СПЕКТРАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ. ЭПИЗОД 1.
левый край: КОМА.
Удар.
-Весна, - с чувством непритворного удовлетворения протянул Костик, оглядев улицу сквозь двойные стекла.
Со сладким мычанием потянулся, быстро развернулся на длинных ногах, слегка побоксировал с невидимым соперником, уклоняясь от воображаемых ударов. Это уже вошло в привычку, тем более что он не мог назвать себя «лошаркой». Вчера, например, пришлось попихаться с Тараканом, для последнего все закончилось разбитым носом, сам виноват.
Но сегодня Костик нутром чувствовал, что с самого утра, залитого солнечным апрельским светом и теплом, день обещает выдаться просто супер. Сегодня хотелось по-детски веселиться и делать все, что приходило на ум….
Его прервал сигнал мобильного телефона, сообщавший об СМС, посланным Саней некоторое время назад: «Перезвони».
-Уже на ногах? – улыбнулся Костик, выполнив просьбу друга и одногруппника.
-Весна на улице, - ворчал тот в трубку, - солнце, птички поют, суббота. Предлагаю забить на сегодняшнюю учебу. Подваливай через часок ко мне.
-Какие планы?
-Полно на сегодня, - и не дожидаясь ответа, Саня прервал связь.
Его мысль профунькать четыре пары в такой многообещающий с самого утра день, казалась не лишенной смысла. К тому же, успеваемость Костика в группе считалась одной из самых сильных (если не сильнейшей); если бы он пореже пропускал занятия (хотя все пропущенные лекции честно переписывались с тетрадей друзей) было бы вообще великолепно. Правда, за уходящую неделю Костик еще ни разу не пропустил, и даже заработал кучу положительных баллов.
Он посмотрел на часы. Через двадцать минут должна была начаться первая лекция, на которую некоторое время назад студент и сам был не прочь забить.
Значит, через час?
Завтра у Антохи День рождения. День рождения – это такое событие, на которое, мягко говоря, нельзя не обратить внимания. А когда День рождения у такого другана, как Антоха, все остальное само собой отходит на второй план, даже против желания. Буквально, все остальное.
За неделю до знаменательного события все уже было продумано: где и когда кутить, сколько должно быть спиртного, количество участников гулянки (остановились на восьми), наличие девчонок, и т.д. С финансовой стороной так же решили все технично и аккуратно, остановились на полутора тысячах с каждого. Таким вариантом остались довольны все.
Что касается подарков, то Костику беспокоиться было не о чем. Два дня назад он прикупил полку под СиДи на восемьдесят дисков. Антоха все никак не мог навести порядок в своей музыке, просто сложив все диски (шесть или семь десятков) в тумбочку, откуда они, при случае, вываливались, доставляя владельцу лишние хлопоты. На предложение Сани приобрести полку Антоха только махнул рукой, заявив, что раскошеливаться на такие «мелочи жизни» не стоит. (На самом деле, у Антохи не было средств на покупку полки, поскольку деньги, которые нередко водились в его карманах, обязательно растрачивались на совершенно посторонние цели.) Кроме того, Костик не поскупился и на пару отменных ДиВиДи с концертами любимых Антохой панков. Что касается подарков остальных, то он не знал о них, зато знал, что проходящая неделя выдалась у Сани просто провальной в финансовых вопросах, и до вчерашнего вечера он не нашел ни копейки – ни на подарок, ни на «посиделки». Что-то там не получалось с долгом, который Сане обещали вернуть «буквально, вот, на днях». Вчера вечером Саня не звонил….
Значит, видимо, у Сани с утра появились деньги, либо он придумал, как их достать. Но в любом случае, планы прогулять занятия в связи с деньгами должны привести к успеху.
Костик напялил на себя джинсы и вышел из комнаты.
Сегодня он будет весь день один: матушка с батюшкой еще вчера вечером умчались на свадьбу к тетке (наконец-то Светка дождалась), вернутся только завтра к ночи. Расстались прохладно; мать строго-настрого запретила проводить всяческие гулянки «пока нас не будет», даже на все заверения сына, что все будет в порядке, разошлась не на шутку, называя Костика малолетним алкоголиком. Отец принял ее сторону, хотя его нравоучения были чуть мягче и тише. Просто намекнул, что «если рискнешь здесь развлекаться, врежу по лицу». Если быть до конца честным, вариант «у Костика на хате в субботу вечером» продумывался в первую очередь, на случай провала остальных идей.
В холодильнике своего утреннего часа дожидалось пиво. Посадив предков на электричку, Костик про себя «оформил» удовлетворение, взяв в ближайшем ларьке две бутылки. Одну опорожнил по дороге до дома, закусывая сухариками. Со второй он сейчас сорвал крышечку ударом ладони, прижав зазубрины к краю стола. После первых небыстрых глотков все сомнения по поводу прогула лекций рассеялись без следа.
-Заебись, - прошептал Костик, промочив горло холодным напитком.
Пару секунд спустя он набирал комбинацию цифр на клавиатуре телефона. Костик звонил Аракчееву Лехе – самому добросовестному студенту в группе, не пропустившему занятия без уважительных причин ни разу за три года обучения, и с которым держался неплохих отношений. Костик всегда звонил Аракчееву перед первой лекцией, когда решал не приходить на занятия. Леха три года бессменно занимал пост старосты, и всегда, когда Костик решал погулять, то по телефону просил первого «отмазать» прогул перед классным руководителем. Так должно было быть и в этот раз.
-Привет, Аракчеев, - по-хозяйски затараторил Костик, - Меня сегодня не жди.
-Что такое? – пропищал до раздражения неизменно узнаваемый голосок старосты.
-Я занят. Да тебе не все равно? Придумай что-нибудь, хорошо? С меня пиво.
-Саныча тоже сегодня не будет, - не дал договорить Леха, - Можешь смело гулять.
-Ты прямо радуешь с утра по самые помидоры, - улыбнулся Костик, немного смущенный неожиданным заявлением старосты, - Если не бздишь, с меня бутылка.
-Сказал, не будет, значит, не будет. Ни сегодня, ни в понедельник. А тебя ловлю на слове. Пока.
-Бывай, Аракчеев.
(Костик постоянно обращался к старосте по фамилии. Впрочем, тому было все равно. Леха даже как - то раз сказал, что “прет от своей фамилии”, намекая на историческую личность, несмотря на то, что эта личность ничем благоприятным в истории государства не отличилась. Тем не менее, Аракчеев старался гордиться своим однофамильцем. В группе он пользовался большим авторитетом. И, однако, кроме Костика никто из ребят старосту по фамилии не называл.)
-Сегодня прямо какая-то пруха с утра, - сказал сам себе Костик, отключив телефон.
Известие старосты о том, что Саныч в технаре сегодня не появится, доставляло удовольствие (объяснить свое отсутствие на субботних занятиях Костик сумеет лучше всяких Аракчеевых). Оно как нельзя кстати благоприятствовало тому, чтобы заняться сегодня более важными вопросами.
Костик взял в руки бутылку, покрытую испариной.
-Пруха, пруха, тебя в ухо.
Улыбка на этот раз вышла неправильной, кривой. Словно затмившей все случившиеся прелести за столь короткий промежуток, после пробуждения Костика, времени.
-Уж слишком прет с утра, - вслух подумал он и присосался к горлышку.
Странная неожиданная мысль пришла ему в голову, и, промелькнув молниеносной вспышкой, бесследно пропала, даже не успев быть как следует рассмотренной. Но она все-таки пришла, и сей неоспоримый факт должен был что-то означать.
Это утро ничем не отличалось, разве что это было первое настоящее утро весны: потеплело только вчера к вечеру, и с утра погода не изменилась. Таким прекрасным утром должен начинаться каждый весенний день. Чтобы каждое сердце заряжалось весенним теплом в момент пробуждения на весь день.
Конечно, все люди неодинаковы. Кто-то, например, не любит весну, в отличие от Костика, для которого она ассоциировалась, в первую очередь, с гулянками допоздна (а летом он вообще мог не ночевать дома). Хотя, приход весеннего сезона особо Костика не волновал: все равно настанет время теплой погоды, снег начнет таять, день станет чуть длиннее, ночь будет пролетать мгновенно. Данный порядок не может измениться сам по себе. Только если человечество не захватит контроль над естественными процессами.
Поэтому долгожданная (практическая, по его мнению) смена сезонов со всеми ее радостями и прелестями (как правило, и женскими тоже) волновала Костика меньше, нежели завтрашние безобразия, связанные с наступающим восемнадцатилетием Антохи, которые, в свою очередь, отступали на второй план в связи со звонком Сани, так же теряющим значимость после звонка Аракчееву, несмотря на то, что тесно был с ним связан.
Странная неожиданная мысль, промелькнувшая в его голове, блеснула сама собой, спонтанно; и так же спонтанно потухла. (Она придет к нему еще раз, но тогда она займет Костика на целый день, а может он и не вспомнит о ней даже, отправив ее подальше, и отдав предпочтение мыслям о чем-то поважнее, что отыщет его настроение.) И Костик забыл о ней, увлекшись холодным пивом.
С бутылкой он вернулся в спальню, сел на кровать.
-Если этот карандух не найдет ловэ до завтра, придеться помогать. Поменьше бы, лопух, в долг давал, - пожурил Саню он в надежде на благополучный исход дела, и, закрывая глаза на собственные расходы на долги, возвратов которых приходилось ждать неделями, - А что у меня? Хрен с ним, пожертвую тысчонкой, лишь бы вовремя вернул. Ой, лопух, чтоб его.
Это самое максимальное, что Костик мог сделать для Сани – одолжить тому денег, тысячу. У Костика было больше – три месяца он набирал на компьютер. На аппарат ему теперь уже не хватало совсем чуть-чуть. Однако, притормозить намеченную на конец марта начало апреля покупку означало…. Да ни хрена это не означало! Компьютер не отменялся, всего лишь откладывался. Все-таки необходимо надеяться на более оптимистичный исход дела; Саня прекрасно понимает, что его неудачи с деньгами – проблема только его одного, у самого Сани «днюха» через полтора месяца. Так что некрасиво получится….
-Да, некрасиво получится, - вслух повторил Костик….
Еще не выходя из подъезда на улицу, он ощутил, как пронизывает весеннее настроение. Покинув пределы квартиры, он вдохнул свежий утренний воздух, казалось, остававшийся неиспользованный другими жильцами. Он будто бы ублажал Костика:
-Я остался специально для тебя, чтобы ты вдохнул, наполнил легкие чистейшим утром, которого нет в твоем доме.
И, словно отвыкнув от него, и вновь с непривычки глотнув, Костик расчихался, что было даже приятно в какой-то степени. Он чихнул, шмыгнул носом, и, продолжив забаву, глубоко вдохнув, закрыл глаза и растянул губы в длинную, насколько хватало возможности, улыбку.
-Чувствуешь?
Его невидимая половина с жадным «угу» поклонилась в знак солидарности.
Костик выдохнул набранный воздух через нос. Открыв глаза, увидел, что ничего не изменилось, и что он по-прежнему стоит на лестничной площадке возле дверей родной квартиры. И эта обыденность приводила в состояние эйфории.
Он был не здесь. Стены, двери соседних квартир, лестницы – всего этого не было, на самом деле. Они просто гарантировали ему возвращение оттуда, куда Костик вдруг перенесся, наглотавшись утреннего апрельского воздуха. Подобное происходило с ним не впервые. По натуре своей Костик представлял себя где-нибудь вне привычных знакомых ему границ. Надо иметь достаточно воображения, чтобы достичь тех широт, которые он видел в своем мозгу. Может быть, и были такие широты, а Костик лишь открывал некую дверь, чтобы попасть туда за одну-две секунды.
Например, сейчас сознание перенесло его в, казалось бы, давно знакомое далеко, где однажды Костик провел много времени, и которое звало его снова. Он помнил (должен был помнить) то наваждение, оставшееся далеко позади, отпустившее его в этот мир; наваждение, которое приятно вспоминать с тоскливым стеснением в груди, за возвращение в которое можно не пожалеть расстаться с жизнью. Он помнил Далеко почти во всех деталях.
Он помнил много желтого, даже немного оранжевого, песка всюду, насколько хватало сил окинуть взглядом ту бесконечность. В этой бесконечности Костик помнил десяток крошечных домишек, раскинутых латинской «W», и образующих целое селение как остров в безграничном песчаном океане. Костик не знал названия этого селения, не знал и названия самого места, где находился. Зато мог различать фигуры людей, перемещающиеся между домишками. Да, Там еще было круглое озеро, единственный среди песка источник влаги. Вода в нем словно источала прохладу, всегда чистая и свежая, несмотря на постоянное солнце, пропитавшее жарой воздух, не говоря уже о песке. Даже ночью не становилось прохладнее. Но каждое утро приносило неописуемый восторг и наслаждение; каждое утро освежало, обновляло уставший от жары воздух, наполняло золотым и розовым блеском восходящего солнца каждого из тех, кого видел Костик, а в первую очередь, его самого. Каждое утро было красивее предыдущего; каждое утро придавало песку необычный красочный оттенок, и оттого Костику казалось, что песок одухотворяется. Иногда он мог сказать, что видит дыхание каждой песчинки.
Еще Костик помнил широкую черную ленту, разделявшей селение на две равные половины такой же бесконечной в обе стороны магистрали, по которой проносились частые грузовики. Бесчисленное множество раз они останавливались, чтобы их водители, в красивой красочной униформе, с кепками на головах, и в темных очках, могли запастись канистрой-другой воды из озера. Костик сам наполнял, вместе с другими фигурами, большие полупрозрачные емкости, бросаемые ему очередным водителем, набирал в них воду, и вешал на огненную стальную дверь кабины. Он всегда обжигал пальцы, но всегда освежала вода из озера….
-Апчхи! – неожиданно фыркнул Костик, вернувшись из того, приоткрывшегося, как и обычно на несколько мгновений, мира вечной свободы и таинств бесконечности на лестничную площадку, - Твою мать.
Шмыгнул носом, с большой неохотой отрываясь от кадров наваждения. Даже если Костик помнил о том Далеко, оно все равно оставалось за пределами строго прочерченной реальности, частью которой он являлся. Возможно, что эта излишне правильная структура была таким же Далеко для того строго прочерченного пассажа, и Костик на самом деле спал, разменяв реальный мир на бесконечную весну. Чем закончится этот сон, и каким наступит пробуждение в родном Далеко, он не мог себе представить. Да Костик никогда и не обращал внимания, и не думал, что такое может быть, даже если с ним случилось Наваждение.
Он быстро забыл видение, расчихавшись. Но образ пустыни с домиками и асфальтом магистрали, по которой мчались грузовики, какое-то время после исчезновения все еще оставался в памяти. И даже подбросил знакомый мотив на восточный манер. Костик направился вниз, насвистывая его на ходу.
Ладонью толкнув дверь наружу, он, вдруг, почувствовал, как встрепенулось, сбилось на миг, до этого исправно выполнявшее свою функцию сердце. В лицо пахнуло и задышало прохладным чистым запахом наступившей весны. Этот запах качественно отличался от того, что был в подъезде, и перенес воображение в далекие жаркие пески с размытыми фигурами тех, кого Костик не знал, или, возможно, не помнил….
-А не пошли бы вы все в задницу? – и Костик шагнул на улицу.
Он сделал несколько шагов по оживленному тротуару, перепрыгивая мелкие прогалины, ступая на появившийся в редких местах сырой асфальт.
Зазвучала незатейливая музычка вызова.
-Ну ты идешь или нет? – негодовал Саня с явным раздражением.
-Не кипятись, - Костик обогнал шедшую впереди женщину в сером пальто, - Чего с тобой с утра? Ловэ нашел, что ли?
-Нашел, нашел, чтоб я еще кому одалживал таким макаром.
-Ты только не кипятись, - кивнул Костик, выходя к перекрестку, - Приду, все решим, о’кей?
-Ты поршнями шевели, твою мать.
-Быстро только кошки, и то слепых.
-Да пошел ты…, - под хохот друга Саня прервал разговор.
Услышав частые гудки, Костик запихнул сотовый в карман джинсов.
То, что у Сани наконец-то появились деньги, не могло не порадовать. Нет, не зря Костик прогуливал сегодня занятия. Он представил себе, что в эти самые минуты его родная группа “парится” в тесной аудитории (все-таки аудитория была тесной), ломая языки тупой басурманщиной. Сам Костик английский не любил, хотя знал его на твердое “хорошо.” В своем воображении он осмеивал сейчас своих одногруппников, в то время как сам он находился на свободе, вне стен за которыми пролетает самое лучшее время, неиспользованное во благо себе. Конечно, кто-нибудь наверняка еще не пошел на занятия, помимо него. Так уж заведено: у некоторых в календаре вместо одного выходного дня целых два, а то и три, и четыре, и обязательно один из них приходится на субботу. Счастливчиков с не учебной субботой в группе Костика хватало. Раньше, еще будучи учеником средней школы, он частенько устраивал себе выходной в субботу, особенно в восьмом-девятом классах, за что однажды был вызван на педсовет. В техническом училище Костик избавил себя от этой привычки… на осенне-зимний сезон.
По асфальту перекрестка текли ручьи. Костик на миг представил как как-нибудь городской «Шумахер», не снижая скорости, ради потехи промчится сейчас, пока у перекрестка ожидают пешеходы, рассекая ручей, и будет долго смеяться, окатив их водичкой. В своей жизни он видел немало подобных сцен, а пару раз и сам становился жертвой глупой забавы. Переминаясь с ноги на ногу в ожидании разрешающего сигнала светофора, Костик неотрывно смотрел на залитый ручьями асфальт. Зеленый «глаз» наконец замигал, обрезая движение автомобилей, и Костик первым зашагал через дорогу. Теперь он был вне досягаемости бесшабашных «шумахеров».
И его мысли снова коснулись техникума. На ум вспомнилось известие от Аракчеева о классном руководителе – Саныче. Сергей Александрович – маленького росточка, тощий как спичка преподаватель физики – в группе авторитетом не пользовался, хотя с ним всегда можно было договориться по любому вопросу, не касающемуся, конечно, самой физики. (Как преподаватель Саныч не знал пощады: засыпать студента для него не составляло труда, причем под натиском этого преподавателя сдавались даже самые одаренные отличники.) Он не умел уговаривать, заставить, в общении с ребятами подопечной группы нередко мямлил, будто в чем-то оправдывался. И только вместе с Лехой Аракчеевым представлял силу, только стараниями старосты в группе поддерживался порядок. Поэтому для Костика было бы лучше договориться с одним классным руководителем. Фантазия его уже вовсю работала, стараясь найти наилучшее оправдание сегодняшнему прогулу. Самый лучший вариант – поездка с родителями на свадебные торжества – пропал вместе с дурацким звонком Аракчееву….
-…козел! – мысли Костика прервало яростное негодование женщины за спиной.
Она стояла у кромки городского шоссе, намереваясь перейти дорогу, а сейчас отряхивала свой плащ. Очевидно, ее обрызгала вон та белая иномарка, мчащаяся прочь. Все было понятно без слов.
-Весенняя шизофрения, что ли? – продолжала ругаться несчастная женщина, -….
Он быстро потерял к ней интерес, хотя потерпевшая долго не унималась.
Весной и впрямь обостряется что-то еще, кроме привычных гормонов. Наверное, за зимний сезон организм ослабевает и физически и нравственно, слепо подчиняясь элементарным потребностям в пище, физическом отдыхе, тепле. И с наступлением весны, когда внешняя среда обогащается солнечным теплом и светом, пробуждающими все живое, ослабевший за зиму, он дает некоторые сбои в развитии. Именно весной, наряду с игрой гормонов больше всего хочется сделать нечто из ряда вон выходящее, неожиданное и безумное. В этот момент весеннего пробуждения человек напоминает малолетнее дитя со всеми его шалостями. Как искренне он рад весеннему Преображению, весеннему Оживлению и Расцвету, так с той же, по-детски глупой и веселой простотой он готов озорничать и забавляться, не желая задумываться ни о последствиях своих проделок, ни о том, что подобное может произойти и с ним самим….
-Брат, закурить есть? – прямо перед Костиком неожиданно вырос сильно нетрезвый парень, от которого несло перегаром, - Бля, если не в лом, дай пару сигарет.
Окинув сильно нетрезвого парня в приличном кожаном прикиде и со свежим фингалом под правым глазом взглядом спокойствия и недоверия одновременно, Костик выудил из кармана куртки вчера начатую пачку, открыл, и протянул просившему. Тот честно взял две сигареты.
-Спасибо, брат, - парень чиркнул фирменной зажигалкой, - Да ты постой со мной…. У-у, бля, башка трещит. Постой, брат.
Вроде бы Костик унял недоверие, проявил к парню даже сочувствие. Курить не было желания, но он все же зажал сигарету в губах.
-На, подкури, брат, - парень протянул Костику зажигалку, подождал пока последний затянулся, - хоть кому-то не по хую…. Все для этой суки, понимаешь, брат? А она, видишь, печать мне, - он пощупал синяк и скривил рот в злую усмешку, - Морда это херня. Я дембель не отгулял еще. Она мне писала, вернусь – поженимся. Поженимся, брат, веришь? Специально из-за этой суки хотел в самоволку…. Сидел бы сейчас на «дизеле» за побег, и из-за нее, да? Приехал, эта сучара – прости, Виталик, у меня другие интересы: Па-а-а-аша, - скрипуче растянул он, скривив лицо, как неудачный пародист, - Пару зубов вышиб вчера этому Паше…. Все они сучки, правда?
-Не повезло тебе, - солидарно поддержал Костик.
-Это Паше не повезло, - Виталик даже повысил голос, - Эта тварь покрутит перед ним мандой и пошлет подальше. Я же ее, суку, насквозь вижу…. Но я ее любил. Любил, веришь? И сейчас люблю, вина во мне литра три, потому разорвать ее готов…. Да пошла она на ***, сука эта, - Виталик выхватил изо рта сигарету, смял ее в кулаке, но в то же миг неожиданно сжал руку Костика, - Прости, брат. Это просто я с утра напился, не спал ночь. Не обижайся, брат, хорошо? Пойду домой спать….
