Глава 3

  Наверное, у каждого человека хоть раз в жизни случались такие часы и минуты, когда ощущаешь за спиной большие сильные крылья, когда хочешь парить на них над облаками, когда мыслишь сотворить невероятное и чувствуешь, что можешь всё! Бывает такое время... Но бывает и ему противоположное: когда ощущаешь каждую утяжелённую в миллионы раз клеточку своего тела, когда беспощадные злые силы прибивают тебя к земле и ты силишься, но не можешь подняться, и ты адским усилием поднимаешь измученный взгляд к небу, надеясь увидеть просвет, но небо заволокли беспросветные серые тучи...

                ***
   "Я устал, - думал Харухи - Я просто устал. Надо немного отдохнуть, и всё пройдёт".
   У Харухи болела голова. Болела тупой, всё усиливающейся болью. С каждым днём всё сильнее. Таблетки не помогали. Харухи знал, что и врач не поможет - пропишет какое-нибудь дурацкое успокоительное. Харухи оно не нужно. Ему надо просто отдохнуть...

                ***
   - Куда подевался этот чёртов ребёнок? Иса-ами? Ты где? Исами! - мама смеялась. Отец улыбнулся. Это был один из редких в последнее время семейных пикников.
   - Оставь его. Не заблудится, он же уже почти взрослый, - он поднялся, подошёл к маме, приобнял и поцеловал её в щёку.
   - Не такой уж и взрослый, - шутливо отстранилась она - Иногда мне кажется, что за эти пять лет он ничуть не переменился!
   - Ну, полноте! Не вечно же нам следить за каждым его шагом! - отец не желал выпускать маму из своих медвежьих объятий.
   - Да вечно и не выйдет, ещё немного и он нас оставит, и мы снова будем одни - мама печально прижалась к отцу.
   - Не одни, а вдвоём, Мика. Ты только представь: только вдвоём! - Отец мечтательно вздохнул, мама засмеялась и поцеловала его.
   Исами возмущенно выпрыгнул из-за кустов.
   - Фууу! Вас и на минутку наедине оставить нельзя! Когда вы уже прекратите?
   - Милый, мы так делаем, потому что мы с папой любим друг-друга. Да, папа?
   - Конечно! Когда ты вырастешь, у тебя появится девушка, с которой ты захочешь это делать.
   - Фи! Когда я вырасту, я не за что не буду себя так вести!
   Родители рассмеялись, а отец вдобавок отвесил сыну лёгкий подзатыльник.
   - Мал ты ещё. Не понимаешь! - сказал он с улыбкой.

   - Иса-ами! И куда подевался этот чёртов ребёнок?! Исами! Ты где?! Исами! - мама была не в настроении.
   - Оставь его! Хоть ребёнка не вмешивай, Мика!
   - Он уже не ребёнок! Ты за своей работой и не заметил, что Исами уже вырос!
   - "Со своей работой" - противным голосом передразнил отец - говоришь, будто эта работа только меня кормит!
   - Слабое оправдание! Я тоже работаю не меньше твоего, но весь дом держится на мне!
   - Ах, на тебе?!
   - Да, на мне! Ты и понятия не имеешь, что творится за пределами твоего офиса!
   - Да как бы не так! Я во многих делах гораздо больше твоего смыслю!
   - Но не в домашних!
   - Да потому что я - мужчина! А ты - женщина! - теперь разошёлся отец.
   - И что с того! Да, я женщина! И я помимо работы успеваю следить за всем! Исами!
   Исами. Като ненавидел это имя. Не то чтобы ему не нравилось звучание, или канзи, которыми оно записывалось, но уже несколько лет это имя вызывало в нём отвращение. Като сидел на крыше дома и зажимал уши руками. Спускаться не хотелось, но, видимо, надо. Като осторожно спустился с крыши, забрался через открытое окно в комнату и нехотя поплёлся вниз.
   Ссора родителей продолжалась. На полу валялись осколки какой-то несчастной тарелки, по гостиной летал пух из старинной вышитой подушки, родители, слегка запыхавшиеся, стояли в противоположных углах комнаты и яростно сверлили друг-друга взглядами.
   - Эээх! Вас и на минутку наедине оставить нельзя! И когда вы уже это прекратите? - печально прошептал Като.
   Отец, расслышавший его слова, хмуро произнёс:
   - Когда повзрослеешь, поймёшь, что у взрослых гораздо больше проблем, чем кажется.
   - Нет, этого я никогда понимать не собираюсь.
   Отец стремительно оказался возле Като и отвесил ему подзатыльник.
   - Птенец ты ещё желторотый! Несмышлёныш!

