Глава 2 Картофельный блюз

(В гостях – Комнатное растение – Ода кухне – Размышления о флоре – О полётах во сне – Волшебная сила слова – Идентификация белой вороны – Неожиданный финал)

Ноябрь, четверг, время 18:27

С момента нашего знакомства прошло примерно полгода. Бой позвонил мне и, как ни в чём не бывало, предложил придти к нему домой на ужин. Мой вечер оказался свободным и я, избавившись от машины, приехал к нему.
Квартира Боя была типичной квартирой эстетствующего холостяка. В ней имелось всё, что нужно для хорошего времяпрепровождения, и не возникало чувства неловкости, которое порой встречается в гостях. Наверное, каждому знакомо это чувство! После того, как вы неловко разделись в прихожей, вас принуждают сесть в гостиной: «Нет-нет, лучше сюда, здесь Вам будет удобнее!». Вы сидите тише воды, но всё равно вокруг вас суетятся, пока чья-то голова не выловит мысль о том, что неплохо было бы посмотреть альбом с фотографиями: «Вот тут - я», «Здесь мы на море», «Это мой двоюродный брат», «А это... какой же это год?», «Ну-ну, смотрите, не буду Вам мешать». Вас тошнит от чужих фотографий и лиц, но вы мужественны, вежливы и улыбчивы... Однако я отвлёкся!
Простота и аскетизм, витавшие в жилище, позволяли избегать ненужного созерцания так называемых «элементов стиля» и целиком предаваться поиску родственного начала между такими, казалось бы, различными людьми, как я и Бой.
Наша первая и последняя встреча произвела на меня большое впечатление. И хотя она была кратковременна и не сопровождалась обильными диалогами, пальма первенства, безусловно, принадлежала Бою. Его теории и рассуждения «о сущем» позабавили меня. По крайней мере, нашли во мне отклик и желание собеседовать дальше.
Сейчас, пока «мастер» шумел водой на кухне, меня привлекло растение, одиноко ветвящееся на подоконнике.
- Бой, ты садовод? – крикнул я.
- Подожди, не слышу – ответил Бой.
В горшке, как мне показалось, произрастал картофельный куст. При ближайшем рассмотрении мои предположения подтвердились. Голова сразу наполнилась вопросами. Я не выдержал и пошёл на кухню, чтобы за приготовлениями к застолью начать словесную разминку.
- Ты чего там кричал? – спросил Бой, заканчивая убранство стола.
- Я говорю, ты садовод со стажем или начинающий?
- То есть?
- Я про картошку, что растёт на окне.
- А-а-а, да, решил цветок завести, чтоб хоть за кем-то ухаживать. Картошка оказалась наиболее неприхотливым растением, тем более что у меня давно грустил пустой горшок. А по мне выкинуть нужную вещь из квартиры значительно сложнее, чем дать кому-то новую жизнь, – философски вывернул Бой.
- Удивительно, - восхитился я. – Слушай! А, сколько обычно из одной картофелины получается картошки?
- Не знаю, может с килограмм наберётся. Представь себе, что через какое-то время мы поужинаем «золотой» картошкой с окошка? – срифмовал Бой и рассмеялся.
- Интересно, конечно, но не вижу в этом смысла. Лучшая картошка «растёт» в магазине, как известно. Зачем?
- Никогда не ставлю вопрос «Зачем?», мне куда интересней вопрос «Почему?». Вопрос «Зачем?» слишком рациональный, слишком практичный, от него несёт деньгами. Неужели человеческие интерес и любопытство перестали способствовать движению мысли и физического тела? А мне приятно именно такое движение. Так вот отвечаю тебе на вопрос «Почему?». Потому, что мне неожиданно представился случай самостоятельно вырастить не обычное комнатное растение, а полезное растение, и я от него не отказался. Причём, заметь, всего один куст, а не картофельное поле. Это индивидуалистический куст картофеля. Ему дано право быть не как все. Только ему светит солнце, только его поят водой и только его окучивают. Ведь что такое картофель? Это – питательная основа для организма, база, так сказать, или, как ещё говорят, «второй хлеб». Я бы двинулся далее и охарактеризовал картофель как классику домашней кухни, фольклор ресторанов, попсу бистро и альтернативную какофонию чипсов! Я всё сказал, - по-индейски закончил Бой и сложил руки на груди. – Ещё вопросы будут?
