***Детство Руюдзаки***
L никогда не обольщался насчет своей внешности. Безжалостное зеркало быстро развеивало любые иллюзии. Бледная кожа, ссутуленная спина, тени под глазами. Чудаковатый характер не прибавлял очарования. От отца-математика он унаследовал острый ум, а от матери-психолога – умение насквозь видеть людей. Но родители не смогли передать сыну ни общительности, ни брызжущей жизненной энергии. Мальчишка, которому было суждено стать величайшим детективом мира, едва осознавал реальность. Чтобы понять услышанное, Руюдзаки должен был мучительно сосредоточиваться. Но запоминал это на всю оставшуюся жизнь.
Два с половиной года, когда он ходил в школу, были, наверно, худшими в его жизни. Больше никогда Руюдзаки так не скучал. Именно там он сделал главный вывод в своей жизни: «В лучшем случае люди самодовольны, в худшем – глупы, почти всегда скучны и до обидного предсказуемы». Пять дней в неделю, не меньше четырех часов в день он изводил одноклассников и учителей своими причудами. Школа быстро обламывает упрямцев и выравнивает всех под один шаблон. Но для этого нужно присутствовать в ней не только физически. А на уроках Руюдзаки «улетал в астрал». За неполных три года его четырежды переводили из класса в класс, пока вовсе не отказались обучать. Родители встали в тупик: где учиться теперь Руюдзаки? Восьмилетний ребенок далеко превосходил не только ровесников, но и нередко взрослых. Но ему требовалась особая программа и особые учителя, способные спустить его на землю.
В Англии был чудо-доктор, излечивающий даже безнадежных больных. Он был готов сразиться с диагнозом «прогрессирующий аутизм». И вот сын математика и психолога паковал вещи, готовясь перелету через океан, навстречу новой жизни в реальном мире.
За какие-то трое суток произошло огромное количество событий: поездка в другой город – с аэропортом, перелет из Японии в Англию, недолгая беседа с незнакомым дядькой, гибель родителей, детприемник, короткое путешествие в прокуренной полицейской машине в детский дом, негостеприимная встреча новых «братьев». Никогда еще Руюдзаки не осознавал мир так ясно. Жизнь оказалась реалистичной, яркой, запоминающейся, как кирпич, упавший на голову. И, как крохотная компенсация, встреча с единственным человеком, оказавшимся способным совершить то, что было не под силу даже родителям – достучаться до души, блуждающей вдали от тела; найти ее в иллюзорном мире, заслонившем материальный. Воспитатель приюта Вамми-Хаус стал проводником между грезами и жизнью для девятилетнего японца, оставшегося в одиночестве в огромном мире, который он не желал знать.
***Смерть L***
- Десять… девять… три… Вот и все, Ватари, добро пожаловать на тот свет.
- Но я ощущаю себя вполне… живым.
Руюдзаки откинулся на спинку сиденья и беззаботно рассмеялся.
- Отлично, я тоже!
- Я не должен знать о чем-то?
- Почему же, если хочешь – расскажу. Просто я мертв уже пару минут. Ты пока жив, но твоя участь тоже предрешена. Навскидку – тебе осталось около получаса…
У Ватари перехватило дыхание. Мертв? Полчаса?.. Что за чушь? Его даже посетила крамольная мысль – может, великий детектив сошел с ума? На почве последних событий крыша могла поехать у кого угодно. Да что там – поехать! Улететь и скрыться за горизонтом. А его воспитанника назвать адекватным мог только отъявленный лжец. Так что же это?
Наверно, эти мысли так ясно отразились на лице верного помощника, что L снова улыбнулся.
- Рэн убила меня. А ты пал случайной жертвой в борьбе L и Киры. – Немой вопрос в глазах Ватари. Он безуспешно пытался уследить за причудливым ходом мыслей Руюдзаки. Надо отметить – это нередко удавалось ему. Но не сейчас. На губах парня играла озорная улыбка, словно у ребенка, удачно разыгравшего взрослых. Он улыбался едва ли не впервые после гибели родителей. – Рэн безупречно выполнила поручение Киры. Мы мертвы, Ватари. Какой хороший подарок Кире! Все выглядит вполне невинно. Я вышел на кухню и поставил чайник. Щелкнул кнопкой, воткнул вилку в сеть. Ты вернулся и, уверенный, что я занят, сразу пошел в свою комнату этажом выше. У нас хорошая звукоизоляция. Ты закрыл дверь, открыл окно и погрузился в работу. Через некоторое время ты вышел. Начинался пожар. Ты пытаешься дозвониться мне, спастись. Выбегаешь на лестницу. В воздухе дым, тяжело дышать. Ты уже отравлен угарным газом. На лестнице спотыкаешься и падаешь с верхней ступеньки. Твоя смерть вполне, хм, естественна для данных обстоятельств. По крайней мере, она таковой выглядит. Странно другое. Почему я не спася с нижнего из этажей, охваченных огнем? Почему у меня такая непринужденная поза? Интерпол, ведущий расследование, решит, что я пал жертвой Киры. Детектив L мертв! А его верный помощник случайно погиб вместе с ним, избавив Киру от массы хлопот.
- Ты надеешься так выманить Киру?
- Киру? Нет, - Руюдзаки на глазах погружался в свое обычное отрешенное состояние. Его неожиданное веселье улетучивалось, как эфир. – Нет, я больше не буду искать Киру. Это сделает кто-нибудь другой. Нир… Меллоу. Но не я.
- Руюдзаки…Что с тобой? – Ватари встревожено заглянул в лицо парня. Оно было неподвижно и напоминало маску. – Почему ты?...
- Я не буду искать Киру. Я уже нашел его. Только…только я не смогу отдать полиции.
- Лайт!…
Руюдзаки кивал, как китайский болванчик и с таким же застывшим лицом. Потом уткнулся лицом в колени. После долгого молчания поднял глаза на Ватари. Все как всегда – неподвижное лицо, невыразительный хрипловатый шепот, словно у великого детектива не было чувств. Наконец, он рассказал, что задумал инсценировать две смерти и скрыться. На этот раз его планы не простирались дальше. Руюдзаки не хотел уезжать из Японии, предпочитая затаиться в каком-нибудь маленьком городе.
- Я помогу тому, кто будет искать Киру, - шелестел его голос, словно осенняя листва в насквозь промокшем парке. – После поимки Киры я снова займу место L.
***Спустя несколько недель***
Ватари и Руюдзаки обустроились на новом месте. Это был по-настоящему крошечный провинциальный городок. По крайней мере, Ватари считал именно так. Что думал по этому поводу Руюдзаки, было тайной за семью печатями. Он совершенно официально работал в местном детективном агентстве. Уходил утром на работу, вечером возвращался и, после ужина, снова закапывался в дела. Два выходных он обычно также посвящал любимой работе.
Но только не этот день.
Долгий дождь, наконец, закончился и Руюдзаки неожиданно решил прогуляться. Как обычно, он клятвенно заверил Ватари, что к полуночи будет дома и даже (фантастика!) будет спать. Но не собирался строго следовать этому обещанию.
Он медленно брел по улице, глядя себе под ноги. А перед глазами мелькали картины из прошлой жизни. Порой они причиняли самую настоящую боль, а порой словно давали крылья. Погрузившись в воспоминания, Руюдзаки (L больше не существовало) забрел в какой-то район из числа тех, где не следует появляться в одиночку и без оружия. И теперь парень растеряно взирал на стену. Справа и слева было еще по одной стене, а сзади – переулочек, похожий на постановку к фильму ужасов. Заброшенную и потому успевшую приобрести значительную степень реалистичности.
Руюдзаки два раза переступил с ноги на ногу, произнес «Эээ-э», поднес к губам грязный палец, но не сунул в рот, а понюхал и спрятал руки в карманы. Грустно отметил, что Лайт был прав, сказав, что в реальных ситуациях Руюдзаки – тормоз, если не обдумал происходящее всесторонне заранее. За спиной детектива зашелестело и тяжело шлепнулось на землю что-то тяжелое. Тело среагировало мгновенно, отшатнувшись под защиту козырька подъезда, пока разум замер на месте с приоткрытым ртом.
Руюдзаки обернулся и с облегчением вздохнул. Шум произвел темный мешок, вероятно, выпавший из окна аварийного здания справа. Великий детектив не любил фильмы ужасов и вообще кинематограф. Но ситуация была такой узнаваемой, что с его губ слетел смешок. Руюдзаки решительно двинулся обратно по переулочку. Надо было выйти на приличную улицу, а лучше – оправиться домой, завернуться в теплое одеяло и спать.
Когда Руюдзаки был готов перешагнуть мешок, последний зашевелился и, постанывая, встал на четвереньки. Юноша с испуганным восклицанием отшатнулся. Но тут же овладел собой и наклонился к незнакомцу. Тому явно требовалась помощь.
Незнакомец с трудом и бранью поднялся на ноги. Его терзал персональный шторм не менее пяти с половиной баллов. Ничего удивительного, что он выпал из окна. Удивительным было другое - то, что одеяло, накинутое на плечи, по-прежнему оставалось там.
- Как я могу помочь Вам? – повторил Руюдзаки, склоняясь к пострадавшему. - Я могу помочь Вам?
***Ано***
Над крышами, над деревьями взлетел такой крик, словно у кого-то вырывали душу. Ано замер и прислушался. «Помочь или…» Он вытащил пистолет. Повторившийся крик заставил его склониться в пользу «или…». Насмерть перепуганный полицейский развернулся на 180 градусов и быстрее ветра понесся по улице в ту сторону, откуда пришел. Когда мужчины так кричат, полицейским лучше пройти по другой улице.
***Синигами?!***
Именно этот момент незнакомец счел удобным, чтобы выпрямиться и встретиться взглядом с Руюдзаки. Парень невольно попятился. Его собеседником оказался небольшой синигами неопределенного пола. У него была вытянутая м… вытянутое лицо с глазами навыкате и выдающимися далеко вперед челюстями. Уши были ближе к тому месту, откуда начинает прогрессировать лысина, чем к традиционному. И это лицо словно плавилось, непрестанно меняясь! Вокруг рта вспухали бугорки губ, нос рос на лице, как гигантский прыщ. Порой кожа лопалась, и в этих бескровных разрывах показывалась темная плоть. И не одеяло было у него на плечах, а крылья!
- Что… что тебе надо? – враз онемевшими губами прошептал Руюдзаки.
- Ты вполне сойдешь, - отозвался синигами, кошмарно скаля безгубый рот и разглядывая Руюдзаки, как торт на витрине. Парень перестал пятиться потому, что уперся лопатками в стену. Смысл сказанного дошел до него, и теперь Руюдзаки медленно сползал по стенке, не отводя взгляда от монстра. Ужас провел своими липкими пальцами по спине и холодной лапой пережал горло. Близкая смерть ощерилась в щербатой улыбке.
- Не надо, НЕЕЕТ! – крик рикошетом заметался в узком переулке. Руюдзаки сжался на земле и закрыл голову руками. Что угодно, только прекратить этот кошмар, проснуться! Когтистые лапы рывком поставили его на ноги.
- Заткнись, иди… - синигами пустил петуха и замолчал.
Руюдзаки смотрел на него расширенными от ужаса глазами. Синигами разжал лапы, и детектив стал падать. Бог смерти зарычал и отвесил парню пощечину. Руюдзаки пошатнулся, держась за щеку. Рот наполнился медным вкусом крови. Синигами намотал рубашку сыщика на руку и прижал его стене. До шеи юноши дотронулся нож диковиной хищной формы. Руюдзаки закрыл глаза и едва решался дышать.
- Не надо, пожалуйста, не надо, - шептали бескровные губы, а по щекам текли слезы, больно щипавшие царапины. Синигами теперь взирал на свою жертву с видимым отвращением. Нож прижался еще плотнее к шее, и к воротнику потекла тоненькая струйка крови. Слезы не останавливались. Чудовище крутанулось на месте. Его рука с зажатой в ней рубашкой описала полукруг, и Руюдзаки полетел наземь. Он попытался отползти, но синигами грозно навис над ним. С лап бога смерти свисали клочки футболки. Новый вопль взмыл к колючим, равнодушным звездам.
