В Российское консульство Арсений проник только весной по
списку, в котором числился восемьдесят шестым. И хотя записы-
вался к консулу, дальше прихожей его не пустили. Русоволосый пух-
ляк вежливо усадил его перед собою и спросил о причине визита.
Алые губы чиновника так не вязались с представлением о мужчи-
не, что Арсений сразу невзлюбил его и сказал резко:
— Я пришёл не к вам, а к консулу. По записи. Посмотрите. У
меня к нему дело государственной важности. Я принёс уникальное
энергетическое изобретение. Проект бесплотинного электрическо-
го комплекса.
На эти слова Пухляк понимающе улыбнулся. Видимо, облик
Арсения с мальчишеским вихром на макушке и в одежде — с миру
по нитке, не до ансамбля, а лишь бы зад прикрыть — не вязался с
его заявлением. Здесь, как видно, не только встречали, но и прово-
жали по одёжке.
Зато средних лет шатен, вышедший из одной из дверей в глу-
бине просторного вестибюля, при этих словах замедлил шаг, а по-
том и вообще свернул к окну невдалеке от Пухляка. С озабочен-
ным видом он стал перебирать на подоконнике свои визовые доку-
менты, однако, больше прислушивался к разговору. В толстенькой
записной книжке он открыл страницу на букву Р и посмотрел на
фотографию, там подклеенную. Затем неторопливо перевёл взгляд
на Арсения, и озабоченное выражение его лица сменилось тревож-
ным и недоумевающим.
Его взгляд как бы говорил, не может быть! Подчиняясь чув-
ству, он приблизился к столу Пухляка с каким-то пустячным вопро-
сом. Извинился перед Арсением, глянув ему прямо в глаза, и со-
мнения его рассеялись вмиг — перед ним был он, Арсений Рогов,
ради которого он прилетел с другого континента.
— Да, у вас срок визы не ограничен. А это число, двадцать
девять, означает дату пересечения украинской границы, — сказал
Пухляк.
— Спасибо. — Шатен вернулся к окну.
— Если вы настаиваете, я схожу и узнаю, сможет ли вице-кон-
сул вас принять, — сказал Пухляк Арсению и ушёл в чрево кон-
сульства.
Он ходил минуты три. Всё это время Арсений то ставил свой
старинный портфель на пол, то вновь поднимал его на колени. Ша-
тен наблюдал за ним и видел, как его щёки то вспыхивали гневным
румянцем, то бледнели от возмущения. Тонкая, худая шея произ-
вольно клонилась вперёд, будто не было у неё силы, чтобы удер-
жать прямо красивую, лобастую голову. На скулах нет-нет и взбу-
хали желваки. Пальцы обеих рук плясали на острых коленках.
Пухляк вернулся бодрым шагом и развёл руками.
— Нет, не может и очень извиняется перед вами, — сказал он,
хотя услышал в том сановном кабинете совсем другое:
— Изобретатель? Скажи ему, что он не туда попал. Здесь не
техотдел, а дипломатическая миссия. Забодали.
Визит был закончен. Надо встать и уйти. Но у Арсения не хва-
тало сил на это. Нет, не физических, духовных. Он был раздавлен.
Угнетённость превысила все мыслимые пределы. Это видел ша-
тен по лицу Арсения. В таком состоянии или умирают сразу, мгно-
венно, или же лезут в петлю, оставив записку — в моей смерти
прошу никого не винить.
И вновь, в который уже раз, глухая стена непонимания и от-
чуждённости воздвиглась между человеком и государством. На этот
раз необоримая, роковая. В то время, как Пухляк трогал Арсения
за локоть, предлагая ему освободить место для следующего по-
сетителя (А может, просителя?), в его голове звучали гневные сти-
хи — «Вот парадный подъезд. По торжественным дням. . . «
Арсений, опёршись руками на колени, с трудом поднялся и по-
шёл к выходу. Сначала на лестничную площадку, а оттуда, держась
за перила, спустился вниз мимо двух гогочущих милиционеров и
оказался на воздухе. Долго стоял, отрешённо глядя себе под ноги.
Двинулся в одну сторону, потом в другую. Наконец, остановился в
тени и опустился на корточки у стены. Перемалывая в себе неуда-
чу, качал головой и двигал губами, «муссолинил», как некогда де-
лал Николай Петрович. Поёрзал спиной о стену и посмотрел с тре-
вогой вверх.
Шатен понял, что он хочет подняться, и протянул ему руку.
Арсений распрямился. Сделал несколько падающих шагов на оне-
мевших ногах и остановился.
— «Крепкая рука друга спасла его от неминуемой гибели», —
процитировал он и спросил: — Чьё?
Шатен пожал плечами:
— Не знаю.
— Я — тоже, — сказал Арсений. — С детства осталось в го-
лове, как мусор.
— А если это действительно так? — сказал Шатен. — Я слы-
шал весь ваш разговор с этим тупым чинушей и возмущался вмес-
те с вами.
Сами не заметив как, они двинулись от консульства и вышли на
центральную улицу с невообразимым шумом автомобилей, говором
людей и толкотнёй. И здесь Арсений неожиданно увидел Зеру со сво-
им неразлучным лотком. Выглядела она устало. Ему захотелось сде-
лать для неё что-нибудь приятное и он обратился к Шатену.
— Вы можете расплатиться за меня вон с той татаркой? —
спросил он, кивнув головой в сторону Зеры. — Всего-то пять дол-
ларов. Она часто выручает меня.
— Конечно. — Шатен вынул из портмоне пятидолларовую бу-
мажку и протянул её Арсению. — Пожалуйста.
Арсений двинулся через улицу уверенной, твёрдой походкой,
какой идут в магазин за бутылкой алкаши, заимевшие немного де-
нег. Шатен тонко улыбнулся. В то время, как Зера смотрела на него
испуганно. Может, начальник? С портфелем, да такой решитель-
ный! Вдруг прогонит? Её пальцы суетливо забегали по лотку. Но,
узнав Арсения, она радостно засмеялась:
— Живой? И слава богу. А я уж думала... Убежал в кусты.
Милиция туда пошла.
— Живой. Куда я денусь? Это вам спасибо, что поддержали.
—Арсений быстро сунул купюру под металлическую коробочку с
мелочью, наперёд зная, что Зера обязательно начнёт отказывать-
ся от денег. Он уходил и слышал вслед её недоумённые возгласы:
— Зачем, дорогой? Да так много! Я от души. Подходи, когда
трудно. Храни тебя Бог.
Оказавшись рядом с Шатеном, Арсений помахал Зере рукой и
сказал:
— Прекрасная душа. Побольше бы таких людей. Тогда б и ре-
шёток было поменьше. — Арсений ухватился обеими руками за
какую-то пузатую, ребристую решётку и потряс её. По другую сто-
рону стекла сразу же замелькали испуганно-злые лица. Нo Арсе-
ний подхватил портфель и убежал вперёд. Выскочившие из высо-
кой двери два мужичка и тётка претензий к Шатену не имели, на-
мётанным глазом признав в нём иностранца.
— Гуд монинг! — поклонилась толстушка в кружевном кокош-
нике.
Шатен улыбнулся. Арсений вышел к нему из-за угла и показал
на узорную решётку во всю стену.
— Да. Это удивляет, — сказал Шатен с улыбкой. — Как и ог-
ромное количество охранников. Вы не хотите поехать в Австра-
лию? — неожиданно спросил он. — Идеальное место, как мне ка-
жется, по всем параметрам для осуществления вашего проекта.
Экономическим, техническим, климатическим, географическим,
природным и человеческим. Это, пожалуй, самое главное.
— Нет. Я хочу осуществить его дома.
— Вряд ли вам это удастся. Россия — страна официоза! Во
всех областях знаний. Здесь человеку из подворотни никогда не
пробиться. Без высоких званий, без высокой официальной должнос-
ти ничего не внедрить. Разве что третьим в списке. Здесь никогда
не понимали, что озарение нисходит на избранных, но не назначен-
ных, — сказал Шатен ровным, приятным голосом. Так говорят давно
отстоявшиеся мысли и тем самым сразу уходят от их оспаривания,
т. е. от пустых разговоров. Такое Арсений замечал и за собой, ког-
да был в чём-то неоспоримо уверен.
— А где понимают? — спросил он. Вопрос был риторический,
и ответ прозвучал из уст самого же Арсения. — В Австралии?
— Хотя бы, — сказал Шатен.
— Вас там поняли? Вы для этого сбежали туда? — Издёвка
слышалась в голосе Арсения. В глазах появилась злобинка.
— Вы такой же прямолинейный, как и всякий русский, — с нот-
кой сожаления сказал Шатен. — Я не сбежал. Я просто уехал. И
состоялся там как учёный. Мои философские труды там оценили.
Они вернулись сюда и оказались нужными. А раньше их отвергали.
Так что я не предатель. Я хочу добра своей заскорузлой родине. В
России — горе от ума. В России — это навсегда, — сказал убеж-
дённо Шатен и предложил, указав на кафе под зелёным тентом:
— Зайдёмте, перекусим? С утра есть не хочется, а сейчас око-
ло одиннадцати. Вроде, самый раз.
Арсений ничего не ответил и свернул к ближнему столику.
Шатен сел напротив.
— Нам обед на двоих по-настоящему. С борщом, селёдочкой,
отбивной котлетой под острым соусом и с гарниром картофельным,
с салатом из зелени и крепким чаем, — сказал он подскочившему
официанту. — А может, с выпивкой? — Шатен выжидательно смот-
рел на Арсения.
— Я не пью, — сказал Арсений.
Та небрежность, с какой Шатен сделал дорoгoй заказ покоро-
била Арсения. Выглядела показной.
— И тем не менее, я буду пробиваться здесь, на родине, —
сказал ворчливо Арсений.
— Вольному — воля, спасённому — рай, — улыбнулся Шатен.
— Но, думаю, ваш друг Кирилл это намерение не одобрит.
— А я-то думаю, откуда подворотня и прочее! — Арсений пыт-
ливо смотрел на Шатена. — Значит, Кирюша там. Он тоже состо-
ялся? Но почему же не отвечает на два моих письма? Или так
состоялся, что и на конверт не имеет?
— А почему вы не отвечаете на его письма?
— Я их не получаю, — задиристо ответил Арсений.
— Так же и он. Пришло только одно. Второе. Ругательное по
поводу задержки с БЭКом.
— Но его я писал на имя какого-то мюнхенского Шикльгрубе-
ра, — озадачился Арсений. — А он оказывается. . .
— Да, — оборвал его Шатен и показал глазами на двух моло-
дых людей, усевшихся рядом, словно не было других свободных
мест поодаль.
Но Арсений продолжал говорить громко, так и не поняв намёка
быть сдержанным. Продолжал высказывать своё недоумение:
— Как же так? Я писал в Германию, а...
Шатен знал, что он скажет дальше, а потому остановил его:
— Да, почти Шикльгрубер, — сказал он. — Почтенный стари-
чок. Он жил у него на квартире.
— А теперь?
Шатен сделал вид, что не заметил насмешки и ответил спо-
койно:
— Теперь у него есть приличная комнатка в общежитии и ра-
бота на картонной фабрике.
— Вот так состоялся! — захохотал Арсений.
Он вряд ли понял предостерегающий сигнал Шатена. Просто
потерял нить беседы из-за своего нервного состояния. И Шатен
был рад этому, потому что соседи почти в открытую прислушива-
лись к их разговору.
Борщ подали по старинной русской манере — в глубоких фар-
форовых тарелках, чего давно не видел Арсений. Он перекрестил-
ся и сказал:
— Тогда с Богом.
Он был голоден и манерничать не собирался. Уплетал за обе
щеки шумно, как проголодавшийся работяга, мало знакомый с пра-
вилами застольного этикета. Не успел Шатен съесть и полтарелки,
как он уже приступил к котлете, разделив её ребром вилки на кусоч-
ки всю сразу. Мясные кусочки перемежал дольками селёдки и зеле-
нью. Управлялся одной правой рукой, а левой держался за подлокот-
ник пластмассового кресла. Взял было ею нож, но он так застучал о
край тарелки, что оглянулись даже двое молодых за соседним столи-
ком. Усмехнулись и ушли. Шатен проводил их, чуть покосившись.
Остатки гарнира и соуса Арсений собрал кусочком хлеба и отодви-
нул тарелку. Чай он выпил неспешно и только тогда спросил колюче:
— А как вы узнали меня?
Шатен не стал ничего скрывать.
— Вот по этой фотографии, — сказал он, раскрыв нужную
страницу записной книжки и показывая небольшое чёрно-белое фото
Арсения в тёмном пиджаке и белой сорочке.
— Это я фотографировался для студенческого билета, — ска-
зал Арсений.
— А новее у вас есть?
На этот раз Шатен не оставил его колючек без внимания. Он
отодвинул начатую котлету и внимательно посмотрел ему в глаза,
видимо, ожидая от него, чего-то злого, а может, и враждебного. И
не ошибся. Арсений весь подобрался, напружинился и, наклонив-
шись над столом, прошипел в ярой ненависти:
— Я знаю, кто вы. Вы — из спецслужб. Охотитесь за мной. —
Арсений резко поднялся. — Оттуда, где носят погоны.
— Не оттуда, и без погон. Кирюша над этим весело посмеётся,
— сказал Шатен и придвинул к себе котлету.
— Деньги за угощение я вам верну при случае, — крикнул Ар-
сений. Был он смешон и жалок в потёртых адидасовских штанах с
красной лампасиной, но с дорогим кожаным портфелем.
Шатен доел обед, рассчитался за двоих и вскоре был в своём
дорогом гостиничном номере. Здесь он набрал номер телефона не
менее, чем из двадцати цифр и сказал в трубку:
— Это — Владимир. Я встретился с ним. Это — живой труп с
явными нарушениями психики.