- Конечно, будут! Как ты классифицируешь своё растительное детище? – спросил я и наколол на вилку аппетитный маринованный маслёнок в ожидании ответа.
- Я бы классифицировал не отдельно растущий куст картофеля, а само явление картофельного куста в моей кухне. Его место вот здесь, - Бой указал на свободное место на подоконнике. Сейчас оно пустовало. – Мой корнеплод что-то приболел, и я отнёс его на время в комнату... Так вот, это явление я, пожалуй, назову блюз кухни или кухОнный блюз, как тебе больше нравится, - Бой театральным жестом руки обвёл стены кухни и продолжил: Кухня, на мой взгляд, это мир, где уживаются несовместимые вещи. Она одновременно и самодостаточна, и умиротворённа, и омерзительна. Она может обязать тебя стать варваром, чтобы ты насытил свою голодную плоть. Ты можешь передать грязную работу в чужие руки, сам оставаясь в белом... фартуке. Именно второй вариант приемлет большинство обывателей. У них это называется «цивилизованный подход». Они не желают быть варварами, они – только потребители продуктов их работы. Они не рубят, не режут, не вспарывают. Нет, конечно, они проделывают все эти действия, но с полуфабрикатами! Они стыдливо прикрывают глаза и уши, они изгоняют страшные мысли из головы, лишь бы не нарушить свой душевный покой жуткими картинами бойни. Они боятся допустить до себя страшную мысль о том, что между гибелью вот этой самой птицы и её потреблением мог пройти не один месяц и что «глубокая заморозка» - только красивые слова для мертвечины... Вот тебе ещё одна сторона закона равновесия: варвар вспарывает животы, но питает себя свежим мясом, тогда как цивилизованный человек, из-за своей цивилизованности, вынужден довольствоваться «второй свежестью». Ну, и, наконец, ты можешь полностью отбросить тех и других, и стать на третий путь - путь вегетарианства. Растения защитить некому – их съедают в любом виде – в живом и мёртвом.
Бой отпил воды из бокала, стоявшего на столе, и сразу же продолжил.
- Кухня полна странных предметов и звуков. Тут можно встретить страшные орудия времён средневековья и вполне современные приспособления, которые, впрочем, служат тем же целям. Тут можно услышать благородное кипение бульона и стоматологическое жужжание электроприбора, приятное на слух шкворчание и невыносимый металлический звук очищаемой сковороды. А запахи! Какие только запахи не исторгает из себя кухня! – Бой закатил глаза. - Благодаря всему этому богатству, да ещё полному холодильнику кухня практически автономна. Единственное, что её соединяет с внешним миром, это дверь и окно. На кухне мы можем пережить весь спектр человеческих чувств: от гнева, вызванного приступом голода, до любви, вызванного утолением того же самого голода... Так вот, к чему я это говорю... – Бой на секунду задумался. - Кухню можно рассматривать как центр жития; картофель как движущую силу этого жития, поскольку он питает живущего на кухне индивидуума... А теперь прошу к столу! - неожиданно закончил свою длиннющую тираду Бой.
Он склонил голову к тарелке и начал вежливо есть. У него это получалось довольно ладно и чрезвычайно «вкусно». Я сидел в некотором оцепенении, так как мне представлялись сюрреалистические картины, в которых стоматологи рубили головы курицам, а средневековые монахи в серых балахонах мешали в огромном котле густое красное варево. Сбросив с себя эту «кашу» и убедившись в том, что неожиданный прилив голода Боя отошёл на задний план, я продолжил.
- Так, значит блюз кухни? – решил я не терять нить беседы.
- Блюз, не иначе! – Бой немного откинулся назад и посмотрел на меня улыбающимися масляными глазами. - Я тут пару дней вымучиваю один блюзец, как раз по нашей теме. Предлагаю его докончить, если получится.
Бой встал и пошел мыть руки. Через некоторое время он вернулся с инструментом в руке.
- Гитара, как чистоплотная женщина - доверяет одним рукам, и непременно чистым. Вот, что у меня есть на сегодняшний день, - Бой тронул струны и пропел.