И он побрел прочь, что-то бубня себе под нос. А Костик неожиданно вспомнил ту женщину, обрызганную каким-то долбочесом. Бросил недокуренную сигарету на тротуар, прямо в сырую кашу.
А ведь к пьяному Виталику он не испытывал ни сочувствия, ни жалости, пробившихся совсем недавно. Еще один горемыка, отвергнутый горе-возлюбленной. Вполне нормальное явление: пацан пришел со службы, а тут такой облом. Будь Костик на месте того несчастного солдатика, тоже набил бы морду Паше, которого никогда в глаза и не видел, и о котором узнал только что, но только чтобы уравновесить несправедливость. У человека всегда должна быть возможность уравновесить что-то в своей жизни. Это хорошо, когда с кем-то на равных: больше свободы выбора, свободы действий. Пусть невеста Виталика не виновата во вспыхнувших чувствах к Паше (и вообще глупо винить чувства), пусть Паша не виноват в ответной любви. Но для Виталика баланс в отношениях со своей зазнобой уже нарушен. Так почему он должен остаться в накладе? Должен быть баланс, кому-то из новоиспеченной парочки должно быть так же плохо, как и Виталику. Костик даже представил себе как самолично метелит того Пашу.
А бабы есть бабы. Их надо трахать пока хватает сил и возможностей. Прошлой весной Костик имел успех на сексуальном поприще. Это случилось в середине марта. Тогда он только дебютировал в качестве любовного партнера. Ее звали Соней, кажется. Костик провел с ней всего два или три часа и забыл на следующий день. По слухам, летом Соня разбилась вместе с отцом на ветхом “жигуленке”. Впоследствии это оказалось правдой, но Костик думал о ней всего ничего. Потом была “днюха” у отца, по этому поводу Костик оформился и в компании с друзьями, и в ту же ночь “попробовал” Светку. И больше до сего дня у него как-то не складывалось.
“-Завтра тоже будут шалавы”, - мысленно опомнился он с улыбкой….
К трамвайной остановке он подходил в бодром расположении духа, про себя напевая модный в последний месяц мотивчик. До Сани требовалось ехать минут пять-семь.
Завернув за угол магазина, в который нередко заходил, чтобы купить курево, перед тем как ехать к другу в гости, Костик увидел большую толпу людей, скопившуюся у самых путей. Два вагона мертво замерли на месте с распахнутыми настежь дверьми. Костик не мог разобрать, что происходило там, но участившийся пульс подсказывал, что случилось нечто чрезвычайное. Он замедлил шаг, зорко вглядываясь в столпившихся людей, и не в силах понять, что происходит. Первым его предположением, родившимся самостоятельно, была мысль о попавшем под колеса трамвая несчастном. Это предположение, кстати, вывело его из ступора и заставило ноги идти вперед, хотя и небыстрыми шагами. Он не хотел идти. Что там можно было увидеть? Тело, скорее всего, без признаков жизни, наполовину скрытое под желто-красным вагоном? Но Костик шел, вцепившись взглядом в скученных людей. Все это было необычно для него, все вживую, потому гипнотически манящее вперед. Мысль о реальном, не ТВ-шном ЧП, от обилия которого начинало тошнить, стала для Костика неким ударом, внезапным, будоражащим воображение. По его телу резвились мурашки, адреналин выбрасывался в кровь, а сердце внутри так и прыгало. Все дурацкие мысли растворились без следа.
Где-то, еще далеко от места случившегося, послышалась сирена кареты «скорой помощи». Костик прибавил шаг. И не заметил, как оказался в самой гуще людей.
Он увидел пожилого мужчину, точнее, старика, лежащего на спине возле передней раскрытой двери второго вагона. Тросточка оказалась прижатой к рельсу колесом. Очки деда сползли на бок, под голову. Очевидно, он не успел даже подняться в вагон (фантазия Костика смоделировала происшедшее в один миг), неожиданно остановившись, замер и в следующую секунду рухнул на землю от внезапной боли, пронзившей его тело. Как тросточка выскочила из сухих пальцев, в суматохе ее кто-то зацепил ногой прямо под колеса. От собственной фантазии Костика передернуло.
Старое пальтишко на теле старика было распахнуто. Рыжеусый дядька – машинист, стоя на коленях, резкими движениями ладоней делал искусственный массаж, периодически останавливаясь и припадая к груди деда.
-Поди, помер, - раздался молодой юношеский голос среди взволнованного гула, перемешанного с полушепотом отупелых зрителей.
Толпа недовольно оживилась на молодчика, впрочем, машинист не обратил никакого внимания на возглас, продолжая и продолжая массаж, однако все его попытки помочь бедолаге в сырой снежной каше, порванной прогалинами, оставались тщетными.
“-И, правда, помер”, - мелькнуло в голове Костика.
Он не испугался этой мысли. Он не должен был пугаться этой мысли. Костик не видел, как со стариком случилось несчастье, как он бухнулся навзничь, сраженный резким внезапным приступом. Возможно, все произошло совсем не так, как рисовала фантазия, он не увидел реалий. Перед ним было следствие свершившегося факта. Костик мог ошибаться. Но все это было каким-то неправильным, невозможным, ненужным в ЭТО утро. Все это походило на шоу или странный фильм, где неизбежно наступала развязка.
Костик неожиданно пришел к мысли, что им всем глубоко чхать на этого несчастного, точно так же как и самому Костику. Он слышал сирену “скорой”, видел, как рыжеусого машиниста заменяет тетка в белом халате в паре с молодым врачом, как старика укладывают на носилки и помещают внутрь “буханки”…. И только вздохи и причитания толпы. Для них это просто несчастный случай, о котором скоро забудут (как и он сам) вечером под давлением собственных трудностей. Костик, вдруг, пришел к выводу, что на самом деле видит это странное шоу, и его страшно заинтересовал финал для главного его участника, которого уже увозили отсюда. Было бы гораздо лучше, если бы Костик не думал о старике совсем, чем думал о нем как о герое несчастного случая; будет гораздо лучше, если он вернется к мыслям о всяком отсутствии, о чем думал все утро, сменяя ожидания завтрашней гулянки предвкушением девок. А ведь, как и Костик, большинство в этой толпе наверняка тоже было занято с самого утра всяким бредом, по крайней мере, мелочами точно.
-Бухнулся прямо вот у дверей, - слышал он обрывки рассказа очевидцев приехавшим медикам, - Словно подкосило…. Сердце, наверное…. Ужас….
Да, лучше всего обернуть происшедшее с кем-то другим в кошмарный сон.
-Доброе утро, Костя, - внезапно услышал он совсем рядом знакомый голос классного руководителя, - Хотя, какое теперь оно доброе?
Саныч был по правую сторону от студента. Только от Саныча в нем практически ничего не осталось. И сейчас Костик видел перед собой Сергея Александровича – человечком в годах. Физику перевалило за шестой десяток.
-Здравствуйте, Сергей Александрович, - растерянно спохватился студент.
-Устал от занятий, Костя? – на морщинистом лице классного руководителя не было ничего кроме привычных простоты и заботливости, от которых Костику сейчас сделалось противно, - В такой день сам бог велел отдохнуть от мирских забот, - шутливо заметил он.
Невольно Костик повернулся, чтобы увидеть, как закрываются дверцы “скорой” и она отъезжает с места происшествия, сверкая спецсигналом на крыше, и оглашая сиреной улицу.
-Я в твои годы тоже часто отдыхал от нудных лекций, - все так же миролюбиво продолжал Сергей Александрович, - Не огорчайся, Костя, я разрешаю тебе погулять сегодня. Жаль только, что такое прекрасное утро испорчено отвратительным зрелищем…. Копайся всю жизнь кротом, копошись червем, и сраженный внезапным ударом падешь ничтожной тварью.
Его глаза заблестели на ярком солнце.
-….
___________________________________
Кома.
Ты видел страшный блеск: блеск тысячи кинжалов,
Блеск стали величавой; свет солнца отражал он.
В тот миг был поединок: сто тысяч на сто тысяч.
И блеск затмил все небо,
Все дали, горизонты.
Ты был один всей сотней.
Сто тысяч страхов сразу влились в тебя порывом.
Сто тысяч рыл убогих – враги к тебе волною.
Они не замечали, как ты вцеплялся в горла;
Они не замечали, как резал ты их в клочья;
Они не замечали, что ты один со всеми;
Они не замечали, что их все чаще, больше.
Они не замечали, что их не замечал ты,
Но дрались жадно, гордо,
И верили в победу.
Лишь ты ударил первым – рассыпался тот блеск,
Осколки брызнули волной.
Так, может быть, противник всего один перед тобой?
___________________________________
Пробуждение.
Полдень выдался знойным, угнетающим. Даже в тени собственного дома с трудом можно было передохнуть.
Сашка присел на лавку, мокрый от горячего пота. Усталости он не чувствовал, только болела спина (последний год она частенько давала о себе знать). Чтобы не думать о боли, забыть о ней, Сашка вытащил из кармана запыленных штанов изодранную пачку папирос и грязный коробок спичек не менее грязными пальцами с огрубевшей кожей. Сделал первую затяжку и заложил ногу за ногу. Табачный дым давно потерял для него вкус и отвратительный запах. Просто это стало неотъемлемой частью жизни, наравне с тем же пробуждением после крепкого сна. Правда, зимой Сашка курил меньше чем во время весенне-полевых работ на своих «шести сотках». Сегодня он с шести утра и до полудня «прошел» больше половины огорода, прерывая работу перекурами через каждый час. Если бы не зной и духота, можно было бы повозиться чуть больше. В принципе, Сашка не торопился с огородом; май только-только начался. Но уже на прошедшей неделе установилась жара, и дождя ждать не приходилось….
В такой зной, да после длительного шестичасового физического труда, необходимо было выспаться. Кроме того, вдруг заурчало в желудке; после нагрузок проснулось чувство голода. Но Сашка не спешил, ни есть, ни спать. Вместо этого он курил, водя взглядом вдоль улицы. В такой час она пустовала, только рыжий Махмуд живущего прямо через дорогу Славика дрыхнул в тени дома, вытянув сильные, но тонкие лапы. Прежнюю псину – черного мелкого кобеля – Славка зарубил топором, не желая терпеть «вора в доме»: кобель утащил петуха. Целый год после этого он не заводил собак….
Рядом прокричал петух, за ним, дальше, еще один, еще дальше, не прерывая цепочки, подхватил третий. Слушая крики петухов, Сашка вспомнил, что еще утром должен был избавиться от больной старой клуши. Занявшись огородом он совсем забыл о ней, выпустив всю птицу из курятника.
Сашка не особо сейчас сетовал на собственную забывчивость, отправив этот вопрос на завтра.
Из соседних ворот вышла баба Надя, громыхая жестяными ведрами. Когда ступила на асфальт, Махмуд навострил уши.
-Здорово, баб Надь, - поприветствовал Сашка, наблюдая за старухой, направляющейся к колодцу.
-Здравствуй, - кивнула она в ответ, и неожиданно остановилась, - Копаешь?
-Помаленьку.
-А Степаныч как там?
-Ничего, вроде, - с неохотой отвечал Сашка, - Спит. Где, там, Кузьмич?
-А-а, - махнула рукой старуха, - С самого утра, скотина, нажрался. Пузыри на полу пускает. Ограду надо ставить, некому.
Она зачапала дальше. Махмуд повернул на бабу Надю голову и зарычал (Славик научил подпускать собаку только к себе).
-Ты иди, еще, - прикрикнула она, замахнувшись на кобеля жилистой рукой.
Тот залился захлебистым лаем, мгновенно вскочив на лапы.
-У-у, черт рогатый, - баба Надя ускорила шаг.
Свою соседку Сашка уважал. С ней говорил охотно, участливо (исключение составляли последние разговоры об отце), зачастую просто выслушивая ее «наболевшее» о старике Кузьмиче, пропившем всю свою жизнь, и трепавшем престарелую жену круглосуточными пьянками. Неоднократно Сашка становился невольным свидетелем их брани (в основном, это Кузьмич крыл благоверную матерщиной так, что уши закладывало) когда старик в очередной раз напивался. Только благодаря своему упрямому «железному» характеру баба Надя еще не сошла с ума и не слегла раньше времени в гроб. Она не сломалась, даже когда на машине разбился ее единственный сын Денис, лет пять прошло уже с того дня. Каждый год к ней приезжала его жена – Наташа, оставляла на лето Петьку – любимого внука. В присутствии малолетнего ребенка брань Кузьмича смолкала на целое лето.
Иногда Наташа оставалась у свекрови на одну-две недели, а то и на целый месяц, помогала бабе Наде в хозяйстве, бывало, вдвоем они нападали на «шикующего» деда, и он молча терпел, понимая, что для него будет лучше смолчать, и занимался каким-нибудь полезным делом. А нередко, вместе с Сашкой, курил на лавке и высказывал свою позицию на происходящее, называя свою жену «козой» или «чертовкой», а Наташу «девчонкой». Сашка молчаливо слушал стариковские стенания, кое-где даже поддакивая, и только.
По большей части, во время таких бесед, его мысли текли в других направлениях, чаще всего касающихся хозяйственных дел. Хозяйством занимался он один. Отец о доме не заботился, мотаясь по деревне на заработках по чужим дворам. Как правило, заработки были «добычей» Степаныча, и представляли собой либо деньги на «баклажку», либо саму «баклажку». За девять лет, что Сашка провел в N-ском, отец всего раз помог ему с огородом. Летом Степаныч дома не появлялся. Зато зиму и весну отлеживался дома, периодически навещая собутыльников, и почти каждый день приползал на карачках.
Баба Надя часто отчитывала Степаныча по полной программе, указывая на его сына, поддерживающего дом в одиночку. Только из этих «лекций» ровным счетом ничего не получалось. Степаныча могла исправить одна могила. Последний год он твердил, что удавится. Бабе Наде ничего не оставалось, как назвать Степаныча сумасшедшим, впрочем, ему это тоже было «по барабану».
А Сашка привык к постоянным пьянкам отца, даже не обращал на них внимания, занимаясь своими делами вместе с бабулей; два года прошло с ее смерти…. Степаныч не изменился за это время… в лучшую сторону. Он не мог измениться, даже если бы захотел; тридцать лет употреблял спиртное в «лошадиных» порциях, чтобы остановиться и взяться за ум. Так и пережил смерть матери в пьяном сне….
Углубившись в свои мысли, как и всегда в последний месяц, Сашка не заметил, как баба Надя возвращается обратно с колодца с полными ведрами.
-Давайте, я вам ограду поставлю, баб Надь, - предложил он, когда старушка поравнялась с ним.
-Сиди уж, - усмехнулась она, - У тебя и без того забот – вон сколько.
Затем поставила полные ведра и присела рядом с соседом.
-Что думаешь, Александр?
Сашка вновь затянулся, «добивая» окурок и глядя на задремавшего Махмуда. Он не любил смотреть в глаза своих собеседников, когда разговоры не требовали каких-то шуток или беспечности.
-Огород думаю, как докопать и все посадить, - через паузу сказал он, - Дом надо подкрасить, крышу в курятнике латать. Не бросать же все…. Батя, думаю, максимум, еще неделю протянет: практически не ест, все чаще спит.
-Вот что с людьми вино творит, - закивала баба Надя, - Вот так и моего дурака удар хватит, откажут ноги, руки, возись с ним. Небось, противно за отцом убирать, менять портки, простыни?
-Отец ведь, - Сашка щелчком пальцев отправил остаток окурка прочь и сплюнул под ноги.
-****ец он, а не отец, прости меня, Господи, - и она перекрестилась, - Сжил бабку со свету, лихоманец. Как один-то будешь? Хотя, уже один.
-Прорвемся, - улыбнулся Сашка, - Не мальчик. В город уеду.
Ему было неприятно говорить на эту тему.
-Женился бы ты, что ли…. На Аньке Гороховой, например. Все лучше, чем одному горбатиться.
-Я подумаю, баб Надь, - поспешно завершил Сашка и встал с лавки…
….Месяц назад Степаныча хватил удар. Отказали ноги и вся левая сторона. Таков был конец для пятидесятилетнего алкоголика, долго созревавший от бесперебойных пьянок. То, что это был конец, Сашка сообразил сразу. Состояние Степаныча в первую же ночь ухудшилось до коматозного. Через полторы недели отца отправили домой, на руки сыну. Степанычу вроде полегчало, однако прогнозы врача были неутешительными.
Находиться в одном доме с почти трупом было для Сашки гадко, если не сказать грубее.
«-Лучше бы поскорее подохнул», - иногда со злобой думал он, заходя к отцу в комнату, и находя его спящим, долго стоял рядом с ним, глядя на обессиленное тело, под легким покрывалом.
Сашка так и не привык к запахам мочи и кала, постоянно витавшим в воздухе, пропитавшим его насквозь. Но все же приходилось ухаживать за несчастным больным, и он, проклиная его про себя, кормил отца с ложечки (неделю назад Степаныч отказался принимать пищу), поил водой, пеленал, буквально подтирая за ним, и в те моменты нисколько не уставал. И не ощущал той отвратности или неприязни к тому, что делает.
-А то врачам охота заниматься такими страстями, - утешал себя Сашка, вынимая из-под больного, умирающего человека очередную тряпку, мокрую от мочи, под которой была подстелена клеенка, и обращался к следящему за ним Степанычу, - А ты думал, как? Удавлюсь да удавлюсь. Вот и удавился.
Жалости к отцу он почти не испытывал. Почти, потому что не хотел оказаться на его месте. Если суждено умереть, то только не так. Не валяясь в собственном говне, и не вдыхая почти омертвевшими легкими запах фекалий, и не слыша злобных гадостей от измотанных бессилием сиделок, и не видя их безразличия. Хотя, это уже не важно. Когда впереди смерть, и она практически неизбежна, и нет сил и желания противостоять ей, остается только ожидание. И тогда смерть приносит с собой покой, пробуждение после того, последнего кошмара, где все по-настоящему, и хочется проснуться. Смерть и есть пробуждение в какой-то другой реальности.
-Будешь Там, передавай привет бабуле, - с излишне спокойной улыбкой наказывал Сашка отцу, - Теперь сыт своим самогоном, что, прямо, вытекает из всех дырок, - с той же улыбкой высказывал он, меняя обоссанную тряпку на новую, - Может, своих собутыльников – Ваську с Ванькой встретишь. Им тоже привет передавай. Там, поди, бражка вместо воды. Во, счастья вам привалит.
Это была крайне невеселая улыбка. Но предстоящая смерть никак не пугала. Он уже знал, что подготовлен к ней….
….Он все же пошел домой. Есть уже не хотелось, а хотелось только спать. Мысли бабы Нади выбили Сашку из равновесия.
В сенцах стоял затхлый запах, хлынувший в лицо Сашки, едва тот открыл дверь. Этот запах скопился за последнюю неделю, запах тлена, запах потустороннего, напоминающий о приближающейся или уже случившейся смерти. Сашка привык к нему, даже немного наслаждался, после душного жаркого воздуха, не позволяющего легко дышать. Постоянное проветривание дома практически перестало давать положительные результаты. Затхлость, казалось, вытеснила воздух отсюда.
В доме запах стоял более плотный, более острый. Быстрыми шагами Сашка босиком прошел по холодному дощатому полу до своей кровати. Даже голод был не столь важен сейчас по сравнению с мыслью о заветном сне. Лег; но, полежав немного, вылез из постели.
Комната, в которой лежал отец, была занавешена плотной шторой. Раньше здесь спала бабуля; закуток хорошо прогревался печкой, о таком крове можно было только мечтать. Отец, как правило, дрыхнул на старом диване, которому исполнилось лет сорок, наверное; Сашке он был не нужен, только занимал место. После смерти матери Степаныч занял этот закуток, Сашка все равно не хотел перебираться туда на ночь. Тогда еще смерть ассоциировалась для него как нечто отвратное. Отвратное, потому что неизбежное….
Отец спал. Сашка окинул его взглядом, следя за слабым его дыханием.
“-Отходит батя”, - про себя решил он.
Последние полтора года Сашка вообще увлекался темами смерти.
Старенький телевизор служил ему богатейшей кладовой, в которой сполна, на его взгляд, хватало необходимого материала для увлечения.
Несколько раз он приходил к мысли, что у него «едет крыша». С нетерпением ждал он весны с ее грязью и слякотью, теплым солнцем, и началом хозяйственных хлопот. И тогда даже речи Степаныча, раздумывающего о собственном существовании в этом мире, казались Сашке не более чем пустой болтовней. За эти полтора года он ни разу не заговаривал с отцом на тему смерти. Сашка вообще мало заговаривал первым….
Он снова лег. В этот раз более удачно; сон забрал Сашку практически сразу, так смерть забирает уставшее от мук тело в более спокойный край.
Во сне Сашка видел город. Укрытый вечной ночью (или это он пришел в ночное время суток), город казался жутким, хранящим какую-то злую силу. Он не помнил, как пришел в этот город, не знал, зачем пришел; иллюзия опустила все вопросы, выдавая все новые картинки и образы. Сашка видел целую неоновую акварель, которой в реальном мире знаменит американский Лас-Вегас. Но, в отличие от шумного и живого западного центра развлечений, этот город оставался пустым и потерянным. Здесь было холодно, и холодно, казалось, от всего неонового света. Словно все это напоминало огромную, крытую игровую площадку, пустую в нерабочее время. Это было неестественным, неправильным, но именно неправильность составляла смысл иллюзии.
Еще он видел бледные, почти что нематериальные фигуры странных людей, но ему они не казались странными; Сашка ожидал видеть их здесь, и видел, делая небыстрые шаги по зеркально отражающему неоновый свет асфальту, мимо больших канделябров с огромными светящимися плафонами вместо свечей.
Нематериальные фигуры проплывали мимо Сашки, практически не замечая чужака. Это были люди с плоскими круглыми головами без лиц, и скорее служили дополнительной декорацией странному «лжеВегасу».
