Фольклерная муть

Гешей правило стопорное безумие.

С ним случалось все, что можно оказывалось собрать во единый узел, не развязав и даже на стремную малость. Но затягивалась петля не на шутку было. Что-что, а Гешу...

Было за что стегать, и стегали.

Гешу, то случайно рихтанут на банях юзом, то просто отвесят шпалу на прогулке за «потому», то мочканут в должники до трусов и голым бросают ныть посередь хаты, как Мусю-навозника из сто десятой и дальше.

Но самым злорадным сопереживанием Геши оказывалось то, что он всякий мыс впендюхивался башкой об верхний рюм и косил звезды без косы на тоже.

Бросался в пот, бросался нервничать,  долбил обмылым кулачком по верхним казематам злости ради, - мол, какой злости не было ни у кого из приличных сидельцев,  - но долбил даже в натуре нехотя с украдкой потирая макушку до залыса.

Рычал.

Сверху в ответ бурчали, кидались ногами, попадали в Гешу.

И он затихал, и солнце вставало, и небо чертило крестики-нолики на безымянном сдохнувшем полу.

Не чирикали лишь попки на березах. В пору было задуматься. Сопение и переживание были эдаким компотом в скрюченной душе Геши.

В основном там плавали тычинки. Самих фруктов не кропилось, только когда Ганночка заначку передернет с низинок в штырь. Да и то, чувствовалась гамма фальши в этих редких позывах радостной «посылковой жызни».

Несло.

Пёрло.

По всем - по венам гоношились: издевка, измена и долгая совместная жизнь, породившая чувство стыда не от грусти. 

Гешина кургузенькая личность, на том свете мало известна.

Изведома ли? Неизвестно.

Но сильный  еврейский акцент, объясняли всё само собой, без всяких азбучных эвфемизмов и докашлявшихся напевов со стороны курильных синдикатов местного фарта.

Геша таки зашомкал с начесом поберечься, и решился  вовремя всё не сразу. Но что по пути придется -  во век не отделаешься.

Сначала Геша  выделился проучить местного ханыгу и соплежуя Оладика.

Оладик держал порядок в хате, как вошь на сене и морочился на стреме у
Деда Стаифа. 

Оладик делал массаж пяток Деду  Стаифу,  за что ему перепадала часть петушиной добычи и скромных шамок, за вздернутого с Гешиных и не только пожитков.

Геша подосрал за Оладиком, когда он запарился со стиркой мутора. Насадил ему спицей под бочину, чтоб он не увидал кто, и слил рябую рябу в унитаз.

Смыл лишними недометками по своим делам.

Спица выключила Оладика и Геша спокойно доедал свою некислую баланду и перся от бычи. 

Геша пировал.

Продолжение следует...