встреча с ангелом

V
  ВОЛЬДЕМАР  ГРИЛЕЛАВИ


               

В С Т Р Е ЧА    С   А Н Г Е Л О М
               

                Фантастическая  мелодрама








Порою  ошибки молодости исправить уже практически невозможно, если в судьбу не вмешается Ангел, который в благодарность за любовь и простое человеческое чувство, как доброта и искренность может отблагодарить и вернуть потерянное и, казалось бы навсегда, утраченное.













Тел. 8-906-212-55-49
Адрес: Калининградская обл. г. Балтийск ул. Солдатская д.2 кв. 8
Гришкевич Владимир Антонович.


                1
 
-Машенька! И кто это тебе там звонил? – спросила внучку Мария Анто-новна, для которой, если уж и быть до конца честным, то Машенька прихо-дилась правнучкой для нее.
Мария Антоновна воспитывала свою правнучку с первых дней рожде-ния. Даже из роддома пришлось забирать самой, так как родная мамаша бросила сразу, сбежав вслед за папашей. И воспитывала ее без помощи го-сударства и родственников, которые, возможно, если где-то и были, но она с ними практически не общалась. А государства она боялась. Точнее, побаива-лась связываться с его чиновниками. Ведь для помощи требовались справки и многочисленные документы, за которыми надо было идти в кабинеты, где требовалось просить и доказывать, чего она не любила делать. Хватило од-ного посещения, когда властная моложавая расфуфыренная чиновница – Мария Антоновна даже не помнит, из какого кабинета – чуть было не ото-брала ребенка. Вернее, грозилась, что ей еще придется долго доказывать родственные отношения. И где это видано, чтобы прабабка брала опеку над правнучкой. Больно стара и немощна. Самой бы за собой суметь уследить.
Но Мария Антоновна не дослушала вредную тетку и сбежала от нее, не оставив даже координаты. Хорошо хоть свидетельство о рождении успели выдать, на основании которого уже прописала ее в своей квартире. А затем уже с началом приватизации ее Машенька стала полноправным собственни-ком недвижимости. Мария Антоновна оформила все документы таким обра-зом, чтобы Маше после смерти прабабки не пришлось суетиться с докумен-тами.
Вот так Мария Антоновна и забыла дорогу в различные государственные организации, а в особенности попечительские. И в знак протеста сумела в одиночку воспитать свою правнучку, назло той прорицательнице, что нарекала Марии Антоновне раннюю смерть. А внучка после родов исчезла навсегда. Было в кого. Точно, таким образом, поступила и ее мамаша, то есть дочь Марии Антоновны, о которой так же до сих пор ни слуху, ни духу. И даже местопребывание засекретили обе настолько глубоко и тайно, что и думать забыла о них.
Потому-то и воспитывала в строгости свою правнучку, чтобы исключить подобные выходки. Нет, она никогда и никому не жаловалась на судьбу. Да-же считает себя по-своему счастливой и благополучной. Не затворницей и не монашкой прожила, но все главные силы и основную любовь отдала без ос-татка, как дочери, так и внучке. А теперь вот выросла и превратилась в хоро-шенькую славненькую девушку последняя из рода Бакаевых.  Нет, сказано, конечно, не в том смысле, что на Машеньке род их закончится. Разумеется, она выйдет замуж и нарожает кучу детей. И вовсе не в том беда, что возьмет фамилию мужа. Беда скрывалась совершенно в другом месте. Вернее, не беда, а опасность, что последняя правнучка повторить судьбу непутевой бабки и мамаши. А Мария Антоновна просто физически и по времени, отпущенному ей, не сумеет и не успеет поставить на ноги и воспитать очередную или очередного потомка. Годы уже отсчитывают последние дни. Хоть бы эту успеть доучить и отдать в хорошие руки.  Сердечко уже не раз напоминало о возрасте и времени идти на вечный покой. Мария Антоновна хоть и не верила в бога, но перед сном умоляла его позволить ей еще два-три годочка задержаться в этом мире. Ну, хотя бы чуть-чуть, чтобы окончательно убедиться и быть уверенной, что ее любимая правнучка и единственный родной любимый человек остается в безопасности и под надежной защитой.
Вот и сейчас после телефонного разговора она интересовалась, куда это ее приглашали. Так как из разговора поняла, что Маша собирается в гости на какой-то праздник.
-Ой, бабуля! Просто у Таньки Ростковой какой-то сабантуйчик. Все при-стойно, честное слово. Там и ее родители будут, и все девчонки с нашего курса. Она мальчишек совсем не приглашала, так что, понапрасну не рас-страивай свою нервную систему. Твоя любимая внученька успешно и без экологических последствий окончит ВУЗ и вовремя получит причитающейся ей диплом.
-Ох, хотелось бы. Ведь впереди еще три полных года учебы, а я в по-следнее время совсем сдавать стала. Не то, что в магазин, так уже и по хате с трудом перемещаюсь. Ты бы пореже волновала меня своими сабантуйчика-ми, - тяжело вздыхала Мария Антоновна. – Как бы история твоей родни не повторилась. И мать и бабка твои вот на таких сабантуйчиках потерялись. Только и успели, что родить вас. До сих пор обе бегают в неведомых краях за своими ухажерами. И ни разу так и не повидав своих деток. Самые, что ни на есть кукушки.
-Бабуль, а вправду, они что, так ни разу и не появились? Живы ли хоть? Может, попробуем поискать через передачу: « Жди меня»? Кваша разыщет нам: тебе дочку с внучкой, а мне бабку с мамой. С чем черт не шутит. Вон, показывают, так чуть ли не через сто лет встречаются. Мне бы просто ради любопытства посмотреть, какие они?
-Даже не смей! – строго и зло приказала Мария Антоновна. – Я в этой квартире уже шестьдесят лет живу. И никуда мы за эти годы не переезжали и не уезжали, и адрес не меняли. Так что, если бы хотели, то давно разыскали нас сами. Значит, не до нас им, забыли, что есть такие, как мать и дочь. Сил пока хватит, чтобы тебя в люди вывести, а там сама живи, как хочешь. Уме-реть  хочу со спокойным сердцем, что пристроена и обеспечена.
-Ну что ты, бабуля, ты у меня вон какая еще крепкая. Живи долго. Мне без тебя станет пусто и тоскливо. Давай никогда не говорить о смерти. Она и забудет наш адрес.
Сразу после войны, как вселилась Мария Антоновна вместе со своими родителями и мужем в этот один из первых построенных новых домов, так и ни разу не покидала его пределов. Если честно, так и пределы родного горо-да она не пересекла никогда. Привязалась к нему мертвым узлом, что не мог он отпустить ее даже на короткое мгновение. Родители почти сразу умерли после рождения внучки. Следом после недолгой болезни покинул ее и муж. Вот она с тех пор и живет по очереди, то с дочерью, то с внучкой. Теперь и правнучка подросла, почти взрослой стала. Мать одиночка, бабушка, прабабушка. Все одна, все время с ними по очереди. Как тут город, когда и дом покинуть никак нельзя было. Словно заколдованный порочный круг с повторением сценариев с точностью  до эпизода. Не успевала отвыкнуть от пеленок и распашонок, как появлялись новые. И вот, когда поняла, что к этому критическому возрасту подошла последняя ее правнучка, вдруг заболело сердце от страшного ожидания повторения судьбы. А девка выросла красивая и статная, чтобы манить к себе мужиков и разбивать им сердца. Как бы сама не поломалась об эту красу.
Нет, все приложит, но убережет свою Машеньку, которую сама и назва-ла своим именем, так как мамаша не успела, ни разу даже к груди прило-жить, так летела к своему возлюбленному. А имя такое дала, чтобы росла Машенька, больше на ее саму похожая. Не теряла голову от красавцев сам-цов любых калибров. Не хватит сил и времени на очередного младенца. А Машенька должна прожить правильную и достойную жизнь, чтобы наконец-то вырваться из этого порочного круга. Ну, не везет женщинам в их роду, повторяя поочередно судьбу одиночки из поколения в поколение. Даже если сама она была самой устойчивой и непреклонной перед мужским обаянием, так смерть обрекла на пожизненное одиночество.
Машенька прихорашивалась возле зеркала, накладывая макияж и раз-нообразную косметику на лицо, а бабушку ревниво наблюдала за этим заня-тиям, ворчливо и придирчиво приговаривая:
-И зачем это надо так прихорашиваться, если кавалеров не будет?
-Бабуля, ну ты скажешь тоже! Теперь что, если перед подругами, так можно и чучелом явиться? Для самой себя разве не хочется красоты?  А по-том, я ведь всего-то лишь слегка подкрасилась и подмазалась. Женщина без косметики не должна из дома выходить. Неизвестно – где и когда принца встретишь.
-В природе все делается неспроста. Если самка прихорашивается, стало быть, она планирует встречу, а не надеется на авось.
-Ой, бабуля! Ну, у тебя и ассоциации! А друг перед другом повыпендри-ваться – ты такой вариант не рассматриваешь? И на какого это ты самца на-мекаешь, когда сама перед выходом в магазин или рынок губки малюешь? Тоже на авось рассчитываешь?
-Мои все принцы и самцы давно в земле почуют. Тут никакая краска не спасет. Ладно, - тяжело вздохнула Мария Антоновна. – Иди, выпендривайся перед подружками. Только уж смотри там, чтобы никакого баловства. А то так там расшумитесь, что они сами на ваш шум слетятся.
-Все, бабуля! – Машенька вскочила, скоренько поправила прическу, на-неся заключительные штрихи и, чмокнув бабушку в щечку, понеслась на долгожданную вечеринку. – Бабуля, ты не жди меня, ложись спать, вовремя и не переживая. Я не собираюсь весь вечер контролировать часы, и останусь спать у Таньки. Если возникнут сомнения, то под утро можешь приехать с ин-спекцией. Но лучше не надо. Я сама к обеду вернусь  целехонькой и невре-димой. Ты же знаешь мое отношение к алкоголю. Хорошо, если хоть немного лизну, и то запредельно.
Маша понимала, что все равно Мария Антоновна будет стоять на посту и переживать. Но, ни с какой утренней проверкой никуда она не пойдет, так что отдыхать и веселиться можно без волнений и вздрагиваний от случайно-го звонка или стука в дверь, ожидая появления бабушки с инспекцией, как это могло случиться несколько лет назад. Это раньше она постоянно контро-лировала и проверяла. И обязательно созванивалась или встречалась с родителями той или иной подружки, где случалось Маше погулять на чьем либо днем рождении. Даже у школьных ворот караулила допоздна, чтобы встретить и отвести под своим контролем домой, если случались школьные вечера с танцами и плясками, именуемые в современном мире дискотеками.
А теперь Мария Антоновна не так доверяет, как в действительности уже не имеет тех сил и энергию для тотального контроля. Старенькая она уже. Но ведь и само слово за себя говорит: прабабушка. Это что-то должно значить. С девичником Маша схитрила. На самом деле, там будет самый настоящий сабантуй с застольем и мальчишками. Танька обещала много вина и шампанского. Раньше Маша никогда не принимала участия в подобных мероприятиях. Попробуй только явись не к назначенному времени и легким запахом вина. Даже и в страшном сне лучше не видеть. Строга была Мария Антоновна и жестко относилась ко всякого рода вечеринкам. Запрет для Маши на них был категоричным. Очень хотелось Марии Антоновне разорвать этот порочный круг и череду сиротских воспитаний. Вот и не допускала она свою последнюю воспитанницу-правнучку до соблазнов.
Дверь открыла сама хозяйка квартиры – Татьяна. Сегодня в отсутствие родителей – она и есть настоящая хозяйка вечеринки.  Татьяна обещала по-знакомить свою подружку с кавалером, которого приведет на праздник ее двоюродная сестра. Поэтому она сама его еще не видела до сегодняшнего дня, но полностью доверяла вкусам своей сестры.
Татьяна уже давно уговаривала Машу плюнуть на бабкины запреты и обзавестись, как и все нормальные девчонки, настоящим постоянным кава-лером. Где это видано, чтобы девушка под восемнадцать лет даже с мальчи-ком не целовалась. Сама Татьяна начала взрослую жизнь лет с пятнадцати, как только женские признаки полового созревания стали выпирать и манить к себе мужской пол. Вот потому она и хотела заманить в свою компанию единственную девственницу курса, чтобы та не выделялась среди подруг на-личием такого порока современности.
Подружки расцеловались, и Татьяна сразу потащила Машу в большую комнату, откуда раздавались голоса и мужской смех вперемешку с женским. При появлении Татьяны с подружкой все примолкли, так как в общих чертах и приблизительно догадывались о цели визита, как Маши, так и Гриши, которому и предстояло сыграть роль кавалера.
-Привет! – помахали руками девчонки, а парни привстали и галантно поклонились, отчего дамы прыснули в ладошки, не ожидая от своих мальчиков такой воспитанности.
-А вот и Григорий, - Татьяна сразу без подготовки и предупреждения подвела Машу к высокому худому парню, что девушка от смущения густо покраснела и ткнула подружку локтем в бок.
Но Григорий не смутился и решил сразу атаковать, переходя в решаю-щее наступление. Ему намекала сестра Татьяны о его роли сегодняшнего знакомства, поэтому Григорию не хотелось тратить свое время на излишние любезности и ухаживания. Абсолютно излишне для мимолетного знакомст-ва. Тем более что завязывать длительные взаимоотношения не входило в его планы. Он с трудом и большими моральными потерями нервных клеток только что еле отвязался от одной, излишне влюбленной дуры, возомнившей себя принцессой, и требовавшей соответствующей оправы. А лишение свободы и установление диктатуры над личностью Григорий очень болезненно воспринимал. Беда еще в том, что быть хамом и грубияном к любой особе женского пола он не мог по своей сантиментальной натуре. А та самовлюбленная курица никак не хотела поверить в его искренность вежливых и тактичных отказов. Пришлось временно скрываться и по мере возможности избегать встреч. Повезло совершенно случайно. Нашелся один сумасшедший влюбленный в нее. И она всю энергетику переключила на новую любовь.
Вот об таких перипетиях он и поведал в очень тактичной форме  до при-хода объекта краткосрочной любви Татьяне. Преимущество в сегодняшней ситуации он видел в большом расстоянии проживания между ними. А так же, никто не знал его места работы и точного адреса. Даже сама знакомая, что привела в эту компанию. Среди присутствующих он и знал одну только двоюродную сестру Татьяны. И его так же только она.
-Привет, - приступил к атаке Григорий. – Давай сразу на «ты». Здесь, я так понял за это краткое время присутствия, что успел пообщаться, все по-простому.
Маша пожала плечами и молча, согласилась. Ей сразу не понравился новоиспеченный кавалер. Нет, так-то он немного симпатичный, вроде и га-лантный, и свойский. Да только глаза какие-то чужие и нетеплые, словно смотрят сквозь нее. Или чересчур с большим самомнением, или тоже равно-душно воспринял ее появление. Не зацепило обоих. Не только химических процессов, но даже слабенькой искринки не проскочило между ними. Чу-жие.
-Мальчики, девочки, давайте за стол! – пригласила всех Татьяна, тем са-мым избавив Машу от затруднительного общения.
Она рассчитывала, что за столом раскрепостится, и у нее изменится от-ношение к Григорию. Хотя с первого осмотра собравшихся гостей, а здесь большая половина для нее незнакомых, ей понравился тот парень с ярко ок-рашенной девицей. Но его крепко держала эта курица, и шансов у Маши, как она поняла, даже на банальное знакомство не остается.
-Мальчики, ухаживаем за дамами, - командовала Татьяна на правах хо-зяйки. – Сегодня хотя и не восьмое марта, но день женский. Суббота. А она женского рода. И потом: мы желаем сегодня много внимания и любви. Про-сто так хочется.
-А никто вроде и не возражает, - поддержал Татьянину инициативу Гри-ша. – Мы согласны любить вас круглосуточно.
-Вот хотя бы на праздники побольше внимания уделяли, и то хватило бы нам, - вмешалась скептически крашеная курица.
-Обижаете, девочки, - не соглашались парни, и быстро приступили к своим прямым обязанностям: разливать по рюмкам и бокалам спиртное.
Себе, разумеется, водку, а девчонкам вино. Желающим – шампанское, так как его оказалось всего одна бутылка. Кулинарией ни Татьяне, ни кому-либо из девчонок заниматься не хотелось. Поэтому стол в основном изоби-ловал фруктами, сладостями и мясной с овощной нарезками. Татьяна реши-ла, что собрались не на праздник обжорства. Всем хотелось танцевать и об-щаться. Вот и решили обойтись простым столом, тем более что никто не воз-ражал. Молодежь желала плясать и обниматься. А здесь случайно, или преднамеренно, но каждый имел напарника партнера или партнершу. Все определено и поделено, так что шансов на манипуляции и перипетия воз-можностей не остается.
Скоренько налили по второму разу и поставили танцевальную медлен-ную музыку, чтобы в плотных объятиях слиться посреди комнаты. Молодежь так и поступила, побросав столы и деликатесы.
-Маша, пока танцуем, - попросил Гриша, плотно прижимаясь и шепча на ухо, – познакомь меня бегло со своими друзьями. Чтобы хоть знать, как к кому обращаться. Я здесь гость случайный, практически никого не знаю.
-Ой, я сама всего здесь троих знаю, а в основном остальные больше Татьянины знакомые. Так что, придется совместно познавать.
Маше больше всего хотелось отклеиться от плотно приклеившего кава-лера,  но боялась обидеть, или быть неверно истолкованной, словно паинька недотрога, которой ей самой порядком надоело уже считаться. Но вот так плотно прижаться она не отказалась бы к тому парню, что с первого взгляда понравился. Но он был в объятиях крашеной курицы.
Чтобы почувствовать себя раскрепощенной и комфортней, Маша вместе со всеми выпила два полных бокала вина, хотя до этого даже пригубить не позволяла. И уже осмелевшей ей пришла в голову крамольная и бессовест-ная мысль: а что если самой пригласить кавалера и подвинуть курицу в сто-рону. Если захочет, так пусть забирает себе Гришу, так как он обратно про-порционально с каждым мгновением и глотком вина все меньше и меньше ей нравился. С такой же скоростью усиливалось желание к незнакомцу. Как бы это выглядело не бестактно, но сама идея ужасно понравилась и прочно прилипла в голове.
И поскольку для осуществления желания требовалась смелость и реши-тельность, чего у Маши сроду в таких сердечных вопросах не было, та она наравне со всей компанией участвовала в тостах и здравицах. Вина на столе было много, но она поначалу слегка горчило, оставляя во рту неприятный привкус. Но потом уже пилось легко и свободно, раскрепощая и придавая ей уверенности и решимости.
А горчило вино по причине присутствия в нем большого процента вод-ки. И если быть честным, то почти на пятьдесят процентов. Гриша так же ре-шил форсировать события, потому и пошел на такой опрометчивый шаг. В его застольные обязанности входил контроль над бокалом Маши, а так же его регулярное пополнение. Вот он под видом охлаждения бутылки под струей холодной воды на кухне, вынес вино и долил ледяной водкой. Но Татьяна сидела рядом, поэтому из этой бутылки пила и она, удивляясь, что как бьет по мозгам простое сухое вино.
Этого Гриша учесть не успел. И еще второй его ошибкой было старание самому ускорить подъем собственного тонуса, бесконтрольно и без закуски опрокидывая рюмку за рюмкой. И он очень удивился, когда вдруг выклю-чился свет в мозгу, и после непродолжительных кошмаров с поисками живительной влаги, проснулся совершенно голый в постели. Такой факт не очень удивил и поразил, но вот кто лежал рядом, и что могло успеть в таком состоянии между ними, произойти, оставалось загадкой и причиной сомнений.
Он медленно бесшумно повернулся на правый бок и попытался в полу-мраке рассмотреть объект сегодняшней любви. Если это его вчерашняя партнерша по танцам и соседка по столу Маша, то он на сто процентов уве-рен в своей невинности, хорошо зная свои возможности и способности в та-ком состоянии. Им самим в таком полуобморочном положении способна овладеть лишь опытная женщина при наличии огромного желания или стремления исполнить долг и обязанность. А справиться с девственницей, какой представляли ему Машу еще до знакомства, да еще в полном ауте - нереально и не разрешаемое деяние.
Девушка вдруг резко проснулась и повернулась к нему лицом.
-Придурок, козел, ты вообще чего забыл здесь? – вдруг зло и громко обругала его она, оказавшись хозяйкой Таней. – По-моему, у тебя на сегодняшний праздник были планы. Так какого черта влез ко мне под одеяло? Да и как мы вообще оказались вместе, да еще не совсем одетые? И где мой Андрей?
У них, действительно, из одежды были только у него носки, а у нее кре-стик на золотой цепочке.
-А я знаю? – не менее удивленно и обиженно отвечал Гриша. – По-моему, ты меня сама затащила в койку. Лично я, если это произошло не во сне, был против. А может, и нет.
-Ну, здравствуйте! Мне-то на кой ляд все это надо было? Насколько я помню, так весь вечер с Андреем была.
-Ты со своим Андреем в пух и прах разругалась. И пригрозила сбросить с балкона, если попытается переступить порог твоей квартиры.
-А за что?
-Вроде заловила его с какой-то рыжей в ванной. Они там не только це-ловались, но и успели продвинуться немного дальше в своих взаимоотноше-ниях. Вот ты после своей длинной тирады ему в отместку и захватила меня. А вот куда пропала Маша, так я и сам не знаю. Вроде, весь вечер была под мо-им присмотром. Конечно, после твоих откровений она, скорее всего, ушла, но я уже ничего не помню. Меня словно кто-то выключил, да еще и из розет-ки выдернул.
-А у нас хоть что-то было с тобой? – уже неуверенно и шепотом спросила Татьяна.
-А я откуда знаю! Но, давай проверим, - и Григорий, обняв Татьяну, сильно прижался к ней, горя уже страстным желанием к ней.
Татьяна хотела возмутиться, обидеться, рассердиться, но дрожь тела пе-редалась и ей, и сопротивляться уже совсем не хотелось.
А в соседней комнате медленно и трудно просыпалась Маша, которая тоже в разгар вечера вдруг потеряла себя. Из всех последних эпизодов она только и помнила, что наконец-то решилась на безумство, и шла в сторону того незнакомца, чтобы вслух огласить откровенно и открыто свои желания и отношение к нему. А вот дошла ли и успела ли что-нибудь сказать и сделать – это под вопросом и сомнениями. Но не очень главный вопрос, так как себя и его все равно потеряла.
Маша хотела повернуться на бок и вдруг наткнулась на обнаженное те-ло, лежавшее и похрапевшее рядом с ней. От неожиданности она громко вскрикнула и разбудила партнера, который с перепуга так же проснулся и соскочил с кровати, совершенно не учитывая момента, что был абсолютно нагим. И в таком непрезентабельном виде он предстал перед дамой. Они с долю секунды ошарашено смотрели друг на друга. Затем он, словно очнув-шись, спешно схватил всю свою одежду, разбросанную по полу, и выскочил из комнаты.
А Маша продолжала пораженная и удивленная, молча неподвижно ле-жать. Минуты через две-три послышался стук входной двери, и вновь тиши-на.
-И что это было? – пожимала плечами Маша, задавая самой себе слож-ный вопрос, не находя на него ответа. Вот те раз. Потеряла девственность, а виновник сбежал. И кто это был, и что он из себя представляет?
Но отвечать на вопросы некому, а Маше не очень-то и знать все ответы. Она добилась того, чего хотела, и стала такой же, как и все девчонки, выбив почву из-под ног сплетниц, чтобы лишить их тем для сплетен и пересудов. Да и для размышлений неподходящий момент. Сильно раскалывалась голова, и горело пересохшее горло.
Из последних усилий она собрала свою одежду и медленно, превозмо-гая боль и жажду, оделась. Затем выглянула из комнаты и, никого там не об-наружив, заглянула в соседнюю комнату. Ее встретил испуганный вскрик подруги и удивленный взгляд несостоявшегося любовника. Это только рас-смешило Машу, и она зашлась в истерическом смехе.
-Танька, кто тебе позволил соблазнять моего жениха? С ума сойти. Мы чего так напились? Всего-то несколько бокалов вина, и такой отруб. Вроде все поначалу так славно началось. И танцы, и анекдоты, а вот потом вдруг какая-то карусель, суета, истерики. Может мне большая часть приснилась? Настолько нереально, не по-настоящему, как в глупом кино.
-А мы с водкой потом вино не мешали? – с трудом шевеля языком, спросила Татьяна. – Мне так кажется, что в конце все перешли на водку.
-Ладно, чего гадать. Пойду я кофе варить, - махнула рукой Маша, и по-шла на кухню.
Уже, сидя все втроем в кровати и вспоминая за кофе вчерашний вечер, они от души посмеялись над собой, так и не понимая, почему и кто их так бессовестно споил. Не могли они ни с того, ни с сего, просто так сильно опья-неть.  Просматривался злой умысел и происки врагов. А потом это стало уже неважным, так как долго не могли вычислить Машиного ночного гостя. Не привиделся же он ей?

