Черное-Белое 58

По случаю праздничного обеда три из четырех полотнищ шатра подняли, что чуть не втрое увеличило его площадь. На полу были раскиданы ковры и подушки, курились благовония, прислужники подавали роскошно приготовленные яства. На небольшом возвышении сидел хан в окружении варварски разодетой свиты. В отличие от своих приближенных, он был облачен в темно-синее, со вкусом расшитое серебром одеяние, и казался почти скромным, кабы не длинная, черная грива, свободно струящаяся по плечам, да не озорной блеск в глубине раскосых желтых глаз. Хан был молод. Хан, своими мягкими вкрадчивыми повадками, своей медленной улыбкой и хищным острым взглядом поразительно напоминал....
- Рррысь! - Не удержавшись тихонько заворчал Пес. - Ксандр, он оборотень!
- Молчать! - Шикнул Киоши.
И мы через весь шатер прошествовали приветствовать Хана. Я заметил, что Киоши косит на Тэо, потому что по вопросам церимониала тот был осведомлен больше. Тэо же, дойдя до возвышения опустился на одно колено. И Киоши повторил движение. Я подивился тому, как легко и грациозно это у него получилось. Впрочем он явно чувствовал себя не в своей тарелке, преклоняя колено перед парнем чуть старше себя самого. Гордого мальчишку это унижало, в отличие от Тэо, который явно относился к действу как к фарсу. Коленопреклоненное состояние не помешало ему с огромным интересом уставиться на лежащего у ног Хана огненно-рыжего и очень красивого мужчину, явно не уроженца степей. Рыжий скользнул по Тэо ленивым взглядом, впрочем, без особого интереса. И перевел взгляд на Киоши. Глаза его были зелеными, лицо - идеально правильным лицом мужчины-аристократа. Он не вязался с этой обстановкой, как породистая лошадь не вяжется с диким табуном. На шее его был ошейник. Пленник?
Хан жестом поднял нас на ноги.
- Приветствую вас, Клан Воздуха и Клан Воды. Приглашаю вас разделить со мной и моей свитой трапезу, После которой мы будем решать некоторые вопросы на совете племен. С этого момента - Он чуть возвысил голос и гул голосов в шатре стих. - С этого момента эти люди МОИ гости. Любой, кто посмеет поднять руку, оскорбить, или еще как-то обидеть моих гостей, будет казнен на месте.
При словах о казни рыжий медленно и кровожадно улыбнулся.