5. О родне и о себе. Тётя Пана

     На фото: сёстры Ульяна Егоровна (1897-1977) (слева) и Прасковья (Пана) Егоровна (1912-1998) Масловы.

     *****

     Тётя Пана (рассказала о себе в 1994 году)


     Тётя Пана, Прасковья Егоровна, изо всех сестёр больше всего похожа на нашу мать. И лицом, и манерами, и даже голосом. Когда наша мать умерла, из всех наших предков осталась тётя Пана. Теперь и её нет. Умерла 5 мая 1998 года. После смерти сестры, Ульяны Егоровны, она прожила ещё 21 год. Но зато и моложе была на 15 лет.

     В детстве тётя Пана жила в Ермаке с отцом и матерью, года три ходила в школу. Отец, Егор Иванович, умер. Жила то у брата Данила, то у сестры Нюры. Потом с сестрой Дусей нанялись картошку копать, хлеб жать, зерно молотить. Простудилась. От простуды получила ревматизм. Лечение не помогло. Получила путевку в Крым на курорт от совхоза. Пока ехала на поезде, все вещи утащили. В Пензе женщина села в поезд, в Харькове сошла — прощай тряпки. В Крым приехала — переобуться не во что. Приехала в Севастополь, женщина взяла на ночь за 2 р. 50 коп. В валенках, в тёплом пальто прибыла в санаторий им. Сталина. Были деньги на обратный путь, пришлось потратить на вещи. Купила кое-что из обуви и одежды.

     Пробыла  в санатории месяц. Врачи говорят, чтобы вылечиться, нужно три года подряд ездить, или остаться при курорте работать. Завербовалась в Ялту, в совхоз лекарственных растений. Ехали по морю, ветер, тучи. На место прибыли — оплата мизерная, кормежка — только хлеб по пятьсот граммов. Познакомилась с одной семьёй, поехали в Алупку, где набирали работников в санаторий. Приехали на место, всё разрушено — было землетрясение семь баллов. Двери не закрываются, лето, но холодно. С Полей, подружкой, наломали кипарисовых веток под бок. Одно пальто вниз, другое на себя. Утром директор спрашивает у Поли: «Ты профсоюзная?» — «Да». — «Будешь санитаркой в первом корпусе. А ты, как фамилия?» — «Маслова, я не член профсоюза». — «Будешь работать в саду  на оранжереях». Прошло немного времени. Получила халат, перешла в первый корпус техничкой. Затем перевели в столовую.

     Тётя Пана была замужем, было у неё двое детей. Один сразу умер, второй в трёхлетнем возрасте. В 1936 и в 1937 годах возвращалась в Ермак, потом снова уезжала в санаторий.  В 1936 году ездили в санаторий дядя Паша с женой Катей. Ездила в санаторий тётя Дуся. У всех было много курортных фотографий. По ним мы узнавали о том, что где-то есть и другой мир: более благородный, весь белый и счастливый.

     В 1941 году тётя Пана получила известие: умерла мама — Вера Сергеевна. В этом же году началась война. В Симферополь пришли немцы, согнали всех на сход. Уже полицейский есть и переводчик. «Ви, люди! Ви помните это! Ми вас освободиль, а кормить ви сами».

     Санаторные вещи брать строго запрещалось, но уносили, чтобы поменять на продукты. Копали остатки неубранной картошки. Потом тётю Пану забрали в Германию. Вывезли во Франкфурт-на-Майне. Поместили в помещении цирка. Держали три дня: карантин. Стали распределять на работу. Отбирали как скот, разглядывая зубы, проверяя мускулы и зрение. Попала в город Нида, поселок Михельнау. Её взяли под конец — была худее других. Бургомистр — какой-то старик больной. У него сын и дочь. Взяли француза, тётю Пану и ещё человек шесть.  Обязанность: доить десять коров, кормить двадцать штук кур и две свиньи. Кормили всех работников тем, что оставалось от хозяев. Француз с дочерью хозяина стали крутить любовь. Всех посадили на замок, чтобы полиция не застала. Пришли американцы. Бургомистр попрятал вещи, и все разбежались. Перед тем, как прийти американцам, немцы постреляли всех французов. Евреев уничтожали сразу.

     Собрали в город Виклик и двигали назад на запад триста километров пешком. Иногда из-за плохой охраны в лагерях немцы вырезали людей. Из лагеря можно было свободно уйти. Но куда? Вывозили всех с лагерей под духовой оркестр. Слёзы у всех от радости. Свезли в какой-то лагерь. Ночь. Ждали следующего дня. Стрельба по ночам: где стреляют, кого — неизвестно. Стояли по границе Одер-Нейсе. Слышат, гармонь заиграла за рекой: «Всё горел огонёк». Ревели все бесконечно. Ждали: рядом наши. На другой день всех стали сдавать нашим. Меняли двадцать на двадцать человек: восточных пленных на западных. Охраняли американские солдаты. Каждого, кто уезжал, водкой угощали. Было у тёти Паны пятьдесят рублей, уже с портретом Ленина. Хранила всю войну, если бы немцы нашли — расстреляли. Хватило денег доехать назад. Приехала в Джанкой. Доила коров в совхозе. Вырастила поросёнка. Списалась с нашим отцом, Иван Ивановичем: кто живой, кто, где живёт. Отец пишет: «Пана, приезжай».

     Тётя Пана заколола поросёнка и продала мясо, чтобы доехать. Приехала к Нюре на бакены, там и остановилась. Вещей никаких не привезла. Когда переправляли через границу, приказали: «Все вещи на машину. Идти будем пешком без вещей. Пишите на чемоданах, где чьи вещи». И Аминь, всё пропало.

     Жила в Павлодаре у родственников года три-четыре. Затем в Ермаке, в саманной избушке вместе с племянницей Камой*. Это недалеко от дома моего брата — Маслова Николая Ивановича. Вышла замуж за Гришу Радченко, одинокого, участника войны, инвалида. Дали им однокомнатную квартиру, недалеко от Иртыша, одним окном выходящую на Иртыш. Там она дожила свои последние десять лет, оттуда похоронила своего мужа. В1998 года последняя из детей Егора Ивановича на 86-м году ушла из жизни.

***
     ________________________
     * Моисеева Коммунара (Кама) Александровна (1935) - в настоящее время (2012 год) проживает в Новосибирске с внуком Михаилом. Её страница на Прозе.ру: http://www.proza.ru/avtor/kama35

***