3. О родне и о себе. Дядя Данил и дядя Павел

     На фото: слева Екатерина Маслова (Богатырёва) - жена Павла Егоровича Маслова (1905-1941). Жила в Ермаке. Их дети: сидит справа Надежда (1936- ?), стоит слева Раиса (1938-2001), стоит справа(Худокормова) Галина (р.1941). После гибели Павла на войне, семья переехала жить в Павлодар.

     *****

     Дядя Данил и дядя Павел

     Дядя Данил Егорович — чужой нам человек. Я и мои сёстры не испытывали к нему родственных чувств. Может быть потому, что мать наша его не любила, а отец явно презирал, а может потому, что нас он тоже не любил и часто высказывал грубые и нелепые замечания.

     В молодости он был очень красив, обликом чем-то напоминал артиста Михаила Боярского и ростом был около двух метров, русый, голубоглазый. Лихой мужик. Любил широко погулять. Носил волчий тулуп. В армии не служил — как старший в семье. Во время войны его оставили дома по состоянию здоровья (туберкулёз и возраст).

     Ещё при жизни своего отца Данил терроризировал всю семью, а после его смерти стал настоящим деспотом.

     Как-то Данил и Ульяна работали на реке Белой, километрах в трёх от Ермака. На берегу стоял балаган, в котором жили. Вместе с рыбалкой занимались и охотой, благо дичь сама падала в котёл. Мать ежедневно чистила ружьё для брата. Данил надумал попугать сестру,  зарядил ружьё.
     — Беги!
     — Не побегу!
     — Застрелю!
     Побежала.
     — Стой! Застрелю! Беги! Снова стой! Снова беги!
     — Ну, ладно, я пошутил, — наконец угомонился брат.

     Данил по утрам уезжал в Ермак с рыбой и утками, а мать оставалась охранять балаган, готовить еду и чистить ружьё. Однажды только разложилась чистить, собаки заскулили и забегали по стану. Недолго думая, мать ружьё собрала и два патрона с картечью в стволы заправила. Смотрит — собаки пятятся, а волк открыл пасть и движется медленно к собакам, видно решает, какую первую схватить за горло. Мать ружьё к плечу приставила, прицелилась волку прямо в пасть, бах — волк упал  замертво. Через рот ему весь череп разворотило. Данил уже где-то недалеко был от стана. Услышал выстрел: «Это Ульяна на стане стреляет. Кого это она стреляет, уж не волка ли?». Приезжает, смотрит — лежит матёрый чуть ли не двухметровый волк. Собаки от испуга в кустах притихли.
     — Вот это да! Да ты у меня герой! — похвалил сестру Данил.

     Разошёлся шум окрест, как Ульяна волка стреляла. Храбрость сестры не помешала Данилу однажды попытаться силой выдать сестру замуж за своего дружка казаха. Когда друзья напились и крепко заснули, мать сбежала в Ермак. Есть и другая версия, почему не состоялось сватовство. Когда Данилу надумалось принудительно выдать сестру замуж за казаха, Ульяна «жениху» потихоньку сказала: «Ты видел волка, которого я застрелила? И тебе так будет, если позволишь прикоснуться». Казах быстро ретировался. Данил же никак не мог понять, почему он уже почти пропил сестру, а жених вдруг отказался.

     Первой женой Данила Егоровича была Варвара Васильевна Кубасова. Жили они в Белогорье, верхнее устье Белой речки. Белая речка, или Аксу, — протока, которая берёт начало из Иртыша в районе Белогорья и впадает снова в Иртыш, в районе Ермака. Остров тянется примерно на сто километров. Жили весело, ловили осетров, сдавали в рестораны на пассажирские пароходы. Иногда сплавляли в Павлодар. Ходили продавать в Шептыкуль и в Микитай — ближайшие поселки от Белогорья. От попоек и весёлой жизни Варвара болела сердцем. Однажды утром подоила корову, пока цедила молоко — сердечный приступ. Данил Егорович разжимал ей рот, чтобы влить молока, но не смог. Умерла от сердечного приступа.

     От первого брака осталась дочь Клава. Жила в Караганде. Была замужем за немцем. В двадцать лет в шахте поломала ключицу, у неё было две дочери и внучка.

     Вторая жена Данила Егоровича — Вера. Женился, увёз в Микитай.

     Однажды повёз Данил рыбу в Ермак и встретил Елену (Еленушку, как называли её родственники за красоту). Елена занималась самой древней профессией, была из гулящего дома. Поехали вместе из Ермака в Микитай. Заехали в Чиган к родственникам: пьют, гуляют. Еленушка баба разбитная, проворная, анекдотами так и сыплет. Данил в восторге, родственники тоже.

     Приезжает к Вере Женя (мачеха), а та метёт полы, ждёт приезда Данила. «Что же ты, дура, метёшь? Он себе новую жену привёз».

     Приехал Данил, отдал Вере дойную корову-ведёрницу и сына от второго брака. Женя с ними уехала к мужу — отцу Веры. Отец Веры усыновил внука, и его следы затерялись. (Женя — жена Николая Варламовича Маслова, мачеха Веры — второй жены Данила, затем жена Полищука; когда я учился в Павлодаре в десятом классе, жил у Полищуков и знал немного глуховатую тёмную бабку).

