Когда не было войны 4 - Переобувание катюш

        На фотографии - наша шестёрка добровольцев москвичей из команды по переобуванию «КАТЮШ», я - четвёртый слева. Как видно, ребята совсем не ухари, ближе к маменькиным сынкам, а вот сделали то, что казалось невыполнимым для всех. Причём, по секрету,  к концу работы мы с лёгкостью могли переобувать по две «Катюши»  в день. Но погода была замечательная, начало осени, и чтобы продлить удовольствие пребывания на этой работе в автопарке, где кроме нас и часового, охраняющего парк, никого не было, мы решили переобувать по одной «Катюше», практически растянув работу на весь карантин.

   Это мои армейские воспоминания одного из периодов в нашей стране, КОГДА РЕАЛЬНО НЕ БЫЛО ВОЙНЫ. Венгерские события уже прошли в 1956 г., а Чешские ещё только будут в 1968 г.

              Кстати, моя дивизия, в которой я так мирно прослужил три года,  была участником и тех прошедших и этих будущих событий по причине близости расположения к этим двум границам. Я же, действительно, совершенно мирно прослужил в этой опасной точке, без всяких поездок в соседние страны.
              В основу этого мемуарного повествования положены письма, присланные мне в армию моей первой женой Ириной, за период службы с 1963 г. по 1966 г.
 
          
          Продолжая начатое мной повествование о переобувании «КАТЮШ» в главе  «КАРАНТИН», хочу поделиться воспоминаниями об этой работе более подробно, так как вполне обыденная  работа  дала повод запомнить её на всю мою жизнь.

          Итак, днём наша шестёрка призывников в автопарке переобувала «КАТЮШ». Дело это очень непростое и более того, в буквальном смысле, даже опасное. Поэтому поначалу нам было показано, как это делать, чтобы не произошел несчастный случай. Коварство «катюш»,    а вернее их баллонов, скатов, резины (называйте как угодно) в их специфической особенности, отличной от переобувания легкового автомобиля. Для облегчения одевания резины на обод колеса, резину на грузовом автомобиле не нужно мучительно натягивать. Колесо устроено так, что резина свободно насаживается   на обод. Для этого обод состоит из двух деталей, а не из одной, как на легковом автомобиле.
          Современный автомобилевладелец, (я умышленно опустил слово автомобилист), он не то, что не знаком с ободом «катюши», но вряд ли он в курсе дела и о диске или ободе своего автомобиля. Кстати, диск легковой машины обладает секретом, и те, кто знают его, могут,  не очень легко, но смонтировать собственное колесо, если необходимо.
          Итак, для продолжения моего рассказа у меня теперь уже два варианта бортировки колёс, о которых придется рассказать.