А он все шел и шел, глядя перед собой, вдоль ярких огней казино, игровых залов и клубов, ресторанов, выстроившихся в параллельные друг другу ряды. Словно товар на полках пустого гастронома, в котором невозможно затеряться.
Он шел и шел, пока перед ним не открылась площадь с множеством белых щитов, исписанных красными иероглифами. Нематериальных блиноголовых людей было здесь очень много. И холод, постоянный холод, только усилился.
Ноги сами понесли его вперед, в самую гущу щитов.
-Здравствуй, мой друг. Рад видеть тебя в своей скромной обители. Поскорее обнимемся, уж давно мы не виделись. Это все для тебя, я давно подготовился, чтобы ты отдохнул, подышал, поиграл, успокоился, - услышал он странный ласковый шепот, заговоривший с ним через миг.
Сашка остановился на секунду, но только чтобы обернуться назад и увидеть все те же щиты, потухшие и помертвевшие. Наверное, это они передавали свою энергию и затухали, исчерпав силы….
Сашка проснулся в семь вечера. Снаружи ритмично ухало техно. Согнав остатки бесформенных холодных картинок, он на мгновенье прильнул к окну.
У самого дома Славки стояла пара автомобилей. Вечером должен был приехать Максим – единственный его сын, «оттарабанивший» в армии «от звонка до звонка». Максим обещался приехать еще дня три-четыре назад, но застрял в Москве. Но раз возле соседского дома собиралась молодежь, значит, этот долгожданный день наконец-то наступил.
Всех ребят, которые находились в его поле обозрения, Сашка уже не помнил. В основном, это были друзья Макса, еще не служившие в армии. Из тех, кого не забыл, Сашка видел Олега, тот, как раз, стоял возле машины с играющим техно, облокотившись спиной о тонированное стекло, и зажав в пальцах сигарету. Олег считался ближайшим «корешом» Максима, часто вдвоем они влезали в неприятные истории, как по пьянке, так и по собственной дурости. На проводах лучшего друга Олег напился больше остальных, кидался в драку, и только благодаря уговорам первого успокоился. Дури в нем хватало «на вагон и маленькую тележку». Олега опасались собственные родители, а уж среди молодежи это был авторитет, который, кстати, не требовал всеобщего уважения. Он сам зарабатывал себе на жизнь – и в райцентре, и в N-ском, иногда и в столице, что, несомненно, добавляло ему цену. Последние три месяца Олега не было видно в N-ском, а вчера он весь день рассекал на новеньком мотоцикле вдоль деревни.
Рядом с ним сейчас стояли парень и две девчонки лет по восемнадцать. Одну из них – в светлых джинсах и белой ветровке, Сашка тоже помнил.
То была Олеська Карасева – младшая из двух дочерей Витьки “Карася”, местного алкоголика и собутыльника Степаныча, который по пьянке нырял весенней мартовской ночью в пруду, и до сего дня его тела так и не нашли. Резвая и бойкая девчонка была эта Олеська. Типичная деревенская баба в будущем. С матерью отношения минусовые, разболтанность и полная самоуверенность. В круге молодых с ней и считались только потому, что она могла дать в нос без колебаний….
Сашка потянулся и отошел от окон. Первым делом натянул на себя запыленные штаны и рубаху.
Зашел к отцу. Тот не спал, лежал с открытыми глазами.
-Не надоело спать целый день? – как можно мягче, даже с некоторой бодростью, сказал Сашка, глядя в худое, сморщенное лицо, - Я, вон, половину огорода до обеда осилил. Думаю, сегодня-завтра доделаю.
Затем пошел в кухню; в животе урчало не переставая.
-Вечером Максим приедет, - громко объявил Сашка, доставая из стола половину буханки, - У Славика уже пацаны собираются. Вся ночь в их руках будет.
Отрезал ломоть, посыпал солью. Набрал в кружку колодезной воды.
-Клуша больная ходит, - добавил Сашка, - Валить завтра придеться, желания нет.
Он не торопился откусывать хлеб и запивать его водой. Смотрел из окна во двор, наблюдал за разноперой птицей, собравшейся возле курятника на ужин. Обычно кур забивал отец, у Сашки, как он говорил сам, “рука не поднимется”.
-Черт бы их всех побрал, - пробормотал он про себя, - На одном огороде проживу.
Мысленно уже подбирал покупателя.
В минуту Сашка заглотил “завтрак-обед-ужин”, запил одним продолжительным глотком воды. Вышел из дома….
На улице играло жесткое техно. Олег, с ребятами, все еще стоял, облокотившись на автомобиль. Завидев Сашку, усевшегося на крыльцо, и затянувшегося папиросой, в знак приветствия взмахнул рукой, тот кивнул в ответ. На знак приветствия Олега, его собеседники повернулись к Сашке. Он узнал и вторую участницу всей четверки, ту самую Аньку Горохову, о которой сегодня говорила баба Надя.
Одно время Степаныч нацеливался пристроить сына к Аньке, это было года четыре назад. Аньке тогда было семнадцать, в то время как Сашке исполнилось двадцать три. В ответ на этот факт, пьяный Степаныч твердил, что это самое “самое” время, самый возраст. Кстати, то же самое своей дочери говорил и ее родитель – Юра - тракторист. Часто выпивая вместе, оба папаши строили планы насчет молодых, стараясь свести их вместе. Неудивительно, что по всему N-скому ходили разного рода слухи и сплетни. Хотя и посмеивались над двумя дураками, а все же такие слухи вызывали определенный интерес.
Сашка с Анькой почти не общался. На молодежные вечерние посиделки на «пятаке» ходил редко. Когда в армию ушел его лучший друг – Витек, да там, кстати, и остался, предпочтя сделать себе карьеру, Сашка вообще забыл это место. Постепенно слухи потеряли свою силу, и за эти четыре года он больше не слышал ничего подобного. Впрочем, он и тогда не обращал на них внимания. И упоминание за сегодняшний день об Аньке было первым продолжением давно стихшей волны.
Узнав девушку, Сашка скосил глаза чуть левее, на автомобиль, а там и вовсе повернул голову в сторону.
А может, все-таки, стоит подумать над предложением бабы Нади?
Кто такая Анька?
Он не много знал о ней. Например, знал, что она приехала в деревню с Украины лет восемь назад; что ее мать «сожрал» рак; что у нее был достаточно упрямый, иногда дерзкий характер; что в отличие от большинства своих сверстников Анька не курила и не пила самогон, в худшем случае, лакомилась пивом. Пожалуй, и все. Еще Сашка знал, что Горохова с трудом влилась в местную молодежь, и только из-за конфликтов с Юрой старалась побыстрее стать ее частью.
В принципе, Анька представлялась неплохим вариантом на будущее.
Он надавил ногой на штык. Лопата, как нож в масло, с легкостью вошла в мягкую удобренную землю. Сашка поддел ее, и вытащил из рассыпчатого слоя корневище одуванчика.
-Бог в помощь рабочему классу!
За оградой стоял Кузьмич, пыхтел самокруткой. Худой, как и его старушка жена, как “тлеющий” отец, старик с улыбкой наблюдал за работой молодого соседа.
-Здорово, дед, - ухмыльнулся Сашка, он всегда обращался к Кузьмичу именно так, - Как оно ничего?
-Как дышло – куда повернул, туда и вышло, - на излюбленный вопрос Сашка получил излюбленный ответ.
Усмехнулся.
-Заходи, дед.
-Не-е-ет, - ребячески растянул Кузьмич (он и напоминал большого ребенка), и на его гладком узком лице появилась детская улыбка, - Пойду, лучше, прогульнусь.
-Не надоело гулять, дед? – Сашка вернулся к работе, бузуя рыхлую землю, - С самого утра пьешь. Поди, только проспался.
-Опять тебе старая коза, что ли тарахтела? – в голосе старика чувствовалась досада, - Дура, тьфу.
Все его негодования показались Сашке не более чем детскими нюнями. Старики вообще напоминают детей, в чем он неоднократно сам убеждался. Теперь же, подобное поведение начинало раздражать. В принципе, оно всегда его раздражало. Возможно, сейчас Сашка понимал, что становится лишним здесь, среди стариков.
-Что она тебе плакалась?
-Забор некому ставить, - только пожал Сашка плечами в ответ.
-Вот коза, - еще раз ругнулся Кузьмич, - Сказал же – поставлю.
-Поставь. Угоди….
-Да сколько можно? – чуть ли не вскричал дед, едва не потеряв самокрутку, - Совсем старая из ума выживает. Сказал ей вчера – будет ограда – праздники вот только закончатся.
-А что не завтра?
-Да ну тебя, - отмахнулся Кузьмич, - С тобой как с человеком, третий десяток почти.
-Двадцать семь, - уточнил Сашка свой возраст, - Ладно, дед. Я - рабочий класс, как ты меня окрестил, а рабочему классу положено работать.
-Ну давай, работай, сосед.
-Пока, дед… Чертяка, - добавил Сашка про себя с новым удовольствием.
С огорода видел, как прямая худая фигура старика завернула к дому Славки. Максим уже был дома, так что сейчас там проходило серьезное застолье. Кузьмичу, конечно, плевать на Максима, его больше заботит мысль «найти». Разумеется, по такому случаю, Славка хоть черту рогатому поднесет. Он и встречать сына на вокзал поехал со «стопкой» в желудке.
Когда деду Кузьмичу открыли дверь, и он, постояв, вошел внутрь, Сашка даже сплюнул под ноги.
-Сука, бесит, - со злобой процедил он.
С удвоенной силой ударил острым штыком в землю.
Молодежь вылезала на улицу.
Он без труда нашел виновника сегодняшнего торжества. За два года службы Максим ничуть не изменился, как уходил в армию высоким шкетярой, таким и вернулся, даже, наверное, став еще тоще. Руки в карманах армейских штанов (выстиранных не хуже новых), сигарета в губах: Макс был хозяином вечера. Он вышел на асфальт в сопровождении ребят. Смех и шутки, перемешанные с матерщиной, и долбежка «техно», доносившегося из дверей дома - все, казалось, разрушало сложившийся покой на конце деревни, всмятку раздавило это царство. Приезд Максима, хотя и был давно ожидаем и неизбежен, все же оказался неожиданным и более чем шумным.
Сашка неспеша затягивался папиросой, оперевшись на черенок лопаты.
Вот к молодым вышел развеселый от спиртного Славик. Замахал рукой:
-Здорово, сосед! Бросай этот огород, на хер! Иди сюда, сегодня пить будем и гулять будем, эх!
Он даже попытался что-то станцевать.
-Смерть придет - помирать будем, - добавил Сашка с кислым выражением на лице.
Тем не менее, оставил лопату в земле, бросил окурок. Не было смысла идти к ним, только из чистого доброжелательства к Славке, с которым лучше бы не портить отношений. Впрочем, Славик пьян, вряд ли будет помнить сегодняшний вечер. Но сейчас он не отстанет пока не добьется своего. Очень не хотелось слушать нетрезвую настойчивость обрадованного приездом сына отца.
-Пойдем, грамм сто трахнешь, - звал Славка, - За Максимку.
-Ты же знаешь, не пью ни при каких обстоятельствах, - с улыбкой отказывался Сашка, - Извини...
-Ну пойдем, хоть закусишь, - и Славка потянул его за собой, - Пойдем, пойдем, не еби мозги.
Пока молодые освежались на улице после «первого захода», в доме оставалось человек шесть - восемь из взрослых. По оценке Сашки, стол собрали неслабый. Скорее всего, помогла баба Маша, сейчас за столом ее не было, по-видимому, занималась во дворе.
-Вечер добрый, - на пресном лице Сашки сама собой родилась приветливая улыбка.
Его усадили за стол рядом с дедом Кузьмичом. Славик налил себе в рюмку.
-За соседа моего - Александра Николаича, - и он отправил спиртное внутрь одним залпом.
-Будет тебе глотать-то, - недовольно заметила его жена - тетя Люба, - Окосел уже до невозможности.
Славка назидательно поднял вверх палец:
-За соседа моего пью в первую очередь. А ты, Александр, не стесняйся, бери что хочешь. На огороде весь день.
От этих слов Сашке стало не по себе. Словно он голодал целый месяц, и кроме этого случая, поесть больше не представлялось возможным.
-Бери, бери, - подгоняла тетя Люба.
Он сказал негромкое, но четкое «спасибо», взял вилку.
-Рыбку попробуй, - посоветовал полушепотом хмельной Кузьмич, - Хороша рыбка. Эх, щас бы на рыбалочку! Вот, помню, по молодухе ходил на наш пруд, тогда он поменее был. В половине пятого, в пять, с утра ходил. Тишина, никого нет, бери что хочешь, только крючок забрасывай... С руку ловил, веришь? - похоже, дед окунулся с головой, и ему было все равно, слушают его или нет, - Сейчас в этом прудике все позасрали, етить твою мать. Ничего путного. Мелюзгу развели, не столько для себя, сколько кошке в брюхо. А тогда хватишь карпика, ну чуть больше, - и Кузьмич показал размер, - а то и двух... Сколько рыбы в нашем пруду было, столько уже не будет. Все выловили, окаянные.
-Я слышал, щук пускать собираются, - подхватил Сашка, найдя подходящий момент отвлечься от чужих бесед.
-Отец твой хотел с Ванькой «Халой» запустить щуку, может, слышал?
Степаныч ничего не говорил?
Упоминание об отце в этот раз прошло легко, хотя Сашка на миг испугался, что Кузьмич невольно привлечет внимание и остальных к здоровью Степаныча. Впрочем, все только начиналось, следовало ожидать напрашивающейся с его приходом темы.
-Нет, - честно ответил Сашка, - А давно пора.
-Угу, - кивнул дед.
В зал вошла баба Маша. В старом, не единожды залатанном цветастом фартуке, в синем платке, из-под которого виднелись пряди пепельных волос, шаркая галошами присела за край стола, рядом с тетей Любой.
-И Сашка здесь, - старческие, чуть суженые от морщин глаза, мгновенно уловили новичка в рядах гостей, и лицо бабушки смягчилось улыбкой, - Все - таки, выкрал время у огорода?
-Если бы не я, так бы там спать и завалился, - вставил Славик за почему-то покрасневшего соседа, - Говорю, бросай, пойдем пить.
-Ты, смотрю, выпил, - с укором повернулась мать к довольному сыну.
-Да ладно тебе, мать.
-Молчу, молчу, - замахала она руками...
Сашка вышел на улицу. Оказавшись на почти ночном прохладном воздухе, смог перевести дух. Не хватало сил и желания оставаться в доме Славки, где он и не должен был быть. Там бурлила совсем другая жизнь; оживление, от которого, мягко говоря, было неприятно. Он устал, он отвык от него за этот месяц, слившись с домашней тишиной. Сашка почти ничего не попробовал со Славкиного стола. Все это веселье, празднество, так и осталось для него чужим; каким-то другим миром, забытым там, по ту сторону привычной комы, по выходе из нее не сразу можно понять этот другой мир.
-Ты видел страшный блеск, - вздохнул Сашка и задрал вверх голову. Почти черное небо было усеяно реденькими точечками звезд.
-Твою мать, - ругнулся он, - Да пошли вы...
Сашка сунул руки в карманы и вышел со двора Славки. В уличной тишине зарычал привязанный Махмуд.
Перед тем, как закрыть курятник, Сашка заглянул внутрь. Почти два десятка птиц сидело на перекладинах нашестей, повернув головы на непрошенного гостя. С минуту стояла тишина, и за эту минуту Сашка прошел взглядом по каждой птице.
-Спать, уроды, - почти шепотом приказал он, расплывшись в ухмылке.
Белый петух заквохтал пару раз в ответ на звук.
-Засранец, - ответствовал Сашка, продолжив забаву.
Звякнули в кармане ключи...
Вроде бы все.
Сашка вышел за калитку, сел на излюбленную лавку. Закурил.
У Славки хлопнула дверь, он не обратил никакого внимания на звук. В голову против воли лезли неожиданные строчки, которые он мог однажды где-то услышать.
Настройтесь на сердце в центре Земли,
Что одето тоннами желто-красного пепла.
Настройтесь, чтобы потом потерять не смогли,
Не вернуться в исходную точку с синего неба.
Поймайте частоты подземных пустот,
Ваши приемники на это способны,
Ваши антенны пронзают космоса свод,
Ваши умы как-никогда бесподобны.
Ан нет: собственный космос вам недоступен,
Собственный центр остается загадкой;
Хоть сердце, скрытое километрами жара
Открыто для вас, но дрожите украдкой.
Настройтесь на собственный космос внутри,
Включите приемники в собственном теле,
Настройтесь, чтобы потом потерять не смогли,
Не вернуться в исходную точку, не сгинуть со света.
Анька выросла перед ним почти вдруг. Сашка даже не заметил, как она вышла со двора Славки, как пересекла дорогу, не слышал, как Махмуд тявкнул раз для острастки, чтобы лишний раз доказать свое законное место среди людей. Появление Гороховой стало для Сашки неожиданностью; он слишком увлекся строчками в голове.
-Надо поговорить, - Анька встала перед ним, сунув руки в карманы джинсовки.
Сашка откинулся на забор, как-бы отшатнувшись от нее, заложил ногу за ногу.
-Я знаю, твой отец при смерти, - подумав начала Анька и остановилась.
Сашка выжидал; ее слова показались ему незаконными, по крайней мере, Горохова не должна была говорить на эту тему. Но говорила обдуманно, смело, что не могло не настораживать. Сашка даже начал понимать, куда она клонит. Потому молчал, даже не глядя в ее сторону.
-Сплетничают на каждом шагу о нас с тобой. Надоело до чертиков, - выдала Анька, - Типа, умрет твой отец, останешься наследником дома. Мол, добротный дядя при неплохой хате.
-Из дома выхожу редко, таких речей не слыхал, - с улыбкой (а так хотелось рассмеяться) встретил Сашка, - Но это правда, как ни крути. Степанычу недолго осталось. И останется добротный дядя при неплохой хате. Чем не жених, хватай и беги.
-Нас хотят свести вместе...
-Тебя это так удивляет? - Сашка не смог сдержать свой смех, - Не пью, хозяйство хоть какое-то, дом, практически мой. Женить только осталось.
-Я не думала приходить к Максиму, - с обидой призналась Анька, - Только из-за Олега, чтобы не обидеть пацана... Юрка все уши прожужжал, тебя рекламирует, - она хмыкнула и отвернулась, - Весь этот месяц только и слышу, что замуж пора выходить. А когда пьяный, ухожу, только чтобы его не слышать. Короче, надо что-то решать.
Сашке было все равно, что о нем говорили на деревне, и эта проблема ему проблемой не казалась. До того, как Степаныча хватил удар, Сашка, вроде бы, перестал слышать данные сплетни. Наоборот, все чаще он удивлялся «подвигам» отца по части женщин, хотя и они его не интересовали.
-Я вижу, эти разговоры тебе костью в горле, - он поднял голову, посмотрел девушке в лицо, - Ты бы с кем из братвы «замутила», что ли.
-Здесь пацан один - Олег, - фыркнула Анька, - Я не хочу приплетать кого-то со стороны. Это наша проблема.
-Для меня ее нет...
-А для меня есть, - она слегка повысила голос, - Твоя бабка копыта отбросила, Степаныч мне все в тести набивался.
-Может, присядешь? - успокоил Сашка.
И про себя обрадовался, когда она выполнила его просьбу.
-Я думала, это не закончится никогда, - после секундной паузы пожаловалась Анька, - Столько раз собиралась идти к тебе, чтобы ты попридержал папашу.
-Ремнем по заднице, - но Сашкин смех, вдруг, оборвался, - А может, нам и правда дорожками слиться?...
-Что с тобой? – ее голос акустически разлился, казалось, повсюду…
...-Что с тобой? - повторил Петруха, деревенский спаситель - таксист, глядя в его помутневшие глаза.
Голова продолжала гудеть, словно Сашка пришел в себя после наркоза, не в силах соображать. С отупением обнаружил себя во дворе Славика, лежачим, вдыхающим холодный воздух позднего вечера. Дверь на веранду была открыта, свет лампочки внутри, под потолком, выхватывал из сумерек чуть ли не половину двора.
Частенько местные мужики играли здесь в карты под пару литров самогона и негромкий шансон из магнитофона Максима на этой самой скамье. Неоднократно Сашка видел, как на ней храпел пьяный Славик и зимой и летом. Впервые за девять лет своего проживания на деревне Сашка лежал на скамейке сам. Лежал, и постепенно до него доходило, что с ним произошло нечто, чего он не мог сейчас объяснить. И не хватало сил что-то ответить склонившемуся над ним Петрухе.
-И, все-таки, надо позвонить и вызвать «скорую», - услышал Сашка голос бабы Маши.
Она встала рядом с таксистом, взглянула на Сашку. На лице ее выразилась явная озабоченность.
-Какой бледный, - старушка покачала головой.
-Обычный обморок, мать, - успокаивал Славка, - Перетрудился.
-Молчал бы лучше, труженик, - прервала тетя Люба с раздражением.
-Да иди ты, - ухнул Славка и склонился над соседом, дыша на того перегаром, - И ничего не бледный. Я ж говорю - обморок. Как ты, сосед?
-Кур надо запереть, - совсем невнятно пробормотал Сашка.
Его подхватили под руки, Славка и Петруха помогли сделать несколько шагов.
-Дальше сам, - Сашка высвободился из-под их опеки, ноги его дрожали от напряжения и неожиданной слабости....
...Среди ночи он проснулся с болью в груди. Снилось, будто его преследует человек, похожий на лучшего друга - Витька. Сашка нырял под воду, задыхался, чувствуя, что вот-вот закончится кислород в легких, и ему нечем будет дышать, и он неизбежно пойдет ко дну, а за ним, до самой его смерти, будет гнаться некто, напоминающий друга.
Сердце колотилось, и боль в груди не отпускала. Каждый его вдох давался с жуткой болью. В голове ярко пульсировало намерение глотнуть пилюльку, хотя в медицинские препараты Сашка не верил, считая их, своего рода, наркотиками, без которых организм не сможет жить полноценной жизнью. Но даже если Сашка и хотел бы принять лекарство, боль была сильнее его, и ему потребовалась бы помощь со стороны.
