встреча с ангелом

  ВОЛЬДЕМАР  ГРИЛЕЛАВИ


            Ангел – Пророк



     Фантастическая  мелодрама




   Антону снится сон из далекого детства, как он из окна своей квартиры наблюдает за дев-чонкой, которая потом внезапно куда-то умчалась, оставив в его сердце жгучую первую лю-бовь, разрывающую и больно ранящую душу. Но это в жизни девчонка просто умчалась. А в этом сне он внезапно услышал страшный гул надвигающейся машины, готовой убить его эту сердечную мечту. Он не желает допустить такой трагедии и пулей несется из квартиры, что-бы оградить ее от нависшей угрозы. Но из подъезда попадает не на улицу, а в лес, в котором в том же детстве любил собирать грибы. Вот и станция, на которой он садился в пригородный поезд, чтобы отправиться домой, а вот и приближающийся скорый. И вдруг сильный взрыв потрясает округу, и поезд, опрокидывая вагоны на бок, с болью и с кровью смешивая тела и металл, разрывает тишину криком погибающих и калечащихся людей. И перед самым взрывом ему настырно подсунули световое табло на привокзальном здании, какого в том да-леком детстве, и быть не могло, с сегодняшней датой и временем, которое еще будет. Антон проснулся в сильном волнении. И чтобы как-то успокоится, рассказал про сон проснувшейся от его переживаний жене, которая увлекалась сонниками. Но? когда после обеда по телеви-зору показали про теракт с подрывом поезда, и именно того, что он видел во сне, валидол не мог восстановить сердцебиение и успокоить боль в груди. Он же знал, что так оно и будет. Хватило бы простого звонка, чтобы предотвратить беду.



