Синдия, хлеб!

Музеи для меня пытка. Я  искусству не враг, просто здоровье жидкое. Часик музея – потом целый день без чувств валяешься, спина разламывается. Единственное спасение – это  массаж. Тогда хоть на полгода о своей боли забываю.
Выдалась возможность поехать в Турцию. Никаких подруг собрать не удалось. Поняла: собирай- не собирай – бесполезное, никчёмное занятие: одна не может, другая не хочет, третью – наречённый не пускает. Один такой наречённый сказал на меня: « Нечего с этой свистушкой ехать, она там может приключений на одно место ищет!»
Ну нет – и не надо. Поехала одна. Лучше уж одной отдохнуть, чем вообще никак.
В Турции я не первый раз, и поехала в тот же отель. Я – консерватор.  Жарынь, море, пляж – такой вот  стопроцентный отдых.
Лежу на лежаке, вышиваю картину « Очарование юности», дышу морским воздухом. Ко мне подошла женщина – загорелая пышка. Начала мне рассказывать о турецкой бане, разных видах массажа и всяких целебных, омолаживающих масках. Она сама была похожа на ходячую теплицу: казалось, что её шоколадное  личико хлебнуло не одну моложавую маски  из всяких огородных культур.
Про маски я слушала равнодушно, и она, хоть и продолжала увлеченно рассказывать, сразу это заметила. Мне всё-таки думалось, что мне пока рано шпаклеваться, я только закончила третий курс – по праву считаюсь молодой.
Тогда она стала подробно рассказывать  про массаж -  и тут я сосредоточилась и начала внимательно слушать, потому что одно неловкое движение, и моя спина говорит «бе». В общем, очень страдаю от  своей селёдочной спины.
Женщина рассказывала, что к ним специально привезли двух таек, а тайки, как известно, массажные боги.
Я согласилась. Да и не только из-за спины. А то только жарынь, море, пляж – надо как-то что-то  разбавить и разнообразить.
Шоколадная кубышка отвела меня в  турецкие бани, потом позвала кого-то: « Синдия, Синдия!» К нам вышла женщина лет  тридцати, тайка, смоляные волосы собраны в пучок. На ней была какая-то пижама с коротким рукавом – такая униформа. Она была некрасивой, приземистой, незаметной и неслышной. Вся нелепая, с грустной усталостью.
« Синдия, тест-массаж,  десять минут!» - крикнула толстушка-тараторка и ушла.
Синдия приветливо мне улыбнулась, взяла меня за руку и повела на массаж. Руки у неё были добрыми, искусными. В комнате, где Синдия мне делала массаж, стоял магнитофон, играл её народную, дудочную музыку. Я закемарила.
Через десять минут Шоколадка вернулась, спросила меня: « Ну как массаж? Будем полный курс брать?» Я одобрительно кивнула головой.
« Тогда ваше время  девять  утра».
На следующий  день, ровно в девять утра я подошла к баням. Синдия уже ждала меня у входа. Она улыбнулась мне и ломано спросила: « Как дела? Хорошо?»  Я обрадовалась,  что она знает русский язык и начала было рассказывать как у меня дела, но оказалось, что она только  три эти фразы и знает: « Привет, как дела? Хорошо?»
Первые несколько встреч мы так и общались: привет, как дела, хорошо?
Встрече на четвёртой или на пятой она вдруг спросила меня, говорю ли я по-английски. На твёрдую четвёрку я английский знаю, поэтому ответила да. И тут дело пошло. Мы начали разговаривать  много разговаривать, обо всём. Правда говорила она на английском с жутким акцентом, я не сразу понимала, что она хочет сказать. Потом привыкла к этому специфическому английскому говору и уже не замечала.
Сама она была не худой – нормальной.  А есть она, оказывается, ничего не ела. Может и хотела бы, но времени – тю-тю, нет. Такие вот отдыхающие гости типо меня тянулись к Синдии один за одним за порцией своего снадобья – массажа.  Среди них и толстомясые мужики, которых не промассируешь, до спины ещё попробуй добраться, а они требуют сильного массажа. К концу дня руки у неё становились железными. Она после меня – хрупкой девочки, и то сильно уставала. Пот с неё тек тремя ручьями. И я чувствовала себя очень виноватой. Я думала: если б не было меня в её графике, хоть на одного человека было бы поменьше, а ей – полегче.  Хотя, на моё время поставили б кого-нибудь другого. Но всё-таки, лучше это будет кто-то  другой, чем я.
Да, о еде. Синдию отпускали только на ланч. Это, по-моему,  как наш полдник. И то, если придёт какой-нибудь гость, Синдию торопят: « Давай, давай, доедай быстрее!»
Она меня как-то попросила: « Ты не могла бы мне принести хлеба с завтрака?»
С этого хлеба как-то всё и началось. Настолько хлеб этот нас сдружил, сроднил.
