Наследница. повесть. глава 5

5.
Так получилось, что в это самое время у их дома появился Федор, бывший военный, человек с изломанной судьбой. Ему, как и многим другим, не пришлось выбирать. Их мотострелковую дивизию погрузили на платформы и отправили в Афганистан. У них не спрашивали согласия и не дали возможности отказаться - просто зачитали приказ.
Все закончилось пленом и дорогой домой, длинною в десять лет. Федора считали пропавшим без вести, а если точно, то его фамилия прошла по графе «небоевые потери». Когда он наконец вернулся – жены уже не было, как не было и дома с голубыми наличниками и крепких деревянных ворот. На память от прошлого осталась липа, которую еще дед посадил.
- Вот так и становятся бомжами, - потерянно думал Федор.
Закрыв глаза, он сидел прямо на траве, прижавшись спиной к дедовой липе, возле своего, теперь уже чужого, двора и не знал, что же ему дальше делать.

Степан подъехал к дому и, заметив мужчину с тощей дорожной сумкой, вышел из машины. Он подошел к поднявшемуся навстречу ему мужчине и представился. 
- Степан. Что-то случилось?
- Федор, - представился тот в ответ.
Мужчины пожали руки.
- А где дом, который тут стоял? – хмуро посмотрев на хорошо одетого Степана, спросил Федор.
- Снесли. А что?
- Это был мой дом, я в нем вырос, - Федор слегка отвернулся, чтобы не показать блеснувшие слезы.
- А-а. Давайте зайдем во двор, поговорим. Берите сумку.
Выслушав недолгую историю Федора, Степан, немного помолчав, предложил на первое время, должность охранника-садовника, хорошую зарплату и жилье - домик для гостей, неизвестно зачем построенный. Оказалось, что для Федора. Чуть подумав, тот согласился – идти-то все равно было некуда. 

Как потом рассказали соседи, его Фанечка горевала по нем, ждала, но, уступив нажиму родных, все продала и уехала с матерью в Польшу, к старшей сестре. Федины родственники смотрели на него, как на привидение. Некоторые звали к себе, но Федор понимал, что гостить и жить в чужом доме – не одно и то же. И потом, он совершенно избегал разговоров о прошлом. А родня, как назло задавала одни и те же вопросы, на которые  ему не хотелось отвечать.

С тех пор пошел уже пятый год, но Федор ни разу не пожалел о своем решении – остаться при семье Степана. После десяти лет несвободы - работы за лепешку и плошку воды - Федор воспринимал свое добровольное заточение в усадьбе, как жизнь в Раю.

Настя, еще раз посмотрела на лежащую под вишней дочь.
- Нет, никаких нервных докторов, завтра же еду домой, к маме. Решено.
С этими словами она поднялась в спальню. Там, достав из-за деревянной иконы тетрадь в линеечку, листы которой были исписаны аккуратным материнским подчерком, стала читать, начиная с первой страницы. Делала это сначала автоматически, крестясь на икону и кланяясь в пояс в нужных местах. Потом вошла в транс и, истово крестясь, молилась уже в голос.
 
Эта потемневшая от времени, простая деревянная икона шла с их семьей уже не первое столетие и передавалась по женской линии. Как только младшая женщина рода выходила замуж, икона тут же переходила к ней. Так икона с ликом Спасителя, до этого долго служившая ее матери Елизавете,  пришла в дом Анастасии.
Рядом с иконой Настя всегда ставила портрет бабушки Серафимы, которую любила и у которой всегда просила помощи. Это была, не смотря на возраст и морщинки, необычно красивая женщина. Анастасия помнила, что ее черные, с серебром, густые волосы, всегда были заплетены в две косы и уложены в корону. Она носила беленький ситцевый платочек с каймой. Карие глаза излучали доброту и тревогу, как будто она знала больше, чем ей хотелось бы.

Женщины их Рода отличались редкой красотой, всегда носили звучные имена и имели сильный характер. И, как правило, жили долго, намного переживая своих мужей. Бабушка Серафима прожила восемьдесят семь лет и тихо ушла в тот год, когда Настя окончила десятый класс. Анастасия, очень любившая бабушку, часто плакала, но после того, как явившаяся во сне Серафима ласково попросила ее больше не реветь, успокоилась.

Прабабушка Пелагея вообще дожила до девяноста пяти лет. Она пережила потерю царя-батюшки, хаос Гражданской войны, ужас Отечественной и прочие страдания. При раскулачивании сумела сберечь семью от Сибири: передала через верных людей районному начальнику полкабана - и о них  «забыли».
Она не приняла новый строй и когда у нее забрали все «лишнее», и обозвали «единоличницей» -  и тогда не сдалась. Отправила мужа и дочерей в наем (благо село было в пригороде), а сама занималась хозяйством, помогала людям, потихонечку лечила соседских детей. А когда отшептала сыночка председателя колхоза, (Пелагея была потомственной шептухой), их наконец-то оставили в покое.
Достойно пройдя через все, Пелагея не потеряла себя - имела стройную фигуру, гордый взгляд и собственное мнение по всем вопросам. Прабабушка обладала очень сильным характером и когда она приняла решение уйти в мир иной, то просто легла и умерла. Она отказалась от еды, потом от воды… и через неделю тихо ушла.

Положив на место тетрадь с молитвами, Настя немного постояла у окна, приходя в себя. И только после этого пошла в сад.
- Лисонька, поедем к бабушке? – Настя опустилась на траву рядом с дочкой.
- Матвеевна, уснула она, - тихонько сказал подошедший Федор. - Наревелась, бедная.  Я ее на одеяло переложил,
- Спасибо, Федя, - кивнула Настя.