-Твою мать, - прошептал Сашка, глядя в темный потолок и чувствуя сильное сердцебиение.
Он уже догадывался, что происходит. И это должно было рано или поздно с ним случиться. Прав Славик - перегрузка. Но смерть не настигнет его сейчас, еще не пришло время...
Незаметно для себя Сашка вновь уснул. Боли прошли.
Теперь он летал. Взмывал ввысь с улиц игрушечного города к серым бесформенным облакам, каждый раз все выше и выше. И когда приземлялся на землю, чтобы потом опять взлететь прочь, город увеличивался, приобретая реальные размеры. Вот только люди оставались в нем по-прежнему мизерными и ничтожными. Постепенно город занял весь космос; Сашка мог видеть светящиеся звезды прямо посреди улиц, ощутить их холод и безразличие. Но люди все равно оставались почти невидимыми для глаз....
правая сторона: КОМЕДИЯ В ДВУХ МЕТАМОРФОЗАХ.
МАТЕМАТИКА.
Аркадич открыл глаза одновременно с пронзительной трелью будильника. Как-будто был запрограммирован на синхронное с «сигнализацией» пробуждение. А первое, что сделал после - треснул по пипочке ладонью, в мгновение ока заткнув глотку излишне громкому «соловью». И погрузился в привычную тишину, которая так ужасно завершалась в восемь часов утра.
Аркадич совсем немного еще полежал под одеялом, настраиваясь на предстоящий рабочий день. Для этого ему понадобилось всего лишь мысленно воспроизвести таблицы производных и интегралов, в которых он никогда, начиная с одиннадцатого класса и заканчивая вчерашним днем, не ошибался, но ошибись в которых хоть раз, наверное, с ужасом бы признал, что не имеет больше смысла заниматься математикой без знания простейших ее элементов. Одна, мельчайшая, ничтожная по своей значимости, ошибка недопустима в такой серьезной науке как математика. Он всегда знал это, посвятив себя сложным формулам, теоремам и аксиомам. Математику необходимо знать только на «отлично». Любая другая оценка значит, неспособность воспринимать предмет полноценно, а если есть какие-то недочеты, они обязательно скажут свое слово в самый неподходящий момент, и последствия могут быть самыми неутешительными, если не катастрофическими. Зачем тогда тратить время, пытаться понять происходящее на доске в аудитории, если одна незначительная ошибка перечеркивает смысл процессов, заложенных в примерах и задачах начисто? Хотя, возможно, Аркадич завышал некоторую планку, благодаря которой поддерживал себя в форме.
Наконец он вылез из-под одеяла. Сунув ноги в старые, залатанные в нескольких местах тапочки, пошел в ванную комнату.
Аркадич жил один. Не потому что был убежденным холостяком, даже наоборот: рьяно осуждал одиночество, в котором давно переварился сам. Как-то так получалось, что мысль о знакомстве с женщиной с последующим совместным путешествием по волнам, так сказать, мирского бытия, всегда пропадала после восьми часов общения со студентами по вопросам его излюбленного предмета, так что выходной Аркадич предпочитал провести в одиночестве, набирая силы на следующую неделю. В юности у него был небольшой, но милый романчик с сокурсницей на физмате. Аркадич погулял с ней три-четыре месяца, потом она переехала на Урал, куда на работу перевели ее отца. После разлуки с Настей Аркадич с головой окунулся в учебу, и больше ни с кем из девушек не общался. Удивительно быстро он влюбился в математику. Ему некогда было думать о себе, а чаще он и не хотел об этом думать, давно сделав свой выбор и следуя ему безоговорочно. Кроме того, Аркадичу было совершенно неважно, что и как могли сказать (и говорили за спиной) по поводу его характера и образа жизни. Он прекрасно знал, как к нему относится начальство, коллеги, студенты, да и просто соседи. Начальство, кстати, почитал, старался пореже с ним спорить, даже когда был прав, на критику в свой адрес обычно пожимал плечами, за что спокойно держался на плаву без каких-либо отклонений.
Аркадич натянул привычные брюки, купленные еще прошлой зимой, аккуратно свернутые на ночь. Снял со спинки стула, сначала серую рубашку, оглядел ее со всех сторон на наличие всякого рода помятостей, только после этого сунул худые, но сильные, с проступающими венами, руки в рукава. Заправил ее под брюки, опоясался широким кожаным ремнем. Все его действия были слаженными, четкими, будто он оттачивал мастерство одевания каждое утро. Разделавшись с рубашкой, Аркадич занялся пиджаком, в котором ходил на работу с начала сезона. Осмотрел его в поисках всяких пылинок или соринок, обнаружив одну-две, смахнул пальцами и загладил это место. Не должно быть никаких неточностей; это как в математике; Аркадич вообще многие мелочи сравнивал с математическими недочетами, их он не выносил. Еще раз осмотрев пиджак, и не найдя больше недочетов, все-таки одел его поверх рубашки.
Посмотрел на часы - половина восьмого. Как и всегда, в это время он уже был одет. Как и всегда, у него будет двадцать минут хода до технического училища. На общественном транспорте Аркадич не перемещался, предпочитал кучному скоплению народа мирную пешую прогулку в одиночестве. В это время он мог курить, решать про себя какие-то задачи, не ожидая чужих разговоров, ничуть его не касающихся.
Он захватил с собой две стопки контрольных работ на листках, проверенных им еще вчерашним вечером всего за час. Из шести десятков только одна работа была выполнена на «отлично», и именно тем студентом, от которого не приходилось ожидать другого результата. Еще полтора десятка «хороших» работ и почти два «удовлетворительных» (вместо привычных баллов Аркадич ставил в контрольных оценки). «Неудов» он никогда не писал, просто перечеркивал красной пастой весь лист, даже если из стандартных пяти заданий студентом было выполнено хотя бы одно. Контрольные Аркадич сложил в свой портфель, туда же бросил сотовый телефон, отобранный у одного из студентов, особо сильно увлекшегося игрой под партой на занятии. Таков приказ Валентина Сергеевича - отбирать работающие во время лекций «мобильники» до встречи с родителями их владельцев. Впрочем, этот телефон принадлежал одному из лучших учащихся, на которого Аркадич возлагал большие надежды, как на ученика точных наук.
Он с легкостью мог предвидеть, что Дмитрий подойдет к нему, скорее всего, перед звонком на первую лекцию, будет просить вернуть ему сотовый. На родителей Тарасова Аркадич даже не рассчитывал. Прекрасно знал, что от них не будет никакого толка: вряд ли сын расскажет о случившемся с его «игрушкой», а если и расскажет, скорее всего, махнут рукой, мол, самое главное - отличник, проблем с успеваемостью нет, а такая неприятность как сотовый телефон.... Роману Аркадьевичу он не нужен, подержит у себя денек-другой в назидание, да отдаст. Конечно, поругают немножко, если Дмитрий что-нибудь не присочинит, дабы оказаться в наиболее выгодных условиях. Тарасов - студент сообразительный, не зря Аркадич доверял ему на доске наиболее заковыристые примеры, и только за одно это был готов простить студенту инцидент с мобильником....
Своей несгибаемой и быстрой походкой Роман Аркадьевич вошел в стены технического училища через парадные двери. Не останавливаясь, коротко отвечая на приветствия маявшихся на первом этаже студентов, прошел на вахту. При этом его зоркий цепкий взгляд суженых глаз сразу же метнулся на циферблат настенных часов, висящих над расписанием занятий. Как и обычно, он уложился в двадцать минут ходьбы. Ему хватило меньше секунды, чтобы зафиксировать положение стрелок, но их значение мощной вспышкой врезалось в мозг и почти сразу же потухло.
На вахте преподавателю выдали ключи от аудитории, за которые он расписался в специальном журнале. Затем, как и обычно, остановился у расписания, пробежался по нему взглядом, отмечая наличие внезапных замен. Их Аркадич не увидел. На первую, третью и четвертую пару к нему придут первокурсники, с которыми Аркадичу работать нравилось чуть меньше, нежели со студентами других курсов. Все-таки, только-только со школьной скамьи, дури и глупых выходок полно. Он видел много глупостей от студентов первого курса. В таких случаях математик прерывал лекцию, понимая, что теряет нить взаимопонимания со студентами.
-Вы вынуждаете меня остановить занятие, - раздраженно негодовал он, указывая на виновников замечания, - Сейчас я должен переключить свое внимание с доски на вас. Пропадает время на объяснение материала, тем сложнее вам будет сдать экзамен. Вы понимаете, что мешаете всей группе? Идите в коридор, решите свои проблемы, постучитесь, зайдете обратно... Нельзя же так. Забудьте о школе. Пора отвыкать от детства.
После такого пробора, затянувшегося, как правило, минут на десять, Аркадич вновь принимался за доску, повторяя ранее изложенный материал в напоминание сути новой темы. Обычно ему хватало одной-двух подобных речей, чтобы за оставшееся время занятия спокойно довести запланированное до финала. Именно после занятий с первокурсниками Аркадич на переменах много курил, набирая энергию на два часа следующей лекции.
Математик сделал несколько шагов прочь от расписания; его аудитория, под номером «207», располагалась на втором этаже.
-Роман Аркадьевич! - окликнули его сзади.
Он обернулся, математика быстро догнала Марина Александровна - преподаватель сразу трех предметов. Ее группа механиков как раз должна была сейчас придти к нему на занятие.
-Здравствуйте, - с приветливой улыбкой сказала она, поравнявшись с Аркадичем.
Просто удивительно (хотя ничего удивительного в этом математик не находил), как эта милая, хрупкая на вид, женщина взяла на себя ответственность классного руководителя в группе из тридцати пацанов. Аркадич относился к ней только с уважением. Впервые за утро на его лице появилась улыбка.
-Здравствуйте, Марина Александровна. Примите мои поздравления в адрес Нади.
-Спасибо, - с нескрываемым удовольствием ответила она, но тут же ее лицо омрачила тревога, - Как дела у моих ребят? Открыла вчера журнал: Миронов - два, Романов - два. Жалуются, мало времени на закрепление.
-А там и закреплять нечего, - Аркадич пожал плечами, - Я дал им двадцать одну формулу по производным, из урока в урок они упорно молчат у доски. Десять часов одно и то же решаем, что там закреплять?
-У Романова, я смотрю, совсем плохо...
-Романов вообще не работает, - быстро перебил математик, - Хоть бы слово сказал. Что Романов, что Миронов - студенты практически нулевые. Только телефоны и разговоры. А Миронов мне напрямую заявил, что ничего не понимает. Только через родителей разговаривать остается. Всю вашу группу назад тянут.
У Марины Александровны внезапно запищал телефон. Она извинилась перед математиком и отошла в сторону.
Аркадич стал подниматься по ступенькам на второй этаж. В пролете, у окна, заняла место пара студентов с раскрытыми тетрадями на подоконнике. Ребята не видели математика. Один из них повернулся только когда последний ступил на лестничную площадку.
-Какая у вас сейчас пара? - сухо спросил Аркадич с внутренним возмущением.
Конечно, это было списывание, к чему он со школьной скамьи относился крайне негативно.
-Физика, - смущенно признался один из студентов.
-А кто ведет? Дарья Павловна? - и получив положительный ответ, Аркадич жестко заметил, - Вместо меня сейчас могла бы пройти Дарья Павловна, или заведующий отделением. Должно быть хоть какое-то уважение.
Разумеется, его строгое замечание не возымеет никакого эффекта, и все равно один спишет у другого. Можно было бы, конечно, сейчас направиться в аудиторию, где проходили занятия по физике. Зайти и обратить внимание Дарьи Павловны на этих студентов, чтобы она «прогнала» их по полной программе, и одного и другого. Но это уже не его дело...
...С хладнокровием Аркадич наблюдал, как на рабочих столах появлялись ручки, карандаши, линейки, тетради, извлекаемые из пакетов и сумок. Чуть меньше минуты потребовалось, чтобы студенты подготовились к занятию. Заодно, математик пересчитал количество присутствующих, сегодня пришли все.
Только когда в аудитории установилась относительная тишина, он вернулся на свое место. Пододвинул к себе уже раскрытый старостой журнал, взглянул на обложку. В своей рабочей тетради поставил сегодняшнее число, номер пары, напротив которого вывел номер группы. После стандартной процедуры попросил тетрадь с ближайшего рабочего стола, пролистал, отмечая добросовестное выполнение данным студентом почти всех домашних заданий и качественное оформление чертежей и графиков.
-Проверяем домашнее задание, - наконец сказал Аркадич, вернув тетрадь Кириллу, негромко добавил, - Два неверных ответа.
(Студент закивал головой, внимательно изучая свою работу.)
Две пары рук взметнулись вверх. Математик окинул взглядом желающих отвечать. Одни троечники, у которых уже есть оценки в этом месяце. Он опустил глаза в журнал.
-Романов, первый пример, - и Аркадич записал первую фамилию в своей тетради.
Рядом с ней лежал толстый блокнот с заданными примерами. Математик и сам любил прорешивать эти задания, сравнивая ответы с ответами в персональном учебнике, из которого и давал студентам работу на дом.
После его вызова в аудитории установилась пауза, в ходе которой слышались шепотки на задних партах. Математик не обращал на них внимания, полностью переключившись на указанного им студента, сидевшего в самом углу, у шкафчика с инструментом для уборки кабинета, ожидая его голос.
-Романов, первый пример, - Аркадич уже понял, что теряет время, понял это с первой секунды паузы.
-Я не сделал, Роман Аркадьевич, - наконец пробубнил студент.
Математику было противно тратить на него время, которого и так не хватало, но только, чтобы не огорчать Марину Александровну в такой день как день Рождения ее дочери Нади, он попытался продолжить общение с неудачником.
-Неси сюда тетрадь, - без тени требования сказал Аркадич, даже не глядя на него.
Васька Романов выполз из-за парты, захватив цветастую тетрадку. Плотного телосложения (таких бы только в десант, и никуда больше), в толстой джинсовке, нехотя переставляя ноги в мощных полуармейских ботах из кожи, малолетний амбал направился к учительскому столу, стараясь, при этом, не смотреть на преподавателя. Излишне спокойно положил перед Аркадичем тетрадь, оперевшись на правую ногу, скрестил руки на плотном животе с каменным выражением на лице, к которому идеально подошел бы голубой или краповый берет. Физически Васька был самым крепким в группе.
И Аркадича буквально физически давила эта непреклонность и безразличие к происходящему. Тем не менее, математик перелистал тетрадь. Все записи были на месте, кроме решения домашних работ.
-Ни одного примера нет, - с досадой развел Аркадич руками (он и не сомневался, что будет иной исход), - Пять занятий прошли впустую. Через урок - дифференциалы, студент десять часов отсидел, пялясь в доску. Я сейчас даю вам контрольную на сорок пять минут по формулам, у тебя чистая тетрадь.
Романов повернул голову в аудиторию, но направив взгляд куда-то в потолок.
-Ко мне Марина Александровна с утра подходит - у Романова совсем плохо с математикой. На экзамен приходят студенты, отличники, - Аркадич даже поднял вверх палец, - На пять целый год учатся; хотя бы тройку Роман Аркадьевич поставил. Не поставлю, - надавил он, обращаясь сразу ко всей группе, - Без элементарных знаний никому не поставлю. А на летнюю сессию дается неделя, это значит, что бегать ко мне на пересдачу до одури, как зимой, вы не будете. Первого сдаете все задолженности, второго - педсовет, третьего - вы не найдете здесь ни одного преподавателя. Один шанс будет пересдать - и до свидания. Вот эту таблицу сниму, - математик указал на таблицу элементарных производных, заправленную им лично в рамку, и висевшую на стене между оконными проемами, - Я тебя не ругаю, Василий. Но ты даже не пытаешься решать.
-Да не знаю я, как их решать, - лениво протянул Романов и оперся на другую ногу.
-Зачем тогда ходишь сюда? - кажется, математик слегка занервничал, он всегда нервничал от подобных ответов, - Математику ты не знаешь, по другим предметам как? Тоже не знаешь?
-Знаю, - студент перевел взгляд в пол.
Первым желанием Аркадич собрался просмотреть успеваемость Романова по всем предметам.
-Забирай тетрадь, садись на место, - вместо этого сказал он, - Проверять домашнюю не будем, время дороже... Берите двойные листочки. Подписывайте имя, фамилию, номер группы, и слово «вариант».
Математик разделил доску вертикальной жирной чертой под общее шуршание выдираемых из тетрадок листов.
-Записываю первый пример, начинаете решать... Сначала на черновиках, - повысив голос, добавил он, - Работа на сорок пять минут, решать там нечего, все примеры прорешены на прошлых занятиях.
Красивым ровным почерком, безо всяких сползаний вверх или вниз, словно по невидимой линии писал, Аркадич вывел на доске десяток примеров, отобранных им перед началом занятия. Некоторые из них прорешивались в аудитории, за что студенты получали положительные баллы в журнал. Затем вытер обмеленные пальцы об такую же обмеленную тряпицу. Сел обратно за стол, неспешно закрутил головой по сторонам, следя за студентами.
-Барский, - в первую же секунду заметил Аркадич.
Тощий как спичка и с сильно горбатым носом Сашка Барский отнял руку от тетради, которую намеревался открыть, скрывшись за спиной впереди сидящего Якушева. Барский приехал учиться из деревни, за девяносто километров от областного центра. И зарекомендовал себя как студент, подающий большие надежды, только бы пореже торопился искать верное решение примеров, почаще бы думал. Аркадич и сам был таким - шибко прытким в познании математических премудростей.
-Подумай хорошо, - посоветовал математик, - Какой пример?
-Второй.
Аркадич глянул на доску:
-Подобный мы решали в аудитории.
Краем глаза уловил какое-то движение в воздухе. Клочок бумаги приземлился на парту первого ряда, к старосте Звягинцеву и его соседу Мишке Кащееву. Роман Круглов тут же склонился за своим рабочим столом.
Аркадич быстро прошел к старосте, тот даже не поднял головы, уткнувшись в свое решение на черновом листке. Зато курчавый рыжик Кащеев, зажав в пальцах ручку, не сводил глаз со шпаргалки, и поднял их, когда преподаватель схватил ее с парты и увидел решение первого примера.
-Сдавай контрольную, - потребовал Аркадич, забирая у студента чистый лист, шпаргалка несомненно предназначалась ему, - Это уже не решение, а списывание.
Мишка безмолвно проводил глазами пустой чистовик. Математик прошел на третий ряд, попутно вытаскивая из кармана пиджака ручку. Остановился возле маленького Круглова, неплохо ориентирующегося в производных.
-Минус балл у тебя уже есть, - Аркадич поставил на листке единичку, обвел ее в кружок.
-А я при чем, Роман Аркадьевич?
-Если не ты, поблагодари того, кто тебя подставил, - пресек преподаватель, заправив ручку в колпачок, отправил ее обратно в карман, - Хочешь, чтобы я сейчас принялся искать виновника? Бросайте свое ребячество.
Он умолк. Отошел к двери, вся аудитория предстала перед ним как на ладони______
метаморфоза 1
-Император, Император едет!
И сразу вместе с ветром,
Каждый следующий порыв которого быстрее скорости света:
-Император, Император едет!
Его великое Святейшество!
Его великая Премудрость!
Его Справедливость!
Шепот тысяч мерзких тварей,
Убогих, жалких, падших в самое болото.
-На чем едет? В какой карете?
На каком коне? А может, пеший?
В каком нынче наряде?
А у Него один, всего один наряд.
Хи-хи, Император, и только одна шкура всего.
А ведь лежат ниц, стоят на коленях,
Едва только слово «Император» услыхав.
Дрожат, стоит только заговорить Ему,
Молчат и молятся, чтобы взор Его случайно кого-то из них не коснулся.
Где им не дрожать? Где не молиться?
Темное царство под ногами Императора:
Грязь, тупые рыла с тупыми речами.
Умно говорит Император, но непонятно им.
Привычно им на своем языке потешаться,
Да нет желания Императора слушать.
-Император, Император едет!
Ай, да Император, ай, да Старомир!
Все забавляет мерзких тварей в своем Господине.
Походка Его прямая, будто доска к солдатской спине привязана,
И наряд Его привычный - безликий, серый, невзрачный.
И точность Старомир соблюдает.
Глупы они, а сейчас и вовсе с овечьим стадом сравнялись.
Гуторят про свое, да по - своему,
Что не нравится, что не так.
Да все про Императора,
Да все про Старомира.
-Старомир, Старомир едет!
В карете золоченой, да с толстыми стенками,
Чтобы никто руками своими,
Такими же грязными как нечисть под ногами жалких тварей,
Не посмел Его коснуться.
Колеса кареты железные,
Тяжелые, кованые лучшими мастерами.
С такими колесами никакая грязь не страшна.
Напрасно какая-нибудь тварь думает скрыть внутри свою храбрость хитроумную,
Подставить подножку Старомиру,
А после смеяться ничтожной удаче.
Две лошади у Императора:
Цветом стальные, в скорости быстрые, силой громадные;
Сметут стены на своем пути.
Смешают любую тварь с грязью,
Втопчут, раздавят - где кровь, где жижа, не разобрать.
На стальных лошадях стальные всадники,
Стальной блеск солнце отражает.
У каждого за плечами гроза и пика,
Чтобы твари боялись поперек кортежа дорогу переходить.
Вперед на дорогу смотрят.
Старомир им хозяин,
Что прикажет - дойдет до стальных умов без колебаний.
Мчится кортеж по грязной дороге
Мимо хором золотых, бриллиантами отделанных,
Своим блеском солнце затмивших,
Мимо халуп глиняных,
Деревянных конурок,
Каменных склепов,
Соломенных хижин;
Мимо овчарен несется под непонятное блеянье.
-Хи-хи, а у Старомира-то, кроме своей точности ничего и нет.
-Хи-хи, гниет в своем дворце среди стальных стен.
Хи-хи, говорят, за тысячу лет тысячи женщин Император соблазнил...