Гришкевич Владимир Антонович
Тел. 8-906-212-55-

                1



Скорее всего, она уже давно поняла, что этот очень молодой, но довольно-таки привле-кательный и чем-то притягивающий своими прожигающими глазами и сумасшедшим биопо-лем мальчишка пристально и влюблено наблюдает за ней. Но не просто наблюдает, как будто ему больше заняться нечем, а особенно и волнующе. Так от безделья или от обычного скучного ничего неделания не смотрят. Он ею откровенно и неприкрыто любуется и восхи-щается. И походкой, которую она так долго и старательно шлифовала, и фигуркой, которая уже начала формироваться из угловатой детской в женскую. Вернее, в девичью. А еще можно смело заявлять о своей привлекательности. Хотя до сих пор никто еще ей про ее все такие замечательные достоинства не говорил. Все эти качества она открыла прямо сейчас, случай-но поймав его влюбленный взгляд. Он пожирал ее своими огнедышащими глазами. А она от этого огня горела и заряжалась энергией и желанием еще долго часами ходить под этим волшебным окном, чтобы чувствовать и воспринимать этот пылающий взор.
Он ее любил и боготворил с первого взгляда. И если сейчас уйти с этого тротуара, ко-торый уже истоптан вдоль и поперек этими желтенькими сандаликами сотню раз, то такое волшебство вполне возможно может уже никогда не повториться. Только почему он молчит, словно в рот воды набрал? Хотя, если уж быть честным до конца, так что такое в этот момент можно сказать? Еще ляпнет какую-нибудь глупость (чего еще ожидать от мелкого мальчишки, поглупевшего от внезапной любви), а она в ответ бросит грубость. Совершенно необдуманно, по инерции, чтобы не оставить глупость без ответа. И погаснет этот чудный свет, исчезнет чудо. Потому-то уж пусть лучше молчит и смотрит этим влюбленным поглу-певшим взглядом. А у нее еще есть время на дефиле. Вот она и походит, наслаждаясь и купа-ясь в его влюбленном взгляде.
Интересно бы конечно узнать его имя. Для сравнения. Просто ей всегда кажется, что внешний вид должен соответствовать какому-то определенному имени. Вот какое оно у него? Вячеслав? Игорь? Олег? Нет, скорее всего, попроще и поинтересней. И время сейчас вроде не слишком раннее, и место должно быть многолюдным, но никого поблизости не наблюдается. Ведь тротуар рядом с дорогой, трамвайной остановкой, дома вокруг многоэтажные. А они на весь мир совсем одни. Он в окне, и она на тротуаре под его окном, будто именно сегодня все жители этого района покинули город. И нет ни у кого никаких иных дел, кроме загородных. А она очень рассчитывала и втайне надеялась, что вот в любую секунду кто-нибудь из его друзей или знакомых, проходя мимо его окна, позовут его или просто назовут имя. Но не звали, да и вовсе не появлялись. Да и ее родители почему-то задерживаются, хотя обещали буквально через пару минут догнать ее. А вполне возможно, что эти пару минут растянулись на такое длительное время и не хотят заканчиваться. Вот потому и замерло и вымерло все вокруг в этом мире, предоставив молодым сердцам такие долгие минуты любви, позволив им насладиться и насытиться чувствами и мечтами.
Вот только она ведь совсем и не влюблена в него. Ей нравится его влюбленность, его глаза и неслышный стук волнующего сердца. Она даже представляет себе, как оно бешено колотится у него, какие мысли и думы роятся в его мальчишеской голове. Он ее любит, а она купается в его любви и насыщается ею. И пусть время остановится еще на пару часов, чтобы успеть досыта и сполна напиться этим робким с дрожью взглядом, насладиться чувствами. Пусть расстанутся навсегда, но ей будет весело и сладко вспоминать этого смешно, робкого, но смелого и упорного мальчишку, который не хочет отрываться от чужой незнакомой, но, как ей показалось, прекрасной девчонки в желтеньких сандаликах и в светлом цветастом летнем платье.
И Антом смотрел, купаясь и не отрываясь от этого утреннего видения из окна его квар-тиры. Их квартиры. Здесь он проживал с родителями. Мама уже давно ушла на работу, а отец слышно и громко храпел в закрытой спальне. Он со второй смены, а потому после завтрака продолжил сон до обеда, чтобы потом сразу уйти вновь на работу. И ведь Антон совершено случайно и не запланировано подошел к этому окну. Ведь давно проснулся вместе с маминым уходом и уже планировал абсолютно иные дела. Зачем-то подошел к этому окну и мельком скользящим взглядом окинул одинокую, прогуливающую по тротуару девчонку в летнем платьице, и сразу же хотел забыть про нее. Но какая-то таинственная и пылающая искра влетела в мысли, парализовав тело и мозги, и вот с этой секунды он был не в состоя-нии управлять своими желаниями.
Окно открыла мама, чтобы впустить в комнату, где спит сын, порцию свежей летней прохлады. А чтобы отец не мешал утреннему сну, она закрыла дверь в спальню, из которой гремел храп и шумели с посвистыванием легкие отца. Но Антон уже проснулся. Он всегда вставал рано, поскольку не любил долгий и бесполезный сон. Ночь закончилась, так и пора прекращать это скучное занятие с просматриванием глупых и бесполезных картинок. В самом мире гораздо любопытней и веселей. К тому же они договорились еще с вечера с другом пойти на речку. И вот эта искра парализовала тело, выключила разум, и уж ни о каком доб-ровольном согласии со своим я и о вольном телодвижении даже разговора не может быть. Теперь уж самостоятельно оторваться от видения этой прекрасной утренней принцессы он не в состоянии.
Именно такой она ему и показалась. Сказочной, волшебной и неотразимой. А ведь сразу и понятно стало, что девчонка обратила свой лучезарный взор на внезапно нарисовавшегося в проеме окна такого внимательного и страждущего юнца. Однако этот юнец потерял полностью и окончательно контроль над своими двигательными функциями. Его мышцы па-рализовала и прибрала к своей власти эта сумасшедшая и супермощная искра, которая не просто исполнила свою неведомую функцию и угомонилась, но продолжала долбить и доби-вать, а также притягивать своими мощными магнитными полями. И лишь единственная мысль волновала и пугала – а вдруг эта девчонка-принцесса сейчас внезапно уйдет и исчез-нет из его жизни навсегда. И он ее просто никогда больше в этой жизни не увидит, не по-смотрит вот таким жарким влюбленным взглядом, не сможет любоваться ее походкой, очер-таниями тела и смешливыми глазами, постоянно искоса улыбающимися и посмеивающимися над его глупым видом. А такое в данную секунду казалось намного страшнее даже самой смерти.
И чем дольше он смотрел, тем сильней желалось и жаждалось смотреть и любоваться, казалось, вечно, да хоть всю жизнь. Да еще ко всему прочему она уже давно украдкой, но слишком вызывающе, поглядывала в его сторону, словно дразнилась и посмеивалась над на-ивностью и глупостью конопатого смешного мальчишки. Но смех не обидный, а просто ве-селый и счастливый. Антон понимал и прощал. Хотя конопатым себя не считал. Ну, подума-ешь, под лучами летнего солнца и просветится пара-тройка конопушек. Так такой дефект, если и заметен, так лишь при тщательном ближайшем рассмотрении. А тут, как минимум, до нее метров эдак с пятнадцать. Ничего она с такой дали увидеть не могла. Если только слегка курносый нос да рыжеватый отблеск в волосах. Однако и рыжим его нельзя называть. Все, даже взрослые, признавали цвет его волос, как каштановый.
Антон боялся даже громко дышать, чтобы не разбудить лишним шумом храпящего в соседней комнате отца.  Хотя, вариант абсолютно бесперспективный. До обеда его ничего не способно побеспокоить. Хорошим будильником в его организме служит лишь желудок. Как только проголодается, так сразу вернет в действительность из далеких сновидений. Но поче-му-то сейчас казалось, что все вокруг так и хочет помешать Антону и лишить его счастливого уединения. И эта жужжащая муха на окне уже казалась реактивным самолетом на взлетной полосе. Убил бы гадину, да отрываться от объекта наблюдения страшновато. Вдруг исчезнет и навсегда. А он еще не успел наглядеться досыта. Хотя почему-то чем дольше смотрел на эту девчонку, тем сильней испытывал желание смотреть и смотреть.
Решил попробовать поискать в ней недостатки, чтобы облегчить свои страдания, или насовсем от них избавиться, но почему-то виделись лишь сплошные достоинства, которые даже разрастались при этих попытках. Однако не будет же эта картинка длиться вечно. Рано или поздно, но должно произойти нечто, что прервет эти гляделки. Обязательно и очень ско-ро это просто обязано случиться. Ведь все хорошее и приятное всегда имеет привычку быстро заканчиваться.
Но поначалу Антон никак не мог понять природу и  причину этого странного и ужа-сающего гула, явившегося ниоткуда и из некой бездны страха и окончания мира на этой пла-нете. Вроде бы как эта муха, беспощадно бьющаяся башкой об стекло и пытающаяся про-биться сквозь светлое, но прочное и плотное нечто, что ограждает внешний мир от внутрен-него и надежного, ее не пускает. Но этот гул нес опасность и угрозу. И он усиливался, пре-вращая первоначальный свист в рев и грохот взбесившейся турбины турбореактивного вер-толета. Почему-то Антону был ужасно знаком этот звук. И опознаваем. И так сильно хотелось крикнуть этой прекрасной незнакомке, чтобы она в срочном порядке покинула столь опасное место, которое с каждой секундой превращалось не в подиум для дефиле, а в смертельную ловушку. Здесь больше нельзя гулять вот так беззаботно и фривольно. Движется некая сила, пожелавшая разрушить и прервать любовное свидание. Беги, милая, уходи отсюда, ну хотя бы на несколько метров в сторону. Отбеги за это большое дерево, спрячься в подъезд моего дома, но только оторвись от этого любования собой.
Но почему Антону так явственно казалось, что опасность приближалась именно с ули-цы? С таким же успехом этот гул мог сообщать и вообще об общей опасности. Не обязательно только для нее. Но Антон за себя абсолютно не переживал. Ему не просто казалось, но и внутренняя уверенность убеждала, что этот реактивный грохот и шум хотел разлучить и ра-зорвать эту внезапную и страстную картинку. Но не его, а именно ее он хотел вырвать из сюжета, чтобы заставить самого Антона страдать и мучиться этой потерей. Через мгновение страх передался и девчонке, словно наконец-то и до нее долетели эти тревожные и пугающие звуки из чужого мира. Трудно было так быстро перестроиться и преобразиться из образа восхищения и вожделения в жертву некой неведомой угрозы, но она уже пугливо оглядыва-лась в сторону надвигающейся беды, а лицо внезапно исказилось в гримасе смертельного ужаса.
Вот теперь уже времени на спасение не оставалось. Словно вышедший из подчинения и управления огромный черный автомобиль несся прямо на нее, и уже никто и ничего изме-нить в этом мире не мог, поскольку написанное в истории и в самом бытие переписывать некогда. Антону хотелось немедленно и сразу  выпрыгнуть из окна, чтобы спасти ее даже це-ной собственной жизни. Ибо теперь после всего происшедшего вместе с ее гибелью смысл дальнейшей жизни безвозвратно терялся. В этот ужасный и страшный последний момент ему кошмарно хотелось оказаться вместе с ней под колесами этого ужасного автомобиля. Да только парализованное тело не желало подчиняться. Антон внезапно почувствовал, как некая непонятная сила сковала тело и не позволяла даже пошевелиться. Руки и ноги отказывались слушаться. И только глаза, которым как раз Антон желал запретить видеть и вообще лице-зреть развивающуюся трагедию продолжали фиксировать, словно в замедленном кино, как с каждым мгновением страшный автомобиль все ближе и ближе приближался к хрупкому телу прекрасной незнакомки.
Еще мгновение, и все будет кончено. Вот только немного одно непонятно, почему эти мгновения словно внезапно остановились, как в запланированном и продуманном неким ре-жиссером кино. Они вдруг, эти видения, стали терять очертания, заплывая туманом и улетая вверх в небо, как картинка слайда на диаскопе. Неужели Антон от пережитого ужаса теряет сознание или просто сходит с ума? Но как бы ни хотелось и не желалось, однако действи-тельность исчезала безвозвратно вместе со светом и картинками, а так же с этим ужасным автомобилем, который так перепугал Антона. И лишь крупные градовидные слезы, стекавшие по щекам, ощущались натурально и явственно. Антон Григорьевич проснулся окончательно и бесповоротно.
Оказывается, все это оказалось обычным банальным сном. Таким явственным, словно из настоящей жизни, но все равно придуманным в больном и сонном воображении. Вот только это непонятное чувство  или предчувствие беды казалось настоящим или пророче-ским. И страдал Антон самым серьезным настоящим ощутимым образом, хоть уже и про-снулся и лежал в своей постели с открытыми глазами и с полным сознанием нереальности видения. Однако хотелось все равно громко рыдать и кричать от бессилия и безысходности, словно та незнакомка погибла не во сне, а наяву. Рядом тихо сопела жена, живя своей жиз-нью в своих снах, о которых по просыпанию, и вспоминать не хотелось. Даже просто невоз-можно было вспомнить те сумбурные эпизоды, что мелькали в ночи. И чаще такие же глупые и непонятные, что всегда снились и Антону.
Но сегодняшний сон он не мог назвать даже сном. Нет, оно снилось и виделось, но не так, как обычно и всегда. Эти картинки были воспоминанием из его далекого детства пяти-десятилетней давности. И Антона никак не может покинуть тревожное чувство реальности происшедшего буквально несколько секунд назад. Откуда же оно выкопалось из далекого сознания? Лежа в постели и тяжело переживая трагедию, происшедшую во сне, Антон мыс-ленно вернулся в детские годы и в это событие юности. Правильно, еще пока детской юно-сти. Сколько же ему тогда было? Вроде, как тринадцать. А почему вроде? И Антон внезапно отчетливо вспомнил картинку из сна. Будто и мельком-то глянул на отрывной календарь, ви-севший рядом с телевизором в углу, но, судя по той дате на листке, во сне происходили со-бытия летом шестьдесят третьего. Антону в то лето шел уже или только четырнадцатый год.
Да, и в жизни произошло это событие так же тем летом. И эта маленькая мимолетная встреча, если можно ее назвать таковой, поскольку было лишь наблюдение и любование, стала первой настоящей любовью в его начинающей жизни. А такой вывод он мог сделать уже по истечению какого-то времени с помощью воспоминаний и сравнений. Вот только за-кончилась она банально и буднично, и без каких-либо трагических последствий. И еще, та страшная роковая машина из сна явно не соответствовала эпохе шестидесятых. Даже напря-гая память по максимуму, не припоминает Антон схожих моделей. Ну, бегали по улицам его родного Холмогорска какие-то грузовички послевоенной конструкции. Из легковых, так вроде кроме «Победы» и «Москвича» и припомнить нечего. Не то, что в это сумасшедшее время, в котором даже в названиях Антон запутался.
А эта, несшая трагедию и беду, была из современных. То есть, нынешних времен. Сон из прошлого, а она из будущего. Так зачем нужно было лазить в такой замечательный сон и портить приятную картинку? Давно забытую, но до сих пор волнительную. Эта девчонка на долгие дни запала тогда в сердце и жгла любовным огнем все внутренности. Сладко жгла, но мучительно и больно, словно заноза, которая болела и зудела. И вырвать хотелось, и поче-сать. Но больше всего хотелось, чтобы дольше и сильней она мучила мысли и сердце, словно с неким садистским страданием. Нравились и радовали эти мучения. И лишь одного момента сильно жалел Антон, что имени ее так и не узнал. Если бы не этот чертов автомобиль, так, может быть, хоть во сне успел бы спросить.
Не было в жизни автомобиля. Она была, он был, любовь была. А трагедии с автомоби-лем не было. И помнит Антон лишь один факт про нее, что приезжала она с родителями к кому-то из соседей из соседнего подъезда, потому что тетя Валя выходила с молодым муж-чиной и женщиной, которые и увели его объект в незнакомую даль. Это годы спустя до Ан-тона дошла такая простая мысль, что про нее легко и запросто можно было узнать у той же тети Вали. Только как же он мог тогда в его годы подойти к соседке и расспросить про гос-тей! Разве у него могло тогда хватить смелости на такой подвиг! Ну, а уж пацаны со двора совсем засмеяли бы, прознав про его сердечную тайну. Почему-то в том юношеском возрасте казалось стыдным и порочным страдать по какой-то девчонке. Только молчком и в тиши ночной самому себе признаваться и сопли наматывать на кулак под одеялом. Чего Антон и делал первые трудные дни расставания.
Это уже сейчас он понимал, что легко мог узнать и имя ее, и дом, в котором она жила, и встретиться вполне реально и доступно. А вдруг ее и в самом деле сбил автомобиль? Не-спроста же этот сон выплыл из памяти. Нет, мог не в тот памятный день, а в любое другое время. Просто сейчас в знак укора эта память показала его ошибку и нелепый глупый страх. Ведь все могло произойти иначе, если бы он хотя бы сейчас во сне успел предупредить. Или все же это простые глупые мысли? Обычная старость внезапно нагрянула, от того и вылеза-ют из памяти так отчетливо и ясно картинки из прошлого. Погоди, не страдай, еще не такое всплывет. Жизнь прожита кошмарно, как долго и много. Шестьдесят три. И с маленьким хвостиком. И за такой период времени чего только не происходило веселого, скучного и тра-гического. Полно и с изобилием деталей. На приличный роман запросто хватить может.
Нет, раньше так явственно не снилось, что даже верилось в реальность происходящего. И храп отца в соседней комнате, и уход мамы на работу. А ведь их уже нет в этом мире. Зна-чит и ее, скорее всего, нет, раз снились вместе. Но просто любопытно даже, вот если прямо сейчас вновь уснуть и досмотреть. Вдруг уцелела. Мало ли что там могло произойти: от-прыгнула, спряталась за дерево, или этот автомобиль мимо проскочил, не зацепив ее тельце. Антон опустил ноги на пол и попытался на ощупь обнаружить тапочки, которые вечно не находились на месте. Конечно, Антон сам их бросал, где попало, но среди ночи он об этом забывал и продолжал регулярно искать рядом. Широко зевнув и смахнув со щек внезапные слезы, Антон потопал босиком в сторону туалета, не открывая глаз, чтобы ничего лишнего не помешало, потом досмотреть сон.
Заснул удивительно быстро. Казалось, что придется покрутиться и повертеться, подыс-кивая удобную позу для сна, но, вернувшись из туалета, только и успел приложить ухо к по-душке, как моментально почувствовал невесомость и полет в свой прежний сон. И настолько удачно, что и удивиться не успел. Он вернулся в свою комнату и к своему окну на несколько секунд раньше появления того опасного автомобиля. Как раз в это мгновение только начинал усиливаться тот непонятный гул, что предшествовал катастрофе. Именно через несколько секунд и должен появиться автомобиль-убийца. Нужно и можно успеть выскочить из квар-тиры и спасти ее. Тут всего-то и делов на пару секунд. Да вот только как заставить эти ват-ные, приросшие к полу ноги, бежать! Но надо, очень надо победить себя. И Антон вложил все силы в эти несколько прыжков и в мгновение ока уже толкал ногой подъездную дверь.
Но вот только почему-то выскочил он не к тротуару, где дефилировала прекрасная не-знакомка, а на опушку летнего леса. И в руках у Антона совершенно неясно откуда оказалось лукошко, наполненное наполовину грибами. Это было его любимое лукошко, с которым он все детские годы и ходил в лес. Антон резко развернулся, чтобы вернуться в квартиру и по-вторить попытку спасения. Только уже не через дверь, а через окно. Просто выпрыгнуть из него и оказаться рядом с девчонкой. Всего-то второй этаж. Это же совсем не высоко. А прямо под его окном располагалась лавочка со столом, за которым мужчины любили выпить вина, а женщины сыграть в карты или посудачить с соседками. Если из окна опуститься на руках, то почти как раз ногами касаешься этого стола.
Да вот как раз вместе с тротуаром исчез и дом. Ну почему он сразу не сообразил вы-прыгнуть? Ведь знал, что так быстрей. А теперь уж точно никуда не успеет. И вновь Антону хотелось выть и скулить от досады и беспомощности. Однако внезапно настроение резко стало меняться в соответствии с тем сном, что наблюдается в это мгновение. Тем более что местность показалась до боли знакомой. В этот лес и именно в эти места они с друзьями час-то и регулярно ездили по ягоды и по грибы. Занятие весьма любимое и съедобное. От того на душе стало весело и спокойно. Оглядев еще внимательней местность, Антон понял, что бук-вально рядом от этого места расположена железнодорожная станция Красный Бор. Макси-мум с полкилометра. Но поскольку лукошко наполнено лишь наполовину, то спешить рано-вато.
Антон принял решение выйти к станции окружной тропкой, чтобы наполнить лукошко грибами до верхних краев. А их, этих грибов, насколько помнит Антон, в этой округе вполне достаточно. Уродили на славу. Только ведь должны быть рядом и друзья. Он не любил оди-ночные вылазки за лесным урожаем. Всегда договаривались и всей компанией направлялись в этот лес. Всего-то две остановки на пригородном поезде. Однако друзей не слыхать. И не видно. Вполне возможно, что друзья уже полностью загрузились и направились в сторону станции. Или случайно и нечаянно он оказался в лесу в полном одиночестве. Антону расхо-телось наполнять лукошко, и он направился в сторону станции. Вдруг друзья там давно уже ждут его.
Уже когда показался силуэт железнодорожной станции, в душу Антона вкралось со-мнение в его ориентировке. Нет, вот буквы и те слова, что сложились, из них соответствуют тому зданию, к которому стремился он, да вот, все как-то разукрашено да размалевано не-знакомо. А вот и табло высвечивает ориентиры времени и прочих природных компонентов. Да что за черт? 2013 год. 11 июня 15часов 10 минут. Да и не бывает грибов в июне. В такое время они чаще всего ходят за земляникой. Да и год этот должен быть в той жизни и наяву, где не мальчик Антон бродит с лукошком, а Антон Григорьевич в возрасте 63 лет спит в сво-ей квартире со своей женой. Хотя в такое послеобеденное время он обычно не спит, а прогу-ливается по улицам Холмогорска.
Опять сон все перепутал и перемешал. Сам-то Антон в данную секунду чувствует и по-нимает, что он мальчишка из детства, и лес, и тропки с деревьями из далекого прошлого, а вот станция современная из будущего. 2013 год. Однако, какая сумбурная и запутанная сего-дняшняя ночь с ее беспокойными снами. Разумеется, для тринадцатилетнего мальчишки прошлые ночные и дневные похождения только доставляют массу интереса и любопытства. Но ведь проснется в своей постели шестьдесят трехлетний мужчина (Антон пока еще не со-бирается называть себя стариком, поскольку, несмотря на периодичные покалывания в груди, где по анатомическим признакам должно находиться сердце, хочется от жизни получать еще много всевозможных радостей, свойственных нормальному крепкому и здоровому мужику, а не пенсионеру-старику). И тогда все переживания достанутся сердцу, перенесшему достаточно много катаклизм и чрезвычайных происшествий жизненного масштаба.
Однако сны не заказывают, а смотрят то, что показывают, и в них живут так, как само оно явилось в данную ночь без спроса и разрешения. И пока не проснулся, нужно сходить на станцию и более подробно уточнить век и ту эпоху, в которой оказался в этот раз. А вот из-за поворота и из лесной чащи выползает змейкой поезд с длинной вереницей пассажирских ва-гонов. Современный и соответствует лишь той дате, что высвечивается на табло. 2013 год. Странно, а как выглядит сам Антон? Пацан из прошлого или дед из настоящего? Зеркало бы для уточнения, чтобы окончательно определиться с возрастом. Хотя ощущения и состояние в организме  тринадцатилетнего пацана. Не просто чувствуется тот возраст, но и догадывается по иным параметрам. Одежка мальчишеская, руки, ноги пацанские.
15 часов 10минут. Видно поезд идет по расписанию. Но останавливаться на этой мел-кой станции не планирует, поскольку несется на всех парах. Да и зачем такому скорому по-езду эти мелкие остановочки, когда впереди в каких-то пяти километрах его поджидает крупный город Холмогорск. Хотя родной город Антона и не областной центр, но по количе-ству проживающих в нем горожан и по площади, занимаемой его строениями он довольно-таки крупный районный центр, что даже самые скорые и дальние поезда обязательно приос-танавливаются на его вокзале, чтобы прихватить определенное количество пассажиров. А дальше за ним километрах в ста столица области Азимовск. Хороший город, красивый и очень крупный по местным меркам. Почти миллион граждан удостоены чести проживать в нем. Хотя в те далекие годы Антона такие цифровые данные особо и не волновали. Его инте-ресы полностью замыкались на родном Холмогорске, где присутствовал полный набор раз-влечений.
Антон внезапно замер. Вновь послышался знакомый гул, словно переместившийся из первого сна. И в душу вкралась та же тревога и страх, как за ту девчонку, словно и здесь ожидается некая неведомая трагедия. Поначалу Антон не мог понять природу этой вспышки. Но потом до его слуха донесся сильный резкий хлопок, а прямо перед несущимся составом возникло огромное облако из пыли, грязи и огня, перемешанное с обломками шпал, рельсов и прочих частей, из которых состоит железнодорожное полотно. Тормозить и что-то менять в своем движении состав уже был не в состоянии. По инерции он влетел в это огненное об-лако, падая с грохотом и треском на бок. Антону показалось, что он отчетливо и явственно видит наполненные ужасом и трагедией лица пассажиров, кровь и падающие мертвые тела с полок и вываливающиеся из покореженных вагонов. А потом уже спустя несколько секунд   горячая волна достигла и его, забрасывая своим мощным потоком вместе с лукошком обратно в лес, откуда он только что вышел.
И огонь, и огромные куски грунта с осколками железнодорожного полотна и вагонов не причиняли той боли, которую он ожидал от соприкосновения с этим взрывом. Первые мгновения даже показалось, что во всем виновата наступившая смерть, оттого и нет тех ожи-даемых ощущений. Но когда грохот и шум стали затихать, сменяясь тихим похрапыванием жены с правого бока, он стал понимать, что весь этот кошмар с взрывом и гибелью людей ему просто приснился. Но на всякий случай Антон погладил себя по лицу, чтобы убедиться в его целостности и сохранности. Да мало ли! Уж больно явственно и натурально снятся этой ночью ему сны. Ладно бы тот первый из далекого детства. Ведь кроме финала, так все тогда в шестьдесят третьем так и происходило. Ему после первого просыпания даже показалось, что во сне все чувства и события происходили намного натуральней, чем тогда в юности на самом деле. А может просто показалось, поскольку это воспоминание напомнило и вернуло те чувства, что давно забылись и стерлись из памяти. А чего им там сохраняться, ежели за эту долгую жизнь скопилось намного больше и ярче воспоминаний, от которых и башку сносило, и сердце останавливалось. Бывали в жизни и минуты прощания с собственной жизнью, и воскрешения, и такое, которое забыть, даже если бы захотел, не получится. А тут всего-то и дел, что искорка зажглась в небольшой огонек, что немного пожег, позудел и улетел в не-бытие, спрятавшись в архивах сознания.
Да, на третий сон в сегодняшнюю ночь можно больше не рассчитывать по причине ее окончания. Солнце уже нахально и настырно пыталось пробиться сквозь плотные жалюзи, которыми они любили отгораживаться от мира на ночь. Хотя еще слишком рано для оконча-тельного пробуждения, и попытка уснуть вновь могла бы завершиться успехом, поскольку в такую рань в последние пенсионные годы они не любили просыпаться. Однако Антону вполне хватило и этих двух сновидений. Третий сон, который может случиться еще кошмар-ней, если судить по тенденции этих первых, будет явным переборов для нервной системы. И так впечатлений вполне хватит на долгое размышление. Вот понять бы их да расшифровать по какому-нибудь соннику, чтобы хотя бы самого себя обмануть и успокоиться, поскольку ни в какие сонники с их богатой расшифровкой Антон с рождения не верил. Он считал сон обычным явлением с просмотром набора картинок и звуков, что случайно всплыли и про-мелькнули среди ночи. Это обычные воспоминания и игра мыслей, на которые обращать внимание просто глупо.
И даже второе событие с взрывом, если конечно немного поразмышлять, вполне объяс-нимо и переводимо. Он ведь сотни раз бывал в том лесу вместе с друзьями и собирал в это знакомое лукошко и грибы, и ягоды, и орехи в годы хорошего урожая оных. И вот всплыли с точностью до мелких деталей такие знакомые кустики, тропки и то старое здание станции Красный Бор. Нет, здание, как ни удивительно, почему-то современное. Хотя и не факт, что в данный момент оно именно такое. Просто к походу в знакомый лес добавились воспомина-ния из других событий. А уж про взрывы и говорить не хочется. Мало того, что телевидение вещает и развлекает ужастиками, как из жизни, так и из фантазий, так запросто мог напом-нить о себе Афганистан.
Сам себя, успокаивая, Антон, однако немного волновался и переживал. Что-то не сов-падало с простым сновидением, которое по просыпанию чаще всего исчезало из памяти. А тут слишком явственно и натурально виделось. А во-вторых, хотелось бы понять, зачем ему подсунули это табло с точной датой и временем взрыва. Это ведь сегодняшний день, но только с небольшим будущим. Словно некто пытается его предупредить о некой опасности, или просто проинформировать о надвигающимся событии.
Все, сон пропал окончательно, и вернуть его в организм никакими усилиями не удастся. Придется вставать и топать на кухню, поскольку жена еще предполагает немало часов крепкой дремоты, а если даже пытаться тихо и мирно лежать рядом – она все равно проснет-ся и устроит допрос с пристрастием, чтобы выяснить причину его бессонницы. Еще и таб-летку заставит проглотить, чего Антон очень даже не уважал. Он старался лишних лекарст-венных средств в организм не допускать. Антон тихо и как можно бесшумно встал и на цы-почках покинул спальню, пробравшись на любимый диванчик на кухне, предварительно прикрыв все двери на своем пути. Отсюда она уже его не услышит. Антон включил телеви-зор и зажег газ под чайником. Сейчас попьет кофе, просмотрит по всем каналом новости и окончательно успокоится, выбросив пустые сновидения из мыслей. Авось и сонное состоя-ние пожелает возвратиться, так он тогда и в спальню вернется под теплый бок жены. Но только уже смотреть будет свои привычные и спокойные сны.
Они с женой еще три года назад порешили закруглить свою трудовую деятельность, влившись в ряды безработных и беззаботных пенсионеров, посвятив, как говорится, остатки (нет, скорее всего, завершающий этап) жизни чтению книг, телевизору и прогулкам по куль-туре. Ну, к тому, что посещать кинотеатры, сходить в театр на местные постановки (приезжие дороговаты). Хотя иногда позволяли себе и на приезжих разориться, если те того стоили. Ведь местные порою намного интересней были. И дешевле в разы. Антон уже пенсионер со стажем. Числился таковым, поскольку на ту офицерскую пенсию в середине девяностых, да и в начале этого века прожить здоровому человеку было просто нереальным явлением. Лишь голодно просуществовать с той особенностью, что ты одинок и у тебя нет аппетита. Потому Антон и работал, как вол до шестидесяти лет пока не почувствовал острое желание отдох-нуть. Чтобы еще несколько лет прожить.
И жена к этому периоду уже оформляла пенсию и не планировала продолжать работу. Во-первых, родилась третья внучка. Нет, внучка первая. У единственной дочери первые двое были пацаны, которые давно выросли. А вот к приближению пенсионного возраста родите-лей Ольга родила им на радость Катеньку, и жена решила с самого младенческого возраста посвятить себя ей. А во-вторых, неожиданно родное правительство повернулось немного лицом к пенсионерам, и размер пенсий внезапно чередой стал расти до приличных размеров, что на такую сумму даже неплохо можно было им вдвоем жить, балуя порою и внуков. Благо к этому времени Антон с супругой обновили всю аппаратуру и бытовую технику, и запаслись богатым гардеробом. Вот все эти параметры и явились поводом окунуться в настоящую пенсионную жизнь.
За такими вот мыслями и застала его жена, внезапно нагрянувшая с ревизией и вопро-сами об отсутствия мужа в постели. Была немного удивлена, оттого и отправилась в поиски, чтобы выяснить причину его бессонницы.
- Случилось чего? – слегка взволнованно спросила она, намекая на здоровье, застав его с чашкой дымящего кофе. – Встал-то чего? Самый сон, а он тут чаи распивает. Сердце при-хватило, али как?
В последний год стал ощущать этот важный и нужный человеческий орган. До сих пор даже намеков на его присутствие не слыхал, а тут иногда, то кольнет, то немного, словно больной зуб, заноет. Словно стало напоминать об износе и поре слегка проявлять о нем забо-ту. По настоятельной рекомендации жены сходил к врачу. Однако этот поход развеял все сомнения: здоров в пределах возраста. Просто пора пришла кое в чем себя ограничивать. Вот жена и задала вопрос про сердце.
- Нет, - успокоил он Елену, как можно более равнодушным и спокойным голосом. – Все у меня в порядке. Наверное, выспался. Сон исчез в неизвестном направлении. А уговаривать его возвратиться не стал, чтобы тебе не мешать своими попытками уснуть. Вот и пью кофе под гул телевизора.
- Это точно? – с сомнением в голосе спросила Елена, подозрительно вглядываясь в его глаза, которые больше говорили всегда правды, чем слова. – А чего вид такой беспокойный, словно чего-то учудил или набедокурил? Давай-ка, Антоша, колись и исповедуйся, как на судном дне. Что-то не припоминаю я у тебя бессонницы вот такой беспричинной. Чего рас-тревожился?
-Лена, не сочиняй. А то спросонья можно много чего нафантазировать, - нехотя отмах-нулся от нее Антон. – Просто всего столько приснилось, что досыта насытился всякими сно-видениями. Больше смотреть не хочется. Это переварить бы. Понимаешь, Ленусик, вот сам спал и смотрел эти треклятые сны, а казалось так явственно и натурально, словно действия творятся наяву и позаправдашнему. Вот и разволновался немного. Но ничего страшного, уже успокоился и готов вновь вернуться в супружеское ложе. Только кофе допью, и можно идти в койку. Улыбнись, нас снимает скрытая камера.
Жена так же налила себе кофе и уселась за стол напротив Антона, словно уходить не собиралась для продолжения сна, а в его фантазии поверила не больше, чем на полпроцента, если даже и не меньше.
- Ладно, рассказывай, чего уж там скрытничать. Подумаешь, приснилось, так мы сейчас быстро расшифруем и приведем душевное состояние в равновесие. Вот зря сомневаешься в сонниках. Иногда они очень даже правду-матку говорят. А если и соврали, то все равно душу успокоят.
- Лена! – слабо возразил возмущенный Антон, словно от него требуют исповеди, в ко-торой он абсолютно не нуждается. – Ну, ведь ты великолепно знаешь мое отношение к этим расшифровкам. Обычные фантазии и явственное вранье. Все эти картинки из прошлых ку-сочков, словно мозаика на стекле. Они, чаще всего, даже пересказам недоступны из-за несу-разности и бестолковости. Так что, давай забудем. Допивай свой кофе и пошли спать. Может, сейчас лучшее увижу.
-Не бравируй, притворяясь в неверующего, - категорично не согласилась с его доводами Елена. – Не веришь, а разволновался, как мальчишка и самым серьезным образом. Вон, какой взбалмошный. В зеркало посмотрелся бы. Прямо переживает, как по естественной потери настолько естественно и натурально, что и самой посочувствовать хочется. Стало быть, снилось нечто судьбоносное. Колись, муженек, рассказывай, и постарайся мелкие детали не упускать.
-Ой, вот и нудная же ты! – уже почти не сопротивлялся Антон, готовый признаться в своих сумбурных снах.
Про первый сон рассказывать не очень хотелось. Лена была ревнивой даже к его вос-поминаниям. А тут, вроде, как первая и настоящая любовь вспомнилась и приснилась. И не просто те легкие постоянные влюбленности, что с регулярностью навещали его сердце, о ко-торых даже и не вспоминал, закрывая двери за очередной встречей. По этой девчонке он страдал долго. Вполне возможно, что даже с месяц-другой, если не больше, пока не появи-лась на горизонте очередная влюбленность. Моментально отпустило, успокоилось на сердце, и Антон вмиг зажил обычной юношеской жизнью с простой регулярной легкой влюбленно-стью. Но любовью это уже не было. Да, они слегка потеснили и помогли излечиться, но те девчонки не могли вызвать ту бурю чувств, от которых он сходил с ума. Влюбленность сильно отличалась от любви тем, что ее объектом были девчонки, чем-то отличающиеся от обычных. А потому и становившиеся объектом сердечных переживаний. Это ему так каза-лось, вот он тайно и любовался ими.
Многими сразу, не одной. В классе была одна, во дворе другая, а в доме пионеров, куда его записали в хор, третья. У Антона полностью отсутствовали как вокальные, так музы-кальные данные. И ходить по принуждению в этот треклятый хор абсолютно не хотелось, пока не появилась она – девчонка, в которую можно было слегка влюбиться. Вот ради нее он и ходил. Сразу хотелось бы заявить, что те дамы, то есть, девчонки, в которых он с регуляр-ным постоянством влюблялся, даже догадываться про тое не могли. Он наслаждался этим сладким чувством тайно и в одиночку. Но абсолютно без страданий.
Скоро забыл и про эту сильную страдальческую любовь. И вот сегодняшней ночью она внезапно без предупреждения приснилась и всколыхнула  ярко и сильно те далекие воспо-минания. Настолько сильные, что даже сейчас спустя столько много лет он не желал призна-ваться ни перед кем.  И рассказывать о тех сладостных и прожигающих сердце болях тем бо-лее. Но, чтобы удовлетворить любопытство жены и отвязаться от ее назойливых притязаний, он решил сухо и без каких-либо эмоций, просто констатируя факты и пересказывая эпизоды из сна, довести до нее причины бессонницы и переживаний.
-Вот не поверишь, но всего лишь эпизод из детства приснился. Далекий, малозначи-тельный, но настолько исказил факты, что даже, несмотря на сновидение, и то пришлось как-то возмутиться и разволноваться.
-Пожалуйста, поподробней, - заинтересованно попросила Лена. Она хоть и не фанатич-но пользовалась сонниками, но как сама, так и в обсуждениях с подружками-пенсионерами любила блеснуть эрудицией и талантом по расшифровке снов, делая притом при всем собст-венные выводы. – И очень постарайся детально и подробно. То есть, как можно все и без со-крытия мелочей.
-Да что тут скрывать-то! Подумаешь, сон увидел! – немного с натянутым смехом и бравадой воскликнул Антон. – Сон он и есть сон. Просто сейчас чересчур уж явственно и на-турально снилось. Вплоть до запахов и шорохов. Даже храп своего папы слышал из спальни отчетливо и по-настоящему. А может это с твоим храпом перепутал, но не важно. Понима-ешь, хотя многое уже позабылось и из памяти как бы навечно стерлось, но в этом сне даже отрывной календарь на стене в углу рядом с телевизором разглядел. И телевизор такой страшно древний. «Беларусь – 5» называется. И дата на календаре соответствует событию, что произошло в тот памятный день. Только концовка совершенно не соответствует реально-сти. На ту девчонку, что разглядывал в окно, машина не наезжала. К тому же то был абсо-лютно современный авто. Картинка из далекого детства, а автомобиль сегодняшний. А все остальное соответствовало эпохи начала шестидесятых. И стены с накатом, и лампочка на шнуре. А машина наша.
-Саму смерть видел? – заинтересованно спросила жена, уже в мозгах прокручивая воз-можные варианты объяснения.
-В этом сне нет. Испуг ее, ужас в глазах, и все. Сразу проснулся, словно пытался убе-жать от правды.
-Поди, влюблен в нее был? – иронично, но с ревнивой настороженностью спросила Елена.
-Отстань! – слегка смутился, поскольку попала она в яблочко, но изображая непод-дельное возмущение, отмахнулся Антон и постарался показаться по-максимуму равнодушным к этому эпизоду, словно сон с такими воспоминаниями его особенно и не волновал. Просто прогулялся по прошлому из детства. – Я даже не знал ее имени и ни разу не вспоминал бы, если бы не такое отчетливое сновидение. Это же было пятьдесят лет назад. Да я через два дня о ней забыл.
-А вот даже дату запомнил, - съязвила жена. – Так что, не очень сильно-то и забыл, раз снится до сих пор.
-Ой, Лена, да ради бога, о чем говоришь? Дату я не запомнил, а во сне увидел, говорю же, что потому и въелась в память.
-Ну, а так разволновался почему? Неужели из-за какой-то мелкой мало, или совсем не-знакомой девицы пятидесятилетней давности?
-Конечно, не из-за нее. Только сильно предупредить хотелось ее об опасности. Специ-ально ради этого опять уснул и вновь вернулся в свою квартиру из детства. Ну, и бросился спасать. Через двери, из подъезда, да угодил не на улицу, что наблюдал из окна, а в, до боли знакомый лес.
-Ты настолько и лесные тропки с кустиками запомнил, что не успел попасть, как сразу обо всех вспомнил?
-Я, милая, в лесу лучше, чем в огороде ориентировался. Хотя даже сейчас, если вспом-нишь, не хуже. Сама не раз в этом убеждалась. Помнишь, как первый раз пыталась со мной спорить, в какую сторону к машине возвращаться?
Да, Лена это знала. Не раз, проживая во многих точках бывшего Союза, с друзьями ез-дили по грибы. Так она сама через пару минут уже блудила. И понять не могла: в какую же это сторону нужно идти, чтобы попасть к месту сбора. А Антон сразу же, попадая в лес, хо-дит, куда грибы манят, собирает их, не обращая внимания на ориентировку. И как только лу-кошко полное, мгновенно берет курс в сторону стоянки автомобиля. Вот тогда в первый раз Елена и пыталась возразить. Потом сильно удивлялась, что так ошиблась, а Антон даже и не тыкался носом, словно слепой котенок, а шел по тропкам и через кусты, как по родной квар-тире. Не сразу, но через некоторое время Лена привыкла и уже без споров и собственных вы-водов безоговорочно следовала в лесу по следам мужа.
-Ну и… - попросила она продолжить рассказ о событиях странного сна. – Лес-то тут причем?
-Лес тут как раз вроде совсем и не причем, но я из него вышел, а тут и произошло все самое любопытное, - Антон уже сам входил в раж, вспоминая все подробности свое второго сна. Почему именно сейчас все увиденное во сне его сейчас даже больше разволновало, чем в первые минуты просыпания. – Лес из далекого детства, станция, на которую я вышел и все-гда мы с друзьями выходили, так же знакома и называется Красный Бор, только с некоторы-ми видоизменениями.
-И где такая находится наяву, а не во сне? – спрашивала Елена, которая, наблюдая азарт Антона при рассказе, уже не ревновала его ко сну. – Она и в самом деле есть такая, как тебе приснилась?
-Настоящая, как и была в моем детстве. Мы же с пацанами постоянно ездили до нее на пригородном поезде по грибы. Вторая остановка на дизеле от вокзала. И дешево и весьма удобно. Только во сне я увидел не ту из прошлого, а словно будущую современную станцию, нашей эпохи с соответствующими аксессуарами.
-То есть?
-Ну, здание современное, симпатичное, красивое, а не тот барак из прошлой жизни с облезлым фасадом и ржавой табличкой. И полностью отделанное по последним технологиям с евроремонтом. Плюс ко всему, чтобы я не сомневался, табло прямо перед глазами с датой и точным московским временем. Только, даже немного вперед с маленьким будущим. Дата вот сегодняшняя, а время 15часов и 10 минут. Оно еще будет после обеда. Представляешь: только все произойдет, где-то через девять часов.
-И все? Тебя так разволновали эти цифры, не соответствующие действительности? А я тут расселась с тобой и планирую заняться расшифровкой. Ну, думаю, раз уж так муж раз-волновался из-за простого сна, то есть почва для богатого размышления. А здесь такая ску-кота и обыденность. Я так думаю, что тебя больше разволновали первые сновидения с пре-красной незнакомкой, а не вокзал, или станция с лесом из детства и современной отделкой. А там хоть беда с твоей любимой приключилась. Надо было не в лес по грибы бежать, а сигать в окно и спасать свою зазнобу.
-Ну, во-первых, - Антон не обиделся на безразличие и язвительность жены и продол-жил рассказ о сновидении, - она не стала моей возлюбленной. Всего-то и увидел один раз в окно и весьма скоро позабыл про нее. Сам не пойму, зачем приснилась. Но спасать, как ты и предложила, я ринулся. И взволновало меня продолжение второго сна. Я и успел-то выйти из лесу и увидеть эту станцию, как тут из-за поворота вынырнул скорый. И вдруг метрах в двухстах до станции сильный взрыв произошел. И так явственно и натурально, что самому страшно стало. Я ведь даже погибающих пассажиров успел увидеть, прежде чем проснуться. Вот такого момента из прошлого светлого детства вспомнить я не могу. Не было его. Хоть и повидал взрывов и смертей в Афганистане. Понимаю все про сон и про всю чушь, да вот объясни мне эту дату и время. Зачем они меня предупреждают? Так получается, что именно сегодня в 15.10 все и произойдет?
-Глупости. Ты мог сон о своем будущем увидеть, смешивая с прошлым. Но ведь там, в Холмогорске, у тебя уже никого из родных не осталось. Так что, будем считать, что присни-лась тебе сплошная белиберда.
-И время?
-Чушь, не поддающаяся никакой дешифровки. Пошли спать, - широко зевая, предложила жена, беря Антона за руку и уволакивая его за собой в спальню. – Сейчас самые интересные сны обычно снятся. А может, и продолжение увидишь. Вот тогда и поговорим с тобой о смысле и пророчестве твоего сна.
-Да не дай бог увидеть продолжение. Там же сплошные трупы и кровь! – вздрогнул Антон, только представляя картинку катастрофы с грудой поломанных и окровавленных ва-гонов. Поезд несся с приличной скоростью и абсолютно не собирался притормаживать. То, что можно увидеть потом, абсолютно лицезреть даже во сне не хотелось. Пусть останется в неведение.
-Да хотя бы из простого интереса узнать, чем же вся эта кутерьма закончилась. А вдруг в новом сне поезд успеет пронестись мимо. То есть, взрыв случится позже, когда твой поезд пронесется через станцию. Ну, или раньше хотя бы на немного, чтобы состав успел притор-мозить до взрыва.
-Нет, как мне кажется, не успею. Вот в первом сне вроде и вернулся раньше немного до катастрофы, чтобы хотя бы предупредить, да вот выскочил из дома в этот лес со старыми де-ревьями и новыми зданиями. Прямо скачок во времени какой-то из 63 года в день сегодняш-ний. Видно судьба демонстрирует, не предлагая спасение. Лишь лицезреть и констатировать, как факт. Ладно, пошли обратно в сон. Авось твои слова подтвердятся, и я хоть здесь успею предотвратить беду, - лениво соглашался Антон с супругой, поддаваясь ее напору и следуя в спальню. Пусть сон вернется и позволит выскочить за несколько минут на эту опасную же-лезную дорогу, чтобы остановить поезд.
Нет, не сбылись затаенные желания, и снилось абсолютно иное и обыденное, какое ча-ще и наблюдалось среди ночи в этой постели. Сумбурное и в водовороте, словно масса собы-тий перемешались в одной банке и наугад доставались по кусочку эпизода. Потому этот сон получился путанным и бестолковым, о котором сразу же после просыпания забылось начис-то. Нечто случалось и происходило, да вот исчезло полностью до единой секунды. Но в этом сновидении наблюдались и положительные моменты: он за эти пару часов утреннего сна от-дохнул многократно больше, чем за всю прошедшую суетливую ночь с ее воспоминаниями и предсказаниями. Чувствовалось и хорошее настроение, и легкость в теле и в мыслях. Однако воспоминания навеивали и некую сладкую грусть с представлением того далекого, но милого образа незнакомой девчонки, исчезнувшей из его памяти через много дней страдания и воспоминаний.
Сразу же после завтрака жена засобиралась к внукам, коих у супружеской четы уже трое. И живут они в собственной квартире на другом конце города. Но Елена почти каждый день несется на трамвае к своим любимцам. Единственная дочь почему-то решила не упо-добляться малодетным родителям  и произвела на белый свет им аж троих наследников. Двое, правда, уже почти взрослые. Школу заканчивают. А вот третьей Катеньке только три годика исполнилось. Вот в основном к ней и носилась через весь город Елена, оставляя на весь день мужа в гордом одиночестве. И вовсе не потому, что Антон не желал встречаться и общаться с внуками. Пару раз в неделю, но только на несколько часов, он тоже заезжал к до-чери и к ее семейству. И не столько по обязанности, сколько по большому желанию побало-ваться с Катеринкой. Но особо не расслаблялся, потому что, выйдя на пенсию, Антон увлекся литературой. То есть, написанием потешных рассказов и сказок. Вот такое хобби под старость подвалило.
И не сказать, что безуспешно. Довольно-таки часто его публиковали в местной толстой газете и даже в одном центральном журнале. Гонорары не ахти какие, но тут главнейшую роль играл психологический фактор. Его сочинения читались и даже нравились многим чи-тателя, которые вместе с критикой иногда и хвалебные строки печатали в адрес его публика-ций. И эти критики из народа вдохновляли на новые подвиги. Потому-то Антон чаще оста-вался один дома, чтобы посидеть за ноутбуком и завершить, или начать новую байку. А Елена даже специально старалась предоставлять ему время для его хобби, которое к тому же приносило в семью и дополнительный доход.
Вот и сегодня Антону хотелось остаться в одиночестве и в тишине чего-нибудь накро-пать. Кстати, вчера некая идея даже навещала его мысли и слегка зудит до сих пор. А тема весьма интересная, что даже самому здорово понравилась. И пока она еще все сидит и напо-минает о себе, то хотелось быстро внести ее в очередную папку.
-Если я задержусь подольше, то ты про обед не забывай. В микроволновке разогреешь. А то я знаю тебя: так увлечешься, что про все обеды и прогулки забываешь. Помни, как до-говаривались: час сидишь, десять минут гуляешь. А на обед я таймер включила. Как зазвенит, чтобы грел и ел. Я еще перезвоню к этому времени, - долго и нудно, как она умела это делать, Елена оставляла целый набор инструкций и наставлений, хотя понимала, что он их все быстро выбросит из головы. Поэтому она постоянно звонила и напоминала об очередной процедуре, что предписывалось исполнять.
-Не забуду. Да и ты не позволишь мне этого сделать. Я даже догадываюсь об этом. Только не нужно звонить постоянно.
С большим желанием и творческим порывом схватился Антон за ноутбук, но вновь на-хлынули, словно ураган, воспоминания и эта нелепая катастрофа с поездом. А через силу за-ниматься своим любимым делом Антон не любил, хотя иногда и приходилось побороться с леностью и нежеланием усаживаться за стол, и в приказном порядке принуждал к работе, ко-гда хотелось завершить начатое или приступить к задуманному, внезапно нагрянувшему во сне или в походе по магазинам. Идеи сами и без спроса и потуги навещали его мысли и тре-бовали изложения на бумаге. И тогда Антон убеждал себя, что сейчас главное, поборов вре-менное расслабление, уговорить себя сесть и приступить к рассказу, а потом мгновенно воз-никает и интерес и желание, с которым даже сил не хватает справиться, чтобы оторваться хотя бы на прогулку или обед.
Но сейчас этот ураган выворачивал нутро наизнанку и запрещал мыслить в нужном на-правлении, что даже никакие уговоры не действовали, хотя вечерняя тема витала и нужда-лась в выходе.
-А может сейчас вот так взять и изложить сегодняшнее сновидение с прибавлением эпизодов и всевозможных фантазий? – сам себе предложил Антон, устав уже от внутренней борьбы с собственным нежеланием и упорством. И сразу же схватил ноутбук, создавая новую папку именно для изложения сегодняшнего сна. – Вот и хорошо! – обрадовался он победой и приподнятому творческому желанию. – Сейчас мы столько всего насочиняем, что при-личный рассказик получится.
Вроде и успел лишь продумать сюжет и поразмыслить над первой строчкой, как зазве-нел мелодично, но назойливо таймер. Антон удивленно бросил взгляд на настенные часы и поразился увиденному. Неужели в борьбе и размышлениях пролетело столько времени, что уже  и обедать пора. А ведь он еще даже на кусочек хлеба не заработал. Жена подсчитала, что именно к этому времени он должен, или просто обязан проголодаться. А ведь казалось, что и полчаса не прошло.
Однако звонок пришел, как спасение. Антон даже облегчение почувствовал от пода-ренной паузы. Вот сейчас за едой более основательно и осмыслит сюжет. А то схватился за перо, а с чего начать, так пока еще и не придумал. Написать про первую любовь? А что, даже очень неплохая идея! Получится мелодрама с сердечными признаниями на несколько стра-ниц с описанием чувств, страданий и терзаний. Прибавит к действительности романтическое свидание с глупыми и неловкими эпизодами, чтобы слегка повеселить читателя, придумает ей имя, а потом закончит трагическим расставанием, чтобы к смеху и улыбке добавить легкую слезу.
А в том, что получится, так Антон уже не сомневался. Уж очень сильно впечатлил его сон с этим воспоминанием, что сразу всплыли все мелкие картинки из того далекого детства. Он любил ее по-настоящему, и страдал, как самый настоящий герой мелодрамы. По взрос-лому, как сейчас казалось Антону. Главное сейчас придумать красивое романтическое имя, поскольку даже во сне он не смог этого узнать. Вот потому прямо сейчас за борщом нужно обдумать, скомпоновать и мигом занести в папку. Редактору местной газете должно понра-виться. Правда до сих пор он приносил веселые похождения своего родного дядьки и потеш-ные сказки для детей. Но Антону уже казалось, что о своей первой любви он сумеет написать очень интересно. Даже те строчки, что отчетливо вырисовывались в его голове, ему уже нра-вились. Получится.
Звонок мобильного удивил не потому, что высветилась жена, а именно потому он и по-разился, что это первый ее звонок за весь день. А ее звонок он узнает вначале по мелодии, что отличается от иных. Загулялась и забыла, а теперь вдруг всполошилась? Или нечто сроч-ное сообщить торопиться. Поэтому брал в руки телефон с легким волнением и недоумением, словно ожидая от этого аппарата очередной неприятности.
-Что могло случиться такого, от чего про мужа совсем забыла? – спросил Антон жену, стараясь вложить в голос больше мягкости и деликатности. Значит, слишком увлеклась вну-ками, что про мужа позабыла. Но ведь он не станет из-за такого пустяка обижаться. Стало быть, причина уважительная.
-Антон, ты где? – неким запыхавшимся и взволнованным голосом спросила Лена в трубку. Чувствовалось, что нечто сильное взволновало ее, что даже голос слегка осип и дро-жал.
-Как это где? – немного удивился самой постановкой вопроса Антон. – Разве я должен где-то в ином месте находиться, кроме как дома? Я там же, где ты меня и оставила с самого утра. И куда можно было мне деться?
-Да мало ли. А вдруг в это время у тебя послеобеденная прогулка. Потому и спрашиваю, чтобы узнать.
-Нет, у меня как раз сейчас обед. А потом хотелось немного расслабиться, да ты, как я понял, задумала прервать мою негу. Говори скорее, чего случилось, что даже голос твой с трудом узнаю?
-Ой, Антоша, еще как случилось! Ты только присядь поудобней, чтобы спокойно вы-слушать меня. Думаю, что стоять ты не сумеешь.
-Лена, не пугай, с детьми чего, или как?
-Нет, вот здесь успокойся и не переживай. С детьми и внуками все замечательно. Но ты лучше включи телевизор на программу «Россия 24». Там тебе все с подробностью перескажут. А потом перезвоню.
-А-а-а! – весело и оптимистично протянул Антон, уже успокоенный и вернувшийся в свое романтическое настроение, настроенное на описание своей первой любви. Он замеча-тельно познал характер своей жены и ее реагирование на телевизионные экстренные и экс-тремальные выпуски с очередными ужастиками. – Где-то что-нибудь кто-нибудь натворил, напакостил, а ты приняла в этом событии самое глубокое соучастие и сочувствие. Так ведь в нашей стране за последние двадцать лет постоянно что-то экстремальное. Пора, дорогая, привыкнуть и не хвататься за сердце по каждому эпизоду. Или рекомендую просто не вклю-чать канал с новостями.
-Вот только не надо иронизировать. И пожалуйста, без сарказма. Сейчас сам не будешь знать, за что схватиться. Давай, включай и смотри, там постоянно повторяют. А вот потом мы с тобой и поговорим.
Услышав щелчок, означающий, что жена отключилась, Антон отставил пустую тарелку в сторону и наполнил большую кружку чаем, неспешно намазал большой кусок батона маслом и прикрыл все это строение не меньшим куском колбасы. Такие бутерброды Антон называл маленьким пароходом, отправляющимся в далекое плавание. Торопиться с просмотром последних экстренных новостей, даже если они настолько душещипательные и раздирающие, абсолютно не хотелось. Ну, чего такого они могли показать Антону, повидавшему наяву за свою долгую жизнь, не считая даже Афганистана, целый набор разнообразных ужасов с подробным их описанием и разглядыванием. Ну а тут сейчас, скорее всего очередная крупная авария или катастрофа. Слава богу, что в последние два-три года прекратились репортажи с боевыми действиями с какими-либо остатками бандитов на Кавказе. Все в стране, как говорится, устаканилось и притихло, словно прекратилось или затаилось, чтобы в любое время выплеснуть наружу.
Ну, а в это мирное время, если и случается, так лишь с обвалами, развалами и взрывами бытового газа. Никак наши строители не отвыкнут от привычки хапать и тащить. Бьют их, наказывают, а они все равно часть строительных материалов хотят спустить налево, чтобы обналичить или пропить, а недостаток пытаются заменить дешевыми или контрафактном. Хотя и догадываются, что тяжелое похмелье не за горами. Ведь по современным технологиям запас прочности невелик.
Событие, о котором намекала жена, начали показывать сразу же после включения теле-визора, словно там дожидались, когда Антон соизволит полюбопытствовать и ознакомиться с происшествием. Первые же слова комментатора настолько ошеломило и парализовало Ан-тона, что он от неожиданности выронил бутерброд, который незамедлительно сбросил верх-нюю палубу в виде колбасы, и средней палубой, именуемой маслом, шлепнулся на пол, издав мягкий чавкающий звук. Антон резко поднял его, соскребая масло с пола пальцем и воз-вращая начинку вместе с колбасой на прежнее место, машинально по инерции откусил большой кусок. Заметив масляное пятно на полу, он сбегал в ванную за тряпкой и тщательно стер испачканное место.
Все эти телодвижения производились машинально на автопилоте. А уши и сознание  воспринимали ошарашивающую информацию. Вернее, он ее слышал, но понять категориче-ски отказывался. Этого ну просто не могло быть! По телевизору с подробностями и даже с мелкими эпизодами показывали его сон. Не весь от начала до конца, а именно вторую его часть с катастрофой в Красном Бору. Ужасные события, страшный сон, но он произошел на-яву. Скорый поезд, не доезжая каких-то пару сотен метров до станции Красный Бор, был пущен под откос. Нет, откоса там не было, но груда искореженных окровавленных вагонов гипнотизировали и трясли Антона. Его просто лихорадило. Ведь так получается, что он мог запросто предотвратить эту катастрофу. Стоило позвонить кому-то сразу же с утра, и уже не было бы этого ужаса.
Однако и он, и его жена проигнорировали это предупреждение судьбы. Некие силы до-бра через него пытались достучаться до человечества, известив о предстоящей беде. А никто даже не попытался услышать и отреагировать на сигнал. Из оцепенения вывел звонок мо-бильного. Вновь звонила жена, рассчитав время, которого вполне должно было хватить ему для осознания происходящего.
-Антоша, ты держись, я сейчас приеду к тебе. Ну, откуда нам можно было предполо-жить, что это был вещий сон. И я некстати оплошала. Хотя сегодня такой день, что сны не должны сбываться. Но ведь беду мы сразу как-то почувствовали, хотя во сны ты никогда не верил. Ты только не принимай так близко к сердцу и помни, что никто, кроме тех бандитов, что заминировали рельсы, не виноват.
-Леночка, - пропищал печальным и плаксивым голосом Антон в телефонную трубку мобильного. – А ведь я мог их всех спасти. И сложностей ничего не представляло, как всего лишь один звонок.
-Нет, ничего ты не мог. И не трави себя излишними фантазиями. Это все глупое совпа-дение и нелепость.
-Там, Лена, - продолжал хныкать Антон, словно совершенно не слышал успокоитель-ных слов жены, - десятки трупов, раненных и искалеченных. Поезд даже притормозить не успел. А он и не планировал тормозить. А ведь я помню, как все это происходило в моем сне. И все повторилось с точностью до секунды. Ровно в 15часо 10 минут. Сегодня. Я ведь видел на этом чертовом табло точное время катастрофы. Один звонок-предупреждение, и ничего бы не случилось.
-Антон, возьми себя в руки и прекрати это глупое самоистязание. Никто бы тебе не по-верил. А вот с психушкой обязательно познакомился бы. Вот такой исход я бы гарантировала с точностью до эпизода. Ладно, сиди дома и никуда не смей выходить. Я уже еду. И все сама куплю, что необходимо. Ты только сиди и жди, - быстро тараторила Елена, чтобы сбить Антона с этого упадочнического настроения. Ее и саму поначалу страшно поразил и перепу-гал репортаж из Красного Бора, но она успела взять себя в руки и понять свою миссию по спасению мужа. Ему, поди, стократ трудней, поскольку он только увидел репортаж, который буквально несколько часов назад со всеми подробностями приснился. Он эту катастрофу ви-дит второй раз.
Очевидно, Елена так сильно переживала за нервное состояние мужа, что не поскупи-лась на такси и примчалась домой через считанные минуты, если вообще не секунды. Даже за это столь короткое время успела заскочить в магазин и закупить водки и сопутствующей к ней закуски. Она только иногда, если говорить правду, любила посидеть с мужем за несколькими рюмочками по случаю какой-нибудь даты или выдающего случая. А уж тут сам бог велел срочно и в спешном порядке снять стресс и прочие силы напряжения, которые давили на мозги и на прочие органы, пытаясь полностью разладить работу всего организма. Хоть она и пыталась всевозможными ухищрениями успокоить и привести в состояние равновесие мужа, но, если признаваться по-честному и правдиво, то больше сама нуждалась в успокоении, по-скольку репортаж о трагедии в Красном Боре не просто удивил или поразил ее, но он просто сразил, как вражеская пуля.
Первые секунды репортажа по телевизору с информацией о катастрофе поезда он слу-шала как зомби, с трудом веря, что это уже не сон ее мужа, а явь, которая случилась реально. Так и хотелось в ту же секунду закричать на всю комнату, что это уже ЕЕ Антон видел. То есть, это их отец,  их дед все наблюдал со всеми подробностями, но только во сне. А тут по-сле перечисления жертв и пострадавших, так она вообще вошла в ступор.
-Мама, - удивленно воскликнула дочь, увидев ее реакцию на, вроде бы обыденный, хо-тя и экстремальный, репортаж по первому каналу телевидения. – Что это с тобой? Ты так реагируешь, словно там случайно оказались твои родные. Скажи, ты и в самом деле совер-шенно не причастна к нему?
-Ничего, ничего, просто как-то впечатлило. Это же Родина нашего папы, - попыталась смягчить напряжение Елена. – Партизанская выходка какая-то. Словно война и не закончи-лась.
Елена дождалась, пока дочь собиралась в магазин и не вышла за порог, и сразу же схва-тилась за телефон, чтобы срочно позвонить мужу. Она почему-то страшно, как испугалась за мужа, словно он оказался причастным к этому событию. Но, когда поняла, что Антон даже и не думает смотреть телевизор, увлеченный своими рукописями, сразу же пожалела о звонке. Но уже удержать свои эмоции не сумела и призналась в своих страхах, попросив его вклю-чить телевизор и прослушать самому эту информацию. Затем выждала расчетное время и вновь перезвонила, чтобы уже услышать его истинную реакцию на событие. Понимая, с ка-кой силой шандарахнуло это известие ее саму, она попыталась всеми силами успокоить мужа, словно он сам в этом экстренно нуждался.
-Антоша, ты где? – раздался ее спокойный голос из комнаты, где висел самый большой  телевизор. У них еще один маленький висел на стене, на кухне, но они им настолько редко пользовались, что даже не всегда вспоминали.
-Здесь вот сижу и размышляю.
-С тобой все в порядке?
-Более или менее, - удрученным поникшим голосом отвечал Антон, доставая из серван-та рюмки и большие стаканы для минеральной воды. – Насколько я понял, так ты для ма-ленькой тары все купила.
-Купила, купила, - засуетилась Лена, накрывая стол нарезкой и салатами. – Я сама, если сейчас же не выпью, кажется, с ума сойду. Ну, понимаешь. Настолько все экстремально, что самой просто хочется свихнуться, чтобы не понимать.
Не дожидаясь окончания суеты Елены вокруг стола, Антон открыл бутылку и наполнил рюмки до краев, чего в обычной обстановке они себе сами не позволяли. Куда приятней пить маленькими глотками, и при всем хорошо и вкусно закусывая. Но сейчас хотелось срочно загасить эту противную дрожь по всему телу и унять тревогу с непонятным страхом, так не-ожиданно подкатившимся к глотке, словно он единственный знал продолжение этой загадки, и ничего приятного в будущем не обещал. И если сейчас не успокоиться хоть на малость, то о последствиях даже трудно догадываться. Даже сердце стало намекать на принятие какого-нибудь лекарства.
-Ну, Лена, давай не чокаясь. Вроде и повод не торжественный, чтобы говорить какие-либо слова, - предложил Антон, подавая жене рюмку и сам тут же опрокидывая свою дозу в рот.
Выпили и немного помолчали, разглядывая картинки на потолке и стенах, словно впер-вые увидели их и очень заинтересовались их происхождением. А по телевизору, уже в кото-рый раз повторяли и повторяли с описанием все больше открывшихся подробностей траге-дии рядом с его родным городом детства.  И от этих комментарий становилось в душе жарче и больнее, а еще страшно и тоскливо, поскольку причислял себя к виновникам этих катаст-рофических событий. Хотя и за тысячу верст, вроде бы, и алиби у него стопроцентное. Да и о каком соучастии можно говорить, если и присутствовал при всех этих катаклизмах лишь во сне. Он, вроде как, грибы там собирал. Но, во-первых, все-таки увидел, а во-вторых, о каких грибах можно вести речь в начале июня. Ведь все же увидел с точным указанием срока ис-полнения приговора. Странно лишь, зачем ему показали, словно это некто устроил демонст-рацию сна, этот первый с встречей его первой сильной влюбленности, о которой страшно как давно забыл? А вдруг?
-Лена, - тихо прошептал Антон от догадки и скрытого подозрения. – А если и она там была? Понимаешь, Леночка, ведь не зря они вот так поочередности прокрутились, словно предупредили о ее гибели.
-Ты это о ком? – Лена удивленно смотрела на мужа. – Кто это такая она, и где могла быть и погибнуть?
-Ну, ты не помнишь, что ли? Я же тебе рассказывал, что мне два сна подряд присни-лись. В первом она из моего окна, а во втором, когда хотелось предупредить и спасти от мчащегося прямо на нее автомобиля, уже этот грибной лес и катастрофа. Ох, не зря меня этой ночью две картинки подряд навестили. Какие-то они с предвидением, с предсказанием, словно через меня и хотелось им показать эту трагедию. Я просто теперь уверен, что и она была в этом поезде.
-Как ее звали хоть? – Лена уже немного ревновала. Антон увидел эту искорку в ее глазах и почувствовал легкое раздражение в голосе. Мол, тут такое сотворилось, а ему больше и думать не о чем, как о какой-то страшно далекой и давно забытой девчонке, хотя и когда-то любимой.
-Да откуда я знаю? – как можно равнодушней отмахнулся он рукой от ее глупых ревни-вых предположений. – Это все один из мелких эпизодов моего далекого детства. Сразу бы и не вспомнил, если бы не этот сон. Вот потому и говорю, что не зря перед взрывом она при-снилась. Я и подумал, что специально мне показали ее, поскольку она по какой-то причине оказалась в этом поезде. Тьфу ты, черт, и я ввязался в твои сонники с предвидением и разга-дыванием снов. А вдруг просто возможное совпадение? – с некой затаенной надеждой спра-шивал Антон у самого себя. – Да мало ли чего снится человеку. За всю мою жизнь я только во сне, но и наяву насмотрелся на катастрофы с падающими самолетами, взрывающими домами. А тут просто совпало. Ведь могло случиться, что именно в сегодняшнюю ночь на меня могла напасть бессонница, или совсем сна не привидеться. Всякое ведь могло случиться. А оно ведь все равно взорвалось бы.
-Антоша, - уже успокаивалась и, позабыв про недавнишнюю легкую, но немножко ко-лючую ревность, нежно проговорила жена. – Конечно, ты очень даже прав в одном, что ни-какой твоей вины во всей этой трагедии нет. И предвидеть, и предсказать ты ее ну никак не мог. Так что, давай не будем травить себе душу напрасно, а лучше налей и спокойно без нервных тиков поговорим и обсудим эту белиберду. Как я тебе уже сказала, что ты прав лишь в том, что в мире постоянно что-нибудь да случается, не зависимо от наших снов и предположений. И то, что раньше до этого тебе снилось, так оно все из далеких и близких воспоминаний. И даже эта твоя малолетка, как самое запоминающее из далекой детской био-графии. Но только не сегодняшний сон, в котором ты увидел будущее с точным указанием времени и места события. Это не просто ты угадал, а нечто показало и предупредило нас о катастрофе. Так что, давай выпьем и детально обсудим твое сновидение. Можно ведь пред-положить, что внезапно по какой-либо причине в тебе открылся этот природный дар, столь необходимый нашему хрупкому и столь противоречивому миру. Всякое случается с людьми под старость, включая и маразм, и внезапно возникший талант. Именно после шестидесяти часто и происходит нечто неординарное, что в данный момент привалило именно тебе. Так давай не посыпать голову пеплом, а продумать тактику дальнейшей стратегии. Вот ляпнула из твоей военной терминологии! Поди, и сам уже такое слово забыл. Но нам нужно быть го-товыми к следующим возможным предвидениям. И не бежать за водкой, стеная и заламывая руки с горя, а принять грамотное и единственно верное решение, чтобы потом даже возгор-диться за содеянное. Спасение сограждан – это тебе не книжечки писать, а посланное сверху знамение.
-Ну, Лена, - мягко и по-доброму, пропустив все ее предложения, кроме упоминания о старости, простонал Антон. – О какой старости можно говорить. Лично я пока себя, считаю просто взрослым мужчиной. Сама же всегда твердила, что мы с тобой в некоторых вопросах еще даже ого, как молодые и способные обставить не только своих сверстников, но и тех, кому далеко до наших лет. Даже в вопросах секса. У тебя чаще претензий по этой проблеме иного свойства. Вспомни жалобы своей подруги в сильном подпитии о претензиях к своему мужу. А он намного моложе меня. Поди, и пятидесяти еще нет. А я пятнадцать лет назад, так вообще ураганом был.
-Был, - смеясь, соглашалась Лена. – И сейчас не хуже. А Сергею в следующем году пятьдесят. Про юбилей уже она намекала. Только я не о той старости, что к нам крадется. Я вообще о людях нашего возраста, так что, обижаться не стоит. Просто я допустила, что именно в эту ночь к тебе нагрянул, а точнее, пробудился такой вот дар пророка. Немного дремал, поскольку ты сильно занят был, а теперь вот заметил у тебя массу свободного вре-мени, оттого и прибыл, намекнув о себе вот такими предсказаниями. Нет, Антоша, теперь, пожалуйста, каждое утро во время завтрака ты мне пересказываешь с подробностями все, что увидел и услышал.
-Ой, вот только этого мне как раз и не хотелось бы! – замахал обеими руками Антон, словно жена потребовала от него нечто совершенно неисполнимое и неприличное. – Мне часто снится такая дребедень, что не только рассказать, но и самому неприятно вспоминать. То туалеты грязные, до которых я не успеваю добежать, то коты, говорящие на нашем родном языке. Или в кучу, такая белиберда насыплется, от которой желается избавиться раньше, чем проснулся. Нет, дорогая супруга, уволь от таких комментарий. Самой, уверен, еще хуже может присниться.
-Хуже или лучше, про это и разговор не ведется, - в том же спокойном тоне продолжала Лена. – Ты мне про всякую чушь можешь и не рассказывать. Сам поймешь, что нужно, а о чем лучше сразу забыть. Вот о таких, как сегодняшний твой второй сон. Даже первый опускай, черт с ними твоими бабами. А тут тебе даже под нос табло с точной датой и временем подсовывают. Вот о таких случаях моментально мне и пересказывай. А потом уже мы с тобой вместе обсудим и примем грамотное решение. Ну, разумеется, абы кому рассказывать не обязательно. А вот Вадиму Сидоренко, считаю, довериться можно. Он сейчас городским МЧС командует. Ему и расскажем про твой следующий сон. А уж там пусть под свою ответ-ственность и принимает решение. Вполне допускаю, что в первый раз выслушает с большой долей сомнения, в уме покручивая пальцем у виска в наш адрес. Даже к психиатру предложит обратиться. Но без внимания наши предупреждения не оставит. Хотя бы придержит этот поезд и заставит проверить рельсы.
-Мне что, теперь все катастрофы с поездами сниться будут? – уже со смехом весело воскликнул Антон. Во-первых, выпитая водка подняла настроение и поставила мышления по поводу сегодняшнего события на нужную полку в мозгах. А во-вторых, грамотные и трезвые размышления жены стабилизировали нервную систему, приводя ее в равновесие. Антон рас-сматривал теперь свой сон с тем интересом, как описала его жена: то есть, как возникший из ниоткуда природный дар, которым можно и нужно управлять и пользоваться по назначению, чтобы всем, включая и его самого, лишь получать блага.
-Это я образно, - отмахнулась от его насмешек жена. – Мы еще не догадываемся, на что спланированы твои пророчества. Просто до того времени, когда последует следующее пред-сказание, проведем соответствующие мероприятия. Антоша, а может, хватит уже наливать? Водка свою функцию выполнила, а если продолжать, так она может запросто иную роль сыграть. А оно нам надо?
-Нет, давай уж допьем до дна. Чего тут многого в одной бутылке? – не соглашался Ан-тон. – Тем более, что с каждой рюмкой ясность и контрастность стабилизируются. Ничем бы я спасти их не смог. Ты полностью права. Эти рассказы о пророческих сновидениях лишь для слушателей и постояльцев палаты №6. А вот теперь мы уже постараемся учесть ошибки из прошлых событий. Понимаешь, ведь наш рассказ намного эффектней прозвучит, если слушатель будет предупрежден о возможном предполагаемом событии. Я имею в виду Ва-дима. Ему просто необходимо срочно рассказать про сегодняшний сон и про его последствия.
-А ведь ты даже очень прав! – радостно воскликнула жена и сама наполнила рюмки до краев. – Пьем за твой новый открывшийся талант. Я поговорю с Вадимом. По-моему, он му-жик понятливый. Немного будет сомневаться, но, прослышав про сегодняшнее происшест-вие, задумается в правильном ракурсе.
Встречу затягивать они не стали, и  уже в ближайшую субботу он, то есть Вадим Сидо-ренко, сидел с ними за столом, словно накрытом по самому большому празднику. Елена при-гласила его по старой дружбе посидеть и вспомнить молодость, решив уже во время беседы медленно и ненавязчиво подойти к своей теме и пересказать в шутливой форме это вот про-роческое сновидение. Вадим согласился быстро, поскольку они уже давно знают друг друга, а это новая его работа как-то превратила такие не обязывающие дружеские посиделки в ред-кость. А вспомнить и просто поговорить ужасно хотелось. Тем более, что уже несколько лет, как остался один, и посвятил всего себя работе, стараясь с сослуживцами застолья проводить пореже, поскольку алкоголь хоть и сближает начальство с подчиненными, но превращает уже служебные отношения чаще в панибратство. 
-А ты, Антон, совсем пенсионером заделался, - обнимая и хохоча, и хлопая ладошками по спине старого товарища, упрекал или хвалил Вадим. – Поди, из дома совсем уже не вы-ползаешь. Я даже завидую тебе. Ох, как самому хотелось бы вот так забыться и не вспоминать о своих служебных делах!
-Так ты же сам знаешь про его это экзотическое хобби, - заступилась за мужа жена Елена. – Сидит над своими сказками, сочиняет день и ночь. Хорошо хоть по магазинам за-ставляю бегать. Это и стало его основной зарядкой. Слава богу, что такая беготня для него за удовольствие. А иначе пришлось бы применять более грубые меры. А так сидит над своими сказками, сочиняет их день и ночь, да про сны свои иногда рассказывает мне, чтобы не ску-чала. Обленился, ну, совсем, вот иногда и приходится устраивать некоторые незапланиро-ванные аудиенции. Но только ты не пойми меня превратно, Вадим, уж тебя по абсолютно серьезному делу пригласили. Этот сидень досиделся до кошмарно странных инсинуаций с характеристиками, требующих трезвой расшифровки.
-Ну, вот, так я очень не согласен с твоими характеристиками, многоуважаемая моя суп-руга, - проявил мощную контратаку Антон, совершенно оказавшийся против таких вот ха-рактеристик в адрес его сновидений. – Ладно, я бывал иногда слишком импульсивный при исповедовании в адрес своих сновидений, но уж в моем стремлении  покидать любимое кресло, так ты перебарщиваешь. А сколько я грибов да ягод натаскал, а? Даже дети уже кри-чали от их переизбытка, уговаривая меня, чтобы я прекратил таскать эти дары из леса. А уж стариком-пенсионером назвать меня просто бестактно. Я со своими некоторыми возможно-стями запросто переплюну многих молодых.
-Антон, да никто твои силы не старается принизить. Ну, понимаешь, о наших годах иных высказываний трудно услыхать в оптимистических нотах. А ты думаешь, что я день и ночь только и думаю о своей работе? Да, думаю, потому что бросать ее страшно. Или спи-ваться придется, или просто заплесневею, как залежавшийся и никому не нужный кусок хлебной корки, - с какой-то грустью и печалью, словно страшно уставший от всей жизненной суеты, проговорил Вадим. – Вот и впился в свои спасания  и чрезвычайности, чтобы чув-ствовать себя немного нужным для всех окружающих. Знаешь, как радуют эти звонки с просьбами о помощи!
-Жениться тебе надо, Вадим. Ну, зачем тебе это кошмарное и длительно одиночество? А так, хотя бы, и жить ради кого-то нужно было бы, и обедал не бутербродами с сигареткой, а нормальным борщом с компотом. Вот я одного понять не могу – ты чего оградил себя оре-олом недоступности? Боишься, что кто-то внезапно станет твоим начальником? Ну и пусть. От этого плохо мужикам не бывает, - с некоторой укоризной высказалась Елена, словно для того и пригласила своего старого друга, чтобы указать на его совершенно неправильные взгляды на современную жизнь.
-Ой, Алена! Да глядя на мою жизнь, да еще с моей работой, так любая сбежит сразу же при первой возможности. Сам вот рад до безобразия, что вы пригласили, да к тому же и вре-мя отыскал для этой посиделки. Ведь уже и забыл, что бывает свободное время у людей. Громаднейшее спасибо за приглашение. Только признавайтесь, а не дата ли, какая круглая, что пригласили? А то вот так нагрянул по первому зову, да еще и с пустыми руками. Так ле-тел, что просто забыл о простых человеческих правилах бытия. Я думаю, что вы не очень сердитесь?
-Вадим, да ты заткнулся бы хотя бы ради приличия, - громко и вполне естественно воз-мутился Елена, пытаясь не акцентировать внимание на простых мелочах, но хотя бы указать на именно те несоответствия, что явно превалируют и выпячиваются. – О каких пустых руках тут можно говорить! Сам, глянь, полные пакеты притащил, а все пытаешься прибедниться. Да глядя на все это изобилие, так я могла бы вообще не готовить ничего, а просто выложить твои баночки и пакетики на стол. Так что, Вадим, давай отложим для другого времени свои извинения.
-Да ладно! – немного смутился Вадим от таких откровений, но и слегка возгордился, что он не халявщик, а вполне нормальный и востребованный друг даже для таких друзей, ко-торые с большой радостью принимают его даже с пустыми руками. – Свои, вроде бы, люди, разберемся. Мне и без того так редко выпадают такие вот свободные минутки, что я стараюсь их ценить по самым высоким критериям. Да и к вам разве можно придти с пустыми руками? Нет, дорогие мои, я искренне благодарен и рад, что вы наконец-то вспомнили о каком-то Вадиме Сидоренко.
-Ты уж прости, Вадим, но пригласили мы тебя корыстно и преследуя вполне призем-ленные цели. Ну, уж получилось так, что кроме тебя, как  по такому сложному вопросу, и обратиться не к кому, как только к тебе. Давай выпьем, а потом мы тебе во всем признаемся, как на духу, - не выдержал такой длительной паузы секретности Антон и поднял рюмки с водкой, чтобы произнести хотя бы тост. – Предлагаю сейчас выпить за будущее, но хотя бы без тех последствий, что намекают мне в этих видениях. Ты себе и представить даже не спо-собен, на что мы тебя пригласили.
Вадим весело и раскатисто расхохотался, словно услышал сейчас веселый застольный анекдот. Давненько в его жизни не выпадало таких веселых минут, чтобы и застолье присут-ствовало, и дружеская шутка с какой-то секретностью и некой таинственной загадкой. Чу-десное совпадение.
-Ну, Антон, видел бы ты сейчас самого себя в зеркале, так понял бы мой смех и веселье. Он у тебя не просто анекдотичный, но еще настолько напряженный и винительный, что даже пожалеть тебя хочется. Быстро, други мои, говорите о своих проблемах, а иначе у меня настолько сумбурно в башке, что даже в некоторых грехах смею подозревать вас. Чего слу-чилось-то? Неужели настолько серьезно? По-правде, так даже и верить не совсем хочется, что-то вас могут возникнуть такие сложные проблемы.
-Да нет, ты так уж не воспринимай, но, если быть честным, то приглашен ты, Вадим по страшно важному и смешому вопросу, -  попыталась как можно раскрепощенной и попроще объясниться Елена. – Понимаешь, Вадим, у моего Антоши без приглашения и особого ожи-дания открылся новый талант, от которого пока мы счастья не наблюдаем. Вот и пригласили тебя, чтобы посоветоваться и предупредить о возможных последствия, что он может принес-ти в нашу жизнь. И самое главное во всей этой мистике, что даже неверующему Антону за-хотелось приобщиться ко всяким родам экстрасенсов и колдунов с их предсказаниями и расшифровками снов, дабы суметь оправдаться хотя бы перед самим собой. И никому иному, кроме тебя пока открыться не считаем разумным. Так что, Антоша, можешь не извиняться, поскольку этим приглашением мы высказываем ему свое полное доверие. Ни в какую авантюру втягивать друга не планируется.
-Правильно, Елена, нечего ломаться и заминаться, коль пригласили для откровения и доверия. Колись, Антон, чем тебя самого твой талант напугал до дрожи в голосе, - все еще не воспринимая всерьез лепет друга, скомандовал Вадим.
-Наливай! – взяла в руки инициативу Лена и подала команду мужу для наполнения бо-калов. – А я пока сама и расскажу, чтобы Вадиму с первых слов стало яснее ясного без до-полнительных пояснений.
-Ну, ребятки, вы меня и заинтриговали! Действительно, Антон, нужно только и нали-вать, да пополней, чтобы в мозгах включилось полное внимание, - поддержал инициативу Лены Вадим. – Теперь я уже совершенно всерьез горю от любопытства. Это какой же такой дар у тебя вдруг приоткрылся, что разволновал тебя.
-Да нет, Вадим, - Антона смущала сама обстановка и вынужденная необходимость серьезному человеку говорить такие глупости, и он от растерянности просто даже и не пред-ставлял себе, как и в каком виде преподать сие происшествие. И с чего он так вдруг развол-новался? Ну, пусть приснилось, а потом ни с того ни с сего возьми, да и сбылось, так чего теперь суетиться и маяться в неведении и в нерешительности! Да мало ли чего ведомого и неизвестного могло и может происходить в этой неизведанной природе, которую даже самые умные профессора толком объяснить, не способны. А вдруг все оно обычное и банальное совпадение? Иногда и в самой жизни такие казусы случаются, что и во сне присниться не способно, не говоря уже о самом сне. Как вот теперь на полном серьезе человека вот такой важной профессии банальным сновидением с его совпадением напрягать? – Вполне вероят-но, что все это обычная глупость. Просто слегка она нас напугала, поскольку случилось очень уж естественно и натурально. И заставило нас с Еленой задуматься.
-Ну, ни хрена себе глупость! – громко и вполне законно возмущенно воскликнула Елена. – Вот уж нет, Вадим, это не просто информация к размышлению или желание поделиться неким экстравагантным происшествием. Мы хотим тебя предупредить заранее, чтобы во втором или третьем случае ты уже с другим выражением лица нас слушал. Иначе убедить тебя не удастся. А вот после сегодняшнего разговора уже твое мышление будет немного подготовлено, и слушать будешь про следующее предупреждение намного заинтересованный. Легче воспринимать этот бред.
-Ребятки! – Вадим уже сам не выдержал этого нагнетания таинственности и старался подтолкнуть их к разговору по существу. – Может, вы уже введете меня в курс своих проблем! А то все танцуете на одном месте, словно возле закрытых дверей туалета. Рожайте уже свое дитя.
-Ты прав, - согласился с вполне справедливым нетерпением товарища Антон. – Но сра-зу же начнем с просьбы, чтобы выслушал нас без излишнего злорадного хохота и без болез-ненно подозрительных взглядов. Меня и без тебя сомнение гложет. А сон на днях мне при-снился весьма странный. Я его и сном не могу назвать, настолько отчетливо смотрелся он, словно любопытную передачу по телевидению.
-Насколько я помню, - весело хохотнул Вадим, сразу же настраиваясь на шутливый лад, - так ты даже сам любил посмеяться над Леной, когда она пыталась наши сны переводить. А тут сам же и стал инициатором переводчиком своего любопытного и странного сновидения. Еще и меня задействовал.
-Понимаешь, Вадим, - срочно примчалась на помощь мужу Елена, заметив смущение и нерешительность мужа. – Ему в ту ночь эта катастрофа под Холмогорском приснилась. Под-рыв скорого на Азимовск. И самое интересное, что его сон настолько взволновал, что он мне про него сразу же утром и рассказал. Со всеми подробностями и с описанием мельчайших эпизодов, которые уже немного спустя, в обед, его повторили по телевизору, но лишь с раз-ницей, что вторил телекомментатор. Все по списку, тютелька в тютельку. Мне самой при первых картинках дурно в башке сделалось. Представляешь, я мужу утром пытаюсь как-то расшифровать это видение, а тут после обеда слышу, как этот комментатор повторяет слова моего Антона. Я и сама не восприняла бы его басни, если бы он уже потом мне про свой сон рассказал. Но ведь Антон был первым. И еще – он даже точное время подрыва указал. Там часы высветились на вокзальном здании.
Вадим усиленно чесал за ухом, словно пытался успокоить бешеные мысли, которые, как муравьи, разбежались по всей голове, напуганные громким внешним раздражителем. Он отложил сою вилку на тарелку, и подпер обеими руками подбородок. Меньше всего он ожи-дал от своих друзей такого заскока. Можно допустить просто гипотетически, что такой дар где-то в природе существует, но Вадим относился  к категории людей реалистов. Ты мне по-кажи само это явление в полном виде и во всей его красе, предоставив на тарелочке с голу-бой каемочкой, тогда он согласится и развить эту тему во всех ее аспектах. А таких людей, что после драки заявляют о своем предвидение этих явлений, Вадим считает просто больными на всю голову. Или хитрож…, желающих за чужой счет приобрести халявную популярность. Но ведь сейчас в данную минуту перед ним сильно чем-то напуганные и разволнованные старые известные и проверенные временем друзья. Хоть в последнее время встречаются за вот такими посиделками редко, но не доверять их словам он считал просто даже непри-личным.
Да, у Лены были определенные, но вполне приличные и допустимые заскоки с ее увле-чением мистикой, да гороскопами с сонниками. Однако о них, то есть, о своих предрассудках она сама говорила с легкой иронией. Но ведь Антон всегда от них был стопроцентно свободен. И не только над Еленой, но и над телевизионными колдунами считал своим дол-гом иронично посмеяться. Потому Вадим в данную секунду просто не знал, как без обиняков отреагировать на столь экстравагантное заявление друзей. Посмеяться и вместе хором пре-вратить сегодняшний вечер в шутку? Не получится, поскольку лица у них такие напряженные и полны ожидания адекватного реагирования. Именно такого, для чего он на это застолье приглашен.
-Лена, - попробовал слабо, но безнадежно, отшутиться Вадим. – А может, все-таки про свой сон Антон рассказал уже после новостей? Немного прошло времени, вот он и сравнил потом сон и телерепортаж.
-Ты пойми нас правильно, Вадим, - как можно серьезней и строже проговорил Антон, стараясь не давить на друга своими инсинуациями. – Мы, прежде чем пригласить тебя в гос-ти, обсудили и представили твое реагирование на наше открытие, поскольку намного адек-ватней высказать недоверие, чем обеими ушами соглашаться. Вот тогда мы могли иметь ос-нования для обид. А так считаем, что твой скептицизм приемлемым. Ведь нам абсолютно без надобности твоя вера. И планы сегодняшнего застолья не носят требования беспрекословно-го доверия.
-Ну, и чего вы хотите, если моя вера вам абсолютно без надобности? – уже немного удивился Вадим.
-Посеять зерно сомнения, - как-то уже успокоено и трезво проговорил Антон. - Пони-маешь, сегодня ты эту информацию посчитаешь болезненным проявлением какого-либо не-домогания с небольшим отклонением в мышлении. Хотя, вдвоем сразу в унисон с Леной с ума сойти – весьма нереально. Куда ни шло бы в одиночку. Давай тогда, допустим, что такая вот акция с предупреждением одноразовая и совершенно случайная. А если нет? Представь, что мы тебя еще раз пригласим для оглашения очередного сна? Вот тогда ты будешь слушать нас с совершенно иным выражением лица. Ладно, опять допустим, что и во второй раз не поверишь, а лишь призадумаешься и попытаешься принять какие-то меры. Но уж после под-тверждения вынужден будешь верить до единой сказанной буквы.
-Вот теперь что-то понял, - хоть и пытался мило улыбаться, но уже с некоторым дове-рием к своим друзьям, воскликнул Вадим, услышав из их уст вполне трезвые и абсолютно адекватные оправдания. – Так получается, что если ты увидишь очередную катастрофу или нечто схожее с опасностью, то сразу принесешься ко мне и потребуешь срочного и реального реагирования.
-Это точно. Понимаю, что напрягаем и требуем некоего не совсем трезвого деяния, но допускаем, что будет толк или хотя бы спасем кого-нибудь от предполагаемой, но реальной опасности.
-Однако получается, что здесь можно усмотреть обычное перекладывание ответствен-ности со своих плеч на мои, - как-то без обиняков проворчал Вадим, словно друзья желали свои проказы взвалить на плечи друга. – Вот вы что-то случайное и подозрительное усмот-рели среди сумбурной или с похмелья ночи, а Вадик срочно звони по инстанциям и объясняй этот бред начальству.
-Чего так переживаешь, дружок? – уже весело тараторила Елена, словно предлагала обычную решать обычную шараду или сканворд. – Подумаешь, за плечи заволновался. Ты этот груз на них и долго держать не обязан. Сразу же перекладываешь на мощную грудь в министерство. А там пойдет уже по цепочке. Мы ведь этим самым сумеем предотвратить бе-ду. Об этом не думал? Как с этим поездом. Только ведь тогда и думать не хотелось, что сон Антона в руку. Ради такого можно и плечами рискнуть, и, прости меня, собственной задни-цей.
-Весьма разумно рассуждаете, ребята! – сыронизировал Вадим, не разделяя веселья Елены и покачивая обреченно головой, словно судьбу его уже давно решили и не в лучшую сторону. – С себя сбрасываете ответственность и забыли. А как я сам уже избавляться буду, так-то уже, как бы, и не ваши заботы. Вот с какими глазами и речами представать перед на-чальством!
-Вадим! – уже без смеха и эмоционально воскликнула Елена. – Но ведь если мы начнем пороть эту белиберду со своими заморочками во сне, так нам никто и верить не подумает. Если только сразу не отправят к психиатру. Да мы бы и не затевали этот разговор, если бы вот такого совпадения не случилось. А совпадение ли это? И как нам дальше быть? Жить с этим, зная, что спас бы, да постеснялся какого-то начальства? Знаешь, как сердце оборвалось, когда я эти кадры с поездом по телевизору увидела? А Антон? Так он целый день потом из-под языка валидол не вынимал. И водку им закусывал. А ты со своей начальствующей колокольни попробуй хотя бы зародить зерно сомнения у руководства, или у тех, где беда ожидается. Уж без реакции твою фантазию они не посмеют оставить. Хоть какие-то слабые попытки реагирования проявят.
-А меня, если вдруг произойдет ошибка, так по здоровью, в смысле, психическому, сра-зу на пенсию отправят, - уже совсем обреченно проговорил Вадим, понимая, что именно так и поступит в следующий раз.
-Вот испугался кот колбасы. Так ты уже давно на пенсии и, как я догадываюсь, она у тебя поболей моей. Может, хватит носиться по всей стране и всех подряд выручать? А не по-ра ли вот так по-стариковски на диванчике у телевизора газетку почитать? – искренне посо-ветовал Антон, хотя и отлично понимал всю глупость своего совета. Вадим дома сидеть не желает в одиночестве и в совершенно пустой квартире. Ему нужна эта работа с ее нужностью людям и со всеми вытекающими из нее хлопотами и суетой. А от безделья, как без воздуха он зачахнет и усохнет.
-Рано мне в домино со стариками на лавочке под окном, - подтвердил размышления Антона Вадим. – Это у тебя хобби проявилось под пенсию, да к тому же еще и абсолютно домашнее. А у меня от домашних стен аллергия сильнейшая начинается. Задыхаюсь. Бывают и в моей работе свободные деньки, выпадают, хоть и редко, так я даже не знаю, чем себя за-нять, куда руки и все тело деть.
-Так я, милый друг, немного пошутил, а ты сразу на пенсию, - успокоил друга Антон, предлагая по такому поводу выпить и продолжить главную тему сегодняшней посиделки с ее заморочками. – Пойми, Вадик, я к тебе со всякой ерундой не побегу. И в самом деле, при-сниться может и космическая катастрофа, и любое кошмарное светопреставление. Но вот именно этот сон и выделился из общей картины. Как некий неестественный и абсолютно не-похожий на сновидение. Словно он и был не сном, а каким-то обычным просмотром фильма. С  моим участие в качестве зрителя. То есть, наблюдателя всего происходящего. Словно меня этот некто таинственный и неведомый хотел предупредить об этом случае. И не просто вот так с взрывом поезда и дальнейшей кровавой катастрофой, а с точным адресом и временем события. Даже табло под нос вывесил, чтобы последние сомнения исчезли. Вот потому и позвали тебя, чтобы предупредить, что в следующий раз мы к тебе прибежим. Я согласен даже самостоятельно выступить в роли информатора. Ты мне лишь телефон подскажешь с подробными инициалами абонента. Сам-то я в данный момент и не предполагаю, о чем бу-дет следующее предсказание-предупреждение. Да и само место даже предположить не могу. Но ведь если случится нечто подобное, то я просто не смогу умолчать.
-Нет, Антон, забудь. Все эти страхи перед высшим начальством – чушь несусветная. Я в данном своем статусе абсолютно никого не боюсь. Себя боюсь, чтобы в дураках не оказаться. Даже представить могу смех и сарказм своих недругов при полном обломе и неудаче. Но постараюсь быть объективным. Не сразу, а после нашего рандеву, - Вадим старался как-то смягчить и сгладить первые впечатления своего недоверия.
-А мы, сначала хотя бы несколько минут посидим и перемелем все эти парадоксы, - уже миролюбиво и дружелюбно предложил Антон. – Ведь повторюсь, что оно не просто явилось и предсказало, а даже какое-то время мне на раздумье дало. Вот этот взрыв можно было запросто предотвратить хотя бы простой проверкой трассы. Это не просто сон, а именно предупредительный, о чем вполне понятно сразу после просыпания.  Оно, мое видение, кардинально отлично от обычного.
-Решено, - согласился Вадим. – А сейчас немного выпьем и погуляем от всей души. И чтобы особо не зацикливаться на проблеме, предлагаю на какое-то время просто не возвра-щаться к этой теме. Пусть сначала она напомнит о себе. Вот тогда и вернемся, чтобы решить и решиться.
Вроде и забылось про новый природный дар, и вновь жизнь со своими снами про вся-кую всячину влилась в привычную колею с мелкими хлопотами и заботами. Антон писал свои рассказы, продолжая смотреть по ночам бестолковые сны, которые забывались через несколько минут после просыпания. Лена первые дни пыталась разузнать содержание ноч-ных видений, обвиняя мужа в несерьезном отношении к тем незначительным событиям, что промелькнули в ночи, пытаясь допроситься и дознаться их подробностей. Затем уже оставила его в покое, лишь бросая подозрительные взгляды, ожидая от мужа инициативы, на которые Антон виновато пожимал плечами и глупо улыбался, словно от него зависело это ночное сновидение.
-Ничего, - пояснял он жене. – Так, белиберда всякая, о которой даже можно и не гово-рить. Видно, не каждый день в этом мире случается ЧП. Или он пока считает излишним пре-дупреждать.
Наконец и Лена смирилась, посчитав, что этот эпизод с террористическим актом был единственным, и вполне допустимо с большей вероятностью предсказаний не последует. А потому она напрочь выбросила из головы эти лишние думы и переживания. У нее ведь внуч-ка Катюшка подрастает, о которой следует гораздо больше думать и заботиться. А потому, бросая мужа за его компьютером, Лена почти каждое утро собиралась и уезжала к дочери, чтобы приступить к своим главным обязанностям любимой и столь необходимой бабушки-няньки.
Сегодняшняя ночь так же не предвещала экстремальных видений. Вернее, ее первая половина. По вечерам Антон любил выпить пару-тройку больших кружек зеленого чая, без каких либо сладких добавок. Простое чаепитие, к которому сильно привык еще со времен Афганистана, где они, таким образом, спасались от жары и жажды, поскольку вода лишь усугубляла желания напиться, да к тому еще и расслабляла кишечно-желудочный тракт. А обилие горячего зеленого чая вносило в организм баланс и стабильность. Афганистан закон-чился, а привычка закрепилась на всю жизнь. Вот и хлестал чаи под словесные укоры жены, поскольку ночью выпитая жидкость в чрезмерных количествах требовала выхода и не один раз. Но Антона такие хождения в туалет не беспокоили и не отрывали от сна. Он посещал их, не просыпаясь полностью. Вставал, нащупывая ногами рядом с кроватью тапки, и с закры-тыми глазами, не включая света, отправлялся по знакомой квартире по привычному знако-мому маршруту в сторону нужного кабинета. А по возвращению падал на подушку и мгно-венно проваливался во власть Морфия.
Такая метаморфоза приключилась и в этот раз. И тот факт, что он очутился на незнако-мой полянке посреди густого леса, его не удивил и не вызвал никаких эмоций. Обычное сно-видение с привычными для сна картинками. По небу плыли редкие облака, дул теплый лас-ковый ветер, а где-то в глубине крон густых деревьев шумно кричали и щебетали жители и хозяева леса. Антон задрал высоко голову, любуясь конфигурациями облачков, и заинтере-совался одним из них со странным поведением. Он почему-то сразу понял, что оно выделя-ется из остальных своим неестественным движением. Нет, оно, вроде, как натуральное и ма-ло отличается от остальных этих общих и разнообразных, редко разбросанных по всему небу. Такое состояние неба обычно метеорологи называют, как малооблачным. А для авиации в метеорологических бюллетенях пишут два-пять баллов. Эту облачность практически не учитывают при принятии решения на вылет.
Но это облачко, которое привлекло к себе внимание Антона, причудливое и с как-то резче обозначенной фигурой, чем остальные, двигалось не слева направо со всеми вместе, а по собственному желанию и маршруту. То есть, не по ветру, как и положено по законам фи-зики. Антон не просто удивлялся, но и слегка возмущался таким нарушениям правил. По-скольку, раз уж ты воспарил над землей, то и лети в куче со всеми. А поскольку нарушаешь общую картинку, то и облаком называться не можешь. Ибо с такими вот отказами от законов двигаться вопреки и супротив общего движения способен лишь аппарат тяжелея воздуха и управляемый неким гуманоидом.
И что в таком случае получается? Инопланетное создание демонстрирует пред Антоном сове чудо техники и желает с ним познакомиться? Простите, но он как-то не совсем готов к таким контактам. И речь еще не продумана, и цветов под рукой не оказалось. Не считая тех, что рассыпаны по всей поляне. А может, да и скорее всего, так и вовсе не инопланетное создание. А просто вундеркинды сконструировали летающее облако. Посидели после уроков, покумекали, помудрили, вот и сочинили такую конструкцию. Нынешняя молодежь и не на такие поступки способна.
Нет, все же оное облако, только вышедшее из подчинения законов природы, и решив-шее наперекор этих законов плыть, куда ему заблагорассудит. Вот оно уже развернулось тонким острым углом в сторону Антона и пикирует прямо на него, словно истребитель ата-кует вражескую колону. Но страха Антон не испытывал. Не отворачиваться и не бежать же от него, словно эта куча пара способна представлять некую угрозу. Пусть побалуется и побе-сится, коль взбрендило ему такое в голову. А Антона такими примитивными шутками не ис-пугать. Тем более, что происходит сие в обычном сне. Почему он так сразу решил? Ну, во-первых, ему сейчас там 63 года. А здесь, как понимает и чувствует, так всего лет 15, но не больше, если не ровно. Нет, ровно ему было зимой, а сейчас, глядя на полянку и зелень во-круг, так самое настоящее лето. Раннее, но теплое и солнечное, не считая этих мелких облач-ков, что и солнце закрыть неспособные. Да и не мог юный мальчишка так ясно помнить про-летевшую жизнь с ее трудными и счастливыми годами, где было летное училище и Афгани-стан, где явно присутствовали в его жизни жена, любимая дочь и трое внуков.
А облако, вышедшее из подчинения законов физики и природы, накрыло Антона, ввергнув его в темень, и плавно без вибраций и трясок перенесло его в Дом Пионеров на сцену во второй ряд поющего хора. Вокруг него вдруг оказались знакомые из детства лица, привычные мелодия и слова той песни, которую он вместе со всеми пел. Петь Антон не умел и не очень любил, поскольку с рождения у него отсутствовали как голос, так и слух. Но по-сещал репетиции с удовольствием и с неподдельной радостью. Причин тому было много. И  все они, как одна, перекрывали его нежелание петь, с торицей возмещая потери времени и энергии, затраченных на посещение хора.
Во-первых, в рядах громкоголосого хора, в котором его блеяние никто и слышать не мог, всегда находилась та сладкая влюбленность, которой он любовался. И тайно и сладко по которой страдал.  Но отказываться от этих чувств не желал, поскольку они ему доставляли наслаждение. И вовсе не потому, что был садистом и любил самоистязания, терзающих душу и сердце. Однако возраст требовал, чтобы в его сердце постоянно присутствовала эта легкая влюбленность. И даже при отсутствии объекта он ее придумывал, отыскивал схожую среди присутствующих, и любил. Молча, тихо и незаметно не только для объекта страданий, но даже для всех окружающих, включая самого себя.
Это только, во-первых. Были и другие причины, по которым он регулярно и без едино-го пропуска посещал не совсем любимое, но посильное занятие. Нет, оно совершенно не бы-ло для него утомительным. Просто по причине отсутствия дара оно было недосягаемым. А руководителю хора требовались кроме голосистых запевал еще и для массовости такие вот безголосые. Вот для этой массовки его и держали. Но в этом огромном коллективе кроме сердечных страданий появлялись и друзья, и товарищи по общению. И потом, они много разъезжали, как по области, так и за ее пределами, где кроме концертов и репетиций было много экскурсий и посещений театров и кинозалов.
Вот ради общения и таких поездок безголосый Антон уже не один год пел со своего второго ряда разнообразные песни. И лирические, и патриотические, и просто детские. Он даже дома пользовался определенной популярностью, как знаток разнообразных песен. А сейчас в данный момент он открывал рот и любовался девчонкой с домрой в руке. Она игра-ла в оркестре, под музыку которого они всегда пели, и с которым всегда вместе разъезжали по городам и весям страны с концертами, как в честь больших и маленьких праздников, так и просто с культурными мероприятиями по зову тех или иных руководителей. Симпатичная девчонка, привлекательная и завораживающая. Но, по мнению Антона, девочка была старше его на пару лет. Однако данная информация его совершенно не волновала, поскольку Антон даже самому себе не признавался в этой легкой, ни к чему не обязывающей любви, понимая, что она не долгая, так сказать, скоротечная.
Пройдет еще пару месяцев, а там вполне допустимо, и даже, скорее всего и вероятно, как часто в этой жизни случается, очень быстро появится в их большом коллективе новень-кая, еще лучше и привлекательней, и Антон сразу же переключится на следующий объект. Так чего тогда сейчас устраивать излишнюю суету и страдания! Пусть пока радует его глаз и сердце и манит, рисуя в воображениях сладкие картинки и приятные желания. Это не требует никаких обязательств и не вносит разброда в привычный образ нормальной юношеской жизни.
Антон пел, любовался своим объектом сердечного томления и почему-то ясно пред-ставлял, что все эти действия происходят во сне. Ведь давно уже он забыл о существовании этой безымянной девчонки, да вот зачем-то это странное облако, нарушившее все мыслимые и немыслимые законы природы, спикировало, как вражеский самолет и забросило Антона в эти далекие воспоминания. А в той жизни из далекого детства он так и не успел узнать ее имени. Не успел, хотя вряд ли и хотел, поскольку как-то незаметно она исчезла из оркестра, а потом и из его памяти. Не узнал и причину исчезновения. Куда-то пропала, словно прислав в замен себя другую, на которой Антон сосредоточился.
А здесь вот она, настоящая и сосредоточенная на игре, на своей домре. Ловко и темпе-раментно вибрирует медиатором на половникообразном инструменте. У нее уж точно есть музыкальный слух. Сам Антон не раз слышал ее индивидуальную игру на домре. Сладко пищат струны, словно некто обиженно плачет. А может, это просто такая мелодия жалостли-вая, вот и ассоциирует Антон эти звуки с плачем. Но все равно слушать было очень приятно и радостно, словно в ее таланте видел свою заслугу. А вот в общем созвучии с оркестром ее музыки не слыхать. А как услышать, если ко всем балалайкам и домрам добавляются еще и звонкие голоса голосистых и музыкальных талантов.
Эти крики у них песней зовутся. А Антон старается в унисон лишь рот открывать и шепотом повторять за всеми слова песен. Зачем же ему надрывать голосовые связки, если Антон только и может, что своим козлиным фальшивым тенором общую картину испортить. Да не дай бог, она услышит и поймет его бездарность музыкальную. А так вроде с коллекти-вом заодно и поет.
Антон с трудом оторвал глаза от своего объекта обожания и удивленно замер, увидев полный зал празднично одетого народа. Вот ничего себе! Оказывается и вовсе здесь не репе-тиция происходит, а они выступают где-то с каким-то концертом. Хорошо бы еще вспомнить город, в котором сие торжество происходит. Нет, этой подробности он никак не припомина-ет. Но да ладно, спросит после концерта у своих. Это как еще спросит? Со смехом подумал Антон. Товарищи запросто у виска пальцем покрутят. Как же он мог забыть такую важную деталь, если ехали они вместе. Ну, да ничего страшного. Сообразит по каким-либо сопутст-вующим признакам. Хотя бы по любой табличке на магазине. Там всегда расшифровывают принадлежность того или иного промышленного или продовольственного магазина, и в ка-ком городе он находится. А спрашивать у ребят ни в коем случае нельзя, засмеют. Лишь бы кто-нибудь из забывчивых сам его об этом не спросил. Тогда уж точно он перед всеми опро-стоволосится.
В этих размышлениях он и не заметил, как песня закончилась. Хорошо хоть размышлял, молча и не изображал поющего. Из забытья вывели шумные аплодисменты благодарных слушателей. Ну, уж нет, точно не Холмогорск. Подмостки своего родного города он помнит. А тут и зал большой, каких он не помнит, и разных и богатых аксессуаров полно. А вдруг они сейчас в Москве? Да точно! По-моему, где-то в начале мая 1965 года они ездили в столицу на торжества юбилея победы. Да и народ в зале очень уж торжественный и медалями обвешанный. Участники, поди. И лица праздничные, счастливые и слегка раскрасневшиеся. Перед концертом, скорее всего, у них был фуршет. А после него ожидается банкет, как и случается на протяжении всех таких празднеств. Это уже Антон рассуждал с политики не юнца, а опытного и прожившего немало зрелого мужчины. Каким, почему-то, он здесь в дет-стве себя ощущал.
Да, зрители и гости праздника уйдут на торжества. А они, то есть, устроители этого ве-селья зароются опять в свою берлогу, что им выделили для ночлега организаторы концерта. Это если сейчас уже поздний вечер, или ночь. Ну, а ежели позволяет время, то разрешат про-гуляться по городу.
-С нами пойдешь? – вдруг кто-то спросил его сзади девичьим голосом. – Мы собираем-ся в нашей комнате отметить концерт и праздник. С каждого по два рубля. Я уже сдала за нас двоих.
Антон резко развернулся, и его бросило в жар. Это была она. И девушка его сердечных страданий звала в свою комнату, где, как сама только что говорила, собирается на банкет их компания. Такое предложение сбило его с толку напрочь. Зачем и почему вдруг зовут его, если в их оркестре полно парней гораздо солидней и взрослей. А эта принцесса, как Антон именовал ее в своих думах, вдруг приглашает его в компанию своих друзей. И деньги заранее сдала, уверенная в его согласии.
-А меня Антоном зовут, - неожиданно для самого себя промямлил он, слегка заикаясь от пережитого волнения. Но потом осмелел и решился задать самый волнующий вопрос по-следних двух месяцев. – А тебя как звать?
-Маша. Можно, если пожелаешь, Мария. Но, мне кажется, что уж слишком так офици-ально ни к чему.
-Маша, а зачем ты приглашаешь меня? Да еще уже и место за мной застолбила этими двумя рублями? – как-то уж совсем смело и весело спрашивал Антон, совершенно освобо-дившись от излишних волнений и душевных вибраций, словно за плечами имеется немалый опыт знакомства и ухаживаний. – У вас вон, какая классная компания, солидная, взросла. А ты меня избрала.
-Нет, я не выбирала, - смеясь, протянула Маша. – Это ты сам меня выбрал. Я сразу, как попала в оркестр, обратила внимание на твой влюбленный взгляд. Вот и решилась в такой удобный момент подтолкнуть твои желания. А так и уйду из Дома Пионеров, не узнав ис-тинных твоих чувств. У меня ведь в конце мая последний звонок. А там впереди взрослая жизнь, в которой этот оркестр не присутствует. Смешной, какой ты! Почти два месяца гла-зами пилишь, а так не соизволил даже имени моего узнать. Мог бы у кого-нибудь хотя бы ради любопытства спросить.
-Не знаю, - все еще слегка смущаясь, но уже внезапно осмелевший, ответил Антон, по-зволив наконец-то с такого близкого расстояния смотреть своей девчонке прямо в глаза, уже видя их истинный цвет и блеск. – А зачем мне нужно было имя узнавать, если все это быстро закончится. И знакомство бесперспективно. Мне еще два года учиться, а потом в армию ухо-дить. Еще молокососом обзовешь.
-Не обзову, - абсолютно без иронии в голосе и совершенно дружелюбно усмехнулась Маша. – Ты вон, какой высокий и стройный. У нас в классе и то пацаны намного мельче. Вот наши девчонки почему-то стараются знакомиться с взрослыми. А мне наоборот, ты больше нравишься. Взрослые много выпендриваются и руки распускают, считают своим долгом по-учать и вводить нас во взрослую жизнь. Но ты ведь не такой? Мне показалось, что мы сумеем просто дружить.
-Почему? – удивился Антон, окончательно осмелевший и решившийся слегка обнаглеть. – Я такой, и мне тоже хочется немного руки распустить. А почему бы и нет, если девчонка сама меня выбирает.
-Да! – уже смеялась Маша. – Ладно, пошли, нахал, а то я обещала не задерживаться. Мои подружки уже в курсе о твоих страданиях. Я им еще перед Москвой намекала про твои глаза и про свое желание узнать их хозяина. Случайно не обнаружил их подозрительных подглядываний?
-Нет, - вполне серьезно отвечал Антон. – Я ведь не отвлекался на посторонних, следил только за тобой. А ты после школы не собираешься дальше в оркестре играть? Почему, ведь здесь очень интересно!
-Смешной ты. Я ведь после школы в институт поступать буду. И для этого именно сюда и приеду.
Стало быть, они все-таки в Москве, как и подумал Антон. Это даже здорово. Погуляют по музеям, сходят в театр, кино. А то, как приедут в какой-нибудь захудалый городок, так и сидят взаперти по своим комнатам, скучают, если нет репетиций или концертов. А большие города Антон любил. Их можно изучать, рассматривать, исхаживая пешком все улочки дос-топримечательности.
Антон быстро залез в карман и достал оттуда деньги, протягивая два рубля Маше, но она отмахнулась от него и заставила спрятать деньги обратно в карман.
-Завтра меня в кино сводишь. Или еще куда-нибудь? Поинтересней. Вы ведь тоже зав-тра ночным поездом отправляетесь домой? Значит, едем вместе. А с утра до вечера по Моск-ве гуляем. Вас в Третьяковку тоже ведут? – спросила Маша. – Я там еще ни разу не бывала. Обязательно пойдем.
-Пока не знаю, вроде бы, - пожимал плечами Антон, усиленно напрягая память, вспо-миная в подробностях ту обычную и ничем непримечательную поездку в Москву с празд-ничным концертом, а в особенности последний день пребывания. Но никак не мог припом-нить именно то, что и как они делали перед отъездом. Однако в данную минуту такие про-блемы почему-то не сильно и волновали. Поскольку внезапно замаячила совершенно иная перспектива не только завтрашнего дня, но и, что весьма немаловажно, сегодняшнего вечера с любопытными эпизодами, о каких и не мечтал в те юные годы, - А мы тогда сами придума-ем маршруты завтрашнего передвижения, и сами решим, куда и зачем идти, - уже оконча-тельно осмелел Антон. – Может, даже и в кино сходим на последний ряд.
-А почему на последний? – искренне удивилась Маша, совершенно не понимая намека. Хотя оно вполне понятно, так как в те годы такого никто и не слыхал.
-Так ведь последний ряд считается местами для поцелуев, - хохотнул Антон, вспоминая фразу из какой-то рекламы. Только тогда в 65-ом году реклам не было. Значит, в сон вкрались слова из 21-го века.
-Я тогда вполне согласная, - совсем развеселилась Маша, делая соответствующие вы-воды, что этот скромный мальчик и вовсе не пентюх, как величали подруги за его излишнюю скромность и скрытость, а вполне клевый парень. Она схватила Антона за рукав и потащила к выходу. – Но это все завтра, а сейчас мы идем в мою комнату. Девчонки давно уже стол накрыли и с нетерпением дожидаются нашего появления. Побежали, а то иначе получим строгие замечания.
Стол изобиловал бутылками дешевого вина, вроде, как «Агдам» и «Вермут» и нарезками краковской колбасы, плавленых сырков и маринованных огурцов из дружественной Бол-гарии. Разумеется, в те далекие времена овощей и прочих деликатесов весной не встретить. Годы сплошного дефицита. Из посуды кроме граненых стаканов ничего не было. Вокруг стола на придвинутых вплотную койках сидели попарно мальчишки и девчонки из оркестра. Из поющих Антон оказался единственным.
-Вот и музыкальное сопровождение прибыло! – воскликнула одна из девчонок, встре-чая веселым возгласом вошедших Антона и Машу. – А мы боялись, что скучно будет. Нам представитель хора свои песни петь будет.
-Если только вы на своих инструментах подыграете, - в тон так же бесшабашно ответил Антон.
-У нас их отняли, - не соглашалась та же девчонка. – А у тебя твой голос всегда нахо-дится при тебе.
-Ребята, а разве вам не приелись наши песни за время всех репетиций и концертов? От-дохнуть бы от них, - срочно парировал Антон, искренне пугаясь, что народ потребует стать запевалой в этом застолье. – По-моему, нам гораздо веселее после концерта заняться разго-ворным жанром. Анекдотов я знаю много. И гарантирую, что все они довольно-таки свежие, и услышите вы их впервые, - неожиданно предложил Антон, вспоминая массу анекдотов и рассказов из репертуара артистов 21-го века. А в том, что среди этой компании они прозву-чат впервые, так Антон даже не сомневался.
-Антон прав! – воскликнула рыжая конопатая девчонка, представившаяся Мариной и игравшая в оркестре на аккордеоне. – Пусть мальчики нам лучше байки рассказывают. А от этих песен уже в ушах звенит. И играть ни на чем совершенно нет желания. Хоть сегодняш-ний вечер обойдемся без музыки.
Долго никто не спорил и не возражал, а просто мальчишки разлили по стаканам вино и предложили тост за праздник Великой Победы и за его юбилей. Все-таки этот праздник и собрал их вместе.
-А у меня и папка, и мамка воевали, - похвалился Семен. Он был самым старшим из всей компании и уже давно закончил школу. Только в армию его почему-то не брали. Вот он и ходил по инерции в Дом Пионеров.
-И у меня, и у меня! – понеслось вокруг праздничного стола, и все весело стукнулись стаканами и залпом опрокинули вино. Сладко облизнулись и жадно набросились на закуску. Обед прошел давно, а потому толпа была зверски голодной, как проголодавшиеся звери. Шум жующего народа на время приостановил разговоры.
-Антон, а ты в каком районе живешь? Спросила Маша, запихивая в рот кусочек колбасы и заедая его плавленым сырком. – Лично я рядом с Домом Пионеров. Совсем близко. Мне всего две минуты идти.
-Так ты в 19-ой школе учишься? – удивился Антон. – А почему я тебя ни разу там не встречал?
-Нет, я в 24-ой. Просто мы с родителями в этот район совсем недавно переехали. А ме-нять школу не захотелось. Тут учиться осталось ерунда. А там все привычное: и друзья, и учителя.
-А-а-а! – протянул Антон. – Ты потому недавно и пришла в этот оркестр. А раньше где играла?
-В школьном оркестре и играла. У нас там тоже Александр Иванович руководил. Он меня сюда и переманил. Сразу, как только мы переехали, Александр Иванович и предложил ходить в его оркестр. А ты давно поешь?
-Давно, - тяжело вздохнул Антон, показывая своим протяжным стоном, насколько не-легкий для него этот труд. – Я и петь-то не умею, - смело признался он уже после второго стакана.
-Ха! – хихикнула весело и отвровенно Маша. – А поешь зачем? Для веселья или чтобы дома не скучать?
-Ага! – согласился Антон. – Мне сюда нравится ходить, по городам разъезжать, путе-шествовать. А петь хотелось бы так же, как все поют в хоре. Да вот природа такого таланта не подарила.
Уже после очередного пятого или шестого тоста Маша шепнула на ухо что-то секретное своей подружке, сидевшей рядом по правую руку, и под ее хихиканье потащила Антона из комнаты.
-Только не хулиганьте сильно там, - уже громко и со смехом предупредила подружка им вслед. И Антон смутно догадался, о чем они там шептались, и какова причина ее внезапного веселья.
Маша вела его в соседнюю пустую комнату и явно не для продолжения светской беседы с опросом его биографии. Он уже предчувствовал близкое знакомство с объектом долго-дневной влюбленности. И от разыгравшегося воображения у него слегка вскружилась голова, и заклинило в горле, словно в рот положили большой кусок неспелой хурмы. Он уже вполне осознанно боялся лишь одного: только бы не проснуться и досмотреть этот запретный сон до конца. Но уже в шаге от этой вожделенной двери, ведущей в тайное и сокровенное, он с ужасом ощутил, что покидает это далекое детство, возвращаясь в родную комнату-спальню 21-го века.
А рядом мирно и тихо посапывала жена, совершенно не догадываясь о драме, разы-гравшейся абсолютно рядом в нескольких сантиметров. Антон старался со всей силы сдав-ливать веки, чтобы попытаться вновь вернуться в сон, где он был тем пятнадцатилетним па-цаном, которого впервые в жизни любимая девчонка пригласила в уединение. Ему не терпе-лось узнать, зачем же она, то есть, Маша, если ее и в самом деле звали так, пригласила его в  темную пустую комнату, перед этим предупредив подругу, чтобы им никто не мешал. Гипо-тетически предположить можно, что она хотела уже там наедине предоставить Антоны пра-во предпринимать самые смелые замыслы и поступки. Но ведь хотелось не только предпо-ложить, но и испытать.
Однако сон улетел в небытие и возвращаться не обещал. Антон уже осознавал, что по-вторения не дождется, поскольку такое возможно лишь один раз в жизни. Даже если удастся усилиями воли уснуть. Удалось-то, удалось, да все понапрасну. Опять замелькали глупые бессмысленные картинки с непонятными персонажами и бестолковыми незапоминающими-ся эпизодами. Все повторилось, как в обыденные каждодневные сновидения без впечатлений и воспоминаний той далекой  и манящей юности. Неужели ему сегодня приснилось именно то видение, о котором он часто мечтал, подробно представляя и рисуя тайные свидания с этой очаровательной обворожительной незнакомкой с домрой в руке, которая так музыкально и печально пела от ее пальчиков, что бегали удивительно ловко и быстро по грифу инст-румента.
         Скорее всего, это он в своих фантазиях назвал ее Машей, оттого и приснилось это имя при знакомстве с девчонкой. А так запросто у нее могло быть совершенно иное имя. Да сей-час она и выглядит старенькой старушенцией. На все целых 65 лет. В таком возрасте уже и прабабкой можно стать. Но ведь там во сне она была той молоденькой и настоящей, что Ан-тону от обиды за пропавший сон даже плакать хотелось. Подразнил, скотина, и отнял игруш-ку. Антон повернулся на другой бок, тяжело и печально вздохнул и вновь улетел в то самое свое пятнадцатилетнее детство. От такого подарка Антон даже во сне страшно поразился и удивился. Случилась как в знаменитой сказке по ужасно большой просьбе, которую он про-износил, молча со слезами на глазах. И этот некто, что управляет сновидениями, сжалился и вновь зашвырнул его в тот же полутемный коридор рядом с потайной и заветной дверью, ко-торую он не успел перед просыпанием открыть.
Вот только Маши рядом уже не оказалось. Но само его сознание шептало, что она как раз успела уже войти в эту комнату, а он почему-то все еще топтался у закрытой двери в ко-ридоре. Проглотив волнующую слюну и набравшись смелости, Антон, поборов все страхи и сомнения, толкнул эту проклятую дверь, разъединившую их на два мира. Жмурясь от яркого света и спасаясь руками от непонятных лучей, невесть откуда явившихся сюда, Антон понял, что попал в абсолютно иную атмосферу событий и явлений, чем ожидал, стоя в коридоре за дверью некой комнаты, которой здесь не оказалось. Антон попал на перрон огромного аэро-порта, по которому сновали взад-вперед заправщики и автомобильные трапы. А Маша уже стояла в проеме дверей в салоне перронного автобуса, который хотел увезти ее к самолету, возле которого уже стоял один из трапов. Она покидала этот город навсегда. Из-за шума ры-чащих и гудящих самолетов Антон не слышал ее голоса, но он по губам и по улыбке понимал, что она улетает, что она очень рада такому событию, и что прощается сегодня с Антоном навсегда.
-Ты куда и зачем? – кричал Антон, словно не мог понять, почему она прощается с ним, хотя в сознание смутно проскальзывало некое далекое воспоминание о проведенных с ней страстных минутах. Он не слышал самого себя, но она понимала и шептала в ответ, из чего Антон понимал, что она, как и обещала, улетает в Москву поступать в свой желанный инсти-тут.
-Но почему на самолете? – прошептал он ей в ответ. Антон уже понимал, что кричать не обязательно. – Можно же вечером на поезде, а утром уже оказаться в Москве. И дешевле и намного удобней. А мы можем до вечера побыть вместе.
Антон все еще надеялся встретиться с ней и окончательно понять об их отношениях, что сложились в этот исчезнувший промежуток времени. Ведь было что-то, он чувствовал и осознавал. Но теперь он никогда не сумеет узнать, и никогда Маша не будет для него такой доступной и близкой.
-Нет, - шептала губами Маша. – Мне очень нужно сегодня попасть в Москву. Последний день приема документов. Завтра я опоздаю.
-Маша, не улетай, это очень опасно, - ощущая некую внутреннюю тревогу. Отчаянно умолял Антон.
-Не грусти и не глупи, милый Антошка. Сам ведь в летчики собираешься, а самолетов боишься. Все будет очень хорошо. И прощай. Я не знаю и не думаю, а вдруг когда-нибудь и где-нибудь встретимся!
-Нет, - Антон отчаянно мотал головой, уже осознавая, что это прощание навечно. – Мы с тобой никогда не увидимся более.
Ответа, произнесенного из ее уст, он уже не видел. Двери автобуса захлопнулись, и Маша уехала на посадку  в самолет, чтобы навсегда затеряться в Москве. И вдруг Антон не-ожиданно увидел, чуть ли не перед собой световой табло прямо под названием города, где находится этот аэропорт. Саратов, 2013 год. Конец июня, 13часов 40 минут. Но почему? Ведь сейчас 1965 год, и вовсе это никакой не Саратов, а Азимовск. Только из этого аэропорта Маша могла улететь в Москву. Ведь в самом Холмогорске аэропорта не было и тогда, нет его и в 2013 году. А в Саратове Антон никогда в своей долгой жизни не был. Не случилось ни оказии, ни случая, что мог бы забросить его в этот город на Волге. Удивительно и совер-шенно непонятно.
А чему удивляться, коль все события снятся ему во сне, в котором вполне допустимы и иные ассоциации. И город, в котором он ни разу не был, и девчонка, которая, вроде бы, и была, но он никогда с ней не знакомился. Не знает и имени ее. А если во сне и назвалась Машей, так, скорее всего такое имя возникло в его фантазиях. Но ведь сейчас она с ним прощалась не просто вот так навсегда и насовсем, а словно пыталась после каких-то собы-тий, что их сблизили, но ей захотелось их разорвать, чтобы забыть и начать в столице новую жизнь с чистого листа. По прощальному выражению ее лица Антон понимал причину ее же-лания рвать их отношения рывком и резко. Маша не видела с ним будущего из-за разницы в возрасте, различных интересов и по причине вынужденной длительной разлуки, которая пе-речеркивала все их прошлые отношения однозначно.
Только вот почему эти мысли так гнетут Антона, если он великолепно осознает их без-рассудность. Ничего никогда у него с этой придуманной Машей не было и не могло быть. Но сама фантазия весьма любопытна и жизнеспособна. Хотя бы в очередной его маленькой по-вести. Авось домыслит те события, что захлестнули их в маленькой комнате рядом с галдя-щей пьющей компанией за стеной. И потом ведь почти, если не больше месяца, развивались в каком-то направлении до такой близости, что даже закончились проводами в Москву и прощанием на перроне. Хотя по всем правилам и законам провожающих на перрон не пус-кают. Только ведь это сейчас, а не в тот далекий 65-ый год, когда разрешалось даже до трапа самолета.
Но совсем непонятно, зачем на табло высветилось сегодняшнее число 2013 года? Одна-ко, и такой незначительный курьез в факте пропустить и понять можно. Сон для того и су-ществует, чтобы перемешать и высыпать на обозрение все прошлые и настоящие даты, героев и персонажей из прошлой и настоящей жизни, забросив самого Антона не только в чужой город, но и на любую планету любой галактики.
Антон наблюдал, как лайнер, только почему-то так же современный из 21-го века, раз-бежался по взлетной полосе, извергая натужно рев всех четырех турбин, и с легкостью от-толкнувшись от бетонки, медленно воспарил в небеса, словно легкая пушинка, подхваченная восходящим потоком воздуха. Понимая нелепость всего происходящего, Антон, однако гру-стил и терзал сердце этим вынужденным расставанием, словно происходило оно наяву и в той далекой юности, которая внезапно вернулась к нему. Антон достал из кармана носовой платок и хотел, как флажком, помахать вслед улетающему лайнеру. Но неожиданно замер от нехорошего предчувствия. Самолет почему-то не набирал высоту, а стремительно падал, словно подстреленная птица.
Не хотелось верить в происходящее, хотелось срочно проснуться, чтобы прервать это губительное падение. Но тут случилось все наоборот: сон не желал покидать Антона, прину-див его до конца смотреть на эту смерть большого красивого самолета, внутри которого ле-тела в Москву в свою взрослую жизнь неведомая девочка Маша, что хотела проститься с Ан-тоном навсегда и на всю жизнь. Так оно и вышло. С той лишь разницей, что она улетела в смерть. Так почему же Антон не ушел еще до взлета лайнера? Ведь тогда в его мыслях не случилось бы этой трагедии, а остались бы лишь ее прощальные слова с ее прощальной ми-лой улыбкой.
Разумеется, они все равно расстались навсегда. Но ведь догадывался бы о ее существо-вании и мечтал бы о внезапной встрече в какое-нибудь время и в каком-либо месте этой большой страны. А теперь ему предстоит долгая жизнь с осознанием ее смерти. Почему и зачем, и скорее всего, за что этот некто оставил его в свидетелях этой трагедии, зачем показал всю эту картинку до последнего эпизода с облаком огня и дыма с пеплом, что осталось от всех пассажиров с его девушкой Машей. Опять он считает, что именно так ее и звали. Пусть так и будет навсегда той далекой безымянной незнакомкой с привлекательными чертами ли-ца, с пухленькими губками и с той потешной привычкой  во время игры на своей домре вы-совывать кончик языка. Это она так старалась и улетала вместе с музыкой в свою сказочную страну.
Странно, думал Антон, лежа на кровати с открытыми глазами и любуясь солнечными лучиками, прыгающими по стене. Может, и в самом деле у нее такое имя было, а вполне возможно и иное. Только вот зачем нужно было показывать во сне эту встречу с желанным продолжением и знакомством, а затем добавлять во всю эту романтику трагическую гибель. Разбудить жену и попросить расшифровать, так она ему еще и сцену ревности запросто зака-тить способна. Да самому и так понятно. Знакомство состоялось из-за мечты и воображения продолжения, а сам факт гибели во сне намекает на вечное их расставание, на невозможность встреч. Если бы он со всеми своими сердечными переживаниями встречался по истечению какого-либо промежутка времени, так из этих дамочек запросто можно приличную очередь выстроить, как в далекие советские времена за колбасой или иным обычным повседневным товаром.
Ну, а вот зачем нужно было показывать табло с сегодняшней датой и временем, которое еще только будет? Вдруг именно в эти 13.40 в его жизни что-нибудь важное произойдет? Вовсе не обязательно трагическое, но что-нибудь весьма судьбоносное. Например…. И вдруг Антона обдало холодным потом и мелкой противной дрожью, что он непроизвольно засто-нал, разбудив тем самым этим внезапным плачем жену, которая совершенно не планировала столь раннее просыпание. И от того высказала в адрес мужа свое законное и справедливое «фе»:
-Чего опять не спишь? Ох, Антоша, совсем старый стал, даже поспать в такое утро уже неспособен. Самый же сон.
-Саратов, 13.40, самолет с пассажирами взлетает и сразу падает камнем вниз. Все по-гибли. Мне кажется, а даже вполне уверен, что этот пророк вновь меня предупреждает. Все повторилось, как и в прошлый раз, - как-то отрешенно и обреченно монотонно шептал Ан-тон.
Лена вскочила с кровати, мгновенно сбрасывая с себя остатки сна, и, схватив телефон, с силой вручила его Антону в руки.
-Срочно звони Вадиму. Сейчас прямо и звони. Нельзя медлить ни минуты. Это он опять через тебя пытается предупредить и посылает знаки о возможной катастрофе. Номер рейса хоть запомнил?
-Откуда? Я его и знать не знал. Но она в Москву улетала, чтобы в московский институт документы сдать. Только почему-то из Саратова. Хотя никак мы не могли туда попасть. Вот в чем странность, - непроизвольно признался Антон и сразу пожалел о сказанном, поскольку возможны последствия со стороны жены. Вот почему-то к женщинам, которые окружали их по жизни, так она и не собиралась ревновать. А стоило ему из юношеской памяти присниться какой, так сразу допросы с пристрастием.
-Так, значит, приснилась очередная любовница. Ну и до чего вы там в своем сне доп-рыгались?
-Ой, Лена, ради бога, успокойся и забудь. Мне приснилась одна из оркестрантов, что аккомпанировали нашему хору. Я тебе еще рассказывал, как в детстве пел в хоре в Доме Пионеров. А она намного старше меня была. На домре красиво играла, вот я и любовался. В том возрасте я любовался многими. А приснилось сейчас, что она решила вдруг сама позна-комиться со мной, хотя в самой жизни я так даже и имени ее не узнал, ни полслова ей не ус-пел даже вымолвить, как она куда-то пропала. Так если честно, я и не планировал знакомст-во. А тут она села в самолет и хотела улететь в Москву. А он немного набрал высоту и рухнул на землю. Вот и все. Еще одна сердечная зазноба погибла. Этот пророк решил всех моих дам сердца погубить?
-И много еще у тебя за всю жизнь побывало? Я так поняла, что темные силы основа-тельно взялись за твоих любовниц. Это за то, что оставил их без внимания, не пожелал даже общения.
-Лена, как она, так и прочие абсолютно не нуждались в моем общении, поскольку, ско-рее всего, даже понятия не имели о моих вздыханиях. Мне для моего юношеского сердца просто требовалось кем-то любоваться, чтобы заполнить эту нишу, пока не попадались на-стоящие влюбленности. Сколько раз сама мне рассказывала, как тайно влюблялась в хоро-шеньких артистов и страдала в подушку. Так у меня они хоть более-менее приземленные были, чем твои экранные.
Лена слегка смутилась от такого напоминания, словно только что муж ее поймал на чем-то распутном. Но быстро справилась и смягчилась, поняв свою излишнюю придирчи-вость к его сновидениям. Да мало ли чего без спроса и безо всякого разрешения может явиться в ночи!
-Ладно, пролетели. Давай, звони Вадиму и пересказывай ему свой сон. Может еще ус-пеет предотвратить гибель твоего сердечного страдания. Так уж и быть, спасем ее, пусть дальше живет и снится.
-Лена, вот только ради бога, не превращай мои сны в повод для сцен ревности. Иначе у меня пропадет всякая охота делиться своими сновидениями. Если бы мы сами умели управ-лять ночными снами, то тогда и сонники твои оказались бы излишними. Все свои сны смот-рели бы строго по заказу.
Лена давно сдалась и поняла, что придирки глупы и наивны, но, чтобы последнее слово осталось за ней, она еще с минуту размышляла и спорила с мужем по поводу тех порочных картинок, что прокручиваются в его сне.
-Лена, но ведь еще сильно рано, он, скорее всего и не проснулся, а мы тут со своими глупостями.
-Антоша, большая глупость, так это ты сам со своей нерешительностью. Там жизнь людей под угрозой, а он тут сопли размазывает. Даже если понадобится, так и посреди ночи разбуди.
Антон тяжело вздохнул и набрал на мобильном телефоне номер Вадима. Тот не заста-вил себя ждать и мгновенно ответил, словно только и ждал этого звонка. Даже Антон был слегка удивлен.
-Алло, Антон, ты чего это в такую рань трезвонишь. Я еще и сполоснуться не успел. Поди, бессонница замучила? – беззлобно верещал Вадим, напрочь забывший о том кошмар-ном сне, что сплотил их в единую команду по предотвращению катастроф и прочих стихий-ных бедствий.
-Вадим? - слегка опешивший от такого веселого и беззаботного ответа, спросил Антон, ожидавший услышать в трубке заинтересованность, а не предположения о бессоннице и звонке от скуки. – Какая еще там бессонница! Ты не поверишь, но мне вновь приснился кошмар с человеческими жертвами. Охота мне в такую рань веселиться телефонным обще-нием с тобой.
-Да ты что? – голос Вадима моментально изменился, наполнившись металлическим нотками. Он сразу превратился весь во внимание и пружину, готовую по команде к действи-ям. – Неужели все же приснилось! Виноват, ребята, как-то вылетело из головы, выдуло из-за ежедневной суеты и хлопот. Даже про уговор начисто позабыл. Так, давай, делись поскорей, где и что в этот раз уготовлено судьбой.
-Саратов, аэропорт, московский рейс. Вылет в 13.40. сразу же после взлета рухнул где-то в пяти километрах от взлетной полосы. Ну, а там прочие атрибуты падения, как взрыв, огонь и куча трупов. Сам догадываешься, что происходит от такого падения. О благополуч-ном исходе и говорить не приходится.
-Ребятишки, информацию принял и сейчас же приступаю к адекватным процедурам. Уж в этот раз момент не упусти. Даже взлететь не позволим этому приговоренному рейсу. Извините, заезжать к вам не буду. И так все понятно. Вы уж дома сидите, и ждите от меня сообщений. Сразу же позвоню и доложу вам о принятых мерах, - в голосе Вадима слышались бодрые и решительные к моментальным действиям нотки, словно именно от их скорости зависит благополучие этого московского рейса.
-Ну, а дальше что? – спросила удивленно и растерянно Лена. Вроде и успокоилась, но поражала простота и непонятность. – Мы что, уже свою миссию завершили? Может, еще, кому позвонить, а?
-Как это, что дальше! – Антон весело смотрел на жену. – По-моему, и без комментарий здесь все предельно ясно. Сейчас Вадим позвонит по инстанциям, уговорит ответственных лиц за этот вылет проверить намного тщательней материальную часть, а мы услышим по первому каналу о предотвращении катастрофы благодаря неким весьма бдительным товари-щам. Фанфар можно и не дожидаться, но большое человеческое спасибо услыхать желательно бы. Как ни как, а сон во благо.
-А еще получим информацию, что твоя пассия благополучно вылетела и приземлилась в одном из московских аэропорту. Только интересно, в какой это институт она сейчас там будет поступать!
-Аленка! – возмущенно и сердито воскликнул Антон. – Какой еще институт, если ей уже за 65. Она была старше меня, если ты помнишь. Ты хоть мысленно представь эту стару-шенцию, обремененную внуками и правнуками, что вполне допустимо, прежде чем устраи-вать мне сцены ревности. А уж рядом с тобой, так сто пудово чисто бабка беззубая. Чтобы я даже не слышал этих твоих инсинуаций.
-Ладно, успокойся, никто тебя к старушкам не собирается ревновать. Просто ведь лю-бопытно узнать, зачем этот пророк перед информацией всовывает тебе под самый нос этих баб с продолжением. А вдруг и в самом деле он хочет спасти именно их? – хихикнула Елена, довольная выданной характеристикой предполагаемой гипотетической соперницы. – И все равно, нам будет весьма сладко услыхать, что один твой звонок спас такую прорву народа. У меня как-то меркантильно проскальзывает мыслишка о премиальном вознаграждении. Хо-рошие дела должны поощряться.
-Лена, только не сейчас об этом. Вот услышим долгожданную весть о спасении, так то-гда и обсудим финансовые вопросы.
-Сомневаюсь, однако, - как-то неожиданно огорченно и с сомнениями слегка отрешен-но проговорила Лена.
-Не надо сомнений. Сама утверждаешь, что добрые дела требуют поощрений, - катего-рично потряс головой Антон. – Все вполне прилично и благоразумно. И никто не смеет об-винить в меркантильности.
-Да я совсем не о том, - тихо ответила Лена, на минутку задумываясь о своих сомнени-ях. – Ты вот только представь себя на месте саратовских МЧС. Я думаю, что он ведь через них попытается проинформировать аэропорт? Не поверят они ему, даже и не попытаются поверить, если он правду скажет. Вот чего я опасаюсь. Не хватит у них смелости вот так по звонку о каком-то маразматическом сне старого деда из далекого Вилежина сорвать вылет. Могут поискать, проверить, но в пределах расписания. А его, как я понимаю, вообще необ-ходимо отменять.
-И вовсе я не старый, а тем более, не маразматик, - попытался обидеться Антон, зацик-лившись именно на такой характеристике. Но слова жены посеяли слабые сомнения в его мыслях. Интересно даже, а как бы он сам поступил, если бы услышал от неизвестного або-нента такую информацию-предупреждение маразматического характера. Тем более, что о самой причине катастрофы Антон во сне не услыхал. С чего бы это у лайнера мгновенно, как показалось во сне Антону, отказали сразу все четыре двигателя? Что там такого должно было с ними произойти?
Вот и получается, что без веского аргумента никто и не подумает отменять этот, приго-воренный к катастрофе, вылет. Тяжело и практически невозможно поверить в мифическую беду без веских основательных доказательств. Только если у Вадима хватит ума не припле-тать в качестве довода сон Антона. Но тогда вообще непонятно, чем оправдывать свои пред-положения за тысячу километров!
-Тогда катастрофа произойдет, - констатировал Антон потерянным голосом, словно в ней его главная вина. – Даже с эти скорым поездом было намного проще, поскольку сами доказательства лежали на рельсах, подтверждающие информацию моего сновидения. А вот про лайнер я там ничего не услыхал. Даже мелкого намека на причину и того фактора, что бросил самолет на землю.
-Успокойся, Антоша, - обняла мужа Лена и потрясла за плечи. – Сам сколько раз мне утверждал о золотом правиле в авиации – сто раз перепроверить любые предположения и предупреждения. Они же не убийцы и не самоубийцы. Должны же там хотя бы проверить материальную часть и убедиться в исправности. Для собственного успокоения и безопасно-сти вылета. Вон, по телевизору часто показывают, как из-за какой-то детской шалости такая шумиха поднимается с эвакуациями и обысками. Хотя уж в тех злых шутках явно просмат-ривается пустышка. И дураку понятно, что никаких взрывных устройств там и в помине не должно быть. Но все равно ищут, чтобы самим убедиться и других убедить. А здесь никто и не планирует анонимно пугать. Не только фамилию, но и подробный адрес указываем.
-Дай-то бог! – уже немного успокоенный проговорил Антон. – Сама зародила сомне-ния, а теперь успокаивает. Хотя, если по-честному, так и сами бы не поверили в эти сны-провидения с этими байками выжившего из ума пенсионера, если бы не подтверждения с эти поездом под Холмогорском.
Лена на завтрак налила Антону рюмку водки, чтобы хоть как-то снять это сильнейшее напряжение. Но он отказался. Зачем в трезвость ума вносить этот легкий хмель, когда думы только и давят и торопят время, чтобы поскорее убедиться в благополучном исходе этого ка-тастрофического взлета.
-Давай, Лена, пока без водки. Потом отпразднуем. А то буду сонным носом клевать и зевать во весь рот. Пойдем лучше по магазинам прошвырнемся. У нас с тобой в холодильнике брешь образовалась сыромолочная и колбасная.  И кефира очень хочется со сладкой булочкой. Давненько не покупали.
-Пошли, - усмехнулась весело и уже беззаботно Елена. – Если что, так Вадим позвонит. У нас на час меньше, чем в Саратове?
-Да нет, не в этом дело. Аэропорты работают по московскому времени. Значит, будет одинаково. 13.40. В 14.00 по новостям уже сообщат. Обязательно покажут, как и что там произошло.
Они набрали пакетов, и пошли гулять по супермаркетам, которых только в их районе было несколько. Даже удивительно, как это они обходились в далекое советское время двумя-тремя магазинами. Ели не меньше, а вот очереди выстаивали везде. А уйти из дома хотелось, поскольку просто так сидеть, уставившись в стрелки часов, было невмоготу. Они же, эти проклятые стрелки, словно замерли на одном месте, не желая перемещаться и показывать движение времени. А тут два-три магазина обошли, и дел сразу до обеда. Ведь вовсе не обя-зательно затовариваться по списку, что тщательно был составлен перед выходом. Намного интересней и увлекательней, хотя и намного больше тратится средств,  покупать все, что приглянулось. Уже потом, дома, раскладывая продукты по полкам холодильника, они часто пытаются выяснить, спрашивая друг друга, а зачем, и по чей прихоти куплен этот пакет или упаковка, которые неизвестно когда и зачем им понадобится. Однако сильных баталий по этой теме не происходило. Куплено, так куплено. Не пропадет.
Шопотерапия помогла и успокоила нервную систему. И Антон с Еленой с шутками и прибаутками возвращались домой уже ближе к обеду, и перегруженные как продуктами, так и прочей дребеденью, типа носков, что выставлялись в маркетах на распродажу по сниженным ценам, так и косметическими и моющими средствами, включая и рулоны туалетной бумаги. Ну и что, что уйму денег потратили!  Зато в душе песня и праздник. А чтобы этот день закончился еще лучше и праздничней, так они прихватили и красивую бутылку водки со странным и непонятным названием. Еще и с красивой наклейкой и с причудливым оформле-нием. Сейчас модно швыряться новыми и экзотическими названиями. Хотя и понимали, что содержимое практически не изменено, но ведь силу внушения пока еще никто не отменял. Вкус сразу меняется в лучшую сторону, поскольку и картинка немного иная, и, так кажется, запах совсем другой. А стало быть, и воздействие на организм намного положительней и ка-чественней, чем обычная и привычная.
-Включай Россию 24 часа. Там что-нибудь уже рассказывают, - показывая на часы, ви-севшие на кухне, скомандовала Лена, сама уже планируя обед из разнообразных блюд, как овощных, так мясных. – Борщ будем разогревать? Нет, - сама себе ответила она. – Хватает и без него навалом.
-Да и кто же это по праздникам с водкой борщ есть будет, - согласился с женой Антон и пошел в зал к телевизору, чтобы отыскать среди огромной массы каналов нужный с ново-стями. По которому Россия круглосуточно транслирует новости всего мира и, разумеется, в первую очередь происшествия в собственной стране.
Уже прошел почти час после отмеченного во сне срока, поэтому уж что-нибудь журна-листы просто обязаны вещать. И Антон очень рассчитывал на скандальный репортаж с непо-нятной и беспричинной отменой этого опасного московского рейса, поскольку причину пока еще вряд ли успели определить. Однако первые картинки повергли его в шок. По всему эк-рану пылали языки пламени, и стелился дым. И сквозь этот ад вещал трагичный голос теле-журналиста. Московский рейс, вылетевший из Саратова в 13.40, разбился на взлете. Все пас-сажиры и экипаж погибли.
По бледному лицу Антона и по его трясущимся рукам Елена поняла, что худшие пред-положения оправдались. Только кто же сейчас виноват? Или Вадим, что не сумел убедить, или работники аэропорта, не пожелавшие поверить в пророчество из Вилежина? Кто-то под-ло и преступно проигнорировал предупреждение начальника МЧС полковника Вадима Си-доркина. Но почему? Ведь никто не обязан был верить и принимать пророчество за факт, но уже сам вылет был под запретом.  Ну, никак нельзя было выпускать этот самолет в рейс. Не-ужели с тех времен, когда летал сам Антон, что-то в этом мире изменилось, и совсем не в правильную сторону?
-Антоша, сядь, успокойся, я сейчас, мы все сейчас сделаем. Ты только не принимай уж так близко к сердцу на свой счет, ты абсолютно не виноват, - лепетала Лена, сама вошедшая в ступор и никак до конца не поверившая в происшедшее, словно с экран мелькали не картинки настоящего, а кадры из какого-то фильма-катастрофы. С трудом трясущимися руками она набрала номер телефон Вадима, который ответил мгновенно, словно только и ждал этого звонка.
Но Антон не дал жене слова сказать в телефон, вырвав его из ее рук, и грубо слегка плаксивым голосом прокричал, совершенно не беспокоясь, есть ли том конце Вадим, или нет:
-Ты почему ничего не сделал, ты почему не запретил этот вылет. Да сам бы полетел в Саратов и лег на полосу. Ведь ты уже все знал про поезд, а потому просто обязан был мне поверить. Сколько же еще нам нужно трупов, чтобы наконец-то поняли, что я не старый ма-разматик, что это не глупые шутки, а серьезные предупреждения. Он ведь хочет, чтобы мы не допустили ненужных смертей, а мы оказались бессильными и пустозвонами. Ну почему ты не потребовал и не сумел их убедить? Нельзя было в этот самолет пассажиров сажать, нельзя! Мы с Леной поверили, что сумели спасти такую прорву народу, а тут такой ушат холодной воды с экрана!
Антон высказал все из себя, что накипело и нагорело, посмотрел пустым взглядом на жену и обессилено бросил телефон на пол, словно вся беда и зло произошло именно из-за него. Елена сходу подняла его и приложила к уху. Но аппарат уже молчал. Или Вадим от-ключился, ошпаренный такой яростной атакой, или в телефоне что-то сломалось от грубого обращения с ним.
-Зачем ты так? – тихо прошептала Лена с легким укором. – Он совершенно не виноват, что ему не поверили. Мы с тобой такой сценарий предполагали. И ничего удивительного, что он сбылся.
-Я знаю, - потерянно ответил Антон, забирая у жены телефон и набирая вновь знако-мый номер. – Вадим, ты извини, я понимаю, что твоей вины нет. Это не я кричал, а мой страх и нервы.
-Ничего, Антон, ничего, я тебя отлично понимаю. Меня самого трясет, как в лихорадке. Да и телефоны всех калибров и со всех сторон надрываются. Спохватились, идиоты, когда почувствовали запах паленого. Сильно припекло задницу, вот и зашевелились.  Можно, я сейчас к вам приеду? Мне здесь на рабочем месте совершенно невмоготу. Я и мобильник сейчас отключу, чтобы они забыли на время про меня. Пусть пока потрясутся, понервничают. Ума быстрей наберутся.
-Конечно, Вадим, приезжай. Нам всем троим сейчас, требуется мощная алкогольная те-рапия. Ничего с собой не бери, у нас все заготовлено для праздника. Мы ведь планировали отметить успех. Вот и помянем тех, безвинно павших. Можешь, если хочешь, свой коронный коньячок прихватить.
-Вот так, как всегда, - печально хмыкнул Вадим на другом конце «провода», как обычно говорили про проводные телефоны. – Ждешь праздника с фанфарами, а получаешь головную боль с примочками.
Приехал он быстро, словно такси уже стояло под окнами кабинета. Служебной не вос-пользовался, чтобы никто и не предполагал, куда он делся, и где его искать. И, разумеется, не с пустыми руками, а со своей традиционной бутылкой коньяка. Он не любил на любые застолья приезжать без ничего, словно на халяву. А эту марку коньяка, которую супруги ни-когда на прилавках не встречали, если хотели без него побаловаться любимым коньячком. Ему некто из подчиненных постоянно поставлял. Причем с такой регулярностью, что у Ва-дима коньяк никогда не кончался.
-Чур, для вас пусть будет водка, - неожиданно с удивительной веселостью воскликнула Елена, словно праздник решила не отменять. – А я с удовольствием попью твоего коньяка. И потом, мужики, предлагаю поминальные настроения напрочь отбросить. Да, беда большая в том далеком Саратове. Но мы сейчас будем пить по иному поводу. Можно, конечно, чисто по-человечески помянуть, чтобы совесть перед теми несчастными была чиста. Но основной праздник посвятим иному. Ребятки, милые, а ведь значит и взаправду у Антона случаются сны-предсказания. Ну и пусть первые две неудачи, но зато мы теперь еще тверже убедились в их реальности. Уж теперь-то после этого скандала они вынуждены будут верить в любую дребедень, что Антону приснится. А для нас теперь самым главным станет сортировка зерен, отделяя их от плевел. Чтобы уже наверняка. А то мало ли у Антона всякие глюки и причуды по ночам сниться будут.
-Ну, так это совсем не сложно будет делать, - грустно усмехнулся Антон, но уже успо-коившись и освободившись от отчаяния и шока. На него все же как-то благотворно повлиял оптимизм и прагматизм жены, способный нормализовать его пошатнувшееся состояние. Не-кое рациональное зерно в ее речах он уловил. – У всех моих, то есть в этих двух сновидениях имеется определенная последовательность и сюжет. Понимаете, они состоят из двух полови-нок, первая из которых является лирической мелодрамой с реализацией моих детских фанта-зий. Ну, вот, например, в первом случае разрешило полюбоваться и еще раз посмотреть на мою первую любовь. И забылась вроде, а вот этот пророк взял, да напомнил, пощекотал мое сердечко. А во втором сне он пошел еще дальше, и организовал с моей домристкой свидание. Не мне лично, как твоему мужу законному, а тому юнцу безусому и кошмарно скромному. В самой жизни я так ни с первой, ни со второй даже знакомиться не планировал. А то она уже посылает мне электрические разряды ревности. Успокойся, мы сейчас дело обсуждаем, а не поводы и причины ревности, - Антон обнял жену и, целуя в щеку, иронично и язвительно похихикал. – А уже во второй половинке упоминает о самой катастрофе, намекая, что эти вот самые дамочки вполне допустимо, что находятся в эпицентре события. И не просто саму катастрофу преподносит, но и подсовывает под самый нос с показной  настойчивостью место и точную дату,  и время с точностью до минуты. Да еще позволяет насладиться самой катастрофой и ее последствиями. Точнее, про последствия он уже вталкивает мне после пробуждения, дорисовывая в воображении и в фантазиях. Мол, если не прореагируешь, так получишь вот такой результат.
-А у тебя много еще в запасе таких баб было? – сыронизировала с небольшой язвинкой Елена. – На все катастрофы должно хватить? Это же теперь ты за то, что проигнорировал их, обязан спасать?
-Хватит, Лена, это слишком становится смешно! – уже совершенно развеселившись, хохотал Антон, не обращая внимания на ее злые косые взгляды. – И хватит их на еще, как минимум, сотню катастроф. Я ведь не приударял за ними и не читал им дифирамбы, а просто любовался всеми подряд, кто мог привлечь мое внимание если не красотой, то чем-то харак-терным и выделяющимся от остальных. Честное слово, я даже забывал об их существовании, стоило на горизонте появляться новенькой. И никогда не вспомнил бы, если бы не эти сны. Да признайся, Вадим, что у самого немало было в детской юности объектов внимания. Толь-ко вот, - уже грустно заметил Антон, - мне так показалось, что все это игра в одни ворота. Он словно специально дразнится, показывая нашу беспомощность перед неотвратимостью со-бытий. Эти беды невозможно предотвратить, поскольку они запланированы судьбой и про-сто обязаны произойти. И дразнится надо мной, зараза этакая. Вы вот попробуйте, попытай-тесь, подергайтесь в беспомощных судорогах, а все одно ничего у вас не выйдет. Против судьбы не попрешь, раз у судьбы такой сценарий. И переписывать вам его никто не позволит во время сеанса кино. Только посмотреть. Вот сначала посмотреть во сне. А потом уже с эк-рана телевизора.
Лена и Вадим заворожено смотрели на Антона, словно он им сейчас прочел приговор мирового судьи, обжалованию который не подлежит. Получалось, что все их попытки и яйца выведенного не стоят. Они и в самом деле станут заложниками этого шутника с его пророче-ством. Если только уговорить Антона не делиться этими предсказаниями. Но такое теперь стало невозможным. Они тупо и бесконечно будут кричать и уговаривать, не взлетать, не ехать, не ходить, если Антону в том месте и в это катастрофическое время приснилось опас-ное и смертельное.
-А я все равно с тобой не соглашусь! – внезапно с большим оптимизмом воскликнул Вадим, словно к нему наконец-то пришла спасительная идея. – Хотите, братцы, фокус пока-жу? – Вадим достал мобильный телефон, который уже несколько часов как был им выключен и ни для кого недоступен сразу же после катастрофы самолета в Саратове. – Вот, смотрите и любуйтесь! Видите? Звонят, сволочи, трезвонят по всем каналам. Трясет их от страха за свою задницу. Ведь я сразу же и в МЧС в Саратов, а потом, поняв пустоту и бессмысленность этого разговора, позвонил и в аэропорт. Но и там получился какой-то тупой и бестолковый разговор. А я же всех их просил и умолял отменить этот катастрофичный рейс, доказывая и требуя хоть вполуха прислушаться к моим словам. И не постеснялся назваться и представиться по полной форме. Нет, посмеялись, отшутились, лишь порекомендовав пере-квалифицироваться в экстрасенса или в обычную гадалку, разгадывающую сны, выживших из ума старых маразматиков. Но я выслушал их насмешки стойко лишь потому, что они все же обещали проявить усиленную бдительность к этому самолету, проверить еще раз и два силовую установку. Поверил, что они сумеют найти там нечто дефективное. Да не нашли ничего и разрешили вылет. А теперь пытаются прикрыть свою задницу и уточнить у меня адрес пророка.
-А у тебя, конечно, ума хватило им со всеми подробностями про источник информации поведать! – сыронизировал Антон, осуждающе кивая головой. – Да кто же это с первого раза и без подготовки поверит в эту дребедень? Ну, вот поначалу надо было начинать с аноним-ного источника, мол, позвонил некто и предупредил, или нечто более правдоподобное сочи-нил. А ты им в лоб, да такое!
-Пойми, Антон, - совершенно не собирался обижаться и оправдываться Вадим, считая свою тактику более действенной, а потому горячо отстаивал свою позицию. – Ну, ведь я так решил, и совершенно с собой согласен, что раз сам сумел поверить, то и они просто обязаны были. Или хотя бы от страха этот рейс запретить, а потом уже разбирайтесь. Понятно, что не надо сразу так убежденно верить, но задуматься можно было. Ты же сам из авиации, и зна-ешь, как поступают в таких случаях. Веришь, не веришь, а проверяешь с таким усердием, словно информация от достоверного и проверенного источника. Клянусь, что даром это им не пройдет, заплатят по счетам.
-Ребятки, мужички вы мои! – вмешалась в диалог мужчин Елена, решив, что пришел наконец-то ее черед показать мужикам женскую железную и правильную логику. – Я глубоко сочувствую погибшим и их родственникам. Но ведь никто не знает и, как обычно, вряд ли докопается до истинной причины катастрофы. И если бы они сегодня хотя бы на грамм по-верили Вадиму и в пророчество снов Антона, а потом ничего не нашли в этом проклятом са-молете, то повесили бы срыв рейса с вытекающими последствиями на нас. И это хорошо бы еще ограничится отставкой, имею в виду Вадима. А то могли бы запросто как баламутов за введение в заблуждение штрафануть по полной программе с конфискацией чертово количе-ства средств.
-Да плевать мне на пенсию! – в сердцах воскликнул Вадим. – Зато, какую прорву людей спасли бы.
-Этих, да, - не желала соглашаться Лена. – А потом начинай все сначала. И неизвестно еще, какая катастрофа, и с каким количеством жертв будет следующая. Допустим, что намного кошмарнее этой авиационной. И мы никакими способами после этой неудачи не сумели бы их убедить в реальности очередной беды. Да ты, Вадим, сам бы шарахался от нас. А вот теперь-то они сами орут со всех углов страны на твой телефон. Не думаю, что они сумели скрыть от Московского руководства твое предупреждение. И теперь уже не только во сны Антона, но и в Антошкин чих будут верить. Так что, други мои, предлагаю сейчас же и без задержки и резкого торможения переключиться на оптимизм. И пьем за здравицу того, кто подарил моему мужу этот дар. Теперь, Вадим, не только та сам, но и все твои министерские с портфелями, коих ты зацепил своим прогнозом, с первого полуслова поверили во сны про-видца Антона. Пусть проиграли первый раунд. Они все равно были обречены. Теперь уж точно будем лишь побеждать.
-Она права. Она чертовски права со своей женской логикой! – гордо бросая влюблен-ные взгляды на свою жену, с некоторым пафосом произнес Антон. – НПП (Наставление по производству полетов) всегда писалось кровью. Каждый параграф, каждая строчка полита кровью. Мы не сумеем понять ту очевидную опасность, если оная не случается. В гипотети-ческую верить трудно и практически невозможно. Точно так же случилось и с нами, и с твоими министерскими начальниками. Чтобы поверить самим, пришлось стать очевидцами катастрофы на железной дороге. А чтобы и ты, и твои спасатели убедились в достоверности моих предупреждений, залили кровью пассажиров этого проклятого самолета. Закон граблей никто не отменял.
-Да, - уже тяжело и печально вздохнул Вадим, соглашаясь с доводами и объяснениями друзей. – Правы вы оба на все сто процентов. Ладно, будем пить с тостами в здравицу. Со-гласен. Покойным вполне хватило наших первых рюмок с прискорбием и с душевными страданиями. Ты прав. Все умные законы сначала проходят через грабли. Так человечество лучше и с большей скоростью познает правила бытия. И очень часто случается, что на эти грабли приходится ступать не единожды.
-Наш случай я так абсолютно не стал бы называть граблями, - слегка задумавшись и ковыряясь вилкой в тарелке, словно пытаясь оправдать всех тех, не поверивших Вадиму в его пророческий сон, произнес Антон. – Утренний звонок с такой бредовой информацией легко принять за белую горячку, допившихся до безумия стариков из города за тысячу километров до Саратова. Мужики всю ночь гудели, а утром их приперло сон рассказывать по телефону о предстоящих кошмарах. Понимаете, получается ведь, что наши грабли были слишком плотным туманом затянуты. Да еще в такой густой траве, что нормальному человеку с нормальной психикой и заметить невозможно было. Вот они наступили и теперь репу уси-ленно чешут.
Как решили, так и постановили. И вновь потекли дни и ночи, какие мало отличались от обыденных и повседневных. Опять по утрам Елена пристально и вопросительно вглядыва-лась в лицо мужа, словно он все уже увидел в своем сне, но почему-то молчит и не желает ей рассказывать по причине ее излишней и абсолютно ненужной ревности, от которой самой бывало стыдно и зло на самую себя. Просто при повествовании этой первой половины своего сна из детства у него слишком лицо влюбленное и отрешенное, словно он не желал покидать его без продолжения. А так-то причин совершенно же нет. Вот он рядом стопроцентно принадлежащий лишь ей одной. Но довольный взгляд все равно немножко беспокоил и вызывал ревность к его этим далеким воспоминаниям.
-Ничего для нас полезного, - будто отчитывался за проведенную ночь и за просмотр снов, отвечал Антон. – Даже не учитывая моего пророка, не так уж часто в нашей стране случаются глобальные катастрофы. А по мелочам, насколько я его понял, этот предсказатель не разменивается.
-А ты точно помнишь? – иногда после первых ночей спрашивала Лена. – Может, стоит поднапрячь мозги и припомнить все подробности сновидения. Это тебе кажется, что пустяк, а вместе мы проанализируем и обнаружим чего-либо важное. Не привередничай, я не буду к тебе цепляться по ерунде.
-Ничего, - категорично и твердо произносил Антон. – Я уж пророчество сразу отличу от обычного сна. Так что, жди и надейся.
А куда еще деваться. Ждать, так ждать. И Лена соглашалась с мужем, что такое не может происходить слишком часто даже для его снов, а уж про предсказания и говорить не стоит. Он, то есть этот неведомый, что прилепился к снам Антона, сам знаем, когда и о чем нужно предупреждать. В конце концов, все беды мира предупредить и предотвратить просто физически не в состоянии даже сам бог, не говоря уже про такого простого смертного, как Антон.
И сегодняшняя ночь ничем не отличалась от обыденных. Спал, купаясь во владениях Морфия, участвовал во всех его играх и эпизодах, пока вечерний чай не позвал к посещению необходимого кабинета. По таким мелочам Антон никогда не расстраивался, а просто, как сомнамбула, посетил требуемую комнатушку и вновь нырнул под одеяла в свое любимое и прогретое телами ложе. Даже и вспомнить не может, успел ли донести ухо до подушки, или уже вдавил его в мягкое перьевое подголовье, уже несясь к новым и прекрасным сновидени-ям. Но упал он в этот раз не в привычное беспорядочное нагромождение предметов и людей, а в вагон поезда, на котором он, то есть, как и другие десятиклассники из разных школ города, получившие призовые места на городской олимпиаде по физике, ехали в родную столицу своей необъятной Родины по путевке ГОРОНО. Везли в златоглавую Москву целый вагон физиков на все осенние каникулы.
В физики Антон попал совершенно случайно и за компанию. Физикой увлекался как раз не он, а его друг Гриша, который с невероятной легкостью разделывался с такими умо-помрачительными задачками, от которых у Антона просто даже мозги чесались при виде их. А он о них рассуждал, словно видел перед собой простенькие арифметические примеры. Но от школы требовалось послать на эту олимпиаду десятерых от каждой школы. Выбор слу-чайно пал именно на Антона. Это он уже потом сообразил, что виной всему Гриша, с кото-рым он сидел за одной партой, а, стало быть, совершенно случайно и незаметно для самого себя с такой же легкостью научился разгадывать эти сложнейшие ребусы. То же самое про-изошло на заключительном этапе конкурса, когда такую же сложнейшую и запутанную кон-трольную решили из их школы только они вдвоем. Потому и находились они в этом вагоне единственные из представителей и победителей от своей родной школы. И такое положение вызывало гордость и самоуважение.
Эта девчонка понравилась ему еще во время олимпиады. Даже таким ненастоящим словом его состояние назвать нельзя. Случилась любовь с первого взгляда. И расстались они внезапно и вроде как навсегда, поскольку она исчезла сразу же после объявления победите-лей, среди которых почему-то ее не объявили. Но, наверное, все же при чествовании победи-телей некто совершил ошибку и пропустил ее. Поэтому Антон был несказанно удивлен и безмерно обрадован, обнаружив ее среди экскурсантов в своем вагоне. Но сон пошел дальше по сценарию, и усадил их в одном купе. Он с Гришей, а напротив сидела она со своей под-ружкой. Вернее сказать, что они сидели не в купе, а в купейном отсеке плацкартного вагона. Но так им выпали места, что оказались друг против друга. Глаза в глаза, хотя смотреть он на нее боялся. Лишь иногда бросал косые взгляды, продолжая, как и во время олимпиады, без-молвно любоваться своей пассией.
Во время олимпиады он даже не попытался у кого-либо из ее знакомых спросить имя этой девчонки, надеясь случайно услышать его от посторонних. Но или он пропустил такой момент, или никто при нем не называл его. Поэтому и довольствовался этими косыми взгля-дами, чтобы не дай бог кто не заподозрил его в таком позорном для юнца деянии, словно в крамоле или в постыдном поведении. А она еще тогда поняла это пристальное внимание симпатичного паренька. И, так показалось Антону, ей нравились его стреляющие и пылаю-щие взгляды. Она даже несколько раз так как-то весело и смешливо ему улыбнулась. Но в этих улыбках был интерес, а не ирония.
Но Антону хотелось в такие моменты провалиться от стыда, словно его застукали в чем-то не совсем приличном. Ему хотелось тайно и без публичных обозрений лишь любоваться этой девчонкой, и абсолютно он не желал рекламировать свои искренние чувства. А тут такое случилось, что они не просто в одном вагоне, так еще и в одном купе и напротив друг друга, о чем даже в тайных мечтах не случалось. Пусть в купе не было дверей, разделяющих их от всех остальных, но она сидела настолько близко, что, казалось, лишь руку протяни и прикоснешься к ней. С таким желанием он усиленно боролся, превозмогая эту страсть с большим трудом. Хорошо хоть Гриша оказался настолько болтливым и остроумным, чего Антон за ним как-то раньше не замечал, что все внимание девчонок было переключено на него.
-Девчонки, - прошептал Гриша лишь одними губами, но его почему-то и девочки и Ан-тон отчетливо услышали. – А давайте по глотку вина! Не желаете? Поужинаем по настояще-му, по-взрослому, - Добавил он уже громко и весело, словно сделал приятное предложение, от которого просто глупо отказываться.
У Антона прямо дыхание приостановилось. Ему хотелось сразу же отругать Гришку за такое непристойное предложение, словно здесь собралась компания шпаны дворовой, одна-ко, на удивление Антона, девчонки весело хихикнули и подозрительно кивнули в сторону проводниц, где рядом с ними все купе заполнили взрослые, отвечающие за дисциплину и порядок среди путешествующей детворы. Хотя эта детвора уже и по росту и по комплекции мало отличалась от самих воспитателей и учителей. А некоторые акселераты так намного их и обогнали.
-Ой, вот эта опасность одна из наименьших! – успокоил он соседок. – Они уже звенят, как церковные колокола, стаканами и кружками. Только вместо чая почему-то у них в этой посудине вино плескается. Так что, им в данное время абсолютно не до нас. Давайте, девоч-ки, сразу познакомимся. А то я на олимпиаде так напрягался, что ни на кого внимания не об-ращал. Мы – Антон с Гришей. А у вас какие имена? Думаю, что тоже такие же экзотические и экстравагантные.
-Нет, мы просто Ира с Олей, - ответила в его веселый тон так же шутливо и задорно та, от которой Антон не отрывал своих влюбленных глаз.
Так оказывается, ее Ирой зовут. Ириной. А можно Иришкой, Иринкой. И все? Антон стало весело и легко. Ну, почему он не может так весело, беззаботно и легко, как Гриша! Все время стесняется самого себя, боится в присутствии вот таких девчонок, которые ему нра-вятся, лишнего слова произнести, словно своим внимание может обидеть или оскорбить. Или хуже того, опозориться или нарваться на грубый отказ. Даже за Гришу испугался, когда тот так беспардонно предложил им вина. А они такие же, как мы. И им даже очень нравится внимание пацанов. Но сам пока пробовать вставить свое слово не пожелал. Вдруг еще ей его слова не понравятся, и она станет его презирать. Нет, такое Антон пережить не сможет. Он потом, когда окончательно осмелеет.
-Хорош улыбаться, как девица на выданье! – опустил Гриша на землю внезапно воспа-рившего в своих мечтах Антона. – Сбегай за стаканами. Обязательно с подстаканниками возьми. Тогда в них вина так заметно не будет. Бояться нам никого не надо, но предосторож-ность не повредит.
-А мне мама целую курицу положила, - звонко и радостно произнесла Ира, словно про-пела романс, и достала из сумки сверток, обалдело пахнущий ароматами специй и свежим мясом.
И Антону вновь стало страшно. Гриша хоть вина сообразил прихватить. Мог, друг на-зывается, и его предупредить. Разве Антон не купил бы тоже. А теперь? Не станет же он в присутствии девчонок доставать свой хлеб с салом и домашними колбасками. Бабушка, то есть, папина мама, свежего сала и мяса привезла из деревни. Кабанчика зарезали совсем не-давно. И сала насолили, и колбасы наделали. Он все эти продукты безумно любит. И Гришу угощал, который просто без ума от этих пахучих колбасок. Однако здесь эти деликатесы вы-глядеть будут нелепо и смешно. Но не успел он даже толком обдумать эту продуктовую про-блему, как в размышления вмешался Гриша:
-Чего сопишь! Доставая свое сало с колбасой! Ишь, зажать хотел, - толкнул в бок Гриша, уже после того, как Антон принес стаканы и задумался в поисках выхода из сложнейшего лабиринта.  – Не сильно ругалась тетка за стаканы. А то они их без чая не любят давать. Это же их заработок.
-Нормально, - наконец-то первое слово выдавил из себя в присутствии своей пассии Антон. – Я ей заплатил за четыре стакана чая, а просил их не пачкать. Она сразу поняла мой маневр и миссию посуды. Там, ребята, уже все наливают. Так что, и проводница, и остальной народ друг друга понимает с полуслова.
-Вы не представляете, девчонки, какое у него вкусное сало и колбаски! Домашнее все, натуральное. Бабка его все сама делает. Даже кабанчиков выращивает по самой старинной технологии, еще освоенной по рецептам и под бдительном присмотре ее прабабки. Можно так увлечься, что не заметишь, как вместе с пальцами сожрешь. Так что, вы там поаккуратнее. Нам инвалиды вроде, как и ни к чему, - нахваливал Гриша паек Антона, словно это были деликатесы масштабов вселенских.
Антон и брать эти продукты не собирался, чтобы не опозориться таким примитивом при всех. Народ любит ко всякой ерунде, не похожей на общий стандарт, придраться и по-смеяться с критическими едкими замечаниями. А оно вон как получается, что его хлеб с са-лом и такой на вид неприглядной колбасой затмили все эти яства, разложенные девчонками на столике. Гриша, чтобы никто не успел захлебнуться слюной от запахов и вида сервиро-ванного стола, показал горлышко огнетушителя, как называют в молодежных компаниях литровую бутылку портвейна, и пригласил компанию к веселью и приятному времяпровож-дению.
-А не упьемся? – высказала недоверие к такой огромной посудине Ольга, пугливо втя-гивая шею в плечи. – Страшная она какая-то, и очень уж огромная. А нас так мало, и мы такие слабенькие!
-Нее! – уверенно затряс головой Гриша, недоуменно разводя руками, словно оскорб-ленный такими инсинуациями. – Тут, если вы что-то помните из математики, так всего на брата по стакану компота. Оно всего 19 градусов.
-Я стакан не выпью, - сразу же категорично заявила Ира, чтобы потом мальчики не принуждали ее к потреблению.
-Не переживайте, девочки. Во-первых, мы вам меньшие дозы наливать будем, чтобы сохранить душевное и физическое равновесие по всей компании, а во-вторых, так вы еще на вкус не пробовали деликатесы Антоновой бабки, - успокоил девчонок Гриша. – Потом еще запросите добавки.
-Тогда мне наливать поровну с вами, - затребовала Оля. – Я выпью. Мы перед танцами с девчонками по бутылки выпиваем, и весь вечер балдеем. А тут еще эти пахучие колбаски! Наливай! А то сейчас уйдем.
-Тогда тебе наравне, - поддержал инициативу Ольги Гриша. – А ты, Иришка, быстрей соображай и передумывай.
-Уже передумала, - хохотнула Ира, и подвинула ближе к Грише свой стакан, чтобы он контролировал равенство при наливании.
Напротив них сидели на боковых местах две девчонки, которые косо поглядывали на нарушителей порядка и перешептывались о своем. Трудно по их виду понять, как они отно-сятся к выпивающей компании. А вполне возможно и позавидовали, что такое веселье со-всем рядом, а им приходится скучать. Руководители экскурсии перед поездкой инструктиро-вали и строго предупреждали, чтобы в вагоне был идеальный порядок. А еды с собой брать лишь на время в поезде. Уже по приезду в Москву им выдадут из расчета по два рубля на день. А ехать им намного меньше суток. И если учесть, что ночь проспят, то и надо было по-беспокоиться лишь об ужине.
Но наши мамы не знают чувства меры, переживая за состояние чада в отсутствии роди-тельского присмотра. А потому запасенных продуктов можно растянуть не только на ужин, но и на несколько дней. Да только кто же их теперь обратно в сумку класть будет! Особенно такие продукты, как курица и вареная колбаса, так их просто обязаны съесть немедля. То есть, до утра. Завтра к обеду эти привлекательные яства могут запросто превратиться в не-съедобные яды, и представлять угрожающую опасность даже молодому и всеядному желудку, в нормальном состоянии способного переваривать железо. Но металл не способен портиться и загнивать.
А вот сальце с колбаской не боятся времени и вагонного климата. Хоть на время поезд-ки, хоть на время всей экскурсии. По самой разумной и философской логики так должны все рассуждать, включая и девчат. Однако у них было иное мнение. А потому Гриша с девчатами жадно набросились именно на этот продукт, способный на длительное хранение. Никто его хранить не собирался. Но Антон решил полакомиться иными продуктами, вроде этой ва-реной колбаса с красиво обжаренной курицей. В его семье сии деликатесы встречаются кошмарно редко и лишь по большим государственным праздникам. Как раз лакомством они и считались, поскольку стоили недешево для семейного бюджета.
Вино пили маленькими глотками и много говорили. Оказывается совершенно не трудно говорить даже с такими девчонками, которые тебе нравятся и в которых ты, как казалось Антону, влюблен. Нет, Антон не был букой и молчуном. Он легко и без напряжения общался с одноклассниками и одноклассницами. Но ведь в классе он ни в кого не был влюблен! Те легкие влюбленности, кои его не покидали практически никогда, точнее, с тех пор, как он понял разницу и отличие девчонок от парней, в счет не принимались. Он ведь не любил их, а просто выделял из общей массы лучшую, привлекательней, чтобы хотелось долго смотреть и любоваться, дорисовывая в мечтах общения.
-Антон, а ты чего набросился на курицу? Свои сало с колбасой совсем не любишь? По-ди, дома уже досыта отъелся? – спросила Ира, наблюдая за тем, с каким жадным аппетитом он отрывает куски и отправляет их в рот.
-Я просто вареную колбасу и жаренную курицу дома не вижу, - откровенно признался Антон без всяких последствий для душевного состояния. Он слегка захмелел от вина и близ-кого общения с девушкой, которую боготворил, а потому не боялся таких серьезных призна-ний.
Ему вдруг страстно захотелось остаться с ней наедине. Нет, нет, и вовсе не для интима. Просто сидеть рядом плечом к плечу и ощущать тепло ее тела и слышать ее звонкий сладкий голосок. Уже погасили в вагоне основной свет, оставив гореть ночники, и тогда Гриша по-менялся местами с Ириной, предложив ей свое комфортное место возле окошка и рядом с Антоном. С его предложением Ирина мгновенна и радостно с удовольствием согласилась с веселым хихиканьем и игривым подмигиванием Антону. Антон от удивления чуть не про-трезвел. Не успел он подумать, как мечта его мгновенно сбылась. Они остались одни, не-смотря на окружение посторонних и друзей. Да и никто и не собирался за ними подсматри-вать и подслушивать. Некому было. Половина вагона уже улеглась спать, в том числе и дев-чонки с боковых сидений, а вторая половинка тихо перешептывалась и попивала вино, уже не пряча бутылки под сиденьем.
Взрослые сделали слабую попытку приструнить и привести к послушанию. Однако они уже и сами малость были в подпитии, а потому согласились с таким положением и решили не портить настроение. Как самим себе, так и разгулявшейся молодежи. Какие они уже дети, если почти до единого крупнее самих учителей. У всех уже и паспорт имелся, а один из них недавно совершеннолетие отметил. Задержался, физический вундеркинд, в каком-то классе. Вот и повзрослел, не успев кончить школу. Да и поведение этих деток-акселератов весьма мирно и доброжелательно.
-Ты тогда, Антон, свои колбаски не ешь, - весело проговорила Ольга, отправляя оче-редной кусочек за щеку и вкусно и звонко пережевывая бабушкин деликатес. – Мы, возможно, первый и в последний раз их пробуем. А ты отъедайся курицей. Лично я уже на нее и смотреть не могу.
-Ну почему! – возмущенно не согласился Гриша, кивая Антону, требуя поддержки и подтверждения его несогласия. – Главное – не бросать с нами дружбу. А такие вот колбаски с сальцем практически не переводятся в семье Антона. Бабка постоянно их снабжает. А чтобы его родичи не бурчали по поводу наших набегов, так мы у них все это добро обменивать будем на кур.
-Два раза в год, - поправил Гришин оптимизм Антон. – К осени и весной. Сначала све-жих завозит осенью, а потом, когда сама поймет, что не справится с такой прорвой запаса, к весне остатки привозит. Но они в погребе хорошо хранятся. Да и что с ними за зиму случит-ся! А мы потом еще все лето едим.
-Тогда мы будем всегда с тобой дружить, - категорично заявила Ира, с такой же жадно-стью заталкивая в рот колбасу и сало. И вдруг внезапно развернув Антона к себе лицом, страстно впилась в его губы.
-Ирка, а мы все видим, - хохотнула Ольга, но Гриша не позволил ей развить свое вооб-ражение, сам прикрыв ее губы своими губами.
У Антона голова пошла кругом, а по всему телу пронеслась сладкая дрожь, впиваясь в кожу тонкими иголками, словно с мороза вошел в горячую комнату. Это был в его жизни первый поцелуй. И инициатором стала впервые та, в которую он был уже влюблен по уши и даже еще глубже. Оттого в голове зашумело еще сильней. А винный хмель покинул тело, ус-тупив место опьянению любовью.
-Погоди – шепнула Ира и убежала, покинув Антона в недоумении и в недопонимании, словно она подразнила его и пропала навсегда, оставив его страдать и искать в себе причину ее исчезновения.
-Куда это она? – спросила шепотом Ольга, с трудом отрываясь от Гришиных поцелуев и объятий.
-Не знаю, - осипшим от волнения и переживаний ответил Антон, пожимая плечами. А чего говорить, если он и сам ничего не понял.
Весь вагон уже находился в состоянии полудремы. Кто похрапывал и видел сны, а дру-ги точно так же, как и друзья, затаившись в уголке, целовались. Но тихо и пристойно. Ника-ких криков, гогота и беготни, словно стремились сохранить эту романтическую тишину и фантастический полумрак. И только стук колес, и покачивание вагона ритмично отсчитывали время. Ира вернулась через пару минут. Ничего никому, не объясняя, игнорируя даже удивленные взгляды подруги, она схватила Антона за руку и потащила за собой. Оказывается, она уже договорилась с проводницей, и та благосклонно и с дружеским женским понима-нием предоставила им на некоторое время персональное купе. В такой просьбе молодая женщина не увидела ничего предосудительного.
Антон хлопал удивленными ресницами и никак своим затуманенным умом не мог по-нять, зачем это понадобилось Ирине, если им и там никто не мешал так сладко целоваться. И когда девушка закрыла дверь купе на замок, а сама стала сбрасывать с себя одежду, он все еще сильней продолжал удивляться и никак не мог сообразить, что же ему делать сейчас самому. И вновь пришлось даме властным голосом скомандовать опешившему кавалеру, чтобы тот поторопился с раздеванием. И только в этот миг до него наконец-то стало доходить желание партнерши, и он стал понимать, как вести себя самому. А раздеваться он умел быстро, так что успел сбросить с себя всю одежду даже раньше Иры, хотя она и начала раздевание намного раньше его. Даже при таком тусклом свете он отчетливо видел каждую черточку ее тела, изгибы и выпуклости, распущенные волосы и страстные, зовущие к себе, губы. Антон стоял по стойке смирно с опущенными руками и ожидал дальнейшей команды от своей повелительницы.
-Иди ко мне, - шептала Ира, притягивая его к себе, сама падая на узкую кровать про-водницы.
Антон жадно прислонился к ней всем своим телом и вдруг с ужасом ощутил, что теряет ее. Она как-то неестественно стала затягиваться белым туманом, а Антон уже ощутимо по-кидал этот сказочный мир, возвращаясь из сна в свою эпоху и в свою родную кровать. От обиды в первую секунду сразу захотелось заплакать. Но тот мальчик уже пропал, а взрослый Антон явственно понимал, что сон закончился, а в этом мире у него есть любимая жена, дочь, и не менее любимые внуки. А зачем на сон обижаться. Ведь теперь Антон знает е имя, и какая она на ощупь. Хоть и понимал, что все происходило во сне, но этот сон слишком был натуральным и ощутимым, будто явь. Однако, вспоминая ту поездку и ту девчонку, в которую когда-то Антон был влюблен, он понял большое отличие той истории с этим приятным сновидением.
На самом деле она сидела в соседнем купе в компании трех девчонок. А Антон умыш-ленно сотню раз, выдумывая разные причины, проходил мимо нее и бросал косые взгляды в сторону своего объекта обожания. И имени так никогда и не узнал, и вино с Гришей не пили. Просто поужинали теми колбасками с салом, единственные, что взаправду существовали, запили все сладким чаем и завалились спать. И она тоже легла спать. А утром он вновь ходил вдоль коридора, чтобы увидеть и запечатлеть ее образ. Но никто так и не догадался и не узнал о его тайных страданиях. Так очередная любовь уплыла в небытие. И вовсе он не мечтал о постельных сценах. Его вполне удовлетворяли эти косые взгляды, ему нравилось любоваться ею и воздыхать. Сам факт присутствия любви в его сердце Антона вполне устраивал, понимая, что это закончится и появится новая. А для больших желаний в юношеских мозгах еще не созрело.
Да и вспоминая себя и свой пугливый характер в отношениях с девушками, так даже из того купе при виде раздевающейся партнерши сбежал бы, как трусливый заяц. Если бы во-обще из поезда не выпрыгнул. Хотя.… Очень трудно даже предположить, поскольку Антон никогда не любил развивать это неизвестное и трудно предполагаемое «если бы». Это ведь мы можем рассуждать и мысленно развивать последующие события в какой-либо щекотли-вой или требующей принятия определенного решения в той или иной ситуации. А придется поступать так или иначе, тогда неожиданно твои поступки совсем не согласовываются с этим «если бы». Вдруг оно развилось бы по сценарию сна? Ведь в своем сновидении Антон твердо был уверен, что все случается наяву. Даже в дальнем углу сознания не возникало предположения о ненатуральности происходящего. И целовался неумело, словно в первый раз, и трясло от страха и страсти вполне натурально от настоящего мальчишеского волнения, словно прижимался к той, которая волновала много дней его сердце и сознание, а не к Ире, явившейся в его сон.
Но очень жалко, конечно, что сон прервался на самом волнующем и интересном месте. Или не очень? Ему ведь совершенно не хотелось изменять своей жене даже во сне и даже с теми девчонками, которых когда-то любил. И вовсе он их в ту далекую пору не желал, просто немного любопытно и хотелось бы завершить эту вагонную сценку. И интересно, как бы события развивались после всего случившегося в купе? Сумел бы он любить ее после близо-сти так же жарко и искренне, что даже туман при одном только взгляде на нее голову и все мозги забивал. И еще его немного заинтересовала ее дальнейшая судьба. Хотелось бы хоть мельком узнать.
Антон ушел на кухню и включил чайник. Все равно ведь, пока мозги на место не по-ставит, так и не уснет. А жена быстро почувствует его бессонное беспокойство и полезет с законными расспросами. Нечего ведь сказать. Хотя такое случалось весьма редко, но она мгновенно всегда просыпалась и требовала разъяснений и объяснений причин его бессонни-цы. А как ей без последствий объяснить, что во всем виноваты воспоминания, которые так разволновали и украли сон. А если уж быть до конца честным перед самим собой, так сон вовсе и не был воспоминанием. Это ведь его затаенные мысли и мечты сбывались. И пра-вильно, что вовремя прервалось такое неправильное сновидение и до прямого контакта не дошло. Пусть эта девчонка без имени останется в памяти той глазастой и притягательной. Ведь после секса он уже не так относился бы к ней, и они оба стали бы другими. И трудно определить и предугадать, кем бы она стала для него. Может еще сильней любить стал, а может, понял, что она вовсе и не волшебная принцесса из сказки, а обычная земная девчонка со своими глупыми мыслями и поступками.
А ведь он о ней давно уже напрочь позабыл. До этого сна даже вспомнить не мог и представить, ни как она выглядит, ни как она смотрит и весело усмехается. По-доброму и игриво, словно заманивает и притягивает. А вот приснилась, словно некая дверь в прошлое отворилась, и позволила ему ступить еще раз в тот вагон и воспоминания. И даже больше, чем все происходило на самом деле. Скорее всего, Антон все-таки где-то в глубине души мечтал о большем, чем эти бесполезные, но доставляющие огромное наслаждение, взгляды в ее сторону и попытки поймать ее улыбку. Но в те далекие годы он и представление не имел, как можно вот так бесцеремонно подойти к ней и просто дотронуться. Она могла и ударить, и обругать, и обозвать всякими словами. А такого отношения к нему со стороны объекта любви Антон боялся больше смерти. Он тогда просто не смог бы представить дальнейшей своей жизни.
Вот и приснилась ему детская мечта, глубоко закопанная и законспирированная и дале-ко припрятанная в тайных и недоступных уголках сознания. Только вот зачем ему понадоби-лись эти воспоминания полувековой давности! Да, ему в ту осень было шестнадцать. Пас-порт уже был, а жизненного опыта никакого. Но ведь все правильно, так оно и должно быть. Откуда в шестнадцать лет браться жизненному опыту. Жизнь того Антона только-только на-чиналась. Ну и пусть со всеми ими, махнул рукой Антон и не стал пить кофе. Все оно так и должно быть. В молодости мы творим глупости и мечтаем о подвигах. А сейчас на закате жизни мы уже подошли к такому возрасту, когда все воспоминания выплывают наружу и требуют осмысления. И не стоит все эти сновидения так близко к сердцу принимать, по-скольку теперь ему будут часто сниться сны из прошлого, напоминая, что жизнь прожита, и пора подводить итоги, расставляя все свои деяния по полочкам. А оценки пусть дает сама история. Она для того и существует, чтобы осуждать или премировать те или иные поступки и проступки.
-Опять в туалет бегал? – спросила сонно и ворчливо, широко зевая до скрипа в челю-стях, жена. – Меньше чаю на ночь пить надо. По-моему, уже пора свои привычки усмирять, чтобы хотя бы спать спокойно.
-Не хочу, - вяло ответил Антон, плотно прижимая ухо к подушке и закрывая глаза, при-готавливая свой организм к очередным сновидениям. – Нельзя уже в моем возрасте от радо-стей жизни отказываться. Сейчас от чаепития, потом уменьшить иные вкусные продукты, отказаться от алкоголя. К чему, в конце концов, так придти можно? Останется лишь кефир и мягкое кресло перед сном у телевизора. Нет, дорогая, вот желудок и мочевой пузырь затре-буют, тогда и задумаюсь
-А по ночам на горшок бегать ему сильно нравится. Больно охота вот так среди ночи тащиться по собственной глупости!
-Да не мешает мне этот горшок. Подумаешь – два-три раза оторвался от подушки. Будто нас некто ограничивает во сне. Зато чаще картинки во сне меняю. Ладно, Ленусь, спи уже, лично я уже полетел к Морфию.
-Лети, коль так не терпится, - тихо шепнула Лена и сама провалилась в сон. Она умела засыпать почти мгновенно.
-Полетел, до встречи поутру, - так же вяло ответил Антон, с такой же поспешностью, как и жена, улетая в неизвестность.
Хотя на самом деле это оказалась самая известная и довольно-таки знакомая картина. Он вновь в этом же вагоне и рядом с Ириной. Вот только никак не может понять такого факта и текущего момента: они уже вернулись из того тайного купе, любезно предоставленного проводницей, или еще их состояние пока до этого не дошло? А вдруг еще даже и не целова-лись, а Антон уже черт те чего вообразил? Нет, торопить события пока не следует. Немного оглядеться, определиться, и потом уже окончательно принимать те или иные решения. И са-мому прислушаться пока к разговорам и интонациям, чтобы понять, в какое же мгновение его забросил сон.
-Ой, станция какая-то! – радостно воскликнула Ирина, словно очень долго ждала этой остановки.
-Непонятно, однако, - прокомментировал ситуацию Гриша. – И что это еще за град та-кой? Не видно ничего. Мы не доехали до вокзала, но, видать, город приличный. Антон, ты, случаем, из своих географических познаний не выкопаешь имя этой анонимной остановки. Хотя бы проводница объявила.
-Нет, сам даже догадаться не могу. А сколько времени сейчас? – спросил Антон. – Хоть по времени определиться.
-Антон, - попросила внезапно Ира. – Сбегай на вокзал за лимонадом. Что-то пить силь-но хочется, а чаем я никогда не напиваюсь. После него у меня только сильней жажда. Хочется шипучего и колючего.
-А еще вина хоть бутылочку купи. А то наша посудина что-то быстро опустела, - пред-ложил Гриша и протянул Антону деньги, которые Антон поспешно взял, поскольку даже не догадывался, есть ли у него свои и какие деньги в этом городе пользуются спросом. Если сценарий сна продолжается, то деньги должны быть соответствовать этой эпохе. Ведь мама давала сколько-то рублей на мелкие расходы, учитывая, что кормить и поить обещали за счет организаторов экскурсии. Но это там, когда все было по-настоящему. А теперь их в этом сне могло и не оказаться. Только в этот раз Антон внезапно решил, что теперь ему все это снится. А с чего? И вовсе нет. Вот они сидят его настоящие друзья, девчонки, с которыми недавно пил вино и вместе ели его колбаски с салом. И все настолько настоящее, что даже мысли о сне кажутся нелепыми. Только почему-то Антон никак не может припомнить такого зна-менательного и запоминающегося  факта из своего недавнего прошлого, как такой потря-сающий поцелуй и объятия в купе проводницы.
А вполне допустимо, что все эти аксессуары любви еще впереди и они выплывают из памяти его мечтаний. Это богатое воображение вбило в голову, что такое вполне могло про-изойти, в самом деле. Но долго размышлять никак нельзя, поскольку еще неизвестно, что это за такая станция выплыла внезапно. А ему необходимо за время стоянки успеть купить и ли-монад, и вино. Он сразу при выходе приметил на углу привокзального здания знакомый киоск, в каких часто продавали и вино, и прочие дорожные аксессуары. Антон быстрыми шагами дошел до вожделенного киоска, но то оказался абсолютно иного предназначения ма-газинчик. В нем продавались моющие средства, косметика и им подобные товары. Но ведь Антон никак не может вернуться с пустыми руками. Это показало бы его полную беспомощ-ность, бесполезность и никчемность, способные разрушить то начинающее сближение с дев-чонкой, образом которой уже много дней было заполнено сердце и мысли. Черт с ним, с ви-ном, но лимонад он обязательно найдет.
Заметив метрах в пятидесяти на краю привокзальной площади целый ряд подобных ларьков, Антон уже бегом рванул в их сторону. Но, уже подбегая к ним, в его мыслях воз-никли законные сомнения по поводу не стыковки действительности с реальностью. Ну уж никак в те далекие годы не должно быть изобилие не только самих ларьков, но даже того ас-сортимента за стеклом, чего предлагали они яркими красками разноцветных бутылок и коро-бок. Это все не из того юношеского времени, а именно в этом веке, где живет старый пен-сионер Антон. Нужно срочно вернуться в вагон, чтобы вновь оказаться среди друзей и среди далекой, но близко знакомой девчонки. Антон резко развернулся в сторону вокзала и от ужаса похолодел. Ни поезда, ни его вагона, да и самого привокзального здания он не увидел. Антон внезапно обнаружил перемену не просто самой местности, но времени года и суток, здесь было лето и солнце в зените. И все окружение говорило своими красками и строениями, что на дворе 21 век.
Только вот сам Антон по-прежнему тот молодой парнишка, которого друзья отправили в магазин за товарами. А теперь вот он отстал от поезда и потерял своих друзей навсегда в том далеком детском прошлом. Они просто уехали, не дождавшись его с вином и лимонадом. И теперь среди них он уже никогда не окажется. Ибо с поездом уехала и та эпоха. Вот зачем он только соглашался бежать к этому проклятому ларьку. Ведь все это, чего просил Гриша и Ирина, можно было бы запросто и без потерь приобрести у бортпроводницы. Они знали вкусы пассажиров и тайно возили такие товары с собой, чтобы по слегка завышенной цене продать. А что теперь делать, куда идти, и вообще, где он оказался по воле злого рока? Или доброго? А вдруг в пути с ним должно было что-то страшное произойти? А он, этот пророк, вовремя его изъял из опасного вагона.