Звонок разбудил Кирилла среди ночи. Он зажёг светильник над
широкой двуспальной кроватью, вторая половина которой была ак-
куратно застелена.
— Что делать? — спросил Шатен. — Он никому не верит. Сбе-
жал от меня.
— Я это предчувствовал, — сказал Кирилл. — Встретимся
послезавтра в Киеве.
Арсений в это время быстро шагал по улице, незаметно (так
ему казалось) оглядываясь через каждые десять шагов, и очень
обрадовался, вдруг оказавшись напротив распахнутых ворот. Без
колебаний свернул в них, не зная, где окажется через минуту. Ему
хотелось побыстрее спрятаться.
А оказался он в церковном дворе в ту минуту, когда на невысо-
кой колокольне, скорее даже, просто на каменном помосте, моло-
дой длинноволосый парень в чёрном подряснике начал дёргать за
верёвки колоколов, пританцовывая при этом, словно был на диско-
теке. Две-три прихожанки смеялись над ним. Они были из церков-
ной прислуги. Одна из них позванивала связкой ключей, другая скру-
чивала небольшой коврик, третья промывала веник в ведре.
Она и сказала, оглянувшись на Арсения и бабульку, клавшую
низкие поклоны высокому резному кресту над крышей.
— Ведь всё это лажа, но ведь верят и пятаки несут.
Услышав это, Арсений в полном недоумении и растерянности
вошёл в храм. Молельный зал был просторен и высок. По бокам
темнели глубокие притворы. Арсений перекрестился на далёкий лик
Иисуса Христа со словами благодарности и свернул в правый при-
твор, чтобы поскорее оказаться в уединении и безопасности. Поно-
марь начал зажигать лампадки. Какая-то сухонькая старушка с чув-
ством крестилась и что-то шептала, но когда чёрный человек нап-
равился в Царские врата, она решительно загородила ему дорогу.
— Туда нельзя, — сказала она твёрдо.
Но чёрный человек легко отстранил её.
— Ты, богомать, не суетись под ногами, — сказал он, и по го-
лосу Арсений узнал Фаддея.
Чернобородый, упитанный батюшка встал на пути бесцеремон-
ного гостя.
— Непосвящённому нельзя, — сказал он, однако, это не смути-
ло Фаддея.
— Да будет тебе, — сказал он, обходя батюшку и скрываясь в
алтаре.
Батюшка пошёл следом и закрыл за собою обе створки ворот.
Старушка-богомолка, крестясь и бормоча — какое богохуль-
ство. Прости его, Господи! — спешно покинула храм.
Они вышли минут через десять. Фаддей шёл впереди. Батюшка
за ним, что-то говоря негромко. В проёме двери он поклонился Фад-
дею и кротко пожал протянутую руку. Застучали каблуки по камен-
ным плитам, и хлопнула дверца машины. Батюшка перекрестил ше-
лест шин и, повернувшись, неожиданно увидел Арсения. Он сразу же
насупился и сверкнул на нежеланного свидетеля злыми глазками.
Увиденное было так необычно и страшно, что Арсений сразу же
направился к выходу. Он ещё раз издали поклонился Иисусу Христу
и спустился по ступенькам. «Сколько их, равнодушных и жирных под
этими куполами? Несть числа. Для них Иисус — повод для сытой,
безбедной жизни, предмет обогащения. Кто издревле первый богач
на Руси? Церковь. А нынешние священники — это менеджеры под
крестом. «Скажут вам, Христос здесь, но там меня нет», — вспом-
нил он великое провидение Иисуса. И тут же всплыла в памяти тре-
вога святого Серафима Саровского: «Будет время, когда архиереи
Земли Русской и прочие духовные лица уклонятся от сохранения
Православия во всей его чистоте. Хотя и будут учить заповедям че-
ловеческим, сердца же их будут далеко от меня».
Арсений вышел за ворота, чтобы никогда больше не приходить
сюда. За перекрёстком он обогнал старушку, довольно громко шеп-
тавшую: — Анафема тебя забери, сребролюбец. Проходимец в рясе.
Серебристый «Боинг» приземлился в Борисполе из минуты в
минуту. Наблюдая за его посадкой, Владимир подумал, если и есть
совершенное творение рук человеческих, то это самолёт.
Кирилл — высокий и совершенно неузнаваемый по сравне-
нию с тем, что уезжал, сошёл по трапу и по-приятельски поздоро-
вался с Владимиром. Через час они уже летели в Крым на само-
лёте местной авиакомпании. Вместе они подошли к «Мерседесу»,
заказанному на прокат по телефону. Учтивый клерк в красивой
униформе отдал им ключи и получил чек за три дня аренды. Ки-
рилл сел за руль. Они высадили его на первой городской троллей-
бусной остановке.
Не прошло и двадцати минут, как они въехали в переулок Весё-
лый, а точнее спустились в подворотню, где Арсений со слезами на
глазах обнимал Кирилла и лепетал, глотая слова:
— А твои-то умерли. . . Угорели. . . Бедные, бедные. . .
— Я знаю, — сказал Кирилл. — Сомнения развеяны? Это — я,
это — мой друг Владимир. А впереди Австралия и воплощение
проекта. Едешь? Только чётко и коротко, по-мужски, да или нет?
Если нет, я тут же улетаю обратно, — говорил отрывисто Кирилл.
Как и всякий деловой человек, он дорожил каждой минутой.
— Дааа, — сказал протяжно Арсений и разрыдался. — Я хоро-
нил их. . .
— Ты сегодня завтракал? — Кирилл вытер ему слёзы поло-
тенцем.
— Не. е. е. т. Я не хочу. — Арсений виновато посмотрел на
пышущего здоровьем Кирилла.
Его вялость, безразличие ко всему о многом сказали Кириллу.
Было очевидно, что он погибал. И в первую очередь душою.
— Где твой паспорт? — спросил Кирилл.
— На божничке, — промямлил Арсений.
— О, Господи! — вырвалось у Кирилла.
Он вынул паспорт из-за иконки и первым вышел из подворотни.
Арсений едва выбрался следом. Владимир подстраховал его сзади.
— Пошли. — Кирилл грубо взял Арсения за локоть (увидеть
такую размазню он не ожидал) и привёл в комнату № 9.
— Здравствуй, тётя Маша. Накорми-ка, пожалуйста, этого па-
ренька до отвала. А для аппетита налей ему сто пятьдесят. Возьми
на расходы, и никому не говори, что я объявился.
— Конечно, никому. Здравствуй, крестник, здравствуй. — Она
полезла к Кириллу с поцелуями. — Ни слова, вот те крест. — Тётя
Маша засуетилась на кухне.
— Поешь, и спать, — приказал Кирилл Арсению. — Утром
никуда не отлучайся. Жди Владимира. Понял? Повтори.
— Ннне от. лу. чатьс. . . я. Ждать Влади. . .
— Молодец. Возьми с собой всё необходимое. Ты — не изоб-
ретатель, а писатель-фантаст. А им нынче трудно живётся. Понял?
Понял? Понял? — пытал он Арсения, пока тот не кивнул, вразумев.
— А теперь — к столу. Яичница с салом? Годится на подхват. Чай,
колбаса, хлеб, сыр, буженина. Корми его, тётя Маша как своих гос-
под. Налей ему.
Но Арсений от выпивки отказался.
— Ты — дома! — приказал Кирилл, встряхивая Арсения за
плечи. В третий или пятый раз Арсений кивнул. День был вторник.
Тётя Маша тащила на стол ещё что-то.
А Кирилл и Владимир ехали тем временем в центр города. За
рулём, как и прежде сидел Кирилл. Город он знал хорошо. Измене-
ний больших не видел.
— Вот тебе чеков на пятьдесят тысяч, — говорил Кирилл. —
Покупай всех и вся. От уборщицы до министра, но чтобы завтра
«Кауфман» увёз вас в Германию по туристической визе. Арсений
— твой сводный брат. Ты везёшь его на лечение. Он запустил бо-
лезнь, потому такая срочность. Вот его внутренний паспорт. Тебе
— тут. — Он остановил машину и взмахом руки указал на огром-
ную вывеску — «Туристическое бюро «Вокруг света». — Мой ад-
рес — Ракетная сто восемьдесят шесть. Частный дом. Дядя Гри-
ша и тётя Валя. Завтра увидимся на автовокзале.
Владимир находился под сенью вывески минут пятнадцать, не
более. Он сказал молодому, подтянутому человеку, подавая ему
чек и паспорта:
— Здесь пятнадцать на два билета до Мюнхена. Остальные
оставьте себе. (Что составляло четырнадцать тысяч семьсот дол-
ларов!) А эти два по десять дайте, кому надо. — Владимир поло-
жил чеки на стол.
— Хорошо. Спасибо, — сказал молодой и подтянутый, закры-
вая дверь за гостем и поспешно набирая номер телефона. Спешил
он не зря. Седоватый подполковник вернулся от двери на звонок и
сказал в трубку недовольно:
— Да.
— Жди меня. Я еду, — сказал фирмач из «Вокруг света».
— Я — в отпуске, — буркнул подполковник.
— Тем лучше для тебя. — Молодой положил трубку. Подпол-
ковник сел к столу и открыл сейф.
Никому-никому не сказала тётя Маша о приезде Кирилла, кро-
ме Оксаны Ивановны, которая спросила её между прочим, когда
она вошла к ней в спальню, чтобы помочь госпоже одеться:
— Кого ты привечала, вчера и сегодня, тётя Маша?
Она мельком видела вчера двух молодых людей, приезжавших к
Арсению, но Кирюшу не узнала. Видела, как Владимир уводил се-
годня утром Арсения и садил в такси. Видела и служанку возле них.
— Да ведь это... это.., — замялась столбовая дворянка. Одна-
ко, под строгим взглядом госпожи продолжила. — Кирюша объя-
вился. Такой бравый, упитанный. Арсения забрал, чтобы в Герма-
нии лечить.
Когда служанка ушла, выполнив свою миссию, Оксана Иванов-
на скоренько подошла к телефону. Номер оказался свободным.
— Фаддей Григорьевич. Ой, как я хочу тебя... видеть. Прямо
сейчас, — сказала она торопливо.
Владимир сделал всё возможное, а деньги — невозможное. Ут-
ром Молодой и подтянутый доставил билеты, паспорта и визы пря-
мо на перрон за десять минут до отправления автобуса.
Арсений не смог самостоятельно подняться по ступенькам.
Даже тощий портфель казался ему большой тяжестью с приторо-
ченным к нему тоненьким свитком. Ему помогли Владимир и води-
тель. Кирилл наблюдал за посадкой издали, сидя в машине.
Так же издали наблюдали за посадкой ещё три крепких челове-
ка. В сторонке от них, около своей машины, стоял Фаддей в чёрных
очках. Но показать Кирилла своим хлопцам он не смог, так как не
увидел его, хотя и был уверен, что он где-то здесь. Оксане Ивановне,
примчавшейся к нему ни свет, ни заря, он сказал, снимая с неё бюс-
тгальтер и накрывая её пышные груди своими широкими ладонями:
— Про Арсения забудь. Я видел этого полусумасшедшего в
церкви. Он — отработанный пар. А вот из Кирюши не мешало бы
вытрясти сотенку тысяч. Дождёшься меня? — Оксана Ивановна
кивнула.
— Время-золото, — продолжал Фаддей. — В Германию? Значит,
на «Кауфмане». Будь на связи. — Фаддей выбежал во двор, торопя по
мобильному кого-то и охранника, чтобы пошустрее отпирал ворота.
«Шестисотый» крутанулся при выезде со двора и умчался.
Когда автобус отчалил. Именно так — величаво и важно, как
лайнер европейских дорог, — Кирилл тронул свой «Мерседес» и ка-
кое-то время ехал вслед за «Кауфманом». Вот тут-то и увидел его
Фаддей в щель приопущенного стекла. Скорее даже, угадал.
Не видя «хвоста» за собою, Кирилл спокойно поехал на окраи-
ну старого города. Могилу родителей он нашёл без труда по широ-
кому «двуспальному» холмику и скромной табличке на металли-
ческом колышке. Постоял, поклонился и вернулся к машине.
Машинально оглядел знакомые места и в эту минуту увидел
будто выпрыгнувшую из-за белого холма легковую скоростную
машину, и почему-то сразу подумал — «наезд». Иначе зачем бы
мчаться сюда этому шику по грунтовке да ещё сломя голову? И
как только машина скрылась в распадке, он упал на сиденье и вклю-
чил мотор.
Толчком памяти он припомнил такую же (очень уж заметная!)
машину на автовокзале и даже трёх мужичков около неё. Оказа-
лось, что они стояли метрах в тридцати от него, но сесть на «хвост»
не смогли из-за возникшей автомобильной пробки, и Кирилл улиз-
нул. И вот сейчас, наверняка по наводке, они мчались сюда, понят-
но же, не для того, чтобы поздороваться.
Наводка действительно была и последовала она от Оксаны
Ивановны, когда Фаддей позвонил ей и закричал паническим голо-
сом:
— Улизнул.
— Он поехал на Старое кладбище к родителям, — уверенно
заявила она.
Через пятнадцать секунд Кирилл обогнал в ложбинке точно
такой же «Мерс», на каком ехал сам, а ещё через полминуты, за
крутым поворотом, нырнул в неширокий прогал в густом, придо-
рожном кустарнике и видел, как проехал неспешно «Мерседес», а
следом промчалась та машина, которую он видел вдали. Зелёная,
скоростная. Вскоре он услыхал стрельбу. Совсем недалеко. Это
бандиты расстреляли ни в чём неповинный «Мерседес», оказав-
шийся, к великому сожалению не в нужный час, не в нужном месте.