- Вставай, придурок! – еще одна пощечина. И тычок в плечо. И пинок по ребрам. Затрещины сыпались со всех сторон. От каждого удара в глазах вспыхивали искры. Каким-то чудом Руюдзаки вскочил на ноги. Но синигами легко настиг его одним прыжком. Земля ринулась парню навстречу, рассыпалась миллиардом ослепительных искр. Удар от падения вышиб дух из детектива, и он потерял сознание.
Синигами еще постоял над жертвой, полагая, что это очередное притворство. Но Руюдзаки не шевелился и бог смерти расслабился. Он обошел вокруг парня, потом поддел его ногой и перевернул на спину. На застывшем лице грязь смешалась со слезами и покрыла его разводами.
- Да ничего, сойдет, - оценил синигами свою добычу. И снова стал меняться. Плечи ссутулились, крылья приобрели упругость и расправились. Глаза выпучились, а передние лапы на глазах атрофировались и уменьшались. Скоро у груди монстра болтались убогие отростки. Зато задние лапы приобрели мощность, как у кенгуру. Челюсти теперь торчали так сильно, что форма головы напоминала «дыню-торпеду».
Этими могучими челюстями синигами перевернул свою жертву на спину. Во время этой сложной операции его крошечный хвостик судорожно дергался, как будто это могло помочь сохранить равновесие. Добившись необходимых результатов, синигами попробовал взять Руюдзаки за загривок, как щенка. Раздался треск рвущейся ткани и Руюдзаки вновь ткнулся лицом в землю. Синигами удрученно поглядел на неподвижное тело правым глазом. Потом склонил голову на другой бок и растеряно поглядел левым глазом, став при этом похожим на гигантскую курицу. Наконец, его осенило: ведь можно взяться за ремень джинсов! Приведя свою «гениальную» идею в исполнение, синигами тяжело взмахнул гигантскими крыльями и медленно поднялся в воздух.
Но на этом его мучения не окончились. Груз клонил голову книзу и скоро синигами едва удерживался в воздухе. Его толстенькие ляжки судорожно дрыгались в воздухе высоко над головой, безуспешно пытаясь придать телу более привычную позу. Достигнув крыши, бог смерти с немалым облегчением пристроился на коньке, уложив парня так, что его руки и голова были на одном скате, а ноги – на другом.
Синигами был озадачен. Такая ситуация была непостижима для его крохотного разума. Монструозная морда отразила все недоумение, охватившее ее владельца. Долго бог смерти топтался по крыше, оглушительно скрежеща когтями по железу. Мучительно работавшие мозги издавали почти такие же звуки, прежде чем выдали новый вариант. Взять лапами! Это было так же гениально, как теория квантовой физики.
Синигами оторвался от скользкой крыши и, мерно взмахивая крылами, стал подниматься все выше и выше, пока не исчез в темном небе.
*** Одиночка***
Руюдзаки открыл глаза. Вокруг царил мрак, подобный тому, который был до того, как раздались слова «Да будет свет!». Ложем детективу служило что-то не очень мягкое, но однозначно не похожее на грязную землю. «Я ослеп?!» - возникла пугающая мысль. Руюдзаки поводил руками по полу. Тот напоминал кожу ладони. К мысли о слепоте добавилось предположение о внезапной глухоте – ни одного звука, кроме собственного дыхания. Руюдзаки осторожно поднялся на ноги, кривясь от боли во всем теле.
Разводя руками, он медленно двигался по неровному полу, пока его пальцы не коснулись чего-то мягкого и податливого. Мягкая стена? Что за.… Нет, не может быть! Руюдзаки торопливо пошел вдоль стены. Она все время была мягкой. Мягкой и настолько неровной, что нельзя было сказать, какой формы комната. Между стеной и полом не было угла. Они плавно перетекали друг в друга.
Руюдзаки перепугался. Страх был так силен, что парень во всю мочь завопил «Ватари!» и закашлялся. Ни звука в ответ. Все та же ватная, вязкая тишина.
«Ну, все. Я влип». – Руюдзаки направил взор туда, где должны были находиться его руки. Он не видел, но чувствовал, как они дрожат. Как приливные волны на островок, из темноты наползали воспоминания. «Все ясно. Я рехнулся. Сижу в палате для буйных, обитой войлоком… А?» Руюдзаки сел в свою любимую позу и прижал к губам большой палец. «Нет, что-то не складывается картинка. Ведь буйных связывают. Должна быть рубаха с длинными рукавами! Тогда, выходит, это не палата?» Тягостные размышления юного детектива были прерваны вспыхнувшим светом, предшествующим появлению посетителя.
*** Посетитель***
Это была женщина. Первым, что бросалось в глаза, был не ее рост – однозначно, примечательный. Но еще больше поражала ее одежда. Или, скорее, недостаток таковой. Босая, с распущенными встрепанными волосами, она была облачена в безрукавку без застежек и коротенькую юбку. Больше даже было похоже, что это платок завязан на бедрах.
- Чего орешь, идиот? - хриплым, простуженным голосом сказала она вскочившему на ноги Руюдзаки. На нее тут же обрушился шквал вопросов.
- Где я? Кто Вы? Что, вообще, произошло?.. – вопрошал Руюдзаки, стараясь не опускать взгляд ниже ее губ. Это было непросто – смотреть только в глаза. Все вопросы оставались без ответа. Женщина взирала с равнодушным интересом ученого, изучающего новый вид комаров. Когда Руюдзаки выдохся, она так же равнодушно повернулась спиной и покинула комнату. Детектив опешил. Потом в его душе поднялась волна возмущения – никто, никогда так не игнорировал его!
Свет не угасал. На потолке, стенах – всюду были тонкие жилки, похожие на вены. Они-то и излучали сияние. Все было озарено тусклым зеленоватым мерцанием. Комната было того же мрачного цвета, что и сияние. Она напоминала полость в мышцах – можно было разглядеть даже волокна, образующие пол и стены. Руюдзаки поднял глаза, страшась увидеть что-то чудовищное, столь же чуждое человеку, как и все вокруг. Но – нет, стены просто сходились высоко над головой, придавая комнате каплевидную форму.
Свет начал меркнуть, и Руюдзаки решил последовать за странной особой. Там, где она вошла, в стене был разрез, похожий на сомкнутые губы. Парень несмело нажал в этом месте рукой и вздрогнул, не ощутив сопротивления. Наконец, он решился – зажмурился и быстро шагнул прямо в стену.
Руюдзаки встал на месте, растеряно озираясь по сторонам. Перед ним расстилалась огромная комната, словно созданная по образцу маленькой комнатки. Но тут было множество… колонн?.. похожих на сталактиты или на мед, когда он тянется за ложкой. Руюдзаки стоял на месте, растеряно озираясь по сторонам. На полу, в выемках стен было разбросано множество предметов. Для большинства из них было невозможно подобрать применение. Что это за полый шар с круглой дыркой? А эти щипчики, загнутые наподобие клещей – зачем они?
- Что надо? - бросила женщина, появляясь из-за колонны и задевая ее. Колона слабо задрожала, как резина.
- Что это за место? – Руюдзаки пристально смотрел в ее глаза.
- Дом, – это было сказано, как само собой разумеющееся.
- Дом? – чокнутая, наверняка, чокнутая! Руюдзаки встревожено нахмурился. - Я хочу уйти! Где здесь выход?
Этот вопрос вызвал у женщины нездоровое оживление. Она схватила Руюдзаки за руку и потащила по коридорам, похожим на вены. Парень торопливо следовал за ней, стараясь не глядеть по сторонам. Зеленая плоть «дома» вызывала омерзительные ассоциации.
Женщина с неожиданной силой толкнула Руюдзаки к провалу в стене. Парень налетел на что-то абсолютно прозрачное и такое же пружинистое, как и все здесь. Незримая пленка помешала ему рухнуть с высоты нескольких сотен метров.
Руюдзаки посмотрел на раскинувшуюся перед его глазами панораму… и в ужасе перед увиденным отшатнулся. Крик колючим шаром застрял в горле.
*** Мир иной***
То, что увидел юный сыщик, было чуждо самой человеческой сущности. Это действительно был мир иной.
До самого горизонта простиралось холмистое поле. В свете зарождающегося дня оно тянулось, насколько хватало глаз. Но по всему полю там и сям были разбросаны «дома». Они были похожи на синеватые оплавленные свечи, обильно покрытые волдырями и бородавками. Множество складок, схожих с кожей, покрывали эти жилища. Между ними тянулись, петляя, ниточки дорог. Руюдзаки стоял в проеме на высоте сорокового этажа. Не оставалось сомнений: эти «дома» действительно живые! Они рождались, росли, болели и умирали – все в свой срок. И над этим унылым миром вставал, кутаясь в мантию желто-зеленого восхода, крохотный диск невероятно, неестественно белого солнца. И на его фоне неспешно проплывала огромная луна, багровая в лучах второго солнца.
Шокированный, Руюдзаки обернулся к женщине. Она стояла у него за спиной и ее глаза сверкали детским оживлением. Она обернулась к своему пленнику.
- Прекрасно, правда? – спросила она. Руюдзаки не верил своим глазам: всего минуту назад она была усталой и безразличной, а теперь горела энтузиазмом.
«Я сошел с ума, точно сошел! – колотилась в голове страшная мысль. - Это просто не может существовать! Это не должно существовать!!! Не хочу это видеть, не хочу здесь быть!» Руюдзаки сел на пол, прислонился спиной к стене и обалдело уставился в пространство. Ему казалось, что пол колеблется, как палуба. Или, может, то дышал Дом?
Руюдзаки качался на волнах шока. Женщина присела рядом. Ее губы двигались, но слова едва доходили до перегруженного разума. Она потрясла своего пленника за плечи и потянула за руку. Он осознавал только то, что должен идти за этой странной теткой, и что она должна (хочет?) что-то ему показать. Руюдзаки поднялся так медленно, словно находился на Луне и боялся улететь, сделав резкое движение. Его охватило странное чувство. Казалось, все это уже было: точно так же он шел когда-то за Ватари и тот тоже что-то говорил, и Руюдзаки едва понимал его. Только тогда его окружали гладкие желтоватые стены Вамми-Хаус, а сейчас – неровные серые стены (?!) Дома.
Невесомой походкой сомнамбулы парень плыл за добровольным гидом. Она болтала и веселилась, как ребенок, впервые в жизни сам выбирающий себе игрушку. Но постепенно это оживление сходило на нет. Уже через несколько минут она сделалась сонной и безразлично плелась, натыкаясь на колонны.
- Тебя как зовут? – промямлила проводница.
- Руюдзаки. А тебя?
Этот вопрос остался без ответа.
***Хозяйка***
Руюдзаки лежал на полу и безучастно смотрел ввысь. Никогда еще дни не были такими длинными, как сейчас, когда он жил здесь. Но где? Единственное, что мог предположить юноша – в ином мире. Сомнительно, что это было некое посмертие. Ни одна религия мира не сулила целой бесконечности скуки в другой жизни. К тому же Руюдзаки был уверен, что запомнил бы свое умирание. Это, все же, была жизнь – и жизнь унылая.
От нечего делать Руюдзаки пытался спать сутками. И поначалу это неплохо ему удавалось. Руюдзаки компенсировал, наверно, все, что недоспал. Но всему есть предел, а особенно – потребностям организма.
Хозяйка появлялась дома только чтобы выспаться. Иногда она исчезала на несколько дней и возвращалась злой. И тогда в Руюдзаки летело все, что попадалось ей под руки. Сначала это были предметы потяжелее, но злость – плохой советчик, и в основном парень успевал увернуться. Но чем меньше злилась Хозяйка, тем меньшие предметы шли в ход, а бросок становился точнее. Руюдзаки решил, что она принимает наркотики. Кто еще может так бесится, а потом – спать сутками? Было еще много признаков, и все они указывали на то же самое.
Некоторое разнообразие вносили вечеринки. Собиралась большая компания, было шумно, весело. Гости с любопытством изучали Руюдзаки, обмениваясь репликами, из которых детектив сделал вывод, что в этом мире модно держать людей вместо кошек и собак. Его теребили и тормошили, тыкали пальцами в бока, и на следующий день все тело прокрывалось россыпью синяков.
Настоящим лучом света в этом сером, тусклом существовании были визиты одной девушки. Она всегда прилетала рано, часто затемно, и мрачный Дом словно освещался и улыбался при ее появлении. Она была летающим оборотнем, как и все жители этого мира.