В ресторане, где питались отдыхающие, еды было навалом и всякой разной. Еду из ресторана выносить было запрещено, ну кроме яблок и каких-нибудь апельсинов. На остальное – табу. У входа и в самом ресторане стояли стражи порядка, которые за всем этим делом следили. Я – человек спокойный, консерватор, но вся эта история с  едой была для меня какой-то детской авантюрой, отчаянным азартом. С собой в ресторан я брала большую пляжную сумку, подходила  к стойке с  разными булочками, и я как лазутчик, внимательно оглядываясь по сторонам, совершала тайное преступление, засовывая как можно больше булочек в полосатую  сумку, которая всё больше и больше раздувалась от такого количества незаконной пищи. Ещё я прихватила пару яблок, но это уже законно.
Из ресторана я шла прямиком на массаж. Когда я в первый  раз принесла Синдии  хлеб, она даже вскрикнула от удивления: « Так много! Это мне  теперь на несколько дней хватит!» Хотя принесла я ей булочек пять, не больше.
Рядом с  массажным столом стояла тумбочка. Пока никто не видит, боязливо озираясь по сторонам, Синдия вытащила из тумбочки свою  сумку. И незаметно положила туда хлеб.
- Спасибо, ты очень добрая со мной.
- Чем же это я добрая?
- Ты ласково со мной разговариваешь, носишь хлеб. Меня можно так и называть: « Синдия, хлеб!»
 Мы много говорили. Синдия –хлеб рассказала о своей семье: у неё трое детей. Старшей – двенадцать, среднему –пять,  самой маленькой – два года, она пьёт очень много молока. Они дома, с её родителями. С мужем она развелась. Пил, бил её.
- А зачем же ты за такого замуж выходила?
- Да кто ж знал, что он такой.
Нашёл себе молоденькую гёлфренд, детям не помогает, у самого ни копейки нет. Он хотел продать свою старшую дочь за деньжонки.
Работы в родной Индонезии нет, платят там совсем мало, а детям нужно учиться в школе, за школу надо платить. Она заключает контракты. Ездит  в разные страны делать массаж.  А контракты на год, а то и на два.
-  То есть ты домой ни разу не съездишь за этот год?
- Нет, только через год поеду.
- А общаешься ты с ними? По телефону? Звонишь или смс?
- Звонить очень дорого. Мы пишем смс, когда я получаю зарплату. Вчера моя дочь прислала мне смс: « Мама, я очень жду тебя!»
В это время Синдия массировала мою шею и задела за крестик:
- Синдия, тебе помогает твой Бог?
- Очень помогает. Он у нас у всех один.
После каждого сеанса она спрашивала меня: « Хорошо?»
Я отвечала, что  конечно хорошо.
Синдия постоянно улыбалась, саморазъедающая  улыбка, только чтоб не заплакать. Я жаловалась ей на свою больную спину и почки. На это она отвечала мне так: « У тебя проблемы со здоровьем, а у меня – с жизнью. Но всё равно надо ENJOY YOURSELF!»
- Почему же ты стала  массажисткой?
- Мне это очень нравится. Через год я поеду работать в Австралию. Это поближе с домом. А у тебя есть  парень?
- Есть. Экономист. Синдия, а ты не хочешь второй раз замуж?
- Я об этом совсем не думаю. Я думаю только о своих детях. Завтра последний раз, и всё – уезжаешь. Я буду скучать по тебе. Ты стала мне настоящим другом. Ты очень хорошая.
- Ну я уеду – приедут другие.
- Нет, таких больше не будет.
Я постоянно думала о Синдии: тяжёлая судьба. Если б не заставляла бы себя улыбаться, то выла бы по-звериному.
Как-то раз, рано утром я увидела, как она шла из своего домика на работу – в бани. Я её даже сначала не узнала. На ней было чёрное маленькое платьице на складной фигуре, пышные, распущенные волосы. Какая же она красота!
Через пять минут она снова была в пропитанном потом и разными массажными маслами костюме. Трудовая роба.
Я уже представляла, как мы будем  с ней прощаться: долго обниматься и плакать.
Массаж у меня уже закончился, я пришла как всегда в  девять, чтобы попрощаться, на следующий день мне надо было уезжать. Я принесла, как всегда ресторанный хлеб. Я позвала её: «Синдия!»
Она вышла ко мне, улыбнулась. Но тут к ней подбежала шоколадная кубышка, которая с каждым днём становилась всё круглее и круглее, и недовольно затараторила: « Синдия, быстрее, быстрее, что ты здесь возишься?! Тебя гость ждёт! Быстрее!»
Всё получилось совсем не так, как я себе представляла: торжественного прощания не получилось. Я помогла ей побросать хлеб в сумку, она успела мне выкрикнуть: «Увидимся!» и исчезла в тёмном коридоре.
Больше мы с ней не увиделись.