Мамонтёнок

             (Мёрзнущим под зимним одеялом летом… женщинам посвящается…)

             Как тяжело добывать корм. По телу прошла дрожь, толстая шкура и шерсть цвета заходящего солнца от холода не спасали. Мир стремительно менялся, льды гнали животных всё дальше и дальше. Там где вчера росла сочная трава, приятно щекочущая живот, сегодня ноги проваливаются в сугробы, идти тяжело, а пищу добывать ещё труднее.
       Слана переминалась с ноги на ногу, хобот нерешительно приблизился к снежному покрывалу, в глазах застыл ужас. Лишь с третьей попытки она решилась воткнуть хобот в эту страшную белую землю, страшную, но удивительно мягкую, верхний слой легко поддался, мамонтёнок замотал головой из стороны в сторону, работая хоботом, как лопатой. Холодный и злой враг вцепился в хобот острыми зубами, покусывая пробирался всё выше и выше. Слана резко выдернула хобот, ноги помимо воли потащили её назад. И она уже не могла понять что страшнее, тот враг, что поселился внутри, изо дня в день сосущий внутренности или тот, что живёт в белой земле.
       В животе заурчало. Мамонтёнок двинулся с места, но ноги не слушались. Слана послала подальше внутренний голос, что леденящим душу шёпотом рисовал в воображении картины одну страшнее другой, пересиливая дикий страх, шагнула вперёд. Не давая себе ни минуты передышки, она расчищала землю от снега и её старания в конце концов увенчались успехом, из-под снега показался куст сочной зелёной травы. Слана подняла хобот вверх, в глазах вспыхнул горделивый огонь, окрестности взорвал трубный рёв. Эхо подхватило клич, унесло к горизонту, звенящая тишина, прокравшись следом, поглотила мир. Мамонтёнок выдернул пучок травы, хобот заучено отправил его в рот, глаза сладко закрылись.
       Она ещё пережёвывала первую порцию, а хобот уже потянулся за вторым пучком. И вдруг она вздрогнула всем телом, хобот замер на полпути. «Что-то не так», - подумала Слана. «Да ведь никто, ни один мамонт не ответил на мой призыв», - поняла она. Слана вспомнила, как спасаясь от надвигающихся льдов стадо не спеша уходило всё дальше и дальше, постепенно равнина уступила место холмам. Силы были на исходе, сквозь толстую кожу проступили рёбра, она начала отставать. За одним из холмов взору открылась покрытая пожухлой травой лужайка, почти свободная от снега и Слана радостно бросилась к зелёно-рыжему ковру. Ела жадно, быстро. Переходя от кустика к кустику, не сразу заметила, что травы становится всё меньше, а снега всё больше.
      «Я сильно уклонилась в сторону, стадо ушло далеко вперёд», - поняла Слана. «Надо торопиться, одной мне не найти дороги, даже крепкие мощные мамонты отстав от стада редко выживают, а что говорить о ней, слабой и хрупкой молодой самке», - продолжала размышлять она. «Назад возвращаться не буду, потеряю очень много времени, да и следы наверняка занесло снегом, лучше идти к тем холмам, наперерез», - решила Слана.
       День сменила ночь, глаза далёких предков усыпали небо, Слана упрямо шла вперёд, огненный шар, разгоняя небесных жителей, всплыл над горизонтом, но следов стада она так и не обнаружила. Холмы росли и росли, поднимая заострённые верхушки всё выше к небу. Она торопилась, последняя передышка придала сил, но и они таяли на глазах. «Нужно идти, я должна, я смогу», - подбадривала себя она. По телу прошла дрожь, ноги расползлись в  разные стороны, Слана едва устояла. Мамонтёнок пытался двинуться дальше, но ноги разъезжались. Земля под ногами скользкая, холодная и прозрачная. Слану трясло. «Это не земля. Похожа на воду, но воду можно набирать хоботом, пить», - подумала она.
       Слана осторожно наклонила голову. Сверху земля голубовато-изумрудная с белыми прожилками и тёмными вкраплениями, дальше темнеет, где-то в глубине мелькают неясные тени. А на самой поверхности распласталась мамонтиха, точная копия её самой, смотрит прямо на неё, глаза испуганные, украшенная хоботом мордочка, толстые губы, уши-парусники, озорная рыжая чёлка. «Всё-таки вода, только твёрдая. Слышала рассказы, знала и сама, что в воде живут их родичи – водяные мамонты, прячутся целыми днями в озере, но стоит только мамонту приблизиться к берегу, они тут как тут, зыркают глазищами из глубины, охраняют водяные пастбища. Как и сухопутные сородичи не боятся ничего, придёшь с миром – не тронут, бросишься в драку, кинутся в ответ», - сообразила она.
       От одной мысли идти по воде её обуял ужас. «Да будь она хоть трижды твёрдая, бр-р-р, ни за что», - сказала она. Слана побрела по берегу озера. Вскоре зеркальная гладь осталась позади. Идти всё труднее, Земля вздымается к небу, снег порою доходит до живота. Мелкая дрожь переросла в озноб, её мерно трясло. Она мёрзла всегда, сколько себя помнила, даже в те времена, когда племя жило в тёплой благодатной долине, полной спелых плодов и богатой растительности. Крупные самцы посмеивались над этой её особенностью. «Эх, вернуться бы в солнечную долину!», - подумала она, - «но нельзя, там давно хозяйничает лёд, гонит племя всё дальше, по пятам преследуя стадо». 
       Дорога вздымалась к небу, Слана едва бредёт, намокшая шерсть слиплась и висит клочками. За очередным поворотом подъём резко окончился, чуть ниже зияла пропасть без конца и края, мир разделился на две половины. Мощной лапой сзади толкнул ветер, Слана упёрлась сразу четырьмя ногами, хобот цеплялся за камни, но камни не выдерживали и срывались вниз, Слану неудержимо тянуло к краю пропасти. Она сопротивлялась, как могла, ветер, подталкивая к пропасти, дул без остановки, Слана прятала уши, что предательски раздувались парусами, ослабевшие ноги подкашивались, скользя на замёрзшей, покрытой тонким ледком земле.
       На пути попалось чахлое деревце, мамонтиха обвила тонкий ствол хоботом и дрожа застыла у самого края. Деревце трещало, глаза Сланы округлились как блюдца, стук сердца заглушал треск, из земли полезли ветвистые корни. От края отвалился кусок земли, ноги повисли над пропастью, пару секунд Слана провисела на хоботе, но корни деревца не выдержали, мамонтиха рухнула в пропасть. Трубный рёв взорвал небо, затряслись горы, мелкие камни посыпались вниз. Слану крутило в воздухе, дно пропасти, если оно и было, терялось в чёрной мгле. В ожидании страшного удара она закрыла глаза, ноги прижались к телу, хобот обнял за плечи.   
       Полёт длился нескончаемо долго, в ушах свистел ветер, Слана открыла глаза, но ни стен ни дна пропасти разглядеть не удалось, её окружала кромешная тьма, веки сами собой закрылись. Слана потеряла счёт минутам, затем часам, она сама не могла бы сказать когда сознание покинуло бренное тело.
       Слана чихнула, веки задёргались, глаза распахнулись на пол лица. Солнце стояло в зените, небо чистое без единого облачка висело прямо над головой, целуя затылок. Изумрудная трава мягким ковром покрывала склоны гор, разноголосый птичий концерт ласкал слух, Слана крутила головой, но от снега не осталось и следа, да и сами горы изменились до неузнаваемости. Сжавшись в комочек, голая, беззащитная она лежала у края пропасти, лёгкий ветерок, играя прядями трепал огненные  волосы, шёлковые локоны щекотали лицо. И самое страшное, о, горе, исчез хобот. Она попыталась встать, сначала на четвереньки, потом оторвала передние конечности от земли и выпрямилась. На двух ногах стоять ужасно неудобно.
       Странное чувство испытывала Слана изучая новое тело, ощупывая и поглаживая, рука скользила вверх вниз, по коже побежали мурашки, если не считать нескольких островков ни капли растительности на теле. «Ни что теперь не спасёт от холода, я и в шкуре-то мёрзла», - подумала Слана. Далеко внизу бушевало золотое море,  песчаные барханы двигались с места на место, вместо брызг выбрасывая в небо горсти песка. Лёгкий ветерок, будто подслушав её мысли, подхватил раскаленный, словно на сковородке воздух, горы, принимая подарок, широко распахнули грудь.  Слану затрясло, она испугано оглянулась в поисках хоть какого-то укрытия, обиженно шмыгнула носом, метрах в десяти темнел вход в небольшую пещеру. Радостный крик потряс окрестности, Слана обняла себя руками, тело сжалось как пружина, зубы отплясывали лезгинку, робкими шажочками она кинулась ко входу в иную жизнь…

