Месть

 Вы любите пускать по воде голыши? Нет. Не просто бросать в воду  камни. Этот инстинкт заложен, похоже, у всех людей от рождения. Едва научившись передвигаться на своих двоих, достаточно вертикально, любой самый маленький homo – erectus, то есть "человек прямоходящий" сразу же норовит поднять камень и бросить его в реку, в озеро, в лужу, наконец. Это может каждый, если ещё не знает, что есть зелёные, жаждущие разъяснить всем и вся, что так скоро обмелеют озёра, выйдут из берегов реки, повысится  мировой океан, и уйдут под воду знаменитые пляжные города и некоторые ныне цветущие страны.
   Я имею в виду так пускать голыши, чтобы они долго-долго ещё прыгали по воде, прежде чем исчезнуть навсегда. При этом надо ещё иметь партнёра, чтобы посоревноваться: чей голыш проживёт дольше и больше раз подпрыгнет. И непременно сосчитать; тринадцать, четырнадцать, пятнадцать…
   Вот и я любил и умел это делать в своё время. До того любил, что даже однажды решил сам стать этим плоским камешком.
   На берегу нашего озера стояла насосная станция. В те годы жарким летом исправно поливали городское улицы. Подъезжала поливальная машина прямо под свисающий гибкий рукав. Водитель открывал ключом дверь, нажимал кнопку "пуск" и курил до наполнения цистерны водой. У другого водителя был другой ключ. Строительные материалы в то время были почти даром, поэтому насосная была построена с размахом: котельцовые, оштукатуренные стены с крышей из трёх шестиметровых потолочных плит. Не крыша, а аэродром со скатом в сторону озера. Удобно и чисто на ней было загорать, пока не прогонят. Вот я и придумал разогнаться по этой крыше побыстрей и стать прыгающим голышом. Попробовал – получилось. Хитрость в том, что глубина в том месте очень маленькая, поэтому скорость разбега нужна очень большая. Иначе беда.
    Оставалось теперь дождаться, когда придет обидчик с чужой улицы в сопровождении друзей и дам. Наступала моя минута славы. В сопровождении громкого визга я нёсся все шесть метров, привлекая внимание всего побережья. Затем, летел  ещё метра четыре, сжавшись в комок, и перед самой водой вытягивался в струну. Вода исправно подкидывала меня вверх, и я после этого красивым кролем плыл оставшиеся сто двадцать пять метров на противоположный берег.
   Мне незачем было оборачиваться и смотреть на происходящее на берегу. Желающий выпендриться перед дамами кавалер вылезал на крышу, разбегался, плюхался в воду, как круглый камень, и с некоторым опозданием выныривал с ободранным носом и чёрными от ила зубами.
   Излишняя самоуверенность и не знание прикладной физики исправно делали своё дело. Только ещё один человек смог повторить мой коронный номер. Я его никогда не показывал дважды подряд. Кстати. На насосной был предупреждающий плакат:

                НЕ ВЛЕЗАЙ – УБЪЁТ!

   Когда я вернулся из армии – первого озера уже не было. Не было и насосной. Собирались почистить озеро от ила, но только утопили в болоте экскаватор. Проложили дренажные трубы и засыпали всё первое озеро котлованным грунтом от новостроек. Хлещет теперь родниковая вода из дренажной трубы мимо озера. Улицы теперь никто не поливает; вода из сорокского водовода больно дорога. Да, что ни говори, а жизнь стала лучше.
   Один из обиженных мной удальцов стал большим городским начальником и, под шумок, закрыл этот вопрос навсегда вместе с озером, пытаясь избавиться от ночных кошмаров.
ОТОМСТИЛ, ОДНАКО!