                2


Очередная попытка провалилась с тем же ожидаемым успехом. Застег-нуть юбку на последнюю пуговицу не получилось. И Маша вновь с сожале-нием обнаружила, что еще на несколько килограмм поправилась, так как та-лия утолщалась изо дня в день на пару- тройку сантиметров. Присутствующая на очередной примерке Лена, соседка-подружка, весело рассмеялась.
-Я уже давно заметила, что ты в последнее время излишне страдаешь обжорством. У тебя легкий завтрак превращается в полноценный обед. Ско-ро  придется менять весь гардероб с таким аппетитом. Пора задуматься о привалившейся проблеме. Или рот зашивать, или к столу не подходить так часто.
-Вот только не это. Все, сажусь на кремлевскую диету, - Маша со злостью зашвырнула юбку на диван и пошла за ножницами и иголкой с ниткой. - Второй раз за месяц перешиваю. И это в последний раз. Дальше уже некуда. Придется выбрасывать на помойку, а мне такого не пережить.
-Болезнь роста. Старший брат, пока рос, все подряд со стола сметал. А теперь все в норме, и вес и рост приостановились. Может, и ты растешь, так тогда и диеты не помогут.
-Какое – расту, когда все, кроме талии остается на месте? Я уже два года из одного размера не вылезаю. С чего это вдруг я вздумала расти?
-Ну, не знаю. Тогда аппетит поумерь. Нельзя же ему позволять командовать собой.
-Нельзя, а не выходит. Как кролик к удаву, так и я к столу словно загип-нотизированная.
Маша срезала пуговицу и стала примерять юбку, чтобы определить но-вое место, куда можно пришить. Да, если не предпринимать кардинальных мер, то и вправду придется распрощаться с юбкой. А она не просто почти но-вая, но еще и самая любимая, так как удачно подходила к ее фигуре, красно-речиво выделяя контуры талии и еще некоторые части тела, привлекающие мальчиков. И к тому же она замечательно сочеталась со всем гардеробом. А новую у бабки не выпросишь. Любая покупка выбивалась с трудом и после длительных уговоров. Мария Антоновна соглашалась на новую покупку только после веских доводов в пользу этой новинки. Для этого приходилось доказывать  полную негодность или невозможность появиться в этом перед друзьями и преподавателями.
Их две пенсии не позволяли роскошь. Приходилось экономить во всем, и тем более, в одежде и обуви, долго прицениваясь и торгуясь на рынке за каждый рубль. Они не голодали, не отказывали себе в витаминах и сладо-стях, но излишеств не могли позволить.
Правда, у бабки были еще какие-то подпольные доходы, неизвестные Маше, но дающие повод призадумываться. Не совпадали их прибыли с тра-тами. Иногда, а особенно по большим праздникам, бабулька накрывала очень богатый стол и дарила Маше кроме дорогих подарков еще и деньги на карманные расходы. Однако на эту тему бабушка даже не позволяла говорить, намекая, что всему свое время. Когда понадобиться, тогда и посвятит ее в свою тайну.
Но такие праздники случались нечасто. Скорее всего, чтобы не баловать ребенка и приучать к строгости и скромности. Поэтому чаще Маша слышала о необходимости преодолевать финансовые трудности ежедневной и посто-янной экономией и рачительностью.
А вот в данный момент возникают неразрешимые проблемы с экономи-ей. Никак не получается. Кроме нависшей угрозы над этой юбкой уже забра-кована почти новая, правда не очень и любимая, юбка и брюки. Маша хоть и не очень любила носить брюки, но иногда приходилось одевать их для спе-цифических прогулок и занятий. Так вот эти брюки безапелляционно легли на самое дно бабушкиного сундука. И лучших времен им уже не дождаться. А может и дождутся? Она вот еще немного соберется с силами, сконцентри-рует волю  и справится с необузданным аппетитом. А ежели будет трудно и почувствует свое бессилие, то обратится за помощью некоторых диет и книжных советов.
-Ленка, ну что это такое творится? Я и так стараюсь сдерживать себя. А этот проклятый холодильник, словно гипнозом притягивает. Сама не заме-чаю, как уже сижу с бутербродом. Вот буквально секунду назад его и в помине не было. А тут вмиг он уже заканчивается. Когда и как его резала, мазала, когда съесть успела, так ничего не понимаю.
-А может, заколдовал, кто тебя, сглазил? – загадочно спросила подруж-ка.
Сама она немного зациклилась на читке разнообразных гороскопов, сонников и прочей дребедени про магию и привороты с заговорами и приговорами. Может, не настолько и верила в эту чушь, сколько рисовалась, но любила всякие случайные совпадения сваливать на предсказания в гороскопах или сонниках.
Маша же, как и ее прабабка, не верила ни в бога, ни в магию. И все эти чертовщины считала сплошным обманом. Особенно ее возмущали все их липовые предсказания уже после свершившегося события. Мол, мы это за-ранее предвидели. А почему в таком случае не предупредили? Основным аргументом в пользу недоверия всяким шарлатанам был для нее декабрь 1999 год. До этого она, еще, будучи ученицей старших классов, вместе с дев-чонками любила читать перечитывать гороскопы и прочие предсказания, пытаясь найти в них доли совпадений. Бабушка смеялась над ними и поругивала за глупость. А тут так совпало, что по первому каналу выступали сразу десять колдунов и шаманов, и у экрана собрались кроме ее бабушки все подружки – фанатики колдунов и магов. Основные два вопроса, что предстояла предугадать гадальщикам  страны: предстоящие выборов президента и судьбу умирающей станции «Мир». Дебаты и фантазии разгорались нешуточные. Версий было много, поэтому в спор включились и подружки. Каждая защищала своего кумира мага.
И буквально через неделю в канун Нового Года Борис Николаевич Ель-цин окунул в дерьмо всех магов разом в один чан. Этакой подлости ни один колдун от него не ожидал. Их предсказания даже на пушечный выстрел не приблизились к истине. А уж по второму вопросу так на полет баллистиче-ской ракеты. Полнейший конфуз на всю страну всероссийских Нострадаму-сом. Бабушка потом здорово  потешалась над Машей и ее подружками, ко-торые еще долго не могли произносить таких слов, как гороскоп, магия и прочие колдовские слова.
Маша так же после такого провала экстрасенсов разуверилась в их дея-нии, но ради чисто женского любопытства любила проконсультироваться у гороскопа по поводу предстоящих событий  недели или месяца. И вот сейчас она с досады готова была поверить, что тут без нечистой силы не обошлось. Мало того, что поправляется неконтролируемо, так еще с этими вечерними бутербродами мистика сплошная. А случалось, что среди ночи наблюдала у себя остатки печенья на подушке, съеденного в сомнамбулическом состоя-нии. Как же тут не поверить  приворот или сглаз. Вот только на кого грешить, кому она сумела в последние месяцы дорожку перейти или пакость сотво-рить. Нет, чиста, как ангел. Ни греха, ни скверного проступка за собой не чув-ствует.
-А вот точно такая же история как-то случилась с моей двоюродной се-строй из Могилева. Но там быстро виновник отыскался, - вспомнила вдруг Лена.
-Ну и? – поторопила ее Маша.
-Банальная беременность. Или, как говорят в народе, залетела, - сказала Лена и сама весело расхохоталась. – Но у нее муж, все, как и положено при совместном проживании. А ты случайно не того? – Лена с некоторой долей подозрительности посмотрела на Машин живот.
-Насколько мне известно, то для беременности нужен, по меньшей ме-ре, муж. А такового у меня пока нет
-Иногда случается беременность и без мужа. История помнит и такие случаи.
-Надеюсь, что этот случай не относится ко мне.
Подружки весело рассмеялись, и Лена ушла домой. А Маша пошла на кухню, попить чаю. Безумно хотелось, есть, но она твердо постановила на-чать жесткую борьбу с проклятым аппетитом немедленно и сию, же минуту.  Иначе с такими темпами вскоре лишиться всего гардероба. Так как рассчитывать на регулярные обновки из-за капризов ее аппетита и бабушкиной строгости к экономии не приходится. Крепкий чай на некоторое время собьет жажду к еде. А там еще чего-нибудь придумает. Или отыщет в какой-нибудь умной книге ценные рекомендации.
И вдруг Машу словно окунули в ледяную прорубь. Да так мгновенно и неожиданно, что коленки прогнулись, а руки не сумели удержать легкий чайник, который с грохотом покатился по полу.
-Маша, что там такое могло произойти, что ты начала посуду бить? – из бабушкиной спальни послышался ее сварливый скрипучий простуженный голос.
Она в последнее время слегка приболела, и основное время проводила в кровати в своей спальне. Врачей вызывать не разрешила. Она отлично за долгие годы жизни изучила свои недуги и освоила тактику избавления от них. И это очередное ослабление организма она списала на очередной при-ступ старости.  Банальное весеннее обострение старческих болезней. Не лю-била, как сами болезни, так и их проводников-спутников врачей. Она счита-ла, что у этих эскулапов свои меркантильные интересы. От их лечения толку никакого, а деньги на лекарства тратятся немалые. Да и какое лекарство можно придумать от старости. Есть одно единственное, но принимать его пока рано. Помирать Мария Антоновна еще не собиралась. Не пришел ее час, и это она чувствовала своим внутренним чутьем. И в этот раз немного отлежится и встанет, чтобы потом еще немного потоптаться по земле. И по-чему бы сейчас не поваляться в койке с газетами и журналами, позволить се-бе кратковременное безделье. Пусть правнучка  сама за собой поухаживает. А заодно и за ней, за своей прабабкой. Пора уже приучать к самостоятельной жизни. Не все же нянчиться, как с маленькой. Надо побыть и взрослой.
-Да нет, бабулька, - охрипшим перепуганным голосом, но, как можно было равнодушней и спокойней, ответила ей Маша. – Чайник выскользнул из рук. Вот и наделал столько шума. Спи, отдыхай.
-Да, поспишь с тобой, - уже успокоившимся голосом продолжала вор-чать Мария Антоновна. – С таким трудом задремала, так устроила здесь гро-хотание. С чего бы это руки держать не могут?
-Ой, бабулька, ну мокрый просто, скользкий. Ты сразу о плохом. Я, слава богу, здорова и цела.
-А чайник тебе, зачем понадобился? Чаю захотела? Ну, сделай. Я тоже с большой охотой попью.
-Сейчас. Тебе зеленый?
-Да, а то от черного вообще не усну. И мяты положи. Она успокаивает.
-Может, тебе таблетку какую-нибудь?
-Вот именно, что какую-нибудь. У нас что, таблетки нужные в доме есть. Нет, и без надобности всякую дребедень в доме держать.
А у них и в самом деле, кроме медикаментов первой необходимости в аптечке ничего лишнего не лежало. Мария Антоновна и Машу приучила не злоупотреблять без надобности всякой отравой.
Маша еще пыталась что-то сказать в свое оправдание, но чувствовала, что с ней может случиться истерика, поэтому постаралась прекратить диалог, молча соглашаясь со всеми доводами бабки.
Два года назад Маша переболела воспалением легких. Все, вроде, обошлось без рецидивов, но после болезни стали случаться частые задержки и перебои с менструацией. А поскольку такие проблемы ее особо не волновали до сегодняшнего дня, то и эта задержка на четыре, если не пятый, месяца ее не беспокоила. А тот случай с потерей девственности с помощью некоего неизвестного кавалера надолго в голове не задержалась. По последствия даже и не думалось.
Бабуля не ругала за позднюю явку с вечеринки, так как дневные опоздания не считала криминалом. Потом у нее началась череда приступов и обострений дремучих заболеваний. Получались опять заботы и суета. Вот этот эпизод окончательно и покинул ту часть головного мозга, ответственного за память давно забытых дней. Словно ничего и не произошло в тот злополучный вечер. Даже свалившееся на голову такое бедствие, как безудержный аппетит с его последствиями в сторону увеличения в размерах основных показателей женской красоты, она обвинила себя в распущенности и слабоволии. Позволила командовать над собой своим прихотям и желаниям.
И только сейчас после напоминаний соседки Ленки про свою двоюрод-ную сестру, вся правда ледяным потоком обрушилась на ее тело и сознание.  Льдом ужаса переполнился весь организм. Вот оно предсказание бабки о генетической распущенности всего их бабьего рода. Не удалось избежать этой участи и правнучке. Даже будучи совершенно несведущей  в этих вопросах гинекологии и акушерства, но простой математический подсчет ставил жирный крест на любых попытках избавиться от беременности любым способом, кроме, как естественным, то есть, банальные роды. А этого бабушка не переживет. Нет, она, может быть, и переживет, но не позволит сделать это ей. Если насмерть не убьет, то жестоко покалечит, это, как пить дать. Внезапной внеплановой и непредсказуемой беременностью  бабка пугала внучку  с того периода, как только Маша научилась говорить и понимать. И вот случилось то, чего она боялась больше всего на свете, чего опасались они обе и старались, и хотели избежать.
Ну, а вдруг все это не то, о чем она подумала? Надо срочно взять себя в руки. Иначе бабка сразу поймет Машины волнения и сомнения и вынудит признаться во всех всевозможных грехах, даже о которых просто мечтала во сне. И еще ей ни разу не удавалось что-либо утаить или запудрить мозги кра-сивой ложью. Почему-то под ее пытливым суровым взглядом не получается лгать, изворачиваться. Пыталась как-то, да себе дороже вышло. И бабку ра-зозлила до белого каления, и покаяться пришлось во всех грехах со всеми подробностями и деталями. От страха исповедалась по полной программе. Даже лишнего наговорила.
А про ту вечеринку бабка просто не интересовалась, так как происшест-вие не вышло за рамки за рамки внештатных событий. Обещала заночевать и вернуться по утро, так почти и выполнила обещанное с незначительным опозданием. Вот в то утро, если бы не бабкино недомогание, то раскололась  бы Машенька по всем параграфам. И в больницу бы под ее сопровождением пошла, и проверилась. И ничего такого сегодня не случилось бы. Да, права бабка. Всегда безопасней вовремя покаяться, чем потом всю жизнь расплачиваться. Признаться надо было, повиниться. И не было бы всего этого ужаса. А, как и что теперь сказать? Все! Картина Репина: «Приплыли». Этот проклятый живот будет расти теперь не по дням, а по часам. Здесь спасет уже не Кремлевская диета, а институт Склифосовского.
За ужином, как ни старалась Маша держать беззаботную и безразлич-ную позу, но Мария Антоновна, как назло, пошла на поправку и приметила излишнюю нервозность правнучки. Но не терроризировала излишними во-просами, а спросила ничего незначащее:
-Как у тебя дела? В институте все хорошо? А то с моей болезнью на тебя свалились дополнительные хлопоты.
-Нет, бабуля, все в пределах разумного, - как можно спокойнее и весе-лее беззаботно отвечала Маша. Но сразу, же поняла, что у бабки глубоко в мозгах возникли кое-какие подозрения. Уж больно пытливо сверлила взгля-дом, когда спрашивала. Но выхода из тупика Маша все равно не видела. Ра-но или поздно, а придется сдаваться на милость победителя.
Бабка сама перешла в наступление. Где-то дня через три после этого разговора она накрыла стол довольно-таки праздничными блюдами, выста-вила бутылку сухого вина, что окончательно убивало наповал. Самая ярая противница любого вида алкоголя сама, как на праздник, среди недели в серый день календаря и такие сюрпризы.
-Садись, внучка, помянем добрым словом твою бабку, то есть, мою дочь беспутную, и мою внучку. А это уже твоя мать. А какими словами будем поминать, так сейчас сами и решим.
Маша садилась за праздничный стол, как приговоренная на электриче-ский стул. Она уже почувствовала настроение Марии Антоновны и пригото-вилась к ее нападению. Сопротивляться и изворачиваться Маша не будет. Оправдываться тоже. Не имело бы смысла и результата. Пузо продолжало надуваться, грозя заявить о себе на всю округу. И уже этот некто начал заяв-лять о себе, пинаясь и требуя к себе особого внимания.
-Видит бог, - продолжала бабка свой тост, - я старалась и воспитывала тебя, как считала правильным и нужным. Никто не имеет право осудить и указать мне на мои просчеты и ошибки. Я исправляла ошибки других, и де-лала это, как умела и могла. Хотелось мне разорвать этот порочный заколдованный круг. Не прошло. Генетику и наследственность не победить. Против науки я оказалась бессильна. Помолчи, говорить буду я. А потом, если захочу, то позволю и тебе сказать пару слов в свое оправдание. Только трудно представить, какие аргументы можно представить, чтобы принять твои слова. Давно уже я обо всем догадывалась. Ждала этого момента. Именно в этом возрасте точно такой же казус произошел и с твоей бабкой, а затем и с твоей матерью. Можно даже часы сверять. Секунда в секунду. Сомнения уже вкрались в мою бестолковую голову сразу же после той проклятой вечеринки. Но немного развеяла ты их своим беззаботным поведением. Видно, и сама не поняла последствия происшедшего. Вот и меня ввела в заблуждение. А ведь, если следовать твоей наследственности и этим генетическим часам, то, как раз в этот вечер все и должно было произойти. Как же я могла забыть? Не следовало вообще пускать, но разве знаешь место своего падения. Вот и без соломки приземлилась. Поверила в счастливый случай. Ну, неужели, думала, сумела-таки справиться с этой проклятой семейственностью? Даже какая-то гордость обуяла. Ай, да молодец, думаю. А сама все смотрю с сомнениями, да не верится что-то. Давно уже заметила твои проблемы с брюками и юбкой и разыгравшимся аппетитом. Да все эти мои болезни переключили внимание на себя. Вот чуть-чуть полегчало, и сразу обратила внимание на тебя. Вижу, что и сама поняла, в какой капкан угодила. А поначалу без внимания оставила ту мелкую интрижку. Почему так думаю? Не заметила я продолжения отношений. У тебя ведь глаза, как экран – читать можно все мысли твои. Вот только сама я никак понять не могу и сообразить, что же нам делать теперь? С двумя «пра» не справлюсь. Не отпущено мне таких сроков. Тебя тяну из последних сил. Тот факт, что придется тебе рожать – не подлежит сомнению и не оспаривается. Это уже неизбежно и неотвратимо. Сиди и слушай. Сначала я все скажу. У нас будет время, потом обсудить и поговорить, а пока я все скажу. Я позволю тебе несколько дней побыть здесь, чтобы закончить курс. Возможно, что на осень останутся кое-какие хвосты, но это уже не столь значимо. Впереди еще три года учебы, и ты успеешь сто раз все наверстать. Эти мелкие вопросы я решу сама.  У меня еще сохранились рычаги воздействия на твоих институтских начальников. У тебя на данное время будет иная и более важная задача. Безопасно для собственного здоровья родить здорового и полноценного члена общества. А уж воспитанием его займутся другие люди. Ты продолжишь учебу, получишь диплом. А потом обязательно выйдешь замуж, нарожаешь своему мужу кучу детей. И на-конец-то разорвешь этот замкнутый круг сиротства. Ты станешь женой своего мужа и матерью своих детей. Я больше не потяну. Праправнучку  воспитать не сумею. Тебя бы успеть доучить. Все, я так решила, и именно так все и будет. Через несколько дней я отправлю тебя к своей очень дальней родственнице в Хотьково под Могилевом. Я уже созванивалась с ней, и мы обо всем договорились. Мы почти не поддерживаем с ней никаких отношений, но за ту вещицу, которую я обещала ей, она позволит тебе без проблем и безбедно прожить у нее до рождения ребенка, которого сразу, же оставляешь в роддоме и приезжаешь домой. Никаких возражений слушать не желаю. Все. Думаешь, до утра и принимаешь окончательное решение. В любом случае окончательное решение за тобой. Не могу приказывать в таких делах. Это уже твоя воля. Но помни: я доживаю последние дни. А сама ты полноценно и полнокровно не воспитаешь. Нет, и не будет  у тебя для этого ни средств, ни ума, ни сил, ни желаний, ни способностей.
Бабушка вылила остатки вина по бокалам, молча, выпила свое вино и без слов ушла в спальню, оставив Машу в размышлении и раздумье. Как ни страшно Маше было выслушивать этот монолог строгой, сердитой, но люби-мой бабки, однако она чувствовала ее правоту и понимала, что в любом слу-чае поступит так, как сделает бабушка, какое решение приняла она. Маша просто не имеет права нагружать ее еще очередным третьим младенцем. Она не оправдала ее надежд, поэтому сейчас беспрекословно подчинится.
Бабушка развернула бурную деятельность, и Машу отпустили на месяц раньше из института, позволив сдать часть экзаменов в конце весны, разре-шив остальные сдать осенью в начале следующего курса. Никто не заметил ее беременности, и все поверили в версию Марии Антоновны в причину отъ-езда по семейным обстоятельствам. Никому никто не расшифровывал эти семейные обстоятельства, так как никого они не интересовали. Но в конце мая Мария Антоновна проводила внучку на вокзал с небольшим чемоданчи-ком и маленьким свертком, который заставила прикрепить к телу.
-Не приведи господь конечно беду, если сопрут чемодан или сумочку. Даже можно допустить, что сама забудешь его или потеряешь, что вообще немыслимо. Но эту вещь сохрани, сбереги, как самую жизнь. Она решит все твои бытовые и душевные проблемы. Это твоя спокойная и безбедная жизнь до родов, и дорога домой. Я с ней договорилась, что она еще обязуется регулярно выделять на карманные расходы. В разумных пределах, но без жлобства. Думаю, не подведет, сдержи слово.
Чего там такого ценного было в этой плотно завернутой тряпице, Маша могла только догадываться. Но, скорее всего, нечто ценное, поскольку даль-няя родственница согласилась взять на себя такую обузу и заботу. А они ведь даже не переписывались, и за все эти годы, что помнит Маша, ни разу не навещали друг друга. Но, совсем не то настроение было у Маши, чтобы забивать свою голову такими проблемами. И не страх перед родами волновал ее больше всего. Она просто не могла представить даже, что это, что появится на белый свет, придется бросить на произвол судьбы. Как ненужную и бесполезную куклу. Сумеет ли Маша пережить такую потерю?
Дальней родственницей оказалась женщина лет пятидесяти, но прилич-но одетой и с хорошим макияжем, несвойственным жительнице, хоть и большого, но села. Она работала врачом в поселковой больнице и жила с взрослой дочерью и внуком в большом деревянном доме рядом с местом работы. Здесь и предстояло прожить четыре месяца, а затем родить Маше своего ребенка, которого тут же у нее отнимут. Она уже знала, что родится мальчик. Даже Мария Антоновна от такого известия вздрогнула. Неужели на этом женские беды их проклятого рода заканчиваются. У нее вдруг возникла крамольная мысль – а не оставить ли себе. Вдруг этот мальчик, а в последст-вие мужчина сумеет прославить их род, стать точкой отсчета новой эры в их фамилии.
Но зов сердца не сумел победить разум. Пусть его воспитают другие, а у Маши еще будут и мальчики, и девочки, и они продлят и прославят их род.


