Вечные

 В некий день некого года, в одном городке, каких сотни, родился человек, которого назвали Кито. Его детство протекало так же, как у других, и вместе с ними: они любили лазить по стройкам, коих в их старом и никому не нужном городе было великое множество, бегали без разрешения родителей на речку в пасмурные или просто прохладные дни, таскали клубнику на соседских участках, если выезжали за город, от чего родители тоже были не в восторге, но ничего поделать не могли.  О родителях… Нельзя сказать ни плохого, ни хорошего. Они любили своего сына, давали ему все, что могли, а что не могли, то мальчику приходилось искать самому, как, например, воспитание. Отец Кито начал выпивать, когда мальчику не было и восьми лет, и чтобы он не видел, как родители ругаются, кричат друг на друга и порой даже применят кулаки, он убегал к своему единственному верному другу на все времена – Лессу. И с восьми лет Кито приходилось несколько дней в месяц жить в доме своего друга, до тех пор, пока родители не спохватятся. Кито очень радовался, когда забирать его приходила мама: она всегда приходила со слегка опухшим лицом, всегда заплаканная, но в её лице и взгляде Кито мог прочитать искреннюю радость и счастье, заботу и любовь. Бывали дни, когда мама не могла после ссоры с папой встать с постели, и в дом Лессу приходил отец, обремененный тяжелейшим похмельем. Он не только мог спокойно и прилюдно на улице всыпать «дрянному мальчишке» за то, что он не ночевал дома, но и полезть в драку с любым, кто мог заступиться за ребенка. С возрастом, Кито старался в обще не появляться дома.
 По окончании школы, Кито и его лучший друг, единственные из всего выпуска поступили в университет, расположенный в соседнем городе, в двух часах езды на автобусе. Высшее образование в их городе было в большинстве своем ненужной роскошью, которую мало кто мог себе позволить. Поступить было не просто, а уровень образования в их не большем старом городке был чуть более чем низким. Учеба стала тем самым спасением для Кито, поводом больше времени сидеть в школе, и приходить домой, когда отец либо спал, либо уходил работать в ночную смену. Мама с пониманием относилась к этому, и была безумно рада тому, что её ребенок выбрал учебу, а не бутылку и глупых девчонок, как большинство его сверстников. Кито и Лесс стали математиками, блестяще защитили дипломы, чего преподаватели не ожидали от двух мальчишек из того городка. В двадцать четыре года, после двух лет практики, они переехали в столицу, стали снимать на двоих квартиру, позднее – выкупили её, и устроились работать в компанию по продаже горнодобывающего оборудования, а уже к двадцати семи возглавили два отдела этой фирмы.
 Лесс занял должность начальника отдела продаж, в его подчинения было всего два человека, но, фактически, именно на них долгое время держалась вся фирма, которую они своим появлением спасли от развала. Кито же возглавил отдел закупок и в течение ещё двух лет работал один, не сумев найти себе помощника.
 Потом Лесс встретил Анати. Они познакомились на борту самолета, когда Лесс впервые летел в командировку в соседнюю страну. Анати была «продажником» единственной фирмы-конкурента, которая так же была в одном шаге от развала и Анати всеми силами старалась спасти компанию, являвшуюся её наследством, от этого.
 Анати никогда не нравилась Кито, не смотря на то, что ему немало времени приходилось проводить в её обществе. Анати была весьма симпатичной неглупой девушкой, с которой было о чем разговаривать, можно было дурачиться и веселиться, можно было говорить о работе, но… Кито для себя решил что это – ревность. Лесс для него был единственным другом и единственным человеком, которому Кито когда-либо раскрывал свою душу, самого себя. И до появления Анати у Лесса были девушки, чего нельзя сказать про Кито, думавшего только о работе, но тех девушек никто из них двоих никогда не воспринимал всерьёз, оба понимали – это всего лишь способ приятно провести время, а Анати разлучила двух друзей: все свободное время Лесс проводил с ней и не видел насколько это больно для его друга. Кито всегда делал вид, что он за них рад, хотя, так оно и было на самом деле.
 Одним солнечным днем поздней весны, когда погода уже была теплой, но не жаркой, Кито все же решил найти себе помощника, но предупредил отдел кадров, что собеседование будет проводить сам. И вот однажды в девять утра в понедельник, когда Кито с огромной кружкой кофе в руках вошел в свой кабинет, его там ожидала девушка. По виду он сразу понял, что она не собирается устраиваться на работу, и что если он будет разговаривать с ней в той же манере, что и с претендентами, то она сможет дать достойный ответ:
 - Доброе утро. – Сказала эта, без лишней скромности, красавица. – Я из кадрового агентства «Сюри», меня к вам отправили из отдела кадров и сказали, что недурно заплатят, если я, наконец, найду вам помощника. Итак, могу я выслушать ваши критерии идеального работника?