В Америке ее назвали бы хиппи. Она всегда смеялась, болтала и создавала много шума. Часто бывала на Земле и потом оделяла всех новостями и подарками.
Вот и сейчас она влетела в щель в наружной стене. Громко треща крыльями, пронеслась по комнате и приземлилась.
- Не больно превращаться? – спросил ее однажды Руюдзаки. Она засмеялась.
- Ваши писатели понапридумывали про нас всякую чушь и теперь вы ей верите! Совсем не больно. А еще мы не пьем кровь, не зависим от полнолунья и не боимся чеснока. Вот у вас классный мир, - трещала она, - такая яркая одежда, столько детей! Еда всякая разная, вот! У нас все не так, ага. Одевать яркое – неприлично, а ребенок может быть только один.
Она никогда не отличалась молчаливостью, и была полной противоположностью Хозяйки. Та, если и снисходила до разговора со своим пленником, то принималась объяснять Руюдзаки, как ему повезло:
- Ничего не делаешь, спишь вволю, не голодаешь.… Ну, разве не к этому стремятся люди? Что есть отдых, если не безделье?... – и так далее в том же духе. Это была песня с разными мелодиями, но одним и тем же припевом.
Гостья же бродила по комнате, пиная разбросанные по полу вещи, и не собиралась умолкать.
- Ну что ты такой кислый? Я вчера прилетела из вашего мира. Там так жарко, ага! Я была в Африке и поймала здоровущего паука-птицееда. У него тело… во-от такое! – она сложила пальцы колечком и показала Руюдзаки. Получалось, что тело было размером с куриное яйцо. - Пауки – не насекомые. У насекомых шесть ног, а у пауков – восемь. Я видела вулкан Килиманджаро! У него на вершине лежит снег. Я хочу туда, вот. Прикинь – поиграть в снежки на экваторе!
- Подожди, - вклинился в этот словесный поток Руюдзаки. - Расскажи про ваш мир. Пожалуйста, - прибавил он, вспомнив о вежливости. – Чем он отличается от моего?
- Нууу… это скучно… - протянула болтушка и вывалила на Руюдзаки кучу информации:
- Ладно, слушай, а то я повторять не буду – мне не интересно. Мы живем в среднем 100-120 лет; развитие ребенка полностью заканчивается к трем годам; есть две расы; наша планета больше вашей; у нас две луны, а солнце гораздо моложе…
- Если планета больше, - снова перебил Руюдзаки, - то сила тяжести тоже должна быть больше! И какая разница между расами?..
- Отвечаю по порядку! – с комичной серьезностью провозгласила девушка, подняв палец.- Плотность планеты меньше, поэтому сила тяжести одинакова. А разница – в скелете. У меня в человеческом виде скелет неотличим от вашего, а у эээ… наример, Тэмарамай, под кожей внешний скелет, ну, как у жука. Только органов нет, в этот внешний скелет будто налита такая густая жидкость.
- Гадость! – вырвалось у Руюдзаки.
- Да не, я бы не сказала. Ко всему привыкаешь. Так, что еще? Некоторые из нас могут сами проходить в ваш мир, но у вас никто не может без нашей помощи…
- Я хочу в свой мир, - тихо произнес Руюдзаки. Его собеседница посерьезнела.
- Ты понимаешь, что это невозможно? За содействие побегу нас казнят. И ваши казни даже рядом не лежали с нашими. Это невозможно. Я была бы рада вернуть всех людей обратно, но это... извини… – она говорила строго, как никогда.
- Я понял, - тихо откликнулся Руюдзаки. – А… кто это – Тэмарамай?
- Она не представилась? Ну, это похоже на нее. Небось, опять забыла, ага! Да, я тоже. Ачепарата, оч-приятно. А Тэмарамай… хм… в общем, это – она!
Руюдзаки проследил, куда она тыкала пальцем, и непроизвольно съежился. В комнату входила Хозяйка. Ее тоже встретил фонтан слов.
- Оп-па! Проснулась, соня! Я уже час тебя караулю, ага. Идешь? Ну, идешь? А?
- Иду, иду, только не трещи, - раздраженно пробурчала Тэмарамай. - Щас дам этому пожрать.
Руюдзаки равнодушно проследил, как они превращаются. Теперь ему было над чем подумать. Парень сел в позу эмбриона и подпер указательным пальцем губу. Только вот сегодня совершенно не думалось. Посторонние мысли и воспоминания полезли в голову, распихивая друг друга. Пока Тэмарамай ходила за обещанной «жратвой», Ачепарата успела спросить: «Тебя там ждут?». И теперь Руюдзаки едва не выл на одну из двух лун – ту, что стояла в зените. Ему остро захотелось домой. Он тосковал, оставшись без лучшего друга. «Ватари, где ты? Помнишь еще обо мне?..»
***Ватари***
Ватари сидел в кресле и смотрел телевизор. Второй месяц от Руюдзаки не было никаких вестей. Неужели Кира не поверил этой постановке с пожаром? И решил перестраховаться, вписать имя Руюдзаки в тетрадь смерти? Но что могло помешать Кире убить и его? Ответ был прост – имя Ватари было ненастоящим. Руюдзаки когда-то переделал обычную английскую фамилию на свой лад. Нет, раз Миса имела глаза бога смерти, то она должна была знать и настоящее имя. Почему же тогда Лайт позволяет Ватари жить? Полагает, что без Руюдзаки тот не опасен? Или поверил? А, может, ведет какую-то свою игру, где уже отвел место каждому? Ватари поморщился. Да уж, ему никогда не понять, о чем думали два гения. «Как был учителем, так им и остался, - недовольно подумал Ватари. – Что толку теперь ломать голову».
Оставалось только ждать. Уже не раз то в ночной тишине, то на людной улице Ватари слышал голос Руюдзаки или видел его самого. Но голос был миражом, и образ таял, исчезал. Ватари не верил, что Руюдзаки мог вот так вот пропасть без вести. Легче было думать, что это какой-то план, что Руюдзаки жив и продолжает действовать. Руюдзаки заменил Ватари семью и сына, которых никогда не было. И теперь, когда он исчез, в жизни Ватари образовалась ничем не заполненная пустота. Нечего было делать, не с кем разговаривать... никому не нужен.
***Торг***
Дамы вернулись на следующее утро. Тэмарамай была усталой и заторморженой. Ачепарата же фонтанировала энергией. И, как всегда, трещала без умолку.
- Ну, а паучка хочешь, а? Или жучка? Большого, вот. Что тебе принести? Кого поймать? Хочешь, я тебе… ээмммм… Ну что ты хочешь? Скажи, скажи, скажи-иии!
- Чего это тебе вдруг стукнуло? – ответствовала Хозяйка.
- Так я тоже не хочу отставать от моды, ага!
- Так лови сама, черт!
- Блииин… ну не могу-ууу я не могу с кем-то совершить переход!
- Ааа, канай отсюда!– обозлилась Хозяйка. И вдруг сползла на пол и затихла. У Ачепараты сделалось лицо, как у ребенка, которого оторвали от мультиков непреодолимые силы в лице родителей. Она обошла вокруг Тэмарамай, встала на четвереньки и потыкала ее указательным пальцем в плечо. Обнаружив, что недавняя собеседница спит, она энергично вскочила на ноги, словно подброшенная пружиной, и поманила Руюдзаки за собой.
В соседней комнате она молча (о, чудо из чудес!) протянула парню огромное яблоко, извлеченное из кармана безразмерных штанов цвета хаки. Из куртки той же расцветки на свет явился грейпфрут таких же устрашающих габаритов.
- Лопай. Что останется – скормишь Дому, - сухо сказала девушка.
- А ты…? – с набитым ртом промычал Руюдзаки. Никогда еще в своей недолгой жизни он не ел с такой жадностью. Не так давно он был способен по несколько дней обходиться без пищи… почти. Это служило поводом для непрекращающихся стычек между ним и Ватари. «Ешь!» - «Я не голоден» Такого типа беседы происходила ежедневно на протяжении уже десяти лет. Руюдзаки даже поперхнулся. Десять лет назад погибли его родители, уже пять лет он живет в Японии!
- Мы с гулянки, - донесся до Руюдзаки тот же холодный голос. Ачепарата сидела у стены и, по-птичьи склонив голову, смотрела, как он ест.
- Тэмарамай – чокнутая. Думаю, ты и сам уже понял это. По вашим меркам, мы все с приветом, ага, но она все равно здорово выделяется. У нее короткая память. Если… мммм… Нет, тут надо действовать наверняка!
- Что? – Руюдзаки замер, не дожевав яблоко. Ачепарата захохотала, глядя на его круглые щеки. Парень слегка улыбнулся – а попробуйте улыбаться с набитым ртом! Девушка, смеясь, покачала головой:
- Забудь и разотри! Если не уверен, что можешь, лучше не с кем об этом и не говорить – а то сглазишь и не получится. Неважно!
- Я ничего не понял, - пожаловался детектив.
- Значит, не судьба! Знаешь анекдот про два поезда, которые шли встречным курсом по одному пути и не встретились - не судьба?
Она еще сидела, щебетала о ерунде. Только в полдень собралась уходить. Руюдзаки было решительно нечем заняться, и он пошел за нею. На прощание ему даже достался полновесный поцелуй. Юноша остолбенел. Ачепарата подмигнула и стала превращаться. Руюдзаки рассеяно взирал на этот процесс. А ведь в первый раз это зрелище потрясло его почти так же сильно, как когда-то – гибель родителей.
***Взгляд назад***
«Ужасно быть человеком без прошлого… Я даже не помню их лиц». Руюдзаки не помнил ничего до той трагедии, словно жизнь происходила без его участия. Но после… после он запоминал все, что видел и слышал. У него была великолепная память, хранившая тысячи лиц, имен и дат, сотни дел. Самое ранее воспоминание – вид мертвых родителей, куски их тел, разбросанные по улице, карий глаз с тянущейся от него ниточкой нерва, кровь… кровь везде, кровь на руках, кровь на одежде, кровь на бампере той злосчастной машины, брызги крови на одежде, красное на зеленом – черное, кровь сначала красная и потом розовая от дождя, розовая вода стекает с рук, с лица, сначала маленькие капли на одежде стали большими и бледными, он становятся больше, вид крови, запах крови… Мелькают дома, машины, люди, быстрый бег, где-то потеряна обувь, босые ноги шлепают по грязи, скользко, ноги не слушаются, падение, прохожие увертываются от бегущего чумазого ребенка, холод, воздух вырывается из легких облачками, унося из тела остатки тепла, полицейский, он большой, со страшными черными усами.
Другое место, как другая книга.
Тепло полицейского участка. Сонная тишина, подчеркиваемая зудением вялой одинокой мухи. Она колотилась своей глупой головой в немытое стекло. Застарелый тяжелый запах страданий, скверной еды и грязных тел. Полицейские жестами объясняют, что надо снять грязную одежду. Чья-то потрепанная безразмерная куртка с пятнами известки на рукаве.
Руюдзаки сидит на стуле, сжавшись в комок. Несладкий чай в кружке с отбитой ручкой. Полицейские гадают, на каком таком языке он говорит. Усталость мягкой лапой закрывает глаза.
Острожная рука касается плеча. Нет сил поднять тяжелые веки. Добрый голос. Незнакомая речь. Глаза наконец, открываются. Кто это? Я не знаю тебя… оставьте меня в покое… не хочу просыпаться… не по-детски серьезный взгляд с одной стороны и теплый, спокойный – с другой.
- Как тебя зовут?
Мир плывет и качается. Стены и потолок приходят в движение и меняются местами.
***Обмен***
Руюдзаки вскочил на ноги резко, словно вынырнул из-под воды. Вокруг были мертвенно серые стены. Этот Дом умирал. Все Дома этого мира были живыми. И скорее животными, нежели растениями. Со здешними людьми (а людьми ли?) Дома жили в симбиозе. Поглощали отходы жизнедеятельности. Здесь люди летали, обходились без техники. Легче было перечислить сходства. Ачепапата отказалась рассказывать о различии миров. Вспомнив про эту чуднУю девушку, Руюдзаки загрустил. Она опять улетела на Землю. Вязкая тишина Дома теперь не нарушалась ничьим смехом. До ее возвращения было еще целых два дня!
