Дневник I-35 Каждое утро надо строить здание своей

           В литературе самое интересное — дневники.  Остальное — чепуха

 И. А. Бунин

мне 34 года               

1/I Марина Винецкая пригласила меня к себе встречать Новый Год. Её дочь Маша мгновенно бросилась ко мне, ногами обвив мою талию и повиснув на мне. Мы втроём молились о многих. Маша отдельно помолилась обо мне, и боль моя душевная стала затихать. Я поразилась силе детской молитвы. Муж Марины Лёня Тёмин, поэт, сидел в своей комнате. Я сказала М., то он человек беспомощный, М. удивилась моей проницательности,  а я брякнула: «Это я от своего страдания начинаю понимать людей».

У меня материнское чувство к Андрею. Иногда я его очень жалею.

На мой вопрос о. Амвросию, как можно выполнять слова «всегда радуйтесь, когда душа скорбит о грехах», он ответил: «Что такое радость? Радость это чистота совести. Когда говорят «всегда радуйтесь», то говорят: «будьте святы». А покаяние в душе должно быть всегда». «Можно ли себя жалеть?», - спросила я. «Надо думать о своей душе, не грешить, надо беречь своё здоровье». 

Отец А.: «Болезни посылаются нам за грехи или во славу Божию». Он спросил: «Ты хочешь быть счастливой?» Я ответила: «А я счастлива. Я счастливее всех на свете». При встрече с новым человеком он излучает всё своё обаяние.

Я с Борей Талесником после посещения Лавры и дивного пения семинаристов приехала к Алёне Майданович в Загорск. Я познакомилась с её сестрой - секретарем владыки Антония Блума. Очень своеобразный она человек с печатью Запада, нервная, добрая,  лёгкая, светская, в движениях свободна.

С Андреем были в Лавре у мощей преподобного Сергия, А. ощутил около них сильное благоухание, от меня это было закрыто. Поехали к Алёне, пообедали, посмотрели значки Льва Александровича, послушали кассету с владыкой Антонием. А. уехал в Москву. Я, кажется, от него не завишу, но я в зависимости от людского тепла.

Тамара Артемьева как-то мне сказала, что мы с А. похожи в мимике, что между нами есть созвучие, гармония, что А. бОльший ребенок, чем я. Моя цель – немного больше радоваться жизни, радовать людей, не отягощать их своей мукой.

Можно плакать оттого, что находишься среди хороших людей. Гуляла в снежном поле, снег чудно сверкал. Лев Александрович сказал мне, что когда он вечером молится,  его пес так смотрит на него, будто видит что-то необыкновенное.

Тамара Артемьева говорила мне, что я лёгкий мальчик, живущий в людях. А я чувствую, что замерзаю. Неужели я так ненасытна, что мне нужно постоянное тепло от людей? Чем я это заслужила? А Андрею холодно в этом мире?

За ночь, пока спишь, сердце теряет тепло, тяжелеет, замерзает, я думаю о том,  что надо опять разрыхлять землю сердца и сеять в него добрые семена любви.

Около часа поговорила с Таней, она мне очень приятна. Когда Таня приходила к владыке Антонию, он говорил ей: «Пусть с тебя спадёт всё лишнее, что накопилось за день». Некоторое время они сидели молча. У владыки Антония огромная сила воли, он дрессирует себя. Таня и Антоний крестили ребенка, Т. сказала, что боится ответственности, владыка Антоний сказал: «Ты люби, а ответственность я беру на себя». У него потрясающая память на людей, ему вообще много дано. Я спросила, как относится владыка Антоний к тому, что женщина подкрашивается. Т. ответила, что он не видит в этом греха, она за это ручается.

Я искала себе мать, её на какое-то время мне заменили Наталия Львовна, Антонина Федоровна – мама Наташеньки, Оксана Ковалева, сама Наташа. Лина была мне прекрасным другом.

В течении дня состояния души чередуются. То сердце раздирается от одиночества,  то мне хорошо здесь, то Бог пронизывает меня безумной тоской по Нему, то я безмятежна, как дитя. После долгих душевных страданий я ощущаю обретение какого-нибудь нового дара в душе.

Я искала любимого и до сих пор не нашла его. Может быть, надо оставить поиски,  пусть он теперь ищет меня.

Я оторвана от земной жизни, и от этого я одинока среди людей, я не имею в себе корня, соединяющего меня с землей.

Каждое утро надо строить здание своей души. Таня Майданович сказала мне: «У русских есть тяжеловесность. У людей западных лёгкость, которая может быть у них от пустопорожности».