 Красавицу звали Калис. Она просидела в кабинете Кито практически полтора часа, выслушивая его нереальные фантазии о том, каким должен быть работник, записывала некоторые параметры и прочее, иногда усмехалась, на что Кито не обращал внимания, а по окончанию, уже открыв дверь кабинета, сказала ему:
 - Мне кажется, вам нужно просто себя копировать, тогда у вас будет идеальный помощник.
 И она попала в точку. Вечером, точнее, много вечеров после этой встречи Кито жалел, что не пригласил её поужинать, но однажды все же сделал то, что он умеет лучше всего – подумал, и через пару недолгих телефонных звонков узнал номер телефона этой красавицы.
 Позвонить ей Кито решился лишь когда Лесса на месяц отправили в командировку куда-то на север, и когда одна из двух комнат квартиры стала пустой, прошла неделя, а раньше Лесса отправляли не дольше чем на пять дней, прежде чем он решил позвонить Калис.
 Разговор был не долгим, Кито никогда бы не подумал, что пригласить красивую и весьма успешную девушку на ужин – это так легко. Ужин был прекрасным. Они поехали в ресторан, где кухня больше всего была похожа на восточную, ели суши и много разговаривали. Калис много рассказывала о своем детстве, вспоминала, смеялась, морщилась, когда ей не удавалось припомнить чье-то имя или какую-нибудь маловажную деталь, рассказала о своей первой любви, второй, третьей, о множестве парней, с которыми она встречалась в школе и будучи студентом. Будь на её месте другая, Кито вряд ли стал все это выслушивать, однако сами слова, льющиеся из неё, его мало волновали, ему просто нравилось её слушать. Она нравилась ему, первая девушка, потревожившая его сердце впервые за долгие годы.
 Он провожал её до дома, после работы, вечером, звонил ей, приезжал и дарил цветы, они гуляли в парке, вдоль реки, целовались и просыпались вместе. Сердце Кито, наконец, не было пустым.
 Ассистента он так и не нанял.
 Ровно через месяц домой вернулся Лесс. На удивление счастливый, измотанный, уставший, но довольный собой. Перешагнув порог квартиры, он сразу понял, что в этом доме была женщина, но не стал вдаваться в расспросы, поскольку по тому, на сколько чистой была квартира и как сильно стала шелушиться кожа вокруг губ его друга, которой каждое утро старательно отмывал въедливую бледно-розовую помаду, было ясно – он не хочет делиться своей радостью. Лесс принял душ, наспех поел (благо день был субботний) и сказал Кито:
 - Я думаю, что на этом наша с тобой совместная жизнь завершается.
 И они поехали в ювелирный магазин, что в центре города, чтобы купить обручальное кольцо. Лесс собирался сделать Анати предложение. Будучи предусмотрительным, он, уже давно, втихомолку стащил у своей возлюбленной старое серебряное кольцо и по его размеру подбирал обручальное. Они не меньше двух часов мучали не молодую продавщицу, которая бегала от витрины к витрине, доставая и убирая золотые изделия, и когда Лесс, держа в руках красивое резное кольцо, наконец, сказал «Вот оно!», Кито его поддержал другим восклицанием «Вот она!» и показал другу подвеску, где непонятным образом свисающее нечто переливалось на свету и казалось, что «это», похожее на кипу кленовых листьев, вертится вокруг своей оси.
 - Девочки будут довольны,  - садясь за руль, кинул другу Лесс, намекая на то, что этой покупкой ему только что во всех деталях дали понять, как у Кито прошел этот месяц. – Может, расскажешь?
 И Кито рассказал, не скрывая подробностей. Они ехали, весело болтая, не превышая скорость, все по правилам, да и субботним летным днем на улице было не так уж много машин, единственным, о чем они забыли, был светофор на перекрестке, который немного неправильно работал. Когда у них загорелся зеленый, на дороге, которую они должны были пересечь, тоже был зеленый, а ещё, там был резкий подъем, и других машин, поднимающихся к этому перекрестку, не было видно. А тридцати тонному самосвалу, нагруженному щебнем до предела, надо было выжать максимальную скорость, чтобы подняться в эту резкую горку.