Но и эти дни прошли. Она вернулась в превосходном настроении и едва не приплясывала вокруг Руюдзаки, пока они искали Тэмарамай. Хозяйка еще спала, но Ачепарата растолкала ее и торжественно вручила здоровенную коробку, в которой что-то шуршало и шелестело.
- Вот, как обещала! Ну, нравится? А? – верещала она, не давая никому вокруг вставить словечко. – «Собсными» руками наловила. Ты ж просила - я, вот, принесла! Еще домой не заглядывала, вообще никуда – сразу сюда кинулась, чтобы с ними ничего не случилось! Такие, как ты любишь. Кру-упные! Я свою часть договора выполнила, ага! Все? Ты довольна? Я забираю? М?
Темарамай кивнула, не глядя на них. Процесс отковыривания скотча полностью поглотил ее внимание. Она смотрела на коробку, как голодный студент – на мамины котлеты. Ачепарата восторженно взвизгнула и кинулась обнимать подругу. Побегав еще по комнате с невнятными восклицаниями радости, она пришла в себя настолько, что вспомнила про Руюдзаки. Он недоуменно взирал на этот взрыв бурной радости.
- Что случилось? – наконец, поинтересовался детектив.
- О-оо, случилось что-то очень хорошее! Тебе здесь не надоело? В смысле – у Тэмарамай?
- Что… Ты издеваешься?
- Ничуть. Я спрашиваю совершенно серьезно. А то, знаешь ли, варианты появились… Ну, хочешь остаться у нее? А?
- А какие варианты? – насторожился Руюдзаки. – Еще какая-нибудь гадость?
- Я не гадость! – возмутилась болтунья. – Помнишь, я перед своим отлетом говорила, что нельзя делиться планами, а то не сбудутся? Ну, вот – сбылись! Я договорилась с Тэмарамай, что выкуплю тебя, ага. Это только говорится – выкуплю. На самом деле это серьезный такой обмен. Я должна была притащить что-нибудь из твоего мира. Ей трудно дается переход… А чего мы стоИм? Пойдем! О чем это я говорила? А, вспомнила! Ей трудно дается переход – и не только ей! А мне это – раз плюнуть. Вот, мы с ней договорились – я принесу, что она попросит, и ты получишь свободу. Сравнительную, конечно. Я бы не советовала в одиночку разгуливать по нашим улицам, даже местным. Если пожелаешь, я могу отпустить тебя на все четыре стороны. Я предлагаю сделать так: ты какое-то время поживешь у меня. Но не в Доме, а в пещере. Она находится очень высоко, туда можно попасть только по воздуху. Главное – не попадаться на глаза Тэмарамай. Она через пару месяцев уже забудет о твоем существовании. А еще через пару недель – и о моем. Тогда можно подумать о твоем возвращении домой. Особо не обольщайся – шансы, что сложатся достаточно благоприятные условия, исчезающее малы. Тебя устраивает такой вариант?
Руюдзаки мог только кивнуть. Он был потрясен. Парень так долго ждал это чуда, что теперь просто не мог поверить, что оно совершилось.
***Откровенность***
Снова потянулись однообразные дни. Но теперь рядом была Ачепарата. Дом дышал и в результате пол и стены постоянно покачивались. А теперь под ногами был твердый, неподвижный пол пещеры. Сухой воздух доставлял Руюдзаки огромное наслаждение. В Доме ему не хватало кислорода. Там атмосфера была напоена каким-то неприятным запахом, раздражавшим горло.
Руюдзаки блаженствовал. Ачепарата тоже. Их вполне устраивало общество друг друга. Она могла болтать без умолку, Руюдзаки внимательно все выслушивал. Живя у Тэмарамай, он полностью оценил значение выражения «информационный голод». Ачепарата подтвердила его догадки о множестве миров. Но версия о «мире синигами» была ею безжалостно осмеяна.
- Значит, боги смерти? – хохотала она. – Ну ладно, петару в птичьем облике можно и за черта принять… и пейзаж у нас нес… нес…колько шокирует – с непивычки-то! Но… амоке… или ты летучих мышей боишься? Ой, ну ты сказанул… Вот же чудо в перьях!.. Надо же суметь такое придумать, а! «Мир синигами»! Нет, ну почему именно синигами? Обычно люди говорят про ад или чистилище. Почему синигами? А?
- Стой, - встрепенулся Руюдзаки, - какие амоке и петару? Что это?
- Не «что», а «кто»! Амоке – это я, а петару – Тэмарамай. Ну, только не ври, что забыл, что у нас две расы. Ваши ученые назвали бы амоке антропоидной расой, ага, а петару – инсектоидной. Это только если учитывать внутреннее строение организма. Ну и внешние различия. А ты еще не ответил на мой вопрос!
- Какой именно? – уточнил Руюдзаки, верный своей привычке вредничать.
- Не дури! Я спросила, почему синигами? Да еще во множественном числе? В каждой политеистической религии есть бог смерти. Но не боги!
Руюдзаки задумчиво смотрел на девушку. «Политеистической»? На первый взгляд – а также второй, третий и любой другой! - Ачепарата казалась бесшабашной веселой болтушкой. Но верное ли это впечатление? Порой с ее губ слетали мудреные слова, не вязавшиеся с образом милой глупышки. Маска? Можно прикинуться глупой и наивной, но никак не наоборот!
- Ну-ууу, будешь отвечать или мне придется прибегнуть к пыткам?
Парень мог только философски пожать плечами. Эта чудачка и так знала о нем столько, что рассказ о деле Киры не мог ухудшить ситуацию. И Руюдзаки начал рассказывать. Он говорил и говорил, не в силах остановиться.
Ачепарта слушала молча. Когда стало темнеть, она так же молча достала склянку со светящимися грибами. Голубоватое сияние озарило пещеру. Только тогда Руюдзаки замолчал. Он чувствовал себя совершено опустошенным, как проколотый шарик. Ужин прошел также в тишине. Наконец Ачепарата пробормотала с задумчивым видом, не к кому конкретно не обращаясь:
- Невероятно… я слышала столько историй, что была уверена – меня уже нельзя поразить… Но ты смог! Дело не в синигами и не в тетрадях смерти… мистики, всякой чертовщины хват и без них... А дело в тебе. Ты семь лет занимаешься расследованиями, имеешь дело с отбросами общества… или, хуже того, со злыми гениями, такими, как Лайт… но при этом не очерствел душой… Я говорю не о твоих поступках, а о том, КАК ты рассказывал об этом. Похоже, ты вполне преуспел на ниве демонстративной твердости и холодности… Если судить по твоим чувствам, ты так и остался ребенком… доверчивым и даже наивным… Ты слишком быстро повзрослел…Похоже, кроме Ватари, никто не знал тебя по-настоящему… твой гений – это палка о двух концах… с одной стороны, ты лучший детектив, но с другой – ты одинок… Можно остаться одному и не быть одиноким… в смысле – не чуствоавать себя одиноким.
Руюдзаки отвернулся к выходу из пещеры. Он не решался прервать этот монолог, мучительный, как операция без наркоза – такой острой была боль в душе. А Ачепарата все продолжала говорить.
- Ты боишься подпустить к себе к себе людей, чтобы они не смогли опять тебя ранить… Но нельзя всю жизнь игнорировать нарыв… Близость… душевная близость, любовь… их сочувствие… это помогает жить… дает силы… Сочувствие – это совсем не жалость… оно помогает исцелить твою боль, не растравливает ее… Руюдзаки?.. - Как парень не отворачивался, она заглянула ему в лицо. – Ох, прости! Я не хотела задеть тебя… Почему ты меня не остановил? – она обхватила его руками и поцеловала в щеку. Это стало последним перышком, преломившем спину верблюда. Плечи Руюдзаки задрожали и, как он ни старался сдержаться, на ее руку упали горячие слезы.
***Взгляд назад***
Несколько дней после гибели родителей Руюдзаки молчал. Он был слишком подавлен случившимся, чтобы говорить с кем-то. Большую часть времени ребенок проводил, забившись в угол и поджав ноги. Он часами просиживал неподвижно, устремив застывший взгляд куда-то в пространство.
Но это прошло. Мальчишка смог с этим справиться, как справлялся позже со страхом, одиночеством и тоской. Он смог справиться даже с той пустотой, которая открывалась при попытке оглянуться назад. С каждой минутой молчания чувства угасали, уступая место холодному, безжалостному разуму. И именно эта рассудочность стала тем ключом, который позже открыл двери Интерпола перед юным сыщиком.
А пока осколки прошлой жизни резали душу, как осколки стекла – руки. Пока не было даже имени. Не было ни жестов, ни мимики, ни интонаций. Словно сама личность изгладилась под напором пережитого ужаса, как неровности берега сглаживаются под напором штормового моря. Незнакомые лица, чужая речь, и только один человек, спокобный понять его собственную.
Вдруг паренек поднял голову. На лбу были отпечатки колен, а по губам робко скользнула растерянная улыбка. Отчаяние, страх и одиночество – а зачем? Ведь можно просто умереть! Дети кажутся жестокими, потому что называют вещи своими именами. Беспощадный рассудок работал четко, как идеально отлаженная машина в режиме самоуничтожения. И на лицо вернулось прежнее отсутствующее выражение. «Нет, не сейчас. Еще слишком светло. Надо дождаться темноты. Тогда будет проще».
- Ватари, а где он? – наставник перевел ошалелый взгляд с горы документации на коллегу, задавшего этот вопрос, потратил несколько секунд на осмысление услышанного. Бумаги были забыты. Куда мог подеваться этот мальчик? На протяжении четырех дней он не совершал ни одного движения без настойчивых требований. Храня на лице задумчивое выражение, воспитатель вышел в коридор. Теплый свет ламп лился с потолка, отгоняя ночную тьму от окон. Мимо с гиканьем пронеслись пацаны. Наставник профессиональным оточенным движением выцепил из плотной ватаги одного.
- Японца видел? – выпалил воспитатель прежде, чем его успели перебить. По лицу хулигана разлилось облегчение. Он улыбнулся, демонстрируя дырку на месте недостающего переднего зуба.
- А… он туда шел. Смотрите, мистер Вамми, а у меня зуб выпал! – крикнул он в удаляющуюся спину воспитателя. Дети по-прежнему звали его настоящим именем, воспитатели же с удовольствием приняли новую интерпретацию фамилии. Мистер Вамми пробирался к выходу мимо детворы с неприличной поспешностью. Внезапное исчезновение ребенка встревожило его.
Мальчишки не было ни в спальне, ни в общежитии для воспитателей, ни в одной из комнат, куда заглядывал обеспокоенный мужчина. Туалеты, столовая, учебные комнаты, библиотека – везде пусто. Во дворе наставник ненадолго остановился и подставил лицо тугим струям дождя, сняв очки. Недоумение уверенно эволюционировало в панику. Да где же, в конце концов, прячется маленький японец?
Основательно промокнув и никого не найдя, Ватари возвращался в главный корпус, когда какое-то шевеление привлекло его внимание. Наконец-то! Мысль, что это может быть кто-нибудь другой, не пришла в разгоряченную поисками голову воспитателя. Он замер и принялся шарить взглядом там, где видел движение. Но оно не повторялось. С тяжелым вздохом Ватари направился к дверям. Было похоже, что паренек смог удрать и надо обращаться уже к охране приюта.
***Обида***
После памятного для обоих разговора минуло немало времени. С тех пор Руюдзаки узнал Ачепарату гораздо лучше. Порой она улетала на Землю, но быстро возвращалась. После таких прогулок девушка, как правило, надолго впадала в задумчивость. Тогда она неподвижно лежала, закинув руки за голову, и, хмурясь, смотрела на камни. В такие минуты ее губы шевелились, словно в немой беседе. Но сегодня все было по-другому. Ачепарата была весела и беззаботна. Она опять щебетала без умолку. Руюдзаки даже был рад. Царившая в последние дни тишина стала угнетать его.
- …значит, попасть на землю можно только через портал. И вернуться можно через него, ага. Увидеть его можно только с воздуха. Но тут не все так просто. Для этого надо подняться выше облаков, вот! Но самолет, дирижабль или еще какая-нибудь ерундовина в таком духе не годится. Нужны собственные крылья, а иначе – никак! Уж не знаю, почему… не все из нас могут проходить через Дверь. Некоторые даже не видят ее! Многим переход дается мучительно. Я – уникум! Мне это как раз плюнуть! Еще я могу проносить с собой почти что угодно. Тащить электронику вообще-то глупо – она помрет. В основном мне заказывают жратву. Еще часто просят человека… нет, не есть, не смотри на меня такими дикими глазами! Ну, у вас принято держать дома кошек, а у нас – людей. Только я не принимаю такие заказы. Если вы живете меньше, это еще не значит, что вы другие.