                3

-Все, Маша, успокойся и прекрати мне истерики устраивать. Что сдела-но, то сделано, и обратно уже не вернуть, - Мария Антоновна строго и серди-то отругала внучку за истерику и неоправданные упреки.
Быстро и незаметно, вроде, пролетели четыре месяца вынужденного пленения. Для Маши они были, словно в сомнамбулизме. Таким казался не-реальным и неестественным задуманный бабкой план. Маша практически не выходила из дома. Только утренние и вечерние прогулки, когда улицы еще или уже пустели. Ей ни с кем не хотелось завязывать дружбы, даже простого знакомства, или каких-либо отношений. Она целыми днями тупо смотрела в экран телевизора, читала все подряд книги, что имелись в доме дальней родственницы. У нее в доме была своя комната, поэтому она старалась, как можно меньше общаться и с хозяйкой дома, но и с ее дочкой и внуком. Только перебрасывалась общепринятыми фразами. Не молчать же совсем. Просто у них появлялся какой-то интерес к общению, а ей не хотелось обижать  гостеприимных хозяев. Никто, кроме ее самой не виноват в этой беде, поэтому просто излишне злиться на весь мир, превратившись в буку. Как ни как, а живут в одном доме, и пробыть вместе придется не малый срок.
Спасало теплое солнечное лето. И целыми днями хозяева все светлое время суток проводили на дворе и огороде, а Маше можно было уходить на дальний конец их участка, на берег небольшого пруда, где плескались караси вместе с лягушками.
Когда Маша почувствовала схватки, она не поднимала панику, а просто шепотом предупредила тетю Нину на ушко, и та так же незаметно и без лиш-ней паники и помпезности отвела в больницу, где через два часа Маша ро-дила мальчика. Которого у нее сразу же забрали. Тетя Нина все заранее под-готовила, так что с этим никаких проблем не было. Маша так ни разу и не увидела его. Даже не позволили прикоснуться ему к ее переполненной гру-ди.
А уже через два дня тетя Нина посадила ее на автобус и отправила в районный центр к поезду. Они не прощались, не говорили лишних слов. Молча, словно, как были чужими, незнакомыми людьми. Так такими и рас-стались, чтобы забыть друг друга навсегда.
Истерика у Маши началась уже в купе поезда, когда вагоны тронулись, и колеса застучали по рельсам. Хорошо, что купе оказалось пустым, и Маша в нем была некоторое время единственным пассажиром. Но и присутствие кого-либо постороннего Машу не могло смутить, или остановить, настолько все происходило непроизвольно. Слезы и рыдания вырвались, словно не было сил и преград, чтобы сдержать их поток. Она рыдала от жалости к самой себе, к тому маленькому, которому не суждено никогда прижаться к маминой груди, ни пожаловаться, ни порадоваться. Никогда не назовет ее мамой, если вообще не встретится на его жизненном пути та, которая захочет стать ею, как и у самой Маше так и не появилось того родного человечка, которого хотелось бы любить только за само существование и тот важный статус, что дается природой.
Она не узнала родной мамы, и обрекла добровольно на эти страдания своего сыночка. И обратного пути уже нет, так как подписала этот беспощад-ный приговор собственный рукой и без принуждения. Двери захлопнулись окончательно и безвозвратно.
Прорыдав не менее двух часов без перерыва, она провалилась в царст-во Морфея, и будила на станции ее уже проводница. Весь путь Маша про-спала, как убитая, настолько вымотали ее мысли и раздумья. Но проснулась она еще с большими сомнениями и тяжелыми мыслями, не позволяющими радоваться, ни новому  дню, ни возвращению в родной любимый город, где ее ждут и любят, где старые друзья и новые знакомые.
С бабушкой встретились холодно и отстраненно, будто обе совершили по сговору преступление, и теперь стыдятся друг друга за содеянное. Любые попытки оправдаться только усугубляли отношения. Поэтому сегодня Мария Антоновна и решила провести этот разговор, чтобы расставить точки и определиться в своем поведении в дальнейшей жизни. Это отчуждение не просто утомляло, но и превращало вынужденное совместное проживание в тяжкие страдания родных людей.
-Бабушка! Ведь он на всю жизнь останется сиротой, а я, его родная мать должна вести себя, словно ничего не случилось? Я чувствую себя по отноше-нию к нему подлой и скверной. Мне трудно дальше жить с этими мыслями. Он там один, беспомощный, зовет меня, плачет, кричит, надеется. А ему те-перь не на что надеется, некому верить. Ты не можешь сказать, как дальше жить? Больно ведь.
-Да? – Мария Антоновна встала и нервно заходила по комнате. – Подло? А я? Я имею право хоть немножко эти жалкие остатки своей жизни прожить в заботе и уважении? Ты хочешь сказать, что, если бы привезла его сюда, то стала бы для него заботливой и нежной мамой? И все дни и ночи напролет любила и лелеяла свое дитя? Сомневаюсь. Все бы вернулось по новому кругу, как и с твоей мамашей и твоей бабкой. Все вы рассчитываете только на меня. А вот красивые упреки за вами не заржавеют. Почему вы все, вся ваша наследственность стремится взвалить груз забот, как само собой разумеющееся, всю обузу на мои плечи? Что дочка, что внучка – родили и бросили, а ты, бабка, корми, воспитывай, нянчи. Ну, все, казалось, правнучка хоть капельку в знак признательности, ну простой благодарности за все мои тяготы и лишения проявит хоть капельку уважения и любви. Так нет, и эта туда же. Упреки, обиды. За что? Нет, милая. Ты вот сейчас поплачь, поскули, коль так хочется, а потом уже и разумом пораскинь. А сумеешь ли ты сама без меня, хватит на бабку рассчитывать, поднять и вырастить сына? Одна и днем и ночью. Одна везде и всюду. Нет? Поди, и про меня задумывалась, что, мол, никуда не денусь? Да, так бы все и случилось. Вот и помолчи. Ты хоть раз задумывалась, сколько мне лет, и хочу ли я покоя? Это не внук и не правнук. Праправнук. Вот хоть об этом ты думала, когда зачинала этого ребенка? Или некогда было? Правильно, то были радость и сладость, а о горечи разве хотелось головку свою пустую засорять. И мне хотелось бы своего единственного в родне мужичка увидеть. Да ведь глаза дел не делают. А руки и ноги поизносились окончательно. Себя с трудом обслуживаю. Так что, не надо даже упреков мне своих высказывать. А коль такая сердобольная, так почему не осталась с ним в Хотьково? Вот и надо было со своим сиротинушкой там говно хлебать. Я свое в полной мере выхлебала.
Маше стало страшно от бабушкиных слов. И больше от того, что она во всем права, и невозможно привести ни одного аргумента в пользу своего оправдания и против ее обвинений. Да, страшно жалко того, кого проносила все девять месяцев под сердцем и оставила в сельской больнице. И если мечталось оставить, забрать с собой, то только к бабушке, в эти умелые доб-рые и опытные руки. А о ее возрасте как-то даже и не задумывалась. Сколько помнит, она никогда не менялась. Как была от самого рождения Маши старенькой, но волевой и сильной старушкой, так и сейчас, вроде, такая. И в правду, она не вечная, хотя даже думать страшно о том, что ее может внезапно не стать.
В конце долгого спора обе Машеньки обнялись, поплакали вместе, и бабушка на ужин поставила бутылку красного сухого вина.
-Пусть ему попадутся хорошие родители, а у тебя, моя миленькая, будет еще все. Ну, ты только представь, если бы ты даже сюда привезла его. Ведь все равно пришлось бы бросить учебу. И кем ты будешь без образования? Только не надо мне говорить, что потом бы закончила. Потом бы уже ничего не было, - вместо тоста бабушка прочла еще одно длинное нравоучительное наставление. – Так бы до конца дней и отработала поломойкой или посудомойкой. В крайнем случае – мела бы тротуары. Так что, все мы сделали правильно. Детей надо рожать в семье по любви и обоюдному согласию. А не от случайных встреч с кем попало. Вот давай и дожидаться этой любви. Но сначала ты, моя девочка, институт окончи и диплом получи.
Маша согласно кивала головой, хоть и сердце болело тупой зубной бо-лью. Права, во всем права бабушка, и слова говорит умные, правильные. Но не легче от них становится. Она теперь до конца дней своих будет помнить о том, что где-то живет, страдает и плачет ее родной сын.
Время лечит. Многократно проверенная истина. В самом начале про-цесса возникают сомнения, что она в корне неверна. Разве возможно изле-чить эту боль, эту рваную, глубокую, незаживающую, гноящую и болящую рану. Казалось, что навсегда поселилась она в теле, и изгнание невозможно. Все валится из рук, плывут буквы из книг, изображение на телевизоре. Глу-пыми и неуместными представляются  комедии и смешные телепередачи, пустыми и никчемными детективы и мелодрамы. Но как-то незаметно уже смеется в компании над рассказанным анекдотом, соглашается вместе со всеми идти в кинотеатр, заскочить перекусить в кафе. Затянулась и зажила боль, притупились воспоминания. Она уже реже по ночам вскакивала от уличного шума и чьего-то крика. Вернулся крепкий сон, что намного облег-чило жизнь и позволило без излишних сомнений продолжать прежнее без-мятежное существование.
А главное – учеба. Маша первые дни не отрывалась от учебников и кон-спектов. Читала, писала, решала. Догоняла и наверстывала упущенное, а тем самым отвлекала себя от глупых и ненужных сомнений. И освоила для себя самое неусвояемое, это компьютер. Уже через полгода сама давала советы тем, у кого училась, и легко отвечала на самые сложные вопросы. Главный итог лечения временем – она вернулась к подружкам, у нее появился кава-лер. А с бабушкой восстановились прежние доверительные и теплые отно-шения со свойственными им нюансами.
В тот вечер, вернувшись с занятий, она не услышала привычного звона посуды на кухне. Там просто не было бабушки. Поначалу не заострила на этом внимания и, напевая себе под нос, не спеша переоделась и заглянула в бабушкину комнату. Все ясно. Бабушка вновь приболела и решила, как все-гда в таких случаях поваляться в койке, немного понежиться, свалив все до-машние обязательства на внучку. Маша этого не боялась. Она всегда без особого труда справлялась с не хитростными премудростями быта. Бабушка не проявляла особой требовательности к чистоте к порядку и порядку в их трехкомнатной квартире.  Тем более, что сорить и устраивать беспорядок аб-солютно некому, поэтому и хлопот соответственно было минимум. Слегка пропылесосить и протереть с мебели пыль – вообще трудом не считалось. Так, легкая разминка, домашняя физкультура со спортивными снарядами, как тряпка и пылесос. А к еде они обе были неприхотливы. Сварив в воскре-сенье большую кастрюлю борща, можно на всю неделю почти полностью освободить себя от готовки. Остается лишь разогревать в микроволновой печи и отварить на второе сосиску. А чаще они любили по вечерам чаевничать. С булочками, баранками или бутербродами.
Маша окинула оценивающим взглядом, лежащую в постели бабульку и сделала вывод, что болезнь можно квалифицировать, как легкое недомога-ние, связанное с сезонными обострениями.
-Чаю попьем, или чего-нибудь разогреть? – спросила она у Марии Анто-новны.
-Присядь рядом, - неожиданно строго и официально попросила она внучку. – Разговор будет длинным и серьезным. Мне много важного необходимо тебе сообщить.
-Бабуля, ты не пугай меня. Лучше отдохни, а я чай схожу, поставлю. Сей-час мы немного перекусим, а поговорить еще успеем.
-С чаем, ты успеешь, а вот с разговором можно и опоздать. Я буду гово-рить, а ты попробуй меня не перебивать. Боюсь упустить что-то важное и главное.
Маша, перепуганная такого тона и слов бабушки, беспрекословно под-чинилась и присела на край кровати.
-Два года осталось тебе доучиться. Немного не успела я. Но очень наде-юсь, что моя наука не пропала даром. Ты выслушай и очень прошу – сделай все именно так, как скажу. Иначе все мои старания погубишь, все, что расти-ла и лелеяла, уничтожишь глупыми и необдуманными поступками. Сделай хоть сейчас все, по-моему. Только тогда в твоей жизни может получиться что-то правильное. Закончился мой срок в этом мире. Не нужны мне твои причитания и глубокие заверения. Дай высказать свои мысли до конца. Всех вас троих воспитала я, как своих дочерей. Так уж жизнь сложилась моя – всю себя посвятить вам. Мне пришлось не просто кормить и одевать, но и думать о вашем будущем. И не моя вина, что судьба решает все по своему и не по моему плану. Но видит бог, что только о вас думала и вашими бедами жила. И ты не бросишь учебу. Обязательно получи образование и стань специали-стом, чтобы в любую годину быть при деле и при хлебе. А дальше уже без разницы, за кого и как ты выйдешь замуж. Надеюсь, что это будет любимый и хороший человек. Но всегда помни одну простую и важную истину – ты не-зависимая, ни от кого и, ни в чем. Свобода и право решать за себя все свои вопросы и проблемы - трудное, но счастливое право. И я постаралась дать тебе его максимально. Я переписала эту квартиру на тебя, так что, жильем ты обеспечена до конца своих лет. Пока учишься, будешь получать пенсию, да еще плюс стипендию. Скромно, бедно, но не бедственно проживешь. А теперь самое главное. Когда мы в этой квартире с маленькой дочерью оста-лись одни, и нам совершенно не откуда было ждать помощи, признаюсь – впервые в жизни запаниковала, растерялась. Думала, не выживем. С работой проблемы,  дочь девать некуда. Попадались благодетели, что предлагали обмен квартиры на маленькую, но с доплатой. Деньги предлагали, да только еще тогда я поняла, что эти гроши, что давали мне сверху, кончатся быстрее, чем я это осознаю. А на всю жизнь все равно не хватит. Вот и работала, как проклятая. Оставлю ее одну с куском хлеба, и на работу. На обед прибегу, вместе перекусим, чего бог прислал. Только посылал он нам крохи и не всегда. Редко и помалу, за что и невзлюбила я его и все поповское отродье. И до сих пор не почитаю. Но тянули из последних сил. А однажды в твоей спальне, которая все эти времена служила мне, как детская, батарея потекла. Сосед, хоть и пьяница, но хороший мужик был. За чекушку все отремонтировал, так, что до сих пор служит. Так вот, на этом эпизоде и задержусь немного. Снял он батарею и унес к себе домой. Сказал, что новую принесет, если эту не отремонтирует. Не знаю, не разбираюсь и не стремилась понять и не вмешивалась я в эти технические нюансы. Но те два дня, пока ее не было, твоя бабка, а было ей тогда три года, все ковырялась в том месте, где должна была висеть батарея. Вот и расшатала кирпичик. Некогда мне было ее ругать и не за что наказывать. Хотя первое мгновение хотелось, и накричать, и уши надрать, да уж больно сама этим кирпичиком заинтересовалась.  Помогла еще больше расшатать и вынула совсем. А там пустота, как дупло беличья. Страшно было, но сунула туда руку и вытащила из норы мешок. Не мешочек с кисет, а целую торбу. А там, так сама, поди, уже поняла, чего. И самое смешное, что в основном обручальные кольца. Не так много брошей, кулонов, а остальные кольца. Старые, дореволюционные, без камешков. Да никак понять то не могла. Дом то новенький. Наверное, из строителей кто-то припрятал, да и сгинул. Не мог он оставить вот так запросто на произвол судьбы. Еще мысль нехорошая зудила, что в тюрьме мог хозяин сидеть. Вот и решила этот кроссворд компромиссно. Замуровала я этот клад быстренько, пока посторонний кто не обнаружил. Дочь то маленькая, то ничего и не запомнила. Оставила себе с пригоршню. Думаю, что, если и найдется хозяин, так без претензий ко мне. Я при таком добре не собиралась нищенствовать. А знаешь, сколько соблазнов было, да боялась и за себя, и за дочь. Время тогда было сложное и неспокойное, что лишний кусок гласно и не съешь. Сразу люди обратят внимание на богатство. Но и полуголодное существование с тех пор мы прекратили. И работать, как проклятая, не пожелала. Пошла на курсы бухгалтеров, устроилась на хорошую работу, дочь в садик определила. Неплохо зажили. Сразу и телевизор купили. Маленький, чтобы не смущать соседей богатством. А там и холодильник, и стиральную машину. Ожила я с эти свалившимся внезапно богатством, и вам, моим всем троим детям досталось. Потихонечку, помаленьку продавала я колечки. Старалась не в своем городе. Два-три раза в год выезжала в ближние города. Но, повторюсь, даже соседи мое благополучие по тем меркам приписывали только моему трудолюбию. Знали они меня, как труженицу, как стремящуюся браться за любую возможность заработать. И никто, заметь, ни дочь, ни внучка не знали всей правды нашего достатка. Только благодаря этой находке и своему трезвому здравому мышлению мы прожили безбедно до сегодняшних дней. И тебе рассказываю всю правду про мой клад только затем, чтобы ты смогла им воспользоваться  уже самостоятельно. Поступай так же, разумна, как и я. Не сорвись, иначе погибнешь. Золото людей убивает, если захватывает над ним власть. Постарайся сама им командовать, и не позволяй управлять собой. Там за батареей обои сорвешь, достанешь кирпич. Но возьми немного, чтобы хватило на год скромной жизни. И опять все замуруешь, как будто так и было. Нет хозяина, поэтому ничего и никого не бойся, кроме самой себя. Очень умоляю – помни об этом и не сорвись. Люди быстро увидят твое бо-гатство. А тогда пощады от них не жди. Оставайся для всех скромной небога-той студенткой, живущей на пенсию и стипендию. Два года еще будут тебе платить, пока учишься. А потом, когда получишь диплом и пойдешь рабо-тать, то можешь позволить себе более роскошную жизнь. Но не раньше. А теперь помоги встать. Покажу тебе тайник и научу им пользоваться.
До утра Мария Антоновна, боясь упустить что-нибудь важное, инструк-тировала и обучала Машу жизни без нее. Попытки перевести разговор в оп-тимистическое русло она пресекала грубо и решительно. Бабушка готовилась к смерти и не желала тратить время на излишнюю сентиментальность, , чтобы не сорвать эту подготовку, упустив в своей речи и наставлений главное.
Маша словно сквозь туман слушала рациональные наставления и никак не могла понять, зачем ей все это нужно, если бабушка умирает. Она просто не могла представить, что ее может не стать. Но это обязательно произойдет, так как бабулька не привыкла слов бросать на ветер. Она всегда сделает то, что скажет. Ведь были времена, когда казалось, что во время тяжелой бо-лезни она не выкарабкается, что наступили ее последние дни. И тогда уми-рающая Мария Антоновна успокаивала Машу и твердила, что срок ее еще не подошел, и она не собирается покидать этот мир, где ее еще ждут незавер-шенные дела. А теперь она не разрешает внучке говорить успокаивающие слова. Значит, пришло время, когда только и осталось отдать последние рас-поряжения.
Машу всегда поражала рациональность бабушки. Вот и сейчас. Она, по-нимая и чувствуя свой конец, думает не о смерти, а о том, чтобы Маша пра-вильно и безопасно распорядилась ее кладом, не подвергая себя, как со-блазнам, так и опасности.
Мария Антоновна даже в смерти оказалась предусмотрительной и практичной. Она заранее приготовила одежду, деньги и все нужные бумаги. И, уже давая распоряжения и наставления, ей оставалось только указать и показать ей на место, где все сложено и ждет ее кончины. Трудно сказать, чем руководствовалась  Мария Антоновна при этой подготовке: нежелание взваливать в трудную минуту обузу на внучку, или недоверие всем женщинам, начиная с единственной дочери, которую ей безумно, так же, как и внучку, хотелось увидеть в свой последний миг на этой земле.