       Будильник лихим кочевником ворвался в тёплый сонный мир. Сергей нащупал злодея, будильник пискнул в последний раз и стих. Сергея потянулся, мышцы просыпаясь, захрустели, взгляд из тонкой прорези глаз выползал наружу. Птичий хор за окном возвестил о наступлении нового дня, летнее солнце, посылая горячие лучи, поднималось всё выше и выше. Светлана сладко пошмыгивала носом, рыжие волосы разметались по подушке. Сергей залюбовался спящей женщиной. «Да годы не властны над ней», - в сотый раз подумал он. Скрипнула форточка, штора надулась парусом, разбойником проник тёплый ветерок, по-хозяйски пробежался по комнате. По лицу Светланы скользнула тень, ноги поползли к груди, она беспокойно заёрзала по постели. Сергей подтянул одеяло выше, руки заучено поправили его, так что наружу остался торчать лишь нос Светланы. Отгоняя хмурую тень, солнечный лучик скользнул на её лицо, долго не задержался, мелкими шажочками пополз по комнате дальше. Кровать, ковер, стена. Сергей в поисках чистой одежды второпях забыл закрыть дверцу шкафу, солнечный луч беспрепятственно проник в царство одежды, рубашки, блузки, брюки навязчиво выставляли себя напоказ.
       Холодный душ приятно освежил, пара бутербродов и горячий кофе придали сил. Несмотря на раннее утро, градусник показывает плюс тридцать, воздух парит. Сергей заглянул в комнату, ресницы Светланы дрогнули, обнажая ровные белые зубы, губы расползлись в улыбке.
   - Доброе утро, мамонтёнок, - произнёс он.
   - Доброе утро, любимый. А почему ты меня назвал мамонтёнок? - сказала она.
   - Почему-то захотелось, сам не знаю отчего. Как спалось? – спросил Сергей.
   - Под утро замёрзла, да ещё этот странный сон. Так все-таки, почему ты назвал меня мамонтёнком? – вопросом на вопрос ответила Светлана.
       Солнечный луч в погоне за новыми впечатлениями бродил по шкафу, у стенки в самом конце сиротливо жалась к блузкам на вешалке рыжая шуба, луч жадно вцепился в очередную жертву, по комнате заплясали огненные зайчики… 


2010г.