Возвращаться на дорогу Кирилл не стал. Продрался сквозь
заросли и рытвины на широкую луговину с грунтовкой посередине и
спросил у бабушки, пасшей коз, как проехать в посёлок ГРЭС. Знал,
это рядом с аэропортом. Бабушка рассказала. Он дал ей бумажку с
Мазепой.
Из самолёта, находясь в воздухе, позвонил в фирму проката
автомобилей и сказал, где стоит их «Мерседес».
Через тридцать шесть часов он ехал на окраину Сиднея в
свою фирму «Новая Фиалка» с вывеской на английском и рус-
ском языках. Отделочные материалы этой фирмы успешно завоё-
вывали рынок.
Но прежде он дождался в Мюнхене приезда Арсения. Всё уст-
роил с визой в Австралию и лишь потом, через Таиланд улетел
домой, шепнув Арсению: — Твой проект заинтересовал всех вы-
соких посадовых особ. А Владимир с Арсением остались ждать
прямого рейса. Их радостно принял Костя Филимонов, герр Кост
и Магда. Два дня пребывания у них были днями счастья для Ар-
сения ещё и потому, что здесь Костя вручил ему один экземпляр
его изобретения под названием Мобильный подогрев внутривен-
ных лекарств (для краткости МПВЛ), а также Диплом на это изоб-
ретение и Гарантию от «Сименса» по выплате изобретателю 2%
от прибыли. Вручил, но лучше бы не спешил с этим делом. Арсе-
ний расплакался и никак не мог успокоиться. Пришлось вызывать
врача. Поуспокоившись, Арсений вручил Гарантию старшей Кос-
тиной дочери имениннице.
— Это мой подарок фройлен Анне, — сказал он счастливой
девочке.
А в пятницу их встречал Кирилл в Сиднее с машиной у трапа.
Аэропортовское начальство сделало исключение ради тяжело боль-
ного. Арсений, видимо, от долгого перелёта и массы ошеломляю-
щих впечатлений, от невероятной, другой, бурлящей жизни, еле дви-
гался. Владимир усадил его рядом с собой на заднее сиденье, а
час спустя Арсения осматривал доктор в экстремальной клинике и
не скрывал своего удивления при виде такой худобы пациента, ка-
кую видел лишь в учебниках по медицине.
— Полнейшее истощение, как физическое, так и душевное. Это
верный признак безысходности, когда сверху — лёд, снизу — лёд,
— сказал он, изумлённо и огорчённо одновременно. — Он жил в
стране, где правит деспот и проводит политику геноцида? — спро-
сил он, на что ни Владимир, ни Кирилл не нашлись, что ответить.
— Мы его поддержим, — продолжал Доктор, — но его состоя-
ние необратимо, как старость. Говорю вам откровенно. Его клетки,
его нервы изношены до предела. Они, как у столетнего старика. Я
не сложно объяснил? — спросил Доктор.
— Нет, нет, — сказал поспешно Кирилл, с болью глядя на об-
нажённого Арсения, пластом лежащего на кушетке. «Кожа да кос-
ти. В чём только душа держится», — подумал он и спросил по-
английски:
— Сколько времени у него в запасе? — Он, как и Доктор, ре-
шил не делать никаких дальних планов.
К ответу на этот вопрос чутко прислушался молодой брюнет в
белых брюках и белой рубашке. Он встретил Кирилла наклоном
головы, а руку подал лишь в ответ и отступил в сторону, не мешая
переправлять Арсения из машины в клинику. Вчера его представи-
ли Кириллу как связующее звено между пациентом и властью.
— Месяцев десять-двенадцать, — ответил Доктор. — Это
может оказаться минимумом, но может оказаться и максимумом.
Главное, чтобы у него был благоприятный эмоциональный настрой.
— Настрой будет самый благоприятный. Самый наилучший,
— заверил его Кирилл.
— Это очень хорошо, — сказал Доктор.
«Такое разбитое состояние невероятно для молодого челове-
ка. Какое же надо было перенести потрясение, не перенести, а жить
в нём, чтобы в двадцать семь лет превратиться в развалину? И всё
это из-за отсутствия прагматизма у этих русских. Они всё пропус-
кают через сердце. Для них неведомо, что такое разумный эго-
изм», — думал Доктор, глядя на пациента, которого две сестры
одевали во всё больничное.
От услуг санитаров, прибывших за ним с электрокаталкой, Ар-
сений решительно отказался и своим ходом добрался до простор-
ной и светлой палаты здесь же, на первом этаже. Он понял, что
друзья оставляют его под пригляд этого симпатичного доктора, и
повернулся к ним. Его взгляд не был тупым и унылым, как в после-
дние дни на родине. В нём зажёгся тот огонёк, который виден был
и под пеплом. Это их обрадовало.
— Если бы сейчас полную тарелку горячего борща, — в смуще-
нии сказал Арсений, с помощью сестрички усаживаясь на кровати.
Кирилл растерялся, но Доктор, когда ему перевели просьбу па-
циента, успокоил его.
— Через дорогу русский ресторан. Если он пожелает, может
питаться там. Но у нас питание особое, восстанавливающее, —
сказал Доктор и послал санитара в ресторан с записочкой.
— Эти перелёты, эти часовые пояса и Южное полушарие пере-
вернули во мне всё с ног на голову. Неужто я в самом деле на краю
света? И где-то совсем рядом Антарктида? — сказал Арсений.
И не успел он договорить этой длинной фразы, как ему был
подан дымящийся борщ в широкой фарфоровой тарелке (Как вид-
но, это входило в моду среди русских по всему миру), а на второе
что-то под высоким колпаком. Это было янтарное рагу с румяной
картофельной соломкой. На передвижном столике рядком стояли
три бутылки вина (Это на выбор, пояснил Кирилл) и серебристая
бутылка «Московской». (Это по желанию, — сказал Кирилл.)
Арсений от горячительного отказался, однако, всё, что было
привезено из блюд, съел с большим аппетитом.
— У русских есть примета, если больной начал есть, значит,
будет жить, — сказал Кирилл Доктору.
Они сидели на диванчике перед выходом из палаты, за шир-
мочкой.
— Это действительно важная примета, — согласился Доктор.
— Мудро замечено. Обязательно использую в лекции.
Сестричка собрала ширмочку и поставила её к стене. Это оз-
начало, можно входить — процедура закончена или, как в данном
случае, трапеза.
Кирилл, Владимир и Доктор перебрались поближе к Арсению,
который встретил их фразой:
— Где мой Керченский паштет и кильки в томатном соусе? —
Говорил он без улыбки. Вздохнул, покачал головой.
Друзья поняли, горевал он не только о себе.
Официант с поклоном покинул палату. Сестричка повыше взби-
ла подушки, Арсений лёг на них спиною.
— Когда я смогу заняться оформлением своего проекта? —
Вопрос был адресован Кириллу, но он движением руки переадресо-
вал его Брюнету. Тот сразу же приблизился к Арсению, выжида-
тельно глядя на Доктора.
— Да, я понимаю. Моё состояние. Но это делу не помеха, —
сказал Арсений. (Владимир синхронно переводил Доктору.) Мне ну-
жен толковый технический рисовальщик и грамотный чертёжник с
уклоном на гидроэнергетику. На его просьбу Брюнет сказал на не-
плохом русском языке:
— Я не вижу никаких проблем ни по одному из обозначенных
пунктов. — Он мешал обычную речь с казённой, что с головой
выдавало в нём чиновника. — Они могут работать как здесь, так и
в специальном бюро. — Слово «специальном» он выделил голо-
сом. Но Арсений этого ответа не слышал. От своей ни по силам
тирады он устал. Его глаза закрылись, а голова упала на грудь.
Длинная, костистая шея выгнулась дугой. Вчетвером Арсения уло-
жили на постель.
— Как я понял, — с лёгкой иронией сказал Доктор, — он рвёт-
ся к работе?
— Да, да, — сказал торопливо Владимир, забывший от заявле-
ния Арсения о своей задаче переводчика.
— Но это дней через десять не раньше, — сказал Доктор и
потрогал пульс у Арсения. — Не сердце, а лоскуточек на ветру, —
констатировал он. — Вам, господа, можно будет приехать лишь в
понедельник к вечеру. Все эти дни он будет спать, чтобы, даст Бог,
пробудиться совсем другим человеком. Оставьте свои координа-
ты. Звонками нас не дёргайте. Мэри, — обратился он к сестре-
метисочке, — вот назначения для него. Всё строго по часам. Но
сон — это святое.
В отличие от доктора Мэри не питала надежды на выздоровление
этого симпатичного и ценного русского, о котором пекутся даже в пра-
вительстве. Но она ошиблась. Русский уже в понедельник утром по-
лез в свой пузатый портфель и вынул из него несколько листов чистой
бумаги, ручку и упругую картонку. Её он положил на подогнутые коле-
ни и начал что-то быстро писать. Для укола отвлёкся неохотно, а про-
тив капельницы вообще взбунтовался, как и против кардиограммы.
Внутривенная медсестра и врач-кардиолог стояли в недоумении. При-
шлось звать доктора и опекуна, так они назвали Брюнета.
— Всё, что они делают, делают для вашего скорейшего выздо-
ровления. Они выполняют свои обязанности. И не надо их обижать,
— сказал Доктор. — Капризы и спектакли оставьте для жены и
для дома.
Фраза была резкой. Брюнет её не перевёл. Доктор, глянув на
него, шевельнул бровями.
— Гуд, гуд. Эскъюз ми, — сказал Арсений, чтобы своим пер-
вобытным английским разрядить обстановку. Это ему удалось. Все
улыбнулись.
Вечером Кирилл и Владимир пожурили Арсения за непослуша-
ние. На листке бумаги они увидели вереницы чисел. Были там и
отдельные слова, но они им ничего не говорили.
На третий день Арсений поднялся и, смущаясь, нарисовал в
воздухе два нуля.
Мэри поняла и проводила его до самой двери туалета, находив-
шегося в прихожей. До этого, по малой нужде она подавала ему
«утку».
Этот день Арсений пометил у себя в записках огромным воскли-
цательным знаком и записью на русско-английском — сам соm in ОО!
Над этим пещерным восторгом Кирилл и Владимир смеялись
до слёз. Брюнет лишь улыбнулся. По всему было видно, что Арсе-
ний пошёл на поправку.
А тут новая радость — Арсений вспомнил о приборе МПВЛ,
раскопал его где-то в недрах своего бездонного портфеля и вручил
его Доктору вместе с описанием и Дипломом Германского патент-
ного бюро.
— О! Изучу!, — сказал Доктор и удалился. Но изучение дли-
лось недолго. Вернулся он через пять минут с сияющим лицом. От
неожиданности Мэри сдвинула брови. ТАКИМ своего «деспота»
(но это между нами) она никогда не видела. А он, едва переступив
порог, уже говорил возбуждённо.
— Только за этот прибор вам полагается памятник.
— Да, — поддержал его Арсений. — Но только из белого мра-
мора, во весь рост и с этим прибором в протянутой руке. И как
можно выше.
— Вы можете иронизировать. Но я-то знаю, какой опасности
мы подвергаем многие внутренние органы человека, вводя несба-
лансированное по температуре лекарство. Ваш прибор эту опас-
ность убирает. Я доложу о нём в министерстве.
С этого дня во время капельниц у сгиба руки Арсения всегда
лежал прибор МПВЛ, на крышке которого ярко светилось — 36, 6.
На десятый день утром у Арсения появились помощники: жен-
щина-чертёжница и мужчина-рисовальщик. Он схватывал образы
(так он именовал устную обрисовку того или иного узла или дета-
ли) буквально на лету. Возможно, это происходило от умения Арсе-
ния подать тему рельефно, но, так или иначе, уже вслед за расска-
зом следовали штрихи, линии, наброски. А затем, после уточнения
садился в кресло перед окном и углублялся в работу. Как правило,
она заканчивалась готовым рисунком. Но случалось и такое, что
никак не ложилось «в образ» (опять выражение рисовальщика).
Тогда Арсений делал макет из бумаги и рисовал, как мог.
— О! О! О! — выкрикивал рисовальщик и шлёпал огромной
ладонью по своему высокому лбу. — Тупица.
Чертёжница молча превращала наброски Арсения в чёткие эс-
кизы. Делала это быстро, умело. Хотела что-то смоделировать с
помощью компьютера, но Брюнет резко возразил против этого. Дело
вершилось без огласки, и ему вовсе не хотелось, чтобы какая-ни-
будь глупая случайность повредила делу. Арсений подумал и согла-
сился с ним.
Под строгим контролем Мэри бригада работала не более соро-
ка пяти минут. Но ещё более строгим был контроль со стороны
Брюнета. Ни одна бумажка (даже клочок!) не покидала палаты. Он
уносил их в свой офис — палату за стеной — и запирал в сейф.
Но «трудом и отдыхом все твари живы». Испросив разрешения
у доктора, Кирилл и Владимир взялись показать Арсению Сидней.
Арсений был поражён красотой города и сказал с горечью: — Ну,
почему у нас всё не так?
— Потому что мы — есть мы. А далее тему разовьёт фило-
соф, —сказал Кирилл.
— Как-нибудь на досуге, — сказал Владимир, сжимая со спи-
ны плечи Арсения. Простые, добрые отношения сложились между
ними. И вообще замечено, что дружба двух умных мужчин всегда
крепка и надёжна. Именно в такую дружбу перерастало то крымс-
кое неприязненное знакомство.
Кирилл вывел машину на какую-то возвышенность. Город, за-
жигавший огни, был великолепен.
— Боже мой! — не удержался Арсений от возгласа.
И вот на двадцатый день работа была закончена, т. е. был со-
здан в чертежах, рисунках, эскизах и расчётах один узел Билибин-
ского электрического комплекса. Узел-близнец всех остальных де-
вятнадцати.