                4

-Слушай, Машка, - пытала подругу Татьяна по пути из института домой. – Второй год пошел, как ты схоронила бабку, а еще даже наоборот стала ка-кой-то замкнутой, некомпанейской. Чего-то боишься вечно. Я при бабке ни разу в гостях у тебя не была, а теперь и подавно. Ни разу не пригласила. Кого скрываешь там, что ли? Что-то уж больно сильная конспирация. Поделишься, или так и продолжишь чураться?
-Вот, Тань. Сама хоть понимаешь, чего говоришь? – обиженно оправды-валась Маша. – Ты хоть представить себе можешь, как и за чей счет, я живу?  У меня нет таких щедрых состоятельных родителей,  у тебя карманных денег на мелочевку побольше будет, чем моя скромненькая пенсия. Про стипен-дию я молчу. Ее даже заплатить за квартиру не всегда хватает. Вот и пред-ставь, что остается на еду и скромную одежонку. Чуть больше, чем ничего. Но я все равно этот последний год выдержу и доучусь. Кровь из носа, но ди-плом получу. Это моя последняя надежда и единственный шанс. Упущу – до конца дней бездарностью  останусь. Так что, обижайся, не обижайся, но сей-час у меня в голове кроме учебы никого и ничего. Я должна выжить и вы-учиться.
-Что-то не очень-то заметила я, как ты бедствуешь? – с недоверием вы-сказала свое мнение Татьяна. – И одеваешься неплохо, и в столовой  особо не экономишь. Бабка запасы оставила?
-Да, оставила. Вот и пытаюсь растянуть их до окончания института.
Маше вдруг стало как-то немножко страшно от слов подруги. Неужели она плохо маскировалась под бедненькую сиротинушку? В чем-то выдала себя. Нет, не должна. Это она просто так говорит. Ведь все оправдано. Сразу после смерти бабушки Маша продала несколько колец, как и научила ее Мария Антоновна, в соседнем городе на рынке скупщику золота. Заплатили даже очень хорошо, так что ей больше и не требовалось лазать в тайник. А в ломбард обращаться не стала, чтобы не показывать свой паспорт. Очень уж не ординарное золото и изделия, чтобы светиться с ним. А тот скупщик, воз-можно, больше никогда в своей жизни не увидит ее.
Скромно жить Маша умела. Она научилась экономить буквально даже на мелочах. Но отказывать себе в витаминной пище она не собирается. Ина-че вместе с дипломом можно и какую-нибудь хроническую болезнь полу-чить. Что в планы ее на ближайшие десятилетия не входило. Пусть скром-ность будет в одежде, в косметике и парфюмерии, но не в еде, особенно ви-таминной, как овощи и фрукты.
Поэтому испуг у Маши быстро прошел, и она уже спокойно и смело смотрела на подругу.
-Еще на год запасов хватит. А там работать пойду, легче станет. Извини, Таня, не до баловства мне. В чем-то бабка была права и настроила меня на правильную частоту. Институт я обязательно закончу, а потом уже можно позволить себе расслабуху.
-Ну, как хочешь. А то у меня завтра хорошая компания собирается. Не придешь?
-Нет. Мне курсовую писать. Пойду лучше в библиотеку. Да и кроме биб-лиотеки еще навалом планов.
-В монастырь иди, там тебе самое место, - разозлилась подруга, распи-савшись в своем бессилии. Не поддается ни на какие уговоры Машка. А хоте-лось не просто затащить ее в свою компанию, но и воспользоваться ее пустой квартирой. Сколько раз намекала, набивалась в гости, просилась на ночлег. Так ни в какую. Словно заколдовала бабка перед смертью квартиру, что теперь Маша даже намека на приглашение игнорирует. Не пускает в свои владения посторонних.
А Маша в первые месяцы постоянно доставала весь клад, рассыпала зо-лото на ковер и любовалась его блеском. Привораживало оно, притягивало. Права была бабка. Легко стать его рабом. Но успела она Машу привить от этой заразы. А как влечет к нему, и какие планы рисуются, какие радужные мечты, что мигом могли с его помощью осуществиться. Опасно это золото и вредно, как страшный яд, но полезен и исцеляет в микроскопических дозах. А Маша знает эту норму. Перед ней определенная цель всей жизни, а не мгновения, что способно вознести и сбросить в глубокую пропасть.
Пробовала даже пересчитать в рублях и долларах цену всего клада, но каждый раз иные мысли отвлекали и уводили от цены. А потом понимала, что ее совсем не интересует его ценность. Это один из способов окончить ин-ститут, чтобы потом своим трудом и мозгами добиться настоящего благопо-лучия, а не этого блестящего. Мы не рабы. И от этого Маша еще больше ра-довалась и восхищалась своей силой и стойкостью. Видно у одной ее из всех женщин их рода развилось то рациональное начало, что передалось от баб-ки. Не транжира, не мот, не гулена. Тот случай можно не считать. Если бы не выключилась так мгновенно, то избежала нежелательных последствий. В тот вечер она выполнила поставленную перед собой цель – стала женщиной. Вот с беременностью переборщила. Если бы призналась бабке в первый же вечер, то ничего бы такого неординарного и не произошло.
Часто задумывалась, вспоминая Хотьково – где он, что с ним? Скорее всего, уже кто-нибудь усыновил. И он теперь чужих людей зовет папой и ма-мой. Ну и пусть. Лишь бы хорошо и счастливо ему было. Теперь конечно сильно пожалела, что не оставила себе. Зря послушалась бабку. Поворчала, покричала бы, а никуда не делась. Стоило бы только хоть одним глазком увидеть его, чтобы полюбить и простить. А этого золота хватило бы и на его долю. Ну почему так сильно любя всех женщин, Мария Антоновна отказалась от единственного в их роду мужика. И Машу заставила отречься. Испугалась за Машу, что повяжет ее по рукам и ногам и обречет на нищету.
-Просто, Таня, о тебе есть, кому заботиться, а мне приходиться о себе самой думать. И, если честно, не хотелось бы после вас убираться, посуду мыть. Вы разбежитесь, а я расхлебывай.
-Так ты и с нами по гулянкам не бегаешь, все отказываешься, так что с уборкой лапшу не вешай.
-Некогда мне. А разгульная веселая жизнь затягивает сильней, чем лю-бой наркотик. Меня потом некому будет из этой зависимости вытягивать, по-требовать, заставить. Так что, распускаться мне не просто нельзя, но и опас-но. Не соблазняй. Самой иногда сорваться хочется и от души нахулиганить, чтобы, как вы, с утра за голову схватиться и стонать.
-Да, Машка. Силы воли у тебя, как у коня. Я бы давно в разнос пошла. Ладно, не обижайся, больше не буду искушать. Но уж после защиты обмываем вместе.
-Согласна.
-Договорились.
И Маша, мужественно преодолев все сети и капканы соблазнов, пошла в библиотеку, где обложившись стопками книг, просидела до закрытия. И так ежедневно, как робот-автомат в запрограммированном режиме: утром подъем, завтрак, обед, потом библиотека, дом, сон. И только летом, поло-жив на стол перед собой диплом, вдруг поняла, что она сдержала слово, данное бабушке перед смертью. Она получила образование, дающее ей шанс избежать работы, так откровенно обрисованной бабкой. Она специа-лист дипломированный. И не столь важно, что работу придется искать самой. Это ее не пугает, так как за эти годы учебы помимо института она посещала еще ряд курсов, о чем свидетельствуют несколько книжечек и те знания, что получила на них. В совершенстве овладела компьютером, который даже позволила приобрести. Но так, чтобы об этом никто из знакомых даже не догадывался  о его наличии в ее владении. Посещала курсы английского. Так что, к будущей работе подготовилась во всеоружии.
И оделась на прием соответствующе: строго, но красиво и со вкусом. Она понимала, что оценивать ее будут не только, как специалиста, но и как потенциальную даму для предполагаемого флирта. В ее роду уродины не было, и если бы, не ее холодная расчетливость и не жесткий отпор, то отбоя от ухажеров не было бы. Молодые, и не очень молодые мужчины и без того непрерывно пытались приударить, закадрить, поухаживать. Но, наталкиваясь на неприступность и категоричный, порой грубый, отказ, быстро ретировались, не предпринимая последующих попыток.
Так вот, теперь она решила расслабиться и отпустить на свободу свои женские чары и обаяние, приукрасив их дорогой неброской косметикой и строгим, но подчеркивающим все ее достоинства, костюмом. Подчеркиваю-щим, но не открывающим. Ей теперь хотелось, чтобы мужчины прожигали ее влюбленными взглядами, говорили ей глупости, приглашали и заманивали в свои коварные сети. Радость и счастье свершившегося ее захлестывали через край. Даже до слез обидно было, что не дожила до этого момента ее любимая, хоть и  строгая, бабушка. Но все это свершилось благодаря настойчивости и требовательности Марии Антоновны, ее целеустремленности и дальновидности. И Маша мысленно благодарила свою бабульку за такой подарок и за эту науку, за то, что не позволила оступиться и натворить глупостей. И даже после смерти Маша чувствовала ее строгий надзор, не разрешающий отклоняться от намеченной цели.
Да, теперь, когда она теперь стала по-настоящему взрослой и самостоя-тельной, допустима и расслабуха. Самостоятельность выразилась не только в дипломе и тех корочках об окончании курсов, но еще и в той работе, в том месте, что она теперь заняла в фирме, и в высокой зарплате не за красивые ножки и глазки, а за знания и умения. Пожилой седовласый руководитель фирмы, что целый час разговаривал с ней на разносторонние темы, заинте-ресовался ею, как специалистом, и остался очень довольный новым работ-ником. Это Маша сразу поняла.
Женщины, а в особенности молодые, восприняли нового сотрудника настороженно и не совсем ласково. Причину отчужденности отношений Маша поняла сразу после нескольких попыток флирта начальника отдела. Молодого, красивого, но женатого. Правда, последний факт не мешал ему ухлестывать сразу за всем молодым контингентом отдела. Однако, у него быстро изменилось к ней отношение, когда Маша дала понять молодому ловеласу о безразличии к его персоне. Это еще сильней возбудили в нем стремления любыми средствами добиться расположения красивой и строгой сотрудницы. Тогда Маша применила тяжелую артиллерию, и пригрозилась пожаловаться на домогательства лично его жене. На его злые угрозы и проклятия она уже внимания не обращала. Он хоть и хорош собой, но увлекаться женатиками – занятие не просто бесперспективное, но и губительное для молодых дамочек. Потом из этого болота самостоятельно и без потерь не выберешься.
Но в монастырь Маша не собиралась. И, получив наконец-то свободу и относительную независимость, в ее планы входили и мужчины. Но, пока не встретит настоящую любовь, ей нужен был просто друг. Не содержатель и не Жигало, а друг, сексуальный партнер и собеседник для общений и совмест-ных посещений увеселительных мест. Богатенький Буратино ей без надобно-сти не только по той причине, что в финансовом вопросе по ее запросам она чувствовала себя обеспеченной и независимой. Перед ними придется сте-литься. А бабушка воспитала так, что лучше гордо жевать хлеб из своих рук, чем черную икру с хозяйской ладошки.
И альфонсов она терпеть не могла, так как любые человеческие униже-ния претили ей. Дружба должна быть на равных с небольшим преимущест-вом мужчины. Она все-таки женщина, и в заботе и ухаживанию нуждается просто морально. И когда придет настоящая любовь с полным улетом в об-лака и со сносом крыши, вот тогда ей в действительности будет плевать на социальное положение объекта любви.
Хотя, вряд ли. Она и тогда сумеет трезво оценить ситуацию, и не бросит-ся в омут с головой. Она дождется взаимной обоюдной любви. Этому учила бабушка, а у нее богатый опыт был. И с любовью, и с расчетом. Если за лю-бовь принять уважение просто хорошего человека, то через год-другой он может стать настолько ненавистным, что взвоешь от безысходности. Хорошо, если сумеешь просто и легко удалить из своей жизни. А если пустит корни, то придется вырывать с мясом и костями.
После того, как она отшила начальника отдела далеко и окончательно, и между ними установились простые деловые отношения, то сразу с ней подружились молодые сотрудницы, и стали приглашать на все совместные молодежные мероприятия. На одном из таких сабантуев она и познакомилась с тем, кто стал другом, любовником и собеседником.
Оставив небольшой золотой запас в тайнике, Маша оптом сбыла боль-шую партию из клада и сделала в квартире хороший ремонт со сменой ме-бели. Когда Виктор, друг, попал первый раз в ее квартиру, то Маша даже не-много испугалась его восторгу и восхищению. Как бы не возникли у него иные желания, кроме дружеских. Маша сразу предупредила Виктора о своем отношении к нему. И ни про какую любовь она слышать даже не желает. Но, если эта любовь все, же возникнет у них на пути, то ему придется удалиться навсегда и не препятствовать. Виктор с радостью согласился со своей ролью, поскольку совершенно недавно развелся с большими потерями морального характера. И о повторном браке даже мыслить не желал.
В тот день они шли втроем к Маше в гости. Хотели отметить незначи-тельное событие – просто памятная дата. Праздник спланировали на четве-рых: она с Виктором и подружка Аня со своим кавалером. Но тот задержался на работе и обещал подойти попозже. Потому к дому они подходили втроем. Навстречу Маше вышла соседка тетя Галя. У них были хорошие соседские отношения, и тетя Галя уважала Машу за ее серьезное отношение к жизни, что в таких условиях не опустилась и закончила институт. Тетя Галя взяла на себя всю заботу и хлопоты по организации похорон бабушки.
-Машенька,- как-то напряженно и с волнением обратилась соседка к Маше. – Там тебя поджидают, - она показала на лавочку возле соседнего подъезда, на которой сидела в простенькой потрепанной одежде уже немо-лодая, но еще нестарая женщина. Просто вид у нее был слегка запущенным и неухоженным.
-А кто это? – с тревогой спросила Маша. Соседкино волнение переда-лось и ей.
-Сама скажет, - как-то неопределенно ответила тетя Галя и ушла со дво-ра, чтобы самой не присутствовать при этой встречи. Видно было, что она хо-рошо знала эту женщину.
Маша отдала Виктору ключи от квартиры и отправила гостей в дом. А сама подошла к женщине. От нехорошего предчувствия ее слегка трясло.
-Машенька, доченька! – женщина соскочила с места и бросилась к ней в объятия. Но Маша отстранилась и грубо оттолкнула незнакомку на лавку. – Доченька, это я, мама твоя, не узнала, что ли?
Машу всю обдало жаром и холодом одновременно. Все чувства смеша-лись в кучу, помутив слегка разум. Господи, сколько лет она мечтала об этой встречи, сколько раз предлагала бабушке обратиться в передачу: «Жди ме-ня». Но Мария Антоновна была непреклонна и непоколебима. Если бы она хотела, то давно сама нашла бы. Действительно, адрес был уже много лет постоянным. И вот, когда все трудности преодолены, когда жизнь вступила во взрослую самостоятельную фазу, когда ей, Маше, никто уже не нужен, явилась та, которая назвала себя мамой.
Маше хотелось броситься к ней в объятия и прижаться к любимому до-рогому человеку, о котором мечтала все эти годы. Она готова была все про-стить, лишь бы наконец-то стать равной со всеми, имеющими матерей. Буря эмоций и противоречий бурлили в сердце и в мыслях. Но победила вновь Мария Антоновна. Машу обуяла злость за неосуществившееся желание и мечту. Ей мама больше не нужна. Она не хочет обнимать и прижиматься к этой неопрятной и неприятной женщине.
-Мама? А ты в этом уверена? С чего это ты вдруг решила, что именно я твоя дочь?
-Мне так наша соседка Галя сказала, - немного испуганно и растерянно ответила женщина. – Она ведь не должна была обмануть. Галя так мне и ска-зала, что именно ты моя крошечка любимая.
-А без соседки ты и не признала бы меня?
-Доченька, как же мне признать-то? Вот какая выросла большая и красивая. Разве признаешь?
-Но ведь ты за всю жизнь, ни разу не видела меня. И из роддома меня забирала твоя бабушка. Она и стала моей мамой. Я ее схоронила вместе с памятью о тебе. Так что, ты для меня давно умерла.
-Доченька, пойми правильно. Жизнь – сложная штука. Я все эти годы только и думала о тебе, да никак не могла выбраться. Помотало меня по всему свету. Вот и закинула судьбинушку в родные края.
-А если бы не закинула, то еще, сколько бы лет моталась, обо мне не вспоминала?
-Как же не навестить было тебя? Дитя ты мое родное. Да и дом это мой все-таки. Здесь я родилась, здесь прожила и тебя родила. Вот так получи-лось, что пришлось покинуть родные места. Но ты не прогонишь меня? Я же мать твоя.
От таких речей весь сентиментализм из Маши, как сквозняком выдуло. Приперлась на ПМЖ. Хоть бы для приличия промолчала. Дождалась, когда отовсюду выгнали, вот и примчалась, чтобы занять мою квартиру. И здесь она появилась не из-за любви и памяти о родной дочери, а вспомнила о жилплощади. Нет, не бывать этому. Никто не посмеет претендовать на ее квартиру. Умница бабушка все правильно рассчитала и правильно бумаги оформила. Она, Маша, единственная хозяйка этой квартиры.
-Мама, а ты свою мать, мою родную бабушку не пробовала искать? Вы хоть раз друг о друге вспомнили?
-А зачем она мне? Я ее ни разу не видела, да и жива ли она сейчас? Если она меня не искала, так зачем мне это нужно.
-А мне? Ты задумывалась обо мне?
-Доченька, я все-таки, мама твоя. Как же мне не думать?
-Думала? Ну а где ты тогда пропадала все эти годы? Где ты была, когда я первые шаги делала? Когда в школу пошла? У всех и папа, и мама, а у меня даже не бабушка, а старенькая немощная прабабка. Я ее очень любила, и она меня. Но она всю свою любовь и нежность на вас с бабкой потратила. И мне она материнской ласки уже не смогла подарить. Вот и росла я, как сирота. Вроде и в доме, но больше одна. Она замечательно ко мне относилась, но больше воспитывала и нравоучениями обучала сложностями и трудностями жизни. Она подготовила меня к самостоятельной жизни, и я страшно благодарна ей за науку. Но мне ужасно хотелось к маме на ручки, так хотелось прижаться к родному человечку, поплакаться, пожаловаться и услышать слова нежности и заботы. Чтобы не нотации и параграфы, а слова любви и сочувствия. Может и сама стала бы терпимей и нежней к людям, а не той максималисткой с огромной силой воли, о которой завидуют порой подружки, не понимая, насколько все это угнетает.
-Но, доченька, я же так сильно была уверена в бабушку, что совсем не переживала и знала, под какой ты надежной опекой.
-Но тебя самой-то рядом не было. Проблемы свои решала. А мои мне самой пришлось. Да, я их решила, вытянула тяготы и лишения, а теперь вот ты ко мне на ручки просишься. Но мне уже не нужна мама. Я сама хочу ей стать и любить своих детей. Если бы ты была тогда рядом, то разве случилось бы это, что…,- Маша вдруг замолчала.
Про сынишку ей не хотелось рассказывать совершенно посторонней женщине. Да и никто, кроме той дальней родственницы из Хотькова, про этот эпизод в ее жизни не знает. Да она давно, поди, забыла. Чужое горе долго в голове не держится. Это  свое болит. И вдруг Маша поняла, что не имеет морального права осуждать мать, если сама покинула свою родную кровинушку в неизвестности. Мать, если бросила, так на попечение своей бабке. А сама Маша выкинула из памяти и из жизни навсегда и в никуда. Хо-рошо, если нашлись добрые люди и назвали любимым. А вдруг не повезло? Ведь многие так все детство и проводят в детских домах. Вот и промается по приютам и интернатам.
Но не виновата Маша. Она хотела, но не могла пойти против воли бабки. У нее не было иного выхода. А мать могла, но не захотела. Она решила за счет своей дочери решить свои проблемы, и вспомнила о дочери, когда самой потребовалась забота. Вот этого она не захочет ей простить. За себя и за своего сына. Можно было бы и родить, и самим воспитать, если бы рядом была не старенькая немощная прабабка, а крепкая, сильная здоровая мать. Пусть бы ругала, винила, обзывала, но только не прогоняла. А теперь Маша даже имени не знает его. И рядом пробежит, а она не узнает. От этой мысли Маша вдруг сильно захотела разреветься и прижаться к своей любимой прабабке. Но не будет этого уже никогда. И в этом вся вина только ее, этой женщины, называющей себя матерью.
-Доченька, куда же я теперь пойду? У меня и на хлеб денег нет. Как же ты вот так просто хочешь прогнать меня? Неужели не пожалеешь? Ведь не чужая я тебе, мать родная.
Маша достала сторублевую купюру и позвала мальчишку лет шести из соседнего подъезда. У него есть и мать, и отец, но лучше бы не было. Пьют безбожно. Мальчишка, поди, и конфет в своей жизни не пробовал.
-Виталик, возьми, конфет или печенья себе купи. Только родителям не показывай, а то отнимут.
Пацан жадно схватил деньги и умчался в сторону ларьков, чтобы сходу истратить их на сладости, пока кто-нибудь не отнял, или добрая тетя не успе-ла передумать.
-Вот таким лучше раздам. Они не виноваты, что при живых родителях бедствуют. А ты сумела без меня до сих пор жить, вот и живи дальше. Про-щай, и не смей приближаться ко мне. Я настолько любила твой образ и так жадно ждала встречи с тобой все эти годы, настолько ненавижу сейчас и не желаю больше видеть. Никогда.
Маша резко встала и пошла, не оглядываясь, в сторону своего подъезда, столкнувшись перед входной дверью с Виктором и Аней.
-Жестоко, - только и промолвил Виктор.
-Правильно, Маша. Я с тобой согласна, - поддержала ее подруга. – Ты извини, что мы случайно подслушали. Просто ты ключи не те дала, вот мы и вернулись. Но я вполне солидарна с тобой.
-Можно было бы хоть выслушать и попытаться понять, - неуверенно встрял Виктор. – Все-таки мать. А вдруг ей и в самом деле так плохо, идти не-куда, не к кому?
-Кукушка она, а не мать. Специально выждала, когда дочь подрастет, зарабатывать станет, чтобы потом спокойненько  на шею сесть и ноги свесить. Хорошо устроилась. Ни забот, ни хлопот. Действительно, теперь и на ручки можно, - горячилась Аня, у которой с семьей был полный порядок. Но потому-то она и не хотела понимать этих кукушек. Как это вот так запросто бросит и позабыть собственное дитя. И не на время, а на всю жизнь, чтобы рос и взрослел он уже без папы и мамы.
-Ребятки, вы не поверите, но еще немного, и я сама бы бросилась к ней на шею, и простила все. Господи, как больно ноет сердце. Вам трудно понять, каково это быть сиротой при живой матери. Не умерла, не погибла, а осознавать, что ты ей просто не нужна. Я ведь хорошей дочерью была бы. Но она не пожелала быть мамой. Она есть, но ее нет. Я не хотела этого принять, как действительность. Маленькая девочка, подросток, девушка. У меня масса вопросов было к маме, хотелось посоветоваться, поделиться, а не с кем. Моя любимая старенькая прабабушка была стара и немощна. И советы могла давать только строгие и рациональные. Но ведь хотелось и глупостей натворить. Истратила она все свои материнские чувства на дочь и внучку, мою маму. Вот и воспитала в строгости и очень правильно. Не могу я простить ее не только за себя, но и за того, про которого вам лучше не знать. Это моя тайна и беда. Притом неисправимая. Мне так кажется, что не обо мне она вспомнила, а о квартире, где захотела просто пересидеть плохие времена и раны зализать. Без любви и без вины ее глаза. Пустые и расчетливые. За это и прогнала ее. Если бы она бросилась на колени, прощения просила, а она всего на всего пожаловалась на свое бедственное положение.


