Наталья

Колосья больно кололи, травы били по ногам, подол платья туго обхватывал ноги,
сдерживая бег. Но Наталья бежала, задыхаясь на бегу. Вот уже и Колодези.
Бежать то всего ничего – версты две, но волнение в груди перехватывало дыхание.
Добежала до крайней избы, постучала в темное окошко:
-Насть, Настасья!
Из распахнувшегося окошка высунулось конопатое лицо:
- Чево тебе? Чё заполошная такая?
- Насть, сходи завтра в Горушку, найти Ивана, скажи чтобы сватов засылал
немедля, не дожидаясь осени.
-А?
- Все. Остальное потом. Не забудь только, прошу тебя.

***
Но Настасья то ли забыла, то ли по своему бабьему умыслу тайному, до Ивана просьбу Натальи не донесла.

***
Через две недели Наталью выдавали замуж за вдового, с тремя детьми, крепкого хозяина.
 
- Ты не смотри что он старше тебя, успокаивала мать, пытаясь угасить тревогу, плескавшуюся в бездонных голубых глазах старшей дочери. Ты же понимать должна мне
еще троих замуж выдавать надо. Не гневи отца. Ты терпи. Добротой своей все покрой.

- Мама, так я ж Ивану обещала. Мы с ним на Троицу сговорились, что сватов зашлет он.

- Так то ж вы сговорились. А надо было родителям сговариваться. Сватов можно было и раньше заслать, и о свадьбе договориться. Да и не видно твоего Ивана. Молод он еще.
А Трофим хоть и в годах, но справный хозяин. Маленький Ванечка материнской ласки то и
не видел – а всего то и годков то ему. Богоугодное дело это, доча, сирот то присматривать.
 
Слезы капали. Туго заплетенная коса тянула виски. От непоправимости происходящего
давило грудь.

-Ты плачь. Никто худого не подумает. Все девки на свадьбах плачут. Плохо, что невенчанными будете. Отец с Трофимом уговорились,  что без попа свадьба будет.

***
Лихо играла гармошка. Пели и плясали долго. Деревенская свадьба теперь, после
революции имела какой-то куцый вид. Торжественности не было, не было венца, не было хора, не было того дивного ощущения, которое испытывала богобоязненная Наталья,
когда вступала под своды Собора.

И хоть Наталье муж разрешал ходить «в церкву, к попу», но сам никогда даже не
смотрел в сторону куполов. Иные мужики проезжая по селу на телегах, шапки снимали,
да лоб крестили, глядя на Крест и купола, но не Трофим.

А завидев домашнего шкодливого кота Ваську, с усмешкой неизменную поговорку свою произносил: «Кот что наш поп – нигде не пропадет».

Время быстротечно. Не успела Наталья оглянуться, старших уже поженили - замуж повыдавали, только вот Иванушка еще подростком, помощником по хозяйству.

Трофим был крепким мужиком, коренастым, сильным. Любил хорошо работать, но любил и крепко выпить.  Не буянил, жену не обижал.

Однажды на покосе, в самую жару ему плохо стало, телега груженная перевернулась,
ставил на колеса, перенапрягся. Еле домой дошел. Удар случился. Лег – и слова не промолвить. Рот скривило, руки, как плети опустились.

Так и лежал пластом в спальне под образами.
А тут же – на полу Наталья  Господу молилась горячо.  О спасении просила Господа, о здоровье мужу-хозяину, о защите дома просила. Смиренно лежал Трофим, слушал. Молитвы сердца касались. Слезы катились изредка на подушку. Жену словно вновь узнавал.
Не думал что в ней столько доброты и любви накоплено. Господь смилостивился над Трофимом. Руки слушаться стали. Речь вернулась. Тихая, умиротворенная. Если раньше Наталья, да и только звучало, то теперь Таточка появилось.

- Ты бы с Господом примирился, Трофимушка, ласково убеждала Наталья.
Господь милостив. Грехи то все прощает. Ты только покайся, Трофимушка.

- Успею еще. Помирать не собираюсь пока.

Еще несколько дней пролежал, да ночью как-то совсем худо стало, разбудил Наталью.

- Ну, зови что ли своего попа.

Наталья кинулась к Ванечке, пока запрягли лошадь, пока до села, да обратно. 
Трофим лежал, грустно глядя в потолок. Наталья выскакивала на крыльцо, суетилась.

- Вот.  Едут.

По сенцам застучали сапоги, зашелестела одежда.

-Мир вам, - произнес  священник, крестясь на образа.

А Трофиму и слова не произнести. Второй удар накрепко сковал рот. Как не бился
над ним священник, как не пытался услышать хоть одно слово от него, - не смог.

Так и ушел Трофим.

- Батюшка, да что ж это теперь то? Он же сам просил привести тебя. Осознанно ведь.
- Лукавый не отпустил его. Видно крепко держал его. Но ты молись Наталья,
если искренно сердце его было, Господь примет его. Господь милостив.