          Начну с легковой бортировки. Она ближе многим читающим, да и менее опасная для жизни. Причём, этот секрет для легковой машины нужен как при снятии баллона, так и при его одевании на диск. Диск обычного легкового автомобиля, помимо бортов для удержания   резины при накачивании колеса имеет в центральной своей части желоб. Вот этот желоб (углубление) и есть тот секрет для разборки колеса в полевых условиях.
          Конечно, разбирая колесо как на грузовой, так и на легковой машинах, вы столкнетесь с проблемой как оторвать пригоревшую старую резину от обода. Для этого обычно используют любой груз. Либо наезжают на спущенную резину передним колесом, либо давят домкратом, либо бьют кувалдой - это на любой вкус, как кому  угодно, но оторвать надо обязательно, как с внешней, так и с внутренней стороны диска.
          И вот теперь самый главный момент для легкового колеса, края его резины обязательно надо сместить в этот жёлоб, который проходит по центру обода. Только тогда относительно легко можно  при помощи монтажки снять резину с обода. Отремонтировать камеру  и точно также в обратном порядке надеть резину на обод или диск - это одно и тоже. Опять же используя углубление на металлическом ободе. Вся эта работа мучительная, долгая и совершенно неоправданная при наличии  шиномонтажной мастерской под боком.
          Теперь о нашей работе с колёсами «катюш». Оторвать резину от обода так же тяжело, как и на легковой машине, и мы в основном работали кувалдами, причём, наваливались сразу с разных сторон человека по три, благо колесо большое и позволяет это сделать. Оторвав старую резину, теперь уже относительно легко и безопасно можно  снять металлическое запорное кольцо. Это кольцо позволяет  как бы уменьшить диаметр одного из бортов на ободе, что и даёт потом  легко одевать и снимать резину с обода. Так вот, это  большое кольцо размером с диаметр обода сильно упругое, и оно разрезано как гроверная шайба, его можно разжимать и заводить за борт обода, что и позволяет зафиксировать резину на ободе. Эта разрезанная шайба - как большая упругая пружина.
           Вот мы и приблизились к самому опасному моменту этой операции переобувания. Надев новую резину, прежде чем накачивать колесо, его надо запереть этим большим разрезанным кольцом на нашем ободе. Кольцо одевается при помощи всё тех же монтажек, и когда вы его разжимаете, чтобы надеть, вы задаете и затрачиваете большую силу. Если в этот момент у вас в руках сорвётся монтажка, то кольцо схлопнется, как пружина. И в этот же момент оно может отлететь в непредсказуемом направлении, то есть в вас или окружающих. Эта операция по одеванию кольца крайне опасная. Причём, всегда, в любом случае, когда вы не умеете, то по неопытности, а когда умеете - от потери бдительности. К счастью всех, наше переобувание стольких «КАТЮШ» закончилось без эксцессов, не считая ссадин и царапин, но это не в счёт.
           Вечерами, возвращаясь в часть, мы имели, как говорится, личное время. Вперемежку с пришиванием ежедневных свежих воротничков, мы уже начали получать и посылать первые письма родным и  близким. В первую очередь писали, конечно, своим любимым девушкам, но об этом я обязательно напишу попозже. Кстати, о воротничках к гимнастёркам - солдатские гимнастёрки в то время имели стоячий воротник, застёгивавшийся на две пуговицы, вот к этому стоячему воротнику и следовало ежедневно пришивать свежий белый воротничок. Конечно, никаких специальных воротничков не существовало, и поэтому на воротнички использовались чистые куски простыни, что, кстати, приводило к пропаже простыней, а в армии строгая отчётность по любой мелочи, и об этом можно написать целый отдельный рассказ. Вот так мы и провели месяц карантина, и в конце месяца мы не только научились шить иголкой, мы также научились правильно полоскать и выжимать половую тряпку в ведре с холодной водой, бегать по утрам на физзарядку с подтягиванием на турнике, есть строго по времени и, конечно, застилать кровати.
          Застилка кровати это, пожалуй, самое главное в армейском стремлении к порядку, главное застелить ровно сверху, а что внутри, не столь важно. Помимо застилки с ходу даже не сообразить, что бы могло ещё быть, может застёгнутыё две пуговицы на воротнике или присутствие на политзанятиях. А, вот, есть такое страшное  нарушение: опоздание из увольнения хоть на одну секунду, но это нам, карантинщикам, не грозило по причине отсутствия последнего.

         В конце карантина мы все приняли присягу и стали  полноценными  солдатами  Советской  армии.
           Наконец нам стало окончательно ясно, что служить нас отправят именно в Венгрию. Отправка на постоянную службу за границу производилась из главного месторасположения части из города Виноградова (Севлюш), в котором нас так гостеприимно накормили виноградом в первую ночь прибытия из Москвы. Разница между городами Виноградов и Хуст – как я говорил - два десятка километров, да и «города» - слишком сильно сказано, всего по одной центральной улице на весь город, в основном частные дома, причём оштукатуренные таким специальным способом - набрызгом жидкого цементного раствора на стены, кажется, просто веником.  И дома получались не белые гладкие, как в Украине, а шероховатые и почти сплошь все светло- и тёмно-серые с белыми окантовками вокруг окон. Получалось строго и аккуратно.
          Кстати, город Хуст многие из нас совсем даже и не видели,            в увольнение карантинщиков не пускали, а в самоволку «салагам» сложновато, опыта ещё нет.  Вот и получается - возможность  взглянуть на мир за стены части - только по случаю перевозки для каких-то   работ в крытом грузовике, и то обзор только через задний борт автомобиля. Причём право сидеть у заднего борта – у старичков, а молодёжь в глубине кузова. Но мне, как и всем из нашей бригады повезло в этом вопросе, вот сейчас, суммируя прожитое, с полной уверенностью утверждаю, действительно мне ВЕЗЛО.