А Император даже в окно кареты не смотрит.
Словно спит Император,
Глаза закрыл в раздумье.
В крепость спешит Старомир.
В цеха кортеж мчится, в царство смерти движется.
Дал Старомир задание своим лучшим умам
Машины придумать,
Чтобы непобедимы были в небе, на воде, на суше;
Чтобы огонь был им дыханием, холод смертельный взглядом;
Шаги чтобы было их слышно по всей земле.
Месяц дал на раздумье.
Не хочет Старомир воевать,
Нет этого в мыслях, нет этого в планах.
Чужим землям помощь нужна.
Без машин спасительных гибель им.
Золотом платят Старомиру
За его помощь посильную.
А без золота не прожить тварям в Империи и двух дней.
-Господин, - слышит, вдруг, Старомир голос скачущих всадников, -
-У ворот крепостных твари с плакатами.
Против Ваших машин настроены.
Смерть продаете в чужие руки.
Не медлит Император с ответом:
-Вперед гони.
Бросает карету вперед.
Слышит Император крики, визги, вопли испуга и боли.
Врассыпную пикетеры, кто куда без оглядки.
По прямой стальной кортеж устремился, скорость прибавив.
Капли горячие цепляют лицо Старомира.
Но не смотрит Он в сторону,
Лишь холодной ладонью по щеке чиркает, стирает кровь с серой плоти.
Тряхнуло чуть-чуть заметно карету:
Тело под колесами расплющило.
Кровь на колесах,
Смешалась тут же с грязью, с жижей, с пылью дорожной.
Думает Император о машинах,
В холодной голове образы видит:
Страшны машины на вид, огромны.
Огромна и плата.
За тысячу лет у Старомира навык машины строить,
Еще никого не обидел.
Но вот карета в крепость въезжает быстро
Вдоль черных стен крепостных по стальному мосту.
Звон кругом, грохот, металл куют, скрежет;
Днем и ночью цеха без отдыха.
Выходит Император из золотой кареты,
Кругом оглядывается.
Высок Император ростом, слажен статно,
В годах молод,
Хоть тысячу лет на троне власть в своих руках держит.
Золотая мантия до самого пола на нем бессменная.
Взгляд Старомира мертвый,
Стеклянный, ледяной, неприступный.
Лицо на солнце сверкает.
Кроме самих себя твари никогда ничего в нем найти не могли, ни морщинки, ни родинки.
Но страхи свои как в зеркале видят, когда говорит Он.
Ждут Императора,
Золотая «дорожка» стелена к Его ногам.
Преклонились пред Императором смертные.
-Работы вашей не вижу, - стеклянно говорит Он, в ответ поклонившись.
С новым поклоном подали Императору бумаги с чертежами, С расчетами.
Ждут умные головы,
С нетерпением на Старомира смотрят.
Сегодня только ночью закончили
Чертить и подсчитывать.
Надеется на них Старомир,
Верность свою тысячи раз Императора надеждам доказывали.
За то хоромы велел Старомир золотые,
Бриллиантами отделанные,
Блеском солнце затмившие выстроить, без колебаний.
Ценит таких Старомир,
Нужны такие Императору.
Без умных голов погибнет Империя без возврата.
Недолго Он расчеты изучает внимательно.
-Ошибку вижу, - объявляет стеклянно, - В одну цифру ошибка.
Лишняя цифра - нагрузка уже не та, скорость уже ниже.
Бросает Император листы под ноги,
Взглядом находит виновного.
Страх, ужас видит в его глазах.
На колени виновный падает,
Ноги стальные лобзает в рыданиях.
Скользнул в ладонь Старомира кнут с железными зубьями,
Скрутил несчастному шею.
Рванул кнут на себя Император.
Кровь брызнула на мантию золотую,
Растеклась в лужицу.
Отпихнул тело от себя Император,
Голова у ног осталась.
-Не прощаю ошибок. Лишний недочет - грязная работа.
Ничтожества в грязи жить привыкли.
Что Законы им, что расчеты, все одно,
Думать не могут, по-своему хотят.
День вам, чтобы ошибку исправить.
Повернулся Старомир к смертным, не тварям пока еще, спиной.
Должны они волю Его исполнить,
ДОЛЖНЫ, просто ОБЯЗАНЫ,
В их это интересах:
Живы за его счет, за свой труд богатства имеют.
Не вечны, в отличии от тех же хором.
Сегодня ты, завтра другой на твоем месте.
Обратно садится Император в карету.
Прочь из крепости.
___-Какой пример разберем? - обратился Аркадич, сложив контрольные в стопку, - Барский, где проблемы были?
-В четвертом примере, Роман Аркадьевич, - практически сразу указал студент пальцем на доску, - У меня получилось -2sinx / cos^2x.
Математик заметил множество кивающих в знак согласия голов одного с Барским варианта. Стер сухой тряпкой задания с доски. Переписал пример заново.
-Кто решил? Только двое. Барский, Саша, будешь мне помогать, - начал преподаватель, - У меня дан логарифм сложной функции, это первое, что я вижу. Далее меня интересует ее степень, в нашем случае - первая. Барский, производная натурального логарифма сложной функции?
Он протянул в сторону студента руку, передавая последнему слово.
-U' / U, - без запинки отчеканил тот.
-Значит, в числителе я пишу выражение под знаком логарифма со «штрихом», в знаменателе без «штриха», - и математик выполнил действие на доске, - Теперь я вижу (знаменатель меня пока не интересует), что косинус возведен в квадрат, по условию задания. Если я буду искать производную от косинуса, возведенного в квадрат, у меня ничего не получится, я просто запишу выражение, которое получилось у Барского, всем понятно? Саша, понял? Что такое - косинус, возведенный в квадрат, вспоминаем... Это шестой класс.
На лицах некоторых студентов появились улыбки от явной несообразительности.
-Я представляю косинус в квадрате как произведение двух косинусов, - закивал довольный математик, - Степень я выношу за скобку, по формуле, двойку умножаю на произведение косинуса на косинус со штрихом: 2cosx * (cosx)'. Всем понятно, что я сейчас сделал? - он снова пояснил свои действия и продолжил, развернувшись вполоборота, - Теперь я вижу: в числителе косинус, да в знаменателе косинус, возведенный в квадрат. Я могу сократить косинусы? А почему нет? В знаменателе получаю просто косинус... А теперь все просто: производная от косинуса - -sinx. Я пишу: -2sinx / cosx. Барский, что это такое?
- -2tgx, - завершил Сашка.
-Это и есть ответ, - подытожил математик, - Простой пример.
Он еще раз пробежал по решению взглядом.
-Больше никаких трудностей ни у кого не возникло?
Математика не устроило всеобщее молчание, хотя контрольная, в самом деле, оказалась легкой. Он надеялся, что кто-нибудь задаст еще вопросы по решению, потому что их не могло не быть. Даже сам Аркадич, несмотря на собственное объяснение заданий, старался найти в них те нюансы, которые могли бы сбить с толку.
Еще будучи студентом он частенько открывал рот на занятиях, по нескольку раз переспрашивал у профессора решение того или иного примера, пока до него, в конце концов, не доходил весь процесс вычисления. Из-за этого, кстати, сокурсники называли Аркадича Эйнштейном, и неоднократно просили подольше тянуть переспросами время на лекциях, чтобы поменьше конспектировать обильный материал. В результате Аркадич заслужил в институте бесспорный авторитет среди студентов и искреннюю любовь преподавателей. Нередко он осмеливался вступать в споры с профессором по поводу решений тех или иных примеров, но часто признавал поражение, хотя тот был рад такому серьезному и дотошному ученику. Именно благодаря излишним расспросам и пояснениям студент Ушаков Роман Аркадьевич сумел понять основу математики, и теперь хотел от своих студентов того же.
Обводя аудиторию взглядом, полным страсти, он повторил каждое свое действие.
Стер решение с доски.
-Открывайте тетради. Орефьев, на чем мы остановились?
Кирилл быстро перелистал свой конспект:
-Геометрический смысл производной. Записали формулу - (y)' = k = tgA.
Аркадич, на всякий случай, заглянул в его тетрадь. Про себя отметил аккуратное выполнение последних двух чертежей и пояснения к ним. У Кирилла вообще был красивый ровный почерк, не хуже чем у математика. И не возникало ощущения, что он намеренно выводил каждую букву или цифру, как обычно делают студенты, стараясь расположить к себе преподавателя и получить положительную оценку.
-Подпишите: «Уравнение касательной», - разобрался математик, изучив необходимый материал.
Он подождал пока тридцать пар глаз оторвутся от своих конспектов.
-Нам будет необходимо вернуться к началу второго семестра, - начал преподаватель, - когда мы находили уравнение прямой, проходящей через точку с заданным угловым коэффициентом «k». Поэтому сразу запишем: «воспользуемся уравнением прямой, проходящей через точку М1(x1; y1), с заданным угловым коэффициентом «k». Кто помнит это уравнение?...
В дверь аудитории неожиданно постучались. А через секунду внутрь вошла заведующая отделением, молодая Елена Игоревна.
-Здравствуйте, - негромко и с приветливой улыбкой обратилась она и к студентам и к математику, - Роман Аркадьевич, можно мне забрать у вас пару ребятишек?
-Разумеется, Елена Игоревна, - поспешно закивал преподаватель, только пожав плечами.
Взял в руки журнал; в планы Аркадича не входило расставаться с кем попало. За пару секунд он отыскал в списке фамилий две с отличными показателями успеваемости. Новая тема по сложности понимания позволяла пожертвовать этими ребятами.
-На сколько вы их забираете?
-До звонка, Роман Аркадьевич. Да там, особо, ничего и не надо будет делать.
Его ни капли не взволновали цели, для которых Елена Игоревна забирала студентов. Ни сейчас, ни вообще. Аркадич никогда не интересовался, чем занимались эти «счастливчики». Однако, кроме тех случаев, когда с занятий отпрашивали физически развитых ребят, где математик вынужден был закрывать глаза на их успеваемость, он самолично старался выбрать нужных студентов.
-Итак, - сразу вернулся математик, когда дверь за заведующей и ребятами закрылась, - Еще раз: воспользуемся уравнением прямой, проходящей через точку М1(х1; y1), с заданным угловым коэффициентом «k»: y - y1 = k * x - x1. На прошлом занятии мы сказали, что коэффициент касательной, проведенной к графику функции y = f(x) в ее точке с абсциссой икс, равной числу «а», равен производной этой функции, при икс, со значением «а». Пишем: «так как «k = y' (x), то»... Посмотрите на доску... То теперь мне нет смысла писать эту «k». Вместо нее я напишу: y - y1 = y' (x1) * x - x1. Это и есть уравнение касательной.... Запишите подзаголовок: «Уравнение нормали». Барский, дай определение нормали.
Сразу же вверх взметнулась рука соседа Кирилла по парте - Лешки Сорокина. Математик мгновенно переключился на него.
-Нормаль к данной кривой y = f(x), в данной ее точке «М» - прямая, проходящая через точку касания «М» перпендикулярно касательной «МК», - как по тетради читая, выпалил студент.
-Перпендикулярно касательной, - математик даже поднял вверх палец, - А мы ведь помним условие перпендикулярности... Теперь мне ничего не мешает подставить вместо «k2» «k» нормали, потому что я ищу нормаль. «k1» мне известен: k1 = y' (x). Поэтому, коэффициент нормали будет равен: k = -1 / y' (x1). Возвращаемся к уравнению прямой с заданным угловым коэффициентом: y - y1 = -1 / y' (x1) * x - x1. Это и есть уравнение нормали. Вот и вся теория. Первый пример, Хохлов, к доске. Можно с тетрадью...
БИОЛОГИЯ.
Она чуть-чуть не проспала в это утро. Сон пришел часа в четыре, а до этого она видела огромного серого кота, который по приближении превращался в еще большего лиса. Лисья морда все росла, раскрыла пасть, и в этот момент она проснулась. На часах была половина первого ночи.
Женьки не было. Она попыталась уснуть, закрыла глаза, открыла мысленный счет, чтобы успокоиться после кошмара. Но настоящий кошмар будет ждать сегодня, и не в царстве собственных галлюцинаций, сформированных разумом за прошедший день, а в реальности, в которой она пребывала уже три десятка, с небольшим хвостиком, лет. Нет, конечно, она будет чувствовать себя так же как и Надюшка, ради дочери она готова была пожертвовать даже своими нервами, которые и без того ни к черту. Именно мысли о предстоящем торжестве в честь Дня рождения дочери более-менее успокоили ее, пока она считала, закрыв глаза. Но доведя счет до тридцати, неожиданно услышала какой-то шум.
Женька, похоже, спать совсем не ложился (в отличии от него, она не помнила как отключилась, едва укрывшись одеялом, кажется, это было часов в одиннадцать). С вечера он корпел над отчетами. Как пришел в восемь, не ужинал даже, сразу сел писать и сверять документацию. Когда она вошла в кухню, он все так же сидел за столом, разложив перед собой листы. Рядом стояла чашка с горячим чаем, от которого чуть заметно струился пар. Женька даже не повернул головы в сторону жены.
-Эх, Маринка, Маринка, - только вздохнул он, уткнувшись в бумаги, протер глаза, - Как они все меня достали до самого главного. А ты чего колобродишь, не спишь?
-Кошмары снятся.
Она пододвинулась к мужу, обняла, положила голову на плечо, направила взгляд в документы, где ничего не понимала.
-На, глотни, - Женька протянул ей чай.
Успокоение пришло к ней после нескольких коротких глотков. И такой хотел видеть ее Женька, наивной, маленькой серой мышкой, которая прячется в теплой безопасной норке с чашкой сладкого чая. Такой она и была на самом деле. Хотя, нередко в ней просыпался упрямый, блокирующий любое проявление ласки, нежности со стороны и Женьки и Нади, механизм, когда она просто хотела побыть одна, и в эти минуты давала волю слезам. Женька называл свою жену большим ребенком, не понимающим «всей сути происходящего в реальности, полной бессмыслицы». Точно такой же бессмыслицей он называл и ее работу с тремя десятками тупоголовых оболтусов, соскучившихся по кожаному ремню; не для Маринки она была, с ее-то характером. Пять дней в неделю выдерживать сотню подростков, большая часть из которых не понимает, зачем тратит свое время на занятиях (им бы только оценок хороших побольше; Марина Александровна добрая, всегда выручит), шесть, а то и восемь, часов талдычить одно и то же - это же какой должен быть потенциал прочности? Не верил Женька, что у его жены этот запас велик (отсюда и слезы, и кошмары по ночам, и нервы ни к черту). Она и сама в это не верила. Но не будь среди студентов тех, кому учиться ее наукам действительно было интересно, как, например, Андрею Ковалю, перегорела бы в один миг. А так часто, сразу после окончания очередного занятия хотелось по-детски разреветься. Кроме редких случаев, после звонка она запиралась в подсобке; садилась в стоящее в углу кресло, закрывала лицо руками, сидела так минут пять, стараясь ни о чем не думать.
-Бросай ты эту свою психушку, - не переставал повторять Женька, когда после первых занятий в качестве учителя, она плакала, уткнувшись ему в плечо, - Бросай, по-хорошему.
Он никогда не называл техническое училище, где она работала преподавателем сразу трех предметов, как-то по-другому. Психушка - и никак иначе. (Последнее время ее это раздражало, правда, она сразу же успокаивалась, так ток проскакивает при секундном замыкании цепи.)
-Дурной твой характер, - настаивал Женька, - Не учитель ты, не можешь ты быть учителем.
Андрей Коваль однажды определил для нее «всю суть происходящего в реальности, полной бессмыслицы»:
-Каждый день как на Голгофу.
Да и само слово «распятие» приобрело особый смысл, когда она распиналась на каждом занятии, нередко перекрикивая студентов, заводящихся с пол-оборота, только дай тему. Почти каждое занятие делилось на две половины - когда говорила она, и когда говорили студенты; почти каждое занятие с трудом заканчивалось под ее диктовку. Уже предчувствуя, что не в силах остановить дискутирующих ребят, не понимающих, что срывают лекцию, просто усаживалась за рабочий стол, переключалась на свои заботы. Такая тактика была единственным средством вернуть на оставшееся время урока власть в свои руки. И, как правило, самые умные призывали заткнуться самых языкастых. И, как правило, обида проходила вместе с наступающей тишиной.
Последний год выдался особенно напряженным: впервые за пять лет работы в техническом училище она приняла первокурсников. Она не хотела быть классным руководителем группы первого курса. Другие группы, приходившие к ней на лекции, в этом году так же пошли на спад по интеллектуальным качествам....
-Пойдем спать, - в полголоса просила она сейчас, почти засыпая рядом с Женькой.
Он повернулся к ней. Секунду смотрел в ее глаза, с улыбкой, с теплом, с лаской. Неожиданно поцеловал в губы, подхватил на руки и понес в спальню.
-Еще полчасика посижу, ладно?...
Большой серый лис больше не пугал ее. Наоборот, протягивал свою лапу, будто обещая преданность. Склонил голову; она увидела в руках стальной ошейник. Лисиц на цепь не сажают, подумала она. Хотела сказать это вслух преклонившемуся перед ней животному, но не смогла. Наполовину открыла рот, плотная масса залепила дыхание, проникла в легкие, наполнила приятным ароматом. Она протянула к лисице руку с намерением пожать лапу хищника; сверкнули когти. От внезапности ошейник выпал из ее пальцев.
Под оглушающий звон она резко открыла глаза. В неожиданной тишине звон эхом отзывался по всей голове, лишая возможности некоторое время соображать. Но взгляд ее попал на будильник, который всегда срабатывал без четверти семь. Она проснулась ровно через тридцать пять минут.
Она проспала!
Надьку в школу пора вести, а она валяется в кровати!
Она мигом выскочила из-под одеяла. Почти бегом вошла в комнату дочери. И остановилась, тупо уставившись в пустую всклокоченную постель. Приготовленной с вечера одежды, как и портфеля, не было.
Она перевела дух, закусила губу, и, неожиданно для себя самой, рассмеялась. В кухне тоже было спокойно; на столе оставались неубранными два столовых прибора. В одной из чашек еще не остыл недопитый кофе Женьки. Она еще раз улыбнулась удачному исходу дела.
Меньше десяти минут ей потребовалось, чтобы привести себя в порядок; вечером она обязательно вольется в радостное для дочери и, несомненно, для всей семьи русло, со всей его круговертью (конечно, будут гости, суета превратится в бурный хаос), но до того момента она оденет привычную маску: под тоскливое настроение утра, с обилием серых туч, разгуливающих по небу под надзором желтого ока солнца; так же свободно, слившись с большинством, но так же как солнце, улыбающееся только ей, невзирая на количественное превосходство парообразований, нагнетающих скуку.
-Пора на Голгофу, - сказала она сама себе, удовлетворенная всеми элементами одежды и небольшим количеством макияжа.
До технического училища ей всего-то требовалось проехать три остановки....
На счастье Марины Александровны, «маршрутка» уже подъезжала к месту посадки. Полупустое такси подобрало только ее одну. Ехали быстро, чудом пролетая светофоры на «зеленый». На остановках долго не задерживались.
Через десять минут она была на месте. И сама удивлялась желанию добраться до места работы на маршрутном такси, которые терпеть не могла до сегодняшнего дня. Обычно предпочитала троллейбусы, в исключительных случаях пользовалась автобусом. Просто сегодня Марина Александровна могла реально опоздать, за что ей наверняка бы влепили строгий выговор; Валентин Сергеевич очень не любит, когда опаздывают. Часто, первые пять минут после звонка дежурит по первому этажу, «эффектно» пробирая провинившихся по этому поводу. И его совершенно не интересуют причины опоздания.
У парадного входа она встретила Андрея Коваля с черным пакетом в одной руке и с недавно где-то приобретенным мобильным телефоном в другой. Впрочем, первокурсник сунул его в карман голубой рубашки, некрасиво, кстати, сочетающейся с серыми спортивными брюками. Дня четыре назад потеплело; все эти четыре дня, каждое утро он стоял у парадных дверей в одиночестве, занятый своими мыслями.
-Здрасьте, - кивнул Андрей, когда она поднялась по ступенькам и подошла к двери.
-Здравствуй, - Марина Александровна быстро открыла ее и вошла внутрь.
Она, вдруг, подумала, что Коваль хотел сказать ей что-то еще, помимо обыденного краткого приветствия. У него всегда в запасе оставалось энное количество неиспользованной информации, и на ее занятиях студент излагал ее сверх меры часто «доставая» преподавателя донельзя. А урок экологии с ним превращался просто в какую-то дуэль, где остальные студенты мало что понимали, впрямую требовали заткнуться. Изматывал Андрей с огромной скоростью. Зимнюю сессию он почти провалил, сдав из двух экзаменов только физику. Сдал почти на «отлично», чем немало удивил и обрадовал Дарью Павловну. Зато Романа Аркадьевича порадовать Ковалю было нечем. Она была в шоке (как и большая часть преподавательского состава), когда на педсовете встал вопрос об отчислении Андрея по итогам зимней сессии. Марина Александровна была «за» него, хотела, чтобы он продолжал учиться, несмотря на его досаждающее поведение на ее занятиях.
Марина Александровна прошла на вахту, попутно отвечая студентам на их механическое «здрасьте». Взяла ключи от аудитории, расписалась в журнале.
Запищал в сумочке сотовый.
-С добрым утром, - приветствовал Женька.
Она была рада услышать его голос. Отошла в сторону.
-Надеюсь, ты не слишком волновалась, что я отвез Надьку сам?
-Спасибо. Я чуть не опоздала, проспала будильник, представляешь? - пожаловалась она с улыбкой.
-Мы с Надькой позавтракали под его пение, - признался муж, - Прости, я подумал, в такой день ты могла бы отдохнуть от своего дурдома.
-Благодарю за заботу, - она и сама бы этого хотела, - Во сколько будешь дома?
Женька помолчал с секунду-две.
-Я сейчас еду к Алексееичу, потом в контору. В лучшем случае, к четырем постараюсь прибыть. Самое позднее - к семи. Да не волнуйся так, без меня праздник не обойдется; я уже пообещал Надьке... Люблю вас обеих. До вечера.