 Водитель не был глупым, он затормозил, когда понял, что сейчас собьёт легковушку, поэтому двое друзей не были погребены сразу. Их машина пролетела поперек через всю дорогу, снеся автобусную остановку, где, на радость, никого не оказалось, и врезалась в ветхий четырех этажный жилой дом, а прямо над ними, на третьем этаже, был такой же старый и ненадежный балкон, держащийся на старых проржавевших металлических балках, которым бы хватило легкого ветерка, чтобы обвалиться, не говоря о там сильном ударе.
 Кито услышал, как Лесс громко закричал, и это заставило его открыть глаза. Их машину засыпало кусками кирпича в смеси с бетоном, а первая балка, которой посчастливилось упасть вертикально, пропорола крышу и пробила Лессу плечо.
 - Только бы бак не задело… - Прошептал он, схватившись за парализованную от боли руку.
 Вторая третья балки пропороли заднее сидение, а четвертая была такой же счастливицей, как и первая – она пробила полупустой бак. Друзей охватило пламя.

 Анати и Калис познакомились на похоронах. Гробы были закрыты, да и присутствующих не было много. Приехали родители, обе матери громко и долго плакали, отцы же старались не проронить и слезы. На похоронах были коллеги по работе, их жены, они позаботились о том, чтобы украшения, найденные в останках машины, перешли в руки двух бледных с красными от слез глазами девушек, до вечера простоявших у могил своих возлюбленных, похороненных рядом.
 Калис…

 Был разум, но не было тела. Точнее как, тело было, но от этого разуму становилось ещё хуже и непонятнее. Разум, все ещё привязанный к останкам, где он был заперт, понимал и чувствовал, как мертвое сожжённое тело снова покрывается тканью, как возрождается каждый орган и каждая клеточка этого мертвого тела. И самым страшным был момент, когда Кито открыл глаза и не мог вздохнуть. Он был напуган. Страх и ужас, неведение и непонимание. Он знал, что умер, и в его только что ожившую голову не скоро пришла мысль о том, что он в гробу, на глубине не менее двух метров, и что он не может дышать, и не дышит. Несколько дней Кито бил руками тесный гроб, ломал себе пальцы и они уже через пару крохотных часов снова срастались.
 Он выбрался на поверхность поздней ночью и только когда он упал на спину и увидел небо, смог позволить себе вздохнуть полной грудью. Он медленно дышал, наслаждаясь каждым вздохом, слушал шелест листьев, подгоняемых легким ветерком, и так лежал до самого рассвета. Лишь когда темнота ночи стала белеть, Кито поднялся и увидел собственную надгробную плиту, где было его имя, его дата рождения, и был написан день, когда он… умер? Разрытая могила, куда ещё не положили тяжелую плиту, а рядом ещё одна…
 - Нет… - Шептали губы. – Нет,… Лесс…
 Его могила не была тронута, друг остался спать, там, внизу…
 До следующей ночи Кито скитался по окрестностям города, не знал, куда идет, зачем идет. На него никто не обращал внимания, никто его не видел, потому что он не хотел, чтобы его видели, а когда стемнело, ноги сами повели Кито в дом, где они с другом жили.
Квартира оказалась вскрытой. Новость о чьей-то смерти в столь необычной для занудного городка форме очень быстро расползлась, и какие-то ребята позаботились о том, чтобы имущество не осталось пылиться в квартире. Кито открыл дверь и первым, что он увидел, была лежащая на полу фотография в красивой черной рамке, под разбитым стеклом, где они стояли у входа в институт. Им тогда, кажется, было двадцать лет.
 На улице пошел дождь, даже не просто дождь, а настоящий летний ливень. Теплый, но очень сильный. Кито забыл о незакрытой двери, сполз по стенке и долго смотрел на фотографию. Пальцами он выковырял из рамки, оставшиеся крупные куски стекла и когда один из них оставил глубокую царапину на пальце, Кито даже не заметил – рана вмиг заросла. И он подумал о Калис.
 Она приоткрыла незапертую зверь, и вода, стекающая с её одежды и волос, потекла по полу. Присела рядом с Кито и он взглянул на неё словно на привидение, посмотрел и отвернулся, продолжая зачаровывать взглядом фото. Калис взяла из его рук рамку и положила её рядом:
 - Я надеялась, что это будешь ты. – Сказала она, положив руки на холодные щеки Кито. – Я сама всего не знаю, но ты не один… обременен бессмертием. Мы не одни, и мы выдержим, к этому надо… приспосабливаться, пройдут годы, и ты смиришься с той мыслью, что ты один из тех, кому не дано умереть.
 Они обнялись и больше никогда не расставались.
 Через пятьдесят два года их единственный ребенок погиб в автокатастрофе.