          Например, даже такое обстоятельство, что в армии очень любят задавать вопрос – добровольцы есть? НЕ задай нам тогда этого вопроса, кто готов переобувать «КАТЮШ» взамен строевой на плацу, и я бы не попал в ту шестерку «добровольцев-комсомольцев». Почему «добровольцев» я заключил в кавычки? Конечно, мы были  добровольцы и даже комсомольцы, но надо признать, в отличие от настоящих добровольцев-комсомольцев, нами двигала не идея, ради которой мы готовы жизнью пожертвовать, мы просто не хотели делать то, что нам не нравилось.

        Конечно, мы все шестеро догадывались, что значит заменять   скаты на грузовом автомобиле, но видимо те, что остались маршировать, копать или таскать, понимали это лучше нас шестерых и не поддались на провокационный призыв. Понимало это и командование части, посылая именно добровольцев на такую работёнку, таким  образом, снимало с себя ответственность за тяжесть выбранной нами работы, очень мудрое решение с их стороны. Но добровольцы, то есть мы, знали, что «КАТЮШИ» располагаются в автопарке, а это на окраине города, вне зоны части, и это был большой плюс у этой работы. Сейчас поясню.

        Теперь немного про кузов автомобиля и «салаг в глубине кузова». Дело в том, что в части существовал негласный закон при перевозке солдат в крытом брезентом грузовике. Кстати, ещё один из элементов дедовщины того времени, которую испытывали «салаги» вроде меня.   В кузове несколько рядов скамеек, и только последний ряд - у открытого борта с брезентом, закинутым наверх. Конечно, сержанту   по должности положено сидеть на этой скамейке, но остальные места занимались солдатами в зависимости от срока службы - самые молодые - в самой глубине кузова, где практически не видно даже неба, не то, что дорогу, но главное - улицу с гражданскими жителями и, конечно, девушек. И здесь за все дни работы наши добровольцы ежедневно выигрывали такую возможность -  (их было всего шестеро, следовательно, все могли поместиться у заднего борта), а это целых четыре поездки в день, нас же ещё возили в часть обедать. Конечно, ехать километра два, от силы три, но зато через весь город по центральной улице, медленно, не по асфальту, дорога - бульники с щебёнкой и, конечно, ямы. Одно плохо, маршрут один и тот же, но люди-то на улице всё время разные, а это главное, вот они почти  рядом, мы же все москвичи, и для нас отсутствие пёстрой толпы  вокруг практически невыносимо.

         И только теперь, сорок пять лет спустя, я понял, почему именно у этой шестёрки на четвертой «КАТЮШЕ» их адова работа превратилась в прогулку по автопарку. Просто они действительно  были добровольцы, объединённые одной целью, а это значит, что они чем-то были внутренне схожими при принятии такого решения для себя. Скорее всего, для них маршировать в строю было «страшнее пистолета», и они были готовы на всё, лишь бы не становиться винтиком в едином марше топающих по плацу. А романтическое словосочетание «переобувание КАТЮШ» для шестерых было гораздо приятней, чем копать или таскать, вы только
з а д у м а й т е с ь,   как действительно романтично звучит:
«п е р е о б у в а т ь    К а т ю ш».

         Знаете, что лично меня убивало больше всего, и в особенности в этот первый месяц? Я уже упоминал, что увольнения для новобранцев не существовало, да и вообще увольнение в армии - это целое дело, его заслуживают, им наказывают, знают, чем достать нормального человека. Так вот, возможность видеть просто людей, а не эти зелёные безликие формы, да еще одного ненавистного тебе пола, вот почему поездка у заднего борта - это такая отдушина, что я был готов переобуть не только «КАТЮШ», но и всех её подруг, вместе взятых, ради этого.



ПРОДОЛЖЕНИЕ Когда не было войны 5 - Первое письмо.
http://www.proza.ru/2010/10/21/1055