Слова, слова, слова...

В начале слов было слово. И слово было: еда! Инстинкт выживания наверняка должен был заговорить самым первым. Иной вариант возможен: мое! Тоже слово из первых самых однозначно. Должны звучать они на праязыке хрипло, гортанно, почти нечленораздельно, как стоны, выкрики при дележе добычи. И цена такого слова безумно велика – цена самой жизни. Если найдутся несогласные, к какому еще суду обратиться, кроме собственной силы и поединка?
Кто первый придумал выразить словами невыразимое – дух – одновременно и совершил огромный шаг вперед для человечества, и задвинул нас в глубокую тмутаракань суеверий, сомнений и ложный словесных построений, сотворения кумиров и богов из всего необъяснимого и непонятного. Почему вчера светило солнце, а сегодня проливным дождем плачет небо? Или того хуже, гневается, молнии шлет, сжигая дающий пищу и убежище лес?
Одно дело, когда в своем племени добычу надо делить или власть, дождь вызывать, чтобы вкуснее и обильнее подножный корм поднялся, тут можно десятком-другим, много сотней ежели, шумов ограничиться, на слова похожие. Иное выходит, когда соседнее племя не только воевать-поедать-уничтожать надобно, но в виду сложности задач поставленных временно территорию поделить. Тут приходится и в словесные переговоры вступать, и друг друга понимать худо-бедно, следовательно, замкнутость общения разрушается. Появляется постепенно возможность устной традиции сказа, о том, что раньше и будущее было куда лучше, жили на свете богатыри (джины, асы, герои, а также Адам с Евой, вот с эльфами-вампирами сложнее, может и не жили, но раз придумали их, то тоже сгодятся для мифотворчества), не мы, и даже та самая или какая-то иная – каждому своя – Татьяна была моложе и, кажется, что лучше. Хотя, как говорится, каждому времени свой фрукт.
Вырастает цельное новое, удивительное и тоже, кстати, зачастую непонятное явление – мир поэзии в широком смысле сего слова. Вроде бы и не нужно этого человеку, достаточно обыденные инстинкты удовлетворить, от кушательных до доминантных в стае, но всегда отчего-то белые вороны находятся, которым и иное надобно. А раз нечто существует, значит уже не просто так, а с неким даже и смыслом бороздит моря Одиссей, возвращаясь к Пенелопе, в путь по сути никуда отправляется Алонсо Китано, прячется за стенами лабиринта от минотавра человечество и «играет в бисер» Йозеф Кнехт.
Но все проходит на белом свете. Людей становится все больше и больше в геометрической прогрессии, язык утилитарнее с одной стороны – разговорно-практической, и изощреннее с другой – поэтической. Первый поневоле выравнивает массу людей, и сам тянется к реализму совсем не магическому, а банальному – купи, подай, принеси, надобно, хочется, вещи, мое, еда. И все построения сводятся к сему. Круг замыкается.
Или все-таки спираль? Удается ли хоть чуточку подняться (или опуститься или в сторонку отойти, зависит от позиции наблюдателя) над поверхностным потоком слов, или вообще не захлебнуться, не утонуть в многообразии их массовых построений, не говорящих ровным счетом ничегошеньки, а найти пусть немного, пусть с трудом, пусть совсем только иногда, но именно те слова, которые нужны и важны именно здесь и сейчас и именно нам? Может быть, именно в этом и заключается смысл всей этой истории?