     Когда Данил привозил рыбу в Ермак или Павлодар, Елена с гитарой в руках гуляла с матросами и другими молодыми людьми. Данил ей врезАл, но не помогало — разошлись. Было у неё двое детей от Данила — поумирали. Когда она жила в Чернорецком, около Чигана (верхнее устье реки Белой), вышла замуж за зоотехника. Отбила чужого мужа. Жена с ребёнком уехала, а мужа Елена тут же бросила. Гуляла снова. Муж Мялов от ревности повесился. Умерла Елена в трудовой колонии.

     Данил и Павел (братья) стали сплавлять лес по Иртышу. Как-то остановились с плотом у бакенщиков Бельдениновых. У них было две крёстных дочери, впоследствии ставшие жёнами, у Данила — Анастасия, у Павла — Катя (см. фото). Обеих я хорошо знал. Анастасия (Тоска, как мы её звали) — маленькая шустрая бабёнка с кругленьким курносым личиком — мучилась с Данилом до самой смерти.

     Данил иногда работал на бакенах, а большую часть жизни занимался браконьерством. Сначала арендовал, а потом просто рыбачил самоловами в верхнем устье реки Белой на Иртыше в районе Белогорья.

     В этом месте Иртыш подходил вплотную к материковому берегу и имел белые известковые отложения, а это излюбленное место осетровых рыб. Видимо, им для роста хитинового панциря и шипов требовалось очень много известняка и раковин. Кроме этого у материковых берегов очень глубокое русло. И осетровые рыбы зимой ложились в спячку именно в этих, самых глубоких, местах. Здесь вода потеплее, да и течение очень медленное. В таких ямах осетры и стерлядь как поленья залегали на дне на всю долгую зиму.

     И только один раз за всю зиму рыба поднималась к поверхности, тёрлась спинками об лёд и о крутые береговые склоны, чтобы размяться и стереть присосавшихся пиявок. Вот в этот-то «садок» и опускал свои острые, колючие снасти Данил Егорович, и не проходило недели, чтобы он не вылавливал два-три десятка осетров и крупных стерлядок.

     По местным понятиям осетром считался осётр весом от пуда (16 кг) и более. От полпуда до пуда — это чалбаш, подросток, и до восьми килограммов — карыш, как бы дитя. Стерлядью считалась всякая стерлядь весом более одного килограмма. До килограмма — веретёшка.

     Мелочишку Данил Егорович сбывал на пассажирские пароходы, хотя каждый пароход мог забрать до ста килограммов, а иногда и более, и брали в основном только осетровых рыб. Когда же у него на куканах накапливалась два-три десятка осетров, сплавлялся с ними в Павлодар, продавал, потом нагружался всякой всячиной, цеплял свою лодку к барже, которую тянул пароход вверх по течению и отцеплялся от баржи, когда подъезжал к дому.

     От Белогорья до Павлодара где-то километров сто тридцать по Иртышу. Вниз сплывал в течение суток, пароход тоже поднимал его до места за это же время. Рассказывали про случай, когда Данил поймал осетра и посадил его на кукан, а буря помогла тому сорваться и уйти. В тот же день этот осётр попался на самолов его дяди Василия Ивановича (Басилея).

     Когда у Данила были прогары и по каким-то причинам рыба не ловилась, тогда он заезжал к нам, чтобы что-нибудь выцыганить у нашей матери, обещая с очередным сплавом завезти осетра в знак благодарности. Но ни с рыбой, ни с деньгами к нам не заезжал. Родители мои работали  бакенщиками на Байжурайском* посту. Это нижнее устье реки Белой, в трёх километрах от Ермака выше по течению.

     Анастасия родила двоих детей — Владимира и Евгению. Володя умер в семи или восьмилетнем возрасте и похоронен на берегу Иртыша в двухстах метрах ниже устья Чебундинского затона. К слову, там же был похоронен и Данил Егорович. 

     Если Еленушка всячески помыкала своим мужем, то на Анастасии как бы отыгрывались все радости Елены — горем, страданием, слезами. Может быть, она любила Данила, может быть, просто боялась.

     Данил с Анастасией работали бакенщиками на Чебундинском перекате, но это только по записи. Фактически работала Анастасия, а Данил лишь числился, да понемногу занимался рыбалкой. Все работы на перекате она выполняла сама, а это для женщины, да ещё и слабой, очень сложно и тяжело.

     Бывало, они сплывали в Ермак, а на вёслах всегда гребла Анастасия. Он же не удосуживался даже править кормовым веслом. Просто сидел в лодке. В конце войны Данил умер от туберкулёза, от этого умер и его сын.

     Дочь Женя вышла замуж в Ермаке за тракториста (Николая Стешенко), родила пятерых детей. Некоторое время жила в ветхом домике недалеко от дома, где жил с семьёй мой брат Николай. В девяностых годах старший сын Жени (Александр) взял в жёны женщину с детьми, когда у той муж ушёл в армию. Через какое-то время женщина поняла ошибку и решила вернуться назад. Но прошлого иной раз не вернёшь. Из-за безысходности выбросилась из окна многоэтажки и разбилась, оставив четырёх детей сиротами.
 
     * Байжура (каз.) — богатая река.

*****