Я утверждаю, что есть вещи, способные любить
Я утверждаю, что есть вещи, способные любить
Я разговаривал с цветами
Они готовы нас убить…

- Пока всё. Попробуй продолжить, если уловил суть.
- Честно скажу, ничего оригинального я не услышал, – сказал я.
- А тут не надо искать зауми в словах. В блюзе первична музыка, её простота и бесконечность. Блюз хорош сам по себе и не тр***ет каких-то там особых навыков для воспроизведения. Бери любой инструмент, играй как можешь и сочиняй по ходу...
Я выбрал маракас и губную гармошку.
- Ну, допустим, то, что ты разговаривал с цветами, я могу понять. Тем более что это явление известно в широких медицинских кругах. Кстати, это не о том ли цветке идёт речь? – съехидничал я, махнув рукой в сторону комнаты.
- Может быть... Я об этом не думал, - сказал Бой, ничуть не обидевшись и не выпустив гитару из рук.
- Но почему ты говоришь, что цветы готовы нас убить? Твоему, по-моему, уютно должно быть в домашней обстановке?
- А ты говоришь, что нет ничего оригинального! Даже в самых простых словах кроется глубокий смысл, - сказал Бой. – Ты сам нашёл тему из, казалось бы, самого банального набора слов. Я считаю, что у цветов, растений, масса причин не любить живность вообще и человека в частности. Это же два параллельных и враждующих друг с другом мира – флора и фауна. В мире и времени, в котором живём мы, на высоте фауна. Хотя не могу быть уверенным точно. Может это только ограниченное видение городского человека. Помести меня в джунгли и, может быть, моё мнение будет поколеблено. Но пока я сижу на кухне, мои рассуждения таковы. Фауна подмяла под себя флору, и цветочки в горшках, на клумбах и подоконниках, тому подтверждение. Они, словно собачки, стоят на задних лапках и прислуживают своим хозяевам за каплю воды. Это - в частности. А в глобальном отношении – вся эта бесконечная вырубка лесов, газоны по росту, посадки по струнке, флористы-дрессировщики и издевательство над растительной личностью, называемое искусством бонсай… Представь себе этакого деятеля, который не дрогнув ни рукой, ни сердцем, рубит дерево, видевшее этот мир сто, двести или пятьсот лет назад. И этот тип гордо именуется царём природы. Сюда же отнеси вегетарианство. Чуть раньше мы говорили о варварах и цивилизованных людях в отношении фауны. Так вот, вегетарианец для флоры – на одном уровне с первым, нежели чем со вторым. Кстати, моя картошка может меня ненавидеть только за то, что при всей моей любви к ней, я её, в конце концов, съем! – Бой демонстративно отправил в рот кусочек жареной картошки и широко улыбнулся.
- Да, между прочим, а где в твоей теории место для садоводов и ими ухоженных садов?
- Пастухи! – ответил Бой и продолжил далее. – Садоводы сродни пастухам. Те - пестуют своё стадо, периодически «очищая» его от больных и слабых, то есть берут на себя миссию природы. Эти – выпалывают неугодные растения, называя их сорной травой. Причём и те и другие двуличны по отношению к своим любимцам. Как бы ни был привязан хозяин стада к самому распрекрасному быку, рано или поздно тот пойдёт под нож, а иначе, зачем столько труда на него положено? Как бы ни любил садовод свою розу, однажды он её срежет для продажи или достижения иных целей...
- В своих рассуждениях ты дошёл до абсурда. Получается, что человек, куда ни повернётся, везде оказывается отрицательным персонажем. Но ему же нужно как-то жить, что-то есть, во что-то одеваться? Ведь львица не озабочена мнением газели, на которую она начала охоту?
- А я разве хочу вырвать пальму первенства у признанных философов? – возразил Бой. – Да, тела моих теорий дырявы, а их оболочки – иллюзорны. Но я не вынашивал их всю свою жизнь, не обдумывал протяжёнными ночами, не обтачивал в голове их неуклюжие углы. Теории рождаются прямо сейчас, при нашей беседе. Они дают пищу для неё. Как флора для фауны...
- Между прочим, среди этой флоры есть ядовитые растения. Даже есть хищные особи, которые, правда, растут в труднопроходимых дебрях Южной Америки или Африки, а то и вовсе под водой, - воспользовался я паузой в монологе Боя.
- Очень жаль! На мой взгляд, природа сделала упущение, не дав развиться крупным плотоядным представителям флоры, которые периодически сотрясали бы человеческое племя своими вылазками, чтобы те не чувствовали себя такими царьками...
- Стоп! – неожиданно прервал я Боя, так как в моей голове неожиданно возникли строки. - Беру музыкальную паузу.
Во время нашего диалога, Бой не выпускал из рук гитару и тихонько на ней поигрывал. Теперь он стал играть громче и кивнул мне головой, чтобы я вступил. Я начал петь и одновременно шуршать маракасом.