Неожиданно перед собой он увидел вывеску на здании, из которой следовало, что Ан-тон по неведомой причине оказался в столице своей любимой области Азимовске. Только вот как это могло произойти, если поезд отправлялся из Азимовска через Холмогорск, где они уже и сели в свой вагон, чтобы следовать дальше в Москву? Может, пока они пили вино, состав по вине или злому умыслу, а скорее всего лишь один их вагон, прицепили к встреч-ному. Вот он и оказался в Азимовске. В таком случае, если он рассуждает логично, то куда делся его вагон, который по вине некого забросил его в Азимовск, после того, как он покинул своих друзей?
Ладно, слишком много вопросов. Сейчас Антон найдет потерявшийся внезапно вокзал и как-нибудь зайцем доберется до своего дома в Холмогорске. А маме скажет… Хорош бы, узнать еще месяц и год, в котором он оказался. Вдруг целый год его бросало неизвестно где, а теперь свалится домой к родным, как снег на голову. А самое простое определить время, в котором сейчас находишься, так это по газетам. Уж они в киосках не продаются даже не-дельной давности. Но уж больно все вокруг красочное, хотя и знакомое. Явно не из этой жизни. Долго искать не пришлось. Прямо на железной ставне газетного киоска за полиэти-леновой пленкой просвечивались газеты, на которых легко прочитывалась дата. Однако Ан-тон почему-то даже не думал удивляться. До него внезапно дошло, что события происходят во сне, а стало быть, любые опасные и кошмарные метаморфозы просто исключены. Да и в любую секунду он просто проснется.
И домой абсолютно без надобности спешить. Как только надоест в этом городе гулять, так сразу вернется в свою квартиру, где сейчас спит и видит этот сон. А сейчас воспользуется таким удачным случаем и устроит себе экскурсию по родному и современному Азимовску. Он бывал лишь в детстве здесь. Ну, пару раз проездом в юности, когда покинул родные пенаты навсегда. Потом, когда навещал своих родителей, поезд не довозил его до Азимовска ровно сто километров. Поскольку Холмогорск тоже был большим городом и позволял пре-красно провести время досуга, то посещение областного центра они считали нецелесообраз-ным. А уж для более разнообразного времяпровождения они, оставляя внучку бабке с дедкой, уезжали в иные злачные места, коими являлись и Ленинград с Москвой, и Киев. А потом, когда родителей не стало, даже в Холмогорск исчезла необходимость заезжать. И они всей семьей втроем уезжали по путевке в дом отдыха.
И вот Антону внезапно выпал случай пройтись по улицам знакомого, но сильно изме-нившегося областного центра. Ну, перемены обычные, свойственные для всей России. Дома и улицы стали краше и интересней. Даже те пяти-девяти этажные прошлых лет обклеили утеплителем и выкрасили в веселые тона. А этот парк, вроде, как остался прежним. Только забор обновлен, и дорожки покрыты тротуарной плиткой. И скамеечки намного симпатичнее прежних. Бывал Антон в этом парке однажды, гулял и с друзьями, и с подругами. Почему-то на удивление родных и друзей Антон захотел пойти в военное училище. Чем-то привлекла его офицерская стезя. Вот захотелось ему Родину защищать, и все тут. И перед поступлением в училище они в последний раз с друзьями и погуляли в этом парке. Были и девчонки. Все было: вино, взрослая любовь на один день, и признания в любви и верности.
Потом друзья ушли на второй, третий и дальний план. Когда приехал в первый отпуск, они уже призвались в армию. А затем  судьба уже стала его бросать по всей территории СССР. Благо, что развал Союза он встретил в этом большом городе в центре России. Отсюда и ушел на пенсию. Антон внезапно расхохотался. Это же все эти воспоминания сейчас посе-щают шестнадцатилетнего мальчишку, коим он и оказался внезапно в Азимовске. Нет, даже в сон верить невозможно, поскольку все ощущения  настолько натуральные и естественные. Так ясно ощущается солнечное тепло, легкая жажда в районе горла и желудка. И самое глав-ное – молодость. Нет ни в теле, ни в душе груза прожитых лет, словно он по воле того же пророка возвратился в детские годы.
Вот и закончился парк. И эта улица вдоль парка ему очень хорошо знакома. Здесь должна быть остановка  пятого автобуса, который за пятнадцать минут может забросить его до самого вокзала. Интересно, а что там-то сейчас? Да все, скорее всего, по-прежнему, как и на этой остановке. Только с современным обновлением в современном стиле. И здесь оста-новка с киоском «Табакерка». Так он называется. А напротив уже новое и современное вы-сокое стеклянно-зеркальное здание. Складывается такое ощущение, что это не дом, а четыр-надцатиэтажное зеркало. Трюмо, как стоит у них в спальне. И еще огромное световое табло над большим крыльцом-входом. Ну, разумеется, это сегодняшний день. Вернее, тот, который наступит, когда Антон проснется. И время на нем высвечивается 14. 40. Сон слегка опережа-ет естественное время часов на 8-10. Но на то он и сон, чтобы показывать и осуществлять все заветные и затаенные желания.
Вот только что-то не больно-то он и желал хоть когда-то посетить этот город молодо-сти. Кстати, даже в самой молодости он не очень стремился попасть сюда. Город Холмо-горск, в котором прошли детство и молодость, тоже был довольно-таки крупным и интерес-ным. И он вместе с родителями прожил в нем на самой окраине, где не было транспортного потока и шума заводского. Хотя в те времена транспорта не было много и в самом Азимовске. Но после Холмогорска, да еще с городской окраины он казался очень шумным и суетливым. А когда началась служба по гарнизонам, так и вообще кроме вертолетного шума, коим они управляли сами, наступила полнейшая круглосуточная тишина. Ну, еще стрельба из разных видов оружия несколько раз в месяц.
А в остальном такая глухомань и тихомань, что даже на улице кроме чириканья птиц и не слыхать было иных звуков. Потому по приезду в отпуск к родителям даже такой шум ок-раин, как резкий проезд мимо дома нечаянного автомобиля, казался излишним. Это по моло-дости до рождения дочери они любили ездить ради экскурсий по большим городам. А потом стали предпочтительней маленькие тихие курортные города. Но в сегодняшнем сне такой большой город, как Азимовск, казался даже очень тихим и спокойным, словно время не обе-денное, а ночное. Только вместо луны отчего-то солнце светит. Или просто некто выключил свет и убрал на время с улиц города следы цивилизации. Позволив Антону полюбоваться го-родом в тиши и в спокойствие.
14.40. Да в такое время самое движение даже в маленьких городах 21 века. Такова ре-альность нового времени. И вдруг слух стал наполняться до боли знакомым и противным усиливающимся жужжанием. Только вот что мог напоминать этот нарастающий гул, Антон пока не мог сообразить. Однако тревога и предчувствие беды уже всего его поглотили. Антон с испугом стал оглядываться вокруг себя в поисках источника этого шума, но ничего и ничто опасности не предвещало. Поэтому эта яркая вспышка в районе третьего этажа зеркального здания поначалу его просто удивила. И только в следующее мгновение Антон понял происходящее. Вспышка сопровождалась парализующим слух треском и грохотом, и уже смесь окровавленного стекла и бетона облаком летела в сторону Антона, обжигая лицо и все тело огнем и острыми осколками, а само здание медленно оседало и разваливалось в полете на большие и гигантские куски. И тут ко всему этому хаосу добавились крики ужаса и боли тех, кто в это мгновение находился в здании.
Вопреки всем законам физики и самой природы, Антон оставался в полном сознании, чтобы до конца досмотреть результат этой ужасной трагедией, вызванной некой злой и ко-варной рукой. И лишь тогда видимое и слышимое стало медленно расплываться, растворять-ся, превращаясь в единое серое полотно, готовое к нанесению на него краски. И еще, прежде, чем окончательно проснуться, до его ушей, а может это изнутри некий голос произнес всего два слова. Лишь повторив их по два раза: «ловушка, лягушка, ловушка, лягушка». И как эти два слова могут сочетаться со всем происходящим? Зачем, словно некую дразнилку, этот злой демон прокричал специально для Антона этот пароль? Или лягушка сама ловит кого-то, либо некто ставит капканы на самую лягушку. Только для чего нужны какие-то хитроумные капканы для такого неповоротливого и совершенно неловкого земноводного? Они ведь на-столько слабо защищены от коварных хищников, что для их поимки достаточно лишь про-стого желания.
А у самой лягушки для ловли кого-либо существует единственное природное приспо-собление: ее личный язык. Но сам по себе язык не может быть ловушкой. Вот такой набор глупых мыслей и предположений теребил в мозгах еще не проснувшийся Антон. Словно в такой ситуации да еще после такого явственно увиденного кошмара ему не о чем больше ду-мать. Перед глазами отчетливо, словно остановившийся кадр страшного кино, до сих пор стояла картинка разрушения красивого зеркального здания. Нет, лиц гибнущих людей он не видел. Но сквозь толщу времени слыхал их предсмертные стоны и крики. «Меркурий». Это единственное название он успел заметить до взрыва. И время самого происшествия 14.40. ровно в это время и случилось.
Да это обычный сон! Чего он мысли свои напрягает! Вот только все равно непонятно, зачем так сильно хочется выть и рыдать по тем погибшим, словно ему наяву пришлось видеть эту трагедию. Утро еще не наступило. В окне чернело звездное небо. Вроде не время вставать. Еще самый сон впереди. Да только разве после просмотра этого сна-ужастика Ан-тон уснуть сможет? Нет, конечно. Придется возвращаться на кухню и довести до логического завершения то желание, что посещало его в момент первого пробуждения: попить кофе. Тогда вполне вероятно сон к нему вернется. Если обычных людей чай и кофе бодрили и вызывали у них бессонницу, то выпитые сие напитки на ночь у Антона лишь усиливали желание броситься в родную койку для сна. А уж кофе, выпитый среди ночи в период возникшей внезапно бессонницы, наоборот успокаивал нервную систему, помогая легче воспринимать кошмарные картинки, осознавать их нереальность, пришедшую из сна. И уже после кружки крепкого сладкого кофе он всегда спокойно шел в спальню и спокойно засыпал, словно при-нимал снотворное.
Попытки бороться с бессонницей в постели не имели никакого смысла. Пустая трата времени и нервов. Лучше сразу без внутренних распрей с самим собой сразу отправляться на кухню. И жене не мешать смотреть свои хозяйственные сны, кои чаще всего к ней приходят, и сам быстрей вернешь в организм сонное состояние. Антон и сейчас поступил точно по проторенному сценарию. С маленькой лишь разницей. Прежние кошмары роились тучей в голове, внося сумбур и сумятицу в нервную систему и в мысли, совершенно не вырисовыва-ясь четкой понятной картинкой. А здесь все происшедшее прокручивалось, как на пленке, с четкими и контрастными подробностями. Уж больно все ясно происходило, словно не во сне, а в прошлом и совсем недавно.
Нет, и вовсе не в прошлом. Время на световом табло указывало на факт события в бу-дущем. Надо бы в своем сне разобраться с помощью специалиста, да не будить же жену, чтобы та со своей колокольни его расшифровала. Только грубостей наговорит. Мол, мог бы и до утра дождаться. Правильно, по идее. Не сейчас же среди ночи копаться и разбираться с бардаком, случившимся в собственных мозгах, да еще в сонном состоянии. Нужно просто успокоиться, восстановить кислотно-щелочной баланс в организме, и отправиться в свою родную койку под теплый бок любимой жены. А поутру, если этот кошмар еще сохранится в памяти или не сменится новым, расспросит и услышит грамотные профессиональные разъ-яснения.
На этот раз жена не просто проснулась, но и пришла на кухню, проверить и выяснить причину бессонницы мужа.
-Опять свой любимый горшок навещал? – ехидно усмехнулась она. – Мало в организме вечернего чая, так он еще ему добавки подливает. И когда только под старость ума наберется! Допивай и пошли спать, дед. А то он здесь свою каву распивает, ложками звенит, а я по его милости просыпаюсь и о всякой чертовщине мыслю. Вдруг у него сердце прихватило, и он сбежал успокаивать его в одиночку. У тебя же ума и совести не хватит свою супругу пре-дупредить о недуге.
-Да нет, Лена, сердце стучит строго по графику, не шалит и не болит. Да и самочувствие вполне приемлемое. Зря прибежал сюда, - как можно приветливей и ласковей успокоил Антон жену. – Я уже сам собирался к тебе под бочок.
-А кофе, зачем хлещешь? Просто так от какого-нибудь беспокойства ты кофе пить не станешь. Что расстроило, колись?
-Лена, ну, ты же знаешь, что он на меня среди ночи действует, как успокаивающее и снотворное. Только ускоряет процесс сна.
-Я давно знаю, что у тебя всегда и все не как у людей. Другие от бессонницы снотвор-ное принимают, а он тонизирующие напитки. Пошли, - скомандовала жена, словно возвра-щаться в постель ей одной совершенно не хотелось. – Хватит напиваться, а то опять горшок к долгу призовет.
-Сейчас еще пару глотков и идем. Не оставлять же на утро, остынет, - вяло соглашался Антон, все еще продолжая пребывать в волнениях и беспокойстве от увиденного сна. – Ну, спать, так спать.
-Кошмар приснился, что ли? – уже подозрительно и пристально смотрела Лена ему в глаза.
-Да, в принципе, ничего такого сверхъестественного. Ерунда какая-то, да и только. Приснилось, будто я молодой и красивый, а попал в родной современный Азимовск, - лени-во, словно нехотя начал свой рассказ Антон. – И сразу же попал в центр какого-то теракта. Такое прекрасное зеркальное здание напротив парка. А они, сволочи, даже полюбоваться не дали до конца, - уже в сердцах воскликнул он, словно событие произошло наяву. – Такой взрыв, что эта громадина развалилась на куски. И эти осколки летят мне прямо в лицо. Хо-рошо проснуться успел, а то видела бы ты меня всего израненного сейчас. И очень уж отчет-ливо жертвы промелькнули. Со стонами, криками.
Неожиданно Лена, словно вспомнив о чем-то важном, двумя руками выхватила из рук Антона горячую кружку с кофе и жадно отхлебнула из нее пару глотков. И сразу, возвращая напиток мужу, усадила его на прежнее место.
-Оно! – не спросила, а безапелляционно заявила она. – Точно, Антоша, это ведь то же самое вновь пришло к тебе. Тебе он показал дату и время? И, главное, место указал. Пра-вильно я поняла твой сон? Все четко и ясно, как и в прошлые разы? Значит, в этот раз тебе придется спасать свой Азимовск, - добавила она загадочно и шепотом, словно теперь она была уверена в предсказание пророка на все сто процентов. И ее не пугало данное открытие, а возбуждало и будоражило, поскольку Елена страстно желала этого нового послания, чтобы доказать всему миру в открывшийся такой чудодейственный дар. Ее муж не трепло и не фан-тазер, а новоявленный оракул.
И тут наконец-то хоть и с трудом и весьма замедленными темпами, но неотвратимо до сознания Антона стал доходить смысл высказанных предположений и это предсказание, по-казанное с кошмарными подробностями во сне. Сразу же на память залетел тот недавний сон с подрывом поезда и с катастрофой самолета. Как же он сам-то не сообразил, когда в первом сне видел свою очередную влюбленность далекой юности! И не важна уж такая мелочь, что в самом первом сне этот пророк не познакомил его с той девчонкой, дефилирующей напротив окна, и пусть она осталась неизвестной, а последующих двух он успел их представить. Так не факт, что их, в самом деле, звали Ириной и Машей. Но и соглашаясь с такой мелочью, как вероятность, что у Антона откуда-то набралось смелости на такие вольности, как показали ему во сне, то он вполне допускает их согласие и отсутствие сопротивления на его грубые порывы любви. Как бы он их не идеализировал, но эти девчонки не из сказок явились в этот мир. Ведь они только кажутся загадочными и неприкасаемыми до того главного момента в их жизни, пока он или иной кавалер не принудит в себе побороть эту излишнюю робость и ложное представление об их природе. С ними запросто можно общаться, их можно до обал-дения целовать и даже допускать некоторые продолжения любви и ласки. Только об этом он не догадывался в детстве.
-Эй, Антоша! – Лена толкнула мужа в грудь кулаком, резко сбрасывая его с небес и возвращая на кухню в родной квартире к законной супруге. – Ты что это улетел от меня куда-то! Уснул опять, что ли? Давай, приземляйся и размышляй над последствиями своих сно-видений. Нам некогда спать теперь. Сам же видел с подробностями и с комментариями, чем закончился сон.
-Да нет, дорогая, я не сплю, а как раз над этим и думаю. Просто ведь почему-то как-то сразу до меня не дошло. Вот разволновало, душу растерзало, а почему-то с прошлыми снами даже близко не сравнил. А похожи, как две капли воды. Я в том смысли, что не по содержа-нию, а по замыслу. А сейчас после твоих толчков мне стало все предельно понятно. Он же меня не просто предупреждает, а подталкивает к действиям, - слегка смутился от признаний, заметив в глазах жены нездоровый блеск, но сумел без тяжких последствий выкрутиться Ан-тон.
Вот уж действительно похоже на какое-то душевное истязание. Даже странно как-то и поразительно. Ну, и зачем это этот пророк перед предупреждением о какой-либо катастрофе так явственно и натурально жизненно нарисует эти волнительные воспоминания и встречи с его любимыми и прекрасными. И показывает именно только тех, кои в сознание запечатле-лись, как объекты душевной страсти и сердечных страданий, но коих он так и не сумел ни узнать, ни познать, ни по-настоящему любить. Простое любование с затаенными мечтами и воображениями.
-А зазноба какая-нибудь снилась, за которой ты гонялся по лесам? – все же спросила Лена с некой подозрительностью.
-Да нет же, какой там лес, Лена! – Антон решил, что всю правду про свои сны можно и не рассказывать. Незачем жене знать и лезть в его мысли. Пусть все, что находится в его го-лове, останется неприкасаемо принадлежать лишь ему одному. Тем более мысли эти посе-щали его за много  лет до встречи с ней. Антон никогда не рассказывал, да и не любил он никого посвящать в свои сердечные дела, как до появления в его жизни Елена, так и во время долгой их совместной жизни. У любого мужчины должны быть недоступные для всех тайны. Поскольку если любую тайну озвучить, то она сразу меркнет и теряет свою привлекатель-ность. – Я же бродил по Азимовску. Кстати, совершенно одиноким и молодым. Может, пом-нишь парк с качелями и каруселями рядом с кинотеатром «Восток»? Мы после кино как-то прогуливались по нему. Прямо через него попадали на остановку, чтобы оттуда уже доехать до вокзала.
-Вряд ли я могу вспомнить этот малозначимый эпизод. По-моему, мы и были там всего один раз, да и то случайно, - попыталась напрячь свою память Елена, но потом безнадежно махнула рукой, отказавшись от бесполезного напряжения мозгов. – Да и что можно вспом-нить через столько лет. Если честно, то я не только сам Азимовск, но уже и Холмогорск вряд ли вспомню.
-Ну, и ладно. Не это главное. Забыла, и наплевать. Просто как раз рядом с этим парком я и увидел это зеркальное современное здание. Название у него «Меркурий». Огромная таб-личка такая прямо над центральным входом. И время 14.40 с датой и годом. Сегодня после обеда. Там уж точно в моем детстве этого здания не было. Новое оно, зеркальное на все 14 этажей. А потом как рвануло! Ох, и народу же под ним сгинула, так даже во сне страшно смотреть было! Просто жуть!
-Антоша, эта жуть еще только намечается. Она впереди нас ожидает! – воскликнула разгоряченная Лена, совершенно уже забыв про свою недавнюю ревность. – Нужно срочно звонить Вадиму и поднимать тревогу. Сейчас уже никак нельзя упустить такую возможность предотвратить катастрофу. Неправда, сейчас эти козлы поверят ему с полуслова. Они после Саратова отойти еще не могут. Понимаешь, Антон, сейчас ты напрягай память и вспоминай все до мелочей, чтобы никаких ошибок. Я не думаю, что им надо будет что-то доказывать, но рассказ твой должен быть суперточным.
-Погоди, Лена, - только что готовый к решительным действиям, Антон внезапно сник, запал как-то приуменьшился. А ведь недавно казалось, вот сейчас он способен нестись в этот далекий Азимовск, чтобы хотя бы успеть эвакуировать людей. Первый раз они Вадиму рас-сказали о сбывшемся уже после самого события, вторая попытка потерпела фиаско. И вот сейчас они вновь среди ночи должны будить друга и плести эту галиматью про пророчество, предсказанное его сном. – Спит он еще. Самый сон ведь под утро. Чего же мы будем отры-вать человека от сна. Еще матом покроет спросонья. Да и времени у нас предостаточно до 14.40. Понимаешь, Лена, я не уверен на все сто процентов, но мне так кажется, что заранее поднимать тревогу сильно рискованно. Как бы нам этих террористов не спугнуть. Затаятся, а потом не уверен, повторит ли свое предупреждение этот оракул. Так что, подождем до утра и обдумаем более тщательно свой рассказ.
-Как это так! Ты хочешь дать им время для подготовки, для минирования, а потом пусть ищут. А если не найдут?
-А если еще вообще не приступали? Если они вот так спонтанно задумали и взорвались вместе с ним? Он же ничего мне не сказал про самих взрывателей. Показал сам взрыв и раз-рушение – и все.
-Антоша, тянуть нельзя, можем не успеть. Что тогда делать будешь? Столько валидола в доме нет, сколько тебе понадобится. Да и в ближайшей аптеке не сыщешь. Но в чем-то я с тобой соглашусь. Ты прав в одном, что среди ночь не обязательно поднимать панику. До-ждемся утра и сразу звоним.
-И звонить не обязательно, Лена. Мы поедем прямо к нему на работу. Вот оттуда сразу же и позвоним по месту назначения. У него, поди, со всеми связь есть, и с Азимовском тоже. А то пока по телефону Вадиму вдалбливать самую суть будем, потом он дальше перезвани-вать, а мы вновь уточнять, так тогда точно не успеем. Мне обязательно надо рядом сидеть и связь с Азимовском поддерживать. Он ведь с местным начальником МЧС толковать будет, а я рядом подсказывать. Трудно ведь будет даже после Саратовской неудачи, так мне кажется,  доказывать свой сон пророчество.
-Я так думаю, что легко. Поверят. Главное, чтобы ты ничего не упустил. Мы сейчас до утра, Антон, будем конспектировать, чтобы все до единой буковки запечатлеть. Время у нас пока есть.
-Не упущу. Он у меня перед глазами стоит, словно на диск записан и крутится там без остановки. Мне бы наоборот, забыть его поскорей. Трудно, не трудно этим придуркам пове-рить в мое предсказание, а придется. Все равно сейчас уж меры примут. Даже если здание не спасу, хотя кошмарно жалко, оно такое красивое, так на всякий случай эвакуируют людей да поищут эту бомбу.
-Антоша, - с неким сомнением неожиданно спросила Лена, - а ты с датой и временем ничего не перепутал, уверен, что там именно эти цифры были? А то, не дай бог ноль с еди-ничкой спутал, или еще чего!
-Так оно тогда давно взорвалось бы! – нервно хохотнул Антон, словно Елена сказала несусветную глупость, о которой даже и думать не хотелось. – Лена да о чем ты вообще го-воришь! Во-первых, солнце в зените торчало, а потом, хоть сейчас глаза закрываю, а эти цифры на табло, словно вот они рядом. Единственное, чего не разглядел, так это доску с функциями этого здания. Далековато стоял, а буковки там маленькие были. Но уж эти 14.40, да имя его «Меркурий», запомнил стопроцентно. Нет, Лена, в 4.40 было бы еще темно и про-хладно.  Хотя, может быть, уже и светало, но все равно солнце бы пыталось из-за домов на меня смотреть. А там припекало сверху. 14.40. Этот пророк нас, по-моему, еще ни разу не обманул. Строго по расписанию работает, минутка в минутку. Как показал точное время, так и прошумел строго по расписанию.
-Ну и ладненько, - уже совсем успокоилась  и широко зевая, согласилась Лена. - Пой-дем, до утра еще поспим. Между прочим, в это самое время у меня очень сладкий сон. А ты тут со своими предвидениями суешься, - Лена глянула на часы, которые отмеряли время на кухонной стене. – Запросто еще часа на три задремлю. А ты, если уже выспался, бери ручку и конспектируй свой сон.
-Не, спать пойду. День у нас с самого утра будет сложным и напряженным, - не согла-сился с такими распределениями обязанностей Антон, следуя за женой в спальню. – И бу-дильник заведем на утро. А то еще с перепуга так задремлем, что и саму катастрофу проспим, не успеем предупредить. Они же в этом Азимовске пока поймут наши опасения, пока переварят и задумают поверить, так знаешь, какая уйма времени пройдет. Сама вообрази себя на их месте. За тысячу верст звонит некий старый маразматик и пугает своими сновиде-ниями! Им сразу же захочется нас отправить к психиатру. Или, чтобы долго не мучились, в палату №6.
-Я бы на месте Вадима даже слушать тебя не стала. Но мы уже повязаны одним узлом. Нет, Азимовск Азимовском, но сначала позвоним в Москву. Там эти сразу зашевелятся. Им Саратова хватило.
-Нет, я думаю, сначала позвоним в МЧС Азимовска. Вот если начнут выпендриваться, тогда и звякнем в Москву. Зачем сразу через голову прыгать. Сам служил и знаешь правила субординации. Да и долгая эта цепочка: Вилежин – Москва – Азимовск – Вилежин. Только все запутают.
-Может ты и прав. Не все же тугодумы и кретины, как в этом Саратове. Авось и поверят на слово. Я же верю с первого слова. Мне хватило двух катастроф, - вздрогнула и поежилась Елена от этих воспоминаний. – У меня особенно от Саратовского телерепортажа чуть инфаркт или инсульт не случился. Хорошо хоть Ольге пока про твои сновидения не говорила. И про твой этот внезапный дар провидца, - и уже в кровати добавила: - А здорово будет, если они найдут там бомбу или поймают террористов! Я обязательно тогда от этого «Мерку-рия» премиальные затребую. И не малую. Сам подумай, сколько всего материальных и люд-ских ресурсов спасем, а? Немало попрошу. 14 этажей, говоришь? Ох, Антоша, в это же время там народу будет немереное. Да еще и само руководство по кабинетам как раз после обеда сидеть будет. Так что, пока они отходить от шока и прочих нервных расстройств будут, я и намекну о вознаграждении.
-Хи-хи-хи! – хихикнул Антон, неожиданно для себя мгновенно засыпая, уже провали-ваясь в свои обычные бестолковые и беспорядочные сновидения с сумбурными и сюрреали-стическими картинками.
-И никаких хи-хи-хи! – возразила Лена и с той же легкостью и скоростью полетела сле-дом за мужем, только уже в свои сказочные сны.
Странно даже, засыпая, думала она. После таких нервных встрясок и передряг казалось, что прежде чем уснуть, придется немало покрутиться, уговаривая свой расстроенный орга-низм на сон.
Вадим даже растерялся и немного разволновался, увидев, как в его слегка приоткрытую дверь заглянули сразу обе физиономии супружеской четы Угловых. Он и сам слегка начал подзабывать эти недавние разговоры об открывшихся внезапно и негаданно пророческих та-лантов у Антона. Ну, случилось даже не один раз, а два совпадения, а потом затихло. И вот после проведения получасовой пятиминутки, когда он уже всех своих подчиненных озадачил и распустил, в дверь некто неуверенно и очень скромно постучал, словно провинившийся подчиненный просится на разборку.
-Да, входите! – громко и уверенно крикнул Вадим, слегка лишь удивившись, что секре-тарша не соизволила предупредить о посетителях. Значит, в доску свой. Поскольку для со-служивцев в случаях явки по служебным делам действовало правило беспрепятственного проникновения в кабинет к начальнику. Да только лишь с разницей, что свои сначала захо-дят, а уж потом соизволят постучать и спросить разрешение на вход. А здесь чувствовалась неуверенность.
-А мы, Вадим, уже вошли, - слегка виновато, что посмели оторвать такого большого начальника от важных дел со своими бреднями, произнесли, чуть ли не хором супруги. Это у них дома за их столом Вадим свой в доску. А здесь местная обстановка и его окружение воз-вышает его, как большого начальника над всем остальным народом. И даже над друзьями, хоть и самыми близким.
-А-а! Антон, Лена, смелей вваливайтесь, чего у порога топчитесь, словно просители к барину пришли! – уже обрадовано воскликнул Вадим, вставая друзьям навстречу и предлагая мягкие кресла для доверительной беседы. – И каким же ветром вас забросило ко мне, какие возникли проблемы и дела? – и вдруг его словно током прошибло догадкой. – Неужели опять оно, а? Неужели сбылись наши предположения, и этот сон снова проперся среди ночи к Антону? Ну, вы ребята, и даете! Черт бы вас побрал! Ну, чего топчетесь и мнетесь, валяй, выкладывай все подряд!
-Ага, - слегка глупым тоном и с соответствующим выражением лица проговорил Ан-тон, - Угораздило, Вадим. Вот сегодня ночью оно и приснилось. Так сказать, опять привиде-лось, как и в прошлые разы с соответствующими атрибутами. И вновь с такой ясностью и четкостью, что так и хотелось прямо посреди ночи примчаться к тебе. Еле ума и сил хватило на обуздание собственной прыти. А то так и вломились бы в твою хату, пугая всяким ужа-стиками и катастрофами.
-Ребятки, а время терпит? Как бы ни припоздниться! Вы уж наплюйте на всякие там приличия и такты, а ломитесь в любое время дня и ночи, - взволнованный предполагаемой катастрофой, просил Вадим. – Ты, если что, Антон, ни о каких скромностях не думай, если под угрозой жизни людей. Я сам, вы мне это уж позвольте, буду решать, что важно, а что и потерпит.
-Да нет, Вадим, еще как терпит. Даже с избытком, - вмешалась в мужской разговор Елена. – Мы и сами рисковать не стали бы. Нам вполне с избытком хватило этих двух сти-хийных бедствий.
-Ну, дети мои, - Вадим достал из бара бутылку коньяка. Разлил по бокалам и положил на стол три целых лимона. – Я вас внимательно слушаю. Говорите все подряд, а уж зерна от плевел очищать будем потом.
-Мужики, - попыталась вмешаться в утреннюю пьянку Елена. – Может, на вечер пере-несем! А там уже или за удачу, или за позор напьемся до поросячьего визга. А то с утра даже как-то неприлично.
-Лена, - успокоил женщину Вадим. – Мы на вечер водки наберем. И закуски приличной. А утренний коньяк, как глоток кофе. Лишь бодрит и в мозгах осветление производит. И к тому же располагает к откровению, развязывая язык и освежая память. Плюс смелости добавляет. Ведь сейчас мне придется ваш бред по инстанциям передавать. Ох, господа хорошие, не построю я ладно и складно предложения, пока не пропущу стопочку. Да и на вас без сочувствия смотреть сложно.
-А лимон как? Кусать или грызть, как яблоко? – уже согласилась со всеми вескими до-водами Лена, но решила взять весь этот питный процесс в свои руки под женское управле-ние, чтобы не допустить самотека. Ей и самой хотелось бы слегка взбодриться, чтобы почув-ствовать какую-то раскованность. Сон сном, но после пробуждения к ней вернулся мандраж и сомнения.
-Я его тебе зубами почищу, – предложил Антон, поднимая скорее бокалы, чтобы опять кто-нибудь не отвлек от процесса взбадривания и приведения организма в состояние опти-мизма и веры в удачу. – Выпьем за успех в нашем пророчестве, за удачу в начинаниях и за то, чтобы избежать позора. А то шум поднимем, а эти уроды, я имею в виду террористов, ис-пугаются и отменят взрыв. И тогда кроме нас никто не поймет того подвига, что мы совер-шили во имя спасения.
Антон влил в горло одним залпом весь коньяк из своего бокала и откусил от лимона кусок, предлагая от своего намеченного цитруса закусить жене. Выпили и посидели несколь-ко секунд, молча. Потом Антон тяжело выдохнул, словно приготовился к трудному восхож-дению на крутую гору, и приступил к изложению подробностей ночного видения, разумеет-ся, исключая из повествования первую половину своего сна. Абсолютно ненужная информа-ция в их деле. Она лишь маленький звонок, что вторая половина является пророчеством, и Антон по этому показу должен насторожиться и быть предельно бдительным. Вот таким Ма-каром задумал провидец предупреждать Антона о готовящейся катастрофе. Спорить с ним Антон не желал.
Он красноречиво обрисовал это зеркальное здание, светящееся табло и цифры на нем, означающие точную дату и время взрыва. Сегодня в 14.40. Имя красивого здания «Мерку-рий». А сам  смысл, как только не название планеты, Антон не разобрал. Хоть и большие бу-квы были на доске у входа в здание, но Антон находился на противоположной стороне ули-цы возле ларька «Табакерка», а потому определить функциональные особенности его он оп-ределить не мог. Но сам ларек тоже является хорошим ориентиром. И остановка, и ларек - полный набор точных ориентиров.
-Вот за два этих ориентира головой ручаюсь, - уверенно постучал себя кулаком в грудь Антон. – Плюс «Меркурий». Я могу, если что, и более подробный адрес указать, но не думаю, что там таких зданий, да еще с таким именем, полно. Так что, это будут очень точные ориентиры. Но в те далекие годы, когда мне пришлось побывать в этом самом месте, так там даже ничего подобного не было. Ясно ведь, что современное и построено совсем недавно. Много блеска и красоты.
-Я тоже так думаю, - согласился Вадим и с опаской покосился на телефон, из которого ему сейчас придется предупреждать далекий Азимовск о грядущей катастрофе. До сих пор, пока он лишь только слушал друзей, то на душе было спокойно и максимально уверенно. И казалось вполне реальным и доступным вот сейчас он соединится с начальником местного МЧС, все там внимательно выслушают его эти подробности, и закрутится машина по спасе-нию и принятию адекватных мер. Но, когда Антон выложил свои измышления с подробным описанием всех аспектов, и наступило время действий уже для Вадима, то легкий мандраж без спроса и весьма нагло прокрался в его организм. Ему неожиданно самому стало нелепо представлять, какими такими убедительными словами он будет передавать по телефону взрослому человеку, наделенному большой властью и полномочиями, этот бред про проро-ческий сон.
 Прав был в случае с Саратовским аэропортом, что проще и легче можно было взвалить всю ответственность на анонима, позвонившего почему-то на телефон начальника МЧС го-рода Вилежин. Однако он уже засветил в самой Москве этого Антона со своими сновиде-ниями. А потом и сам факт звонка казался бы нелепым. Почему же доброжелатель звонит за столько верст от самого акта? Да и любой обычный гражданин, скорее всего, позвонит в ми-лицию. Откуда же простому человеку телефон начальника МЧС знать? А тут в этой ситуации, когда промедление просто недопустимо, придется объяснять не только про угрозу, но еще и про источник. Звонить через Москву слишком рискованно. Могут промедлить, посуетиться  и дело загубить. Легче конечно сейчас уже только потому, что сверху прикрыть могут, если уж сильно упертый Азимовский начальник окажется. Так что, говорить нужно будет внятно, чтобы уверенность у абонента возникла с первых слов, и у собеседника не было сомнений во здравии ума Вадима.
Эти свои переживания и волнения Вадим не показывал своим друзьям, которые в дан-ную минуту полностью были уверены в него, и что тот скандальный Саратов не повториться. Он просто наполнил еще раз бокалы янтарной жидкостью, без тоста и пожеланий проглотил этот эликсир смелости и взял в руки телефонную трубку. Длинные гудки, как зачаровываю-щая музыка, парализовала друзей. Они боялись шевелиться и громко дышать, чтобы лишним шумом не спугнуть эту мелодию. Было томительное ожидание и неизвестность, когда же на-конец-то тот, кому предназначался этот звонок, появится в своем кабинете и возьмет свою телефонную трубку так надрывно звенящую и требующую незамедлительного внимания. Одновременно в душе затаился страх и сомнения, словно кто-то внутри не желал, чтобы ме-лодия гудков ожидание прерывалась.
-Полковник Вихров слушает, - как выстрелом прогремел на весь кабинет баритон не-коего неизвестного из далекого Азимовска.
-Это полковник Сидоренко вас беспокоит, - ответил Вадим, подмигивая друзьям, чтобы те не волновались и теперь полностью положились на него. – МЧС города Вилежин. Зовут Вадим Алексеевич. Вполне допускаю для упрощения беседы просто Вадим. Думаю, что так лучше поймем друг друга.
-Ну а меня Дмитрий Сергеевич. Значит и меня можно просто Дмитрием назвать. Так о чем, Вадим, говорить будем? Какая спешка позвала меня за тысячу верст? Так понимаю, что не обычная товарищеская беседа. Да еще в такую рань.
-Я тоже так думаю, - слегка замялся Вадим, но быстро взял себя в руки и ринулся в ата-ку. – Дмитрий, только обещай выслушать до конца, даже если возникнут сомнения в трезво-сти и адекватности разума собеседника. Честное пионерское, но мы звоним не из психушки, хотя такие мысли и могут возникнуть вполне на законных основаниях. Сужу сам по себе. Я бы на твоем месте поступил аналогично. Потому и предупреждаю тебя столь длинной тира-дой.
-Настолько серьезны и опасны дела в твоем Вилежине? – с легкой иронией в голосе, но с полной готовностью выслушать собеседника до конца и понять его на столько, на сколько хватит разума, спросил полковник Вихров. - Смелей, Вадим. Сам же понимаешь, что в нашей работе могут вполне вероятно возникнуть любые, даже сверхфантастические ситуации. Но они такими лишь кажутся до их разрешения. Вполне допускаю, что и у тебя сейчас она ана-логичная. А как только доберемся до сути, так сразу станет понятной и простой. Говори, вдвоем, авось, быстрей разберемся, чего уж теперь мяться, как девица.
-Д а тут больше не со мной проблемы, как с моим лучшим другом. Настолько близким, что вполне могу доверять на все сто процентов. Даже одного процента не могу сбросить со счетов. Начну с подрыва поезда под Холмогорском, о котором, надеюсь, ты слыхал. Так вот, мои друзья знали про этот теракт за много часов до его события. Понимаешь, еще ничего не случилось, а они уже все представляли.
-Не понял! – уже стальным и властным голосом спросил, а даже больше констатировал и осудил Дмитрий. – Знали и не доложили? И именно тебе, хотя ты утверждаешь, что друзья настолько близкие, которым ты готов доверять, как самому себе? Вот теперь, пожалуйста, немного более подробней и конкретней.
-Да в том-то и дело, Дмитрий, что вся эта картинка просто приснилась моему другу за несколько часов до самого события. Он и сам не догадался срочно примчаться ко мне со сво-им бредовым сном.
-Как это приснилось? – уже удивленно и слегка растерянно спросил Дмитрий. Сталь в голосе исчезла. – Вот так просто до самого события взяла и приснилась, я так понял? А может все-таки после взрыва, когда по телевизору показали? Сам знаешь этих провидцев, что утверждают свои предсказания, как после драки кулаками. Я бы так однозначно не очень-то доверялся.
-Да нет, Дима, все намного серьезней и пострашней, - уже окончательно осмелел и во-шел в свою роль Вадим. – Он не утаил свой сон, а сразу же поутру рассказал своей жене. А уж потом после обеда, когда увидали все это по телевизору, вот тогда сразу и поняли так ма-ленький фактик своего провидения.
И Вадим рассказал Дмитрию первый сон Антона со всеми подробностями и последст-виями. А потом добавил, как и с какой целью друзья проинформировали его самого, чтобы потом уже начальник МЧС воспринимал эти пророчества намного серьезней и вполне адек-ватно.
-То есть ты хочешь мне сейчас сказать, - все еще недоверчивым и ироничным голосом говорил Дмитрий, - что твой друг Антон может видеть пророческие сны? Это мне интересно слушать, но в чем здесь соль
-Соль? – как-то глуповато хихикнул Вадим. – А сейчас я тебе посолю. Вот после сказок о пророчестве они ко мне прибежали с очередным предупреждением. И это был Московский рейс из Саратова. Уж эту сказку, надеюсь, ты прослушал со всеми комментариями. Мне даже повторять не обязательно.
-Скандал был грандиозным. Погоди! – вдруг уже совсем серьезно и с долей опаски, но совершенно без сомнений воскликнул Дмитрий. – Так это твой ясновидящий предупредил об этой катастрофе? Твою мать! Вот теперь мне хочется очень внимательно и подробно выслу-шать твою информацию. Как мне сейчас кажется, так ты звонишь чужому дяде не из-за от-сутствия собеседника и совсем не от скуки. Неужели опять приснился аэропорт, да только про наш Азимовск?
-Почти угадал, Дима, почти. Да, говорю именно про твой родной Азимовск. Если пер-вый их сон я и слушал с сомнениями, то уже после Саратовской авиакатастрофы у меня и доли сомнений не осталось. Они здесь оба сидят у меня со своими очередными сновидения-ми и рассказывают очередной бредовый сон. Да, очень нереально, но весьма нежелательно повторять новую катастрофу. А вдруг опять? Пойми, Дмитрий, сон он и есть сон, но это если бы они не сбывались. И здесь мне Антон рассказывает кошмар гораздо ужасней и страшней двух предыдущих.
-Черт побери тебя, Вадим, да рассказывай ты скорее, если уж такой ужас снится твоему другу. Может нужно поторопиться, а ты мне все вокруг да около. Да уж после Саратова лю-бой с радостью скорее поверит, чем оказаться в той ситуации, что эти придурки, проигнори-ровавшие предупреждение.
Антон и Лена слышали весь этот диалог, поскольку Вадим включил выход звука на те-лефоне, чтобы друзья на равных так же принимали участие в беседе. Поэтому Антон постучал пальцем по плечу Вадима и мимикой показал, что хотел бы сам объяснить Дмитрию подробности своего предвидения.
-Да, вот тебе сейчас сам виновник беспокойства и перескажет сюжет триллера. А ты уж тогда сам и принимай соответствующее решение. Можешь отнестись и с недоверием, но проверить вероятность допустимости данного события уж теперь просто обязан. Передаю ему трубку. Он постарше нас с тобой, мне так кажется, но разумно и трезво мыслит. Туфты не порол бы, если бы хоть на граммульку засомневался.
-Алло, Дмитрий, привет, это Антон говорит. Как раз тот тип, которому внезапно стали сниться эти кошмары. Я их природу не знаю, да и не пытаюсь как-то расшифровать, а вот передавать по инстанциям обязан.
-Привет, Антон. Я так думаю, что можно и на «ты». Все правильно, как говорится. Уж лучше перебдеть, чем потом оправдываться.
-Да, ты прав, и потому очень прошу прислушаться. У меня после Саратова весь запас валидола закончился. Не хотелось бы повторять.
-Ты постарайся без волнений и сомнений. Оснований не доверять полковнику Сидо-ренко, у меня нет.
-Хорошо, приступаю. Я, Дмитрий, последний раз в Азимовске был кошмарно давно. Хотя и прожил в Холмогорске все детство и юность. И, пока были живы родители, бывал на Родине почти ежегодно. Но вот про Азимовск почти не вспоминали. То есть, если по правде, так нас просто не тянуло туда. Я к чему такое длинное вступление вставил в свое повество-вание. Да для пущей убедительности. Хочу, чтобы ты сейчас рассеял или подтвердил мои сомнения. Напротив центрального парка с южной стороны есть такая улица, название кото-рой не помню, но недалеко от кинотеатра «Бригантина», если таковой еще сохранился, хотя во сне его не видел…
-Сохранился, - подтвердил Дмитрий. – И эту улицу представляю. Там по ней пятый ав-тобус ходит. Можешь продолжать.
-Это уже хорошо. Так прямо напротив центрального входа видел я большое и очень красивое четырнадцатиэтажное зеркальное здание. Не знаю, что и кого оно из себя собой представляет, но над входом световое табло с часами, температурой наружного воздуха и датой. И огромными буквами из ламп «Меркурий».
-Да, есть такое, все пока с точностью до миллиметра. Его всего пять лет назад построи-ли. Бизнес центр. Ты хочешь сказать, что не мог его нигде и никогда увидеть, как только не в своем сне?
-Да, только во сне, поскольку даже представление не имел о его существовании. Вряд ли Азимовск показывали по телевизору, - Антон слегка разволновался от таких совпадений и попросил жестом пару глотков воды. Но Вадим понял по-своему и налил в его бокал коньяка. Антон залпом выпил, даже не удивившись несоответствию желания с реальностью. – Так что, видеть его я не мог раньше ну никак. Ни наяву, ни по телевизору. Обязательно такое красивое здание отразилось бы в памяти хотя бы только по тому, что все-таки не в чужом городе. Если честно, то из своего Вилежина о своей Родине я из средств массовой информа-ции не слыхал и не видал. Видать, особого интереса она у телевизионщиков не вызывает. А стало быть, мне приснилось то, что есть на самом деле, но о котором я даже не догадывался. И это означает лишь одно: мне приснилось пророчество.
-И что? – нетерпеливо спросил Дмитрий, которого пока еще эта информация не особо волновала.
-Ровно в 14.40 вашего времени, как указано, было на световом табло, это здание будет взорвано. И взрыв будет такой силы, что все его зеркала рассыплются в прах на мелкие ос-колки. Вот такой факт я и увидал во сне. А теперь еще больше уверился в том, что так именно и случится, если ты мне не поверишь и не воспрепятствуешь. Или хотя бы людей эвакуируй, чтобы потом самому на валидол не подсесть. Алло, ты меня слышишь, Дмитрий, ты куда пропал?
-Здесь я, никуда не пропадал, просто перевариваю сообщение, - осипшим голосом прошептал полковник Вихров.
Антон хорошо понимал состояние Дмитрия, но он не мог видеть, как сильно побледнел Вихров, хватаясь рукой за сердце, хотя до этой секунды никаких претензий к этому органу не имел.
-Наташа, там же Наташа, - тихо шептал он уже самому себе. – Нужно срочно звонить и под любым предлогом убрать ее подальше от этого смертельного объекта. Любыми способа-ми и любыми методами. Она не должна там оставаться ни единой секунды. Пусть это будет фикцией, но ее там не должно быть.
Да что он такое думает, черт побери! Меры нужно принимать срочные и незамедли-тельные. За эти часы он, разумеется, сумеет отыскать заряд или бомбу, чего там эти подонки заложили. Чтобы в прах разнести такое здание, нужно не один и не десять килограмм. Но в первую очередь срочно эвакуировать людей. Вот только под каким предлогом, чтобы потом отчитаться грамотно перед начальством. Про этот звонок лучше промолчать, хотя после Са-ратова и они поймут. Но меры примет незамедлительные. Можно было бы свалить и на ано-нимный звонок, но ведь все входящие записываются на магнитофон. Да черт с ним, с этим магнитофоном. Не станет Сидоренко повторять этот бред после той памятной катастрофы в Саратовском аэропорту. Вот только он в первую очередь отправит Наташку домой. Здесь ему наплевать на все условности и служебные риски. Дочерью Дмитрий рисковать не станет, ни под каким предлогом.
-Алло, Дмитрий, ты там, в порядке? – трубку взял Вадим, взволнованный длительным молчанием абонента.
-Уже отошел, все хорошо. Только уж больно кошмарную информацию вы передаете мне. Там же сотни людей. Да, Вадим, в любом случае я начинаю немедленную эвакуацию людей.
-Дмитрий, я, может быть, буду не совсем точен, - перехватил телефонную трубку Ан-тон. – Хотя вряд ли. Уж очень точно запечатлелась картинка. Да еще показалась она мне в замедленной съемке. Словом, как в кино. Рядом с выходом из парка как раз напротив «Мер-курия» остановка автобуса с ларьком «Табакерка». Вот я как раз в своем сне стоял рядом и любовался этим зеркальным творением. Еще этажи пересчитывал. Я к чему это. В общем, мне запечатлелся эпицентр взрыва. Ну, повторюсь, весь процесс происходил в замедленном показе. Так я его запечатлел на третьем этаже справа налево в третьем отсеке с левого края. Может, это тебе поможет в поиске бомбы. Это все без ошибок. Я уже по тем двум снам за-помнил, что пророчество точное в деталях.
-Хорошо, я тебя понял. Передай телефон Вадиму. Вадим, я еду в этот центр. Пока возьму одного помощника, и проверим версию с эпицентром. Будьте с Антоном на связи. Возможно, возникнут вопросы с уточнением. Ну, сам понимаешь, раз уж он так внимательно смотрит свои сны. Хотелось бы, чтобы все оказалось сонным бредом, но уж очень вы серьезные люди, чтобы вам не доверять. Но по инстанциям передавать пока воздержусь. Найду эту бомбу или нет, но эвакуацию начинаю немедленно. А там уже о последствиях думать будем вместе.
-Дмитрий, мы уже пенсионеры, так что, как говорится, терять особенно нечего. Но, сам пойми, нельзя после Саратова проигнорировать. Вторая проверка на вшивость была бы слишком жестокой, - попытался подбодрить Дмитрия Вадим. – Будем все вместе оправды-ваться. Но так же не бывает, чтобы этот пророк после всех бедствий вдруг шутить вздумал. И ощущения сна очень естественны и аналогичны с первыми. Я бы даже их снами не называл. Нечто мистическое и натуральное.
-Я вас не осуждаю и не обвиняю. Вы поступили правильно, что позвонили, - хмыкнул в трубку Дмитрий. – Да, слишком все фантастично и нереально. Гораздо реалистичней был бы ваш анонимный звонок с угрозой минирования. Тогда и действовать можно было бы при-вычней. Хоть анонимщикам и веры меньше, да как-то понятней. Хорошо, на сегодня не про-щаюсь. Забейте себе мой номер мобильного. Будем поддерживать связь постоянно. А вдруг и сами чего вспомните.
Дмитрий продиктовал номер своего мобильного телефона и положил трубку. Дрожь в руках ощутимо усилилась. Ситуация под контролем. Да и ничего сверхнового и непривычно-го не случилось. Но там пока находится Наташка – его единственная и сама любимая жен-щина в мире. Его дочурка. Дмитрий срочно по мобильному набрал номер дочери взволно-ванно вслушивался в длинные гудки.
-Да, папа, случилось-то чего, что ты решился позвонить в рабочее время? – услышал он веселый голосок своего любимого чада. – Погоди, Милка, потом, нам сейчас деда звонит, не отвлекай меня.
-Наташа, Мила с тобой, что ли? Но почему? – спросил дрожащим паническим голосом Дмитрий, вытирая обильно выступивший на лбу пот. – Что такое случилось, почему ты дочь взяла с собой на работу?
Вот теперь Дмитрия охватила настоящая паника. И уже в эту минуту у него даже мысли не могло возникнуть с сомнениями по поводу информации из Вилежина. Там в этом здание по воле злого рока оказались сразу две его девочки, потерю которых он не мог никак до-пустить.
-Папа, да ничего страшного не случилось. Просто в садике опять карантин дней на не-сколько. И главное, сказали мне уже в самом садике, когда деть ребенка некуда. Вот и при-шлось с собой на работу взять. Хорошо хоть начальник сегодня уехал по делам, а то косился бы косо. И до бабы Маши никак дозвониться не могу. Опять пошла, поди, на рынок, а теле-фон дома оставила.
-Наталка, - как можно спокойней, чтобы не вызывать никаких подозрений, попросил Дмитрий. – Выведи Милку к входным воротам парка, и дожидайтесь меня. Где-то минут че-рез десять я подъеду.
-Папа, а у тебя точно все в порядке? Не нравится мне твоя просьба, непохожая на тебя. Ну-ка признавайся, чего на самом деле случилось! С враньем у тебя всегда были проблемы, папочка.
-В порядке, все в порядке, просто приеду и все. Собирайтесь и выходите, я уже выез-жаю. Там на месте и расскажу, а пока поторопитесь. А то начальник твой вернется и устроим вам нагоняй.
-Бегу, бегу. Только не начальника я боюсь, а уж сильно заинтриговал ты нас своими за-гадками, - хохотнула в трубку дочь.
Убрать, убрать подальше от этого страшного места, а потом уже можно разбираться со спокойствием на сердце. Так лихорадочно думал полковник Вихров, быстро складывая все бумаги в сейф и запирая на ключ свой кабинет. Его трясло всего внутри, но он старался не показывать своего состояния подчиненным. Не стал и сообщать о полученной информации. Пока для обычной проверки версии Антона по поводу расположения взрывного устройства он решил с собой взять специалиста по взрывным устройствам капитана Лебедева. Уже по-том после обыска указанного кабинета будут действовать по обстановке. Но в любой случае эвакуация неизбежна. Если в указанном месте ничего подобного не окажется, то тогда они будут действовать по инструкции с полной эвакуацией в безопасное место персонала и обы-ском всего здания. Только в 14.40 придется покинуть здание и взрывникам, чтобы и их обезопасить тоже.
И нечего так трястись. Совсем расслабился, что абсолютно на него не похоже. Подчи-ненные все-таки смотрят, а он тут мандражирует как новичок. Ничего ведь страшного еще не случилось, успеет убрать и дочь, и внучку на безопасное место. Разумеется, и всех остальных, кто находится в этом здании. Времени впереди с лихвой хватит, если в своем сне Антон точно запомнил.
-Случилось-то что, Дмитрий Сергеевич? – спросил капитан Лебедев. С полковником Вихровым они уже много лет вместе, и в обычной бытовой обстановке ему позволительно обращение на «ты». Это за столом и на пикнике. А вот в служебное время старался соблюдать субординацию.
-С чего это ты взял! – спокойно ответил Дмитрий, слегка раздосадовав на самого себя, что допустил такое заметное расслабление. – Обычна рядовая проверка. В этот раз «Мерку-рий» проверяем. Сигнал поступил.
-Ну, вид у вас не на обычную проверку. А стало быть, тут что-то вроде стихийного бед-ствия. Хотя, там много высоких представителей и руководителей. Не мудрено, что кого-то могли и обидеть до белого каления.
-Да, сигнал, скорее всего, с тяжкими последствиями, - немного поразмыслив, решил приоткрыть часть информации Вихров и по-дружески похлопал капитана по плечу. – О взрывном устройстве. Но здесь на шутку не похоже. Указывает даже точное местоположение заряда.
-Ух, ты! И кем этот аноним представился? Как всегда обычным доброжелателем или народным мстителем?
-В том-то и дело, Вася, что в открытую с полной выкладкой паспортных данных. Лад-но, - уже в машине решил разоткровенничаться Дмитрий. – Вместе же едем, вместе и искать будем. Не буду юлить, но такую информацию получаю впервые. Оттого и в смятении. Пом-нишь авиакатастрофу под Саратовом?
-Еще как помню. Скандал там с каким-то предсказателем получился. Не поверили ему и получили трагедию. Боже Дмитрий Сергеевич, да там же ваша Наталья работает! Да срочно звоните, чтобы бежала оттуда.
-Уже позвонил. Представляешь, как одно к одному лепится! В садике карантин, до няньки не дозвонится, так ей пришлось с собой внучку еще взять. Чуть с ума не сошел, как услышал ее голосок по телефону.
-А-а-а! – понятливо пропел Василий. – Тогда мне вполне понятно ваше волнение. Да-вай, Николай, дави на газ сильней.
-Они уже меня возле парка дожидаются, скорее всего. Но пока давайте все тихо и чтобы никакой утечки информации. А то, как прознают про опасность, то жертв могут наломать поболей теракта. Поначалу, молча, и без объявления смотрит предполагаемое место, а уж затем начинаем эвакуацию и тщательный обыск. Уже иными силами. Вот такие пироги, дру-ги мои.
-И что, он назвался полным именем? Ну, я к тому, что это тот же пророк, что и Саратов предупреждал?
-Понимаешь, Вася, его зовут Антоном. Уже пенсионер, но, как я понял, этот дар к нему недавно явился. Кстати, родом из наших краев, их Холмогорска. А сейчас проживает в Ви-лежине.
-Ух, ты, так это за тысячу верст от нас. И у вас не сложилось мнение, что он маразматик какой-нибудь?
-Нет, Вася, сомнений нет. Саратов тому подтверждение. И звонил не сам он, а его друг, начальник МЧС Вилежина. Полковник Сидоренко. Он, кстати, и про авиакатастрофу всех информировал. Сам помнишь, чем это недоверие закончилось. И Красный Бор с поездом снился, да только тогда он о своем пророчестве не ведал, пока воочию не убедился по теле-визионному репортажу. Потому уже во второй раз решил судьбу не испытывать и рассказал своему другу.
-Да, дела, как сажа бела! – Василий почесал затылок, словно бурное шевеление мыслей вызвали в этом районе зуд. – Вот такое у нас с вами впервые, чтобы выезжать по кошмарно-му сну, приснившемуся за тысячу верст от нас.
Вихров, который почему-то поверил известию из Вилежина, благодаря которым он не-сется спасать своих любимых девчонок, решил защищать своих информаторов и вкратце пе-ресказал телефонную беседу.
-Он ведь до этого сна ни разу не видел этот «Меркурий». Потому-то и убеждало его, что этот сон пророчески. И мы втроем поверили. Хотя, согласись, что в любом случае мы обязаны даже ложь проверять.
-Само собой, Дмитрий Сергеевич,  - согласился капитан с начальником. – А кого это третьего он убедил.
-Так я тебе говорил про Сидоренко. Вот мы втроем и решили проверить эту версию с местоположением заряда.
-Так что тогда получается, а? – удивленно и пораженный собственной догадкой вос-кликнул капитан. – Нам приходится верить в эту самую мистику? И признать ее реально су-ществующей.
-Вася, мы Саратов повторять не будем. Там совпало все до секунды. И здесь, я думаю, если этот сон и в самом деле пророческий, все случится ровно в 14.40, если мы не отыщем эту проклятую бомбу. Да черт с ним с этим «Меркурием». Эти магнаты столько уже наворо-вали, что им ничего не стоит и новый построить свой бизнес центр. Людей спасать будем, не обращая внимания ни на какие бредни. Даже если ничего не найдем, то все равно  спокойней спать будем. Не станет начальник, да еще полковник дружить с психом. Я так понимаю, что «оно» там и окажется. Но пока мы с тобой вдвоем и едем, чтобы перед паникой самим во всем убедиться и проверить. Вот поищем этот заряд, а дальше думать будем. А ведь придется эвакуировать и соседние здания, а не только сам «Меркурий». По его рассказам, рванет неслабо. Да мало ли нам с тобой приходилось по обычным звонкам анонимов шутников при-дурков переполох устраивать. Отлично понимали, что все это трепотня  со злыми дразнил-ками нервов, да все равно действовали так, словно получали достоверную информацию. А здесь у этого Антона у самого боль в голосе слыхать, только за то, что не поверил сам себе в первом случае с поездом, да еще ему не поверили во втором. Легко вот так в таком возрасте на всю страну себя дураком выставлять? А вдруг прокол, вдруг это ему в этот раз просто по-казалось, что сон его пророческий? Да, мне кажется, что с «Меркурием» у него все достоверно получится. Ведь если поверить, что он уже много лет не был в Азимовске, то знать о нем он не мог, как только не увидеть во сне. «Меркурий» открывали тихо и мало приметно, без фанфар и помпезностей.  Я сам о нем узнал благодаря Наталке. А тут Антон за тысячу верст видит его во сне и с взрывом.
-Да я вам давно уже поверил, Дмитрий Сергеевич, - слегка снисходительно ответил ка-питан, понимая причину такой излишней разговорчивости полковника Вихрова. В обычной обстановке из него лишнего слова не вытащить. А тут он пустой болтовней нервы успокаи-вает. Как ни говори, а угрожают его самым любимым девчонкам. Потому и нервничает пол-ковник, пока самолично не убедится, что дочь с внучкой находятся на безопасном расстоянии от этого здания. – Нам, как я понял, особых трудов не составит найти место закладки заряда. Он же нам с точностью до миллиметра указывает. Это если во сне он мог так точно за-фиксировать эпицентр взрыва. Но на то он и сон, чтобы допустить любые метаморфозы. Оно, вроде, и не видишь, как будто, а в мозгах все равно зафиксируется. Я так рассуждаю на полном доверии к его словам. Ведь нам теперь самим хотелось бы отыскать это место с взрывчаткой. Или то, что там лежит.
-Ты так думаешь? – больше для собственного успокоения спросил Дмитрий, с каждой минутой чувствуя в даже успокоение. – Хорошо бы не устраивать повальный обыск. Времени может не хватить.
-А тогда, Дмитрий Сергеевич нам остается полная эвакуация и длительное ожидание последствий. Хорошо, конечно, что людей спасем. Да все равно упрекнут в нерасторопности, коль рванет. А так я даже рассчитываю со стороны бизнесменов на приличное вознагражде-ние.
-Ладно, - махнул рукой Вихров. – Будут нам с тобой и поощрения, и фанфары с вруче-нием дынь и ершиков.
Доехали удачно быстро. Во-первых, эти улочки не центральные и не сильно загружены транспортом. А во-вторых, такое время, когда народ уже разъехался по рабочим местам и в данную минуту усиленно трудился по своим кабинетам и цехам. Хотя, если уж до конца быть более точным, то в цехах обычно трудятся те, кто прибыл на работу на общественном транспорте. Еще издали Дмитрий Сергеевич увидел возле ворот парка своих девчонок, и сердце больно защемило под ребрами. Господи, а если бы этот Антон не увидел свой кош-марный сон, а если бы после того Саратовского провала обиделся и не побежал вновь к сво-ему другу, и это пророчество воплотилось наяву? Даже одна такая мысль мутила разум. По-терять одновременно сразу двух своих любимых девочек – такое мог бы и не пережить. Пусть все будет так, как заложено в судьбе, но Дмитрий сейчас же уберет своих родных за тысячи метров от этого опасного вулкана смерти.
-Папа, ну и чего ты сам такого удумал? Как будешь с Милкой на работе, а вдруг самому куда понадобится? Мы уж как-нибудь перебьемся, или к няньке отвезешь? И давай, скорее, рассказывай, чем меня хотел удивить? Я ведь сразу поняла, что неспроста так уж за мою работу переживаешь.
Дмитрий Сергеевич подхватил на руки внучку и осипшим от излишних переживаний голосом скомандовал:
-Следуйте за мной. И не надо столько много вопросов задавать. А то у меня от твоего треска голова сильно разболелась. Наталка, я так думаю, что ты догадываешься о моей про-фессии, а потому лучше молча, подчиняйтесь.
-Папа, но так же нельзя по своим капризам отрывать меня от дела. Я знаю, что у тебя очень важная должность, но ведь это никак не отражается на моей профессии. Меня и отпус-тили всего на пару минуток. И то только потому, что я обещала сдать ребенка в твои руки. А так у нас именно сегодня такая запарка, что и на секунду не оторваться. Я даже страшно рада, что ты приехал за Милкой. Извини, но я побежала, меня там ждут, - скороговоркой выпалила Наталья, совершенно не прислушиваясь ни к интонации отца, ни к его такому внезапному порыву с заботой о производственных проблемах дочери. Она скоренько развернулась в сторону «Меркурия» и собралась бежать к своему рабочему месту, где с нетерпением ждут неотложные дела и отложенные бумаги.
-Стоять! – рявкнул уже грозно, словно какой-то рядовой полковнику не желает подчи-ниться, командным голосом Дмитрий, перепугав непривычной строгостью и властью свою слегка избалованную дочь. – Марш в машину и срочно езжайте домой. Дома приготовишь мне праздничный ужин. Будем удачу, я так надеюсь, отмечать. Коля, немедленно вези их домой и сразу возвращайся. Будь постоянно на связи. Но обязательно проконтролируй, чтобы эти пигалицы вошли в квартиру. Да, и если начнешь возражать, то потребую еще и запереть вас, чтобы выбраться не смогли.
-Папа, ты что? – тихо, но послушно испуганно прошептала Наталья, усаживаясь на зад-нее сиденье папиной служебной машины и принимая из рук отца Милку. Таким властным и сердитым она его весьма редко наблюдала. А потому решила без пререканий подчиниться и с максимальной скоростью и точностью исполнить указания. Видать, папа не от безделья и от большого желания примчался сюда, чтобы освободить ее от дочери, которую вынужденно пришлось притащить на работу.
Дмитрию внезапно самому стало неловко за такие грубые крики на дочь, да еще в при-сутствии внучки.
-Извини меня, ребенок, - немного смягчил тон, целуя дочь в висок и прижимаясь колю-чей щекой к внучкиному носику. – Так надо. Понимаешь, ты только не нервничай и слишком не переживай, но нам просто поступила информация о наличии в здании взрывного устрой-ства.
Наталья в ужасе закрыла лицо руками, но промолчала и не стала задавать лишних во-просов, понимая и вспоминая, что таких вот перипетий в папиной работе хватает их с из-лишком. Но вот так, чтобы это коснулось именно ее, так это впервые. Наталья согласно ки-вала головой и глазами умоляла любимого папочку остаться невредимым. Пусть это здание разорвется на куски, но ты вернись живым.
-Езжайте, и ждите меня. Даже если все не подтвердится, то я с твоим начальством раз-берусь сам.
-Да вот уж за работу можешь так и не переживать, Наталка, - весело хохотал с задором и с молодым оптимизмом Василий. – Мы сейчас всех до единого из этого зеркального коробка по домам разгоним. Такие у нас строгие правила. Ты скажи, Наташа, если что, так я твои вещи заберу. Извини, конечно, но сейчас тебя папа ни под каким предлогом в этот за-минированный домик не пустит.
-Спасибо, Вася, ты попроси, чтобы тебе отдали мою сумку, - все еще находясь в со-стоянии шока, попросила Наталья. – Там ничего особенного нет, но для женщины, вроде, важное, что лежит. Я буду благодарна.
 -Окей! Все сделаем, мадам.
Машина увезла женщин домой, а Дмитрий Сергеевич с Василием направились к цен-тральному входу «Меркурия». Им преградил путь охранник, строго и по инструкции испол-няющий свои служебные обязанности, но полковник Вихров, используя свое служебное по-ложение, дающее право врываться на правах хозяина в любое здание, показал ему свое удо-стоверение и попросил пригласить для серьезного разговора начальника службы безопасно-сти. Хотя, представляться и объясняться, особой необходимости и не было, поскольку сама форма говорила о высокой должности и положении, которое занимал этот посетитель.
-Здравия желаю, товарищ полковник! – поздоровался с ним небольшого роста, но коре-настый и набитый мышцами молодой мужчина. – Суворов Виктор Иванович. Начальник службы безопасности. И чем мы обязаны вашему появлению? Как понимаю, что это не учеб-ная программа.
Вихров сильно пожал протянутую руку и попросил Суворова выйти на улицу, чтобы там уточнить некоторые вопросы, касающиеся безопасности. Показав именно на тот ориен-тир, что подсказал Антон по телефону, Вихров попросил его с капитаном именно в этот ка-бинет.
-Так там, насколько я помню, находится служба логистики. Не подскажите, чем они вам могли не угодить? Может, из окна чего выбросили, или кому-то сказали неприятную фразу?
-Нет, никто ничего не бросал, - серьезно, не отвечая той же шуткой на веселый с юмо-ром тон начальника службы безопасности, проговорил печально и с незначительной доли грусти и тоски Дмитрий. – Мне просто срочно необходимо осмотреть это помещение. И лучше сделать с вашей помощью, чтобы никто и ничего непредосудительно не заподозрил. И очень прошу: никаких предварительных выводов и паники. Пока в данную минуту я ничего конкретного вам говорить не буду.
-Как я вас понимаю, то вы хотите провести что-то близкое к обыску? Но просто пока, поскольку сами не уверены, что найдете именно то предмет, ради которого явились, не же-лаете поднимать шум, - правильно рассудил Суворов. – А мне не подскажете хотя бы легким намеком, что же мы собираемся там обнаружить. Я думаю, что тогда от меня пользы будет больше.
-Ни в коем случае про обыск даже намекать не собираюсь, - быстро проговорил Дмит-рий, чтобы не обидеть такого серьезного и ответственного товарища. – Мы хотим всего на всего найти в этом кабинете очень большой предмет, который никому из присутствующих в нем не принадлежит. Этот предмет не просто лишний и чужой, но еще и запрещенный для нахождения в таких помещениях. Прости, Виктор, но, пока мы его не найдем, не хотелось бы даже тебе о нем говорить.
Суворов понял, что полковник на шутки и откровения в данную минуту не настроен. А потому решил перейти сразу же на официальный тон, чтобы потом к нему не предъявили никаких претензий.
-Хорошо, - сухо и без эмоций ответил он полковнику. – Пойдемте и посмотрим на этих логистов. И что же они притащили с собой, что даже МЧС пожелало посмотреть на это за-прещенное?
-Сейчас увидим, - уже немного дружелюбней, чтобы не обижать незаслуженно челове-ка, ответил Дмитрий. – Вы поймите, что мне не хотелось бы без проверки поднимать панику и устраивать что-то похожее на обыск. Просто нам указали именно на это окно, даже не рас-шифровывая этой тайны. А вдруг окажется обыкновенной уткой, а потом им придется оп-равдываться. У нас же всегда так.
-Согласен, - мирно принял тактику полковника Суворов и повел капитана с Вихровом в кабинет к логистам, чтобы самому так же скорее удовлетворить свое любопытство. Такие люди приходят неспроста.
Обстановка в кабинете была свободной и мало схожей  с деловой. Народ расхаживал по просторному кабинету, пил кофе весело хихикал по поводу рассказанных друг другу историй. На вошедших больших начальников они отреагировали полным безразличием, словно кто-то из своих некто выходил по пустым делам, а вот теперь вернулся. Лишь пару женщин бальзаковского возраста со своим личным интересом окинули томным завлекающим взгля-дом незнакомого полковника и молодого капитана, поскольку сам Суворов для них был не-интересен.
-Виктор, - попросил начальник безопасности Дмитрий. – Уговори их занять свои рабо-чие места. Ну, я к тому, чтобы каждый сел именно за свой рабочий стол, где они по своим служебным обязанностям должны находиться. Мне нужно знать, есть ли у них отсутствую-щие и уважительную причину, по которой тот или иной внезапно не появился на рабочем месте.
Видно одна из женщин, намного пристальней других изучающая появившегося внезап-но и не запланировано такого представительного полковника, услышала просьбу Дмитрия и поспешила с помощью.
-А у нас сегодня почти все на рабочем месте. Вот только Семен Горелов отсутствует, так у него весьма уважительная причина. А у нас сегодня проверка посещаемости рабочего места? Аль что?  Ну, у Сёмочки зубик разболелся с самого утра. Вернее, еще ночью заболел. Сильно, видать. У него такое страдальческое лицо было, что мы сами его поторопили к сто-матологу. Даже денег предложили в долг, чтобы к лучшему врачу обратился. Побежал к сво-ему истязателю, понесся ракетой, бедненький Сёмочка. Словно приговоренный на казнь. На  эшафот. Но если что, так после обеда обещал показаться. Если с зубом благополучно завер-шится.
-А где его стол? – спросил Дмитрий и попросил капитана в присутствие хозяев кабине-та осмотреть содержимое стола. – Вы не подскажите нам, он ничего в кабинет на хранение не приносил? Хотя…, - хотел сказать, но подумал про себя, что вполне вероятно и не Семен является инициатором и автором теракта. Но по поведению остальных и по их равнодушным и безразличным взглядам было предельно внятно, что вряд ли среди присутствующих может оказаться этот взрыватель. Ну не камикадзе же они? – Вы извините, но нам необходимо так же осмотреть все помещение, - обратился он уже ко всем. – Копаться в личных вещах никто не собирается. То, что мы ищем, имеет довольно таки приличные размеры. Не меньше ко-мандировочного чемодана.
-Нее! – все та же томная и соблазняющая женщина продолжала общаться с симпатич-ным полковником. – Мы такое вряд ли сюда в последнее время приносили. Здесь только папки, диски и мебель. А все остальное маленькое и миниатюрное. Непохожее на бомбу или мешок с гексогеном.
-А вы, почему решили, что мы ищем взрывное устройство? – вопросительно глянул на женщину Дмитрий, удивленный ее сообразительностью и такой проницательной догадливо-стью.
-Ой, молодой человек! – она приблизилась к Вихрову и взялась за пуговицу пиджака, словно хотела оторвать ее на сувенир. – Вы такой солидный и представительный, чтобы приходить к нам по иной ерунде. Не милиционер, ни ОМОН, ни налоговик. Ну и что тогда искать.
-Браво, Валя, противник разоблачен и повержен, - похлопала в ладоши ее ровесница, но, как можно понять по поведению, намного серьезней. – Она права. У нас такие аксессуары не водятся.
Вихров внезапно вспомнил слова Антона с просьбой: акцентировать внимание на ле-вую стену третьего отсека. И бросил взгляд в эту сторону кабинета, обнаружив там прими-тивную пристройку возле стены с дверью в торце, на которой висел небольшой простенький замочек, к которому запросто подходят любые маленькие плоские ключики, и даже тонкая отвертка, если таковых нет под рукой. Конечно, так подумал Дмитрий, не будет враг свой опасный груз прятать настолько примитивно, но чем черт не шутит. Может, он и рассчиты-вал на простоту.
-А кому принадлежит эта вот интересная кладовка? Очень она не вписывается в ин-терьер вашего евроремонта, - указал он на пристройку. Его вопрос теперь уже всех оторвал от дел и безделья, и коллектив логистов с большим подозрением уставился на не прошеных гостей. Явно господа с серьезными намерениями, а не просто с очередной проверкой для нервной встряски руководства.
-Так она же ему этому Семену Горелову и принадлежит, - проинформировала гостей Валентина. – Но вот ключи как раз только у него. Семен свои секреты никому не доверяет. Даже не разрешает подсмотреть, что же такое там прячет. Но я все равно подсмотрела. Нет, не бомба, так, всякое барахло да ящики какие-то. Он для своих бумаг и попросил ею у на-чальника.
-А что-нибудь более конкретное там вы не увидели? – стараясь как можно равнодуш-ней, спросил Дмитрий.
-Запросто, - жеманно пожимая плечами, растянула такое короткое слово женщина, до-вольная и самой собой и простым фактом, что явилась проводницей в этом непростом деле и возможностью пообщаться с симпатичным собеседником. Ей очень хотелось выпроводить всех присутствующих и много полезного довести до сведений полковника. – Вот, например, два дня назад, когда уже почти все разбежались по домам, притащил две огромные сумки времен челночников. Ну, если помните, так такие полосатые, как матрасы. Но очень вмести-тельные. Говорит, что ему отдела маркетинга и мониторинга позволили прибрать их к своим рукам. Так я еще заметила сверху кипы исписанных бумажек. И ничего противозаконного. Ему для работы все это надо. Он у нас такой трудоголик и зануда, что просто даже общаться противно. Никакой романтики. Хотя, если по секрету, то, по-моему, там еще было такое не-что, что мне страсть как хотелось взглянуть. Не прошло. Захлопнул двери перед самым носом и отругал. Обидно.
-Валентина, - строго прервала ее пустую болтовню пожилая женщина. Видно, какая-то начальница. – Прекрати болтать чушь. Вы ее не слушайте. Это она от безделья треплется языком. Самой не хочется работать, вот и оговаривает всех, кто трудится не покладая рук. А Семену эту кладовку выделили для архивного материала. Мы ее так и называем – архив. И ничего абсолютно лишнего там нет. Все эти бумаги нужны для работы не только самому Се-мену, но и мы часто пользуемся. Он еще никому и никогда не отказал. Это Валентине ничего не нужно, вот и оговаривает.
-И вовсе не оговариваю, - хмыкнула Валентина. - Вот в тех сумках совсем бумаг и не было. Какие-то радиодетали от старинных радиоприемников и коробки с чем-то. Я специ-ально подсмотрела. Меня не обманешь.
-Ну и что? – уже злилась начальница. – Даже если для временного хранения и принес кое-чего, так в этом ничего запрещенного. Места там хватает. А вот ты, Валентина, займись-ка делом, а не сплетничай.
Валентина обиженно промычала в ответ и ушла за свой стол, уткнувшись носом в бу-маги, словно вот теперь гости ее абсолютно не волновали. А замечание начальницы, да еще в присутствие посторонних ее сильно обидели. Еще могут подумать люди, что она кроме спле-тен ничего и не умеет.
-А как бы нам заглянуть в закрома вашего Семена, да посмотреть его архив. Ведь как я понял, так там ничего запрещенного и секретного нет, - попросил Вихров, внезапно заподоз-рив, что именно в этих сумках и могло находиться то, о чем предупреждал далекий Антон из Вилежина. Уж очень много совпадений: и сумки с подозрительными предметами, и внезапно заболевший зуб, и обещание вернуться только после обеда, когда уже от этого здания ничего не останется. Вернее, останутся лишь руины.
-Но у нас нет ключа, товарищ полковник, - виновато развела руками начальница, пока-зывая, что без хозяина сие просто недопустимо. – Может, дождемся, когда Семен вернется из поликлиники? Время, ведь, терпит?
-Нет, - жестко проговорил Дмитрий с металлом в голосе, не допускающего никаких возражений. – Виктор, мне так кажется, что такие замки даже для вас детская игрушка. Хотя, свяжись-ка поначалу с этим Семеном. Авось объяснит и сам все нюансы расскажет, и вла-мываться не придется.
Суворов, заподозрив во всех этих перипетиях нечто весьма неладное, да еще и к тому же еще и запах жареного, решил поспешно исполнить указание, чтобы не оказаться во всей этой истории крайним.  И уже через несколько секунд набирал номер телефона нужного об-ладателя ключа от этой чертовой кладовки, по прозвищу «архив». Но абонент громко объяв-лял женским голосом, что он недоступен.
-Не отвечает, товарищ полковник, - констатировал Суворов после нескольких попыток связаться с абонентом. – Странно даже. Как будто отключился или находится вне зоны дей-ствия. В нашем городе нет таких зон, - Виктор так оправдывался по поводу неудачных звон-ков, словно в этих неудачах он был виновен сам.
-Да понятно все Витя, не волнуйся ты так. Будем действовать по первоначальному пла-ну. Открывай кладовку.
-А может…
-Не может, Витя, не может. Время уже не терпит. Если что и не так, то извинимся. Тем более, что начальник имеет права доступа.
-Товарищи, - послышался возмущенный голос самого начальника этого кабинета. – Ну, если так трудно дождаться, так давайте съездим к нему в поликлинику. Валентина может проводить вас. По-моему, он в это время как раз и должен там находиться. А так без разре-шения лезть в его бумаги – по крайней мере, безнравственно. Да мало ли что из личного он хранит там!
-Отправим и за ним, спросим разрешения и у самого хозяина, - нервно, но сдерживаясь, чтобы не сорваться на грубость на недогадливую женщину, проговорил Дмитрий, давая от-машку на взлом Василию с Виктором. – Вскрывайте. Будем на месте решать, кто из нас прав, а кто ошибается.
Для Виктора этот замок вообще считался детской игрушкой и защитой от младенцев, а потому уже через пару секунд Василий сунул свой нос в открытую кладовку и скрылся внутри за дверью. Но уже через мгновение вышел оттуда какой-то напряженный и рассеянный. Попытку проникнуть туда же Виктора он пресек, перекрыв своей грудью проход, кивком подзывая Вихрова.
-Дмитрий Сергеевич, можете полюбопытствовать на личные вещи этого Горелова. А как фамилия соответствует содержимому, так и придумать сложней, чем есть на самом деле!     Вам понравится.
Следом за полковником толпой двинулись остальные, пытаясь удовлетворить возрос-шее любопытство, но Вихров жестом приостановил народ и сам вошел в кладовку уже вместе с Василием. Вышли оттуда так же скоро, как и в первом случае капитан. И теперь уже их вид был аналогичным, что и у Василия после первого входа. Только у Суворова, который все же одним глазком сумел подсмотреть за входящими, в глазах кроме растерянности отразился еще и страх.
-Давай, Витя, - сурово проговорил Вихров. – Начинай срочную эвакуацию. Только, умоляю тебя, не с таким лицом. Постарайтесь провести медленно и без паники. Никакой то-ропливости. Времени, как ты успел понять, у нас пока предостаточно. И срочно отправляй людей к Семену. Доставь его сюда как можно быстрей и в наручниках. Нам сейчас ой как потребуются его личные консультации. Езжай сразу домой. Не думаю, что он вообще страдал зубной болью. Вася, - обратился он уже к своему помощнику. – Давай по плану. Все, как всегда и тут уже с максимальной спешкой. Саперов, оцепление и все остальное. Да что я тебе объясняю тут, как новичку.
Вот и все, тяжело вздохнул Вихров, протирая взмокший лоб, но уже скорее от духоты, чем от волнения. А чего волноваться-то, когда все перед глазами и предельно понятно. Ма-шина закрутилась и пошла по накатанному тракту. Это даже просто чудесно, что все так легко обнаружилось. Даже никаких признаков ни ловушек, ни секретов. Как на ладони. По крайней мере, сейчас и людей спасем, и задание не повредим. Да вот только странновато, однако, почему по-детски все так слеплено? Зачем вообще понадобилось мирному Семену такая вот заварушка? Заплатили? Вот так простенькому мальчишке заплатили, доверили столь сложное задание? Но здесь не просматривается ни организации, ни террористической подоплеки. Страшно похоже на жестокую месть ужасно обиженного и оскорбленного до соплей человека. Но человеком за такое не назовешь. Только обиженный зверь и отморозок пойдет на такое.
-Валентина! – внезапно спросил Вихров женщину, которая, как понял он, любила про-являть излишнее любопытство к чужим секретам и душевным тайнам. – Только поймите правильно, но у меня возникло некое подозрение, что вашего Семена совершенно недавно кто-то очень больно обидел. По-крупному. Так сильно, что у него не просто крышу снесло, но и возникло желание отомстить за это всему остальному миру.
-Ой, а как это вы догадались, товарищ полковник! Да вы у нас просто ясновидящий ка-кой-то! – весело воскликнула она, понявшая, что в этой кладовке Семена серьезные дяденьки обнаружили нечто криминально и весьма опасное для всех присутствующих в этом здании. А поскольку теперь Семену достанется за криминал по полной программе, то скрывать от следствия она не намерена. Да и лишнее, потому что теперь все и так откроется. А вдруг ее информация окажется весьма полезной и нужной. Хотя по своей наивности она пока предпо-лагала, что там за дверью кладовки обычное ворованное или без спросу взятое.  Только по-чему это тогда эвакуацию хотят объявить? – Ну, между нами говоря, так где-то полтора ме-сяца назад зам генерального, - Валентина перешла на таинственный шепот, хотя лишних ушей уже в кабинете не было, - невесту у него увел. Скандально, препротивно, да еще пуб-лично и со смешком таким презрительно ядовитым, - от таких слов Валентине самой стало неприятно и обидно за Семена. – Дело даже до мордобоя дошло. Да и тут соперник немнож-ко сильней и ловчей оказался. Семен очень болезненно переживал. Все даже боялись, что с собой чего сотворит. Хотел увольняться. А потом неожиданно так внезапно повеселел, слов-но в другую влюбился. И даже гораздо учтивее и вежливее стал, чем раньше. Тут уже у нас возникли сомнения по поводу его психического равновесия. Ну, не тронулся ли он на почве несчастной любви разумом. И в работу так ударился, что его трудолюбию начальство не на-радуется. Вот только как это все понимать с теми сумками? Он, наверное, что-то опасное ук-рал, раз все из здания побежали?
-Украл, дорогая Валентина. Только вот эта штука абсолютно никому ненужная, а пото-му, бегите-ка вы во весь опор домой и приходите на работу завтра. Если нам повезет, то ваше рабочее место к завтрашнему дню уцелеет. А нет, так уж не взыщите, - все, уже понимая, как причину и повод сумасшествия некоего Горелова, так и дальнейшее поведение этого Семена, зло пошутил Дмитрий. Но Валентина догадалась, что ирония была не по ее душу, а потому обижаться не собиралась.
-Там бомба, - не спросила, а констатировала она такой факт шепотом и с небольшой долей таинственного озорства. – Тогда я далеко не побегу, чтобы не прозевать главное. Хотя, очень желаю вам удачи.
-А ты, девонька, самая догадливая из всех здесь собравшихся, - уже совсем весело хо-хотнул Василий. – Смотри, но только на всякий случай отойди подальше, чтобы каким ос-колком не зацепило.
-Ой, мальчики, как все интересно! – радостно воскликнула Валентина, подпрыгивая в веселом танце  на месте. – Я скоренько понеслась, а то еще боюсь, что не успею занять безо-пасное место для просмотра. Вдруг оно рванет, а еще по ступенькам несусь, или, не дай бог, в лифте застряну. Нет, три этажа и без лифта пробегу. Еще свет отключат и совсем забудут про меня.
-Можешь не спешить. Времени, если часы показывают правильно, даже собраться ус-пеешь, чтобы ничего не забыть. Но лучше хоть и без спешки, но улепетывай домой. Так спо-койней. Очень надеюсь, что завтра на работу будет куда вернуться. Лично мне так очень хо-чется, - как-то по-отечески проговорил Дмитрий, провожая эту смешную женщину до вход-ной двери.
И все же кто-то успел проболтаться про бомбу в кабинете логистов. Не сумели женские уста удержать такую новость за зубками, и большое многоэтажное здание, вмиг оповещенное и растревоженное, зашумело и зашевелилось, словно улей, в котором пошуровали палкой. Но, однако, чувствовалось, что народ в таком престижном доме работает интеллигентный  и образованный. Большой паники и суеты не наблюдалось. Даже, сбегая по ступенькам, многие шутили и смеялись по поводу внезапного и незапланированного отгула-прогула. Ин-тересовались и оплатой за пропущенный рабочий день.
Дмитрий в ожидании саперов позвонил по забитому в мобильник телефону начальнику МЧС Вилежина Сидоренко. Ответили мгновенно, словно на том конце нетерпеливо поджи-дали этого звонку:
-Ну? – вместо «алло» спросил Вадим и затаил дыхание, тревожно поглядывая на друзей, ожидая ответа подтверждения их информации. Очень не хотелось, чтобы оттуда прозвучала ирония.
-Есть, мужики, еще даже как есть. И очень большой мощности. Постарался юный мсти-тель на славу. Спасибо тебе, Антон. И искать не пришлось. Именно в том месте, где ты и указал. И время 14.40. Вот черт! – добавил еще несколько нелитературных восклицаний, но вдруг смутился, подозревая, что там могут услышать и женщины. – Ну и сны же снятся в вашем Вилежине, что от таких и свихнуться недолго. Жаль, что про авиакатастрофу не пове-рили. Да и как тут верить-то, когда и в самом деле больше на мистику похоже. Антон рядом, он слышит? 
-Рядом, рядом! – крикнул Антон в трубку. – И не только рядом, но и все слышу. Это просто здорово, что нашли так быстро. Теперь и люди, и этот красавец «Меркурий» уцелеет. Но ты постоянно поддерживай с нами связь. И не только ради любопытства. А вдруг слож-ности возникнут, или вспомню, какие детали. А уж сразу по завершению, так тут сам бог ве-лел нас проинформировать. Мы здесь сидим на стрелке и коньячок попиваем. Потом уже выпьем вместе по телефону.
-Счастливые, - позавидовал Дмитрий. – Самому охота прямо сейчас стакан хватануть. Тут и так все на нервах. Ты сам, Антон, если чего вспомнишь, так сразу звони. Я телефон держу наготове. Ты даже если посчитаешь свою информацию полной ерундой, бредом ночи, то все равно звони, а мы сами будем уже ее обрабатывать. А уж потом по окончанию все расскажу с максимальными подробностями. Ну, пока. Тут, как раз, мои саперы подъехали. Успеха вам. Точнее, всем нам!
-К черту! – совсем не к месту прокричал в ответ Вадим, а потом, когда услыхал щелчок отключения телефона, расхохотался. -  Нас всех надо был посылать к черту. Нам всем успеха пожелали, вот туда и пойдем. А получилось как классно, а! И нашли быстро в том месте, что ты указал, и мы в дураках не оказались. Даже, наоборот, в шоколаде. Нет, я считаю, что за такую полезную информацию приличную премию попросить можно. Не дом престарелых или какой-нибудь собесовский закуток, а бизнес центр спасли. Как само здание, так и такую прорву народа. Там все вокруг у них богато. Вот за это спасение и просите столько, чтобы чуток хотя бы на своей пенсии пожить в радости и в изобилии, а не дожидаться своего числа в собесе. Обязаны.
-У меня и так приличная пенсия, - хмуро ответил Антон, напряженно потеря виски, словно хотел их вдавить внутрь черепной коробки. Что-то ему очень не нравилось во всей этой операции, а конкретизировать мозги не желали. Зря, наверное, они уже начали праздно-вать победу.
-Голова разболелась, что ли? – посочувствовал Вадим, пододвигая к нему стакан, чуть менее чем на треть наполненный коньяком. – Ты хлебни, оно и пройдет. Сразу отпустит. Ко-нечно, напряжение мы пережили колоссальное. Ведь во всех случаях, как при нашей удачи, так и при ошибке, мысли все равно витали сумбурные. А ведь как ты точно место указал, а? Это их спасло и облегчило им работу.
-Нет, голова в порядке, вроде, как бы и хорошо и сумбурно, словно некий червяк за-брался под шкуру и свербит.
-А вид такой, словно раскалывается она у тебя на куски. Ты все равно выпей, оно и по-легчает.
-Не то, совсем не то  меня тревожит, - неожиданно испуганно прошептал Антон. – Если сон пророческий, так не может в нем быть лишнего ничего, даже запятой. И не зря вдалбли-вались эти слова, ох, не зря, со смыслом каким-то, да понять не могу. Вот вы сами пораз-мышляйте: как будто абсолютно ни к чему, а этак настойчиво прокричало с повторением и с неким нажимом. Ведь не для приправы всего того увиденного кошмара и для прелести сно-видения?
-Ну, и что это за такие слова, что весь прямо какой-то перенапрягся, словно перепуган-ный и растерянный? Говори уже.
-А почему мне ничего не рассказал сразу? – возмутилась Лена и пристально, с требова-нием открытости и полноты информации, уставилась на мужа. – Кажется, договорились же, что не упускаем никаких мелочей. Хотя бы и белиберда несусветная.  Вдруг в этой чуши ос-новное зерно и упрятано? Вдруг самое главное как раз вот в таких мелочах? А ну-ка, вспо-минай скорее!
-Чего вспоминать-то, если я ничего и не забывал. Просто и в самом деле, как ты гово-ришь, что сплошная белиберда. Вот потому при рассказе я ее и пропустил, - виновато оправ-дывался Антон, но коньяк отпил из бокала. – Я ведь уже почти проснулся. А мне оно словно в вдогонку, но уже из другой оперы, долдонит, да долдонит, словно упустили, а потом по-спешили докричаться.
-Ну, не тяни ты так, как жвачку пережеванную, какие слова кричали тебе вдогонку про-сыпания? – торопила его Лена. – Там люди на пороховой бочке сидят, а он здесь, как красна девица, ломается. Если нечто эротическое, то, так уж и быть, пропущу мимо ушей, словно меня не касается. Заранее прощаю.
-Лягушка-ловушка! Лягушка-ловушка! Лягушка-ловушка! Точно так вот три или два раза и повторили, - скороговоркой проговорил Антон, чтобы долго его не пытали, в особенности жена. А то он долго, как мужественный партизан, скрывать секреты не умеет. Но про первую половину сна все равно рассказывать не хотелось. Пусть эти влюбленности останутся его личной тайной.
-Тьфу, ты! – сплюнула жена, в сердцах ругая мужа за расстройства по всяким пустяко-вым моментам сна. – И в самом деле, так самая настоящая чушь собачья. Это и в самом деле уже из другой оперы.
-Нет, нет, ребятки, лично мне так не кажется. Уж очень знакомо мне такое словосоче-тание, - неожиданно взволнованно вскрикнул Вадим, быстрыми движениями набирая теле-фон полковника Вихрова. – Во-первых, он просил обо всей ерунде докладывать, а во-вторых, я даже представляю эту лягушку.
-О чем нужно предупреждать Азимовск, Вадим? – удивленно воскликнула Елена, по-дозревая, что уже больше наливать не стоит. – Бред, он и есть бред. Сон-пророчество закан-чивается, а там уже всякая муть может в мозги проникнуть. Не беспокоить же их из-за ска-зочной лягушки-квакушки.
-Ловушки, Лена, - поправил ее Антон.
-Не очень большая разница.
Но Вадим, чувствуя некую тревогу и предполагая, о чем могло быть предупреждение, продолжал набирать телефон Вихрова, который почему-то поначалу был занят, а потом не-доступен. Или отключил? Нет, чушь, просто занят сильно, а ведь нужно было предупредить просто очень даже срочно. Ну, наконец-то в трубке долгожданно щелкнуло, и Вадим услыхал долгожданное:
-Я вас слушаю!
-Это опять я, - крикнул поспешно Вадим.
-Да понял я, - весело и беззаботно ответил Вихров. – Еще чего-нибудь приснилось в коньячном хмелю?
-Почти. Не приснилось, а вспомнилось. Вроде и чушь какая-то и непонятно все, но мне так кажется, что вам лучше временно прекратить разминирование и изучить обстановку внимательней, - встревоженным голосом отвечал на веселый смех Дмитрия Вадим. – Ты и сам сейчас предположишь именно то, о чем подумал я. Сам ведь просил о всякой ерунде докладывать.
-Не тяни резину, Вадим. Я давно понял, что люди вы серьезные, хоть и под коньячок говорите, но всегда по делу.
-Антон вспомнил, что перед самым просыпанием ему зачем-то настойчиво и нудно вдалбливались такие вот слова: «лягушка-ловушка». И так настойчиво, словно они и должны быть кульминационными и основными, словно намекают, что все равно вы с судьбой не справитесь. Не хватит ума понять. У тебя никаких ассоциаций не возникают по поводу этих словосочетаний?
-Пока нет, - Дмитрий задумался и на пару секунд примолк, пытаясь понять значение этих слов. – А может так из памяти всплыло, вот и пришли они к нему в сон. На то он и сон. Хотя…
И вдруг холодным потом его охватил ужас.
-Серегин, прекратить разминирование, назад, быстрее все ко мне, - истерично внезапно закричал он на саперов. – И ни к чему не прикасаться!
-Случилось-то чего? – больше удивленно, чем напугано спросил полковника Серегин, выходя из кладовки, пожимая плечами и разводя руками, словно его ну совершенно пона-прасну оторвали от важного и привычного дела.
-Да ничего пока не случилось, - глупо ответил Дмитрий, внезапно постыдившись сво-его страха и того факта, что он свой испуг показал подчиненным и так безобразно кричал команды. – Просто информатор вспомнил некую дополнительную деталь. Посчитал ее глу-пость, и потому умолчал сначала.
-И чего он такого вспомнил, что даже вас так прошибло, товарищ полковник? - участ-ливо спросил Серегин.
-Два слова. Простые. Да словно из сказки. Но весьма судьбоносные, как мне показалось. Всего-то «лягушка-ловушка», но мне они нечто напоминают. А у тебя никаких ассоциаций не вызывают?
-Еще как вызывают, очень даже вызывают, что я отлично понял вашу панику. Только почему он о ней сразу не сказал? Или просто не знал, а потом только каким-то способом и до него оно дошло? Хотя, я ведь ничего не знаю о вашем информаторе, но еще бы пару минут, и мы все хором и дружно в унисон летели бы к небесам. Однако на куски разобранные. А она точна, эта информация о лягушке? Он именно так и сказал? – Серегин сам слегка побледнел, внезапно осознав смысл предупреждения и последствия, если бы это информатор все же упустил эти слова.
-Нет, Серегин, я не знаю, но, скорее всего, очень даже точная. Просто сам информатор лишь слышал эти слова, но не уверен в достоверности их. Мы принимаем такие, как они есть. Но оставить их без внимания не можем, - Дмитрий немного помялся, но потом решился, поскольку сейчас они вместе и совершенно равноценно подвергаются смертельной опас-ности. – Понимаешь, просто этот информатор сам ничего толком не знает. Ты только не смейся, но ему просто приснился кошмарный сон с этой вот нашей головной болью. Только уже с состоявшейся трагической катастрофой, как с взрывом и полным уничтожением здания с народом внутри. Я к тому, что в его сне уже произошел этот взрыв. А смеяться и верить мне пришлось по той лишь причине, что он уже один раз попробовал предупредить о своем предвидении. Да не поверили. И облажались до безобразия. Это я про авиакатастрофу под Саратовом.
-Ну, ни хрена себе припарка! – удивленно воскликнул Серегин, вспоминая байку про эту авиакатастрофу. – Так они, эти козлы вонючие, получили предупреждение и не прореа-гировали? Да я бы, да мы, да это же беспредел. Пусть шутник шутит, но все равно нужно как-то отреагировать. Тогда понятно, что она, эта лягушка обыкновенно уселась в его мозгах, а ее смысла он мог и не знать. Но ведь, товарищ полковник, действовать надо спешно. Время давит. Может, дождемся хозяина этой игрушки и жестко побеседуем с ним? За ним поехали уже?
-Поехали. Уже должны привезти. Тогда и разъяснит нам про эту лягушку. А без него рисковать пока не будем. Время терпит.
-Да я уже понял, что заряд трогать нельзя ни с места, ни вообще пошевелить. Знать бы местоположение и форму лягушки, так проще бы изъять было. Под ящиком она или под под-доном?
-Скажи, Серегин, а если все это барахло скотчем обмотать покрепче, да и вынести из здания скопом? По-моему, тогда и лягушка никакой опасности нам не представит? – спросил Дмитрий, в надежде, что это ускорит процесс изъятия опасного груза из здания. Что-то слабо он верил в помощь Семена Горелова.
-Можно, только стены этой кладовки придется полностью разворотить. И по коридорам тащить ее трудновато придется. Очень уж габаритная штуковина, на разворотах запросто можем застрять.
-Хорошо, начинаем ломать кладовку, - решительно и однозначно приказал полковник Вихров, вновь возвращаясь в состояние руководителя, ответственного и железного, как его всегда называли подчиненные за жесткое руководство в экстремальных ситуациях, когда возникали неадекватные ситуации. – А если этого минера не приведут, в чем почему-то я твердо уверен, то выносим всю куклу через окно. Срочно заказываю подъемник и подгоняю к зданию. С его помощью и снимем упаковку.
-А если в окно не пролезет? – высказал сомнения Серегин, прикидывая габариты куклы и размеры окна.
-Серегин, ты, как будто впервые учувствуешь в таких операциях. И не задавай лишних вопросов, сам решай. Выломаем столько, сколько потребуется. Не хватит, разворотим и стену, чтобы даже машина смогла заехать в этот кабинет, если нам потребуется для безопасности вогнать сюда автомобиль, - уже сердито и начальственно приказал Дмитрий, чтобы не вступать в полемику и не затягивать время.
 И тут, словно в подтверждение его опасений, в кабинет вошли Лебедев и Суворов. Уже по их трагическим физиономиям он понял, что съездили к Горелову они впустую. Скорее всего, незадачливый влюбленный сбежал в неизвестном направлении. Теперь все решения придется принимать по информации Антона из Вилежина. Раз приснился ему лягушонок, то и не учитывать его нельзя.
-Чего кислые такие, словно лимон за щеку положили? – горько усмехнулся Вихров, за-ранее предугадывая ответ. – Сбежал герой-любовник от вас или упустили из-под носа, а те-перь ищите оправдание?
-Не, Дмитрий Сергеевич, не упустили, - уверенно ответил за двоих Суворов. – Из окна, подлец, выпрыгнул. Одиннадцатый этаж. Так что, поговорить оказалось не с кем. В лепешку,  то есть, реанимации не подлежит. Как почувствовал, скотина, что за ним пришли. Позвони-ли, сказали, что нужно по работе поговорить, обещал через минуту открыть, а сам с балкона, как из самолета без парашюта. До самой земли, свидетели показали, молча, летел. Без криков и восторгов. Понимал, что проиграл и испугался за содеянное. Вот и сиганул вниз камнем в свой прощальный полет.
-Хреново, - констатировал факт Дмитрий. – Но не смертельно. Я имею в виду для нас, а не для него. Серегин, ломайте кладовку и окно. А если не вписываемся в габариты, то и стену долбите. А ты Суворов, тащи-ка сюда весь скотч, что отыщем в кабинетах. Я не думаю, что нам придется срочно заказывать его. Уж чего-чего, а этого добра по всем кабинетам, я так думаю, мы соберем в достаточных количествах. Вася,  - обратился он к своему помощнику. – Подгоняй подъемник – я его уже вызвал – к окну и будь готов к приему груза. Содержимое кладовки будем эвакуировать через окно.
-Случилось чего в наше отсутствие, Дмитрий Сергеевич? – удивленно спросил Васи-лий. – А как же с разминированием? Зачем это нам понадобилось пеленать его и вытаскивать через окно?
-Успел капкан подложить, подлец этакий. Лягушку. Представляешь, Вася, к чему бы ты сейчас подъехал, если бы не успел этот Антон предупредить про лягушку! Вот кучу стекла с бетоном и встретил бы. О наших телах мог бы и не задумываться: вряд ли бы чего-либо из останков сохранилось бы. Да, и давай, Вася, подыскивай в парке место для подрыва. Такую игрушку с секретом я за город не отважусь везти. В любую секунду рванет так, что мало не покажется. И где эта тварь набрала столько дерьма?
-Так тогда лучшего места, чем котлован, и не найти. В южном углу парка задумали летний театр строить. Или клуб. Точно не вспомню. Я точно могу сказать, что котлован они вырыли приличный. Словно для нас и приготовили его. А мы поможем, - подсказал началь-нику службы безопасности «Меркурия» Суворов.
-Вот тебе и карты в руки. Давай, приступай к подготовке этой ямы для подрыва куклы. Командуй. И оцепление, и безопасный подъезд к нему машины с грузом. Вперед, начинаем работу по новому плану.
Стены кладовки развалили быстро. Она была построена из гипсокартона и профилей. Аккуратно освободив опасный груз от излишних журналов и папок, скотчем перепеленали вместе с поддоном вместе с папками и книгами ящики с взрывчаткой и часовым механизмом. Не стали трогать те книги, что лежали на взрывчатке. А вдруг лягушка там! В это время уже со стороны улицы подошел подъемник, на платформе которого стоял сам Василий, ру-ководивший подъемом его самого на уровень третьего этажа. Импровизированная кукла могла легко пройти в распахнутое окно, но для большего удобства и безопасности решили демонтировать и само окно, чтобы платформа подъемника полностью легла на образовав-шийся проем.
Дмитрию так же пришлось потрудиться физически, хотя главный сапер и пытался вы-проводить начальник в безопасное место. Но полковник жестко прервал эти попытки и аргу-ментировал свое желание оказаться в центре события обыкновенным заявлением, что ин-форматор может в любую минуту добавить к этой информации еще какую-нибудь задачку с неизвестными. И принимать решение придется мгновенно и незамедлительно. А как это сде-лать, если он будет далеко!
Однако ко всему прочему, кукла оказалась весьма тяжелой ношей. Тащили ее к окну всеми силами, что остались в кабинете. Далее переложили работу на технику и Василия, ко-торый принял упаковку и перегрузил ее на специальный автомобиль, специально подогнан-ный к этому времени к зданию.
-Подожди меня, крикнул главный сапер, и, спустившись вниз, забрался в кузов этой машины, чтобы самому лично контролировать состояние взрывчатки. – Вася, - сказал он за-интересовавшемуся такому пассажиру капитану. – Давай так условимся: я не успеваю даже рот открыть, но чтобы вы оба вылетели из этого автомобиля, как пуля из ствола твоего пис-толета. Быстрей, чем ты даже думаешь. Понял?
-Да все понял я, не переживай, сам зачем забрался наверх, - возмутился Василий. - Са-ми справимся с Михаилом. Правда, ведь, Миша.
-Он разве может, чтобы без его присутствия такую сложную задачу исполняли, - хо-хотнул весело и беззаботно водитель.
-Нет, вот мне охота потом по вашим женам ходить и объяснять, какой вы героический поступок совершили. Заткнитесь, и сидите, - обиделся Василий за такое безразличие к его заботе об их жизни.
И только тогда, когда машина с опасным грузом скрылась глубоко в недрах парка, пол-ковник Вихров почувствовал себя полностью измочаленным и обессилившим. Коленки сами сгибались и требовали расслабления и отдыха. Дмитрий упал в одно из свободных кресел и закрыл глаза. Вывел его из забытья взрыв именно в том месте парка, где он и должен был прозвучать, где находился котлован – будущее творение культуры. Вот и все, выполнена очередная работа. Исполнение качественное и без изъяна. Только как теперь перед высшим начальством отчитаться, как им объяснять о наличие за тысячу верст некоего Антона, кото-рому внезапно стали сниться такие пророческие сны. Да сны пусть снятся, он не против них. Лишь бы научиться, с первого раза верить в них, чтобы не повторить Саратовской катастро-фы. И суметь при всем этом, что ты не самостоятельно вот так придумал об этой опасности, а тебе позвонили. Да ладно, куда им деваться-то, после того авиарейса с падением за полосой?
Однако такая мысль недолго зудела в мозгах. На смену ей спешила эйфория и огромное счастье, что он успел благодаря этому Антону кроме всего прочего еще и спасти свою дочь Наталку и внучку Милку, по воле злого рока именно в этот день по причине какого-то каран-тина оказаться в эпицентре события. Даже в мысли допускать не хотелось такой ужасной трагедии, что с помощью какой-то мистики удалось избежать. Вот и не верь после всего этого колдунам всяким.
-Дима, - за плечо тряс его Василий, вызволяя из плена тяжелых мыслей и предположе-ний. – С тобой все в порядке? По правде говоря, так о порядке и говорить не хочется. У са-мого начался такой отходняк, как после крупной пьянки. Только без тошнотиков в желудке. Лишь сердце молотит, как кувалда по железу. Того и гляди, выпрыгнет наружу. Может чего принести грамм так этак по двести пятьдесят?
-Принеси, Вася, не помешает, - согласился Дмитрий, уже позволяя в таком состояние и на панибратство с обращением на «ты». – А я пока позвоню в Вилежин Антону. Они там то-же с нетерпением ждут нашего отчета. Алло, Вадим, - прокричал неестественно громко Дмитрий в трубку, словно боялся, что его там далеко могут не услыхать. Но потом сам по-стыдился этой расслабленного состояния и скоренько взял себя в руки, переходя на тихий и спокойный тон. – Антону большое спасибо. Все прошло больше, чем успешно. Как вовремя он про лягушку вспомнил. Не пришлось бы мне благодарить его. Я так думаю, что вопросов и к нему, и к тебе еще много возникнет у большого начальства. Но он переживет после такой удачи. А главное – не забыть про премиальные намекнуть. Что говорить обо мне, так я лично у него в неоплатном долгу. Дочь с внучкой находились там внутри. Я и думать боюсь на эту тему. Так что, уж от меня ему благодарностей будет с избытком. И никаких отговорок. При-мет, как миленький.
-Намек принимаем! – крикнули в трубку Антон и Лена вместе хором. – Уж теперь от этого «Меркурия» потребуем полного расчета. А за тебя мы страшно рады. И в качестве твоей оплаты хватит того, что пригласишь в гости. Нам давно уже хотелось навестить родные края, сходить на могилы родных. Вот и повод подыскался. Так что, Дмитрий, ожидай нас в гости.
-Так я даже больше, чем рад буду! – воскликнул в ответ Дмитрий. – Мы вас всей семьей встречать и благодарить будем.
Антон радовался, как мальчишка, победивший в нелегкой схватке сильнейшего про-тивника, в победе над которым у него даже шансов не было. Хотелось от счастья прыгать, плясать и ходить на голове, но солидный возраст немного сдерживал порывы. Хотя стес-няться особо было некого. Рядом свои и такие сумасшедшие от эйфории и выпитого коньяка. Но они просто поздравляли друг друга, радовались за удачу и обещали вечером встретиться и продолжить праздник за празднично накрытым столом, чтобы уже там полностью отдаться без остатка чувству глубокого удовлетворения, как любил говорить в своих торжественных речах один из генсеков.
-А пока лично мы хотим поспать, - заключил Антон, намекая на усталость после столь трудной и тяжкой работы. – Знаешь, Вадим, первоначальная эйфория выпала в осадок и тре-бует мозгового осмысления. Ты вечером зайди обязательно. Нам друг перед другом выска-заться необходимо. Ну, а особенно, так это мне. Душа требует разбора полетов. Ведь если все так и хотело произойти, как мне привиделось во сне, то мы должны научиться умело этим пользоваться. То есть, легко и быстро отделять зерна от плевел. Хотя, до меня уже стало доходить. Я теперь запросто разберусь, где пророчество, а где обычное сновидение. Они не просто разнятся картинками, но и отличаются чувствами.
-Да? – удивленно и обрадовано воскликнул Вадим, хватая Антона за рукав. – Ты хочешь сказать, что перед этим предвидением к тебе является некто, чтобы закрепить и утвердить сон, как пророчество? А подробней не поделишься, чтобы мы так же могли плавать легко и без ошибок в твоих байках?
-Обязательно поделюсь, други мои, но только вечером. Тогда я тебе уже со всеми под-робностями разъясню, чтобы даже вы сразу догадались о моем предсказании, - усмехнулся Антон, слегка задумываясь над легендой, которую он за вечерним застольем поведает жене и другу, чтобы избежать подробных описаний первой половины сна. Лена и так уже подозри-тельно косится в его сторону.
-Поди, девки твои из прошлых похождений снятся, - злобно проговорила он, - Так этим меня и не удивить. Они ему в последние ночи часто стали снится с подробными похожде-ниями.
-Ой, ой, ой, какие мы ревнивые, - иронично быстро отреагировал Антон, быстро отре-каясь от своих ночных воспоминаний. – Ну, так они всем снятся. И не отрицай, Лена, что те-бе ничего подобного не снится. Мы, в конце концов, не по заказу смотрим эти сны. Однако перед пророчеством картинки из прошлой жизни имеют место. И не обычные из сна, что способны привидеться в любую ночь, а такие натуральные и ощутимые. Неважно, что, но уж об их реальности утверждаю стопудово. Солнце, воздух, запахи. И они настолько правдивые, что их можно трогать и ощущать. Я все это увиденное могу попробовать и погладить. А по-том меня любая дорога, тропинка выводят к месту трагедии. И обязательно с часами, на ко-торых предсказывается дата и точное время.
-Но ведь в прошлой жизни в Азимовске никакого «Меркурия» не существовало, - по-пробовал возразить Вадим. – Значит, тебе заранее снится не прошлое, а будущее место с ве-роятной трагедией.
-Ну, я о том и говорю, что в этом сне происходит такой внезапный переход из прошлого в близкое будущее. И еще: что в первом, что во втором, что сейчас я вижу часть своей на-стоящей прошлой жизни, а не просто набор обычных событий. Они со мной и в самом деле происходили, - широко зевая, показывая, что пока можно приостановить обсуждение его сновидений, высказался Антон. – Пойдем, да подремлем секунд эдак несколько. Вечером об-судим и постановление вынесем.
-Ладно, согласные мы уже. Пошли спать, оракул ты мой ненаглядный – ласково прого-ворила Лена, уволакивая из кабинета мужа от Вадима, чтобы тот не засыпал вопросами Ан-тона. – Вот и договорим вечером о твоих снах, со всеми вытекающими последствиями на свежую отдохнувшую голову. Слишком много у нас сейчас эмоций и усталости, чтобы рас-суждать и делать какие-нибудь выводы.
-Счастливые вы, ребятки! – искренне позавидовал им Вадим. – У вас тылы имеются, а мне бежать некуда. Сейчас самое интересное и начнется. Успокойтесь, я вас прикрою и не выдам местонахождения. Спите спокойно, как-нибудь сам отмахнусь. Но речь для высоких господ готовьте.
-А если больным прикинуться? – сочувственно посоветовал Антон. – Человек, однако, не робот. Да и немолодой.
-Не дадут. Из больничной палаты выволокут. Ох, и звонить сейчас начнут по всем ка-налам! – как-то восторженно и радостно воскликнул Вадим, словно эта свистопляска его да-же порадует.
Сегодняшнее перенапряжение настолько измочалило, что большей мечты, чем прикос-нуться ухом к мягкой подушке, у него и не возникало. Можно конечно часть сонливости сва-лить на выпитый коньяк, но одна бутылка высококачественного продукта на трёх взрослых солидных персон – доза детская и оправданная. Куда бы ни шло сегодня по одной на брата. Так что, всю сонливость сваливали на нервное перевозбуждение, которое именно вот таким методом повлияло на пенсионеров. Внутреннее содержание пыталось петь и читать дифи-рамбы. Но это та часть тела, что отвечает за величие и гордость за содеянное. Точнее, за ре-зультат их информации. Но вся основная и самая главная часть организма настойчиво требо-вала хотя бы пару часов сна.
-И чтобы хоть сейчас никаких пророческих сновидений. Спи и смотри свои сказки и детство, - предупредила Лена, закрывая глаза и проваливаясь в свое сладкое и чудесное цар-ство Морфея.
-Мне сполна на сегодня и одного хватило. А часто смотреть без надобности, - согла-шался с женой Антон, улетая следом.
Конечно, как думал Антон, полезное сновидение вносит в организм душевный ком-форт. А почему бы не спасти и не предупредить, коли некий сверху (или снизу?) сообщает тебе такие провидения? Да еще после таких подробных описаний, как Вадима, так и Дмитрия из Азимовска, с которым в любом случае придется встретиться, то запросто на страницы ноутбука можно положить замечательную повесть или большой роман. До сих пор Антон ограничивался лишь лирическими рассказами и сказками. Коротенькими, но весьма увлека-тельными, как признавались друзья.
-Ты какому тут богу молишься перед сном? – внезапно проснулась и, смеясь, спросила Лена, выводя Антона из глубоких мечтаний, которые ему почему-то показались уже крепким сном. Ан нет, дремал и шептал.
-Нее! – протянул в тон ее иронии Антон. – Мне и самому уже вроде, как спалось и меч-талось. Странно, что ты услыхала. Это я планирую все свои эти истории с пророчеством вписать в небольшой романчик. Или большой. Как получится. Знаешь, а если к нему добавить побольше персонажей и событий, так вообще целый и весьма любопытный и читаемый де-тектив выйдет.
-Вряд ли, - не согласилась Елена. – Пойми, Антон? Ведь твои пророчества не только всем до единого блага приносит. Есть и негативы для особого рода людей. Я не знаю, как у тебя дальше пойдет со своими снами, но сам согласись, что у тех, кто планирует эти катаст-рофы и трагедии, возникнут законные возмущения из-за срыва этих планов. А еще и ты ли-шаешь хлеба и основной работы спасателей. Много должностей в МЧС из-за тебя освобо-дится.
-Я вот не понял! – удивился искренне Антон. – Кому и как они могут повредить! Мы вот спасли только что громадную кучу народа и массу материальных ценностей. Да за одно это уже можно спать спокойно.
-А ты призадумайся и реши, на что я так упорно намекаю. Я ведь совершенно не воз-ражаю против спасения и предупреждения.
-И все равно ничего, такого криминального и противоречивого в мои мозги не влезает. Видно, все же нам сначала надо выспаться. А пока, кроме блага я в своих снах для всех слоев населения не наблюдаю.
-Вот, вот. И я намекаю на криминал. Мы, мой дорогой, так и будем продолжать свои предупреждения, но без фанфар. Я и о своей безопасности задумываюсь. Мы придемся не по нраву этому самому криминалу, поскольку беспардонно вмешиваемся в их планы. Разумеется, ты не будешь, мне так кажется, предсказывать буквально все подряд. Но они, эти нехорошие господа, как то не будут уверенно себя чувствовать, если на этой земле есть такой Антон с пророчеством. И потому, многоуважаемый супруг, а так же сурово необходимо предупредить Вадима, что ты будешь жестко засекречен. Слава и почет закончатся быстро и войдут в привычку. А спокойная жизнь закончится, поскольку ты кому-то постоянно будешь мешать творить свое зло.
Ошарашенный таким трезвым и разумным мышлением жены, Антон на время потерял дар речи и желание спать. Чтобы как-то приостановить головокружение, он присел на кро-вать и пытался переварить эту дикую информацию, чтобы осознать ее и принять к своему сведению. Нет, никакого страха перед теми мифическими врагами он не испытывал. Его по-ражал сам факт и это дикое предположение, что мы, спасая одних, можем чем-то навредить другим. Пусть их ничтожно мало, пусть они заслуживают разоблачения, но они опасней и злее. И самое плохое, что эти нехорошие люди ведь и мстить захотят, и не самому Антону, а как часто это бывает, через родных.
-Вот-вот, муженек дорогой, - пропела жена, не обращая внимания на оцепеневшее со-стояние мужа. – А посему, чтобы вся наша семья, включая дочь и внуков, спали спокойно, и никакая сволочь не смела их беспокоить и нервировать, то про тебя и про твой дар должны знать весьма ограниченное количество и очень высокого начальства. Я согласна даже лишь на одного Вадима. А о прессе вообще разговор вести не будем. Но и дети с внуками жела-тельно также не должны знать про своего чудо папу-деда. Я к чему все затеяла. Ни о каких романах пока лучше и не думай. Можешь открыть секретную страничку и описывай события, но потом это пусть опубликуют наши внуки. В память о таком замечательном и волшебном дедушке.
-Можешь ты своим трезвым размышлением вмиг порушить такую высокую и благо-родную мечту, - больше с восторгом, чем с сожалением, наконец- то высказался Антон. Он умел и любил гордиться разумными выводами и предположениями жены. Она в отличие от него могла расслабиться и отвлечься лишь после улаживания конфликта, или после прохож-дения возникших препятствий, когда обычные люди веселятся и радуются успеху. Лена лю-бое чрезвычайное происшествие или чрезвычайное событие встречает трезвым холодным умом и расчетливыми телодвижениями, вызывая не только у родных, но и у друзей гордое восхищение.
-Мечтать и купаться в лаврах ты будешь при весьма ограниченном контингенте зрите-лей и поклонников твоего таланта. Такое положение может устроить всех наших родных и близких. И тебя самого так же.
-Уже давно согласился, - широко зевая и вновь возвращаясь в прежнее сонное состоя-ние, отвечал Антон, вновь прислоняя ухо к подушке. После краткого активного перерыва сонливость вернулась с удвоенной силой и требовала срочной реализации этого человече-ского желания. – Спим, давай скорее, а то вот так проболтаем до вечера, а там и Вадим на-грянет с новостями.
-Только обязательно еще в магазин сбегать надо. Это я тебе поручу, а пока и в самом деле нам надо спать. Только, как и договаривались, чтобы смотреть мирные сны без всяких взрывов и катастроф.
Сон получился, словно по заказу. Это привычные картины с суетой и беготней, а так же с переменными персонажами, как знакомыми, так и с совершенно непонятными. Зато про-снулся с полным осознанием правоты, как своей, так и умными тезисами жены, что слава за случайные сны не должна выходить за границы этой квартиры, в которой они и будут своему единственному доверителю тайны пророчества доверять. Вадим будет тот их доверитель и гарант секрета. Но он пока про такую свою великую миссию не знает. Ничего, как говорил Винокур, пусть потом сюрпризом будет.
-Вадим, даже не надо пытаться и давить на нас посулами и уговорами, - доказывала Елена на вечернем застолье, собравшихся вокруг журнального столика прямоугольной формы всех тех же троих участников утреннего шоу экстрасенсов. А другие им сегодня абсолютно не нужны были, поскольку хотелось в этом узком кругу обсудить событие утра и его последствия. – Мы так решили и своего решения менять не собираемся. Подонков и отмо-розков в мире хоть пруд пруди, а мы больше не о себе, а о детях и внуках подумать должны. А потому хотим оставаться в полнейшей тени и без даже признаков рекламы и популяризации. Нас в этом мире ни для прессы, ни для жаждущей сенсации общественности просто не существует. Не тот возраст, чтобы стремиться ценой риска для своих родных лавров и ним-бов над головой. Эти подонки, против которых работает пророческий дар Антона, постара-ются любой ценно избавиться от него. И они вряд ли будут церемониться даже с нашими близкими.
-Но ведь не факт, Лена, что эти единственные случаи явились теми маячками, что предначертают ему начало дальнейшей деятельности в пророчестве, - вяло пытался опроте-стовать глухое молчание и жесткое подполье героя дня Вадим.
 А неуверенность больше свидетельствовала о полном душевном согласии с мнением друзей. Да вот только к этому процессу подключилось московское начальство и требует вы-хода на сцену подпольного экстрасенса. Им, видите ли, воочию хочется смотреть и говорить с новоявленным шарлатаном. Только вот о чем? Рассказ Вадима о пророческом сне звучит нелепо. Вадим даже не пытался в своем диалоге сваливать все на сновидение Антона, чтобы не признали его самого слегка шизофреническим. Разумеется, намекнул, что явление при-снилось знакомому экстрасенсу, который проинформировал уже Вадима и проявил усердие на свой страх и риск. Конечно, немного запоздал с фантазией, поскольку сам Вихров успел красноречиво и, приукрашивая собственными фантазиями, расписать в Москву дар некоего чудотворца из Вилежина. Потому начальство и требует явки с повинной в престольную са-мого Вадима с этим Антоном. А на попятную, получается, опоздал. Но за друга успел побо-роться, не выдав его биографических и адресных данных. Не потому, что догадывался о мнении друзей, а просто сначала хотел спросить разрешение на такую информацию. Все-таки, не ему, а Антону пришлось бы оправдываться.
-Почему не факт? – воскликнула Лена, защищая явление, свалившееся на мужа, как природный дар. – А подрыв поезда под Холмогорском в Красном Бору разве не подтвержда-ет такой факт? Потом авиакатастрофа, затем  «Меркурий» в Азимовске? Уже система!
-Ой, мамочки, так я им про поезд ничего не рассказал! – спохватился Вадим, но потом решил, что может и правильно. А то еще обвинят за скрытие информации. Но ведь Антон рассказал уже после взрыва.
-Так ты им все карты раскрыл с полным описанием самого пророка? – пытливо уста-вившись в Вадима, поинтересовалась Лена.
-Нет, ребята, я не настолько глуп, - гордо усмехнулся Вадим, хотя самооценка весьма сомнительна. – Ничего конкретного и ничего очевидного не докладывал. Больше ссылался на Вихрова. Это же с его подачи и началась телефонная лихорадка. Мы перед ним слегка лишне приоткрылись. Слава богу, что он мужик с богатой фантазией и наговорил такой белиберды, что мне уже легче было свалить на его помутнение в сознании. Они ему не поверили, а потому все хотят услыхать от первоисточника.
-Молодец? – похвалила. – Вот потому нам и нужно сейчас выработать дальнейшую стратегию, чтобы не навредить себе и получать немало и прибыли с дара. Таланты имеют право на соответствующее вознаграждение.
Антон глупо улыбался, отпивая маленькими глоточками коньяк из бокала, и весело слушал спорящих вокруг его персоны. Как-то у них, этих оппонентов, не хватает разума по-интересоваться мнением самого героя дня, словно Вадим с Леной и сами лучше знают, как Антон должен вести себя. Все правильно. Звезда сама за себя не должна говорить. У нее есть те, кто за него думает и принимает конкретные решения. А задача таланта выходить на сцену и творить. Правда, тут решают вопрос о том, как бы получше закамуфлировать звезду до не-узнаваемости. Ну, значит и это правильно. Нам сейчас под старость излишки суеты и шумы без надобности.
-Ну, так пусть кто-нибудь из очень значимых чиновников приезжает к нам в Вилежин для встречи с информатором, - категорично настаивала Лена, все время, стараясь перекри-чать или переубедить в своей большей значимости Вадима. – И уже тут с нами поговорит на все интересующие его темы. Но все без рекламы и лишних присутствующих. Так и заяви им, что нам афиширование без надобности.
-Ну, вы ребятки и даете. А не поздно спохватились с засекречиваниями! – печально констатировал, как сам факт, Вадим. – Они уже категорично затребовали и меня лично, и того самого информатора на персональный ковер, который так скрупулезно разъяснял не только про сам заряд, но и про лягушку-ловушку. Мне даже так странно показалось, что в их мозгах роятся нехорошие замыслы. Как бы они, то есть эти чинуши, в тебе не заподозрили подельника, который в последнюю минуту испугался за последствия. Хотя, по всем показа-телям, так бредятина сплошная. При ближайшем знакомстве с событиями и с их хрономет-ражем, так эти тупые мыслишки должны исчезнуть очень быстро. Моментально не состыку-ются ни по времени, ни по деяниям.
-А потому, - так решила Лена, и теперь уже никто не смеет ее переубеждать в обратном, - Антон не поедет с тобой. Да ему просто нечего там делать, поскольку я не желаю его рекламировать перед всеми твоими спасателями. Поеду я, как посредник и представитель этого неведомого пророка. И даже про наше такое близкое родство они не должны знать. Обычный посредник. И сразу же там мы на месте и решим меркантильный, но немаловаж-ный финансовый вопрос. Да пусть же платят по заслугам за спасение сегодняшних субъектов приличных материальных ценностей. И сразу же решим порядок и последовательность дей-ствий при последующих пророчеств. И не надо на меня так смотреть. Они будут, как пить дать, я даже не сомневаюсь. К Антону пришел не просто временный бзик, а настоящий дар предсказателя.
От такого пафоса своей любимой и хорошо изученной жены внезапно Антон громко и весело расхохотался. Как раз таких качеств он за ней раньше и не знал. Хотя, если честно, тот за собой таких же новых и неизвестных способностей за собой он так же как-то не наблюдал. Так чего к жене цепляешься.
-Ребятки, очнитесь и покрутите своими головами, - продолжая смеяться, категорично заявил Антон, - Я тоже здесь присутствую. И не как наблюдатель, а мне даже показалось, как один из виновников сего спора. Так давайте-ка и меня учитывать при своих таких категорич-ных заявлениях.
-А мы про то вполне адекватно догадываемся, - не согласилась с его таким весельем Елена. – Но ты, как весьма великий и звездный, у которого есть директор и продюсер.  Вот как раз именно такую нагрузку мы с Вадимом на себя и взяли. А ты спи спокойно, дорогой товарищ, смотри, а потом при пробуждении подробно рассказывай про увиденное. И все ос-тальные бытовые и переговорные вопросы позволь решать нам. Мы уж сами придумаем, как распорядиться твоими ночными фантазиями. Только самое основное в этих сказках, так не акцентируй на тех или иных видениях. Оно может так показаться спросонья, что чушь и глу-пость. А там за ними стоит катастрофа и большое стихийное бедствие. Так что, муженек лю-бимый, теперь такими снами займемся основательно, - Лена даже как-то саркастично хихик-нула.
-А вот с такой постановкой вашего решения, так я категорично не согласен, - шутливо протестовал Антон, понимая, что все это довольно-таки даже комично. – Сон – явление лич-ное и интимное. И сугубо тайное и секретное. Позвольте мне самому, и решать, о чем и в ка-ких подробностях рассказывать. А то случается, такое уродство приснится, что даже самому вспоминать ну никак не хотелось бы. А тут выносить на суд общественности с подробным описанием и с соответствующими выводами. С таким успехом и спать не захочешь, чтобы потом эти сны выносить на обозрение.
-И вовсе не на всеобщее, а всего-то на мое личное. Ну, еще и с Вадимом поделиться. Не помрешь, если и расскажешь, а польза может быть немалая. А потом, мы от тебя всякую муру и не желаем принимать. Сам поймешь, где есть катастрофические последствия, а где просто чушь собачья привиделась, - скоренько поставила на место Антона жена, чтобы тот сильно не артачился, а прислушивался и вслушивался в разумные рассуждения таки близких людей, как жена и лучший друг. – Никто не собирается контролировать так уж тотально твою ночь. Сам учил, что зерна от плевел сумеешь отделить. Вот эти самые зерна мы и хоти слышать.
Незаметно коньяк закончился. Вроде вначале они так и считали, что после утренней бутылки вполне еще одной на вечер хватит. Но эта вкусная ароматная жидкость влилась внутрь организма незаметно и без видимых последствий. Хотелось адекватных воздействий паров на мозги.
-Вадим, возьми сразу две, - попросил Антон, впихивая деньги в его руку. Но Вадим ка-тегорично сопротивлялся. – Пусть уж лучше останется, чем потом опять кого-нибудь посы-лать в магазин.
-Не смеши цыплят, а то нестись начнут, - хохотнула Лена. – У нас никогда и ничего не остается. Просто давайте сообразим и возьмем ту норму, от которой плохо не будет. Но две, я так думаю, лишними не будут. Мы, если что, тебя у себя оставим ночевать. Хотя, сейчас в таком перенапряжении алкоголь совершенно не действует. И на вас смотрю и сама чувствую, что мы сегодня не опьянеем. По-моему, такие встряски в последнее время нам не встре-чались.
-Но, судя по настроению и по предполагаемым перспективам, их впереди ждет нас не-сметное количество, – согласился Вадим, и, категорично, в конце концов, отказавшись от де-нег, что пытался всучить Антон, пошел. Но только не в магазин, а к себе домой, где в запасе такой коньяк имелся в нужных количествах. Зачем им что-то покупать в магазине, чтобы пе-ремешать с таким благородным напитком.
Как и решили, в Москву поехали Вадим  с Еленой. Да если уж честно признаться, так Антону, ну совершенно не хотелось предстать перед чиновниками от МЧС и объясняться за свои сны, в которых он себя верблюдом не считал. Подумаешь, снится, так этими картинками не покомандуешь, как в кино. Что захотел, то и переснял. А тут он ко всему прочему, так эти ужастики оказываются из недалекого будущего. Рассказать он их вполне способен, а причину таких сновидений объяснить не в состоянии. Как вообще можно рассказать, зачем и с какой целью кто-то и некто заимел страстное желание именно через Антона предупредить народ, а вернее, МЧС, о предстоящем бедствии! Оно ведь абсолютно без спроса приходит и показывает, уточняя место, время и само событие. Так Лена, как его жена и ярый поклонник этих сонников, быстро и внятно втолкует в их головы, что сие явление приходит от некоего экстрасенса, который совершенно не желает открываться ни перед народом, ни перед вами, господа чиновники. А у нее это получится, во-первых, внятно и доходчиво, а во-вторых, так ее долго слушать весьма сложно. С непривычки любой слушатель очень уж быстро устает. Отстанут мухой.
-Главное, - напутствовал он их на перроне вокзала перед посадкой в вагон, - объясните им, или ему, что все эти предупреждения мы будем доносить через тебя, Вадим. И пусть уж эти Москвичи сами потом доносят далее до адресата. Чтобы не тебе самому приходилось фантазировать про источник информации, а эти сами сочиняют и объясняются. Я думаю, что интересную и похожую на правду у них ума сказку придумать хватит. Ну, чтобы легенда сильно не пугала и не отталкивала. А нам, так и скажи, сочинять просто некогда. И без того дел полно.
-Иди и спи, дорогой товарищ, - отмахивался от занудных наставлений Вадим. – Мы уж с Леной сами найдем с ними общий язык. Ты, что самое главное, сегодняшней и завтрашней ночью ничего такого не смотри катастрофичного и бедственного. Нам эти две ночи как раз в поезде придется провести. Я так думаю, что за день им втолкуем простые истины, предна-значенные для мозгов начальства. Так что, нам самим в Москве задерживаться не имеет ни-какого смысла. Туда, обратно. И все.
-Ну, ты так особенно не торопи события, Вадик, - не согласилась с такой поспешностью Елена, которая все вчерашнее застолье пыталась сконцентрировать всеобщее внимание  на таком важном вопросе, как премиальные за спасенные души и имущество. – Мы обязаны с ними решить и финансовый вопрос, как первостепенный. Ладно, пусть второстепенный, но из главных. Не имеют право жадничать. Уж эти из «Меркурия» не бедствуют и последний кусок не доедают. А мы здесь в Вилежине от пенсии до пенсии копейки считаем, спасая их миллионы. И не в рублях, а гораздо в тверже волюте. Одно только зеркало на нем на не-сколько лимонов потянет.
-Лена, - пробовал пристыдить Антон финансовые замашки жены. – Зачем нам лишние деньги, заработанные на беде людей. Нам с тобой вполне хватает пенсии и моих гонораров. Я не возражаю против поощрений, однако разумней и практичней такой деликатный вопрос пустить на самотек. Сколько совести хватит, так пусть столько нам и вручат. Зачем же тре-бовать?
-Я уверена, - совершенно не согласилась с таким чистоплюйством Лена, - у них может с совестью быть напряженка. И где это ты видел совестливых бизнесменов! Почетную грамоту вручат, словесную благодарность объявят и по телевизору похвалят за бдительность. И еще решат, что многовато всего будет.
Антон понимал, что его просьбы и инструкции пролетают у них над головой, как пули у виска, вызывая лишь раздражение. Лена будет действовать так, как считает нужным и справедливым. По сути, она окажется правой. Хоть и не так навязчиво, как грозится сейчас перед ними, но намекнуть есть такая необходимость. Иначе и в самом деле закончится сер-дечной благодарностью. Нет, финансовые поощрения лишними не окажутся. Можно и о внуках подумать, и дочери подкинуть. И ему самому уже хочется сменить устаревший мо-бильный телефон. А новый больше пенсии стоит. А там…. Ох, как потом запросы возрастут, подумал Антон и расхохотался. Но это уже дома, лежа в своей постели и призывая самого Морфея, чтобы тот пригласил его в гости.
Вадим и Лена до Москвы будут сутки отсыпаться. И Антон тоже решил наконец-то вы-спаться по-человечески и без катастроф. Ему абсолютно именно сейчас не хотелось смотреть никакие предвидения, но взбунтовавшийся сон не желал приходить ни в каком виде. Они, это само собой, разумеется, уговорили и те две бутылки коньяка, что принес Вадим. А потом без сна в организме отправились на вокзал. И теперь Антон решал сложную проблему со сном. Его не было, а спать хотелось. Устав от вращений и кручений по кровати, Антон плю-нул на эти бессмысленный попытки сдаться Морфею и решил включить телевизор. Дождем-ся, когда сам сон придет и позовет к себе. Чего уговаривать, если его даже близко нет. Или этот Морфей временно оглох, или сегодня его просто по близости нет. И чтобы чем-то при-манить, Антон заварил полный чайник зеленого чая. Хотел поначалу отделаться большой своей дежурной кружкой, но передумал и налил полный двухлитровый чайник. Глядя на мелькающие картинки в телевизоре, и попивая горячую зеленную тонизирующую жидкость, Антон не заметил, как провалился в бездну с сумбурными сновидениями. Глупыми, бестол-ковыми, никчемными.
Ничего конкретного после пробуждения вспомнить так и не сумел, но какая-то тревога на душе осталась. И сердце нехорошо и беспокойно заныло. А вдруг в этот раз это преду-преждение приснилось. Но не так четко и натурально, как в прошлые разы. Ведь какая-то белиберда с разборками и катастрофами снилась, но ничего вспоминаться не хотелось. У Ан-тона от перенапряжения мыслей даже голова разболелась. Глянул на часы и поразился, что проспал в кресле в такое неестественной для сна позе более четырех часов. И к тому же еще и выспался
-Нет, - категорично и однозначно постановил он. – Не было никаких пророчеств, по-скольку не было прелюдий с любовной сценкой. Просто много несвойственных для нор-мального сна стечений обстоятельств. Да и место само не приспособлено для нормального полноценного сна. А потому и мысли еще не пришли в состояние покоя и сонной размерен-ности.  Так что, гуляем и отдыхаем. В ближайшее время ничего такого не должно случиться, о чем нужно предупреждать.
Такими добрыми и ласковыми словами сам себя, уговаривая, Антон лежал в постели и пытался задремать хотя бы до восхода солнца. А то, мало того, что спать не хочется, так еще и не знал, чем же себя занять среди ночи. Ни смотреть телевизор, ни читать книги, а уж тем более самому чего-либо написать желания не было. Стало быть, главная цель в ближайшее время – заснуть и посмотреть цветные сны. А с восходом солнца к нему вернутся все нужные желания.
Вадим с Еленой позвонили из Москвы и просили Антона не скучать и не переживать за них, поскольку их задерживают на пару дней. Нет, можно, конечно, просто отмахнуться от них и послать все их занудные вопросы и нытье подальше. Это в том смысле, что такие вы-крутасы позволительны только Елене по отношению к чинушам любого ранга. И не только способна, да и имела на все свободы полное право. У пенсионеров кроме собеса иных компетентных органов нет. Да и у тех лишь возможность чего-либо попросить. Вот так, имеем полную и безграничную свободу в деяниях. Но ведь, во-первых, хотелось бы по горячим следам получить материальную компенсацию. Если такой меркантильный вопрос оставить на потом, так можно сразу забыть и поставить крест на премиальные, поскольку создается опасный прецедент. Они вообще могут подумать, что за подобные информации можно и не платить совсем. Спасибо, будь здоров и до свидания. Спи спокойно, дорогой товарищ, и рассказывай нам о своих сновидениях.
А во-вторых, бросить под танк Вадима не хотелось бы. Однако, друг, как не крути. Без Елены, как представителя главного фигуранта этой заварухи Антона, ему пришлось бы сложней. Ведь, по сути, он, Вадим, является лишь свидетелем чуда, да и то второстепенным. А сама Елена в курсе всех перипетий и деталей. Ну, а уж если и в этом случится загвоздка, так имеет право звонить Антону и консультироваться. Другим таких прав она делегировать не собирается.
-Представляешь, Антоша! – пыталась жаловаться Лена, хотя у самой голос был весьма победный и героический. – Нам пришлось несколько часов  доказывать, что никак не мог ов-ладеть такой информацией иным Макаром, кроме как во сне. Мы ведь с тобой в последние месяцы никуда из Вилежина не выезжали, что весьма легко проверить с их возможностями. Уж тем более, если учесть причину этой мстительности дрянного Горелого Семы. Мы к его страданиям ни с какой стороны не подходим. Там, по ходу дела, даже самые близкие о его страданиях не ведали. Ох, как не хотелось им принимать за факт мистику, да ничего иного не придумаешь!
-Пришлось поведать им печальную историю с подрывом поезда под Холмогорском, чтобы закрепить веру в наши слова. А Саратов? Это как принимать? Ну, не мог же ты быть таким осведомленным по всем техническим и психологическим вопросам! Кстати, причину авиакатастрофы так и не могут определить. Ну, там, правда, еще сроки не вышли, - вставил свое слово и Вадим. – Упрямые, бараны, до конца верить не хотят, но вынужденно согласи-лись, что эта теория намного ближе к действительности. Иные версии разваливались сразу же по началу обсуждения.
-Старым маразматиком не обозвали? – хихикнул в трубку Антон. – Я бы на их месте всех нас троих сразу же определил в психушку, в палату №6. А они еще слушают и частично доверяют. Так что, соглашайтесь с их сомнениями, а потом мы еще не раз, дай-то бог, под-твердим свои фантазии. Новыми сновидениями с очередными пророчествами. Вот тогда за все и спросим.
-Вот уж нет! – никак не желая соглашаться с такими предложениями, громко и катего-рично возражала Елена. – Здесь присутствуют и представители бизнес центра «Меркурий». Так я им уже несколько раз в жесткой открытой форме намекнула о финансовых поощрениях. И не надо мне их устные благодарности с вручением почетной грамоты. Только в твердой Российской валюте.
Антон искренне рассмеялся и поверил, что с пустым кошельком из Москвы его жена не вернется. Ну и пусть. Это ведь просто сейчас они привыкли жить на те средства, что в нали-чие. Потому и кажется, что нужды не испытывают. И внуков побаловать остается, и дочери подарок преподнести, и самим себе отказывать не приходится. С какой стороны не глянь, а живут в достатке.
Но вот даже о цифре в наградных даже не догадывается. Хотя планы по их тратам вы-рисовываются намного отчетливей. Можно и дочери жилье расширить. Пусть на одну ком-натку увеличить, и то подарок. Тесновато пока у них. Пацанам нужна отдельная. Телефон обновит, и ноутбук посовременней приобретет. Тьфу ты, черт, зараза какая! Вот на кой это ляд ему все нужно обновлять, когда и к этой аппаратуре привык, как к родной и близкой. За-чем же расставаться по причине весьма меркантильной и пошлой. И чего мозги засорять, ко-гда у него есть такая жена. Сама придумает, куда и как потратить. А для Антона главное, чтобы в кармане всегда шуршало на плановое и внеплановое посещение кафе на берегу реки. Пусть в запасе всегда присутствуют пару-тройку пятихаток. Сие является неприкасаемым уже много лет. Ну, суммы разные, но трогать не моги. Табу для жены. Еще с офицерской службы приучил ее к такому правилу, когда по инструкциям требовалось (и притом неукоснительно) в кармане иметь два червонца. Вот с тех пор даже после ухода на пенсию привычка осталась как для него, так и для его жены.
Разумеется,  запас постоянно обновляется, но полного исчезновения заначки Антон не допускал, поскольку, как сам считал, так и убеждал в этом жену, что мужчина с пустыми карманами чувствует себя неуверенным и ослабленным. То есть, ущербным. А ей такой муж нужен?
Вот и сегодня, пока они там спорят с высшим руководством, Антон пойдет в свой лю-бимый закуток на берегу реки и закажет, как всегда, двести грамм водки, свежего копченого леща и массу бокалов пива. В такой последовательности и в таких дозах организм посещает хмель просто обалденный. И хмель, и чудесное благостное настроение. А поутру всего лишь кружка крепкого горячего кофе великолепно восстанавливает кислотно-щелочной баланс.  Лена никогда не возражает  против таких вот не очень частых посещений. Она в муже увере-на, что спиваться он не намерен. Никогда не страдал зависимостью. В молодости и курить точно по такой причине бросил, чтобы не ощущать себя рабом своих же привычек. А самое главное, так глупых и бессмысленных. Если после стаканчика водки чувствуешь веселый туманчик в голове, то от сигареты лишь горечь во рту, да плюс ко всему грубый туберкулез-ный кашель по утрам.  А оно ему надо? Не надо, сам себе так ответил и выбросил почти це-лую пачку с балкона.
Сначала ощутил утрату некоего дорогого и близкого, словно схоронил или навсегда расстался. Однако очень скоро вдруг на него нахлынул сумасшедший прилив сил и здоровья. Ну, а теперь, когда с каждым годом, даже потребляя здоровую полезную пищу, чувствуешь давление и тяжесть прожитых лет, то уж ухудшать общее состояние чрезмерным злоупот-реблением он абсолютно не намерен. От жизни хотелось получать лишь радости и удоволь-ствие – таков девиз последних лет.
После обеда, когда солнце уже не так пекло, а от лесопарка тень деревьев слегка при-крыла тент над столиками, народ, любящий шашлык и пиво (а так же рыбу с водкой), мед-ленно, но настойчиво заполнял это летнее кафе на берегу реки. Любили горожане это краси-вое место с замечательными шашлыками. В других местах не умели так удачно и аппетитно мариновать мясо. А здесь повара владели неким кулинарным секретом, отличным от других шашлычных.
Антон сразу же заказал подбежавшему официанту графинчик, рыбу и два бокала пива. Несмотря на хвалебные оды шашлыку, Антон все равно заказывал лишь рыбу, поскольку шашлык предпочитал готовить сам. Он умел это делать намного лучше, что подтверждали друзья и родные.
-Я потом пиво повторять буду, - предупредил он молодого парня, почему-то решивше-го, что это его профессия. А может, устроился на летние подработки. Студент, какой, или учащийся старших классов. И не надо его осуждать за это. Безделье гораздо хуже. А здесь за сезон хотя бы оденется и снимет финансовое бремя с родителей.
Первую стопку Антон опрокинул без закуски. Ее просто пока не было под рукой. Ведь леща еще нужно разобрать, разложить и рассортировать. Куски мяса под водку, а голову и косточки для пива. И уже вторую рюмку закусывал сочным и ароматным мясом рыбы. Радо-вала она его здесь своей свежестью и хорошим просолом. Теперь Антон позволил себе много глотков пива, пока не утолил жажду. Ну и вот, позволил себе расслабиться Антон. Сейчас он окинет взглядом присутствующих под навесом, а так же прогуливающихся вдоль берега мимо кафе. И будет уже медленно наслаждаться как пивом, так и рыбой, чередуя все это яство рюмочкой-другой. Лепота!
Даже такой незначительный факт, как незапланированная задержка жены в столице, абсолютно не расстроила. Он сейчас до закрытия посидит здесь в своем удобном кресле, за-тем еще в полночь прогуляется до дома по большому кругу, чтобы до конца насладиться от-дыхом, а еще в своем замечательном мягком кресле телевизор посмотрит по всем интересным каналам. И никто ему не сделает замечание за громкий звук и за позднее сидение у экрана. Вот ему так хочется и так нравится. Ведь такие свободные от всех вечера ему выпадают весьма редко. Только если жена допоздна задержится у дочери и заночует у нее вместе с Катюшкой на ее кровати.
Хоть город Вилежин и большого размера, но клиентура этого кафе в основном знакомая. Завсегдатаи. Уже примелькались за долгие годы проживания и посещения. Летом в теплую погоду идут сюда под навес, а в остальные непогоды в теплое помещение. Но летом там лишь редкие любители затаенных уголков. Или желающие просто уединиться. Там хозяева все декорировали просто замечательно, словно пещеру древнего человека. Лишь столики и освещение напоминало о наличии цивилизации. А еще днем в жару там постоянная прохлада радует телеса.
Настроение у Антона уже было выше среднего, а водки оставалось на пару глотков, ко-гда зашел под навес мужчина средних лет довольно-таки интеллигентного вида. Почему-то Антон сразу обратил на него внимание, как и другие посетители. Во-первых, видит его впер-вые. Но такой факт не столь значителен. Больше привлекало одеяние. И это, во-вторых. Ну, абсолютно не по погоде приоделся посетитель. Лично одеть бы все эти атрибуты на Антона, так он сразу бы прилично вспотел. Темная футболка, сверху такого же цвета пиджак, брюки тяжелые и серые, словно с зимнего наряда. Складывалось впечатление, что человек прилетел с северных сторон нашей Родины, да вот забыл переодеться. Да, точно, или приблизительно так Антон одевается поздней холодной осенью. И еще ботинки на ногах. Тяжелые и осенние. Никак к лету не вяжутся. Человек просто относится к категории мерзляков, что даже такое летнее тепло его не греет. Народ наоборот старается спрятаться в тень, а этот напялился, как на полюс.
Да черт с ним, отмахнулся от посторонних вредных мыслей Антон и отвернулся от странного посетителя, проводив плотоядным взглядом стайку молодых девчат, которые по-чему-то пока решили не надевать верхнюю одежду и дефилировали мимо кафе в открытых купальниках, привлекая к себе взгляды подвыпивших мужчин. А почему бы не полюбоваться молодостью и красотой?
-Хороши, чертовки, не правда ли? – прервал наблюдения Антона мягкий мужской ба-ритон. – И знают ведь, что привлекательны, оттого и не одеваются. А мы пялим свои зенки на их телеса, так же понимая, что хороша Маша, а вот не наша. Но смотреть хочется и не за-прещено никому. Вы не против моей компании?
Антон вздрогнул от неожиданности и резко повернулся в сторону владельца баритона. Перед ним стоял тот странный посетитель. По нему сразу видно, что ищет собеседника, ко-торым и избрал Антона. Ведь под навесом еще имеются полностью свободные столики. Но одиночества тому не желалось. Антон пожал плечами и молча, пригласил посетителя к столу на свободное кресло. Настроение у Антона сегодня весьма превосходное и к общению рас-полагает. Если у мужчины имеется желание выговориться, высказаться и поделиться про-блемами, то он с удовольствием выслушает и вставит пару-тройку существенных фраз сове-щательного характера, чтобы поддержать собеседника и не выглядеть в его лице букой и молчуном.
-Хороши, - согласился он с незнакомцем. – Да в нашем возрасте здесь на берегу плохие и не водятся. Я имею в виде свой возраст. Вы, как я догадываюсь, еще далеки до подобных ассоциаций.
-А я так предполагаю, и если быть точным, даже знаю, что намного старше тебя. Давай сразу же перейдем на «ты». Так мужикам за пивом общаться намного проще и правильней. Не на официальной встрече. А времени на разговор у нас с тобой много, - предложил посети-тель, присаживаясь за стол напротив Антона и легким жестом, подзывая к себе официанта, громко сразу же сделал заказ. – Два бокала и точно такую рыбку, как у соседа. Да, сразу же для облегчения разговора. Меня зовут Ангел.
-А меня Антон, - протянул руку для пожатия Антон. – Ангел, это имя такое или при-родное призвание?
-Скорее всего, второе, - согласился Ангел. – Это и является моим хобби, как любителя помогать и оказывать некоторые благотворительные услуги. И больше для общения с прият-ными и интересными людьми.
-Ну, а с возрастом скорее всего пошутил? Или? Хотя, соглашусь. Раз тебе так хочется, так почему бы и не поддержать! Видать, вот сейчас ты для общения со мной и приземлился, поскольку в одиночестве просто попить пивка не пожелал. Я с той солидарен. Одиночество бывает необходимым и благотворным. Однако, поговорить и высказаться перед первым встречным иногда хочется.
-Вижу, что водка кончилась у тебя. Может еще заказать такой же графинчик? – спросил Ангел у Антона.
-Нет, лично мне без надобности. Такая вот моя личная норма. Если для себя, так сколько угодно.
-Я тем более не хочу. Вот пиво с рыбкой с удовольствием. Тем более, как ты и оцени-ваешь, здесь она замечательная.
-Говоришь так, словно мы с тобой давно знакомы. Лично я тебя вижу впервые. Скорее всего, приезжий?
-Ну, как бы тебе сказать правдивей? – протянул протяжно и задумчиво Ангел. - Вообще-то, буду более точным, если представлюсь местным. Это намного ближе к истине. Я, можно даже и так сказать, старожил данных мест. Просто зона моего влияния настолько велика, что повсюду, а это весь земной шар, и прав везде и всюду, если с каждым встречным общаюсь как с земляком. Даже после освоения вами ближайших и дальних планет, земляком по имени Земли я буду так же. Мое пребывание непостоянно. Оно больше зависит от эмиграции моих подопечных. И везде и всюду они просто не могут находиться без моего присмотра. Где вы, там и я.
-Наговорил столько мудреных фраз, что без дополнительной дозы пива, и расшифровать будет сложно. Так сразу и не поймешь, как, куда и почему. Официант, нам еще по пару пива, срочно притом, а то взаимопонимание не наступает, - крикнул Антон пробегающему мимо их мальчику. – Если быть честным перед самим собой и перед собеседником, коим в данное мгновение являешься ты, то напрягать мозги в данном состоянии и в этом прекрасном городском уголку абсолютно не хочется. И здесь я это даже делать не собираюсь. Просто, приходя в это кафе, у меня единая и правильная цель – расслабиться, уйти от бытовых и обычных жизненных сет и мает. Местность, окружающая и бросающаяся взору, а так же такой замечательный продукт, как пенящийся и блистающий, таким великолепием располагают к мечтам и отвлеченным мыслям. Потому вникать в абракадабру и словоблудие не буду, поскольку не хочу. Если у тебя возникло желание высказаться и исповедаться, то против твоих историй и излияний возражать не стану, но огромного внимания и соучастия встретить тебе не удастся. Я в нирване. Или как у них такая расслабуха называется? Но пожелания мои – внятней и с переводом изъясняйся.
Ангел весело хохотнул, совершенно не собираясь обижаться па откровения и явное безразличие к собеседнику Антона. Ведь он преследует иные цели, и к тому же его статус не предусматривает обиды на опекаемых.
-Я, вообще-то, не на монолог, а на диалог рассчитываю. Так что, извини, конечно, но и тебе придется поучаствовать в беседе. Хочешь ты этого или не хочешь, но раз я здесь пред-стал, то будь любезен выслушать и высказаться, - заявил он безапелляционно и категориче-ски, пристально вглядываясь в Антона. – Думаю, что интерес к нашему разговору очень скоро появится и у тебя. Поскольку, мы сейчас как раз и коснемся твоих проблем и бытовых хлопот. А свое личное любого человека всегда волнует, несмотря на безразличие внешнее и показушное. Эта беседа не является жизненно важной, как для тебя, а уж сто пудово, так для меня. Но человечество не всегда выискивает выгоды от того или иного диалога. Иногда он морально важен. Так сказать, для поддержания духа и для укрепления веры в дальнейшее существование.
-Да уже заинтересовал! – удивленно, но пока не совсем серьезно, хотя слегка заинтере-сованно воскликнул Антон. Мало ли с какими тараканами в голове ходят в кафе посетители. Да если еще учесть странность его одеяний, так вообще могут возникнуть сомнения в его здравомыслии. Лучше уж подыграть и принять его игру, чем вот так по странностям прохо-димцев портить чудесный вечер и великолепное настроение. – Слушаю с максимальным вниманием. И торжественно обещаю стать полезным и приятным собеседником. Так получа-ется, что большее время провожу в одиночестве, а потому иногда есть желание выболтаться и излиться. Ненавязчиво, однако, на разнообразные и всесторонние темы. Потому и отнесусь к тебе с пониманием. И какую лично тебе и прямо сейчас желалось бы затронуть тему?  По-говорим о самом наболевшем, или просто прогуляемся по всему миру с критикой политика-нов с их правителями?
-Общее и наболевшее, - двусмысленно намекнул Ангел, разрывая леща на две части и снимая с него шкуру, отделяя вкусные розовые кусочки мяса. – Нет, не в том общем, что обо всем и легонько вскользь, а о нашей единой теме, которая может только нас и взволновать. Она у нас общая.
-А мы разве имели удовольствие когда-либо и где-нибудь столкнуться так плотно, что общие интересы возникли? – все еще пока без особого любопытства и интереса спрашивал Антон. Серьезно воспринять собеседника он еще не мог. – У меня лично твоя персона ника-ких ассоциаций не вызывает. Допускаю, что в какое-либо время кое-где возникал односто-ронний контакт.
-Вот здесь ты попал в точку. До сих пор знакомство у нас было однобоким. То есть, я знал тебя, немного общался, интересовался жизнью, бытом и мыслями, но ты о моем суще-ствовании даже не догадывался. Хотя, если напомнить, то сразу войдешь в толк и поймешь, что мое присутствие не просто существовало, но и имело существенное влияние во многих жизненных коллизиях, - как-то загадочно и с неким намеком на свою значимость в жизни Антона, произнес Ангел.
-Скажи, - внезапно решился уточнить некоторые моменты Антон. – А почему и кто на-звал тебя Ангелом? Анжела, Анжел, если есть такое мужское имя, но Ангел не вяжется с общими и привычными именами. Словно некто из библейских персонажей, проживающих под присмотром самого Творца.
-Нет и ни в коем случае, - спокойно, но категорично покачал головой Ангел. – К биб-лии никакого отношения я не имею. Это ваши сказки, и сами их читайте. Хотя, кое-какие моменты у нас просто совпадают. Знаком я с вашими религиями, коих много, и часто друг друга противоречащих. У меня возникло желание поближе узнать и познакомиться с тобой по той простой причине, что еще с самого рождения, а точнее, после вручения ПЛИКа, чем-то ты заинтересовал меня. Неким отличием от других. Мне ведь тоже обычная рутина и од-нообразие в моих обязанностях слегка наскучила. Вот и желаю общения с маленькими при-ключениями. Ты не одинок в избранных. Несколько десятков, не хочется уточнять, тебе по-добных и с тобою схожих и являются моими постоянными собеседниками. И выбраны вы из многих миллионов, над которыми мне дана власть и управление. А такой выбор делать сложно. Трудно остановить выбор на ком-либо. И вовсе не потому, что все вокруг серо и обезличено. Нет, в мире полно разнообразия, и оно может представить интерес. Но, мне так кажется и даже я уверен на все сто процентов, каждый Ангел подбирает себе некоторое ко-личество опекаемых для общения по каким-либо своим вкусам и интересам. Вот лично я предпочитаю общения именно с такими особями, схожими с твоими душевными качествами. И они по нашим и человеческим понятиями весьма оригинальны, достойны не просто изуче-ния и уважения, но и обожания. Я никогда не вру и не льщу. Просто говорю правду, такую, как она есть: без прикрас и преувеличений.
-Ну, ничего себе признание в любви! – уже искренне удивился и восхитился Антон, хо-тя такое признание приятней слышать от женщин или от большого начальства. – Надеюсь, твой подбор действительно идет по положительным человеческим качествам? Отморозки себя подобных тоже восхваляют. Лично я в себе вроде пока никаких существенных отличий от общей массы не выявлял. Но, чтобы меня выбрать из нескольких миллионов, так ты меня этим даже как-то возвысил над остальными. Хотелось бы всмотреться в зеркало и обнару-жить нимб над головой.
-В том, что по положительным, так можешь даже не сомневаться, - успокоил Антона Ангел, чтобы у того не возникали комплексы неполноценности. – По весьма положительным качествам. Я бы даже сказал, что такие особенности как бы врожденные, переданные тебе на генетическом уровне. Хотя, замечу, что многие качества, что представляют для меня интерес, ты развил свои трудом над собой.
-А меня самого проинформировать можно про эти великолепные и редкостные качест-ва? – с легкой усмешкой и иронией попросил Антон собеседника, поскольку никогда не лю-бил вот таких откровенных восхвалений. – А то живет во мне со мной паинька, а я даже и не догадываюсь о его присутствии.
-Признаюсь честно и правдиво, хотя такие заявления весьма непедагогичны в присут-ствии виновника похвал, но твой возраст уже с устоявшейся психикой и имеет иммунитет от лести, но тебе подобных в мире весьма редкое количество субъектов. Так что, позволительно немного возгордиться, что являешься неким особенным и отличным, а главное по правиль-ным характеристикам. И главная особенность, что отличает вас от общей массы, так это ве-ликая способность понимать и чувствовать окружающих, независимо от их происхождения, умственных и физических качеств, возраста и социального статуса. И старание не допустить беспричинной боли. А сама боль – естественна и необходимое чувство для любого человека и существует для его же блага и безопасности, чтобы предупредить и помочь увидеть и найти причину. Но она совершенно без надобности, что в угоду и в радость другим, кои находят в ней животное наслаждение. Ты никогда не любил такое общепринятое среди сверстников твоего окружения банального мордобития ради развлечения и от скуки. Не переносил сло-весное незаслуженное оскорбление, как самого себя, так и близких, не допуская тем паче, чтобы оно исходило от тебя. Нет, борцом за права и свободы, страждущих ты никогда не был, за справедливость не хотел страдать, но сочувствие проявлял и жалел. Жалость – чувство очень даже человеческое. Ведь ты можешь и не помочь, но понять, проявить солидарность, и тем самым облегчить сострадание. Так эти эмоции порою вызывают намного сильней понимание. Чаще человек, ощущая сочувствие и моральную поддержку, становится намного уверенней и убежденней в своих позициях. Ведь не всегда принимается грубое физическое вмешательство, как панацея.
-Ох, и намудрил же ты, господин Ангел, нафилософствовался, - недоверчиво усмехнул-ся Антон, но довольный такими характеристиками.
 Таким давненько его не выставляла даже родная супруга. А тут сплошные дифирамбы в его адрес от постороннего человека, который, как уже кажется, хорошо знает его. Чем-то привлек Антона этот незнакомец со своими откровениями, но принять его слова искренне, что-то пока воздерживало. Уж как-то внезапно и непонятны цели этих здравиц, зачем и с ка-кой целью возник этот молодой человек со своей откровенной проповедью. Такими качест-вами можно смело осыпать любого себялюбивого и мало-мальски уважающего себя человека. Невидаль какая – похвалить и приписать общечеловеческие ценности первому встречному, да еще в добавок ко всему слегка выпившему человеку. Конечно, никто и спорить не будет, не станет возражать против таких оценок. Но этот Ангел уж много угадывает из всех, ниже описанных характеристик. И в детстве, и в юности Антон был жестким противником глупого петушиного мордобития. Избыток энергии он оставлял турникам во дворе, а в училище в спортзалах, наполненном полным комплектом различных силовых станков и приспо-соблений. Оттого мало у кого возникало желание испытать свои и его физические возможно-сти в соперничестве. Без особых напряг ставил взбесившегося задиру на место. Чаще даже хватало простой просьбы.
-Мудрил, не мудрил, но характеристику выдал верную. С иными качествами объектов общение не любил. Они не представляли для меня интеллектуального интереса. У меня са-мого интеллекта и эрудиции выше крыши. А вот наделенных такими людскими компонента-ми встретить тяжело. Я не говорю, что вокруг тебя и тебе подобных сплошные садисты, от-морозки и туповатые индивидуумы. По-своему по-человечески процент нормальных людей значительно превышает отрицательный контингент. Потому-то человечество растет и про-грессирует. И, как ни странно для многих пессимистов, добреет, стараясь во многих моментах поменять насилие на спор и договор. Но в моей программе вообще не заложены пункты общения с вами любыми, независимо от наличия интеллекта и души. Нет даже такой задачи, как оберегать от ошибок и спасать от беды. Лишь контроль и перемещение ПЛИКа. И все, остальное – в ваших компетенциях.
-Ну, и что это за премудрость такая твой ПЛИК? – с усмешкой, все еще относясь с не-доверием к собеседнику, спросил Антон. – Что это за должность у тебя такая, словно Богом определенная и полномочиями сверхчеловеческими наделенная? Получается, что, в самом деле, являешься посланником неба и его самого? Вроде, как в начале разговора ты наши ре-лигии назвал личными выдумками и красивыми сказками, а теперь вот представился еще сказочней, чем можно придумать.
-Хочу сразу определиться в этой ипостаси. Я такой же атеист, как и ты, но слегка слож-ней, чем тебе сам этот атеизм кажется. Нет в этом мире бесхозного существа на планете. Все контролируется и управляется. Чтобы тебе легче понять меня, то назовем это управление компьютерным. Мы не следим, не руководим и не управляем земными процессами цивили-зации. Даже не управляем и не поправляем резкие изменения и отклонения от проторенного и запланированного события. У нас для такого случая есть вышестоящие и руководящие на-чальство. Но и у них, насколько я компетентен, совершенно иные функции. Если только сам процесс сбивает утвержденное направление и угрожает глобальными отклонениями, то то-гда, вполне объяснимо, они вмешиваются и корректируют. И ни за что просто так без надоб-ности и по своей воле. Но руководят в основном они конкретно нами, Ангелами, которые, как и я, заняты в основном переносами ПЛИКом. И основная моя задача, как и вложено в программу, так это всего на всего перенос этого самого ПЛИКа. После смерти человека на дисплее высвечивается его код, который и переносится в параллельный мир, стоящий на ступень выше существующего. ПЛИК – это полный личный индивидуальный код. Он явля-ется твоим личным «Я». «Я» любого человека.  И если тело просто и тривиально покидает сей мир и предается земле, чтобы сгнить и стать частью планеты, то ПЛИК перемещается в новорожденное тело. А потому тебе предлагается, правда в принудительном порядке и без твоего личного согласия, продолжить жизнь дальше. Но в другом параллельном мире. И так происходит бесконечно, поскольку все вокруг, что мы видим и что существует  - оно вечно и бесконечно. Жизнь, вселенная и сам человек. Бесконечна мысль, интеллект, разум. Потому и существует вечно, что есть разум и абстрактное мышление. Этим вы и отличаетесь от нера-зумных и инстинктивных тварей – миром фауны.
-Что-то весьма схожее с религией бессмертия. Вечный рай и бесконечное существова-ние. То есть, ты желаешь приобщить меня к своей религии. Что-то общее с мессианством. Я правильно понял? Для этого есть необходимость записаться и сделать определенный взнос? Сумма хоть вполне доступная для моего кармана? – уже откровенно насмехался над новым миссионером Антон, наконец-то поняв одеяние и призывы этого самозваного Ангела. До че-го, однако, примитивно и скучно, словно повторялки из телевизионных программ, призы-вающих, то вступить, то ни в коем случае не верить россказням подобных завлекателей в свои секты.
-Понимаю, - даже близко не планируя обижаться и что-то доказывать, соглашался Ан-гел. – В меня весьма сложно поверить, пока не приведу веские доказательства. А потому меня в данную секунду абсолютно твой скептицизм не волнует. Твой интеллект даже предполагает отторжение подобных заявлений. И меня вполне устраивает и радует эти отторжения. Они скоро исчезнут, чего я гарантирую. 
-А ты вот прямо сейчас хочешь доказать свою искренность на первом встречном собе-седнике некими общими фразами, заманив предварительно такими общепринятыми, но кошмарно приятными общечеловеческими характеристиками. Как человечность, жалость и сострадание? Если ты наградишь этими эпитетами некоего отморозка или маньяка, то он их с превеликим удовольствием воспримет на свой счет и еще станет кичиться, оправдывая свои некие погрешности, свершенные по недомыслию или в умопомрачительном состояние. Аффектом называется, - весело похихикал Антон, почему-то уже принимая своего собесед-ника за слегка шизанутого или блаженного, любящего пофилософствовать с первым попав-шимся оппонентом. А почему бы и не поговорить, когда любой подвыпивший уважает обычное общение с похвалой и возвеличивании твоей личной персоной. Дождись от кого-либо таких дифирамб.
-Но в твоей жизни абсолютно не просматривается таких гнусных эпизодов, которые бы приходилось оправдывать перед обществом, или даже перед самим собой. Я не принимаю во внимание кражу варенья из буфета или яблок в соседнем саду, - не спрашивал, а констатиро-вал, как факт Ангел, словно ему весьма с большими подробности ведома вся подноготная Антона. – Потому я и избрал с самого твоего рождения тебя в свои собеседники и причислил к своим любимчикам.
-С самого моего рождения. А где же это ты находился в тот самый момент моего рож-дения? Ты-то со своей молодостью, откуда можешь быть знакомым с моим детством и юно-стью? – уже иронизировал и даже слегка возмущался чрезмерной наглостью собеседника Антон. У самого борода совершенно недавно выросла, а старика премудростями жизни со-брался учить. – Самому-то максимум 35-37 лет. Не больше. Поди, сам успел нагрешить, вот и хочется исповедаться!
-Нет, - все в том же тоне и совершенно спокойно реагируя на выпады Антона, отвечал Ангел. – Ты вправе ошибаться по моей персоне, а потому хочется просто без конфликтов и амбиций расшифровать некие аспекты моего существования. Я не старик, и, если ты понял, то даже не старался на том акцентировать. Просто прожил на этой планете гораздо больше твоего. Другое дело, что об этом помнить и знать я могу лишь до тех границ, пока мои подо-печные живы. Однако вместе с их смертью я немного молодею до того возраста, в котором пребывает самый старейший. И хоть не являюсь акушером, но тебя воспринял и вручил твой личный код, обозначающий и отвечающий за твое личное «Я». Будем воспринимать меня, как крестного отца.
-Согласен и не собираюсь отрицать. Только вот насчет моей личной добродетели, так имеются твои оговорки, - внезапно вспомнил  Антон свой главный аргумент, легко и свобод-но разоблачающий этого лжеангела. – А как ты расцениваешь мои боевые подвиги в Афга-нистане? Ведь палил я из своих ракет, фамилий и социальной принадлежности у жертв, не спрашивая. А когда в Чаршанге из своего личного табельного оружия пристрелил одного урода? У него ведь заклинило автомат, он передо мной оказался безоружным. Почему-то твоего соучастия я тогда не обнаружил. Мог бы подсказать, поправить или просто как-то из-менить эту ситуацию. Но ты позволял мне творить убийства и расправы, когда, как оказалось позже, война была преступной. Не звали нас в эту страну, и не требовалось для чьего-то бла-га убивать.
-Да, заклинил автомат, верно, ты вспомнил этот эпизод. Только ведь как-то странно и неясно он внезапно прекратил подчиняться ему, врагу твоему, что желал совершенно неза-конно лишить тебя жизни, - позволил наконец-то и свои эмоции показать своему собеседни-ку Ангел, весело и дружелюбно хмыкнув, словно перед ним сидел не старик 63 лет, а споря-щий и пытающийся доказать свою невиновность мальчишка. – Вы ведь сами со своими това-рищами потом долго удивлялись и пытались понять причину этого заклинивания. Странно и неясно, что автомат, не знающий отказов ни при каких обстоятельствах, внезапно взбунто-вался и не желал прерывать твое существование. А вот с какой это такой стати та ракета, вы-пущенная вслед твоему вертолету неким душманом взорвалась, не долетев до тебя каких-то двести метров! Сама, заметь, взяла и…бух. Да, ты воевал, но выполнение своего воинского долга перед отчизной – качество, свойственное человеку с большой буквы и достойное ува-жению. Не захотел прятаться за спины товарищей, не отказывался, хотя и были возможности остаться в полку глубоко в стране. Да ладно, эти моменты не столь значительны и не рас-крывают моих карт. Я хочу сейчас поведать многие эпизоды твоих биографических момен-тов, о которых кроме тебя, ну, и меня, как само собой разумеющееся, никто иной и знать не мог. Помнишь ведь тот день, когда внезапно и неясно колесо у трамвая заклинило? По-моему, ты слишком торопился на свидание к Зинаиде Усиковой? Хочется заметить, как сам помнишь, судьбоносное и завершающее ваши отношения, на котором ты решился наконец-то признаться и попросить ее стать твоей женой. А тут такие пустяковые проблемы с трам-вайным колесом. Ведь все  плясали и кружились вокруг него, ничего не понимая, что же могло произойти с этим куском металла? Да абсолютно ничего. Я знал, что она не является твоим выбором на всю жизнь и на счастливое бракосочетание. И вот на следующий день ты, совершенно не планируя эту поездку за город, вдруг оказался в этом районе. Ты ведь и до сих пор не можешь понять, зачем садился в этот автобус и ехал до конечной остановки. Не было у тебя ни причин, ни поводов ехать в чужой и совершенно незнакомый район. А поехал лишь потому, что там, в бедственное положение попала Елена, твоя будущая жена. Нет, никакой драки не произошло, поскольку буяны, внезапно увидав тебя, почему-то до ужаса в глазах испугались и бросились наутек.
-И ты хочешь сказать, - с некой долей сомнения и недоверия, но уже без иронии и сар-казма спросил Антон, - что это ты их так перепугал? Чушь собачья, ты в то время даже в плане у родителей не стоял. Просто эту историю я часто и дочери, и внукам рассказывал. Ну, а про Зину, так даже не знаю, что и подумать. Про нее я даже собственной жене никогда не рассказывал. Ну и что? А про автомат и про ракету ты мог запросто от кого-нибудь из наших общих знакомых услышать. Не один же я был в этих двух случаях. Там и Серегин был, и Ча-лов, и Вдовин. Хочешь сказать, что ты с ними незнаком? Сомневаюсь. Потому и не собира-юсь верить в твои россказни. Он, видите ли, по жизни, как ангел хранитель, бережет и забо-тится обо мне.
-Ты уже и сам себе не веришь, Антоша. Родился я, скорее всего, раньше, чем появилось человечество. Вполне допускаю, что вместе с появлением первого человека, поскольку воз-никла необходимость в управлении, - задумчиво и таинственно произнес Ангел. – А вот сей-час я тебе поведаю такие моменты и эпизоды, о которых кроме тебя самого никто и знать не может, даже если в его мозгах семь пядей. В число таковых попал бы и я, если бы был про-стым смертным.
-Ах, мы же Ангел и не являемся обычным человеком! – с легким волнением в душе спрашивал Антон. – Ну, а кто же ты, в самом деле, если даже не пожелал причислиться к обычным небожителям – Ангелам, как таковым мы их рассматриваем?
-Чтобы проще было понять, хотя это даже не близкое сравнение, но объяснимей и не скажешь, то компьютером. Очень-очень высокоинтеллектуальный, но компьютером, с опре-деленной программой, которой я обязан придерживаться. В меня запрограммированы некие функции с табу от них отступлений. Однако свой интеллект нужно как-то использовать и распоряжаться им. Скучны и однообразны эти обязанности, потому и подыскиваю близких по эрудиции, интеллекту и человечности для постоянного общения. Просто мой создатель как-то упустил такие моменты. Или даже специально таким произвел, чтобы я мог оценивать и принимать единственно правильное решение. Однако, как я понял из опыта прошлых лет, он не собирается вмешиваться в мои отклонения, поскольку они не несут зла и не вмешива-ются в общую концепцию развития цивилизации. И свои доказательства я начну с твоих сновидений. Согласись, что те приснившиеся эпизоды, которые у тебя не возникало желаний довести даже до собственной супруги, мог и должен помнить лишь один в этом мире чело-век. Догадался, кто?
В этот момент Антон чуть не захлебнулся в своем маленьком глотке пива. Однако не раскашлялся, а просто застыл с открытым ртом. Чего угодно, но только вот этих слов он не собирался и не ожидал услышать от совершенно постороннего человека, который по всем человеческим законам не имел права и догадываться о тех тайнах, которые прочно прикрыты от непосвященного. Это ведь самое страшное и кошмарное по всем меркам законов природ-ных и людских, когда в твое самое сокровенное и недопустимое для лишних глаз и умов мо-гут заглянуть и прочесть.
-Случайность, - наконец выдавил он из себя первое попавшееся на язык оправдание и проглотил тот глоток, что застрял на полпути. – Где-то случайно подслушал, когда трепались с мужиками. А уж в сон мой ты никак не мог проникнуть. Или гипнотизер, если вообще не телепат.
-Сам хоть поверил в эту чушь, что нагородил? Сплошной поток мыслей и понос слов, от которых самому смешно, - весело хохотнул Ангел. – Даже если и удалось мне чего под-слушать из ваших совещательных диалогов, но так это вторая половина сна. А как быть с первой, лирической и сантиментальной? И уж в особенности со вторым сном, когда у тебя и желания не возникало с кем-либо поделиться. Да и последний сон был довольно-таки роман-тичным. Лишь всего на всего незавершенный, так согласись, что самого секса тебе так уж и не требовалось. Хватило милого общения.
Антон покраснел от одной только мысли, что некто посмел подсматривать за ним в ми-нуты откровений и интима. Да, они, эти сны не всегда достойны всеобщего обсуждения, од-нако являются частью жизни и абсолютно личным достоянием. А этот собеседник опровер-гает эту догму, заявляя о своих возможностях узнавать их и комментировать. Антон любил свои сны, как путешествие в сказку. Ему всегда в ночи приходили герои из детства или из прочитанных книг. А эти три вообще превзошли его предел мечтаний. Там сбылось частич-но, но вполне достаточное для удовлетворения, желание его далекого детства и юности, ко-гда любилось и хотелось страдать.
-Не стоит Антон так паниковать и смущаться по поводу моих познаний и проникнове-ний в тайну сновидений, - вполне серьезно и без иронии произнес Ангел. – Ты меня не вос-принимай, как человека. Я и есть настоящий компьютер. Просто часто люблю на период об-щения с предполагаемым собеседником представать в образе какого-либо человека. Вот в этот раз у меня такое лицо и костюм. Хотя сразу при входе в кафе догадался о ваших ирони-ческих замечаниях по сему поводу. Но, согласись, этот прикид мне весьма к лицу. Просто не рассчитан на такое тепло, так для меня температура не существенна. А что касается сновиде-ний, так я в состоянии не только их считывать, хотя мне такие манипуляции ни к чему и не интересны, но и управлять ими, навязывая те или иные эпизоды или целые сюжеты. Вот и в эти три ночи я показал тебе три картинки из твоего далекого детства, развив сюжеты по меч-там и желаниям. Разумеется, твоим. А разве по такому поводу у тебя могли возникнуть ко мне претензии? Даже остался доволен, насколько я понимаю в психологии человеческой, в сердце вернулась прошлая нега и сладкие волнения. Это же не просто были сны, а я позво-лил тебе на секунды по-настоящему вернуться в те годы и попытаться преодолеть страхи и волнения.
-Ха! – воскликнул Антон, приходя в себя пытаясь уже овладеть собою и своими чувст-вами трезво и разумом. С этого мгновения он верил Ангелу дословно, до каждой буквы. Простой человек не способен на такие интерпретации. А в телепатов он не только не верил, но даже не желал их существования на Земле. А это и есть тот некто пророк, кто через сны Антона предупреждает о катастрофах и катаклизмах. И вовсе к нему не явился на блюдечке с каемочкой дар божий провидца. – О каких преодолениях можно говорить, если они как были тогда, такими остались и во сне. Это ты их заставил спровоцировать мои откровения, они первыми и отважились на знакомство со мной. Хотя, если честно, так я даже в тех случаях даже их имен не узнал. А в те годы у меня и мысли о сексе не было. Любовался, мечтал и ри-совал. Вполне хватало и без контактов. Говоришь, с рождения ограждал от необдуманных поступков, кое-когда помогал, а в упрек все равно скажу. Но если ты от Зины Усиковой меня оградил и свел с Еленой. А почему же не толкнул к ней, не знаю, как ее звали на самом деле, в поезде, от которой я был и в самом деле без ума? Тогда ко мне пришла сумасшедшая и сжигающая любовь. Может, ты и ее посчитал недостойной и позволил пострадать, чтобы встретиться именно с Еленой?
-Ой, уймись и напряги память получше, - сморщился в знак несогласия Ангел. – Не так уж и долго ты страдал от неразделенной любви. Не было и в том случае ее. Обычная легкая влюбленность, как обычно и как во всех случаях это же пара юношеских мечтаний и любви. Зачем же сразу кольцеваться. И было-то около семнадцати. И Зинаиду ты абсолютно не лю-бил, а не потому, что она не пара. Слегка понравилась, а потом втянулся, привык, вот и воз-никла мыслишка о женитьбе, чтобы продолжить это знакомство в ином статусе. Чтобы соз-далась счастливая и полноценная семья, необходимы совпадения ряда параметров, о которых просто не хочу распространяться. И если таких совпадений мало или полностью отсутствуют, то и семьи в полной гармонии не получается. Вот Елена идеально подходила к тебе именно по тем показателям, о которых я упомянул. Она та, которая для тебя на всю жизнь, которая поймет, притрется и сольется в единое монолитное, чтобы потом посторонний не смог даже представить вас врозь. Но я так подумал и решил. И, заметь, лишь свел и познакомил, покинув на время вас наедине с самими собой. На дальнейшей судьбе не настаивал, до-верившись своим грамотным расчетам и вашим личным расчетам. Как видишь, не ошибся. Хотя, глупости, я не умею ошибаться.
-А зачем ты вот так непонятно предупреждаешь о катастрофах и бедах? Особенно с подрывом поезда настолько неуверенно и неконкретно, что я даже поверить себе не позво-лил. А ведь, как сейчас понимаю, мог предотвратить! И про первую половину не совсем яс-но. Ты это для намека, что пора задуматься? Чтобы на товсе был? Ну, если задумал доброе дело, так приди и скажи. Хотя, как понял, так ты обладаешь супервозмоностями, дающими право даже самому предотвратить. Можешь осветить мою роль во всех этих катаклизмах? В них моя вина или дар божий?
-Сразу скажу, что во всех трех случаях твоих сердечных страданий там просто не было. Ни в поезде, ни в самолете, ни в бизнес центре «Меркурий». В этом нет никакой связи и нет намека. Нет в моих планах спасать кого-то и вытаскивать из каких-либо передряг, созданны-ми и задуманными самими человеками. Только не осуждай, но это часть моей жизни и раз-влечений. Я беру эти эпизоды, уже случившиеся в параллельном мире, который живет не-много впереди вашего, потому и знаю детально и с такими подробностями последователь-ность и результат.
-Так это мы с тобой спасаем тех, кто уже погиб в ином мире? То есть, я хочу сказать, двойников тех, кто находился в те катастрофические мгновения в мире нашем, где живу я и находишься ты?
-Почти, но только не двойников. Они живут своей жизнью, а мы своей, - словно кон-статировал, как факт Ангел.
-Скажи, Ангел, ты и дальше намерен посылать мне предупреждения, или ограничишься этими эпизодами? – внезапно разволновавшись от предчувствия, что на этом его дар завер-шился, спросил Антон. – Я первые два считать не буду, поскольку в первый сам не поверил, а во второй мне. Но теперь-то жена и Вадим будут смотреть на меня, как на пророка, а я им выдам пшик.
-Понравилось? – усмехнулся Ангел, но доброй и веселой улыбкой, понимая волнения и переживания Антона. – Это действует, как наркотик. Зависимость схожая. Лишь без ломки, а с обычным желанием: повторять и предсказывать. Так думаю, что особого вреда для развития цивилизации такие эпизодические пророчества не принесут. Я ведь сопровождаю тебя на протяжении всей жизни, так зачем сейчас покидать. Мне весьма нравятся и доставляют на-слаждения общения с тобой. Ну, вот и не станем так внезапно расставаться. Потому и жди еще следующие и следующие предупреждения. Теперь-то верить будут все, поскольку хорошо обожглись на неверии.
-Ответь мне, пожалуйста, еще на один вопрос, если есть желание, - сейчас после таких заверений к Антону вернулась уверенность. – Ты все твердишь, что любишь, нравится, жела-ешь и дальше, а ведь появился вот только сейчас. Почему и что могло подвигнуть тебя на эту встречу. Где раньше был?
-Пойми такую простую вещь, Антон – мне без надобности личный контакт для общения и собеседования. Со своим избранниками я общаюсь мыслями. Вашими, добавляя к ним свои. Вы все у меня, как на мониторе компьютера. На виду, на слуху и под контролем. Одна-ко, чаще не вмешиваюсь в личное.
-А что случилось сейчас? – спросил Антон, уже восхищаясь собеседником и поражаясь самим фактом его присутствия.
-Да ничего, - немного задумавшись, ответил Ангел. – Как все текло, так и продолжает развиваться. А на личный контакт со своими избранными я выхожу обязательно. Просто жду нужного момента, подходящей ситуации, чтобы поближе познакомить себя с ними. Я потом долго ощущаю прилив сил и энергии. Заряжаюсь вами, заряжая одновременно и вас. И даже допускаю откровения по поводу конкретного своего обязательства в этом мире с подробным описание системы параллельных миров. Тайна состоит в ПЛИКе и вечности жизни. Всем нельзя открывать, чтобы не спешили закончить пребывание в этом мире и не спешили в сле-дующий. Каждая особь обязана завершить все свои обязательства перед прогрессом там, где обитает. А потом уже можно расставаться с ПЛИКом и отправляться в следующее путешест-вие. Это же очень удобное знание, что существует такая возможность, сбежать от нынешних проблем и невзгод, которые одолевают и давят. Нет, мальчики и девочки, вашим двойникам жить в том мире, что вы оставляете после себя, и жить тогда придется со сплошными недо-делками.
-Хочу тогда еще два вопроса задать, коль выпала такая редчайшая возможность, - заго-релся Антон от этого внезапного открытия. – Если есть возможность спасать, то почему бы не делать это? Это первый вопрос. И второй, если мы в этом мире что-то меняем, во что-то вмешиваемся, то буквально через пару-тройку поколений все параллельные миры коренным образом станут отличаться друг от друга. Они не только на двойников, но и на просто знако-мых станут непохожими. Ты вот такими предупреждениями коренным образом влияешь на будущее планеты, и не только, но с таким успехом и на параллельные миры, поскольку они не получат эти коды в положенное время. Мы с тобой только благодаря спасению «Меркурия» лишили ближайший параллельный мир не одну сотню этих ПЛИКов. А ведь, поди, ожидали, надеялись.
-Нет, Антон, никаких глобальных разниц. Я еще вначале разговора намекал на наличие начальников над нами. Так он, то есть следящий, не допустит заметной разницы и удержит движение миров в необходимой и запланированной нужной орбите. Разумеется, вот из-за таких отклонений, кои допускают на меня подобные, зеркальных миров не получается. Однако такая разница заметна лишь при пристальном рассмотрении под микроскопом. Никто этим заниматься не станет. А потому и, в общем, они абсолютно идентичны. Лишь с той положенной разницей, что миры, куда мы передаем ПЛИКи – ваше будущее, а откуда мы их получаем – прошлое. Но это вовсе не означает, что, попав в мир прошлого, ты способен повлиять на будущее своего мира. Каждый параллельный мир живет самостоятельно и сам по себе, отвечаю сугубо за свои грехи. Но, благодаря следящему, они все очень схожие. Почти, как близнецы. Ну, а теперь на твой первый вопрос. Мы, вообще-то, даже не запрограммированы на то, чтобы вмешиваться в дела земные: ни спасать, ни выручать, хотя и таким вот предупреждением. Это ведь вы, человечки, сами себя убиваете. Так что, живите своим разумом, познавайте тайны бытия и вселенной, избавляйтесь от отморозков и изуверов. Стройте свое светлое будущее самостоятельно. А мы простые наблюдатели. Однако, глобальных катастроф не допустим, конца света не обещаем. И об этом не просто догадываюсь, но и наблюдаю, иногда ради удовлетворения возросшего любопытства, заглядывая в параллельные миры далекого будущего. Поскольку там все в порядке, то вы благополучно достигните тех же высот. И сейчас для тебя главное – живи и не страдай за будущее. Оно есть и будет вечно. Любая смерть является продолжение жизни.
-Ответь еще мне на такой вопрос: мы встретимся, или у тебя такая перегрузка, что и одна встреча, это уже роскошь? Ну, вот так можно пару часиков за кружкой пива посидеть и поболтать. Интересно, ведь, - с мольбой в голосе и с огромным нежеланием вот так расстать-ся навсегда, спросил Антон. – Мы сейчас так вскользь прошлись по всем темам, о которых ужасно хотелось услышать подробности. Это ведь хорошо знать о вечности бытия уже в моем возрасте.
-Может быть, и встретимся. А почему бы и нет? А ты позови, если возникнет такая уж острая необходимость и нестерпимое желание. Где бы я не находился, но ты всегда рядом со мной. Даже гораздо ближе, чем сам думаешь, - с улыбкой и отеческой доброжелательностью, как относятся к маленьким, ответил Ангел. Он ведь и в самом деле для своих подопечных приходится отцом и матерью в едином. – Мне ведь и самому нравятся иногда такие вот по-сиделки с человеческими восприятиями.
-А у меня в детстве еще много осталось неисполненных желаний, - слегка намекнул на сновидения с их осуществлением Антон. – Мне и самому даже очень любопытно было бы увидеть их продолжение.
-Я знаю. Мы уж постараемся ни одно не упустить. А про встречи ты верно подметил. Просто удивительно верно. Общения на телепатическом уровне любопытны и комфортны для обоих собеседников. А с пивом и с рыбкой, да еще с добавлением водочки совершенно на ином уровне. Добавим? – уже как предложение выдвинул Ангел, намекая, что еще кое-какое время у него есть.
-Нет, лучше пива, а то сегодняшнюю встречу восприму за мираж или пьяные бредни. Во всем, а в особенности в таком мужском щепетильном вопросе требуется аккуратность. Меру мы знаем, но она эфемерна и растяжима. И почему-то после потребления растет в про-грессии. А я уже годами отработал контроль. Он у меня изнутри. Это тебе безвредно, ты и не пьянеешь вовсе.
-Так-то он конечно, - согласился Ангел. – Но пытаюсь изобразить кайф, чтобы не сму-щать трезвым видом компаньона.
-А на мне излишек не задержится отыграться утром. Потом придется чаем отпаиваться и к горшку бегать.
-Тогда пива. Официант, - позвал Ангел парня в униформе, путающегося между столи-ками. – Нам четыре пива и две рыбки. Мы решили пока не расставаться. Остались не затро-нутые темы.
Они болтали с пивом и с рыбой еще очень долго. Заказывали, выпивали, съедали, и вновь официант нес им пиво и рыбу. Хотя уже рыба съедалась хуже, чем пилось пиво. Ею они уже насытились. Но Антон практически не хмелел. Лишь разрасталось по всему телу ве-селье и озорство, и усиленно возрастало желание много болтать. Сдерживал себя с трудом, поскольку понимал, что сегодня намного полезней и приятней слушать Ангела. Когда еще выпадет такой случай общения. Упускать момент непростительно и преступно. Затем Ангел проводил Антона до дому, и уже возле подъезда они расстались лучшими друзьями. Если Ангел и изображал слегка захмелевшего мужичка, то получалось у него настолько искусно, что порою, Антон верил и принимал его за обычного кореша собутыльника, с которым они славно провели время и чудесно посидели в кафе на берегу реки. Хотя допустимо, что и не притворялся. Он же сам признавался, что, принимая образ человека, облачался во все его чувства. И вкус, и аромат, а стало быть, и хмель. Это уже потом, выходя из образа, он поте-ряет эти людские слабости.
Ночью снилась всякая куралесица вперемешку  с белибердой и с эпизодами из настоя-щей жизни. Но они не запоминались и не привлекали к себе внимания. Просто крепко и сладко спалось. А под утро настолько крепко уснул, что даже не услышал возвращения жены. Чему сама Елена несказанно удивилась. В обычной жизни даже легкий скрип открывающейся двери мгновенно вырывал его из плена Морфея. А тут, зная и предполагая по поводу уже позднего утра, что муж давно сидит за своим ноутбуком, а потому вошла шумно и с громкими приветствиями, бросая сумки на пол и толкая двери ногой. И что предстало перед глазами: Антон посапывает, причмокивает и абсолютно не реагирует на явление после длительной разлуки жены.
-Эй! – трясла Елена Антона за уши, пытаясь срочно разбудить и самолично выяснить причину данного неординарного явления. – Ты случайно лишнего вчера не хватанул? Или еще чего худшего могло случиться? Да нет, - уже сама поняла, что незаслуженно обвиняет в алкогольном переборе, - на вид, вроде как, трезвый. Ну, а чего тогда дрыхнешь, как младенец после сиси. Жена, между прочим, уже полчаса, как  вернулась, а он и носом не ведет. Быстро просыпайся и докладывай обстановку.
Антон, с трудом выходя из власти сновидений, словно категорично не желая покидать мир грез и сказочных картинок, отмахивался от назойливой помехи руками и ногами. Затем усилиями воли и мышц лица приоткрыл поочередно один за другим глаза и обнял жену, при-тягивая ее к себе.
-Привет! Ты чего это так, словно мышка, тихо подкрадываешься? Ложись рядом, и подремлем вместе еще пару часиков.
-Вот ничего себе сказал! Да я настолько шумно вошла, что даже соседи за стенкой, скорее всего, уже в курсе моего возвращения. Так обычно ватага детворы вылетает из класса на переменку. Объясняй лучше: это ты, с какого перепуга спишь без задних ног и не собира-ешь просыпаться? Даже я с трудом сумела добудиться. Колись, где гулял и во сколько спать завалился. А то мне очень даже кажется, что в койку ты попал совершенно недавно. С кем и где шлялся?
-Сама хоть поняла из всего, чего нагородила? Я не настолько герой, чтобы в день при-езда жены уходить в загул. И спать я лег где-то капельку после полуночи. А время-то сколько? Ой, и в самом деле на рекорд пошел!
-Ты давно уже его перебил. Да какая разница, во сколько лег. Меня волнует твое весьма крепкое забытье. Такого история не припоминает даже в очень отдаленные молодые годы, когда гуляли до утра. Тебя топот мух по потолку запросто будил, а уж после моих шумовых инсинуаций ты просто давно бы из койки пулей вылетел, - шумела Елена, пристально вгля-дываясь в глаза мужа, отыскивая в них скрытые секреты и причины, уложивших мужа в такое глубокое сновидение.
-Все, проснулся окончательно и бесповоротно, - мило улыбаясь, отрапортовал Антон и широко зевнул в завершение. – Потом расскажу. А пока ты сама поделись результатами по-ездки и переговоров. Как там, вытрясла кровные из бизнесменов? Чувствую, что расставаться с наличными они не желали.
-Ой, как не хотели, а тряслись, как в лихорадке. Жмоты просто ужас. Пришлось при-грозить, что в следующий раз предупреждения в их адрес будем пропускать мимо ушей. Спасибо Вихрову. Надавил и приструнил. Мол, и как вам не стыдно, господа хорошие. Мил-лиарды спасли ведь. А людей, какую прорву! Вот! – Лена достала из кошелька пластиковую карту и помахала перед носом Антона. – Отгадай с трех раз, что за цифра в ней! Допускаю погрешность на ноль в конце.
-Ладно, - лениво согласился Антон. – Лично я особо и не сомневался в твоем успехе. Уверен был, что получится. А потом, за копейками даже и не отправлял бы тебя. Так что, можно поздравлять с победой.
-Можно поздравлять и праздновать. А я бы на мелочь и не соглашалась. И только тяже-лая артиллерия и мощная поддержка мужчин привела к нужному результату. Но, а ты-то, по-чему такой неправильный и интересный, словно стал обладателем некоего сумасшедшего секрета. Сам не свой и незнакомый. Да еще с таким несвойственным мертвецким сном. При-знавайся и докладывай – чего натворил? Почему спишь, что из пушки не добудиться? На пьянку свалить не удастся. Во-первых, по морде видно, что трезв до безобразия, и что в сво-ем любимом кафе кроме своего любимого пива ничего лишнего не потреблял. А во-вторых, это даже не повод так спать. Ты и с великого бодуна не умеешь мертвецки спать. Очень чуток ко всем шумам.
-Мне так кажется, - безапелляционно и с блаженной улыбкой на лице тихо прошептал Антон, - что сие без Ангела не обошлось. Его рук дело, он сработал. Крепко, сладко, но без всяких пророчеств. Лишь приятный расслабляющий и оздоровительный сон. Так что, можно заявлять – в мире ничего не происходит, чего могло бы позвать нас на новые героические свершения.
-Точно? – подозрительно спросила жена, но по его открытому взгляду поняла, что пря-тать и скрывать у него от нее нечего. А про все остальное сам расскажет. Можно не суетиться и не торопить.
-Ангел ко мне в кафе подсел для сугубо конфиденциальной беседы, - туманно глядя в потолок, произнес Антон. – Сам пришел, чтобы пообщаться и приобщить меня к своей тайне.
-Этого нам еще не хватало! – испуганно воскликнула Елена, спрыгивая с кровати. – К нам еще какая-то холера прицепилась? А может с водкой перестарался, вот и вздремнул мордой в салате!
-Нее, - протянул Антон, тряся головой в знак подтверждения. – Только свои коронные двести грамм потребил. Ладно, считаю, что если этот Ангел посчитал нужным поделиться со мной, то и жена имеет право обладать этим секретом. Сейчас умоюсь и угощу тебя кофе с бутербродами. Вот за завтраком, или лучше назвать ранним обедом, расскажу о своем вче-рашнем собеседнике.
Лена с таким же недоверием и подозрительностью слушала мужа его начало повество-вания. Точно так же и Антон воспринимал начало знакомства с Ангелом. Но, чем дальше уг-лублялся Антон в пересказ, тем внимательней и с большей верой она принимала эту судьбо-носную встречу мужа с тем небесным созданием, которое по воле случая решило поручить Антону предотвращения бедствий и трагедий. Выслушивая те дифирамбы, коими награждал мужа Ангел, Елена ощущала великий душевный подъем и гордость, вдруг осознавая эту страстную благодарность незнакомцу за попытки вмешиваться и корректировать их судьбу и подарки по всей жизни.
-Но это, я так думаю и считаю справедливым, - в конце рассказа заключила Елена, - что Вадиму мы Ангела представлять не будем. Незачем. Пусть мы вдвоем останемся обладате-лями этой  мировой тайны. Тем более, что доверенный секрет Ангел не разрешал распро-странять. Конечно, весьма сложно и практически невозможно верить в действительность его существования и эти вечные жизни с перемещением ПЛИКов. Но хочется и можется. Так даже легче понять и оправдать твои пророчества. Сам процесс их получения. И жить намно-го интересней, зная и предполагая, что нас впереди ждет вечность. Пусть в этой жизни что-то не получилось, зато потом все будет, как желается. Хорошо бы еще родиться вновь, но помня хоть капельку о прошлой жизни.
-Ты мне поверила? – удивился Антон искренне. Он поначалу думал и сомневался по-свящать жену в эти мистические события. Больше боялся, что просто не поверит и посчитает очередным его бзиком. Вот в пророчества сна поверила, но лишь потому, что они не замед-лили сбыться.
-А ты разве пошутил и рассказал свой очередной сон? – смеясь, спрашивала она, абсо-лютно не ожидая ответа, потому что чувствовала правду и откровенность мужа. – Такое тебе если бы и приснилось, то ты вряд ли стал бы рассказывать. Знаю я твое подозрительное от-ношение к моим интересам к сонникам.
-Нет, просто у меня поначалу было массу сомнений и противоречий. Я не знал и не предполагал посвящать тебя в эти перипетии. Предсказания сбылись, так они и вызвали до-верие. А здесь мне и самому верится с трудом. Но он был настоящий и обещал не забывать меня. Ну, так и на том спасибо. Будем, моя дорогая жена, теперь до конца дней жить с этим грузом знаний.
Антон не стал говорить жене, что Ангел обещал по первому зову являться, а то она ведь сразу же потребует аудиенции.  А этого Антону не хотелось. Ведь Ангел кроме всех пророчеств обещал еще и ярких воспоминаний с продолжением. Вот их как раз хотелось держать в строжайшем секрете. Поскольку они принадлежат ему одному, и только Антону. И огласке не подлежат. Даже для жены.
 








