Роуз и Джек вместе на век

    …Только не отпусти меня!..
     - Только не отпусти меня! – шепчет она, боясь криком разорвать совсем уже слабый узел.
   Он не отвечает. И держит так сильно стиснув зубы, что можно только удивляться, почему же они еще не раскрошились и не высыпались на ее белое от предчувствия страшного падения лицо.
   Оба они подобны двум воздушным акробатам, отставшим от шапито и пытающимся заработать на железнодорожные билеты и, главное, на пожрать. Их не удивляет, что рублики преспокойно остаются лежать в зашитых карманах публики. Последняя же не уверенна, что высокое представление отрепетировано достаточно для того, чтобы у ее ног не оказался хотябы один из двух поднебесных трюкачей.
   …не отпусти только!..
   Любые планы хороши и кажутся верными, пока покоятся в голове. Как только дело доходит до реализации спланированного – вся бодрость духов и сладостные предвкушения неизведанных ощущений улетучиваются в тартарарам и тартарары. 
   Разгоряченные и переполненные забористого Толстяка, они решили испытать на себе то, что чувствовали, наверное, ДиКаприо и Уинслет, стоя на кончике носа сверхнадежного и новомодного лайнера. Забравшись на крышу панельной десятиэтажки, она должно была встать на самый край, раскинуть в стороны руки, а он, стоя сзади, обязан был слегка придерживать пережратую Роуз за совсем нетонкую талию. Ей нужно было только устоять, ему лишь придержать.
   И она встала. И разными руками показала Джеку где Восток, а где Запад. По их сценарию имело место быть ложное ощущение полета, осуществление той островской мечты, которую как-то озвучила Катюша. И все шло по плану, пока раздутое от пива пузо Кейт или как ее там, Роуз что ли, в общем, Верки с восьмого этажа этого дома не перевесило и не потянуло свою хозяйку за борт. Если бы не Джек – тот, что Василий первокурсник из второго подъезда, успевший поймать за крыло рыжую ласточку – не было бы никакого представления. Учитывая ее вес, ускорение свободного падения и высоту дома в метрах, на все про все ушло бы не больше двух секунд, плюс минус пара десятых. А так сцена с демонстрацией самого быстрого способа отрезвления и завидной взаимовыручкой продлилась целых четыре минуты. На пятой какая-то полоумная идиотка доведшая себя до панического экстаза вызвала  ЦентрСпас, и те, еще не протрезвевшие после вчерашней ночи всех святых, сняли бедную бледную Селин Дион из-под купола грузных ноябрьских туч. Вот только проблема у них возникла не с готовой упасть молодой, а с юным Василием, который ну никак не хотел разжимать руки и отдавать по праву принадлежащую ему птицу счастья. После долгих уговоров он все-таки расслабился и стало очевидно, что перетрухал  он намного сильнее, чем спасенная им подруженция. Его о чем-то спрашивали, он ничего не слышал, в ушах шумел морской прибой. За него отвечала Верка с глупой улыбкой на уже разрумяненном лице. Вася замолчал и упорно молчит до сих пор. Не то что ему нечего сказать,- весь алфавит перемешался. Заученные с детства слова стали бесполезны и пусты. Важными остались только три слова, копошащихся в  в подкорке обезболенного мозга. ТОЛЬКО НЕ ОТПУСТИ МЕНЯ! И глаза, ее глаза ставшими для него последним объектом на котором он смог сосредоточится.