За окном

Через оконное стекло, на меня смотрел человек, сильно небритый, в серой одежде, с лицом Чеховского врача и Кафкианского землемера. Это продолжалось уже почти час и сколько бы я не отводил глаза, не убегал из комнаты, каждый раз, стоило мне посмотреть в ночь я видел его выгоревшие глаза. Глаза гарпунера, привыкшего глядеть за бесконечность воды, сутками, выжидая очередного левиафана. И этот человек, смотрел на меня и ему было наплевать на  страх, поздний час и то, что я живу на четвертом этаже. На все это мне было наплевать.
И я мог бы застрять возле окна навечно, но восход  отнимал у меня эту возможность, открывая мир, возрождая из темных клякс, деревья и дома и  одновременно, каждой секундой убивая отражение. И вот, за окном я вижу только мир. Теперь я могу уйти, ведь у меня все еще остается несколько часов на сон, и я спешу удалиться в угол комнаты обозначенный, как кровать. Там я спешно засыпаю убегая и от солнца и от себя.


-Ну же, посмотрите на бедного калеку. Оцените размах моего бедствия господа, посмотрите, один, два. Разве вам меня жалко, посмотрите, все будете такими же, потрогайте, потрогайте, не бойтесь.

На улице бесился  юродивый попрошайка, в драном хитоне, на грязное тело, он тыкал спящим прохожим в лицо свою правую руку. Вначале конечно люди привычно морщились лишь от его общей ничтожности,  но затем, замечая уродливое великолепие его конечности их пробирало настоящее омерзение, некоторых до блева, других до ударов, посылаемых дерзкому уроду. Побоев легких, символических,  никто не хотел пачкаться. А вдруг, заденешь руку, испачкаешся в её выделениях и ощутишь нежное шевеление червей на чистой коже. Ужасный вариант. Так, что люди просто спешили пройти мимо, сплюнув через левое плечо или бросив небольшой денежный откуп своей памяти.  Ну а некоторые, останавливались и смотрели за трепетанием чужой природы пробившейся из генетических глубин. Таких я любил больше всего, ведь в их созерцание был не только ужас и лицемерная жалость,  восхищение мерзкой плотью, как я любил смотреть за лицами этих редких естествоиспытателей, сумевших увидеть во мне свое будущей. Каждая такая встреча оставалась со мной, согревая  будущее Однако за последнюю осень  город, съел практически всех смотрящих оставив мне лишь толпы непуганых идиотов, способных лишь  откупаться.