Я утверждаю, что есть люди, способные летать
Я утверждаю, что есть люди, способные летать
Я разговаривал с ребёнком
Но, он не смог меня понять…

- Хм-м, забавно. Сейчас осмыслю и сформулирую вопрос, - сказал Бой и немного задумался. - Вот, пожалуйста! Какого чёрта ты разговаривал с ребёнком, когда можно было обратиться к взрослому человеку?
- Ты серьёзно? – удивился я. - Я же не настолько идиот, чтобы петь прямолинейно о простых вещах. Как ты говоришь – копай глубже. Ищи суть, так сказать. Естественно, я говорю образно. Даю объяснение. Каждому человеку при рождении дано право летать. Поскольку большинство людей не представляют, как этим правом воспользоваться, они, взрослея, довольно быстро прирастают к земле. Чему, кстати, активно способствует любой социум. Единственное, куда социум пока не добрался и не научился контролировать – это сны. А посему, явление полёта во сне - вполне обычное дело. С детьми всё понятно. Те – летают и в ус не дуют. Иное дело со взрослыми. Сны человека по мере взросления нагружаются ежедневными заботами. Едва только масса этих забот достигает критического уровня, полёты во сне прекращаются... – я сделал паузу, после чего продолжил излагать свою сложную тернистую мысль. - Наиболее частые и чистые сны у детей. Снов много, поэтому, в основном, только дети подтверждают, что они летают во сне. Однако эта особенность встречается у отдельных мужчин и женщин, не обремененных хлопотами, а также у постояльцев психиатрических лечебниц с искусственно очищенным мозгом... Теперь о том, почему ребёнок не смог меня понять, то есть - к сути куплета. Это просто. Тут два пути. Либо я разговаривал с ребенком на взрослом, непонятном ему языке. Либо ребёнок только ещё находился на пути к полётам во сне. Бой, ты, кстати, сам во сне не летаешь? А то я тебя могу подвести под свою теорию… - решил я слегка расшевелить Боя, понимая, что такое сложное объяснение кого угодно может утомить.
Я заметил, что Бой меня не особо слушает. Он так и не откладывал в сторону гитару и во время моего пространного ответа на его вопрос продолжал бренчать.
- Бой, ты меня слышишь? – повысил я голос.
- Слышу, конечно, - улыбнулся он. – Ты, извини, я знал наперёд, что ты мне ответишь. Просто не хотел прерывать твои теоретические выкладки. Твой ответ мне понятен. Можешь считать, что наши взгляды по этому вопросу совпадают. Пока ты говорил, я обдумал следующий куплет.
Он прибавил громкости своему голосу, а я припал губами к гармошке, так и не успев обидеться.

Я утверждаю, что есть дамы, способные на месть
Я утверждаю, что есть дамы, способные на лесть
Прости меня мама, я люблю тебя
Но я пою про то, что есть…

