Глаз

       Валентина Алексеевна заметила его уже в самом конце рабочего дня - маленькое черное пятнышко на серой стене. Она не могла его не заметить. Оно появилось как раз на том месте, куда обычно смотрела Валентина Алексеевна, слушая особенно надоедливых посетителей. Так, например, сегодня в то время как главный технолог долго рассказывал какой экономический эффект даст покупка итальянских станков-полуавтоматов, она смотрела мимо его лица, туда, и представляла себе как он, в домашних шлепанцах, в фартуке, с огромным кухонным ножом в руках чистит картошку. Картошка чистится не хотела, и поминутно пыталась выскочить из его больших неуклюжих рук. Тогда никакого пятна не было, она могла бы поклясться в этом, А теперь вот оно. Уходя домой, она даже поплевала на палец и потерла им стену - пятно не оттиралось.

       Валентина Алексеевна сидела возле стойки в баре «Штопор» и не спеша потягивала через трубочку «маргариту». Обычно она стороной обходила подобные заведения, но сегодня ей вдруг так остро захотелось выпить, что ноги буквально сами привели ее сюда.
       На соседний стул плюхнулась ярко накрашенная девица.
       - Накапай и мне «маргоши», - попросила она бармена, - А то во рту как то…   вечер только начался, а уже десятый минет!
       И девушка подмигнула Валентине Алексеевне, как бы спрашивая «А тебе слабо?»
       Валентина Алексеевна брезгливо поморщилась и отодвинула недопитый бокал.
«Пожалуй, напрасно я сюда зашла!» - подумала она и, расплатившись, отправилась домой.

      На следующий день, придя на работу в свой кабинет и усевшись за стол, она непроизвольно посмотрела на это место - пятна не было. На его месте появился человеческий глаз - внимательный и удивленный. Как будто нарисованный масляной краской, но нарисованный слишком хорошо, он смотрел на нее словно живой. Она подошла к стене, потрогала глаз пальцем, затем снова села на свое место за стол и стала молча разглядывать его. Глаз тоже как будто разглядывал ее. Это продолжалось до тех пор, пока не вошла секретарша, молоденькая девчонка после десятилетки. Она положила, на стол какие-то бумаги и вышла. На глаз она даже не посмотрела, очевидно, не заметила.
     "Нет, так не годится, - подумала Валентина Алексеевна - Войдет кто-нибудь, увидит, подумает..."
Что подумает тот, кто увидит глаз, она не представляла, но ей почему-то очень не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел его. Она подошла к стене, еще раз потрогала его рукой. Рядом стоял шкаф с какими-то бумагами, если его немного подвинуть, то глаз окажется за шкафом. Валентина Алексеевна попробовала сдвинуть шкаф с места - он не поддавался. Она навалилась на него плечом, и ей все-таки удалось закрыть глаз.
     День прошел как обычно, а после работы она зашла в хозяйственный магазин и купила серой краски, точь-в-точь такой, как та, которой когда-то был выкрашен ее кабинет. На другой день, дождавшись, когда секретарша ушла на обед, она отодвинула шкаф. Глаз смотрел на нее по-прежнему: весело и с любопытством.
     Достав из сумочки краску и кисть, она закрасила его. Краска удивительно подошла по цвету, было совсем незаметно, что здесь, что-то закрашено. Но по мере того, как краска высыхала, глаз стал проступать, и когда она совсем высохла, он сиял на стене, как и прежде. Но в его взгляде Валентине Алексеевне теперь почудился немой укор. Она поспешила задвинуть его шкафом, тем более что скоро с обеда должна была вернуться секретарша.
     С тех пор каждый день, когда все уходили на обед, она отодвигала шкаф и молча смотрела на глаз, а глаз также смотрел на нее. К концу обеденного перерыва она ставила шкаф на место, и когда возвращалась секретарша, шла обедать сама. Ей по-прежнему очень не хотелось, чтобы кто-нибудь увидел глаз. Постепенно она так привыкла к нему, что даже скучала без него в выходные дни.
Но вот однажды, в обеденный перерыв, когда она как обычно сидела за столом и смотрела на него, в кабинет вошел главный технолог. Это произошло так неожиданно, что Валентина Алексеевна не успела отвести глаза. Перехватив ее взгляд, он посмотрел на стену, подошел к глазу, и даже протянул руку, чтобы потрогать, но в последний момент, словно обжегшись, отдернул. Потом он снова посмотрел на Валентину Алексеевну и молча вышел из кабинета, так и забыв сказать зачем приходил.
     "...Нет, это нехорошо, - думала она весь день, - Так не пойдет..."
А на другой день она попросила у электриков молоток, зубило и алебастр. В обед она осторожно, стараясь не слишком стучать, по-женски неумело выдолбила на месте глаза ямку и замазала ее алебастром. Затем сверху покрыла ее серой краской, села за стол и стала смотреть.
     Глаз не проступал. Откуда-то выполз большой рыжий таракан и решил пробежаться по свежевыкрашенному участку стены, но завяз на середине всеми шестью лапами, и только беспомощно шевелил усами...