 













 















 

 































               
               







               








 
               


















  ВОЛЬДЕМАР  ГРИЛЕЛАВИ


            Ангел – Пророк



     Фантастическая  мелодрама




   Антону снится сон из далекого детства, как он из окна своей квартиры наблюдает за дев-чонкой, которая потом внезапно куда-то умчалась, оставив в его сердце жгучую первую лю-бовь, разрывающую и больно ранящую душу. Но это в жизни девчонка просто умчалась. А в этом сне он внезапно услышал страшный гул надвигающейся машины, готовой убить его эту сердечную мечту. Он не желает допустить такой трагедии и пулей несется из квартиры, что-бы оградить ее от нависшей угрозы. Но из подъезда попадает не на улицу, а в лес, в котором в том же детстве любил собирать грибы. Вот и станция, на которой он садился в пригородный поезд, чтобы отправиться домой, а вот и приближающийся скорый. И вдруг сильный взрыв потрясает округу, и поезд, опрокидывая вагоны на бок, с болью и с кровью смешивая тела и металл, разрывает тишину криком погибающих и калечащихся людей. И перед самым взрывом ему настырно подсунули световое табло на привокзальном здании, какого в том да-леком детстве, и быть не могло, с сегодняшней датой и временем, которое еще будет. Антон проснулся в сильном волнении. И чтобы как-то успокоится, рассказал про сон проснувшейся от его переживаний жене, которая увлекалась сонниками. Но? когда после обеда по телеви-зору показали про теракт с подрывом поезда, и именно того, что он видел во сне, валидол не мог восстановить сердцебиение и успокоить боль в груди. Он же знал, что так оно и будет. Хватило бы простого звонка, чтобы предотвратить беду.