Поток слов лился и лился. Ачепарата разрешила задачу, мучившую ее последнее время, и теперь торопилась избавиться от слов, накопившихся за эти дни.
- …ага! - докончила она свою мысль, и после паузы поинтересовалась: - Ты еще хочешь обратно? Не привык к нашему миру?
Руюдзаки аж задохнулся от охвативших его чувств. На миг ему даже изменило обычное спокойствие. Он ответил только после того, как справился с поднявшейся бурей эмоций.
- Хочу. Не привык, - и прибавил, глядя в глаза девушки: - Я все в нем ненавижу!
- Вот как? Я и не думала… - пробормотала Ачепарата как будто огорченно. Повисло тягостное молчание. После короткой паузы девушка продолжила, как ни в чем не бывало:
- Короче, дней эдак через десять Дверь окажется у нас над головой. И – заметь особо! – случится это за два часа до рассвета. Солнца еще будут спать, а луны – уже! Это почти идеальное стечение обстоятельств для твоего побега. А если еще будет плохая погода – тогда действительно идеальное, без всяких «почти», вот! Почти наверняка будет облачно, еще я специально поинтересовалась – вероятность дождя сорок процентов, ага! Ну, как? Не передумаешь? А то будет обидно – столько усилий и коту под хвост! – она говорила, улыбалась, стараясь скрыть обиду.
- Не передумаю! – клятвенно заверил ее детектив. Ему хотелось взлететь на волне счастья, охватившей душу. Ачапарата просмотрела на его улыбку и тоже засмеялась.
***Побег***
Минули обещанные десять дней, а потом еще три, прежде, чем Ачепарата, сочла, что подошло время для побега. Она запретила Руюдзаки брать какие-нибудь вещи, объяснив это так:
- Нет, ты не такой уж тяжелый, но все равно. Твоего ну чрезмерно скромного веса мне вполне хватит, чтобы глаза на лоб повылезали, ага! Это петару могут заменить грузовой Боинг, а амоке – изящный дельтаплан, вот! – девушка трещала, стараясь скрыть страх. Когда еще она вернется в свой мир? И вернется ли когда-нибудь? Может, ей поселиться придется на Земле во избежание казни?
Но нельзя было затягивать ожидание, и Ачепарата скомандовала старт за пару часов до рассвета. Огромная летучая мышь подхватила человека и вознеслась к тяжелым тучам.
***Взгляд назад***
Неожиданно движение повторилось. Ватари остолбенел. На этот раз он четко разглядел светлую рубашку, на миг мелькнувшую между двумя трубами. Крыша! Воспитатель похолодел. С ясностью озарения он осознал, зачем забрался туда мальчик.
Бег на пределе сил, стук каблуков по лестнице, мелькание лиц и дверей. Наконец – верхний этаж и чердачный люк. Навесной замок пропал в незапамятные времена и воспитатель помнил, как закручивал плоскогубцами стальную проволоку, балансируя на лестнице, и как потом порезал палец, проверяя надежность такого запора. Сейчас люк был закрыт, но проволоки не было. «Как же он смог раскрутить ее без инструментов?» Ватари белкой взвился по вертикальной лестнице, стукнулся макушкой о люк и выпрыгнул на чердак. Нет, не слыхать шагов! Только грохочет дождь. «Может, померещилось? Господи, хоть бы я ошибся!» Ватари нащупал на стене выключатель, и сияние запыленных лампочек озарило просторное пустое помещение. Ворвавшийся в распахнутое окно ветер швырнул в лицо воспитателю пригоршню колючих капель.
Распахнутое?! Ватари, уже собравшийся спускаться, проворно крутанулся на месте, оборачиваясь к зияющему проему. Еще утром, даже в обед окно оставалось закрытым, иначе бы при таком ливне на потолке уже появилась течь! А, может, все-таки, ветер? Ведь, наверняка, мальчишки залезали сюда, невзирая на любые запоры. Наверно, это они неплотно закрыли защелку. Да, точно, это их рук дело! Надо затворить створки, а то за ночь обитатели нижней комнаты уплывут вместе с кроватями. Ватари решительно направился к веющему холодом и влагой проему.
***Здравствуй, Земля!***
Руюдзаки счел приземление не слишком удачным. Тут они с Ачепаратой кардинально разошлись во взглядах. Прохождение через портал напоминало погружение в бассейн, потом был миг невесомости, и вдруг мир перевернулся. Девушка привычно извернулась в воздухе и приземлилась на четвереньки. В момент перехода она успела обернуться в человека. А Руюдзаки повезло меньше. Он упал на бок, больно подвернув руку, и стал съезжать по какому-то склону. Неловко действуя одной рукой, он смог-таки остановить скольжение и подняться на ноги.
Да, это была Япония! Об этом неопровержимо свидетельствовали знакомые иероглифы, сияющие на стене стоящего неподалеку здания. Здесь только начинался вечер. Было тепло и зелено. Где-то орали лягушки. Жужжали, пролетая, машины. В небе плыла звездочка спутника. Возможно, это даже был спутник «Sakura-TV». Пахло бензином, портом и горящей резины.
- Ну и амбре, - покривила губы Ачепарата. Посмотрела на друга и заулыбалась. – Ты тащишься от этого душка, как кот от валерьянки, ага, - прибавила она и, после короткой паузы, занялась любимым делом – стала болтать. – Теперь ты зови меня Айя. Ну, у меня имя уж больно экзотическое, а нам не надо сейчас привлекать внимание. А то твой Кира как дважды два сопоставит, что происходит. А попадем в СМИ – вообще хана! Ну, что еще, а? Мы сейчас на самом юге страны, дальше придется добираться традиционным способом. Я смогу перекинуться только один раз в вашем мире. Так что – пардон, буду беречь эту возможность вернуться домой, вот! Сомневаюсь, что она пригодится мне в ближайшие лет пять-шесть, но как знать?
- Ты так долго не сможешь перекинуться? – поразился Руюдзаки.
- Нет, - тяжкий вздох. – Помнишь, я говорила, что у нас казнят за содействие возвращению человека? А ты представляешь, как это делают, а? Скармливают Дому! Ну, ты же сообразил, что Дома живые. Они и отходы едят. Так же и меня переварят. А искусные маги не дадут мне умереть от болевого шока, страха или еще из-за чего-нибудь. И не дадут выбраться. Мне, знаешь ли, не охота быть переваренной заживо!
Руюдзаки тупо уставился на нее. Казнь? Что за… только если…
- Но почему ты это сделала? – тишина.
Девушка подошла вплотную к детективу. Они оказались так близко, что чувствовали тепло друг друга. Руюдзаки привычно сутулился, но все равно был почти на голову выше нее.
- А ты как думаешь? – голос шелестел в ночи. - Это вовсе не из-за обостренного чувства справедливости, а для тебя. В нашем мире люди не могут жить долго. А я не хочу, чтобы ты умер.
- Ох… - юноша растерянно смотрел на Ачепарату… нет, Айю. – Спасибо, - так же тихо отозвался он. Еще какой-то миг они стояли, почти касаясь друг друга. Руюдзаки рассеяно смотрел на это милое лицо, не делая ни единого движения. Был то блик или мираж, когда они отступили друг от друга, и по ее лицу скользнуло огорчение?
***Взгляд назад***
Да, это была работа ветра. Но этот сквозняк был вполне материален и обладал парой рук, измазанных чем-то темным. Что же это? Кровь! «Так, значит, он руками раскрутил проволоку!» Ни одному человеку в здравом уме такое не могло прийти в голову, но для паренька, твердо решившего умереть, изрезанные пальцы и пронизывающий холод уже не имели значения. Держась за косяк, воспитатель осторожно ступил на крышу и тут же столкнулся новой проблемой: туфли скользили по мокрому железу, как катер по волнам.
Увидев свет, ребенок затаился за толстой трубой. Он добрался сюда, перебегая от одного дымохода до другого. Стоя босыми ногами на холодном железе, парнишка посмотрел на гребень крыши. Оставалось пройти несколько метров. Но какая же она огромная, эта крыша! Было трудно не переступать на месте, но японец твердо решил стоять, пока не погаснет свет. В очередной раз обдумав все, мальчик решил, что был совершенно прав, когда решил идти по скату, а не по коньку крыши. Это было труднее, но резко уменьшались шансы быть замеченным. Кто же мог предположить, что этот дяденька, не отходивший от него ни на шаг, так быстро заметит исчезновение своего подопечного.
Где-то далеко внизу булькала и пузырилась вода, изливающаяся из водосточной трубы. Когда воспитатель уйдет, важно не сорваться вниз. Такое падение наверняка обеспечит ему долгую жизнь… в инвалидной коляске. А мальчик хотел добраться до высшей точки на краю крыши, чтобы оттуда нырнуть вниз головой в объятия смерти, как пловец в волны.
Ватари долго смотрел на крышу, желая и страшась увидеть там детский силуэт. Но – нет. Никого нет. Прежде, чем облегченно вздохнуть и отправиться сушиться, воспитатель решил подняться повыше и оттуда обозреть окрестности. Он не задумывался о том, сколь комичную фигуру он представляет собой, путешествуя на четвереньках по-кошачьи.
***Дорога в небо – дорога домой***
Прямая, как луч, дорога тянулась навстречу заходящему солнцу. По ней шли двое студентов. Парень и девушка низко опустили головы, пряча глаза от ослепляющего солнца. На них поглядывали с недоумением. Они словно свалились с неба – без вещей, без рюкзаков.
Заканчивался второй день пешего пути, когда Айя свернула в сторону от дороги и направилась строго на северо-северо-восток. Парень растеряно притормозил на обочине и нерешительно двинулся следом. Вчера они шли с самого утра. А утром этот кошмар продолжился. Наверно, не было худшего в мире ходока, чем Руюдзаки. Его спутница легко ступала с прямой спиной и ухитрялась делать шаги чуть ли не вдвое длиннее. Похоже, медленно ходить она не умела. Детектив тащился следом. Он был полон решимости скорее упасть замертво, чем признаться, что он вымотан до предела. Иногда машины притормаживали, и водители приглашали симпатичную девушку покататься, но быстро теряли интерес, увидев приближающуюся согнутую фигуру. Однажды их нагнала до противного американская красная тачка с открытым верхом и водитель спросил девушку, невежливо тыча пальцем в сыщика:
- Твоя обезьяна? – этот вопрос сопровождался заливистым хохотом пассажиров. Но Айя была не из тех, кто лазит за словом в карман. Она заложила руки за спину, сладко улыбнулась и, не отводя от водителя глаз, пропела:
- Приятно познакомиться, Айя. А ты какой породы, обезьяна? Похож на орангутанга!
Под смачное ржание пассажиров машина сорвалась с места, оставив путешественников чихать в облаке пыли. Но это было еще утром, а сейчас на маленькую уютную полянку опускался вечер, заливая все золотым сиропом закатного сияния. Едва Айя объявила о привале, как Руюдзаки во весь рост повалился в траву и остался так лежать. Ноги гудели, мышцы подергивались, словно желая намекнуть их обладателю, что не следовало так эксплуатировать свое тело. Сейчас ему все было безразлично. Усталость напрочь заслонила окружающий мир. Но мир или, по крайней мере один человек, не забыл о Руюдзаки.
Айя встала на четвереньки и подобралась поближе к лежащему парню. Он неохотно открыл левый глаз и посмотрел на нее.
- Ты не голоден, а? Будешь есть? На, возьми! Ну, бери! – руки детектива коснулась огромная груша. – Ешь, давай! А я пойду поищу еще что-нибудь «пожеваче», ага? Тут есть дерево с яблоками, но только не увлекайся особо, а то они еще зеленые. Мы завтра никуда не пойдем. Ну, ты же видел, какие у нас длинные сутки. Почти в три раза длиннее ваших, только не говори, что не замечал! Мы тоже в норме спим около трети суток, но, по-вашему, это получается… ммм… около двадцати часов, вот! Ну что, вопросы есть?