— До свидания, — сказала Чертёжница.
— До свидания, — сказал Рисовальщик.
Это были люди из старинных эмигрантских семей. Русским язы-
ком владели хорошо — писали, читали, мыслили, но говорили с ак-
центом.
Назавтра, на свежую голову Арсений решил подвести итог ра-
боте и попросил Брюнета принести всё содеянное. Однако, он
предложил пройти к нему, чтобы избежать чьих-то чужих глаз.
Возможно даже, глаз Мэри. Арсений пошёл следом за ним и был
удивлён аскетизмом палаты-офиса Брюнета. Здесь, кроме стола,
жёсткой деревянной кушетки и сейфа ничего не было. Правда, был
ещё стул и телефон без номеронабирателя. «Прямой», — отметил
Арсений.
Брюнет вынул из сейфа скрученные в трубочку листы ватмана
и положил их на стол. Арсений, один за другим, нумеруя, разложил
их на кушетке, на полу и долго стоял над ними, подперев левую
скулу рукой, будто у него болел зуб. Затем в такой же позе около
часа сидел за столом. Отрешённый, в своих мыслях умчавшийся
куда-то далеко-далеко. Может быть, в прошлое, может быть, в бу-
дущее, но, скорее всего, находился в горьком настоящем.
Иллюзий относительно своего здоровья он не строил. Зная не-
много английский, он понимал смысл многих фраз, касавшихся его.
Сидел над бумагами, пока не поник головой, и всё это время Брю-
нет стоял у двери, как часовой.
Арсений вздохнул, вернувшись в грешную действительность из
своего далёка, перелистал записи с большим количеством расчё-
тов и минимумом текста. Положил перед собой чистый лист бума-
ги и крупно написал на середине:
ДИПЛОМНАЯ РАБОТА
«Альтернативные и возобновляемые
источники энергии на Земле.
Реальность и фантазии.
Бесплотинный электрический комплекс.»
Заглавный лист не может быть без фамилии автора. Он нари-
совал её печатными буквами:
Экстерн АРСЕНИЯ РОГОВА и после этого обратился к Брюнету:
— Здесь всё написано от руки. Неплохо бы отпечатать.
— Мне сказали, можно и так, — ответил Брюнет. — Защита
диплома состоится в закрытом режиме завтра, в двенадцать ноль-
ноль. Вы поедете?
— Пожалуй, нет. Здесь всё ясно, — устало сказал Арсений,
подвинул папку к Брюнету и с трудом поднялся со стула. Сделал
шаг к двери, но его тут же повело в сторону. Брюнет подхватил его
и стукнул кулаком в стену. Несколько секунд спустя обеспокоен-
ные Мэри и Доктор были уже на пороге. Они отвели Арсения в
палату. Вскоре прибежал и Брюнет. Арсений лежал на кровати с
закатившимися под лоб глазами. Мэри вводила в вену какое-то ле-
карство. Доктор щупал пульс.
— У этих русских странная черта — работать до изнурения.
Видимо, это от сурового климата. Не сделал сегодня, не сделаешь
никогда. Пурга, морозы. А вы как думаете? Ведь вы их изучаете в
своём ведомстве, — сказал Доктор.
— Вы правы. Это у них в крови. Но никто не сделал для чело-
вечества так много хорошего, как они, — ответил Брюнет. — Нет
более щедрой и доверчивой нации, чем русские.
— Через час он будет в форме, — Доктор отпустил руку Ар-
сения.
— Давайте отобедаем завтра все вместе? Часов этак в че-
тырнадцать? — загадочно сказал Брюнет.
Доктор возражать не стал, хотя и удивился этому неожиданно-
му предложению.
Арсений проснулся через час. Был он не совсем в форме, но всё-
таки нашёл силы, чтобы в своём шифрованном дневнике отметить
день, число и год знаком плюс и поставить жирный восклиц, как и пос-
ле двух нулей. Затем он долго лежал, упершись взглядом в потолок.
Он не ожидал, что проект окажется таким красивым, техни-
чески совершенным. И видел его на местности. Только б не отвер-
нулась судьба. И она не отвернулась. Не показала спину. Назавтра,
в 13-30 представительная делегация вручила ему Диплом инжене-
ра-энергетика. Так он стал выпускником Австралийского Техно-
логического института. По этому поводу состоялся экспресс-фур-
шет, а потом и обед на четыре персоны — Арсений, Доктор, Брю-
нет и Мэри. Но съесть успели только борщ и выпить по фужеру
вина, как Брюнет всё испортил своей деловитостью. Он сказал, по-
смотрев на часы:
— Когда вы будете готовы доложить проект правительству?
Доктор крякнул и улыбнулся навстречу смеющимся глазам Мэри.
— Думаю.., — Арсений замялся, поскольку речь шла о его здо-
ровье. Он вопросительно посмотрел на Доктора.
— Дня через два, —сказал Доктор.
— Хорошо, — сказал Брюнет, высоко-высоко поднимая бутыл-
ку с вином и опуская её к фужерам как бы с небес. — За удачу.
Сибирские пельмени для всех оказались новинкой. Однако, всем
понравились. А через два часа Брюнет сообщил Арсению:
— Ваш доклад назначен на одиннадцать часов в воскресенье в
загородной резиденции Премьера. Не упустите экологический ас-
пект вашего изобретения. На это в нашей стране обращают особое
внимание, — сказал он.
Арсений подержал Диплом в руках и положил на тумбочку. Он
понимал цель столь быстрой защиты. Правительство страны хоте-
ло иметь дело с учёным, а не с самоучкой. Это слегка царапнуло по
самолюбию. В ответ он мог бы сказать:
— Институтский диплом и истинное образование далеко не одно
и то же.
Арсений вытянулся на спине. Проснулся он поздним вечером
от ощущения чьёго-то присутствия в темноте. К присутствию Мэри
он уже привык. Но тут был кто-то другой. Он быстро зажёг све-
тильник, потянув за шнурок. В палате на диванчике сидели Кирилл
и Владимир:
— Однако, ты и всхрапнуть горазд, — засмеялся Кирилл. —
Вечером спишь, а ночь куда девать будешь?
— Куда вы, черти, пропали? Как ушли помощники, не с кем и
словом по-русски перекинуться. Правда, Мария?
— Правда, — подтвердила Сестричкa с ужасным акцентом.
— Мы зашли узнать, как твоё ничего, поздравить и узнать. . .
— В воскресенье, в одиннадцать, — сказал Брюнет. — Выезд
отсюда в десять.
Это был ответ и намёк оставить Арсения в покое, что и было
сделано.
В день «премьеры» Кирилл и Владимир были у Арсения уже с
утра. Зная нашу природную неаккуратность, они решили подстра-
ховать Арсения и Брюнета от каких-либо неожиданностей. Срыв
или даже опоздание на встречу были бы губительны для дела. Внеш-
не спокойные, они сидели в холле клиники, но как только у того и у
другого пропел петушок на часах, они дружно встали.
И в эту же секунду открылась дверь палаты. Арсений вышел
по-летнему одетый. Костюм ему подобрали Брюнет и Мэри, а при-
чёску сотворил парикмахер-художник, приглашённый Брюнетом. Он
вообще всё устраивал так, что ни один человек вне сферы его вни-
мания не проникал к Арсению. Посмотрел Арсений на себя в зер-
кало и подумал:
— Неужели и сейчас Мотя назвала бы моё лицо лицом крети-
на? Ведь зачем-то же она подняла чёлку у меня на лбу?
Это было первое воспоминание о Матрёне за полтора года, да
и то куда-то оттёртое насущными заботами. Переболел, так пере-
болел!
Арсений прошёл строгий, со своим неизменным портфелем.
Брюнет шёл следoм и нёс большую папку на «молнии». Ни одним
словом Кирилл и Владимир не нарушили сосредоточенного состоя-
ния Арсения и проводили его до ворот резиденции, следуя на почти-
тельном расстоянии от правительственной машины.
Помахали ему руками, когда он в сопровождении Брюнета под-
нимался по широкому крыльцу старинного особняка за высокой,
узорной оградой.
Знакомство с проектом прошло по-деловому. В небольшой заль-
це, видимо, предназначенной для конфиденциальных встреч, было
всего лишь семь человек. Арсений был строг, сосредоточен. Ему
здорово помогли Чертёжница и Рисовальщик. (Это были, несом-
ненно, свои, проверенные люди.) В нужный момент они показывали
именно тот чертёж или рисунок, который был необходим.
Сначала Арсений показал один энергетический узел, а потом
весь комплекс из двадцати близнецов, каскадом. Цифрами он не
злоупотреблял. Хотя они и были, но звучали подобно аккордам в
небывалой симфонии. В конце рассказа, длившегося всего двенад-
цать минут, он жёстко сказал:
— Если был бы хоть один намёк на вред окружающей среде, я
не стоял бы перед вами. Напротив, я предвижу смягчение сухого,
пустынного климата от присутствия водных поверхностей и зелё-
ных насаждений. Индекс Неоспоримой Полезности Билибинского
электрического комплекса равен единице, тогда как ИНП АЭС ра-
вен лишь одной десятой.
Премьер получал синхронный перевод. Лицо его было невоз-
мутимо во всё время рассказа, но при упоминании АЭС передёрну-
лось, как от чего-то мерзкого. Он задал один только вопрос, да и то
в виде размышления:
— Ваша фамилия Рогов, а комплекс называется Билибинским...
— Это идея моего отца Николая Петровича Билибина. Он рас-
чистил мне путь от всего второстепенного, убрал кучи мусора с
дороги. Он жизнь положил за спасение человечества от экологи-
ческой катастрофы.
Умный, деликатный и очень собранный человек стоял с черте-
жом в руках. Такая спокойная сосредоточенность присуща лишь
тем людям, которые прикоснулись к великим духовным ценностям.
К великим откровениям. Это был человек, безусловно, из когорты
избранных. Только их посещает озарение. Наверно, поэтому он го-
ворил короткими, лаконичными фразами.
Своими большими, подвижными глазами и высоким лбом он
напоминал мыслителя в том нашем представлении, какое сложи-
лось благодаря скульптурным портретам из античных времён.
Куда только девалось лицо «простолюдина». (Ах, как мне хо-
чется, чтобы в эту минуту его видела Матрёна!) И только непокор-
ный вихор-завитушка на голове напоминали о прежнем Арсении.
— А что касается фамилии, так уж получилось, — сказал Арсений.
Далее следовали вопросы посерьёзнее. Арсений получал их в
переводе. Однако, адресованы они были министру энергетики —
высокому, седому мужчине. Речь шла о стоимости пилотного про-
екта, источнике финансирования, закупок недостающего оборудо-
вания, в частности, турбин. Их решили закупить в России. Двад-
цать два агрегата.
Премьер сказал всем спасибо и встал. Когда все семеро шли
по вестибюлю, то Министр энергетики сказал Премьеру:
— Этот молодой человек обладает удивительной интуицией, а
потому дорога его верна. А мне стыдно, что я, академик-гидро-
энергетик не додумался до такого простого и гениального решения.
Премьер похлопал его по плечу и сказал:
— Вам ли обижаться на судьбу?
Арсений вышел через час. Помахал друзьям рукой и сел в дру-
гую машину, хотя та, что его привезла, стояла тут же. На этот раз к
брюнету добавились ещё двое. Стройные, хоть и пожилые, но не
брюхатые, как у нас после сорока пяти.
Машина проехала мимо Кирилла и Владимира на хорошей ско-
рости. Они засуетились, чтобы ехать следом, но перед бампером,
спиной к ним встал один из охранников. Им оставалось только по-
чесать затылок и вздохнуть. Вскоре рядом с ними затормозила
машина Министра энергетики. Кирилл подошёл к открытой дверце.
— А ваш протеже — гениальный человек, — сказал Министр.
— Разве мог я предложить другого? — сказал с улыбкой Кирилл.
А машина, в которой находился Арсений, мчалась тем време-
нем по великолепному шоссе около часа. Затем круто свернула в
лесистое межгорье, а ещё минут через пятнадцать въехала под
шлагбаум на территорию какого-то охраняемого объекта на берегу
моря. Высокий и длинный ангар упирался торцом в море. Из него
тянулись мощные рельсы и пропадали в воде.
В ангаре Арсения встретили пять человек, и каждый из них
представился ему через крепкое рукопожатие и улыбку: — Джон.
— Рой. — Смит. — Тони. — Дик. — Это был молодой, улыбчивый
мужчина с простым, располагающим к себе лицом. Он, как и дру-
гие, назвал свою специальность — электронщик. Среди остальных
были — металлист, турбинист, электрик, гидролог. Не тратя зря ни
минуты (Вот уж такой он!), Брюнет разложил на широком столе
чертежи энергетического узла. Инженеры впились в них глазами,
чтобы сперва иметь представление о будущем сооружении в це-
лом и по своей специальности — в частности.
Изучение материалов продлилось не более пятнадцати минут.
Затем каждый получил свою калькуляцию. Куратор стройки — мас-
сивный мужичок, стоявший всё время за спинами инженеров, ска-
зал басовитым голосом:
— Ознакомились? Документацию получили? Вопросы к Глав-
ному конструктору есть? Нет? А вот у меня есть к вам ко всем.
Как настроение? Оценили историчность момента? То-то. Завтра
начинаем.
Арсения и Брюнета отвели в небольшой особнячок, плывший,
словно крошечный кораблик в море цветов.
Арсений знал по своей родине, что слова «завтра начнём», ча-
сто ничего не значили. К делу могли приступить через день, через
два, через неделю, а могли и вообще не приступить. А потому он
очень удивился, когда утром, ровно в восемь в ангар въехала тяже-
ловесная фура с листовым прокатом. А в следующих он увидел
швеллеры, уголок разного размера и снова швеллеры длиной от
метра до шести.