                5

Машина заглохла в самый неподходящий момент. И, главное, чего ей не желалось ехать? Бензин хороший, самый лучший, все в ней должно быть в исправном состоянии, так как знакомый механик на прошлой неделе все проверил и подкрутил, подвинтил, промазал. Ничего сегодня не предвещало неприятностей. Поездка удалась на славу, и все, чего требовалось, Маша сделала и получила. Ну, вот за тридцать километров до города ему надо было, двигателю, два раза кашлянуть, три раза чихнуть, потом подергаться для приличия и совсем заглохнуть.
Когда такие казусы случаются в городе, а это очень редко происходит, так как Маша регулярно доверяет механику для проверок и профилактики, чтобы быть уверенной в машине всегда и всюду, то все смотрится проще и доступней. Маша звонила своему знакомому механику, а тот пулей мчался к ней на помощь и решал все проблемы. А если ремонт требовал время, то она оставляла его колдовать, и сама продолжала свой путь на такси или общественном транспорте.
Сейчас же ко всему до общей куче неприятностей у нее мобильник раз-рядился. Сговорились они, что ли. Хоть плачь, хоть рыдай, а помощи ждать неоткуда.  Дорога в выходные дни, можно так сказать, пустая. Редкие, но очень быстрые, автомобили проносились мимо, не притормаживая. Никому нет дела до чужой беды. Если и мчались они с дач по домам, то кто же им, семейным, позволит притормаживать возле одинокой женщины. Хоть про-падай тут.
Маша вышла из машины и открыла передний капот. Так обычно опыт-ные водители делают. А вот зачем это сделала она, так ей и самой неясно было.  С таким успехом можно было открыть и багажник. Но в нем хотя бы знакомые вещи. А тут? Ну, открыла, ну, глянула вовнутрь. А там сплошная куча разнообразных железок и проводов. Маша даже их названия не знала, не то, чтобы простое предназначение.
Вот если бы такая беда случилась с ее компьютером, то вопрос решился бы за пару минут. Максимум пять-десять. Там ее стихия. Даже душа поет от некоего чувства восторга, когда требуется разобраться с некой неполадкой. Весь отдел бежит сразу к ней, а не к спецам. И, если не требуется хирургиче-ского вмешательства, то она с радостью и с невероятной скоростью приводит больного в здоровое состояние.
А в этом подкапотном пространстве тундра непроходимая. Где запад, где восток, даже с помощью компаса не определит. Копия картины из рас-сказа Задорнова про двух девиц у открытого капота.
И вечерело и холодало одновременно. Придется пойти на радикальные действия и принимать неординарные меры. Маша решила стать посреди до-роги и принудить любого проезжающего на остановку. Ну, не подвезет, так хоть разрешит один звонок своему механику.
И вот с заходом солнца пришло к ней и везение. Она даже не увидела, а услышала, как автомобиль притормозил. И только потом появился спаситель в лице молодого, высокого и очень привлекательного. Хотелось даже воскликнуть с радости, но свой восторг Маша попыталась спрятать в тайнике души, чтобы тот сильно не зазнался, а выполнил спасительную миссию, как нечто обязательное и должное. А то вообразит себе, что ему теперь, мол, по гроб жизни обязаны.
-Я так понял, что мы хорошо изучили внутреннее содержимое подка-потного пространства? – с легкой иронией, но не с издевкой, а с веселым озорством, спросил парень. – И что же такое важное у нас там сломалось? Я так понял, что вы уже определили неисправность, а теперь просто рассмат-риваете оптимальные варианты ее устранения.
-Очень смешно! Будем считать, что шутка удалась, и экзамен на самое смешное определение вы выдержали, - Маша вовсе не обиделась на иро-нию и приняла словесное издевательство за начало флирта. По его глазам и выражению лица она поняла, что заинтересовала незнакомца. – А умным советом не хотите помочь? Мне бы даже больше понравилось грамотное со-участие.
-Меня зовут Олегом. А вас?
-Маша. Можно Марией, но не нужно. У меня прабабку так звали. Недав-но умерла.
-Сердитая была?
-Почему?
-Ну, не желаете, чтобы вас так же называли.
-Да нет, просто ассоциации возникают со старенькой, хоть и любимой, но бабкой. А я еще не совсем старая.
-Даже очень не совсем. Хорошо, Маша. Я думаю, что вы уже достаточно насмотрелись на внешний вид двигателя и его агрегатов и прочих аксессуа-ров. А теперь, с вашего позволения, на эту картинку посмотрю я. Возражений нет?
-Нет. Откуда они могут быть, если вы правы. Насмотрелась до тошноты, а вот увидеть там ничего не удалось.
Маша отошла от машины и предоставила право спасателю распорядиться по своему усмотрению отказавшей техникой. В действительности, даже очень смешно самой. Нелепо она смотрелась на фоне раскрытого капота с умным лицом и проницательным взглядом, словно хирург над пациентом. Но хирург хоть догадывается, из чего состоит лежащий перед ним клиент. А чего хотела усмотреть Маша в этом сплетении деталей? Если не только сам вид, но даже их название вызывает у нее недоумение и удивление. А чтобы это значило? Она сроду не повторила бы эти мудреные слова.
Олег даже не любовался подкапотным пространством. Он, как маг вол-шебник, пару секунд повозился там одной рукой, хлопнул капотом и пригласил Машу в кабину. Противная машина завелась с пол оборота.
-Ну, и что же вы там сделали, чего я не заметила?
-Маша, скажите мне правду и только ее: если я скажу, то вы сразу пой-мете и из моих слов сделаете выводы? Только не обижайтесь, но если бы вы были в технике простым и далеким дилетантом, и хотя бы знали названия тех чудес, что расположились под капотом, то легко могли бы определить неисправность. Этот пустяк не стал бы для вас сюрпризом.  Я  и поломкой сей дефект назвать, не берусь. Так, мелкое недоразумение. Из всего можно сделать вывод, что познания техники у вас даже далеки от дилетанта. Вам в следующий раз не имеет смысла даже открывать капот.
Маша попыталась обидеться, рассердиться, но не могла, так как, во-первых, он полностью прав, а во-вторых, она просто рассмеялась. Это же действительно смешно прикидываться даже простым дилетантом в той об-ласти, где ты полный профан. Если не сказать еще хуже. Да хуже некуда. Она никогда не пыталась запомнить не только названия, но и предназначения тех или иных агрегатов. Зачем. Раз кто-то установил их, значит это нужно машине и Маше. Сломается, так для того и существует знакомый механик. Доступный и понятливый спец. И главное для нее, чтобы чаще проводить профилактические осмотры. И у нее душа спокойней, и у механика зарплата побольше.
А чем забивать свободное пространство в черепной коробке Маша най-дет. Ведь, чтобы поддерживать имидж хорошего знающего и умеющего спе-циалиста, приходится много читать и копаться в интернете. И на пустые не-нужные знания не хочется тратить силы и время.
-Ну, что ж, все в порядке, можете со спокойной душой продолжать свой маршрут, - Олег взял Машину руку и коснулся ее губами. – Счастливого пути, прекрасная незнакомка!
Маше вдруг захотелось хоть на немного задержать его. Но не знала тех слов, чтобы и желание свое не выдать, не показаться навязчивой, и обста-вить все так, словно это его стремление. А кавалер, который ей понравился сразу с первого взгляда, хотел уже покинуть навсегда ее.
-А где мне найти вас, если опять случится такая мелкая неприятность? – успела первое, что пришло в голову, сказать она, чувствуя, как все красноре-чие внезапно покинуло ее, но она не желала расставаться с Олегом. И не яс-но, почему он не предпринимает никаких попыток для знакомства.
Нет, Маша, так нельзя унижаться, возьми скоренько себя в руки. А это она умеет делать. Даже ее подружки всегда завидовали тому железному стержню, что выковала в ней бабушка Мария Антоновна. А тут никак не по-лучается справиться с криком сердца.
-Маша, а вы замужем? – неожиданно спросил Олег, и душа ее запела от счастья. – Конечно, глупо предполагать, сто такая привлекательная девушка страдает в одиночестве. Но вдруг фортуна на моей стороне. Мне и в самом деле не хотелось бы нашу встречу считать случайной и мимолетной. Хочется надеяться на продолжение.
-Нет, я не замужем. И не была. Одинока, но не совсем. Есть друг, кото-рый по мере сил пытается скрасить мое существование. Живу одна в трех-комнатной квартире. Вроде сирота, но где-то имеется мама. Что еще? Детей нет, и в ближайшее время не планирую, - Маша, стоп, ты чего взбесилась? Хочешь моментально порвать ту нить, которая вдруг притянула к нему? Сама же жаждала пять секунд назад. Передумала, так просто мило попрощайся и не хами. Зачем же обижать того, от которого вдруг застучало сердечко с перебоями. Смени немедленно тон. – А вообще-то, я у вас номер телефона попросила, а вы далеко ушли от моей просьбы. Так давайте вернемся к первоначальному моему вопросу.
-Понял.
Олег достал две визитки и вручил их Маше. Он не обиделся, так как сра-зу уловил состояние Маши. Да и сам испытал точно такие сердечные пере-бои. Химическая реакция любви забурлила и взбудоражила кровь. Он сам был несказанно удивлен и до глубины души возмущен, что такая вот нелепая случайная встреча устроила в его душе вот такой кавардак. Жилось, работалось, немножко любилось, и все внутри этому размеренному ритму радовалось. А тут нежданно эта фифа с химическими процессами. Но, с другой стороны, он чувствовал эти сильные возмущения и в ее организме.
-Вы мне предлагаете стать распространителем ваших визиток?
-Нет. Одну вы оставите себе, а на второй напишите свой телефон. Пер-вым все равно позвоню я. Так положено по статусу. По статусу кавалера, так как от вас жду звонок лишь с зовом о помощи.
-А если я не дождусь звонка и позвоню первой? Это нарушит ваш статус?
-Я пулей примчусь даже раньше, чем вы положите трубку.
Он опять приложился губами к ее руке, и у Маши слегка закружилась голова. Любовь? Не может быть. Она ее совсем не ожидала и совершенно не готова к встрече. Но ведь Утесов для того и пел, чтобы девушки всегда ее ждали и были подготовлены к встрече с ней.
-Вы езжайте впереди, а я провожу. Мне же надо убедиться, что я сделал все правильно.
Маша ехала не спеша, поглядывая в зеркало заднего обзора за движу-щимся следом его автомобилем. Спешить не хотелось, чтобы успеть привес-ти мысли в порядок и восстановить нарушенное спокойствие. Или хотя бы определиться в истинности своих чувств. Она чувствовала, что его поведение было показным. Он просто притворялся смелым и решительным. И может вполне вероятно испугаться и не позвонить первым. Не поверит себе, в свои возможности, в успех. Но, если он ее судьба, то Маше нужно опровергнуть стереотипы и взять инициативу в свои руки.
Нельзя второй раз в жизни проявлять нерешительность. Иначе так и ос-танется с этим, порядком поднадоевшим ей и ставшим прилипчивым и за-нудным Виктором.  Но получалась картинка кошки с жабой, когда и съесть гадко, и выбросить жалко. Как то уже привыкла, что он постоянно рядом и исполняет моментально все ее прихоти и желания. А если расстаться, то рано или поздно появится точно такой, но к которому нужно привыкать и приспо-сабливаться. Ей это совсем без надобности.
Правда, хоть и считала, что Виктор ей порядком приелся, но пыталась забеременеть и родить от него ребенка. Не для него, а лично для себя. Она бы потом и близко его к нему не подпустила. На это хватит силы воли и жест-кости. Маша постоянно помнила о том, кого бросила в проклятом Хотькове. Он ей часто снился. Но никак не могла разглядеть лица, так как сразу начинала плакать и просыпаться с мокрыми глазами. Ругала себя и за то, что смалодушничала  в тот момент, и за то, что распустилась сейчас. Вот и придумала такое для себя лекарство, как клин клином. Родить и подарить ему столько любви, чтобы навсегда забыть того, первого.
Поэтому слегка и удивилась в отсутствии беременности. Возникла пер-воначальная мысль, что виной тому проблемы с Виктором. Но она не на-столько распущена, чтобы проверить естественным способом. Нет, она ни разу не изменила Виктору. Ей просто ни к чему ничего не значащие сексу-альные контакты с партнерами, к которым ее не влечет сердцем. Достаточно для таких проблем Виктора.
Но, поскольку аферу с беременностью замыслила без него ведома, то обсуждать такую тему не стала, посчитав делом сугубо личным. И для убедительности проверилась сама.  Удивление ее было шокирующим. Результат обследования показал о ее вине. Это был удар ниже пояса. Маша не может забеременеть. И, как сказал врач, лечение не поможет. Поэтому порекомендовал не тратить, впустую время и деньги.
Прознав о своей бесплодности, она еще сильней затосковала по тому единственному, брошенному. Даже предприняла нерешительные попытки поиска. Но, получив сразу, же решительный отказ, испугалась и прекратила последующие поиски. Надо теперь строить жизнь с теми планами, с чем ока-залась по своей глупости. Судьба жестоко отомстила. Теперь придется искать встреч с многодетным вдовцом, или с таким же бездетным, чтобы жить без упреков и претензий  друг к другу. А про любовь можно теперь только помечтать в сладких грезах.
И вот так нежданно-негаданно влипла, как муха в мед. А ведь основное в их встречи, что почувствовала и его импульсы не безразличности к ее осо-бе. У них случился обоюдный взрыв. Это она поняла, этого испугалась. А ведь он не просто так едет позади. Явно захочет выйти из машины и перекинуться незначительными прощальными фразами с намеками на продолжение знакомства.
А если взять и все сразу уничтожить? Нельзя же заплывать так далеко от берега, чтобы потом не хватило сил вернуться. И она знает себя, что если по-плывет, то уже не будет оглядываться на берег. Будет махать руками и нога-ми, пока не сделает возврат невозможным или смертельным. Рвать надо сейчас. У нее иные жизненные планы и другая жизненная стезя.  Потому что такие встречи в жизни случаются если не единожды, то настолько редко, что если судьба когда-нибудь и соизволит подарить ее, то она уже будет подго-товлена жизненным опытом.
Вот если он выйдет, чтобы закрепить свои позиции, то она просто наха-мит, нагрубит и выбросит эту визитку с его именем и телефоном. И на его звонки не станет отвечать. Боль? Да, поболеет и заживет. Иначе потом, когда узнает всю правду, будет намного больней. И за обман, и за бессилие перед судьбой.
Ее на стоянке встретил Виктор, словно чувствовал опасного соперника. Ведь не мог даже знать, что она именно сейчас должна подъезжать. Она не знала, как себя вести: порадоваться, или разозлиться за его постоянное предчувствие, словно он следил и знал ее шаги наперед.  Сейчас Олег уви-дит, что она занята, и проскочит мимо. А может и звонить расхочет. Вон, ка-кой радостный и счастливый  ее друг, словно чувствует близость соперника и хочет своим довольным видом подавить любые даже намеки на притязания на его собственность.
Но ожидания не оправдались. Олег не чувствовал опасность и соперни-чество. Он, не замечая Виктора, остановил машину рядом и подошел к Ма-ше. И снова взял руку и поднес к губам.
-Я не хочу терять тебя и расставаться даже на короткое время. А вдруг случится нечто, и мы больше никогда не увидимся.  Мне хочется быть рядом постоянно. И это самое мое большое желание. Не гони меня, не отталкивай. Будь все время со мной.
-А мы разве уже на «ты»?
-Мне показалось, что уже давно.
Маша не отрывала руку и, не обращая внимания на ошалевшего Викто-ра, и не в силах противостоять внутреннему порыву, прильнула к Олегу. Бур-ные потоки химической реакции любви подхватили их и понесли по течению сильно и быстро, что уже окружающие их предметы замелькали, как из окна скорого поезда.
-Ну, я ничего не понял! – вывел их из оцепенения плаксивый и сердитый голос Виктора. – Это что же еще такие за фокусы жизни? Предупреждать на-до!
Маша с трудом оторвалась от Олега и мутным непонятливым взглядом смотрела на Виктора, словно это неясное препятствие не просто возникло у них на пути сильного течения, но еще пытается помешать движению к их сча-стью.
-Виктор, - наконец-то сумела сказать Маша. – А чему ты удивлен? По-моему, у нас с тобой существует договоренность, что ты сразу без претензий покидаешь меня, как только я встречаю свою любовь.
-Это признание в любви? – улыбнулся Олег. – Я хотел сказать эти слова первым, а ты внезапно опередила меня. Теперь, как я понял, ты всегда бу-дешь лидером у нас?
-Да, всегда и во всем. Меня так бабушка воспитала. Мне почему-то по-казалось, что медлить с тобой нельзя. У тебя решительности маловато, а я боюсь не успеть, или прозевать, не дождавшись.
-Нет, я тоже хочу быть главным.
-Будь, я не помешаю. А если сказать важные слова не успел, так запомни простую истину: эти слова можно говорить мне каждый день, а я их буду слушать их, как первый раз. Мы, женщины, любим их слушать. Так что, не переживай, что опоздал. Догонишь.
Они крепко схватили друг друга за руки и, не обращая внимания на по-следующие попытки Виктора возражать и сказать нужные слова в свое оп-равдание, вошли в подъезд и поднялись в Машину квартиру, захлопнув входную дверь перед самым носом Виктора, который все еще надеялся уточнить свой новый статус и понять сложившуюся ситуацию, так как принять и осознать себя брошенным без объяснений он не желал.
Маша усадила кавалера в кресло и побежала на кухню ставить чайник, резать бутерброды, разогревать обед. Сейчас она будет поить, кормить сво-его любимого мужчину. А потом расскажет правду, и пусть он принимает решение. Она согласится с любым, даже болезненным и неприятным. Она сильная женщина, и сумеет пережить любые катаклизмы жизни. Но в любом случае она позволит ему остаться только после ясного и единственного отве-та. Никаких отговорок на потом, или подумать. Потому что утром ей будет рвать намного больней.
-Я тебе открою тайну. Только обещай, что внимательно выслушаешь ме-ня, и не будешь торопиться с ответом. Мы вместе подумаем и решим. Я лечу в пропасть и чувствую, что ты рядом со мной, и я стараюсь крепко держать тебя, потому, что мне страшно, если найдется такая сила, могущая разбро-сать нас по сторонам, и мы растеряемся, - Олег держал две ее руки у себя в ладонях и горячо шептал. Он говорил эти слова трудно, но чувствовалось, что ему очень нужно было это сказать, так как от этих слов и ее решения после услышанного признания зависела их дальнейшая жизнь. – Два года назад я переболел гриппом . Сильно болел. Но так случилось, что на работе был сложнейший период, и мое присутствие просто необходимо было. Как у канатоходца. Но слева болото с бездонной тиной, а справа спасительная суша с твердым грунтом. И без моего участия мы всей фирмой оказались бы именно с той стороны, где на спасения уже надежды не оставалось. Вот я и наплевал на этот грипп. Задавил его сильнейшими препаратами. Запихаю в себя кучу разных таблеток и прусь в свой офис, чтобы разрешить те заторы и проблемы, что стали стеной перед нами и разрушали под корень мой бизнес. Он у меня небольшой, но прибыльный и мне интересный. Да и другого я не умею и не хочу делать. Так получилось, что я попал в свою стихию, и этим счастлив. Потому так и боролся за него. В общем, я не позволил ему умереть, но зато сам чуть не подох.  И вот, когда мне удалось победить всех врагов и справиться с проблемами, то и сама болезнь сама ушла из моего организма. Уйти-то ушла, но, видать, сильно обидел я ее своим невниманием. Она и покинула меня, громко хлопнув дверью. Когда все успокоилось и влилось в тихое привычное русло бытия, я позволил себе расслабиться. И, оставив свои дела на зама, кстати, друг детства, а потому, и самый надежный партнер, а сам решил реабилитироваться после всех передряг. Заграницу не поехал. Отправился в наш местный санаторий. Там заодно и полностью обследовался. И вот результат: тот хлопок дверью вредного обиженного гриппа сильно повредил мне. У меня никогда не будет детей. Я бездетный, и лечение не имеет смысла. Вот теперь я хочу услышать от тебя ответ, от которого зависит моя жизнь. Я боюсь и не хочу терять тебя, так как чувствую в тебе ту единственную, определенную мне судьбой.
-Что? Ты не пошутил? – Маша удивленно уставилась на Олега, тем са-мым перепугав его и вызвав ряд противоречивых чувств. – Но так не бывает! – вдруг громко крикнула она и истерически расхохоталась. Ей вдруг стало так весело и смешно, что она даже не сумела контролировать свои чувства, хотя и понимала, что этим не просто оскорбляет и унижает кавалера, но и как бы выражает свое презрение. Но ее словно прорвало. Она не могла поверить, что сбывается ее недавняя мечта. И не просто осуществляется, но можно назвать ее явление в квадрате. Она не просто встретила влюбленного бездетного мужчину, но еще и сама безумно в него влюбилась, чему даже верить не хотелось, чтобы не испугать судьбу. Однако нужно срочно брать себя в руки и объясняться за свое неадекватное поведение, чтобы и его успокоить и порадовать. – Олежка, миленький, погоди сердиться и обижаться. Сейчас все объясню тебе, и уверена, что ты так же весело посмеешься со мной. Это правда, чистейшая правда, но у меня аналогичная проблема. Но и не это больше рассмешило меня. Буквально за секунду до твоей исповеди я сама хотела поведать тебе о своей беде. Только ты опередил. Понимаешь? Мы мыслим одинаково, просто опережаем на секунду друг друга.
Олег беспомощно захлопал ресницами. Действительно, парадоксальная ситуация. Сама фортуна решила за них, даже не спрашивая разрешения. Просто ставит в известность. Заглушила мотор у Машиной машины. А ведь он выехал с опозданием на два часа. И опоздал по вине бухгалтера, которого грозился хорошенько пропесочить с настоящим песком и без вазелина. Правда, тот пока про это не знает. Но из-за него чуть не лишился выгодного контракта. Ну, а если бы успел и сделал все вовремя, то не встретил бы скучающую возле умершей машины Машу. Значит, надо теперь отблагодарить этого нерадивого бухгалтера.
Обо всем этом он рассказал Маше и о том, что все это время просто бо-ялся знакомиться. А уж про любовь хотелось забыть раз и навсегда, чтобы не разочаровывать партнершу. И сам уже подумывал, как и Маша, о встрече с такой же единственной одинокой и несчастной, как и сам. Или взять в жены женщину с детьми, чтобы стать для них папой и мужем. Правда, таких было на Руси немало. Но он еще молод, а потому не спешил, а ожидал любви. А когда увидел Машу, рассматривающую свою заглохшую машину, то сразу случилось у него головокружение, и он инстинктивно затормозил, чтобы избежать аварии на дороге. И точно так же у него внутри боролись сомнения. Он понял, что влюблен, но боялся откровений, чтобы не нанести самому себе незаживающую рану. Ведь случись так, что у нее с этим вопросом нет проблем, так могло и не сложиться их совместное существование.
Они смеялись над своими страхами и радовались судьбе.