- Не будешь есть? – в ответ Руюдзаки получил обаятельнейшую улыбочку. Жители того мира способны были есть что – и кого! – угодно и Ачепарата, став Айей, вовсе не собиралась отказываться от этой удобной привычки. Она вполне могла поймать какую-нибудь птицу и слопать ее сырой.
Наверно, сыщик задремал, потому что когда он снова открыл глаза, то обнаружил, что спустилась ночь. На усыпанном звездами небе красовался мазок Млечного пути. Парень вдруг обнаружил, что шар луны идет по этому пути, как он сам шел днем по обочине дороги. Детектив улыбнулся и сел. Айя устроилась посреди полянки, там, где лучше всего было видно небо. Руюдзаки перебрался поближе к ней и тоже поднял глаза к звездам.
Они сидели, прислонившись спинами друг к другу и смотрели ввысь. Айя подняла руку и молча указала на медленно плывущую звездочку спутника, пересекающую млечный путь. Она откинула голову на плечо Руюдзаки и так замерла.
***Взгляд назад***
Паренек снова посмотрел в небо и поджал пальцы на ногах. Случайно брошенный через плечо взгляд заставил его вздрогнуть. Не было сомнений – стоит Ватари немного повернуть голову и он сможет увидеть тонкую фигурку, затаившуюся за трубой. Махнув рукой на осторожность, мальчишка бросился бежать, грохоча по железу босыми пятками. Но он недооценил отчаянную решимость воспитателя. Тот метнулся наперерез ребенку, удачно проехав на скользкой крыше. Пацан оказался в невыгодной ситуации – он бежал вверх, а Ватари – сверху.
Несколько событий произошло одновременно: Ватари попытался сгрести мальчишку в охапку, туфли заскользили, он грохнулся на одно колено, руки воспитателя завершили движение, парнишка рванулся изо всех сил, очки соскользнули с носа наставника и с тихим звяканьем пронеслись по крыше, чтобы нырнуть в водосточный желоб. Мир вмиг расплылся, словно акварельный рисунок под струей воды. Все это произошло за какую-то секунду, и оба застыли. Ватари боялся даже дышать глубоко, но все равно неумолимая сила притяжения стягивала их в четырехэтажную пропасть двора. Японец безуспешно пытался оттянуть руку, давящую ему на горло.
Детские губы выдохнули бранное слово у самого уха Ватари.
- Ты не видишь без очков... – прошептал ребенок. – Слушай меня! – Как можно приказывать шепотом? Но этот мальчишка смог. Ватари уже чувствовал, что правая нога находится в полудюйме от края крыши, и был готов послушаться хоть черта, если бы нечистая сила вдруг озаботилась его благополучием.
- Слушай меня внимательно, - приказным шепотом по-японски повторил паренек. - Делай, что я скажу. Возле твоей правой ноги, немного выше щиколотки, есть выступ. Ты должен встать на него. – Ошалевший от шока воспитатель покорно следовал четким указаниям несостоявшегося самоубийцы. – Можешь отпустить меня…Я больше не буду убегать. Слева от тебя находится выход. Медленно двигайся к нему. Медленно. – Наставник снова стоял на четвереньках, упираясь носками туфель в бортик на краю крыши, предназначенный для удержания снега. Но сейчас он не давал сорваться человеку. Ватари показалось, что он целую вечность пробирался на ощупь в расплывчатом облаке холода, повинуясь детскому голосу, едва слышному за шумом ливня. – Протяни руки вверх и берись за край окна. Залезай.
- Нет, ты первый, - сообразил возразить воспитатель. Мальчишка пожал плечами, но спорить не стал. В тот момент, когда он уже был готов спрыгнуть внутрь, две пары крепких рук ухватили его за плечи и сдернули из окна. Спустя мгновение после испуганного детского восклицания Ватари почувствовал, как могучая сила в лице дюжих охранников приюта втянула его внутрь, как пылесос бумажку.
Ватари осторожно распрямился. Было удивительно приятно ощущать под ногами ровный пол и знать, что больше некуда падать. Где-то внизу кашлял мальчишка. Кашлял так, будто собирался вывернуться наизнанку.
Из сбивчивых пояснений сторожей Ватари понял, что они кинулись следом за ним, но не решались вмешаться в происходящее. Но следующая реплика встревожила его.
-…забрать, куда положено…- говорил более молодой голос. Вслед за тем детская ладошка скользнула по запястью воспитателя и сжалась на большом пальце. Не поняв ни слова из разговора, ребенок, тем не менее, ощутил грядущие неприятности и инстинктивно бросился к своему единственному защитнику. Ватари подхватил ребенка на руки. Мальчик обнял воспитателя за шею и уткнулся носом в его плечо.
- Что такое? Куда вы его тащите? - сурово поинтересовался Ватари, устремляя невидящий взор в направлении охранников.
- Куда положено, за попытку убийства, - в два голоса забубнили охранники. Ватари похолодел. «Куда положено» в данном случае означало «в другой филиал», то есть в настоящую тюрьму для малолетних преступников!
- Еще чего не хватало! – возмутился воспитатель. – Да он же помог мне! Не верите – не надо! Но никуда вы его не заберете!.. Я беру всю ответственность на себя!
***Открытие***
- Эээл, вставай, уже утро. Эл? – уже третий день этот веселый голос поднимал детектива ото сна. – Солнце, ну вставай. Не надо делать вид, что ты спишь. Я же знаю, что это не так, ага! Можешь радоваться – сегодня мы будем в какой-то деревне и сможем нормально поесть. Неужели не рад? Населенный пункт, а в нем – кормпункт!
Руюдзаки собрался с силами и сел. Мучительно хотелось спать. Несколько минут юный сыщик просто бездумно смотрел перед собой, просто переваривая сказанное. Наконец, он разжал губы:
- Зови меня Руюдзаки. Я уже говорил.
- Да, помню я, помню! А ты, правда, думаешь, что я могу произнести такое, а? Наш язык не приспособлен к этому! Ну, слабо мне! Слабо-оо… Рюзаки! И я не издеваюсь!
- Мысли на лету перехватываешь, - сонно улыбнулся детектив.
В обещанную деревню они пришли настолько поздно, что это едва ли можно было причислить к сегодняшнему дню. Айя торжествующе оглядывалась, прикидывая, где бы добыть что-то посытнее зеленых яблок. Придя к каким-то выводам, она радостно заявила:
- Ну, все! Максимум через полчаса будем жевать, ага! – но тут же сникла: - Ага, будем, как же, аж два раза… Что такое? Ты о чем подумал? – невинно осведомилась девушка, очень честно глядя на детектива. Тот только усмехнулся. Нетрудно было догадаться, насколько «легально» Айя добывала себе пропитание, если старалась покидать свой мир с минимумом вещей. Долго грустить эта болтушка не умела, что тут же доказала следующая реплика. – Значит, жевать будем не позже, чем через полсуток, вот! Но если ты согласишься чуть-чуть подождать, то раньше. Намного! Ну?
- Подожду, - выпалил Руюдзаки. Уже давно он не испытывал такого острого голода. – Только не воруй.
- Я подумаю на эту тему, - начала кокетничать плутовка. – Ладно-ладно, шучу! А то арестуешь меня, как положено полицейскому. Жди! - Она удалилась своей смешной подпрыгивающей походкой, оставив друга скучать на автобусной остановке. Он сел… лег… встал… походил туда-сюда по тротуару… остановился перед газетным киоском. Скучно! Первые страницы газет пестрели огромными заголовками: «Монархия Киры: что дальше?», «Суд Киры – поможем вершить справедливость!», «Кира – Бог справедливого мира!». Мелкие иероглифы статей растворялись в ночной тьме.
«Меня не было всего год, а пресса уже поет дифирамбы Кире! Отвратительно! Нежели, они не видят, что он – такой же мерзавец, как и его жертвы? Даже еще хуже! Он… он, ведь, наслаждается этими убийствами! Глупцы! Лайт…, - мысли Руюдзаки сменили направление и окрасились в минорные оттенки грусти, - как жаль, что я не ошибся в тебе. Ты, все-таки, оказался Кирой! А я-то, я поверил, что ты – мой друг… Какой я был наивный! Похоже, мне судьба – оставаться в одиночестве» - опускавшаяся все ниже голова детектива коснулась лбом холодного стекла. Веки медленно опустились, пряча слезы.
Успокоившись, Руюдзаки открыл глаза. Возле самого лица была обложка журнала. На невнятном пестреньком фоне белела дата. Парень прижался носом к стеклу, всмотрелся… и пожалел об этом! Ноги подкосились, оказавшись не в силах удержать груз потрясения.
ИЮНЬ 2012 (147)
«Не может такого быть… Это не возможно… Прошел только год… Год, а не пять лет! - Руюдзаки не решался поверить в такое. Это было слишком невероятно. – Хотя… тогда все встает на свои места. Поэтому Кира приобрел столько поклонников, а я не смог дозвониться Ватари… - парень похолодел. А жив ли еще Ватари? Ведь он далеко не молод… нет, с ним все в порядке! Он жив! Он не мог умереть!..» - Руюдзаки беспомощно спрятал лицо в ладонях, сжимаясь в комок на земле.
Он не слышал, когда вернулась Айя, только вздрогнул, когда она молча обняла его.
***Война…***
Все следующее утро Руюдзаки подавлено молчал. В этот день удача улыбнулась им: желающие подвезти пару обворованных студентов нашлись в первые полчаса. Айя сочинила грузовика фантастическую историю об угнанной машине с вещами и скоро путешественники тряслись в пустом кузове. Девушка тоже затихла, поняв, что ей не удается расшевелить своего спутника.
Когда машина скрылась из виду, свернув на боковую дорогу, они были уже далеко от места высадки. Они шли рядом, но не вместе. Гнетущая тишина не собиралась исчезать. Скорее – наоборот. И Айя не выдержала. Сначала она остановилась. Руюдзаки замер рядом, безучастно глядя в землю. Он не отреагировал и на заботливое предложение сделать привал, без которого сама Айя вполне могла обойтись.
- Эл… - девушка несмело заглянула в лицо другу. – Что вчера случилось? Ты уже почти сутки молчишь…
- Айя. – за именем ощущалась тяжеловесная точка. Взгляд детектива был непроницаемо холоден. – Какое сегодня число?
- По вашему или нашему исчислению? – растерялась она. – Есть же разница… - под безжизненным взглядом странного гения Айя совершено стушевалась и опустила взгляд. - Ну… у нас 715 или 716 день 937 года после Часа Смерти, а у вас – 9 июля 2012 года. Так что такое? Кто-то умер?..
- Ты говорила, что я жил в вашем мире год. А прошло пять лет. Или есть разница в течении времени?
- Нет, - прошелестел еле слышный шепот. – Наш год в пять раз длиннее вашего. 844 дня по семьдесят два часа. В часе 50 минут по 50 секунд. Ты из-за этого сердишься?.. Но я… я думала – ты понял! Это же так заметно! Ты же сам говорил, что дни стали длиннее!..
- Ты могла сказать сама. Но ты умолчала. А это – форма лжи, - колючие слова хлестали, как злые льдинки. – Я считал, что мы союзники. Жаль, что это не так.
- Да-аа?.. – вскинулась Айя. – «Не так», значит? «Могла сказать»? Чтобы ты испугался, что жизнь уходит, и натворил глупостей? Или умер от тоски, да? Пока ты думал, что теряешь только год, ты был спокоен! Да ты, вообще, соображаешь, какие шансы были на побег? Такие же, как на вспышку сверхновой у нас над головой! – ошеломленный ее напором Руюдзаки попятился, а она продолжала выкрикивать: - Портал охраняется! Нас бы казнили нафиг, если бы я ошиблась хоть на минуту! Как тебе больше нравится – быть сваренным или чтобы сразу начали переваривать? Ну, что?! Да нам фантастически повезло проскользнуть! Мне теперь придется жить на земле большую часть жизни! Это - если еще повезет вернуться! Ну тебя нафиг, раз такой умный! Добирайся сам куда хочешь – хоть к черту на рога! Обходись без меня! Все, хорэ!!!