Гришкевич Владимир Антонович
Тел. 8-906-212-55-

                1



Скорее всего, она уже давно поняла, что этот очень молодой, но довольно-таки привле-кательный и чем-то притягивающий своими прожигающими глазами и сумасшедшим биопо-лем мальчишка пристально и влюблено наблюдает за ней. Но не просто наблюдает, как будто ему больше заняться нечем, а особенно и волнующе. Так от безделья или от обычного скучного ничего неделания не смотрят. Он ею откровенно и неприкрыто любуется и восхи-щается. И походкой, которую она так долго и старательно шлифовала, и фигуркой, которая уже начала формироваться из угловатой детской в женскую. Вернее, в девичью. А еще можно смело заявлять о своей привлекательности. Хотя до сих пор никто еще ей про ее все такие замечательные достоинства не говорил. Все эти качества она открыла прямо сейчас, случай-но поймав его влюбленный взгляд. Он пожирал ее своими огнедышащими глазами. А она от этого огня горела и заряжалась энергией и желанием еще долго часами ходить под этим волшебным окном, чтобы чувствовать и воспринимать этот пылающий взор.
Он ее любил и боготворил с первого взгляда. И если сейчас уйти с этого тротуара, ко-торый уже истоптан вдоль и поперек этими желтенькими сандаликами сотню раз, то такое волшебство вполне возможно может уже никогда не повториться. Только почему он молчит, словно в рот воды набрал? Хотя, если уж быть честным до конца, так что такое в этот момент можно сказать? Еще ляпнет какую-нибудь глупость (чего еще ожидать от мелкого мальчишки, поглупевшего от внезапной любви), а она в ответ бросит грубость. Совершенно необдуманно, по инерции, чтобы не оставить глупость без ответа. И погаснет этот чудный свет, исчезнет чудо. Потому-то уж пусть лучше молчит и смотрит этим влюбленным поглу-певшим взглядом. А у нее еще есть время на дефиле. Вот она и походит, наслаждаясь и купа-ясь в его влюбленном взгляде.
Интересно бы конечно узнать его имя. Для сравнения. Просто ей всегда кажется, что внешний вид должен соответствовать какому-то определенному имени. Вот какое оно у него? Вячеслав? Игорь? Олег? Нет, скорее всего, попроще и поинтересней. И время сейчас вроде не слишком раннее, и место должно быть многолюдным, но никого поблизости не наблюдается. Ведь тротуар рядом с дорогой, трамвайной остановкой, дома вокруг многоэтажные. А они на весь мир совсем одни. Он в окне, и она на тротуаре под его окном, будто именно сегодня все жители этого района покинули город. И нет ни у кого никаких иных дел, кроме загородных. А она очень рассчитывала и втайне надеялась, что вот в любую секунду кто-нибудь из его друзей или знакомых, проходя мимо его окна, позовут его или просто назовут имя. Но не звали, да и вовсе не появлялись. Да и ее родители почему-то задерживаются, хотя обещали буквально через пару минут догнать ее. А вполне возможно, что эти пару минут растянулись на такое длительное время и не хотят заканчиваться. Вот потому и замерло и вымерло все вокруг в этом мире, предоставив молодым сердцам такие долгие минуты любви, позволив им насладиться и насытиться чувствами и мечтами.
Вот только она ведь совсем и не влюблена в него. Ей нравится его влюбленность, его глаза и неслышный стук волнующего сердца. Она даже представляет себе, как оно бешено колотится у него, какие мысли и думы роятся в его мальчишеской голове. Он ее любит, а она купается в его любви и насыщается ею. И пусть время остановится еще на пару часов, чтобы успеть досыта и сполна напиться этим робким с дрожью взглядом, насладиться чувствами. Пусть расстанутся навсегда, но ей будет весело и сладко вспоминать этого смешно, робкого, но смелого и упорного мальчишку, который не хочет отрываться от чужой незнакомой, но, как ей показалось, прекрасной девчонки в желтеньких сандаликах и в светлом цветастом летнем платье.
И Антом смотрел, купаясь и не отрываясь от этого утреннего видения из окна его квар-тиры. Их квартиры. Здесь он проживал с родителями. Мама уже давно ушла на работу, а отец слышно и громко храпел в закрытой спальне. Он со второй смены, а потому после завтрака продолжил сон до обеда, чтобы потом сразу уйти вновь на работу. И ведь Антон совершено случайно и не запланировано подошел к этому окну. Ведь давно проснулся вместе с маминым уходом и уже планировал абсолютно иные дела. Зачем-то подошел к этому окну и мельком скользящим взглядом окинул одинокую, прогуливающую по тротуару девчонку в летнем платьице, и сразу же хотел забыть про нее. Но какая-то таинственная и пылающая искра влетела в мысли, парализовав тело и мозги, и вот с этой секунды он был не в состоя-нии управлять своими желаниями.
Окно открыла мама, чтобы впустить в комнату, где спит сын, порцию свежей летней прохлады. А чтобы отец не мешал утреннему сну, она закрыла дверь в спальню, из которой гремел храп и шумели с посвистыванием легкие отца. Но Антон уже проснулся. Он всегда вставал рано, поскольку не любил долгий и бесполезный сон. Ночь закончилась, так и пора прекращать это скучное занятие с просматриванием глупых и бесполезных картинок. В самом мире гораздо любопытней и веселей. К тому же они договорились еще с вечера с другом пойти на речку. И вот эта искра парализовала тело, выключила разум, и уж ни о каком доб-ровольном согласии со своим я и о вольном телодвижении даже разговора не может быть. Теперь уж самостоятельно оторваться от видения этой прекрасной утренней принцессы он не в состоянии.
Именно такой она ему и показалась. Сказочной, волшебной и неотразимой. А ведь сразу и понятно стало, что девчонка обратила свой лучезарный взор на внезапно нарисовавшегося в проеме окна такого внимательного и страждущего юнца. Однако этот юнец потерял полностью и окончательно контроль над своими двигательными функциями. Его мышцы па-рализовала и прибрала к своей власти эта сумасшедшая и супермощная искра, которая не просто исполнила свою неведомую функцию и угомонилась, но продолжала долбить и доби-вать, а также притягивать своими мощными магнитными полями. И лишь единственная мысль волновала и пугала – а вдруг эта девчонка-принцесса сейчас внезапно уйдет и исчез-нет из его жизни навсегда. И он ее просто никогда больше в этой жизни не увидит, не по-смотрит вот таким жарким влюбленным взглядом, не сможет любоваться ее походкой, очер-таниями тела и смешливыми глазами, постоянно искоса улыбающимися и посмеивающимися над его глупым видом. А такое в данную секунду казалось намного страшнее даже самой смерти.
И чем дольше он смотрел, тем сильней желалось и жаждалось смотреть и любоваться, казалось, вечно, да хоть всю жизнь. Да еще ко всему прочему она уже давно украдкой, но слишком вызывающе, поглядывала в его сторону, словно дразнилась и посмеивалась над на-ивностью и глупостью конопатого смешного мальчишки. Но смех не обидный, а просто ве-селый и счастливый. Антон понимал и прощал. Хотя конопатым себя не считал. Ну, подума-ешь, под лучами летнего солнца и просветится пара-тройка конопушек. Так такой дефект, если и заметен, так лишь при тщательном ближайшем рассмотрении. А тут, как минимум, до нее метров эдак с пятнадцать. Ничего она с такой дали увидеть не могла. Если только слегка курносый нос да рыжеватый отблеск в волосах. Однако и рыжим его нельзя называть. Все, даже взрослые, признавали цвет его волос, как каштановый.
Антон боялся даже громко дышать, чтобы не разбудить лишним шумом храпящего в соседней комнате отца.  Хотя, вариант абсолютно бесперспективный. До обеда его ничего не способно побеспокоить. Хорошим будильником в его организме служит лишь желудок. Как только проголодается, так сразу вернет в действительность из далеких сновидений. Но поче-му-то сейчас казалось, что все вокруг так и хочет помешать Антону и лишить его счастливого уединения. И эта жужжащая муха на окне уже казалась реактивным самолетом на взлетной полосе. Убил бы гадину, да отрываться от объекта наблюдения страшновато. Вдруг исчезнет и навсегда. А он еще не успел наглядеться досыта. Хотя почему-то чем дольше смотрел на эту девчонку, тем сильней испытывал желание смотреть и смотреть.
Решил попробовать поискать в ней недостатки, чтобы облегчить свои страдания, или насовсем от них избавиться, но почему-то виделись лишь сплошные достоинства, которые даже разрастались при этих попытках. Однако не будет же эта картинка длиться вечно. Рано или поздно, но должно произойти нечто, что прервет эти гляделки. Обязательно и очень ско-ро это просто обязано случиться. Ведь все хорошее и приятное всегда имеет привычку быстро заканчиваться.
Но поначалу Антон никак не мог понять природу и  причину этого странного и ужа-сающего гула, явившегося ниоткуда и из некой бездны страха и окончания мира на этой пла-нете. Вроде бы как эта муха, беспощадно бьющаяся башкой об стекло и пытающаяся про-биться сквозь светлое, но прочное и плотное нечто, что ограждает внешний мир от внутрен-него и надежного, ее не пускает. Но этот гул нес опасность и угрозу. И он усиливался, пре-вращая первоначальный свист в рев и грохот взбесившейся турбины турбореактивного вер-толета. Почему-то Антону был ужасно знаком этот звук. И опознаваем. И так сильно хотелось крикнуть этой прекрасной незнакомке, чтобы она в срочном порядке покинула столь опасное место, которое с каждой секундой превращалось не в подиум для дефиле, а в смертельную ловушку. Здесь больше нельзя гулять вот так беззаботно и фривольно. Движется некая сила, пожелавшая разрушить и прервать любовное свидание. Беги, милая, уходи отсюда, ну хотя бы на несколько метров в сторону. Отбеги за это большое дерево, спрячься в подъезд моего дома, но только оторвись от этого любования собой.
Но почему Антону так явственно казалось, что опасность приближалась именно с ули-цы? С таким же успехом этот гул мог сообщать и вообще об общей опасности. Не обязательно только для нее. Но Антон за себя абсолютно не переживал. Ему не просто казалось, но и внутренняя уверенность убеждала, что этот реактивный грохот и шум хотел разлучить и ра-зорвать эту внезапную и страстную картинку. Но не его, а именно ее он хотел вырвать из сюжета, чтобы заставить самого Антона страдать и мучиться этой потерей. Через мгновение страх передался и девчонке, словно наконец-то и до нее долетели эти тревожные и пугающие звуки из чужого мира. Трудно было так быстро перестроиться и преобразиться из образа восхищения и вожделения в жертву некой неведомой угрозы, но она уже пугливо оглядыва-лась в сторону надвигающейся беды, а лицо внезапно исказилось в гримасе смертельного ужаса.
Вот теперь уже времени на спасение не оставалось. Словно вышедший из подчинения и управления огромный черный автомобиль несся прямо на нее, и уже никто и ничего изме-нить в этом мире не мог, поскольку написанное в истории и в самом бытие переписывать некогда. Антону хотелось немедленно и сразу  выпрыгнуть из окна, чтобы спасти ее даже це-ной собственной жизни. Ибо теперь после всего происшедшего вместе с ее гибелью смысл дальнейшей жизни безвозвратно терялся. В этот ужасный и страшный последний момент ему кошмарно хотелось оказаться вместе с ней под колесами этого ужасного автомобиля. Да только парализованное тело не желало подчиняться. Антон внезапно почувствовал, как некая непонятная сила сковала тело и не позволяла даже пошевелиться. Руки и ноги отказывались слушаться. И только глаза, которым как раз Антон желал запретить видеть и вообще лице-зреть развивающуюся трагедию продолжали фиксировать, словно в замедленном кино, как с каждым мгновением страшный автомобиль все ближе и ближе приближался к хрупкому телу прекрасной незнакомки.
Еще мгновение, и все будет кончено. Вот только немного одно непонятно, почему эти мгновения словно внезапно остановились, как в запланированном и продуманном неким ре-жиссером кино. Они вдруг, эти видения, стали терять очертания, заплывая туманом и улетая вверх в небо, как картинка слайда на диаскопе. Неужели Антон от пережитого ужаса теряет сознание или просто сходит с ума? Но как бы ни хотелось и не желалось, однако действи-тельность исчезала безвозвратно вместе со светом и картинками, а так же с этим ужасным автомобилем, который так перепугал Антона. И лишь крупные градовидные слезы, стекавшие по щекам, ощущались натурально и явственно. Антон Григорьевич проснулся окончательно и бесповоротно.
Оказывается, все это оказалось обычным банальным сном. Таким явственным, словно из настоящей жизни, но все равно придуманным в больном и сонном воображении. Вот только это непонятное чувство  или предчувствие беды казалось настоящим или пророче-ским. И страдал Антон самым серьезным настоящим ощутимым образом, хоть уже и про-снулся и лежал в своей постели с открытыми глазами и с полным сознанием нереальности видения. Однако хотелось все равно громко рыдать и кричать от бессилия и безысходности, словно та незнакомка погибла не во сне, а наяву. Рядом тихо сопела жена, живя своей жиз-нью в своих снах, о которых по просыпанию, и вспоминать не хотелось. Даже просто невоз-можно было вспомнить те сумбурные эпизоды, что мелькали в ночи. И чаще такие же глупые и непонятные, что всегда снились и Антону.
Но сегодняшний сон он не мог назвать даже сном. Нет, оно снилось и виделось, но не так, как обычно и всегда. Эти картинки были воспоминанием из его далекого детства пяти-десятилетней давности. И Антона никак не может покинуть тревожное чувство реальности происшедшего буквально несколько секунд назад. Откуда же оно выкопалось из далекого сознания? Лежа в постели и тяжело переживая трагедию, происшедшую во сне, Антон мыс-ленно вернулся в детские годы и в это событие юности. Правильно, еще пока детской юно-сти. Сколько же ему тогда было? Вроде, как тринадцать. А почему вроде? И Антон внезапно отчетливо вспомнил картинку из сна. Будто и мельком-то глянул на отрывной календарь, ви-севший рядом с телевизором в углу, но, судя по той дате на листке, во сне происходили со-бытия летом шестьдесят третьего. Антону в то лето шел уже или только четырнадцатый год.
Да, и в жизни произошло это событие так же тем летом. И эта маленькая мимолетная встреча, если можно ее назвать таковой, поскольку было лишь наблюдение и любование, стала первой настоящей любовью в его начинающей жизни. А такой вывод он мог сделать уже по истечению какого-то времени с помощью воспоминаний и сравнений. Вот только за-кончилась она банально и буднично, и без каких-либо трагических последствий. И еще, та страшная роковая машина из сна явно не соответствовала эпохе шестидесятых. Даже напря-гая память по максимуму, не припоминает Антон схожих моделей. Ну, бегали по улицам его родного Холмогорска какие-то грузовички послевоенной конструкции. Из легковых, так вроде кроме «Победы» и «Москвича» и припомнить нечего. Не то, что в это сумасшедшее время, в котором даже в названиях Антон запутался.
А эта, несшая трагедию и беду, была из современных. То есть, нынешних времен. Сон из прошлого, а она из будущего. Так зачем нужно было лазить в такой замечательный сон и портить приятную картинку? Давно забытую, но до сих пор волнительную. Эта девчонка на долгие дни запала тогда в сердце и жгла любовным огнем все внутренности. Сладко жгла, но мучительно и больно, словно заноза, которая болела и зудела. И вырвать хотелось, и поче-сать. Но больше всего хотелось, чтобы дольше и сильней она мучила мысли и сердце, словно с неким садистским страданием. Нравились и радовали эти мучения. И лишь одного момента сильно жалел Антон, что имени ее так и не узнал. Если бы не этот чертов автомобиль, так, может быть, хоть во сне успел бы спросить.
Не было в жизни автомобиля. Она была, он был, любовь была. А трагедии с автомоби-лем не было. И помнит Антон лишь один факт про нее, что приезжала она с родителями к кому-то из соседей из соседнего подъезда, потому что тетя Валя выходила с молодым муж-чиной и женщиной, которые и увели его объект в незнакомую даль. Это годы спустя до Ан-тона дошла такая простая мысль, что про нее легко и запросто можно было узнать у той же тети Вали. Только как же он мог тогда в его годы подойти к соседке и расспросить про гос-тей! Разве у него могло тогда хватить смелости на такой подвиг! Ну, а уж пацаны со двора совсем засмеяли бы, прознав про его сердечную тайну. Почему-то в том юношеском возрасте казалось стыдным и порочным страдать по какой-то девчонке. Только молчком и в тиши ночной самому себе признаваться и сопли наматывать на кулак под одеялом. Чего Антон и делал первые трудные дни расставания.
Это уже сейчас он понимал, что легко мог узнать и имя ее, и дом, в котором она жила, и встретиться вполне реально и доступно. А вдруг ее и в самом деле сбил автомобиль? Не-спроста же этот сон выплыл из памяти. Нет, мог не в тот памятный день, а в любое другое время. Просто сейчас в знак укора эта память показала его ошибку и нелепый глупый страх. Ведь все могло произойти иначе, если бы он хотя бы сейчас во сне успел предупредить. Или все же это простые глупые мысли? Обычная старость внезапно нагрянула, от того и вылеза-ют из памяти так отчетливо и ясно картинки из прошлого. Погоди, не страдай, еще не такое всплывет. Жизнь прожита кошмарно, как долго и много. Шестьдесят три. И с маленьким хвостиком. И за такой период времени чего только не происходило веселого, скучного и тра-гического. Полно и с изобилием деталей. На приличный роман запросто хватить может.
Нет, раньше так явственно не снилось, что даже верилось в реальность происходящего. И храп отца в соседней комнате, и уход мамы на работу. А ведь их уже нет в этом мире. Зна-чит и ее, скорее всего, нет, раз снились вместе. Но просто любопытно даже, вот если прямо сейчас вновь уснуть и досмотреть. Вдруг уцелела. Мало ли что там могло произойти: от-прыгнула, спряталась за дерево, или этот автомобиль мимо проскочил, не зацепив ее тельце. Антон опустил ноги на пол и попытался на ощупь обнаружить тапочки, которые вечно не находились на месте. Конечно, Антон сам их бросал, где попало, но среди ночи он об этом забывал и продолжал регулярно искать рядом. Широко зевнув и смахнув со щек внезапные слезы, Антон потопал босиком в сторону туалета, не открывая глаз, чтобы ничего лишнего не помешало, потом досмотреть сон.
Заснул удивительно быстро. Казалось, что придется покрутиться и повертеться, подыс-кивая удобную позу для сна, но, вернувшись из туалета, только и успел приложить ухо к по-душке, как моментально почувствовал невесомость и полет в свой прежний сон. И настолько удачно, что и удивиться не успел. Он вернулся в свою комнату и к своему окну на несколько секунд раньше появления того опасного автомобиля. Как раз в это мгновение только начинал усиливаться тот непонятный гул, что предшествовал катастрофе. Именно через несколько секунд и должен появиться автомобиль-убийца. Нужно и можно успеть выскочить из квар-тиры и спасти ее. Тут всего-то и делов на пару секунд. Да вот только как заставить эти ват-ные, приросшие к полу ноги, бежать! Но надо, очень надо победить себя. И Антон вложил все силы в эти несколько прыжков и в мгновение ока уже толкал ногой подъездную дверь.
Но вот только почему-то выскочил он не к тротуару, где дефилировала прекрасная не-знакомка, а на опушку летнего леса. И в руках у Антона совершенно неясно откуда оказалось лукошко, наполненное наполовину грибами. Это было его любимое лукошко, с которым он все детские годы и ходил в лес. Антон резко развернулся, чтобы вернуться в квартиру и по-вторить попытку спасения. Только уже не через дверь, а через окно. Просто выпрыгнуть из него и оказаться рядом с девчонкой. Всего-то второй этаж. Это же совсем не высоко. А прямо под его окном располагалась лавочка со столом, за которым мужчины любили выпить вина, а женщины сыграть в карты или посудачить с соседками. Если из окна опуститься на руках, то почти как раз ногами касаешься этого стола.
Да вот как раз вместе с тротуаром исчез и дом. Ну почему он сразу не сообразил вы-прыгнуть? Ведь знал, что так быстрей. А теперь уж точно никуда не успеет. И вновь Антону хотелось выть и скулить от досады и беспомощности. Однако внезапно настроение резко стало меняться в соответствии с тем сном, что наблюдается в это мгновение. Тем более что местность показалась до боли знакомой. В этот лес и именно в эти места они с друзьями час-то и регулярно ездили по ягоды и по грибы. Занятие весьма любимое и съедобное. От того на душе стало весело и спокойно. Оглядев еще внимательней местность, Антон понял, что бук-вально рядом от этого места расположена железнодорожная станция Красный Бор. Макси-мум с полкилометра. Но поскольку лукошко наполнено лишь наполовину, то спешить рано-вато.
Антон принял решение выйти к станции окружной тропкой, чтобы наполнить лукошко грибами до верхних краев. А их, этих грибов, насколько помнит Антон, в этой округе вполне достаточно. Уродили на славу. Только ведь должны быть рядом и друзья. Он не любил оди-ночные вылазки за лесным урожаем. Всегда договаривались и всей компанией направлялись в этот лес. Всего-то две остановки на пригородном поезде. Однако друзей не слыхать. И не видно. Вполне возможно, что друзья уже полностью загрузились и направились в сторону станции. Или случайно и нечаянно он оказался в лесу в полном одиночестве. Антону расхо-телось наполнять лукошко, и он направился в сторону станции. Вдруг друзья там давно уже ждут его.
Уже когда показался силуэт железнодорожной станции, в душу Антона вкралось со-мнение в его ориентировке. Нет, вот буквы и те слова, что сложились, из них соответствуют тому зданию, к которому стремился он, да вот, все как-то разукрашено да размалевано не-знакомо. А вот и табло высвечивает ориентиры времени и прочих природных компонентов. Да что за черт? 2013 год. 11 июня 15часов 10 минут. Да и не бывает грибов в июне. В такое время они чаще всего ходят за земляникой. Да и год этот должен быть в той жизни и наяву, где не мальчик Антон бродит с лукошком, а Антон Григорьевич в возрасте 63 лет спит в сво-ей квартире со своей женой. Хотя в такое послеобеденное время он обычно не спит, а прогу-ливается по улицам Холмогорска.
Опять сон все перепутал и перемешал. Сам-то Антон в данную секунду чувствует и по-нимает, что он мальчишка из детства, и лес, и тропки с деревьями из далекого прошлого, а вот станция современная из будущего. 2013 год. Однако, какая сумбурная и запутанная сего-дняшняя ночь с ее беспокойными снами. Разумеется, для тринадцатилетнего мальчишки прошлые ночные и дневные похождения только доставляют массу интереса и любопытства. Но ведь проснется в своей постели шестьдесят трехлетний мужчина (Антон пока еще не со-бирается называть себя стариком, поскольку, несмотря на периодичные покалывания в груди, где по анатомическим признакам должно находиться сердце, хочется от жизни получать еще много всевозможных радостей, свойственных нормальному крепкому и здоровому мужику, а не пенсионеру-старику). И тогда все переживания достанутся сердцу, перенесшему достаточно много катаклизм и чрезвычайных происшествий жизненного масштаба.
Однако сны не заказывают, а смотрят то, что показывают, и в них живут так, как само оно явилось в данную ночь без спроса и разрешения. И пока не проснулся, нужно сходить на станцию и более подробно уточнить век и ту эпоху, в которой оказался в этот раз. А вот из-за поворота и из лесной чащи выползает змейкой поезд с длинной вереницей пассажирских ва-гонов. Современный и соответствует лишь той дате, что высвечивается на табло. 2013 год. Странно, а как выглядит сам Антон? Пацан из прошлого или дед из настоящего? Зеркало бы для уточнения, чтобы окончательно определиться с возрастом. Хотя ощущения и состояние в организме  тринадцатилетнего пацана. Не просто чувствуется тот возраст, но и догадывается по иным параметрам. Одежка мальчишеская, руки, ноги пацанские.
15 часов 10минут. Видно поезд идет по расписанию. Но останавливаться на этой мел-кой станции не планирует, поскольку несется на всех парах. Да и зачем такому скорому по-езду эти мелкие остановочки, когда впереди в каких-то пяти километрах его поджидает крупный город Холмогорск. Хотя родной город Антона и не областной центр, но по количе-ству проживающих в нем горожан и по площади, занимаемой его строениями он довольно-таки крупный районный центр, что даже самые скорые и дальние поезда обязательно приос-танавливаются на его вокзале, чтобы прихватить определенное количество пассажиров. А дальше за ним километрах в ста столица области Азимовск. Хороший город, красивый и очень крупный по местным меркам. Почти миллион граждан удостоены чести проживать в нем. Хотя в те далекие годы Антона такие цифровые данные особо и не волновали. Его инте-ресы полностью замыкались на родном Холмогорске, где присутствовал полный набор раз-влечений.
Антон внезапно замер. Вновь послышался знакомый гул, словно переместившийся из первого сна. И в душу вкралась та же тревога и страх, как за ту девчонку, словно и здесь ожидается некая неведомая трагедия. Поначалу Антон не мог понять природу этой вспышки. Но потом до его слуха донесся сильный резкий хлопок, а прямо перед несущимся составом возникло огромное облако из пыли, грязи и огня, перемешанное с обломками шпал, рельсов и прочих частей, из которых состоит железнодорожное полотно. Тормозить и что-то менять в своем движении состав уже был не в состоянии. По инерции он влетел в это огненное об-лако, падая с грохотом и треском на бок. Антону показалось, что он отчетливо и явственно видит наполненные ужасом и трагедией лица пассажиров, кровь и падающие мертвые тела с полок и вываливающиеся из покореженных вагонов. А потом уже спустя несколько секунд   горячая волна достигла и его, забрасывая своим мощным потоком вместе с лукошком обратно в лес, откуда он только что вышел.
И огонь, и огромные куски грунта с осколками железнодорожного полотна и вагонов не причиняли той боли, которую он ожидал от соприкосновения с этим взрывом. Первые мгновения даже показалось, что во всем виновата наступившая смерть, оттого и нет тех ожи-даемых ощущений. Но когда грохот и шум стали затихать, сменяясь тихим похрапыванием жены с правого бока, он стал понимать, что весь этот кошмар с взрывом и гибелью людей ему просто приснился. Но на всякий случай Антон погладил себя по лицу, чтобы убедиться в его целостности и сохранности. Да мало ли! Уж больно явственно и натурально снятся этой ночью ему сны. Ладно бы тот первый из далекого детства. Ведь кроме финала, так все тогда в шестьдесят третьем так и происходило. Ему после первого просыпания даже показалось, что во сне все чувства и события происходили намного натуральней, чем тогда в юности на самом деле. А может просто показалось, поскольку это воспоминание напомнило и вернуло те чувства, что давно забылись и стерлись из памяти. А чего им там сохраняться, ежели за эту долгую жизнь скопилось намного больше и ярче воспоминаний, от которых и башку сносило, и сердце останавливалось. Бывали в жизни и минуты прощания с собственной жизнью, и воскрешения, и такое, которое забыть, даже если бы захотел, не получится. А тут всего-то и дел, что искорка зажглась в небольшой огонек, что немного пожег, позудел и улетел в не-бытие, спрятавшись в архивах сознания.
Да, на третий сон в сегодняшнюю ночь можно больше не рассчитывать по причине ее окончания. Солнце уже нахально и настырно пыталось пробиться сквозь плотные жалюзи, которыми они любили отгораживаться от мира на ночь. Хотя еще слишком рано для оконча-тельного пробуждения, и попытка уснуть вновь могла бы завершиться успехом, поскольку в такую рань в последние пенсионные годы они не любили просыпаться. Однако Антону вполне хватило и этих двух сновидений. Третий сон, который может случиться еще кошмар-ней, если судить по тенденции этих первых, будет явным переборов для нервной системы. И так впечатлений вполне хватит на долгое размышление. Вот понять бы их да расшифровать по какому-нибудь соннику, чтобы хотя бы самого себя обмануть и успокоиться, поскольку ни в какие сонники с их богатой расшифровкой Антон с рождения не верил. Он считал сон обычным явлением с просмотром набора картинок и звуков, что случайно всплыли и про-мелькнули среди ночи. Это обычные воспоминания и игра мыслей, на которые обращать внимание просто глупо.
И даже второе событие с взрывом, если конечно немного поразмышлять, вполне объяс-нимо и переводимо. Он ведь сотни раз бывал в том лесу вместе с друзьями и собирал в это знакомое лукошко и грибы, и ягоды, и орехи в годы хорошего урожая оных. И вот всплыли с точностью до мелких деталей такие знакомые кустики, тропки и то старое здание станции Красный Бор. Нет, здание, как ни удивительно, почему-то современное. Хотя и не факт, что в данный момент оно именно такое. Просто к походу в знакомый лес добавились воспомина-ния из других событий. А уж про взрывы и говорить не хочется. Мало того, что телевидение вещает и развлекает ужастиками, как из жизни, так и из фантазий, так запросто мог напом-нить о себе Афганистан.
Сам себя, успокаивая, Антон, однако немного волновался и переживал. Что-то не сов-падало с простым сновидением, которое по просыпанию чаще всего исчезало из памяти. А тут слишком явственно и натурально виделось. А во-вторых, хотелось бы понять, зачем ему подсунули это табло с точной датой и временем взрыва. Это ведь сегодняшний день, но только с небольшим будущим. Словно некто пытается его предупредить о некой опасности, или просто проинформировать о надвигающимся событии.
Все, сон пропал окончательно, и вернуть его в организм никакими усилиями не удастся. Придется вставать и топать на кухню, поскольку жена еще предполагает немало часов крепкой дремоты, а если даже пытаться тихо и мирно лежать рядом – она все равно проснет-ся и устроит допрос с пристрастием, чтобы выяснить причину его бессонницы. Еще и таб-летку заставит проглотить, чего Антон очень даже не уважал. Он старался лишних лекарст-венных средств в организм не допускать. Антон тихо и как можно бесшумно встал и на цы-почках покинул спальню, пробравшись на любимый диванчик на кухне, предварительно прикрыв все двери на своем пути. Отсюда она уже его не услышит. Антон включил телеви-зор и зажег газ под чайником. Сейчас попьет кофе, просмотрит по всем каналом новости и окончательно успокоится, выбросив пустые сновидения из мыслей. Авось и сонное состоя-ние пожелает возвратиться, так он тогда и в спальню вернется под теплый бок жены. Но только уже смотреть будет свои привычные и спокойные сны.
Они с женой еще три года назад порешили закруглить свою трудовую деятельность, влившись в ряды безработных и беззаботных пенсионеров, посвятив, как говорится, остатки (нет, скорее всего, завершающий этап) жизни чтению книг, телевизору и прогулкам по куль-туре. Ну, к тому, что посещать кинотеатры, сходить в театр на местные постановки (приезжие дороговаты). Хотя иногда позволяли себе и на приезжих разориться, если те того стоили. Ведь местные порою намного интересней были. И дешевле в разы. Антон уже пенсионер со стажем. Числился таковым, поскольку на ту офицерскую пенсию в середине девяностых, да и в начале этого века прожить здоровому человеку было просто нереальным явлением. Лишь голодно просуществовать с той особенностью, что ты одинок и у тебя нет аппетита. Потому Антон и работал, как вол до шестидесяти лет пока не почувствовал острое желание отдох-нуть. Чтобы еще несколько лет прожить.
И жена к этому периоду уже оформляла пенсию и не планировала продолжать работу. Во-первых, родилась третья внучка. Нет, внучка первая. У единственной дочери первые двое были пацаны, которые давно выросли. А вот к приближению пенсионного возраста родите-лей Ольга родила им на радость Катеньку, и жена решила с самого младенческого возраста посвятить себя ей. А во-вторых, неожиданно родное правительство повернулось немного лицом к пенсионерам, и размер пенсий внезапно чередой стал расти до приличных размеров, что на такую сумму даже неплохо можно было им вдвоем жить, балуя порою и внуков. Благо к этому времени Антон с супругой обновили всю аппаратуру и бытовую технику, и запаслись богатым гардеробом. Вот все эти параметры и явились поводом окунуться в настоящую пенсионную жизнь.
За такими вот мыслями и застала его жена, внезапно нагрянувшая с ревизией и вопро-сами об отсутствия мужа в постели. Была немного удивлена, оттого и отправилась в поиски, чтобы выяснить причину его бессонницы.
- Случилось чего? – слегка взволнованно спросила она, намекая на здоровье, застав его с чашкой дымящего кофе. – Встал-то чего? Самый сон, а он тут чаи распивает. Сердце при-хватило, али как?
В последний год стал ощущать этот важный и нужный человеческий орган. До сих пор даже намеков на его присутствие не слыхал, а тут иногда, то кольнет, то немного, словно больной зуб, заноет. Словно стало напоминать об износе и поре слегка проявлять о нем забо-ту. По настоятельной рекомендации жены сходил к врачу. Однако этот поход развеял все сомнения: здоров в пределах возраста. Просто пора пришла кое в чем себя ограничивать. Вот жена и задала вопрос про сердце.
- Нет, - успокоил он Елену, как можно более равнодушным и спокойным голосом. – Все у меня в порядке. Наверное, выспался. Сон исчез в неизвестном направлении. А уговаривать его возвратиться не стал, чтобы тебе не мешать своими попытками уснуть. Вот и пью кофе под гул телевизора.
- Это точно? – с сомнением в голосе спросила Елена, подозрительно вглядываясь в его глаза, которые больше говорили всегда правды, чем слова. – А чего вид такой беспокойный, словно чего-то учудил или набедокурил? Давай-ка, Антоша, колись и исповедуйся, как на судном дне. Что-то не припоминаю я у тебя бессонницы вот такой беспричинной. Чего рас-тревожился?
-Лена, не сочиняй. А то спросонья можно много чего нафантазировать, - нехотя отмах-нулся от нее Антон. – Просто всего столько приснилось, что досыта насытился всякими сно-видениями. Больше смотреть не хочется. Это переварить бы. Понимаешь, Ленусик, вот сам спал и смотрел эти треклятые сны, а казалось так явственно и натурально, словно действия творятся наяву и позаправдашнему. Вот и разволновался немного. Но ничего страшного, уже успокоился и готов вновь вернуться в супружеское ложе. Только кофе допью, и можно идти в койку. Улыбнись, нас снимает скрытая камера.
Жена так же налила себе кофе и уселась за стол напротив Антона, словно уходить не собиралась для продолжения сна, а в его фантазии поверила не больше, чем на полпроцента, если даже и не меньше.
- Ладно, рассказывай, чего уж там скрытничать. Подумаешь, приснилось, так мы сейчас быстро расшифруем и приведем душевное состояние в равновесие. Вот зря сомневаешься в сонниках. Иногда они очень даже правду-матку говорят. А если и соврали, то все равно душу успокоят.
- Лена! – слабо возразил возмущенный Антон, словно от него требуют исповеди, в ко-торой он абсолютно не нуждается. – Ну, ведь ты великолепно знаешь мое отношение к этим расшифровкам. Обычные фантазии и явственное вранье. Все эти картинки из прошлых ку-сочков, словно мозаика на стекле. Они, чаще всего, даже пересказам недоступны из-за несу-разности и бестолковости. Так что, давай забудем. Допивай свой кофе и пошли спать. Может, сейчас лучшее увижу.
-Не бравируй, притворяясь в неверующего, - категорично не согласилась с его доводами Елена. – Не веришь, а разволновался, как мальчишка и самым серьезным образом. Вон, какой взбалмошный. В зеркало посмотрелся бы. Прямо переживает, как по естественной потери настолько естественно и натурально, что и самой посочувствовать хочется. Стало быть, снилось нечто судьбоносное. Колись, муженек, рассказывай, и постарайся мелкие детали не упускать.
-Ой, вот и нудная же ты! – уже почти не сопротивлялся Антон, готовый признаться в своих сумбурных снах.
Про первый сон рассказывать не очень хотелось. Лена была ревнивой даже к его вос-поминаниям. А тут, вроде, как первая и настоящая любовь вспомнилась и приснилась. И не просто те легкие постоянные влюбленности, что с регулярностью навещали его сердце, о ко-торых даже и не вспоминал, закрывая двери за очередной встречей. По этой девчонке он страдал долго. Вполне возможно, что даже с месяц-другой, если не больше, пока не появи-лась на горизонте очередная влюбленность. Моментально отпустило, успокоилось на сердце, и Антон вмиг зажил обычной юношеской жизнью с простой регулярной легкой влюбленно-стью. Но любовью это уже не было. Да, они слегка потеснили и помогли излечиться, но те девчонки не могли вызвать ту бурю чувств, от которых он сходил с ума. Влюбленность сильно отличалась от любви тем, что ее объектом были девчонки, чем-то отличающиеся от обычных. А потому и становившиеся объектом сердечных переживаний. Это ему так каза-лось, вот он тайно и любовался ими.
Многими сразу, не одной. В классе была одна, во дворе другая, а в доме пионеров, куда его записали в хор, третья. У Антона полностью отсутствовали как вокальные, так музы-кальные данные. И ходить по принуждению в этот треклятый хор абсолютно не хотелось, пока не появилась она – девчонка, в которую можно было слегка влюбиться. Вот ради нее он и ходил. Сразу хотелось бы заявить, что те дамы, то есть, девчонки, в которых он с регуляр-ным постоянством влюблялся, даже догадываться про тое не могли. Он наслаждался этим сладким чувством тайно и в одиночку. Но абсолютно без страданий.
Скоро забыл и про эту сильную страдальческую любовь. И вот сегодняшней ночью она внезапно без предупреждения приснилась и всколыхнула  ярко и сильно те далекие воспо-минания. Настолько сильные, что даже сейчас спустя столько много лет он не желал призна-ваться ни перед кем.  И рассказывать о тех сладостных и прожигающих сердце болях тем бо-лее. Но, чтобы удовлетворить любопытство жены и отвязаться от ее назойливых притязаний, он решил сухо и без каких-либо эмоций, просто констатируя факты и пересказывая эпизоды из сна, довести до нее причины бессонницы и переживаний.
-Вот не поверишь, но всего лишь эпизод из детства приснился. Далекий, малозначи-тельный, но настолько исказил факты, что даже, несмотря на сновидение, и то пришлось как-то возмутиться и разволноваться.
-Пожалуйста, поподробней, - заинтересованно попросила Лена. Она хоть и не фанатич-но пользовалась сонниками, но как сама, так и в обсуждениях с подружками-пенсионерами любила блеснуть эрудицией и талантом по расшифровке снов, делая притом при всем собст-венные выводы. – И очень постарайся детально и подробно. То есть, как можно все и без со-крытия мелочей.
-Да что тут скрывать-то! Подумаешь, сон увидел! – немного с натянутым смехом и бравадой воскликнул Антон. – Сон он и есть сон. Просто сейчас чересчур уж явственно и на-турально снилось. Вплоть до запахов и шорохов. Даже храп своего папы слышал из спальни отчетливо и по-настоящему. А может это с твоим храпом перепутал, но не важно. Понима-ешь, хотя многое уже позабылось и из памяти как бы навечно стерлось, но в этом сне даже отрывной календарь на стене в углу рядом с телевизором разглядел. И телевизор такой страшно древний. «Беларусь – 5» называется. И дата на календаре соответствует событию, что произошло в тот памятный день. Только концовка совершенно не соответствует реально-сти. На ту девчонку, что разглядывал в окно, машина не наезжала. К тому же то был абсо-лютно современный авто. Картинка из далекого детства, а автомобиль сегодняшний. А все остальное соответствовало эпохи начала шестидесятых. И стены с накатом, и лампочка на шнуре. А машина наша.
-Саму смерть видел? – заинтересованно спросила жена, уже в мозгах прокручивая воз-можные варианты объяснения.
-В этом сне нет. Испуг ее, ужас в глазах, и все. Сразу проснулся, словно пытался убе-жать от правды.
-Поди, влюблен в нее был? – иронично, но с ревнивой настороженностью спросила Елена.
-Отстань! – слегка смутился, поскольку попала она в яблочко, но изображая непод-дельное возмущение, отмахнулся Антон и постарался показаться по-максимуму равнодушным к этому эпизоду, словно сон с такими воспоминаниями его особенно и не волновал. Просто прогулялся по прошлому из детства. – Я даже не знал ее имени и ни разу не вспоминал бы, если бы не такое отчетливое сновидение. Это же было пятьдесят лет назад. Да я через два дня о ней забыл.
-А вот даже дату запомнил, - съязвила жена. – Так что, не очень сильно-то и забыл, раз снится до сих пор.
-Ой, Лена, да ради бога, о чем говоришь? Дату я не запомнил, а во сне увидел, говорю же, что потому и въелась в память.
-Ну, а так разволновался почему? Неужели из-за какой-то мелкой мало, или совсем не-знакомой девицы пятидесятилетней давности?
-Конечно, не из-за нее. Только сильно предупредить хотелось ее об опасности. Специ-ально ради этого опять уснул и вновь вернулся в свою квартиру из детства. Ну, и бросился спасать. Через двери, из подъезда, да угодил не на улицу, что наблюдал из окна, а в, до боли знакомый лес.
-Ты настолько и лесные тропки с кустиками запомнил, что не успел попасть, как сразу обо всех вспомнил?
-Я, милая, в лесу лучше, чем в огороде ориентировался. Хотя даже сейчас, если вспом-нишь, не хуже. Сама не раз в этом убеждалась. Помнишь, как первый раз пыталась со мной спорить, в какую сторону к машине возвращаться?
Да, Лена это знала. Не раз, проживая во многих точках бывшего Союза, с друзьями ез-дили по грибы. Так она сама через пару минут уже блудила. И понять не могла: в какую же это сторону нужно идти, чтобы попасть к месту сбора. А Антон сразу же, попадая в лес, хо-дит, куда грибы манят, собирает их, не обращая внимания на ориентировку. И как только лу-кошко полное, мгновенно берет курс в сторону стоянки автомобиля. Вот тогда в первый раз Елена и пыталась возразить. Потом сильно удивлялась, что так ошиблась, а Антон даже и не тыкался носом, словно слепой котенок, а шел по тропкам и через кусты, как по родной квар-тире. Не сразу, но через некоторое время Лена привыкла и уже без споров и собственных вы-водов безоговорочно следовала в лесу по следам мужа.
-Ну и… - попросила она продолжить рассказ о событиях странного сна. – Лес-то тут причем?
-Лес тут как раз вроде совсем и не причем, но я из него вышел, а тут и произошло все самое любопытное, - Антон уже сам входил в раж, вспоминая все подробности свое второго сна. Почему именно сейчас все увиденное во сне его сейчас даже больше разволновало, чем в первые минуты просыпания. – Лес из далекого детства, станция, на которую я вышел и все-гда мы с друзьями выходили, так же знакома и называется Красный Бор, только с некоторы-ми видоизменениями.
-И где такая находится наяву, а не во сне? – спрашивала Елена, которая, наблюдая азарт Антона при рассказе, уже не ревновала его ко сну. – Она и в самом деле есть такая, как тебе приснилась?
-Настоящая, как и была в моем детстве. Мы же с пацанами постоянно ездили до нее на пригородном поезде по грибы. Вторая остановка на дизеле от вокзала. И дешево и весьма удобно. Только во сне я увидел не ту из прошлого, а словно будущую современную станцию, нашей эпохи с соответствующими аксессуарами.
-То есть?
-Ну, здание современное, симпатичное, красивое, а не тот барак из прошлой жизни с облезлым фасадом и ржавой табличкой. И полностью отделанное по последним технологиям с евроремонтом. Плюс ко всему, чтобы я не сомневался, табло прямо перед глазами с датой и точным московским временем. Только, даже немного вперед с маленьким будущим. Дата вот сегодняшняя, а время 15часов и 10 минут. Оно еще будет после обеда. Представляешь: только все произойдет, где-то через девять часов.
-И все? Тебя так разволновали эти цифры, не соответствующие действительности? А я тут расселась с тобой и планирую заняться расшифровкой. Ну, думаю, раз уж так муж раз-волновался из-за простого сна, то есть почва для богатого размышления. А здесь такая ску-кота и обыденность. Я так думаю, что тебя больше разволновали первые сновидения с пре-красной незнакомкой, а не вокзал, или станция с лесом из детства и современной отделкой. А там хоть беда с твоей любимой приключилась. Надо было не в лес по грибы бежать, а сигать в окно и спасать свою зазнобу.
-Ну, во-первых, - Антон не обиделся на безразличие и язвительность жены и продол-жил рассказ о сновидении, - она не стала моей возлюбленной. Всего-то и увидел один раз в окно и весьма скоро позабыл про нее. Сам не пойму, зачем приснилась. Но спасать, как ты и предложила, я ринулся. И взволновало меня продолжение второго сна. Я и успел-то выйти из лесу и увидеть эту станцию, как тут из-за поворота вынырнул скорый. И вдруг метрах в двухстах до станции сильный взрыв произошел. И так явственно и натурально, что самому страшно стало. Я ведь даже погибающих пассажиров успел увидеть, прежде чем проснуться. Вот такого момента из прошлого светлого детства вспомнить я не могу. Не было его. Хоть и повидал взрывов и смертей в Афганистане. Понимаю все про сон и про всю чушь, да вот объясни мне эту дату и время. Зачем они меня предупреждают? Так получается, что именно сегодня в 15.10 все и произойдет?
-Глупости. Ты мог сон о своем будущем увидеть, смешивая с прошлым. Но ведь там, в Холмогорске, у тебя уже никого из родных не осталось. Так что, будем считать, что присни-лась тебе сплошная белиберда.
-И время?
-Чушь, не поддающаяся никакой дешифровки. Пошли спать, - широко зевая, предложила жена, беря Антона за руку и уволакивая его за собой в спальню. – Сейчас самые интересные сны обычно снятся. А может, и продолжение увидишь. Вот тогда и поговорим с тобой о смысле и пророчестве твоего сна.
-Да не дай бог увидеть продолжение. Там же сплошные трупы и кровь! – вздрогнул Антон, только представляя картинку катастрофы с грудой поломанных и окровавленных ва-гонов. Поезд несся с приличной скоростью и абсолютно не собирался притормаживать. То, что можно увидеть потом, абсолютно лицезреть даже во сне не хотелось. Пусть останется в неведение.
-Да хотя бы из простого интереса узнать, чем же вся эта кутерьма закончилась. А вдруг в новом сне поезд успеет пронестись мимо. То есть, взрыв случится позже, когда твой поезд пронесется через станцию. Ну, или раньше хотя бы на немного, чтобы состав успел притор-мозить до взрыва.
-Нет, как мне кажется, не успею. Вот в первом сне вроде и вернулся раньше немного до катастрофы, чтобы хотя бы предупредить, да вот выскочил из дома в этот лес со старыми де-ревьями и новыми зданиями. Прямо скачок во времени какой-то из 63 года в день сегодняш-ний. Видно судьба демонстрирует, не предлагая спасение. Лишь лицезреть и констатировать, как факт. Ладно, пошли обратно в сон. Авось твои слова подтвердятся, и я хоть здесь успею предотвратить беду, - лениво соглашался Антон с супругой, поддаваясь ее напору и следуя в спальню. Пусть сон вернется и позволит выскочить за несколько минут на эту опасную же-лезную дорогу, чтобы остановить поезд.
Нет, не сбылись затаенные желания, и снилось абсолютно иное и обыденное, какое ча-ще и наблюдалось среди ночи в этой постели. Сумбурное и в водовороте, словно масса собы-тий перемешались в одной банке и наугад доставались по кусочку эпизода. Потому этот сон получился путанным и бестолковым, о котором сразу же после просыпания забылось начис-то. Нечто случалось и происходило, да вот исчезло полностью до единой секунды. Но в этом сновидении наблюдались и положительные моменты: он за эти пару часов утреннего сна от-дохнул многократно больше, чем за всю прошедшую суетливую ночь с ее воспоминаниями и предсказаниями. Чувствовалось и хорошее настроение, и легкость в теле и в мыслях. Однако воспоминания навеивали и некую сладкую грусть с представлением того далекого, но милого образа незнакомой девчонки, исчезнувшей из его памяти через много дней страдания и воспоминаний.
Сразу же после завтрака жена засобиралась к внукам, коих у супружеской четы уже трое. И живут они в собственной квартире на другом конце города. Но Елена почти каждый день несется на трамвае к своим любимцам. Единственная дочь почему-то решила не упо-добляться малодетным родителям  и произвела на белый свет им аж троих наследников. Двое, правда, уже почти взрослые. Школу заканчивают. А вот третьей Катеньке только три годика исполнилось. Вот в основном к ней и носилась через весь город Елена, оставляя на весь день мужа в гордом одиночестве. И вовсе не потому, что Антон не желал встречаться и общаться с внуками. Пару раз в неделю, но только на несколько часов, он тоже заезжал к до-чери и к ее семейству. И не столько по обязанности, сколько по большому желанию побало-ваться с Катеринкой. Но особо не расслаблялся, потому что, выйдя на пенсию, Антон увлекся литературой. То есть, написанием потешных рассказов и сказок. Вот такое хобби под старость подвалило.
И не сказать, что безуспешно. Довольно-таки часто его публиковали в местной толстой газете и даже в одном центральном журнале. Гонорары не ахти какие, но тут главнейшую роль играл психологический фактор. Его сочинения читались и даже нравились многим чи-тателя, которые вместе с критикой иногда и хвалебные строки печатали в адрес его публика-ций. И эти критики из народа вдохновляли на новые подвиги. Потому-то Антон чаще оста-вался один дома, чтобы посидеть за ноутбуком и завершить, или начать новую байку. А Елена даже специально старалась предоставлять ему время для его хобби, которое к тому же приносило в семью и дополнительный доход.
Вот и сегодня Антону хотелось остаться в одиночестве и в тишине чего-нибудь накро-пать. Кстати, вчера некая идея даже навещала его мысли и слегка зудит до сих пор. А тема весьма интересная, что даже самому здорово понравилась. И пока она еще все сидит и напо-минает о себе, то хотелось быстро внести ее в очередную папку.
-Если я задержусь подольше, то ты про обед не забывай. В микроволновке разогреешь. А то я знаю тебя: так увлечешься, что про все обеды и прогулки забываешь. Помни, как до-говаривались: час сидишь, десять минут гуляешь. А на обед я таймер включила. Как зазвенит, чтобы грел и ел. Я еще перезвоню к этому времени, - долго и нудно, как она умела это делать, Елена оставляла целый набор инструкций и наставлений, хотя понимала, что он их все быстро выбросит из головы. Поэтому она постоянно звонила и напоминала об очередной процедуре, что предписывалось исполнять.
-Не забуду. Да и ты не позволишь мне этого сделать. Я даже догадываюсь об этом. Только не нужно звонить постоянно.
С большим желанием и творческим порывом схватился Антон за ноутбук, но вновь на-хлынули, словно ураган, воспоминания и эта нелепая катастрофа с поездом. А через силу за-ниматься своим любимым делом Антон не любил, хотя иногда и приходилось побороться с леностью и нежеланием усаживаться за стол, и в приказном порядке принуждал к работе, ко-гда хотелось завершить начатое или приступить к задуманному, внезапно нагрянувшему во сне или в походе по магазинам. Идеи сами и без спроса и потуги навещали его мысли и тре-бовали изложения на бумаге. И тогда Антон убеждал себя, что сейчас главное, поборов вре-менное расслабление, уговорить себя сесть и приступить к рассказу, а потом мгновенно воз-никает и интерес и желание, с которым даже сил не хватает справиться, чтобы оторваться хотя бы на прогулку или обед.
Но сейчас этот ураган выворачивал нутро наизнанку и запрещал мыслить в нужном на-правлении, что даже никакие уговоры не действовали, хотя вечерняя тема витала и нужда-лась в выходе.
-А может сейчас вот так взять и изложить сегодняшнее сновидение с прибавлением эпизодов и всевозможных фантазий? – сам себе предложил Антон, устав уже от внутренней борьбы с собственным нежеланием и упорством. И сразу же схватил ноутбук, создавая новую папку именно для изложения сегодняшнего сна. – Вот и хорошо! – обрадовался он победой и приподнятому творческому желанию. – Сейчас мы столько всего насочиняем, что при-личный рассказик получится.
Вроде и успел лишь продумать сюжет и поразмыслить над первой строчкой, как зазве-нел мелодично, но назойливо таймер. Антон удивленно бросил взгляд на настенные часы и поразился увиденному. Неужели в борьбе и размышлениях пролетело столько времени, что уже  и обедать пора. А ведь он еще даже на кусочек хлеба не заработал. Жена подсчитала, что именно к этому времени он должен, или просто обязан проголодаться. А ведь казалось, что и полчаса не прошло.
Однако звонок пришел, как спасение. Антон даже облегчение почувствовал от пода-ренной паузы. Вот сейчас за едой более основательно и осмыслит сюжет. А то схватился за перо, а с чего начать, так пока еще и не придумал. Написать про первую любовь? А что, даже очень неплохая идея! Получится мелодрама с сердечными признаниями на несколько стра-ниц с описанием чувств, страданий и терзаний. Прибавит к действительности романтическое свидание с глупыми и неловкими эпизодами, чтобы слегка повеселить читателя, придумает ей имя, а потом закончит трагическим расставанием, чтобы к смеху и улыбке добавить легкую слезу.
А в том, что получится, так Антон уже не сомневался. Уж очень сильно впечатлил его сон с этим воспоминанием, что сразу всплыли все мелкие картинки из того далекого детства. Он любил ее по-настоящему, и страдал, как самый настоящий герой мелодрамы. По взрос-лому, как сейчас казалось Антону. Главное сейчас придумать красивое романтическое имя, поскольку даже во сне он не смог этого узнать. Вот потому прямо сейчас за борщом нужно обдумать, скомпоновать и мигом занести в папку. Редактору местной газете должно понра-виться. Правда до сих пор он приносил веселые похождения своего родного дядьки и потеш-ные сказки для детей. Но Антону уже казалось, что о своей первой любви он сумеет написать очень интересно. Даже те строчки, что отчетливо вырисовывались в его голове, ему уже нра-вились. Получится.
Звонок мобильного удивил не потому, что высветилась жена, а именно потому он и по-разился, что это первый ее звонок за весь день. А ее звонок он узнает вначале по мелодии, что отличается от иных. Загулялась и забыла, а теперь вдруг всполошилась? Или нечто сроч-ное сообщить торопиться. Поэтому брал в руки телефон с легким волнением и недоумением, словно ожидая от этого аппарата очередной неприятности.
-Что могло случиться такого, от чего про мужа совсем забыла? – спросил Антон жену, стараясь вложить в голос больше мягкости и деликатности. Значит, слишком увлеклась вну-ками, что про мужа позабыла. Но ведь он не станет из-за такого пустяка обижаться. Стало быть, причина уважительная.
-Антон, ты где? – неким запыхавшимся и взволнованным голосом спросила Лена в трубку. Чувствовалось, что нечто сильное взволновало ее, что даже голос слегка осип и дро-жал.
-Как это где? – немного удивился самой постановкой вопроса Антон. – Разве я должен где-то в ином месте находиться, кроме как дома? Я там же, где ты меня и оставила с самого утра. И куда можно было мне деться?
-Да мало ли. А вдруг в это время у тебя послеобеденная прогулка. Потому и спрашиваю, чтобы узнать.
-Нет, у меня как раз сейчас обед. А потом хотелось немного расслабиться, да ты, как я понял, задумала прервать мою негу. Говори скорее, чего случилось, что даже голос твой с трудом узнаю?
-Ой, Антоша, еще как случилось! Ты только присядь поудобней, чтобы спокойно вы-слушать меня. Думаю, что стоять ты не сумеешь.
-Лена, не пугай, с детьми чего, или как?
-Нет, вот здесь успокойся и не переживай. С детьми и внуками все замечательно. Но ты лучше включи телевизор на программу «Россия 24». Там тебе все с подробностью перескажут. А потом перезвоню.
-А-а-а! – весело и оптимистично протянул Антон, уже успокоенный и вернувшийся в свое романтическое настроение, настроенное на описание своей первой любви. Он замеча-тельно познал характер своей жены и ее реагирование на телевизионные экстренные и экс-тремальные выпуски с очередными ужастиками. – Где-то что-нибудь кто-нибудь натворил, напакостил, а ты приняла в этом событии самое глубокое соучастие и сочувствие. Так ведь в нашей стране за последние двадцать лет постоянно что-то экстремальное. Пора, дорогая, привыкнуть и не хвататься за сердце по каждому эпизоду. Или рекомендую просто не вклю-чать канал с новостями.
-Вот только не надо иронизировать. И пожалуйста, без сарказма. Сейчас сам не будешь знать, за что схватиться. Давай, включай и смотри, там постоянно повторяют. А вот потом мы с тобой и поговорим.
Услышав щелчок, означающий, что жена отключилась, Антон отставил пустую тарелку в сторону и наполнил большую кружку чаем, неспешно намазал большой кусок батона маслом и прикрыл все это строение не меньшим куском колбасы. Такие бутерброды Антон называл маленьким пароходом, отправляющимся в далекое плавание. Торопиться с просмотром последних экстренных новостей, даже если они настолько душещипательные и раздирающие, абсолютно не хотелось. Ну, чего такого они могли показать Антону, повидавшему наяву за свою долгую жизнь, не считая даже Афганистана, целый набор разнообразных ужасов с подробным их описанием и разглядыванием. Ну а тут сейчас, скорее всего очередная крупная авария или катастрофа. Слава богу, что в последние два-три года прекратились репортажи с боевыми действиями с какими-либо остатками бандитов на Кавказе. Все в стране, как говорится, устаканилось и притихло, словно прекратилось или затаилось, чтобы в любое время выплеснуть наружу.
Ну, а в это мирное время, если и случается, так лишь с обвалами, развалами и взрывами бытового газа. Никак наши строители не отвыкнут от привычки хапать и тащить. Бьют их, наказывают, а они все равно часть строительных материалов хотят спустить налево, чтобы обналичить или пропить, а недостаток пытаются заменить дешевыми или контрафактном. Хотя и догадываются, что тяжелое похмелье не за горами. Ведь по современным технологиям запас прочности невелик.
Событие, о котором намекала жена, начали показывать сразу же после включения теле-визора, словно там дожидались, когда Антон соизволит полюбопытствовать и ознакомиться с происшествием. Первые же слова комментатора настолько ошеломило и парализовало Ан-тона, что он от неожиданности выронил бутерброд, который незамедлительно сбросил верх-нюю палубу в виде колбасы, и средней палубой, именуемой маслом, шлепнулся на пол, издав мягкий чавкающий звук. Антон резко поднял его, соскребая масло с пола пальцем и воз-вращая начинку вместе с колбасой на прежнее место, машинально по инерции откусил большой кусок. Заметив масляное пятно на полу, он сбегал в ванную за тряпкой и тщательно стер испачканное место.
Все эти телодвижения производились машинально на автопилоте. А уши и сознание  воспринимали ошарашивающую информацию. Вернее, он ее слышал, но понять категориче-ски отказывался. Этого ну просто не могло быть! По телевизору с подробностями и даже с мелкими эпизодами показывали его сон. Не весь от начала до конца, а именно вторую его часть с катастрофой в Красном Бору. Ужасные события, страшный сон, но он произошел на-яву. Скорый поезд, не доезжая каких-то пару сотен метров до станции Красный Бор, был пущен под откос. Нет, откоса там не было, но груда искореженных окровавленных вагонов гипнотизировали и трясли Антона. Его просто лихорадило. Ведь так получается, что он мог запросто предотвратить эту катастрофу. Стоило позвонить кому-то сразу же с утра, и уже не было бы этого ужаса.
Однако и он, и его жена проигнорировали это предупреждение судьбы. Некие силы до-бра через него пытались достучаться до человечества, известив о предстоящей беде. А никто даже не попытался услышать и отреагировать на сигнал. Из оцепенения вывел звонок мо-бильного. Вновь звонила жена, рассчитав время, которого вполне должно было хватить ему для осознания происходящего.
-Антоша, ты держись, я сейчас приеду к тебе. Ну, откуда нам можно было предполо-жить, что это был вещий сон. И я некстати оплошала. Хотя сегодня такой день, что сны не должны сбываться. Но ведь беду мы сразу как-то почувствовали, хотя во сны ты никогда не верил. Ты только не принимай так близко к сердцу и помни, что никто, кроме тех бандитов, что заминировали рельсы, не виноват.
-Леночка, - пропищал печальным и плаксивым голосом Антон в телефонную трубку мобильного. – А ведь я мог их всех спасти. И сложностей ничего не представляло, как всего лишь один звонок.
-Нет, ничего ты не мог. И не трави себя излишними фантазиями. Это все глупое совпа-дение и нелепость.
-Там, Лена, - продолжал хныкать Антон, словно совершенно не слышал успокоитель-ных слов жены, - десятки трупов, раненных и искалеченных. Поезд даже притормозить не успел. А он и не планировал тормозить. А ведь я помню, как все это происходило в моем сне. И все повторилось с точностью до секунды. Ровно в 15часо 10 минут. Сегодня. Я ведь видел на этом чертовом табло точное время катастрофы. Один звонок-предупреждение, и ничего бы не случилось.
-Антон, возьми себя в руки и прекрати это глупое самоистязание. Никто бы тебе не по-верил. А вот с психушкой обязательно познакомился бы. Вот такой исход я бы гарантировала с точностью до эпизода. Ладно, сиди дома и никуда не смей выходить. Я уже еду. И все сама куплю, что необходимо. Ты только сиди и жди, - быстро тараторила Елена, чтобы сбить Антона с этого упадочнического настроения. Ее и саму поначалу страшно поразил и перепу-гал репортаж из Красного Бора, но она успела взять себя в руки и понять свою миссию по спасению мужа. Ему, поди, стократ трудней, поскольку он только увидел репортаж, который буквально несколько часов назад со всеми подробностями приснился. Он эту катастрофу ви-дит второй раз.
Очевидно, Елена так сильно переживала за нервное состояние мужа, что не поскупи-лась на такси и примчалась домой через считанные минуты, если вообще не секунды. Даже за это столь короткое время успела заскочить в магазин и закупить водки и сопутствующей к ней закуски. Она только иногда, если говорить правду, любила посидеть с мужем за несколькими рюмочками по случаю какой-нибудь даты или выдающего случая. А уж тут сам бог велел срочно и в спешном порядке снять стресс и прочие силы напряжения, которые давили на мозги и на прочие органы, пытаясь полностью разладить работу всего организма. Хоть она и пыталась всевозможными ухищрениями успокоить и привести в состояние равновесие мужа, но, если признаваться по-честному и правдиво, то больше сама нуждалась в успокоении, по-скольку репортаж о трагедии в Красном Боре не просто удивил или поразил ее, но он просто сразил, как вражеская пуля.
Первые секунды репортажа по телевизору с информацией о катастрофе поезда он слу-шала как зомби, с трудом веря, что это уже не сон ее мужа, а явь, которая случилась реально. Так и хотелось в ту же секунду закричать на всю комнату, что это уже ЕЕ Антон видел. То есть, это их отец,  их дед все наблюдал со всеми подробностями, но только во сне. А тут по-сле перечисления жертв и пострадавших, так она вообще вошла в ступор.
-Мама, - удивленно воскликнула дочь, увидев ее реакцию на, вроде бы обыденный, хо-тя и экстремальный, репортаж по первому каналу телевидения. – Что это с тобой? Ты так реагируешь, словно там случайно оказались твои родные. Скажи, ты и в самом деле совер-шенно не причастна к нему?
-Ничего, ничего, просто как-то впечатлило. Это же Родина нашего папы, - попыталась смягчить напряжение Елена. – Партизанская выходка какая-то. Словно война и не закончи-лась.
Елена дождалась, пока дочь собиралась в магазин и не вышла за порог, и сразу же схва-тилась за телефон, чтобы срочно позвонить мужу. Она почему-то страшно, как испугалась за мужа, словно он оказался причастным к этому событию. Но, когда поняла, что Антон даже и не думает смотреть телевизор, увлеченный своими рукописями, сразу же пожалела о звонке. Но уже удержать свои эмоции не сумела и призналась в своих страхах, попросив его вклю-чить телевизор и прослушать самому эту информацию. Затем выждала расчетное время и вновь перезвонила, чтобы уже услышать его истинную реакцию на событие. Понимая, с ка-кой силой шандарахнуло это известие ее саму, она попыталась всеми силами успокоить мужа, словно он сам в этом экстренно нуждался.
-Антоша, ты где? – раздался ее спокойный голос из комнаты, где висел самый большой  телевизор. У них еще один маленький висел на стене, на кухне, но они им настолько редко пользовались, что даже не всегда вспоминали.
-Здесь вот сижу и размышляю.
-С тобой все в порядке?
-Более или менее, - удрученным поникшим голосом отвечал Антон, доставая из серван-та рюмки и большие стаканы для минеральной воды. – Насколько я понял, так ты для ма-ленькой тары все купила.
-Купила, купила, - засуетилась Лена, накрывая стол нарезкой и салатами. – Я сама, если сейчас же не выпью, кажется, с ума сойду. Ну, понимаешь. Настолько все экстремально, что самой просто хочется свихнуться, чтобы не понимать.
Не дожидаясь окончания суеты Елены вокруг стола, Антон открыл бутылку и наполнил рюмки до краев, чего в обычной обстановке они себе сами не позволяли. Куда приятней пить маленькими глотками, и при всем хорошо и вкусно закусывая. Но сейчас хотелось срочно загасить эту противную дрожь по всему телу и унять тревогу с непонятным страхом, так не-ожиданно подкатившимся к глотке, словно он единственный знал продолжение этой загадки, и ничего приятного в будущем не обещал. И если сейчас не успокоиться хоть на малость, то о последствиях даже трудно догадываться. Даже сердце стало намекать на принятие какого-нибудь лекарства.
-Ну, Лена, давай не чокаясь. Вроде и повод не торжественный, чтобы говорить какие-либо слова, - предложил Антон, подавая жене рюмку и сам тут же опрокидывая свою дозу в рот.
Выпили и немного помолчали, разглядывая картинки на потолке и стенах, словно впер-вые увидели их и очень заинтересовались их происхождением. А по телевизору, уже в кото-рый раз повторяли и повторяли с описанием все больше открывшихся подробностей траге-дии рядом с его родным городом детства.  И от этих комментарий становилось в душе жарче и больнее, а еще страшно и тоскливо, поскольку причислял себя к виновникам этих катаст-рофических событий. Хотя и за тысячу верст, вроде бы, и алиби у него стопроцентное. Да и о каком соучастии можно говорить, если и присутствовал при всех этих катаклизмах лишь во сне. Он, вроде как, грибы там собирал. Но, во-первых, все-таки увидел, а во-вторых, о каких грибах можно вести речь в начале июня. Ведь все же увидел с точным указанием срока ис-полнения приговора. Странно лишь, зачем ему показали, словно это некто устроил демонст-рацию сна, этот первый с встречей его первой сильной влюбленности, о которой страшно как давно забыл? А вдруг?
-Лена, - тихо прошептал Антон от догадки и скрытого подозрения. – А если и она там была? Понимаешь, Леночка, ведь не зря они вот так поочередности прокрутились, словно предупредили о ее гибели.
-Ты это о ком? – Лена удивленно смотрела на мужа. – Кто это такая она, и где могла быть и погибнуть?
-Ну, ты не помнишь, что ли? Я же тебе рассказывал, что мне два сна подряд присни-лись. В первом она из моего окна, а во втором, когда хотелось предупредить и спасти от мчащегося прямо на нее автомобиля, уже этот грибной лес и катастрофа. Ох, не зря меня этой ночью две картинки подряд навестили. Какие-то они с предвидением, с предсказанием, словно через меня и хотелось им показать эту трагедию. Я просто теперь уверен, что и она была в этом поезде.
-Как ее звали хоть? – Лена уже немного ревновала. Антон увидел эту искорку в ее глазах и почувствовал легкое раздражение в голосе. Мол, тут такое сотворилось, а ему больше и думать не о чем, как о какой-то страшно далекой и давно забытой девчонке, хотя и когда-то любимой.
-Да откуда я знаю? – как можно равнодушней отмахнулся он рукой от ее глупых ревни-вых предположений. – Это все один из мелких эпизодов моего далекого детства. Сразу бы и не вспомнил, если бы не этот сон. Вот потому и говорю, что не зря перед взрывом она при-снилась. Я и подумал, что специально мне показали ее, поскольку она по какой-то причине оказалась в этом поезде. Тьфу ты, черт, и я ввязался в твои сонники с предвидением и разга-дыванием снов. А вдруг просто возможное совпадение? – с некой затаенной надеждой спра-шивал Антон у самого себя. – Да мало ли чего снится человеку. За всю мою жизнь я только во сне, но и наяву насмотрелся на катастрофы с падающими самолетами, взрывающими домами. А тут просто совпало. Ведь могло случиться, что именно в сегодняшнюю ночь на меня могла напасть бессонница, или совсем сна не привидеться. Всякое ведь могло случиться. А оно ведь все равно взорвалось бы.
-Антоша, - уже успокаивалась и, позабыв про недавнишнюю легкую, но немножко ко-лючую ревность, нежно проговорила жена. – Конечно, ты очень даже прав в одном, что ни-какой твоей вины во всей этой трагедии нет. И предвидеть, и предсказать ты ее ну никак не мог. Так что, давай не будем травить себе душу напрасно, а лучше налей и спокойно без нервных тиков поговорим и обсудим эту белиберду. Как я тебе уже сказала, что ты прав лишь в том, что в мире постоянно что-нибудь да случается, не зависимо от наших снов и предположений. И то, что раньше до этого тебе снилось, так оно все из далеких и близких воспоминаний. И даже эта твоя малолетка, как самое запоминающее из далекой детской био-графии. Но только не сегодняшний сон, в котором ты увидел будущее с точным указанием времени и места события. Это не просто ты угадал, а нечто показало и предупредило нас о катастрофе. Так что, давай выпьем и детально обсудим твое сновидение. Можно ведь пред-положить, что внезапно по какой-либо причине в тебе открылся этот природный дар, столь необходимый нашему хрупкому и столь противоречивому миру. Всякое случается с людьми под старость, включая и маразм, и внезапно возникший талант. Именно после шестидесяти часто и происходит нечто неординарное, что в данный момент привалило именно тебе. Так давай не посыпать голову пеплом, а продумать тактику дальнейшей стратегии. Вот ляпнула из твоей военной терминологии! Поди, и сам уже такое слово забыл. Но нам нужно быть го-товыми к следующим возможным предвидениям. И не бежать за водкой, стеная и заламывая руки с горя, а принять грамотное и единственно верное решение, чтобы потом даже возгор-диться за содеянное. Спасение сограждан – это тебе не книжечки писать, а посланное сверху знамение.
-Ну, Лена, - мягко и по-доброму, пропустив все ее предложения, кроме упоминания о старости, простонал Антон. – О какой старости можно говорить. Лично я пока себя, считаю просто взрослым мужчиной. Сама же всегда твердила, что мы с тобой в некоторых вопросах еще даже ого, как молодые и способные обставить не только своих сверстников, но и тех, кому далеко до наших лет. Даже в вопросах секса. У тебя чаще претензий по этой проблеме иного свойства. Вспомни жалобы своей подруги в сильном подпитии о претензиях к своему мужу. А он намного моложе меня. Поди, и пятидесяти еще нет. А я пятнадцать лет назад, так вообще ураганом был.
-Был, - смеясь, соглашалась Лена. – И сейчас не хуже. А Сергею в следующем году пятьдесят. Про юбилей уже она намекала. Только я не о той старости, что к нам крадется. Я вообще о людях нашего возраста, так что, обижаться не стоит. Просто я допустила, что именно в эту ночь к тебе нагрянул, а точнее, пробудился такой вот дар пророка. Немного дремал, поскольку ты сильно занят был, а теперь вот заметил у тебя массу свободного вре-мени, оттого и прибыл, намекнув о себе вот такими предсказаниями. Нет, Антоша, теперь, пожалуйста, каждое утро во время завтрака ты мне пересказываешь с подробностями все, что увидел и услышал.
-Ой, вот только этого мне как раз и не хотелось бы! – замахал обеими руками Антон, словно жена потребовала от него нечто совершенно неисполнимое и неприличное. – Мне часто снится такая дребедень, что не только рассказать, но и самому неприятно вспоминать. То туалеты грязные, до которых я не успеваю добежать, то коты, говорящие на нашем родном языке. Или в кучу, такая белиберда насыплется, от которой желается избавиться раньше, чем проснулся. Нет, дорогая супруга, уволь от таких комментарий. Самой, уверен, еще хуже может присниться.
-Хуже или лучше, про это и разговор не ведется, - в том же спокойном тоне продолжала Лена. – Ты мне про всякую чушь можешь и не рассказывать. Сам поймешь, что нужно, а о чем лучше сразу забыть. Вот о таких, как сегодняшний твой второй сон. Даже первый опускай, черт с ними твоими бабами. А тут тебе даже под нос табло с точной датой и временем подсовывают. Вот о таких случаях моментально мне и пересказывай. А потом уже мы с тобой вместе обсудим и примем грамотное решение. Ну, разумеется, абы кому рассказывать не обязательно. А вот Вадиму Сидоренко, считаю, довериться можно. Он сейчас городским МЧС командует. Ему и расскажем про твой следующий сон. А уж там пусть под свою ответ-ственность и принимает решение. Вполне допускаю, что в первый раз выслушает с большой долей сомнения, в уме покручивая пальцем у виска в наш адрес. Даже к психиатру предложит обратиться. Но без внимания наши предупреждения не оставит. Хотя бы придержит этот поезд и заставит проверить рельсы.
-Мне что, теперь все катастрофы с поездами сниться будут? – уже со смехом весело воскликнул Антон. Во-первых, выпитая водка подняла настроение и поставила мышления по поводу сегодняшнего события на нужную полку в мозгах. А во-вторых, грамотные и трезвые размышления жены стабилизировали нервную систему, приводя ее в равновесие. Антон рас-сматривал теперь свой сон с тем интересом, как описала его жена: то есть, как возникший из ниоткуда природный дар, которым можно и нужно управлять и пользоваться по назначению, чтобы всем, включая и его самого, лишь получать блага.
-Это я образно, - отмахнулась от его насмешек жена. – Мы еще не догадываемся, на что спланированы твои пророчества. Просто до того времени, когда последует следующее пред-сказание, проведем соответствующие мероприятия. Антоша, а может, хватит уже наливать? Водка свою функцию выполнила, а если продолжать, так она может запросто иную роль сыграть. А оно нам надо?
-Нет, давай уж допьем до дна. Чего тут многого в одной бутылке? – не соглашался Ан-тон. – Тем более, что с каждой рюмкой ясность и контрастность стабилизируются. Ничем бы я спасти их не смог. Ты полностью права. Эти рассказы о пророческих сновидениях лишь для слушателей и постояльцев палаты №6. А вот теперь мы уже постараемся учесть ошибки из прошлых событий. Понимаешь, ведь наш рассказ намного эффектней прозвучит, если слушатель будет предупрежден о возможном предполагаемом событии. Я имею в виду Ва-дима. Ему просто необходимо срочно рассказать про сегодняшний сон и про его последствия.
-А ведь ты даже очень прав! – радостно воскликнула жена и сама наполнила рюмки до краев. – Пьем за твой новый открывшийся талант. Я поговорю с Вадимом. По-моему, он му-жик понятливый. Немного будет сомневаться, но, прослышав про сегодняшнее происшест-вие, задумается в правильном ракурсе.
Встречу затягивать они не стали, и  уже в ближайшую субботу он, то есть Вадим Сидо-ренко, сидел с ними за столом, словно накрытом по самому большому празднику. Елена при-гласила его по старой дружбе посидеть и вспомнить молодость, решив уже во время беседы медленно и ненавязчиво подойти к своей теме и пересказать в шутливой форме это вот про-роческое сновидение. Вадим согласился быстро, поскольку они уже давно знают друг друга, а это новая его работа как-то превратила такие не обязывающие дружеские посиделки в ред-кость. А вспомнить и просто поговорить ужасно хотелось. Тем более, что уже несколько лет, как остался один, и посвятил всего себя работе, стараясь с сослуживцами застолья проводить пореже, поскольку алкоголь хоть и сближает начальство с подчиненными, но превращает уже служебные отношения чаще в панибратство. 
-А ты, Антон, совсем пенсионером заделался, - обнимая и хохоча, и хлопая ладошками по спине старого товарища, упрекал или хвалил Вадим. – Поди, из дома совсем уже не вы-ползаешь. Я даже завидую тебе. Ох, как самому хотелось бы вот так забыться и не вспоминать о своих служебных делах!
-Так ты же сам знаешь про его это экзотическое хобби, - заступилась за мужа жена Елена. – Сидит над своими сказками, сочиняет день и ночь. Хорошо хоть по магазинам за-ставляю бегать. Это и стало его основной зарядкой. Слава богу, что такая беготня для него за удовольствие. А иначе пришлось бы применять более грубые меры. А так сидит над своими сказками, сочиняет их день и ночь, да про сны свои иногда рассказывает мне, чтобы не ску-чала. Обленился, ну, совсем, вот иногда и приходится устраивать некоторые незапланиро-ванные аудиенции. Но только ты не пойми меня превратно, Вадим, уж тебя по абсолютно серьезному делу пригласили. Этот сидень досиделся до кошмарно странных инсинуаций с характеристиками, требующих трезвой расшифровки.
-Ну, вот, так я очень не согласен с твоими характеристиками, многоуважаемая моя суп-руга, - проявил мощную контратаку Антон, совершенно оказавшийся против таких вот ха-рактеристик в адрес его сновидений. – Ладно, я бывал иногда слишком импульсивный при исповедовании в адрес своих сновидений, но уж в моем стремлении  покидать любимое кресло, так ты перебарщиваешь. А сколько я грибов да ягод натаскал, а? Даже дети уже кри-чали от их переизбытка, уговаривая меня, чтобы я прекратил таскать эти дары из леса. А уж стариком-пенсионером назвать меня просто бестактно. Я со своими некоторыми возможно-стями запросто переплюну многих молодых.
-Антон, да никто твои силы не старается принизить. Ну, понимаешь, о наших годах иных высказываний трудно услыхать в оптимистических нотах. А ты думаешь, что я день и ночь только и думаю о своей работе? Да, думаю, потому что бросать ее страшно. Или спи-ваться придется, или просто заплесневею, как залежавшийся и никому не нужный кусок хлебной корки, - с какой-то грустью и печалью, словно страшно уставший от всей жизненной суеты, проговорил Вадим. – Вот и впился в свои спасания  и чрезвычайности, чтобы чув-ствовать себя немного нужным для всех окружающих. Знаешь, как радуют эти звонки с просьбами о помощи!
-Жениться тебе надо, Вадим. Ну, зачем тебе это кошмарное и длительно одиночество? А так, хотя бы, и жить ради кого-то нужно было бы, и обедал не бутербродами с сигареткой, а нормальным борщом с компотом. Вот я одного понять не могу – ты чего оградил себя оре-олом недоступности? Боишься, что кто-то внезапно станет твоим начальником? Ну и пусть. От этого плохо мужикам не бывает, - с некоторой укоризной высказалась Елена, словно для того и пригласила своего старого друга, чтобы указать на его совершенно неправильные взгляды на современную жизнь.
-Ой, Алена! Да глядя на мою жизнь, да еще с моей работой, так любая сбежит сразу же при первой возможности. Сам вот рад до безобразия, что вы пригласили, да к тому же и вре-мя отыскал для этой посиделки. Ведь уже и забыл, что бывает свободное время у людей. Громаднейшее спасибо за приглашение. Только признавайтесь, а не дата ли, какая круглая, что пригласили? А то вот так нагрянул по первому зову, да еще и с пустыми руками. Так ле-тел, что просто забыл о простых человеческих правилах бытия. Я думаю, что вы не очень сердитесь?
-Вадим, да ты заткнулся бы хотя бы ради приличия, - громко и вполне естественно воз-мутился Елена, пытаясь не акцентировать внимание на простых мелочах, но хотя бы указать на именно те несоответствия, что явно превалируют и выпячиваются. – О каких пустых руках тут можно говорить! Сам, глянь, полные пакеты притащил, а все пытаешься прибедниться. Да глядя на все это изобилие, так я могла бы вообще не готовить ничего, а просто выложить твои баночки и пакетики на стол. Так что, Вадим, давай отложим для другого времени свои извинения.
-Да ладно! – немного смутился Вадим от таких откровений, но и слегка возгордился, что он не халявщик, а вполне нормальный и востребованный друг даже для таких друзей, ко-торые с большой радостью принимают его даже с пустыми руками. – Свои, вроде бы, люди, разберемся. Мне и без того так редко выпадают такие вот свободные минутки, что я стараюсь их ценить по самым высоким критериям. Да и к вам разве можно придти с пустыми руками? Нет, дорогие мои, я искренне благодарен и рад, что вы наконец-то вспомнили о каком-то Вадиме Сидоренко.
-Ты уж прости, Вадим, но пригласили мы тебя корыстно и преследуя вполне призем-ленные цели. Ну, уж получилось так, что кроме тебя, как  по такому сложному вопросу, и обратиться не к кому, как только к тебе. Давай выпьем, а потом мы тебе во всем признаемся, как на духу, - не выдержал такой длительной паузы секретности Антон и поднял рюмки с водкой, чтобы произнести хотя бы тост. – Предлагаю сейчас выпить за будущее, но хотя бы без тех последствий, что намекают мне в этих видениях. Ты себе и представить даже не спо-собен, на что мы тебя пригласили.
Вадим весело и раскатисто расхохотался, словно услышал сейчас веселый застольный анекдот. Давненько в его жизни не выпадало таких веселых минут, чтобы и застолье присут-ствовало, и дружеская шутка с какой-то секретностью и некой таинственной загадкой. Чу-десное совпадение.
-Ну, Антон, видел бы ты сейчас самого себя в зеркале, так понял бы мой смех и веселье. Он у тебя не просто анекдотичный, но еще настолько напряженный и винительный, что даже пожалеть тебя хочется. Быстро, други мои, говорите о своих проблемах, а иначе у меня настолько сумбурно в башке, что даже в некоторых грехах смею подозревать вас. Чего слу-чилось-то? Неужели настолько серьезно? По-правде, так даже и верить не совсем хочется, что-то вас могут возникнуть такие сложные проблемы.
-Да нет, ты так уж не воспринимай, но, если быть честным, то приглашен ты, Вадим по страшно важному и смешому вопросу, -  попыталась как можно раскрепощенной и попроще объясниться Елена. – Понимаешь, Вадим, у моего Антоши без приглашения и особого ожи-дания открылся новый талант, от которого пока мы счастья не наблюдаем. Вот и пригласили тебя, чтобы посоветоваться и предупредить о возможных последствия, что он может принес-ти в нашу жизнь. И самое главное во всей этой мистике, что даже неверующему Антону за-хотелось приобщиться ко всяким родам экстрасенсов и колдунов с их предсказаниями и расшифровками снов, дабы суметь оправдаться хотя бы перед самим собой. И никому иному, кроме тебя пока открыться не считаем разумным. Так что, Антоша, можешь не извиняться, поскольку этим приглашением мы высказываем ему свое полное доверие. Ни в какую авантюру втягивать друга не планируется.
-Правильно, Елена, нечего ломаться и заминаться, коль пригласили для откровения и доверия. Колись, Антон, чем тебя самого твой талант напугал до дрожи в голосе, - все еще не воспринимая всерьез лепет друга, скомандовал Вадим.
-Наливай! – взяла в руки инициативу Лена и подала команду мужу для наполнения бо-калов. – А я пока сама и расскажу, чтобы Вадиму с первых слов стало яснее ясного без до-полнительных пояснений.
-Ну, ребятки, вы меня и заинтриговали! Действительно, Антон, нужно только и нали-вать, да пополней, чтобы в мозгах включилось полное внимание, - поддержал инициативу Лены Вадим. – Теперь я уже совершенно всерьез горю от любопытства. Это какой же такой дар у тебя вдруг приоткрылся, что разволновал тебя.
-Да нет, Вадим, - Антона смущала сама обстановка и вынужденная необходимость серьезному человеку говорить такие глупости, и он от растерянности просто даже и не пред-ставлял себе, как и в каком виде преподать сие происшествие. И с чего он так вдруг развол-новался? Ну, пусть приснилось, а потом ни с того ни с сего возьми, да и сбылось, так чего теперь суетиться и маяться в неведении и в нерешительности! Да мало ли чего ведомого и неизвестного могло и может происходить в этой неизведанной природе, которую даже самые умные профессора толком объяснить, не способны. А вдруг все оно обычное и банальное совпадение? Иногда и в самой жизни такие казусы случаются, что и во сне присниться не способно, не говоря уже о самом сне. Как вот теперь на полном серьезе человека вот такой важной профессии банальным сновидением с его совпадением напрягать? – Вполне вероят-но, что все это обычная глупость. Просто слегка она нас напугала, поскольку случилось очень уж естественно и натурально. И заставило нас с Еленой задуматься.
-Ну, ни хрена себе глупость! – громко и вполне законно возмущенно воскликнула Елена. – Вот уж нет, Вадим, это не просто информация к размышлению или желание поделиться неким экстравагантным происшествием. Мы хотим тебя предупредить заранее, чтобы во втором или третьем случае ты уже с другим выражением лица нас слушал. Иначе убедить тебя не удастся. А вот после сегодняшнего разговора уже твое мышление будет немного подготовлено, и слушать будешь про следующее предупреждение намного заинтересованный. Легче воспринимать этот бред.
-Ребятки! – Вадим уже сам не выдержал этого нагнетания таинственности и старался подтолкнуть их к разговору по существу. – Может, вы уже введете меня в курс своих проблем! А то все танцуете на одном месте, словно возле закрытых дверей туалета. Рожайте уже свое дитя.
-Ты прав, - согласился с вполне справедливым нетерпением товарища Антон. – Но сра-зу же начнем с просьбы, чтобы выслушал нас без излишнего злорадного хохота и без болез-ненно подозрительных взглядов. Меня и без тебя сомнение гложет. А сон на днях мне при-снился весьма странный. Я его и сном не могу назвать, настолько отчетливо смотрелся он, словно любопытную передачу по телевидению.
-Насколько я помню, - весело хохотнул Вадим, сразу же настраиваясь на шутливый лад, - так ты даже сам любил посмеяться над Леной, когда она пыталась наши сны переводить. А тут сам же и стал инициатором переводчиком своего любопытного и странного сновидения. Еще и меня задействовал.
-Понимаешь, Вадим, - срочно примчалась на помощь мужу Елена, заметив смущение и нерешительность мужа. – Ему в ту ночь эта катастрофа под Холмогорском приснилась. Под-рыв скорого на Азимовск. И самое интересное, что его сон настолько взволновал, что он мне про него сразу же утром и рассказал. Со всеми подробностями и с описанием мельчайших эпизодов, которые уже немного спустя, в обед, его повторили по телевизору, но лишь с раз-ницей, что вторил телекомментатор. Все по списку, тютелька в тютельку. Мне самой при первых картинках дурно в башке сделалось. Представляешь, я мужу утром пытаюсь как-то расшифровать это видение, а тут после обеда слышу, как этот комментатор повторяет слова моего Антона. Я и сама не восприняла бы его басни, если бы он уже потом мне про свой сон рассказал. Но ведь Антон был первым. И еще – он даже точное время подрыва указал. Там часы высветились на вокзальном здании.
Вадим усиленно чесал за ухом, словно пытался успокоить бешеные мысли, которые, как муравьи, разбежались по всей голове, напуганные громким внешним раздражителем. Он отложил сою вилку на тарелку, и подпер обеими руками подбородок. Меньше всего он ожи-дал от своих друзей такого заскока. Можно допустить просто гипотетически, что такой дар где-то в природе существует, но Вадим относился  к категории людей реалистов. Ты мне по-кажи само это явление в полном виде и во всей его красе, предоставив на тарелочке с голу-бой каемочкой, тогда он согласится и развить эту тему во всех ее аспектах. А таких людей, что после драки заявляют о своем предвидение этих явлений, Вадим считает просто больными на всю голову. Или хитрож…, желающих за чужой счет приобрести халявную популярность. Но ведь сейчас в данную минуту перед ним сильно чем-то напуганные и разволнованные старые известные и проверенные временем друзья. Хоть в последнее время встречаются за вот такими посиделками редко, но не доверять их словам он считал просто даже непри-личным.
Да, у Лены были определенные, но вполне приличные и допустимые заскоки с ее увле-чением мистикой, да гороскопами с сонниками. Однако о них, то есть, о своих предрассудках она сама говорила с легкой иронией. Но ведь Антон всегда от них был стопроцентно свободен. И не только над Еленой, но и над телевизионными колдунами считал своим дол-гом иронично посмеяться. Потому Вадим в данную секунду просто не знал, как без обиняков отреагировать на столь экстравагантное заявление друзей. Посмеяться и вместе хором пре-вратить сегодняшний вечер в шутку? Не получится, поскольку лица у них такие напряженные и полны ожидания адекватного реагирования. Именно такого, для чего он на это застолье приглашен.
-Лена, - попробовал слабо, но безнадежно, отшутиться Вадим. – А может, все-таки про свой сон Антон рассказал уже после новостей? Немного прошло времени, вот он и сравнил потом сон и телерепортаж.
-Ты пойми нас правильно, Вадим, - как можно серьезней и строже проговорил Антон, стараясь не давить на друга своими инсинуациями. – Мы, прежде чем пригласить тебя в гос-ти, обсудили и представили твое реагирование на наше открытие, поскольку намного адек-ватней высказать недоверие, чем обеими ушами соглашаться. Вот тогда мы могли иметь ос-нования для обид. А так считаем, что твой скептицизм приемлемым. Ведь нам абсолютно без надобности твоя вера. И планы сегодняшнего застолья не носят требования беспрекословно-го доверия.
-Ну, и чего вы хотите, если моя вера вам абсолютно без надобности? – уже немного удивился Вадим.
-Посеять зерно сомнения, - как-то уже успокоено и трезво проговорил Антон. - Пони-маешь, сегодня ты эту информацию посчитаешь болезненным проявлением какого-либо не-домогания с небольшим отклонением в мышлении. Хотя, вдвоем сразу в унисон с Леной с ума сойти – весьма нереально. Куда ни шло бы в одиночку. Давай тогда, допустим, что такая вот акция с предупреждением одноразовая и совершенно случайная. А если нет? Представь, что мы тебя еще раз пригласим для оглашения очередного сна? Вот тогда ты будешь слушать нас с совершенно иным выражением лица. Ладно, опять допустим, что и во второй раз не поверишь, а лишь призадумаешься и попытаешься принять какие-то меры. Но уж после под-тверждения вынужден будешь верить до единой сказанной буквы.
-Вот теперь что-то понял, - хоть и пытался мило улыбаться, но уже с некоторым дове-рием к своим друзьям, воскликнул Вадим, услышав из их уст вполне трезвые и абсолютно адекватные оправдания. – Так получается, что если ты увидишь очередную катастрофу или нечто схожее с опасностью, то сразу принесешься ко мне и потребуешь срочного и реального реагирования.
-Это точно. Понимаю, что напрягаем и требуем некоего не совсем трезвого деяния, но допускаем, что будет толк или хотя бы спасем кого-нибудь от предполагаемой, но реальной опасности.
-Однако получается, что здесь можно усмотреть обычное перекладывание ответствен-ности со своих плеч на мои, - как-то без обиняков проворчал Вадим, словно друзья желали свои проказы взвалить на плечи друга. – Вот вы что-то случайное и подозрительное усмот-рели среди сумбурной или с похмелья ночи, а Вадик срочно звони по инстанциям и объясняй этот бред начальству.
-Чего так переживаешь, дружок? – уже весело тараторила Елена, словно предлагала обычную решать обычную шараду или сканворд. – Подумаешь, за плечи заволновался. Ты этот груз на них и долго держать не обязан. Сразу же перекладываешь на мощную грудь в министерство. А там пойдет уже по цепочке. Мы ведь этим самым сумеем предотвратить бе-ду. Об этом не думал? Как с этим поездом. Только ведь тогда и думать не хотелось, что сон Антона в руку. Ради такого можно и плечами рискнуть, и, прости меня, собственной задни-цей.
-Весьма разумно рассуждаете, ребята! – сыронизировал Вадим, не разделяя веселья Елены и покачивая обреченно головой, словно судьбу его уже давно решили и не в лучшую сторону. – С себя сбрасываете ответственность и забыли. А как я сам уже избавляться буду, так-то уже, как бы, и не ваши заботы. Вот с какими глазами и речами представать перед на-чальством!
-Вадим! – уже без смеха и эмоционально воскликнула Елена. – Но ведь если мы начнем пороть эту белиберду со своими заморочками во сне, так нам никто и верить не подумает. Если только сразу не отправят к психиатру. Да мы бы и не затевали этот разговор, если бы вот такого совпадения не случилось. А совпадение ли это? И как нам дальше быть? Жить с этим, зная, что спас бы, да постеснялся какого-то начальства? Знаешь, как сердце оборвалось, когда я эти кадры с поездом по телевизору увидела? А Антон? Так он целый день потом из-под языка валидол не вынимал. И водку им закусывал. А ты со своей начальствующей колокольни попробуй хотя бы зародить зерно сомнения у руководства, или у тех, где беда ожидается. Уж без реакции твою фантазию они не посмеют оставить. Хоть какие-то слабые попытки реагирования проявят.
-А меня, если вдруг произойдет ошибка, так по здоровью, в смысле, психическому, сра-зу на пенсию отправят, - уже совсем обреченно проговорил Вадим, понимая, что именно так и поступит в следующий раз.
-Вот испугался кот колбасы. Так ты уже давно на пенсии и, как я догадываюсь, она у тебя поболей моей. Может, хватит носиться по всей стране и всех подряд выручать? А не по-ра ли вот так по-стариковски на диванчике у телевизора газетку почитать? – искренне посо-ветовал Антон, хотя и отлично понимал всю глупость своего совета. Вадим дома сидеть не желает в одиночестве и в совершенно пустой квартире. Ему нужна эта работа с ее нужностью людям и со всеми вытекающими из нее хлопотами и суетой. А от безделья, как без воздуха он зачахнет и усохнет.
-Рано мне в домино со стариками на лавочке под окном, - подтвердил размышления Антона Вадим. – Это у тебя хобби проявилось под пенсию, да к тому же еще и абсолютно домашнее. А у меня от домашних стен аллергия сильнейшая начинается. Задыхаюсь. Бывают и в моей работе свободные деньки, выпадают, хоть и редко, так я даже не знаю, чем себя за-нять, куда руки и все тело деть.
-Так я, милый друг, немного пошутил, а ты сразу на пенсию, - успокоил друга Антон, предлагая по такому поводу выпить и продолжить главную тему сегодняшней посиделки с ее заморочками. – Пойми, Вадик, я к тебе со всякой ерундой не побегу. И в самом деле, при-сниться может и космическая катастрофа, и любое кошмарное светопреставление. Но вот именно этот сон и выделился из общей картины. Как некий неестественный и абсолютно не-похожий на сновидение. Словно он и был не сном, а каким-то обычным просмотром фильма. С  моим участие в качестве зрителя. То есть, наблюдателя всего происходящего. Словно меня этот некто таинственный и неведомый хотел предупредить об этом случае. И не просто вот так с взрывом поезда и дальнейшей кровавой катастрофой, а с точным адресом и временем события. Даже табло под нос вывесил, чтобы последние сомнения исчезли. Вот потому и позвали тебя, чтобы предупредить, что в следующий раз мы к тебе прибежим. Я согласен даже самостоятельно выступить в роли информатора. Ты мне лишь телефон подскажешь с подробными инициалами абонента. Сам-то я в данный момент и не предполагаю, о чем бу-дет следующее предсказание-предупреждение. Да и само место даже предположить не могу. Но ведь если случится нечто подобное, то я просто не смогу умолчать.
-Нет, Антон, забудь. Все эти страхи перед высшим начальством – чушь несусветная. Я в данном своем статусе абсолютно никого не боюсь. Себя боюсь, чтобы в дураках не оказаться. Даже представить могу смех и сарказм своих недругов при полном обломе и неудаче. Но постараюсь быть объективным. Не сразу, а после нашего рандеву, - Вадим старался как-то смягчить и сгладить первые впечатления своего недоверия.
-А мы, сначала хотя бы несколько минут посидим и перемелем все эти парадоксы, - уже миролюбиво и дружелюбно предложил Антон. – Ведь повторюсь, что оно не просто явилось и предсказало, а даже какое-то время мне на раздумье дало. Вот этот взрыв можно было запросто предотвратить хотя бы простой проверкой трассы. Это не просто сон, а именно предупредительный, о чем вполне понятно сразу после просыпания.  Оно, мое видение, кардинально отлично от обычного.
-Решено, - согласился Вадим. – А сейчас немного выпьем и погуляем от всей души. И чтобы особо не зацикливаться на проблеме, предлагаю на какое-то время просто не возвра-щаться к этой теме. Пусть сначала она напомнит о себе. Вот тогда и вернемся, чтобы решить и решиться.
Вроде и забылось про новый природный дар, и вновь жизнь со своими снами про вся-кую всячину влилась в привычную колею с мелкими хлопотами и заботами. Антон писал свои рассказы, продолжая смотреть по ночам бестолковые сны, которые забывались через несколько минут после просыпания. Лена первые дни пыталась разузнать содержание ноч-ных видений, обвиняя мужа в несерьезном отношении к тем незначительным событиям, что промелькнули в ночи, пытаясь допроситься и дознаться их подробностей. Затем уже оставила его в покое, лишь бросая подозрительные взгляды, ожидая от мужа инициативы, на которые Антон виновато пожимал плечами и глупо улыбался, словно от него зависело это ночное сновидение.
-Ничего, - пояснял он жене. – Так, белиберда всякая, о которой даже можно и не гово-рить. Видно, не каждый день в этом мире случается ЧП. Или он пока считает излишним пре-дупреждать.
Наконец и Лена смирилась, посчитав, что этот эпизод с террористическим актом был единственным, и вполне допустимо с большей вероятностью предсказаний не последует. А потому она напрочь выбросила из головы эти лишние думы и переживания. У нее ведь внуч-ка Катюшка подрастает, о которой следует гораздо больше думать и заботиться. А потому, бросая мужа за его компьютером, Лена почти каждое утро собиралась и уезжала к дочери, чтобы приступить к своим главным обязанностям любимой и столь необходимой бабушки-няньки.
Сегодняшняя ночь так же не предвещала экстремальных видений. Вернее, ее первая половина. По вечерам Антон любил выпить пару-тройку больших кружек зеленого чая, без каких либо сладких добавок. Простое чаепитие, к которому сильно привык еще со времен Афганистана, где они, таким образом, спасались от жары и жажды, поскольку вода лишь усугубляла желания напиться, да к тому еще и расслабляла кишечно-желудочный тракт. А обилие горячего зеленого чая вносило в организм баланс и стабильность. Афганистан закон-чился, а привычка закрепилась на всю жизнь. Вот и хлестал чаи под словесные укоры жены, поскольку ночью выпитая жидкость в чрезмерных количествах требовала выхода и не один раз. Но Антона такие хождения в туалет не беспокоили и не отрывали от сна. Он посещал их, не просыпаясь полностью. Вставал, нащупывая ногами рядом с кроватью тапки, и с закры-тыми глазами, не включая света, отправлялся по знакомой квартире по привычному знако-мому маршруту в сторону нужного кабинета. А по возвращению падал на подушку и мгно-венно проваливался во власть Морфия.
Такая метаморфоза приключилась и в этот раз. И тот факт, что он очутился на незнако-мой полянке посреди густого леса, его не удивил и не вызвал никаких эмоций. Обычное сно-видение с привычными для сна картинками. По небу плыли редкие облака, дул теплый лас-ковый ветер, а где-то в глубине крон густых деревьев шумно кричали и щебетали жители и хозяева леса. Антон задрал высоко голову, любуясь конфигурациями облачков, и заинтере-совался одним из них со странным поведением. Он почему-то сразу понял, что оно выделя-ется из остальных своим неестественным движением. Нет, оно, вроде, как натуральное и ма-ло отличается от остальных этих общих и разнообразных, редко разбросанных по всему небу. Такое состояние неба обычно метеорологи называют, как малооблачным. А для авиации в метеорологических бюллетенях пишут два-пять баллов. Эту облачность практически не учитывают при принятии решения на вылет.
Но это облачко, которое привлекло к себе внимание Антона, причудливое и с как-то резче обозначенной фигурой, чем остальные, двигалось не слева направо со всеми вместе, а по собственному желанию и маршруту. То есть, не по ветру, как и положено по законам фи-зики. Антон не просто удивлялся, но и слегка возмущался таким нарушениям правил. По-скольку, раз уж ты воспарил над землей, то и лети в куче со всеми. А поскольку нарушаешь общую картинку, то и облаком называться не можешь. Ибо с такими вот отказами от законов двигаться вопреки и супротив общего движения способен лишь аппарат тяжелея воздуха и управляемый неким гуманоидом.
И что в таком случае получается? Инопланетное создание демонстрирует пред Антоном сове чудо техники и желает с ним познакомиться? Простите, но он как-то не совсем готов к таким контактам. И речь еще не продумана, и цветов под рукой не оказалось. Не считая тех, что рассыпаны по всей поляне. А может, да и скорее всего, так и вовсе не инопланетное создание. А просто вундеркинды сконструировали летающее облако. Посидели после уроков, покумекали, помудрили, вот и сочинили такую конструкцию. Нынешняя молодежь и не на такие поступки способна.
Нет, все же оное облако, только вышедшее из подчинения законов природы, и решив-шее наперекор этих законов плыть, куда ему заблагорассудит. Вот оно уже развернулось тонким острым углом в сторону Антона и пикирует прямо на него, словно истребитель ата-кует вражескую колону. Но страха Антон не испытывал. Не отворачиваться и не бежать же от него, словно эта куча пара способна представлять некую угрозу. Пусть побалуется и побе-сится, коль взбрендило ему такое в голову. А Антона такими примитивными шутками не ис-пугать. Тем более, что происходит сие в обычном сне. Почему он так сразу решил? Ну, во-первых, ему сейчас там 63 года. А здесь, как понимает и чувствует, так всего лет 15, но не больше, если не ровно. Нет, ровно ему было зимой, а сейчас, глядя на полянку и зелень во-круг, так самое настоящее лето. Раннее, но теплое и солнечное, не считая этих мелких облач-ков, что и солнце закрыть неспособные. Да и не мог юный мальчишка так ясно помнить про-летевшую жизнь с ее трудными и счастливыми годами, где было летное училище и Афгани-стан, где явно присутствовали в его жизни жена, любимая дочь и трое внуков.
А облако, вышедшее из подчинения законов физики и природы, накрыло Антона, ввергнув его в темень, и плавно без вибраций и трясок перенесло его в Дом Пионеров на сцену во второй ряд поющего хора. Вокруг него вдруг оказались знакомые из детства лица, привычные мелодия и слова той песни, которую он вместе со всеми пел. Петь Антон не умел и не очень любил, поскольку с рождения у него отсутствовали как голос, так и слух. Но по-сещал репетиции с удовольствием и с неподдельной радостью. Причин тому было много. И  все они, как одна, перекрывали его нежелание петь, с торицей возмещая потери времени и энергии, затраченных на посещение хора.
Во-первых, в рядах громкоголосого хора, в котором его блеяние никто и слышать не мог, всегда находилась та сладкая влюбленность, которой он любовался. И тайно и сладко по которой страдал.  Но отказываться от этих чувств не желал, поскольку они ему доставляли наслаждение. И вовсе не потому, что был садистом и любил самоистязания, терзающих душу и сердце. Однако возраст требовал, чтобы в его сердце постоянно присутствовала эта легкая влюбленность. И даже при отсутствии объекта он ее придумывал, отыскивал схожую среди присутствующих, и любил. Молча, тихо и незаметно не только для объекта страданий, но даже для всех окружающих, включая самого себя.
Это только, во-первых. Были и другие причины, по которым он регулярно и без едино-го пропуска посещал не совсем любимое, но посильное занятие. Нет, оно совершенно не бы-ло для него утомительным. Просто по причине отсутствия дара оно было недосягаемым. А руководителю хора требовались кроме голосистых запевал еще и для массовости такие вот безголосые. Вот для этой массовки его и держали. Но в этом огромном коллективе кроме сердечных страданий появлялись и друзья, и товарищи по общению. И потом, они много разъезжали, как по области, так и за ее пределами, где кроме концертов и репетиций было много экскурсий и посещений театров и кинозалов.
Вот ради общения и таких поездок безголосый Антон уже не один год пел со своего второго ряда разнообразные песни. И лирические, и патриотические, и просто детские. Он даже дома пользовался определенной популярностью, как знаток разнообразных песен. А сейчас в данный момент он открывал рот и любовался девчонкой с домрой в руке. Она игра-ла в оркестре, под музыку которого они всегда пели, и с которым всегда вместе разъезжали по городам и весям страны с концертами, как в честь больших и маленьких праздников, так и просто с культурными мероприятиями по зову тех или иных руководителей. Симпатичная девчонка, привлекательная и завораживающая. Но, по мнению Антона, девочка была старше его на пару лет. Однако данная информация его совершенно не волновала, поскольку Антон даже самому себе не признавался в этой легкой, ни к чему не обязывающей любви, понимая, что она не долгая, так сказать, скоротечная.
Пройдет еще пару месяцев, а там вполне допустимо, и даже, скорее всего и вероятно, как часто в этой жизни случается, очень быстро появится в их большом коллективе новень-кая, еще лучше и привлекательней, и Антон сразу же переключится на следующий объект. Так чего тогда сейчас устраивать излишнюю суету и страдания! Пусть пока радует его глаз и сердце и манит, рисуя в воображениях сладкие картинки и приятные желания. Это не требует никаких обязательств и не вносит разброда в привычный образ нормальной юношеской жизни.
Антон пел, любовался своим объектом сердечного томления и почему-то ясно пред-ставлял, что все эти действия происходят во сне. Ведь давно уже он забыл о существовании этой безымянной девчонки, да вот зачем-то это странное облако, нарушившее все мыслимые и немыслимые законы природы, спикировало, как вражеский самолет и забросило Антона в эти далекие воспоминания. А в той жизни из далекого детства он так и не успел узнать ее имени. Не успел, хотя вряд ли и хотел, поскольку как-то незаметно она исчезла из оркестра, а потом и из его памяти. Не узнал и причину исчезновения. Куда-то пропала, словно прислав в замен себя другую, на которой Антон сосредоточился.
А здесь вот она, настоящая и сосредоточенная на игре, на своей домре. Ловко и темпе-раментно вибрирует медиатором на половникообразном инструменте. У нее уж точно есть музыкальный слух. Сам Антон не раз слышал ее индивидуальную игру на домре. Сладко пищат струны, словно некто обиженно плачет. А может, это просто такая мелодия жалостли-вая, вот и ассоциирует Антон эти звуки с плачем. Но все равно слушать было очень приятно и радостно, словно в ее таланте видел свою заслугу. А вот в общем созвучии с оркестром ее музыки не слыхать. А как услышать, если ко всем балалайкам и домрам добавляются еще и звонкие голоса голосистых и музыкальных талантов.
Эти крики у них песней зовутся. А Антон старается в унисон лишь рот открывать и шепотом повторять за всеми слова песен. Зачем же ему надрывать голосовые связки, если Антон только и может, что своим козлиным фальшивым тенором общую картину испортить. Да не дай бог, она услышит и поймет его бездарность музыкальную. А так вроде с коллекти-вом заодно и поет.
Антон с трудом оторвал глаза от своего объекта обожания и удивленно замер, увидев полный зал празднично одетого народа. Вот ничего себе! Оказывается и вовсе здесь не репе-тиция происходит, а они выступают где-то с каким-то концертом. Хорошо бы еще вспомнить город, в котором сие торжество происходит. Нет, этой подробности он никак не припомина-ет. Но да ладно, спросит после концерта у своих. Это как еще спросит? Со смехом подумал Антон. Товарищи запросто у виска пальцем покрутят. Как же он мог забыть такую важную деталь, если ехали они вместе. Ну, да ничего страшного. Сообразит по каким-либо сопутст-вующим признакам. Хотя бы по любой табличке на магазине. Там всегда расшифровывают принадлежность того или иного промышленного или продовольственного магазина, и в ка-ком городе он находится. А спрашивать у ребят ни в коем случае нельзя, засмеют. Лишь бы кто-нибудь из забывчивых сам его об этом не спросил. Тогда уж точно он перед всеми опро-стоволосится.
В этих размышлениях он и не заметил, как песня закончилась. Хорошо хоть размышлял, молча и не изображал поющего. Из забытья вывели шумные аплодисменты благодарных слушателей. Ну, уж нет, точно не Холмогорск. Подмостки своего родного города он помнит. А тут и зал большой, каких он не помнит, и разных и богатых аксессуаров полно. А вдруг они сейчас в Москве? Да точно! По-моему, где-то в начале мая 1965 года они ездили в столицу на торжества юбилея победы. Да и народ в зале очень уж торжественный и медалями обвешанный. Участники, поди. И лица праздничные, счастливые и слегка раскрасневшиеся. Перед концертом, скорее всего, у них был фуршет. А после него ожидается банкет, как и случается на протяжении всех таких празднеств. Это уже Антон рассуждал с политики не юнца, а опытного и прожившего немало зрелого мужчины. Каким, почему-то, он здесь в дет-стве себя ощущал.
Да, зрители и гости праздника уйдут на торжества. А они, то есть, устроители этого ве-селья зароются опять в свою берлогу, что им выделили для ночлега организаторы концерта. Это если сейчас уже поздний вечер, или ночь. Ну, а ежели позволяет время, то разрешат про-гуляться по городу.
-С нами пойдешь? – вдруг кто-то спросил его сзади девичьим голосом. – Мы собираем-ся в нашей комнате отметить концерт и праздник. С каждого по два рубля. Я уже сдала за нас двоих.
Антон резко развернулся, и его бросило в жар. Это была она. И девушка его сердечных страданий звала в свою комнату, где, как сама только что говорила, собирается на банкет их компания. Такое предложение сбило его с толку напрочь. Зачем и почему вдруг зовут его, если в их оркестре полно парней гораздо солидней и взрослей. А эта принцесса, как Антон именовал ее в своих думах, вдруг приглашает его в компанию своих друзей. И деньги заранее сдала, уверенная в его согласии.
-А меня Антоном зовут, - неожиданно для самого себя промямлил он, слегка заикаясь от пережитого волнения. Но потом осмелел и решился задать самый волнующий вопрос по-следних двух месяцев. – А тебя как звать?
-Маша. Можно, если пожелаешь, Мария. Но, мне кажется, что уж слишком так офици-ально ни к чему.
-Маша, а зачем ты приглашаешь меня? Да еще уже и место за мной застолбила этими двумя рублями? – как-то уж совсем смело и весело спрашивал Антон, совершенно освобо-дившись от излишних волнений и душевных вибраций, словно за плечами имеется немалый опыт знакомства и ухаживаний. – У вас вон, какая классная компания, солидная, взросла. А ты меня избрала.
-Нет, я не выбирала, - смеясь, протянула Маша. – Это ты сам меня выбрал. Я сразу, как попала в оркестр, обратила внимание на твой влюбленный взгляд. Вот и решилась в такой удобный момент подтолкнуть твои желания. А так и уйду из Дома Пионеров, не узнав ис-тинных твоих чувств. У меня ведь в конце мая последний звонок. А там впереди взрослая жизнь, в которой этот оркестр не присутствует. Смешной, какой ты! Почти два месяца гла-зами пилишь, а так не соизволил даже имени моего узнать. Мог бы у кого-нибудь хотя бы ради любопытства спросить.
-Не знаю, - все еще слегка смущаясь, но уже внезапно осмелевший, ответил Антон, по-зволив наконец-то с такого близкого расстояния смотреть своей девчонке прямо в глаза, уже видя их истинный цвет и блеск. – А зачем мне нужно было имя узнавать, если все это быстро закончится. И знакомство бесперспективно. Мне еще два года учиться, а потом в армию ухо-дить. Еще молокососом обзовешь.
-Не обзову, - абсолютно без иронии в голосе и совершенно дружелюбно усмехнулась Маша. – Ты вон, какой высокий и стройный. У нас в классе и то пацаны намного мельче. Вот наши девчонки почему-то стараются знакомиться с взрослыми. А мне наоборот, ты больше нравишься. Взрослые много выпендриваются и руки распускают, считают своим долгом по-учать и вводить нас во взрослую жизнь. Но ты ведь не такой? Мне показалось, что мы сумеем просто дружить.
-Почему? – удивился Антон, окончательно осмелевший и решившийся слегка обнаглеть. – Я такой, и мне тоже хочется немного руки распустить. А почему бы и нет, если девчонка сама меня выбирает.
-Да! – уже смеялась Маша. – Ладно, пошли, нахал, а то я обещала не задерживаться. Мои подружки уже в курсе о твоих страданиях. Я им еще перед Москвой намекала про твои глаза и про свое желание узнать их хозяина. Случайно не обнаружил их подозрительных подглядываний?
-Нет, - вполне серьезно отвечал Антон. – Я ведь не отвлекался на посторонних, следил только за тобой. А ты после школы не собираешься дальше в оркестре играть? Почему, ведь здесь очень интересно!
-Смешной ты. Я ведь после школы в институт поступать буду. И для этого именно сюда и приеду.
Стало быть, они все-таки в Москве, как и подумал Антон. Это даже здорово. Погуляют по музеям, сходят в театр, кино. А то, как приедут в какой-нибудь захудалый городок, так и сидят взаперти по своим комнатам, скучают, если нет репетиций или концертов. А большие города Антон любил. Их можно изучать, рассматривать, исхаживая пешком все улочки дос-топримечательности.
Антон быстро залез в карман и достал оттуда деньги, протягивая два рубля Маше, но она отмахнулась от него и заставила спрятать деньги обратно в карман.
-Завтра меня в кино сводишь. Или еще куда-нибудь? Поинтересней. Вы ведь тоже зав-тра ночным поездом отправляетесь домой? Значит, едем вместе. А с утра до вечера по Моск-ве гуляем. Вас в Третьяковку тоже ведут? – спросила Маша. – Я там еще ни разу не бывала. Обязательно пойдем.
-Пока не знаю, вроде бы, - пожимал плечами Антон, усиленно напрягая память, вспо-миная в подробностях ту обычную и ничем непримечательную поездку в Москву с празд-ничным концертом, а в особенности последний день пребывания. Но никак не мог припом-нить именно то, что и как они делали перед отъездом. Однако в данную минуту такие про-блемы почему-то не сильно и волновали. Поскольку внезапно замаячила совершенно иная перспектива не только завтрашнего дня, но и, что весьма немаловажно, сегодняшнего вечера с любопытными эпизодами, о каких и не мечтал в те юные годы, - А мы тогда сами придума-ем маршруты завтрашнего передвижения, и сами решим, куда и зачем идти, - уже оконча-тельно осмелел Антон. – Может, даже и в кино сходим на последний ряд.
-А почему на последний? – искренне удивилась Маша, совершенно не понимая намека. Хотя оно вполне понятно, так как в те годы такого никто и не слыхал.
-Так ведь последний ряд считается местами для поцелуев, - хохотнул Антон, вспоминая фразу из какой-то рекламы. Только тогда в 65-ом году реклам не было. Значит, в сон вкрались слова из 21-го века.
-Я тогда вполне согласная, - совсем развеселилась Маша, делая соответствующие вы-воды, что этот скромный мальчик и вовсе не пентюх, как величали подруги за его излишнюю скромность и скрытость, а вполне клевый парень. Она схватила Антона за рукав и потащила к выходу. – Но это все завтра, а сейчас мы идем в мою комнату. Девчонки давно уже стол накрыли и с нетерпением дожидаются нашего появления. Побежали, а то иначе получим строгие замечания.
Стол изобиловал бутылками дешевого вина, вроде, как «Агдам» и «Вермут» и нарезками краковской колбасы, плавленых сырков и маринованных огурцов из дружественной Бол-гарии. Разумеется, в те далекие времена овощей и прочих деликатесов весной не встретить. Годы сплошного дефицита. Из посуды кроме граненых стаканов ничего не было. Вокруг стола на придвинутых вплотную койках сидели попарно мальчишки и девчонки из оркестра. Из поющих Антон оказался единственным.
-Вот и музыкальное сопровождение прибыло! – воскликнула одна из девчонок, встре-чая веселым возгласом вошедших Антона и Машу. – А мы боялись, что скучно будет. Нам представитель хора свои песни петь будет.
-Если только вы на своих инструментах подыграете, - в тон так же бесшабашно ответил Антон.
-У нас их отняли, - не соглашалась та же девчонка. – А у тебя твой голос всегда нахо-дится при тебе.
-Ребята, а разве вам не приелись наши песни за время всех репетиций и концертов? От-дохнуть бы от них, - срочно парировал Антон, искренне пугаясь, что народ потребует стать запевалой в этом застолье. – По-моему, нам гораздо веселее после концерта заняться разго-ворным жанром. Анекдотов я знаю много. И гарантирую, что все они довольно-таки свежие, и услышите вы их впервые, - неожиданно предложил Антон, вспоминая массу анекдотов и рассказов из репертуара артистов 21-го века. А в том, что среди этой компании они прозву-чат впервые, так Антон даже не сомневался.
-Антон прав! – воскликнула рыжая конопатая девчонка, представившаяся Мариной и игравшая в оркестре на аккордеоне. – Пусть мальчики нам лучше байки рассказывают. А от этих песен уже в ушах звенит. И играть ни на чем совершенно нет желания. Хоть сегодняш-ний вечер обойдемся без музыки.
Долго никто не спорил и не возражал, а просто мальчишки разлили по стаканам вино и предложили тост за праздник Великой Победы и за его юбилей. Все-таки этот праздник и собрал их вместе.
-А у меня и папка, и мамка воевали, - похвалился Семен. Он был самым старшим из всей компании и уже давно закончил школу. Только в армию его почему-то не брали. Вот он и ходил по инерции в Дом Пионеров.
-И у меня, и у меня! – понеслось вокруг праздничного стола, и все весело стукнулись стаканами и залпом опрокинули вино. Сладко облизнулись и жадно набросились на закуску. Обед прошел давно, а потому толпа была зверски голодной, как проголодавшиеся звери. Шум жующего народа на время приостановил разговоры.
-Антон, а ты в каком районе живешь? Спросила Маша, запихивая в рот кусочек колбасы и заедая его плавленым сырком. – Лично я рядом с Домом Пионеров. Совсем близко. Мне всего две минуты идти.
-Так ты в 19-ой школе учишься? – удивился Антон. – А почему я тебя ни разу там не встречал?
-Нет, я в 24-ой. Просто мы с родителями в этот район совсем недавно переехали. А ме-нять школу не захотелось. Тут учиться осталось ерунда. А там все привычное: и друзья, и учителя.
-А-а-а! – протянул Антон. – Ты потому недавно и пришла в этот оркестр. А раньше где играла?
-В школьном оркестре и играла. У нас там тоже Александр Иванович руководил. Он меня сюда и переманил. Сразу, как только мы переехали, Александр Иванович и предложил ходить в его оркестр. А ты давно поешь?
-Давно, - тяжело вздохнул Антон, показывая своим протяжным стоном, насколько не-легкий для него этот труд. – Я и петь-то не умею, - смело признался он уже после второго стакана.
-Ха! – хихикнула весело и отвровенно Маша. – А поешь зачем? Для веселья или чтобы дома не скучать?
-Ага! – согласился Антон. – Мне сюда нравится ходить, по городам разъезжать, путе-шествовать. А петь хотелось бы так же, как все поют в хоре. Да вот природа такого таланта не подарила.
Уже после очередного пятого или шестого тоста Маша шепнула на ухо что-то секретное своей подружке, сидевшей рядом по правую руку, и под ее хихиканье потащила Антона из комнаты.
-Только не хулиганьте сильно там, - уже громко и со смехом предупредила подружка им вслед. И Антон смутно догадался, о чем они там шептались, и какова причина ее внезапного веселья.
Маша вела его в соседнюю пустую комнату и явно не для продолжения светской беседы с опросом его биографии. Он уже предчувствовал близкое знакомство с объектом долго-дневной влюбленности. И от разыгравшегося воображения у него слегка вскружилась голова, и заклинило в горле, словно в рот положили большой кусок неспелой хурмы. Он уже вполне осознанно боялся лишь одного: только бы не проснуться и досмотреть этот запретный сон до конца. Но уже в шаге от этой вожделенной двери, ведущей в тайное и сокровенное, он с ужасом ощутил, что покидает это далекое детство, возвращаясь в родную комнату-спальню 21-го века.
А рядом мирно и тихо посапывала жена, совершенно не догадываясь о драме, разы-гравшейся абсолютно рядом в нескольких сантиметров. Антон старался со всей силы сдав-ливать веки, чтобы попытаться вновь вернуться в сон, где он был тем пятнадцатилетним па-цаном, которого впервые в жизни любимая девчонка пригласила в уединение. Ему не терпе-лось узнать, зачем же она, то есть, Маша, если ее и в самом деле звали так, пригласила его в  темную пустую комнату, перед этим предупредив подругу, чтобы им никто не мешал. Гипо-тетически предположить можно, что она хотела уже там наедине предоставить Антоны пра-во предпринимать самые смелые замыслы и поступки. Но ведь хотелось не только предпо-ложить, но и испытать.
Однако сон улетел в небытие и возвращаться не обещал. Антон уже осознавал, что по-вторения не дождется, поскольку такое возможно лишь один раз в жизни. Даже если удастся усилиями воли уснуть. Удалось-то, удалось, да все понапрасну. Опять замелькали глупые бессмысленные картинки с непонятными персонажами и бестолковыми незапоминающими-ся эпизодами. Все повторилось, как в обыденные каждодневные сновидения без впечатлений и воспоминаний той далекой  и манящей юности. Неужели ему сегодня приснилось именно то видение, о котором он часто мечтал, подробно представляя и рисуя тайные свидания с этой очаровательной обворожительной незнакомкой с домрой в руке, которая так музыкально и печально пела от ее пальчиков, что бегали удивительно ловко и быстро по грифу инст-румента.
         Скорее всего, это он в своих фантазиях назвал ее Машей, оттого и приснилось это имя при знакомстве с девчонкой. А так запросто у нее могло быть совершенно иное имя. Да сей-час она и выглядит старенькой старушенцией. На все целых 65 лет. В таком возрасте уже и прабабкой можно стать. Но ведь там во сне она была той молоденькой и настоящей, что Ан-тону от обиды за пропавший сон даже плакать хотелось. Подразнил, скотина, и отнял игруш-ку. Антон повернулся на другой бок, тяжело и печально вздохнул и вновь улетел в то самое свое пятнадцатилетнее детство. От такого подарка Антон даже во сне страшно поразился и удивился. Случилась как в знаменитой сказке по ужасно большой просьбе, которую он про-износил, молча со слезами на глазах. И этот некто, что управляет сновидениями, сжалился и вновь зашвырнул его в тот же полутемный коридор рядом с потайной и заветной дверью, ко-торую он не успел перед просыпанием открыть.
Вот только Маши рядом уже не оказалось. Но само его сознание шептало, что она как раз успела уже войти в эту комнату, а он почему-то все еще топтался у закрытой двери в ко-ридоре. Проглотив волнующую слюну и набравшись смелости, Антон, поборов все страхи и сомнения, толкнул эту проклятую дверь, разъединившую их на два мира. Жмурясь от яркого света и спасаясь руками от непонятных лучей, невесть откуда явившихся сюда, Антон понял, что попал в абсолютно иную атмосферу событий и явлений, чем ожидал, стоя в коридоре за дверью некой комнаты, которой здесь не оказалось. Антон попал на перрон огромного аэро-порта, по которому сновали взад-вперед заправщики и автомобильные трапы. А Маша уже стояла в проеме дверей в салоне перронного автобуса, который хотел увезти ее к самолету, возле которого уже стоял один из трапов. Она покидала этот город навсегда. Из-за шума ры-чащих и гудящих самолетов Антон не слышал ее голоса, но он по губам и по улыбке понимал, что она улетает, что она очень рада такому событию, и что прощается сегодня с Антоном навсегда.
-Ты куда и зачем? – кричал Антон, словно не мог понять, почему она прощается с ним, хотя в сознание смутно проскальзывало некое далекое воспоминание о проведенных с ней страстных минутах. Он не слышал самого себя, но она понимала и шептала в ответ, из чего Антон понимал, что она, как и обещала, улетает в Москву поступать в свой желанный инсти-тут.
-Но почему на самолете? – прошептал он ей в ответ. Антон уже понимал, что кричать не обязательно. – Можно же вечером на поезде, а утром уже оказаться в Москве. И дешевле и намного удобней. А мы можем до вечера побыть вместе.
Антон все еще надеялся встретиться с ней и окончательно понять об их отношениях, что сложились в этот исчезнувший промежуток времени. Ведь было что-то, он чувствовал и осознавал. Но теперь он никогда не сумеет узнать, и никогда Маша не будет для него такой доступной и близкой.
-Нет, - шептала губами Маша. – Мне очень нужно сегодня попасть в Москву. Последний день приема документов. Завтра я опоздаю.
-Маша, не улетай, это очень опасно, - ощущая некую внутреннюю тревогу. Отчаянно умолял Антон.
-Не грусти и не глупи, милый Антошка. Сам ведь в летчики собираешься, а самолетов боишься. Все будет очень хорошо. И прощай. Я не знаю и не думаю, а вдруг когда-нибудь и где-нибудь встретимся!
-Нет, - Антон отчаянно мотал головой, уже осознавая, что это прощание навечно. – Мы с тобой никогда не увидимся более.
Ответа, произнесенного из ее уст, он уже не видел. Двери автобуса захлопнулись, и Маша уехала на посадку  в самолет, чтобы навсегда затеряться в Москве. И вдруг Антон не-ожиданно увидел, чуть ли не перед собой световой табло прямо под названием города, где находится этот аэропорт. Саратов, 2013 год. Конец июня, 13часов 40 минут. Но почему? Ведь сейчас 1965 год, и вовсе это никакой не Саратов, а Азимовск. Только из этого аэропорта Маша могла улететь в Москву. Ведь в самом Холмогорске аэропорта не было и тогда, нет его и в 2013 году. А в Саратове Антон никогда в своей долгой жизни не был. Не случилось ни оказии, ни случая, что мог бы забросить его в этот город на Волге. Удивительно и совер-шенно непонятно.
А чему удивляться, коль все события снятся ему во сне, в котором вполне допустимы и иные ассоциации. И город, в котором он ни разу не был, и девчонка, которая, вроде бы, и была, но он никогда с ней не знакомился. Не знает и имени ее. А если во сне и назвалась Машей, так, скорее всего такое имя возникло в его фантазиях. Но ведь сейчас она с ним прощалась не просто вот так навсегда и насовсем, а словно пыталась после каких-то собы-тий, что их сблизили, но ей захотелось их разорвать, чтобы забыть и начать в столице новую жизнь с чистого листа. По прощальному выражению ее лица Антон понимал причину ее же-лания рвать их отношения рывком и резко. Маша не видела с ним будущего из-за разницы в возрасте, различных интересов и по причине вынужденной длительной разлуки, которая пе-речеркивала все их прошлые отношения однозначно.
Только вот почему эти мысли так гнетут Антона, если он великолепно осознает их без-рассудность. Ничего никогда у него с этой придуманной Машей не было и не могло быть. Но сама фантазия весьма любопытна и жизнеспособна. Хотя бы в очередной его маленькой по-вести. Авось домыслит те события, что захлестнули их в маленькой комнате рядом с галдя-щей пьющей компанией за стеной. И потом ведь почти, если не больше месяца, развивались в каком-то направлении до такой близости, что даже закончились проводами в Москву и прощанием на перроне. Хотя по всем правилам и законам провожающих на перрон не пус-кают. Только ведь это сейчас, а не в тот далекий 65-ый год, когда разрешалось даже до трапа самолета.
Но совсем непонятно, зачем на табло высветилось сегодняшнее число 2013 года? Одна-ко, и такой незначительный курьез в факте пропустить и понять можно. Сон для того и су-ществует, чтобы перемешать и высыпать на обозрение все прошлые и настоящие даты, героев и персонажей из прошлой и настоящей жизни, забросив самого Антона не только в чужой город, но и на любую планету любой галактики.
Антон наблюдал, как лайнер, только почему-то так же современный из 21-го века, раз-бежался по взлетной полосе, извергая натужно рев всех четырех турбин, и с легкостью от-толкнувшись от бетонки, медленно воспарил в небеса, словно легкая пушинка, подхваченная восходящим потоком воздуха. Понимая нелепость всего происходящего, Антон, однако гру-стил и терзал сердце этим вынужденным расставанием, словно происходило оно наяву и в той далекой юности, которая внезапно вернулась к нему. Антон достал из кармана носовой платок и хотел, как флажком, помахать вслед улетающему лайнеру. Но неожиданно замер от нехорошего предчувствия. Самолет почему-то не набирал высоту, а стремительно падал, словно подстреленная птица.
Не хотелось верить в происходящее, хотелось срочно проснуться, чтобы прервать это губительное падение. Но тут случилось все наоборот: сон не желал покидать Антона, прину-див его до конца смотреть на эту смерть большого красивого самолета, внутри которого ле-тела в Москву в свою взрослую жизнь неведомая девочка Маша, что хотела проститься с Ан-тоном навсегда и на всю жизнь. Так оно и вышло. С той лишь разницей, что она улетела в смерть. Так почему же Антон не ушел еще до взлета лайнера? Ведь тогда в его мыслях не случилось бы этой трагедии, а остались бы лишь ее прощальные слова с ее прощальной ми-лой улыбкой.
Разумеется, они все равно расстались навсегда. Но ведь догадывался бы о ее существо-вании и мечтал бы о внезапной встрече в какое-нибудь время и в каком-либо месте этой большой страны. А теперь ему предстоит долгая жизнь с осознанием ее смерти. Почему и зачем, и скорее всего, за что этот некто оставил его в свидетелях этой трагедии, зачем показал всю эту картинку до последнего эпизода с облаком огня и дыма с пеплом, что осталось от всех пассажиров с его девушкой Машей. Опять он считает, что именно так ее и звали. Пусть так и будет навсегда той далекой безымянной незнакомкой с привлекательными чертами ли-ца, с пухленькими губками и с той потешной привычкой  во время игры на своей домре вы-совывать кончик языка. Это она так старалась и улетала вместе с музыкой в свою сказочную страну.
Странно, думал Антон, лежа на кровати с открытыми глазами и любуясь солнечными лучиками, прыгающими по стене. Может, и в самом деле у нее такое имя было, а вполне возможно и иное. Только вот зачем нужно было показывать во сне эту встречу с желанным продолжением и знакомством, а затем добавлять во всю эту романтику трагическую гибель. Разбудить жену и попросить расшифровать, так она ему еще и сцену ревности запросто зака-тить способна. Да самому и так понятно. Знакомство состоялось из-за мечты и воображения продолжения, а сам факт гибели во сне намекает на вечное их расставание, на невозможность встреч. Если бы он со всеми своими сердечными переживаниями встречался по истечению какого-либо промежутка времени, так из этих дамочек запросто можно приличную очередь выстроить, как в далекие советские времена за колбасой или иным обычным повседневным товаром.
Ну, а вот зачем нужно было показывать табло с сегодняшней датой и временем, которое еще только будет? Вдруг именно в эти 13.40 в его жизни что-нибудь важное произойдет? Вовсе не обязательно трагическое, но что-нибудь весьма судьбоносное. Например…. И вдруг Антона обдало холодным потом и мелкой противной дрожью, что он непроизвольно засто-нал, разбудив тем самым этим внезапным плачем жену, которая совершенно не планировала столь раннее просыпание. И от того высказала в адрес мужа свое законное и справедливое «фе»:
-Чего опять не спишь? Ох, Антоша, совсем старый стал, даже поспать в такое утро уже неспособен. Самый же сон.
-Саратов, 13.40, самолет с пассажирами взлетает и сразу падает камнем вниз. Все по-гибли. Мне кажется, а даже вполне уверен, что этот пророк вновь меня предупреждает. Все повторилось, как и в прошлый раз, - как-то отрешенно и обреченно монотонно шептал Ан-тон.
Лена вскочила с кровати, мгновенно сбрасывая с себя остатки сна, и, схватив телефон, с силой вручила его Антону в руки.
-Срочно звони Вадиму. Сейчас прямо и звони. Нельзя медлить ни минуты. Это он опять через тебя пытается предупредить и посылает знаки о возможной катастрофе. Номер рейса хоть запомнил?
-Откуда? Я его и знать не знал. Но она в Москву улетала, чтобы в московский институт документы сдать. Только почему-то из Саратова. Хотя никак мы не могли туда попасть. Вот в чем странность, - непроизвольно признался Антон и сразу пожалел о сказанном, поскольку возможны последствия со стороны жены. Вот почему-то к женщинам, которые окружали их по жизни, так она и не собиралась ревновать. А стоило ему из юношеской памяти присниться какой, так сразу допросы с пристрастием.
-Так, значит, приснилась очередная любовница. Ну и до чего вы там в своем сне доп-рыгались?
-Ой, Лена, ради бога, успокойся и забудь. Мне приснилась одна из оркестрантов, что аккомпанировали нашему хору. Я тебе еще рассказывал, как в детстве пел в хоре в Доме Пионеров. А она намного старше меня была. На домре красиво играла, вот я и любовался. В том возрасте я любовался многими. А приснилось сейчас, что она решила вдруг сама позна-комиться со мной, хотя в самой жизни я так даже и имени ее не узнал, ни полслова ей не ус-пел даже вымолвить, как она куда-то пропала. Так если честно, я и не планировал знакомст-во. А тут она села в самолет и хотела улететь в Москву. А он немного набрал высоту и рухнул на землю. Вот и все. Еще одна сердечная зазноба погибла. Этот пророк решил всех моих дам сердца погубить?
-И много еще у тебя за всю жизнь побывало? Я так поняла, что темные силы основа-тельно взялись за твоих любовниц. Это за то, что оставил их без внимания, не пожелал даже общения.
-Лена, как она, так и прочие абсолютно не нуждались в моем общении, поскольку, ско-рее всего, даже понятия не имели о моих вздыханиях. Мне для моего юношеского сердца просто требовалось кем-то любоваться, чтобы заполнить эту нишу, пока не попадались на-стоящие влюбленности. Сколько раз сама мне рассказывала, как тайно влюблялась в хоро-шеньких артистов и страдала в подушку. Так у меня они хоть более-менее приземленные были, чем твои экранные.
Лена слегка смутилась от такого напоминания, словно только что муж ее поймал на чем-то распутном. Но быстро справилась и смягчилась, поняв свою излишнюю придирчи-вость к его сновидениям. Да мало ли чего без спроса и безо всякого разрешения может явиться в ночи!
-Ладно, пролетели. Давай, звони Вадиму и пересказывай ему свой сон. Может еще ус-пеет предотвратить гибель твоего сердечного страдания. Так уж и быть, спасем ее, пусть дальше живет и снится.
-Лена, вот только ради бога, не превращай мои сны в повод для сцен ревности. Иначе у меня пропадет всякая охота делиться своими сновидениями. Если бы мы сами умели управ-лять ночными снами, то тогда и сонники твои оказались бы излишними. Все свои сны смот-рели бы строго по заказу.
Лена давно сдалась и поняла, что придирки глупы и наивны, но, чтобы последнее слово осталось за ней, она еще с минуту размышляла и спорила с мужем по поводу тех порочных картинок, что прокручиваются в его сне.
-Лена, но ведь еще сильно рано, он, скорее всего и не проснулся, а мы тут со своими глупостями.
-Антоша, большая глупость, так это ты сам со своей нерешительностью. Там жизнь людей под угрозой, а он тут сопли размазывает. Даже если понадобится, так и посреди ночи разбуди.
Антон тяжело вздохнул и набрал на мобильном телефоне номер Вадима. Тот не заста-вил себя ждать и мгновенно ответил, словно только и ждал этого звонка. Даже Антон был слегка удивлен.
-Алло, Антон, ты чего это в такую рань трезвонишь. Я еще и сполоснуться не успел. Поди, бессонница замучила? – беззлобно верещал Вадим, напрочь забывший о том кошмар-ном сне, что сплотил их в единую команду по предотвращению катастроф и прочих стихий-ных бедствий.
-Вадим? - слегка опешивший от такого веселого и беззаботного ответа, спросил Антон, ожидавший услышать в трубке заинтересованность, а не предположения о бессоннице и звонке от скуки. – Какая еще там бессонница! Ты не поверишь, но мне вновь приснился кошмар с человеческими жертвами. Охота мне в такую рань веселиться телефонным обще-нием с тобой.
-Да ты что? – голос Вадима моментально изменился, наполнившись металлическим нотками. Он сразу превратился весь во внимание и пружину, готовую по команде к действи-ям. – Неужели все же приснилось! Виноват, ребята, как-то вылетело из головы, выдуло из-за ежедневной суеты и хлопот. Даже про уговор начисто позабыл. Так, давай, делись поскорей, где и что в этот раз уготовлено судьбой.
-Саратов, аэропорт, московский рейс. Вылет в 13.40. сразу же после взлета рухнул где-то в пяти километрах от взлетной полосы. Ну, а там прочие атрибуты падения, как взрыв, огонь и куча трупов. Сам догадываешься, что происходит от такого падения. О благополуч-ном исходе и говорить не приходится.
-Ребятишки, информацию принял и сейчас же приступаю к адекватным процедурам. Уж в этот раз момент не упусти. Даже взлететь не позволим этому приговоренному рейсу. Извините, заезжать к вам не буду. И так все понятно. Вы уж дома сидите, и ждите от меня сообщений. Сразу же позвоню и доложу вам о принятых мерах, - в голосе Вадима слышались бодрые и решительные к моментальным действиям нотки, словно именно от их скорости зависит благополучие этого московского рейса.
-Ну, а дальше что? – спросила удивленно и растерянно Лена. Вроде и успокоилась, но поражала простота и непонятность. – Мы что, уже свою миссию завершили? Может, еще, кому позвонить, а?
-Как это, что дальше! – Антон весело смотрел на жену. – По-моему, и без комментарий здесь все предельно ясно. Сейчас Вадим позвонит по инстанциям, уговорит ответственных лиц за этот вылет проверить намного тщательней материальную часть, а мы услышим по первому каналу о предотвращении катастрофы благодаря неким весьма бдительным товари-щам. Фанфар можно и не дожидаться, но большое человеческое спасибо услыхать желательно бы. Как ни как, а сон во благо.
-А еще получим информацию, что твоя пассия благополучно вылетела и приземлилась в одном из московских аэропорту. Только интересно, в какой это институт она сейчас там будет поступать!
-Аленка! – возмущенно и сердито воскликнул Антон. – Какой еще институт, если ей уже за 65. Она была старше меня, если ты помнишь. Ты хоть мысленно представь эту стару-шенцию, обремененную внуками и правнуками, что вполне допустимо, прежде чем устраи-вать мне сцены ревности. А уж рядом с тобой, так сто пудово чисто бабка беззубая. Чтобы я даже не слышал этих твоих инсинуаций.
-Ладно, успокойся, никто тебя к старушкам не собирается ревновать. Просто ведь лю-бопытно узнать, зачем этот пророк перед информацией всовывает тебе под самый нос этих баб с продолжением. А вдруг и в самом деле он хочет спасти именно их? – хихикнула Елена, довольная выданной характеристикой предполагаемой гипотетической соперницы. – И все равно, нам будет весьма сладко услыхать, что один твой звонок спас такую прорву народа. У меня как-то меркантильно проскальзывает мыслишка о премиальном вознаграждении. Хо-рошие дела должны поощряться.
-Лена, только не сейчас об этом. Вот услышим долгожданную весть о спасении, так то-гда и обсудим финансовые вопросы.
-Сомневаюсь, однако, - как-то неожиданно огорченно и с сомнениями слегка отрешен-но проговорила Лена.
-Не надо сомнений. Сама утверждаешь, что добрые дела требуют поощрений, - катего-рично потряс головой Антон. – Все вполне прилично и благоразумно. И никто не смеет об-винить в меркантильности.
-Да я совсем не о том, - тихо ответила Лена, на минутку задумываясь о своих сомнени-ях. – Ты вот только представь себя на месте саратовских МЧС. Я думаю, что он ведь через них попытается проинформировать аэропорт? Не поверят они ему, даже и не попытаются поверить, если он правду скажет. Вот чего я опасаюсь. Не хватит у них смелости вот так по звонку о каком-то маразматическом сне старого деда из далекого Вилежина сорвать вылет. Могут поискать, проверить, но в пределах расписания. А его, как я понимаю, вообще необ-ходимо отменять.
-И вовсе я не старый, а тем более, не маразматик, - попытался обидеться Антон, зацик-лившись именно на такой характеристике. Но слова жены посеяли слабые сомнения в его мыслях. Интересно даже, а как бы он сам поступил, если бы услышал от неизвестного або-нента такую информацию-предупреждение маразматического характера. Тем более, что о самой причине катастрофы Антон во сне не услыхал. С чего бы это у лайнера мгновенно, как показалось во сне Антону, отказали сразу все четыре двигателя? Что там такого должно было с ними произойти?
Вот и получается, что без веского аргумента никто и не подумает отменять этот, приго-воренный к катастрофе, вылет. Тяжело и практически невозможно поверить в мифическую беду без веских основательных доказательств. Только если у Вадима хватит ума не припле-тать в качестве довода сон Антона. Но тогда вообще непонятно, чем оправдывать свои пред-положения за тысячу километров!
-Тогда катастрофа произойдет, - констатировал Антон потерянным голосом, словно в ней его главная вина. – Даже с эти скорым поездом было намного проще, поскольку сами доказательства лежали на рельсах, подтверждающие информацию моего сновидения. А вот про лайнер я там ничего не услыхал. Даже мелкого намека на причину и того фактора, что бросил самолет на землю.
-Успокойся, Антоша, - обняла мужа Лена и потрясла за плечи. – Сам сколько раз мне утверждал о золотом правиле в авиации – сто раз перепроверить любые предположения и предупреждения. Они же не убийцы и не самоубийцы. Должны же там хотя бы проверить материальную часть и убедиться в исправности. Для собственного успокоения и безопасно-сти вылета. Вон, по телевизору часто показывают, как из-за какой-то детской шалости такая шумиха поднимается с эвакуациями и обысками. Хотя уж в тех злых шутках явно просмат-ривается пустышка. И дураку понятно, что никаких взрывных устройств там и в помине не должно быть. Но все равно ищут, чтобы самим убедиться и других убедить. А здесь никто и не планирует анонимно пугать. Не только фамилию, но и подробный адрес указываем.
-Дай-то бог! – уже немного успокоенный проговорил Антон. – Сама зародила сомне-ния, а теперь успокаивает. Хотя, если по-честному, так и сами бы не поверили в эти сны-провидения с этими байками выжившего из ума пенсионера, если бы не подтверждения с эти поездом под Холмогорском.
Лена на завтрак налила Антону рюмку водки, чтобы хоть как-то снять это сильнейшее напряжение. Но он отказался. Зачем в трезвость ума вносить этот легкий хмель, когда думы только и давят и торопят время, чтобы поскорее убедиться в благополучном исходе этого ка-тастрофического взлета.
-Давай, Лена, пока без водки. Потом отпразднуем. А то буду сонным носом клевать и зевать во весь рот. Пойдем лучше по магазинам прошвырнемся. У нас с тобой в холодильнике брешь образовалась сыромолочная и колбасная.  И кефира очень хочется со сладкой булочкой. Давненько не покупали.
-Пошли, - усмехнулась весело и уже беззаботно Елена. – Если что, так Вадим позвонит. У нас на час меньше, чем в Саратове?
-Да нет, не в этом дело. Аэропорты работают по московскому времени. Значит, будет одинаково. 13.40. В 14.00 по новостям уже сообщат. Обязательно покажут, как и что там произошло.
Они набрали пакетов, и пошли гулять по супермаркетам, которых только в их районе было несколько. Даже удивительно, как это они обходились в далекое советское время двумя-тремя магазинами. Ели не меньше, а вот очереди выстаивали везде. А уйти из дома хотелось, поскольку просто так сидеть, уставившись в стрелки часов, было невмоготу. Они же, эти проклятые стрелки, словно замерли на одном месте, не желая перемещаться и показывать движение времени. А тут два-три магазина обошли, и дел сразу до обеда. Ведь вовсе не обя-зательно затовариваться по списку, что тщательно был составлен перед выходом. Намного интересней и увлекательней, хотя и намного больше тратится средств,  покупать все, что приглянулось. Уже потом, дома, раскладывая продукты по полкам холодильника, они часто пытаются выяснить, спрашивая друг друга, а зачем, и по чей прихоти куплен этот пакет или упаковка, которые неизвестно когда и зачем им понадобится. Однако сильных баталий по этой теме не происходило. Куплено, так куплено. Не пропадет.
Шопотерапия помогла и успокоила нервную систему. И Антон с Еленой с шутками и прибаутками возвращались домой уже ближе к обеду, и перегруженные как продуктами, так и прочей дребеденью, типа носков, что выставлялись в маркетах на распродажу по сниженным ценам, так и косметическими и моющими средствами, включая и рулоны туалетной бумаги. Ну и что, что уйму денег потратили!  Зато в душе песня и праздник. А чтобы этот день закончился еще лучше и праздничней, так они прихватили и красивую бутылку водки со странным и непонятным названием. Еще и с красивой наклейкой и с причудливым оформле-нием. Сейчас модно швыряться новыми и экзотическими названиями. Хотя и понимали, что содержимое практически не изменено, но ведь силу внушения пока еще никто не отменял. Вкус сразу меняется в лучшую сторону, поскольку и картинка немного иная, и, так кажется, запах совсем другой. А стало быть, и воздействие на организм намного положительней и ка-чественней, чем обычная и привычная.
-Включай Россию 24 часа. Там что-нибудь уже рассказывают, - показывая на часы, ви-севшие на кухне, скомандовала Лена, сама уже планируя обед из разнообразных блюд, как овощных, так мясных. – Борщ будем разогревать? Нет, - сама себе ответила она. – Хватает и без него навалом.
-Да и кто же это по праздникам с водкой борщ есть будет, - согласился с женой Антон и пошел в зал к телевизору, чтобы отыскать среди огромной массы каналов нужный с ново-стями. По которому Россия круглосуточно транслирует новости всего мира и, разумеется, в первую очередь происшествия в собственной стране.
Уже прошел почти час после отмеченного во сне срока, поэтому уж что-нибудь журна-листы просто обязаны вещать. И Антон очень рассчитывал на скандальный репортаж с непо-нятной и беспричинной отменой этого опасного московского рейса, поскольку причину пока еще вряд ли успели определить. Однако первые картинки повергли его в шок. По всему эк-рану пылали языки пламени, и стелился дым. И сквозь этот ад вещал трагичный голос теле-журналиста. Московский рейс, вылетевший из Саратова в 13.40, разбился на взлете. Все пас-сажиры и экипаж погибли.
По бледному лицу Антона и по его трясущимся рукам Елена поняла, что худшие пред-положения оправдались. Только кто же сейчас виноват? Или Вадим, что не сумел убедить, или работники аэропорта, не пожелавшие поверить в пророчество из Вилежина? Кто-то под-ло и преступно проигнорировал предупреждение начальника МЧС полковника Вадима Си-доркина. Но почему? Ведь никто не обязан был верить и принимать пророчество за факт, но уже сам вылет был под запретом.  Ну, никак нельзя было выпускать этот самолет в рейс. Не-ужели с тех времен, когда летал сам Антон, что-то в этом мире изменилось, и совсем не в правильную сторону?
-Антоша, сядь, успокойся, я сейчас, мы все сейчас сделаем. Ты только не принимай уж так близко к сердцу на свой счет, ты абсолютно не виноват, - лепетала Лена, сама вошедшая в ступор и никак до конца не поверившая в происшедшее, словно с экран мелькали не картинки настоящего, а кадры из какого-то фильма-катастрофы. С трудом трясущимися руками она набрала номер телефон Вадима, который ответил мгновенно, словно только и ждал этого звонка.
Но Антон не дал жене слова сказать в телефон, вырвав его из ее рук, и грубо слегка плаксивым голосом прокричал, совершенно не беспокоясь, есть ли том конце Вадим, или нет:
-Ты почему ничего не сделал, ты почему не запретил этот вылет. Да сам бы полетел в Саратов и лег на полосу. Ведь ты уже все знал про поезд, а потому просто обязан был мне поверить. Сколько же еще нам нужно трупов, чтобы наконец-то поняли, что я не старый ма-разматик, что это не глупые шутки, а серьезные предупреждения. Он ведь хочет, чтобы мы не допустили ненужных смертей, а мы оказались бессильными и пустозвонами. Ну почему ты не потребовал и не сумел их убедить? Нельзя было в этот самолет пассажиров сажать, нельзя! Мы с Леной поверили, что сумели спасти такую прорву народу, а тут такой ушат холодной воды с экрана!
Антон высказал все из себя, что накипело и нагорело, посмотрел пустым взглядом на жену и обессилено бросил телефон на пол, словно вся беда и зло произошло именно из-за него. Елена сходу подняла его и приложила к уху. Но аппарат уже молчал. Или Вадим от-ключился, ошпаренный такой яростной атакой, или в телефоне что-то сломалось от грубого обращения с ним.
-Зачем ты так? – тихо прошептала Лена с легким укором. – Он совершенно не виноват, что ему не поверили. Мы с тобой такой сценарий предполагали. И ничего удивительного, что он сбылся.
-Я знаю, - потерянно ответил Антон, забирая у жены телефон и набирая вновь знако-мый номер. – Вадим, ты извини, я понимаю, что твоей вины нет. Это не я кричал, а мой страх и нервы.
-Ничего, Антон, ничего, я тебя отлично понимаю. Меня самого трясет, как в лихорадке. Да и телефоны всех калибров и со всех сторон надрываются. Спохватились, идиоты, когда почувствовали запах паленого. Сильно припекло задницу, вот и зашевелились.  Можно, я сейчас к вам приеду? Мне здесь на рабочем месте совершенно невмоготу. Я и мобильник сейчас отключу, чтобы они забыли на время про меня. Пусть пока потрясутся, понервничают. Ума быстрей наберутся.
-Конечно, Вадим, приезжай. Нам всем троим сейчас, требуется мощная алкогольная те-рапия. Ничего с собой не бери, у нас все заготовлено для праздника. Мы ведь планировали отметить успех. Вот и помянем тех, безвинно павших. Можешь, если хочешь, свой коронный коньячок прихватить.
-Вот так, как всегда, - печально хмыкнул Вадим на другом конце «провода», как обычно говорили про проводные телефоны. – Ждешь праздника с фанфарами, а получаешь головную боль с примочками.
Приехал он быстро, словно такси уже стояло под окнами кабинета. Служебной не вос-пользовался, чтобы никто и не предполагал, куда он делся, и где его искать. И, разумеется, не с пустыми руками, а со своей традиционной бутылкой коньяка. Он не любил на любые застолья приезжать без ничего, словно на халяву. А эту марку коньяка, которую супруги ни-когда на прилавках не встречали, если хотели без него побаловаться любимым коньячком. Ему некто из подчиненных постоянно поставлял. Причем с такой регулярностью, что у Ва-дима коньяк никогда не кончался.
-Чур, для вас пусть будет водка, - неожиданно с удивительной веселостью воскликнула Елена, словно праздник решила не отменять. – А я с удовольствием попью твоего коньяка. И потом, мужики, предлагаю поминальные настроения напрочь отбросить. Да, беда большая в том далеком Саратове. Но мы сейчас будем пить по иному поводу. Можно, конечно, чисто по-человечески помянуть, чтобы совесть перед теми несчастными была чиста. Но основной праздник посвятим иному. Ребятки, милые, а ведь значит и взаправду у Антона случаются сны-предсказания. Ну и пусть первые две неудачи, но зато мы теперь еще тверже убедились в их реальности. Уж теперь-то после этого скандала они вынуждены будут верить в любую дребедень, что Антону приснится. А для нас теперь самым главным станет сортировка зерен, отделяя их от плевел. Чтобы уже наверняка. А то мало ли у Антона всякие глюки и причуды по ночам сниться будут.
-Ну, так это совсем не сложно будет делать, - грустно усмехнулся Антон, но уже успо-коившись и освободившись от отчаяния и шока. На него все же как-то благотворно повлиял оптимизм и прагматизм жены, способный нормализовать его пошатнувшееся состояние. Не-кое рациональное зерно в ее речах он уловил. – У всех моих, то есть в этих двух сновидениях имеется определенная последовательность и сюжет. Понимаете, они состоят из двух полови-нок, первая из которых является лирической мелодрамой с реализацией моих детских фанта-зий. Ну, вот, например, в первом случае разрешило полюбоваться и еще раз посмотреть на мою первую любовь. И забылась вроде, а вот этот пророк взял, да напомнил, пощекотал мое сердечко. А во втором сне он пошел еще дальше, и организовал с моей домристкой свидание. Не мне лично, как твоему мужу законному, а тому юнцу безусому и кошмарно скромному. В самой жизни я так ни с первой, ни со второй даже знакомиться не планировал. А то она уже посылает мне электрические разряды ревности. Успокойся, мы сейчас дело обсуждаем, а не поводы и причины ревности, - Антон обнял жену и, целуя в щеку, иронично и язвительно похихикал. – А уже во второй половинке упоминает о самой катастрофе, намекая, что эти вот самые дамочки вполне допустимо, что находятся в эпицентре события. И не просто саму катастрофу преподносит, но и подсовывает под самый нос с показной  настойчивостью место и точную дату,  и время с точностью до минуты. Да еще позволяет насладиться самой катастрофой и ее последствиями. Точнее, про последствия он уже вталкивает мне после пробуждения, дорисовывая в воображении и в фантазиях. Мол, если не прореагируешь, так получишь вот такой результат.
-А у тебя много еще в запасе таких баб было? – сыронизировала с небольшой язвинкой Елена. – На все катастрофы должно хватить? Это же теперь ты за то, что проигнорировал их, обязан спасать?
-Хватит, Лена, это слишком становится смешно! – уже совершенно развеселившись, хохотал Антон, не обращая внимания на ее злые косые взгляды. – И хватит их на еще, как минимум, сотню катастроф. Я ведь не приударял за ними и не читал им дифирамбы, а просто любовался всеми подряд, кто мог привлечь мое внимание если не красотой, то чем-то харак-терным и выделяющимся от остальных. Честное слово, я даже забывал об их существовании, стоило на горизонте появляться новенькой. И никогда не вспомнил бы, если бы не эти сны. Да признайся, Вадим, что у самого немало было в детской юности объектов внимания. Толь-ко вот, - уже грустно заметил Антон, - мне так показалось, что все это игра в одни ворота. Он словно специально дразнится, показывая нашу беспомощность перед неотвратимостью со-бытий. Эти беды невозможно предотвратить, поскольку они запланированы судьбой и про-сто обязаны произойти. И дразнится надо мной, зараза этакая. Вы вот попробуйте, попытай-тесь, подергайтесь в беспомощных судорогах, а все одно ничего у вас не выйдет. Против судьбы не попрешь, раз у судьбы такой сценарий. И переписывать вам его никто не позволит во время сеанса кино. Только посмотреть. Вот сначала посмотреть во сне. А потом уже с эк-рана телевизора.
Лена и Вадим заворожено смотрели на Антона, словно он им сейчас прочел приговор мирового судьи, обжалованию который не подлежит. Получалось, что все их попытки и яйца выведенного не стоят. Они и в самом деле станут заложниками этого шутника с его пророче-ством. Если только уговорить Антона не делиться этими предсказаниями. Но такое теперь стало невозможным. Они тупо и бесконечно будут кричать и уговаривать, не взлетать, не ехать, не ходить, если Антону в том месте и в это катастрофическое время приснилось опас-ное и смертельное.
-А я все равно с тобой не соглашусь! – внезапно с большим оптимизмом воскликнул Вадим, словно к нему наконец-то пришла спасительная идея. – Хотите, братцы, фокус пока-жу? – Вадим достал мобильный телефон, который уже несколько часов как был им выключен и ни для кого недоступен сразу же после катастрофы самолета в Саратове. – Вот, смотрите и любуйтесь! Видите? Звонят, сволочи, трезвонят по всем каналам. Трясет их от страха за свою задницу. Ведь я сразу же и в МЧС в Саратов, а потом, поняв пустоту и бессмысленность этого разговора, позвонил и в аэропорт. Но и там получился какой-то тупой и бестолковый разговор. А я же всех их просил и умолял отменить этот катастрофичный рейс, доказывая и требуя хоть вполуха прислушаться к моим словам. И не постеснялся назваться и представиться по полной форме. Нет, посмеялись, отшутились, лишь порекомендовав пере-квалифицироваться в экстрасенса или в обычную гадалку, разгадывающую сны, выживших из ума старых маразматиков. Но я выслушал их насмешки стойко лишь потому, что они все же обещали проявить усиленную бдительность к этому самолету, проверить еще раз и два силовую установку. Поверил, что они сумеют найти там нечто дефективное. Да не нашли ничего и разрешили вылет. А теперь пытаются прикрыть свою задницу и уточнить у меня адрес пророка.
-А у тебя, конечно, ума хватило им со всеми подробностями про источник информации поведать! – сыронизировал Антон, осуждающе кивая головой. – Да кто же это с первого раза и без подготовки поверит в эту дребедень? Ну, вот поначалу надо было начинать с аноним-ного источника, мол, позвонил некто и предупредил, или нечто более правдоподобное сочи-нил. А ты им в лоб, да такое!
-Пойми, Антон, - совершенно не собирался обижаться и оправдываться Вадим, считая свою тактику более действенной, а потому горячо отстаивал свою позицию. – Ну, ведь я так решил, и совершенно с собой согласен, что раз сам сумел поверить, то и они просто обязаны были. Или хотя бы от страха этот рейс запретить, а потом уже разбирайтесь. Понятно, что не надо сразу так убежденно верить, но задуматься можно было. Ты же сам из авиации, и зна-ешь, как поступают в таких случаях. Веришь, не веришь, а проверяешь с таким усердием, словно информация от достоверного и проверенного источника. Клянусь, что даром это им не пройдет, заплатят по счетам.
-Ребятки, мужички вы мои! – вмешалась в диалог мужчин Елена, решив, что пришел наконец-то ее черед показать мужикам женскую железную и правильную логику. – Я глубоко сочувствую погибшим и их родственникам. Но ведь никто не знает и, как обычно, вряд ли докопается до истинной причины катастрофы. И если бы они сегодня хотя бы на грамм по-верили Вадиму и в пророчество снов Антона, а потом ничего не нашли в этом проклятом са-молете, то повесили бы срыв рейса с вытекающими последствиями на нас. И это хорошо бы еще ограничится отставкой, имею в виду Вадима. А то могли бы запросто как баламутов за введение в заблуждение штрафануть по полной программе с конфискацией чертово количе-ства средств.
-Да плевать мне на пенсию! – в сердцах воскликнул Вадим. – Зато, какую прорву людей спасли бы.
-Этих, да, - не желала соглашаться Лена. – А потом начинай все сначала. И неизвестно еще, какая катастрофа, и с каким количеством жертв будет следующая. Допустим, что намного кошмарнее этой авиационной. И мы никакими способами после этой неудачи не сумели бы их убедить в реальности очередной беды. Да ты, Вадим, сам бы шарахался от нас. А вот теперь-то они сами орут со всех углов страны на твой телефон. Не думаю, что они сумели скрыть от Московского руководства твое предупреждение. И теперь уже не только во сны Антона, но и в Антошкин чих будут верить. Так что, други мои, предлагаю сейчас же и без задержки и резкого торможения переключиться на оптимизм. И пьем за здравицу того, кто подарил моему мужу этот дар. Теперь, Вадим, не только та сам, но и все твои министерские с портфелями, коих ты зацепил своим прогнозом, с первого полуслова поверили во сны про-видца Антона. Пусть проиграли первый раунд. Они все равно были обречены. Теперь уж точно будем лишь побеждать.
-Она права. Она чертовски права со своей женской логикой! – гордо бросая влюблен-ные взгляды на свою жену, с некоторым пафосом произнес Антон. – НПП (Наставление по производству полетов) всегда писалось кровью. Каждый параграф, каждая строчка полита кровью. Мы не сумеем понять ту очевидную опасность, если оная не случается. В гипотети-ческую верить трудно и практически невозможно. Точно так же случилось и с нами, и с твоими министерскими начальниками. Чтобы поверить самим, пришлось стать очевидцами катастрофы на железной дороге. А чтобы и ты, и твои спасатели убедились в достоверности моих предупреждений, залили кровью пассажиров этого проклятого самолета. Закон граблей никто не отменял.
-Да, - уже тяжело и печально вздохнул Вадим, соглашаясь с доводами и объяснениями друзей. – Правы вы оба на все сто процентов. Ладно, будем пить с тостами в здравицу. Со-гласен. Покойным вполне хватило наших первых рюмок с прискорбием и с душевными страданиями. Ты прав. Все умные законы сначала проходят через грабли. Так человечество лучше и с большей скоростью познает правила бытия. И очень часто случается, что на эти грабли приходится ступать не единожды.
-Наш случай я так абсолютно не стал бы называть граблями, - слегка задумавшись и ковыряясь вилкой в тарелке, словно пытаясь оправдать всех тех, не поверивших Вадиму в его пророческий сон, произнес Антон. – Утренний звонок с такой бредовой информацией легко принять за белую горячку, допившихся до безумия стариков из города за тысячу километров до Саратова. Мужики всю ночь гудели, а утром их приперло сон рассказывать по телефону о предстоящих кошмарах. Понимаете, получается ведь, что наши грабли были слишком плотным туманом затянуты. Да еще в такой густой траве, что нормальному человеку с нормальной психикой и заметить невозможно было. Вот они наступили и теперь репу уси-ленно чешут.
Как решили, так и постановили. И вновь потекли дни и ночи, какие мало отличались от обыденных и повседневных. Опять по утрам Елена пристально и вопросительно вглядыва-лась в лицо мужа, словно он все уже увидел в своем сне, но почему-то молчит и не желает ей рассказывать по причине ее излишней и абсолютно ненужной ревности, от которой самой бывало стыдно и зло на самую себя. Просто при повествовании этой первой половины своего сна из детства у него слишком лицо влюбленное и отрешенное, словно он не желал покидать его без продолжения. А так-то причин совершенно же нет. Вот он рядом стопроцентно принадлежащий лишь ей одной. Но довольный взгляд все равно немножко беспокоил и вызывал ревность к его этим далеким воспоминаниям.
-Ничего для нас полезного, - будто отчитывался за проведенную ночь и за просмотр снов, отвечал Антон. – Даже не учитывая моего пророка, не так уж часто в нашей стране случаются глобальные катастрофы. А по мелочам, насколько я его понял, этот предсказатель не разменивается.
-А ты точно помнишь? – иногда после первых ночей спрашивала Лена. – Может, стоит поднапрячь мозги и припомнить все подробности сновидения. Это тебе кажется, что пустяк, а вместе мы проанализируем и обнаружим чего-либо важное. Не привередничай, я не буду к тебе цепляться по ерунде.
-Ничего, - категорично и твердо произносил Антон. – Я уж пророчество сразу отличу от обычного сна. Так что, жди и надейся.
А куда еще деваться. Ждать, так ждать. И Лена соглашалась с мужем, что такое не может происходить слишком часто даже для его снов, а уж про предсказания и говорить не стоит. Он, то есть этот неведомый, что прилепился к снам Антона, сам знаем, когда и о чем нужно предупреждать. В конце концов, все беды мира предупредить и предотвратить просто физически не в состоянии даже сам бог, не говоря уже про такого простого смертного, как Антон.
И сегодняшняя ночь ничем не отличалась от обыденных. Спал, купаясь во владениях Морфия, участвовал во всех его играх и эпизодах, пока вечерний чай не позвал к посещению необходимого кабинета. По таким мелочам Антон никогда не расстраивался, а просто, как сомнамбула, посетил требуемую комнатушку и вновь нырнул под одеяла в свое любимое и прогретое телами ложе. Даже и вспомнить не может, успел ли донести ухо до подушки, или уже вдавил его в мягкое перьевое подголовье, уже несясь к новым и прекрасным сновидени-ям. Но упал он в этот раз не в привычное беспорядочное нагромождение предметов и людей, а в вагон поезда, на котором он, то есть, как и другие десятиклассники из разных школ города, получившие призовые места на городской олимпиаде по физике, ехали в родную столицу своей необъятной Родины по путевке ГОРОНО. Везли в златоглавую Москву целый вагон физиков на все осенние каникулы.
В физики Антон попал совершенно случайно и за компанию. Физикой увлекался как раз не он, а его друг Гриша, который с невероятной легкостью разделывался с такими умо-помрачительными задачками, от которых у Антона просто даже мозги чесались при виде их. А он о них рассуждал, словно видел перед собой простенькие арифметические примеры. Но от школы требовалось послать на эту олимпиаду десятерых от каждой школы. Выбор слу-чайно пал именно на Антона. Это он уже потом сообразил, что виной всему Гриша, с кото-рым он сидел за одной партой, а, стало быть, совершенно случайно и незаметно для самого себя с такой же легкостью научился разгадывать эти сложнейшие ребусы. То же самое про-изошло на заключительном этапе конкурса, когда такую же сложнейшую и запутанную кон-трольную решили из их школы только они вдвоем. Потому и находились они в этом вагоне единственные из представителей и победителей от своей родной школы. И такое положение вызывало гордость и самоуважение.
Эта девчонка понравилась ему еще во время олимпиады. Даже таким ненастоящим словом его состояние назвать нельзя. Случилась любовь с первого взгляда. И расстались они внезапно и вроде как навсегда, поскольку она исчезла сразу же после объявления победите-лей, среди которых почему-то ее не объявили. Но, наверное, все же при чествовании победи-телей некто совершил ошибку и пропустил ее. Поэтому Антон был несказанно удивлен и безмерно обрадован, обнаружив ее среди экскурсантов в своем вагоне. Но сон пошел дальше по сценарию, и усадил их в одном купе. Он с Гришей, а напротив сидела она со своей под-ружкой. Вернее сказать, что они сидели не в купе, а в купейном отсеке плацкартного вагона. Но так им выпали места, что оказались друг против друга. Глаза в глаза, хотя смотреть он на нее боялся. Лишь иногда бросал косые взгляды, продолжая, как и во время олимпиады, без-молвно любоваться своей пассией.
Во время олимпиады он даже не попытался у кого-либо из ее знакомых спросить имя этой девчонки, надеясь случайно услышать его от посторонних. Но или он пропустил такой момент, или никто при нем не называл его. Поэтому и довольствовался этими косыми взгля-дами, чтобы не дай бог кто не заподозрил его в таком позорном для юнца деянии, словно в крамоле или в постыдном поведении. А она еще тогда поняла это пристальное внимание симпатичного паренька. И, так показалось Антону, ей нравились его стреляющие и пылаю-щие взгляды. Она даже несколько раз так как-то весело и смешливо ему улыбнулась. Но в этих улыбках был интерес, а не ирония.
Но Антону хотелось в такие моменты провалиться от стыда, словно его застукали в чем-то не совсем приличном. Ему хотелось тайно и без публичных обозрений лишь любоваться этой девчонкой, и абсолютно он не желал рекламировать свои искренние чувства. А тут такое случилось, что они не просто в одном вагоне, так еще и в одном купе и напротив друг друга, о чем даже в тайных мечтах не случалось. Пусть в купе не было дверей, разделяющих их от всех остальных, но она сидела настолько близко, что, казалось, лишь руку протяни и прикоснешься к ней. С таким желанием он усиленно боролся, превозмогая эту страсть с большим трудом. Хорошо хоть Гриша оказался настолько болтливым и остроумным, чего Антон за ним как-то раньше не замечал, что все внимание девчонок было переключено на него.
-Девчонки, - прошептал Гриша лишь одними губами, но его почему-то и девочки и Ан-тон отчетливо услышали. – А давайте по глотку вина! Не желаете? Поужинаем по настояще-му, по-взрослому, - Добавил он уже громко и весело, словно сделал приятное предложение, от которого просто глупо отказываться.
У Антона прямо дыхание приостановилось. Ему хотелось сразу же отругать Гришку за такое непристойное предложение, словно здесь собралась компания шпаны дворовой, одна-ко, на удивление Антона, девчонки весело хихикнули и подозрительно кивнули в сторону проводниц, где рядом с ними все купе заполнили взрослые, отвечающие за дисциплину и порядок среди путешествующей детворы. Хотя эта детвора уже и по росту и по комплекции мало отличалась от самих воспитателей и учителей. А некоторые акселераты так намного их и обогнали.
-Ой, вот эта опасность одна из наименьших! – успокоил он соседок. – Они уже звенят, как церковные колокола, стаканами и кружками. Только вместо чая почему-то у них в этой посудине вино плескается. Так что, им в данное время абсолютно не до нас. Давайте, девоч-ки, сразу познакомимся. А то я на олимпиаде так напрягался, что ни на кого внимания не об-ращал. Мы – Антон с Гришей. А у вас какие имена? Думаю, что тоже такие же экзотические и экстравагантные.
-Нет, мы просто Ира с Олей, - ответила в его веселый тон так же шутливо и задорно та, от которой Антон не отрывал своих влюбленных глаз.
Так оказывается, ее Ирой зовут. Ириной. А можно Иришкой, Иринкой. И все? Антон стало весело и легко. Ну, почему он не может так весело, беззаботно и легко, как Гриша! Все время стесняется самого себя, боится в присутствии вот таких девчонок, которые ему нра-вятся, лишнего слова произнести, словно своим внимание может обидеть или оскорбить. Или хуже того, опозориться или нарваться на грубый отказ. Даже за Гришу испугался, когда тот так беспардонно предложил им вина. А они такие же, как мы. И им даже очень нравится внимание пацанов. Но сам пока пробовать вставить свое слово не пожелал. Вдруг еще ей его слова не понравятся, и она станет его презирать. Нет, такое Антон пережить не сможет. Он потом, когда окончательно осмелеет.
-Хорош улыбаться, как девица на выданье! – опустил Гриша на землю внезапно воспа-рившего в своих мечтах Антона. – Сбегай за стаканами. Обязательно с подстаканниками возьми. Тогда в них вина так заметно не будет. Бояться нам никого не надо, но предосторож-ность не повредит.
-А мне мама целую курицу положила, - звонко и радостно произнесла Ира, словно про-пела романс, и достала из сумки сверток, обалдело пахнущий ароматами специй и свежим мясом.
И Антону вновь стало страшно. Гриша хоть вина сообразил прихватить. Мог, друг на-зывается, и его предупредить. Разве Антон не купил бы тоже. А теперь? Не станет же он в присутствии девчонок доставать свой хлеб с салом и домашними колбасками. Бабушка, то есть, папина мама, свежего сала и мяса привезла из деревни. Кабанчика зарезали совсем не-давно. И сала насолили, и колбасы наделали. Он все эти продукты безумно любит. И Гришу угощал, который просто без ума от этих пахучих колбасок. Однако здесь эти деликатесы вы-глядеть будут нелепо и смешно. Но не успел он даже толком обдумать эту продуктовую про-блему, как в размышления вмешался Гриша:
-Чего сопишь! Доставая свое сало с колбасой! Ишь, зажать хотел, - толкнул в бок Гриша, уже после того, как Антон принес стаканы и задумался в поисках выхода из сложнейшего лабиринта.  – Не сильно ругалась тетка за стаканы. А то они их без чая не любят давать. Это же их заработок.
-Нормально, - наконец-то первое слово выдавил из себя в присутствии своей пассии Антон. – Я ей заплатил за четыре стакана чая, а просил их не пачкать. Она сразу поняла мой маневр и миссию посуды. Там, ребята, уже все наливают. Так что, и проводница, и остальной народ друг друга понимает с полуслова.
-Вы не представляете, девчонки, какое у него вкусное сало и колбаски! Домашнее все, натуральное. Бабка его все сама делает. Даже кабанчиков выращивает по самой старинной технологии, еще освоенной по рецептам и под бдительном присмотре ее прабабки. Можно так увлечься, что не заметишь, как вместе с пальцами сожрешь. Так что, вы там поаккуратнее. Нам инвалиды вроде, как и ни к чему, - нахваливал Гриша паек Антона, словно это были деликатесы масштабов вселенских.
Антон и брать эти продукты не собирался, чтобы не опозориться таким примитивом при всех. Народ любит ко всякой ерунде, не похожей на общий стандарт, придраться и по-смеяться с критическими едкими замечаниями. А оно вон как получается, что его хлеб с са-лом и такой на вид неприглядной колбасой затмили все эти яства, разложенные девчонками на столике. Гриша, чтобы никто не успел захлебнуться слюной от запахов и вида сервиро-ванного стола, показал горлышко огнетушителя, как называют в молодежных компаниях литровую бутылку портвейна, и пригласил компанию к веселью и приятному времяпровож-дению.
-А не упьемся? – высказала недоверие к такой огромной посудине Ольга, пугливо втя-гивая шею в плечи. – Страшная она какая-то, и очень уж огромная. А нас так мало, и мы такие слабенькие!
-Нее! – уверенно затряс головой Гриша, недоуменно разводя руками, словно оскорб-ленный такими инсинуациями. – Тут, если вы что-то помните из математики, так всего на брата по стакану компота. Оно всего 19 градусов.
-Я стакан не выпью, - сразу же категорично заявила Ира, чтобы потом мальчики не принуждали ее к потреблению.
-Не переживайте, девочки. Во-первых, мы вам меньшие дозы наливать будем, чтобы сохранить душевное и физическое равновесие по всей компании, а во-вторых, так вы еще на вкус не пробовали деликатесы Антоновой бабки, - успокоил девчонок Гриша. – Потом еще запросите добавки.
-Тогда мне наливать поровну с вами, - затребовала Оля. – Я выпью. Мы перед танцами с девчонками по бутылки выпиваем, и весь вечер балдеем. А тут еще эти пахучие колбаски! Наливай! А то сейчас уйдем.
-Тогда тебе наравне, - поддержал инициативу Ольги Гриша. – А ты, Иришка, быстрей соображай и передумывай.
-Уже передумала, - хохотнула Ира, и подвинула ближе к Грише свой стакан, чтобы он контролировал равенство при наливании.
Напротив них сидели на боковых местах две девчонки, которые косо поглядывали на нарушителей порядка и перешептывались о своем. Трудно по их виду понять, как они отно-сятся к выпивающей компании. А вполне возможно и позавидовали, что такое веселье со-всем рядом, а им приходится скучать. Руководители экскурсии перед поездкой инструктиро-вали и строго предупреждали, чтобы в вагоне был идеальный порядок. А еды с собой брать лишь на время в поезде. Уже по приезду в Москву им выдадут из расчета по два рубля на день. А ехать им намного меньше суток. И если учесть, что ночь проспят, то и надо было по-беспокоиться лишь об ужине.
Но наши мамы не знают чувства меры, переживая за состояние чада в отсутствии роди-тельского присмотра. А потому запасенных продуктов можно растянуть не только на ужин, но и на несколько дней. Да только кто же их теперь обратно в сумку класть будет! Особенно такие продукты, как курица и вареная колбаса, так их просто обязаны съесть немедля. То есть, до утра. Завтра к обеду эти привлекательные яства могут запросто превратиться в не-съедобные яды, и представлять угрожающую опасность даже молодому и всеядному желудку, в нормальном состоянии способного переваривать железо. Но металл не способен портиться и загнивать.
А вот сальце с колбаской не боятся времени и вагонного климата. Хоть на время поезд-ки, хоть на время всей экскурсии. По самой разумной и философской логики так должны все рассуждать, включая и девчат. Однако у них было иное мнение. А потому Гриша с девчатами жадно набросились именно на этот продукт, способный на длительное хранение. Никто его хранить не собирался. Но Антон решил полакомиться иными продуктами, вроде этой ва-реной колбаса с красиво обжаренной курицей. В его семье сии деликатесы встречаются кошмарно редко и лишь по большим государственным праздникам. Как раз лакомством они и считались, поскольку стоили недешево для семейного бюджета.
Вино пили маленькими глотками и много говорили. Оказывается совершенно не трудно говорить даже с такими девчонками, которые тебе нравятся и в которых ты, как казалось Антону, влюблен. Нет, Антон не был букой и молчуном. Он легко и без напряжения общался с одноклассниками и одноклассницами. Но ведь в классе он ни в кого не был влюблен! Те легкие влюбленности, кои его не покидали практически никогда, точнее, с тех пор, как он понял разницу и отличие девчонок от парней, в счет не принимались. Он ведь не любил их, а просто выделял из общей массы лучшую, привлекательней, чтобы хотелось долго смотреть и любоваться, дорисовывая в мечтах общения.
-Антон, а ты чего набросился на курицу? Свои сало с колбасой совсем не любишь? По-ди, дома уже досыта отъелся? – спросила Ира, наблюдая за тем, с каким жадным аппетитом он отрывает куски и отправляет их в рот.
-Я просто вареную колбасу и жаренную курицу дома не вижу, - откровенно признался Антон без всяких последствий для душевного состояния. Он слегка захмелел от вина и близ-кого общения с девушкой, которую боготворил, а потому не боялся таких серьезных призна-ний.
Ему вдруг страстно захотелось остаться с ней наедине. Нет, нет, и вовсе не для интима. Просто сидеть рядом плечом к плечу и ощущать тепло ее тела и слышать ее звонкий сладкий голосок. Уже погасили в вагоне основной свет, оставив гореть ночники, и тогда Гриша по-менялся местами с Ириной, предложив ей свое комфортное место возле окошка и рядом с Антоном. С его предложением Ирина мгновенна и радостно с удовольствием согласилась с веселым хихиканьем и игривым подмигиванием Антону. Антон от удивления чуть не про-трезвел. Не успел он подумать, как мечта его мгновенно сбылась. Они остались одни, не-смотря на окружение посторонних и друзей. Да и никто и не собирался за ними подсматри-вать и подслушивать. Некому было. Половина вагона уже улеглась спать, в том числе и дев-чонки с боковых сидений, а вторая половинка тихо перешептывалась и попивала вино, уже не пряча бутылки под сиденьем.
Взрослые сделали слабую попытку приструнить и привести к послушанию. Однако они уже и сами малость были в подпитии, а потому согласились с таким положением и решили не портить настроение. Как самим себе, так и разгулявшейся молодежи. Какие они уже дети, если почти до единого крупнее самих учителей. У всех уже и паспорт имелся, а один из них недавно совершеннолетие отметил. Задержался, физический вундеркинд, в каком-то классе. Вот и повзрослел, не успев кончить школу. Да и поведение этих деток-акселератов весьма мирно и доброжелательно.
-Ты тогда, Антон, свои колбаски не ешь, - весело проговорила Ольга, отправляя оче-редной кусочек за щеку и вкусно и звонко пережевывая бабушкин деликатес. – Мы, возможно, первый и в последний раз их пробуем. А ты отъедайся курицей. Лично я уже на нее и смотреть не могу.
-Ну почему! – возмущенно не согласился Гриша, кивая Антону, требуя поддержки и подтверждения его несогласия. – Главное – не бросать с нами дружбу. А такие вот колбаски с сальцем практически не переводятся в семье Антона. Бабка постоянно их снабжает. А чтобы его родичи не бурчали по поводу наших набегов, так мы у них все это добро обменивать будем на кур.
-Два раза в год, - поправил Гришин оптимизм Антон. – К осени и весной. Сначала све-жих завозит осенью, а потом, когда сама поймет, что не справится с такой прорвой запаса, к весне остатки привозит. Но они в погребе хорошо хранятся. Да и что с ними за зиму случит-ся! А мы потом еще все лето едим.
-Тогда мы будем всегда с тобой дружить, - категорично заявила Ира, с такой же жадно-стью заталкивая в рот колбасу и сало. И вдруг внезапно развернув Антона к себе лицом, страстно впилась в его губы.
-Ирка, а мы все видим, - хохотнула Ольга, но Гриша не позволил ей развить свое вооб-ражение, сам прикрыв ее губы своими губами.
У Антона голова пошла кругом, а по всему телу пронеслась сладкая дрожь, впиваясь в кожу тонкими иголками, словно с мороза вошел в горячую комнату. Это был в его жизни первый поцелуй. И инициатором стала впервые та, в которую он был уже влюблен по уши и даже еще глубже. Оттого в голове зашумело еще сильней. А винный хмель покинул тело, ус-тупив место опьянению любовью.
-Погоди – шепнула Ира и убежала, покинув Антона в недоумении и в недопонимании, словно она подразнила его и пропала навсегда, оставив его страдать и искать в себе причину ее исчезновения.
-Куда это она? – спросила шепотом Ольга, с трудом отрываясь от Гришиных поцелуев и объятий.
-Не знаю, - осипшим от волнения и переживаний ответил Антон, пожимая плечами. А чего говорить, если он и сам ничего не понял.
Весь вагон уже находился в состоянии полудремы. Кто похрапывал и видел сны, а дру-ги точно так же, как и друзья, затаившись в уголке, целовались. Но тихо и пристойно. Ника-ких криков, гогота и беготни, словно стремились сохранить эту романтическую тишину и фантастический полумрак. И только стук колес, и покачивание вагона ритмично отсчитывали время. Ира вернулась через пару минут. Ничего никому, не объясняя, игнорируя даже удивленные взгляды подруги, она схватила Антона за руку и потащила за собой. Оказывается, она уже договорилась с проводницей, и та благосклонно и с дружеским женским понима-нием предоставила им на некоторое время персональное купе. В такой просьбе молодая женщина не увидела ничего предосудительного.
Антон хлопал удивленными ресницами и никак своим затуманенным умом не мог по-нять, зачем это понадобилось Ирине, если им и там никто не мешал так сладко целоваться. И когда девушка закрыла дверь купе на замок, а сама стала сбрасывать с себя одежду, он все еще сильней продолжал удивляться и никак не мог сообразить, что же ему делать сейчас самому. И вновь пришлось даме властным голосом скомандовать опешившему кавалеру, чтобы тот поторопился с раздеванием. И только в этот миг до него наконец-то стало доходить желание партнерши, и он стал понимать, как вести себя самому. А раздеваться он умел быстро, так что успел сбросить с себя всю одежду даже раньше Иры, хотя она и начала раздевание намного раньше его. Даже при таком тусклом свете он отчетливо видел каждую черточку ее тела, изгибы и выпуклости, распущенные волосы и страстные, зовущие к себе, губы. Антон стоял по стойке смирно с опущенными руками и ожидал дальнейшей команды от своей повелительницы.
-Иди ко мне, - шептала Ира, притягивая его к себе, сама падая на узкую кровать про-водницы.
Антон жадно прислонился к ней всем своим телом и вдруг с ужасом ощутил, что теряет ее. Она как-то неестественно стала затягиваться белым туманом, а Антон уже ощутимо по-кидал этот сказочный мир, возвращаясь из сна в свою эпоху и в свою родную кровать. От обиды в первую секунду сразу захотелось заплакать. Но тот мальчик уже пропал, а взрослый Антон явственно понимал, что сон закончился, а в этом мире у него есть любимая жена, дочь, и не менее любимые внуки. А зачем на сон обижаться. Ведь теперь Антон знает е имя, и какая она на ощупь. Хоть и понимал, что все происходило во сне, но этот сон слишком был натуральным и ощутимым, будто явь. Однако, вспоминая ту поездку и ту девчонку, в которую когда-то Антон был влюблен, он понял большое отличие той истории с этим приятным сновидением.
На самом деле она сидела в соседнем купе в компании трех девчонок. А Антон умыш-ленно сотню раз, выдумывая разные причины, проходил мимо нее и бросал косые взгляды в сторону своего объекта обожания. И имени так никогда и не узнал, и вино с Гришей не пили. Просто поужинали теми колбасками с салом, единственные, что взаправду существовали, запили все сладким чаем и завалились спать. И она тоже легла спать. А утром он вновь ходил вдоль коридора, чтобы увидеть и запечатлеть ее образ. Но никто так и не догадался и не узнал о его тайных страданиях. Так очередная любовь уплыла в небытие. И вовсе он не мечтал о постельных сценах. Его вполне удовлетворяли эти косые взгляды, ему нравилось любоваться ею и воздыхать. Сам факт присутствия любви в его сердце Антона вполне устраивал, понимая, что это закончится и появится новая. А для больших желаний в юношеских мозгах еще не созрело.
Да и вспоминая себя и свой пугливый характер в отношениях с девушками, так даже из того купе при виде раздевающейся партнерши сбежал бы, как трусливый заяц. Если бы во-обще из поезда не выпрыгнул. Хотя.… Очень трудно даже предположить, поскольку Антон никогда не любил развивать это неизвестное и трудно предполагаемое «если бы». Это ведь мы можем рассуждать и мысленно развивать последующие события в какой-либо щекотли-вой или требующей принятия определенного решения в той или иной ситуации. А придется поступать так или иначе, тогда неожиданно твои поступки совсем не согласовываются с этим «если бы». Вдруг оно развилось бы по сценарию сна? Ведь в своем сновидении Антон твердо был уверен, что все случается наяву. Даже в дальнем углу сознания не возникало предположения о ненатуральности происходящего. И целовался неумело, словно в первый раз, и трясло от страха и страсти вполне натурально от настоящего мальчишеского волнения, словно прижимался к той, которая волновала много дней его сердце и сознание, а не к Ире, явившейся в его сон.
Но очень жалко, конечно, что сон прервался на самом волнующем и интересном месте. Или не очень? Ему ведь совершенно не хотелось изменять своей жене даже во сне и даже с теми девчонками, которых когда-то любил. И вовсе он их в ту далекую пору не желал, просто немного любопытно и хотелось бы завершить эту вагонную сценку. И интересно, как бы события развивались после всего случившегося в купе? Сумел бы он любить ее после близо-сти так же жарко и искренне, что даже туман при одном только взгляде на нее голову и все мозги забивал. И еще его немного заинтересовала ее дальнейшая судьба. Хотелось бы хоть мельком узнать.
Антон ушел на кухню и включил чайник. Все равно ведь, пока мозги на место не по-ставит, так и не уснет. А жена быстро почувствует его бессонное беспокойство и полезет с законными расспросами. Нечего ведь сказать. Хотя такое случалось весьма редко, но она мгновенно всегда просыпалась и требовала разъяснений и объяснений причин его бессонни-цы. А как ей без последствий объяснить, что во всем виноваты воспоминания, которые так разволновали и украли сон. А если уж быть до конца честным перед самим собой, так сон вовсе и не был воспоминанием. Это ведь его затаенные мысли и мечты сбывались. И пра-вильно, что вовремя прервалось такое неправильное сновидение и до прямого контакта не дошло. Пусть эта девчонка без имени останется в памяти той глазастой и притягательной. Ведь после секса он уже не так относился бы к ней, и они оба стали бы другими. И трудно определить и предугадать, кем бы она стала для него. Может еще сильней любить стал, а может, понял, что она вовсе и не волшебная принцесса из сказки, а обычная земная девчонка со своими глупыми мыслями и поступками.
А ведь он о ней давно уже напрочь позабыл. До этого сна даже вспомнить не мог и представить, ни как она выглядит, ни как она смотрит и весело усмехается. По-доброму и игриво, словно заманивает и притягивает. А вот приснилась, словно некая дверь в прошлое отворилась, и позволила ему ступить еще раз в тот вагон и воспоминания. И даже больше, чем все происходило на самом деле. Скорее всего, Антон все-таки где-то в глубине души мечтал о большем, чем эти бесполезные, но доставляющие огромное наслаждение, взгляды в ее сторону и попытки поймать ее улыбку. Но в те далекие годы он и представление не имел, как можно вот так бесцеремонно подойти к ней и просто дотронуться. Она могла и ударить, и обругать, и обозвать всякими словами. А такого отношения к нему со стороны объекта любви Антон боялся больше смерти. Он тогда просто не смог бы представить дальнейшей своей жизни.
Вот и приснилась ему детская мечта, глубоко закопанная и законспирированная и дале-ко припрятанная в тайных и недоступных уголках сознания. Только вот зачем ему понадоби-лись эти воспоминания полувековой давности! Да, ему в ту осень было шестнадцать. Пас-порт уже был, а жизненного опыта никакого. Но ведь все правильно, так оно и должно быть. Откуда в шестнадцать лет браться жизненному опыту. Жизнь того Антона только-только на-чиналась. Ну и пусть со всеми ими, махнул рукой Антон и не стал пить кофе. Все оно так и должно быть. В молодости мы творим глупости и мечтаем о подвигах. А сейчас на закате жизни мы уже подошли к такому возрасту, когда все воспоминания выплывают наружу и требуют осмысления. И не стоит все эти сновидения так близко к сердцу принимать, по-скольку теперь ему будут часто сниться сны из прошлого, напоминая, что жизнь прожита, и пора подводить итоги, расставляя все свои деяния по полочкам. А оценки пусть дает сама история. Она для того и существует, чтобы осуждать или премировать те или иные поступки и проступки.
-Опять в туалет бегал? – спросила сонно и ворчливо, широко зевая до скрипа в челю-стях, жена. – Меньше чаю на ночь пить надо. По-моему, уже пора свои привычки усмирять, чтобы хотя бы спать спокойно.
-Не хочу, - вяло ответил Антон, плотно прижимая ухо к подушке и закрывая глаза, при-готавливая свой организм к очередным сновидениям. – Нельзя уже в моем возрасте от радо-стей жизни отказываться. Сейчас от чаепития, потом уменьшить иные вкусные продукты, отказаться от алкоголя. К чему, в конце концов, так придти можно? Останется лишь кефир и мягкое кресло перед сном у телевизора. Нет, дорогая, вот желудок и мочевой пузырь затре-буют, тогда и задумаюсь
-А по ночам на горшок бегать ему сильно нравится. Больно охота вот так среди ночи тащиться по собственной глупости!
-Да не мешает мне этот горшок. Подумаешь – два-три раза оторвался от подушки. Будто нас некто ограничивает во сне. Зато чаще картинки во сне меняю. Ладно, Ленусь, спи уже, лично я уже полетел к Морфию.
-Лети, коль так не терпится, - тихо шепнула Лена и сама провалилась в сон. Она умела засыпать почти мгновенно.
-Полетел, до встречи поутру, - так же вяло ответил Антон, с такой же поспешностью, как и жена, улетая в неизвестность.
Хотя на самом деле это оказалась самая известная и довольно-таки знакомая картина. Он вновь в этом же вагоне и рядом с Ириной. Вот только никак не может понять такого факта и текущего момента: они уже вернулись из того тайного купе, любезно предоставленного проводницей, или еще их состояние пока до этого не дошло? А вдруг еще даже и не целова-лись, а Антон уже черт те чего вообразил? Нет, торопить события пока не следует. Немного оглядеться, определиться, и потом уже окончательно принимать те или иные решения. И са-мому прислушаться пока к разговорам и интонациям, чтобы понять, в какое же мгновение его забросил сон.
-Ой, станция какая-то! – радостно воскликнула Ирина, словно очень долго ждала этой остановки.
-Непонятно, однако, - прокомментировал ситуацию Гриша. – И что это еще за град та-кой? Не видно ничего. Мы не доехали до вокзала, но, видать, город приличный. Антон, ты, случаем, из своих географических познаний не выкопаешь имя этой анонимной остановки. Хотя бы проводница объявила.
-Нет, сам даже догадаться не могу. А сколько времени сейчас? – спросил Антон. – Хоть по времени определиться.
-Антон, - попросила внезапно Ира. – Сбегай на вокзал за лимонадом. Что-то пить силь-но хочется, а чаем я никогда не напиваюсь. После него у меня только сильней жажда. Хочется шипучего и колючего.
-А еще вина хоть бутылочку купи. А то наша посудина что-то быстро опустела, - пред-ложил Гриша и протянул Антону деньги, которые Антон поспешно взял, поскольку даже не догадывался, есть ли у него свои и какие деньги в этом городе пользуются спросом. Если сценарий сна продолжается, то деньги должны быть соответствовать этой эпохе. Ведь мама давала сколько-то рублей на мелкие расходы, учитывая, что кормить и поить обещали за счет организаторов экскурсии. Но это там, когда все было по-настоящему. А теперь их в этом сне могло и не оказаться. Только в этот раз Антон внезапно решил, что теперь ему все это снится. А с чего? И вовсе нет. Вот они сидят его настоящие друзья, девчонки, с которыми недавно пил вино и вместе ели его колбаски с салом. И все настолько настоящее, что даже мысли о сне кажутся нелепыми. Только почему-то Антон никак не может припомнить такого зна-менательного и запоминающегося  факта из своего недавнего прошлого, как такой потря-сающий поцелуй и объятия в купе проводницы.
А вполне допустимо, что все эти аксессуары любви еще впереди и они выплывают из памяти его мечтаний. Это богатое воображение вбило в голову, что такое вполне могло про-изойти, в самом деле. Но долго размышлять никак нельзя, поскольку еще неизвестно, что это за такая станция выплыла внезапно. А ему необходимо за время стоянки успеть купить и ли-монад, и вино. Он сразу при выходе приметил на углу привокзального здания знакомый киоск, в каких часто продавали и вино, и прочие дорожные аксессуары. Антон быстрыми шагами дошел до вожделенного киоска, но то оказался абсолютно иного предназначения ма-газинчик. В нем продавались моющие средства, косметика и им подобные товары. Но ведь Антон никак не может вернуться с пустыми руками. Это показало бы его полную беспомощ-ность, бесполезность и никчемность, способные разрушить то начинающее сближение с дев-чонкой, образом которой уже много дней было заполнено сердце и мысли. Черт с ним, с ви-ном, но лимонад он обязательно найдет.
Заметив метрах в пятидесяти на краю привокзальной площади целый ряд подобных ларьков, Антон уже бегом рванул в их сторону. Но, уже подбегая к ним, в его мыслях воз-никли законные сомнения по поводу не стыковки действительности с реальностью. Ну уж никак в те далекие годы не должно быть изобилие не только самих ларьков, но даже того ас-сортимента за стеклом, чего предлагали они яркими красками разноцветных бутылок и коро-бок. Это все не из того юношеского времени, а именно в этом веке, где живет старый пен-сионер Антон. Нужно срочно вернуться в вагон, чтобы вновь оказаться среди друзей и среди далекой, но близко знакомой девчонки. Антон резко развернулся в сторону вокзала и от ужаса похолодел. Ни поезда, ни его вагона, да и самого привокзального здания он не увидел. Антон внезапно обнаружил перемену не просто самой местности, но времени года и суток, здесь было лето и солнце в зените. И все окружение говорило своими красками и строениями, что на дворе 21 век.
Только вот сам Антон по-прежнему тот молодой парнишка, которого друзья отправили в магазин за товарами. А теперь вот он отстал от поезда и потерял своих друзей навсегда в том далеком детском прошлом. Они просто уехали, не дождавшись его с вином и лимонадом. И теперь среди них он уже никогда не окажется. Ибо с поездом уехала и та эпоха. Вот зачем он только соглашался бежать к этому проклятому ларьку. Ведь все это, чего просил Гриша и Ирина, можно было бы запросто и без потерь приобрести у бортпроводницы. Они знали вкусы пассажиров и тайно возили такие товары с собой, чтобы по слегка завышенной цене продать. А что теперь делать, куда идти, и вообще, где он оказался по воле злого рока? Или доброго? А вдруг в пути с ним должно было что-то страшное произойти? А он, этот пророк, вовремя его изъял из опасного вагона.