Ангар был оснащён мощными мостовыми кранами, свароч-
ным и монтажным оборудованием. Через час зашипела электро-
сварка. А к вечеру следующего дня через весь ангар протянулись
две шеренги мощных стоек-швеллеров, соединённых понизу бал-
ками. Чем дальше они уходили вглубь ангара, тем становились
выше, а вдали, в ста метрах от главного входа, уже поднимались к
потолку, т. е. на высоту семи-восьми метров. И тогда к делу при-
ступили рабочие-судосборщики. Они знали своё дело великолеп-
но. Этот гигантский лоток, который им предстояло соорудить, был
для них тем же, что и корпус корабля. Работы велись в две смены
без проволочек и задержек. Все комплектующие детали и мате-
риалы доставлялись своевременно. Здесь не знали, что такое «ра-
створ — бар, кирпич — ёк» и наоборот.
Как ни странно вам, вероятно, покажется, но Арсений был со-
вершенно спокоен. Большую часть времени он сидел в кресле на
эстакаде, возвышавшейся над лотком. Отсюда был виден весь
фронт работ. Перед ним лежали чертежи, схемы, графики. Иногда
он делал какие-то пометки в своей записной книжке. Его вмеша-
тельства ни во что не требовалось. Всё вершилось по технологи-
ческой карте.
А в чисто человеческом плане было приятным присутствие
Мэри со своим саквояжиком невдалеке. В один из дней к ней при-
ехали её родители. Она показала им издали симпатичного русского,
ради которого она пропадает в этой глухомани.
На седьмой день провели испытания запорного шлюза перед
турбинами, так как приближался ответственный момент заполне-
ния лотка двумя мощными насосами. Они будут работать по прин-
ципу «море-море».
С Джоном, Роем, Тони, Смитом и Диком с глазу на глаз Арсе-
ний виделся только вечером, когда Куратор подводил итоги дня и
уточнял, нет ли замечаний на завтра. Улыбнувшись друг другу, они
расходились по своим коттеджам.
Оголовок гигантского лотка представлял собою стену высотой
в четыре с половиной метра с двумя круглыми симметричными
отверстиями. Там вскоре засверкали бронзой лопасти турбин.
И вот наступил тот день, когда со стройки ушли все рабочие и
наступила тишина. В той вязкой тишине слышны были только шаги
семи человек — это комиссия спускалась вниз по ребристому днищу
лотка-водовода, погружаясь в него всё глубже и глубже, осматрива-
ла каждый шов, сверяя его со снимком рентгенпроверки. Около во-
рот шлюза комиссия остановилась перед отвесной стеной. Ворота
открыли, а когда комиссия прошла к турбоагрегатам, закрыли. Арсе-
ний нежно погладил лопасти турбин Виктора Каплана и сказал:
— Не подведите, мои дорогие россиянки.
Затем комиссия оценила компьютерную готовность узла, ос-
мотрела подстанцию, насосный блок, электролинии. В конце пути
Арсению подали Акт приёмки. Он расписался в нём размашисто и
поставил дату — 11 августа 2009 года. Ниже расписались все ос-
тальные. Куратор приписал — претензий и замечаний к выполнен-
ным работам не имею — и тоже расписался мелким, бисерным
почерком. Человек с юмором он явно потрафил Главному конст-
руктору и подмигнул Арсению.
Последняя подпись явилась сигналом к заполнению лотка во-
дой. Она хлынула из двух полуметровых труб на самом верху и
ринулась вниз, скапливаясь перед воротами шлюза. Через два часа
лоток, шириною в шесть метров и глубиною от двух до четырёх с
половиною метров, был заполнен до отметки. Компьютеры остано-
вили насосы в нужный момент. Течи нигде не обнаружили.
Арсений оставил в ангаре дежурную смену, а всех остальных
отпустил на отдых. Испытания назначил на утро. В 9-30.
Утром он появился в белой сорочке, белых брюках, побритый,
спокойный и заметил, что все, свободные от работы тоже не в ком-
бинезонах и робах, а в праздничных одёжках.
Снова постоял перед лопастями турбин и прошёл на открытую
площадку, где разместили пульт управления. Ровно в девять трид-
цать дал сигнал — начинайте. Ворота шлюза поползли вверх. Вода
хлынула на лопасти турбин. Инженер-энергетик поставил их под
нагрузку, и тотчас послышался нарастающий, будто подземный гул
по всему ангару. Красным светом засветились лампочки, но в ту
же секунду засветились полным накалом. Шквал аплодисментов
разразился вблизи оголовка. К подземному гулу присоединился гул
наземный — это заработали генераторы нагрузки. Через час их
остановили, переключив энергию от турбин на насосы. Энергети-
ческий узел стал самообеспечивающим.
В это время прибыли две правительственные машины. Высокие
гости поздоровались с Арсением, встали рядом. Это были не просто
чиновники из Министерства. Это были специалисты высокого класса.
Об этом Арсений догадался по коротким взглядам на приборы, на ло-
ток, по их прислушиваниям к работе турбин. К тому же двух из них —
Министра и его помощника — он видел на «презентации» изобрете-
ния. Министр и сказал в микрофон зазвонившего телефона — о,кей.
Кто-то вдали проявил нетерпение. Возможно, это был Премьер.
— Телеметрию снимут специалисты. Можно ехать домой, —
сказал Министр после детального знакомства с сооружением. В
этом путешествии его сопровождал Куратор стройки. Арсений ос-
тался на пульте управления.
— Нет. Я побуду здесь день-два и послушаю эту музыку, —
сказал Арсений.
Министр понимающе кивнул и пошёл к машине. Арсений под-
нялся в лифте к себе на эстакаду и упал в кресло. Через минуту он
спал, свесив голову на грудь. Чья-то рука положила перед ним кра-
сивую алую розу.
Спал он и дома, т.е. в клинике, куда его доставили два знако-
мых охранника, Мэри и Брюнет. Доктор его состоянием остался
доволен.
— Кажется, он начинает быть разумным по отношению к сво-
ему здоровью, — сказал он доверительно Мэри.
Через неделю его вновь свозили на полигон, и Арсений не узнал
некогда безлюдного ангара. Каких специалистов только здесь не было!
И все с любопытством смотрели на него. Так вот он какой этот гени-
альный русский с дипломом нашего АТИ! А контролирующих прибо-
ров было не меньше, чем в хорошей институтской лаборатории. Соб-
ственно, это и была лаборатория по изучению первого в мире Беспло-
тинного электрического комплекса. Самыми важными выглядели те-
леметристы, опутавшие проводами всё, что возможно. Датчики, слов-
но блохи пестрели везде — от корпуса лотка до подводной его части.
Энергетический узел гудел ровно, натруженно. Вода с рёвом вылета-
ла из турбинных отверстий и сверкающей рекой возвращалась в море.
Возможно, вовсе не случайно так получилось, что именно в этот
день полигон посетил Премьер. Как старому знакомому, он пожал
Арсению руку. Были с ним и знакомые Арсению энергетики. Они
давали пояснения Премьеру, справляясь кое о чём у Арсения. Всё
это было хорошо. Но Премьера, естественно, интересовала мощ-
ность всего комплекса. Теперь уже не теоретическая, а реальная.
— Двадцать два мегаватта, — ответил Арсений. — Шесть
мегаватт заберут насосы. Шестнадцать мегаватт — «чистая энер-
гия». КПД получается шестьдесят пять — семьдесят процентов.
Но при определённых обстоятельствах он может быть девяносто
пять — девяносто шесть процентов, — добавил Арсений.
Это было ошеломляюще. Все видели, что премьер доволен.
Напряжение ушло с его лица. Весь этот эксперимент он взял под
свою ответственность, рискуя не только высокой должностью, но и
своим состоянием, под которое и проводился эксперимент. Вот и
рассуждай, где граница между риском и авантюрой!
Премьер уехал раньше. Арсений до самого вечера сидел на
своей эстакаде и подрёмывал в кресле. У него побывали все инже-
неры-сподвижники. Они и проводили его до машины.
— Поздравляю, — сказал Дик по-русски.
— Вы — русский, — сказал уверенно Арсений. — Я об этом
догадался по вашему рязанскому лицу.
— Да, русский, — подтвердил Дик.
— А почему же сразу не открылись?
— Сразу было нельзя, — с улыбкой ответил Дик и посмотрел
на Брюнета, который тут же найдя какое-то заделье, начал рыться
в папке.
— Понятно, — сказал Арсений.
Три дня он отдыхал, получая лекарства как в виде инъекций,
так и каплями, таблетками. Всегда сущий Брюнет был рядом. Он и
сообщил Арсению наиприятнейшую новость.
— Правительство выделило под строительство комплекса пять
гектаров земли в долине за городом. Этого хватит?
— Хватит. Когда мы поедем смотреть? — оживился Арсений,
садясь на кровати.
— Хоть сейчас. Землемер с бумагами здесь. Но у вас по рас-
писанию через десять минут приём пищи, — напомнил Брюнет.
— Пища подождёт. Поехали.
Видимо, Брюнет понял, что ввязывается в непозволительную
авантюру, и попробовал остановить Арсения.
— Но вы заказали борщ, — сказал он многозначительно.
Но и этот аргумент лишь на секунду притормозил Арсения.
— Борщ тоже подождёт. — Он решительно поднялся.
— И Доктор обидится, — сказал Брюнет. Он пытался испра-
вить свою оплошность. — Как жаль, что он в институте.
— Ничего, Доктор переживёт. Мы с ним опосля копытца обмо-
ем, — успокоил Брюнета Арсений.
— А что это значит?
— Смочим горлышко.
— И опять я ничего не понял.
— Я потом объясню. У вас есть фотоаппарат? — спросил Ар-
сений торопливо. Надо было успеть сбежать до прихода Мэри. Она
куда-то отлучилась.
— Да, есть, — ответил Брюнет.
— Тогда в путь. В путь. В путь, — частил он, подразумевая не
только эту поездку, но и что-то большее — осуществление своей
мечты.
Арсений пожал руку землемеру, пожилому и унылому человеку
в соломенной шляпе и с папкой под мышкой.
— В путь!
С широкой трассы они вскоре свернули на узкую бетонку и сра-
зу же оказались на окраине Сиднея. Затем с бетонки съехали на
просёлок, но и с него пришлось уйти правым поворотом. Землемер
уверенно показывал путь по бездорожью. Под конец они с трудом
осилили песчаную осыпь и остановились на совершенно голом греб-
не, уходящем куда-то в нагромождение скал и сизое марево. Дул
горячий ветер. Перед глазами расстилалась пустыня с редкими
плешинами выгоревшей травы. Солнце палило нещадно. Арсений
накрыл голову газетой.
— Вон от той скалы до этого гребня полоса вашей земли шири-
ною пятьдесят метров, — сказал землемер.
— Отлично! Прекрасно! Великолепно! Изумительно! — вос-
торгался Арсений.
Землемер не понимал, чему радуется этот русский, потому что
видел мёртвую землю, тогда как Арсений видел зелёный оазис по-
среди пустыни. Сейчас это был страшный кусок выжженных хол-
мов с ночным воем гиен и шакалов, но потом будет весь в сиянии
огней. С широкой трассой и тысячами туристов, приехавших полю-
боваться восьмым чудом света.
— Это — змеиное место, — сказал землемер, указывая на норы
в земле и змею, уползающую под камень. — Неужели ничего лучше-
го вам не смогли подобрать? — продолжал сочувственно землемер.
Арсений ему не ответил, только спросил нетерпеливо:
— Какое расстояние до моря?
— Около двух миль, — ответил землемер.
— Лучших условий не бывает, — сказал Арсений,
С противоположного склона Змеиной долины Брюнет по просьбе
Арсения сделал фотопанораму.
Предложенное место всё больше и больше нравилось Арсе-
нию. Он засмеялся и потёр руки.
— Какие отметки? — спросил он, вглядываясь вдаль, на что
землемер ответил так же кратко.
— Двадцать восемь и семьдесят три.
Это означало, что дно долины находится в двадцати восьми
метрах над уровнем моря, а гребень в семидесяти трёх. И разница
между ними составляет сорок пять метров. «Вполне достаточно
для трёх ниток каскада», — подумал Арсений и пошёл к машине.
На своё место он свалился кулём. Сердце колотилось пойман-
ной птичкой. Впервые ощущение смерти посетило Арсения и впер-
вые в жизни он проконтролировал своё самочувствие, положив паль-
цы правой руки на запястье левой. Пульс был прерывистым и жё-
стким. Казалось, аритмия и тахикардия соревновались, кто первым
убьёт человека.
— Кажется, мне каюк, — прошептал Арсений и весь обмяк.
Брюнет вновь выругал себя за сговорчивость и гнал машину
по ухабам так, что землемер летал по салону, будто мячик.
Доктор встретил Арсения таким гневным видом, что ни о ка-
ких «копытцах» не могло быть и речи. Получил от него пару ласко-
вых и растерявшийся Брюнет. Два санитара усадили Арсения на
свои сцепленные крепкие руки и отнесли в палату. Руки Арсения
висели плетьми. Их он не мог поднять, чтобы обнять мужичков за
шеи. Какая уж тут фанаберия. Несите, родимые, несите.
К удивлению Арсения в палате уже стояли капельницы и ка-
кие-то приборы по обе стороны кровати. Видимо, Доктор знал, что
после поездки в такую жару, беглеца придётся спасать от смерти.
Наверно потому, кроме него в палате находились ещё два доктора.
Они пристально приглядывались к Apceнию и, конечно же, обрати-
ли внимание на его пляшущие пальцы. Строгая, седая медсестра
подключила приборы к раздетому Арсению и докладывала Докто-
ру показания: — Давление... Пульс... Аритмия... Тахикардия... На-
полненность... и прочее. (Не буду нагонять тоску.)