Мне кажется, что из всех людей на земле я больше всех люблю Владыку Антония.

Бывают обстоятельства, когда я не могу воздать добром за добро, сделанное мне. Это меня угнетает.

Мы сидели с Андреем после храма на скамейке, я смотрела на него и чувствовала, что я его очень-очень люблю, и мне хотелось крикнуть ему это в момент прощания,  но я сдержалась. Когда мы были во дворе храма, он стал говорить мне о том, что хочет умереть. Я остановилась и громко и отчаянно сказала: «Что же мне делать с тобой?»  «Ничего. Не стой так. Пойдём», - улыбнувшись, сказал он.

7/I Рождество. Перед крестом стояли мы с Андреем, вдруг о. Алексей высоко поднимает крест и благословляет им Андрея, потом меня, громко произнося: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа». Нестерпимая боль пронзила мою душу, как стрела. Я стала умолять о помощи Божию Матерь.

На улице я сказала Андрею: «А я поеду с тобой». Он: «Куда?» Я: «Куда-нибудь в центр. Позвоню кому-нибудь, чтобы не быть сегодня одной». Андрей: «Поедем ко мне. У меня еды много, я тебя покормлю».
 
Может ли быть чувство юмора у раздавленного червяка?

Жду Лину, мечтаю о встрече с ней. Что же такое жизнь? Что есть моя жизнь, и что я такое? Господь пожелал, чтобы я была.

Была у друзей своих, художников Риммы и Андрея Былинских, Андрей увлечён индийской философией. Я играла на фортепьяно и пела.

Я привезла Андрея Г. к отцу Амвросию. Я ловлю на себе глубокий взгляд о. Амвросия. Как только я поднимаю на него глаза, он этот глубокий взгляд прячет и смотрит на меня весело. Дети накидываются на Андрея, играют с ним. В минуты передышки я вижу какое у Андрея серьёзное, взрослое, скорбное лицо. Отец Амвросий расспрашивал его об Англии, о Египте.

От Володи Самородского его жена пианистка Галя тихонько уехала, пишет мне мама Володи Е. М. Она зовёт меня приезжать к ним. Это безумие.

Ко мне в гости приходил Коля Л. Он не меняется. У него лицо грубое, плотское. Я была с ним естественна и мягка. Приходила Юля Татарченко, мы вместе обедали,  пили вино. Коля почти всё  время молчал. На прощание он сказал: «Я рад был видеть тебя». Я молча и грустно смотрела на него, не зная, что отвечать. Когда он ушёл, я почувствовала, что Андрей мне дороже всех людей.

Человек не может управлять своими чувствами, он может только их прятать или обнаруживать. Ущерб во всем. Жизнь все-таки трагедия. С каждым голом гаснет сила любовных эмоций, но жажда любви ещё сильна.

Мы с братом Германом были у Андрея, он был очарователен. Мне надо у него учиться общению с людьми. В нём есть так ценимая мной в людях интеллигентность, культура, воспитанность, вкус, мера, гармония, ум, изящество, простота в общении, которая сближает людей. Я смотрела на него и слушала, как он говорил с Германом,  он говорил о литературе, о вере, о том, что любовь недоказуема логикой.

У Германа вчера было лицо страдающего человека, когда мы стояли и ждали такси. Андрей чудесно говорил с ним, на прощание он сказал Герману: «Я желаю Вам счастья».

Кокетничаю, строю из себя что-то оригинальное в гостях у моего друга Одика. У него много гостей. Я хотела всем понравиться.  Одик скахал мне: !Ты похожа на пантеру"

А Бродский сказал мне сто лет назад "ты похожа на козу".

Я застываю где-нибудь на улице перед невидимым Богом и не знаю – как дальше жить и о чём просить Его. Присутствие Бога в душе снимает тоску о семье. Вчера в минуту вдохновения мне стало страшно – голос мой звучал так красиво, когда я читала молитвы. Зачем мне эта красота, если я тщеславлюсь этим?

Не умею спокойно принимать свое увядание.

Андрей побывал у о. Амвросия, тот сказал, что Андрею надо стать священником.  Андрей смущён. Меня это пугает, ибо будет окончательная разлука с ним.
 
После поминок у Артемия Григорьевича Бромберга мы долго шли с моим другом художником Олегом Гостевым пешком. Он не боится смерти. Глаза его ясны. Олег сказал, что видит во мне после моего крещения огромную перемену.

Я отказываюсь от того, в чём отказывают мне. Мудрость небольшая. Тупое отчаяние и беспросветность земной жизни, несмотря на утешения от Бога.

