СВ

Судьба ласкает молодых и рьяных
Весь мир для них.....

     Вот, к примеру, кто не мечтал прокатиться в вагоне СВ с белокурой Жози - А? В Москву например. Идти вдоль состава налегке, в безукоризненно сшитом костюме невидимую полоску, пружинистой упругой походкой, чуть растягивая шаг. На сгибе руки нести плащ, но так, чтобы четыре пальца спрятаны в кармане, а большой на отлёте. Борсалино небрежно сдвинута на глаза, защищает от солнца - погода отличная - и маскирует взгляд, скользящий по окнам, высматривая заинтересованные лица попутчиц.
    Билет, поклон проводнице и в вагон, но с подветренной стороны, чтобы запах дорогих духов, кажется Жан Пату, упредил появление и возбудил воображение граждан причастностью к чему-то большему, чем их возможности.
    Дальше,открываете купе, проникаете в его лоно рассеянным взглядом, чуть брезгливо рассматриваете заботливо расстеленное бельё и только после этого перешагиваете порог и здороваетесь, удивлённо остановив взгляд на попутчице, удивительно хорошенькой барышне, очевидно следившей за вашим дефиле на платформе.
    - Добрый день - Каждая буковка короткого приветствия прозвучала удивительно звонко - попутчица смутилась и прикрыла глаза пушистыми ресницами, рассматривая памятку пассажира. Плащ с руки на крюк, что-то о погоде, о плохой вентиляции,  соскользнувший пиджак открывает рельефы спортивного тела, но главное взгляд, из-под широких полей шляпы - пристальный и тягучий, с пристрастием изучающий топографию, пока ещё скрытого дизайнерскими изысками молодого тела. Садитесь и выдерживаете паузу, пока маленькая искорка нетерпения...- ланиты девственные жжет - это у Лермонтова. Механизм включился, пошло движение – на память пришли стихи Тарковского:

Я боюсь, что слишком поздно
Стало сниться счастье мне…
……………………………….
Был и я когда-то молод.
Ты пришла из тех ночей…

Потом из Пастернака:

Я тоже любил и она, пока ещё
жива, может статься…
………………………………….
……..Так, значит, и впрямь
Всю жизнь удаляется, а не длится
Любовь…

А под Бродского:

… И, веленья щучьего слыша речь,
Подавальщица в кофточке из батиста,
Перебирает ногами, снятыми с плеч
Местного футболиста.

....открывается коньяк – Светлана отказаться, где-то между Пастернаком и Бродским познакомились, но густой аромат дорогого напитка пьянит, силы оставляют, подкравшееся любопытство возбуждает, а бабочки внизу живота...
     Дальше – содержанием действия здесь, является владение билетом.
     Время было застойное. Всё хорошее доставали по блату. Узнав от друга, Сашки Назарова, что у них во ВНИИПИЕТЕ есть специальный человек по билетам – попросил сделать СВ до Москвы. Через пару дней Сашка приносит билет, отдаю четвертной и с томлением сердца -  сучу ногами в ожидании праздника.
     Молодежи может покажется странным, но было время, когда поездка на Валаам на теплоходе в отдельной каюте за 32 рубля, была редкой возможностью уединения и может быть, даже сближения с полюбившейся  однокурсницей. Увидеть красоты Валаама я желал страстно, и только мелкие неприятности: отсутствие денег или наоборот – подружки, не сделали меня настоящим краеведом.
    И вот день отъезда. Предстартовое волнение. Недолгие сборы. Проверка наличности: билет, деньги, коньяк, бельё, стрелки на брюках...
    Подхожу к вагону без суеты, за пять минут до отхода поезда. Предъявляю проводнице билет и смотрю на неё строго, с некоторым разочарованием. А вечер замечательный: тепло, празднично, звучит музыка.  Женщина в форме что-то говорит, но я не слышу: духом, ощущением я уже в поезде...– У  вас семнадцатое место! –  проводница поднесла билет к моему носу.
    –Вас это смущает?  – съехидничал я.
    Она пальцем указала на бок вагона, где было написано: всего мест 16.
    – И  что мне делать? – вырвалось из меня странно пискляво.
    - Идите в моё купе!
    Почти растеряв весь выстроенный антураж, я зашёл в купе. Оно было обычных размеров с одной нижней полкой, на которой красовалась пирамида накрахмаленной подушки. Образ белокурой Жази, не найдя себе места, уплывал из моего воображения. Я присел на полку, вздохнул, и с силой откинувшись назад, смял пирамиду, лишив её девственной красоты.
     – Что вы себе позволяете? - Проводница заглянула в приоткрытую дверь.   
     - Пройдите в высокий вагон, Василий вас устроит! – Толстушка нервно стала поправлять постель.
     Я вышел из вагона в растерянности, соображая – чего мне искать? –  Поезд отправляется! – Услышав объявление, я  впрыгнул в ближайший тамбур с вопросом: не высокий ли это вагон?  При этом старался интонировать таким образом, чтобы идиотизм вопроса исходил как бы не от меня, а через. Проводник смерил меня взглядом, прикинул оставшееся расстояние над головой и с сомнением пожал плечами.
    В следующем вагоне я спросил Василия.
    - Из какого купе?
    - Да из высокого вагона.
    - А, с  маленьким хреном?
    Продолжение диалога было не конструктивным. В отчаянии и злобе я прошёл весь вагон, а  в тамбуре остановился, решив ехать до Москвы стоя, назло всем козлам, а Назарову потом сказать.…
    Подошёл проводник Василий, поинтересовался где разгуливаю, провёл в служебное купе и открыв дверь распорядился освободить нижнюю полку. Затем представил меня:    
    - С билетом! -
    Купе было маленькое: «половинка», с двумя полками - и на верхней, и на нижней лежал грузин. Я стал устраиваться на нижней, соображая до каких пор раздеваться.
    Если помните, я мечтал быть шикарным парнем с одуряющим запахом страсти, в объятиях молодой чаровницы, но судьба, руками какого-то Василия, распорядилась иначе, уложив меня в койку под двух грузин - что бы, уж, наверняка.
     Утром, помятые с ночи грузины, заискивая, попросили, мой билет для отчёта.