                6

-Маша, я полностью с тобой согласен, но предлагаю не торопиться, а еще немного обжиться и свыкнуться с семейной жизнью. Мы обязательно сделаем это, но хотелось бы немного попозже.
Они поженились быстро и без всяких испытательных сроков и привыка-ний друг к другу. Сразу, как поняли, что нужны и не хотят жить врозь. Ника-ких помпезностей и торжественностей. Просто пришли в ЗАГС холостыми, и ушли из него уже мужем и женой. Но счастливые и влюбленные. Когда Маша поменяла свою фамилию на фамилию мужа и принесла новый паспорт в отдел кадров, то там, если не шок, то сей факт произвел глубочайшее удивление на всех сотрудников фирмы.
Они даже пытались выразить возмущение такой сверхсекретности. Да-же намеков на смену семейного статуса не было, а тут уже второй месяц, как она замужем. Но долго возмущаться они не хотели, а просто потребовали праздника. И Маша после рабочего дня отвела их в ресторан, расположен-ный вблизи фирмы. Больше всех распылялся начальник отдела, возмущен-ный такой скрытностью  и секретностью Машиной женитьбы. Но все быстро свыклись с новым ее семейным положением и ее новой фамилией. Лишь бы Маша оставалась той Машей, которую они знали, и к которой привыкли.
Вот Виктор еще долго не мог смириться и пытался проигнорировать но-вое состояние бывшей подруги. И ему казалось, что ее замужество не долж-но помешать их дальнейшему общению в том же ракурсе, что и раньше. Од-нако Маша резко и на полном серьезе отвергла его домогательства, предло-жив, если тот пожелает, сохранить, лишь товарищеские отношения. Тот еще немного подергался, как рыбка на леске, и сдался. Уж ее  твердый характер он знал хорошо. Изучил за долгое время дружбы. Если она отрезала, то об-ратно приклеить просто невозможно и небезопасно.
-А разве у тебя еще есть какие-нибудь сомнения? – уже немного напря-женно спросила Маша Олега. – По-моему, мы в первый день знакомства оп-ределились с этим вопросом. Я хорошо понимаю и сама не желаю брать ре-бенка из роддома. Боюсь, что могу не справиться или возненавидеть. Хотя, вряд ли. Мне кажется, что я полюбила и его, но не будем рисковать. А вот трех четырехлетний малыш никак не повлияет на нашу карьеру и, уверена, не станет обузой. Он вполне уже самостоятельный, что-то говорит, что облегчает общение. С ним можно поговорить, спросить, понять, чего он хочет, но именно в таком возрасте понимают и желают иметь семью.
-Ты считаешь, что мы созрели для родителей?
-Олег, мы достаточно пожили для себя и ради себя. Я думаю, что этого времени хватило, чтобы насладиться друг другом.
-Мне еще мало, - засмеялся Олег. – Или ты считаешь не так?
-Я не так выразилась. Мы не меньше будем любить друг друга и с ре-бенком втроем. Но зачем нам кроме любви еще какие-то непонятные про-верки временем. Ты неуверен в себе?
-Я люблю тебя, и считаю других слов здесь не нужно говорить. Просто вдруг ты неожиданно так начала.
-Олег, о какой неожиданности ты говоришь? Мы не сегодня про это первый раз говорим. Мы этим живем вот уже два месяца. И я каждый день думаю и тебе намекаю, только ты наверно не совсем правильно понимаешь. Да не хочу я жить только для нас, пойми меня правильно. И ты, и я мечтали не просто встретиться, а найти еще и того, кому нужны будем вдвоем.  Я хочу услышать слово «мама» в свой адрес. Мне некого было назвать таким словом, и я страстно мечтала о той, достойной быть моей мамой. Но не дождалась. Поэтому сейчас хочу услышать его в свой адрес. Наверное, потому и хочу взять ребенка в том возрасте, чтобы с первых дней такие слова сказал.
-Мальчика, или девочку?
-Я хочу мальчика, - Маша поняла, что Олег сдался, и дальнейший спор будет уже в ином ракурсе.
После замужества она смягчила свой железный волевой характер. Ей еже не хотелось самой ставить и решать проблемы, как бытового, так и фи-нансового характера. Пусть муж берет максимально на себя забот и хлопот. А Маша купалась в любви и семейной жизни. Теперь хотелось бежать домой, громко говоря своим сотрудникам и подружкам, что надо успеть и в магазин забежать за продуктами  к ужину, и на кухню. Бизнес Олега занимал у него массу времени, но и он старался пораньше примчаться домой, чтобы ужин не успел остыть, и Маша еще не легла спать.
-А потом, если понравиться, возьмем девочку. Пусть будут братик с се-стричкой. Я мечтал всегда о девочке. Но мальчика первым.
-Согласная я, - уже весело хохотала счастливая Маша.
В детский дом они поехали через неделю в субботу, чтобы сделать свой выбор без спешки и суеты. Решили, что сегодня никто и ничто не должно им мешать. Даже отключили мобильные телефоны, чтобы никто не посмел от-влекать. Немного, а если быть честным, то много боялись и волновались. Ведь не в магазин за игрушкой. Как же можно выбирать? Нравиться, не нра-виться? Нелепо и глупо.
Но о своем приезде Олег с директором детского дома договорился за-ранее, поэтому она встречала их у входа.
-Только я вас очень прошу, ничего не обещайте, пока не определитесь сами уже окончательно. Мы с вами проведем небольшую экскурсию и крат-кое знакомство. Я уже приблизительно догадываюсь, кого вам нужно. Вот мы на них и посмотрим.
-Вера Николаевна, - обратилась к директрисе Маша. – А можно нам пока ознакомиться с документами. Действительно, они так смотрят на нас, словно только и ждут, чтобы их забрали. А так мы хоть какое-то представление иметь будем.
-Хорошо, - согласилась женщина. – Пройдемте в мой кабинет. Я приго-товила их документы. Как раз по вашей просьбе я подобрала пять мальчиков от трех до пяти лет.
Маша впервые оказалась в детском доме, да еще в такой роли. взрос-лые дети шумно носились по коридорам, на ходу здороваясь с Верой Нико-лаевной и гостями, и мало внимания обращали на Олега с Машей. Они уже свыклись с мыслью, что этот дом будет их родным до конца детства. Чего не сказать о малышах. Они еще надеялись, что когда-нибудь придет женщина или мужчина, которые заберут их в свой дом, назвав их своими сыночком или дочуркой.
Уже при подходе к кабинету откуда-то из коморки вынырнул мальчик лет пяти и, схватив Машу за руку, жалобно глядя в глаза, попросил:
-Тетенька, возьмите меня в свои ребенки. Я очень хочу, чтобы у меня была мама.  Можно мне пойти с вами? Я буду послушным ребенком, правда, правда.
-Павлик, погоди, - Вера Николаевна взяла мальчика за плечи и оторвала от Маши. – Они не собираются никого брать, успокойся и уйми свои фанта-зии. Иди, гуляй. Тетя с дядей совсем по другим делам пришли. Ты очень не-красиво себя ведешь.
Подождав, пока малыш скроется за поворотом, они вошли в кабинет, и Вера Николаевна попыталась объяснить мелкое недоразумение с этим мальчиком, так сильно желающим стать чьим-то сыном.
-Ко всем просится, просто сердце кровью обливается. Бредит мамой, домом, своей комнатой, своими игрушками. Не детдомовский он ребенок, домашний. Тяжело ему свыкнуться, что все проходят мимо него. У нас часто забирают детей в семью, постоянно кто-то приходит, выбирают. А он, сами понимаете, как бы сказать, некондиционный. Прости меня господи за такое сравнение. Но сама уже боюсь за Павлика. Ведь и в самом деле, как товар рассматривают детей, а на него даже взглянуть не желают. В центре России и китайчонок.  Его так все и прозвали. Мать, вроде, русская, хотя, это ведь по документам. Оставила в роддоме, так что, он даже не притронулся к родно-му человеку. Вот теперь и переходит из рук в руки, от дома ребенка к дет-скому дому. Сам мальчик просто прелестный, и ласковый, и умненький.  А вот как глянут, что азиат, так даже и не обсуждают его кандидатуру. Оно и их понять можно. Ведь своей семьей жить надо, а как соседям и друзьям потом всю оставшуюся жизнь объяснять. Хоть ты его ради него самого отправляй на дальний восток. Там таких много, авось и он кому-нибудь приглянется. Но у них самих своих детей полно.
Вера Николаевна разложила на столе фотографии и личные дела пяти детей, чтобы супруги смогли хоть немного ознакомиться с будущим претен-дентом на усыновление. Если Олег со вниманием и интересом рассматривал бумаги и фотографии, то Маша сидела отрешенная и смотрела в окно. У нее до сих пор стоял в ушах жалобный голосок и глаза этого китайчонка, словно в нем она узнала своего родного, которого так ни разу и не услышала, но именно таким ей он и снился часто по ночам. А сейчас прозвучал наяву из уст этого азиатского мальчишки, точно так же брошенного и забытого такой же непутевой мамаши, как и она сама.
И особенно запомнились слова директрисы. Сколько лет назад покину-ла, а вот сейчас как аукнулось. Ведь теперь во всех брошенных малышах бу-дет видеться, и слышаться  он. Одно успокаивало, что в тот вечер не было на празднике ни японцев, ни китайцев. А значит, Павлик никак не может быть ее сыном. Но она вдруг поняла, что теперь хочет лишь только его. Пусть этот поступок станет ее искуплением, но не в этом беда единственная. Она пони-мает, что без этого мальчика не сумеет сейчас уйти из этого дома.
-Маша, ты чего не интересуешься? – удивился Олег. – Вроде так спешила сюда, меня подгоняла, а сейчас, словно на меня свалила всю ответственность. Нам все же вместе придется сделать выбор, и принять совместное решение.
-Да этого Павлика забыть не могу. Как он схватил меня за руку, так до сих пор его дрожь запомнилась. Плохо ему здесь. Он по натуре домашний, в семью хочет, а с таким успехом до выпуска ему придется отбыть весь срок. Страшно мне стало за него.
-Маша, успокойся и приведи себя в порядок. Тебе вообще вредно посе-щать такие заведения, - Олег сел рядом и обнял жену за плечи. – Понима-ешь, какие сложности могут возникнуть в семье, когда и нам и ему придется постоянно объяснять всем причину такого разрезе глаз у нашего сына. Да и немного странно будет звучать на людях, когда он назовет нас мамой и па-пой. Мне лично их всех жалко, но мы пришли за одним, и хотим выбрать то-го, кого назовем до конца дней своим сыном.
-Олег, я кроме него никого не хочу. Не знаю, почему, но он, мне так ка-жется, станет самым родным. И, если мы сейчас выберем другого, то я по-стоянно буду думать о Павлике, и тем самым обижу выбранного. Вспомни, как мы сами встретились. Какой-то взрыв, неожиданная буря эмоций, хими-ческая реакция. Нас свела судьба и влюбила без спроса друг в друга. Такое случилось несколько минут назад у нас с Павликом. Ты просто не успел уви-деть его глаз. А вот попробуй, глянь и сам все поймешь. Я уверена, я знаю, что и ты не сможешь отказать ему.  Поверь, Олег, это никакой не каприз. Это зов изнутри, из сердца. Вера Николаевна, я умоляю вас, срочно и без секундных проволочек приведите его к нам, и я прямо сейчас назову его перед вами его своим сыночком.
Олег зачарованно смотрел на свою сумасшедшую жену и восторгался ее безумием, заново влюбляясь еще сильней, даже чем в первую встречу. Глаза Маши горели, и он понимал, что в данную минуту с ней спорить и говорить о других кандидатурах просто бессмысленно.
-Вы простите, - первая очнулась Вера Николаевна. – Но советую в таких вопросах не спешить. Хорошенько подумайте, взвесьте в се за и против. Я его, разумеется, приведу, и он будет безумно рад, но мне не хотелось бы причинять ему излишнюю боль. Я за него боюсь. Не дай бог, случись, что вы откажетесь и лишите его последней надежды, он может и не выжить. Маша, вы и вправду хотите, чтобы я привела Павлика? Это ваше окончательное ре-шение?
Маша глянула на Олега и кивнула головой. Муж тоже выразил солидар-ность, так как соглашался с ее доводами, понимая, что это ее внутренний зов, с которым спорить излишне. Ну и пусть будет у родителей славянской внешности сын китайского происхождения. Ну, а почему только китайского, почему заклинились именно на этой национальности? У нас в России самих азиатов с узкими глазами хватает. И калмыки, и буряты, и чукчи. Да мало ли. Нет, у наших лица круглее. А этот точно на какого-то китайчонка похож. А кто во дворе дразнить будет, так для того отец и существует, чтобы разборки устроить. Или, еще лучше, отдадим в секцию айкидо, или карате. Сам тогда разберется с обидчиками.
Вера Николаевна вышла, а Маша неожиданно заплакала. Это было на-столько неожиданным явлением, что она даже сама удивилась. Но слезы сами без спроса хлынули из глаз, снимая с сердца напряжение и устанавли-вая в душе покой и равновесие.
-Павел Олегович. В принципе, неплохое сочетание. Мне нравится. Мы ведь будем сразу, как положено, оформлять усыновление? – спросил Олег, и Маша сразу перестала плакать. Если бы он попытался успокоить ее, наговорить банальных фраз, то она еще бы поплакала. А он так буднично сделал заявление, словно они уже усыновляют, и проблемы исчерпаны. Это ее слегка и обескуражило. Зато успокоило и высушило слезы.
-Спасибо тебе, Олег, за понимание.
-Все правильно. Извини за идиотское сравнение, но даже щенков выби-рают из того, кто сам первый посмотрит или подойдет первый к рукам.
-Действительно, идиотское сравнение, но верное. Он как-то сразу маг-нитом притянул, и мне казалось, что кроме него мне больше никто не нужен. Я им заболела мгновенно. Как и тобой тогда на дороге. Теперь у меня будет два любимых мужика в доме.
Когда Вера Николаевна привела Павлика, Маша и Олег уже успокоились и строили планы будущей семейной жизни. Но при виде вошедших они напряженно замерли и пристально смотрели в глаза ребенку. А вдруг он, пока они тут рисовали будущее, передумал или принял иное решение. Или, еще хуже, сейчас вдруг по непонятным мотивам просто не понравятся друг другу.
Но Павлик, которому хватило одного взгляда на будущих родителей, вырвал ладонь из руки директрисы и подбежал к Маше, испуганно протяги-вая ей свои руки, еще не поверив окончательно в свою судьбу. Маша подхватила мальчика и сильно прижала к груди, как самого любимого и дорогого ей человечка, а Павлик взахлеб сыпал благодарности и обещания, благодаря за принятое решение, что выбрали именно его:
-Мамочка, папочка, спасибо, миленькие! Я буду очень хорошим, по-слушным ребенком, вы никогда не пожалеете, что взяли меня. А я уже и буквы выучил, и читать пробовал. Правда, правда. А еще я умею и полы мыть, и посуду. Я буду большим помощником.
Вера Николаевна отвернулась и незаметно промокнула глаза платоч-ком. А Маша и Павлик лили слезы без всякого смущения, словно встретились после долгой разлуки и теперь не могли сдержать своей радости.
-Ну что ж, пошли домой, - прервал их излияния чувств Олег. – Теперь у тебя будет свой дом и своя семья. Прощайся с этим домом и обещай вер-нуться лишь только в гости.
-Погодите, - остудила их пыл Вера Николаевна. – Не так сразу. Это очень длительная и нудная процедура. – Она взяла листок и протянула Олегу. – Вот список документов и процедур, необходимых для усыновления. Но, - она глянула на Павлика и Машу. – Ладно, идите, что с вами поделаешь. А то я больше не смогу встречаться с ним и смотреть в его печальные глаза. Только обещайте, что с бумагами не будете тянуть.
Павлик спустился с рук Маши и подошел к Вере Николаевне.
-Спасибо, мама Вера, - и поцеловал ей руку.
Они шли по детскому дому втроем. Папа, мама, а посередине сынок. Радостный, веселый и безумно счастливый. Их провожал весь детский дом. Каждый по-разному, но все с добрым чувством. Кто по-доброму позавидо-вал, кто порадовался.
-Не забывай нас, китайчонок, приходи, хоть иногда, - махали руками и кричали вслед друзья, товарищи.
-Не возвращайся, - пожелали старшие.
Постараемся вернуться, но только с добрыми намерениями. Чтобы по-благодарить. Так думала Маша. Счастливая, что все произошло так замеча-тельно и легко. Так думал Павлик, крепко вцепившись в руки только, что приобретенных родителей. Солидарен в мыслях с ними был и папа Олег. Где-то в душе он, конечно, желал иного сына. Как-то экзотично брать в се-мью европейскую со славянской внешностью обоих родителей азиата. Но, по сути, плевать на эти глупые предрассудки. Ему главное видеть счастливое лицо любимой женщины. А к пацану он привыкнет. Придется первое время выслушивать недоверчивые вопросы соседей и сотрудников.  Но он начхал на чужое мнение. На все ротки платков не напасешься. Самый идеальный вариант прироста семьи – естественные роды и прочие последствия. Но, раз не дано им счастья, иметь своих детей, так сумеют они подарить радость этому брошенному сиротинушке. Заждался мальчонка своего счастья, что так жадно и крепко держит их сейчас, и всю дорогу обещает быть не просто идеальным, а очень замечательным сыном. Разве можно посметь отказать такому в его кусочке счастья.
Процедуры оформления действительно оказались длинными и нудны-ми. Помогал тот факт, что усыновление не предполагало претензий к госу-дарственному субсидированию. Этот факт облегчал подписание бумаг. И спасибо Вере Николаевне, которая позволила Павлику все эти  дни прожи-вать с обретенными родителями. Это сделало процедуру и ожидание безбо-лезненным. А всю бюрократическую суету-маяту Олег поручил юристам.
Дату рождения семьи постановили отмечать ежегодно и именно в этот день, когда им торжественно вручили все документы с подписями и печатя-ми, удостоверяющие и подтверждающие с этой минуты законность их отно-шений. Первый вечер они провели втроем в ресторане.