Неожиданно перед собой он увидел вывеску на здании, из которой следовало, что Ан-тон по неведомой причине оказался в столице своей любимой области Азимовске. Только вот как это могло произойти, если поезд отправлялся из Азимовска через Холмогорск, где они уже и сели в свой вагон, чтобы следовать дальше в Москву? Может, пока они пили вино, состав по вине или злому умыслу, а скорее всего лишь один их вагон, прицепили к встреч-ному. Вот он и оказался в Азимовске. В таком случае, если он рассуждает логично, то куда делся его вагон, который по вине некого забросил его в Азимовск, после того, как он покинул своих друзей?
Ладно, слишком много вопросов. Сейчас Антон найдет потерявшийся внезапно вокзал и как-нибудь зайцем доберется до своего дома в Холмогорске. А маме скажет… Хорош бы, узнать еще месяц и год, в котором он оказался. Вдруг целый год его бросало неизвестно где, а теперь свалится домой к родным, как снег на голову. А самое простое определить время, в котором сейчас находишься, так это по газетам. Уж они в киосках не продаются даже не-дельной давности. Но уж больно все вокруг красочное, хотя и знакомое. Явно не из этой жизни. Долго искать не пришлось. Прямо на железной ставне газетного киоска за полиэти-леновой пленкой просвечивались газеты, на которых легко прочитывалась дата. Однако Ан-тон почему-то даже не думал удивляться. До него внезапно дошло, что события происходят во сне, а стало быть, любые опасные и кошмарные метаморфозы просто исключены. Да и в любую секунду он просто проснется.
И домой абсолютно без надобности спешить. Как только надоест в этом городе гулять, так сразу вернется в свою квартиру, где сейчас спит и видит этот сон. А сейчас воспользуется таким удачным случаем и устроит себе экскурсию по родному и современному Азимовску. Он бывал лишь в детстве здесь. Ну, пару раз проездом в юности, когда покинул родные пенаты навсегда. Потом, когда навещал своих родителей, поезд не довозил его до Азимовска ровно сто километров. Поскольку Холмогорск тоже был большим городом и позволял пре-красно провести время досуга, то посещение областного центра они считали нецелесообраз-ным. А уж для более разнообразного времяпровождения они, оставляя внучку бабке с дедкой, уезжали в иные злачные места, коими являлись и Ленинград с Москвой, и Киев. А потом, когда родителей не стало, даже в Холмогорск исчезла необходимость заезжать. И они всей семьей втроем уезжали по путевке в дом отдыха.
И вот Антону внезапно выпал случай пройтись по улицам знакомого, но сильно изме-нившегося областного центра. Ну, перемены обычные, свойственные для всей России. Дома и улицы стали краше и интересней. Даже те пяти-девяти этажные прошлых лет обклеили утеплителем и выкрасили в веселые тона. А этот парк, вроде, как остался прежним. Только забор обновлен, и дорожки покрыты тротуарной плиткой. И скамеечки намного симпатичнее прежних. Бывал Антон в этом парке однажды, гулял и с друзьями, и с подругами. Почему-то на удивление родных и друзей Антон захотел пойти в военное училище. Чем-то привлекла его офицерская стезя. Вот захотелось ему Родину защищать, и все тут. И перед поступлением в училище они в последний раз с друзьями и погуляли в этом парке. Были и девчонки. Все было: вино, взрослая любовь на один день, и признания в любви и верности.
Потом друзья ушли на второй, третий и дальний план. Когда приехал в первый отпуск, они уже призвались в армию. А затем  судьба уже стала его бросать по всей территории СССР. Благо, что развал Союза он встретил в этом большом городе в центре России. Отсюда и ушел на пенсию. Антон внезапно расхохотался. Это же все эти воспоминания сейчас посе-щают шестнадцатилетнего мальчишку, коим он и оказался внезапно в Азимовске. Нет, даже в сон верить невозможно, поскольку все ощущения  настолько натуральные и естественные. Так ясно ощущается солнечное тепло, легкая жажда в районе горла и желудка. И самое глав-ное – молодость. Нет ни в теле, ни в душе груза прожитых лет, словно он по воле того же пророка возвратился в детские годы.
Вот и закончился парк. И эта улица вдоль парка ему очень хорошо знакома. Здесь должна быть остановка  пятого автобуса, который за пятнадцать минут может забросить его до самого вокзала. Интересно, а что там-то сейчас? Да все, скорее всего, по-прежнему, как и на этой остановке. Только с современным обновлением в современном стиле. И здесь оста-новка с киоском «Табакерка». Так он называется. А напротив уже новое и современное вы-сокое стеклянно-зеркальное здание. Складывается такое ощущение, что это не дом, а четыр-надцатиэтажное зеркало. Трюмо, как стоит у них в спальне. И еще огромное световое табло над большим крыльцом-входом. Ну, разумеется, это сегодняшний день. Вернее, тот, который наступит, когда Антон проснется. И время на нем высвечивается 14. 40. Сон слегка опережа-ет естественное время часов на 8-10. Но на то он и сон, чтобы показывать и осуществлять все заветные и затаенные желания.
Вот только что-то не больно-то он и желал хоть когда-то посетить этот город молодо-сти. Кстати, даже в самой молодости он не очень стремился попасть сюда. Город Холмо-горск, в котором прошли детство и молодость, тоже был довольно-таки крупным и интерес-ным. И он вместе с родителями прожил в нем на самой окраине, где не было транспортного потока и шума заводского. Хотя в те времена транспорта не было много и в самом Азимовске. Но после Холмогорска, да еще с городской окраины он казался очень шумным и суетливым. А когда началась служба по гарнизонам, так и вообще кроме вертолетного шума, коим они управляли сами, наступила полнейшая круглосуточная тишина. Ну, еще стрельба из разных видов оружия несколько раз в месяц.
А в остальном такая глухомань и тихомань, что даже на улице кроме чириканья птиц и не слыхать было иных звуков. Потому по приезду в отпуск к родителям даже такой шум ок-раин, как резкий проезд мимо дома нечаянного автомобиля, казался излишним. Это по моло-дости до рождения дочери они любили ездить ради экскурсий по большим городам. А потом стали предпочтительней маленькие тихие курортные города. Но в сегодняшнем сне такой большой город, как Азимовск, казался даже очень тихим и спокойным, словно время не обе-денное, а ночное. Только вместо луны отчего-то солнце светит. Или просто некто выключил свет и убрал на время с улиц города следы цивилизации. Позволив Антону полюбоваться го-родом в тиши и в спокойствие.
14.40. Да в такое время самое движение даже в маленьких городах 21 века. Такова ре-альность нового времени. И вдруг слух стал наполняться до боли знакомым и противным усиливающимся жужжанием. Только вот что мог напоминать этот нарастающий гул, Антон пока не мог сообразить. Однако тревога и предчувствие беды уже всего его поглотили. Антон с испугом стал оглядываться вокруг себя в поисках источника этого шума, но ничего и ничто опасности не предвещало. Поэтому эта яркая вспышка в районе третьего этажа зеркального здания поначалу его просто удивила. И только в следующее мгновение Антон понял происходящее. Вспышка сопровождалась парализующим слух треском и грохотом, и уже смесь окровавленного стекла и бетона облаком летела в сторону Антона, обжигая лицо и все тело огнем и острыми осколками, а само здание медленно оседало и разваливалось в полете на большие и гигантские куски. И тут ко всему этому хаосу добавились крики ужаса и боли тех, кто в это мгновение находился в здании.
Вопреки всем законам физики и самой природы, Антон оставался в полном сознании, чтобы до конца досмотреть результат этой ужасной трагедией, вызванной некой злой и ко-варной рукой. И лишь тогда видимое и слышимое стало медленно расплываться, растворять-ся, превращаясь в единое серое полотно, готовое к нанесению на него краски. И еще, прежде, чем окончательно проснуться, до его ушей, а может это изнутри некий голос произнес всего два слова. Лишь повторив их по два раза: «ловушка, лягушка, ловушка, лягушка». И как эти два слова могут сочетаться со всем происходящим? Зачем, словно некую дразнилку, этот злой демон прокричал специально для Антона этот пароль? Или лягушка сама ловит кого-то, либо некто ставит капканы на самую лягушку. Только для чего нужны какие-то хитроумные капканы для такого неповоротливого и совершенно неловкого земноводного? Они ведь на-столько слабо защищены от коварных хищников, что для их поимки достаточно лишь про-стого желания.
А у самой лягушки для ловли кого-либо существует единственное природное приспо-собление: ее личный язык. Но сам по себе язык не может быть ловушкой. Вот такой набор глупых мыслей и предположений теребил в мозгах еще не проснувшийся Антон. Словно в такой ситуации да еще после такого явственно увиденного кошмара ему не о чем больше ду-мать. Перед глазами отчетливо, словно остановившийся кадр страшного кино, до сих пор стояла картинка разрушения красивого зеркального здания. Нет, лиц гибнущих людей он не видел. Но сквозь толщу времени слыхал их предсмертные стоны и крики. «Меркурий». Это единственное название он успел заметить до взрыва. И время самого происшествия 14.40. ровно в это время и случилось.
Да это обычный сон! Чего он мысли свои напрягает! Вот только все равно непонятно, зачем так сильно хочется выть и рыдать по тем погибшим, словно ему наяву пришлось видеть эту трагедию. Утро еще не наступило. В окне чернело звездное небо. Вроде не время вставать. Еще самый сон впереди. Да только разве после просмотра этого сна-ужастика Ан-тон уснуть сможет? Нет, конечно. Придется возвращаться на кухню и довести до логического завершения то желание, что посещало его в момент первого пробуждения: попить кофе. Тогда вполне вероятно сон к нему вернется. Если обычных людей чай и кофе бодрили и вызывали у них бессонницу, то выпитые сие напитки на ночь у Антона лишь усиливали желание броситься в родную койку для сна. А уж кофе, выпитый среди ночи в период возникшей внезапно бессонницы, наоборот успокаивал нервную систему, помогая легче воспринимать кошмарные картинки, осознавать их нереальность, пришедшую из сна. И уже после кружки крепкого сладкого кофе он всегда спокойно шел в спальню и спокойно засыпал, словно при-нимал снотворное.
Попытки бороться с бессонницей в постели не имели никакого смысла. Пустая трата времени и нервов. Лучше сразу без внутренних распрей с самим собой сразу отправляться на кухню. И жене не мешать смотреть свои хозяйственные сны, кои чаще всего к ней приходят, и сам быстрей вернешь в организм сонное состояние. Антон и сейчас поступил точно по проторенному сценарию. С маленькой лишь разницей. Прежние кошмары роились тучей в голове, внося сумбур и сумятицу в нервную систему и в мысли, совершенно не вырисовыва-ясь четкой понятной картинкой. А здесь все происшедшее прокручивалось, как на пленке, с четкими и контрастными подробностями. Уж больно все ясно происходило, словно не во сне, а в прошлом и совсем недавно.
Нет, и вовсе не в прошлом. Время на световом табло указывало на факт события в бу-дущем. Надо бы в своем сне разобраться с помощью специалиста, да не будить же жену, чтобы та со своей колокольни его расшифровала. Только грубостей наговорит. Мол, мог бы и до утра дождаться. Правильно, по идее. Не сейчас же среди ночи копаться и разбираться с бардаком, случившимся в собственных мозгах, да еще в сонном состоянии. Нужно просто успокоиться, восстановить кислотно-щелочной баланс в организме, и отправиться в свою родную койку под теплый бок любимой жены. А поутру, если этот кошмар еще сохранится в памяти или не сменится новым, расспросит и услышит грамотные профессиональные разъ-яснения.
На этот раз жена не просто проснулась, но и пришла на кухню, проверить и выяснить причину бессонницы мужа.
-Опять свой любимый горшок навещал? – ехидно усмехнулась она. – Мало в организме вечернего чая, так он еще ему добавки подливает. И когда только под старость ума наберется! Допивай и пошли спать, дед. А то он здесь свою каву распивает, ложками звенит, а я по его милости просыпаюсь и о всякой чертовщине мыслю. Вдруг у него сердце прихватило, и он сбежал успокаивать его в одиночку. У тебя же ума и совести не хватит свою супругу пре-дупредить о недуге.
-Да нет, Лена, сердце стучит строго по графику, не шалит и не болит. Да и самочувствие вполне приемлемое. Зря прибежал сюда, - как можно приветливей и ласковей успокоил Антон жену. – Я уже сам собирался к тебе под бочок.
-А кофе, зачем хлещешь? Просто так от какого-нибудь беспокойства ты кофе пить не станешь. Что расстроило, колись?
-Лена, ну, ты же знаешь, что он на меня среди ночи действует, как успокаивающее и снотворное. Только ускоряет процесс сна.
-Я давно знаю, что у тебя всегда и все не как у людей. Другие от бессонницы снотвор-ное принимают, а он тонизирующие напитки. Пошли, - скомандовала жена, словно возвра-щаться в постель ей одной совершенно не хотелось. – Хватит напиваться, а то опять горшок к долгу призовет.
-Сейчас еще пару глотков и идем. Не оставлять же на утро, остынет, - вяло соглашался Антон, все еще продолжая пребывать в волнениях и беспокойстве от увиденного сна. – Ну, спать, так спать.
-Кошмар приснился, что ли? – уже подозрительно и пристально смотрела Лена ему в глаза.
-Да, в принципе, ничего такого сверхъестественного. Ерунда какая-то, да и только. Приснилось, будто я молодой и красивый, а попал в родной современный Азимовск, - лени-во, словно нехотя начал свой рассказ Антон. – И сразу же попал в центр какого-то теракта. Такое прекрасное зеркальное здание напротив парка. А они, сволочи, даже полюбоваться не дали до конца, - уже в сердцах воскликнул он, словно событие произошло наяву. – Такой взрыв, что эта громадина развалилась на куски. И эти осколки летят мне прямо в лицо. Хо-рошо проснуться успел, а то видела бы ты меня всего израненного сейчас. И очень уж отчет-ливо жертвы промелькнули. Со стонами, криками.
Неожиданно Лена, словно вспомнив о чем-то важном, двумя руками выхватила из рук Антона горячую кружку с кофе и жадно отхлебнула из нее пару глотков. И сразу, возвращая напиток мужу, усадила его на прежнее место.
-Оно! – не спросила, а безапелляционно заявила она. – Точно, Антоша, это ведь то же самое вновь пришло к тебе. Тебе он показал дату и время? И, главное, место указал. Пра-вильно я поняла твой сон? Все четко и ясно, как и в прошлые разы? Значит, в этот раз тебе придется спасать свой Азимовск, - добавила она загадочно и шепотом, словно теперь она была уверена в предсказание пророка на все сто процентов. И ее не пугало данное открытие, а возбуждало и будоражило, поскольку Елена страстно желала этого нового послания, чтобы доказать всему миру в открывшийся такой чудодейственный дар. Ее муж не трепло и не фан-тазер, а новоявленный оракул.
И тут наконец-то хоть и с трудом и весьма замедленными темпами, но неотвратимо до сознания Антона стал доходить смысл высказанных предположений и это предсказание, по-казанное с кошмарными подробностями во сне. Сразу же на память залетел тот недавний сон с подрывом поезда и с катастрофой самолета. Как же он сам-то не сообразил, когда в первом сне видел свою очередную влюбленность далекой юности! И не важна уж такая мелочь, что в самом первом сне этот пророк не познакомил его с той девчонкой, дефилирующей напротив окна, и пусть она осталась неизвестной, а последующих двух он успел их представить. Так не факт, что их, в самом деле, звали Ириной и Машей. Но и соглашаясь с такой мелочью, как вероятность, что у Антона откуда-то набралось смелости на такие вольности, как показали ему во сне, то он вполне допускает их согласие и отсутствие сопротивления на его грубые порывы любви. Как бы он их не идеализировал, но эти девчонки не из сказок явились в этот мир. Ведь они только кажутся загадочными и неприкасаемыми до того главного момента в их жизни, пока он или иной кавалер не принудит в себе побороть эту излишнюю робость и ложное представление об их природе. С ними запросто можно общаться, их можно до обал-дения целовать и даже допускать некоторые продолжения любви и ласки. Только об этом он не догадывался в детстве.
-Эй, Антоша! – Лена толкнула мужа в грудь кулаком, резко сбрасывая его с небес и возвращая на кухню в родной квартире к законной супруге. – Ты что это улетел от меня куда-то! Уснул опять, что ли? Давай, приземляйся и размышляй над последствиями своих сно-видений. Нам некогда спать теперь. Сам же видел с подробностями и с комментариями, чем закончился сон.
-Да нет, дорогая, я не сплю, а как раз над этим и думаю. Просто ведь почему-то как-то сразу до меня не дошло. Вот разволновало, душу растерзало, а почему-то с прошлыми снами даже близко не сравнил. А похожи, как две капли воды. Я в том смысли, что не по содержа-нию, а по замыслу. А сейчас после твоих толчков мне стало все предельно понятно. Он же меня не просто предупреждает, а подталкивает к действиям, - слегка смутился от признаний, заметив в глазах жены нездоровый блеск, но сумел без тяжких последствий выкрутиться Ан-тон.
Вот уж действительно похоже на какое-то душевное истязание. Даже странно как-то и поразительно. Ну, и зачем это этот пророк перед предупреждением о какой-либо катастрофе так явственно и натурально жизненно нарисует эти волнительные воспоминания и встречи с его любимыми и прекрасными. И показывает именно только тех, кои в сознание запечатле-лись, как объекты душевной страсти и сердечных страданий, но коих он так и не сумел ни узнать, ни познать, ни по-настоящему любить. Простое любование с затаенными мечтами и воображениями.
-А зазноба какая-нибудь снилась, за которой ты гонялся по лесам? – все же спросила Лена с некой подозрительностью.
-Да нет же, какой там лес, Лена! – Антон решил, что всю правду про свои сны можно и не рассказывать. Незачем жене знать и лезть в его мысли. Пусть все, что находится в его го-лове, останется неприкасаемо принадлежать лишь ему одному. Тем более мысли эти посе-щали его за много  лет до встречи с ней. Антон никогда не рассказывал, да и не любил он никого посвящать в свои сердечные дела, как до появления в его жизни Елена, так и во время долгой их совместной жизни. У любого мужчины должны быть недоступные для всех тайны. Поскольку если любую тайну озвучить, то она сразу меркнет и теряет свою привлекатель-ность. – Я же бродил по Азимовску. Кстати, совершенно одиноким и молодым. Может, пом-нишь парк с качелями и каруселями рядом с кинотеатром «Восток»? Мы после кино как-то прогуливались по нему. Прямо через него попадали на остановку, чтобы оттуда уже доехать до вокзала.
-Вряд ли я могу вспомнить этот малозначимый эпизод. По-моему, мы и были там всего один раз, да и то случайно, - попыталась напрячь свою память Елена, но потом безнадежно махнула рукой, отказавшись от бесполезного напряжения мозгов. – Да и что можно вспом-нить через столько лет. Если честно, то я не только сам Азимовск, но уже и Холмогорск вряд ли вспомню.
-Ну, и ладно. Не это главное. Забыла, и наплевать. Просто как раз рядом с этим парком я и увидел это зеркальное современное здание. Название у него «Меркурий». Огромная таб-личка такая прямо над центральным входом. И время 14.40 с датой и годом. Сегодня после обеда. Там уж точно в моем детстве этого здания не было. Новое оно, зеркальное на все 14 этажей. А потом как рвануло! Ох, и народу же под ним сгинула, так даже во сне страшно смотреть было! Просто жуть!
-Антоша, эта жуть еще только намечается. Она впереди нас ожидает! – воскликнула разгоряченная Лена, совершенно уже забыв про свою недавнюю ревность. – Нужно срочно звонить Вадиму и поднимать тревогу. Сейчас уже никак нельзя упустить такую возможность предотвратить катастрофу. Неправда, сейчас эти козлы поверят ему с полуслова. Они после Саратова отойти еще не могут. Понимаешь, Антон, сейчас ты напрягай память и вспоминай все до мелочей, чтобы никаких ошибок. Я не думаю, что им надо будет что-то доказывать, но рассказ твой должен быть суперточным.
-Погоди, Лена, - только что готовый к решительным действиям, Антон внезапно сник, запал как-то приуменьшился. А ведь недавно казалось, вот сейчас он способен нестись в этот далекий Азимовск, чтобы хотя бы успеть эвакуировать людей. Первый раз они Вадиму рас-сказали о сбывшемся уже после самого события, вторая попытка потерпела фиаско. И вот сейчас они вновь среди ночи должны будить друга и плести эту галиматью про пророчество, предсказанное его сном. – Спит он еще. Самый сон ведь под утро. Чего же мы будем отры-вать человека от сна. Еще матом покроет спросонья. Да и времени у нас предостаточно до 14.40. Понимаешь, Лена, я не уверен на все сто процентов, но мне так кажется, что заранее поднимать тревогу сильно рискованно. Как бы нам этих террористов не спугнуть. Затаятся, а потом не уверен, повторит ли свое предупреждение этот оракул. Так что, подождем до утра и обдумаем более тщательно свой рассказ.
-Как это так! Ты хочешь дать им время для подготовки, для минирования, а потом пусть ищут. А если не найдут?
-А если еще вообще не приступали? Если они вот так спонтанно задумали и взорвались вместе с ним? Он же ничего мне не сказал про самих взрывателей. Показал сам взрыв и раз-рушение – и все.
-Антоша, тянуть нельзя, можем не успеть. Что тогда делать будешь? Столько валидола в доме нет, сколько тебе понадобится. Да и в ближайшей аптеке не сыщешь. Но в чем-то я с тобой соглашусь. Ты прав в одном, что среди ночь не обязательно поднимать панику. До-ждемся утра и сразу звоним.
-И звонить не обязательно, Лена. Мы поедем прямо к нему на работу. Вот оттуда сразу же и позвоним по месту назначения. У него, поди, со всеми связь есть, и с Азимовском тоже. А то пока по телефону Вадиму вдалбливать самую суть будем, потом он дальше перезвани-вать, а мы вновь уточнять, так тогда точно не успеем. Мне обязательно надо рядом сидеть и связь с Азимовском поддерживать. Он ведь с местным начальником МЧС толковать будет, а я рядом подсказывать. Трудно ведь будет даже после Саратовской неудачи, так мне кажется,  доказывать свой сон пророчество.
-Я так думаю, что легко. Поверят. Главное, чтобы ты ничего не упустил. Мы сейчас до утра, Антон, будем конспектировать, чтобы все до единой буковки запечатлеть. Время у нас пока есть.
-Не упущу. Он у меня перед глазами стоит, словно на диск записан и крутится там без остановки. Мне бы наоборот, забыть его поскорей. Трудно, не трудно этим придуркам пове-рить в мое предсказание, а придется. Все равно сейчас уж меры примут. Даже если здание не спасу, хотя кошмарно жалко, оно такое красивое, так на всякий случай эвакуируют людей да поищут эту бомбу.
-Антоша, - с неким сомнением неожиданно спросила Лена, - а ты с датой и временем ничего не перепутал, уверен, что там именно эти цифры были? А то, не дай бог ноль с еди-ничкой спутал, или еще чего!
-Так оно тогда давно взорвалось бы! – нервно хохотнул Антон, словно Елена сказала несусветную глупость, о которой даже и думать не хотелось. – Лена да о чем ты вообще го-воришь! Во-первых, солнце в зените торчало, а потом, хоть сейчас глаза закрываю, а эти цифры на табло, словно вот они рядом. Единственное, чего не разглядел, так это доску с функциями этого здания. Далековато стоял, а буковки там маленькие были. Но уж эти 14.40, да имя его «Меркурий», запомнил стопроцентно. Нет, Лена, в 4.40 было бы еще темно и про-хладно.  Хотя, может быть, уже и светало, но все равно солнце бы пыталось из-за домов на меня смотреть. А там припекало сверху. 14.40. Этот пророк нас, по-моему, еще ни разу не обманул. Строго по расписанию работает, минутка в минутку. Как показал точное время, так и прошумел строго по расписанию.
-Ну и ладненько, - уже совсем успокоилась  и широко зевая, согласилась Лена. - Пой-дем, до утра еще поспим. Между прочим, в это самое время у меня очень сладкий сон. А ты тут со своими предвидениями суешься, - Лена глянула на часы, которые отмеряли время на кухонной стене. – Запросто еще часа на три задремлю. А ты, если уже выспался, бери ручку и конспектируй свой сон.
-Не, спать пойду. День у нас с самого утра будет сложным и напряженным, - не согла-сился с такими распределениями обязанностей Антон, следуя за женой в спальню. – И бу-дильник заведем на утро. А то еще с перепуга так задремлем, что и саму катастрофу проспим, не успеем предупредить. Они же в этом Азимовске пока поймут наши опасения, пока переварят и задумают поверить, так знаешь, какая уйма времени пройдет. Сама вообрази себя на их месте. За тысячу верст звонит некий старый маразматик и пугает своими сновиде-ниями! Им сразу же захочется нас отправить к психиатру. Или, чтобы долго не мучились, в палату №6.
-Я бы на месте Вадима даже слушать тебя не стала. Но мы уже повязаны одним узлом. Нет, Азимовск Азимовском, но сначала позвоним в Москву. Там эти сразу зашевелятся. Им Саратова хватило.
-Нет, я думаю, сначала позвоним в МЧС Азимовска. Вот если начнут выпендриваться, тогда и звякнем в Москву. Зачем сразу через голову прыгать. Сам служил и знаешь правила субординации. Да и долгая эта цепочка: Вилежин – Москва – Азимовск – Вилежин. Только все запутают.
-Может ты и прав. Не все же тугодумы и кретины, как в этом Саратове. Авось и поверят на слово. Я же верю с первого слова. Мне хватило двух катастроф, - вздрогнула и поежилась Елена от этих воспоминаний. – У меня особенно от Саратовского телерепортажа чуть инфаркт или инсульт не случился. Хорошо хоть Ольге пока про твои сновидения не говорила. И про твой этот внезапный дар провидца, - и уже в кровати добавила: - А здорово будет, если они найдут там бомбу или поймают террористов! Я обязательно тогда от этого «Мерку-рия» премиальные затребую. И не малую. Сам подумай, сколько всего материальных и люд-ских ресурсов спасем, а? Немало попрошу. 14 этажей, говоришь? Ох, Антоша, в это же время там народу будет немереное. Да еще и само руководство по кабинетам как раз после обеда сидеть будет. Так что, пока они отходить от шока и прочих нервных расстройств будут, я и намекну о вознаграждении.
-Хи-хи-хи! – хихикнул Антон, неожиданно для себя мгновенно засыпая, уже провали-ваясь в свои обычные бестолковые и беспорядочные сновидения с сумбурными и сюрреали-стическими картинками.
-И никаких хи-хи-хи! – возразила Лена и с той же легкостью и скоростью полетела сле-дом за мужем, только уже в свои сказочные сны.
Странно даже, засыпая, думала она. После таких нервных встрясок и передряг казалось, что прежде чем уснуть, придется немало покрутиться, уговаривая свой расстроенный орга-низм на сон.
Вадим даже растерялся и немного разволновался, увидев, как в его слегка приоткрытую дверь заглянули сразу обе физиономии супружеской четы Угловых. Он и сам слегка начал подзабывать эти недавние разговоры об открывшихся внезапно и негаданно пророческих та-лантов у Антона. Ну, случилось даже не один раз, а два совпадения, а потом затихло. И вот после проведения получасовой пятиминутки, когда он уже всех своих подчиненных озадачил и распустил, в дверь некто неуверенно и очень скромно постучал, словно провинившийся подчиненный просится на разборку.
-Да, входите! – громко и уверенно крикнул Вадим, слегка лишь удивившись, что секре-тарша не соизволила предупредить о посетителях. Значит, в доску свой. Поскольку для со-служивцев в случаях явки по служебным делам действовало правило беспрепятственного проникновения в кабинет к начальнику. Да только лишь с разницей, что свои сначала захо-дят, а уж потом соизволят постучать и спросить разрешение на вход. А здесь чувствовалась неуверенность.
-А мы, Вадим, уже вошли, - слегка виновато, что посмели оторвать такого большого начальника от важных дел со своими бреднями, произнесли, чуть ли не хором супруги. Это у них дома за их столом Вадим свой в доску. А здесь местная обстановка и его окружение воз-вышает его, как большого начальника над всем остальным народом. И даже над друзьями, хоть и самыми близким.
-А-а! Антон, Лена, смелей вваливайтесь, чего у порога топчитесь, словно просители к барину пришли! – уже обрадовано воскликнул Вадим, вставая друзьям навстречу и предлагая мягкие кресла для доверительной беседы. – И каким же ветром вас забросило ко мне, какие возникли проблемы и дела? – и вдруг его словно током прошибло догадкой. – Неужели опять оно, а? Неужели сбылись наши предположения, и этот сон снова проперся среди ночи к Антону? Ну, вы ребята, и даете! Черт бы вас побрал! Ну, чего топчетесь и мнетесь, валяй, выкладывай все подряд!
-Ага, - слегка глупым тоном и с соответствующим выражением лица проговорил Ан-тон, - Угораздило, Вадим. Вот сегодня ночью оно и приснилось. Так сказать, опять привиде-лось, как и в прошлые разы с соответствующими атрибутами. И вновь с такой ясностью и четкостью, что так и хотелось прямо посреди ночи примчаться к тебе. Еле ума и сил хватило на обуздание собственной прыти. А то так и вломились бы в твою хату, пугая всяким ужа-стиками и катастрофами.
-Ребятки, а время терпит? Как бы ни припоздниться! Вы уж наплюйте на всякие там приличия и такты, а ломитесь в любое время дня и ночи, - взволнованный предполагаемой катастрофой, просил Вадим. – Ты, если что, Антон, ни о каких скромностях не думай, если под угрозой жизни людей. Я сам, вы мне это уж позвольте, буду решать, что важно, а что и потерпит.
-Да нет, Вадим, еще как терпит. Даже с избытком, - вмешалась в мужской разговор Елена. – Мы и сами рисковать не стали бы. Нам вполне с избытком хватило этих двух сти-хийных бедствий.
-Ну, дети мои, - Вадим достал из бара бутылку коньяка. Разлил по бокалам и положил на стол три целых лимона. – Я вас внимательно слушаю. Говорите все подряд, а уж зерна от плевел очищать будем потом.
-Мужики, - попыталась вмешаться в утреннюю пьянку Елена. – Может, на вечер пере-несем! А там уже или за удачу, или за позор напьемся до поросячьего визга. А то с утра даже как-то неприлично.
-Лена, - успокоил женщину Вадим. – Мы на вечер водки наберем. И закуски приличной. А утренний коньяк, как глоток кофе. Лишь бодрит и в мозгах осветление производит. И к тому же располагает к откровению, развязывая язык и освежая память. Плюс смелости добавляет. Ведь сейчас мне придется ваш бред по инстанциям передавать. Ох, господа хорошие, не построю я ладно и складно предложения, пока не пропущу стопочку. Да и на вас без сочувствия смотреть сложно.
-А лимон как? Кусать или грызть, как яблоко? – уже согласилась со всеми вескими до-водами Лена, но решила взять весь этот питный процесс в свои руки под женское управле-ние, чтобы не допустить самотека. Ей и самой хотелось бы слегка взбодриться, чтобы почув-ствовать какую-то раскованность. Сон сном, но после пробуждения к ней вернулся мандраж и сомнения.
-Я его тебе зубами почищу, – предложил Антон, поднимая скорее бокалы, чтобы опять кто-нибудь не отвлек от процесса взбадривания и приведения организма в состояние опти-мизма и веры в удачу. – Выпьем за успех в нашем пророчестве, за удачу в начинаниях и за то, чтобы избежать позора. А то шум поднимем, а эти уроды, я имею в виду террористов, ис-пугаются и отменят взрыв. И тогда кроме нас никто не поймет того подвига, что мы совер-шили во имя спасения.
Антон влил в горло одним залпом весь коньяк из своего бокала и откусил от лимона кусок, предлагая от своего намеченного цитруса закусить жене. Выпили и посидели несколь-ко секунд, молча. Потом Антон тяжело выдохнул, словно приготовился к трудному восхож-дению на крутую гору, и приступил к изложению подробностей ночного видения, разумеет-ся, исключая из повествования первую половину своего сна. Абсолютно ненужная информа-ция в их деле. Она лишь маленький звонок, что вторая половина является пророчеством, и Антон по этому показу должен насторожиться и быть предельно бдительным. Вот таким Ма-каром задумал провидец предупреждать Антона о готовящейся катастрофе. Спорить с ним Антон не желал.
Он красноречиво обрисовал это зеркальное здание, светящееся табло и цифры на нем, означающие точную дату и время взрыва. Сегодня в 14.40. Имя красивого здания «Мерку-рий». А сам  смысл, как только не название планеты, Антон не разобрал. Хоть и большие бу-квы были на доске у входа в здание, но Антон находился на противоположной стороне ули-цы возле ларька «Табакерка», а потому определить функциональные особенности его он оп-ределить не мог. Но сам ларек тоже является хорошим ориентиром. И остановка, и ларек - полный набор точных ориентиров.
-Вот за два этих ориентира головой ручаюсь, - уверенно постучал себя кулаком в грудь Антон. – Плюс «Меркурий». Я могу, если что, и более подробный адрес указать, но не думаю, что там таких зданий, да еще с таким именем, полно. Так что, это будут очень точные ориентиры. Но в те далекие годы, когда мне пришлось побывать в этом самом месте, так там даже ничего подобного не было. Ясно ведь, что современное и построено совсем недавно. Много блеска и красоты.
-Я тоже так думаю, - согласился Вадим и с опаской покосился на телефон, из которого ему сейчас придется предупреждать далекий Азимовск о грядущей катастрофе. До сих пор, пока он лишь только слушал друзей, то на душе было спокойно и максимально уверенно. И казалось вполне реальным и доступным вот сейчас он соединится с начальником местного МЧС, все там внимательно выслушают его эти подробности, и закрутится машина по спасе-нию и принятию адекватных мер. Но, когда Антон выложил свои измышления с подробным описанием всех аспектов, и наступило время действий уже для Вадима, то легкий мандраж без спроса и весьма нагло прокрался в его организм. Ему неожиданно самому стало нелепо представлять, какими такими убедительными словами он будет передавать по телефону взрослому человеку, наделенному большой властью и полномочиями, этот бред про проро-ческий сон.
 Прав был в случае с Саратовским аэропортом, что проще и легче можно было взвалить всю ответственность на анонима, позвонившего почему-то на телефон начальника МЧС го-рода Вилежин. Однако он уже засветил в самой Москве этого Антона со своими сновиде-ниями. А потом и сам факт звонка казался бы нелепым. Почему же доброжелатель звонит за столько верст от самого акта? Да и любой обычный гражданин, скорее всего, позвонит в ми-лицию. Откуда же простому человеку телефон начальника МЧС знать? А тут в этой ситуации, когда промедление просто недопустимо, придется объяснять не только про угрозу, но еще и про источник. Звонить через Москву слишком рискованно. Могут промедлить, посуетиться  и дело загубить. Легче конечно сейчас уже только потому, что сверху прикрыть могут, если уж сильно упертый Азимовский начальник окажется. Так что, говорить нужно будет внятно, чтобы уверенность у абонента возникла с первых слов, и у собеседника не было сомнений во здравии ума Вадима.
Эти свои переживания и волнения Вадим не показывал своим друзьям, которые в дан-ную минуту полностью были уверены в него, и что тот скандальный Саратов не повториться. Он просто наполнил еще раз бокалы янтарной жидкостью, без тоста и пожеланий проглотил этот эликсир смелости и взял в руки телефонную трубку. Длинные гудки, как зачаровываю-щая музыка, парализовала друзей. Они боялись шевелиться и громко дышать, чтобы лишним шумом не спугнуть эту мелодию. Было томительное ожидание и неизвестность, когда же на-конец-то тот, кому предназначался этот звонок, появится в своем кабинете и возьмет свою телефонную трубку так надрывно звенящую и требующую незамедлительного внимания. Одновременно в душе затаился страх и сомнения, словно кто-то внутри не желал, чтобы ме-лодия гудков ожидание прерывалась.
-Полковник Вихров слушает, - как выстрелом прогремел на весь кабинет баритон не-коего неизвестного из далекого Азимовска.
-Это полковник Сидоренко вас беспокоит, - ответил Вадим, подмигивая друзьям, чтобы те не волновались и теперь полностью положились на него. – МЧС города Вилежин. Зовут Вадим Алексеевич. Вполне допускаю для упрощения беседы просто Вадим. Думаю, что так лучше поймем друг друга.
-Ну а меня Дмитрий Сергеевич. Значит и меня можно просто Дмитрием назвать. Так о чем, Вадим, говорить будем? Какая спешка позвала меня за тысячу верст? Так понимаю, что не обычная товарищеская беседа. Да еще в такую рань.
-Я тоже так думаю, - слегка замялся Вадим, но быстро взял себя в руки и ринулся в ата-ку. – Дмитрий, только обещай выслушать до конца, даже если возникнут сомнения в трезво-сти и адекватности разума собеседника. Честное пионерское, но мы звоним не из психушки, хотя такие мысли и могут возникнуть вполне на законных основаниях. Сужу сам по себе. Я бы на твоем месте поступил аналогично. Потому и предупреждаю тебя столь длинной тира-дой.
-Настолько серьезны и опасны дела в твоем Вилежине? – с легкой иронией в голосе, но с полной готовностью выслушать собеседника до конца и понять его на столько, на сколько хватит разума, спросил полковник Вихров. - Смелей, Вадим. Сам же понимаешь, что в нашей работе могут вполне вероятно возникнуть любые, даже сверхфантастические ситуации. Но они такими лишь кажутся до их разрешения. Вполне допускаю, что и у тебя сейчас она ана-логичная. А как только доберемся до сути, так сразу станет понятной и простой. Говори, вдвоем, авось, быстрей разберемся, чего уж теперь мяться, как девица.
-Д а тут больше не со мной проблемы, как с моим лучшим другом. Настолько близким, что вполне могу доверять на все сто процентов. Даже одного процента не могу сбросить со счетов. Начну с подрыва поезда под Холмогорском, о котором, надеюсь, ты слыхал. Так вот, мои друзья знали про этот теракт за много часов до его события. Понимаешь, еще ничего не случилось, а они уже все представляли.
-Не понял! – уже стальным и властным голосом спросил, а даже больше констатировал и осудил Дмитрий. – Знали и не доложили? И именно тебе, хотя ты утверждаешь, что друзья настолько близкие, которым ты готов доверять, как самому себе? Вот теперь, пожалуйста, немного более подробней и конкретней.
-Да в том-то и дело, Дмитрий, что вся эта картинка просто приснилась моему другу за несколько часов до самого события. Он и сам не догадался срочно примчаться ко мне со сво-им бредовым сном.
-Как это приснилось? – уже удивленно и слегка растерянно спросил Дмитрий. Сталь в голосе исчезла. – Вот так просто до самого события взяла и приснилась, я так понял? А может все-таки после взрыва, когда по телевизору показали? Сам знаешь этих провидцев, что утверждают свои предсказания, как после драки кулаками. Я бы так однозначно не очень-то доверялся.
-Да нет, Дима, все намного серьезней и пострашней, - уже окончательно осмелел и во-шел в свою роль Вадим. – Он не утаил свой сон, а сразу же поутру рассказал своей жене. А уж потом после обеда, когда увидали все это по телевизору, вот тогда сразу и поняли так ма-ленький фактик своего провидения.
И Вадим рассказал Дмитрию первый сон Антона со всеми подробностями и последст-виями. А потом добавил, как и с какой целью друзья проинформировали его самого, чтобы потом уже начальник МЧС воспринимал эти пророчества намного серьезней и вполне адек-ватно.
-То есть ты хочешь мне сейчас сказать, - все еще недоверчивым и ироничным голосом говорил Дмитрий, - что твой друг Антон может видеть пророческие сны? Это мне интересно слушать, но в чем здесь соль
-Соль? – как-то глуповато хихикнул Вадим. – А сейчас я тебе посолю. Вот после сказок о пророчестве они ко мне прибежали с очередным предупреждением. И это был Московский рейс из Саратова. Уж эту сказку, надеюсь, ты прослушал со всеми комментариями. Мне даже повторять не обязательно.
-Скандал был грандиозным. Погоди! – вдруг уже совсем серьезно и с долей опаски, но совершенно без сомнений воскликнул Дмитрий. – Так это твой ясновидящий предупредил об этой катастрофе? Твою мать! Вот теперь мне хочется очень внимательно и подробно выслу-шать твою информацию. Как мне сейчас кажется, так ты звонишь чужому дяде не из-за от-сутствия собеседника и совсем не от скуки. Неужели опять приснился аэропорт, да только про наш Азимовск?
-Почти угадал, Дима, почти. Да, говорю именно про твой родной Азимовск. Если пер-вый их сон я и слушал с сомнениями, то уже после Саратовской авиакатастрофы у меня и доли сомнений не осталось. Они здесь оба сидят у меня со своими очередными сновидения-ми и рассказывают очередной бредовый сон. Да, очень нереально, но весьма нежелательно повторять новую катастрофу. А вдруг опять? Пойми, Дмитрий, сон он и есть сон, но это если бы они не сбывались. И здесь мне Антон рассказывает кошмар гораздо ужасней и страшней двух предыдущих.
-Черт побери тебя, Вадим, да рассказывай ты скорее, если уж такой ужас снится твоему другу. Может нужно поторопиться, а ты мне все вокруг да около. Да уж после Саратова лю-бой с радостью скорее поверит, чем оказаться в той ситуации, что эти придурки, проигнори-ровавшие предупреждение.
Антон и Лена слышали весь этот диалог, поскольку Вадим включил выход звука на те-лефоне, чтобы друзья на равных так же принимали участие в беседе. Поэтому Антон постучал пальцем по плечу Вадима и мимикой показал, что хотел бы сам объяснить Дмитрию подробности своего предвидения.
-Да, вот тебе сейчас сам виновник беспокойства и перескажет сюжет триллера. А ты уж тогда сам и принимай соответствующее решение. Можешь отнестись и с недоверием, но проверить вероятность допустимости данного события уж теперь просто обязан. Передаю ему трубку. Он постарше нас с тобой, мне так кажется, но разумно и трезво мыслит. Туфты не порол бы, если бы хоть на граммульку засомневался.
-Алло, Дмитрий, привет, это Антон говорит. Как раз тот тип, которому внезапно стали сниться эти кошмары. Я их природу не знаю, да и не пытаюсь как-то расшифровать, а вот передавать по инстанциям обязан.
-Привет, Антон. Я так думаю, что можно и на «ты». Все правильно, как говорится. Уж лучше перебдеть, чем потом оправдываться.
-Да, ты прав, и потому очень прошу прислушаться. У меня после Саратова весь запас валидола закончился. Не хотелось бы повторять.
-Ты постарайся без волнений и сомнений. Оснований не доверять полковнику Сидо-ренко, у меня нет.
-Хорошо, приступаю. Я, Дмитрий, последний раз в Азимовске был кошмарно давно. Хотя и прожил в Холмогорске все детство и юность. И, пока были живы родители, бывал на Родине почти ежегодно. Но вот про Азимовск почти не вспоминали. То есть, если по правде, так нас просто не тянуло туда. Я к чему такое длинное вступление вставил в свое повество-вание. Да для пущей убедительности. Хочу, чтобы ты сейчас рассеял или подтвердил мои сомнения. Напротив центрального парка с южной стороны есть такая улица, название кото-рой не помню, но недалеко от кинотеатра «Бригантина», если таковой еще сохранился, хотя во сне его не видел…
-Сохранился, - подтвердил Дмитрий. – И эту улицу представляю. Там по ней пятый ав-тобус ходит. Можешь продолжать.
-Это уже хорошо. Так прямо напротив центрального входа видел я большое и очень красивое четырнадцатиэтажное зеркальное здание. Не знаю, что и кого оно из себя собой представляет, но над входом световое табло с часами, температурой наружного воздуха и датой. И огромными буквами из ламп «Меркурий».
-Да, есть такое, все пока с точностью до миллиметра. Его всего пять лет назад построи-ли. Бизнес центр. Ты хочешь сказать, что не мог его нигде и никогда увидеть, как только не в своем сне?
-Да, только во сне, поскольку даже представление не имел о его существовании. Вряд ли Азимовск показывали по телевизору, - Антон слегка разволновался от таких совпадений и попросил жестом пару глотков воды. Но Вадим понял по-своему и налил в его бокал коньяка. Антон залпом выпил, даже не удивившись несоответствию желания с реальностью. – Так что, видеть его я не мог раньше ну никак. Ни наяву, ни по телевизору. Обязательно такое красивое здание отразилось бы в памяти хотя бы только по тому, что все-таки не в чужом городе. Если честно, то из своего Вилежина о своей Родине я из средств массовой информа-ции не слыхал и не видал. Видать, особого интереса она у телевизионщиков не вызывает. А стало быть, мне приснилось то, что есть на самом деле, но о котором я даже не догадывался. И это означает лишь одно: мне приснилось пророчество.
-И что? – нетерпеливо спросил Дмитрий, которого пока еще эта информация не особо волновала.
-Ровно в 14.40 вашего времени, как указано, было на световом табло, это здание будет взорвано. И взрыв будет такой силы, что все его зеркала рассыплются в прах на мелкие ос-колки. Вот такой факт я и увидал во сне. А теперь еще больше уверился в том, что так именно и случится, если ты мне не поверишь и не воспрепятствуешь. Или хотя бы людей эвакуируй, чтобы потом самому на валидол не подсесть. Алло, ты меня слышишь, Дмитрий, ты куда пропал?
-Здесь я, никуда не пропадал, просто перевариваю сообщение, - осипшим голосом прошептал полковник Вихров.
Антон хорошо понимал состояние Дмитрия, но он не мог видеть, как сильно побледнел Вихров, хватаясь рукой за сердце, хотя до этой секунды никаких претензий к этому органу не имел.
-Наташа, там же Наташа, - тихо шептал он уже самому себе. – Нужно срочно звонить и под любым предлогом убрать ее подальше от этого смертельного объекта. Любыми способа-ми и любыми методами. Она не должна там оставаться ни единой секунды. Пусть это будет фикцией, но ее там не должно быть.
Да что он такое думает, черт побери! Меры нужно принимать срочные и незамедли-тельные. За эти часы он, разумеется, сумеет отыскать заряд или бомбу, чего там эти подонки заложили. Чтобы в прах разнести такое здание, нужно не один и не десять килограмм. Но в первую очередь срочно эвакуировать людей. Вот только под каким предлогом, чтобы потом отчитаться грамотно перед начальством. Про этот звонок лучше промолчать, хотя после Са-ратова и они поймут. Но меры примет незамедлительные. Можно было бы свалить и на ано-нимный звонок, но ведь все входящие записываются на магнитофон. Да черт с ним, с этим магнитофоном. Не станет Сидоренко повторять этот бред после той памятной катастрофы в Саратовском аэропорту. Вот только он в первую очередь отправит Наташку домой. Здесь ему наплевать на все условности и служебные риски. Дочерью Дмитрий рисковать не станет, ни под каким предлогом.
-Алло, Дмитрий, ты там, в порядке? – трубку взял Вадим, взволнованный длительным молчанием абонента.
-Уже отошел, все хорошо. Только уж больно кошмарную информацию вы передаете мне. Там же сотни людей. Да, Вадим, в любом случае я начинаю немедленную эвакуацию людей.
-Дмитрий, я, может быть, буду не совсем точен, - перехватил телефонную трубку Ан-тон. – Хотя вряд ли. Уж очень точно запечатлелась картинка. Да еще показалась она мне в замедленной съемке. Словом, как в кино. Рядом с выходом из парка как раз напротив «Мер-курия» остановка автобуса с ларьком «Табакерка». Вот я как раз в своем сне стоял рядом и любовался этим зеркальным творением. Еще этажи пересчитывал. Я к чему это. В общем, мне запечатлелся эпицентр взрыва. Ну, повторюсь, весь процесс происходил в замедленном показе. Так я его запечатлел на третьем этаже справа налево в третьем отсеке с левого края. Может, это тебе поможет в поиске бомбы. Это все без ошибок. Я уже по тем двум снам за-помнил, что пророчество точное в деталях.
-Хорошо, я тебя понял. Передай телефон Вадиму. Вадим, я еду в этот центр. Пока возьму одного помощника, и проверим версию с эпицентром. Будьте с Антоном на связи. Возможно, возникнут вопросы с уточнением. Ну, сам понимаешь, раз уж он так внимательно смотрит свои сны. Хотелось бы, чтобы все оказалось сонным бредом, но уж очень вы серьезные люди, чтобы вам не доверять. Но по инстанциям передавать пока воздержусь. Найду эту бомбу или нет, но эвакуацию начинаю немедленно. А там уже о последствиях думать будем вместе.
-Дмитрий, мы уже пенсионеры, так что, как говорится, терять особенно нечего. Но, сам пойми, нельзя после Саратова проигнорировать. Вторая проверка на вшивость была бы слишком жестокой, - попытался подбодрить Дмитрия Вадим. – Будем все вместе оправды-ваться. Но так же не бывает, чтобы этот пророк после всех бедствий вдруг шутить вздумал. И ощущения сна очень естественны и аналогичны с первыми. Я бы даже их снами не называл. Нечто мистическое и натуральное.
-Я вас не осуждаю и не обвиняю. Вы поступили правильно, что позвонили, - хмыкнул в трубку Дмитрий. – Да, слишком все фантастично и нереально. Гораздо реалистичней был бы ваш анонимный звонок с угрозой минирования. Тогда и действовать можно было бы при-вычней. Хоть анонимщикам и веры меньше, да как-то понятней. Хорошо, на сегодня не про-щаюсь. Забейте себе мой номер мобильного. Будем поддерживать связь постоянно. А вдруг и сами чего вспомните.
Дмитрий продиктовал номер своего мобильного телефона и положил трубку. Дрожь в руках ощутимо усилилась. Ситуация под контролем. Да и ничего сверхнового и непривычно-го не случилось. Но там пока находится Наташка – его единственная и сама любимая жен-щина в мире. Его дочурка. Дмитрий срочно по мобильному набрал номер дочери взволно-ванно вслушивался в длинные гудки.
-Да, папа, случилось-то чего, что ты решился позвонить в рабочее время? – услышал он веселый голосок своего любимого чада. – Погоди, Милка, потом, нам сейчас деда звонит, не отвлекай меня.
-Наташа, Мила с тобой, что ли? Но почему? – спросил дрожащим паническим голосом Дмитрий, вытирая обильно выступивший на лбу пот. – Что такое случилось, почему ты дочь взяла с собой на работу?
Вот теперь Дмитрия охватила настоящая паника. И уже в эту минуту у него даже мысли не могло возникнуть с сомнениями по поводу информации из Вилежина. Там в этом здание по воле злого рока оказались сразу две его девочки, потерю которых он не мог никак до-пустить.
-Папа, да ничего страшного не случилось. Просто в садике опять карантин дней на не-сколько. И главное, сказали мне уже в самом садике, когда деть ребенка некуда. Вот и при-шлось с собой на работу взять. Хорошо хоть начальник сегодня уехал по делам, а то косился бы косо. И до бабы Маши никак дозвониться не могу. Опять пошла, поди, на рынок, а теле-фон дома оставила.
-Наталка, - как можно спокойней, чтобы не вызывать никаких подозрений, попросил Дмитрий. – Выведи Милку к входным воротам парка, и дожидайтесь меня. Где-то минут че-рез десять я подъеду.
-Папа, а у тебя точно все в порядке? Не нравится мне твоя просьба, непохожая на тебя. Ну-ка признавайся, чего на самом деле случилось! С враньем у тебя всегда были проблемы, папочка.
-В порядке, все в порядке, просто приеду и все. Собирайтесь и выходите, я уже выез-жаю. Там на месте и расскажу, а пока поторопитесь. А то начальник твой вернется и устроим вам нагоняй.
-Бегу, бегу. Только не начальника я боюсь, а уж сильно заинтриговал ты нас своими за-гадками, - хохотнула в трубку дочь.
Убрать, убрать подальше от этого страшного места, а потом уже можно разбираться со спокойствием на сердце. Так лихорадочно думал полковник Вихров, быстро складывая все бумаги в сейф и запирая на ключ свой кабинет. Его трясло всего внутри, но он старался не показывать своего состояния подчиненным. Не стал и сообщать о полученной информации. Пока для обычной проверки версии Антона по поводу расположения взрывного устройства он решил с собой взять специалиста по взрывным устройствам капитана Лебедева. Уже по-том после обыска указанного кабинета будут действовать по обстановке. Но в любой случае эвакуация неизбежна. Если в указанном месте ничего подобного не окажется, то тогда они будут действовать по инструкции с полной эвакуацией в безопасное место персонала и обы-ском всего здания. Только в 14.40 придется покинуть здание и взрывникам, чтобы и их обезопасить тоже.
И нечего так трястись. Совсем расслабился, что абсолютно на него не похоже. Подчи-ненные все-таки смотрят, а он тут мандражирует как новичок. Ничего ведь страшного еще не случилось, успеет убрать и дочь, и внучку на безопасное место. Разумеется, и всех остальных, кто находится в этом здании. Времени впереди с лихвой хватит, если в своем сне Антон точно запомнил.
-Случилось-то что, Дмитрий Сергеевич? – спросил капитан Лебедев. С полковником Вихровым они уже много лет вместе, и в обычной бытовой обстановке ему позволительно обращение на «ты». Это за столом и на пикнике. А вот в служебное время старался соблюдать субординацию.
-С чего это ты взял! – спокойно ответил Дмитрий, слегка раздосадовав на самого себя, что допустил такое заметное расслабление. – Обычна рядовая проверка. В этот раз «Мерку-рий» проверяем. Сигнал поступил.
-Ну, вид у вас не на обычную проверку. А стало быть, тут что-то вроде стихийного бед-ствия. Хотя, там много высоких представителей и руководителей. Не мудрено, что кого-то могли и обидеть до белого каления.
-Да, сигнал, скорее всего, с тяжкими последствиями, - немного поразмыслив, решил приоткрыть часть информации Вихров и по-дружески похлопал капитана по плечу. – О взрывном устройстве. Но здесь на шутку не похоже. Указывает даже точное местоположение заряда.
-Ух, ты! И кем этот аноним представился? Как всегда обычным доброжелателем или народным мстителем?
-В том-то и дело, Вася, что в открытую с полной выкладкой паспортных данных. Лад-но, - уже в машине решил разоткровенничаться Дмитрий. – Вместе же едем, вместе и искать будем. Не буду юлить, но такую информацию получаю впервые. Оттого и в смятении. Пом-нишь авиакатастрофу под Саратовом?
-Еще как помню. Скандал там с каким-то предсказателем получился. Не поверили ему и получили трагедию. Боже Дмитрий Сергеевич, да там же ваша Наталья работает! Да срочно звоните, чтобы бежала оттуда.
-Уже позвонил. Представляешь, как одно к одному лепится! В садике карантин, до няньки не дозвонится, так ей пришлось с собой внучку еще взять. Чуть с ума не сошел, как услышал ее голосок по телефону.
-А-а-а! – понятливо пропел Василий. – Тогда мне вполне понятно ваше волнение. Да-вай, Николай, дави на газ сильней.
-Они уже меня возле парка дожидаются, скорее всего. Но пока давайте все тихо и чтобы никакой утечки информации. А то, как прознают про опасность, то жертв могут наломать поболей теракта. Поначалу, молча, и без объявления смотрит предполагаемое место, а уж затем начинаем эвакуацию и тщательный обыск. Уже иными силами. Вот такие пироги, дру-ги мои.
-И что, он назвался полным именем? Ну, я к тому, что это тот же пророк, что и Саратов предупреждал?
-Понимаешь, Вася, его зовут Антоном. Уже пенсионер, но, как я понял, этот дар к нему недавно явился. Кстати, родом из наших краев, их Холмогорска. А сейчас проживает в Ви-лежине.
-Ух, ты, так это за тысячу верст от нас. И у вас не сложилось мнение, что он маразматик какой-нибудь?
-Нет, Вася, сомнений нет. Саратов тому подтверждение. И звонил не сам он, а его друг, начальник МЧС Вилежина. Полковник Сидоренко. Он, кстати, и про авиакатастрофу всех информировал. Сам помнишь, чем это недоверие закончилось. И Красный Бор с поездом снился, да только тогда он о своем пророчестве не ведал, пока воочию не убедился по теле-визионному репортажу. Потому уже во второй раз решил судьбу не испытывать и рассказал своему другу.
-Да, дела, как сажа бела! – Василий почесал затылок, словно бурное шевеление мыслей вызвали в этом районе зуд. – Вот такое у нас с вами впервые, чтобы выезжать по кошмарно-му сну, приснившемуся за тысячу верст от нас.
Вихров, который почему-то поверил известию из Вилежина, благодаря которым он не-сется спасать своих любимых девчонок, решил защищать своих информаторов и вкратце пе-ресказал телефонную беседу.
-Он ведь до этого сна ни разу не видел этот «Меркурий». Потому-то и убеждало его, что этот сон пророчески. И мы втроем поверили. Хотя, согласись, что в любом случае мы обязаны даже ложь проверять.
-Само собой, Дмитрий Сергеевич,  - согласился капитан с начальником. – А кого это третьего он убедил.
-Так я тебе говорил про Сидоренко. Вот мы втроем и решили проверить эту версию с местоположением заряда.
-Так что тогда получается, а? – удивленно и пораженный собственной догадкой вос-кликнул капитан. – Нам приходится верить в эту самую мистику? И признать ее реально су-ществующей.
-Вася, мы Саратов повторять не будем. Там совпало все до секунды. И здесь, я думаю, если этот сон и в самом деле пророческий, все случится ровно в 14.40, если мы не отыщем эту проклятую бомбу. Да черт с ним с этим «Меркурием». Эти магнаты столько уже наворо-вали, что им ничего не стоит и новый построить свой бизнес центр. Людей спасать будем, не обращая внимания ни на какие бредни. Даже если ничего не найдем, то все равно  спокойней спать будем. Не станет начальник, да еще полковник дружить с психом. Я так понимаю, что «оно» там и окажется. Но пока мы с тобой вдвоем и едем, чтобы перед паникой самим во всем убедиться и проверить. Вот поищем этот заряд, а дальше думать будем. А ведь придется эвакуировать и соседние здания, а не только сам «Меркурий». По его рассказам, рванет неслабо. Да мало ли нам с тобой приходилось по обычным звонкам анонимов шутников при-дурков переполох устраивать. Отлично понимали, что все это трепотня  со злыми дразнил-ками нервов, да все равно действовали так, словно получали достоверную информацию. А здесь у этого Антона у самого боль в голосе слыхать, только за то, что не поверил сам себе в первом случае с поездом, да еще ему не поверили во втором. Легко вот так в таком возрасте на всю страну себя дураком выставлять? А вдруг прокол, вдруг это ему в этот раз просто по-казалось, что сон его пророческий? Да, мне кажется, что с «Меркурием» у него все достоверно получится. Ведь если поверить, что он уже много лет не был в Азимовске, то знать о нем он не мог, как только не увидеть во сне. «Меркурий» открывали тихо и мало приметно, без фанфар и помпезностей.  Я сам о нем узнал благодаря Наталке. А тут Антон за тысячу верст видит его во сне и с взрывом.
-Да я вам давно уже поверил, Дмитрий Сергеевич, - слегка снисходительно ответил ка-питан, понимая причину такой излишней разговорчивости полковника Вихрова. В обычной обстановке из него лишнего слова не вытащить. А тут он пустой болтовней нервы успокаи-вает. Как ни говори, а угрожают его самым любимым девчонкам. Потому и нервничает пол-ковник, пока самолично не убедится, что дочь с внучкой находятся на безопасном расстоянии от этого здания. – Нам, как я понял, особых трудов не составит найти место закладки заряда. Он же нам с точностью до миллиметра указывает. Это если во сне он мог так точно за-фиксировать эпицентр взрыва. Но на то он и сон, чтобы допустить любые метаморфозы. Оно, вроде, и не видишь, как будто, а в мозгах все равно зафиксируется. Я так рассуждаю на полном доверии к его словам. Ведь нам теперь самим хотелось бы отыскать это место с взрывчаткой. Или то, что там лежит.
-Ты так думаешь? – больше для собственного успокоения спросил Дмитрий, с каждой минутой чувствуя в даже успокоение. – Хорошо бы не устраивать повальный обыск. Времени может не хватить.
-А тогда, Дмитрий Сергеевич нам остается полная эвакуация и длительное ожидание последствий. Хорошо, конечно, что людей спасем. Да все равно упрекнут в нерасторопности, коль рванет. А так я даже рассчитываю со стороны бизнесменов на приличное вознагражде-ние.
-Ладно, - махнул рукой Вихров. – Будут нам с тобой и поощрения, и фанфары с вруче-нием дынь и ершиков.
Доехали удачно быстро. Во-первых, эти улочки не центральные и не сильно загружены транспортом. А во-вторых, такое время, когда народ уже разъехался по рабочим местам и в данную минуту усиленно трудился по своим кабинетам и цехам. Хотя, если уж до конца быть более точным, то в цехах обычно трудятся те, кто прибыл на работу на общественном транспорте. Еще издали Дмитрий Сергеевич увидел возле ворот парка своих девчонок, и сердце больно защемило под ребрами. Господи, а если бы этот Антон не увидел свой кош-марный сон, а если бы после того Саратовского провала обиделся и не побежал вновь к сво-ему другу, и это пророчество воплотилось наяву? Даже одна такая мысль мутила разум. По-терять одновременно сразу двух своих любимых девочек – такое мог бы и не пережить. Пусть все будет так, как заложено в судьбе, но Дмитрий сейчас же уберет своих родных за тысячи метров от этого опасного вулкана смерти.
-Папа, ну и чего ты сам такого удумал? Как будешь с Милкой на работе, а вдруг самому куда понадобится? Мы уж как-нибудь перебьемся, или к няньке отвезешь? И давай, скорее, рассказывай, чем меня хотел удивить? Я ведь сразу поняла, что неспроста так уж за мою работу переживаешь.
Дмитрий Сергеевич подхватил на руки внучку и осипшим от излишних переживаний голосом скомандовал:
-Следуйте за мной. И не надо столько много вопросов задавать. А то у меня от твоего треска голова сильно разболелась. Наталка, я так думаю, что ты догадываешься о моей про-фессии, а потому лучше молча, подчиняйтесь.
-Папа, но так же нельзя по своим капризам отрывать меня от дела. Я знаю, что у тебя очень важная должность, но ведь это никак не отражается на моей профессии. Меня и отпус-тили всего на пару минуток. И то только потому, что я обещала сдать ребенка в твои руки. А так у нас именно сегодня такая запарка, что и на секунду не оторваться. Я даже страшно рада, что ты приехал за Милкой. Извини, но я побежала, меня там ждут, - скороговоркой выпалила Наталья, совершенно не прислушиваясь ни к интонации отца, ни к его такому внезапному порыву с заботой о производственных проблемах дочери. Она скоренько развернулась в сторону «Меркурия» и собралась бежать к своему рабочему месту, где с нетерпением ждут неотложные дела и отложенные бумаги.
-Стоять! – рявкнул уже грозно, словно какой-то рядовой полковнику не желает подчи-ниться, командным голосом Дмитрий, перепугав непривычной строгостью и властью свою слегка избалованную дочь. – Марш в машину и срочно езжайте домой. Дома приготовишь мне праздничный ужин. Будем удачу, я так надеюсь, отмечать. Коля, немедленно вези их домой и сразу возвращайся. Будь постоянно на связи. Но обязательно проконтролируй, чтобы эти пигалицы вошли в квартиру. Да, и если начнешь возражать, то потребую еще и запереть вас, чтобы выбраться не смогли.
-Папа, ты что? – тихо, но послушно испуганно прошептала Наталья, усаживаясь на зад-нее сиденье папиной служебной машины и принимая из рук отца Милку. Таким властным и сердитым она его весьма редко наблюдала. А потому решила без пререканий подчиниться и с максимальной скоростью и точностью исполнить указания. Видать, папа не от безделья и от большого желания примчался сюда, чтобы освободить ее от дочери, которую вынужденно пришлось притащить на работу.
Дмитрию внезапно самому стало неловко за такие грубые крики на дочь, да еще в при-сутствии внучки.
-Извини меня, ребенок, - немного смягчил тон, целуя дочь в висок и прижимаясь колю-чей щекой к внучкиному носику. – Так надо. Понимаешь, ты только не нервничай и слишком не переживай, но нам просто поступила информация о наличии в здании взрывного устрой-ства.
Наталья в ужасе закрыла лицо руками, но промолчала и не стала задавать лишних во-просов, понимая и вспоминая, что таких вот перипетий в папиной работе хватает их с из-лишком. Но вот так, чтобы это коснулось именно ее, так это впервые. Наталья согласно ки-вала головой и глазами умоляла любимого папочку остаться невредимым. Пусть это здание разорвется на куски, но ты вернись живым.
-Езжайте, и ждите меня. Даже если все не подтвердится, то я с твоим начальством раз-берусь сам.
-Да вот уж за работу можешь так и не переживать, Наталка, - весело хохотал с задором и с молодым оптимизмом Василий. – Мы сейчас всех до единого из этого зеркального коробка по домам разгоним. Такие у нас строгие правила. Ты скажи, Наташа, если что, так я твои вещи заберу. Извини, конечно, но сейчас тебя папа ни под каким предлогом в этот за-минированный домик не пустит.
-Спасибо, Вася, ты попроси, чтобы тебе отдали мою сумку, - все еще находясь в со-стоянии шока, попросила Наталья. – Там ничего особенного нет, но для женщины, вроде, важное, что лежит. Я буду благодарна.
 -Окей! Все сделаем, мадам.
Машина увезла женщин домой, а Дмитрий Сергеевич с Василием направились к цен-тральному входу «Меркурия». Им преградил путь охранник, строго и по инструкции испол-няющий свои служебные обязанности, но полковник Вихров, используя свое служебное по-ложение, дающее право врываться на правах хозяина в любое здание, показал ему свое удо-стоверение и попросил пригласить для серьезного разговора начальника службы безопасно-сти. Хотя, представляться и объясняться, особой необходимости и не было, поскольку сама форма говорила о высокой должности и положении, которое занимал этот посетитель.
-Здравия желаю, товарищ полковник! – поздоровался с ним небольшого роста, но коре-настый и набитый мышцами молодой мужчина. – Суворов Виктор Иванович. Начальник службы безопасности. И чем мы обязаны вашему появлению? Как понимаю, что это не учеб-ная программа.
Вихров сильно пожал протянутую руку и попросил Суворова выйти на улицу, чтобы там уточнить некоторые вопросы, касающиеся безопасности. Показав именно на тот ориен-тир, что подсказал Антон по телефону, Вихров попросил его с капитаном именно в этот ка-бинет.
-Так там, насколько я помню, находится служба логистики. Не подскажите, чем они вам могли не угодить? Может, из окна чего выбросили, или кому-то сказали неприятную фразу?
-Нет, никто ничего не бросал, - серьезно, не отвечая той же шуткой на веселый с юмо-ром тон начальника службы безопасности, проговорил печально и с незначительной доли грусти и тоски Дмитрий. – Мне просто срочно необходимо осмотреть это помещение. И лучше сделать с вашей помощью, чтобы никто и ничего непредосудительно не заподозрил. И очень прошу: никаких предварительных выводов и паники. Пока в данную минуту я ничего конкретного вам говорить не буду.
-Как я вас понимаю, то вы хотите провести что-то близкое к обыску? Но просто пока, поскольку сами не уверены, что найдете именно то предмет, ради которого явились, не же-лаете поднимать шум, - правильно рассудил Суворов. – А мне не подскажете хотя бы легким намеком, что же мы собираемся там обнаружить. Я думаю, что тогда от меня пользы будет больше.
-Ни в коем случае про обыск даже намекать не собираюсь, - быстро проговорил Дмит-рий, чтобы не обидеть такого серьезного и ответственного товарища. – Мы хотим всего на всего найти в этом кабинете очень большой предмет, который никому из присутствующих в нем не принадлежит. Этот предмет не просто лишний и чужой, но еще и запрещенный для нахождения в таких помещениях. Прости, Виктор, но, пока мы его не найдем, не хотелось бы даже тебе о нем говорить.
Суворов понял, что полковник на шутки и откровения в данную минуту не настроен. А потому решил перейти сразу же на официальный тон, чтобы потом к нему не предъявили никаких претензий.
-Хорошо, - сухо и без эмоций ответил он полковнику. – Пойдемте и посмотрим на этих логистов. И что же они притащили с собой, что даже МЧС пожелало посмотреть на это за-прещенное?
-Сейчас увидим, - уже немного дружелюбней, чтобы не обижать незаслуженно челове-ка, ответил Дмитрий. – Вы поймите, что мне не хотелось бы без проверки поднимать панику и устраивать что-то похожее на обыск. Просто нам указали именно на это окно, даже не рас-шифровывая этой тайны. А вдруг окажется обыкновенной уткой, а потом им придется оп-равдываться. У нас же всегда так.
-Согласен, - мирно принял тактику полковника Суворов и повел капитана с Вихровом в кабинет к логистам, чтобы самому так же скорее удовлетворить свое любопытство. Такие люди приходят неспроста.
Обстановка в кабинете была свободной и мало схожей  с деловой. Народ расхаживал по просторному кабинету, пил кофе весело хихикал по поводу рассказанных друг другу историй. На вошедших больших начальников они отреагировали полным безразличием, словно кто-то из своих некто выходил по пустым делам, а вот теперь вернулся. Лишь пару женщин бальзаковского возраста со своим личным интересом окинули томным завлекающим взгля-дом незнакомого полковника и молодого капитана, поскольку сам Суворов для них был не-интересен.
-Виктор, - попросил начальник безопасности Дмитрий. – Уговори их занять свои рабо-чие места. Ну, я к тому, чтобы каждый сел именно за свой рабочий стол, где они по своим служебным обязанностям должны находиться. Мне нужно знать, есть ли у них отсутствую-щие и уважительную причину, по которой тот или иной внезапно не появился на рабочем месте.
Видно одна из женщин, намного пристальней других изучающая появившегося внезап-но и не запланировано такого представительного полковника, услышала просьбу Дмитрия и поспешила с помощью.
-А у нас сегодня почти все на рабочем месте. Вот только Семен Горелов отсутствует, так у него весьма уважительная причина. А у нас сегодня проверка посещаемости рабочего места? Аль что?  Ну, у Сёмочки зубик разболелся с самого утра. Вернее, еще ночью заболел. Сильно, видать. У него такое страдальческое лицо было, что мы сами его поторопили к сто-матологу. Даже денег предложили в долг, чтобы к лучшему врачу обратился. Побежал к сво-ему истязателю, понесся ракетой, бедненький Сёмочка. Словно приговоренный на казнь. На  эшафот. Но если что, так после обеда обещал показаться. Если с зубом благополучно завер-шится.
-А где его стол? – спросил Дмитрий и попросил капитана в присутствие хозяев кабине-та осмотреть содержимое стола. – Вы не подскажите нам, он ничего в кабинет на хранение не приносил? Хотя…, - хотел сказать, но подумал про себя, что вполне вероятно и не Семен является инициатором и автором теракта. Но по поведению остальных и по их равнодушным и безразличным взглядам было предельно внятно, что вряд ли среди присутствующих может оказаться этот взрыватель. Ну не камикадзе же они? – Вы извините, но нам необходимо так же осмотреть все помещение, - обратился он уже ко всем. – Копаться в личных вещах никто не собирается. То, что мы ищем, имеет довольно таки приличные размеры. Не меньше ко-мандировочного чемодана.
-Нее! – все та же томная и соблазняющая женщина продолжала общаться с симпатич-ным полковником. – Мы такое вряд ли сюда в последнее время приносили. Здесь только папки, диски и мебель. А все остальное маленькое и миниатюрное. Непохожее на бомбу или мешок с гексогеном.
-А вы, почему решили, что мы ищем взрывное устройство? – вопросительно глянул на женщину Дмитрий, удивленный ее сообразительностью и такой проницательной догадливо-стью.
-Ой, молодой человек! – она приблизилась к Вихрову и взялась за пуговицу пиджака, словно хотела оторвать ее на сувенир. – Вы такой солидный и представительный, чтобы приходить к нам по иной ерунде. Не милиционер, ни ОМОН, ни налоговик. Ну и что тогда искать.
-Браво, Валя, противник разоблачен и повержен, - похлопала в ладоши ее ровесница, но, как можно понять по поведению, намного серьезней. – Она права. У нас такие аксессуары не водятся.
Вихров внезапно вспомнил слова Антона с просьбой: акцентировать внимание на ле-вую стену третьего отсека. И бросил взгляд в эту сторону кабинета, обнаружив там прими-тивную пристройку возле стены с дверью в торце, на которой висел небольшой простенький замочек, к которому запросто подходят любые маленькие плоские ключики, и даже тонкая отвертка, если таковых нет под рукой. Конечно, так подумал Дмитрий, не будет враг свой опасный груз прятать настолько примитивно, но чем черт не шутит. Может, он и рассчиты-вал на простоту.
-А кому принадлежит эта вот интересная кладовка? Очень она не вписывается в ин-терьер вашего евроремонта, - указал он на пристройку. Его вопрос теперь уже всех оторвал от дел и безделья, и коллектив логистов с большим подозрением уставился на не прошеных гостей. Явно господа с серьезными намерениями, а не просто с очередной проверкой для нервной встряски руководства.
-Так она же ему этому Семену Горелову и принадлежит, - проинформировала гостей Валентина. – Но вот ключи как раз только у него. Семен свои секреты никому не доверяет. Даже не разрешает подсмотреть, что же такое там прячет. Но я все равно подсмотрела. Нет, не бомба, так, всякое барахло да ящики какие-то. Он для своих бумаг и попросил ею у на-чальника.
-А что-нибудь более конкретное там вы не увидели? – стараясь как можно равнодуш-ней, спросил Дмитрий.
-Запросто, - жеманно пожимая плечами, растянула такое короткое слово женщина, до-вольная и самой собой и простым фактом, что явилась проводницей в этом непростом деле и возможностью пообщаться с симпатичным собеседником. Ей очень хотелось выпроводить всех присутствующих и много полезного довести до сведений полковника. – Вот, например, два дня назад, когда уже почти все разбежались по домам, притащил две огромные сумки времен челночников. Ну, если помните, так такие полосатые, как матрасы. Но очень вмести-тельные. Говорит, что ему отдела маркетинга и мониторинга позволили прибрать их к своим рукам. Так я еще заметила сверху кипы исписанных бумажек. И ничего противозаконного. Ему для работы все это надо. Он у нас такой трудоголик и зануда, что просто даже общаться противно. Никакой романтики. Хотя, если по секрету, то, по-моему, там еще было такое не-что, что мне страсть как хотелось взглянуть. Не прошло. Захлопнул двери перед самым носом и отругал. Обидно.
-Валентина, - строго прервала ее пустую болтовню пожилая женщина. Видно, какая-то начальница. – Прекрати болтать чушь. Вы ее не слушайте. Это она от безделья треплется языком. Самой не хочется работать, вот и оговаривает всех, кто трудится не покладая рук. А Семену эту кладовку выделили для архивного материала. Мы ее так и называем – архив. И ничего абсолютно лишнего там нет. Все эти бумаги нужны для работы не только самому Се-мену, но и мы часто пользуемся. Он еще никому и никогда не отказал. Это Валентине ничего не нужно, вот и оговаривает.
-И вовсе не оговариваю, - хмыкнула Валентина. - Вот в тех сумках совсем бумаг и не было. Какие-то радиодетали от старинных радиоприемников и коробки с чем-то. Я специ-ально подсмотрела. Меня не обманешь.
-Ну и что? – уже злилась начальница. – Даже если для временного хранения и принес кое-чего, так в этом ничего запрещенного. Места там хватает. А вот ты, Валентина, займись-ка делом, а не сплетничай.
Валентина обиженно промычала в ответ и ушла за свой стол, уткнувшись носом в бу-маги, словно вот теперь гости ее абсолютно не волновали. А замечание начальницы, да еще в присутствие посторонних ее сильно обидели. Еще могут подумать люди, что она кроме спле-тен ничего и не умеет.
-А как бы нам заглянуть в закрома вашего Семена, да посмотреть его архив. Ведь как я понял, так там ничего запрещенного и секретного нет, - попросил Вихров, внезапно заподоз-рив, что именно в этих сумках и могло находиться то, о чем предупреждал далекий Антон из Вилежина. Уж очень много совпадений: и сумки с подозрительными предметами, и внезапно заболевший зуб, и обещание вернуться только после обеда, когда уже от этого здания ничего не останется. Вернее, останутся лишь руины.
-Но у нас нет ключа, товарищ полковник, - виновато развела руками начальница, пока-зывая, что без хозяина сие просто недопустимо. – Может, дождемся, когда Семен вернется из поликлиники? Время, ведь, терпит?
-Нет, - жестко проговорил Дмитрий с металлом в голосе, не допускающего никаких возражений. – Виктор, мне так кажется, что такие замки даже для вас детская игрушка. Хотя, свяжись-ка поначалу с этим Семеном. Авось объяснит и сам все нюансы расскажет, и вла-мываться не придется.
Суворов, заподозрив во всех этих перипетиях нечто весьма неладное, да еще и к тому же еще и запах жареного, решил поспешно исполнить указание, чтобы не оказаться во всей этой истории крайним.  И уже через несколько секунд набирал номер телефона нужного об-ладателя ключа от этой чертовой кладовки, по прозвищу «архив». Но абонент громко объяв-лял женским голосом, что он недоступен.
-Не отвечает, товарищ полковник, - констатировал Суворов после нескольких попыток связаться с абонентом. – Странно даже. Как будто отключился или находится вне зоны дей-ствия. В нашем городе нет таких зон, - Виктор так оправдывался по поводу неудачных звон-ков, словно в этих неудачах он был виновен сам.
-Да понятно все Витя, не волнуйся ты так. Будем действовать по первоначальному пла-ну. Открывай кладовку.
-А может…
-Не может, Витя, не может. Время уже не терпит. Если что и не так, то извинимся. Тем более, что начальник имеет права доступа.
-Товарищи, - послышался возмущенный голос самого начальника этого кабинета. – Ну, если так трудно дождаться, так давайте съездим к нему в поликлинику. Валентина может проводить вас. По-моему, он в это время как раз и должен там находиться. А так без разре-шения лезть в его бумаги – по крайней мере, безнравственно. Да мало ли что из личного он хранит там!
-Отправим и за ним, спросим разрешения и у самого хозяина, - нервно, но сдерживаясь, чтобы не сорваться на грубость на недогадливую женщину, проговорил Дмитрий, давая от-машку на взлом Василию с Виктором. – Вскрывайте. Будем на месте решать, кто из нас прав, а кто ошибается.
Для Виктора этот замок вообще считался детской игрушкой и защитой от младенцев, а потому уже через пару секунд Василий сунул свой нос в открытую кладовку и скрылся внутри за дверью. Но уже через мгновение вышел оттуда какой-то напряженный и рассеянный. Попытку проникнуть туда же Виктора он пресек, перекрыв своей грудью проход, кивком подзывая Вихрова.
-Дмитрий Сергеевич, можете полюбопытствовать на личные вещи этого Горелова. А как фамилия соответствует содержимому, так и придумать сложней, чем есть на самом деле!     Вам понравится.
Следом за полковником толпой двинулись остальные, пытаясь удовлетворить возрос-шее любопытство, но Вихров жестом приостановил народ и сам вошел в кладовку уже вместе с Василием. Вышли оттуда так же скоро, как и в первом случае капитан. И теперь уже их вид был аналогичным, что и у Василия после первого входа. Только у Суворова, который все же одним глазком сумел подсмотреть за входящими, в глазах кроме растерянности отразился еще и страх.
-Давай, Витя, - сурово проговорил Вихров. – Начинай срочную эвакуацию. Только, умоляю тебя, не с таким лицом. Постарайтесь провести медленно и без паники. Никакой то-ропливости. Времени, как ты успел понять, у нас пока предостаточно. И срочно отправляй людей к Семену. Доставь его сюда как можно быстрей и в наручниках. Нам сейчас ой как потребуются его личные консультации. Езжай сразу домой. Не думаю, что он вообще страдал зубной болью. Вася, - обратился он уже к своему помощнику. – Давай по плану. Все, как всегда и тут уже с максимальной спешкой. Саперов, оцепление и все остальное. Да что я тебе объясняю тут, как новичку.
Вот и все, тяжело вздохнул Вихров, протирая взмокший лоб, но уже скорее от духоты, чем от волнения. А чего волноваться-то, когда все перед глазами и предельно понятно. Ма-шина закрутилась и пошла по накатанному тракту. Это даже просто чудесно, что все так легко обнаружилось. Даже никаких признаков ни ловушек, ни секретов. Как на ладони. По крайней мере, сейчас и людей спасем, и задание не повредим. Да вот только странновато, однако, почему по-детски все так слеплено? Зачем вообще понадобилось мирному Семену такая вот заварушка? Заплатили? Вот так простенькому мальчишке заплатили, доверили столь сложное задание? Но здесь не просматривается ни организации, ни террористической подоплеки. Страшно похоже на жестокую месть ужасно обиженного и оскорбленного до соплей человека. Но человеком за такое не назовешь. Только обиженный зверь и отморозок пойдет на такое.
-Валентина! – внезапно спросил Вихров женщину, которая, как понял он, любила про-являть излишнее любопытство к чужим секретам и душевным тайнам. – Только поймите правильно, но у меня возникло некое подозрение, что вашего Семена совершенно недавно кто-то очень больно обидел. По-крупному. Так сильно, что у него не просто крышу снесло, но и возникло желание отомстить за это всему остальному миру.
-Ой, а как это вы догадались, товарищ полковник! Да вы у нас просто ясновидящий ка-кой-то! – весело воскликнула она, понявшая, что в этой кладовке Семена серьезные дяденьки обнаружили нечто криминально и весьма опасное для всех присутствующих в этом здании. А поскольку теперь Семену достанется за криминал по полной программе, то скрывать от следствия она не намерена. Да и лишнее, потому что теперь все и так откроется. А вдруг ее информация окажется весьма полезной и нужной. Хотя по своей наивности она пока предпо-лагала, что там за дверью кладовки обычное ворованное или без спросу взятое.  Только по-чему это тогда эвакуацию хотят объявить? – Ну, между нами говоря, так где-то полтора ме-сяца назад зам генерального, - Валентина перешла на таинственный шепот, хотя лишних ушей уже в кабинете не было, - невесту у него увел. Скандально, препротивно, да еще пуб-лично и со смешком таким презрительно ядовитым, - от таких слов Валентине самой стало неприятно и обидно за Семена. – Дело даже до мордобоя дошло. Да и тут соперник немнож-ко сильней и ловчей оказался. Семен очень болезненно переживал. Все даже боялись, что с собой чего сотворит. Хотел увольняться. А потом неожиданно так внезапно повеселел, слов-но в другую влюбился. И даже гораздо учтивее и вежливее стал, чем раньше. Тут уже у нас возникли сомнения по поводу его психического равновесия. Ну, не тронулся ли он на почве несчастной любви разумом. И в работу так ударился, что его трудолюбию начальство не на-радуется. Вот только как это все понимать с теми сумками? Он, наверное, что-то опасное ук-рал, раз все из здания побежали?
-Украл, дорогая Валентина. Только вот эта штука абсолютно никому ненужная, а пото-му, бегите-ка вы во весь опор домой и приходите на работу завтра. Если нам повезет, то ваше рабочее место к завтрашнему дню уцелеет. А нет, так уж не взыщите, - все, уже понимая, как причину и повод сумасшествия некоего Горелова, так и дальнейшее поведение этого Семена, зло пошутил Дмитрий. Но Валентина догадалась, что ирония была не по ее душу, а потому обижаться не собиралась.
-Там бомба, - не спросила, а констатировала она такой факт шепотом и с небольшой долей таинственного озорства. – Тогда я далеко не побегу, чтобы не прозевать главное. Хотя, очень желаю вам удачи.
-А ты, девонька, самая догадливая из всех здесь собравшихся, - уже совсем весело хо-хотнул Василий. – Смотри, но только на всякий случай отойди подальше, чтобы каким ос-колком не зацепило.
-Ой, мальчики, как все интересно! – радостно воскликнула Валентина, подпрыгивая в веселом танце  на месте. – Я скоренько понеслась, а то еще боюсь, что не успею занять безо-пасное место для просмотра. Вдруг оно рванет, а еще по ступенькам несусь, или, не дай бог, в лифте застряну. Нет, три этажа и без лифта пробегу. Еще свет отключат и совсем забудут про меня.
-Можешь не спешить. Времени, если часы показывают правильно, даже собраться ус-пеешь, чтобы ничего не забыть. Но лучше хоть и без спешки, но улепетывай домой. Так спо-койней. Очень надеюсь, что завтра на работу будет куда вернуться. Лично мне так очень хо-чется, - как-то по-отечески проговорил Дмитрий, провожая эту смешную женщину до вход-ной двери.
И все же кто-то успел проболтаться про бомбу в кабинете логистов. Не сумели женские уста удержать такую новость за зубками, и большое многоэтажное здание, вмиг оповещенное и растревоженное, зашумело и зашевелилось, словно улей, в котором пошуровали палкой. Но, однако, чувствовалось, что народ в таком престижном доме работает интеллигентный  и образованный. Большой паники и суеты не наблюдалось. Даже, сбегая по ступенькам, многие шутили и смеялись по поводу внезапного и незапланированного отгула-прогула. Ин-тересовались и оплатой за пропущенный рабочий день.
Дмитрий в ожидании саперов позвонил по забитому в мобильник телефону начальнику МЧС Вилежина Сидоренко. Ответили мгновенно, словно на том конце нетерпеливо поджи-дали этого звонку:
-Ну? – вместо «алло» спросил Вадим и затаил дыхание, тревожно поглядывая на друзей, ожидая ответа подтверждения их информации. Очень не хотелось, чтобы оттуда прозвучала ирония.
-Есть, мужики, еще даже как есть. И очень большой мощности. Постарался юный мсти-тель на славу. Спасибо тебе, Антон. И искать не пришлось. Именно в том месте, где ты и указал. И время 14.40. Вот черт! – добавил еще несколько нелитературных восклицаний, но вдруг смутился, подозревая, что там могут услышать и женщины. – Ну и сны же снятся в вашем Вилежине, что от таких и свихнуться недолго. Жаль, что про авиакатастрофу не пове-рили. Да и как тут верить-то, когда и в самом деле больше на мистику похоже. Антон рядом, он слышит? 
-Рядом, рядом! – крикнул Антон в трубку. – И не только рядом, но и все слышу. Это просто здорово, что нашли так быстро. Теперь и люди, и этот красавец «Меркурий» уцелеет. Но ты постоянно поддерживай с нами связь. И не только ради любопытства. А вдруг слож-ности возникнут, или вспомню, какие детали. А уж сразу по завершению, так тут сам бог ве-лел нас проинформировать. Мы здесь сидим на стрелке и коньячок попиваем. Потом уже выпьем вместе по телефону.
-Счастливые, - позавидовал Дмитрий. – Самому охота прямо сейчас стакан хватануть. Тут и так все на нервах. Ты сам, Антон, если чего вспомнишь, так сразу звони. Я телефон держу наготове. Ты даже если посчитаешь свою информацию полной ерундой, бредом ночи, то все равно звони, а мы сами будем уже ее обрабатывать. А уж потом по окончанию все расскажу с максимальными подробностями. Ну, пока. Тут, как раз, мои саперы подъехали. Успеха вам. Точнее, всем нам!
-К черту! – совсем не к месту прокричал в ответ Вадим, а потом, когда услыхал щелчок отключения телефона, расхохотался. -  Нас всех надо был посылать к черту. Нам всем успеха пожелали, вот туда и пойдем. А получилось как классно, а! И нашли быстро в том месте, что ты указал, и мы в дураках не оказались. Даже, наоборот, в шоколаде. Нет, я считаю, что за такую полезную информацию приличную премию попросить можно. Не дом престарелых или какой-нибудь собесовский закуток, а бизнес центр спасли. Как само здание, так и такую прорву народа. Там все вокруг у них богато. Вот за это спасение и просите столько, чтобы чуток хотя бы на своей пенсии пожить в радости и в изобилии, а не дожидаться своего числа в собесе. Обязаны.
-У меня и так приличная пенсия, - хмуро ответил Антон, напряженно потеря виски, словно хотел их вдавить внутрь черепной коробки. Что-то ему очень не нравилось во всей этой операции, а конкретизировать мозги не желали. Зря, наверное, они уже начали праздно-вать победу.
-Голова разболелась, что ли? – посочувствовал Вадим, пододвигая к нему стакан, чуть менее чем на треть наполненный коньяком. – Ты хлебни, оно и пройдет. Сразу отпустит. Ко-нечно, напряжение мы пережили колоссальное. Ведь во всех случаях, как при нашей удачи, так и при ошибке, мысли все равно витали сумбурные. А ведь как ты точно место указал, а? Это их спасло и облегчило им работу.
-Нет, голова в порядке, вроде, как бы и хорошо и сумбурно, словно некий червяк за-брался под шкуру и свербит.
-А вид такой, словно раскалывается она у тебя на куски. Ты все равно выпей, оно и по-легчает.
-Не то, совсем не то  меня тревожит, - неожиданно испуганно прошептал Антон. – Если сон пророческий, так не может в нем быть лишнего ничего, даже запятой. И не зря вдалбли-вались эти слова, ох, не зря, со смыслом каким-то, да понять не могу. Вот вы сами пораз-мышляйте: как будто абсолютно ни к чему, а этак настойчиво прокричало с повторением и с неким нажимом. Ведь не для приправы всего того увиденного кошмара и для прелести сно-видения?
-Ну, и что это за такие слова, что весь прямо какой-то перенапрягся, словно перепуган-ный и растерянный? Говори уже.
-А почему мне ничего не рассказал сразу? – возмутилась Лена и пристально, с требова-нием открытости и полноты информации, уставилась на мужа. – Кажется, договорились же, что не упускаем никаких мелочей. Хотя бы и белиберда несусветная.  Вдруг в этой чуши ос-новное зерно и упрятано? Вдруг самое главное как раз вот в таких мелочах? А ну-ка, вспо-минай скорее!
-Чего вспоминать-то, если я ничего и не забывал. Просто и в самом деле, как ты гово-ришь, что сплошная белиберда. Вот потому при рассказе я ее и пропустил, - виновато оправ-дывался Антон, но коньяк отпил из бокала. – Я ведь уже почти проснулся. А мне оно словно в вдогонку, но уже из другой оперы, долдонит, да долдонит, словно упустили, а потом по-спешили докричаться.
-Ну, не тяни ты так, как жвачку пережеванную, какие слова кричали тебе вдогонку про-сыпания? – торопила его Лена. – Там люди на пороховой бочке сидят, а он здесь, как красна девица, ломается. Если нечто эротическое, то, так уж и быть, пропущу мимо ушей, словно меня не касается. Заранее прощаю.
-Лягушка-ловушка! Лягушка-ловушка! Лягушка-ловушка! Точно так вот три или два раза и повторили, - скороговоркой проговорил Антон, чтобы долго его не пытали, в особенности жена. А то он долго, как мужественный партизан, скрывать секреты не умеет. Но про первую половину сна все равно рассказывать не хотелось. Пусть эти влюбленности останутся его личной тайной.
-Тьфу, ты! – сплюнула жена, в сердцах ругая мужа за расстройства по всяким пустяко-вым моментам сна. – И в самом деле, так самая настоящая чушь собачья. Это и в самом деле уже из другой оперы.
-Нет, нет, ребятки, лично мне так не кажется. Уж очень знакомо мне такое словосоче-тание, - неожиданно взволнованно вскрикнул Вадим, быстрыми движениями набирая теле-фон полковника Вихрова. – Во-первых, он просил обо всей ерунде докладывать, а во-вторых, я даже представляю эту лягушку.
-О чем нужно предупреждать Азимовск, Вадим? – удивленно воскликнула Елена, по-дозревая, что уже больше наливать не стоит. – Бред, он и есть бред. Сон-пророчество закан-чивается, а там уже всякая муть может в мозги проникнуть. Не беспокоить же их из-за ска-зочной лягушки-квакушки.
-Ловушки, Лена, - поправил ее Антон.
-Не очень большая разница.
Но Вадим, чувствуя некую тревогу и предполагая, о чем могло быть предупреждение, продолжал набирать телефон Вихрова, который почему-то поначалу был занят, а потом не-доступен. Или отключил? Нет, чушь, просто занят сильно, а ведь нужно было предупредить просто очень даже срочно. Ну, наконец-то в трубке долгожданно щелкнуло, и Вадим услыхал долгожданное:
-Я вас слушаю!
-Это опять я, - крикнул поспешно Вадим.
-Да понял я, - весело и беззаботно ответил Вихров. – Еще чего-нибудь приснилось в коньячном хмелю?
-Почти. Не приснилось, а вспомнилось. Вроде и чушь какая-то и непонятно все, но мне так кажется, что вам лучше временно прекратить разминирование и изучить обстановку внимательней, - встревоженным голосом отвечал на веселый смех Дмитрия Вадим. – Ты и сам сейчас предположишь именно то, о чем подумал я. Сам ведь просил о всякой ерунде докладывать.
-Не тяни резину, Вадим. Я давно понял, что люди вы серьезные, хоть и под коньячок говорите, но всегда по делу.
-Антон вспомнил, что перед самым просыпанием ему зачем-то настойчиво и нудно вдалбливались такие вот слова: «лягушка-ловушка». И так настойчиво, словно они и должны быть кульминационными и основными, словно намекают, что все равно вы с судьбой не справитесь. Не хватит ума понять. У тебя никаких ассоциаций не возникают по поводу этих словосочетаний?
-Пока нет, - Дмитрий задумался и на пару секунд примолк, пытаясь понять значение этих слов. – А может так из памяти всплыло, вот и пришли они к нему в сон. На то он и сон. Хотя…
И вдруг холодным потом его охватил ужас.
-Серегин, прекратить разминирование, назад, быстрее все ко мне, - истерично внезапно закричал он на саперов. – И ни к чему не прикасаться!
-Случилось-то чего? – больше удивленно, чем напугано спросил полковника Серегин, выходя из кладовки, пожимая плечами и разводя руками, словно его ну совершенно пона-прасну оторвали от важного и привычного дела.
-Да ничего пока не случилось, - глупо ответил Дмитрий, внезапно постыдившись сво-его страха и того факта, что он свой испуг показал подчиненным и так безобразно кричал команды. – Просто информатор вспомнил некую дополнительную деталь. Посчитал ее глу-пость, и потому умолчал сначала.
-И чего он такого вспомнил, что даже вас так прошибло, товарищ полковник? - участ-ливо спросил Серегин.
-Два слова. Простые. Да словно из сказки. Но весьма судьбоносные, как мне показалось. Всего-то «лягушка-ловушка», но мне они нечто напоминают. А у тебя никаких ассоциаций не вызывают?
-Еще как вызывают, очень даже вызывают, что я отлично понял вашу панику. Только почему он о ней сразу не сказал? Или просто не знал, а потом только каким-то способом и до него оно дошло? Хотя, я ведь ничего не знаю о вашем информаторе, но еще бы пару минут, и мы все хором и дружно в унисон летели бы к небесам. Однако на куски разобранные. А она точна, эта информация о лягушке? Он именно так и сказал? – Серегин сам слегка побледнел, внезапно осознав смысл предупреждения и последствия, если бы это информатор все же упустил эти слова.
-Нет, Серегин, я не знаю, но, скорее всего, очень даже точная. Просто сам информатор лишь слышал эти слова, но не уверен в достоверности их. Мы принимаем такие, как они есть. Но оставить их без внимания не можем, - Дмитрий немного помялся, но потом решился, поскольку сейчас они вместе и совершенно равноценно подвергаются смертельной опас-ности. – Понимаешь, просто этот информатор сам ничего толком не знает. Ты только не смейся, но ему просто приснился кошмарный сон с этой вот нашей головной болью. Только уже с состоявшейся трагической катастрофой, как с взрывом и полным уничтожением здания с народом внутри. Я к тому, что в его сне уже произошел этот взрыв. А смеяться и верить мне пришлось по той лишь причине, что он уже один раз попробовал предупредить о своем предвидении. Да не поверили. И облажались до безобразия. Это я про авиакатастрофу под Саратовом.
-Ну, ни хрена себе припарка! – удивленно воскликнул Серегин, вспоминая байку про эту авиакатастрофу. – Так они, эти козлы вонючие, получили предупреждение и не прореа-гировали? Да я бы, да мы, да это же беспредел. Пусть шутник шутит, но все равно нужно как-то отреагировать. Тогда понятно, что она, эта лягушка обыкновенно уселась в его мозгах, а ее смысла он мог и не знать. Но ведь, товарищ полковник, действовать надо спешно. Время давит. Может, дождемся хозяина этой игрушки и жестко побеседуем с ним? За ним поехали уже?
-Поехали. Уже должны привезти. Тогда и разъяснит нам про эту лягушку. А без него рисковать пока не будем. Время терпит.
-Да я уже понял, что заряд трогать нельзя ни с места, ни вообще пошевелить. Знать бы местоположение и форму лягушки, так проще бы изъять было. Под ящиком она или под под-доном?
-Скажи, Серегин, а если все это барахло скотчем обмотать покрепче, да и вынести из здания скопом? По-моему, тогда и лягушка никакой опасности нам не представит? – спросил Дмитрий, в надежде, что это ускорит процесс изъятия опасного груза из здания. Что-то слабо он верил в помощь Семена Горелова.
-Можно, только стены этой кладовки придется полностью разворотить. И по коридорам тащить ее трудновато придется. Очень уж габаритная штуковина, на разворотах запросто можем застрять.
-Хорошо, начинаем ломать кладовку, - решительно и однозначно приказал полковник Вихров, вновь возвращаясь в состояние руководителя, ответственного и железного, как его всегда называли подчиненные за жесткое руководство в экстремальных ситуациях, когда возникали неадекватные ситуации. – А если этого минера не приведут, в чем почему-то я твердо уверен, то выносим всю куклу через окно. Срочно заказываю подъемник и подгоняю к зданию. С его помощью и снимем упаковку.
-А если в окно не пролезет? – высказал сомнения Серегин, прикидывая габариты куклы и размеры окна.
-Серегин, ты, как будто впервые учувствуешь в таких операциях. И не задавай лишних вопросов, сам решай. Выломаем столько, сколько потребуется. Не хватит, разворотим и стену, чтобы даже машина смогла заехать в этот кабинет, если нам потребуется для безопасности вогнать сюда автомобиль, - уже сердито и начальственно приказал Дмитрий, чтобы не вступать в полемику и не затягивать время.
 И тут, словно в подтверждение его опасений, в кабинет вошли Лебедев и Суворов. Уже по их трагическим физиономиям он понял, что съездили к Горелову они впустую. Скорее всего, незадачливый влюбленный сбежал в неизвестном направлении. Теперь все решения придется принимать по информации Антона из Вилежина. Раз приснился ему лягушонок, то и не учитывать его нельзя.
-Чего кислые такие, словно лимон за щеку положили? – горько усмехнулся Вихров, за-ранее предугадывая ответ. – Сбежал герой-любовник от вас или упустили из-под носа, а те-перь ищите оправдание?
-Не, Дмитрий Сергеевич, не упустили, - уверенно ответил за двоих Суворов. – Из окна, подлец, выпрыгнул. Одиннадцатый этаж. Так что, поговорить оказалось не с кем. В лепешку,  то есть, реанимации не подлежит. Как почувствовал, скотина, что за ним пришли. Позвони-ли, сказали, что нужно по работе поговорить, обещал через минуту открыть, а сам с балкона, как из самолета без парашюта. До самой земли, свидетели показали, молча, летел. Без криков и восторгов. Понимал, что проиграл и испугался за содеянное. Вот и сиганул вниз камнем в свой прощальный полет.
-Хреново, - констатировал факт Дмитрий. – Но не смертельно. Я имею в виду для нас, а не для него. Серегин, ломайте кладовку и окно. А если не вписываемся в габариты, то и стену долбите. А ты Суворов, тащи-ка сюда весь скотч, что отыщем в кабинетах. Я не думаю, что нам придется срочно заказывать его. Уж чего-чего, а этого добра по всем кабинетам, я так думаю, мы соберем в достаточных количествах. Вася,  - обратился он к своему помощнику. – Подгоняй подъемник – я его уже вызвал – к окну и будь готов к приему груза. Содержимое кладовки будем эвакуировать через окно.
-Случилось чего в наше отсутствие, Дмитрий Сергеевич? – удивленно спросил Васи-лий. – А как же с разминированием? Зачем это нам понадобилось пеленать его и вытаскивать через окно?
-Успел капкан подложить, подлец этакий. Лягушку. Представляешь, Вася, к чему бы ты сейчас подъехал, если бы не успел этот Антон предупредить про лягушку! Вот кучу стекла с бетоном и встретил бы. О наших телах мог бы и не задумываться: вряд ли бы чего-либо из останков сохранилось бы. Да, и давай, Вася, подыскивай в парке место для подрыва. Такую игрушку с секретом я за город не отважусь везти. В любую секунду рванет так, что мало не покажется. И где эта тварь набрала столько дерьма?
-Так тогда лучшего места, чем котлован, и не найти. В южном углу парка задумали летний театр строить. Или клуб. Точно не вспомню. Я точно могу сказать, что котлован они вырыли приличный. Словно для нас и приготовили его. А мы поможем, - подсказал началь-нику службы безопасности «Меркурия» Суворов.
-Вот тебе и карты в руки. Давай, приступай к подготовке этой ямы для подрыва куклы. Командуй. И оцепление, и безопасный подъезд к нему машины с грузом. Вперед, начинаем работу по новому плану.
Стены кладовки развалили быстро. Она была построена из гипсокартона и профилей. Аккуратно освободив опасный груз от излишних журналов и папок, скотчем перепеленали вместе с поддоном вместе с папками и книгами ящики с взрывчаткой и часовым механизмом. Не стали трогать те книги, что лежали на взрывчатке. А вдруг лягушка там! В это время уже со стороны улицы подошел подъемник, на платформе которого стоял сам Василий, ру-ководивший подъемом его самого на уровень третьего этажа. Импровизированная кукла могла легко пройти в распахнутое окно, но для большего удобства и безопасности решили демонтировать и само окно, чтобы платформа подъемника полностью легла на образовав-шийся проем.
Дмитрию так же пришлось потрудиться физически, хотя главный сапер и пытался вы-проводить начальник в безопасное место. Но полковник жестко прервал эти попытки и аргу-ментировал свое желание оказаться в центре события обыкновенным заявлением, что ин-форматор может в любую минуту добавить к этой информации еще какую-нибудь задачку с неизвестными. И принимать решение придется мгновенно и незамедлительно. А как это сде-лать, если он будет далеко!
Однако ко всему прочему, кукла оказалась весьма тяжелой ношей. Тащили ее к окну всеми силами, что остались в кабинете. Далее переложили работу на технику и Василия, ко-торый принял упаковку и перегрузил ее на специальный автомобиль, специально подогнан-ный к этому времени к зданию.
-Подожди меня, крикнул главный сапер, и, спустившись вниз, забрался в кузов этой машины, чтобы самому лично контролировать состояние взрывчатки. – Вася, - сказал он за-интересовавшемуся такому пассажиру капитану. – Давай так условимся: я не успеваю даже рот открыть, но чтобы вы оба вылетели из этого автомобиля, как пуля из ствола твоего пис-толета. Быстрей, чем ты даже думаешь. Понял?
-Да все понял я, не переживай, сам зачем забрался наверх, - возмутился Василий. - Са-ми справимся с Михаилом. Правда, ведь, Миша.
-Он разве может, чтобы без его присутствия такую сложную задачу исполняли, - хо-хотнул весело и беззаботно водитель.
-Нет, вот мне охота потом по вашим женам ходить и объяснять, какой вы героический поступок совершили. Заткнитесь, и сидите, - обиделся Василий за такое безразличие к его заботе об их жизни.
И только тогда, когда машина с опасным грузом скрылась глубоко в недрах парка, пол-ковник Вихров почувствовал себя полностью измочаленным и обессилившим. Коленки сами сгибались и требовали расслабления и отдыха. Дмитрий упал в одно из свободных кресел и закрыл глаза. Вывел его из забытья взрыв именно в том месте парка, где он и должен был прозвучать, где находился котлован – будущее творение культуры. Вот и все, выполнена очередная работа. Исполнение качественное и без изъяна. Только как теперь перед высшим начальством отчитаться, как им объяснять о наличие за тысячу верст некоего Антона, кото-рому внезапно стали сниться такие пророческие сны. Да сны пусть снятся, он не против них. Лишь бы научиться, с первого раза верить в них, чтобы не повторить Саратовской катастро-фы. И суметь при всем этом, что ты не самостоятельно вот так придумал об этой опасности, а тебе позвонили. Да ладно, куда им деваться-то, после того авиарейса с падением за полосой?
Однако такая мысль недолго зудела в мозгах. На смену ей спешила эйфория и огромное счастье, что он успел благодаря этому Антону кроме всего прочего еще и спасти свою дочь Наталку и внучку Милку, по воле злого рока именно в этот день по причине какого-то каран-тина оказаться в эпицентре события. Даже в мысли допускать не хотелось такой ужасной трагедии, что с помощью какой-то мистики удалось избежать. Вот и не верь после всего этого колдунам всяким.
-Дима, - за плечо тряс его Василий, вызволяя из плена тяжелых мыслей и предположе-ний. – С тобой все в порядке? По правде говоря, так о порядке и говорить не хочется. У са-мого начался такой отходняк, как после крупной пьянки. Только без тошнотиков в желудке. Лишь сердце молотит, как кувалда по железу. Того и гляди, выпрыгнет наружу. Может чего принести грамм так этак по двести пятьдесят?
-Принеси, Вася, не помешает, - согласился Дмитрий, уже позволяя в таком состояние и на панибратство с обращением на «ты». – А я пока позвоню в Вилежин Антону. Они там то-же с нетерпением ждут нашего отчета. Алло, Вадим, - прокричал неестественно громко Дмитрий в трубку, словно боялся, что его там далеко могут не услыхать. Но потом сам по-стыдился этой расслабленного состояния и скоренько взял себя в руки, переходя на тихий и спокойный тон. – Антону большое спасибо. Все прошло больше, чем успешно. Как вовремя он про лягушку вспомнил. Не пришлось бы мне благодарить его. Я так думаю, что вопросов и к нему, и к тебе еще много возникнет у большого начальства. Но он переживет после такой удачи. А главное – не забыть про премиальные намекнуть. Что говорить обо мне, так я лично у него в неоплатном долгу. Дочь с внучкой находились там внутри. Я и думать боюсь на эту тему. Так что, уж от меня ему благодарностей будет с избытком. И никаких отговорок. При-мет, как миленький.
-Намек принимаем! – крикнули в трубку Антон и Лена вместе хором. – Уж теперь от этого «Меркурия» потребуем полного расчета. А за тебя мы страшно рады. И в качестве твоей оплаты хватит того, что пригласишь в гости. Нам давно уже хотелось навестить родные края, сходить на могилы родных. Вот и повод подыскался. Так что, Дмитрий, ожидай нас в гости.
-Так я даже больше, чем рад буду! – воскликнул в ответ Дмитрий. – Мы вас всей семьей встречать и благодарить будем.
Антон радовался, как мальчишка, победивший в нелегкой схватке сильнейшего про-тивника, в победе над которым у него даже шансов не было. Хотелось от счастья прыгать, плясать и ходить на голове, но солидный возраст немного сдерживал порывы. Хотя стес-няться особо было некого. Рядом свои и такие сумасшедшие от эйфории и выпитого коньяка. Но они просто поздравляли друг друга, радовались за удачу и обещали вечером встретиться и продолжить праздник за празднично накрытым столом, чтобы уже там полностью отдаться без остатка чувству глубокого удовлетворения, как любил говорить в своих торжественных речах один из генсеков.
-А пока лично мы хотим поспать, - заключил Антон, намекая на усталость после столь трудной и тяжкой работы. – Знаешь, Вадим, первоначальная эйфория выпала в осадок и тре-бует мозгового осмысления. Ты вечером зайди обязательно. Нам друг перед другом выска-заться необходимо. Ну, а особенно, так это мне. Душа требует разбора полетов. Ведь если все так и хотело произойти, как мне привиделось во сне, то мы должны научиться умело этим пользоваться. То есть, легко и быстро отделять зерна от плевел. Хотя, до меня уже стало доходить. Я теперь запросто разберусь, где пророчество, а где обычное сновидение. Они не просто разнятся картинками, но и отличаются чувствами.
-Да? – удивленно и обрадовано воскликнул Вадим, хватая Антона за рукав. – Ты хочешь сказать, что перед этим предвидением к тебе является некто, чтобы закрепить и утвердить сон, как пророчество? А подробней не поделишься, чтобы мы так же могли плавать легко и без ошибок в твоих байках?
-Обязательно поделюсь, други мои, но только вечером. Тогда я тебе уже со всеми под-робностями разъясню, чтобы даже вы сразу догадались о моем предсказании, - усмехнулся Антон, слегка задумываясь над легендой, которую он за вечерним застольем поведает жене и другу, чтобы избежать подробных описаний первой половины сна. Лена и так уже подозри-тельно косится в его сторону.
-Поди, девки твои из прошлых похождений снятся, - злобно проговорила он, - Так этим меня и не удивить. Они ему в последние ночи часто стали снится с подробными похожде-ниями.
-Ой, ой, ой, какие мы ревнивые, - иронично быстро отреагировал Антон, быстро отре-каясь от своих ночных воспоминаний. – Ну, так они всем снятся. И не отрицай, Лена, что те-бе ничего подобного не снится. Мы, в конце концов, не по заказу смотрим эти сны. Однако перед пророчеством картинки из прошлой жизни имеют место. И не обычные из сна, что способны привидеться в любую ночь, а такие натуральные и ощутимые. Неважно, что, но уж об их реальности утверждаю стопудово. Солнце, воздух, запахи. И они настолько правдивые, что их можно трогать и ощущать. Я все это увиденное могу попробовать и погладить. А по-том меня любая дорога, тропинка выводят к месту трагедии. И обязательно с часами, на ко-торых предсказывается дата и точное время.
-Но ведь в прошлой жизни в Азимовске никакого «Меркурия» не существовало, - по-пробовал возразить Вадим. – Значит, тебе заранее снится не прошлое, а будущее место с ве-роятной трагедией.
-Ну, я о том и говорю, что в этом сне происходит такой внезапный переход из прошлого в близкое будущее. И еще: что в первом, что во втором, что сейчас я вижу часть своей на-стоящей прошлой жизни, а не просто набор обычных событий. Они со мной и в самом деле происходили, - широко зевая, показывая, что пока можно приостановить обсуждение его сновидений, высказался Антон. – Пойдем, да подремлем секунд эдак несколько. Вечером об-судим и постановление вынесем.
-Ладно, согласные мы уже. Пошли спать, оракул ты мой ненаглядный – ласково прого-ворила Лена, уволакивая из кабинета мужа от Вадима, чтобы тот не засыпал вопросами Ан-тона. – Вот и договорим вечером о твоих снах, со всеми вытекающими последствиями на свежую отдохнувшую голову. Слишком много у нас сейчас эмоций и усталости, чтобы рас-суждать и делать какие-нибудь выводы.
-Счастливые вы, ребятки! – искренне позавидовал им Вадим. – У вас тылы имеются, а мне бежать некуда. Сейчас самое интересное и начнется. Успокойтесь, я вас прикрою и не выдам местонахождения. Спите спокойно, как-нибудь сам отмахнусь. Но речь для высоких господ готовьте.
-А если больным прикинуться? – сочувственно посоветовал Антон. – Человек, однако, не робот. Да и немолодой.
-Не дадут. Из больничной палаты выволокут. Ох, и звонить сейчас начнут по всем ка-налам! – как-то восторженно и радостно воскликнул Вадим, словно эта свистопляска его да-же порадует.
Сегодняшнее перенапряжение настолько измочалило, что большей мечты, чем прикос-нуться ухом к мягкой подушке, у него и не возникало. Можно конечно часть сонливости сва-лить на выпитый коньяк, но одна бутылка высококачественного продукта на трёх взрослых солидных персон – доза детская и оправданная. Куда бы ни шло сегодня по одной на брата. Так что, всю сонливость сваливали на нервное перевозбуждение, которое именно вот таким методом повлияло на пенсионеров. Внутреннее содержание пыталось петь и читать дифи-рамбы. Но это та часть тела, что отвечает за величие и гордость за содеянное. Точнее, за ре-зультат их информации. Но вся основная и самая главная часть организма настойчиво требо-вала хотя бы пару часов сна.
-И чтобы хоть сейчас никаких пророческих сновидений. Спи и смотри свои сказки и детство, - предупредила Лена, закрывая глаза и проваливаясь в свое сладкое и чудесное цар-ство Морфея.
-Мне сполна на сегодня и одного хватило. А часто смотреть без надобности, - согла-шался с женой Антон, улетая следом.
Конечно, как думал Антон, полезное сновидение вносит в организм душевный ком-форт. А почему бы не спасти и не предупредить, коли некий сверху (или снизу?) сообщает тебе такие провидения? Да еще после таких подробных описаний, как Вадима, так и Дмитрия из Азимовска, с которым в любом случае придется встретиться, то запросто на страницы ноутбука можно положить замечательную повесть или большой роман. До сих пор Антон ограничивался лишь лирическими рассказами и сказками. Коротенькими, но весьма увлека-тельными, как признавались друзья.
-Ты какому тут богу молишься перед сном? – внезапно проснулась и, смеясь, спросила Лена, выводя Антона из глубоких мечтаний, которые ему почему-то показались уже крепким сном. Ан нет, дремал и шептал.
-Нее! – протянул в тон ее иронии Антон. – Мне и самому уже вроде, как спалось и меч-талось. Странно, что ты услыхала. Это я планирую все свои эти истории с пророчеством вписать в небольшой романчик. Или большой. Как получится. Знаешь, а если к нему добавить побольше персонажей и событий, так вообще целый и весьма любопытный и читаемый де-тектив выйдет.
-Вряд ли, - не согласилась Елена. – Пойми, Антон? Ведь твои пророчества не только всем до единого блага приносит. Есть и негативы для особого рода людей. Я не знаю, как у тебя дальше пойдет со своими снами, но сам согласись, что у тех, кто планирует эти катаст-рофы и трагедии, возникнут законные возмущения из-за срыва этих планов. А еще и ты ли-шаешь хлеба и основной работы спасателей. Много должностей в МЧС из-за тебя освобо-дится.
-Я вот не понял! – удивился искренне Антон. – Кому и как они могут повредить! Мы вот спасли только что громадную кучу народа и массу материальных ценностей. Да за одно это уже можно спать спокойно.
-А ты призадумайся и реши, на что я так упорно намекаю. Я ведь совершенно не воз-ражаю против спасения и предупреждения.
-И все равно ничего, такого криминального и противоречивого в мои мозги не влезает. Видно, все же нам сначала надо выспаться. А пока, кроме блага я в своих снах для всех слоев населения не наблюдаю.
-Вот, вот. И я намекаю на криминал. Мы, мой дорогой, так и будем продолжать свои предупреждения, но без фанфар. Я и о своей безопасности задумываюсь. Мы придемся не по нраву этому самому криминалу, поскольку беспардонно вмешиваемся в их планы. Разумеется, ты не будешь, мне так кажется, предсказывать буквально все подряд. Но они, эти нехорошие господа, как то не будут уверенно себя чувствовать, если на этой земле есть такой Антон с пророчеством. И потому, многоуважаемый супруг, а так же сурово необходимо предупредить Вадима, что ты будешь жестко засекречен. Слава и почет закончатся быстро и войдут в привычку. А спокойная жизнь закончится, поскольку ты кому-то постоянно будешь мешать творить свое зло.
Ошарашенный таким трезвым и разумным мышлением жены, Антон на время потерял дар речи и желание спать. Чтобы как-то приостановить головокружение, он присел на кро-вать и пытался переварить эту дикую информацию, чтобы осознать ее и принять к своему сведению. Нет, никакого страха перед теми мифическими врагами он не испытывал. Его по-ражал сам факт и это дикое предположение, что мы, спасая одних, можем чем-то навредить другим. Пусть их ничтожно мало, пусть они заслуживают разоблачения, но они опасней и злее. И самое плохое, что эти нехорошие люди ведь и мстить захотят, и не самому Антону, а как часто это бывает, через родных.
-Вот-вот, муженек дорогой, - пропела жена, не обращая внимания на оцепеневшее со-стояние мужа. – А посему, чтобы вся наша семья, включая дочь и внуков, спали спокойно, и никакая сволочь не смела их беспокоить и нервировать, то про тебя и про твой дар должны знать весьма ограниченное количество и очень высокого начальства. Я согласна даже лишь на одного Вадима. А о прессе вообще разговор вести не будем. Но и дети с внуками жела-тельно также не должны знать про своего чудо папу-деда. Я к чему все затеяла. Ни о каких романах пока лучше и не думай. Можешь открыть секретную страничку и описывай события, но потом это пусть опубликуют наши внуки. В память о таком замечательном и волшебном дедушке.
-Можешь ты своим трезвым размышлением вмиг порушить такую высокую и благо-родную мечту, - больше с восторгом, чем с сожалением, наконец- то высказался Антон. Он умел и любил гордиться разумными выводами и предположениями жены. Она в отличие от него могла расслабиться и отвлечься лишь после улаживания конфликта, или после прохож-дения возникших препятствий, когда обычные люди веселятся и радуются успеху. Лена лю-бое чрезвычайное происшествие или чрезвычайное событие встречает трезвым холодным умом и расчетливыми телодвижениями, вызывая не только у родных, но и у друзей гордое восхищение.
-Мечтать и купаться в лаврах ты будешь при весьма ограниченном контингенте зрите-лей и поклонников твоего таланта. Такое положение может устроить всех наших родных и близких. И тебя самого так же.
-Уже давно согласился, - широко зевая и вновь возвращаясь в прежнее сонное состоя-ние, отвечал Антон, вновь прислоняя ухо к подушке. После краткого активного перерыва сонливость вернулась с удвоенной силой и требовала срочной реализации этого человече-ского желания. – Спим, давай скорее, а то вот так проболтаем до вечера, а там и Вадим на-грянет с новостями.
-Только обязательно еще в магазин сбегать надо. Это я тебе поручу, а пока и в самом деле нам надо спать. Только, как и договаривались, чтобы смотреть мирные сны без всяких взрывов и катастроф.
Сон получился, словно по заказу. Это привычные картины с суетой и беготней, а так же с переменными персонажами, как знакомыми, так и с совершенно непонятными. Зато про-снулся с полным осознанием правоты, как своей, так и умными тезисами жены, что слава за случайные сны не должна выходить за границы этой квартиры, в которой они и будут своему единственному доверителю тайны пророчества доверять. Вадим будет тот их доверитель и гарант секрета. Но он пока про такую свою великую миссию не знает. Ничего, как говорил Винокур, пусть потом сюрпризом будет.
-Вадим, даже не надо пытаться и давить на нас посулами и уговорами, - доказывала Елена на вечернем застолье, собравшихся вокруг журнального столика прямоугольной формы всех тех же троих участников утреннего шоу экстрасенсов. А другие им сегодня абсолютно не нужны были, поскольку хотелось в этом узком кругу обсудить событие утра и его последствия. – Мы так решили и своего решения менять не собираемся. Подонков и отмо-розков в мире хоть пруд пруди, а мы больше не о себе, а о детях и внуках подумать должны. А потому хотим оставаться в полнейшей тени и без даже признаков рекламы и популяризации. Нас в этом мире ни для прессы, ни для жаждущей сенсации общественности просто не существует. Не тот возраст, чтобы стремиться ценой риска для своих родных лавров и ним-бов над головой. Эти подонки, против которых работает пророческий дар Антона, постара-ются любой ценно избавиться от него. И они вряд ли будут церемониться даже с нашими близкими.
-Но ведь не факт, Лена, что эти единственные случаи явились теми маячками, что предначертают ему начало дальнейшей деятельности в пророчестве, - вяло пытался опроте-стовать глухое молчание и жесткое подполье героя дня Вадим.
 А неуверенность больше свидетельствовала о полном душевном согласии с мнением друзей. Да вот только к этому процессу подключилось московское начальство и требует вы-хода на сцену подпольного экстрасенса. Им, видите ли, воочию хочется смотреть и говорить с новоявленным шарлатаном. Только вот о чем? Рассказ Вадима о пророческом сне звучит нелепо. Вадим даже не пытался в своем диалоге сваливать все на сновидение Антона, чтобы не признали его самого слегка шизофреническим. Разумеется, намекнул, что явление при-снилось знакомому экстрасенсу, который проинформировал уже Вадима и проявил усердие на свой страх и риск. Конечно, немного запоздал с фантазией, поскольку сам Вихров успел красноречиво и, приукрашивая собственными фантазиями, расписать в Москву дар некоего чудотворца из Вилежина. Потому начальство и требует явки с повинной в престольную са-мого Вадима с этим Антоном. А на попятную, получается, опоздал. Но за друга успел побо-роться, не выдав его биографических и адресных данных. Не потому, что догадывался о мнении друзей, а просто сначала хотел спросить разрешение на такую информацию. Все-таки, не ему, а Антону пришлось бы оправдываться.
-Почему не факт? – воскликнула Лена, защищая явление, свалившееся на мужа, как природный дар. – А подрыв поезда под Холмогорском в Красном Бору разве не подтвержда-ет такой факт? Потом авиакатастрофа, затем  «Меркурий» в Азимовске? Уже система!
-Ой, мамочки, так я им про поезд ничего не рассказал! – спохватился Вадим, но потом решил, что может и правильно. А то еще обвинят за скрытие информации. Но ведь Антон рассказал уже после взрыва.
-Так ты им все карты раскрыл с полным описанием самого пророка? – пытливо уста-вившись в Вадима, поинтересовалась Лена.
-Нет, ребята, я не настолько глуп, - гордо усмехнулся Вадим, хотя самооценка весьма сомнительна. – Ничего конкретного и ничего очевидного не докладывал. Больше ссылался на Вихрова. Это же с его подачи и началась телефонная лихорадка. Мы перед ним слегка лишне приоткрылись. Слава богу, что он мужик с богатой фантазией и наговорил такой белиберды, что мне уже легче было свалить на его помутнение в сознании. Они ему не поверили, а потому все хотят услыхать от первоисточника.
-Молодец? – похвалила. – Вот потому нам и нужно сейчас выработать дальнейшую стратегию, чтобы не навредить себе и получать немало и прибыли с дара. Таланты имеют право на соответствующее вознаграждение.
Антон глупо улыбался, отпивая маленькими глоточками коньяк из бокала, и весело слушал спорящих вокруг его персоны. Как-то у них, этих оппонентов, не хватает разума по-интересоваться мнением самого героя дня, словно Вадим с Леной и сами лучше знают, как Антон должен вести себя. Все правильно. Звезда сама за себя не должна говорить. У нее есть те, кто за него думает и принимает конкретные решения. А задача таланта выходить на сцену и творить. Правда, тут решают вопрос о том, как бы получше закамуфлировать звезду до не-узнаваемости. Ну, значит и это правильно. Нам сейчас под старость излишки суеты и шумы без надобности.
-Ну, так пусть кто-нибудь из очень значимых чиновников приезжает к нам в Вилежин для встречи с информатором, - категорично настаивала Лена, все время, стараясь перекри-чать или переубедить в своей большей значимости Вадима. – И уже тут с нами поговорит на все интересующие его темы. Но все без рекламы и лишних присутствующих. Так и заяви им, что нам афиширование без надобности.
-Ну, вы ребятки и даете. А не поздно спохватились с засекречиваниями! – печально констатировал, как сам факт, Вадим. – Они уже категорично затребовали и меня лично, и того самого информатора на персональный ковер, который так скрупулезно разъяснял не только про сам заряд, но и про лягушку-ловушку. Мне даже так странно показалось, что в их мозгах роятся нехорошие замыслы. Как бы они, то есть эти чинуши, в тебе не заподозрили подельника, который в последнюю минуту испугался за последствия. Хотя, по всем показа-телям, так бредятина сплошная. При ближайшем знакомстве с событиями и с их хрономет-ражем, так эти тупые мыслишки должны исчезнуть очень быстро. Моментально не состыку-ются ни по времени, ни по деяниям.
-А потому, - так решила Лена, и теперь уже никто не смеет ее переубеждать в обратном, - Антон не поедет с тобой. Да ему просто нечего там делать, поскольку я не желаю его рекламировать перед всеми твоими спасателями. Поеду я, как посредник и представитель этого неведомого пророка. И даже про наше такое близкое родство они не должны знать. Обычный посредник. И сразу же там мы на месте и решим меркантильный, но немаловаж-ный финансовый вопрос. Да пусть же платят по заслугам за спасение сегодняшних субъектов приличных материальных ценностей. И сразу же решим порядок и последовательность дей-ствий при последующих пророчеств. И не надо на меня так смотреть. Они будут, как пить дать, я даже не сомневаюсь. К Антону пришел не просто временный бзик, а настоящий дар предсказателя.
От такого пафоса своей любимой и хорошо изученной жены внезапно Антон громко и весело расхохотался. Как раз таких качеств он за ней раньше и не знал. Хотя, если честно, тот за собой таких же новых и неизвестных способностей за собой он так же как-то не наблюдал. Так чего к жене цепляешься.
-Ребятки, очнитесь и покрутите своими головами, - продолжая смеяться, категорично заявил Антон, - Я тоже здесь присутствую. И не как наблюдатель, а мне даже показалось, как один из виновников сего спора. Так давайте-ка и меня учитывать при своих таких категорич-ных заявлениях.
-А мы про то вполне адекватно догадываемся, - не согласилась с его таким весельем Елена. – Но ты, как весьма великий и звездный, у которого есть директор и продюсер.  Вот как раз именно такую нагрузку мы с Вадимом на себя и взяли. А ты спи спокойно, дорогой товарищ, смотри, а потом при пробуждении подробно рассказывай про увиденное. И все ос-тальные бытовые и переговорные вопросы позволь решать нам. Мы уж сами придумаем, как распорядиться твоими ночными фантазиями. Только самое основное в этих сказках, так не акцентируй на тех или иных видениях. Оно может так показаться спросонья, что чушь и глу-пость. А там за ними стоит катастрофа и большое стихийное бедствие. Так что, муженек лю-бимый, теперь такими снами займемся основательно, - Лена даже как-то саркастично хихик-нула.
-А вот с такой постановкой вашего решения, так я категорично не согласен, - шутливо протестовал Антон, понимая, что все это довольно-таки даже комично. – Сон – явление лич-ное и интимное. И сугубо тайное и секретное. Позвольте мне самому, и решать, о чем и в ка-ких подробностях рассказывать. А то случается, такое уродство приснится, что даже самому вспоминать ну никак не хотелось бы. А тут выносить на суд общественности с подробным описанием и с соответствующими выводами. С таким успехом и спать не захочешь, чтобы потом эти сны выносить на обозрение.
-И вовсе не на всеобщее, а всего-то на мое личное. Ну, еще и с Вадимом поделиться. Не помрешь, если и расскажешь, а польза может быть немалая. А потом, мы от тебя всякую муру и не желаем принимать. Сам поймешь, где есть катастрофические последствия, а где просто чушь собачья привиделась, - скоренько поставила на место Антона жена, чтобы тот сильно не артачился, а прислушивался и вслушивался в разумные рассуждения таки близких людей, как жена и лучший друг. – Никто не собирается контролировать так уж тотально твою ночь. Сам учил, что зерна от плевел сумеешь отделить. Вот эти самые зерна мы и хоти слышать.
Незаметно коньяк закончился. Вроде вначале они так и считали, что после утренней бутылки вполне еще одной на вечер хватит. Но эта вкусная ароматная жидкость влилась внутрь организма незаметно и без видимых последствий. Хотелось адекватных воздействий паров на мозги.
-Вадим, возьми сразу две, - попросил Антон, впихивая деньги в его руку. Но Вадим ка-тегорично сопротивлялся. – Пусть уж лучше останется, чем потом опять кого-нибудь посы-лать в магазин.
-Не смеши цыплят, а то нестись начнут, - хохотнула Лена. – У нас никогда и ничего не остается. Просто давайте сообразим и возьмем ту норму, от которой плохо не будет. Но две, я так думаю, лишними не будут. Мы, если что, тебя у себя оставим ночевать. Хотя, сейчас в таком перенапряжении алкоголь совершенно не действует. И на вас смотрю и сама чувствую, что мы сегодня не опьянеем. По-моему, такие встряски в последнее время нам не встре-чались.
-Но, судя по настроению и по предполагаемым перспективам, их впереди ждет нас не-сметное количество, – согласился Вадим, и, категорично, в конце концов, отказавшись от де-нег, что пытался всучить Антон, пошел. Но только не в магазин, а к себе домой, где в запасе такой коньяк имелся в нужных количествах. Зачем им что-то покупать в магазине, чтобы пе-ремешать с таким благородным напитком.
Как и решили, в Москву поехали Вадим  с Еленой. Да если уж честно признаться, так Антону, ну совершенно не хотелось предстать перед чиновниками от МЧС и объясняться за свои сны, в которых он себя верблюдом не считал. Подумаешь, снится, так этими картинками не покомандуешь, как в кино. Что захотел, то и переснял. А тут он ко всему прочему, так эти ужастики оказываются из недалекого будущего. Рассказать он их вполне способен, а причину таких сновидений объяснить не в состоянии. Как вообще можно рассказать, зачем и с какой целью кто-то и некто заимел страстное желание именно через Антона предупредить народ, а вернее, МЧС, о предстоящем бедствии! Оно ведь абсолютно без спроса приходит и показывает, уточняя место, время и само событие. Так Лена, как его жена и ярый поклонник этих сонников, быстро и внятно втолкует в их головы, что сие явление приходит от некоего экстрасенса, который совершенно не желает открываться ни перед народом, ни перед вами, господа чиновники. А у нее это получится, во-первых, внятно и доходчиво, а во-вторых, так ее долго слушать весьма сложно. С непривычки любой слушатель очень уж быстро устает. Отстанут мухой.
-Главное, - напутствовал он их на перроне вокзала перед посадкой в вагон, - объясните им, или ему, что все эти предупреждения мы будем доносить через тебя, Вадим. И пусть уж эти Москвичи сами потом доносят далее до адресата. Чтобы не тебе самому приходилось фантазировать про источник информации, а эти сами сочиняют и объясняются. Я думаю, что интересную и похожую на правду у них ума сказку придумать хватит. Ну, чтобы легенда сильно не пугала и не отталкивала. А нам, так и скажи, сочинять просто некогда. И без того дел полно.
-Иди и спи, дорогой товарищ, - отмахивался от занудных наставлений Вадим. – Мы уж с Леной сами найдем с ними общий язык. Ты, что самое главное, сегодняшней и завтрашней ночью ничего такого не смотри катастрофичного и бедственного. Нам эти две ночи как раз в поезде придется провести. Я так думаю, что за день им втолкуем простые истины, предна-значенные для мозгов начальства. Так что, нам самим в Москве задерживаться не имеет ни-какого смысла. Туда, обратно. И все.
-Ну, ты так особенно не торопи события, Вадик, - не согласилась с такой поспешностью Елена, которая все вчерашнее застолье пыталась сконцентрировать всеобщее внимание  на таком важном вопросе, как премиальные за спасенные души и имущество. – Мы обязаны с ними решить и финансовый вопрос, как первостепенный. Ладно, пусть второстепенный, но из главных. Не имеют право жадничать. Уж эти из «Меркурия» не бедствуют и последний кусок не доедают. А мы здесь в Вилежине от пенсии до пенсии копейки считаем, спасая их миллионы. И не в рублях, а гораздо в тверже волюте. Одно только зеркало на нем на не-сколько лимонов потянет.
-Лена, - пробовал пристыдить Антон финансовые замашки жены. – Зачем нам лишние деньги, заработанные на беде людей. Нам с тобой вполне хватает пенсии и моих гонораров. Я не возражаю против поощрений, однако разумней и практичней такой деликатный вопрос пустить на самотек. Сколько совести хватит, так пусть столько нам и вручат. Зачем же тре-бовать?
-Я уверена, - совершенно не согласилась с таким чистоплюйством Лена, - у них может с совестью быть напряженка. И где это ты видел совестливых бизнесменов! Почетную грамоту вручат, словесную благодарность объявят и по телевизору похвалят за бдительность. И еще решат, что многовато всего будет.
Антон понимал, что его просьбы и инструкции пролетают у них над головой, как пули у виска, вызывая лишь раздражение. Лена будет действовать так, как считает нужным и справедливым. По сути, она окажется правой. Хоть и не так навязчиво, как грозится сейчас перед ними, но намекнуть есть такая необходимость. Иначе и в самом деле закончится сер-дечной благодарностью. Нет, финансовые поощрения лишними не окажутся. Можно и о внуках подумать, и дочери подкинуть. И ему самому уже хочется сменить устаревший мо-бильный телефон. А новый больше пенсии стоит. А там…. Ох, как потом запросы возрастут, подумал Антон и расхохотался. Но это уже дома, лежа в своей постели и призывая самого Морфея, чтобы тот пригласил его в гости.
Вадим и Лена до Москвы будут сутки отсыпаться. И Антон тоже решил наконец-то вы-спаться по-человечески и без катастроф. Ему абсолютно именно сейчас не хотелось смотреть никакие предвидения, но взбунтовавшийся сон не желал приходить ни в каком виде. Они, это само собой, разумеется, уговорили и те две бутылки коньяка, что принес Вадим. А потом без сна в организме отправились на вокзал. И теперь Антон решал сложную проблему со сном. Его не было, а спать хотелось. Устав от вращений и кручений по кровати, Антон плю-нул на эти бессмысленный попытки сдаться Морфею и решил включить телевизор. Дождем-ся, когда сам сон придет и позовет к себе. Чего уговаривать, если его даже близко нет. Или этот Морфей временно оглох, или сегодня его просто по близости нет. И чтобы чем-то при-манить, Антон заварил полный чайник зеленого чая. Хотел поначалу отделаться большой своей дежурной кружкой, но передумал и налил полный двухлитровый чайник. Глядя на мелькающие картинки в телевизоре, и попивая горячую зеленную тонизирующую жидкость, Антон не заметил, как провалился в бездну с сумбурными сновидениями. Глупыми, бестол-ковыми, никчемными.
Ничего конкретного после пробуждения вспомнить так и не сумел, но какая-то тревога на душе осталась. И сердце нехорошо и беспокойно заныло. А вдруг в этот раз это преду-преждение приснилось. Но не так четко и натурально, как в прошлые разы. Ведь какая-то белиберда с разборками и катастрофами снилась, но ничего вспоминаться не хотелось. У Ан-тона от перенапряжения мыслей даже голова разболелась. Глянул на часы и поразился, что проспал в кресле в такое неестественной для сна позе более четырех часов. И к тому же еще и выспался
-Нет, - категорично и однозначно постановил он. – Не было никаких пророчеств, по-скольку не было прелюдий с любовной сценкой. Просто много несвойственных для нор-мального сна стечений обстоятельств. Да и место само не приспособлено для нормального полноценного сна. А потому и мысли еще не пришли в состояние покоя и сонной размерен-ности.  Так что, гуляем и отдыхаем. В ближайшее время ничего такого не должно случиться, о чем нужно предупреждать.
Такими добрыми и ласковыми словами сам себя, уговаривая, Антон лежал в постели и пытался задремать хотя бы до восхода солнца. А то, мало того, что спать не хочется, так еще и не знал, чем же себя занять среди ночи. Ни смотреть телевизор, ни читать книги, а уж тем более самому чего-либо написать желания не было. Стало быть, главная цель в ближайшее время – заснуть и посмотреть цветные сны. А с восходом солнца к нему вернутся все нужные желания.
Вадим с Еленой позвонили из Москвы и просили Антона не скучать и не переживать за них, поскольку их задерживают на пару дней. Нет, можно, конечно, просто отмахнуться от них и послать все их занудные вопросы и нытье подальше. Это в том смысле, что такие вы-крутасы позволительны только Елене по отношению к чинушам любого ранга. И не только способна, да и имела на все свободы полное право. У пенсионеров кроме собеса иных компетентных органов нет. Да и у тех лишь возможность чего-либо попросить. Вот так, имеем полную и безграничную свободу в деяниях. Но ведь, во-первых, хотелось бы по горячим следам получить материальную компенсацию. Если такой меркантильный вопрос оставить на потом, так можно сразу забыть и поставить крест на премиальные, поскольку создается опасный прецедент. Они вообще могут подумать, что за подобные информации можно и не платить совсем. Спасибо, будь здоров и до свидания. Спи спокойно, дорогой товарищ, и рассказывай нам о своих сновидениях.
А во-вторых, бросить под танк Вадима не хотелось бы. Однако, друг, как не крути. Без Елены, как представителя главного фигуранта этой заварухи Антона, ему пришлось бы сложней. Ведь, по сути, он, Вадим, является лишь свидетелем чуда, да и то второстепенным. А сама Елена в курсе всех перипетий и деталей. Ну, а уж если и в этом случится загвоздка, так имеет право звонить Антону и консультироваться. Другим таких прав она делегировать не собирается.
-Представляешь, Антоша! – пыталась жаловаться Лена, хотя у самой голос был весьма победный и героический. – Нам пришлось несколько часов  доказывать, что никак не мог ов-ладеть такой информацией иным Макаром, кроме как во сне. Мы ведь с тобой в последние месяцы никуда из Вилежина не выезжали, что весьма легко проверить с их возможностями. Уж тем более, если учесть причину этой мстительности дрянного Горелого Семы. Мы к его страданиям ни с какой стороны не подходим. Там, по ходу дела, даже самые близкие о его страданиях не ведали. Ох, как не хотелось им принимать за факт мистику, да ничего иного не придумаешь!
-Пришлось поведать им печальную историю с подрывом поезда под Холмогорском, чтобы закрепить веру в наши слова. А Саратов? Это как принимать? Ну, не мог же ты быть таким осведомленным по всем техническим и психологическим вопросам! Кстати, причину авиакатастрофы так и не могут определить. Ну, там, правда, еще сроки не вышли, - вставил свое слово и Вадим. – Упрямые, бараны, до конца верить не хотят, но вынужденно согласи-лись, что эта теория намного ближе к действительности. Иные версии разваливались сразу же по началу обсуждения.
-Старым маразматиком не обозвали? – хихикнул в трубку Антон. – Я бы на их месте всех нас троих сразу же определил в психушку, в палату №6. А они еще слушают и частично доверяют. Так что, соглашайтесь с их сомнениями, а потом мы еще не раз, дай-то бог, под-твердим свои фантазии. Новыми сновидениями с очередными пророчествами. Вот тогда за все и спросим.
-Вот уж нет! – никак не желая соглашаться с такими предложениями, громко и катего-рично возражала Елена. – Здесь присутствуют и представители бизнес центра «Меркурий». Так я им уже несколько раз в жесткой открытой форме намекнула о финансовых поощрениях. И не надо мне их устные благодарности с вручением почетной грамоты. Только в твердой Российской валюте.
Антон искренне рассмеялся и поверил, что с пустым кошельком из Москвы его жена не вернется. Ну и пусть. Это ведь просто сейчас они привыкли жить на те средства, что в нали-чие. Потому и кажется, что нужды не испытывают. И внуков побаловать остается, и дочери подарок преподнести, и самим себе отказывать не приходится. С какой стороны не глянь, а живут в достатке.
Но вот даже о цифре в наградных даже не догадывается. Хотя планы по их тратам вы-рисовываются намного отчетливей. Можно и дочери жилье расширить. Пусть на одну ком-натку увеличить, и то подарок. Тесновато пока у них. Пацанам нужна отдельная. Телефон обновит, и ноутбук посовременней приобретет. Тьфу ты, черт, зараза какая! Вот на кой это ляд ему все нужно обновлять, когда и к этой аппаратуре привык, как к родной и близкой. За-чем же расставаться по причине весьма меркантильной и пошлой. И чего мозги засорять, ко-гда у него есть такая жена. Сама придумает, куда и как потратить. А для Антона главное, чтобы в кармане всегда шуршало на плановое и внеплановое посещение кафе на берегу реки. Пусть в запасе всегда присутствуют пару-тройку пятихаток. Сие является неприкасаемым уже много лет. Ну, суммы разные, но трогать не моги. Табу для жены. Еще с офицерской службы приучил ее к такому правилу, когда по инструкциям требовалось (и притом неукоснительно) в кармане иметь два червонца. Вот с тех пор даже после ухода на пенсию привычка осталась как для него, так и для его жены.
Разумеется,  запас постоянно обновляется, но полного исчезновения заначки Антон не допускал, поскольку, как сам считал, так и убеждал в этом жену, что мужчина с пустыми карманами чувствует себя неуверенным и ослабленным. То есть, ущербным. А ей такой муж нужен?
Вот и сегодня, пока они там спорят с высшим руководством, Антон пойдет в свой лю-бимый закуток на берегу реки и закажет, как всегда, двести грамм водки, свежего копченого леща и массу бокалов пива. В такой последовательности и в таких дозах организм посещает хмель просто обалденный. И хмель, и чудесное благостное настроение. А поутру всего лишь кружка крепкого горячего кофе великолепно восстанавливает кислотно-щелочной баланс.  Лена никогда не возражает  против таких вот не очень частых посещений. Она в муже увере-на, что спиваться он не намерен. Никогда не страдал зависимостью. В молодости и курить точно по такой причине бросил, чтобы не ощущать себя рабом своих же привычек. А самое главное, так глупых и бессмысленных. Если после стаканчика водки чувствуешь веселый туманчик в голове, то от сигареты лишь горечь во рту, да плюс ко всему грубый туберкулез-ный кашель по утрам.  А оно ему надо? Не надо, сам себе так ответил и выбросил почти це-лую пачку с балкона.
Сначала ощутил утрату некоего дорогого и близкого, словно схоронил или навсегда расстался. Однако очень скоро вдруг на него нахлынул сумасшедший прилив сил и здоровья. Ну, а теперь, когда с каждым годом, даже потребляя здоровую полезную пищу, чувствуешь давление и тяжесть прожитых лет, то уж ухудшать общее состояние чрезмерным злоупот-реблением он абсолютно не намерен. От жизни хотелось получать лишь радости и удоволь-ствие – таков девиз последних лет.
После обеда, когда солнце уже не так пекло, а от лесопарка тень деревьев слегка при-крыла тент над столиками, народ, любящий шашлык и пиво (а так же рыбу с водкой), мед-ленно, но настойчиво заполнял это летнее кафе на берегу реки. Любили горожане это краси-вое место с замечательными шашлыками. В других местах не умели так удачно и аппетитно мариновать мясо. А здесь повара владели неким кулинарным секретом, отличным от других шашлычных.
Антон сразу же заказал подбежавшему официанту графинчик, рыбу и два бокала пива. Несмотря на хвалебные оды шашлыку, Антон все равно заказывал лишь рыбу, поскольку шашлык предпочитал готовить сам. Он умел это делать намного лучше, что подтверждали друзья и родные.
-Я потом пиво повторять буду, - предупредил он молодого парня, почему-то решивше-го, что это его профессия. А может, устроился на летние подработки. Студент, какой, или учащийся старших классов. И не надо его осуждать за это. Безделье гораздо хуже. А здесь за сезон хотя бы оденется и снимет финансовое бремя с родителей.
Первую стопку Антон опрокинул без закуски. Ее просто пока не было под рукой. Ведь леща еще нужно разобрать, разложить и рассортировать. Куски мяса под водку, а голову и косточки для пива. И уже вторую рюмку закусывал сочным и ароматным мясом рыбы. Радо-вала она его здесь своей свежестью и хорошим просолом. Теперь Антон позволил себе много глотков пива, пока не утолил жажду. Ну и вот, позволил себе расслабиться Антон. Сейчас он окинет взглядом присутствующих под навесом, а так же прогуливающихся вдоль берега мимо кафе. И будет уже медленно наслаждаться как пивом, так и рыбой, чередуя все это яство рюмочкой-другой. Лепота!
Даже такой незначительный факт, как незапланированная задержка жены в столице, абсолютно не расстроила. Он сейчас до закрытия посидит здесь в своем удобном кресле, за-тем еще в полночь прогуляется до дома по большому кругу, чтобы до конца насладиться от-дыхом, а еще в своем замечательном мягком кресле телевизор посмотрит по всем интересным каналам. И никто ему не сделает замечание за громкий звук и за позднее сидение у экрана. Вот ему так хочется и так нравится. Ведь такие свободные от всех вечера ему выпадают весьма редко. Только если жена допоздна задержится у дочери и заночует у нее вместе с Катюшкой на ее кровати.
Хоть город Вилежин и большого размера, но клиентура этого кафе в основном знакомая. Завсегдатаи. Уже примелькались за долгие годы проживания и посещения. Летом в теплую погоду идут сюда под навес, а в остальные непогоды в теплое помещение. Но летом там лишь редкие любители затаенных уголков. Или желающие просто уединиться. Там хозяева все декорировали просто замечательно, словно пещеру древнего человека. Лишь столики и освещение напоминало о наличии цивилизации. А еще днем в жару там постоянная прохлада радует телеса.
Настроение у Антона уже было выше среднего, а водки оставалось на пару глотков, ко-гда зашел под навес мужчина средних лет довольно-таки интеллигентного вида. Почему-то Антон сразу обратил на него внимание, как и другие посетители. Во-первых, видит его впер-вые. Но такой факт не столь значителен. Больше привлекало одеяние. И это, во-вторых. Ну, абсолютно не по погоде приоделся посетитель. Лично одеть бы все эти атрибуты на Антона, так он сразу бы прилично вспотел. Темная футболка, сверху такого же цвета пиджак, брюки тяжелые и серые, словно с зимнего наряда. Складывалось впечатление, что человек прилетел с северных сторон нашей Родины, да вот забыл переодеться. Да, точно, или приблизительно так Антон одевается поздней холодной осенью. И еще ботинки на ногах. Тяжелые и осенние. Никак к лету не вяжутся. Человек просто относится к категории мерзляков, что даже такое летнее тепло его не греет. Народ наоборот старается спрятаться в тень, а этот напялился, как на полюс.
Да черт с ним, отмахнулся от посторонних вредных мыслей Антон и отвернулся от странного посетителя, проводив плотоядным взглядом стайку молодых девчат, которые по-чему-то пока решили не надевать верхнюю одежду и дефилировали мимо кафе в открытых купальниках, привлекая к себе взгляды подвыпивших мужчин. А почему бы не полюбоваться молодостью и красотой?
-Хороши, чертовки, не правда ли? – прервал наблюдения Антона мягкий мужской ба-ритон. – И знают ведь, что привлекательны, оттого и не одеваются. А мы пялим свои зенки на их телеса, так же понимая, что хороша Маша, а вот не наша. Но смотреть хочется и не за-прещено никому. Вы не против моей компании?
Антон вздрогнул от неожиданности и резко повернулся в сторону владельца баритона. Перед ним стоял тот странный посетитель. По нему сразу видно, что ищет собеседника, ко-торым и избрал Антона. Ведь под навесом еще имеются полностью свободные столики. Но одиночества тому не желалось. Антон пожал плечами и молча, пригласил посетителя к столу на свободное кресло. Настроение у Антона сегодня весьма превосходное и к общению рас-полагает. Если у мужчины имеется желание выговориться, высказаться и поделиться про-блемами, то он с удовольствием выслушает и вставит пару-тройку существенных фраз сове-щательного характера, чтобы поддержать собеседника и не выглядеть в его лице букой и молчуном.
-Хороши, - согласился он с незнакомцем. – Да в нашем возрасте здесь на берегу плохие и не водятся. Я имею в виде свой возраст. Вы, как я догадываюсь, еще далеки до подобных ассоциаций.
-А я так предполагаю, и если быть точным, даже знаю, что намного старше тебя. Давай сразу же перейдем на «ты». Так мужикам за пивом общаться намного проще и правильней. Не на официальной встрече. А времени на разговор у нас с тобой много, - предложил посети-тель, присаживаясь за стол напротив Антона и легким жестом, подзывая к себе официанта, громко сразу же сделал заказ. – Два бокала и точно такую рыбку, как у соседа. Да, сразу же для облегчения разговора. Меня зовут Ангел.
-А меня Антон, - протянул руку для пожатия Антон. – Ангел, это имя такое или при-родное призвание?
-Скорее всего, второе, - согласился Ангел. – Это и является моим хобби, как любителя помогать и оказывать некоторые благотворительные услуги. И больше для общения с прият-ными и интересными людьми.
-Ну, а с возрастом скорее всего пошутил? Или? Хотя, соглашусь. Раз тебе так хочется, так почему бы и не поддержать! Видать, вот сейчас ты для общения со мной и приземлился, поскольку в одиночестве просто попить пивка не пожелал. Я с той солидарен. Одиночество бывает необходимым и благотворным. Однако, поговорить и высказаться перед первым встречным иногда хочется.
-Вижу, что водка кончилась у тебя. Может еще заказать такой же графинчик? – спросил Ангел у Антона.
-Нет, лично мне без надобности. Такая вот моя личная норма. Если для себя, так сколько угодно.
-Я тем более не хочу. Вот пиво с рыбкой с удовольствием. Тем более, как ты и оцени-ваешь, здесь она замечательная.
-Говоришь так, словно мы с тобой давно знакомы. Лично я тебя вижу впервые. Скорее всего, приезжий?
-Ну, как бы тебе сказать правдивей? – протянул протяжно и задумчиво Ангел. - Вообще-то, буду более точным, если представлюсь местным. Это намного ближе к истине. Я, можно даже и так сказать, старожил данных мест. Просто зона моего влияния настолько велика, что повсюду, а это весь земной шар, и прав везде и всюду, если с каждым встречным общаюсь как с земляком. Даже после освоения вами ближайших и дальних планет, земляком по имени Земли я буду так же. Мое пребывание непостоянно. Оно больше зависит от эмиграции моих подопечных. И везде и всюду они просто не могут находиться без моего присмотра. Где вы, там и я.
-Наговорил столько мудреных фраз, что без дополнительной дозы пива, и расшифровать будет сложно. Так сразу и не поймешь, как, куда и почему. Официант, нам еще по пару пива, срочно притом, а то взаимопонимание не наступает, - крикнул Антон пробегающему мимо их мальчику. – Если быть честным перед самим собой и перед собеседником, коим в данное мгновение являешься ты, то напрягать мозги в данном состоянии и в этом прекрасном городском уголку абсолютно не хочется. И здесь я это даже делать не собираюсь. Просто, приходя в это кафе, у меня единая и правильная цель – расслабиться, уйти от бытовых и обычных жизненных сет и мает. Местность, окружающая и бросающаяся взору, а так же такой замечательный продукт, как пенящийся и блистающий, таким великолепием располагают к мечтам и отвлеченным мыслям. Потому вникать в абракадабру и словоблудие не буду, поскольку не хочу. Если у тебя возникло желание высказаться и исповедаться, то против твоих историй и излияний возражать не стану, но огромного внимания и соучастия встретить тебе не удастся. Я в нирване. Или как у них такая расслабуха называется? Но пожелания мои – внятней и с переводом изъясняйся.
Ангел весело хохотнул, совершенно не собираясь обижаться па откровения и явное безразличие к собеседнику Антона. Ведь он преследует иные цели, и к тому же его статус не предусматривает обиды на опекаемых.
-Я, вообще-то, не на монолог, а на диалог рассчитываю. Так что, извини, конечно, но и тебе придется поучаствовать в беседе. Хочешь ты этого или не хочешь, но раз я здесь пред-стал, то будь любезен выслушать и высказаться, - заявил он безапелляционно и категориче-ски, пристально вглядываясь в Антона. – Думаю, что интерес к нашему разговору очень скоро появится и у тебя. Поскольку, мы сейчас как раз и коснемся твоих проблем и бытовых хлопот. А свое личное любого человека всегда волнует, несмотря на безразличие внешнее и показушное. Эта беседа не является жизненно важной, как для тебя, а уж сто пудово, так для меня. Но человечество не всегда выискивает выгоды от того или иного диалога. Иногда он морально важен. Так сказать, для поддержания духа и для укрепления веры в дальнейшее существование.
-Да уже заинтересовал! – удивленно, но пока не совсем серьезно, хотя слегка заинтере-сованно воскликнул Антон. Мало ли с какими тараканами в голове ходят в кафе посетители. Да если еще учесть странность его одеяний, так вообще могут возникнуть сомнения в его здравомыслии. Лучше уж подыграть и принять его игру, чем вот так по странностям прохо-димцев портить чудесный вечер и великолепное настроение. – Слушаю с максимальным вниманием. И торжественно обещаю стать полезным и приятным собеседником. Так получа-ется, что большее время провожу в одиночестве, а потому иногда есть желание выболтаться и излиться. Ненавязчиво, однако, на разнообразные и всесторонние темы. Потому и отнесусь к тебе с пониманием. И какую лично тебе и прямо сейчас желалось бы затронуть тему?  По-говорим о самом наболевшем, или просто прогуляемся по всему миру с критикой политика-нов с их правителями?
-Общее и наболевшее, - двусмысленно намекнул Ангел, разрывая леща на две части и снимая с него шкуру, отделяя вкусные розовые кусочки мяса. – Нет, не в том общем, что обо всем и легонько вскользь, а о нашей единой теме, которая может только нас и взволновать. Она у нас общая.
-А мы разве имели удовольствие когда-либо и где-нибудь столкнуться так плотно, что общие интересы возникли? – все еще пока без особого любопытства и интереса спрашивал Антон. Серьезно воспринять собеседника он еще не мог. – У меня лично твоя персона ника-ких ассоциаций не вызывает. Допускаю, что в какое-либо время кое-где возникал односто-ронний контакт.
-Вот здесь ты попал в точку. До сих пор знакомство у нас было однобоким. То есть, я знал тебя, немного общался, интересовался жизнью, бытом и мыслями, но ты о моем суще-ствовании даже не догадывался. Хотя, если напомнить, то сразу войдешь в толк и поймешь, что мое присутствие не просто существовало, но и имело существенное влияние во многих жизненных коллизиях, - как-то загадочно и с неким намеком на свою значимость в жизни Антона, произнес Ангел.
-Скажи, - внезапно решился уточнить некоторые моменты Антон. – А почему и кто на-звал тебя Ангелом? Анжела, Анжел, если есть такое мужское имя, но Ангел не вяжется с общими и привычными именами. Словно некто из библейских персонажей, проживающих под присмотром самого Творца.
-Нет и ни в коем случае, - спокойно, но категорично покачал головой Ангел. – К биб-лии никакого отношения я не имею. Это ваши сказки, и сами их читайте. Хотя, кое-какие моменты у нас просто совпадают. Знаком я с вашими религиями, коих много, и часто друг друга противоречащих. У меня возникло желание поближе узнать и познакомиться с тобой по той простой причине, что еще с самого рождения, а точнее, после вручения ПЛИКа, чем-то ты заинтересовал меня. Неким отличием от других. Мне ведь тоже обычная рутина и од-нообразие в моих обязанностях слегка наскучила. Вот и желаю общения с маленькими при-ключениями. Ты не одинок в избранных. Несколько десятков, не хочется уточнять, тебе по-добных и с тобою схожих и являются моими постоянными собеседниками. И выбраны вы из многих миллионов, над которыми мне дана власть и управление. А такой выбор делать сложно. Трудно остановить выбор на ком-либо. И вовсе не потому, что все вокруг серо и обезличено. Нет, в мире полно разнообразия, и оно может представить интерес. Но, мне так кажется и даже я уверен на все сто процентов, каждый Ангел подбирает себе некоторое ко-личество опекаемых для общения по каким-либо своим вкусам и интересам. Вот лично я предпочитаю общения именно с такими особями, схожими с твоими душевными качествами. И они по нашим и человеческим понятиями весьма оригинальны, достойны не просто изуче-ния и уважения, но и обожания. Я никогда не вру и не льщу. Просто говорю правду, такую, как она есть: без прикрас и преувеличений.
-Ну, ничего себе признание в любви! – уже искренне удивился и восхитился Антон, хо-тя такое признание приятней слышать от женщин или от большого начальства. – Надеюсь, твой подбор действительно идет по положительным человеческим качествам? Отморозки себя подобных тоже восхваляют. Лично я в себе вроде пока никаких существенных отличий от общей массы не выявлял. Но, чтобы меня выбрать из нескольких миллионов, так ты меня этим даже как-то возвысил над остальными. Хотелось бы всмотреться в зеркало и обнару-жить нимб над головой.
-В том, что по положительным, так можешь даже не сомневаться, - успокоил Антона Ангел, чтобы у того не возникали комплексы неполноценности. – По весьма положительным качествам. Я бы даже сказал, что такие особенности как бы врожденные, переданные тебе на генетическом уровне. Хотя, замечу, что многие качества, что представляют для меня интерес, ты развил свои трудом над собой.
-А меня самого проинформировать можно про эти великолепные и редкостные качест-ва? – с легкой усмешкой и иронией попросил Антон собеседника, поскольку никогда не лю-бил вот таких откровенных восхвалений. – А то живет во мне со мной паинька, а я даже и не догадываюсь о его присутствии.
-Признаюсь честно и правдиво, хотя такие заявления весьма непедагогичны в присут-ствии виновника похвал, но твой возраст уже с устоявшейся психикой и имеет иммунитет от лести, но тебе подобных в мире весьма редкое количество субъектов. Так что, позволительно немного возгордиться, что являешься неким особенным и отличным, а главное по правиль-ным характеристикам. И главная особенность, что отличает вас от общей массы, так это ве-ликая способность понимать и чувствовать окружающих, независимо от их происхождения, умственных и физических качеств, возраста и социального статуса. И старание не допустить беспричинной боли. А сама боль – естественна и необходимое чувство для любого человека и существует для его же блага и безопасности, чтобы предупредить и помочь увидеть и найти причину. Но она совершенно без надобности, что в угоду и в радость другим, кои находят в ней животное наслаждение. Ты никогда не любил такое общепринятое среди сверстников твоего окружения банального мордобития ради развлечения и от скуки. Не переносил сло-весное незаслуженное оскорбление, как самого себя, так и близких, не допуская тем паче, чтобы оно исходило от тебя. Нет, борцом за права и свободы, страждущих ты никогда не был, за справедливость не хотел страдать, но сочувствие проявлял и жалел. Жалость – чувство очень даже человеческое. Ведь ты можешь и не помочь, но понять, проявить солидарность, и тем самым облегчить сострадание. Так эти эмоции порою вызывают намного сильней понимание. Чаще человек, ощущая сочувствие и моральную поддержку, становится намного уверенней и убежденней в своих позициях. Ведь не всегда принимается грубое физическое вмешательство, как панацея.
-Ох, и намудрил же ты, господин Ангел, нафилософствовался, - недоверчиво усмехнул-ся Антон, но довольный такими характеристиками.
 Таким давненько его не выставляла даже родная супруга. А тут сплошные дифирамбы в его адрес от постороннего человека, который, как уже кажется, хорошо знает его. Чем-то привлек Антона этот незнакомец со своими откровениями, но принять его слова искренне, что-то пока воздерживало. Уж как-то внезапно и непонятны цели этих здравиц, зачем и с ка-кой целью возник этот молодой человек со своей откровенной проповедью. Такими качест-вами можно смело осыпать любого себялюбивого и мало-мальски уважающего себя человека. Невидаль какая – похвалить и приписать общечеловеческие ценности первому встречному, да еще в добавок ко всему слегка выпившему человеку. Конечно, никто и спорить не будет, не станет возражать против таких оценок. Но этот Ангел уж много угадывает из всех, ниже описанных характеристик. И в детстве, и в юности Антон был жестким противником глупого петушиного мордобития. Избыток энергии он оставлял турникам во дворе, а в училище в спортзалах, наполненном полным комплектом различных силовых станков и приспо-соблений. Оттого мало у кого возникало желание испытать свои и его физические возможно-сти в соперничестве. Без особых напряг ставил взбесившегося задиру на место. Чаще даже хватало простой просьбы.
-Мудрил, не мудрил, но характеристику выдал верную. С иными качествами объектов общение не любил. Они не представляли для меня интеллектуального интереса. У меня са-мого интеллекта и эрудиции выше крыши. А вот наделенных такими людскими компонента-ми встретить тяжело. Я не говорю, что вокруг тебя и тебе подобных сплошные садисты, от-морозки и туповатые индивидуумы. По-своему по-человечески процент нормальных людей значительно превышает отрицательный контингент. Потому-то человечество растет и про-грессирует. И, как ни странно для многих пессимистов, добреет, стараясь во многих моментах поменять насилие на спор и договор. Но в моей программе вообще не заложены пункты общения с вами любыми, независимо от наличия интеллекта и души. Нет даже такой задачи, как оберегать от ошибок и спасать от беды. Лишь контроль и перемещение ПЛИКа. И все, остальное – в ваших компетенциях.
-Ну, и что это за премудрость такая твой ПЛИК? – с усмешкой, все еще относясь с не-доверием к собеседнику, спросил Антон. – Что это за должность у тебя такая, словно Богом определенная и полномочиями сверхчеловеческими наделенная? Получается, что, в самом деле, являешься посланником неба и его самого? Вроде, как в начале разговора ты наши ре-лигии назвал личными выдумками и красивыми сказками, а теперь вот представился еще сказочней, чем можно придумать.
-Хочу сразу определиться в этой ипостаси. Я такой же атеист, как и ты, но слегка слож-ней, чем тебе сам этот атеизм кажется. Нет в этом мире бесхозного существа на планете. Все контролируется и управляется. Чтобы тебе легче понять меня, то назовем это управление компьютерным. Мы не следим, не руководим и не управляем земными процессами цивили-зации. Даже не управляем и не поправляем резкие изменения и отклонения от проторенного и запланированного события. У нас для такого случая есть вышестоящие и руководящие на-чальство. Но и у них, насколько я компетентен, совершенно иные функции. Если только сам процесс сбивает утвержденное направление и угрожает глобальными отклонениями, то то-гда, вполне объяснимо, они вмешиваются и корректируют. И ни за что просто так без надоб-ности и по своей воле. Но руководят в основном они конкретно нами, Ангелами, которые, как и я, заняты в основном переносами ПЛИКом. И основная моя задача, как и вложено в программу, так это всего на всего перенос этого самого ПЛИКа. После смерти человека на дисплее высвечивается его код, который и переносится в параллельный мир, стоящий на ступень выше существующего. ПЛИК – это полный личный индивидуальный код. Он явля-ется твоим личным «Я». «Я» любого человека.  И если тело просто и тривиально покидает сей мир и предается земле, чтобы сгнить и стать частью планеты, то ПЛИК перемещается в новорожденное тело. А потому тебе предлагается, правда в принудительном порядке и без твоего личного согласия, продолжить жизнь дальше. Но в другом параллельном мире. И так происходит бесконечно, поскольку все вокруг, что мы видим и что существует  - оно вечно и бесконечно. Жизнь, вселенная и сам человек. Бесконечна мысль, интеллект, разум. Потому и существует вечно, что есть разум и абстрактное мышление. Этим вы и отличаетесь от нера-зумных и инстинктивных тварей – миром фауны.
-Что-то весьма схожее с религией бессмертия. Вечный рай и бесконечное существова-ние. То есть, ты желаешь приобщить меня к своей религии. Что-то общее с мессианством. Я правильно понял? Для этого есть необходимость записаться и сделать определенный взнос? Сумма хоть вполне доступная для моего кармана? – уже откровенно насмехался над новым миссионером Антон, наконец-то поняв одеяние и призывы этого самозваного Ангела. До че-го, однако, примитивно и скучно, словно повторялки из телевизионных программ, призы-вающих, то вступить, то ни в коем случае не верить россказням подобных завлекателей в свои секты.
-Понимаю, - даже близко не планируя обижаться и что-то доказывать, соглашался Ан-гел. – В меня весьма сложно поверить, пока не приведу веские доказательства. А потому меня в данную секунду абсолютно твой скептицизм не волнует. Твой интеллект даже предполагает отторжение подобных заявлений. И меня вполне устраивает и радует эти отторжения. Они скоро исчезнут, чего я гарантирую. 
-А ты вот прямо сейчас хочешь доказать свою искренность на первом встречном собе-седнике некими общими фразами, заманив предварительно такими общепринятыми, но кошмарно приятными общечеловеческими характеристиками. Как человечность, жалость и сострадание? Если ты наградишь этими эпитетами некоего отморозка или маньяка, то он их с превеликим удовольствием воспримет на свой счет и еще станет кичиться, оправдывая свои некие погрешности, свершенные по недомыслию или в умопомрачительном состояние. Аффектом называется, - весело похихикал Антон, почему-то уже принимая своего собесед-ника за слегка шизанутого или блаженного, любящего пофилософствовать с первым попав-шимся оппонентом. А почему бы и не поговорить, когда любой подвыпивший уважает обычное общение с похвалой и возвеличивании твоей личной персоной. Дождись от кого-либо таких дифирамб.
-Но в твоей жизни абсолютно не просматривается таких гнусных эпизодов, которые бы приходилось оправдывать перед обществом, или даже перед самим собой. Я не принимаю во внимание кражу варенья из буфета или яблок в соседнем саду, - не спрашивал, а констатиро-вал, как факт Ангел, словно ему весьма с большими подробности ведома вся подноготная Антона. – Потому я и избрал с самого твоего рождения тебя в свои собеседники и причислил к своим любимчикам.
-С самого моего рождения. А где же это ты находился в тот самый момент моего рож-дения? Ты-то со своей молодостью, откуда можешь быть знакомым с моим детством и юно-стью? – уже иронизировал и даже слегка возмущался чрезмерной наглостью собеседника Антон. У самого борода совершенно недавно выросла, а старика премудростями жизни со-брался учить. – Самому-то максимум 35-37 лет. Не больше. Поди, сам успел нагрешить, вот и хочется исповедаться!
-Нет, - все в том же тоне и совершенно спокойно реагируя на выпады Антона, отвечал Ангел. – Ты вправе ошибаться по моей персоне, а потому хочется просто без конфликтов и амбиций расшифровать некие аспекты моего существования. Я не старик, и, если ты понял, то даже не старался на том акцентировать. Просто прожил на этой планете гораздо больше твоего. Другое дело, что об этом помнить и знать я могу лишь до тех границ, пока мои подо-печные живы. Однако вместе с их смертью я немного молодею до того возраста, в котором пребывает самый старейший. И хоть не являюсь акушером, но тебя воспринял и вручил твой личный код, обозначающий и отвечающий за твое личное «Я». Будем воспринимать меня, как крестного отца.
-Согласен и не собираюсь отрицать. Только вот насчет моей личной добродетели, так имеются твои оговорки, - внезапно вспомнил  Антон свой главный аргумент, легко и свобод-но разоблачающий этого лжеангела. – А как ты расцениваешь мои боевые подвиги в Афга-нистане? Ведь палил я из своих ракет, фамилий и социальной принадлежности у жертв, не спрашивая. А когда в Чаршанге из своего личного табельного оружия пристрелил одного урода? У него ведь заклинило автомат, он передо мной оказался безоружным. Почему-то твоего соучастия я тогда не обнаружил. Мог бы подсказать, поправить или просто как-то из-менить эту ситуацию. Но ты позволял мне творить убийства и расправы, когда, как оказалось позже, война была преступной. Не звали нас в эту страну, и не требовалось для чьего-то бла-га убивать.
-Да, заклинил автомат, верно, ты вспомнил этот эпизод. Только ведь как-то странно и неясно он внезапно прекратил подчиняться ему, врагу твоему, что желал совершенно неза-конно лишить тебя жизни, - позволил наконец-то и свои эмоции показать своему собеседни-ку Ангел, весело и дружелюбно хмыкнув, словно перед ним сидел не старик 63 лет, а споря-щий и пытающийся доказать свою невиновность мальчишка. – Вы ведь сами со своими това-рищами потом долго удивлялись и пытались понять причину этого заклинивания. Странно и неясно, что автомат, не знающий отказов ни при каких обстоятельствах, внезапно взбунто-вался и не желал прерывать твое существование. А вот с какой это такой стати та ракета, вы-пущенная вслед твоему вертолету неким душманом взорвалась, не долетев до тебя каких-то двести метров! Сама, заметь, взяла и…бух. Да, ты воевал, но выполнение своего воинского долга перед отчизной – качество, свойственное человеку с большой буквы и достойное ува-жению. Не захотел прятаться за спины товарищей, не отказывался, хотя и были возможности остаться в полку глубоко в стране. Да ладно, эти моменты не столь значительны и не рас-крывают моих карт. Я хочу сейчас поведать многие эпизоды твоих биографических момен-тов, о которых кроме тебя, ну, и меня, как само собой разумеющееся, никто иной и знать не мог. Помнишь ведь тот день, когда внезапно и неясно колесо у трамвая заклинило? По-моему, ты слишком торопился на свидание к Зинаиде Усиковой? Хочется заметить, как сам помнишь, судьбоносное и завершающее ваши отношения, на котором ты решился наконец-то признаться и попросить ее стать твоей женой. А тут такие пустяковые проблемы с трам-вайным колесом. Ведь все  плясали и кружились вокруг него, ничего не понимая, что же могло произойти с этим куском металла? Да абсолютно ничего. Я знал, что она не является твоим выбором на всю жизнь и на счастливое бракосочетание. И вот на следующий день ты, совершенно не планируя эту поездку за город, вдруг оказался в этом районе. Ты ведь и до сих пор не можешь понять, зачем садился в этот автобус и ехал до конечной остановки. Не было у тебя ни причин, ни поводов ехать в чужой и совершенно незнакомый район. А поехал лишь потому, что там, в бедственное положение попала Елена, твоя будущая жена. Нет, никакой драки не произошло, поскольку буяны, внезапно увидав тебя, почему-то до ужаса в глазах испугались и бросились наутек.
-И ты хочешь сказать, - с некой долей сомнения и недоверия, но уже без иронии и сар-казма спросил Антон, - что это ты их так перепугал? Чушь собачья, ты в то время даже в плане у родителей не стоял. Просто эту историю я часто и дочери, и внукам рассказывал. Ну, а про Зину, так даже не знаю, что и подумать. Про нее я даже собственной жене никогда не рассказывал. Ну и что? А про автомат и про ракету ты мог запросто от кого-нибудь из наших общих знакомых услышать. Не один же я был в этих двух случаях. Там и Серегин был, и Ча-лов, и Вдовин. Хочешь сказать, что ты с ними незнаком? Сомневаюсь. Потому и не собира-юсь верить в твои россказни. Он, видите ли, по жизни, как ангел хранитель, бережет и забо-тится обо мне.
-Ты уже и сам себе не веришь, Антоша. Родился я, скорее всего, раньше, чем появилось человечество. Вполне допускаю, что вместе с появлением первого человека, поскольку воз-никла необходимость в управлении, - задумчиво и таинственно произнес Ангел. – А вот сей-час я тебе поведаю такие моменты и эпизоды, о которых кроме тебя самого никто и знать не может, даже если в его мозгах семь пядей. В число таковых попал бы и я, если бы был про-стым смертным.
-Ах, мы же Ангел и не являемся обычным человеком! – с легким волнением в душе спрашивал Антон. – Ну, а кто же ты, в самом деле, если даже не пожелал причислиться к обычным небожителям – Ангелам, как таковым мы их рассматриваем?
-Чтобы проще было понять, хотя это даже не близкое сравнение, но объяснимей и не скажешь, то компьютером. Очень-очень высокоинтеллектуальный, но компьютером, с опре-деленной программой, которой я обязан придерживаться. В меня запрограммированы некие функции с табу от них отступлений. Однако свой интеллект нужно как-то использовать и распоряжаться им. Скучны и однообразны эти обязанности, потому и подыскиваю близких по эрудиции, интеллекту и человечности для постоянного общения. Просто мой создатель как-то упустил такие моменты. Или даже специально таким произвел, чтобы я мог оценивать и принимать единственно правильное решение. Однако, как я понял из опыта прошлых лет, он не собирается вмешиваться в мои отклонения, поскольку они не несут зла и не вмешива-ются в общую концепцию развития цивилизации. И свои доказательства я начну с твоих сновидений. Согласись, что те приснившиеся эпизоды, которые у тебя не возникало желаний довести даже до собственной супруги, мог и должен помнить лишь один в этом мире чело-век. Догадался, кто?
В этот момент Антон чуть не захлебнулся в своем маленьком глотке пива. Однако не раскашлялся, а просто застыл с открытым ртом. Чего угодно, но только вот этих слов он не собирался и не ожидал услышать от совершенно постороннего человека, который по всем человеческим законам не имел права и догадываться о тех тайнах, которые прочно прикрыты от непосвященного. Это ведь самое страшное и кошмарное по всем меркам законов природ-ных и людских, когда в твое самое сокровенное и недопустимое для лишних глаз и умов мо-гут заглянуть и прочесть.
-Случайность, - наконец выдавил он из себя первое попавшееся на язык оправдание и проглотил тот глоток, что застрял на полпути. – Где-то случайно подслушал, когда трепались с мужиками. А уж в сон мой ты никак не мог проникнуть. Или гипнотизер, если вообще не телепат.
-Сам хоть поверил в эту чушь, что нагородил? Сплошной поток мыслей и понос слов, от которых самому смешно, - весело хохотнул Ангел. – Даже если и удалось мне чего под-слушать из ваших совещательных диалогов, но так это вторая половина сна. А как быть с первой, лирической и сантиментальной? И уж в особенности со вторым сном, когда у тебя и желания не возникало с кем-либо поделиться. Да и последний сон был довольно-таки роман-тичным. Лишь всего на всего незавершенный, так согласись, что самого секса тебе так уж и не требовалось. Хватило милого общения.
Антон покраснел от одной только мысли, что некто посмел подсматривать за ним в ми-нуты откровений и интима. Да, они, эти сны не всегда достойны всеобщего обсуждения, од-нако являются частью жизни и абсолютно личным достоянием. А этот собеседник опровер-гает эту догму, заявляя о своих возможностях узнавать их и комментировать. Антон любил свои сны, как путешествие в сказку. Ему всегда в ночи приходили герои из детства или из прочитанных книг. А эти три вообще превзошли его предел мечтаний. Там сбылось частич-но, но вполне достаточное для удовлетворения, желание его далекого детства и юности, ко-гда любилось и хотелось страдать.
-Не стоит Антон так паниковать и смущаться по поводу моих познаний и проникнове-ний в тайну сновидений, - вполне серьезно и без иронии произнес Ангел. – Ты меня не вос-принимай, как человека. Я и есть настоящий компьютер. Просто часто люблю на период об-щения с предполагаемым собеседником представать в образе какого-либо человека. Вот в этот раз у меня такое лицо и костюм. Хотя сразу при входе в кафе догадался о ваших ирони-ческих замечаниях по сему поводу. Но, согласись, этот прикид мне весьма к лицу. Просто не рассчитан на такое тепло, так для меня температура не существенна. А что касается сновиде-ний, так я в состоянии не только их считывать, хотя мне такие манипуляции ни к чему и не интересны, но и управлять ими, навязывая те или иные эпизоды или целые сюжеты. Вот и в эти три ночи я показал тебе три картинки из твоего далекого детства, развив сюжеты по меч-там и желаниям. Разумеется, твоим. А разве по такому поводу у тебя могли возникнуть ко мне претензии? Даже остался доволен, насколько я понимаю в психологии человеческой, в сердце вернулась прошлая нега и сладкие волнения. Это же не просто были сны, а я позво-лил тебе на секунды по-настоящему вернуться в те годы и попытаться преодолеть страхи и волнения.
-Ха! – воскликнул Антон, приходя в себя пытаясь уже овладеть собою и своими чувст-вами трезво и разумом. С этого мгновения он верил Ангелу дословно, до каждой буквы. Простой человек не способен на такие интерпретации. А в телепатов он не только не верил, но даже не желал их существования на Земле. А это и есть тот некто пророк, кто через сны Антона предупреждает о катастрофах и катаклизмах. И вовсе к нему не явился на блюдечке с каемочкой дар божий провидца. – О каких преодолениях можно говорить, если они как были тогда, такими остались и во сне. Это ты их заставил спровоцировать мои откровения, они первыми и отважились на знакомство со мной. Хотя, если честно, так я даже в тех случаях даже их имен не узнал. А в те годы у меня и мысли о сексе не было. Любовался, мечтал и ри-совал. Вполне хватало и без контактов. Говоришь, с рождения ограждал от необдуманных поступков, кое-когда помогал, а в упрек все равно скажу. Но если ты от Зины Усиковой меня оградил и свел с Еленой. А почему же не толкнул к ней, не знаю, как ее звали на самом деле, в поезде, от которой я был и в самом деле без ума? Тогда ко мне пришла сумасшедшая и сжигающая любовь. Может, ты и ее посчитал недостойной и позволил пострадать, чтобы встретиться именно с Еленой?
-Ой, уймись и напряги память получше, - сморщился в знак несогласия Ангел. – Не так уж и долго ты страдал от неразделенной любви. Не было и в том случае ее. Обычная легкая влюбленность, как обычно и как во всех случаях это же пара юношеских мечтаний и любви. Зачем же сразу кольцеваться. И было-то около семнадцати. И Зинаиду ты абсолютно не лю-бил, а не потому, что она не пара. Слегка понравилась, а потом втянулся, привык, вот и воз-никла мыслишка о женитьбе, чтобы продолжить это знакомство в ином статусе. Чтобы соз-далась счастливая и полноценная семья, необходимы совпадения ряда параметров, о которых просто не хочу распространяться. И если таких совпадений мало или полностью отсутствуют, то и семьи в полной гармонии не получается. Вот Елена идеально подходила к тебе именно по тем показателям, о которых я упомянул. Она та, которая для тебя на всю жизнь, которая поймет, притрется и сольется в единое монолитное, чтобы потом посторонний не смог даже представить вас врозь. Но я так подумал и решил. И, заметь, лишь свел и познакомил, покинув на время вас наедине с самими собой. На дальнейшей судьбе не настаивал, до-верившись своим грамотным расчетам и вашим личным расчетам. Как видишь, не ошибся. Хотя, глупости, я не умею ошибаться.
-А зачем ты вот так непонятно предупреждаешь о катастрофах и бедах? Особенно с подрывом поезда настолько неуверенно и неконкретно, что я даже поверить себе не позво-лил. А ведь, как сейчас понимаю, мог предотвратить! И про первую половину не совсем яс-но. Ты это для намека, что пора задуматься? Чтобы на товсе был? Ну, если задумал доброе дело, так приди и скажи. Хотя, как понял, так ты обладаешь супервозмоностями, дающими право даже самому предотвратить. Можешь осветить мою роль во всех этих катаклизмах? В них моя вина или дар божий?
-Сразу скажу, что во всех трех случаях твоих сердечных страданий там просто не было. Ни в поезде, ни в самолете, ни в бизнес центре «Меркурий». В этом нет никакой связи и нет намека. Нет в моих планах спасать кого-то и вытаскивать из каких-либо передряг, созданны-ми и задуманными самими человеками. Только не осуждай, но это часть моей жизни и раз-влечений. Я беру эти эпизоды, уже случившиеся в параллельном мире, который живет не-много впереди вашего, потому и знаю детально и с такими подробностями последователь-ность и результат.
-Так это мы с тобой спасаем тех, кто уже погиб в ином мире? То есть, я хочу сказать, двойников тех, кто находился в те катастрофические мгновения в мире нашем, где живу я и находишься ты?
-Почти, но только не двойников. Они живут своей жизнью, а мы своей, - словно кон-статировал, как факт Ангел.
-Скажи, Ангел, ты и дальше намерен посылать мне предупреждения, или ограничишься этими эпизодами? – внезапно разволновавшись от предчувствия, что на этом его дар завер-шился, спросил Антон. – Я первые два считать не буду, поскольку в первый сам не поверил, а во второй мне. Но теперь-то жена и Вадим будут смотреть на меня, как на пророка, а я им выдам пшик.
-Понравилось? – усмехнулся Ангел, но доброй и веселой улыбкой, понимая волнения и переживания Антона. – Это действует, как наркотик. Зависимость схожая. Лишь без ломки, а с обычным желанием: повторять и предсказывать. Так думаю, что особого вреда для развития цивилизации такие эпизодические пророчества не принесут. Я ведь сопровождаю тебя на протяжении всей жизни, так зачем сейчас покидать. Мне весьма нравятся и доставляют на-слаждения общения с тобой. Ну, вот и не станем так внезапно расставаться. Потому и жди еще следующие и следующие предупреждения. Теперь-то верить будут все, поскольку хорошо обожглись на неверии.
-Ответь мне, пожалуйста, еще на один вопрос, если есть желание, - сейчас после таких заверений к Антону вернулась уверенность. – Ты все твердишь, что любишь, нравится, жела-ешь и дальше, а ведь появился вот только сейчас. Почему и что могло подвигнуть тебя на эту встречу. Где раньше был?
-Пойми такую простую вещь, Антон – мне без надобности личный контакт для общения и собеседования. Со своим избранниками я общаюсь мыслями. Вашими, добавляя к ним свои. Вы все у меня, как на мониторе компьютера. На виду, на слуху и под контролем. Одна-ко, чаще не вмешиваюсь в личное.
-А что случилось сейчас? – спросил Антон, уже восхищаясь собеседником и поражаясь самим фактом его присутствия.
-Да ничего, - немного задумавшись, ответил Ангел. – Как все текло, так и продолжает развиваться. А на личный контакт со своими избранными я выхожу обязательно. Просто жду нужного момента, подходящей ситуации, чтобы поближе познакомить себя с ними. Я потом долго ощущаю прилив сил и энергии. Заряжаюсь вами, заряжая одновременно и вас. И даже допускаю откровения по поводу конкретного своего обязательства в этом мире с подробным описание системы параллельных миров. Тайна состоит в ПЛИКе и вечности жизни. Всем нельзя открывать, чтобы не спешили закончить пребывание в этом мире и не спешили в сле-дующий. Каждая особь обязана завершить все свои обязательства перед прогрессом там, где обитает. А потом уже можно расставаться с ПЛИКом и отправляться в следующее путешест-вие. Это же очень удобное знание, что существует такая возможность, сбежать от нынешних проблем и невзгод, которые одолевают и давят. Нет, мальчики и девочки, вашим двойникам жить в том мире, что вы оставляете после себя, и жить тогда придется со сплошными недо-делками.
-Хочу тогда еще два вопроса задать, коль выпала такая редчайшая возможность, - заго-релся Антон от этого внезапного открытия. – Если есть возможность спасать, то почему бы не делать это? Это первый вопрос. И второй, если мы в этом мире что-то меняем, во что-то вмешиваемся, то буквально через пару-тройку поколений все параллельные миры коренным образом станут отличаться друг от друга. Они не только на двойников, но и на просто знако-мых станут непохожими. Ты вот такими предупреждениями коренным образом влияешь на будущее планеты, и не только, но с таким успехом и на параллельные миры, поскольку они не получат эти коды в положенное время. Мы с тобой только благодаря спасению «Меркурия» лишили ближайший параллельный мир не одну сотню этих ПЛИКов. А ведь, поди, ожидали, надеялись.
-Нет, Антон, никаких глобальных разниц. Я еще вначале разговора намекал на наличие начальников над нами. Так он, то есть следящий, не допустит заметной разницы и удержит движение миров в необходимой и запланированной нужной орбите. Разумеется, вот из-за таких отклонений, кои допускают на меня подобные, зеркальных миров не получается. Однако такая разница заметна лишь при пристальном рассмотрении под микроскопом. Никто этим заниматься не станет. А потому и, в общем, они абсолютно идентичны. Лишь с той положенной разницей, что миры, куда мы передаем ПЛИКи – ваше будущее, а откуда мы их получаем – прошлое. Но это вовсе не означает, что, попав в мир прошлого, ты способен повлиять на будущее своего мира. Каждый параллельный мир живет самостоятельно и сам по себе, отвечаю сугубо за свои грехи. Но, благодаря следящему, они все очень схожие. Почти, как близнецы. Ну, а теперь на твой первый вопрос. Мы, вообще-то, даже не запрограммированы на то, чтобы вмешиваться в дела земные: ни спасать, ни выручать, хотя и таким вот предупреждением. Это ведь вы, человечки, сами себя убиваете. Так что, живите своим разумом, познавайте тайны бытия и вселенной, избавляйтесь от отморозков и изуверов. Стройте свое светлое будущее самостоятельно. А мы простые наблюдатели. Однако, глобальных катастроф не допустим, конца света не обещаем. И об этом не просто догадываюсь, но и наблюдаю, иногда ради удовлетворения возросшего любопытства, заглядывая в параллельные миры далекого будущего. Поскольку там все в порядке, то вы благополучно достигните тех же высот. И сейчас для тебя главное – живи и не страдай за будущее. Оно есть и будет вечно. Любая смерть является продолжение жизни.
-Ответь еще мне на такой вопрос: мы встретимся, или у тебя такая перегрузка, что и одна встреча, это уже роскошь? Ну, вот так можно пару часиков за кружкой пива посидеть и поболтать. Интересно, ведь, - с мольбой в голосе и с огромным нежеланием вот так расстать-ся навсегда, спросил Антон. – Мы сейчас так вскользь прошлись по всем темам, о которых ужасно хотелось услышать подробности. Это ведь хорошо знать о вечности бытия уже в моем возрасте.
-Может быть, и встретимся. А почему бы и нет? А ты позови, если возникнет такая уж острая необходимость и нестерпимое желание. Где бы я не находился, но ты всегда рядом со мной. Даже гораздо ближе, чем сам думаешь, - с улыбкой и отеческой доброжелательностью, как относятся к маленьким, ответил Ангел. Он ведь и в самом деле для своих подопечных приходится отцом и матерью в едином. – Мне ведь и самому нравятся иногда такие вот по-сиделки с человеческими восприятиями.
-А у меня в детстве еще много осталось неисполненных желаний, - слегка намекнул на сновидения с их осуществлением Антон. – Мне и самому даже очень любопытно было бы увидеть их продолжение.
-Я знаю. Мы уж постараемся ни одно не упустить. А про встречи ты верно подметил. Просто удивительно верно. Общения на телепатическом уровне любопытны и комфортны для обоих собеседников. А с пивом и с рыбкой, да еще с добавлением водочки совершенно на ином уровне. Добавим? – уже как предложение выдвинул Ангел, намекая, что еще кое-какое время у него есть.
-Нет, лучше пива, а то сегодняшнюю встречу восприму за мираж или пьяные бредни. Во всем, а в особенности в таком мужском щепетильном вопросе требуется аккуратность. Меру мы знаем, но она эфемерна и растяжима. И почему-то после потребления растет в про-грессии. А я уже годами отработал контроль. Он у меня изнутри. Это тебе безвредно, ты и не пьянеешь вовсе.
-Так-то он конечно, - согласился Ангел. – Но пытаюсь изобразить кайф, чтобы не сму-щать трезвым видом компаньона.
-А на мне излишек не задержится отыграться утром. Потом придется чаем отпаиваться и к горшку бегать.
-Тогда пива. Официант, - позвал Ангел парня в униформе, путающегося между столи-ками. – Нам четыре пива и две рыбки. Мы решили пока не расставаться. Остались не затро-нутые темы.
Они болтали с пивом и с рыбой еще очень долго. Заказывали, выпивали, съедали, и вновь официант нес им пиво и рыбу. Хотя уже рыба съедалась хуже, чем пилось пиво. Ею они уже насытились. Но Антон практически не хмелел. Лишь разрасталось по всему телу ве-селье и озорство, и усиленно возрастало желание много болтать. Сдерживал себя с трудом, поскольку понимал, что сегодня намного полезней и приятней слушать Ангела. Когда еще выпадет такой случай общения. Упускать момент непростительно и преступно. Затем Ангел проводил Антона до дому, и уже возле подъезда они расстались лучшими друзьями. Если Ангел и изображал слегка захмелевшего мужичка, то получалось у него настолько искусно, что порою, Антон верил и принимал его за обычного кореша собутыльника, с которым они славно провели время и чудесно посидели в кафе на берегу реки. Хотя допустимо, что и не притворялся. Он же сам признавался, что, принимая образ человека, облачался во все его чувства. И вкус, и аромат, а стало быть, и хмель. Это уже потом, выходя из образа, он поте-ряет эти людские слабости.
Ночью снилась всякая куралесица вперемешку  с белибердой и с эпизодами из настоя-щей жизни. Но они не запоминались и не привлекали к себе внимания. Просто крепко и сладко спалось. А под утро настолько крепко уснул, что даже не услышал возвращения жены. Чему сама Елена несказанно удивилась. В обычной жизни даже легкий скрип открывающейся двери мгновенно вырывал его из плена Морфея. А тут, зная и предполагая по поводу уже позднего утра, что муж давно сидит за своим ноутбуком, а потому вошла шумно и с громкими приветствиями, бросая сумки на пол и толкая двери ногой. И что предстало перед глазами: Антон посапывает, причмокивает и абсолютно не реагирует на явление после длительной разлуки жены.
-Эй! – трясла Елена Антона за уши, пытаясь срочно разбудить и самолично выяснить причину данного неординарного явления. – Ты случайно лишнего вчера не хватанул? Или еще чего худшего могло случиться? Да нет, - уже сама поняла, что незаслуженно обвиняет в алкогольном переборе, - на вид, вроде как, трезвый. Ну, а чего тогда дрыхнешь, как младенец после сиси. Жена, между прочим, уже полчаса, как  вернулась, а он и носом не ведет. Быстро просыпайся и докладывай обстановку.
Антон, с трудом выходя из власти сновидений, словно категорично не желая покидать мир грез и сказочных картинок, отмахивался от назойливой помехи руками и ногами. Затем усилиями воли и мышц лица приоткрыл поочередно один за другим глаза и обнял жену, при-тягивая ее к себе.
-Привет! Ты чего это так, словно мышка, тихо подкрадываешься? Ложись рядом, и подремлем вместе еще пару часиков.
-Вот ничего себе сказал! Да я настолько шумно вошла, что даже соседи за стенкой, скорее всего, уже в курсе моего возвращения. Так обычно ватага детворы вылетает из класса на переменку. Объясняй лучше: это ты, с какого перепуга спишь без задних ног и не собира-ешь просыпаться? Даже я с трудом сумела добудиться. Колись, где гулял и во сколько спать завалился. А то мне очень даже кажется, что в койку ты попал совершенно недавно. С кем и где шлялся?
-Сама хоть поняла из всего, чего нагородила? Я не настолько герой, чтобы в день при-езда жены уходить в загул. И спать я лег где-то капельку после полуночи. А время-то сколько? Ой, и в самом деле на рекорд пошел!
-Ты давно уже его перебил. Да какая разница, во сколько лег. Меня волнует твое весьма крепкое забытье. Такого история не припоминает даже в очень отдаленные молодые годы, когда гуляли до утра. Тебя топот мух по потолку запросто будил, а уж после моих шумовых инсинуаций ты просто давно бы из койки пулей вылетел, - шумела Елена, пристально вгля-дываясь в глаза мужа, отыскивая в них скрытые секреты и причины, уложивших мужа в такое глубокое сновидение.
-Все, проснулся окончательно и бесповоротно, - мило улыбаясь, отрапортовал Антон и широко зевнул в завершение. – Потом расскажу. А пока ты сама поделись результатами по-ездки и переговоров. Как там, вытрясла кровные из бизнесменов? Чувствую, что расставаться с наличными они не желали.
-Ой, как не хотели, а тряслись, как в лихорадке. Жмоты просто ужас. Пришлось при-грозить, что в следующий раз предупреждения в их адрес будем пропускать мимо ушей. Спасибо Вихрову. Надавил и приструнил. Мол, и как вам не стыдно, господа хорошие. Мил-лиарды спасли ведь. А людей, какую прорву! Вот! – Лена достала из кошелька пластиковую карту и помахала перед носом Антона. – Отгадай с трех раз, что за цифра в ней! Допускаю погрешность на ноль в конце.
-Ладно, - лениво согласился Антон. – Лично я особо и не сомневался в твоем успехе. Уверен был, что получится. А потом, за копейками даже и не отправлял бы тебя. Так что, можно поздравлять с победой.
-Можно поздравлять и праздновать. А я бы на мелочь и не соглашалась. И только тяже-лая артиллерия и мощная поддержка мужчин привела к нужному результату. Но, а ты-то, по-чему такой неправильный и интересный, словно стал обладателем некоего сумасшедшего секрета. Сам не свой и незнакомый. Да еще с таким несвойственным мертвецким сном. При-знавайся и докладывай – чего натворил? Почему спишь, что из пушки не добудиться? На пьянку свалить не удастся. Во-первых, по морде видно, что трезв до безобразия, и что в сво-ем любимом кафе кроме своего любимого пива ничего лишнего не потреблял. А во-вторых, это даже не повод так спать. Ты и с великого бодуна не умеешь мертвецки спать. Очень чуток ко всем шумам.
-Мне так кажется, - безапелляционно и с блаженной улыбкой на лице тихо прошептал Антон, - что сие без Ангела не обошлось. Его рук дело, он сработал. Крепко, сладко, но без всяких пророчеств. Лишь приятный расслабляющий и оздоровительный сон. Так что, можно заявлять – в мире ничего не происходит, чего могло бы позвать нас на новые героические свершения.
-Точно? – подозрительно спросила жена, но по его открытому взгляду поняла, что пря-тать и скрывать у него от нее нечего. А про все остальное сам расскажет. Можно не суетиться и не торопить.
-Ангел ко мне в кафе подсел для сугубо конфиденциальной беседы, - туманно глядя в потолок, произнес Антон. – Сам пришел, чтобы пообщаться и приобщить меня к своей тайне.
-Этого нам еще не хватало! – испуганно воскликнула Елена, спрыгивая с кровати. – К нам еще какая-то холера прицепилась? А может с водкой перестарался, вот и вздремнул мордой в салате!
-Нее, - протянул Антон, тряся головой в знак подтверждения. – Только свои коронные двести грамм потребил. Ладно, считаю, что если этот Ангел посчитал нужным поделиться со мной, то и жена имеет право обладать этим секретом. Сейчас умоюсь и угощу тебя кофе с бутербродами. Вот за завтраком, или лучше назвать ранним обедом, расскажу о своем вче-рашнем собеседнике.
Лена с таким же недоверием и подозрительностью слушала мужа его начало повество-вания. Точно так же и Антон воспринимал начало знакомства с Ангелом. Но, чем дальше уг-лублялся Антон в пересказ, тем внимательней и с большей верой она принимала эту судьбо-носную встречу мужа с тем небесным созданием, которое по воле случая решило поручить Антону предотвращения бедствий и трагедий. Выслушивая те дифирамбы, коими награждал мужа Ангел, Елена ощущала великий душевный подъем и гордость, вдруг осознавая эту страстную благодарность незнакомцу за попытки вмешиваться и корректировать их судьбу и подарки по всей жизни.
-Но это, я так думаю и считаю справедливым, - в конце рассказа заключила Елена, - что Вадиму мы Ангела представлять не будем. Незачем. Пусть мы вдвоем останемся обладате-лями этой  мировой тайны. Тем более, что доверенный секрет Ангел не разрешал распро-странять. Конечно, весьма сложно и практически невозможно верить в действительность его существования и эти вечные жизни с перемещением ПЛИКов. Но хочется и можется. Так даже легче понять и оправдать твои пророчества. Сам процесс их получения. И жить намно-го интересней, зная и предполагая, что нас впереди ждет вечность. Пусть в этой жизни что-то не получилось, зато потом все будет, как желается. Хорошо бы еще родиться вновь, но помня хоть капельку о прошлой жизни.
-Ты мне поверила? – удивился Антон искренне. Он поначалу думал и сомневался по-свящать жену в эти мистические события. Больше боялся, что просто не поверит и посчитает очередным его бзиком. Вот в пророчества сна поверила, но лишь потому, что они не замед-лили сбыться.
-А ты разве пошутил и рассказал свой очередной сон? – смеясь, спрашивала она, абсо-лютно не ожидая ответа, потому что чувствовала правду и откровенность мужа. – Такое тебе если бы и приснилось, то ты вряд ли стал бы рассказывать. Знаю я твое подозрительное от-ношение к моим интересам к сонникам.
-Нет, просто у меня поначалу было массу сомнений и противоречий. Я не знал и не предполагал посвящать тебя в эти перипетии. Предсказания сбылись, так они и вызвали до-верие. А здесь мне и самому верится с трудом. Но он был настоящий и обещал не забывать меня. Ну, так и на том спасибо. Будем, моя дорогая жена, теперь до конца дней жить с этим грузом знаний.
Антон не стал говорить жене, что Ангел обещал по первому зову являться, а то она ведь сразу же потребует аудиенции.  А этого Антону не хотелось. Ведь Ангел кроме всех пророчеств обещал еще и ярких воспоминаний с продолжением. Вот их как раз хотелось держать в строжайшем секрете. Поскольку они принадлежат ему одному, и только Антону. И огласке не подлежат. Даже для жены.
 