Капельная сестра безжалостно вонзала иглы в ножные и руч-
ные вены и не скрывала своего раздражения дурацким поведением
Арсения, которого трясло, будто в лихорадке. Это было похоже на
содрогание умирающего тела. Тяжелейший тепловой удар был на-
лицо. По указанию пришлых врачей, Мэри, то и дело меняя шприцы,
делала уколы в мышцы рук и ног Арсения.
Обнажённому до трусов Арсению было неуютно. Кое-как пе-
ребирая пальцами, он натянул на торс уголок простыни. Стесни-
тельность — верный признак симпатии. Строгая медсестра внима-
тельно посмотрела на него и на Мэри. Доктор дёрнул плечами. Са-
мое время думать о любви!
Мэри прятала заплаканные глаза. Ей, как видно, изрядно попа-
ло от Доктора. Ведь и отлучилась-то всего на пять минут за лекар-
ствами. Арсений чувствовал себя виноватым перед нею. Он за-
держал её руку и поцеловал. «Капельная» осуждающе фыркнула —
думал бы раньше.
— Простите, — сказал Арсений склонившемуся над ним Док-
тору. — И не волнуйтесь. Сейчас я не умру. Мне надо с полгодика
пожить.
Он скосил глаза на землемера, стоявшего в дверях с Актом
землеотведения в руках. Он хотел, чтобы Арсений его подписал.
— Давайте, — тихо сказал Арсений.
Доктор вложил в его пальцы ручку, подсунул под руку Акт, на
котором во всю его ширину Арсений поставил свою подпись и ска-
зал землемеру:
— Я не прощаюсь с вами. Вы подобрали для меня идеальное
место. (Брюнет перевёл).
Землемер был отличным специалистом, но человеком без меч-
ты, без фантазии, без воображения. Он недоумённо пожал плечами.
Арсений тихо засмеялся и подмигнул Доктору. Но того нельзя было
провести на мякине. Он твёрдо знал, что эмоциональный всплеск —
не суть здоровье. Что после каждого такого всплеска обязательно
следует падение тонуса, амплитуда которого, как правило, опускает-
ся ниже допустимого. Именно такое состояние было у Арсения. Вот
почему он был встревожен и приник голым ухом к груди Арсения,
отодвинув в сторонку крестик на потемневшей цепочке.
Благодаря принятым мерам Арсений назавтра хоть и выглядел
вялым, но был, по крайней мере, не подавленным, и поел с хорошим
аппетитом. Перед Мэри он трижды извинился, и она простила его.
После обеда он что-то писал на листке бумаги и несколько раз пе-
речёркивал написанное. Он то улыбался, то, склонив голову набок,
к чему-то прислушивался. А когда приехал Кирилл, очень обрадо-
вался и подал ему полустраничное письмо.
— Отправь, пожалуйста, — попросил он друга. — Адрес на
обороте.
— Хорошо, — сказал Кирилл, прочитав: — Ялта. До востребо-
вания, и добавил с горечью: — Ты был на грани гибели. Что за
фантазия ехать в такую жару, от которой и аборигены прячутся.
Никого не предупредил. Веди себя разумно. Иначе твой дом никог-
да тебя не дождётся.
— Какой дом? — спросил Арсений.
— Который тебе дали под жильё. Не век же тебе обретаться
по клиникам.
— Интересно. Когда поедем смотреть?
При этих словах Брюнет нервно засмеялся и сказал:
— Нет-нет. Теперь уже фигушки (Он тоже получил изрядную
взбучку от начальства. Не меньшую, чем Мэри от Доктора).
— Образовываешь на русский лад? — спросил Кирилл.
— Образовывает, но не говорит, что такое обмыть копытца?
— продолжал Брюнет, наконец-то, отбросивший официальность и
неприступность. Кирилл покачал головой и произнёс со вздохом:
— Беда!
Он отдал письмо Арсения Брюнету, который, прочитав адрес,
сказал:
— Это ничего, если Матрёна получит его из Бразилии? Или
лучше из Германии?
Арсений и Кирилл недоумённо смотрели на него. Брюнет кряк-
нул, видимо, поняв, что сболтнул лишнее.
— Короче говоря, вы меня поняли, — сказал он и сунул письмо
в карман, сложив его вчетверо.
И всё-таки дом они осмотрели, стоявший в ряду коттеджей в
зелёной зоне города, очень престижном районе. Осмотрели через
неделю. Была весна. Все находились в праздничном настроении.
Но никто не смог убедить Арсения, что это его дом.
— Каждый розыгрыш должен иметь границы, — сказал Арсе-
ний со злобинкой и направился по внутренней лестнице со второго
этажа вниз.
— Зачем мне одиннадцать комнат?
Брюнет, Кирилл, Владимир и Мэри стояли в растерянности. Спас
ситуацию нотариус. Он сделал вид, что не замечает замешатель-
ство клиента и сказал подозвав его к столу:
— Распишитесь, пожалуйста, что вы вступаете во владение
домом с сегодняшнего числа.
Пришлось расписаться и получить Акт на вечное владение недви-
жимостью. Арсений был сконфужен. Во внутреннем дворике он позна-
комился с привратником, садовником, служанкой и солидной экономкой.
Вскоре Доктор разрешил ему покинуть клинику.
Тот гадкий поступок, когда она трусливо проехала мимо Арсе-
ния, подметавшего улицу, долго мучил Матрёну, вгонял в краску и
лишал сна. Она и сама не понимала, как вместо того, чтобы на-
жать на тормоз, она нажала на газ. Как потом, за углом искала и
нашла оправдание своей подлости.
С тех пор минуло чуть ли не два года. Она дважды заезжала в
переулок Весёлый, но подворотня была пуста, и никто не знал, где
Арсений. Не знал и участковый, не спускавший своих жадных глаз
со стройных ног Матрёны и отступавший от неё подальше, чтобы
видеть целиком её удивительную фигуру.
— Знаю лишь то, что он находится в республиканском розыс-
ке, —сказал Зуев.
— Сразу видно, что вам некого больше ловить, — едко сказала
Мотя.
Зуев улыбнулся и пожал плечами. Две пятёрочки в номере не
позволяли ему распустить язык и руки.
Да и знать-то оставалось некому. Домом полностью владел
Верченко, рассовавший жильцов по всему городу. Пока задержал-
ся лишь Певец без голоса.
А вот тётя Маша, родовитая дворянка, съезжать никуда не со-
биралась, получив свою комнату под «казённое жильё» от новых
господ. Вот вам орёл и решка.
Долго упорствовали в своём закутке Смирновы. Они решили
стоять насмерть, защищая жильё «в центре города». Косорукий
Аким приготовил канистру с бензином для самосожжения, если
придут выселять силой. Наивный, прямолинейный человек! Он сам
погрузил свои пожитки на грузовик, когда на стол легла пачка «зе-
лёных». В придачу, естественно, к завалюхе на выселках.
Вы заметили, Серовы снова потерялись? Такая уж у этих него-
дяев сущность — исчезать бесследно. Вот именно, без следа. Ста-
рик после откровений Арсению повесился. Его похоронили с меда-
лями (так он «завещал»), но в первую же ночь их сорвали грабите-
ли, раскопав могилу. А старуха куда-то уехала, к великой радости
Верченко, не взяв за комнату ни копейки...
А переулок Весёлый стал называться Крутым. Новая эмали-
рованная табличка извещала об этом, красуясь на гладкой, оштука-
туренной стене.
Двое реставраторов трудились над каменными тумбами по кра-
ям ворот, очищая синеватый базальт от многолетних наслоений
извести и грязи. И вдруг из-под их скребков проглянула витиеватая
резьба. Срочненько призвали тётю Машу, и она со слезами на гла-
зах пояснила, что это семейный герб князей Юхновских, к роду ко-
торых принадлежит и она.
— Ну, вот и слёзы, — рассердилась Оксана Ивановна. — Иди
на кухню, тётя Маша.
Верченко несказанно обрадовался находке и приказал вскрыть
её со всей осторожностью. Он даже перестал руководить мужика-
ми, привёзшими новые глухие ворота, и не сводил глаз с обнажав-
шегося герба, заранее предвкушая тот момент, когда он появится
на его золочёных визитках с этим изумительным девизом — «Ве-
рой и Правдой». Певец восторженно смотрел на хозяина.
Трудяга «Беларусь» то ковшом, то лопатой крушил песочницу,
газоны, клумбы с цветами, подворотню Арсения и его огородик.
Вырыл он и «послание в вечность», т. е. бутылку с чертежом, зако-
панную Арсением. Верченко выхватил её прямо из-под ножа буль-
дозера. Да вот денег в ней не оказалось. Какие-то каракули на по-
желтевшей бумаге.
Недалёк был тот час, когда весь двор освободится от плебей-
ского хлама. Дом без прилепок выглядел выше и стройнее.
Два мужика с мотопилой крутились вокруг огромного пня. Это
было всё, что осталось от красавца-платана. Мужики навесили во-
рота и перед ними в классической позе встал охранник с дубинкой у
пояса. Он решительно преградил дорогу Певцу, отчего тот едва не
получил инсульт.
— Да ведь я здесь, — пропищал он тоненьким фальцетом. С
его губ не успели слететь слова — «тридцать два года живу», как
Верченко сказал охраннику:
— Его пока пропускай.
— Спасибо. — Певец униженно поклонился Хозяину и шмыг-
нул в калитку.
Его друг Лектор уже два месяца жил в люмпен-общежитии (быв-
шей военной казарме) и с нетерпением ждал Певца, чтобы вдвоём
противостоять оголтелой шпане. А он никак не мог «порвать пупо-
вину и покинуть родную обитель».
«Но теперь, кажется, дело сдвинется. Два-три раза не пропущу
на территорию, и сам убежит», — подумал Верченко.
Матрёна улыбнулась надменности охранника и поехала в Ялту.
Жила она пока не в своей квартирке, но всё шло к тому, что эта
комнатка с небольшим балкончиком скоро станет её собственной.
Она неплохо зарабатывала не только как мастер компьютерного
набора, но и как индивидуальный гид, когда «разогревала» Южно-
бережными красотами и рассказами о них пресыщенных инозем-
ных туристов.
По выходным дням, когда не было туристов, она уезжала к
матери в небольшую степную деревеньку и наслаждалась неогляд-
ными просторами. Горами она восхищалась, но не любила их. По-
кидала шумную, кичливую Ялту с радостью. И почему-то была
уверена, что однажды покинет её навсегда.
«Ах, если бы найти Арсения! — вздыхала она на своём бал-
кончике. —Простил бы он меня, или нет?»
Вот и в это прекрасное утро мысли об Арсении не покидали её.
«Господи, как мне найти его, чтобы вымолить прощение? Пусть он
отвернётся от меня, но только бы простил!» — думала она, прибли-
жаясь к почтамту, чтобы получить обязательное субботнее пись-
мо от матери-учительницы. Но ей подали ещё и заграничное. В
плотном конверте и со множеством марок.
Она хотела его вернуть, как ошибочное, но увидела своё имя и
фамилию, написанные печатными буквами, и отошла от девушки-
оператора, с завистью смотревшей ей вслед. Милой девушке каза-
лось, что такие красивые конверты несут только радость. Она, ко-
нечно, ошибалась. Но это письмо было именно таким, потому что
от первых же слов у Матрёны застучало сердце.
«Милая моя Мотя! Любимая моя! Единственная на всю жизнь!
Неповторимая! Чудная! Волшебная! Удивительная! Сердечная!
Добрая! Желанная! Незабываемая! Я обязательно заберу тебя к
себе, если ты до сих пор не разлюбила меня! Ответь как можно
скорее по адресу на конверте. До скорой встречи, любовь моя веч-
ная. Твой (?)Арсений.»
Читая письмо, Матрёна плакала неудержимо, как плачут о ве-
ликой потере. На неё обращали внимание сначала в зале, а потом
на набережной.
Её душа ликовала, когда она ехала по горной дороге над морем.
Она дважды останавливалась и перечитывала письмо. Целовала
его, прижимала к груди, веря и не веря случившемуся.
Так же, с письмом в руках она ходила невдалеке от своей ма-
шины на АЗС и не видела, как из проехавшей «Мазды», на неё вни-
мательно посмотрел мужчина в тёмных очках. Это был Фаддей.
Увидев её, красивую, стройную, с распущенными до плеч ромашко-
выми волосами, он хмыкнул и метров через двести приказал шофё-
ру остановиться. Он вышел из машины и встал на обочине, отойдя
назад с десяток шагов.
Когда появилась машина Матрёны, он поднял руку. Иномарка
плавно подрулила к нему. Пока он усаживался рядом с Матрёной
(разъевшийся, пыхтящий) она не спускала с него тревожного взгля-
да и едва успела убрать письмо с сиденья. Положила его перед
собой, перевернув лицевой стороной вниз.
— А ты всё хорошеешь, — сказал Фаддей. Сделал знак, что-
бы ехала и взял письмо. Прочитав его, хмыкнул.
— «Неповторимая!» — усмехнулся и посмотрел на адрес. —
Так вот он где наш солнечный рыцарь. В Германии. — Вернул письмо
на место и сказал с улыбкой:
— Ты не хочешь поразвлечься с нами недельку-другую? — Он
положил ей руку на коленку. —А?
От его слов Матрёна сжалась в комок и вцепилась в обод руле-
вого колеса так, что пальцы побелели. А злорадная память подбро-
сила ей сцену «забав» с десятью голыми, пьяными мужиками, удов-
летворявших свою похоть самым извращённым образом.
После каждой часовой оргии она едва добредала до душевой,
чтобы смыть с себя мерзкое, липкое, которое было везде — в под-
мышках, на спине, в волосах, на голове, на груди, не говоря уже о
нижней части тела. Ее подолгу мучила рвота. До зелёной слизи.