-Пока.
Прошел Роман Аркадьевич. Она видела как он остановился у расписания занятий, затем зашагал к себе. Вчера Марина Александровна изучала журнал подопечной группы. Тревожно было за ребят из-за математики, много двоек. Сложный предмет, сложный преподаватель.
-Роман Аркадьевич! - окликнула она, - Подождите!
Быстро догнала обернувшегося математика.
-Здравствуйте, Марина Александровна. Примите мои поздравления в адрес Нади.
Ему доставляло удовольствие сказать это. Но, хотя она видела, что глаза математика чуть потеплели, чего от него нельзя было добиться даже в самой мирной обстановке, все же, в них еще было немало холода. Тем не менее, услышать от Романа Аркадьевича приятные слова, относящиеся к ее дочери, доставило ей удовольствие, если не сказать больше.
-Спасибо, - с нескрываемым удовольствием ответила она, однако, радость оказалась недолгой, - Как дела у моих ребят? Открыла вчера журнал: Миронов - два, Романов - два, - она говорила как можно мягче, стараясь уцепиться за оттаявший чуть заметно взгляд математика, - Жалуются, мало времени на закрепление.
-А там и закреплять нечего, - но холод овладел им практически с первого слога, математик пожал плечами, - Я дал им двадцать одну формулу по производным, из урока в урок они упорно молчат у доски. Десять часов одно и то же решаем, что там закреплять?
Его словам можно было верить. Роман Аркадьевич, как и всегда, оказался беспощаден. Она никогда не понимала излишней строгости, тем увереннее сейчас принимала сторону несчастных студентов, тем паче, своих.
-У Романова, я смотрю, совсем плохо, - с особой просьбой постаралась намекнуть Марина Александровна.
-Романов вообще не работает, - быстро среагировал математик, словно задетый за живое, - Хоть бы слово сказал. Что Романов, что Миронов - студенты практически нулевые. Только телефоны и разговоры. А Миронов мне напрямую заявил, что ничего не понимает. Только через родителей разговаривать остается. Всю вашу группу назад тянут....
У Марины Александровны вновь запищал телефон. Она извинилась перед математиком и оставила его.
-Привет, мам, - приятный голосок любимой дочери достал до самого сердца не менее приятным теплом.
Все проблемы (спасибо высшим силам) мгновенно переместились из реального мира в параллельный, призрачный, пусть и на столь короткое время.
-Привет. Поздравляю тебя с Днем рождения, - Марина Александровна не смогла удержаться до вечера, где все самые теплые добрые слова имеют особую силу, но, естественно, она скажет это вновь, - Желаю тебе здоровья, счастья; пусть у тебя все будет хорошо.
-Спасибо, мам, - от одного только слова благодарности дочери у матери в горле встал ком, - Папа отвез меня, не волнуйся.
-Он тебя хоть покормил? - с нарочной заботой в неуверенном голосе сказала Марина Александровна.
-Трудно сказать, - серьезно ответило девятилетнее чадо, - Папа дал мне денег, так что голодной не останусь. А можно на мой День рождения придет Васька Борисенко?...
За минуту девочка засыпала мать вопросами. Последняя просила Надю приостановить «атаку», попутно разрешив ей пригласить Ваську Борисенко. Получив большую часть положительных ответов, Надя повесила трубку.
Так что к себе в подсобку Марина Александровна вошла за пять минут до звонка, отдав, при этом, ключ от аудитории ожидающим ее студентам из группы Романа Аркадьевича. Вошла, закрыла дверь, перевела дух. Различные эмоции переполняли ее сейчас. Особенно сильным было ощущение возврата в реальность, отступившую на второй план на время общения с дочерью. Наиболее ярко это ощущение поддерживал мат из аудитории (пролетающий вперемежку с болтовней студентов, занимающих места за партами), который Марина Александровна слышала сквозь тонкую дверь. Она, впрочем, перестала обращать на происходящее за пределами подсобного помещения во время ее отсутствия там какое-либо внимание. Лишь бы при ней не употребляли жестких и крепких выражений.
Марина Александровна включила свет, несмотря на солнечный, достаточно хорошо озаряющий внутреннее пространство через широкое окно...
Когда в дверь постучали, она не сразу сообразила, с какой стороны пришел гость. Расческа в ее пальцах, едва касавшись крашеных под каштан волос, летала по ним, сглаживая неровности.
-Здравствуйте, - вежливо обратился молодой человек, когда она открыла дверь в коридор этажа, - Мне бы Наталью Борисовну, если она здесь.
-Вы знаете, - не менее аккуратно огорчила Марина Александровна, встав на пороге, - У Натальи Борисовны сегодня выходной день.
-Простите, а вы, случаем, не могли бы подсказать ее адрес? - без тени разочарования выпытывал гость, которого она впервые видела, - Вы уж извините мою настойчивость.
-Ничем не могу помочь, к сожалению, - преподаватель пожала плечами, - Адреса я не знаю.
Гость извинился и ушел. Она закрыла дверь, повернула на два оборота ключ в замке, полная любопытства.
Наталья Борисовна Керенская делила с Мариной Александровной кабинет биологии и экологии, проводя здесь свои лекции по химии. Кроме того, она так же занимала пост зама по учебной части, и, кроме всего прочего, частенько проводила лекции по основам теоретической механики. В личной жизни Керенская в одиночку воспитывала двенадцатилетнего охламона. Насколько могла знать ее коллега по работе и просто подруга Марина Александровна, Наталья Борисовна не включала на ближайшее будущее планов на открытие какого-нибудь романчика (если, конечно, предположить, что молодой человек был с этим связан). В принципе, Марине Александровне, несмотря на любопытство, было все равно, не ее это касалось. Она и правда не знала адреса Керенской. Но появление молодого человека, его настойчивость и искренняя вежливость, о которой в последнее время можно только вспоминать, казались необычно соблазнительными….
...Марина Александровна вышла в аудиторию из подсобки быстрым шагом, сжимая в руках пару своих индивидуальных учебников и телефон. Прошла между рядами, глядя перед собой, на доску. С утра должно было хватить запаса энергии на предстоящие полтора часа, а там - «окно», и можно будет передохнуть перед группой Андрея Коваля.
-Присаживайтесь, - негромко просила она ребят, сложив учебники и телефон на столе.
Окинув взглядом аудиторию с облегчением заметила, что многих не хватает, кажется, пятерых. И среди отсутствующих оказался «хохмач» Никитин, изредка старающийся срывать ей занятия. Это было вдвойне приятно.
-А что это вас так «много» с утра? - облегчение выразилось на лице преподавателя улыбкой.
-Пятеро отсутствуют, - через паузу, во время которой пересчитывал студентов, прокомментировал староста - курчавый Антон Гвоздеев.
На пять человек меньше гвалта. Неужели сегодня будет ее день?
Марина Александровна сразу перешла к занятию, захватив инициативу в свои руки.
-Запишите тему: «Типы экосистем. Сукцессии».
Она записала новое для студентов слово на доске. Села за свой стол.
-Экосистема, - диктовал преподаватель через паузу, - это совокупность живых организмов и взаимодействующих с ней факторов внешней среды.
Она говорила негромким голосом, насколько позволяла тишина. На «Камчатке» первого и среднего рядов родилось какое-то шушуканье, плавно переходящее в тихий гул.
-Классификация экосистем, - повысила голос Марина Александровна, - Терентьев, Камушкин, я сейчас проверю ваши тетради.
-Да он пристает ко мне, - с наигранным возмущением указал белобрысый Сережка Камушкин, - Записки кидает.
По аудитории прокатились смешки.
-Слышь, ты, пошел на фиг, - резко среагировал шкет Мишка Терентьев, - Следи за базаром, о'кей?
Ей было противно слушать этот «детский сад». На миг Марина Александровна укорила себя в развязавшейся перебранке. Поэтому предпочла смолчать, к тому же, после грозного ответа своего оппонента Сережка замолчал.
-По происхождению...
-Супер! - внезапно воскликнул прямо перед ней сидевший Игорь Фадей, до того уткнувшийся в свою тетрадь.
Марина Александровна резко вздрогнула, нисколько не подготовленная к этому возгласу, будто неожиданно очнулась; так заставил ее очнуться звон выпавшего из рук ошейника, что держала во сне. Вздрогнуло и ее сердце, привыкшее к любым неожиданностям подобного рода. Однажды, так же внезапно кто-то из студентов взорвал целлофановый пакет, когда она повернувшись спиной к аудитории, чертила на доске схематичный рисунок.
Но Игорь не был хулиганом, наоборот, Марина Александровна была довольна его неприметным поведением, и часто ставила положительные баллы только за то, что на занятиях Фадей пару раз открывал рот.
-Простите, - он тут же глупо заулыбался, видимо, осознав свое поведение, глядя в ее широко раскрытые от легкого шока глаза, - Задумался.
-Что с тобой? - под всеобщий смех негромко сказала Марина Александровна, уняв частое сердцебиение.
-Это он вчера, наверное, с Иркой вечер провел, забыть не может, - давясь от хохота бухнул сосед Игоря Сашка Леонов, - Это было супер.
-Заткнись, долбач, - ткнул Фадей своего соседа локтем в бок, - Простите меня, Марина Александровна. Вырвалось, - виновато обратился он к преподавателю.
-В следующий раз с невропатологом приходи на лекции, хорошо?
Она уже не сердилась на него, несмотря, на то, что все происходящее казалось ей диким.
-По происхождению или возникновению, - чуть придя в себя Марина Александровна возобновила лекцию, - экосистемы делятся на:
а). естественные;
б). искусственные.
Кто приведет примеры естественных экосистем? - обратилась она к ученикам, словно ничего и не случилось несколько секунд назад.
-Лес, - мгновенно сообразил Сашка Леонов, - А можно я анекдот про лес расскажу смешной? Можно?
-Давай, урок сначала закончим, а на перемене расскажешь, договорились? - с нотками раздражения остановила она, - Запишите пару примеров: лес, степь, воздушное пространство... Теперь искусственные; тоже два-три примера: заповедники, поле...
-Поле, русское по-о-о-ле! - еще более внезапно затянул с середины третьего ряда Лешка Рябов, будто в забытье, от которого она привыкла слышать всяческую чушь во время опроса, - Светит луна....
Студенты буквально взорвались сочным гоготом, отвлекшись на нежданного «певца». Кое-кто даже похлопал в ладоши. Наверное, всеобщий хохот так отрезвляюще подействовал на парня, раз он оборвал пение с идиотским выражением на лице. Марина Александровна всего на несколько мгновений застыла на месте, не в силах что-либо противопоставить поведению студента, чуть открыв рот и вонзив в вокалиста взгляд, полный переполоха. За все пять лет работы преподавателем в этом техническом училище с ней никто не выделывал ничего подобного. Поэтому растерянность ее была вполне оправдана.
-Группа, заткнулись! - рявкнул староста, самовольно встав со своего места и оперевшись руками в крышку парты.
Воцарилась мертвая тишина.
-Вон, - в тишине голос Марины Александровны прозвучал с явной жесткостью.
К ее удивлению Рябов механически встал из-за парты, так же механически и безмолвно прошел к двери, сразу придя в себя.
-Что это с вами делается с утра? - постояв еще некоторое время, после того, как дверь за студентом закрылась, Марина Александровна с раздражением опустилась на стул, - Что это за отношение? Один кричит, второй анекдоты рвется рассказывать, третий запел как...
Она заложила ногу за ногу, скрестила на груди руки. Взгляд ее попал на окно; снаружи гулял слабый ветерок, нагоняя еще больше туч, застилающих яркое солнце, оставив на его месте светлое пятно, так что на него можно было смотреть без страха ослепнуть. Это была только первая пара, но уже все шло кувырком. Она с трудом сдерживалась, чтобы не нанести ответного удара, как могла это сделать: опросить парочку поднадоевших «детишек» (помалкивают те, кто хоть что-то знает; исключение - Коваль, но у того явные проблемы с психикой) и выставить соответствующие оценки в журнал, благо, пустых клеточек много. Марина Александровна прибегала, иногда, к такому воздействию, но, как правило, после ее хода ничего существенным образом не менялось. Первый курс, еще не осознавшие, что и где делают, детки, самоуверенные, наглые. И с каждым годом все труднее заставить их остановиться. Дурдом.
-По источнику энергии все экосистемы делятся на автотрофные и гетеротрофные, - почти шепотом продолжила она, так что ее могли слышать только впереди сидящие, - Автотрофные...
-Я не успеваю, - раздался голос с задних парт.
-Побыстрее, - твердо подогнала она и продолжила диктовать, не повышая тон, - экосистемы используют в качестве источника энергии энергию солнца. Гетеротрофные экосистемы используют органические вещества или энергию создаваемых человеком энергетических устройств.
-Например, «Энерджайзер», - попытался пошутить все тот же голос.
Новые смешки покатились по рядам.
-Ляузов приведет нам сейчас примеры для обоих случаев, - Марина Александровна потянулась за ручкой.
Полный Артур Ляузов выполз из-за парты. Первым, что сразу бросилось в глаза преподавателю была раскрытая черная рубашка, из-под которой виднелась футболка с огромным черепом посредине. Секунду она разглядывала глупую картинку.
-Пожалуйста, Ляузов, пример автотрофной экосистемы.
-Ну-у, - протянул студент, сжав в пухлых пальцах ручку, - Лес: деревья используют энергию солнца для роста. Луга.
-Достаточно. Пример гетеротрофной системы?
-Поле, - и Артур невольно заулыбался, - Человек использует удобрения для роста культур...
-Куриный помет, навоз, - услышала она громкий шепот соседа Артура.
-Ляузов, достаточно, - усадила Марина Александровна студента, - Исаев, что называется биологической продуктивностью? Это материал прошлых занятий, ты должен знать.
Коротыш Женька покорно поднялся с места.
-Спорю на «сотку», что он не знает! - воскликнул Сашка Леонов.
-Да пошел ты, - огрызнулся Женька, - В чан схлопочешь на перемене...
метаморфоза 2
-Злодейка ты великая,
А по сему, велю тебя
Умертвить завтра утром.
Мой личный указ на то, мое неизменное слово,
Слово самого императора.
Вот и подпись здесь.
Звенят кандалы, не верит Любава своим глазам,
От своих ушей отказывается.
Указ берет, дрожит бумага в пальцах ее
Словно лист от ветки оторвется на страшном ветру.
-Все знают - нет вины за моей спиной.
Никогда чужим землям свою на продажу не смела я ставить.
А что золото у меня под полом нашли,
То работала я с утра до поздней ночи.
-Слово мое - закон.
Казнят тебя, чтобы я видел.
Выходит Любомир 11-ый из подземной темницы.
Велит подать карету.
Устал император, опирается на трость из черного дерева,
Бриллиант ладонью морщинистой сжат.
Дрожит рука.
Садится император в карету из дерева.
-Хотелось бы мне с Любавой еще раз встретиться.
В ответ императору:
-Все сделаем, ваше величество...
-Император! Император едет!
Ох, не погуби нас, Любомир 11-ый, родной
Отец наш всемилостивейший!
За тобой хоть на край света,
Хоть к черту в пасть,
Хоть в бездонную пропасть.
Не нужно нам твое золото,
Не нужны хоромы золотые, бриллиантом отделанные,
Своим блеском солнце затмившие.
Готовы в халупах глиняных,
В деревянных конурах,
В каменных склепах,
В соломенных хижинах,
В овчарнях хозяйничать.
Лишь бы твое слово
Сто недругов, тысячу напастей одолеть навечно смогло.
И бросаются под карету смело.
Улыбается Любомир грустно,
Из кареты на них смотрит.
Одно бы слово сейчас его -
И солнце бы с небес ему в знак преданности подали,
На блюдечке принесли.
Но ведь врут императору;
Корысть в преданных глазах,
Нужна одна только милость.
Чтобы Любомир 11-ый лично за каждой спиной стоял,
Кудесником богатства и почет сотворить мог.
Не хоромы золотые, но бессмертие каждому,
Волю, себе равную.
Но без того воля.
Всем угождает император, всех балует:
Лишнее слово в награду, лишняя милость, лишний жест.
Тысячи просящих у дворца его глиняного каждый день.
Все для них, с душой. с любовью, с почтением.
Чужая боль, чужая тоска, что собственная печаль.
Для себя только не хватает императора ни минуты;
Нет золота ни для кареты,
Ни для дворца,
Ни для собственного величия.
В старье ходит Любомир 11-ый.
Хоть и есть наряды, да залатаны не единожды.
Корона поблекла, не носит ее император,
И мантия крысами изъедена.
Хоть и молод Любомир в годах,
Да на лице старость
С морщинами и дряблой кожей.
Один во дворце.
Поездил Любомир 11-ый по границам своим,
Замучил лошадей старых,
Обратно к тюрьме возвращается,
Под ночным покрывалом скрытый,
По дороге гладкой:
Без кочки, без ухаба, без ямки.
От качки засыпает Любомир 11-ый.
В сон клонит императора часто,
Плохо спит он ночами.
Ждет Любомира тюремщик толстый:
-Доставлена Любава как велено, ваше величество.
А мне бы пару монет за услугу.
Не пару, целую сотню золотых вложил император в пухлую Ладонь,
В придачу своей накрыл:
-Хвалю.
Провожают Любомира до дверей тюремщика.
-Вот за ключ тебе, дорогой друг, еще пятьдесят.
Остался император вдвоем со злодейкой.
Стоит перед ним, глаза на него смотрят;
Дрожь в них Любомир читает.
Крестьянка она обычная,
Овечка тихая, безвольная.
Схватили ее прямо из дома,
Оторвали от родителей - стариков.
Золото, что под полом нашли, слышал он,
Отняли в доказательство вины ее.
-Знаю, что не смела ты своей землей с чужими торговать.
Знаю, что нет вины за тобой.
По моей воле в темницу посажена.
Отпустить на свободу не смогу, не проси.
Страшно мне, Любомиру 11-му.
Вокруг сила безграничная.
Не хотят в хоромах жить,
Не хотят золота.
Душа моя нужна, сердце требуют.
Чтобы потакал во всем,
Кудесником богатства и почет сотворить мог.
Чтобы волю дал им,
Подобную своей, императорской,
Чтобы каждый править как я умел,
Велеть по-своему жить мог.
Поэтому нужна ты мне.
Тебе одной верю, никому больше.
-Силой меня хочешь взять?
На аркане поведешь как скотину за собой?
А сама не пойду, не надейся.
Свои беды собственными руками сотворил,
За меня думаешь спрятаться?
Страшно быть растерзанным голодными до сладких пряников?...
Не дал ей закончить император.
Встал рядом с крестьянкой.
В руке платок сжимает.
Ни криков, ни шума.
Обмякла она в его руках беззвучно,
Обессилела в одну секунду.
В темноте запихал свою жертву в карету деревянную император.
Тайно повез во дворец.
Страшно Любомиру 11-му:
Слова о пряниках кнутом по лицу.
Глядит на Любаву он,
Что на руках держит.
Сладкий запах до него чуть дотягивается.
-Нет, не на аркане, не как скотина безвольная.
А вот так, просто.
Только запах слащавый тебя коснулся - моя ты.
Улыбка на его лице играет.
Запер крестьянку император
В комнате просторной
С решетками на окнах.
Заперся сам.
Воды налил в глиняный кубок - пересохло в горле.
Холодно Любомиру 11-му.
Не верит никому.
Одна лишь Любава вытащит из омута ледяного.
Ночь прошла в кошмарном сне.
Только утро наступило - император к пленнице наведался,
Проснулась после сладкого сна.
Дверь открыл, перед носом самым крестьянка.
Сверкнула сталь в нетвердых руках.
Зажглась грудь огнем.
Отпустила клинок Любава,
Отступила от ослабевшего тела.
Лежит под ногами крестьянскими Любомир 11-ый,
Чуть дышит, залитый кровью.
Кровь императора на грязном подоле.
Опустилась на колени перед ним Любава.
-Прости и ты меня, Император.
И я знала о твоем повелении.
Велено было отпустить тебя на волю.
Зря верил мне, тебя не виню.
От сладкого пряника, от сытости думать легче,
Предать несложно.
Зря верил, что пряником сахарным насытиться можно до конца жизни.
Сахар, что дурман долгожданный верно,
Без лишней ложки как без радости.
Прости их, император...
_________________________________________
по центру: СКАЗКА О КУПЛЕ-ПРОДАЖЕ.
Встретились на рынке на днях
Два соседа деревенских: Иван Филлипыч да Кузьма Лукич.
-Здорово, Кузьма Лукич!
-Здорово, Иван Филлипыч,
Хотя и здоровее видали, - со мехом старик в ответ шутит
(Помоложе Иван Филлипыч своего соседа в годах будет на три десятка зим), -
Какая путь-дорожка тебя, Иван, на базар привела?
-Да галоши прохудились, Кузьма Лукич;
И коса бы нужна поновее.
А вам что бы надобно?
-Вот, гвоздиков не хватает.
Подбить чего, да нечем.
А так, по хозяйству что-нибудь подглядеть.
-Оно все пригодится, Кузьма Лукич, это верно.
И разошлись соседи, по рядам базарным
В стороны вышли.
-Акция, акция! - слышит Иван Филлипыч голос, вдруг, звонкий,
Будто его кличут, - Примите участие
В нашей акции беспроигрышной!
Никакой лотереи, все без обмана!
Все по правилам, все по-честному!
И словно кто-то толкнул Ивана Филлипыча в спину локтем.
Едва повернулся лицом к обидчику,
В руки уже бумажку суют.
И народ толпится,
И никому до Ивана Филлипыча дела нет.
В бумажку смотрит он,
Озабочен, в догадках теряется.
Есть от чего: держит билет лотерейный;
На черной, будто горелой, бумаге
Буквы золотом переливаются:
ПРИГЛАШЕНИЕ НА РАСПРОДАЖУ.
Номер билета - три семерки,
А в углу стальная печать круглая, с регистрацией.
-Акция, акция! Доступная акция!