Руюдзаки стоял и смотрел, как она бежит прочь. Яркое солнце мешало разглядеть тонкий силуэт, и гениальный детектив почувствовал себя маленьким и очень виноватым. Что с того, что он мог провести эти годы на Земле? Что это бы изменило, если он бросил дело Киры? Да и в том мире следовало радоваться, что Айя избавила его от тягостного общества Тэмарамай.
- Прости, я – неблагодарная скотина, - признал детектив. Но Айя не услышала бы, даже если бы он кричал, а не бормотал себе под нос. Потом Руюдзаки сел в пыль.
Теперь можно не торопиться. Можно ползти собственным черепашьим темпом. И даже лечь и отдохнуть. Все равно не ему тягаться в беге с оборотнем. Далеко на горизонте висело бледное размытое облако, похожее на протянутую руку. Только это уже не имело значения, ведь больше никто не останавливался, чтобы улыбнуться такой мелочи. «В свободе есть свои минусы», - думал Руюдзаки, лежа на спине и глядя в белесую высь.
***…и мир***
Айя размерено шагала, устремив перед собой сумрачный взор. Шаг, еще шаг, левая нога, правая. И снова – шаг, еще шаг, левая нога, правая. Быстрая ходьба позволяла не задумываться о случившемся. И все же непрошеные мысли лезли в голову, пихаясь, как школяры. Было горько, обидно и печально.
«"Могла сказать", а вот не сказала, и что с того, а? Ну, а если бы ты что-нибудь выкинул? Ты же не станешь спокойно смотреть, как от тебя уходят дни дружной чередой, ага, – Айя беседовала с отсутствующим детективом, говоря то, что никогда бы не произнесла бы вслух. – Ты бы принялся шуршать, суетиться и узнал, как вернуться. А тут бы немедленно выступил против этого своего Киры и погиб, но уже окончательно. Оно, вот, тебе надо? И, потом, я наверно, зря злюсь. Не, мне надо сказать тебе "спасибо" за то, что я была так счастлива. Это было украденное счастье, да?..»
- Ой, мама! - девушка подскочила от неожиданности, ощутив на плече чью-то руку. Обернувшись, она потрясенно воззрилась на детектива. Изумлению Айи не было предела. Как он умудрился ее догнать? Неужели бегом? Воображение тут же нарисовало великолепную картину: тишина, идиллические пейзажи, изредка разбавляемые заправками, почти пустая дорога и по ней с пыхтением рысит Руюдзаки. Это видение оказалось настолько комичным, что Айя расхохоталась.
- Ты… ты как до… догнал меня, а? – сквозь смех выдавила она.
- Меня подвезли, - растерялся юный гений. После столь бурного расставания он был готов к чему-нибудь вроде драки куртками, и такое неожиданное веселье его порядком огорошило и дало надежду на мир. Но Айя тут же поджала губы и демонстративно отвернулась, пообещав «подумать на эту тему».
Они молчали до вечера. Молча шли по дороге, молча искали место для ночлега, молча ели. Уже совершенно стемнело, когда Руюдзаки взмолился о пощаде. Айя отрешенно слушала его сбивчивую речь и впервые в жизни не знала, что сказать. Наконец, она кивнула: да, конечно, мир, не будем вспоминать былое.
Это было концом одного дорожного приключения, но еще не дороги.
***Конец пути***
Все на свете имеет свойство заканчиваться. Закончилась эта ночь, потом – следующий за ней день, а затем еще сутки. И вот, закончился этот почти бесконечный путь. Руюдзаки стоял у калитки и не решался позвонить.
Вдруг дверь откроет посторонний человек? Вдруг окажется, что Ватари давным-давно переехал и теперь в этом доме живут другие люди? Или… умер? Что тогда? Детектив поглядел на небо, но никаких ответов там не обнаружил. Непроходящее ощущение чужого взгляда заставило его поднять руку и надавить на кнопку домофона. Прохлада пластика растаяла под теплым пальцем прежде, чем из динамика запиликала незатейливая мелодия. Руюдзаки напрасно ждал, чтобы она сменилась знакомым или, может, чужим голосом. Когда стало ясно, что дом пуст, детектив предпочел вернуться к Айе. Она ожидала его в сомнительном притоне с гордым названием «Отель». Вечером он вернется и попытает счастья снова. Может, тогда…
До самой темноты Руюдзаки сидел на подоконнике и смотрел на серо-желтый пустырь, раскинувшийся на месте брошенной стройки. Айя валялась на кровати и лениво листала глянцевый журнал полуторалетней давности, извлеченный из-под ковра. Ее остроумные комментарии в адрес авторов и героев статей не давали сыщику окончательно погрузиться в пучину депрессии. Прежде, чем вернуться в гостиницу, он постучался к соседям.
В одном доме никого не оказалось, зато в другом открыла пожилая женщина. Она незамедлительно вылила на путешественника поток сведений, этим самым живо напомнив ему Айю. Руюдзаки выяснил самое главное – Ватари жив!
- Мы-то тут только третий год живем, - весело щебетала дама, обрадовавшись свежему слушателю. – А он уже давно. Ваш отец еще жив? А где они познакомились? Ну, дочка, она как вы возрастом, уехала в а Америку – замуж. А мы с мужем перебрались поближе к сыну. Во-от… мы тут все друг друга знаем, а Ватари как бы сам по себе. Только как-то встретились по пути из магазина и разговорились, - тут Руюдзаки посочувствовал Ватари, а заодно – мужу этой общительной особы, - он так мимоходом упомянул, что у него лет пять назад пропал сын. Вот ведь как! Кира столько лет карает преступников, а люди все равно исчезают средь бела дня!.. – дальнейший монолог прошел мимо сознания потрясенного детектива. Под пропавшим сыном мог подразумеваться только он сам. «Ватари назвал меня сыном?..»
***Возвращение блудного сына***
Ватари бухнул на стол пакет с продуктами и поднялся на второй этаж. Каждый раз, возвращаясь домой, он надеялся на перемены: вдруг будет включен компьютер, приоткрыта затворенная перед уходом дверь или на кухне обнаружится кофейная чашка, липкая от сахара и мороженого…Но все тщетно. Компьютер был выключен, двери – закрыты, а чашки стояли на своих местах.
Закончив все дела, Ватари сел в гостиной с газетой. Вечернее солнце золотило газетный лист, повествующий о новых выходках Киры, словно коронуя этого бога нового мира. Когда газета закончилась, англичанин опустил ее и повернулся к окну. С этого места была хорошо видна дорожка, ведущая от калитки к порогу. Но никто не спешил домой, чтобы пройти по ней и толкнуть незапертую дверь. С тяжким вздохом Ватари поднялся и пошел на второй этаж. Когда он уже миновал лестницу, ему померещился не то стук, не то звук шагов.
Ватари обернулся и даже не удивился тому, что увидел. Ареол ослепительного сияния обрисовывал тонкую фигуру. Воспитатель молча смотрел на нее. Фигура зашевелилась, ссутулилась и сунула в рот палец. После паузы прозвучал едва слышный голос, больше похожий на слуховую галлюцинацию.
- Ватари…я вернулся, - прошелестело над лестницей.
- Не может быть, - потрясенно пробормотал Ватари, еще не решаясь поверить увиденному.
Парень вдруг бросился вверх по ступенькам. И, может, это заставило Ватари признать реальность происходящего. Детектив, наконец, достиг верха лестницы. Там он замер, опустив голову, как провинившийся ребенок.
- Я…я вернулся… - повторил он.
***Нир***
Джованни вздрогнул от неожиданности, когда на экране компьютера поверх всех окон открылось новое. Офицер покосился на сидящего на полу Нира – не его ли фокусы? Но ребенок не замечал ничего вокруг, увлеченный своей игрой. Джованни попытался закрыть окно, но оно не реагировало. Все так же светилась светло-зеленая надпись «Требую немедленной связи! Назовитесь для начала работы речевого анализатора». «Что за чертовщина!» - хотелось сказать Джованни, но он сдержался. Незачем исполнять неизвестно чьи… требования. Но что-то делать все равно надо. Кто же смог миновать защиту, даже не потревожив ее? Джованни коснулся плеча Нира и указал ему на монитор. Мальчик с бешено колотящимся сердцем уставился на это странное сообщение. Рамка из цифр, которую Джованни счел просто причудой неведомого хакера, была важнее всей информации по делу Киры. Нир забрался в кресло, одновременно отыскивая ключевую комбинацию – 5948913.
Ключ – 37, против часовой стрелки. Простейший код – пронумерованный в обратном порядке алфавит. Но записанный особым образом, он не подавался расшифровке. Нир читал его без напряжения. Ничего сейчас не имело значения – и удивленный взгляд Джованни в том числе. Несколько десятков цифр заключали в себе тот же приказ: назваться. Нир закрыл глаза и чуть дорожащим голосом назвал код. Длиннющий ряд цифр, в котором имела значение только каждая восьмая. Повисло молчание.
Нир нервно теребил прядку волос в ожидании ответа. Никакого речевого анализатора не было и в помине. Просто где-то в сотнях или тысячах километров отсюда сидит кто-то и напряженно вслушивается в голос, искаженный шифровкой. Почти бесконечная пауза прервалась зазвучавшим из динамиков бесцветным голосом.
- Требую всю имеющуюся в наличии информацию по делу Киры вне зависимости от степени секретности. Уровень доступа – неограниченный. Переправить немедленно по каналу 5V828JFB. Повторяю…
- Джованни, выполняйте, - тихо приказал Нир. Он не питал пустых надежд. Условная фраза и способ ее шифровки известен только L и Ватари. И еще одному человеку. Никто из воспитанников Вамми-Хаус не знал его. Известно только то, что это козырной туз на случай гибели L. Этот человек должен был появиться перед преемником и сообщить, все, что L посчитает нужным передать. Когда-то SPK искало его, но безрезультатно. «Туз» должен находиться в ближайшем окружении L, чтобы иметь возможность постоянно обновлять свои сведения. Но как вычислить сферу общения человека, который официально не существует? Похоже, Туз счел именно этот момент походящим для установления контакта.
Нир не знал одного - Туз погиб пять лет назад.
***Начало конца***
Руюдзаки отвел взгляд от монитора и посмотрел на Айю. Она лежала на спине поперек кровати, закинув ноги на стену и держа над собой на вытянутой руке пестренький журнал. Царящий в комнате полумрак не был помехой для чтения.
- Не затекает! И шея тоже, ага! – в ответ на невысказанный вопрос выпалила Айя. Детектив едва заметно улыбнулся. Он хотел спросить: «Не затекает рука?», а логичным продолжением стало бы «А шея?». – Ну что, как там поживает твой Кира? По сию пору резвится? Еще нигде не лохонулся? Крут, однако! – под веселую болтовню Руюдзаки перебрался на кровать. Прошло целых пять лет с тех пор, как он бросил дело Киры… Лайта… своего единственного друга. Нир собрал огромное количество информации, но так незначительно приблизился к победе! Жаль, что Лайт не ошибался! Хорошо, что Лайт не ошибался…
- Я отправил Ниру все, что собрал до… своей смерти. Он должен был получить это еще тогда, когда только взялся за расследование. Но информатор погиб, не выйдя на контакт… – такое сухое и колючее слово «информатор»! Такое же, как его прозвище «Туз». Ее прозвище… Как больно говорить о ней бездушно, словно о сломанной машине! Маленькая хулиганка, обладающая абсолютной памятью. Обладавшая. Ее больше нет. Из-за Киры, будь он проклят. Он погубил ее. Как и многих других, имевших полное право жить! Безумец, возомнивший себя Богом! – Пока я не буду встречаться с Ниром. Кира, - да, именно так. Кира, а не Лайт. – может почувствовать мое участие. Поэтому пока я буду только направлять Нира от лица Туза.
***Конец игре больших детей***
Второй месяц работы. Работы тяжелой, но необходимой. Кира должен быть остановлен! И можно шепотом прибавить: «Любой ценой!» Труд был тяжелым даже по меркам Руюдзаки. Как и вначале расследования, у него возникло чувство, что он идет в темноте по лабиринту, наощупь отыскивая путь. Шершавый камень стен, холодные плиты пола. Воздух то сухой и горячий, то мертвенно-затхлый. Иногда на пути попадаются ярко освещенные залы, или каморки, озаренные тусклым мерцанием гнилушки в углу. Иногда они помогают сориентироваться, а иногда оказываются миражом. Можно безнадежно заблудиться и навсегда остаться в этом переплетении коридоров, галерей, ходов и тупиков. Но надо выбраться.