Вот уже два года она не подпускала к себе мужчин на пушеч-
ный выстрел. Всё, что произошло с нею в предыдущие два года,
казалось ей кошмарным сном. Гадким, отвратительным, вызыва-
ющим омерзение. А стоило ей вспомнить Фаддея, как всё её суще-
ство каменело.
— Ты же дал слово, что не будешь меня трогать, — сказала
Матрёна сдавленным голосом. Ей казалось, прошептала. Но Фад-
дей расслышал. Улыбнулся приятельски.
— Слово — эфир. А ты — реальная. — Он похлопал её по
коленке. — Что я могу сделать, если ребятки мои хотят только
тебя? Хотят видеть и... насладиться. Как не однажды.
— Так же? Скопом? — выдавила из себя Матрёна.
— Ну уж, такие словечки, — обиделся Фаддей. — Нестандар-
тно, другое дело. Вот здорово! Нестандартно! Надо запатентовать.
Ведь и жизнь у нас нестандартная. Сегодня жив, сегодня и мёртв.
Ну, что? Молчание — знак согласия? — Он набрал номер телефо-
на, и сказал весело:
— Мы едем. Готовьте штыки!
Ответ он дал послушать Матрёне, и она услышала восторжен-
ный рёв нескольких крепких мужских глоток:
— Шеф! Мы слов не находим. Ты делаешь для нас праздник.
— Каково! Вот как они любят тебя, — сказал Фаддей, падая
на спинку сиденья и вытягивая ноги.
Матрёна не смотрела на него и вела машину на бешеной скоро-
сти, то и дело выскакивая на встречную полосу. И хотя Фаддей
боялся прослыть трусом, всё-таки сказал Матрёне, кривясь:
— Ты, однако, шибко ездишь.
Но его улыбка тут же превратилась в гримасу ужаса, потому что
машина, сбив дорожные ограждения, уже летела в пропасть. На трас-
се никто не заметил исчезновения голубого «Пежо», только шофер
Скарабея бежал вниз, где оседала пыль над искорёженной машиной.
Он вытянул вначале мёртвого шефа, а потом еле дышащую
Матрёну. По мобильному телефону вызвал милицию и скорую, кото-
рые прибыли быстро и одновременно. (Ещё бы, такая персона, как
владелец ФГС, попал в аварию!) Врачи суетились над пострадавши-
ми. Милиция изучала место происшествия. И тут зазвонил «мобиль-
ник» в сумочке Матрёны. Старший лейтенант поднёс его к уху.
— Доченька, твоя любимая пицца уже в духовке, — услышал
он приятный женский голос. — Через сколько минут ждать тебя?
— Всё это хорошо, — сказал старший лейтенант. — Но вам
надо срочно приехать в больницу скорой помощи. Да не забудьте
выключить духовку.
От дальнейших объяснений он уклонился и не вынимал из су-
мочки непрерывно звонившего телефона...
Мать упала на колени перед Матрёной, лежащей на кровати с
забинтованной головой.
— Доченька! Милая моя!
— Мамочка, обними меня на прощанье. За мною ангелы при-
летели. О, какая сияющая, бескрайняя даль! Как это прекрасно и
как страшно!
Такими были последние слова Матрёны, покинувшей навсегда
нашу грешную действительность. Она ушла в иной мир с улыбкой,
как праведница, обласканная ангелами.
А пять минут спустя произошло второе знаменитое Крымское
землетрясение, когда среди сотен разрушенных зданий оказалось и
то, где размещалась фирма ФГС. Тяжёлые перекрытия в лепёшку
раздавили всю пьяную камарилью.
Ответ на своё письмо Арсений получил через два месяца. Кто-
то писал дрожащей рукой, что Мотя погибла в автоаварии. Арсений
не поверил этому сообщению, наверно потому, что оно было напи-
сано под словами его признания в любви. Крутилось дурацкое в
мозгу —когда рвут навсегда, то возвращают старые письма. Но
сердце выстукивало совсем другое — она тебя любит. Она тебя
любит! А потому он держал ответное письмо перед собой и видел
её то улыбающуюся, то надменно оглянувшуюся при первой встре-
че, то полуобнажённую на нищенской лежанке в подворотне и гово-
рил, как вполне реальной:
— Милая Мотя! Если уж ты не веришь в это чудо, то что гово-
рить обо мне! Всё задуманное свершается, будто по мановению
волшебной палочки. Я молю Бога, чтоб это был не сон. Я боюсь
спугнуть птицу счастья. Наступит тот день, когда ты пробежишься
своей лёгкой походкой по всем этим лестницам, по всем дорожкам
этого чудного сада. Без тебя всё это мне ни к чему. Уж не в лапах
ли ты у Фаддея? Милая, родная. Мы будем вместе счастливы, вот
увидишь! Мы будем вместе навсегда!
Из клиники Арсений уже давно перебрался в свой дом «Пода-
рок», так он называл своё новое жилище. Он ему очень нравился
простором, большими окнами, ловившими свет круглый день, и он
переходил вслед за ним из комнаты в комнату. И всё-таки большую
часть времени он проводил не в нём, а на стройке электрического
комплекса, где у него, в общем ряду со всеми, был уютный вагон-
чик. Пока шли земляные работы, но уже завозили металл, бетон-
ные блоки, опоры, провода и турбины. К ним Арсений приходил по-
чти каждый день. Они были для него приветом из России. Легко и
радостно было на душе у Арсения. А вот телесно он увядал, сам
это вряд ли замечая. Но замечал Доктор и, в конце концов, забрал
его чуть ли не силой назад в клинику.
После месячной отлучки Арсений не узнал Змеиной долины.
Прежде всего исчезли рытвины, колдобины. На стройку пролегло
прекрасное бетонное шоссе. Почти всё, что было в чертежах на
ватмане воплощалось в металле, бетоне, эстакадах, подстанциях и
водотоках, от вида которых у Арсения слёзы навернулись на глаза,
а ноги задрожали, и он повис на перилах переходного мостика. Мечта
становилась реальностью. Она шагнула в жизнь, как и опоры элек-
тропередач, убегавшие лучами в разные стороны. На них навеши-
вали провода, по которым получат свет аборигенские резервации,
энергию фермерские хозяйства и промышленные посёлки, города.
Экономя силы и щадя изнурённое сердце, он на машине под-
нялся на самый верх комплекса, где заканчивалось возведение из
металла на мощном бетонном основании бассейна-питателя объё-
мом в четыре тысячи кубов. При нём испытали работу затвора, из-
под которого вода хлынула в лоток. Так состоялась пробная подача
воды из океана. Под искусственным водопадом, радуясь и дура-
чась, побывали все труженики этого участка. Дольше всех, пожа-
луй, не выходил на солнце Арсений. Мэри не выдержала и тоже
забежала под сверкающий поток в кофточке и брючках.
Рабочие, инженеры, киповцы уважительно здоровались с уми-
рающим русским конструктором. Ловили на лету все его вопросы.
Да их почти и не возникало — профессионалу достаточно одного
взгляда, чтобы иметь исчерпывающий ответ.
Крупные монтажные работы всегда впечатляют объёмами,
тогда как самое главное, основное всегда сокрыто от глаз людских
— это наладка оборудования, что и происходило в подстанциях, в
шлюзах, в турбинных отсеках.
Ещё этот, пилотный комплекс не был запущен, а для двух дру-
гих уже выбрали площадки в лесостепном и пустынном районах
материка, где не хватало энергии в угольных, урановых и золотых
шахтах. Арсению эти две площадки показали с вертолёта. Домой
он вернулся разбитым. Ощущение новизны и радости притупила
общая физическая слабость. И в этот раз, как и раньше, приврат-
ник развёл руками. Это означало — писем нет.
Его одиночество скрашивал Кирилл, заскакивая на часик-пол-
тора, и Владимир, имевший свободного времени намного больше,
так как ради Арсения он отказался от лекций в других странах. Тут
уж они отводили душу в многочасовых вечерних, а то и ночных
беседах, во время которых Арсений часто засыпал, на что Влади-
мир нисколько не обижался. Он видел, что предвидение Доктора
сбывается — финал близок. А ему очень хотелось, чтобы Арсений
увидел пуск комплекса.
Австралийской осенью Арсению стало гораздо лучше, и он стал
снова бывать на стройке. Ходил мало. Иногда выезжал на какой-либо
важный участок на прикреплённой машине и всякий раз заворачивал к
Кириллу на отделочные работы подстанций и пультов управления. За-
каз был многомиллионным, но Кирюша успешно справлялся с ним,
расширив производство по изготовлению своей уникальной плитки.
Арсений понимал, что во всё это, сейчас кажущееся само собой
разумеющимся, Кириллом вложено много сил и хлопот, и был благо-
дарен ему за эти хлопоты. Иначе, кто бы ему, безвестному, разрешил
приехать в другую страну, выслушал и взялся бы воплощать в жизнь
его идеи, пусть и многообещающие, даже гениальные?
У творческого человека мозг всегда в работе, вот и Арсений
восстановил по памяти рецепт напитка «Топи-Тони» и попросил эко-
номку, так по старой русской традиции назвал он домоправительни-
цу, пожилую русскую женщину, родившуюся в Австралии от совет-
ских, угнанных в Германию фашистами на принудительные рабо-
ты, купить набор необходимых трав. Они нашлись, а вот «свиня-
чью еду», т. е. топинамбур, пришлось выписать из Штатов.
Напиток особенно нравился тем, что не имел привкуса пере-
жжённого сахара, как у Пепси или Кока-Колы. В его составе не
имелось и грамма химических веществ. Там были только травы.
Однажды напиток попробовал и Премьер, заезжавший на строй-
ку всё чаще по мере окончания работ. Своего волнения он не выда-
вал, но частые визиты говорили об этом — волнуется, а может,
даже тревожится. Экая махина, а должна заработать, как хорошие
часы! Арсений же, напротив, был совершенно спокоен и завершал с
двумя помощниками комплектацию чертежей для тиражирования.
В тот суховейный полдень Премьер вошёл в палатку к Арсе-
нию, поздоровался и, присев к столу, налил себе полный стакан на-
питка. Выпил его залпом, думая, что пьёт вездесущую Пепси. Но
вкус был другим. Необычным, а главное, приятным. Он повёл бро-
вью, посмаковал на языке оставшуюся в стакане капельку. Повер-
тел в руках бутылку без этикетки.
— Пожалуй, лучше, чем Пепси, — сказал он удивлённо. — Что
это? Без углекислоты, а пощипывает.
— Это от мяты холодной, — сказал Арсений.
— И без сахарной горчинки.
— Да. Это — «Топи-Тони». Напиток из одиннадцати трав. Изоб-
рёл на досуге, — ответил Арсений. — У вас довольно жарко.
— Говорите, у нас. Вы — гражданин нашего государства. Се-
годня я подписал указ об этом, — сказал Премьер.
— Спасибо, — поблагодарил Арсений. — А у моей девушки не
будет проблем с гражданством? — спросил он.
— Ни одной минуты, — заверил Премьер. — А можно взять с
собой одну бутылочку?
Брюнет подал ему пол-литровую под пробкой.
— Мне кажется, это стоит миллиард, — сказал Премьер. Брю-
нет перевел.
Арсений занялся чертежами и даже не предполагал, что завт-
ра у себя дома увидит трёх из семи директоров знаменитой компа-
нии. Они приехали к нему на трёх лимузинах и без лишних разгово-
ров спросили, сколько стоит рецепт «Топи-Тони». Арсений вспом-
нил фразу Премьера и написал на листке единицу с девятью нуля-
ми. Директора мельком взглянули на череду нулей, не выразив ни-
каких эмоций. Они понимали, мир устал от химии и требовал есте-
ственных, безопасных продуктов.
Один из директоров, видимо Генеральный, вынул из внутренне-
го кармана пиджака чековую книжку, расписался на первом листке
и, протянув его Арсению, сказал:
— Здесь то, что вы просите.
Арсений выбрал из стопки папок самую тоненькую с надписью
на английском языке Топи-Тони и подал её Генеральному. В папке
оказалось всего три аккуратно исписанных странички.
— Здесь рецепт и технология приготовления, — сказал Арсений.
— У вас его не было и нет, — сказал Генеральный.
— Да. Не было, нет и никогда не будет, — сказал Арсений. —
В том числе и здесь. — Он хлопнул себя по лбу.
Все трое пожали ему руку и уехали.
Назавтра Арсений отдал чек Премьеру и сказал:
— Один миллиард, и так спокойно выложили.
— Для них это — пустяк. Они вернут его за три месяца. Во-
семьдесят процентов от сделки по нашим законам — ваши, — до-
бавил он. —Чековую книжку на восемьсот миллионов американс-
ких долларов вам сегодня же доставят.
— Мне хватит и одного миллиона, — сказал Арсений. — А все
остальные — государству . Можно так?
— Можно. Эти деньги нам очень пригодятся при строитель-
стве ещё пяти комплексов на западном побережье Австралии. Толь-
ко сделайте соответствующее распоряжение. А как вы думаете,
сколько может стоить лицензия на БЭК, пока новшество не украли?
— Понятия не имею. — Арсений втянул голову в плечи и мо-
литвенно сложил руки на груди.
Премьер и Министр энергетики (он приехал с Главой государ-
ства) рассмеялись.
— Кстати, — сказал Премьер на выходе из палатки, — созда-
ётся акционерная компания «АвстралБЭК». Приберегите деньги.
У русских широкая душа.