Мы ещё несколько раз проиграли блюзовый квадрат, прежде чем закончить.
- Эти утверждения неоспоримы. Ты попал в самую точку. Я согласен и с тем, и с другим, - сказал я.
- Мы как-нибудь посвятим «женскому вопросу» пару-тройку вечеров. А пока в голове слышны остатки блюзовой темы, я поведаю тебе об одном случае, который объединил женщин, музыку и слова.   
Бой отложил гитару в сторону и разложил на столе между нами различные музыкальные предметы. Я заинтересовался и непроизвольно потянулся, чтобы взять некоторые из них в руки.
- Однажды я оказался с гитарой в женском коллективе, - продолжил Бой. - В принципе, самого этого факта уже достаточно для того, чтобы стать героем вечера со всеми вытекающими... Однако я двигался далее и решил играть. Поначалу всё шло довольно неплохо. Количество ласковых взглядов увеличивалось, что, несомненно, тешило моё самолюбие. Но через полчаса игры произошёл какой-то надлом - и вдруг я стал ловить скучающие взгляды слушательниц. Некоторые стали невежливо громко разговаривать друг с другом, отлучаться из комнаты и так далее. Женский коллектив, надо сказать, это субстанция, слабо поддающаяся организации. Она непостоянна: то собрана в единый кулак, то разобщена, как басенные лебедь, рак и щука... Оттого любое настроение, следуя цепной реакции, может быть гипертрофированно возвеличено, либо полностью сведено к нулю. Я как раз оказался, в какой-то момент, близок ко второй ситуации. Тогда я прервал игру, чем привлёк мало внимания, и начал, как и сейчас, доставать и раскладывать музыкальные принадлежности. Наверное, я был похож в тот момент на испанских конкистадоров из дружины Колумба, демонстрирующих стеклянные бусы индейцам. Сначала прервали своё щебетание женщины, которые сидели ближе всего ко мне. Они, как и ты сейчас, потянули свои руки к блестящим предметам. Они спросили, что это такое и для чего нужны эти вещи. Я объяснил, что вот эта «блестящая штуковина» называется «каподастр» и используется для зажима ладов на гитаре. Вот «эта вещица», называется «медиатор» и он нужен для извлечения звуков струн гитары. Этот предмет – «маракас», и так далее. Количество любопытствующих женщин стало увеличиваться и вскоре ко мне вернулось превосходство положения. В тот вечер я был в ударе и желал петь много, что со мной случается нечасто. Женщины наперебой повторяли слова «каподастр» и «медиатор», вертели их в руках. В перекликающихся между собой окончаниях «трррр», произносимых на разные лады, было что-то мантрическое, поэтому, чтобы закрепить своё едва наметившееся преимущество, я раздал женщинам маракасы и бубенчики и предложил подыграть мне. Тех, кому музыкальные инструменты не достались, я попросил подпевать. Мы орали какую-то ерунду, сочиняя её по ходу, минут десять, хором. Всё это походило на ритмичное заклинание тайной секты, а для меня это была мантра. Кто-то зажёг свечи, кто-то танцевал, и, по-моему, соседи аккомпанировали нам стуком по трубам... Далее началась вакханалия... Ты уж прости, её я описывать не буду. Вот тебе пример волшебной силы слова и блестящих предметов!
Во время рассказа Боя, я даже не заметил, как мы плавно перешли к чаепитию.
- Прекрасный чай! – сказал я, когда сделал первый глоток.
- Ну, ещё бы! – подтвердил Бой. – Это чистый, правильно заваренный чай. Без добавок, сахара и различной рекламной чепухи.
Охватившее было меня сонливое состояние, слетело так же внезапно, как и настигло. Видимо сказывалась странная манера Боя в разговоре приводить неожиданные примеры или совершать отклонения от повествования. Его понесло дальше и в другую тему.
 - Все знают, как правильно заваривать чай, но почему-то никто этого не делает! Всем некогда. Большинству людей нужна подкрашенная вода, называемая чаем, а не чай. Поэтому всегда будет различие между чаем дома и чаем в общепите, чаем на чайной церемонии и чаем в офисе. Но спроси любого, а что есть настоящий чай, и каждый тебе ответит, что он знает ответ на этот вопрос. Он «знает вкус чая с детства». Он не знает, где чай растёт, как он выглядит, кто его собирает, как его доводят до той мелкой россыпи, которую мы находим в пачках, но он «знает» вкус! Поэтому для кого-то вкус чая – это подслащенная коричневая вода; для кого-то – чай, разведённый холодной водой; для кого-то – отвар из цветков и трав, далёких от чая; для кого-то – бумажный пакетик с содержимым... Нас не привели к единообразию в этом вопросе, поэтому нас легко ввести в заблуждение. Если с детства человеку внушать, что сахар – это солёные крупинки, а соль – это сладкие крупинки, то однажды, будучи в обществе, он окажется белой вороной. А пока белые вороны - мы. Нас много, но никто не торопиться нас переубеждать. Это невыгодно... 
- Бой, а я проникся твоей идеей одушевленной картошки. (Надо было собираться домой, поэтому пришлось насильно возвращать наш разговор в первоначальное русло.) Теперь боюсь, что твою «золотую» уже есть не смогу… - сказал я, воспользовавшись заминкой Боя и потянулся за сладким.
- Я же говорил, что картофель – это основа!
- Ты только, пожалуйста, про песню не забудь. Запиши её, где-нибудь, что ли... Правда, она получилась какой-то сумбурной, на мой взгляд. Намешано там всякого, как в винегрете.
- Всё будет приведено в должный вид. Уж поверь: музыка умеет совместить несовместимое и сложить нескладываемое. Я даже предлагаю назвать наше произведение: «Картофельный блюз», чтобы ещё больше нагнать интриги, - прищурив правый глаз и подняв указательный палец правой же руки, сказал Бой.
- Звучит красиво, но, действительно, странно. Не у всех пока на подоконник, в качестве комнатного растения произрастает картофельный куст, которому посвящают дифирамбы.
- Тогда пущай пишут и поют про фиалки! – по-дедовски проскрипел Бой.
Прощаясь «блюзмен» вручил мне огромный мешок с накопленным за неделю мусором. Оказывается, в Бое ещё не до конца был подавлен прагматик.

Глава из книги "Бой по четвергам", Январь 2008 – Март 2010