 













 















 

 































               
               







               





  ВОЛЬДЕМАР  ГРИЛЕЛАВИ


               

В С Т Р Е ЧА    С   А Н Г Е Л О М
               

                Фантастическая  мелодрама








Порою  ошибки молодости исправить уже практически невозможно, если в судьбу не вмешается Ангел, который в благодарность за любовь и простое человеческое чувство, как доброта и искренность может отблагодарить и вернуть потерянное и, казалось бы навсегда, утраченное.













Тел. 8-906-212-55-49
Адрес: Калининградская обл. г. Балтийск ул. Солдатская д.2 кв. 8
Гришкевич Владимир Антонович.


                1
 
-Машенька! И кто это тебе там звонил? – спросила внучку Мария Анто-новна, для которой, если уж и быть до конца честным, то Машенька прихо-дилась правнучкой для нее.
Мария Антоновна воспитывала свою правнучку с первых дней рожде-ния. Даже из роддома пришлось забирать самой, так как родная мамаша бросила сразу, сбежав вслед за папашей. И воспитывала ее без помощи го-сударства и родственников, которые, возможно, если где-то и были, но она с ними практически не общалась. А государства она боялась. Точнее, побаива-лась связываться с его чиновниками. Ведь для помощи требовались справки и многочисленные документы, за которыми надо было идти в кабинеты, где требовалось просить и доказывать, чего она не любила делать. Хватило од-ного посещения, когда властная моложавая расфуфыренная чиновница – Мария Антоновна даже не помнит, из какого кабинета – чуть было не ото-брала ребенка. Вернее, грозилась, что ей еще придется долго доказывать родственные отношения. И где это видано, чтобы прабабка брала опеку над правнучкой. Больно стара и немощна. Самой бы за собой суметь уследить.
Но Мария Антоновна не дослушала вредную тетку и сбежала от нее, не оставив даже координаты. Хорошо хоть свидетельство о рождении успели выдать, на основании которого уже прописала ее в своей квартире. А затем уже с началом приватизации ее Машенька стала полноправным собственни-ком недвижимости. Мария Антоновна оформила все документы таким обра-зом, чтобы Маше после смерти прабабки не пришлось суетиться с докумен-тами.
Вот так Мария Антоновна и забыла дорогу в различные государственные организации, а в особенности попечительские. И в знак протеста сумела в одиночку воспитать свою правнучку, назло той прорицательнице, что нарекала Марии Антоновне раннюю смерть. А внучка после родов исчезла навсегда. Было в кого. Точно, таким образом, поступила и ее мамаша, то есть дочь Марии Антоновны, о которой так же до сих пор ни слуху, ни духу. И даже местопребывание засекретили обе настолько глубоко и тайно, что и думать забыла о них.
Потому-то и воспитывала в строгости свою правнучку, чтобы исключить подобные выходки. Нет, она никогда и никому не жаловалась на судьбу. Да-же считает себя по-своему счастливой и благополучной. Не затворницей и не монашкой прожила, но все главные силы и основную любовь отдала без ос-татка, как дочери, так и внучке. А теперь вот выросла и превратилась в хоро-шенькую славненькую девушку последняя из рода Бакаевых.  Нет, сказано, конечно, не в том смысле, что на Машеньке род их закончится. Разумеется, она выйдет замуж и нарожает кучу детей. И вовсе не в том беда, что возьмет фамилию мужа. Беда скрывалась совершенно в другом месте. Вернее, не беда, а опасность, что последняя правнучка повторить судьбу непутевой бабки и мамаши. А Мария Антоновна просто физически и по времени, отпущенному ей, не сумеет и не успеет поставить на ноги и воспитать очередную или очередного потомка. Годы уже отсчитывают последние дни. Хоть бы эту успеть доучить и отдать в хорошие руки.  Сердечко уже не раз напоминало о возрасте и времени идти на вечный покой. Мария Антоновна хоть и не верила в бога, но перед сном умоляла его позволить ей еще два-три годочка задержаться в этом мире. Ну, хотя бы чуть-чуть, чтобы окончательно убедиться и быть уверенной, что ее любимая правнучка и единственный родной любимый человек остается в безопасности и под надежной защитой.
Вот и сейчас после телефонного разговора она интересовалась, куда это ее приглашали. Так как из разговора поняла, что Маша собирается в гости на какой-то праздник.
-Ой, бабуля! Просто у Таньки Ростковой какой-то сабантуйчик. Все при-стойно, честное слово. Там и ее родители будут, и все девчонки с нашего курса. Она мальчишек совсем не приглашала, так что, понапрасну не рас-страивай свою нервную систему. Твоя любимая внученька успешно и без экологических последствий окончит ВУЗ и вовремя получит причитающейся ей диплом.
-Ох, хотелось бы. Ведь впереди еще три полных года учебы, а я в по-следнее время совсем сдавать стала. Не то, что в магазин, так уже и по хате с трудом перемещаюсь. Ты бы пореже волновала меня своими сабантуйчика-ми, - тяжело вздыхала Мария Антоновна. – Как бы история твоей родни не повторилась. И мать и бабка твои вот на таких сабантуйчиках потерялись. Только и успели, что родить вас. До сих пор обе бегают в неведомых краях за своими ухажерами. И ни разу так и не повидав своих деток. Самые, что ни на есть кукушки.
-Бабуль, а вправду, они что, так ни разу и не появились? Живы ли хоть? Может, попробуем поискать через передачу: « Жди меня»? Кваша разыщет нам: тебе дочку с внучкой, а мне бабку с мамой. С чем черт не шутит. Вон, показывают, так чуть ли не через сто лет встречаются. Мне бы просто ради любопытства посмотреть, какие они?
-Даже не смей! – строго и зло приказала Мария Антоновна. – Я в этой квартире уже шестьдесят лет живу. И никуда мы за эти годы не переезжали и не уезжали, и адрес не меняли. Так что, если бы хотели, то давно разыскали нас сами. Значит, не до нас им, забыли, что есть такие, как мать и дочь. Сил пока хватит, чтобы тебя в люди вывести, а там сама живи, как хочешь. Уме-реть  хочу со спокойным сердцем, что пристроена и обеспечена.
-Ну что ты, бабуля, ты у меня вон какая еще крепкая. Живи долго. Мне без тебя станет пусто и тоскливо. Давай никогда не говорить о смерти. Она и забудет наш адрес.
Сразу после войны, как вселилась Мария Антоновна вместе со своими родителями и мужем в этот один из первых построенных новых домов, так и ни разу не покидала его пределов. Если честно, так и пределы родного горо-да она не пересекла никогда. Привязалась к нему мертвым узлом, что не мог он отпустить ее даже на короткое мгновение. Родители почти сразу умерли после рождения внучки. Следом после недолгой болезни покинул ее и муж. Вот она с тех пор и живет по очереди, то с дочерью, то с внучкой. Теперь и правнучка подросла, почти взрослой стала. Мать одиночка, бабушка, прабабушка. Все одна, все время с ними по очереди. Как тут город, когда и дом покинуть никак нельзя было. Словно заколдованный порочный круг с повторением сценариев с точностью  до эпизода. Не успевала отвыкнуть от пеленок и распашонок, как появлялись новые. И вот, когда поняла, что к этому критическому возрасту подошла последняя ее правнучка, вдруг заболело сердце от страшного ожидания повторения судьбы. А девка выросла красивая и статная, чтобы манить к себе мужиков и разбивать им сердца. Как бы сама не поломалась об эту красу.
Нет, все приложит, но убережет свою Машеньку, которую сама и назва-ла своим именем, так как мамаша не успела, ни разу даже к груди прило-жить, так летела к своему возлюбленному. А имя такое дала, чтобы росла Машенька, больше на ее саму похожая. Не теряла голову от красавцев сам-цов любых калибров. Не хватит сил и времени на очередного младенца. А Машенька должна прожить правильную и достойную жизнь, чтобы наконец-то вырваться из этого порочного круга. Ну, не везет женщинам в их роду, повторяя поочередно судьбу одиночки из поколения в поколение. Даже если сама она была самой устойчивой и непреклонной перед мужским обаянием, так смерть обрекла на пожизненное одиночество.
Машенька прихорашивалась возле зеркала, накладывая макияж и раз-нообразную косметику на лицо, а бабушку ревниво наблюдала за этим заня-тиям, ворчливо и придирчиво приговаривая:
-И зачем это надо так прихорашиваться, если кавалеров не будет?
-Бабуля, ну ты скажешь тоже! Теперь что, если перед подругами, так можно и чучелом явиться? Для самой себя разве не хочется красоты?  А по-том, я ведь всего-то лишь слегка подкрасилась и подмазалась. Женщина без косметики не должна из дома выходить. Неизвестно – где и когда принца встретишь.
-В природе все делается неспроста. Если самка прихорашивается, стало быть, она планирует встречу, а не надеется на авось.
-Ой, бабуля! Ну, у тебя и ассоциации! А друг перед другом повыпендри-ваться – ты такой вариант не рассматриваешь? И на какого это ты самца на-мекаешь, когда сама перед выходом в магазин или рынок губки малюешь? Тоже на авось рассчитываешь?
-Мои все принцы и самцы давно в земле почуют. Тут никакая краска не спасет. Ладно, - тяжело вздохнула Мария Антоновна. – Иди, выпендривайся перед подружками. Только уж смотри там, чтобы никакого баловства. А то так там расшумитесь, что они сами на ваш шум слетятся.
-Все, бабуля! – Машенька вскочила, скоренько поправила прическу, на-неся заключительные штрихи и, чмокнув бабушку в щечку, понеслась на долгожданную вечеринку. – Бабуля, ты не жди меня, ложись спать, вовремя и не переживая. Я не собираюсь весь вечер контролировать часы, и останусь спать у Таньки. Если возникнут сомнения, то под утро можешь приехать с ин-спекцией. Но лучше не надо. Я сама к обеду вернусь  целехонькой и невре-димой. Ты же знаешь мое отношение к алкоголю. Хорошо, если хоть немного лизну, и то запредельно.
Маша понимала, что все равно Мария Антоновна будет стоять на посту и переживать. Но, ни с какой утренней проверкой никуда она не пойдет, так что отдыхать и веселиться можно без волнений и вздрагиваний от случайно-го звонка или стука в дверь, ожидая появления бабушки с инспекцией, как это могло случиться несколько лет назад. Это раньше она постоянно контро-лировала и проверяла. И обязательно созванивалась или встречалась с родителями той или иной подружки, где случалось Маше погулять на чьем либо днем рождении. Даже у школьных ворот караулила допоздна, чтобы встретить и отвести под своим контролем домой, если случались школьные вечера с танцами и плясками, именуемые в современном мире дискотеками.
А теперь Мария Антоновна не так доверяет, как в действительности уже не имеет тех сил и энергию для тотального контроля. Старенькая она уже. Но ведь и само слово за себя говорит: прабабушка. Это что-то должно значить. С девичником Маша схитрила. На самом деле, там будет самый настоящий сабантуй с застольем и мальчишками. Танька обещала много вина и шампанского. Раньше Маша никогда не принимала участия в подобных мероприятиях. Попробуй только явись не к назначенному времени и легким запахом вина. Даже и в страшном сне лучше не видеть. Строга была Мария Антоновна и жестко относилась ко всякого рода вечеринкам. Запрет для Маши на них был категоричным. Очень хотелось Марии Антоновне разорвать этот порочный круг и череду сиротских воспитаний. Вот и не допускала она свою последнюю воспитанницу-правнучку до соблазнов.
Дверь открыла сама хозяйка квартиры – Татьяна. Сегодня в отсутствие родителей – она и есть настоящая хозяйка вечеринки.  Татьяна обещала по-знакомить свою подружку с кавалером, которого приведет на праздник ее двоюродная сестра. Поэтому она сама его еще не видела до сегодняшнего дня, но полностью доверяла вкусам своей сестры.
Татьяна уже давно уговаривала Машу плюнуть на бабкины запреты и обзавестись, как и все нормальные девчонки, настоящим постоянным кава-лером. Где это видано, чтобы девушка под восемнадцать лет даже с мальчи-ком не целовалась. Сама Татьяна начала взрослую жизнь лет с пятнадцати, как только женские признаки полового созревания стали выпирать и манить к себе мужской пол. Вот потому она и хотела заманить в свою компанию единственную девственницу курса, чтобы та не выделялась среди подруг на-личием такого порока современности.
Подружки расцеловались, и Татьяна сразу потащила Машу в большую комнату, откуда раздавались голоса и мужской смех вперемешку с женским. При появлении Татьяны с подружкой все примолкли, так как в общих чертах и приблизительно догадывались о цели визита, как Маши, так и Гриши, которому и предстояло сыграть роль кавалера.
-Привет! – помахали руками девчонки, а парни привстали и галантно поклонились, отчего дамы прыснули в ладошки, не ожидая от своих мальчиков такой воспитанности.
-А вот и Григорий, - Татьяна сразу без подготовки и предупреждения подвела Машу к высокому худому парню, что девушка от смущения густо покраснела и ткнула подружку локтем в бок.
Но Григорий не смутился и решил сразу атаковать, переходя в решаю-щее наступление. Ему намекала сестра Татьяны о его роли сегодняшнего знакомства, поэтому Григорию не хотелось тратить свое время на излишние любезности и ухаживания. Абсолютно излишне для мимолетного знакомст-ва. Тем более что завязывать длительные взаимоотношения не входило в его планы. Он с трудом и большими моральными потерями нервных клеток только что еле отвязался от одной, излишне влюбленной дуры, возомнившей себя принцессой, и требовавшей соответствующей оправы. А лишение свободы и установление диктатуры над личностью Григорий очень болезненно воспринимал. Беда еще в том, что быть хамом и грубияном к любой особе женского пола он не мог по своей сантиментальной натуре. А та самовлюбленная курица никак не хотела поверить в его искренность вежливых и тактичных отказов. Пришлось временно скрываться и по мере возможности избегать встреч. Повезло совершенно случайно. Нашелся один сумасшедший влюбленный в нее. И она всю энергетику переключила на новую любовь.
Вот об таких перипетиях он и поведал в очень тактичной форме  до при-хода объекта краткосрочной любви Татьяне. Преимущество в сегодняшней ситуации он видел в большом расстоянии проживания между ними. А так же, никто не знал его места работы и точного адреса. Даже сама знакомая, что привела в эту компанию. Среди присутствующих он и знал одну только двоюродную сестру Татьяны. И его так же только она.
-Привет, - приступил к атаке Григорий. – Давай сразу на «ты». Здесь, я так понял за это краткое время присутствия, что успел пообщаться, все по-простому.
Маша пожала плечами и молча, согласилась. Ей сразу не понравился новоиспеченный кавалер. Нет, так-то он немного симпатичный, вроде и га-лантный, и свойский. Да только глаза какие-то чужие и нетеплые, словно смотрят сквозь нее. Или чересчур с большим самомнением, или тоже равно-душно воспринял ее появление. Не зацепило обоих. Не только химических процессов, но даже слабенькой искринки не проскочило между ними. Чу-жие.
-Мальчики, девочки, давайте за стол! – пригласила всех Татьяна, тем са-мым избавив Машу от затруднительного общения.
Она рассчитывала, что за столом раскрепостится, и у нее изменится от-ношение к Григорию. Хотя с первого осмотра собравшихся гостей, а здесь большая половина для нее незнакомых, ей понравился тот парень с ярко ок-рашенной девицей. Но его крепко держала эта курица, и шансов у Маши, как она поняла, даже на банальное знакомство не остается.
-Мальчики, ухаживаем за дамами, - командовала Татьяна на правах хо-зяйки. – Сегодня хотя и не восьмое марта, но день женский. Суббота. А она женского рода. И потом: мы желаем сегодня много внимания и любви. Про-сто так хочется.
-А никто вроде и не возражает, - поддержал Татьянину инициативу Гри-ша. – Мы согласны любить вас круглосуточно.
-Вот хотя бы на праздники побольше внимания уделяли, и то хватило бы нам, - вмешалась скептически крашеная курица.
-Обижаете, девочки, - не соглашались парни, и быстро приступили к своим прямым обязанностям: разливать по рюмкам и бокалам спиртное.
Себе, разумеется, водку, а девчонкам вино. Желающим – шампанское, так как его оказалось всего одна бутылка. Кулинарией ни Татьяне, ни кому-либо из девчонок заниматься не хотелось. Поэтому стол в основном изоби-ловал фруктами, сладостями и мясной с овощной нарезками. Татьяна реши-ла, что собрались не на праздник обжорства. Всем хотелось танцевать и об-щаться. Вот и решили обойтись простым столом, тем более что никто не воз-ражал. Молодежь желала плясать и обниматься. А здесь случайно, или преднамеренно, но каждый имел напарника партнера или партнершу. Все определено и поделено, так что шансов на манипуляции и перипетия воз-можностей не остается.
Скоренько налили по второму разу и поставили танцевальную медлен-ную музыку, чтобы в плотных объятиях слиться посреди комнаты. Молодежь так и поступила, побросав столы и деликатесы.
-Маша, пока танцуем, - попросил Гриша, плотно прижимаясь и шепча на ухо, – познакомь меня бегло со своими друзьями. Чтобы хоть знать, как к кому обращаться. Я здесь гость случайный, практически никого не знаю.
-Ой, я сама всего здесь троих знаю, а в основном остальные больше Татьянины знакомые. Так что, придется совместно познавать.
Маше больше всего хотелось отклеиться от плотно приклеившего кава-лера,  но боялась обидеть, или быть неверно истолкованной, словно паинька недотрога, которой ей самой порядком надоело уже считаться. Но вот так плотно прижаться она не отказалась бы к тому парню, что с первого взгляда понравился. Но он был в объятиях крашеной курицы.
Чтобы почувствовать себя раскрепощенной и комфортней, Маша вместе со всеми выпила два полных бокала вина, хотя до этого даже пригубить не позволяла. И уже осмелевшей ей пришла в голову крамольная и бессовест-ная мысль: а что если самой пригласить кавалера и подвинуть курицу в сто-рону. Если захочет, так пусть забирает себе Гришу, так как он обратно про-порционально с каждым мгновением и глотком вина все меньше и меньше ей нравился. С такой же скоростью усиливалось желание к незнакомцу. Как бы это выглядело не бестактно, но сама идея ужасно понравилась и прочно прилипла в голове.
И поскольку для осуществления желания требовалась смелость и реши-тельность, чего у Маши сроду в таких сердечных вопросах не было, та она наравне со всей компанией участвовала в тостах и здравицах. Вина на столе было много, но она поначалу слегка горчило, оставляя во рту неприятный привкус. Но потом уже пилось легко и свободно, раскрепощая и придавая ей уверенности и решимости.
А горчило вино по причине присутствия в нем большого процента вод-ки. И если быть честным, то почти на пятьдесят процентов. Гриша так же ре-шил форсировать события, потому и пошел на такой опрометчивый шаг. В его застольные обязанности входил контроль над бокалом Маши, а так же его регулярное пополнение. Вот он под видом охлаждения бутылки под струей холодной воды на кухне, вынес вино и долил ледяной водкой. Но Татьяна сидела рядом, поэтому из этой бутылки пила и она, удивляясь, что как бьет по мозгам простое сухое вино.
Этого Гриша учесть не успел. И еще второй его ошибкой было старание самому ускорить подъем собственного тонуса, бесконтрольно и без закуски опрокидывая рюмку за рюмкой. И он очень удивился, когда вдруг выклю-чился свет в мозгу, и после непродолжительных кошмаров с поисками живительной влаги, проснулся совершенно голый в постели. Такой факт не очень удивил и поразил, но вот кто лежал рядом, и что могло успеть в таком состоянии между ними, произойти, оставалось загадкой и причиной сомнений.
Он медленно бесшумно повернулся на правый бок и попытался в полу-мраке рассмотреть объект сегодняшней любви. Если это его вчерашняя партнерша по танцам и соседка по столу Маша, то он на сто процентов уве-рен в своей невинности, хорошо зная свои возможности и способности в та-ком состоянии. Им самим в таком полуобморочном положении способна овладеть лишь опытная женщина при наличии огромного желания или стремления исполнить долг и обязанность. А справиться с девственницей, какой представляли ему Машу еще до знакомства, да еще в полном ауте - нереально и не разрешаемое деяние.
Девушка вдруг резко проснулась и повернулась к нему лицом.
-Придурок, козел, ты вообще чего забыл здесь? – вдруг зло и громко обругала его она, оказавшись хозяйкой Таней. – По-моему, у тебя на сегодняшний праздник были планы. Так какого черта влез ко мне под одеяло? Да и как мы вообще оказались вместе, да еще не совсем одетые? И где мой Андрей?
У них, действительно, из одежды были только у него носки, а у нее кре-стик на золотой цепочке.
-А я знаю? – не менее удивленно и обиженно отвечал Гриша. – По-моему, ты меня сама затащила в койку. Лично я, если это произошло не во сне, был против. А может, и нет.
-Ну, здравствуйте! Мне-то на кой ляд все это надо было? Насколько я помню, так весь вечер с Андреем была.
-Ты со своим Андреем в пух и прах разругалась. И пригрозила сбросить с балкона, если попытается переступить порог твоей квартиры.
-А за что?
-Вроде заловила его с какой-то рыжей в ванной. Они там не только це-ловались, но и успели продвинуться немного дальше в своих взаимоотноше-ниях. Вот ты после своей длинной тирады ему в отместку и захватила меня. А вот куда пропала Маша, так я и сам не знаю. Вроде, весь вечер была под мо-им присмотром. Конечно, после твоих откровений она, скорее всего, ушла, но я уже ничего не помню. Меня словно кто-то выключил, да еще и из розет-ки выдернул.
-А у нас хоть что-то было с тобой? – уже неуверенно и шепотом спросила Татьяна.
-А я откуда знаю! Но, давай проверим, - и Григорий, обняв Татьяну, сильно прижался к ней, горя уже страстным желанием к ней.
Татьяна хотела возмутиться, обидеться, рассердиться, но дрожь тела пе-редалась и ей, и сопротивляться уже совсем не хотелось.
А в соседней комнате медленно и трудно просыпалась Маша, которая тоже в разгар вечера вдруг потеряла себя. Из всех последних эпизодов она только и помнила, что наконец-то решилась на безумство, и шла в сторону того незнакомца, чтобы вслух огласить откровенно и открыто свои желания и отношение к нему. А вот дошла ли и успела ли что-нибудь сказать и сделать – это под вопросом и сомнениями. Но не очень главный вопрос, так как себя и его все равно потеряла.
Маша хотела повернуться на бок и вдруг наткнулась на обнаженное те-ло, лежавшее и похрапевшее рядом с ней. От неожиданности она громко вскрикнула и разбудила партнера, который с перепуга так же проснулся и соскочил с кровати, совершенно не учитывая момента, что был абсолютно нагим. И в таком непрезентабельном виде он предстал перед дамой. Они с долю секунды ошарашено смотрели друг на друга. Затем он, словно очнув-шись, спешно схватил всю свою одежду, разбросанную по полу, и выскочил из комнаты.
А Маша продолжала пораженная и удивленная, молча неподвижно ле-жать. Минуты через две-три послышался стук входной двери, и вновь тиши-на.
-И что это было? – пожимала плечами Маша, задавая самой себе слож-ный вопрос, не находя на него ответа. Вот те раз. Потеряла девственность, а виновник сбежал. И кто это был, и что он из себя представляет?
Но отвечать на вопросы некому, а Маше не очень-то и знать все ответы. Она добилась того, чего хотела, и стала такой же, как и все девчонки, выбив почву из-под ног сплетниц, чтобы лишить их тем для сплетен и пересудов. Да и для размышлений неподходящий момент. Сильно раскалывалась голова, и горело пересохшее горло.
Из последних усилий она собрала свою одежду и медленно, превозмо-гая боль и жажду, оделась. Затем выглянула из комнаты и, никого там не об-наружив, заглянула в соседнюю комнату. Ее встретил испуганный вскрик подруги и удивленный взгляд несостоявшегося любовника. Это только рас-смешило Машу, и она зашлась в истерическом смехе.
-Танька, кто тебе позволил соблазнять моего жениха? С ума сойти. Мы чего так напились? Всего-то несколько бокалов вина, и такой отруб. Вроде все поначалу так славно началось. И танцы, и анекдоты, а вот потом вдруг какая-то карусель, суета, истерики. Может мне большая часть приснилась? Настолько нереально, не по-настоящему, как в глупом кино.
-А мы с водкой потом вино не мешали? – с трудом шевеля языком, спросила Татьяна. – Мне так кажется, что в конце все перешли на водку.
-Ладно, чего гадать. Пойду я кофе варить, - махнула рукой Маша, и по-шла на кухню.
Уже, сидя все втроем в кровати и вспоминая за кофе вчерашний вечер, они от души посмеялись над собой, так и не понимая, почему и кто их так бессовестно споил. Не могли они ни с того, ни с сего, просто так сильно опья-неть.  Просматривался злой умысел и происки врагов. А потом это стало уже неважным, так как долго не могли вычислить Машиного ночного гостя. Не привиделся же он ей?

                2


Очередная попытка провалилась с тем же ожидаемым успехом. Застег-нуть юбку на последнюю пуговицу не получилось. И Маша вновь с сожале-нием обнаружила, что еще на несколько килограмм поправилась, так как та-лия утолщалась изо дня в день на пару- тройку сантиметров. Присутствующая на очередной примерке Лена, соседка-подружка, весело рассмеялась.
-Я уже давно заметила, что ты в последнее время излишне страдаешь обжорством. У тебя легкий завтрак превращается в полноценный обед. Ско-ро  придется менять весь гардероб с таким аппетитом. Пора задуматься о привалившейся проблеме. Или рот зашивать, или к столу не подходить так часто.
-Вот только не это. Все, сажусь на кремлевскую диету, - Маша со злостью зашвырнула юбку на диван и пошла за ножницами и иголкой с ниткой. - Второй раз за месяц перешиваю. И это в последний раз. Дальше уже некуда. Придется выбрасывать на помойку, а мне такого не пережить.
-Болезнь роста. Старший брат, пока рос, все подряд со стола сметал. А теперь все в норме, и вес и рост приостановились. Может, и ты растешь, так тогда и диеты не помогут.
-Какое – расту, когда все, кроме талии остается на месте? Я уже два года из одного размера не вылезаю. С чего это вдруг я вздумала расти?
-Ну, не знаю. Тогда аппетит поумерь. Нельзя же ему позволять командовать собой.
-Нельзя, а не выходит. Как кролик к удаву, так и я к столу словно загип-нотизированная.
Маша срезала пуговицу и стала примерять юбку, чтобы определить но-вое место, куда можно пришить. Да, если не предпринимать кардинальных мер, то и вправду придется распрощаться с юбкой. А она не просто почти но-вая, но еще и самая любимая, так как удачно подходила к ее фигуре, красно-речиво выделяя контуры талии и еще некоторые части тела, привлекающие мальчиков. И к тому же она замечательно сочеталась со всем гардеробом. А новую у бабки не выпросишь. Любая покупка выбивалась с трудом и после длительных уговоров. Мария Антоновна соглашалась на новую покупку только после веских доводов в пользу этой новинки. Для этого приходилось доказывать  полную негодность или невозможность появиться в этом перед друзьями и преподавателями.
Их две пенсии не позволяли роскошь. Приходилось экономить во всем, и тем более, в одежде и обуви, долго прицениваясь и торгуясь на рынке за каждый рубль. Они не голодали, не отказывали себе в витаминах и сладо-стях, но излишеств не могли позволить.
Правда, у бабки были еще какие-то подпольные доходы, неизвестные Маше, но дающие повод призадумываться. Не совпадали их прибыли с тра-тами. Иногда, а особенно по большим праздникам, бабулька накрывала очень богатый стол и дарила Маше кроме дорогих подарков еще и деньги на карманные расходы. Однако на эту тему бабушка даже не позволяла говорить, намекая, что всему свое время. Когда понадобиться, тогда и посвятит ее в свою тайну.
Но такие праздники случались нечасто. Скорее всего, чтобы не баловать ребенка и приучать к строгости и скромности. Поэтому чаще Маша слышала о необходимости преодолевать финансовые трудности ежедневной и посто-янной экономией и рачительностью.
А вот в данный момент возникают неразрешимые проблемы с экономи-ей. Никак не получается. Кроме нависшей угрозы над этой юбкой уже забра-кована почти новая, правда не очень и любимая, юбка и брюки. Маша хоть и не очень любила носить брюки, но иногда приходилось одевать их для спе-цифических прогулок и занятий. Так вот эти брюки безапелляционно легли на самое дно бабушкиного сундука. И лучших времен им уже не дождаться. А может и дождутся? Она вот еще немного соберется с силами, сконцентри-рует волю  и справится с необузданным аппетитом. А ежели будет трудно и почувствует свое бессилие, то обратится за помощью некоторых диет и книжных советов.
-Ленка, ну что это такое творится? Я и так стараюсь сдерживать себя. А этот проклятый холодильник, словно гипнозом притягивает. Сама не заме-чаю, как уже сижу с бутербродом. Вот буквально секунду назад его и в помине не было. А тут вмиг он уже заканчивается. Когда и как его резала, мазала, когда съесть успела, так ничего не понимаю.
-А может, заколдовал, кто тебя, сглазил? – загадочно спросила подруж-ка.
Сама она немного зациклилась на читке разнообразных гороскопов, сонников и прочей дребедени про магию и привороты с заговорами и приговорами. Может, не настолько и верила в эту чушь, сколько рисовалась, но любила всякие случайные совпадения сваливать на предсказания в гороскопах или сонниках.
Маша же, как и ее прабабка, не верила ни в бога, ни в магию. И все эти чертовщины считала сплошным обманом. Особенно ее возмущали все их липовые предсказания уже после свершившегося события. Мол, мы это за-ранее предвидели. А почему в таком случае не предупредили? Основным аргументом в пользу недоверия всяким шарлатанам был для нее декабрь 1999 год. До этого она, еще, будучи ученицей старших классов, вместе с дев-чонками любила читать перечитывать гороскопы и прочие предсказания, пытаясь найти в них доли совпадений. Бабушка смеялась над ними и поругивала за глупость. А тут так совпало, что по первому каналу выступали сразу десять колдунов и шаманов, и у экрана собрались кроме ее бабушки все подружки – фанатики колдунов и магов. Основные два вопроса, что предстояла предугадать гадальщикам  страны: предстоящие выборов президента и судьбу умирающей станции «Мир». Дебаты и фантазии разгорались нешуточные. Версий было много, поэтому в спор включились и подружки. Каждая защищала своего кумира мага.
И буквально через неделю в канун Нового Года Борис Николаевич Ель-цин окунул в дерьмо всех магов разом в один чан. Этакой подлости ни один колдун от него не ожидал. Их предсказания даже на пушечный выстрел не приблизились к истине. А уж по второму вопросу так на полет баллистиче-ской ракеты. Полнейший конфуз на всю страну всероссийских Нострадаму-сом. Бабушка потом здорово  потешалась над Машей и ее подружками, ко-торые еще долго не могли произносить таких слов, как гороскоп, магия и прочие колдовские слова.
Маша так же после такого провала экстрасенсов разуверилась в их дея-нии, но ради чисто женского любопытства любила проконсультироваться у гороскопа по поводу предстоящих событий  недели или месяца. И вот сейчас она с досады готова была поверить, что тут без нечистой силы не обошлось. Мало того, что поправляется неконтролируемо, так еще с этими вечерними бутербродами мистика сплошная. А случалось, что среди ночи наблюдала у себя остатки печенья на подушке, съеденного в сомнамбулическом состоя-нии. Как же тут не поверить  приворот или сглаз. Вот только на кого грешить, кому она сумела в последние месяцы дорожку перейти или пакость сотво-рить. Нет, чиста, как ангел. Ни греха, ни скверного проступка за собой не чув-ствует.
-А вот точно такая же история как-то случилась с моей двоюродной се-строй из Могилева. Но там быстро виновник отыскался, - вспомнила вдруг Лена.
-Ну и? – поторопила ее Маша.
-Банальная беременность. Или, как говорят в народе, залетела, - сказала Лена и сама весело расхохоталась. – Но у нее муж, все, как и положено при совместном проживании. А ты случайно не того? – Лена с некоторой долей подозрительности посмотрела на Машин живот.
-Насколько мне известно, то для беременности нужен, по меньшей ме-ре, муж. А такового у меня пока нет
-Иногда случается беременность и без мужа. История помнит и такие случаи.
-Надеюсь, что этот случай не относится ко мне.
Подружки весело рассмеялись, и Лена ушла домой. А Маша пошла на кухню, попить чаю. Безумно хотелось, есть, но она твердо постановила на-чать жесткую борьбу с проклятым аппетитом немедленно и сию, же минуту.  Иначе с такими темпами вскоре лишиться всего гардероба. Так как рассчитывать на регулярные обновки из-за капризов ее аппетита и бабушкиной строгости к экономии не приходится. Крепкий чай на некоторое время собьет жажду к еде. А там еще чего-нибудь придумает. Или отыщет в какой-нибудь умной книге ценные рекомендации.
И вдруг Машу словно окунули в ледяную прорубь. Да так мгновенно и неожиданно, что коленки прогнулись, а руки не сумели удержать легкий чайник, который с грохотом покатился по полу.
-Маша, что там такое могло произойти, что ты начала посуду бить? – из бабушкиной спальни послышался ее сварливый скрипучий простуженный голос.
Она в последнее время слегка приболела, и основное время проводила в кровати в своей спальне. Врачей вызывать не разрешила. Она отлично за долгие годы жизни изучила свои недуги и освоила тактику избавления от них. И это очередное ослабление организма она списала на очередной при-ступ старости.  Банальное весеннее обострение старческих болезней. Не лю-била, как сами болезни, так и их проводников-спутников врачей. Она счита-ла, что у этих эскулапов свои меркантильные интересы. От их лечения толку никакого, а деньги на лекарства тратятся немалые. Да и какое лекарство можно придумать от старости. Есть одно единственное, но принимать его пока рано. Помирать Мария Антоновна еще не собиралась. Не пришел ее час, и это она чувствовала своим внутренним чутьем. И в этот раз немного отлежится и встанет, чтобы потом еще немного потоптаться по земле. И по-чему бы сейчас не поваляться в койке с газетами и журналами, позволить се-бе кратковременное безделье. Пусть правнучка  сама за собой поухаживает. А заодно и за ней, за своей прабабкой. Пора уже приучать к самостоятельной жизни. Не все же нянчиться, как с маленькой. Надо побыть и взрослой.
-Да нет, бабулька, - охрипшим перепуганным голосом, но, как можно было равнодушней и спокойней, ответила ей Маша. – Чайник выскользнул из рук. Вот и наделал столько шума. Спи, отдыхай.
-Да, поспишь с тобой, - уже успокоившимся голосом продолжала вор-чать Мария Антоновна. – С таким трудом задремала, так устроила здесь гро-хотание. С чего бы это руки держать не могут?
-Ой, бабулька, ну мокрый просто, скользкий. Ты сразу о плохом. Я, слава богу, здорова и цела.
-А чайник тебе, зачем понадобился? Чаю захотела? Ну, сделай. Я тоже с большой охотой попью.
-Сейчас. Тебе зеленый?
-Да, а то от черного вообще не усну. И мяты положи. Она успокаивает.
-Может, тебе таблетку какую-нибудь?
-Вот именно, что какую-нибудь. У нас что, таблетки нужные в доме есть. Нет, и без надобности всякую дребедень в доме держать.
А у них и в самом деле, кроме медикаментов первой необходимости в аптечке ничего лишнего не лежало. Мария Антоновна и Машу приучила не злоупотреблять без надобности всякой отравой.
Маша еще пыталась что-то сказать в свое оправдание, но чувствовала, что с ней может случиться истерика, поэтому постаралась прекратить диалог, молча соглашаясь со всеми доводами бабки.
Два года назад Маша переболела воспалением легких. Все, вроде, обошлось без рецидивов, но после болезни стали случаться частые задержки и перебои с менструацией. А поскольку такие проблемы ее особо не волновали до сегодняшнего дня, то и эта задержка на четыре, если не пятый, месяца ее не беспокоила. А тот случай с потерей девственности с помощью некоего неизвестного кавалера надолго в голове не задержалась. По последствия даже и не думалось.
Бабуля не ругала за позднюю явку с вечеринки, так как дневные опоздания не считала криминалом. Потом у нее началась череда приступов и обострений дремучих заболеваний. Получались опять заботы и суета. Вот этот эпизод окончательно и покинул ту часть головного мозга, ответственного за память давно забытых дней. Словно ничего и не произошло в тот злополучный вечер. Даже свалившееся на голову такое бедствие, как безудержный аппетит с его последствиями в сторону увеличения в размерах основных показателей женской красоты, она обвинила себя в распущенности и слабоволии. Позволила командовать над собой своим прихотям и желаниям.
И только сейчас после напоминаний соседки Ленки про свою двоюрод-ную сестру, вся правда ледяным потоком обрушилась на ее тело и сознание.  Льдом ужаса переполнился весь организм. Вот оно предсказание бабки о генетической распущенности всего их бабьего рода. Не удалось избежать этой участи и правнучке. Даже будучи совершенно несведущей  в этих вопросах гинекологии и акушерства, но простой математический подсчет ставил жирный крест на любых попытках избавиться от беременности любым способом, кроме, как естественным, то есть, банальные роды. А этого бабушка не переживет. Нет, она, может быть, и переживет, но не позволит сделать это ей. Если насмерть не убьет, то жестоко покалечит, это, как пить дать. Внезапной внеплановой и непредсказуемой беременностью  бабка пугала внучку  с того периода, как только Маша научилась говорить и понимать. И вот случилось то, чего она боялась больше всего на свете, чего опасались они обе и старались, и хотели избежать.
Ну, а вдруг все это не то, о чем она подумала? Надо срочно взять себя в руки. Иначе бабка сразу поймет Машины волнения и сомнения и вынудит признаться во всех всевозможных грехах, даже о которых просто мечтала во сне. И еще ей ни разу не удавалось что-либо утаить или запудрить мозги кра-сивой ложью. Почему-то под ее пытливым суровым взглядом не получается лгать, изворачиваться. Пыталась как-то, да себе дороже вышло. И бабку ра-зозлила до белого каления, и покаяться пришлось во всех грехах со всеми подробностями и деталями. От страха исповедалась по полной программе. Даже лишнего наговорила.
А про ту вечеринку бабка просто не интересовалась, так как происшест-вие не вышло за рамки за рамки внештатных событий. Обещала заночевать и вернуться по утро, так почти и выполнила обещанное с незначительным опозданием. Вот в то утро, если бы не бабкино недомогание, то раскололась  бы Машенька по всем параграфам. И в больницу бы под ее сопровождением пошла, и проверилась. И ничего такого сегодня не случилось бы. Да, права бабка. Всегда безопасней вовремя покаяться, чем потом всю жизнь расплачиваться. Признаться надо было, повиниться. И не было бы всего этого ужаса. А, как и что теперь сказать? Все! Картина Репина: «Приплыли». Этот проклятый живот будет расти теперь не по дням, а по часам. Здесь спасет уже не Кремлевская диета, а институт Склифосовского.
За ужином, как ни старалась Маша держать беззаботную и безразлич-ную позу, но Мария Антоновна, как назло, пошла на поправку и приметила излишнюю нервозность правнучки. Но не терроризировала излишними во-просами, а спросила ничего незначащее:
-Как у тебя дела? В институте все хорошо? А то с моей болезнью на тебя свалились дополнительные хлопоты.
-Нет, бабуля, все в пределах разумного, - как можно спокойнее и весе-лее беззаботно отвечала Маша. Но сразу, же поняла, что у бабки глубоко в мозгах возникли кое-какие подозрения. Уж больно пытливо сверлила взгля-дом, когда спрашивала. Но выхода из тупика Маша все равно не видела. Ра-но или поздно, а придется сдаваться на милость победителя.
Бабка сама перешла в наступление. Где-то дня через три после этого разговора она накрыла стол довольно-таки праздничными блюдами, выста-вила бутылку сухого вина, что окончательно убивало наповал. Самая ярая противница любого вида алкоголя сама, как на праздник, среди недели в серый день календаря и такие сюрпризы.
-Садись, внучка, помянем добрым словом твою бабку, то есть, мою дочь беспутную, и мою внучку. А это уже твоя мать. А какими словами будем поминать, так сейчас сами и решим.
Маша садилась за праздничный стол, как приговоренная на электриче-ский стул. Она уже почувствовала настроение Марии Антоновны и пригото-вилась к ее нападению. Сопротивляться и изворачиваться Маша не будет. Оправдываться тоже. Не имело бы смысла и результата. Пузо продолжало надуваться, грозя заявить о себе на всю округу. И уже этот некто начал заяв-лять о себе, пинаясь и требуя к себе особого внимания.
-Видит бог, - продолжала бабка свой тост, - я старалась и воспитывала тебя, как считала правильным и нужным. Никто не имеет право осудить и указать мне на мои просчеты и ошибки. Я исправляла ошибки других, и де-лала это, как умела и могла. Хотелось мне разорвать этот порочный заколдованный круг. Не прошло. Генетику и наследственность не победить. Против науки я оказалась бессильна. Помолчи, говорить буду я. А потом, если захочу, то позволю и тебе сказать пару слов в свое оправдание. Только трудно представить, какие аргументы можно представить, чтобы принять твои слова. Давно уже я обо всем догадывалась. Ждала этого момента. Именно в этом возрасте точно такой же казус произошел и с твоей бабкой, а затем и с твоей матерью. Можно даже часы сверять. Секунда в секунду. Сомнения уже вкрались в мою бестолковую голову сразу же после той проклятой вечеринки. Но немного развеяла ты их своим беззаботным поведением. Видно, и сама не поняла последствия происшедшего. Вот и меня ввела в заблуждение. А ведь, если следовать твоей наследственности и этим генетическим часам, то, как раз в этот вечер все и должно было произойти. Как же я могла забыть? Не следовало вообще пускать, но разве знаешь место своего падения. Вот и без соломки приземлилась. Поверила в счастливый случай. Ну, неужели, думала, сумела-таки справиться с этой проклятой семейственностью? Даже какая-то гордость обуяла. Ай, да молодец, думаю. А сама все смотрю с сомнениями, да не верится что-то. Давно уже заметила твои проблемы с брюками и юбкой и разыгравшимся аппетитом. Да все эти мои болезни переключили внимание на себя. Вот чуть-чуть полегчало, и сразу обратила внимание на тебя. Вижу, что и сама поняла, в какой капкан угодила. А поначалу без внимания оставила ту мелкую интрижку. Почему так думаю? Не заметила я продолжения отношений. У тебя ведь глаза, как экран – читать можно все мысли твои. Вот только сама я никак понять не могу и сообразить, что же нам делать теперь? С двумя «пра» не справлюсь. Не отпущено мне таких сроков. Тебя тяну из последних сил. Тот факт, что придется тебе рожать – не подлежит сомнению и не оспаривается. Это уже неизбежно и неотвратимо. Сиди и слушай. Сначала я все скажу. У нас будет время, потом обсудить и поговорить, а пока я все скажу. Я позволю тебе несколько дней побыть здесь, чтобы закончить курс. Возможно, что на осень останутся кое-какие хвосты, но это уже не столь значимо. Впереди еще три года учебы, и ты успеешь сто раз все наверстать. Эти мелкие вопросы я решу сама.  У меня еще сохранились рычаги воздействия на твоих институтских начальников. У тебя на данное время будет иная и более важная задача. Безопасно для собственного здоровья родить здорового и полноценного члена общества. А уж воспитанием его займутся другие люди. Ты продолжишь учебу, получишь диплом. А потом обязательно выйдешь замуж, нарожаешь своему мужу кучу детей. И на-конец-то разорвешь этот замкнутый круг сиротства. Ты станешь женой своего мужа и матерью своих детей. Я больше не потяну. Праправнучку  воспитать не сумею. Тебя бы успеть доучить. Все, я так решила, и именно так все и будет. Через несколько дней я отправлю тебя к своей очень дальней родственнице в Хотьково под Могилевом. Я уже созванивалась с ней, и мы обо всем договорились. Мы почти не поддерживаем с ней никаких отношений, но за ту вещицу, которую я обещала ей, она позволит тебе без проблем и безбедно прожить у нее до рождения ребенка, которого сразу, же оставляешь в роддоме и приезжаешь домой. Никаких возражений слушать не желаю. Все. Думаешь, до утра и принимаешь окончательное решение. В любом случае окончательное решение за тобой. Не могу приказывать в таких делах. Это уже твоя воля. Но помни: я доживаю последние дни. А сама ты полноценно и полнокровно не воспитаешь. Нет, и не будет  у тебя для этого ни средств, ни ума, ни сил, ни желаний, ни способностей.
Бабушка вылила остатки вина по бокалам, молча, выпила свое вино и без слов ушла в спальню, оставив Машу в размышлении и раздумье. Как ни страшно Маше было выслушивать этот монолог строгой, сердитой, но люби-мой бабки, однако она чувствовала ее правоту и понимала, что в любом слу-чае поступит так, как сделает бабушка, какое решение приняла она. Маша просто не имеет права нагружать ее еще очередным третьим младенцем. Она не оправдала ее надежд, поэтому сейчас беспрекословно подчинится.
Бабушка развернула бурную деятельность, и Машу отпустили на месяц раньше из института, позволив сдать часть экзаменов в конце весны, разре-шив остальные сдать осенью в начале следующего курса. Никто не заметил ее беременности, и все поверили в версию Марии Антоновны в причину отъ-езда по семейным обстоятельствам. Никому никто не расшифровывал эти семейные обстоятельства, так как никого они не интересовали. Но в конце мая Мария Антоновна проводила внучку на вокзал с небольшим чемоданчи-ком и маленьким свертком, который заставила прикрепить к телу.
-Не приведи господь конечно беду, если сопрут чемодан или сумочку. Даже можно допустить, что сама забудешь его или потеряешь, что вообще немыслимо. Но эту вещь сохрани, сбереги, как самую жизнь. Она решит все твои бытовые и душевные проблемы. Это твоя спокойная и безбедная жизнь до родов, и дорога домой. Я с ней договорилась, что она еще обязуется регулярно выделять на карманные расходы. В разумных пределах, но без жлобства. Думаю, не подведет, сдержи слово.
Чего там такого ценного было в этой плотно завернутой тряпице, Маша могла только догадываться. Но, скорее всего, нечто ценное, поскольку даль-няя родственница согласилась взять на себя такую обузу и заботу. А они ведь даже не переписывались, и за все эти годы, что помнит Маша, ни разу не навещали друг друга. Но, совсем не то настроение было у Маши, чтобы забивать свою голову такими проблемами. И не страх перед родами волновал ее больше всего. Она просто не могла представить даже, что это, что появится на белый свет, придется бросить на произвол судьбы. Как ненужную и бесполезную куклу. Сумеет ли Маша пережить такую потерю?
Дальней родственницей оказалась женщина лет пятидесяти, но прилич-но одетой и с хорошим макияжем, несвойственным жительнице, хоть и большого, но села. Она работала врачом в поселковой больнице и жила с взрослой дочерью и внуком в большом деревянном доме рядом с местом работы. Здесь и предстояло прожить четыре месяца, а затем родить Маше своего ребенка, которого тут же у нее отнимут. Она уже знала, что родится мальчик. Даже Мария Антоновна от такого известия вздрогнула. Неужели на этом женские беды их проклятого рода заканчиваются. У нее вдруг возникла крамольная мысль – а не оставить ли себе. Вдруг этот мальчик, а в последст-вие мужчина сумеет прославить их род, стать точкой отсчета новой эры в их фамилии.
Но зов сердца не сумел победить разум. Пусть его воспитают другие, а у Маши еще будут и мальчики, и девочки, и они продлят и прославят их род.