Арсений очень тосковал о Моте. Ждал от неё писем. Но их не
было. Та неожиданная и последняя встреча в переулке Весёлом,
десятки раз прокрученная им в сознании, всё больше убеждала,
что она его любит. Ночные воспоминания были приятны, но они
изнуряли. Бессонные ночи — это самое разрушительное для любо-
го организма, даже крепкого, а что уж говорить о физическом со-
стоянии Арсения. Измученный предчувствием радостной встречи,
он засыпал тяжёлым сном. И только утром солнышко возвращало
его в нормальное психическое состояние. Одиночество станови-
лось противопоказанным ему.
Но жизнь есть жизнь. Никого из чужих он не мог насильно при-
вязать к себе, даже Владимира, имевшего семью и круг научных
интересов, а потому часто оставался один во всём доме.
И вот в одну из таких осенних, тёмных ночей, когда полубред-
полусон изнурили его, он услыхал чьи-то мягкие шаги, но они были
такими тяжёлыми, что весь дом ощущал их и не то чтобы вздраги-
вал, но как бы приседал и сжимался в испуге. Это ощущение нео-
бычности разбудило Арсения, и когда открылась дверь и на пороге
появился большой чёрный человек с едва различимым лицом, Ар-
сений уже не спал и внимательно смотрел на пришельца, сразу до-
гадавшись, кто это. Сознание было ясным. Всё происходило не во
сне, наяву. При слабом свете ночничка. Это не было видением. Это
была реальность, которой Арсений не боялся. Его пугали сны. От
них он просыпался в поту. Особенно тогда, когда грудь давило что-
то тяжёлое, чёрное.
Спокойствие Арсения, как видно, озадачило гостя. Уж он-то
знал, как трепещет пред ним весь мир, а потому замер на полушаге
и сказал странным, шелестящим голосом:
— Ты готов?
— Да, я готов уйти, но только не с тобой, — резко отозвался
Арсений и запустил в гостя тяжёлой настольной лампой, сам удив-
ляясь той юношеской силе, какая вдруг обнаружилась в нём.
Громоподобный крик Чёрного человека и грохот в темноте,
казалось, оглушили всю Вселенную. На минуту он зажал уши. Забы-
тое ощущение бодрости и крепости вернулось к Арсению. Он выиг-
рал свой самый главный бой. Остаток ночи Арсений спал безмя-
тежным детским сном и даже не слыхал приезда Премьера, выз-
ванного Брюнетом.
К его сообщению о ночном происшествии он отнёсся серьёзно,
потому что был далёк от мысли, что рядом с нами никого больше
нет. Но всё-таки очень удивился каплям чёрной крови на паркете и
клочьям чёрной шерсти на проломленной двери. Нужна была дей-
ствительно дьявольская сила, чтобы произвести такие разрушения.
Дверь еле держалась. Вокруг валялись обломки древесины. Но ещё
больше премьера поразило вывернутое наружу окно под потолком
двухэтажной гостиной. Он огляделся и остановил свой взгляд на
портрете измученного человека.
— Это его отец. Инженер Билибин, — сказал Брюнет.
Арсений проснулся в прекрасном самочувствии и понял, что
дни eго сочтены. Как свеча вспыхивает ярко перед тем, как погас-
нуть, так и жизнь человека делает всплеск, чтобы оборваться на-
вечно. Ни во вторую, ни в третью жизнь Арсений не верил.
Радуясь отличному настроению, он поспешно написал завеща-
ние, которое ему очень понравилось. Однако, через час он порвал
его на мелкие клочки, твёрдо уверенный в том, что никем и никогда
оно не будет исполнено. Тем более такая просьба, как похоронить
его на родине.
А время неумолимо приближало как финал работ, так и финал
для Арсения. Когда начались пробные прокрутки турбин, испыта-
ния подстанций и сетей, проверка слаженности работы всех агрега-
тов, он не уезжал домой. Спал на раскладной армейской койке в
палатке, где было больше воздуха, чем в вагончике, сам себе бо-
ясь признаться, что боится умереть, так и не увидев свет первой
лампочки. От возвращения в клинику он категорически отказался.
Но против присутствия Мэри с иглами и уколами не возражал. Он
часто улыбался ей, вгоняя в смущение.
Наладка тонкая после предварительной продолжалась ещё ме-
сяц. Всё было готово, чтобы заработать не по отдельности, а в
комплексе, как и намечалось.
И этот день наступил восемнадцатого апреля. По сигналу с
центрального пульта открылись все двадцать шлюзов, закрутились
все сорок турбин, вырабатывая ток для разгрузочных агрегатов.
Шесть часов шли испытания комплекса в разных режимах. Созда-
вались искусственно нештатные ситуации. Но не подкачали ни люди,
ни техника.
Приехавший к этому моменту Министр энергетики остался дово-
лен результатами и назначил день торжественного открытия комплек-
са. Он выпал на воскресенье, ровно через девять дней. Такая удалён-
ность испугала Арсения. Он боялся, что не доживёт до этого дня, од-
нако, согласился, так как ожидался приезд многих сотен людей, как из
самой Австралии, так из многих других стран. Об уникальной стройке
знал весь мир. Арсению как-то Брюнет показал снимки из космоса,
сделанные американскими, российскими, английскими, бразильскими,
индийскими, китайскими, японскими спутниками-шпионами. Снимки
были чёткими. Различались даже отдельные машины.
— Где уж тут что-то утаить. Мир становится прозрачным, —
сказал он.
Кирилл заметил волнение Арсения и правильно истолковал его
— дожить бы. В последние дни Арсений чувствовал себя очень
плохо, и поэтому он повёз его прямо в клинику, минуя дом. Арсений
благодарно пожал ему руку.
Доктор встретил их у парадного подъезда. С помощью двух са-
нитаров Арсений едва доковылял до знакомой палаты и повалился на
кровать. Он не мог даже сидеть. Мэри испуганно смотрела на него,
забыв, что воздух из шприца уже выдавлен, и лекарство бьёт фон-
танчиком. В эту минуту тревоги за любимого человека она была
изумительно прекрасна. Арсений беззаботно подмигнул ей.
— Если до трёх ночи не умрёт, то дней пять-шесть ещё протя-
нет, — сказал Доктор Кириллу и Владимиру, отведя их в двухмест-
ную палату.
— Надо восемь дней, как минимум. На двадцать шестое апре-
ля назначен всенародный экологический праздник. Вот вам пригла-
сительный, — сказал Кирилл.
— На каких ресурсах он держится, загадка. — Доктор пожал
плечами. — Лекарства не в счёт, так как уже не действуют. Тут
что-то другое.
— На ответственности перед людьми, — сказал Владимир.
— История повторяется?
— Да, —ответил Кирилл.
Всю ночь Кирилл и Владимир провели без сна. Мэри часто
выходила к ним, Арсений спал спокойно. Никаких признаков беды
не было.
Рано утром Владимира всё-таки выдернули на лекции, а Ки-
рилл зашёл к Арсению и застал его не спящим.
— Привет.
— Привет, — ответил Арсений. — Xoрошо, что зашёл, — ска-
зал он шёпотом, так как Мэри спала, положив голову на стол.
— Измучилась она со мною. Ну, ничего. Теперь уже скоро. —
Он взял с тумбочки чековую книжку и сказал:
— Вот тебе чек на двести пятьдесят тысяч и моё огромное
спасибо.
Кирилл открыл было рот, чтобы возразить, но Арсений остано-
вил его злобным шипением:
— Только давай без этого. — Он полистал несколько чеков и
сказал, отдавая их Кириллу:
— Сто пятьдесят отдашь Матрёне. В её смерть я не верю.
Это проделки Скарабея.
На это Кирилл чуть было не возразил, что это правда, так как
буквально вчера получил письмо от герр Коста с вырезкой из газе-
ты, где описывалась гибель владельца фирмы «ФГС» и его любов-
ницы Марины. Называлась и причина аварии — «лихачка не спра-
вилась с управлением».
— Десять отдашь Мэри. А далее по списку, когда меня не станет.
— Но... Может... — Кирилл хотел сказать «всё обойдётся», но
Арсений остановил его с явной досадой в голосе:
— Да не смотри ты на меня такими испуганными глазами и ника-
ких «авось». Праздника я не испорчу. Я умру в течение одной минуты,
и никто этого не заметит. Только не забудь отвезти меня в долину.
—Арсений устало закрыл глаза. Однако, на шелест бумаги сно-
ва открыл их и вопросительно уставился на рисунок, который перед
ним держал Кирилл.
— Ну, как? — Он указывал на массивное кресло с высокой
спинкой.
— Царский трон, — усмехнулся Арсений.
— Вот именно.
— Это для Премьера?
— Это для тебя. На праздник. Всё согласовано.
— Удостоился, стало быть? — сказал Арсений. И столько го-
речи было в его гоосе, что Кирилл смущённо кашлянул. По усмеш-
ке Арсения он понял, что он не сядет в него никогда. Ещё раз каш-
лянул и без жалости разорвал листок.
— Привези-ка мне то, обжитое и счастливое, — попросил Арсений.
Визиту Владимира под вечер он очень обрадовался и вручил
ему свою опробированную разработку «Электростат» и чек на две-
сти тысяч долларов.
— Заземление — это целая мировая индустрия, — сказал Ар-
сений. — В тебе я заметил техническую и организационную жилку,
и это мой тебе подарок.
Владимир был ошеломлён. Он только развёл руками.
Как видно, сам Господь позаботился о том, чтобы двадцать
шестое апреля выдалось солнечным, нежарким и тихим. К двадца-
ти часам вся линия комплекса, трибуны, вышки для ТВ и кино были
заняты гостями. Арсений сидел в своём рабочем кресле, привезён-
ном с полигона, на главной смотровой площадке чуть впереди из-
бранной публики. Отсюда был виден весь комплекс.
И вот когда дневное освещение упало до определённого уровня
автоматически включился в работу весь каскад — вода хлынула
по водотокам, шлюзовые затворы открылись и загудели турбины.
На этот раз лишь пять минут энергия от них шла на разгрузочные
генераторы, а потом хлынула не только по дальним адресам, но и в
Сидней, под боком, где одна за другой были остановлены две теп-
ловые электростанции.
Яркими огнями осветилась главная трасса, ведущая к столице
Канберре. Крики восторга, аплодисменты ошеломили как самих
гостей, так и строителей. Такого ликования Премьер не ожидал. Со
слезами на глазах он обнял Арсения, который чуть приметно улыб-
нулся, когда вспыхнули две дорожки огней и умчались вдаль, как
бы приглашая его за собой. Премьер отошёл к гостям.
Чинный порядок нарушился. Все подались вперёд, к балюстра-
де, оставив Арсения в одиночестве у себя за спиной, и с восторгом
глядели, как от одного узла к другому бежали стремительные огонь-
ки и зажигали там разноцветные гирлянды. И тут грянул гимн рес-
публики со всех двадцати площадок.
Кирилл заметил, что Арсению необычайно плохо. Он упал перед
ним на колени, схватил его запястье, но пульса не почувствовал, а
когда поднял глаза вверх то увидел страшное — нижняя челюсть
Арсения медленно опускалась. Он вскочил на ноги и отшатнулся от
его широко раскрытых глаз, будто остекленевших и отражавших
тысячи огней. Мэри стояла в оцепенении. Кирилл махнул ей рукой, но
она замотала головой и попятилась. Она была молодой сестричкой и
впервые видела смерть человека наяву. (Это потом она привыкнет
закрывать глаза покойникам и при этом слушать смешной анекдот.)
Подбежал Владимир с санитарами. Они унесли Арсения вмес-
те с креслом по за толпой в карету скорой помощи, где переложили
на носилки. Здесь Кирилл смежил Арсению веки. Удивлённые гла-
за сомкнулись навечно.
А праздник гудел радостным гулом, отмечая начало новой эры
в жизни человечества. И только один человек был серьёзен на этом
торжестве. Этим человеком был Николай Петрович Билибин! На
увеличенном портрете. Он вглядывался за какую-то черту, вытя-
нув шею вперёд и поджав свои синие губы.
Но через месяц этот неуместный своей серьёзностью облика
очень изменился. Всех приходивших сюда встречал портрет весё-
лого человека с едва уловимыми чертами лица Николая Петрови-
ча. А под ним сверкала бронзою табличка:
Билибин — русский инженер. Изобретатель энергетического
комплекса «Каскад».
* * *
Хоронили Арсения человек двадцать-тридцать. В основном —
рабочие. Кирилл горько плакал и целовал руки Арсения и крестик
на его груди. Мэри сказалась больной и на кладбище не поехала.
— Я пришла в медицину лечить, но не хоронить, — сказала она
Кириллу, но от десяти тысяч долларов не отказалась.
* * *
Всей невесёлой процедурой деловито и корректно распоряжал-
ся Брюнет. Ни в чём не было заминки. Даже с православным ба-
тюшкой, доставленным невесть откуда.
Из официальных лиц присутствовал один лишь Министр энер-
гетики, да и тот скоренько уехал, нетерпеливо бросив горсть зем-
ли на крышку гроба. Он косо посмотрел на трёх представителей
Технологического института, низко поклонившихся своему вели-
кому выпускнику.
Последними покидали кладбище Кирилл и Владимир. Шли уд-
ручённые мыслью, что они здесь такие же чужие, как и Арсений.
* * *
Примерно месяц спустя на крайнем могильном холмике появил-
ся живой крестик из горькой русской полыни. Ни даже крошечной
таблички на холмике не было.
* * *
И в эти же дни главная российская газета опубликовала репортаж
своего австралийского корреспондента с экологического праздника под
броским заголовком — Бомж-то оказался гением! Ха-ха-ха!
В середине текста газета поместила две фотографии Арсения —
обе из милицейской заготовки. В профиль и анфас.
02.12.2005 года,
Крым, Симферополь.
Горькая родина книга первая ч. 3 Чужбина
© Copyright: Виктор Домбровский, 2010
Свидетельство о публикации №210100900748
Свидетельство о публикации №210100900748
Рецензии