всегда проходила сначала мимо столовой – пять ступенек вниз, а потом мимо ресторана – пять ступенек вверх, и бутитка без ступенек, с моим пластиковым принцем в обтягивающих плавках. И всё у меня было так же отлично, на пятёрочку. Ровно. Без ступенек и задоринок. Просто от такой жизни хотелось сойти с ума. И в вечер, и в утро, и в ночь.
Но 29 февраля, которое бывает так редко, я нарушила незримое обещание моему принцу и поехала на автобусе, другой дорогой. Повинуясь погоде и весеннему авитаминозу. Именно на автобусе, а не на маршрутке. Торопиться я не хотела. Дома медленно стройными рядами проходили мимо. Автобус ехал медленно, да ещё и застревал на каждой остановке. Без кондуктора. И водитель выпускал пассажиров через детектор лжи узкой «первой» двери, по одному, нескончаемо выясняя вопрос – кто не оплатил??? Очередь «подследственных» детектору водителя пассажиров растянулась на пол салона. Отопление шпарило. Мятая купюра и несколько монет прилипли к руке. И мне казалось, что я сейчас вся пропитаюсь терпким ароматом мокрого денежного металла. Запах монет был настолько неприятен мне, что хотелось быстрей его отдать. А рука с грязными нестриженными ногтями только этого и ждала. Когда подошла моя очередь, она высунулась из маленького окошечка водительской кабины и молча соскребла деньги с моей вспотевшей ладони. Это рука показалась мне каким-то неземным мерзким существом, которое так бесцеремонно вторглось в моё воображаемое пространство. И выполняла любимое дело, не церемонясь с мои отвращением. Насколько руке хорошо было получить оплату, настолько мне было противно. Тем более, что я сама обрекла себя на эту руку, променяла любимую улыбку на что-то без разбора. Один раз променяла знакомую, родную уже мне улыбку.
На утро, выйдя как обычно, с удивлением увидела, что пять ступенек вверх закрыты. Видимо кто-то разбил оконное стекло в зале, и ресторан на время замены не принимал посетителей. Зато пластиковый принц встречал меня с нетерпением. Он стоял на первом окне бутика. В первый раз за год я подошла к витрине с недоумением, и как бы прося прощение за вчерашнее моё отсутствие. Как могли его переставить, учитывая разворот его лица и фигуры? Спиной к его девушке. Лицо принца было разбито! Глубокая трещина исказила лоб и щёку и обнажив его внутреннюю пустоту. Волосы на голове были сбиты на бок, что б немного прикрыть безобразное увечье красавца. Он смотрел теперь тупо в стену оконного проёма. Девушка манекен наоборот, смотрела в его сторону, но он не мог повернуться к ней. Его пластмассовая сущность и смущение от уродства мешали. Он не посмотрел ни на меня, ни на неё. И улыбался сам себе. Меня поразило, как легко в один день изменился мир пяти ступенек и оконных Ромео и Джульетты.  Я не знала, что вечером накануне охранник из бутика, который помогал продавцам снимать манекены с окон, поссорился со своей девушкой. И в сердцах разбил первое, попавшееся на пути – красавца с витрины, а ночью заливая горе – окно ресторана.
Кончилось всё это хорошо, как в сказке. «И только смерть могла разлучить их». На следующий день привезли нового манекена. А старого похоронили в мусорном контейнере во дворе. Окно в ресторане заменили в тот же день. И через пару недель я уже не искала взгляда и не пыталась поймать улыбку принца, которого никогда не было на свете.
В городе сотни улиц. Тысячи домов, миллионы окон. И каждый раз, когда какая-нибудь грязная рука вторгается без спроса, в окне исчезает принц или принцесса.