                3

-Все, Маша, успокойся и прекрати мне истерики устраивать. Что сдела-но, то сделано, и обратно уже не вернуть, - Мария Антоновна строго и серди-то отругала внучку за истерику и неоправданные упреки.
Быстро и незаметно, вроде, пролетели четыре месяца вынужденного пленения. Для Маши они были, словно в сомнамбулизме. Таким казался не-реальным и неестественным задуманный бабкой план. Маша практически не выходила из дома. Только утренние и вечерние прогулки, когда улицы еще или уже пустели. Ей ни с кем не хотелось завязывать дружбы, даже простого знакомства, или каких-либо отношений. Она целыми днями тупо смотрела в экран телевизора, читала все подряд книги, что имелись в доме дальней родственницы. У нее в доме была своя комната, поэтому она старалась, как можно меньше общаться и с хозяйкой дома, но и с ее дочкой и внуком. Только перебрасывалась общепринятыми фразами. Не молчать же совсем. Просто у них появлялся какой-то интерес к общению, а ей не хотелось обижать  гостеприимных хозяев. Никто, кроме ее самой не виноват в этой беде, поэтому просто излишне злиться на весь мир, превратившись в буку. Как ни как, а живут в одном доме, и пробыть вместе придется не малый срок.
Спасало теплое солнечное лето. И целыми днями хозяева все светлое время суток проводили на дворе и огороде, а Маше можно было уходить на дальний конец их участка, на берег небольшого пруда, где плескались караси вместе с лягушками.
Когда Маша почувствовала схватки, она не поднимала панику, а просто шепотом предупредила тетю Нину на ушко, и та так же незаметно и без лиш-ней паники и помпезности отвела в больницу, где через два часа Маша ро-дила мальчика. Которого у нее сразу же забрали. Тетя Нина все заранее под-готовила, так что с этим никаких проблем не было. Маша так ни разу и не увидела его. Даже не позволили прикоснуться ему к ее переполненной гру-ди.
А уже через два дня тетя Нина посадила ее на автобус и отправила в районный центр к поезду. Они не прощались, не говорили лишних слов. Молча, словно, как были чужими, незнакомыми людьми. Так такими и рас-стались, чтобы забыть друг друга навсегда.
Истерика у Маши началась уже в купе поезда, когда вагоны тронулись, и колеса застучали по рельсам. Хорошо, что купе оказалось пустым, и Маша в нем была некоторое время единственным пассажиром. Но и присутствие кого-либо постороннего Машу не могло смутить, или остановить, настолько все происходило непроизвольно. Слезы и рыдания вырвались, словно не было сил и преград, чтобы сдержать их поток. Она рыдала от жалости к самой себе, к тому маленькому, которому не суждено никогда прижаться к маминой груди, ни пожаловаться, ни порадоваться. Никогда не назовет ее мамой, если вообще не встретится на его жизненном пути та, которая захочет стать ею, как и у самой Маше так и не появилось того родного человечка, которого хотелось бы любить только за само существование и тот важный статус, что дается природой.
Она не узнала родной мамы, и обрекла добровольно на эти страдания своего сыночка. И обратного пути уже нет, так как подписала этот беспощад-ный приговор собственный рукой и без принуждения. Двери захлопнулись окончательно и безвозвратно.
Прорыдав не менее двух часов без перерыва, она провалилась в царст-во Морфея, и будила на станции ее уже проводница. Весь путь Маша про-спала, как убитая, настолько вымотали ее мысли и раздумья. Но проснулась она еще с большими сомнениями и тяжелыми мыслями, не позволяющими радоваться, ни новому  дню, ни возвращению в родной любимый город, где ее ждут и любят, где старые друзья и новые знакомые.
С бабушкой встретились холодно и отстраненно, будто обе совершили по сговору преступление, и теперь стыдятся друг друга за содеянное. Любые попытки оправдаться только усугубляли отношения. Поэтому сегодня Мария Антоновна и решила провести этот разговор, чтобы расставить точки и определиться в своем поведении в дальнейшей жизни. Это отчуждение не просто утомляло, но и превращало вынужденное совместное проживание в тяжкие страдания родных людей.
-Бабушка! Ведь он на всю жизнь останется сиротой, а я, его родная мать должна вести себя, словно ничего не случилось? Я чувствую себя по отноше-нию к нему подлой и скверной. Мне трудно дальше жить с этими мыслями. Он там один, беспомощный, зовет меня, плачет, кричит, надеется. А ему те-перь не на что надеется, некому верить. Ты не можешь сказать, как дальше жить? Больно ведь.
-Да? – Мария Антоновна встала и нервно заходила по комнате. – Подло? А я? Я имею право хоть немножко эти жалкие остатки своей жизни прожить в заботе и уважении? Ты хочешь сказать, что, если бы привезла его сюда, то стала бы для него заботливой и нежной мамой? И все дни и ночи напролет любила и лелеяла свое дитя? Сомневаюсь. Все бы вернулось по новому кругу, как и с твоей мамашей и твоей бабкой. Все вы рассчитываете только на меня. А вот красивые упреки за вами не заржавеют. Почему вы все, вся ваша наследственность стремится взвалить груз забот, как само собой разумеющееся, всю обузу на мои плечи? Что дочка, что внучка – родили и бросили, а ты, бабка, корми, воспитывай, нянчи. Ну, все, казалось, правнучка хоть капельку в знак признательности, ну простой благодарности за все мои тяготы и лишения проявит хоть капельку уважения и любви. Так нет, и эта туда же. Упреки, обиды. За что? Нет, милая. Ты вот сейчас поплачь, поскули, коль так хочется, а потом уже и разумом пораскинь. А сумеешь ли ты сама без меня, хватит на бабку рассчитывать, поднять и вырастить сына? Одна и днем и ночью. Одна везде и всюду. Нет? Поди, и про меня задумывалась, что, мол, никуда не денусь? Да, так бы все и случилось. Вот и помолчи. Ты хоть раз задумывалась, сколько мне лет, и хочу ли я покоя? Это не внук и не правнук. Праправнук. Вот хоть об этом ты думала, когда зачинала этого ребенка? Или некогда было? Правильно, то были радость и сладость, а о горечи разве хотелось головку свою пустую засорять. И мне хотелось бы своего единственного в родне мужичка увидеть. Да ведь глаза дел не делают. А руки и ноги поизносились окончательно. Себя с трудом обслуживаю. Так что, не надо даже упреков мне своих высказывать. А коль такая сердобольная, так почему не осталась с ним в Хотьково? Вот и надо было со своим сиротинушкой там говно хлебать. Я свое в полной мере выхлебала.
Маше стало страшно от бабушкиных слов. И больше от того, что она во всем права, и невозможно привести ни одного аргумента в пользу своего оправдания и против ее обвинений. Да, страшно жалко того, кого проносила все девять месяцев под сердцем и оставила в сельской больнице. И если мечталось оставить, забрать с собой, то только к бабушке, в эти умелые доб-рые и опытные руки. А о ее возрасте как-то даже и не задумывалась. Сколько помнит, она никогда не менялась. Как была от самого рождения Маши старенькой, но волевой и сильной старушкой, так и сейчас, вроде, такая. И в правду, она не вечная, хотя даже думать страшно о том, что ее может внезапно не стать.
В конце долгого спора обе Машеньки обнялись, поплакали вместе, и бабушка на ужин поставила бутылку красного сухого вина.
-Пусть ему попадутся хорошие родители, а у тебя, моя миленькая, будет еще все. Ну, ты только представь, если бы ты даже сюда привезла его. Ведь все равно пришлось бы бросить учебу. И кем ты будешь без образования? Только не надо мне говорить, что потом бы закончила. Потом бы уже ничего не было, - вместо тоста бабушка прочла еще одно длинное нравоучительное наставление. – Так бы до конца дней и отработала поломойкой или посудомойкой. В крайнем случае – мела бы тротуары. Так что, все мы сделали правильно. Детей надо рожать в семье по любви и обоюдному согласию. А не от случайных встреч с кем попало. Вот давай и дожидаться этой любви. Но сначала ты, моя девочка, институт окончи и диплом получи.
Маша согласно кивала головой, хоть и сердце болело тупой зубной бо-лью. Права, во всем права бабушка, и слова говорит умные, правильные. Но не легче от них становится. Она теперь до конца дней своих будет помнить о том, что где-то живет, страдает и плачет ее родной сын.
Время лечит. Многократно проверенная истина. В самом начале про-цесса возникают сомнения, что она в корне неверна. Разве возможно изле-чить эту боль, эту рваную, глубокую, незаживающую, гноящую и болящую рану. Казалось, что навсегда поселилась она в теле, и изгнание невозможно. Все валится из рук, плывут буквы из книг, изображение на телевизоре. Глу-пыми и неуместными представляются  комедии и смешные телепередачи, пустыми и никчемными детективы и мелодрамы. Но как-то незаметно уже смеется в компании над рассказанным анекдотом, соглашается вместе со всеми идти в кинотеатр, заскочить перекусить в кафе. Затянулась и зажила боль, притупились воспоминания. Она уже реже по ночам вскакивала от уличного шума и чьего-то крика. Вернулся крепкий сон, что намного облег-чило жизнь и позволило без излишних сомнений продолжать прежнее без-мятежное существование.
А главное – учеба. Маша первые дни не отрывалась от учебников и кон-спектов. Читала, писала, решала. Догоняла и наверстывала упущенное, а тем самым отвлекала себя от глупых и ненужных сомнений. И освоила для себя самое неусвояемое, это компьютер. Уже через полгода сама давала советы тем, у кого училась, и легко отвечала на самые сложные вопросы. Главный итог лечения временем – она вернулась к подружкам, у нее появился кава-лер. А с бабушкой восстановились прежние доверительные и теплые отно-шения со свойственными им нюансами.
В тот вечер, вернувшись с занятий, она не услышала привычного звона посуды на кухне. Там просто не было бабушки. Поначалу не заострила на этом внимания и, напевая себе под нос, не спеша переоделась и заглянула в бабушкину комнату. Все ясно. Бабушка вновь приболела и решила, как все-гда в таких случаях поваляться в койке, немного понежиться, свалив все до-машние обязательства на внучку. Маша этого не боялась. Она всегда без особого труда справлялась с не хитростными премудростями быта. Бабушка не проявляла особой требовательности к чистоте к порядку и порядку в их трехкомнатной квартире.  Тем более, что сорить и устраивать беспорядок аб-солютно некому, поэтому и хлопот соответственно было минимум. Слегка пропылесосить и протереть с мебели пыль – вообще трудом не считалось. Так, легкая разминка, домашняя физкультура со спортивными снарядами, как тряпка и пылесос. А к еде они обе были неприхотливы. Сварив в воскре-сенье большую кастрюлю борща, можно на всю неделю почти полностью освободить себя от готовки. Остается лишь разогревать в микроволновой печи и отварить на второе сосиску. А чаще они любили по вечерам чаевничать. С булочками, баранками или бутербродами.
Маша окинула оценивающим взглядом, лежащую в постели бабульку и сделала вывод, что болезнь можно квалифицировать, как легкое недомога-ние, связанное с сезонными обострениями.
-Чаю попьем, или чего-нибудь разогреть? – спросила она у Марии Анто-новны.
-Присядь рядом, - неожиданно строго и официально попросила она внучку. – Разговор будет длинным и серьезным. Мне много важного необходимо тебе сообщить.
-Бабуля, ты не пугай меня. Лучше отдохни, а я чай схожу, поставлю. Сей-час мы немного перекусим, а поговорить еще успеем.
-С чаем, ты успеешь, а вот с разговором можно и опоздать. Я буду гово-рить, а ты попробуй меня не перебивать. Боюсь упустить что-то важное и главное.
Маша, перепуганная такого тона и слов бабушки, беспрекословно под-чинилась и присела на край кровати.
-Два года осталось тебе доучиться. Немного не успела я. Но очень наде-юсь, что моя наука не пропала даром. Ты выслушай и очень прошу – сделай все именно так, как скажу. Иначе все мои старания погубишь, все, что расти-ла и лелеяла, уничтожишь глупыми и необдуманными поступками. Сделай хоть сейчас все, по-моему. Только тогда в твоей жизни может получиться что-то правильное. Закончился мой срок в этом мире. Не нужны мне твои причитания и глубокие заверения. Дай высказать свои мысли до конца. Всех вас троих воспитала я, как своих дочерей. Так уж жизнь сложилась моя – всю себя посвятить вам. Мне пришлось не просто кормить и одевать, но и думать о вашем будущем. И не моя вина, что судьба решает все по своему и не по моему плану. Но видит бог, что только о вас думала и вашими бедами жила. И ты не бросишь учебу. Обязательно получи образование и стань специали-стом, чтобы в любую годину быть при деле и при хлебе. А дальше уже без разницы, за кого и как ты выйдешь замуж. Надеюсь, что это будет любимый и хороший человек. Но всегда помни одну простую и важную истину – ты не-зависимая, ни от кого и, ни в чем. Свобода и право решать за себя все свои вопросы и проблемы - трудное, но счастливое право. И я постаралась дать тебе его максимально. Я переписала эту квартиру на тебя, так что, жильем ты обеспечена до конца своих лет. Пока учишься, будешь получать пенсию, да еще плюс стипендию. Скромно, бедно, но не бедственно проживешь. А теперь самое главное. Когда мы в этой квартире с маленькой дочерью оста-лись одни, и нам совершенно не откуда было ждать помощи, признаюсь – впервые в жизни запаниковала, растерялась. Думала, не выживем. С работой проблемы,  дочь девать некуда. Попадались благодетели, что предлагали обмен квартиры на маленькую, но с доплатой. Деньги предлагали, да только еще тогда я поняла, что эти гроши, что давали мне сверху, кончатся быстрее, чем я это осознаю. А на всю жизнь все равно не хватит. Вот и работала, как проклятая. Оставлю ее одну с куском хлеба, и на работу. На обед прибегу, вместе перекусим, чего бог прислал. Только посылал он нам крохи и не всегда. Редко и помалу, за что и невзлюбила я его и все поповское отродье. И до сих пор не почитаю. Но тянули из последних сил. А однажды в твоей спальне, которая все эти времена служила мне, как детская, батарея потекла. Сосед, хоть и пьяница, но хороший мужик был. За чекушку все отремонтировал, так, что до сих пор служит. Так вот, на этом эпизоде и задержусь немного. Снял он батарею и унес к себе домой. Сказал, что новую принесет, если эту не отремонтирует. Не знаю, не разбираюсь и не стремилась понять и не вмешивалась я в эти технические нюансы. Но те два дня, пока ее не было, твоя бабка, а было ей тогда три года, все ковырялась в том месте, где должна была висеть батарея. Вот и расшатала кирпичик. Некогда мне было ее ругать и не за что наказывать. Хотя первое мгновение хотелось, и накричать, и уши надрать, да уж больно сама этим кирпичиком заинтересовалась.  Помогла еще больше расшатать и вынула совсем. А там пустота, как дупло беличья. Страшно было, но сунула туда руку и вытащила из норы мешок. Не мешочек с кисет, а целую торбу. А там, так сама, поди, уже поняла, чего. И самое смешное, что в основном обручальные кольца. Не так много брошей, кулонов, а остальные кольца. Старые, дореволюционные, без камешков. Да никак понять то не могла. Дом то новенький. Наверное, из строителей кто-то припрятал, да и сгинул. Не мог он оставить вот так запросто на произвол судьбы. Еще мысль нехорошая зудила, что в тюрьме мог хозяин сидеть. Вот и решила этот кроссворд компромиссно. Замуровала я этот клад быстренько, пока посторонний кто не обнаружил. Дочь то маленькая, то ничего и не запомнила. Оставила себе с пригоршню. Думаю, что, если и найдется хозяин, так без претензий ко мне. Я при таком добре не собиралась нищенствовать. А знаешь, сколько соблазнов было, да боялась и за себя, и за дочь. Время тогда было сложное и неспокойное, что лишний кусок гласно и не съешь. Сразу люди обратят внимание на богатство. Но и полуголодное существование с тех пор мы прекратили. И работать, как проклятая, не пожелала. Пошла на курсы бухгалтеров, устроилась на хорошую работу, дочь в садик определила. Неплохо зажили. Сразу и телевизор купили. Маленький, чтобы не смущать соседей богатством. А там и холодильник, и стиральную машину. Ожила я с эти свалившимся внезапно богатством, и вам, моим всем троим детям досталось. Потихонечку, помаленьку продавала я колечки. Старалась не в своем городе. Два-три раза в год выезжала в ближние города. Но, повторюсь, даже соседи мое благополучие по тем меркам приписывали только моему трудолюбию. Знали они меня, как труженицу, как стремящуюся браться за любую возможность заработать. И никто, заметь, ни дочь, ни внучка не знали всей правды нашего достатка. Только благодаря этой находке и своему трезвому здравому мышлению мы прожили безбедно до сегодняшних дней. И тебе рассказываю всю правду про мой клад только затем, чтобы ты смогла им воспользоваться  уже самостоятельно. Поступай так же, разумна, как и я. Не сорвись, иначе погибнешь. Золото людей убивает, если захватывает над ним власть. Постарайся сама им командовать, и не позволяй управлять собой. Там за батареей обои сорвешь, достанешь кирпич. Но возьми немного, чтобы хватило на год скромной жизни. И опять все замуруешь, как будто так и было. Нет хозяина, поэтому ничего и никого не бойся, кроме самой себя. Очень умоляю – помни об этом и не сорвись. Люди быстро увидят твое бо-гатство. А тогда пощады от них не жди. Оставайся для всех скромной небога-той студенткой, живущей на пенсию и стипендию. Два года еще будут тебе платить, пока учишься. А потом, когда получишь диплом и пойдешь рабо-тать, то можешь позволить себе более роскошную жизнь. Но не раньше. А теперь помоги встать. Покажу тебе тайник и научу им пользоваться.
До утра Мария Антоновна, боясь упустить что-нибудь важное, инструк-тировала и обучала Машу жизни без нее. Попытки перевести разговор в оп-тимистическое русло она пресекала грубо и решительно. Бабушка готовилась к смерти и не желала тратить время на излишнюю сентиментальность, , чтобы не сорвать эту подготовку, упустив в своей речи и наставлений главное.
Маша словно сквозь туман слушала рациональные наставления и никак не могла понять, зачем ей все это нужно, если бабушка умирает. Она просто не могла представить, что ее может не стать. Но это обязательно произойдет, так как бабулька не привыкла слов бросать на ветер. Она всегда сделает то, что скажет. Ведь были времена, когда казалось, что во время тяжелой бо-лезни она не выкарабкается, что наступили ее последние дни. И тогда уми-рающая Мария Антоновна успокаивала Машу и твердила, что срок ее еще не подошел, и она не собирается покидать этот мир, где ее еще ждут незавер-шенные дела. А теперь она не разрешает внучке говорить успокаивающие слова. Значит, пришло время, когда только и осталось отдать последние рас-поряжения.
Машу всегда поражала рациональность бабушки. Вот и сейчас. Она, по-нимая и чувствуя свой конец, думает не о смерти, а о том, чтобы Маша пра-вильно и безопасно распорядилась ее кладом, не подвергая себя, как со-блазнам, так и опасности.
Мария Антоновна даже в смерти оказалась предусмотрительной и практичной. Она заранее приготовила одежду, деньги и все нужные бумаги. И, уже давая распоряжения и наставления, ей оставалось только указать и показать ей на место, где все сложено и ждет ее кончины. Трудно сказать, чем руководствовалась  Мария Антоновна при этой подготовке: нежелание взваливать в трудную минуту обузу на внучку, или недоверие всем женщинам, начиная с единственной дочери, которую ей безумно, так же, как и внучку, хотелось увидеть в свой последний миг на этой земле.


                4

-Слушай, Машка, - пытала подругу Татьяна по пути из института домой. – Второй год пошел, как ты схоронила бабку, а еще даже наоборот стала ка-кой-то замкнутой, некомпанейской. Чего-то боишься вечно. Я при бабке ни разу в гостях у тебя не была, а теперь и подавно. Ни разу не пригласила. Кого скрываешь там, что ли? Что-то уж больно сильная конспирация. Поделишься, или так и продолжишь чураться?
-Вот, Тань. Сама хоть понимаешь, чего говоришь? – обиженно оправды-валась Маша. – Ты хоть представить себе можешь, как и за чей счет, я живу?  У меня нет таких щедрых состоятельных родителей,  у тебя карманных денег на мелочевку побольше будет, чем моя скромненькая пенсия. Про стипен-дию я молчу. Ее даже заплатить за квартиру не всегда хватает. Вот и пред-ставь, что остается на еду и скромную одежонку. Чуть больше, чем ничего. Но я все равно этот последний год выдержу и доучусь. Кровь из носа, но ди-плом получу. Это моя последняя надежда и единственный шанс. Упущу – до конца дней бездарностью  останусь. Так что, обижайся, не обижайся, но сей-час у меня в голове кроме учебы никого и ничего. Я должна выжить и вы-учиться.
-Что-то не очень-то заметила я, как ты бедствуешь? – с недоверием вы-сказала свое мнение Татьяна. – И одеваешься неплохо, и в столовой  особо не экономишь. Бабка запасы оставила?
-Да, оставила. Вот и пытаюсь растянуть их до окончания института.
Маше вдруг стало как-то немножко страшно от слов подруги. Неужели она плохо маскировалась под бедненькую сиротинушку? В чем-то выдала себя. Нет, не должна. Это она просто так говорит. Ведь все оправдано. Сразу после смерти бабушки Маша продала несколько колец, как и научила ее Мария Антоновна, в соседнем городе на рынке скупщику золота. Заплатили даже очень хорошо, так что ей больше и не требовалось лазать в тайник. А в ломбард обращаться не стала, чтобы не показывать свой паспорт. Очень уж не ординарное золото и изделия, чтобы светиться с ним. А тот скупщик, воз-можно, больше никогда в своей жизни не увидит ее.
Скромно жить Маша умела. Она научилась экономить буквально даже на мелочах. Но отказывать себе в витаминной пище она не собирается. Ина-че вместе с дипломом можно и какую-нибудь хроническую болезнь полу-чить. Что в планы ее на ближайшие десятилетия не входило. Пусть скром-ность будет в одежде, в косметике и парфюмерии, но не в еде, особенно ви-таминной, как овощи и фрукты.
Поэтому испуг у Маши быстро прошел, и она уже спокойно и смело смотрела на подругу.
-Еще на год запасов хватит. А там работать пойду, легче станет. Извини, Таня, не до баловства мне. В чем-то бабка была права и настроила меня на правильную частоту. Институт я обязательно закончу, а потом уже можно позволить себе расслабуху.
-Ну, как хочешь. А то у меня завтра хорошая компания собирается. Не придешь?
-Нет. Мне курсовую писать. Пойду лучше в библиотеку. Да и кроме биб-лиотеки еще навалом планов.
-В монастырь иди, там тебе самое место, - разозлилась подруга, распи-савшись в своем бессилии. Не поддается ни на какие уговоры Машка. А хоте-лось не просто затащить ее в свою компанию, но и воспользоваться ее пустой квартирой. Сколько раз намекала, набивалась в гости, просилась на ночлег. Так ни в какую. Словно заколдовала бабка перед смертью квартиру, что теперь Маша даже намека на приглашение игнорирует. Не пускает в свои владения посторонних.
А Маша в первые месяцы постоянно доставала весь клад, рассыпала зо-лото на ковер и любовалась его блеском. Привораживало оно, притягивало. Права была бабка. Легко стать его рабом. Но успела она Машу привить от этой заразы. А как влечет к нему, и какие планы рисуются, какие радужные мечты, что мигом могли с его помощью осуществиться. Опасно это золото и вредно, как страшный яд, но полезен и исцеляет в микроскопических дозах. А Маша знает эту норму. Перед ней определенная цель всей жизни, а не мгновения, что способно вознести и сбросить в глубокую пропасть.
Пробовала даже пересчитать в рублях и долларах цену всего клада, но каждый раз иные мысли отвлекали и уводили от цены. А потом понимала, что ее совсем не интересует его ценность. Это один из способов окончить ин-ститут, чтобы потом своим трудом и мозгами добиться настоящего благопо-лучия, а не этого блестящего. Мы не рабы. И от этого Маша еще больше ра-довалась и восхищалась своей силой и стойкостью. Видно у одной ее из всех женщин их рода развилось то рациональное начало, что передалось от баб-ки. Не транжира, не мот, не гулена. Тот случай можно не считать. Если бы не выключилась так мгновенно, то избежала нежелательных последствий. В тот вечер она выполнила поставленную перед собой цель – стала женщиной. Вот с беременностью переборщила. Если бы призналась бабке в первый же вечер, то ничего бы такого неординарного и не произошло.
Часто задумывалась, вспоминая Хотьково – где он, что с ним? Скорее всего, уже кто-нибудь усыновил. И он теперь чужих людей зовет папой и ма-мой. Ну и пусть. Лишь бы хорошо и счастливо ему было. Теперь конечно сильно пожалела, что не оставила себе. Зря послушалась бабку. Поворчала, покричала бы, а никуда не делась. Стоило бы только хоть одним глазком увидеть его, чтобы полюбить и простить. А этого золота хватило бы и на его долю. Ну почему так сильно любя всех женщин, Мария Антоновна отказалась от единственного в их роду мужика. И Машу заставила отречься. Испугалась за Машу, что повяжет ее по рукам и ногам и обречет на нищету.
-Просто, Таня, о тебе есть, кому заботиться, а мне приходиться о себе самой думать. И, если честно, не хотелось бы после вас убираться, посуду мыть. Вы разбежитесь, а я расхлебывай.
-Так ты и с нами по гулянкам не бегаешь, все отказываешься, так что с уборкой лапшу не вешай.
-Некогда мне. А разгульная веселая жизнь затягивает сильней, чем лю-бой наркотик. Меня потом некому будет из этой зависимости вытягивать, по-требовать, заставить. Так что, распускаться мне не просто нельзя, но и опас-но. Не соблазняй. Самой иногда сорваться хочется и от души нахулиганить, чтобы, как вы, с утра за голову схватиться и стонать.
-Да, Машка. Силы воли у тебя, как у коня. Я бы давно в разнос пошла. Ладно, не обижайся, больше не буду искушать. Но уж после защиты обмываем вместе.
-Согласна.
-Договорились.
И Маша, мужественно преодолев все сети и капканы соблазнов, пошла в библиотеку, где обложившись стопками книг, просидела до закрытия. И так ежедневно, как робот-автомат в запрограммированном режиме: утром подъем, завтрак, обед, потом библиотека, дом, сон. И только летом, поло-жив на стол перед собой диплом, вдруг поняла, что она сдержала слово, данное бабушке перед смертью. Она получила образование, дающее ей шанс избежать работы, так откровенно обрисованной бабкой. Она специа-лист дипломированный. И не столь важно, что работу придется искать самой. Это ее не пугает, так как за эти годы учебы помимо института она посещала еще ряд курсов, о чем свидетельствуют несколько книжечек и те знания, что получила на них. В совершенстве овладела компьютером, который даже позволила приобрести. Но так, чтобы об этом никто из знакомых даже не догадывался  о его наличии в ее владении. Посещала курсы английского. Так что, к будущей работе подготовилась во всеоружии.
И оделась на прием соответствующе: строго, но красиво и со вкусом. Она понимала, что оценивать ее будут не только, как специалиста, но и как потенциальную даму для предполагаемого флирта. В ее роду уродины не было, и если бы, не ее холодная расчетливость и не жесткий отпор, то отбоя от ухажеров не было бы. Молодые, и не очень молодые мужчины и без того непрерывно пытались приударить, закадрить, поухаживать. Но, наталкиваясь на неприступность и категоричный, порой грубый, отказ, быстро ретировались, не предпринимая последующих попыток.
Так вот, теперь она решила расслабиться и отпустить на свободу свои женские чары и обаяние, приукрасив их дорогой неброской косметикой и строгим, но подчеркивающим все ее достоинства, костюмом. Подчеркиваю-щим, но не открывающим. Ей теперь хотелось, чтобы мужчины прожигали ее влюбленными взглядами, говорили ей глупости, приглашали и заманивали в свои коварные сети. Радость и счастье свершившегося ее захлестывали через край. Даже до слез обидно было, что не дожила до этого момента ее любимая, хоть и  строгая, бабушка. Но все это свершилось благодаря настойчивости и требовательности Марии Антоновны, ее целеустремленности и дальновидности. И Маша мысленно благодарила свою бабульку за такой подарок и за эту науку, за то, что не позволила оступиться и натворить глупостей. И даже после смерти Маша чувствовала ее строгий надзор, не разрешающий отклоняться от намеченной цели.
Да, теперь, когда она теперь стала по-настоящему взрослой и самостоя-тельной, допустима и расслабуха. Самостоятельность выразилась не только в дипломе и тех корочках об окончании курсов, но еще и в той работе, в том месте, что она теперь заняла в фирме, и в высокой зарплате не за красивые ножки и глазки, а за знания и умения. Пожилой седовласый руководитель фирмы, что целый час разговаривал с ней на разносторонние темы, заинте-ресовался ею, как специалистом, и остался очень довольный новым работ-ником. Это Маша сразу поняла.
Женщины, а в особенности молодые, восприняли нового сотрудника настороженно и не совсем ласково. Причину отчужденности отношений Маша поняла сразу после нескольких попыток флирта начальника отдела. Молодого, красивого, но женатого. Правда, последний факт не мешал ему ухлестывать сразу за всем молодым контингентом отдела. Однако, у него быстро изменилось к ней отношение, когда Маша дала понять молодому ловеласу о безразличии к его персоне. Это еще сильней возбудили в нем стремления любыми средствами добиться расположения красивой и строгой сотрудницы. Тогда Маша применила тяжелую артиллерию, и пригрозилась пожаловаться на домогательства лично его жене. На его злые угрозы и проклятия она уже внимания не обращала. Он хоть и хорош собой, но увлекаться женатиками – занятие не просто бесперспективное, но и губительное для молодых дамочек. Потом из этого болота самостоятельно и без потерь не выберешься.
Но в монастырь Маша не собиралась. И, получив наконец-то свободу и относительную независимость, в ее планы входили и мужчины. Но, пока не встретит настоящую любовь, ей нужен был просто друг. Не содержатель и не Жигало, а друг, сексуальный партнер и собеседник для общений и совмест-ных посещений увеселительных мест. Богатенький Буратино ей без надобно-сти не только по той причине, что в финансовом вопросе по ее запросам она чувствовала себя обеспеченной и независимой. Перед ними придется сте-литься. А бабушка воспитала так, что лучше гордо жевать хлеб из своих рук, чем черную икру с хозяйской ладошки.
И альфонсов она терпеть не могла, так как любые человеческие униже-ния претили ей. Дружба должна быть на равных с небольшим преимущест-вом мужчины. Она все-таки женщина, и в заботе и ухаживанию нуждается просто морально. И когда придет настоящая любовь с полным улетом в об-лака и со сносом крыши, вот тогда ей в действительности будет плевать на социальное положение объекта любви.
Хотя, вряд ли. Она и тогда сумеет трезво оценить ситуацию, и не бросит-ся в омут с головой. Она дождется взаимной обоюдной любви. Этому учила бабушка, а у нее богатый опыт был. И с любовью, и с расчетом. Если за лю-бовь принять уважение просто хорошего человека, то через год-другой он может стать настолько ненавистным, что взвоешь от безысходности. Хорошо, если сумеешь просто и легко удалить из своей жизни. А если пустит корни, то придется вырывать с мясом и костями.
После того, как она отшила начальника отдела далеко и окончательно, и между ними установились простые деловые отношения, то сразу с ней подружились молодые сотрудницы, и стали приглашать на все совместные молодежные мероприятия. На одном из таких сабантуев она и познакомилась с тем, кто стал другом, любовником и собеседником.
Оставив небольшой золотой запас в тайнике, Маша оптом сбыла боль-шую партию из клада и сделала в квартире хороший ремонт со сменой ме-бели. Когда Виктор, друг, попал первый раз в ее квартиру, то Маша даже не-много испугалась его восторгу и восхищению. Как бы не возникли у него иные желания, кроме дружеских. Маша сразу предупредила Виктора о своем отношении к нему. И ни про какую любовь она слышать даже не желает. Но, если эта любовь все, же возникнет у них на пути, то ему придется удалиться навсегда и не препятствовать. Виктор с радостью согласился со своей ролью, поскольку совершенно недавно развелся с большими потерями морального характера. И о повторном браке даже мыслить не желал.
В тот день они шли втроем к Маше в гости. Хотели отметить незначи-тельное событие – просто памятная дата. Праздник спланировали на четве-рых: она с Виктором и подружка Аня со своим кавалером. Но тот задержался на работе и обещал подойти попозже. Потому к дому они подходили втроем. Навстречу Маше вышла соседка тетя Галя. У них были хорошие соседские отношения, и тетя Галя уважала Машу за ее серьезное отношение к жизни, что в таких условиях не опустилась и закончила институт. Тетя Галя взяла на себя всю заботу и хлопоты по организации похорон бабушки.
-Машенька,- как-то напряженно и с волнением обратилась соседка к Маше. – Там тебя поджидают, - она показала на лавочку возле соседнего подъезда, на которой сидела в простенькой потрепанной одежде уже немо-лодая, но еще нестарая женщина. Просто вид у нее был слегка запущенным и неухоженным.
-А кто это? – с тревогой спросила Маша. Соседкино волнение переда-лось и ей.
-Сама скажет, - как-то неопределенно ответила тетя Галя и ушла со дво-ра, чтобы самой не присутствовать при этой встречи. Видно было, что она хо-рошо знала эту женщину.
Маша отдала Виктору ключи от квартиры и отправила гостей в дом. А сама подошла к женщине. От нехорошего предчувствия ее слегка трясло.
-Машенька, доченька! – женщина соскочила с места и бросилась к ней в объятия. Но Маша отстранилась и грубо оттолкнула незнакомку на лавку. – Доченька, это я, мама твоя, не узнала, что ли?
Машу всю обдало жаром и холодом одновременно. Все чувства смеша-лись в кучу, помутив слегка разум. Господи, сколько лет она мечтала об этой встречи, сколько раз предлагала бабушке обратиться в передачу: «Жди ме-ня». Но Мария Антоновна была непреклонна и непоколебима. Если бы она хотела, то давно сама нашла бы. Действительно, адрес был уже много лет постоянным. И вот, когда все трудности преодолены, когда жизнь вступила во взрослую самостоятельную фазу, когда ей, Маше, никто уже не нужен, явилась та, которая назвала себя мамой.
Маше хотелось броситься к ней в объятия и прижаться к любимому до-рогому человеку, о котором мечтала все эти годы. Она готова была все про-стить, лишь бы наконец-то стать равной со всеми, имеющими матерей. Буря эмоций и противоречий бурлили в сердце и в мыслях. Но победила вновь Мария Антоновна. Машу обуяла злость за неосуществившееся желание и мечту. Ей мама больше не нужна. Она не хочет обнимать и прижиматься к этой неопрятной и неприятной женщине.
-Мама? А ты в этом уверена? С чего это ты вдруг решила, что именно я твоя дочь?
-Мне так наша соседка Галя сказала, - немного испуганно и растерянно ответила женщина. – Она ведь не должна была обмануть. Галя так мне и ска-зала, что именно ты моя крошечка любимая.
-А без соседки ты и не признала бы меня?
-Доченька, как же мне признать-то? Вот какая выросла большая и красивая. Разве признаешь?
-Но ведь ты за всю жизнь, ни разу не видела меня. И из роддома меня забирала твоя бабушка. Она и стала моей мамой. Я ее схоронила вместе с памятью о тебе. Так что, ты для меня давно умерла.
-Доченька, пойми правильно. Жизнь – сложная штука. Я все эти годы только и думала о тебе, да никак не могла выбраться. Помотало меня по всему свету. Вот и закинула судьбинушку в родные края.
-А если бы не закинула, то еще, сколько бы лет моталась, обо мне не вспоминала?
-Как же не навестить было тебя? Дитя ты мое родное. Да и дом это мой все-таки. Здесь я родилась, здесь прожила и тебя родила. Вот так получи-лось, что пришлось покинуть родные места. Но ты не прогонишь меня? Я же мать твоя.
От таких речей весь сентиментализм из Маши, как сквозняком выдуло. Приперлась на ПМЖ. Хоть бы для приличия промолчала. Дождалась, когда отовсюду выгнали, вот и примчалась, чтобы занять мою квартиру. И здесь она появилась не из-за любви и памяти о родной дочери, а вспомнила о жилплощади. Нет, не бывать этому. Никто не посмеет претендовать на ее квартиру. Умница бабушка все правильно рассчитала и правильно бумаги оформила. Она, Маша, единственная хозяйка этой квартиры.
-Мама, а ты свою мать, мою родную бабушку не пробовала искать? Вы хоть раз друг о друге вспомнили?
-А зачем она мне? Я ее ни разу не видела, да и жива ли она сейчас? Если она меня не искала, так зачем мне это нужно.
-А мне? Ты задумывалась обо мне?
-Доченька, я все-таки, мама твоя. Как же мне не думать?
-Думала? Ну а где ты тогда пропадала все эти годы? Где ты была, когда я первые шаги делала? Когда в школу пошла? У всех и папа, и мама, а у меня даже не бабушка, а старенькая немощная прабабка. Я ее очень любила, и она меня. Но она всю свою любовь и нежность на вас с бабкой потратила. И мне она материнской ласки уже не смогла подарить. Вот и росла я, как сирота. Вроде и в доме, но больше одна. Она замечательно ко мне относилась, но больше воспитывала и нравоучениями обучала сложностями и трудностями жизни. Она подготовила меня к самостоятельной жизни, и я страшно благодарна ей за науку. Но мне ужасно хотелось к маме на ручки, так хотелось прижаться к родному человечку, поплакаться, пожаловаться и услышать слова нежности и заботы. Чтобы не нотации и параграфы, а слова любви и сочувствия. Может и сама стала бы терпимей и нежней к людям, а не той максималисткой с огромной силой воли, о которой завидуют порой подружки, не понимая, насколько все это угнетает.
-Но, доченька, я же так сильно была уверена в бабушку, что совсем не переживала и знала, под какой ты надежной опекой.
-Но тебя самой-то рядом не было. Проблемы свои решала. А мои мне самой пришлось. Да, я их решила, вытянула тяготы и лишения, а теперь вот ты ко мне на ручки просишься. Но мне уже не нужна мама. Я сама хочу ей стать и любить своих детей. Если бы ты была тогда рядом, то разве случилось бы это, что…,- Маша вдруг замолчала.
Про сынишку ей не хотелось рассказывать совершенно посторонней женщине. Да и никто, кроме той дальней родственницы из Хотькова, про этот эпизод в ее жизни не знает. Да она давно, поди, забыла. Чужое горе долго в голове не держится. Это  свое болит. И вдруг Маша поняла, что не имеет морального права осуждать мать, если сама покинула свою родную кровинушку в неизвестности. Мать, если бросила, так на попечение своей бабке. А сама Маша выкинула из памяти и из жизни навсегда и в никуда. Хо-рошо, если нашлись добрые люди и назвали любимым. А вдруг не повезло? Ведь многие так все детство и проводят в детских домах. Вот и промается по приютам и интернатам.
Но не виновата Маша. Она хотела, но не могла пойти против воли бабки. У нее не было иного выхода. А мать могла, но не захотела. Она решила за счет своей дочери решить свои проблемы, и вспомнила о дочери, когда самой потребовалась забота. Вот этого она не захочет ей простить. За себя и за своего сына. Можно было бы и родить, и самим воспитать, если бы рядом была не старенькая немощная прабабка, а крепкая, сильная здоровая мать. Пусть бы ругала, винила, обзывала, но только не прогоняла. А теперь Маша даже имени не знает его. И рядом пробежит, а она не узнает. От этой мысли Маша вдруг сильно захотела разреветься и прижаться к своей любимой прабабке. Но не будет этого уже никогда. И в этом вся вина только ее, этой женщины, называющей себя матерью.
-Доченька, куда же я теперь пойду? У меня и на хлеб денег нет. Как же ты вот так просто хочешь прогнать меня? Неужели не пожалеешь? Ведь не чужая я тебе, мать родная.
Маша достала сторублевую купюру и позвала мальчишку лет шести из соседнего подъезда. У него есть и мать, и отец, но лучше бы не было. Пьют безбожно. Мальчишка, поди, и конфет в своей жизни не пробовал.
-Виталик, возьми, конфет или печенья себе купи. Только родителям не показывай, а то отнимут.
Пацан жадно схватил деньги и умчался в сторону ларьков, чтобы сходу истратить их на сладости, пока кто-нибудь не отнял, или добрая тетя не успе-ла передумать.
-Вот таким лучше раздам. Они не виноваты, что при живых родителях бедствуют. А ты сумела без меня до сих пор жить, вот и живи дальше. Про-щай, и не смей приближаться ко мне. Я настолько любила твой образ и так жадно ждала встречи с тобой все эти годы, настолько ненавижу сейчас и не желаю больше видеть. Никогда.
Маша резко встала и пошла, не оглядываясь, в сторону своего подъезда, столкнувшись перед входной дверью с Виктором и Аней.
-Жестоко, - только и промолвил Виктор.
-Правильно, Маша. Я с тобой согласна, - поддержала ее подруга. – Ты извини, что мы случайно подслушали. Просто ты ключи не те дала, вот мы и вернулись. Но я вполне солидарна с тобой.
-Можно было бы хоть выслушать и попытаться понять, - неуверенно встрял Виктор. – Все-таки мать. А вдруг ей и в самом деле так плохо, идти не-куда, не к кому?
-Кукушка она, а не мать. Специально выждала, когда дочь подрастет, зарабатывать станет, чтобы потом спокойненько  на шею сесть и ноги свесить. Хорошо устроилась. Ни забот, ни хлопот. Действительно, теперь и на ручки можно, - горячилась Аня, у которой с семьей был полный порядок. Но потому-то она и не хотела понимать этих кукушек. Как это вот так запросто бросит и позабыть собственное дитя. И не на время, а на всю жизнь, чтобы рос и взрослел он уже без папы и мамы.
-Ребятки, вы не поверите, но еще немного, и я сама бы бросилась к ней на шею, и простила все. Господи, как больно ноет сердце. Вам трудно понять, каково это быть сиротой при живой матери. Не умерла, не погибла, а осознавать, что ты ей просто не нужна. Я ведь хорошей дочерью была бы. Но она не пожелала быть мамой. Она есть, но ее нет. Я не хотела этого принять, как действительность. Маленькая девочка, подросток, девушка. У меня масса вопросов было к маме, хотелось посоветоваться, поделиться, а не с кем. Моя любимая старенькая прабабушка была стара и немощна. И советы могла давать только строгие и рациональные. Но ведь хотелось и глупостей натворить. Истратила она все свои материнские чувства на дочь и внучку, мою маму. Вот и воспитала в строгости и очень правильно. Не могу я простить ее не только за себя, но и за того, про которого вам лучше не знать. Это моя тайна и беда. Притом неисправимая. Мне так кажется, что не обо мне она вспомнила, а о квартире, где захотела просто пересидеть плохие времена и раны зализать. Без любви и без вины ее глаза. Пустые и расчетливые. За это и прогнала ее. Если бы она бросилась на колени, прощения просила, а она всего на всего пожаловалась на свое бедственное положение.


                5

Машина заглохла в самый неподходящий момент. И, главное, чего ей не желалось ехать? Бензин хороший, самый лучший, все в ней должно быть в исправном состоянии, так как знакомый механик на прошлой неделе все проверил и подкрутил, подвинтил, промазал. Ничего сегодня не предвещало неприятностей. Поездка удалась на славу, и все, чего требовалось, Маша сделала и получила. Ну, вот за тридцать километров до города ему надо было, двигателю, два раза кашлянуть, три раза чихнуть, потом подергаться для приличия и совсем заглохнуть.
Когда такие казусы случаются в городе, а это очень редко происходит, так как Маша регулярно доверяет механику для проверок и профилактики, чтобы быть уверенной в машине всегда и всюду, то все смотрится проще и доступней. Маша звонила своему знакомому механику, а тот пулей мчался к ней на помощь и решал все проблемы. А если ремонт требовал время, то она оставляла его колдовать, и сама продолжала свой путь на такси или общественном транспорте.
Сейчас же ко всему до общей куче неприятностей у нее мобильник раз-рядился. Сговорились они, что ли. Хоть плачь, хоть рыдай, а помощи ждать неоткуда.  Дорога в выходные дни, можно так сказать, пустая. Редкие, но очень быстрые, автомобили проносились мимо, не притормаживая. Никому нет дела до чужой беды. Если и мчались они с дач по домам, то кто же им, семейным, позволит притормаживать возле одинокой женщины. Хоть про-падай тут.
Маша вышла из машины и открыла передний капот. Так обычно опыт-ные водители делают. А вот зачем это сделала она, так ей и самой неясно было.  С таким успехом можно было открыть и багажник. Но в нем хотя бы знакомые вещи. А тут? Ну, открыла, ну, глянула вовнутрь. А там сплошная куча разнообразных железок и проводов. Маша даже их названия не знала, не то, чтобы простое предназначение.
Вот если бы такая беда случилась с ее компьютером, то вопрос решился бы за пару минут. Максимум пять-десять. Там ее стихия. Даже душа поет от некоего чувства восторга, когда требуется разобраться с некой неполадкой. Весь отдел бежит сразу к ней, а не к спецам. И, если не требуется хирургиче-ского вмешательства, то она с радостью и с невероятной скоростью приводит больного в здоровое состояние.
А в этом подкапотном пространстве тундра непроходимая. Где запад, где восток, даже с помощью компаса не определит. Копия картины из рас-сказа Задорнова про двух девиц у открытого капота.
И вечерело и холодало одновременно. Придется пойти на радикальные действия и принимать неординарные меры. Маша решила стать посреди до-роги и принудить любого проезжающего на остановку. Ну, не подвезет, так хоть разрешит один звонок своему механику.
И вот с заходом солнца пришло к ней и везение. Она даже не увидела, а услышала, как автомобиль притормозил. И только потом появился спаситель в лице молодого, высокого и очень привлекательного. Хотелось даже воскликнуть с радости, но свой восторг Маша попыталась спрятать в тайнике души, чтобы тот сильно не зазнался, а выполнил спасительную миссию, как нечто обязательное и должное. А то вообразит себе, что ему теперь, мол, по гроб жизни обязаны.
-Я так понял, что мы хорошо изучили внутреннее содержимое подка-потного пространства? – с легкой иронией, но не с издевкой, а с веселым озорством, спросил парень. – И что же такое важное у нас там сломалось? Я так понял, что вы уже определили неисправность, а теперь просто рассмат-риваете оптимальные варианты ее устранения.
-Очень смешно! Будем считать, что шутка удалась, и экзамен на самое смешное определение вы выдержали, - Маша вовсе не обиделась на иро-нию и приняла словесное издевательство за начало флирта. По его глазам и выражению лица она поняла, что заинтересовала незнакомца. – А умным советом не хотите помочь? Мне бы даже больше понравилось грамотное со-участие.
-Меня зовут Олегом. А вас?
-Маша. Можно Марией, но не нужно. У меня прабабку так звали. Недав-но умерла.
-Сердитая была?
-Почему?
-Ну, не желаете, чтобы вас так же называли.
-Да нет, просто ассоциации возникают со старенькой, хоть и любимой, но бабкой. А я еще не совсем старая.
-Даже очень не совсем. Хорошо, Маша. Я думаю, что вы уже достаточно насмотрелись на внешний вид двигателя и его агрегатов и прочих аксессуа-ров. А теперь, с вашего позволения, на эту картинку посмотрю я. Возражений нет?
-Нет. Откуда они могут быть, если вы правы. Насмотрелась до тошноты, а вот увидеть там ничего не удалось.
Маша отошла от машины и предоставила право спасателю распорядиться по своему усмотрению отказавшей техникой. В действительности, даже очень смешно самой. Нелепо она смотрелась на фоне раскрытого капота с умным лицом и проницательным взглядом, словно хирург над пациентом. Но хирург хоть догадывается, из чего состоит лежащий перед ним клиент. А чего хотела усмотреть Маша в этом сплетении деталей? Если не только сам вид, но даже их название вызывает у нее недоумение и удивление. А чтобы это значило? Она сроду не повторила бы эти мудреные слова.
Олег даже не любовался подкапотным пространством. Он, как маг вол-шебник, пару секунд повозился там одной рукой, хлопнул капотом и пригласил Машу в кабину. Противная машина завелась с пол оборота.
-Ну, и что же вы там сделали, чего я не заметила?
-Маша, скажите мне правду и только ее: если я скажу, то вы сразу пой-мете и из моих слов сделаете выводы? Только не обижайтесь, но если бы вы были в технике простым и далеким дилетантом, и хотя бы знали названия тех чудес, что расположились под капотом, то легко могли бы определить неисправность. Этот пустяк не стал бы для вас сюрпризом.  Я  и поломкой сей дефект назвать, не берусь. Так, мелкое недоразумение. Из всего можно сделать вывод, что познания техники у вас даже далеки от дилетанта. Вам в следующий раз не имеет смысла даже открывать капот.
Маша попыталась обидеться, рассердиться, но не могла, так как, во-первых, он полностью прав, а во-вторых, она просто рассмеялась. Это же действительно смешно прикидываться даже простым дилетантом в той об-ласти, где ты полный профан. Если не сказать еще хуже. Да хуже некуда. Она никогда не пыталась запомнить не только названия, но и предназначения тех или иных агрегатов. Зачем. Раз кто-то установил их, значит это нужно машине и Маше. Сломается, так для того и существует знакомый механик. Доступный и понятливый спец. И главное для нее, чтобы чаще проводить профилактические осмотры. И у нее душа спокойней, и у механика зарплата побольше.
А чем забивать свободное пространство в черепной коробке Маша най-дет. Ведь, чтобы поддерживать имидж хорошего знающего и умеющего спе-циалиста, приходится много читать и копаться в интернете. И на пустые не-нужные знания не хочется тратить силы и время.
-Ну, что ж, все в порядке, можете со спокойной душой продолжать свой маршрут, - Олег взял Машину руку и коснулся ее губами. – Счастливого пути, прекрасная незнакомка!
Маше вдруг захотелось хоть на немного задержать его. Но не знала тех слов, чтобы и желание свое не выдать, не показаться навязчивой, и обста-вить все так, словно это его стремление. А кавалер, который ей понравился сразу с первого взгляда, хотел уже покинуть навсегда ее.
-А где мне найти вас, если опять случится такая мелкая неприятность? – успела первое, что пришло в голову, сказать она, чувствуя, как все красноре-чие внезапно покинуло ее, но она не желала расставаться с Олегом. И не яс-но, почему он не предпринимает никаких попыток для знакомства.
Нет, Маша, так нельзя унижаться, возьми скоренько себя в руки. А это она умеет делать. Даже ее подружки всегда завидовали тому железному стержню, что выковала в ней бабушка Мария Антоновна. А тут никак не по-лучается справиться с криком сердца.
-Маша, а вы замужем? – неожиданно спросил Олег, и душа ее запела от счастья. – Конечно, глупо предполагать, сто такая привлекательная девушка страдает в одиночестве. Но вдруг фортуна на моей стороне. Мне и в самом деле не хотелось бы нашу встречу считать случайной и мимолетной. Хочется надеяться на продолжение.
-Нет, я не замужем. И не была. Одинока, но не совсем. Есть друг, кото-рый по мере сил пытается скрасить мое существование. Живу одна в трех-комнатной квартире. Вроде сирота, но где-то имеется мама. Что еще? Детей нет, и в ближайшее время не планирую, - Маша, стоп, ты чего взбесилась? Хочешь моментально порвать ту нить, которая вдруг притянула к нему? Сама же жаждала пять секунд назад. Передумала, так просто мило попрощайся и не хами. Зачем же обижать того, от которого вдруг застучало сердечко с перебоями. Смени немедленно тон. – А вообще-то, я у вас номер телефона попросила, а вы далеко ушли от моей просьбы. Так давайте вернемся к первоначальному моему вопросу.
-Понял.
Олег достал две визитки и вручил их Маше. Он не обиделся, так как сра-зу уловил состояние Маши. Да и сам испытал точно такие сердечные пере-бои. Химическая реакция любви забурлила и взбудоражила кровь. Он сам был несказанно удивлен и до глубины души возмущен, что такая вот нелепая случайная встреча устроила в его душе вот такой кавардак. Жилось, работалось, немножко любилось, и все внутри этому размеренному ритму радовалось. А тут нежданно эта фифа с химическими процессами. Но, с другой стороны, он чувствовал эти сильные возмущения и в ее организме.
-Вы мне предлагаете стать распространителем ваших визиток?
-Нет. Одну вы оставите себе, а на второй напишите свой телефон. Пер-вым все равно позвоню я. Так положено по статусу. По статусу кавалера, так как от вас жду звонок лишь с зовом о помощи.
-А если я не дождусь звонка и позвоню первой? Это нарушит ваш статус?
-Я пулей примчусь даже раньше, чем вы положите трубку.
Он опять приложился губами к ее руке, и у Маши слегка закружилась голова. Любовь? Не может быть. Она ее совсем не ожидала и совершенно не готова к встрече. Но ведь Утесов для того и пел, чтобы девушки всегда ее ждали и были подготовлены к встрече с ней.
-Вы езжайте впереди, а я провожу. Мне же надо убедиться, что я сделал все правильно.
Маша ехала не спеша, поглядывая в зеркало заднего обзора за движу-щимся следом его автомобилем. Спешить не хотелось, чтобы успеть привес-ти мысли в порядок и восстановить нарушенное спокойствие. Или хотя бы определиться в истинности своих чувств. Она чувствовала, что его поведение было показным. Он просто притворялся смелым и решительным. И может вполне вероятно испугаться и не позвонить первым. Не поверит себе, в свои возможности, в успех. Но, если он ее судьба, то Маше нужно опровергнуть стереотипы и взять инициативу в свои руки.
Нельзя второй раз в жизни проявлять нерешительность. Иначе так и ос-танется с этим, порядком поднадоевшим ей и ставшим прилипчивым и за-нудным Виктором.  Но получалась картинка кошки с жабой, когда и съесть гадко, и выбросить жалко. Как то уже привыкла, что он постоянно рядом и исполняет моментально все ее прихоти и желания. А если расстаться, то рано или поздно появится точно такой, но к которому нужно привыкать и приспо-сабливаться. Ей это совсем без надобности.
Правда, хоть и считала, что Виктор ей порядком приелся, но пыталась забеременеть и родить от него ребенка. Не для него, а лично для себя. Она бы потом и близко его к нему не подпустила. На это хватит силы воли и жест-кости. Маша постоянно помнила о том, кого бросила в проклятом Хотькове. Он ей часто снился. Но никак не могла разглядеть лица, так как сразу начинала плакать и просыпаться с мокрыми глазами. Ругала себя и за то, что смалодушничала  в тот момент, и за то, что распустилась сейчас. Вот и придумала такое для себя лекарство, как клин клином. Родить и подарить ему столько любви, чтобы навсегда забыть того, первого.
Поэтому слегка и удивилась в отсутствии беременности. Возникла пер-воначальная мысль, что виной тому проблемы с Виктором. Но она не на-столько распущена, чтобы проверить естественным способом. Нет, она ни разу не изменила Виктору. Ей просто ни к чему ничего не значащие сексу-альные контакты с партнерами, к которым ее не влечет сердцем. Достаточно для таких проблем Виктора.
Но, поскольку аферу с беременностью замыслила без него ведома, то обсуждать такую тему не стала, посчитав делом сугубо личным. И для убедительности проверилась сама.  Удивление ее было шокирующим. Результат обследования показал о ее вине. Это был удар ниже пояса. Маша не может забеременеть. И, как сказал врач, лечение не поможет. Поэтому порекомендовал не тратить, впустую время и деньги.
Прознав о своей бесплодности, она еще сильней затосковала по тому единственному, брошенному. Даже предприняла нерешительные попытки поиска. Но, получив сразу, же решительный отказ, испугалась и прекратила последующие поиски. Надо теперь строить жизнь с теми планами, с чем ока-залась по своей глупости. Судьба жестоко отомстила. Теперь придется искать встреч с многодетным вдовцом, или с таким же бездетным, чтобы жить без упреков и претензий  друг к другу. А про любовь можно теперь только помечтать в сладких грезах.
И вот так нежданно-негаданно влипла, как муха в мед. А ведь основное в их встречи, что почувствовала и его импульсы не безразличности к ее осо-бе. У них случился обоюдный взрыв. Это она поняла, этого испугалась. А ведь он не просто так едет позади. Явно захочет выйти из машины и перекинуться незначительными прощальными фразами с намеками на продолжение знакомства.
А если взять и все сразу уничтожить? Нельзя же заплывать так далеко от берега, чтобы потом не хватило сил вернуться. И она знает себя, что если по-плывет, то уже не будет оглядываться на берег. Будет махать руками и нога-ми, пока не сделает возврат невозможным или смертельным. Рвать надо сейчас. У нее иные жизненные планы и другая жизненная стезя.  Потому что такие встречи в жизни случаются если не единожды, то настолько редко, что если судьба когда-нибудь и соизволит подарить ее, то она уже будет подго-товлена жизненным опытом.
Вот если он выйдет, чтобы закрепить свои позиции, то она просто наха-мит, нагрубит и выбросит эту визитку с его именем и телефоном. И на его звонки не станет отвечать. Боль? Да, поболеет и заживет. Иначе потом, когда узнает всю правду, будет намного больней. И за обман, и за бессилие перед судьбой.
Ее на стоянке встретил Виктор, словно чувствовал опасного соперника. Ведь не мог даже знать, что она именно сейчас должна подъезжать. Она не знала, как себя вести: порадоваться, или разозлиться за его постоянное предчувствие, словно он следил и знал ее шаги наперед.  Сейчас Олег уви-дит, что она занята, и проскочит мимо. А может и звонить расхочет. Вон, ка-кой радостный и счастливый  ее друг, словно чувствует близость соперника и хочет своим довольным видом подавить любые даже намеки на притязания на его собственность.
Но ожидания не оправдались. Олег не чувствовал опасность и соперни-чество. Он, не замечая Виктора, остановил машину рядом и подошел к Ма-ше. И снова взял руку и поднес к губам.
-Я не хочу терять тебя и расставаться даже на короткое время. А вдруг случится нечто, и мы больше никогда не увидимся.  Мне хочется быть рядом постоянно. И это самое мое большое желание. Не гони меня, не отталкивай. Будь все время со мной.
-А мы разве уже на «ты»?
-Мне показалось, что уже давно.
Маша не отрывала руку и, не обращая внимания на ошалевшего Викто-ра, и не в силах противостоять внутреннему порыву, прильнула к Олегу. Бур-ные потоки химической реакции любви подхватили их и понесли по течению сильно и быстро, что уже окружающие их предметы замелькали, как из окна скорого поезда.
-Ну, я ничего не понял! – вывел их из оцепенения плаксивый и сердитый голос Виктора. – Это что же еще такие за фокусы жизни? Предупреждать на-до!
Маша с трудом оторвалась от Олега и мутным непонятливым взглядом смотрела на Виктора, словно это неясное препятствие не просто возникло у них на пути сильного течения, но еще пытается помешать движению к их сча-стью.
-Виктор, - наконец-то сумела сказать Маша. – А чему ты удивлен? По-моему, у нас с тобой существует договоренность, что ты сразу без претензий покидаешь меня, как только я встречаю свою любовь.
-Это признание в любви? – улыбнулся Олег. – Я хотел сказать эти слова первым, а ты внезапно опередила меня. Теперь, как я понял, ты всегда бу-дешь лидером у нас?
-Да, всегда и во всем. Меня так бабушка воспитала. Мне почему-то по-казалось, что медлить с тобой нельзя. У тебя решительности маловато, а я боюсь не успеть, или прозевать, не дождавшись.
-Нет, я тоже хочу быть главным.
-Будь, я не помешаю. А если сказать важные слова не успел, так запомни простую истину: эти слова можно говорить мне каждый день, а я их буду слушать их, как первый раз. Мы, женщины, любим их слушать. Так что, не переживай, что опоздал. Догонишь.
Они крепко схватили друг друга за руки и, не обращая внимания на по-следующие попытки Виктора возражать и сказать нужные слова в свое оп-равдание, вошли в подъезд и поднялись в Машину квартиру, захлопнув входную дверь перед самым носом Виктора, который все еще надеялся уточнить свой новый статус и понять сложившуюся ситуацию, так как принять и осознать себя брошенным без объяснений он не желал.
Маша усадила кавалера в кресло и побежала на кухню ставить чайник, резать бутерброды, разогревать обед. Сейчас она будет поить, кормить сво-его любимого мужчину. А потом расскажет правду, и пусть он принимает решение. Она согласится с любым, даже болезненным и неприятным. Она сильная женщина, и сумеет пережить любые катаклизмы жизни. Но в любом случае она позволит ему остаться только после ясного и единственного отве-та. Никаких отговорок на потом, или подумать. Потому что утром ей будет рвать намного больней.
-Я тебе открою тайну. Только обещай, что внимательно выслушаешь ме-ня, и не будешь торопиться с ответом. Мы вместе подумаем и решим. Я лечу в пропасть и чувствую, что ты рядом со мной, и я стараюсь крепко держать тебя, потому, что мне страшно, если найдется такая сила, могущая разбро-сать нас по сторонам, и мы растеряемся, - Олег держал две ее руки у себя в ладонях и горячо шептал. Он говорил эти слова трудно, но чувствовалось, что ему очень нужно было это сказать, так как от этих слов и ее решения после услышанного признания зависела их дальнейшая жизнь. – Два года назад я переболел гриппом . Сильно болел. Но так случилось, что на работе был сложнейший период, и мое присутствие просто необходимо было. Как у канатоходца. Но слева болото с бездонной тиной, а справа спасительная суша с твердым грунтом. И без моего участия мы всей фирмой оказались бы именно с той стороны, где на спасения уже надежды не оставалось. Вот я и наплевал на этот грипп. Задавил его сильнейшими препаратами. Запихаю в себя кучу разных таблеток и прусь в свой офис, чтобы разрешить те заторы и проблемы, что стали стеной перед нами и разрушали под корень мой бизнес. Он у меня небольшой, но прибыльный и мне интересный. Да и другого я не умею и не хочу делать. Так получилось, что я попал в свою стихию, и этим счастлив. Потому так и боролся за него. В общем, я не позволил ему умереть, но зато сам чуть не подох.  И вот, когда мне удалось победить всех врагов и справиться с проблемами, то и сама болезнь сама ушла из моего организма. Уйти-то ушла, но, видать, сильно обидел я ее своим невниманием. Она и покинула меня, громко хлопнув дверью. Когда все успокоилось и влилось в тихое привычное русло бытия, я позволил себе расслабиться. И, оставив свои дела на зама, кстати, друг детства, а потому, и самый надежный партнер, а сам решил реабилитироваться после всех передряг. Заграницу не поехал. Отправился в наш местный санаторий. Там заодно и полностью обследовался. И вот результат: тот хлопок дверью вредного обиженного гриппа сильно повредил мне. У меня никогда не будет детей. Я бездетный, и лечение не имеет смысла. Вот теперь я хочу услышать от тебя ответ, от которого зависит моя жизнь. Я боюсь и не хочу терять тебя, так как чувствую в тебе ту единственную, определенную мне судьбой.
-Что? Ты не пошутил? – Маша удивленно уставилась на Олега, тем са-мым перепугав его и вызвав ряд противоречивых чувств. – Но так не бывает! – вдруг громко крикнула она и истерически расхохоталась. Ей вдруг стало так весело и смешно, что она даже не сумела контролировать свои чувства, хотя и понимала, что этим не просто оскорбляет и унижает кавалера, но и как бы выражает свое презрение. Но ее словно прорвало. Она не могла поверить, что сбывается ее недавняя мечта. И не просто осуществляется, но можно назвать ее явление в квадрате. Она не просто встретила влюбленного бездетного мужчину, но еще и сама безумно в него влюбилась, чему даже верить не хотелось, чтобы не испугать судьбу. Однако нужно срочно брать себя в руки и объясняться за свое неадекватное поведение, чтобы и его успокоить и порадовать. – Олежка, миленький, погоди сердиться и обижаться. Сейчас все объясню тебе, и уверена, что ты так же весело посмеешься со мной. Это правда, чистейшая правда, но у меня аналогичная проблема. Но и не это больше рассмешило меня. Буквально за секунду до твоей исповеди я сама хотела поведать тебе о своей беде. Только ты опередил. Понимаешь? Мы мыслим одинаково, просто опережаем на секунду друг друга.
Олег беспомощно захлопал ресницами. Действительно, парадоксальная ситуация. Сама фортуна решила за них, даже не спрашивая разрешения. Просто ставит в известность. Заглушила мотор у Машиной машины. А ведь он выехал с опозданием на два часа. И опоздал по вине бухгалтера, которого грозился хорошенько пропесочить с настоящим песком и без вазелина. Правда, тот пока про это не знает. Но из-за него чуть не лишился выгодного контракта. Ну, а если бы успел и сделал все вовремя, то не встретил бы скучающую возле умершей машины Машу. Значит, надо теперь отблагодарить этого нерадивого бухгалтера.
Обо всем этом он рассказал Маше и о том, что все это время просто бо-ялся знакомиться. А уж про любовь хотелось забыть раз и навсегда, чтобы не разочаровывать партнершу. И сам уже подумывал, как и Маша, о встрече с такой же единственной одинокой и несчастной, как и сам. Или взять в жены женщину с детьми, чтобы стать для них папой и мужем. Правда, таких было на Руси немало. Но он еще молод, а потому не спешил, а ожидал любви. А когда увидел Машу, рассматривающую свою заглохшую машину, то сразу случилось у него головокружение, и он инстинктивно затормозил, чтобы избежать аварии на дороге. И точно так же у него внутри боролись сомнения. Он понял, что влюблен, но боялся откровений, чтобы не нанести самому себе незаживающую рану. Ведь случись так, что у нее с этим вопросом нет проблем, так могло и не сложиться их совместное существование.
Они смеялись над своими страхами и радовались судьбе.

                6

-Маша, я полностью с тобой согласен, но предлагаю не торопиться, а еще немного обжиться и свыкнуться с семейной жизнью. Мы обязательно сделаем это, но хотелось бы немного попозже.
Они поженились быстро и без всяких испытательных сроков и привыка-ний друг к другу. Сразу, как поняли, что нужны и не хотят жить врозь. Ника-ких помпезностей и торжественностей. Просто пришли в ЗАГС холостыми, и ушли из него уже мужем и женой. Но счастливые и влюбленные. Когда Маша поменяла свою фамилию на фамилию мужа и принесла новый паспорт в отдел кадров, то там, если не шок, то сей факт произвел глубочайшее удивление на всех сотрудников фирмы.
Они даже пытались выразить возмущение такой сверхсекретности. Да-же намеков на смену семейного статуса не было, а тут уже второй месяц, как она замужем. Но долго возмущаться они не хотели, а просто потребовали праздника. И Маша после рабочего дня отвела их в ресторан, расположен-ный вблизи фирмы. Больше всех распылялся начальник отдела, возмущен-ный такой скрытностью  и секретностью Машиной женитьбы. Но все быстро свыклись с новым ее семейным положением и ее новой фамилией. Лишь бы Маша оставалась той Машей, которую они знали, и к которой привыкли.
Вот Виктор еще долго не мог смириться и пытался проигнорировать но-вое состояние бывшей подруги. И ему казалось, что ее замужество не долж-но помешать их дальнейшему общению в том же ракурсе, что и раньше. Од-нако Маша резко и на полном серьезе отвергла его домогательства, предло-жив, если тот пожелает, сохранить, лишь товарищеские отношения. Тот еще немного подергался, как рыбка на леске, и сдался. Уж ее  твердый характер он знал хорошо. Изучил за долгое время дружбы. Если она отрезала, то об-ратно приклеить просто невозможно и небезопасно.
-А разве у тебя еще есть какие-нибудь сомнения? – уже немного напря-женно спросила Маша Олега. – По-моему, мы в первый день знакомства оп-ределились с этим вопросом. Я хорошо понимаю и сама не желаю брать ре-бенка из роддома. Боюсь, что могу не справиться или возненавидеть. Хотя, вряд ли. Мне кажется, что я полюбила и его, но не будем рисковать. А вот трех четырехлетний малыш никак не повлияет на нашу карьеру и, уверена, не станет обузой. Он вполне уже самостоятельный, что-то говорит, что облегчает общение. С ним можно поговорить, спросить, понять, чего он хочет, но именно в таком возрасте понимают и желают иметь семью.
-Ты считаешь, что мы созрели для родителей?
-Олег, мы достаточно пожили для себя и ради себя. Я думаю, что этого времени хватило, чтобы насладиться друг другом.
-Мне еще мало, - засмеялся Олег. – Или ты считаешь не так?
-Я не так выразилась. Мы не меньше будем любить друг друга и с ре-бенком втроем. Но зачем нам кроме любви еще какие-то непонятные про-верки временем. Ты неуверен в себе?
-Я люблю тебя, и считаю других слов здесь не нужно говорить. Просто вдруг ты неожиданно так начала.
-Олег, о какой неожиданности ты говоришь? Мы не сегодня про это первый раз говорим. Мы этим живем вот уже два месяца. И я каждый день думаю и тебе намекаю, только ты наверно не совсем правильно понимаешь. Да не хочу я жить только для нас, пойми меня правильно. И ты, и я мечтали не просто встретиться, а найти еще и того, кому нужны будем вдвоем.  Я хочу услышать слово «мама» в свой адрес. Мне некого было назвать таким словом, и я страстно мечтала о той, достойной быть моей мамой. Но не дождалась. Поэтому сейчас хочу услышать его в свой адрес. Наверное, потому и хочу взять ребенка в том возрасте, чтобы с первых дней такие слова сказал.
-Мальчика, или девочку?
-Я хочу мальчика, - Маша поняла, что Олег сдался, и дальнейший спор будет уже в ином ракурсе.
После замужества она смягчила свой железный волевой характер. Ей еже не хотелось самой ставить и решать проблемы, как бытового, так и фи-нансового характера. Пусть муж берет максимально на себя забот и хлопот. А Маша купалась в любви и семейной жизни. Теперь хотелось бежать домой, громко говоря своим сотрудникам и подружкам, что надо успеть и в магазин забежать за продуктами  к ужину, и на кухню. Бизнес Олега занимал у него массу времени, но и он старался пораньше примчаться домой, чтобы ужин не успел остыть, и Маша еще не легла спать.
-А потом, если понравиться, возьмем девочку. Пусть будут братик с се-стричкой. Я мечтал всегда о девочке. Но мальчика первым.
-Согласная я, - уже весело хохотала счастливая Маша.
В детский дом они поехали через неделю в субботу, чтобы сделать свой выбор без спешки и суеты. Решили, что сегодня никто и ничто не должно им мешать. Даже отключили мобильные телефоны, чтобы никто не посмел от-влекать. Немного, а если быть честным, то много боялись и волновались. Ведь не в магазин за игрушкой. Как же можно выбирать? Нравиться, не нра-виться? Нелепо и глупо.
Но о своем приезде Олег с директором детского дома договорился за-ранее, поэтому она встречала их у входа.
-Только я вас очень прошу, ничего не обещайте, пока не определитесь сами уже окончательно. Мы с вами проведем небольшую экскурсию и крат-кое знакомство. Я уже приблизительно догадываюсь, кого вам нужно. Вот мы на них и посмотрим.
-Вера Николаевна, - обратилась к директрисе Маша. – А можно нам пока ознакомиться с документами. Действительно, они так смотрят на нас, словно только и ждут, чтобы их забрали. А так мы хоть какое-то представление иметь будем.
-Хорошо, - согласилась женщина. – Пройдемте в мой кабинет. Я приго-товила их документы. Как раз по вашей просьбе я подобрала пять мальчиков от трех до пяти лет.
Маша впервые оказалась в детском доме, да еще в такой роли. взрос-лые дети шумно носились по коридорам, на ходу здороваясь с Верой Нико-лаевной и гостями, и мало внимания обращали на Олега с Машей. Они уже свыклись с мыслью, что этот дом будет их родным до конца детства. Чего не сказать о малышах. Они еще надеялись, что когда-нибудь придет женщина или мужчина, которые заберут их в свой дом, назвав их своими сыночком или дочуркой.
Уже при подходе к кабинету откуда-то из коморки вынырнул мальчик лет пяти и, схватив Машу за руку, жалобно глядя в глаза, попросил:
-Тетенька, возьмите меня в свои ребенки. Я очень хочу, чтобы у меня была мама.  Можно мне пойти с вами? Я буду послушным ребенком, правда, правда.
-Павлик, погоди, - Вера Николаевна взяла мальчика за плечи и оторвала от Маши. – Они не собираются никого брать, успокойся и уйми свои фанта-зии. Иди, гуляй. Тетя с дядей совсем по другим делам пришли. Ты очень не-красиво себя ведешь.
Подождав, пока малыш скроется за поворотом, они вошли в кабинет, и Вера Николаевна попыталась объяснить мелкое недоразумение с этим мальчиком, так сильно желающим стать чьим-то сыном.
-Ко всем просится, просто сердце кровью обливается. Бредит мамой, домом, своей комнатой, своими игрушками. Не детдомовский он ребенок, домашний. Тяжело ему свыкнуться, что все проходят мимо него. У нас часто забирают детей в семью, постоянно кто-то приходит, выбирают. А он, сами понимаете, как бы сказать, некондиционный. Прости меня господи за такое сравнение. Но сама уже боюсь за Павлика. Ведь и в самом деле, как товар рассматривают детей, а на него даже взглянуть не желают. В центре России и китайчонок.  Его так все и прозвали. Мать, вроде, русская, хотя, это ведь по документам. Оставила в роддоме, так что, он даже не притронулся к родно-му человеку. Вот теперь и переходит из рук в руки, от дома ребенка к дет-скому дому. Сам мальчик просто прелестный, и ласковый, и умненький.  А вот как глянут, что азиат, так даже и не обсуждают его кандидатуру. Оно и их понять можно. Ведь своей семьей жить надо, а как соседям и друзьям потом всю оставшуюся жизнь объяснять. Хоть ты его ради него самого отправляй на дальний восток. Там таких много, авось и он кому-нибудь приглянется. Но у них самих своих детей полно.
Вера Николаевна разложила на столе фотографии и личные дела пяти детей, чтобы супруги смогли хоть немного ознакомиться с будущим претен-дентом на усыновление. Если Олег со вниманием и интересом рассматривал бумаги и фотографии, то Маша сидела отрешенная и смотрела в окно. У нее до сих пор стоял в ушах жалобный голосок и глаза этого китайчонка, словно в нем она узнала своего родного, которого так ни разу и не услышала, но именно таким ей он и снился часто по ночам. А сейчас прозвучал наяву из уст этого азиатского мальчишки, точно так же брошенного и забытого такой же непутевой мамаши, как и она сама.
И особенно запомнились слова директрисы. Сколько лет назад покину-ла, а вот сейчас как аукнулось. Ведь теперь во всех брошенных малышах бу-дет видеться, и слышаться  он. Одно успокаивало, что в тот вечер не было на празднике ни японцев, ни китайцев. А значит, Павлик никак не может быть ее сыном. Но она вдруг поняла, что теперь хочет лишь только его. Пусть этот поступок станет ее искуплением, но не в этом беда единственная. Она пони-мает, что без этого мальчика не сумеет сейчас уйти из этого дома.
-Маша, ты чего не интересуешься? – удивился Олег. – Вроде так спешила сюда, меня подгоняла, а сейчас, словно на меня свалила всю ответственность. Нам все же вместе придется сделать выбор, и принять совместное решение.
-Да этого Павлика забыть не могу. Как он схватил меня за руку, так до сих пор его дрожь запомнилась. Плохо ему здесь. Он по натуре домашний, в семью хочет, а с таким успехом до выпуска ему придется отбыть весь срок. Страшно мне стало за него.
-Маша, успокойся и приведи себя в порядок. Тебе вообще вредно посе-щать такие заведения, - Олег сел рядом и обнял жену за плечи. – Понима-ешь, какие сложности могут возникнуть в семье, когда и нам и ему придется постоянно объяснять всем причину такого разрезе глаз у нашего сына. Да и немного странно будет звучать на людях, когда он назовет нас мамой и па-пой. Мне лично их всех жалко, но мы пришли за одним, и хотим выбрать то-го, кого назовем до конца дней своим сыном.
-Олег, я кроме него никого не хочу. Не знаю, почему, но он, мне так ка-жется, станет самым родным. И, если мы сейчас выберем другого, то я по-стоянно буду думать о Павлике, и тем самым обижу выбранного. Вспомни, как мы сами встретились. Какой-то взрыв, неожиданная буря эмоций, хими-ческая реакция. Нас свела судьба и влюбила без спроса друг в друга. Такое случилось несколько минут назад у нас с Павликом. Ты просто не успел уви-деть его глаз. А вот попробуй, глянь и сам все поймешь. Я уверена, я знаю, что и ты не сможешь отказать ему.  Поверь, Олег, это никакой не каприз. Это зов изнутри, из сердца. Вера Николаевна, я умоляю вас, срочно и без секундных проволочек приведите его к нам, и я прямо сейчас назову его перед вами его своим сыночком.
Олег зачарованно смотрел на свою сумасшедшую жену и восторгался ее безумием, заново влюбляясь еще сильней, даже чем в первую встречу. Глаза Маши горели, и он понимал, что в данную минуту с ней спорить и говорить о других кандидатурах просто бессмысленно.
-Вы простите, - первая очнулась Вера Николаевна. – Но советую в таких вопросах не спешить. Хорошенько подумайте, взвесьте в се за и против. Я его, разумеется, приведу, и он будет безумно рад, но мне не хотелось бы причинять ему излишнюю боль. Я за него боюсь. Не дай бог, случись, что вы откажетесь и лишите его последней надежды, он может и не выжить. Маша, вы и вправду хотите, чтобы я привела Павлика? Это ваше окончательное ре-шение?
Маша глянула на Олега и кивнула головой. Муж тоже выразил солидар-ность, так как соглашался с ее доводами, понимая, что это ее внутренний зов, с которым спорить излишне. Ну и пусть будет у родителей славянской внешности сын китайского происхождения. Ну, а почему только китайского, почему заклинились именно на этой национальности? У нас в России самих азиатов с узкими глазами хватает. И калмыки, и буряты, и чукчи. Да мало ли. Нет, у наших лица круглее. А этот точно на какого-то китайчонка похож. А кто во дворе дразнить будет, так для того отец и существует, чтобы разборки устроить. Или, еще лучше, отдадим в секцию айкидо, или карате. Сам тогда разберется с обидчиками.
Вера Николаевна вышла, а Маша неожиданно заплакала. Это было на-столько неожиданным явлением, что она даже сама удивилась. Но слезы сами без спроса хлынули из глаз, снимая с сердца напряжение и устанавли-вая в душе покой и равновесие.
-Павел Олегович. В принципе, неплохое сочетание. Мне нравится. Мы ведь будем сразу, как положено, оформлять усыновление? – спросил Олег, и Маша сразу перестала плакать. Если бы он попытался успокоить ее, наговорить банальных фраз, то она еще бы поплакала. А он так буднично сделал заявление, словно они уже усыновляют, и проблемы исчерпаны. Это ее слегка и обескуражило. Зато успокоило и высушило слезы.
-Спасибо тебе, Олег, за понимание.
-Все правильно. Извини за идиотское сравнение, но даже щенков выби-рают из того, кто сам первый посмотрит или подойдет первый к рукам.
-Действительно, идиотское сравнение, но верное. Он как-то сразу маг-нитом притянул, и мне казалось, что кроме него мне больше никто не нужен. Я им заболела мгновенно. Как и тобой тогда на дороге. Теперь у меня будет два любимых мужика в доме.
Когда Вера Николаевна привела Павлика, Маша и Олег уже успокоились и строили планы будущей семейной жизни. Но при виде вошедших они напряженно замерли и пристально смотрели в глаза ребенку. А вдруг он, пока они тут рисовали будущее, передумал или принял иное решение. Или, еще хуже, сейчас вдруг по непонятным мотивам просто не понравятся друг другу.
Но Павлик, которому хватило одного взгляда на будущих родителей, вырвал ладонь из руки директрисы и подбежал к Маше, испуганно протяги-вая ей свои руки, еще не поверив окончательно в свою судьбу. Маша подхватила мальчика и сильно прижала к груди, как самого любимого и дорогого ей человечка, а Павлик взахлеб сыпал благодарности и обещания, благодаря за принятое решение, что выбрали именно его:
-Мамочка, папочка, спасибо, миленькие! Я буду очень хорошим, по-слушным ребенком, вы никогда не пожалеете, что взяли меня. А я уже и буквы выучил, и читать пробовал. Правда, правда. А еще я умею и полы мыть, и посуду. Я буду большим помощником.
Вера Николаевна отвернулась и незаметно промокнула глаза платоч-ком. А Маша и Павлик лили слезы без всякого смущения, словно встретились после долгой разлуки и теперь не могли сдержать своей радости.
-Ну что ж, пошли домой, - прервал их излияния чувств Олег. – Теперь у тебя будет свой дом и своя семья. Прощайся с этим домом и обещай вер-нуться лишь только в гости.
-Погодите, - остудила их пыл Вера Николаевна. – Не так сразу. Это очень длительная и нудная процедура. – Она взяла листок и протянула Олегу. – Вот список документов и процедур, необходимых для усыновления. Но, - она глянула на Павлика и Машу. – Ладно, идите, что с вами поделаешь. А то я больше не смогу встречаться с ним и смотреть в его печальные глаза. Только обещайте, что с бумагами не будете тянуть.
Павлик спустился с рук Маши и подошел к Вере Николаевне.
-Спасибо, мама Вера, - и поцеловал ей руку.
Они шли по детскому дому втроем. Папа, мама, а посередине сынок. Радостный, веселый и безумно счастливый. Их провожал весь детский дом. Каждый по-разному, но все с добрым чувством. Кто по-доброму позавидо-вал, кто порадовался.
-Не забывай нас, китайчонок, приходи, хоть иногда, - махали руками и кричали вслед друзья, товарищи.
-Не возвращайся, - пожелали старшие.
Постараемся вернуться, но только с добрыми намерениями. Чтобы по-благодарить. Так думала Маша. Счастливая, что все произошло так замеча-тельно и легко. Так думал Павлик, крепко вцепившись в руки только, что приобретенных родителей. Солидарен в мыслях с ними был и папа Олег. Где-то в душе он, конечно, желал иного сына. Как-то экзотично брать в се-мью европейскую со славянской внешностью обоих родителей азиата. Но, по сути, плевать на эти глупые предрассудки. Ему главное видеть счастливое лицо любимой женщины. А к пацану он привыкнет. Придется первое время выслушивать недоверчивые вопросы соседей и сотрудников.  Но он начхал на чужое мнение. На все ротки платков не напасешься. Самый идеальный вариант прироста семьи – естественные роды и прочие последствия. Но, раз не дано им счастья, иметь своих детей, так сумеют они подарить радость этому брошенному сиротинушке. Заждался мальчонка своего счастья, что так жадно и крепко держит их сейчас, и всю дорогу обещает быть не просто идеальным, а очень замечательным сыном. Разве можно посметь отказать такому в его кусочке счастья.
Процедуры оформления действительно оказались длинными и нудны-ми. Помогал тот факт, что усыновление не предполагало претензий к госу-дарственному субсидированию. Этот факт облегчал подписание бумаг. И спасибо Вере Николаевне, которая позволила Павлику все эти  дни прожи-вать с обретенными родителями. Это сделало процедуру и ожидание безбо-лезненным. А всю бюрократическую суету-маяту Олег поручил юристам.
Дату рождения семьи постановили отмечать ежегодно и именно в этот день, когда им торжественно вручили все документы с подписями и печатя-ми, удостоверяющие и подтверждающие с этой минуты законность их отно-шений. Первый вечер они провели втроем в ресторане.


                7

-Павлик! А ну-ка, подойди ко мне. У нас с тобой предстоит серьезный мужской разговор, - Маша пыталась, как можно строже и жестче говорить, чтобы сын понял, как мать сердится, и насколько в своем проступке он не прав.
-Да, мамочка, - Павлик вбежал в комнату и бросил на Машу испуганный жалостливый взгляд, после которого ей уже совсем не хотелось сердиться и обижаться. Она готова простить ему любую провинность, но хотелось про-явить принципиальность и материнскую строгость, чтобы их сын не превра-тился в непослушного и неуправляемого шалопая.
-Сынок, ты почему папе сказал неправду? Ведь это ты заходил в его комнату и брал без разрешения мобильный телефон. А потом во дворе, мне еще соседка рассказывала, хвастался перед друзьями мальчишками, мол, какой у тебя крутой и навороченный мобильник. Во-первых, мы договарива-лись, что в папину комнату никогда без его ведома не входить и ничего там не трогать. А во-вторых, что самое ужасное в этой истории, зачем ты соврал папе? Это уже совсем не по-мужски и нечестно. Если уж случилось так, что набедокурил, так будь смел и признай свою вину. Поругаем и накажем, но можем и понять. А вранье не входит ни в какие рамки.
Павлик стоял перед матерью, опустив на пол взгляд, весь потерянный и разнесчастный, готовый в любую секунду разреветься. Но разговор касался мужских достоинств и поступков, а стало быть, слезы надо любыми усилиям сдержать и не выпустить на волю. Однако его обуял в данную секунду страх перед перспективой сурового наказания. Это был первый случай такого серьезного проступка за долгие месяцы семейного проживания. Он так ста-рался изо всех сил быть хорошим сыном. Послушным, внимательным, старательным. А этот нелепый случай с телефоном сильно испортил хорошие впечатления о нем.
Мальчишки во дворе любили похвастаться друг перед другом всякой ерундой, разными навороченными игрушками. А ему тоже хотелось пока-зать, что его родители тоже любят и много чего покупают. Они и в самом де-ле старались не отказывать своему сыну ни в чем. Но Павлик сам пугался из-лишних трат, объясняя им, что совершенно не нуждается в таких дорогущих игрушках.
 Он не мог привыкнуть, что теперь не просто приходится их сыном, но еще на него приходится расходовать много денег на всякие пустяки, без ко-торых, им так кажется, Павлик не сможет прожить. А он может и не хочет быть таким транжирой. Вот и взял такой красивый и крутой телефон, чтобы похвастаться перед друзьями и отнести на место. И все. Даже ни одной кноп-ки не нажал, хотя пацаны хотели поиграть с ним. Да не учел простейший факт, что руки были испачканы, и оставили следы на телефоне.
А еще соседские пацаны постоянно пугают, что он не родной сын своих родителей. И они его могут в любое время за какую-нибудь провинность от-вести обратно в детский дом. Это у них у всех настоящие родители, поэтому они могут себе позволить и нахулиганить, и с родителями поспорить, пору-гаться. А Павлику этого не дано. Он приемный, и вести себя должен соответ-ственно. А ему тоже хотелось показать себя не только равным, но даже луч-шим. И когда папа строго спросил про телефон, он настолько перепугался, что ничего лучшего не придумал, как соврать и наговорить всяких нелепо-стей, только бы они не ругали, и не возникло у них желание вернуть его на-зад в этот нелюбимый детский дом.
Поняв, что дальше препираться нет сил, и тактику необходимо менять, Павлик бросился к мамочке и громко разрыдался.
-Мамочка, миленькая, не надо отдавать меня назад в детский дом. Я обязательно исправлюсь, и больше никогда не буду ничего брать без спроса. Я не хочу там жить, мне очень плохо будет без вас. Правда, правда, я всегда буду только хорошим. Вы простите меня, пожалуйста, и не надо сердиться, я очень люблю вас.
Машу неожиданно парализовало от его слов. Она с первых дней счита-ла, что они самая что ни на есть полноценная семья, которую нельзя просто так по плохому настроению, как надоевшую вещь, вернуть в коробку или выбросить в чулан. А Павлик, оказывается, до сих пор до конца не поверил в их искренность. Вот и хватается за любой обман, чтобы в их глазах не показаться плохим ребенком. Она подхватила сына на руки и сильно прижала к себе.
-Миленький мой, ну, что же ты такое говоришь! Никогда, слышишь, ни-когда не смей даже думать об этом. Мы все втроем и есть самая настоящая семья, а ты самый настоящий любимый сынок. И как только ты мог такое по-думать? Кто тебя напугал этим? Всем всегда говори, что ты теперь у нас на-всегда с нами.
-Мальчишки во дворе говорили, что вы всегда можете вернуть меня на место, где брали. А я очень этого боюсь. Я взял телефон, но совсем ненадол-го, на чуть-чуть. Просто хотел показать им, как вы меня сильно любите, и что никогда не вернете в детский дом. Я сразу же положил на место, только папа как-то узнал правду.
В это время в комнату вошел Олег, и очень поразился увиденной карти-не. Ничего странного в картине объятия сына с мамой и не было, если бы у обоих не были зареванные глаза.
-И что у нас за выяснения отношений? Проблемы?
-Да вот, все про твой телефон, - сказала Маша сквозь слезы, а Павлик плотней прижался к ней, чтобы она защитила его от рассерженного папы. – Вот, решили идти сдаваться.
Но Олег ласково забрал сына к себе и усадил на колени.
-Никогда не бери такие вещи грязными руками. Во-первых, испачкал, а во-вторых, улики ставил. Разве трудно заскочить в ванную и ополоснуть? И сочинять не пришлось бы. А так, если по серьезному, не надо никогда мне говорить неправду. Только сам себя запутаешь, и веру в себя потеряешь. Лгать надо только врагу. За Родину.
Поняв, что взрослые уже шутят и за его обман и проступок больше не сердятся, Павлик повеселел и уже улыбался вместе с взрослыми. Бояться не надо, а значит в жизни все прекрасно.
-Ты знаешь, что напугало его больше всего? – спросила Маша у мужа. – Кто-то распространяет ужастики, что мы его за непослушание вернем в дет-ский дом. Я думаю, что сейчас нам на эту тему необходимо очень серьезно поговорить. Только, давай, Павлик, поможешь мне стол накрыть, а потом мы за ужином поставим в этом вопросе окончательную жирную и очень главную точку.
С точкой Павлик радостно согласился и с большим удовольствием помогал маме накрывать на стол. Папе разрешалось в это время смотреть телевизор и пролистать газеты. Так как он считался в их семье главным. Мама тоже на работу ходила, но большее время проводила дома. Не то, что папа. Она, как и все соседи, и родители друзей, работали с утра до вечера. А по выходным всегда была дома и проводила свободное время с сыном. Поэтому, так сложилось, что с мамой у них было больше секретов и откровений.
На ужин мама разрешила папе выпить вина, а Павлику налили пепси-колы. А потом за чаем они, долго беседовали, из чего Павлик понял, что, ес-ли мама или папа сердятся, то все равно нет причин для страха. У них самая настоящая семья, в которой могут возникать споры и конфликты. Но никогда и никто их не разлучит.
Сегодня первое сентября. В школу в первый класс они шли втроем. В этот главный день для многих пап и мам все производственные дела по воз-можности отложены, так как нет важнее и нужнее, чем школа и первый учебный день, который должен запомниться, как праздничный и неорди-нарный. Костюм покупали вместе. Целый день ходили, ездили, лазали по этажам, пока не подобрали нужный по цвету и размеру. А потом искали ра-нец. Книги и тетрадки были куплены заранее. А вот ранец приобрели в один день с костюмом.
В это утро Павлик спал крепко и спокойно, в отличие от родителей. Осо-бенно мамы. Она просыпалась, раз пять и все смотрела на часы. Когда оста-валось еще более двух часов, у нее не хватило терпения, и она встала и ушла на кухню. Олег пришел приблизительно через полчаса.
-Ну, а тебе чего не спится? – смеясь, спросила Маша у мужа. – По-моему, в первый класс идешь не ты.
-Можно подумать, что она спокойна и безразлична.  Вон, какие круги под глазами.
-Ужас! – испуганно воскликнула Маша и убежала в ванную приводить себя в надлежащий порядок.
-Да ладно, чего там тебе-то суетиться? – спросил Олег, заглядывая в ванную. – На нас с тобой никто смотреть не будет. Главным там будет наш первоклассник. А у Павлика с нервами все в порядке. Как я понял, он споко-ен, как танк.
Павлик, действительно, сильно по поводу первого урока и первого дня в школе особенно не волновался. Он переживал по поводу иных проблем. За два дня до начала учебного года на линейке Павлик немного успел познакомиться и с первой учительницей, и с одноклассниками. Теперь хотелось в первый день учебы произвести хорошее впечатление, чтобы всем понравиться. Читать и писать он научился еще в детском доме. А за год в семье хорошо закрепил свои навыки. Но показывать свое преимущество над всеми он не хотел. Еще по детскому дому знал, как не любят сверстники выскочек. А ему больше всего хотелось стать своим, другом и товарищем. Однако и неучем предстать перед учительницей его совсем не прельщало. Вот такие вопросы в данную ночь его и волновали. Как повести себя, чтобы понравиться всем. Но никто не заподозрил в предвзятости.
Возле школьных дверей учительница забрала у них сына и попросила придти за ним часам к двенадцати. Не раньше. Именно столько она и плани-ровала первый учебный день.
-Павлуша. Ты, если не увидишь нас во дворе, - попросил сына Олег. – То иди сразу в наше любимое кафе. Мы с мамой отлучимся на часок по делам, а потом будем тебя там ждать. Так что, не пугайся нашего отсутствия в поле твоей видимости, а сразу иди туда.
Павлик, молча, кивнул головой и ушел со всеми детьми вслед за учи-тельницей. Вот он и стал школьником. Столько много было разговоров, пла-нов, мечтаний, а оно все так просто и буднично. Но все равно радостно и та-инственно.
-Ты же обещал, что сегодня никаких дел, - сердито спросила Маша. - Ка-кие там проблемы, чтобы в такой день отвлекаться.
-Маша, не сердись. Все равно сидеть три часа в кафе утомительно и глу-по. А дома сама будешь прыгать, и нервничать, как на иголках. Поехали. Бы-стро уладим одну малюсенькую проблему и вернемся. Заодно и развеемся, стресс снимем.
-Чего-нибудь серьезное?
Олег успокоил Машу.
-Нет, все буднично. Но очень важное. Поэтому и хочу воспользоваться свободным часом. Но гарантирую, что буквально через час мы будем сидеть в кафе и, ни о чем производственном не думать.
Маша согласилась. И в самом деле, не сидеть же дома, или все это вре-мя в кафе. Столько кофе не выпьешь. А так, и время веселей пролетит, да и с пользой для дела.
В кафе они заказали бутылку вина и мороженое. До окончания первых уроков в жизни их сына еще почти два часа, но идти уже никуда не хотелось. Не так часто выпадает случай побыть так много вдвоем, и хотелось это время не растерять. Оказывается, они так долго мечтали об этом уединении. Так почему бы и не воспользоваться случаем, ударившись в воспоминания и анализу прожитого года, где основное и главное место занял их третий член семьи. Но, как они решили и постановили, что он определяющий и цементи-рующий их счастье и лад в семейном бытие.
Этот срок не был легким и гладким. Они привыкали друг к другу и к сы-ну, а Павлик учился быть хорошим, послушным и беспроблемным сыном, как он обещал, и как ему хотелось. Он уже поверил и понял, что теперь семья не бросит его в любом случае, даже если и сильно провинится. Но, как оказалось, хорошее поведение у него внутри заложено. Он хочет быть в любом случае хорошим сыном, чтобы его любили и хвалили, и не стыдились поступков. Ведь, если тебя любят и еще ко всему восторгаются, то жизнь приобретает намного ярче краски и острее вкус.
Обо всем этом и болтали Маша и Олег, вспоминая минуты своего детст-ва, свои детские желания и мечтания. У Олега такие же, как и у Маши были проблемы с родителями. Отца не было. А если где-то и был, то никто никогда про него ему не рассказывал. Мать вышла замуж, когда ему исполнилось десять лет. Но с отчимом он даже не успел наладить отношение, как тот исчез. Потом появлялись временные мужья, так же внезапно пропадавшие и приходившие. А потом исчезла мать. И Олег поселился у дедушки с бабушкой. Это не были родители матери. Они назывались в разговорах и воспоминаниях дальними родственниками, и практически до исчезновения матери не общались.
Но первыми пришли к Олегу, когда он остался один, и позвали его к се-бе, проведя предварительно перед приглашением серьезную беседу. Они уже были старенькими, а Олег в том переходном переломном возрасте на распутье, когда ломается характер и определяется дальнейшая судьба. По-этому они не требовали, а просто попросили, если он не желает идти в ин-тернат, а хочет прожить до взрослой жизни в семье, не превращать их остат-ки жизни в ад. Они понимают состояние брошенного обиженного мальчика, но и пусть он отнесется к их положению соответственно.
-Мы не собираемся постоянно контролировать и вмешиваться в твои мальчишеские дела, в учебу. Но, если пожелаешь и будешь стремиться к учебе, а наше финансовое состояние позволяет безбедно тебя выучить и до-вести до самостоятельности, можешь учиться столько, на сколько хватит ума.
-Вот такие условия были поставлены мне, и я их принял. Мне не сложно было привыкнуть к ним, потому что я сразу почувствовал их доброжелатель-ное отношение ко мне, так и выполнить их пожелания. У меня не бурлила кровь, и, как говорится в нашей мужской среде, моча не била в голову, тре-бующие бурных действий и безрассудных поступков. И учиться я любил, что у меня ко всему прочему, получалось легко и доступно. Они умерли сразу, почти одновременно, оставив мне в наследство свою большую квартиру и приличные сбережения. Я им безмерно благодарен за спасенное детство, за юность, за заботу и, а в этом я не сомневался, любовь. По-своему, по-стариковски, но по-настоящему и без притворства. Они мне позволили без проблем окончить институт, а сбережения дали первоначальный стартовый капитал для моего дела.
У Олега осталась квартира от матери, куда он после ремонта и пере-брался. А квартиру своих опекунов продал и раскрутил свой бизнес. Вот такая его интересная судьба. Что стало с матерью, он так и не узнал, живая она, не жива, но его уже это мало волнует. Но скорее всего он верит в ее смерть. Неужели не отыскала бы за столько лет, если бы все было хорошо? А нет, значит, и в этом мире ее нет. Не должно быть.
В разгар откровений в кафе вошел мужчина лет сорока, если не моложе, но в молодежном спортивном наряде. Джинсы, кроссовки, футболка. Спортивный мужик, как определили супруги. Время для посещения кафе раннее, поэтому в основном посетители заходили на короткий промежуток времени. Кофе попить, бутерброд зажевать. Алкаши на опохмелку предпочитали соседний бар, где намного можно дешевле выпить пива или стопочку водки. Поэтому в этом кафе контингент довольно-таки приличный. Да и вошедший мужчина выглядел прилично и респектабельно. Просто обратили на него внимание за его спортивный молодежный наряд. И посещение в такое время редкость. Но обращали внимание не долго. Глянули, оценили и забыли, окунувшись вновь в свои перипетия.
Поэтому, когда он сел к ним за столик, они удивились и возмутились одновременно. Полно мест, зал пустой, а он садится к ним.
-Мужчина, простите, а не могли бы вы все-таки сесть за другой столик? – попросила Маша, одергивая Олега от грубостей в такой светлый день, и сдерживая саму себя, чтобы не сорваться.
Мужчина странно посмотрел на них, хитро прищурился, но уходить не собирался.
-Вы меня не гоните. Я ненадолго. Вот кофе выпью, пирожное съем, пару историй вам расскажу, а потом, коль не возникнет интересующих вопросов, тихо и мирно уйду.
-Ну, и зачем нам понадобилась ваша компания? У нас и так на сегодня полно вопросов и ответов, - все же встрял в разговор Олег, уже успокоив-шийся и сумевший удержаться от грубостей. Ему самому не хотелось нерв-ничать и скандалить, понимая, что можно простым конфликтом испортить весь праздничный день.
-Вы считаете, что мои истории вас не смогут заинтересовать? А зря, они намного занятней и любопытней ваших глубинных воспоминаний. Тем бо-лее, что свое вы и в другое время перемелете. А где потом меня искать буде-те?
-Вы считаете, что можете настолько заинтересовать нас?
-Считаю. Даже уверен. Вы сами не просто забыли прошлое, но и многие моменты не желаете вспоминать. А вместе мы можем запросто затронуть все жизненные коллизии.
-Мужчина, - Олег начал нервничать из-за чрезмерной назойливости чу-жака. – Мы хотим сегодня побыть одни и без лишних помех.
-Помех? Это я вам мешаю? – наигранно возмутился посетитель. – Как Машин автомобиль заглушить, так я здесь оказался вовремя. Мол, судьба. А где бы ваша судьба была, если бы я тебя не задержал ненужными делами и не создал искусственные преграды? Проскочил бы мимо своей любимой, своего единственного счастья. Так тогда я им нужен был. А как просто присел рядом слегка перекусить, так сразу помехи им создаю. Не по душе им мое лишнее присутствие.
-Ой! А вы кто? – испуганно и удивленно воскликнула Маша. – Мы разве с вами знакомы? Откуда вам такое известно?
-Да нет, видимся мы с вами впервые. А если, как в народе говорят, то всего два раза – первый и последний. Я стараюсь вообще не общаться со своими подопечными. Пусть живут сами, как хотят. Но иногда хочется пооб-щаться и донести до них некоторые факты, сумевшие по тем или иным при-чинам укрыться от них самих. Правда, такую честь я оказываю не всем. толь-ко тем, кого считаю достойными и заслужившими. Ведь факты бывают, как нелицеприятными, так и удивительно желательными. Но, поскольку, в ваших понятиях жизнь длинна и разнообразна, то и на протяжении ваших долгих лет у любого субъекта накапливается масса разнообразных фактов с теми или иными сюжетами. А уж желательно ли их обнародовать, то у каждого на этот счет свое мнение. Если позволите, я расскажу вам одну простую житейскую историю, которая в той или иной степени касается вас. Будем общаться, или все так же продолжите сердиться?
-Нам уже любопытно! – заинтересовался Олег, заинтригованный речью незнакомца, который, оказывается, не просто знакомый, точнее, знает их, но и владеет некими скелетами в их шкафу.
-А вы что, подглядывали за нами? – шутливо спросила Маша, которая до сих пор это происшествие считает веселой шуткой или розыгрышем.
-Ну и зря. А я вовсе и не собираюсь вас разыгрывать, - ответил незнако-мец на Машины внутренние сомнения, словно влез в ее мысли и ответил на незаданные вопросы. – Я пришел поговорить с вами очень серьезно и ответ-ственно. Но если честно, то находиться в серьезном состоянии не в моей на-туре. В большинстве случаях в мои обязанности входит быть слегка безраз-личным к судьбам своих подопечных. Равнодушным, но щепетильным и предельно внимательным. Однако не к их мыслям и переживаниям, и даже не к жизни, а к смерти. Как не парадоксально, но жизнь имеет пределы. То есть, заканчивается, и, как всегда, в неподходящий момент. Безвременно покинул нас. Хотя трудно определить и объяснить эти минуты. Это ведь только живым кажется, что их родной и близкий им человек преждевременно покинул их. Я вам официально заявляю, что смерть всегда приходит точно и по расписанию. И, если время пребывания на этой земле закончилось, то, значит, пора собираться в дорогу. Хотя, такое определение, как то, что ваш близкий ушел на вечный покой, не совсем верно. И очень можно подвергнуть сомнениями и доказать обратное. Покой ли ожидает вас в мире ином? Вы не знаете, и знать сей факт вам ни к чему. Да, я знаю ответ на этот извечный вопрос, а вот отвечать на него не собираюсь. Но, поскольку слегка зацепил его, то считаю обязанным пространственно намекнуть, что там точно такая, же жизнь, как и здесь. Ни на йоту не отличающаяся от нынешней.
-Мне кажется, что вы хотели нам рассказать какую-то загадочную, инте-ресующую нас, историю, - напомнила Маша, которая мало верила в потусто-ронний мир. И потому не очень хотела слушать философские измышления незнакомца. На эту тему можно говорить и слушать вечно, так как ответов ни в одном учебнике не встретишь. Все зависит от наличия фантазий в голове и хорошо подвешенного языка во рту. Религия говорит одно, наука другое, а там сам разбирайся и определяйся, кому и насколько верить.
-Ты, Маша, права, - опять поразил ее своей проницательностью, если не телепатией, незнакомец. – Зовите меня Ангелом. И обращение ко мне при-ятней и доступней на «ты». Я люблю так. А количество гипотез в таком ще-котливом вопросе вполне оправдано. Никому не просто непозволительно знать о жизни после смерти, но и не желательно для самого процесса разви-тия цивилизации. Но не как технического прогресса, а как обязательного вы-полнения полного своего предназначения в этом мире до конца и всех пунк-тов во всем объеме. Доживи человек, как полагается, до естественного края пропасти, а только лишь потом можешь прыгать. Соблазн ускорения сего прыжка опасен. Хотя и случаются проколы и в нашей работе. Я имею в виду проблемы суицида. Видно кто-то из нас, да и сам я не всегда пунктуален и безупречен, где-то в чем-то что-то пропускаем такого рода информацию и вовлекаем тем самым самоубийц в ускоренный переход в другой мир.  Но, Маша, в этом ты права.  Я пришел к вам на чай и кофе не для демагогий на тему жизни и смерти. Поведаю вам одну поучительную историю, чтобы из жизни других сделали для себя правильные выводы. Человек, почему-то, любит учиться на своих ошибках, считая ошибки других недальновидностью и слабоумием ошибающихся. Я не имею в виду болезни ума. Это простой распространенный недостаток сообразительности в запутанных проблемах. Сложные ситуации мы решаем, думая, что на месте любого поступили бы правильно и решительно. Такие измышления случаются в спокойном состоя-нии. Тебе ничего не угрожает, опасаться нечего, страха и боязни нет, боль не беспокоит. Почему бы не поразмышлять.  Но, когда эта куча отрицательных ощущений сваливается вмиг на тебя самого, то сразу, же делаешь массу ошибок и совершаешь проступок за проступком, над которыми иронизиро-вал в том положении, когда в воздухе витали безмятежность и благополучие.  И так, приступаю к повествованию. Считаю, что психологическую подготовку провел в полном объеме, и вектор ваших мыслей направил в правильном направлении. Потом поймете, что в этих словах была не простая демагогия. Они тоже причастны к моему повествованию и сыграют определенную роль в ваших восприятиях к моим словам.
Это случилось, по вашим понятиям, очень давно. Чуть больше четверти века тому назад. Я не хочу называть точные даты, место и имена героев мое-го рассказа. Вас должна взволновать сама тема сюжета. Поэтому героев буду именовать, как он и она. Начнем с нее. Она только что оканчивает школу, и впереди колоссальные планы на будущее, вначале которого, разумеется, ВУЗ. Школа далась легко, и закончила она ее весело и беззаботно. А уж в институт поступить, да еще по избранной специальности, не составило проблем не только по причине хороших знаний в милой девичьей головке, но и высокого партийного поста горячо любимого и любящего папочки. Если немного из истории помните, то в те годы великих построений социализма, высокая партийная должность, когда партия рулила и направляла, означала и хорошие перспективы будущего. Девочка, вроде, не избалована и не ветрена. Учебу поставила во главе угла, и постигала науки усердно и успешно. И был у них по марксистско-ленинской философии, а такая наука существовала в те времена, молодой и страшно привлекательный преподаватель.  Кстати, азиат. А если быть точным, то гремучая смесь японца с казашкой. И оба его родителя так же имеют кровавую смесь не одной национальности. И эта смесь сводила с ума ужасно много особ женского пола. За исключением моей героини. Она вообще не обращала на него внимания. Игнорировала оскорбительно и показательно.  В семье ненавязчиво велись на такую тему, как будущее замужество, разговоры, и там, в этих намеках, предполагался достойный партнер. Поэтому ей абсолютно неинтересен был азиатский ловелас. Головка ее была заполнена учебой, науками и воспитанием. А такого красав-ца в упор не замечала. Такое положение вещей моего героя не устраивало. Он не требовал от всех безумной любви, но простого человеческого внима-ния, интереса к собственной персоне, как к неотразимому и самому привле-кательному, хотелось всеобщего. Безразличие не только обижало, но и глу-боко оскорбляло. На горе и беду всех вздыхательниц, он прекращает в мгно-вение все свои любезности и флирт, и перебрасывает обаяние и вздыхания на хладнокровную студентку. Было бы нелепо говорить о его поражении и о бессмысленных попытках. Как любят выражаться представители человечест-ва, не прошло и года. Крепость сдалась не простым вниманием и любезно-стями, а завертелся страстный бурный роман с тяжкими последствиями. 
Преподаватель был сослан в свои родные края, а точнее, в Казахстан, папа студентки в предынфарктном состоянии госпитализирован, а студентка благополучно родила хорошенького мальчика. Меня не интересует даль-нейшая судьба девушки  в данный момент.  В принципе, история про нее за-кончена. Еще несколько штрихов для полной картины и для внесения в мо-раль ясности. Она вмиг стала женщиной с не совсем одобряемой обществом репутацией.  Нет, она не бросила ребенка по той причине, что ее в первые годы поддерживала мать. Помогала, сколько могла, а потом благополучно отправилась вслед за мужем. Если быть конкретным, так в мир иной. Вот так человеческая страсть погубила благополучную уважаемую и почитаемую семью.
А молодая мамаша сделала еще несколько попыток устроить личную жизнь, ну, а чтобы ребенок не мешал, она сбежала от него. Его на воспита-ние взяли дальние родственники. Судьба бывает злой и жестокой, но не сва-ливайте вы все свои беды на ее, злодейку. Задумайтесь и поразмыслите – нет ли за вами подлостей и пакостей. А потом поймите и вините судьбу, или самих себя. На сколько совести хватит. Не простила судьба и эту женщину за подлый поступок. За оставление ребенка на произвол судьбы она сейчас и несет свою кару жалким существованием, доживая свою никчемную жизнь.  Хотя по годам она должна еще полноценно жить, а не доживать. В ее годы  можно еще и дела вершить, а не прозябать в лохмотьях и впроголодь. Ну а судьба того преподавателя тоже покарала. Никто не в праве осудить легко-мысленные поступки и любовь к женщинам.  Но сумей нести и ответствен-ность за судьбу тех, кого любил. Он бросил так же на неизвестность своего сына. Кстати, единственного. Он сумел добиться авторитета, положения, фи-нансового успеха. Но за свой проступок он лишен права иметь детей. И это его теперь угнетает и гложет. Он готов на любые подвиги, чтобы разыскать того единственного, что судьба подарила ему. И полцарства не пожалел бы. Ведь он знал о беременности, слышал о рождении, но струсил и смалодуш-ничал. А потом, когда хотел, не смог найти. Хотя и предпринимал попытки. Адреса своей любимой он не знал. Но эти попытки уже были запоздалые, когда начался распад страны, и возникли сложности границ. Об той единственной беременности он вспомнил, когда прознал о своей беде. А тут сначала ваша страна в разнос пошла, потом народ разбрелся в неизвестность. Сейчас найти ему очень хочется. Просто идея навязчивая такая. Вот я и подумал, а не помочь ли ему? Вроде, в отличие от матери ребенка, он ищет, но не знает где. А она знает, но не ищет. Почему-то ей кажется, что они не нужны друг другу. Забыли о существовании.
К вам я хочу обратиться с советом: надо помочь бедному бывшему пре-подавателю, или пусть доживает среди своего богатства в одиночестве. Но в том факте, что на этой планете, несмотря на богатые похождения по всему союзу и СНГ, кроме единственного сына у него никого нет. В этом я не просто не сомневаюсь, очень хорошо знаю подолгу службы своей. Мне такие тонкости знать полагается. Бывают и в моей профессии мелкие ляпы, но не такого масштаба.
-А почему мы вам…
-Тебе.
-Извини, тебе, помогать должны в твоих проблемах? Сам создал, сам и решай, - спросил удивленный Олег. Действительно, ну совершенно не ясен мотив незнакомого Ангела обращения именно к ним. Они что, первые по-павшиеся на его пути, как пассажиры поезда, попутчики в купе? И сам смысл не очень интересной истории он не понял. Таких случаев на каждом шагу хоть коллекционируй.
-Вот и приехали. Говорил, говорил, а он так ничего и не понял.  А у твоей жены на этот счет уже вкрались сомнения. Кое-какие догадки морщат ее ло-бик. Я прав?
Маша даже побледнела от догадки.
-Ты про родителей Олега сейчас нам рассказывал?
-Молодец. Пять с плюсом за сообразительность. За такую догадливость я тебя сильно хвалю.
Олег ошарашено с недоверием и тайной надеждой смотрел на собесед-ника. Неужели этот человек знает всю правду про его отца и мать? Плевать ему, кто они и как живут. Он не собирается никому читать морали и осуждать за ошибки и подлости молодости. Сам не идеален. Ему страстно хотелось сесть напротив их и задать несколько вопросов. Не будет он спрашивать и предъявлять претензии и клянчить деньги, требуя возмещений. Ему хочется знать, что они есть, что он им нужен. И он в любое время может навестить их. Неважно, как далеко или близко они живут. Он купит билет и приедет к ним в гости.
-Я про мать тоже хочу знать правду. Нет, не надо рассказывать. Просто дай мне ее адрес, если знаешь.  Я разыщу их обоих. Пусть они будут в моей жизни. Мне одной только мысли, что я не сирота, достаточно.
-Ты прав, - продолжил Ангел. – Особенно это надо знать твоему отцу. Ведь его вера утверждает, что мужчина, родивший сына – бессмертен. Вот такой подарок ты ему преподнесешь.
-Боюсь, что огорчу.
-Дольше не считается. А потом мне хочется продолжить свое повество-вание. Это была одна коротенькая история. И как видите, закончилась рас-крытием одной тайны. У меня их еще три. Очень коротенькие, но страшно судьбоносные. Вы мне, как пара, понравились своей любовью.  Безумной, страстной и фантастически преданной. Только это не любовь с первого взгляда. Была у вас еще одна коротенькая, но очень впечатляющая встреча до этой, на дороге у заглохшей машины.
-Да? – хором воскликнули Маша и Олег, и удивленно посмотрели друг на друга, словно впервые узнавая себя.
-Да! – усмехнулся Ангел. – Но вот запомнилась она по впечатлениям темной ночи. На той незабываемой вечеринке. Что же ты, горе-кавалер, обесчестил даму и позорно сбежал? Совесть не мучила? Воспоминания не душили?
Маша и Олег резко оттолкнулись друг от друга, словно однополюсные концы магнита. Это известие настолько поразило их, что несколько минут они даже слова произнести не в состоянии были. И не верить нельзя. Ведь никто не отрицает факта той роковой ночи. Было. Все это было. Они еще то-гда потянулись друг к другу. Но злые силы попытались разлучить. Потом Маша узнала от Татьяны, а ей Гриша признался про свои пакости с вином.  И все же им удалось преодолеть препятствия и силу алкоголя, но соединиться лишь на одну ночь.
-А ты тоже бессмертный, - только и смогла прошептать Маша сквозь слезы, с трудом сдерживая рыдания.
-Как это? – удивился Олег, еще толком ничего не понимая и не осозна-вая случившееся.
-Я родила тебе сына, но потеряла. Меня бабушка заставила бросить его в роддоме. Ослушаться у меня не хватило мужество. Но если бы ты только знал, сколько я ночей проплакала по нем. И до сих пор просыпаюсь от внут-реннего крика. Все слышу его зов, но не знаю, куда бежать.
Олег упал на колени рядом с Машей, ухватил ее руки и непрерывно шептал:
-Прости меня, ради бога, прости и не вини себя. В этом полностью моя вина. Мы искупим ее и возьмем из детского дома еще много детей. И пусть наша любовь к ним будет компенсацией той, что не досталась нашему. Я очень надеюсь, что и он не обижен. Мне хочется быть уверенным, что он не плачет и не тоскует.
-Успокойся, Олег, не вини себя. Так случилось. Ты прав. Я тоже хочу сде-лать, как ты говоришь. Мы их будем крепко любить и баловать.
-Это была третья история, которую вы мне сами рассказали. Не успел, опередили, но я не жалею. У вас получилось намного интересней, а цель достигнута.
-Погоди, - Маша вдруг встрепенулась и с надеждой посмотрела на собеседника. – Если ты и вправду настоящий Ангел и все про всех знаешь, то и про судьбу нашего малыша сказать можешь?
Сама спросила и до смерти перепугалась в ожидании правдивого отве-та.  Ведь он может прозвучать приговором, отнимающим вспыхнувшую вдруг надежду. Хотят и в силах ли они услышать правду? А вдруг у него уже появились чужие и неродные родители?
-Это четвертая и последняя история. Ваш сын жив, здоров и безумно счастлив, что у него настоящая семья м папой и мамой. Он их любит, они его тоже. Так что можете порадоваться за благополучие и удачную судьбу своего сына.
-А можно хоть глазком  посмотреть на него? – прошептала Маша осип-шим от волнения голосом.
-Почему бы и нет. Мне вообще в этой истории  все нравится. Если чест-но, то я не имею привычки вмешиваться в судьбы людей и делаю это крайне редко и то по причине собственной необходимости, если где-то и в чем- то допустил промах или мелкий ляп. А здесь надобности не было. Вы сами встретились, сами друг друга полюбили. Без посторонней помощи и напоминаний пошли именно в этот детский дом и остановили свой взор именно на этом ребенке. Сердце твое, Маша, подсказало. Делаю последний штрих в этой беседе. Не зря же я много уделил слов национальности твоего отца, Олег. Павлик и есть ваш родной сын. Вы не только сумели разыскать друг друга, но ваша любовь и стремление иметь ребенка привели к собственному сыну. Судьба.
Олег еле успел поддержать падающую со стула Машу, потерявшую от перенапряжения и последнего удара сознание. Легкий женский обморок, как прокомментировал, шутя, Ангел, окунув пальцы в стакан с минеральной водой, и побрызгал на лицо женщине.  Маша приоткрыла глаза и, глянув на мужа, не смогла уже сдержать слез и рыданий. Олег нежно прислонил ее лицо к своей груди и, поглаживая по голове, пытался успокоить, подбирая нужные слова. Но и сам не сумел удержать слезный поток.
Ангел, молча, наблюдал за истерикой молодожен и равнодушно пил кофе. Мешать их рыданиям и стенаниям он не хотел. Они теперь должны выплакать слезы того, пять лет, который рыдал в подушку после очередного отказа посетителей посчитать его своим сыном. Слез детей Ангел не выно-сил. Они чаще лились по вине бездушных взрослых. Сами наломают дров, накуролесят, набедокурят, напакостят и винят судьбу-злодейку.  А ведь эти двое – сами брошенные, судьбой обиженные. Могли бы после всего пережитого лучше контролировать свои проступки.
-Потом поплачете, - перебил он их слезотворения. – Договорю до конца и уйду. А вы рыдайте хоть до упаду. Дел без вас хватает. Вот тебе, Олег, ад-реса родителей. И тебе, Маша, адрес матери. Можешь не прощать, хотя, лучше жить прощенной и без зла в душе. Сама ведь тоже вину сотворила, что горя выплакала немало. Поблагодари ее за жизнь, которую сумела подарить. Не на помойку ведь выбросила, а бабке оставила. А там, как знаете, - Ангел положил на стол листок с тремя адресами. – Теплым углом и куском хлебы, я думаю, вы в силах наделить своих матерей. А большего им и не требуется от вас. А еще просить прощение у своих матерей вам придется по той причине, что сейчас вам предстоит  самим вымаливать помилования у собственного сынишки Павлуши. И благодарить этот мир, что он так по-доброму обошелся с вами. Подарите за эту доброту другим радость. Вам есть кому. А я, раз уж пожелал общаться с вами, а это исключительно из-за такой массы благоприятных стечений обстоятельств, хочу кроме благодарности за любовь, хочу сделать маленький, но значительный для вас дар. Сходите еще раз к врачу и убедитесь, что вы способны иметь детей. И нарожайте их много, чтобы на этой земле и в этом мире жилось веселей не только вам, но и вашим родным. А две бабки и один дедок этому будут безмерно рады. Прощайте. Вы на верном жизненном пути, вот так и продолжайте.
Ангел неслышно встал и покинул кафе. Маша и Олег, не сговариваясь, вместе глянули на часы, потом на входную дверь.  Сразу же за ушедшим Ан-гелом в кафе вошел ученик первого класса после первого в своей жизни учебного дня их родной сын Павлик. Родители рванули с места и, подхватив  ребенка на руки, закружили по залу.
-Павлик, сынок, мы только что узнали такую новость, что должны срочно тебе ее рассказать.
-Родители. Как я понял, новость очень радостная, - удивленный таким бурным поведением папы и мамы, спокойно отреагировал на их восторг сын. – Давайте сядем, вы мне возьмете мороженое, а потом вы уже поведаете мне наши радости. Спокойно и содержательно.
Олег и Маша, слегка обескураженные такой серьезностью и учтивостью сына, сначала удивились, а потом расхохотались. Недолго сдерживал себя и Павлик, которому вдруг поначалу показалось, что статус ученика требует со-ответственного поведения, но через минуту смеялся заразительно вместе с ними. А хотелось выглядеть после сегодняшнего дня солидным. Не получи-лось. Зато похохотали вдоволь. Хоть и испортили родители его важность, но обижаться не хотелось.
-Так вот, - начала Маша, когда они уже успокоились, уселись и обложи-лись мороженым и соками. – Нам только что один знакомый дяденька со-общил удивительную вещь. Оказывается ты – нам самый настоящий сынок. Не так, как было по документам, а в самом деле, как и у всех детей. Настоя-щий родной. Мы совершенно нечаянно очень давно тебя потеряли и долго никак найти не могли. А тут появился этот дяденька, который знал всю прав-ду.  Он и рассказал сразу, как увидел нас. Вот понимаешь?
-Да? Вот здорово! – обрадовался Павлик. – Теперь я имею право, как и все дети, немного нахулиганить или набедокурить. И совершенно не пере-живать за наказание.
-Вот те раз! – удивился Олег и постарался изобразить на лице строгость и суровость. – Это почему еще теперь тебя нельзя наказывать? Еще как мож-но. Как раз наоборот. Раз ты настоящий, то и наказание будет самым на-стоящим.
-Папа, ну ты ничего же не понял. Я не против наказаний, и вовсе не со-бираюсь без конца хулиганить. Но ведь ребенок не может обойтись без вся-ких там мелких курьезов. Наказывайте себе на здоровье, но это уже совсем не страшно. Даже в углу постоять согласен. Я никогда вам не говорил, а мне иногда по ночам страшно было. Особенно, когда детский дом снится. Мне очень не хотелось, чтобы вы меня за какой-нибудь проступок вернули обратно. Я вам верил, любил, но такое случается. Я видел, как плакала Маринка, когда ее привели назад. Она даже утопиться хотела. Ее мама Вера еле отговорила не делать этого. Вот. Она теперь больше не хочет удочеряться. Она в магазине сникерс стащила. А они сказали, что им воровка не нужна. Хотя, могли бы и купить. Сами красиво одеты были и на дорогой машине приехали.
-Бедный мой сыночек! – Маша обхватила Павлика и прижала к себе. – И ты целый год боялся этого, что мы можем вот так запросто сдать назад? Мы ведь с таким трудом нашли тебя.
Они шли домой втроем: папа, мама и посредине настоящий их сын Пав-лик. Через ямки он перелетал с помощью сильных рук родителей. Портфель нес папа, а мама держала мороженое и давала понемножку откусывать. Они были счастливы, так как не просто нашли друг друга, но еще и узнали. Благодаря Ангелу.