На выставке Игоря Сычова на Кузнецком мосту встреча с Колей Л., он настойчиво звал меня в гости. Мне не хотелось. Он просил меня взять его с собой к Одику. Я не взяла.

Разговор с Андреем об о. Амвросии, о священстве Андрея, о моём замужестве, я сказала, что мечтала быть женой священника, а теперь хочу художника, так как художники живут в красивой обстановке.

Пили вино с Андреем за его здоровье. Его тост был за меня: «Чтобы тебе хорошо было в миру». Когда я вошла в его прихожую и посмотрела на него, я ужаснулась.  «Я люблю его», - раздалось во мне. «Я не буду смотреть на него», - подумала я и отвернулась. Он был весел и оживлён.

Была у Андрея, вдруг он говорит: «Как жаль прощаться с жизнью». Он жалел, что став священником, он бросит литературу, балет и прочее. «Мы видимся последний раз», - сказала я. Он засмеялся: «Завтра ещё увидимся в последний раз». «У тебя всё будет хорошо», - сказал он.

Ещё он сказал, что Наташенька своенравная женщина, я – более послушна. Он чувствует людей. «Мне кажется, ты умрёшь раньше меня», - сказала я. «Вот и хорошо: значит будет кому служить по мне панихиду». В какой-то момент он вдруг бросил мне свою кошку. Я пела ему песню, слова и музыку которой сочинила Лина,  Андрей сказал, что моя учительница вокала делает со мной чудеса.

Весь день радость в душе. Андрей позвал меня к себе. Мы много говорили о его будущем. Он хочет отвезти меня на могилу бабушки и дедушки, чтобы я знала место, где его надо хоронить. Я в ужасе закричала: «Как же я буду без тебя жить?» «Это ещё не скоро будет», - ответил он. Я совсем себя выдала. Он доверяет мне, но говорит о себе противоположные вещи.

Отчуждённость от Андрея. Душа раздирается на части. Неизвестность о том, что будет дальше.

Боря Талесник сказал, что управлять своими чувствами можно. Мы посетили с ним Алёну, Таню и Льва Александровича Майданович. Боря очень обаятельный человек с детской душой, искренний, естественный, увлекающийся.

Боря сказал: «Жизнь людей на земле – трагедия. Те, кто живут благополучно, не могут быть счастливы, ибо их благополучие лживое, временное. Те, кто живут плохо, тоже несчастны. Те, кто верит в Бога – блаженны, но и они несчастны, так как у них пока они находятся в теле, нет полноты Богообщения. Главное в христианстве - самоотречение».

Обо мне Боря сказал, что я произвожу впечатление человека, уверенного в себе, стоящего выше толпы, недосягаемого для неё, недоступного. От этого меня побаиваются мужчины и женщины тоже. Они боятся, что по сравнению со мной они окажутся неинтересными. «Ты голубая, неземная, ты лебедь чистый, тебя нельзя испачкать», - сказал Боря.

Учитель музыки Григорий Соломонович сказал мне: «Вы хотите стать настоящей пианисткой, раз пришли ко мне?»
»
Разговаривала с о. Владимиром. «Ему пока не надо думать о священничестве», - сказал он мне об Андрее.

Во мне есть мягкость сердца и незлобие.

К смерти я никогда не буду готова, человек слаб и греховен. Бог оставляет меня жить. Господь отрешает меня от земных пристрастий.

Зачем писать дневник, если всё на земле разрушиться или сгорит? Я живу, как приговоренный к смерти.

Отец Владимир говорил мне, что сейчас на земле примерно такая же обстановка,  какая была до первого Пришествия. На земле всё меньше великих людей, масса серых, посредственных людей.

Читаю Максимилиана Кольбе, польского святого: «Вы должны быть готовы к периодам тьмы, беспокойства, неуверенности, болезни, искушений, иногда очень изнурительных физических страданий, но также и моральных, неизмеримо более острых».

Меня поражает власть дьявола над человеком. Трагедия грехопадения продолжается.  Я мучительно думаю о том,  что будет с человечеством на Страшном Суде. Христос в людях должен победить.

Я чувствую, что живу в этом мире только какой-то частью себя, остальное – ТАМ.  Это хорошо, конечно, но это трудно. Большинство людей живет ЗДЕСЬ.

Я была в МГУ на лекции Андрея о Джонатане Свифте. Мне понравилась лекция. Перед Андреем я играю роль веселой женщины.

