Зов памяти

Он с трудом пробирался вперёд, временами по колено проваливаясь в глубокий снег, неловко цепляясь за чужие оградки могил, преодолевая последние метры. После метели, бушевавшей три дня, только совсем отчаявшийся человек, которому трудно с кем-либо из близких поделиться горем, решился бы прийти на кладбище к тому, кто был родным, кто молча все выслушает в своем последнем пристанище.
А вот и белый мраморный памятник с небольшой фотографией отца. Николай Петрович остановился напротив, снял шапку, перекрестился с низким поклоном и только потом протиснулся через приоткрытую калитку. Протоптав тропинку от столика, утонувшего в снегу, к могилке отца, достал из пакета небольшую еловую ветку, воткнул в снег, сбоку от памятника, и положил вокруг конфеты в ярких обертках.
Вот уже пятнадцать лет подряд он приезжает сюда за день до Нового года и ставит ёлочку. У отца это был день рождения. Николай Петрович помнил, как в детстве отец привозил домой пушистую ёлку, которую вся их большая семья дружно наряжала. А вечером тридцать первого декабря он надевал шубу, шапку, подвязывал бороду из ваты, под радостный гомон детворы раздавал всем нехитрые подарки и громко объявлял:
- Вот и Новый год пришёл!
Потом раздевался и в праздничной рубахе, весёлый и молодой, садился за стол, и все, по многолетней традиции, поздравляли его с днём рождения.
Шли годы. Дети выросли, разъехались из родительского дома, но под Новый год собирались все за большим семейным столом.
Пятнадцать лет тому назад отец не дожил до своего дня рождения всего один день. Первые годы сюда, на кладбище, по праздникам и на родительские приезжали братья и сестры, потом они постарели, двоих похоронили, и только он один, самый младший, неизменно приходил к отцу зимой.
Николай Петрович вытащил из пакета четвертинку водки, два стаканчика и бутерброды, заботливо приготовленные женой. Аккуратно пристроил всё на низеньком столике, смахнув оттуда рыхлый слой снега. Откупорив бутылку, налил в два стаканчика. Один осторожно поставил в снег около памятника, другой взял в руки. И задумался, не зная, что сказать: то ли с днем рождения поздравить, то ли за упокой души выпить.
Посмотрев на фотографию отца, он произнес:
- Ну, вот и праздник настал, отец, твой любимый - Новый год. Сколько лет проживу, столько и приходить сюда буду!
И выпил всё до дна. Водка приятно обожгла горло, потеплело в  груди, и Николай Петрович откусил хлеб с тонко нарезанными кусочками сала. Почувствовав присутствие человека, на соседнее дерево прилетели две вороны и, склонив головы набок, в ожидании уставились на него.
Николай Петрович еще налил в свой стакан водки. Теперь ему стало легче. Он посмотрел на улыбающегося с фотографии отца и сказал, словно извиняясь:
- Ты не думай, отец, я не пью. Это только тут, с тобой. Мне поговорить хочется, а без этой заразы никак не осмелюсь. Сейчас времена не те. Вылетишь с работы, потом никто не возьмет. Да и сын уже взрослый, ему ни к чему меня пьяным видеть. Да он и не пьёт. Он у нас образованный. Только молодёжь сегодня по-другому живёт. У Петра диплом инженера, он менеджером работает, деньги хорошие получает. Иномарку себе купил. А я вот, старше его вдвое, за всю жизнь только и смог на “Запорожец” собрать.
Николай Петрович задумался и закончил:
- Хотел его сюда привезти, да у него дел много.
И, огорчённо вздохнув, добавил:
- Ко мне он так часто приходить не будет…
Рука дрогнула, и водка из стакана выплеснулась на снег.
- Ну, будем! - прошептал Николай Петрович и медленно выпил.
Отломив кусочек хлеба, нехотя пожевал. Ноги стали мёрзнуть. Он постучал носком одного ботинка о пятку другого, но мех уже вытерся и не грел. Однако вид у старых ботинок был пока приличный, и выбрасывать их было жалко.
- Ладно, год ещё прохожу, - вздохнул он. - А вот жене надо шубу купить, пальто у неё уже старое. Эх, да не в шубе счастье! - подытожил свои размышления Николай Петрович.
- Помнишь, отец, раньше мы жили большой семьёй, друг о друге заботились. Потом никто из нас особо не разбогател, зато все счастливы были. Это сейчас модно богатым быть, а вот что за душой? Ни сочувствия, ни милосердия в людях.
Он снова потоптался на месте, неуверенно посматривая на фото: говорить или нет? “Ладно, - решил, - скажу”.
