Растоман

Растоман открыл свои объятья для нее. Он даже протянул ей руки навстречу. Это так было на него не похоже, но, тем не менее, скупой и черствый для душевных излияний, он это сделал. Он ожидал встречных объятий, проявлений душевности. Он верил, что давняя связь победит, и она ответит ему взаимностью. Он всегда был ее другом. Он столько раз помогал ей. Можно сказать, что он даже любил ее.
Как он ошибался!
Возможно ли, постичь женскую природу?
Давние друзья не обязаны друг другу ничем. Зачем тратить напрасные слова? Слова ничего не смогут объяснить. Слова, остаются словами. Слова – это только сотрясание воздуха. Слова – это, правда, которую никто не слышит. Слова…
Едкий дым переполнял комнату. Растоман нашел себе утешение. Он так давно хотел избавиться от своей дурной привычки, но постоянные события, происходившие в его жизни, не давали ему возможности этого сделать. После этих событий всегда хотелось расслабиться.
– Ростик, у тя еще есть, – кричала Соня из кухни. – Так шеф сегодня зае..л. Расслабиться охота.
– Погодь, ща подойду.
Общага – котел событий. Даже днем что-то, да происходит. А ночью…
Соня, прослывшая знатной давалкой, точно знала, что если Ростислав жарит яйца, то это без травы не обошлось. Обстоятельный и несколько помпезный в отношении еды, одним словом сноб, Ростислав готовил жареные яйца только после конкретной дозы травяного перекура. Для других изысков при конкретном жоре времени не оставалось. Понимая, что простым приветствием отмазаться не получится, Ростислав отправился в комнату Сони, прихватив с собой папироску, заряженную отнюдь не табаком.
– Ну, чё, есть малеха? – Соня приветствовала ввалившегося Ростислава, запахивая розовый халат. – Покурим?
– Держи, – Ростик протянул папиросу, – я уже обкурился.
– Что я слышу, – Соня кокетливо посмотрела на Ростислава, – знаменитый Ростик обкурился!
– Не то слово, – Ростислав вложил папиросу Соне в руку, – держи, а я пойду спать.
– Сейчас пойдешь, – Соня вместо того чтобы взять папиросу, схватила Ростислава за запястье и притянула к себе. – Только немного побудь со мной и сразу пойдешь.
В голове шумел прибой, и вальс Шуберта задавал ритм кружения. Еще секунда в объятьях Сони и кружение, казалось, передалось всему вокруг. На счет раз, два, три кружились стены, потолок, мебель, кровать. Какой-то невероятный танец лишил воли и увлек за собой в иную реальность. И казалось, что этот танец может продолжаться бесконечно, но постоянно вмешивался невероятно раздражающий скрип. Сосредоточившись на нем, Ростислав вдруг осознал все происходящее. Это предательски скрипела панцирная сетка кровати. Перед глазами возникли одновременно образы любимой, отказавшей ему, жареных яиц и клубов сизого дыма. И эти образы были такими же реальными, как и Соня, сидящая на нем. Как это пошло подумалось Ростиславу, и он одним движением отстранил общаговскую подругу, быстро оделся и пошел к себе. Спасть, спать, спать. Утром будем размышлять над произошедшим.