Понаехали

Он сказал «Понаехали!...» и махнул рукой.


Я работаю гардеробщиком в ресторане в Старом городе уже лет пятнадцать. Работа несложная, и мне, старику, весьма подходит. К тому же я свободно говорю на трех языках и не чувствую себя идиотом, когда иностранцам приходит в голову со мной поболтать. Хозяева хорошо ко мне относятся и я вполне устраиваю их, как, впрочем, и они меня. Здесь меня зовут Мсье Мишель.
Лето я провожу в городе, но бывает слишком жарко и людно. Однако, в ресторане мои услуги практически не нужны, хотя временами может идти дождь или внезапно холодать и тогда нужно ставить на сушку зонтики и вешать лёгкие плащи.
Вообще-то я — одна из главных фигур в нашем ресторане. Дело в том, что он находится в стороне от основных туристических потоков, по-этому не такой уж и дорогой. Чтобы внести какую-то оригинальность хозяева решили назвать его «Под вешалкой» и гардероб (и вместе с ним гардеробщик в особой форме) стал практически товарным знаком. Так что даже летом, когда столики выносят на улицу, вместе с ними выносят и большую декоративную вешалку с красиво сделанным, открытым зонтом, под ней ставят мой столик, и я целыми днями сижу, потягивая вино, обедая когда приходит время, а иногда почитывая газету или книгу. Ко мне часто заглядывают поболтать мои друзья. За столько лет у нас выделилось несколько любимых тем для обсуждения и одна из них — туристы. Хотя, на мой взгляд, здесь всё и так понятно.
Туристы, в основном, все похожи. Они заходят, едят, расплачиваются и уходят.  И так во всём. Туристы — это случайности и их слишком много, чтобы обращать на них внимание. В большинстве своём они путешествуют из любопытства, которое быстро утоляется и не оставляет после себя ничего кроме недолговечных впечатлений и сознания того, что «и в этой стране я тоже был». Хотя, я всегда искренне им улыбаюсь, во-первых потому, что они решили потратить свои деньги на расширение своего кругозора, а во-вторых, потому что  они выбрали именно эту страну.
Однако, есть еще и другая категория туристов, про себя я называю их английским словом charmed. Это люди, очарованные какой-то одной страной или даже городом. Весьма достойные уважения люди. Обычно они уже могут изъясняться на местном языке, знают достопримечательности лучше коренных жителей, а некоторые даже в курсе, что значит случайно выпавший на их отпуск красный день календаря. Практически всегда они предпочитают национальную кухню и недолюбливают туристов первой категории. У меня есть несколько таких знакомых. Совсем забыл сказать, что над рестораном располагается отель, который тоже принадлежит моим хозяевам. Так что с некоторыми постоянными нашими клиентами я успел хорошо подружиться. Например, одна немолодая интеллигентная пара, они каждую осень приезжают к нам на дюжину дней. И всегда привозят мне рижский бальзам, чтобы промозглыми зимними вечерами мне было что добавлять в чай.
Такие постояльцы рано или поздно спрашивают меня, откуда я родом. Тогда я предлагаю угадать, но пока что ни у кого не получилось. Возможно, дело в том, что я и сам толком не уверен. Я родился у Черного моря, а вырос на Северном, в студенческие годы никак не мог найти в тумане вход в университет, поэтому пришлось работать там, где три четверти страны почти весь год что-то празднуют. Моя первая жена казалась мне богиней Афродитой. Так, наверное, оно и было, вот только я не был Аресом, им оказался друг её отца. Зато вторая моя жена так потрясающе готовила борщ, что я готов был сменить веру. Хотя в результате её темперамент вынудил меня кинуться в бега, а точнее переместиться несколько западнее и прикинуться любителем пива. Однако, я оказался совершенно не способен изъясняться на этом жестком языке, хотя и пытался достаточно долго. А как ни крути — чувствуешь себя некомфортно, когда даже соседи, и те втихомолку хихикают над твоим выговором. Вот и поселился я под старость лет в самом романтичном городе мира.
Но я никогда не считал себя «приезжим». Приезжий это тот, кто вскорости собирается уехать. Он всегда мысленно собирает чемоданы и ему всегда хочется положить в них больше, чем он привез. Для приезжего все надписи на незнакомом языке, по незнакомым улицам ходят незнакомые люди и он не стремится с ними познакомится. Если приезжему приходится надолго задержаться на одном месте, то он находит себе для компании других приезжих. Зачем ему водить дружбу с местными, если он скоро уедет?
Лично я всегда добросовестно разбирал свой саквояж и прятал его на антресоль. Я всегда был любознателен, поэтому стремился понять, где я оказался и что за люди меня окружают. Я не любил приезжих, потому что они казались мне эгоистичными снобами. Мне казалось, что они заберут что-то, что им не принадлежит, и уедут, ничего не оставив взамен. Вот только хоть я и отличался от основной массы приезжих, для местных я всё равно своим не был. Прожив по соседству с людьми десять лет, обсуждая с ними государственные проблемы и успехи их внуков я всё равно был для них чужестранцем.
Но в каждой стране, где я проводил достаточно времени находился человек, который становился мне другом. Он переводил мне фразы, которые я не понимал, показывал места, о которых ни один турист не догадывался, помогал бороться с местным бюрократическим аппаратом и приглашал на рождественские обеды. Так что в декабре мне приходится закупать большое количество открыток, которые потом разлетаются по разным адресам. И если бы я вдруг решил последовать за любой из них, то непременно оказался бы в тепле, уюте и кругу добрых единомышленников. Иногда, кстати, так и происходит. И, сказать по правде, чужим я себя нигде не чувствую.