Голос звонкий прочь от Ивана Филлипыча
Все дальше и дальше уносит.
Озирается новый участник, напрасно найти распродажу хочет.
Кругом распродажа - рынок.
Кроме полосатых палаток и покупателей с торговцами ничего не видит.
Натыкаются на него,
Ругаются, что встал на дороге.
Пришлось Ивану Филлипычу на ходу билет пополам складывать,
В карман потертого пиджака опустить.
Забыл он, зачем пришел на базар сегодня.
В раздумьях бредет к выходу,
Словно в наваждении.
Мимо галош, мимо кос проходит.
А в голове голос звонкий эхом перекликивается.
Будто дурно Ивану Филлипычу,
Рябит в глазах.
Уже на выходе достал билет из кармана,
Развернул неуверенно.
Нет в приглашении ни даты, ни места, ни часа:
Когда акция странная - неизвестно.
-Долго вы, Иван Филлипович, ходите.
Взгляд поднял - перед ним автомобиль старый.
Охра во многих местах облуплена.
Дверца в салон открыта,
Внутри человек в очках с круглыми стеклами к нему обращается,
В машину сесть приглашает.
И садится Иван Филлипыч рядом, в кожаное сиденье,
И дверцу за собой закрывает.
-Что с вами, Иван Филлипович?
Чем так взволнованы?
Разводит Иван Филлипыч руками, пожимает плечами,
Да билет лотерейный показывает.
-Что же вы так испугались? - улыбается незнакомец.
Лицо его круглое, гладкое как бархат;
Так и лучится изнутри ярким светом,
И золотится кожа золотым оттенком.
И костюм на нем с иголочки, шит только.
-Поздравляю вас, Иван Филлипович.
Стали вы участником акции, распродажи великой.
Выпить бы за это надобно.
И протянул незнакомец новому участнику акции
Рюмку полную водки настоящей.
Не верит Иван Филлипыч в происходящее.
Но не снится ему!
Тайком себя щиплет, про себя крестится.
А за стеклом солнце померкло,
И не на привычном рынке они!
А машина старая на месте недвижима;
И вроде пяти минут не прошло, как Иван Филлипыч странного человека повстречал.
«-Точно, плохо мне, в обмороке промеж палаток лежу.
Ну и пусть», - думает, махнув рукой.
Взял рюмку из гладких пальцев.
Для проверки понюхал - водка настоящая.
Выдохнув, спиртное в себя опрокинул.
-Крепка, зараза.
-Вот и славненько, Иван Филлипович,
Вот так по-нашенски.
Вы, Иван Филлипович, для меня гость дорогой.
Вы - участник акции беспроигрышной.
Я приглашаю вас на Рынок,
На куплю-продажу честнейшую,
С товаров множеством, на любые вкус и желания;
Хоть галоши на ноги, хоть косу, чтоб траву резать.
Все и всем предоставлено.
Не останетесь вы с пустыми руками.
За что заплатите, до смерти вашим останется.
Семьсот семьдесят семь денег у вас в приглашении выбито,
Хотите - в рублях, хотите - в валюте заморской считайте.
Товар на Рынке добротный,
Качество стопроцентное.
Ну, а коли брак обнаружите, вот голова моя вам.
Осмелел Иван Филлипыч:
-Почему же меня выбрали?
-А почему бы не вас выбрать, Иван Филлипович?
Впрочем, если отказаться хотите, сдайте приглашение, будьте любезны.
Взглянул еще раз Иван Филлипыч в бумажку непривычную.
Недолго колеблется:
-Когда распродажа?
-Да подъезжаем уже.
Повернул наружу голову Иван Филлипыч, в окошко открытое.
Воздух утренний, свежайший, вдохнул.
(Такой воздух в мороз солнечный на рассвете только бывает)
С непривычки помутилось в голове,
Сердце сбилось, плывет перед глазами.
Но к огромной площади подъезжает автомобиль.
Остановился у ворот высоченных,
Увенчанных золотой аркой:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ.
За воротами люди в цветастых одеждах бродят,
Гвалт, шум на сто голосов.
Кругом палатки, павильоны, лотки - не протолкнуться.
-Жду вас у выхода, Иван Филлипович
Когда деньги закончатся.
Удачных покупок.
В воротах встретилась ему женщина важная,
Прошла на выход,
На цепочке тонкой человечка в грязных лохмотьях за собой повела.
Подивился Иван Филлипыч,
Даже рот раскрыл широко в удивлении.
-Постой, женщина...
-Муж мой, - кратко объявила покупательница, не оборачиваясь, -
Куплен мной честно, и чек могу предоставить.
Подите вон.
-Вона как, - еще больше подивился Иван Филлипыч,
Даже в затылке почесал.
«-Что же за место такое дивное?»
Навстречу люди в строгих дорогих костюмах.
-Что, отец, стоим на проходе? Билет предъявите.
-Мне бы галоши купить.
-Хозяйство - это туда.
Указали Ивану Филлипычу дорогу между рядов цветастых.
Пошел небыстро в верном направлении.
От лотка к лотку подходит, и каждый раз дивится товарам чудным и покупаемым.
-Покупай, любезный, поле, -
На толстом лице торгаша за товар свой гордость играет, -
Семь десятков гектаров пшеницы посажено; последний годок засевают:
Истекает аренды срок.
Зарастет поле, лугом обернется.
Или, вот, овса в сорок гектаров не хочешь?
Хороший товар, за тридцать денег уступаю.
Не успел Иван Филлипыч ничего сказать.
-Деревеньки, деревеньки!
Кому деревеньки дешево?!
С садами яблочными!
С полями ржаными, пшеничными!
С лесками густыми!
Подходит Иван Филлипыч к палатке с деревеньками;
Немного у прилавка этого покупателей собирается.
-Покупай деревеньку, мил человек.
Какая нужна тебе?
С речушкой, с полем, с леском?
Побольше народа или десяток устроит?
Пока недоумевал Иван Филлипыч, рядом статный человек,
По виду - птица важная,
Остановился, товар рассматривает.
-Хочу землю, чтобы площадью богата была,
Да халуп поменьше.
-Есть такое место, мил человек:
Домишек - пяток, площадь большая.
Сто денег все удовольствие.
Не растягивает покупатель, свое приглашение продавцу подает.
Пробил тот бумажку, будто чек в магазине, щипцами.
Бумаги из-под прилавка достал официальные, с печатями, с подписями:
-Берите, владейте, мил человек, еще приходите.
-Обязательно.
Свобода! Свобода!
По дешевой цене свобода!
Вышел Иван Филлипыч на перекресток с галошами по размеру, да с косой точеной.
Куда пойти думает.
-Смерть не хотите со скидкой?
За спиной человек в черном.
Распахнул свой халат, ночь вместо тела.
-Яды, холодное, огнестрельное оружие, петли на шею,
Все что угодно.
Только заплатите - смерть сама к вам выйдет.
Две деньги всего.
Шарахнулся от торговца Иван Филлипыч как от прокаженного,
В смерти пока не нуждается.
-Ошейники рабские, кандалы невольничьи!
Подходи, торопись!
Покупай, не ленись!
Свернул на другой ряд.
-Оружие всех калибров:
Огнестрельное, химическое, ядерное, бактериологическое!
Остановился у прилавка этого Иван Филлипыч.
Продавец худой, только ветер дунет - того и гляди рассыплется в прах:
-Чего изволите, ваша светлость?
Аэрозоли с кислотами, пистолеты, винтовки
Разного калибра, ножи, кастеты, все отыщем.
За двести денег оформлю пропуск на склад с тяжелым вооружением.
Хм, клиентов столько, что пора бы и цену повысить.
-И сколько же оружие твое стоит?
-От ста денежек, ваша светлость,
Но позволяю поторговаться.
Дальше идет Иван Филлипыч по рядам бесконечным.
Видит, умы продают вычислительные.
Много народу толпится возле умов.
За каждый мозг драться готовы насмерть.
-Кому технологии?!
Самые последние разработки, самые секретные новшества!
Лекарства от всех болезней!
Формулы бессмертия!
К одному, к другому торговцу подходит Иван Филлипыч
С искренним любопытством.
-Отменная совесть за три деньги, дешевле во всем мире не Сыскать.
Случись потерять, а вот запасная, и не одна -
Десяток припрятан укромном уголке.
Торопись, господин покупатель,
Всего один день со скидками совесть приобрести.
Скажу по секрету, господин покупатель,
Еще ни один клиент мимо меня не прошел просто так.
Чуть ли не бегом прочь уходит Иван Филлипыч.
Теперь только страшно ему становится.
Жутко на Рынке, где все и всех купить можно.
«-Неужли взаправду рынок такой чудный существует в природе?»
-Землю заморскую не продать?
Прямо из-под земли вырос господин в мантии черной.
Распахнул одежды - охнул покупатель деревенский:
Вся карта мира вышита у продавца мудреного.
На каждом цветном клочке ярлык с ценой креплен.
-Были бы деньги за тобой, клиент, свободные.
-Это как же, я правителем стану?
А куда же прежний денется?
Улыбнулся хитро продавец, руки потирает.
Окинул Иван Филлипыч ряды рыночные.
«-Что делается - то.
Что же за место такое?
Почему никогда слыхом не слышно о нем было?
Далеко ли до дома отсюда?»
Спешит на выход дорогу найти.
-Куда вы, Иван Филлипыч?
-Вези домой меня, слышишь?
Говори, что за место, кто сам таков будешь?
Рассмеялся незнакомец в ответ:
-Имя мое всем знакомо,
Всем, кто на рынке бывает, товар выглядывает,
Кто купить хочет, а я не препятствую,
Были бы деньги у вас...
Померкло все вокруг перед Иваном Филлипычем
На одно мгновенье.
Через миг очутился он на рынке сельском, где и стоял до виденья,
На том самом месте.
Сталкиваются с ним люди в недовольстве,
Ругаются.
_________________________________________
СПЕКТР. (передний план)
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АРВАВИЛОН:
В ГОРОД, В КОТОРОМ ЖИВЕТ ОГОНЬ,
И В КОТОРОМ ОГОНЬ УМИРАЕТ
Яркие буквы горят в темноте между двумя башнями, на неимоверно большое расстояние уходящими ввысь. За ними ничего нет, только та же тьма, источающая холод. От того они кажутся еще выше, готовые вот-вот рухнуть и рассыпаться на кусочки.
Позади, все в той же тьме, я слышу какой-то звук. Он дрожит, пляшет, то непрерывно нарастая подобно набегающим волнам во время прибоя, то так же, удаляясь от меня. Но движется вперед, становясь все отчетливее, все ярче. Звук приближается, становится все громче, плавно распадаясь в целую гармонию звуков одного источника, но разных тональностей. Так «выглядит», такой может быть только музыка.
И я узнаю ее. Резко поворачиваюсь на пляшущую музыку.
Флейта!
Это флейта играет! Она звучит громче всего остального оркестра, среди труб, дудок, фаготов. Оркестр приближается ко мне. Я вижу как весело пляшут мужчины и женщины под оживляющую фантасмагорию музыкантов в масках. Сильно напоминает цыганскую свадьбу, где всегда много веселья и людей. В свете фонариков на огромных шляпах трубачей и флейтистов я вижу, что все это множество одето в ярко красные платья и костюмы. Оркестр несет с собой только тепло, даже нечто более страстное, уподобляющееся жаркому огню страсти, азарта, нескончаемой энергии.
Музыка множества духовых инструментов слаженна и синхронна, как и ее эхо, которое отражается в тишине тьмы. Смех и восторженные возгласы участников пляски выделяются из-под музыки, они не часть ее. Но дополнение флейте. Пляшущие трели, пляшущие тела танцующих людей в огненно красном, пляска пламени, пляска света - непрерывность. Сила самого Огня.
Яркий свет фонариков, наконец, озаряет место где я стою, озаряет, до этого черные, а теперь темные башни, озаряет меня самого. Слепит глаза. Мягкое огненное тепло касается моего лица. Скользит по коже сверху вниз, щекочет.
А потом он проходит мимо, проносится сквозь немым светом.
Весь этот оркестр, все это веселье всего лишь оптическая иллюзия, мягкий приятный обман. Только мелодия флейты материальна, мне кажется, я могу прикоснуться к ней, пощупать каждую тональность пальцами.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АРВАВИЛОН:
В ГОРОД ГДЕ НЕТ ТИШИНЫ
И ВСЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Оркестровое шествие проходит между башнями, удаляется от меня, исчезает в молчаливой тишине, и, наконец, замолкает.
И вновь тьма. Только яркие буквы горят над головой холодным сиянием. Свет дрожит, я даже могу уловить частоту его мерцания. Это живой свет огня, и часто-часто стучит его живое сердце, так что невозможно услышать ритм. Глухая тьма не способна охладить безусловно жгучую силу, которую несет огненное сердце, не способна поглотить, заставить его замолчать и превратить в одну из тех же ледяных частиц, что создали ее саму.
-Доброй ночи, Арвавилон.
На моих часах миллион,
И я могу не прощаться
Если завтра не наступит нового дня,
И мне нельзя оставаться
Если здесь нет крепкого сна.
Мой великий, мой всевысший Арвавилон.
Моя сказка, мой миф, мой чудный сон.
Подари мне сказку, дай же, дай же мне ее!
Пади же ниц, умри как принц,
Затравленный звездой бессмертной,
Остывший из-за тысяч танцев,
Вскормивших жадное зверье!
И блеском смерти, блеском силы невозможной, а, может, счастья
Осторожно из сна беги,
Беги на смех мой жадный, алчный,
Пошли мне Тьму!
Ты вечный мой король, и все мои желанья и команды у тебя в плену!
И в наступившей тишине ослепший ты.
Вдохнешь запретный газ иллюзий, вкусишь запретный плод,
Отдашь себя всего, откроешь все замки.
Тебя поднимет в преданный тобой полет,
В фантастику умершей высоты...
Я вижу странную сгорбленную фигуру в полыхающих ярким пламенем лохмотьях, медленно (словно обреченно) бредущую ко мне со стороны башен.
-Но ты постарел, мой чудный, мой великий Арвавилон.
И на твоих часах миллион,
Миллионы секунд, миллионы теней, миллионы дверей.
Ты устал, мой милый всевысший Арвавилон,
Ты отстал, мой величайший сладкий сон.
Дорога под гору - все больше свора.
Все круче подъемы - Сверх легионы бьют тебе ноги, законы дороги.
Счастливые тени огни в твою честь зажигали,
Счастливые тени молились тебе, в твоих ногах умирали.
Любимый чудесный Арвавилон, вечный мой чудный кумир,
Царство тайных иллюзий и ограниченных игр.
Ты очень устал? Ты постой, отдохни,
Поток живительно нового света прими.
Теперь ты навечно со мною,
И я тебе все чудные тайны,
Все карты свои на потеху открою:
Таинства тайн, огненных зельев, истинных страхов, и «нет»,
Безумие Света, ничтожество Тьмы,
Войн и побед.
Мой чудный, великий Арвавилон,
Моя сказка, мой миф, мой сладкий сон.
Сгорбленная фигура смолкает. Останавливается между башнями, в свете огня я могу различить решетку; через мгновенье я слышу дребезжание петель.
Внезапный холод бьет в спину.
Оборачиваюсь...
(левый край)
Ты летел как ветер, бьющий в спины птиц,
Поющих в синем небе о любви и смерти.
Ты горел как солнце, прячась в облаках пустынных,
Скрывших птиц в тени от гнева солнца.
Не смотрел открыто в пропасть тьмой наружу,
Мчась навстречу свету со свободой.
Ты пылал как сердце солнцем жарким,
Пел о смерти вечной, о любви бесценной,
Рвущей сердце в клочья, яркой и мгновенной.
Ты ревел как гром, под дождь, заставший
Птиц тех в облаках, поющих о любви и смерти.
В пропасть тьмой наружу слал победу,
Каплями огня и света птичьи песни заглушая.
Ты был сильным, всемогущим,
И сиял непобедимо.
...-Назад! Назад!
Цепкая рука схватила меня, поволокла прочь, как можно дальше от смерти.
Я почти не чувствовал боли, только кожу стягивало от сухого жаркого воздуха. Я даже не почувствовал и не услышал как звякнул о камни мой меч, каждый взмах которого высекал из того сжигающего воздуха снопы огненных искр. В тот миг поединка, почти проигрышного для меня, когда я встал на краю плена и свободы, превращавшей гибнущие тысячи в крылатые стаи, кто-то сторонний бросился вперед на Тьму глотающую воинов без устали. Ее дыхание коснулось моего тела, высасывая все силы, высушивая плоть в дряблую субстанцию. Вопреки всеобщей панике, поднявшейся вслед за мощной внезапной атакой невиданного по силе врага, мой спаситель победил свой страх (до моего тела было рукой подать). Тьма выползла из пропасти, поползла по каменной земле, в секунду догоняя бегущих со всех ног, и побросавших оружие воинов. Яркое солнечное небо почернело от взмывающих к солнцу птиц__
(по центру)
Эти бесцветные куклы безумно реальны,
Эти бесцветные куклы серее не стали.
Но стали хитрее,
Но стали быстрее.
Эти бесцветные мысли безумно опасны,
Эти бесцветные мысли просты, тем бесцветные мысли несчастней.
Несчастнее горя,
Никто и не спорит.
Эти бесцветные вкусы так предсказуемы,
Эти бесцветные вкусы так непродуманны.
Проверено временем,
Общепризнанным мнением.
__Бежали назад, пятились кучно,
Прятались в птичьи шкуры беззвучно.
Лишь там, на свободе, голос прорезался, вроде.
И свысока насмехались над чем упивались так жадно,
И гордо смотрели, как неизвестная Тьма удовольствия ела,
Чем так дорожили при праведной жизни.
Ползла мертвой тенью и билась со всеми.
Хотя, ну что там за битва?
Я закрыл глаза, не в силах более что-либо видеть. Хотя, внутренне желал тешить себя страхом перед надвигающейся черной неизвестностью.
Наконец меня положили на землю.
-Это оружие более не способно противостоять противнику, ваше Величество, - услышал я совсем рядом, - Необходимы новые ресурсы. Помощнее.
-Воины отступают.
-Сейчас нет возможности дать им более надежную защиту, ваше Величество. Только с тяжелым вооружением мы сможем победить. Воины и так получают только самое необходимое.
-Но это их не спасает. Посмотрите наверх.
-К черту воинов...
-Кто будет использовать ваше модернизированное вооружение?
-Вот он, например, - и меня что-то с силой толкнуло в бок.
От боли я замычал, а ведь всего некоторое время назад мог не чувствовать ее, даже если бы меня проткнули десятком стрел. Тьма ослабила меня, превратила в немощного старика, больше страдающего от собственной немощи. Я чувствовал, что кружится голова, и этот толчок будто вонзился в каждую клеточку моего тела. И заставил открыть глаза.
Чтобы увидеть новую волну атаки воинов, остановившую (но не отбросившую врага назад) Тьму на какое-то время под всеобщими ударами горящих клинков, от которых способен вспыхнуть воздух. Черная пустота, казалось, достающая до самого неба на миг загорелась ослепляющее ярким пламенем. Яростное наступление ни на миг не устающих и не сломленных воинов могло бы стереть в пыль практически любого противника, оставить после себя ничто. Только такой, равный по своей мощи воинам, оппонент как Тьма смог выдержать уничтожающе несокрушимый натиск. Все происходящее напоминало решительный штурм. Тысячи, десятки, сотни тысяч мелких существ, в «глазах» Тьмы просто сравнимых с назойливыми паразитами величиной с блоху каждый, наносили удар за ударом, погружая огонь в пустоту, старались укусить как можно больнее, чтобы, хотя бы, прогнать опасность от себя как можно дальше. Многие, устав от бесчисленных взмахов огнем, отходили назад, палатки с провиантом стояли тут же, образуя целый город. Да это и был город, скорее напоминавший центр развлечений с огромным количеством аттракционов, игорных домов и казино, магазинов с невообразимым изобилием ассортимента на все потребности и удовольствия. Тьма не могла причинить городу никакого вреда,
«сражаясь» только с воинами, бросавшимися на нее
бесчисленными натисками.
-Чего разлегся? - и надо мной выросла полупрозрачная фигура с расплющенной в блин головой.
Разжала кулак, брызнув в мое лицо непахучей жидкостью.
-Вперед, иди вперед, скорее иди вперед.
Так же неожиданно блиноголовый покинул меня, перешагнул мое тело.
Непахучая горькая на вкус жидкость быстро придала мне сил. Лекарство освежило кожу, прошло онемение тела. словно я и не был ранен дыханием Тьмы. Физически я мог полноценно ощущать вернувшийся тонус. Неведомая сила сама подняла меня на ноги. Возникло ощущение неконтролируемой ярости, вместе с ним прошли все страхи. Птичий гвалт над головой показался, вдруг, нелепым детским лепетом. Я протянул руку; мой полыхающий ярким огнем меч сам лег в ладонь, которая тут же сжала его что было сил, даже косточки побелели.
-Вперед! Вперед! Не останавливаться! - раздавалось сверху, разрывая птичьи крики__
(правая сторона)
Господство власти.
Лицо несчастий:
Любовь и кровь,
Рожденье - смерть,
Война и мир.
О, рабский пир!
И на коленях мудрецы - их дети и отцы
Что волки на собранье;
Несут на пиках и крестах свой умный и животный страх
На жертвенный алтарь
К волкам, подобным стае.
__Заставят тех волков жрать собственных богов,
Жрать молча или с жаром,
Со вкусом, со смиреньем на рабском на пиру.
И кто подавится, вдруг, жадно,
Того ударят беспощадно,
Сметет рука Господства власти,
Раздавит как клопа.
И дикая же стая натравит миллионы на падшего раба.
Император в стальных латах, верхом на огромном отвратительном пауке направлял все новые и новые свежайшие силы в бой. Кнутом разгонял орды птиц; кровавый дождь сыпался на головы разъяренных от битвы воинов.
-Вперед! За нами победа! Вместе мы победим!