                ***
   - Харухико, никогда не забывай, что где бы ты не находился, ты всегда будешь являться представителем нашей семьи.  Думай прежде всего о чести семьи! Не соглашайся ни на что необдуманно! Ты понимаешь?
   - Да, отец.
   - Хорошо. Можешь идти.
   - Отец, могу ли я пойти туда?
   - Нет! Ты сын благородного клана! Эта женщина тебе чужая!
   - Но, отец, я люблю няню!
   - Невозможно! Она - простолюдинка, и она просто выполняла свою работу! Чувства к низшим не присущи благородным кланам!
   - Отец! Она же...
   Глава благородного клана Накамура впервые посмотрел на сына мягче.
   - Не печалься, сын. Сходишь с Сейтиро после похорон. Укрепи оковы своего сердца, и думай о семье. Враг не должен видеть твоих слабостей! Теперь ступай!
   -Да, отец.
   Когда Харухико ушёл, глава благородного клана Накамура продолжал сидеть в зале и хмуро о чём-то думал. Через пару минут сзади его обняли руки прекрасной женщины. Он, помедлив, сжал одну из них.
   - Осуждаешь? - спросил он. Женщина покачала головой - Маеми, ты же знаешь, мы не имеем права на слабости, - убеждал он скорее себя, чем жену.
   - Милый, мы же знаем, что ты всё сделал правильно! Не переживай, я поддержу любое твоё решение!
   - Да... Маеми! Ты же не думаешь, что наш сын ещё слишком молод?
   Жена обняла его крепче.
   - Хидеаки, ты же сам мне говорил, что потом сложнее привыкать!
   - Да. Когда-нибудь и он это поймёт.

   - Отец, я хочу жить отдельно!
   Несколько секунд сын и отец пристально смотрели друг на друга.
   - Хорошо. Переедешь перед началом следующего учебного года. Иди.
   Сын не шелохнулся.
   - Что ещё?
   - Отец, я хотел бы переехать как можно скорее.
   - Зачем?
   - Я хочу не зависеть от семьи.
   - Дурак! Ты всегда будешь зависеть от семьи! - грянул отец. Через какое-то время добавил - Я тебя понял. Через неделю. Квартиру мои люди подберут.
   - Спасибо, отец.
   - Не слышу благодарности в твоем голосе. Впрочем, я сам тебя так учил. Не забывай, что ты всегда будешь представителем своего клана! В любом месте! Думай о клане, прежде чем о себе! Понял? - дождавшись поклона, закончил - Иди!

   - Маеми! Ты же здесь, я знаю!
   - Хидеаки, - всхлип - ты не думаешь, что не должен был отпускать его так легко?
   Хидеаки встал и, отворив скрытую за картиной дверь, вошёл в соседнюю комнату.  Маеми сидела на коленях на ковре и тихонько утирала слёзы. Хидеаки остановился. Даже заплаканная, она была прекрасна. Сине-оранжевое кимоно гармонировало с её рыжеватыми волосами, собранными на аккуратной маленькой головке. Алые губы слегка подрагивали. Мда... сын скорее походил на неё, чем на Хидеаки.
   - Маеми! Непозволительно жене главы клана так проявлять свои чувства!
   - Жене главы клана! - она подняла голову - Я выходила замуж не за главу клана Накамура, а за Хидеаки! За моего милого, доброго Хидеаки!
   - Ой, не начинай, Маеми! Ты прекрасно знала, что мне придётся стать главой!
   - Да, знала! Но сын! Сын! Мне даже не позволено быть с ним простой!
   - Маеми! Маеми! Это не моя прихоть! Ты же знаешь, что у клана много врагов!
   - Причём здесь клан?!
   - Да при всём! Он - наследник! Мы должны сберечь его!
   - Да, мы должны беречь сына!
   - Мы не должны стать его слабостью!! - он грозно взглянул на жену. Она пораженно всматривалась в его лицо. Потом оцепенение прошло, и из прекрасных глаз с новой силой полились слёзы.
   Хидеаки опустился рядом с ней на колени и прижал к себе. Ему вдруг стало не по себе, от того, что он сорвался. Нужно было хладнокровно убеждать, а не разить в сердце. Он сильнее сжал её в объятиях, что-то успокаивающе зашептал. Любимая женщина. Единственная слабость, которую он себе позволил ещё шестнадцать лет назад. Слабость... недопустимая для главы благородного клана...