- Сейчас приду домой, там жена к Новому году готовится. Мастерица моя Надюша! И праздничный стол накроет - залюбуешься, и каждый день что ни приготовит - пальчики оближешь. С женой мне повезло, да и ей, вижу, со мной хорошо. А вот с сыном что-то неладное происходит. Жадным он стал. Раньше сигареты дорогие курил, теперь совсем бросил. Это хорошо, здоровее будет. А вот у матери день рождения был, так он ей подарка даже не купил. “Забыл”, - говорит. И приехал поздно, будто на минутку домой забежал.
Николай Петрович перевел дыхание и продолжил:
- Знаешь, отец, я не выдержал, зашел к нему в комнату и в первый  момент хотел ударить. Но сдержался, понял, что жене праздник испорчу. А он достал из кармана пачку денег, не наших, и говорит: “Хочу квартиру себе купить, да вот пока не хватает”. Потом берет одну бумажку, сует мне в руки, просит: “Бать, купи матери что-нибудь, а то, правда, как-то неудобно вышло”. “Что-нибудь” матери, которая ночей не спала, на руках носила!
- Страшно мне стало, отец.
Посмотрев на фото, Николай Петрович резко произнёс:
- Жить красиво хочет, в отдельной квартире, а за душой - пусто. Так мне это по сердцу резануло, бросил его бумажку, молча хлопнул дверью и ушёл. А сам думаю:
- Чем же это мы сопляка обидели? Вроде старались с матерью дать ему всё лучшее. В институте учился, с ребятами на экскурсии всякие ездил, обували-одевали, как могли, книжки, вещи ему хорошие покупали, ну, может, не всё, что просил. Так ведь и заработок у меня не очень большой, а воровать не приучен.
Николай Петрович окончательно замёрз, хмель из головы выветрился, а невеселые мысли по-прежнему угнетали его. Прислонившись к высокой ограде, он посмотрел на берёзы, разросшиеся вокруг, на ворон, нахохлившихся на ветках.
- Ну что, ждёте? - кивнул им головой, словно старым знакомым. И, взяв остатки хлеба, покрошил на стол.
- Все чего-то ждут, да не все получают. Почему такое происходит? Кто подскажет?
Склонив низко голову, он перекрестился, сказал:
- Спасибо, отец, что выслушал.
Пообещав прийти весной на Радуницу, стал выбираться по своим следам на дорогу. Вороны, шумно взмахнув крыльями, сразу же слетели к долгожданной трапезе.
До дома предстояло добираться долго, и он решил до вокзала ехать автобусом. Выйдя на асфальт, пошёл в сторону остановки и вдруг услышал колокольный звон. Недалеко от кладбища стояла старая церковь. Николай Петрович бывал там только в исключительных случаях, когда возили отпевать покойников. Он остановился и прислушался. Звон разливался в морозном воздухе мелодично и торжественно, наполняя сердце светом и радостью, призывая к согласию и милосердию.
И Николай Петрович пошёл на этот зов. Он все убыстрял шаги и зашёл в церковь торопливо, словно боясь опоздать к чему-то очень важному. В церкви ярко горели свечи. Лики святых смотрели на него внимательно и строго. Он оробел. Народу было мало. Старушки брали свечи и ставили их перед иконами. Он тоже купил большую свечу и остановился в растерянности. К нему подошла пожилая женщина в чёрном, внимательно, словно мать, посмотрела на него и спросила:
- Вы о здравии пришли помолиться или беда какая стряслась?
Николай Петрович замялся, раздумывая, потом спросил:
- А нет ли такого святого, которому можно за семейное благополучие помолиться?
Молча кивнув, старушка засеменила в правый угол церкви. Он пошёл за ней. Остановились перед большой иконой в золочёной раме, на которой была изображена Владимирская Божья Матерь с младенцем на руках.
- Вот наша заступница перед Богом, - прошептала прислужница, перекрестившись с низким поклоном, и незаметно ушла.
Внимательно посмотрев на печальный лик Божьей Матери, склоненной к младенцу, Николай Петрович зажёг свечу и задумался. Ему вспомнились тоскливые глаза жены, когда она долгими вечерами стояла у окна, ожидая сына, как прислушивалась к глухой тишине квартиры в надежде на поздний звонок, как пекла любимые сыном булочки с корицей, а он всё не приходил, не звонил...
Николай Петрович не знал ни одной молитвы и просто сказал:
- Пресвятая Богородица, прости нас с женой за грехи наши. Один сын у нас, дай ему здоровья, успехов в делах и милосердия к людям. Пусть он встретит такую девушку, которая будет любить и ждать его, как меня - жена моя. И пусть у них будут дети, а у нас внуки.
Свеча дрожала в руке Николая Петровича. Тёплый воск капал на его мозолистые пальцы, а по щекам текли слезы облегчения. Ему казалось, что Мать с младенцем на руках согласно кивала головой и с миром отпускала домой.