Посвящается

Она уже несколько дней бродила по этой станции и не понимала, зачем и как тут оказалось. Еще несколько дней назад мирно пила горячий чай на своей кухне в обнимку с кошкой по кличке Кисюня, а сейчас сидит на скамейке и наблюдает, как приходят один за одним автобусы с людьми. Кто-то кого-то встречал, и они радостно обнимались и целовались, а кто-то, так же как и она бродили по станции, надеясь найти знакомое лицо в толпе. Но для неё они были безлики и двигались как в замедленном кадре в фильме. Иногда она слышала разговор этих “призраков” (иначе назвать их не могла), но всё ж странная тишина поражала в этом огромном сонме человеческих фигур.  Здесь каждый был занят своей призрачной мыслью.

 Уныние добавлял мрачный пейзаж сырой осени, когда солнце не показывалось уже несколько дней. Вокруг станции до самого горизонта можно было увидеть лишь поля и искусственно высаженные деревья ровными рядами. Ей не понятно было, к чему люди делают всё по шаблону, по параллели и “по линейке”? Природа не терпит порядка. Душа у неё свободная и вольная. Возможно, именно поэтому готовящиеся к зиме деревья с остатками листвы клонились к земле с миеломами, съедавшими их изнутри, как протест против людского вмешательства, а сырость размывала медленно грунт и с радостью заползала в туфли неосторожно ступившего мимо потрескавшегося асфальта. Серость, холод и отвращение проникали под кожу холодной иглой неопределенности и отчаянья.

В голове были одни вопросы, но, ни одного ответа. Каждый раз, когда приходил очередной автобус, наполненный людьми, она пристально следила за тем, куда они исчезают, потому что дорога заканчивалась именно здесь на странной станции, но они словно растворялись: исчезали. Она уже стала думать, что разум играет с ней злую шутку. Но люди вокруг  были реальными. Она слышала вонь старого пота от тучных мужчин, который часто смешивался с дразнящим ароматом дорогих духов. В такие минуты она старалась выбежать на улицу и вздохнуть липким влажным туманом, окутывающим осточертевшую ей до коликов станцию. Радовало уже и то, что мутить стало реже, и желудок спокойнее реагирует на разного рода раздражители. Но больше всего она боялась, что разум её не выдержит и выдаст на поверхность, спроецированные в реальность собственные страхи. Вот тогда точно сойдет с ума от происходящего.

Мерзкая погода изрядно достала Её, всё чаще загоняя внутрь помещения. Единственное что внушало доверие в чистоту внутри – это кресла в зале ожидания там она и обосновалась. Выбрала кресло в самом углу и, свернувшись клубочком, задремала там. На удивление она впервые за долгие годы смогла видеть сны. Даже задремав на несколько минут, она видела близких и родственников, а еще (их ей и самой себе было тяжело описать) яркие картинки, что очень быстро появлялись и тут же исчезали. От таких снов  вскакивала в волнительном напряжении, и странное щекочущее чувство возникло совсем рядом с сердцем. Она чувствовала, что здесь не случайно и что-то должно произойти, но страх, паника, усталость камнем висели на плечах. Первое время она пыталась понять происходящее, но теперь жила лишь ожиданием, что прочно засело в её голове.

Проснувшись от очередного яркого сна, который впивался и бил сознание, она ничего не увидела. Только темнота и страшная боль сжимали тело. Что-то тянуло её со страшной силой в неизвестном направлении. Хотелось кричать, но все слова застряли где-то на полпути в горле и душили, мешая дышать. Она понимала, что из одной неизвестности идет к другой.  Отчаянье и страх заставили её бороться, чтоб остаться в неизвестности…..

Она хотела тепла и ласки…она мечтала о чистом небе и ласковой улыбке…она мечтала о заботливых руках…она хотела жить в мире, наполненным любовью.

Она не хотела неизвестности и боли… она не хотела видеть безумный взгляд…она не хотела грязи и одиночества.
***********************************************************

Посвящается не родившимся детям от наркотически-  и алкогольно-зависимых матерей, а так же от ВИЧ-инфицированных родителей.