Иногда прилив чувства любви, в этот момент чувствуешь, что тот, кого любишь, тебе родной, что ты с ним связан вечными узами.

Нина Трофимова пишет мне из Молдавии: «Беги от Андрея, любовь гибельна».

Где тот, кто мне нужен и кому нужна я? Где, Господь, мой человек?

Меня посетил Игорь Нагишкин. Мы не могли наговориться. Когда прощались с ним,  перекрестили друг друга и руки друг другу целовали.

Мама Андрея спросила меня по телефону: «Что же Вы не приходите?» Я: «Андрей меня не зовёт». Е.Н.: «Э, ерунда, смотрите на это проще. Скажите ему, что Вы хотите его видеть».

Я играла у Андрея на рояле, была легка. Екатерина Николаевна сказала мне: «Ну, вот видите - пришли». Я ответила, смеясь: «По Вашему методу».

У Андрея говорящие глаза. Я пыталась быть независимой.

Боря Талесник проводил меня после храма до дома. Он сказал, что таких, как я в Москве немного, и что если я выйду замуж, мои друзья меня потеряют.
 
Была на лекции Андрея о Вольтере. Любовь такая радость и такое страдание. Только разлука остужает моё сердце.

Мы с Андреем были у Ларисы Танаевой на дне рождении. Тост его обо мне: «Чтобы ты цвела всегда, как теперь».

Володя–Олег Иванов говорил мне, что у меня улыбка кинозвезды. Андрей сказал, что стал играть на фортепьяно, учит мазурку Шопена.

Его мама Е.Н. говорит мне, что постясь, Андрей губит своё здоровье. Но с другой стороны он стал веселей, с ним легче стало общаться. Раньше у него были какие-то дикие увлечения.
 
Как всё несовершенно в мире – вплоть до любви и веры. Я боюсь жизни. Надо научиться владеть собой всегда, особенно при Андрее. 

Марина говорит, что не надо разрушать то большое, что есть между нами, наши отношения с Андреем прекрасны. Она меня утешила.

Поговорили на улице со священником, знакомым Одика Николаем Павловичем.  Несмотря на его знания, мне показалось, что я старше его. Он говорил, что у баптистов и евреев надо учиться любви друг к другу, взаимопомощи, простоте в общении, говорил, что баптисты прекрасно знают Евангелие.

Ужинали у меня Андрей и Игорь. Я их обоих рисовала. «Здесь хорошо, но пора идти. А вы ещё посидите», - сказал нам с Игорем Андрей в 10-30 вечера. Мы с Игорем проводили Андрея, я шла в середине, держа их под руку. Хорошо мне было так идти с ними.

23/III Необыкновенное религиозное чувство в храме, как будто что-то случилось. Оказывается сегодня день святой мученицы Галины. Не от её ли молитв я чувствовала присутствие Божие? Бог весть.

Соборовались с Андреем и Мариной. Потом я применила Наташины советы по поводу общения с ним – очень помогло.

Слёзы от дивной любви к Богу. Как давно этого со мной не было. Молитвы о всех людях, о тех, кто дорог мне.

Марине понравился Андрей. «У него прекрасный лоб и глаза. Между вами есть контакт. Вам хорошо друг с другом, он моложе тебя внутренне и посему щетинится по молодости, как ёжик», - сказала Марина.

Благоговение перед Богом.

Вечером увидела Андрея в своём храме, он сказал, что уйдёт раньше, но дождался меня. Мы дошли до Кропоткинской. «А мы с тобой ТАМ будем вместе?», - спросила я его. «Надеюсь», - ответил он. «Ты об этом думал?» Андрей: «Нет. Специально не думал, но надеюсь, что заслужу... (рай)". И добавил: «Теперь мне кажется, я долго буду жить».

Моя любовь к нему связана с болью, она не проходит, а усиливается. Долго шли с ним после храма пешком к его дому. Он показывал мне школы, где он учился. Его сверстники стали ему чужими. Он сказал: «Мне только с тобой интересно разговаривать, с Игорем и ещё кое с кем, а в остальном – не с кем». В метро он так робко посмотрел на меня. Неужели он меня боится? Это плохо. Значит я не приручила его.

Студия художественного слова - собирались в доме у Зинаиды Николаевны милые люди – студийцы: 25 лет Студии художественного слова при Литературном Музее. Алла Руднева сказала мне: «Ты похожа на иностранную актрису». Я пересказала это Андрею. «Странствующую...» - добавил он. Я стала профессиональным чтецом благодаря занятиям с Натальей Львовной Дружининой.

Иллюстрация: мой рисунок с натуры