                7

-Павлик! А ну-ка, подойди ко мне. У нас с тобой предстоит серьезный мужской разговор, - Маша пыталась, как можно строже и жестче говорить, чтобы сын понял, как мать сердится, и насколько в своем проступке он не прав.
-Да, мамочка, - Павлик вбежал в комнату и бросил на Машу испуганный жалостливый взгляд, после которого ей уже совсем не хотелось сердиться и обижаться. Она готова простить ему любую провинность, но хотелось про-явить принципиальность и материнскую строгость, чтобы их сын не превра-тился в непослушного и неуправляемого шалопая.
-Сынок, ты почему папе сказал неправду? Ведь это ты заходил в его комнату и брал без разрешения мобильный телефон. А потом во дворе, мне еще соседка рассказывала, хвастался перед друзьями мальчишками, мол, какой у тебя крутой и навороченный мобильник. Во-первых, мы договарива-лись, что в папину комнату никогда без его ведома не входить и ничего там не трогать. А во-вторых, что самое ужасное в этой истории, зачем ты соврал папе? Это уже совсем не по-мужски и нечестно. Если уж случилось так, что набедокурил, так будь смел и признай свою вину. Поругаем и накажем, но можем и понять. А вранье не входит ни в какие рамки.
Павлик стоял перед матерью, опустив на пол взгляд, весь потерянный и разнесчастный, готовый в любую секунду разреветься. Но разговор касался мужских достоинств и поступков, а стало быть, слезы надо любыми усилиям сдержать и не выпустить на волю. Однако его обуял в данную секунду страх перед перспективой сурового наказания. Это был первый случай такого серьезного проступка за долгие месяцы семейного проживания. Он так ста-рался изо всех сил быть хорошим сыном. Послушным, внимательным, старательным. А этот нелепый случай с телефоном сильно испортил хорошие впечатления о нем.
Мальчишки во дворе любили похвастаться друг перед другом всякой ерундой, разными навороченными игрушками. А ему тоже хотелось пока-зать, что его родители тоже любят и много чего покупают. Они и в самом де-ле старались не отказывать своему сыну ни в чем. Но Павлик сам пугался из-лишних трат, объясняя им, что совершенно не нуждается в таких дорогущих игрушках.
 Он не мог привыкнуть, что теперь не просто приходится их сыном, но еще на него приходится расходовать много денег на всякие пустяки, без ко-торых, им так кажется, Павлик не сможет прожить. А он может и не хочет быть таким транжирой. Вот и взял такой красивый и крутой телефон, чтобы похвастаться перед друзьями и отнести на место. И все. Даже ни одной кноп-ки не нажал, хотя пацаны хотели поиграть с ним. Да не учел простейший факт, что руки были испачканы, и оставили следы на телефоне.
А еще соседские пацаны постоянно пугают, что он не родной сын своих родителей. И они его могут в любое время за какую-нибудь провинность от-вести обратно в детский дом. Это у них у всех настоящие родители, поэтому они могут себе позволить и нахулиганить, и с родителями поспорить, пору-гаться. А Павлику этого не дано. Он приемный, и вести себя должен соответ-ственно. А ему тоже хотелось показать себя не только равным, но даже луч-шим. И когда папа строго спросил про телефон, он настолько перепугался, что ничего лучшего не придумал, как соврать и наговорить всяких нелепо-стей, только бы они не ругали, и не возникло у них желание вернуть его на-зад в этот нелюбимый детский дом.
Поняв, что дальше препираться нет сил, и тактику необходимо менять, Павлик бросился к мамочке и громко разрыдался.
-Мамочка, миленькая, не надо отдавать меня назад в детский дом. Я обязательно исправлюсь, и больше никогда не буду ничего брать без спроса. Я не хочу там жить, мне очень плохо будет без вас. Правда, правда, я всегда буду только хорошим. Вы простите меня, пожалуйста, и не надо сердиться, я очень люблю вас.
Машу неожиданно парализовало от его слов. Она с первых дней счита-ла, что они самая что ни на есть полноценная семья, которую нельзя просто так по плохому настроению, как надоевшую вещь, вернуть в коробку или выбросить в чулан. А Павлик, оказывается, до сих пор до конца не поверил в их искренность. Вот и хватается за любой обман, чтобы в их глазах не показаться плохим ребенком. Она подхватила сына на руки и сильно прижала к себе.
-Миленький мой, ну, что же ты такое говоришь! Никогда, слышишь, ни-когда не смей даже думать об этом. Мы все втроем и есть самая настоящая семья, а ты самый настоящий любимый сынок. И как только ты мог такое по-думать? Кто тебя напугал этим? Всем всегда говори, что ты теперь у нас на-всегда с нами.
-Мальчишки во дворе говорили, что вы всегда можете вернуть меня на место, где брали. А я очень этого боюсь. Я взял телефон, но совсем ненадол-го, на чуть-чуть. Просто хотел показать им, как вы меня сильно любите, и что никогда не вернете в детский дом. Я сразу же положил на место, только папа как-то узнал правду.
В это время в комнату вошел Олег, и очень поразился увиденной карти-не. Ничего странного в картине объятия сына с мамой и не было, если бы у обоих не были зареванные глаза.
-И что у нас за выяснения отношений? Проблемы?
-Да вот, все про твой телефон, - сказала Маша сквозь слезы, а Павлик плотней прижался к ней, чтобы она защитила его от рассерженного папы. – Вот, решили идти сдаваться.
Но Олег ласково забрал сына к себе и усадил на колени.
-Никогда не бери такие вещи грязными руками. Во-первых, испачкал, а во-вторых, улики ставил. Разве трудно заскочить в ванную и ополоснуть? И сочинять не пришлось бы. А так, если по серьезному, не надо никогда мне говорить неправду. Только сам себя запутаешь, и веру в себя потеряешь. Лгать надо только врагу. За Родину.
Поняв, что взрослые уже шутят и за его обман и проступок больше не сердятся, Павлик повеселел и уже улыбался вместе с взрослыми. Бояться не надо, а значит в жизни все прекрасно.
-Ты знаешь, что напугало его больше всего? – спросила Маша у мужа. – Кто-то распространяет ужастики, что мы его за непослушание вернем в дет-ский дом. Я думаю, что сейчас нам на эту тему необходимо очень серьезно поговорить. Только, давай, Павлик, поможешь мне стол накрыть, а потом мы за ужином поставим в этом вопросе окончательную жирную и очень главную точку.
С точкой Павлик радостно согласился и с большим удовольствием помогал маме накрывать на стол. Папе разрешалось в это время смотреть телевизор и пролистать газеты. Так как он считался в их семье главным. Мама тоже на работу ходила, но большее время проводила дома. Не то, что папа. Она, как и все соседи, и родители друзей, работали с утра до вечера. А по выходным всегда была дома и проводила свободное время с сыном. Поэтому, так сложилось, что с мамой у них было больше секретов и откровений.
На ужин мама разрешила папе выпить вина, а Павлику налили пепси-колы. А потом за чаем они, долго беседовали, из чего Павлик понял, что, ес-ли мама или папа сердятся, то все равно нет причин для страха. У них самая настоящая семья, в которой могут возникать споры и конфликты. Но никогда и никто их не разлучит.
Сегодня первое сентября. В школу в первый класс они шли втроем. В этот главный день для многих пап и мам все производственные дела по воз-можности отложены, так как нет важнее и нужнее, чем школа и первый учебный день, который должен запомниться, как праздничный и неорди-нарный. Костюм покупали вместе. Целый день ходили, ездили, лазали по этажам, пока не подобрали нужный по цвету и размеру. А потом искали ра-нец. Книги и тетрадки были куплены заранее. А вот ранец приобрели в один день с костюмом.
В это утро Павлик спал крепко и спокойно, в отличие от родителей. Осо-бенно мамы. Она просыпалась, раз пять и все смотрела на часы. Когда оста-валось еще более двух часов, у нее не хватило терпения, и она встала и ушла на кухню. Олег пришел приблизительно через полчаса.
-Ну, а тебе чего не спится? – смеясь, спросила Маша у мужа. – По-моему, в первый класс идешь не ты.
-Можно подумать, что она спокойна и безразлична.  Вон, какие круги под глазами.
-Ужас! – испуганно воскликнула Маша и убежала в ванную приводить себя в надлежащий порядок.
-Да ладно, чего там тебе-то суетиться? – спросил Олег, заглядывая в ванную. – На нас с тобой никто смотреть не будет. Главным там будет наш первоклассник. А у Павлика с нервами все в порядке. Как я понял, он споко-ен, как танк.
Павлик, действительно, сильно по поводу первого урока и первого дня в школе особенно не волновался. Он переживал по поводу иных проблем. За два дня до начала учебного года на линейке Павлик немного успел познакомиться и с первой учительницей, и с одноклассниками. Теперь хотелось в первый день учебы произвести хорошее впечатление, чтобы всем понравиться. Читать и писать он научился еще в детском доме. А за год в семье хорошо закрепил свои навыки. Но показывать свое преимущество над всеми он не хотел. Еще по детскому дому знал, как не любят сверстники выскочек. А ему больше всего хотелось стать своим, другом и товарищем. Однако и неучем предстать перед учительницей его совсем не прельщало. Вот такие вопросы в данную ночь его и волновали. Как повести себя, чтобы понравиться всем. Но никто не заподозрил в предвзятости.
Возле школьных дверей учительница забрала у них сына и попросила придти за ним часам к двенадцати. Не раньше. Именно столько она и плани-ровала первый учебный день.
-Павлуша. Ты, если не увидишь нас во дворе, - попросил сына Олег. – То иди сразу в наше любимое кафе. Мы с мамой отлучимся на часок по делам, а потом будем тебя там ждать. Так что, не пугайся нашего отсутствия в поле твоей видимости, а сразу иди туда.
Павлик, молча, кивнул головой и ушел со всеми детьми вслед за учи-тельницей. Вот он и стал школьником. Столько много было разговоров, пла-нов, мечтаний, а оно все так просто и буднично. Но все равно радостно и та-инственно.
-Ты же обещал, что сегодня никаких дел, - сердито спросила Маша. - Ка-кие там проблемы, чтобы в такой день отвлекаться.
-Маша, не сердись. Все равно сидеть три часа в кафе утомительно и глу-по. А дома сама будешь прыгать, и нервничать, как на иголках. Поехали. Бы-стро уладим одну малюсенькую проблему и вернемся. Заодно и развеемся, стресс снимем.
-Чего-нибудь серьезное?
Олег успокоил Машу.
-Нет, все буднично. Но очень важное. Поэтому и хочу воспользоваться свободным часом. Но гарантирую, что буквально через час мы будем сидеть в кафе и, ни о чем производственном не думать.
Маша согласилась. И в самом деле, не сидеть же дома, или все это вре-мя в кафе. Столько кофе не выпьешь. А так, и время веселей пролетит, да и с пользой для дела.
В кафе они заказали бутылку вина и мороженое. До окончания первых уроков в жизни их сына еще почти два часа, но идти уже никуда не хотелось. Не так часто выпадает случай побыть так много вдвоем, и хотелось это время не растерять. Оказывается, они так долго мечтали об этом уединении. Так почему бы и не воспользоваться случаем, ударившись в воспоминания и анализу прожитого года, где основное и главное место занял их третий член семьи. Но, как они решили и постановили, что он определяющий и цементи-рующий их счастье и лад в семейном бытие.
Этот срок не был легким и гладким. Они привыкали друг к другу и к сы-ну, а Павлик учился быть хорошим, послушным и беспроблемным сыном, как он обещал, и как ему хотелось. Он уже поверил и понял, что теперь семья не бросит его в любом случае, даже если и сильно провинится. Но, как оказалось, хорошее поведение у него внутри заложено. Он хочет быть в любом случае хорошим сыном, чтобы его любили и хвалили, и не стыдились поступков. Ведь, если тебя любят и еще ко всему восторгаются, то жизнь приобретает намного ярче краски и острее вкус.
Обо всем этом и болтали Маша и Олег, вспоминая минуты своего детст-ва, свои детские желания и мечтания. У Олега такие же, как и у Маши были проблемы с родителями. Отца не было. А если где-то и был, то никто никогда про него ему не рассказывал. Мать вышла замуж, когда ему исполнилось десять лет. Но с отчимом он даже не успел наладить отношение, как тот исчез. Потом появлялись временные мужья, так же внезапно пропадавшие и приходившие. А потом исчезла мать. И Олег поселился у дедушки с бабушкой. Это не были родители матери. Они назывались в разговорах и воспоминаниях дальними родственниками, и практически до исчезновения матери не общались.
Но первыми пришли к Олегу, когда он остался один, и позвали его к се-бе, проведя предварительно перед приглашением серьезную беседу. Они уже были старенькими, а Олег в том переходном переломном возрасте на распутье, когда ломается характер и определяется дальнейшая судьба. По-этому они не требовали, а просто попросили, если он не желает идти в ин-тернат, а хочет прожить до взрослой жизни в семье, не превращать их остат-ки жизни в ад. Они понимают состояние брошенного обиженного мальчика, но и пусть он отнесется к их положению соответственно.
-Мы не собираемся постоянно контролировать и вмешиваться в твои мальчишеские дела, в учебу. Но, если пожелаешь и будешь стремиться к учебе, а наше финансовое состояние позволяет безбедно тебя выучить и до-вести до самостоятельности, можешь учиться столько, на сколько хватит ума.
-Вот такие условия были поставлены мне, и я их принял. Мне не сложно было привыкнуть к ним, потому что я сразу почувствовал их доброжелатель-ное отношение ко мне, так и выполнить их пожелания. У меня не бурлила кровь, и, как говорится в нашей мужской среде, моча не била в голову, тре-бующие бурных действий и безрассудных поступков. И учиться я любил, что у меня ко всему прочему, получалось легко и доступно. Они умерли сразу, почти одновременно, оставив мне в наследство свою большую квартиру и приличные сбережения. Я им безмерно благодарен за спасенное детство, за юность, за заботу и, а в этом я не сомневался, любовь. По-своему, по-стариковски, но по-настоящему и без притворства. Они мне позволили без проблем окончить институт, а сбережения дали первоначальный стартовый капитал для моего дела.
У Олега осталась квартира от матери, куда он после ремонта и пере-брался. А квартиру своих опекунов продал и раскрутил свой бизнес. Вот такая его интересная судьба. Что стало с матерью, он так и не узнал, живая она, не жива, но его уже это мало волнует. Но скорее всего он верит в ее смерть. Неужели не отыскала бы за столько лет, если бы все было хорошо? А нет, значит, и в этом мире ее нет. Не должно быть.
В разгар откровений в кафе вошел мужчина лет сорока, если не моложе, но в молодежном спортивном наряде. Джинсы, кроссовки, футболка. Спортивный мужик, как определили супруги. Время для посещения кафе раннее, поэтому в основном посетители заходили на короткий промежуток времени. Кофе попить, бутерброд зажевать. Алкаши на опохмелку предпочитали соседний бар, где намного можно дешевле выпить пива или стопочку водки. Поэтому в этом кафе контингент довольно-таки приличный. Да и вошедший мужчина выглядел прилично и респектабельно. Просто обратили на него внимание за его спортивный молодежный наряд. И посещение в такое время редкость. Но обращали внимание не долго. Глянули, оценили и забыли, окунувшись вновь в свои перипетия.
Поэтому, когда он сел к ним за столик, они удивились и возмутились одновременно. Полно мест, зал пустой, а он садится к ним.
-Мужчина, простите, а не могли бы вы все-таки сесть за другой столик? – попросила Маша, одергивая Олега от грубостей в такой светлый день, и сдерживая саму себя, чтобы не сорваться.
Мужчина странно посмотрел на них, хитро прищурился, но уходить не собирался.
-Вы меня не гоните. Я ненадолго. Вот кофе выпью, пирожное съем, пару историй вам расскажу, а потом, коль не возникнет интересующих вопросов, тихо и мирно уйду.
-Ну, и зачем нам понадобилась ваша компания? У нас и так на сегодня полно вопросов и ответов, - все же встрял в разговор Олег, уже успокоив-шийся и сумевший удержаться от грубостей. Ему самому не хотелось нерв-ничать и скандалить, понимая, что можно простым конфликтом испортить весь праздничный день.
-Вы считаете, что мои истории вас не смогут заинтересовать? А зря, они намного занятней и любопытней ваших глубинных воспоминаний. Тем бо-лее, что свое вы и в другое время перемелете. А где потом меня искать буде-те?
-Вы считаете, что можете настолько заинтересовать нас?
-Считаю. Даже уверен. Вы сами не просто забыли прошлое, но и многие моменты не желаете вспоминать. А вместе мы можем запросто затронуть все жизненные коллизии.
-Мужчина, - Олег начал нервничать из-за чрезмерной назойливости чу-жака. – Мы хотим сегодня побыть одни и без лишних помех.
-Помех? Это я вам мешаю? – наигранно возмутился посетитель. – Как Машин автомобиль заглушить, так я здесь оказался вовремя. Мол, судьба. А где бы ваша судьба была, если бы я тебя не задержал ненужными делами и не создал искусственные преграды? Проскочил бы мимо своей любимой, своего единственного счастья. Так тогда я им нужен был. А как просто присел рядом слегка перекусить, так сразу помехи им создаю. Не по душе им мое лишнее присутствие.
-Ой! А вы кто? – испуганно и удивленно воскликнула Маша. – Мы разве с вами знакомы? Откуда вам такое известно?
-Да нет, видимся мы с вами впервые. А если, как в народе говорят, то всего два раза – первый и последний. Я стараюсь вообще не общаться со своими подопечными. Пусть живут сами, как хотят. Но иногда хочется пооб-щаться и донести до них некоторые факты, сумевшие по тем или иным при-чинам укрыться от них самих. Правда, такую честь я оказываю не всем. толь-ко тем, кого считаю достойными и заслужившими. Ведь факты бывают, как нелицеприятными, так и удивительно желательными. Но, поскольку, в ваших понятиях жизнь длинна и разнообразна, то и на протяжении ваших долгих лет у любого субъекта накапливается масса разнообразных фактов с теми или иными сюжетами. А уж желательно ли их обнародовать, то у каждого на этот счет свое мнение. Если позволите, я расскажу вам одну простую житейскую историю, которая в той или иной степени касается вас. Будем общаться, или все так же продолжите сердиться?
-Нам уже любопытно! – заинтересовался Олег, заинтригованный речью незнакомца, который, оказывается, не просто знакомый, точнее, знает их, но и владеет некими скелетами в их шкафу.
-А вы что, подглядывали за нами? – шутливо спросила Маша, которая до сих пор это происшествие считает веселой шуткой или розыгрышем.
-Ну и зря. А я вовсе и не собираюсь вас разыгрывать, - ответил незнако-мец на Машины внутренние сомнения, словно влез в ее мысли и ответил на незаданные вопросы. – Я пришел поговорить с вами очень серьезно и ответ-ственно. Но если честно, то находиться в серьезном состоянии не в моей на-туре. В большинстве случаях в мои обязанности входит быть слегка безраз-личным к судьбам своих подопечных. Равнодушным, но щепетильным и предельно внимательным. Однако не к их мыслям и переживаниям, и даже не к жизни, а к смерти. Как не парадоксально, но жизнь имеет пределы. То есть, заканчивается, и, как всегда, в неподходящий момент. Безвременно покинул нас. Хотя трудно определить и объяснить эти минуты. Это ведь только живым кажется, что их родной и близкий им человек преждевременно покинул их. Я вам официально заявляю, что смерть всегда приходит точно и по расписанию. И, если время пребывания на этой земле закончилось, то, значит, пора собираться в дорогу. Хотя, такое определение, как то, что ваш близкий ушел на вечный покой, не совсем верно. И очень можно подвергнуть сомнениями и доказать обратное. Покой ли ожидает вас в мире ином? Вы не знаете, и знать сей факт вам ни к чему. Да, я знаю ответ на этот извечный вопрос, а вот отвечать на него не собираюсь. Но, поскольку слегка зацепил его, то считаю обязанным пространственно намекнуть, что там точно такая, же жизнь, как и здесь. Ни на йоту не отличающаяся от нынешней.