Но ничто не вечно: любой лабиринт должен кончиться, звезда – погаснуть, а человек – ошибиться. И вот, завтра наступит решающий день. Руюдзаки неподвижно сидел у компьютера, не отводя взгляда от заставки - часов. С тех пор, как он последний раз прикасался к клавиатуре, солнце успело скрыться за горизонтом, напоследок озарив небо потрясающими переливами красного. Теперь в незанавешенное окно нескромно заглядывала луна.
ЕЩЕ ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ…
«Завтра, нет, уже сегодня – последний день. Решающий. Если мы совершили хоть одну ошибку… Нет, не должны были, не имели права!» - тревожные мысли бились в голове, как птицы в клетке. Спокойствие детектива было показным. Не так уж равнодушно он ждал часа «Ч». Оставались считанные часы до падения бога нового мира – или его полного торжества. И сейчас, оставшись в одиночестве, Руюдзаки вынужден был признаться самому себе – судьба Киры … нет, Лайта!.. вовсе не так безразлична ему, как могло почудиться окружающим. Все-таки они друзья. «Были» - безжалостно уточнил детектив.
ПЯТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ДВАДЦАТЬ МИНУТ…
Похоронное настроение сыщика почти перешло в депрессию, когда одеяло на кровати, свернутое шаром, словно ожило. Из-под него высунулась растрепанная головка. Айя сонно покрутила головой и изумленно воззрилась на друга.
- Что, полуночничаешь? По какому поводу, а? Работаешь или мандражируешь? Или пытаешься совместить? А? Ложился бы спать. У русских, знаешь ли, есть классная пословица: «Утро вечера мыд… мудренее», ага!
- Я бы лег, да некуда, - огрызнулся детектив. На кровати, оккупированной оборотнем, не нашлось бы место даже плюшевому медведю.
- А я могу потесниться! Жалко нету! Даже одеялом поделюсь, вот!
Тут гениальный сыщик даже не нашелся, что ответить. Ему оставалось только пожать плечами и пересесть на кровать. Айя прижалась к нему горячим со сна телом и натянула на плечи одеяло. Руюдзаки молча гладил ее руки.
- Утро вечера мудренее, - тихо повторила девушка и повалила несопротивляющегося парня. Они уснули почти сразу. Руюдзаки успел только отметить, что лежащая под боком девушка отвлекает мысли от расследования сильнее, чем усталость. Наутро он едва мог шевелить рукой, на которой лежала голова Айи, и все же улыбался.
ЧЕТЫРЕ ЧАСА СОРОК ПЯТЬ МИНУТ …
Зубная щетка, плеснуть в лицо чуть теплой водой, натянуть другую футболку, первый этаж, кухня, холодильник, опрокинуть в себя кружку приторного кофе, закинуть несколько конфет…
ЧЕТЫРЕ ЧАСА ДВАДЦАТЬ МИНУТ…
…перехватить еще кофе и печенья, написать короткую записку…
ЧЕТЫРЕ ЧАСА ДЕВЯТЬ МИНУТ…
…бегом наверх, захватить сотку, оставить записку….
ЧЕТЫРЕ ЧАСА ТРИ МИНУТЫ…
…захватить мобильник…
ЧЕТЫРЕ ЧАСА ДВЕ МИНУТЫ…
…птицей слететь в гараж, запрыгнуть в машину рядом с Ватари, дождаться, когда откроются ворота… Наконец, автомобиль выворачивает на проезжую часть…
ТРИ ЧАСА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТЫРЕ МИНУТЫ…
ДВА ЧАСА…
ОДИН ЧАС ТРИДЦАТЬ МИНУТ…
СОРОК ПЯТЬ МИНУТ…
ТРИДЦАТЬ…
ДВАДЦАТЬ…
…SPK уже, наверно, на месте…
ПЯТНАДЦАТЬ…
ДВЕНАДЦАТЬ…
…на мониторе ноутбука появляется изображение, переданное камерой, установленной где-то под самым потолком…
ВОСЕМЬ…
…голоса из динамиков звучат очень четко, особенно хорошо слышен голос Нира. Он прикрепил микрофон к воротнику своей рубашки…
ПЯТЬ…
ЧЕТЫРЕ…
…
НОЛЬ!!!
Минус одна секунда… две…
Минута и семнадцать секунд…
«Когда же?! Лайт, ты не придешь?»
Словно в ответ на безмолвный крик детектива открылась дверь склада. Крошечные фигурки были хорошо узнаваемы. Айзава, Мацуба, Могги. Лайт. Он изменился. Что-то во взгляде, движениях… Руюдзаки нервно грыз ноготь. Он жадно прислушивался, ловил каждое слово.
- …я Кира!!! – от неожиданности Руюдзаки вздрогнул и едва не упал с длиннющей лестницы, на которою забрался в поисках лучшего соединения. «Это надо остановить!» - безумная мысль разорвалась в голове, как бомба в мирном городе. Сыщик вскочил на ноги и пошатнулся, держась за голову. Ноутбук слетел с колен и только чудом не разлетелся на куски, грохнувшись на заржавленные ступеньки. И то же чудо не позволило ему нырнуть во двор. Тишина навалилась ватным одеялом. Контуры предметов утрачивали четкость, а цвета – яркость. Ноги подкашивались, отказываясь держать ставшее непокорным тело.
Вставший на ребро ноутбук продолжал невозмутимо демонстрировать происходящее на складе. Чтобы удобнее было смотреть, Руюдзаки растянулся на решетчатой лестничной площадке. Прутья леденили тело. Звук выстрела из динамиков подействовал на сыщика, как ледяной душ из нашатыря. От неожиданности он подскочил и стукнулся головой о перила. Руюдзаки скорчился у стены, ухватившись за ушибленный затылок и шипя от боли, как кот.
- Руюдзаки! – Ватари уже бежал по лестнице. Ему оставалось преодолеть несколько метров. Детектив ошалело смотрел на своего верного помощника. Потом резко обернулся и уставился вниз. У стены соседнего склада двигался знакомый силуэт. Дальше Руюдзаки не размышлял, а действовал.
Поднырнуть под перила, оттолкнуться ногами, босые пятки ударяются о трухлявое железо крыши, перекувыркнуться, гася инерцию, бегом к краю, еще один прыжок… Земля не пружинила под ногами, как метал, и детектив растянулся в пыли, пахнущей машинным маслом. Полежав он совсем не героически встал на четвереньки и помотал головой. Потом поднялся на ноги и бросился следом за скрывшимся за углом Лайтом.
***The end***
Ушибленные ноги ныли и жаловались, при каждом шаге отзываясь уколом боли. Руюдзаки повезло, что человек давно научился ходить на двух конечностях. Еще большей удачей было то, что этими конечностями оказались именно ноги. Поцарапанные ладони и локти саднили, а капельки крови уже пропитали рукава. В обычной ситуации этого было бы достаточно, чтобы парализовать деятельность Руюдзаки, но сейчас он почти не обращал внимания на ушибы. Он хотел догнать Лайта и сказать ему, что… Что? Наверно, что-то очень важное. Про дружбу, справедливость – да мало ли!
Капли крови на земле привели детектива в следующий склад. Сумрак в помещении после ярко освещенной улицы казался мглой безлунной ночи. Руюдзаки зажмурился, чтобы быстрее привыкнуть к слабому свету. Только после этого он смог увидеть движение слева, почти под самой крышей. Не секунды не колеблясь, детектив направился туда. Он уже четко видел плетущегося по лестнице Лайта. «Куда он идет? Неужели надеется спрятаться?» Засмотревшись, Руюдзаки задел цепь, свисающую с потолка. По огромному пустому складу пронесся громкий лязг.
Лайт достиг самой верхней лестничной площадки и остановился, навалившись грудью на перила. Он вглядывался в темноту, бесясь от собственного бессилия. До сих пор это чувство было неведомо Кире. Всегда можно было сделать свой ход и превратить поражение, уже кажущееся неминуемым, в блистательную победу. «И сейчас есть выход! Иначе и не может быть! Что за белое пятно маячит там, внизу? Похоже на рубашку… Ерунда, просто я потерял слишком много крови и от слабости мерещится всякая чертовщина, - Лайт опустил веки и почувствовал, как ускользает сознание. – Надо идти. Надо идти…»
«Надо идти… Надо идти…» Эту фразу Кира повторял на все лады, удаляясь от группы расследования, пока капельки крови собирались на концах пальцев и срывались в пыль. Повторял, пока карабкался по лестнице, с трудом преодолевая оказавшиеся неожиданно высокими ступени.
- …до сих пор все было по приколу. Мы победили скуку, верно? На нашу долю выпало немало интересных приключений, Ягами Лайт. – голос синигами Рюка прорезал сгущающиеся сумерки.
Кира опустился на ступеньки. Он почти слышал, как поскрипывает архаичная ручка, вписывающая его имя в Тетрадь Смерти. Потекли сорок секунд, отведенные Тетрадью жертве. Говорят, что перед умирающим проносится вся его жизнь. С Лайтом это было не так. Ничего такого он не увидел. Только откуда-то вынырнул L и присел рядом на корточки.
- Ты… за мной? С того света? Но еще слишком рано... ты поторопился… – прошептал Лайт. Он в последний раз заглянул в темные глаза врага и друга. – Давно не виделись, Руюдзаки… Все… кончено.
Руюдзаки только тихо ахнул, когда Лайт закрыл глаза. Детектив видел достаточно смертей, чтобы сразу понять, что для Киры действительно все кончено.
Ослепительное сияние, похожее на вспышку сверхновой, пробилось сквозь закрытые веки. Руюдзаки медленно поднял голову. В оправе ночной тьмы ослепительно сверкал чей-то фонарь. Детектив равнодушно отметил, что спустилась ночь. Сколько же времени он просидел у холодеющего тела Киры?
- Ой, мама! – взвизгнула темная фигура и едва не выронила фонарь. Зато шарахнулась в сторону и упала, удачно направив луч себе в лицо. Мацуда был в своем амплуа.
- Что там, Мацуда? – донесся искаженный эхом, но все равно узнаваемый голос Айзавы. Минутой позже вся команда расследования осветила сидящего на лестнице детектива. Еще кто-то ойкнул. Происходящее, наконец, дошло до сознания Руюдзаки. Он тяжело встал. Четыре пары глаз растеряно следили за его движениями.
- Все кончено, - тихо произнес L.
***Взгляд назад***
Споры с коллегами и начальством, уговоры, просьбы и угрозы, поиски компромисса. Ватари уже начало казаться, что он никогда не сможет переубедить окружающих и что мальчишку все-таки отправят прочь. Но ни одна стена не устоит, если достаточно долго биться в нее лбом – была бы голова достаточно крепка. Именно этой мыслью утешал себя воспитатель, когда бесплодность попыток представала перед ним во всей своей красе. Японец теперь не высовывался из комнаты в общежитии воспитателей. Целые дни он проводил, с ногами забившись в кресло и угрюмо взирая перед собой.
Все стены имеют свойство падать. Слабое, но утешение. Эта идея грела не только Ватари. Его усилия, наконец, принесли должные плоды и в список воспитанников Вамми-Хаус добавилось еще одно имя.
L. Lowliet.
Фанфик по аниме Death Note
© Copyright: Аля Гетто, 2010
Свидетельство о публикации №210100800883
Свидетельство о публикации №210100800883
Рецензии
Имею мнение разных возрастных групп: сына, мамы, ну и свое конечно.
Сын сказал:"Мама это анимашки, классно!Там есть еще почитать, распечатай."
Мама с моим сыном обсудили произведение.
Мама:"Не знаю что такое анимашки, мне просто понравилось, написано красиво, грамотно, захватывающе..."
А я могу сказать, что интересно, хорошо написано, так скажем реалистично.
Жанна Слепенко 29.10.2010 15:14 • Заявить о нарушении
Сын сказал:"Мама это анимашки, классно!Там есть еще почитать, распечатай."
Мама с моим сыном обсудили произведение.
Мама:"Не знаю что такое анимашки, мне просто понравилось, написано красиво, грамотно, захватывающе..."
А я могу сказать, что интересно, хорошо написано, так скажем реалистично.
Жанна Слепенко 29.10.2010 15:14 • Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.