-Мне кажется, что вы хотели нам рассказать какую-то загадочную, инте-ресующую нас, историю, - напомнила Маша, которая мало верила в потусто-ронний мир. И потому не очень хотела слушать философские измышления незнакомца. На эту тему можно говорить и слушать вечно, так как ответов ни в одном учебнике не встретишь. Все зависит от наличия фантазий в голове и хорошо подвешенного языка во рту. Религия говорит одно, наука другое, а там сам разбирайся и определяйся, кому и насколько верить.
-Ты, Маша, права, - опять поразил ее своей проницательностью, если не телепатией, незнакомец. – Зовите меня Ангелом. И обращение ко мне при-ятней и доступней на «ты». Я люблю так. А количество гипотез в таком ще-котливом вопросе вполне оправдано. Никому не просто непозволительно знать о жизни после смерти, но и не желательно для самого процесса разви-тия цивилизации. Но не как технического прогресса, а как обязательного вы-полнения полного своего предназначения в этом мире до конца и всех пунк-тов во всем объеме. Доживи человек, как полагается, до естественного края пропасти, а только лишь потом можешь прыгать. Соблазн ускорения сего прыжка опасен. Хотя и случаются проколы и в нашей работе. Я имею в виду проблемы суицида. Видно кто-то из нас, да и сам я не всегда пунктуален и безупречен, где-то в чем-то что-то пропускаем такого рода информацию и вовлекаем тем самым самоубийц в ускоренный переход в другой мир.  Но, Маша, в этом ты права.  Я пришел к вам на чай и кофе не для демагогий на тему жизни и смерти. Поведаю вам одну поучительную историю, чтобы из жизни других сделали для себя правильные выводы. Человек, почему-то, любит учиться на своих ошибках, считая ошибки других недальновидностью и слабоумием ошибающихся. Я не имею в виду болезни ума. Это простой распространенный недостаток сообразительности в запутанных проблемах. Сложные ситуации мы решаем, думая, что на месте любого поступили бы правильно и решительно. Такие измышления случаются в спокойном состоя-нии. Тебе ничего не угрожает, опасаться нечего, страха и боязни нет, боль не беспокоит. Почему бы не поразмышлять.  Но, когда эта куча отрицательных ощущений сваливается вмиг на тебя самого, то сразу, же делаешь массу ошибок и совершаешь проступок за проступком, над которыми иронизиро-вал в том положении, когда в воздухе витали безмятежность и благополучие.  И так, приступаю к повествованию. Считаю, что психологическую подготовку провел в полном объеме, и вектор ваших мыслей направил в правильном направлении. Потом поймете, что в этих словах была не простая демагогия. Они тоже причастны к моему повествованию и сыграют определенную роль в ваших восприятиях к моим словам.
Это случилось, по вашим понятиям, очень давно. Чуть больше четверти века тому назад. Я не хочу называть точные даты, место и имена героев мое-го рассказа. Вас должна взволновать сама тема сюжета. Поэтому героев буду именовать, как он и она. Начнем с нее. Она только что оканчивает школу, и впереди колоссальные планы на будущее, вначале которого, разумеется, ВУЗ. Школа далась легко, и закончила она ее весело и беззаботно. А уж в институт поступить, да еще по избранной специальности, не составило проблем не только по причине хороших знаний в милой девичьей головке, но и высокого партийного поста горячо любимого и любящего папочки. Если немного из истории помните, то в те годы великих построений социализма, высокая партийная должность, когда партия рулила и направляла, означала и хорошие перспективы будущего. Девочка, вроде, не избалована и не ветрена. Учебу поставила во главе угла, и постигала науки усердно и успешно. И был у них по марксистско-ленинской философии, а такая наука существовала в те времена, молодой и страшно привлекательный преподаватель.  Кстати, азиат. А если быть точным, то гремучая смесь японца с казашкой. И оба его родителя так же имеют кровавую смесь не одной национальности. И эта смесь сводила с ума ужасно много особ женского пола. За исключением моей героини. Она вообще не обращала на него внимания. Игнорировала оскорбительно и показательно.  В семье ненавязчиво велись на такую тему, как будущее замужество, разговоры, и там, в этих намеках, предполагался достойный партнер. Поэтому ей абсолютно неинтересен был азиатский ловелас. Головка ее была заполнена учебой, науками и воспитанием. А такого красав-ца в упор не замечала. Такое положение вещей моего героя не устраивало. Он не требовал от всех безумной любви, но простого человеческого внима-ния, интереса к собственной персоне, как к неотразимому и самому привле-кательному, хотелось всеобщего. Безразличие не только обижало, но и глу-боко оскорбляло. На горе и беду всех вздыхательниц, он прекращает в мгно-вение все свои любезности и флирт, и перебрасывает обаяние и вздыхания на хладнокровную студентку. Было бы нелепо говорить о его поражении и о бессмысленных попытках. Как любят выражаться представители человечест-ва, не прошло и года. Крепость сдалась не простым вниманием и любезно-стями, а завертелся страстный бурный роман с тяжкими последствиями. 
Преподаватель был сослан в свои родные края, а точнее, в Казахстан, папа студентки в предынфарктном состоянии госпитализирован, а студентка благополучно родила хорошенького мальчика. Меня не интересует даль-нейшая судьба девушки  в данный момент.  В принципе, история про нее за-кончена. Еще несколько штрихов для полной картины и для внесения в мо-раль ясности. Она вмиг стала женщиной с не совсем одобряемой обществом репутацией.  Нет, она не бросила ребенка по той причине, что ее в первые годы поддерживала мать. Помогала, сколько могла, а потом благополучно отправилась вслед за мужем. Если быть конкретным, так в мир иной. Вот так человеческая страсть погубила благополучную уважаемую и почитаемую семью.
А молодая мамаша сделала еще несколько попыток устроить личную жизнь, ну, а чтобы ребенок не мешал, она сбежала от него. Его на воспита-ние взяли дальние родственники. Судьба бывает злой и жестокой, но не сва-ливайте вы все свои беды на ее, злодейку. Задумайтесь и поразмыслите – нет ли за вами подлостей и пакостей. А потом поймите и вините судьбу, или самих себя. На сколько совести хватит. Не простила судьба и эту женщину за подлый поступок. За оставление ребенка на произвол судьбы она сейчас и несет свою кару жалким существованием, доживая свою никчемную жизнь.  Хотя по годам она должна еще полноценно жить, а не доживать. В ее годы  можно еще и дела вершить, а не прозябать в лохмотьях и впроголодь. Ну а судьба того преподавателя тоже покарала. Никто не в праве осудить легко-мысленные поступки и любовь к женщинам.  Но сумей нести и ответствен-ность за судьбу тех, кого любил. Он бросил так же на неизвестность своего сына. Кстати, единственного. Он сумел добиться авторитета, положения, фи-нансового успеха. Но за свой проступок он лишен права иметь детей. И это его теперь угнетает и гложет. Он готов на любые подвиги, чтобы разыскать того единственного, что судьба подарила ему. И полцарства не пожалел бы. Ведь он знал о беременности, слышал о рождении, но струсил и смалодуш-ничал. А потом, когда хотел, не смог найти. Хотя и предпринимал попытки. Адреса своей любимой он не знал. Но эти попытки уже были запоздалые, когда начался распад страны, и возникли сложности границ. Об той единственной беременности он вспомнил, когда прознал о своей беде. А тут сначала ваша страна в разнос пошла, потом народ разбрелся в неизвестность. Сейчас найти ему очень хочется. Просто идея навязчивая такая. Вот я и подумал, а не помочь ли ему? Вроде, в отличие от матери ребенка, он ищет, но не знает где. А она знает, но не ищет. Почему-то ей кажется, что они не нужны друг другу. Забыли о существовании.
К вам я хочу обратиться с советом: надо помочь бедному бывшему пре-подавателю, или пусть доживает среди своего богатства в одиночестве. Но в том факте, что на этой планете, несмотря на богатые похождения по всему союзу и СНГ, кроме единственного сына у него никого нет. В этом я не просто не сомневаюсь, очень хорошо знаю подолгу службы своей. Мне такие тонкости знать полагается. Бывают и в моей профессии мелкие ляпы, но не такого масштаба.
-А почему мы вам…
-Тебе.
-Извини, тебе, помогать должны в твоих проблемах? Сам создал, сам и решай, - спросил удивленный Олег. Действительно, ну совершенно не ясен мотив незнакомого Ангела обращения именно к ним. Они что, первые по-павшиеся на его пути, как пассажиры поезда, попутчики в купе? И сам смысл не очень интересной истории он не понял. Таких случаев на каждом шагу хоть коллекционируй.
-Вот и приехали. Говорил, говорил, а он так ничего и не понял.  А у твоей жены на этот счет уже вкрались сомнения. Кое-какие догадки морщат ее ло-бик. Я прав?
Маша даже побледнела от догадки.
-Ты про родителей Олега сейчас нам рассказывал?
-Молодец. Пять с плюсом за сообразительность. За такую догадливость я тебя сильно хвалю.
Олег ошарашено с недоверием и тайной надеждой смотрел на собесед-ника. Неужели этот человек знает всю правду про его отца и мать? Плевать ему, кто они и как живут. Он не собирается никому читать морали и осуждать за ошибки и подлости молодости. Сам не идеален. Ему страстно хотелось сесть напротив их и задать несколько вопросов. Не будет он спрашивать и предъявлять претензии и клянчить деньги, требуя возмещений. Ему хочется знать, что они есть, что он им нужен. И он в любое время может навестить их. Неважно, как далеко или близко они живут. Он купит билет и приедет к ним в гости.
-Я про мать тоже хочу знать правду. Нет, не надо рассказывать. Просто дай мне ее адрес, если знаешь.  Я разыщу их обоих. Пусть они будут в моей жизни. Мне одной только мысли, что я не сирота, достаточно.
-Ты прав, - продолжил Ангел. – Особенно это надо знать твоему отцу. Ведь его вера утверждает, что мужчина, родивший сына – бессмертен. Вот такой подарок ты ему преподнесешь.
-Боюсь, что огорчу.
-Дольше не считается. А потом мне хочется продолжить свое повество-вание. Это была одна коротенькая история. И как видите, закончилась рас-крытием одной тайны. У меня их еще три. Очень коротенькие, но страшно судьбоносные. Вы мне, как пара, понравились своей любовью.  Безумной, страстной и фантастически преданной. Только это не любовь с первого взгляда. Была у вас еще одна коротенькая, но очень впечатляющая встреча до этой, на дороге у заглохшей машины.
-Да? – хором воскликнули Маша и Олег, и удивленно посмотрели друг на друга, словно впервые узнавая себя.
-Да! – усмехнулся Ангел. – Но вот запомнилась она по впечатлениям темной ночи. На той незабываемой вечеринке. Что же ты, горе-кавалер, обесчестил даму и позорно сбежал? Совесть не мучила? Воспоминания не душили?
Маша и Олег резко оттолкнулись друг от друга, словно однополюсные концы магнита. Это известие настолько поразило их, что несколько минут они даже слова произнести не в состоянии были. И не верить нельзя. Ведь никто не отрицает факта той роковой ночи. Было. Все это было. Они еще то-гда потянулись друг к другу. Но злые силы попытались разлучить. Потом Маша узнала от Татьяны, а ей Гриша признался про свои пакости с вином.  И все же им удалось преодолеть препятствия и силу алкоголя, но соединиться лишь на одну ночь.
-А ты тоже бессмертный, - только и смогла прошептать Маша сквозь слезы, с трудом сдерживая рыдания.
-Как это? – удивился Олег, еще толком ничего не понимая и не осозна-вая случившееся.
-Я родила тебе сына, но потеряла. Меня бабушка заставила бросить его в роддоме. Ослушаться у меня не хватило мужество. Но если бы ты только знал, сколько я ночей проплакала по нем. И до сих пор просыпаюсь от внут-реннего крика. Все слышу его зов, но не знаю, куда бежать.
Олег упал на колени рядом с Машей, ухватил ее руки и непрерывно шептал:
-Прости меня, ради бога, прости и не вини себя. В этом полностью моя вина. Мы искупим ее и возьмем из детского дома еще много детей. И пусть наша любовь к ним будет компенсацией той, что не досталась нашему. Я очень надеюсь, что и он не обижен. Мне хочется быть уверенным, что он не плачет и не тоскует.
-Успокойся, Олег, не вини себя. Так случилось. Ты прав. Я тоже хочу сде-лать, как ты говоришь. Мы их будем крепко любить и баловать.
-Это была третья история, которую вы мне сами рассказали. Не успел, опередили, но я не жалею. У вас получилось намного интересней, а цель достигнута.
-Погоди, - Маша вдруг встрепенулась и с надеждой посмотрела на собеседника. – Если ты и вправду настоящий Ангел и все про всех знаешь, то и про судьбу нашего малыша сказать можешь?
Сама спросила и до смерти перепугалась в ожидании правдивого отве-та.  Ведь он может прозвучать приговором, отнимающим вспыхнувшую вдруг надежду. Хотят и в силах ли они услышать правду? А вдруг у него уже появились чужие и неродные родители?
-Это четвертая и последняя история. Ваш сын жив, здоров и безумно счастлив, что у него настоящая семья м папой и мамой. Он их любит, они его тоже. Так что можете порадоваться за благополучие и удачную судьбу своего сына.
-А можно хоть глазком  посмотреть на него? – прошептала Маша осип-шим от волнения голосом.
-Почему бы и нет. Мне вообще в этой истории  все нравится. Если чест-но, то я не имею привычки вмешиваться в судьбы людей и делаю это крайне редко и то по причине собственной необходимости, если где-то и в чем- то допустил промах или мелкий ляп. А здесь надобности не было. Вы сами встретились, сами друг друга полюбили. Без посторонней помощи и напоминаний пошли именно в этот детский дом и остановили свой взор именно на этом ребенке. Сердце твое, Маша, подсказало. Делаю последний штрих в этой беседе. Не зря же я много уделил слов национальности твоего отца, Олег. Павлик и есть ваш родной сын. Вы не только сумели разыскать друг друга, но ваша любовь и стремление иметь ребенка привели к собственному сыну. Судьба.
Олег еле успел поддержать падающую со стула Машу, потерявшую от перенапряжения и последнего удара сознание. Легкий женский обморок, как прокомментировал, шутя, Ангел, окунув пальцы в стакан с минеральной водой, и побрызгал на лицо женщине.  Маша приоткрыла глаза и, глянув на мужа, не смогла уже сдержать слез и рыданий. Олег нежно прислонил ее лицо к своей груди и, поглаживая по голове, пытался успокоить, подбирая нужные слова. Но и сам не сумел удержать слезный поток.
Ангел, молча, наблюдал за истерикой молодожен и равнодушно пил кофе. Мешать их рыданиям и стенаниям он не хотел. Они теперь должны выплакать слезы того, пять лет, который рыдал в подушку после очередного отказа посетителей посчитать его своим сыном. Слез детей Ангел не выно-сил. Они чаще лились по вине бездушных взрослых. Сами наломают дров, накуролесят, набедокурят, напакостят и винят судьбу-злодейку.  А ведь эти двое – сами брошенные, судьбой обиженные. Могли бы после всего пережитого лучше контролировать свои проступки.
-Потом поплачете, - перебил он их слезотворения. – Договорю до конца и уйду. А вы рыдайте хоть до упаду. Дел без вас хватает. Вот тебе, Олег, ад-реса родителей. И тебе, Маша, адрес матери. Можешь не прощать, хотя, лучше жить прощенной и без зла в душе. Сама ведь тоже вину сотворила, что горя выплакала немало. Поблагодари ее за жизнь, которую сумела подарить. Не на помойку ведь выбросила, а бабке оставила. А там, как знаете, - Ангел положил на стол листок с тремя адресами. – Теплым углом и куском хлебы, я думаю, вы в силах наделить своих матерей. А большего им и не требуется от вас. А еще просить прощение у своих матерей вам придется по той причине, что сейчас вам предстоит  самим вымаливать помилования у собственного сынишки Павлуши. И благодарить этот мир, что он так по-доброму обошелся с вами. Подарите за эту доброту другим радость. Вам есть кому. А я, раз уж пожелал общаться с вами, а это исключительно из-за такой массы благоприятных стечений обстоятельств, хочу кроме благодарности за любовь, хочу сделать маленький, но значительный для вас дар. Сходите еще раз к врачу и убедитесь, что вы способны иметь детей. И нарожайте их много, чтобы на этой земле и в этом мире жилось веселей не только вам, но и вашим родным. А две бабки и один дедок этому будут безмерно рады. Прощайте. Вы на верном жизненном пути, вот так и продолжайте.
Ангел неслышно встал и покинул кафе. Маша и Олег, не сговариваясь, вместе глянули на часы, потом на входную дверь.  Сразу же за ушедшим Ан-гелом в кафе вошел ученик первого класса после первого в своей жизни учебного дня их родной сын Павлик. Родители рванули с места и, подхватив  ребенка на руки, закружили по залу.
-Павлик, сынок, мы только что узнали такую новость, что должны срочно тебе ее рассказать.
-Родители. Как я понял, новость очень радостная, - удивленный таким бурным поведением папы и мамы, спокойно отреагировал на их восторг сын. – Давайте сядем, вы мне возьмете мороженое, а потом вы уже поведаете мне наши радости. Спокойно и содержательно.
Олег и Маша, слегка обескураженные такой серьезностью и учтивостью сына, сначала удивились, а потом расхохотались. Недолго сдерживал себя и Павлик, которому вдруг поначалу показалось, что статус ученика требует со-ответственного поведения, но через минуту смеялся заразительно вместе с ними. А хотелось выглядеть после сегодняшнего дня солидным. Не получи-лось. Зато похохотали вдоволь. Хоть и испортили родители его важность, но обижаться не хотелось.
-Так вот, - начала Маша, когда они уже успокоились, уселись и обложи-лись мороженым и соками. – Нам только что один знакомый дяденька со-общил удивительную вещь. Оказывается ты – нам самый настоящий сынок. Не так, как было по документам, а в самом деле, как и у всех детей. Настоя-щий родной. Мы совершенно нечаянно очень давно тебя потеряли и долго никак найти не могли. А тут появился этот дяденька, который знал всю прав-ду.  Он и рассказал сразу, как увидел нас. Вот понимаешь?
-Да? Вот здорово! – обрадовался Павлик. – Теперь я имею право, как и все дети, немного нахулиганить или набедокурить. И совершенно не пере-живать за наказание.
-Вот те раз! – удивился Олег и постарался изобразить на лице строгость и суровость. – Это почему еще теперь тебя нельзя наказывать? Еще как мож-но. Как раз наоборот. Раз ты настоящий, то и наказание будет самым на-стоящим.
-Папа, ну ты ничего же не понял. Я не против наказаний, и вовсе не со-бираюсь без конца хулиганить. Но ведь ребенок не может обойтись без вся-ких там мелких курьезов. Наказывайте себе на здоровье, но это уже совсем не страшно. Даже в углу постоять согласен. Я никогда вам не говорил, а мне иногда по ночам страшно было. Особенно, когда детский дом снится. Мне очень не хотелось, чтобы вы меня за какой-нибудь проступок вернули обратно. Я вам верил, любил, но такое случается. Я видел, как плакала Маринка, когда ее привели назад. Она даже утопиться хотела. Ее мама Вера еле отговорила не делать этого. Вот. Она теперь больше не хочет удочеряться. Она в магазине сникерс стащила. А они сказали, что им воровка не нужна. Хотя, могли бы и купить. Сами красиво одеты были и на дорогой машине приехали.
-Бедный мой сыночек! – Маша обхватила Павлика и прижала к себе. – И ты целый год боялся этого, что мы можем вот так запросто сдать назад? Мы ведь с таким трудом нашли тебя.
Они шли домой втроем: папа, мама и посредине настоящий их сын Пав-лик. Через ямки он перелетал с помощью сильных рук родителей. Портфель нес папа, а мама держала мороженое и давала понемножку откусывать. Они были счастливы, так как не просто нашли друг друга, но еще и узнали. Благодаря Ангелу.