Ноги сами понесли меня на врага. Распихивая, сбивая уже подуставших, торопящихся вволю отдохнуть, будто в последний раз, воинов с ног, я помчался вперед. К тем тысячам, что продолжали всеобщее избиение неотступающей Тьмы. Чем ближе я подбегал к этой черной пустоте, к пропасти, из которой она выросла, образуя некую стену, тем грознее и устрашающе она становилась, забирая весь мой запал. И первый же взмах меча я сделал из-за собственного страха быть проглоченным ей без остатка.
-Вперед, вперед, мои воины! Я верю в вашу победу!
Огненный меч погрузился в пустоту. Не снижая скорости от моего мощного взмаха рассек сухое пространство, словно внутри ничего и не было. Тьма оказалась полой, пустой.
Там и не могло ничего быть.
От собственного замаха я едва не полетел в ту пропасть...
Черная завеса захлопнулась за моей спиной, отрезав дорогу назад.
А горящее сгорбленное существо терпеливо переминалось с ноги на ногу, держа решетку распахнутой...
_________________________________________
СПЕКТРАЛЬНЫЙ АНАЛИЗ. ЭПИЗОД 2.
Я видел страшный блеск: блеск тысячи кинжалов,
Блеск стали величавой; свет солнца отражал он.
В тот миг был поединок: сто тысяч на сто тысяч.
И блеск затмил мне небо,
Все дали, горизонты.
Я был один всей сотней.
Сто тысяч страхов сразу влились в меня порывом.
Сто тысяч рыл убогих - враги ко мне волною.
Они не замечали как я вцеплялся в горла;
Они не замечали как резал я их в клочья;
Они не замечали, что я один со всеми;
Они не замечали, что их все чаще, больше.
Они не замечали, что их не замечал я,
Но дрались жадно, гордо,
И верили в победу.
Лишь я ударил первым - рассыпался тот блеск,
Осколки брызнули волной.
Так, может быть, противник всего один передо мной?
Так, может быть, иду вперед проложенной тропой?
Пусть это будет сон, кошмарный, вещий, хрупкий.
Звон утренний часов развяжет суткам руки.
И холст, накрытый тканью, покинет сила ночи;
Умрет та жизнь, возможно, другую сталь заточит.
И в этот день увижу еще одно безумство.
Но пусть о нем забуду за завтраком горячим:
Еще одно искусство что ничего не значит…
В трех шагах от страха
ШАГ ВТОРОЙ
;
ШОУ
Часть первая: КАСТИНГ
-Горите в Аду, любители горячих страстей! Дьявольское телевидение, совместно с радио «Развлечений», начинают прямую трансляцию с Темной Арены, где ровно через полтора часа возьмет старт очередной этап самой долгожданной и головокружительной гонки последних шестисот шестидесяти шести полных суток – Гонки Абсолютной Власти! В комментаторской кабине, как и обычно, ваш покорный слуга – Зеро. И, как и всегда, дамы и господа, вы станете свидетелями настоящего зрелища, о котором вы могли только мечтать. Я уверен, в этот долгожданный всеми нами час, вряд ли кто-то занят своими грязными делишками или решил встретить новый день вернувшись из царства кошмарных снов после будничного дня. Ведь Гонка Абсолютной Власти – это, прежде всего, Развлечение, куда более приятный отдых для нас с вами, мои драгоценные радио и телезрители, по сравнению с обычным сном или пьянками в развеселой компании в каком-нибудь кабаке. Лично я получу сегодня море удовольствия от происходящего, кто бы не стал победителем; кстати, надеюсь и материально обогатиться, а вы? С самого утра и до полуночи, то есть, до самого старта соревнования, Дьявольский канал принимает ваши ставки. Да, дамы и господа, Темная Арена – ваш шанс слегка подзаработать, я думаю, пару миллиончиков без проблем. Напомню, теперь это уже не секрет, на прошлом шоу некто, не пожелавший назвать свое имя, выиграл пятнадцать миллионов чистым золотом, сделав ставку на саму Темную Арену. Если вы помните, предыдущая гонка осталась без победителя. А значит Темная Арена стала еще сильнее. И сегодня ее будет представлять… Нет, пусть это останется маленьким секретом для всех нас, даже для меня. Так что, выбор за вами, мои дорогие любители погорячее. Мне остается заверить вас, что на этот час количество ставок перевалило за миллион…
Встретимся после рекламы.
-С вами снова я, Зеро, и это шоу с Темной Арены.
Всю последнюю неделю перед Гонкой Абсолютной Власти Дьявольское телевидение и радио «Развлечений» представляло ее основных участников, которые попытаются разыграть между собой главный приз; для тех, кто присоединился к нам впервые, не устану повторять, что победитель Темной Арены ровно на шестьсот шестьдесят шесть суток получает неограниченную власть до следующего этапа нашего шоу. Поверьте, ради такой награды за победу, стоит принять участие в состязании на Темной Арене. Я бы и сам не прочь оказаться в роли одного из соперников и пройти все те испытания, что ждут наших героев впереди. К сожалению, кто же заменит вашего покорного слугу в случае его неудачи? А для вас, дамы и господа, я специально попрошу режиссеров сейчас вывести на экраны ваших приемников все доступные номера, по которым вы сможете связаться с Дьявольским телевидением и подать заявку на участие в шоу Гонки Абсолютной Власти.
Наши сегодняшние участники прошли серьезный отбор самого строгого и беспристрастного жюри, членом которого являюсь и я. И я могу с полной уверенностью заверить вас в том, что каждый из них, каждый из наших героев, полон решимости победить, чем, несомненно, доставит нам немало, поистине, приятных и животрепещущих минут. Каждый из претендентов на победу, я в этом абсолютно уверен, завоюет вашу симпатию, вашу поддержку, и что самое главное, ваше поклонение. Ибо это Гонка Абсолютной Власти. И если вы хотите испытать настоящее наслаждение всеми плодами победы в нашем шоу, Дьявольский канал с нетерпением ждет ваших звонков…
Ну а сейчас есть смысл в очередной и последний раз перед стартом представить всех наших участников, которые и станут духом предстоящего состязания.
Ждем, ждем ваших ставок!
Итак…
Кукловод
...Запах ее тела доводил до безумия. Горячая плоть, такая реальная (как и множество ей подобных до этого момента), привычно доступная (так и должно быть), возбуждала гораздо сильнее, чем он мог себе это представить. Ослепляла. Бросала далеко прочь за границы привычного мира, где все по правилам, придуманным дикими существами. В том, привычном мире слишком много запретов, нарушение которых приводит к жестоким наказаниям. Странные они, Там. Рисуют для себя стены, бесмысленно истребляют друг друга.
А свобода здесь. Здесь и сейчас. Так много прекрасного, и не нужно стен, чтобы ограждаться от собственных страхов. Он давно нашел то самое ПРЕКРАСНОЕ, чего так долго не хватало раньше, и что казалось таким недостижимым столь длительное время.
-Ну же, куколка, давай, не будь бревном, слышишь?
Жертва перестала сопротивляться под его мощным сильным телом, содрогаясь от судорожных всхлипываний. Она тоже была из того мира, Оттуда, где не может быть никого кроме диких существ. Как и все остальные, которых он попробовал, только распаляя свою страсть. Хотела ли она той же свободы? Или же давно смирилась с желаниями большинства, став его ничтожной, незаметной частицей с примитивным развитием? Но для чего же ей дано от природы пышное тело, которым Кукловод жадно наслаждался в эти секунды? Чтобы впустую использовать его по заданной программе в постели с приевшимся мужиком? В то время как он, Кукловод, способен открыть перед ней все границы, увести от серой безликой изоляции в четырех стенах опостылевшей спальни. Красота женского тела не должна пропасть в этом болоте. Только он, Кукловод, должен и может заставить топь отступить. И секс, ЕГО секс выведет ПРЕКРАСНОЕ подальше от серого большинства. Другое дело - она. Но она не понимает, не может понять, его безграничных возможностей, и сопротивляясь его желанию, еще меньше противится большинству, сломавшему ее сознание. Никто из них не мог, а еще больше, не хотел принять свободу с НИМ. Никогда.
Но ее тело. Ее прекрасное тело. Куколка. Ее тело предназначено только для него. Ибо он один создан для сочетания с ней. ОН - Свобода.
-Ты не понимаешь, - хрипел Кукловод, лапая жертву в очередном приступе возбуждения, - Не бойся...
Внезапная жгучая боль вспыхнула по лицу огненной волной, прокатившись сверху-вниз.
-Сука! - заревел Кукловод, схватившись за лицо, разодранное ногтями жертвы.
Против воли повалился на бок на холодную землю, осыпанную желтой листвой. Но боль быстро растворилась в приступе дикой животной ярости. В одно мгновение насильник вскочил на ноги, молодая женщина убегала, периодически оглядываясь назад...
Первый же удар по лицу сбил ее с ног. Кукловод нанес его почти со всей силы.
-Запомни, ты - КУКЛА. Моя кукла, - он пнул потерявшую сознание жертву ногой, - У тебя есть только твое тело.
Лицо горело и ныло, вызывая еще большую злобу...
Он всего несколько секунд еще продолжал вглядываться в то место, где притопил свою очередную куколку, стараясь различить в темноте круги на воде. Смерти она не почувствовала (хватило одного точного удара ножа-«бабочки»), возможно, для ТАКОЙ, физическая боль стала бы излишней. Убийство своих жертв было самым неприятным, но самым важным финалом всех его нападений. Но каждый раз он все чаще задумывался над необходимостью лишать жизни тех, кто заставлял сердце стучать сильнее от хлынувшего адреналина. Если бы она не расцарапала ему лицо, если бы не причинила физические страдания, что больше всего бесило, и чего он терпеть не мог и опасался, скорее всего, он сохранил бы ей жизнь. Сегодня это стало первым его провалом - никакого секса и ее смерть.
Он огляделся. Затем удалился прочь, понимая, что все кончено, и ждать чего-то еще не имеет смысла. К тому же, ее крики о помощи, разорвавшие вечернюю тишину парка (на чью помощь она надеялась?), были ему костью в горле, вызывали неприятные ощущения.
Его искали. Внутреннее чутье требовало залечь на дно, затаиться. За последние два месяца Кукловод совсем «разошелся» - двенадцать жертв, не считая последней, расцарапавшей его лицо. Тринадцатая, ха. Надо будет как можно быстрее проскочить это число, несмотря на его суеверия (так же признак несвободы). Еще один шаг, а дальше - в тень. Вроде бы никаких следов, указывающих именно на него, так что нет причин волноваться. Пусть ищут. Но до последнего шага надо подождать, решить проблемы с поврежденным лицом.
Подходил к дому осторожно, измеряя взглядом окружающую обстановку. Возле подъезда стояла пара автомобилей, их владельцев он знал в лицо. Потому отсутствие посторонних машин, в которых могли бы затаиться «легавые», поджидая подозреваемого, слегка успокаивало, хотя и не исключало худший сценарий развития событий. Нарочно опустив голову, спрятав ее за высоким воротником кожаной куртки, он прибавил шаг и почти бегом вошел в подъезд...
-..., - назвал он себя в ответ на требование следователя, - Но я хочу, чтобы меня называли Кукловодом: я привык к этому имени.
Последний несколько секунд вглядывался в явно занервничавшие глазки задержанного и главного подозреваемого в двух десятках нападений на молодых женщин на почве сексуального характера, с последующим убийством своих жертв. Его взяли в подъезде собственного дома; ... даже не сопротивлялся при задержании (его просто сбили с ног, повалили лицом вниз, на запястьях тут же сомкнулся холодный металл наручников). В кармане куртки был обнаружен раскладной нож-«бабочка». Возможное орудие преступлений было немедленно изъято для проведения экспертизы (следы крови преступник смыл в холодной воде перед тем как утопить очередную жертву). Предварительный обыск квартиры не дал никаких результатов, разве что сотрудниками органов была обнаружена коллекция детских, отнюдь недешевых кукол в красивых платьях. Их общее количество всего на единицу рознилось с количеством погибших женщин.
Однако, куклы не могли служить прямым доказательством причастности задержанного к данным преступлениям. По крайней мере, пока. Но сам факт обнаружения мини-коллекции пролился холодным душем на Кукловода, впрочем, как и его задержание, больше похожее на арест. Один только вопрос «как?» уже сбивал все мысли и варианты спасения, а ведь там, за колючей проволокой ему грозила совсем не благовидная участь, о чем он не думал. По крайней мере, пока.
-Хм, - усмехнулся следователь в чине лейтенантика, - Кукловод... И давно ты взял себе это имя?
Его возраст позволял говорить с задержанным на одном уровне. После вопроса опер сложил руки на столе, направив пристальный взгляд на преступника.
-За день до первого нападения, - сразу перешел Кукловод, стараясь любыми путями сгладить вину, - Когда я купил первую куклу.
Его признание слегка удивило опера.
-Вот как. Хочешь оформить чистосердечное признание? Ручка и бумага в твоем распоряжении. Только все подробно...
Его первой жертвой стала соседка этажом ниже. Женщина жила с выпивохой - мужем, нередко затевающим семейные драмы под действием дешевого алкоголя. Детей семейная пара не имела, скорее всего, именно по этой причине. Зачем вообще сложились семейные отношения между цапающимися супругами, Кукловод не понимал. Он и не мог ответить на свой вопрос, поскольку все его внимание было занято молоденькой женой опускающегося пьяницы. В свои двадцать восемь ... сохранила достаточно привлекательный вид восемнадцатилетней девушки. Стройная фигура, милое личико - да на таких находится не один десяток поклонников. Она бы пропала в четырех стенах вместе с обреченным муженьком, работающим на свое горло. Ее природная красота неизбежно угасала без следа намного раньше положенного срока; первые признаки уже обозначились в чуть поблекших глазах. В своих мыслях Кукловод неоднократно представлял себя неким освободителем, за которым ... бросится в огонь и в воду с последней надеждой вырваться из холодных семейных оков. Он и сам не заметил того фанатизма к будущей жертве, который, буквально, сожрал его всего целиком. Образ ... поселился в воображении будущего насильника и убийцы. Возможно, ... (пока еще не Кукловод) и пытался избавиться от навязчивой мысли, понимая, что ни к чему хорошему его фантазия не приведет. Сыщики не могли не обнаружить в его логове несколько жестоких видео, просмотр которых отвлекал ... от собственного воображения (ТВ он не смотрел, исключая новостные выпуски). Но часто будущая жертва приходила в его сны, а уж от этого противоядия не нашлось. По его признанию, Кукловод никогда не думал, что желание хотя бы в очередной раз увидеть молодую соседку, обменяться кратким приветствием, превратит его в некоего безоговорочного раба, подчиняющегося собственным прихотям. Вся его жизнь до этого протекала в скупом одиночестве, разрушить которое он не решался, да и не желал. И все преступления Кукловод называл какой-то дикой вспышкой, поражавшей сознание совершенно спонтанно, хотя каждый раз все труднее оказывалось остановиться.
До того времени как познакомиться с ... он практически не замечал противоположный пол, твердо пасуя перед женским вниманием, не считая, однако, себя в чем-то ущербным. Просто какие-то чувства слишком задержались внутри. И их всплеск оказался ему неподконтролен, нарастающая сила требовала свободы - дикая, животная сила, необузданная, неограненная в чистую любовь, о которой он и понятия не имел...
А смог бы он любить? Нужно ли было ему это странное, искрометное чувство среди собственных стен самоизоляции каждый вечер перед экраном, потемневшем от насилия, что помогало не думать о ней, о ...? Нужна ли была эта клетка, в которую бесконечно бросаются в поисках придуманного счастья? Может быть, он оказался более свободен по сравнению со всей этой несчастной серой массой в телевизоре? И среди всей этой уродливости могла быть и она. И, конечно, была, запертая в своей клетке с ничтожным муженьком. Не приведет ли и его стремление оказаться с ней рядом в серое загнивание? Что он сможет увидеть в ней кроме привлекательной внешности, которая сбивает его с толку и приходит в его сны; которая бросает вызов его дикой, животной силе, дразнит ее, распаляет ее желание вырваться на свободу; и заставляет его сердце стучать сильнее от одной только мысли о ней? Он уже не мальчик семнадцати лет, ищущий плотских страстей только потому, что стоит. Его время заканчивалось. Кажется, тугая попка, эротичный взгляд, стоящая грудь - все это он переносил с неподдельным хладнокровием. Все это казалось ему слишком пресным, чтобы быть достойным внимания, слишком серым, чтобы воспринимать с каким-либо интересом. Все это казалось не менее обыденным, по сравнению с его незаметной работенкой на огромном складе строительных материалов.
Но не менее скупое и холодное одиночество заковало и ее. Несвободное прекрасное тело, серая пустота внутри - она могла бы без проблем вписаться в общую массу на холодном экране телевизора. Единственное развлечение - постель, где для ее чувств есть выход, если они еще остались в «заводящем» теле. Хотя, о каких чувствах может идти речь? Это у него чувства. Одно-единственное чувство свободы среди собственных стен, но в компании серой массы, истребляющей друг друга, окружающей его повсюду, развлекающей его воображение подобно забавному шоу, представлению для усталого от повседневной заботы зрителя. Посмотрев забаву на сцене зритель встанет со своего места, выйдет из зала (или просто нажмет кнопку на беспроводном пульте управления) с улыбкой вспоминая наиболее интересные эпизоды действа, и восхищаясь игрой актеров с глупыми выражениями лиц. И, конечно же, самые яркие фрагменты надолго останутся в памяти, чтобы быть увиденными еще раз. Чтобы быть спародированными в кругу друзей во время шумного веселья или в одиночестве перед зеркалом. Другое дело - персонажи представления, участники шоу. Они не встают со своих мест, не выходят из зала, не вспоминают наиболее интересные эпизоды действа, не восхищаются собственной игрой. И выполняют поставленную задачу всякий раз когда зритель желает развлечься. При этом, вряд ли что-то испытывая кроме страха ошибиться и сфальшивить, а скорее всего, вообще скрывшись под мертвой маской, с уже прорисованными на ней эмоциями. Интерес снаружи, подобно мертвой кукле, с начинкой из опилок. И там, на экране, только серые куклы. Что знают они о чувствах? Что могла знать о чувствах она, изредка развлекая свое ничтожество в постели?...
По признанию Кукловода, она почти не сопротивлялась его воле, хотя он и ожидал полного провала. Она просто слишком хотела выжить, поэтому выполняла все его требования. Она все равно ничего не понимала, даже тогда оставаясь привычной куклой с привлекательными внешними формами. Подчинившись его дикой животной страсти так и осталась пустышкой. Возможно, она и почувствовала его превосходство в качестве полового партнера, чего он ждал с такой жадностью. Но страх, практически ужас, перед своим мучителем, помешал ей насладиться всем кайфом слияния двух тел.
(-Они прекрасно ладили дуг с другом, если хочешь знать. Мы опросили свидетелей, говорили с ее мужем, с .... Несмотря на алкоголь это была хорошая семейная пара. Они планировали завести детей. Что касается ссор, так в любой семье они есть, от этого никуда не деться.
-Я знаю об их отношениях... Знал, - тут же поправился Кукловод.
-Ты убил ... тем ножом, что нашли в твоей куртке?
-Нет, - он словно ждал этого вопроса, - Тот нож я спустил в канализацию. Я могу показать то место.)
Он убил ее одним ударом. Убил осознанно, уже загоняя внутреннего насытившегося зверя обратно в клетку, и каждый последующий эпизод его злодеяний заканчивался именно так, в здравом уме. Поэтому он стал коллекционировать. Чтобы смерть не забрала с собой красоту ИХ тел - последнее, что осталось в НИХ еще живым. Живым для него. Для удовлетворения его гордыни. Ведь каждая из НИХ была создана для него всего лишь на один раз, а после вряд ли кто-то еще сможет превзойти его умение быть страстным любовником.
Ему не было страшно в эту ночь после содеянного. Переступив порог дома и закрыв за собой дверь он привычно разделся, словно для него закончился очередной будний рабочий день (хотя сегодня была не его смена). Первое, что сделал - направился к раковине в ванной комнате. В зеркало на себя не смотрел; просто включил холодную воду, вымыл руки и лицо. Затем крутанул краник с горячей водой, намереваясь целиком вымыться в ванной. Мысль о совсем недавно совершенном им преступлении ушла сама собой.
Кукла с ее именем стояла там же, где он оставил для нее удобное место - под стеклом в шкафу. Сейчас Кукловод достал ее, сжал в пальцах, они совсем не дрожали.
-И кто сказал, что нет никакой свободы? – полушепотом обратился он к игрушке, чувствуя приятную ткань материи, из которой был сшит для нее наряд, - Теперь ты тоже свободна как и я.
(-Почему?
-Я не раскаиваюсь в содеянном… товарищ лейтенант, - Кукловод даже позволил себе улыбнуться, - Я виновен, этого достаточно. У вас много улик, у вас мое признание по каждому эпизоду. Я не могу сказать вам - почему, вы не поймете.
-Уж постарайся, чтобы я понял. За колючей проволокой тебе придется несладко. Там совсем не так как здесь. И вряд ли человек с трезвым рассудком рискнет попасть туда добровольно.
-Значит мой рассудок опьянен и не может здраво соображать…
- Гормонами, что ли, опьянен? Нашел бы себе бабу, трахал бы каждую ночь до отупения… Два десятка трупов за твоей спиной, два десятка семей разрушено. Посажу на ночь к уркам, твое очко раздерут на хрен. Ты даже до суда не доживешь. А могу и встречу с родственниками твоих «кукол» организовать; будет для тебя суд по совести, не по закону. Ты же не хочешь по правилам, а? Что там, на опостылевшем складе? Даже поговорить не с кем, мертвые деревяшки. А дома четыре стены; стол, чтобы пожрать после трудового дня, кровать, чтобы выспаться перед завтрашней рутиной. И все развлечение только на экране телевизора. Это там все можно, там развеселая жизнь, там свобода. Я правильно излагаю, Кукловод? Там даже законы не нужны, верно? И любая женщина доступна, только хватай; сопротивляется, да хрен с ней – я сильнее, правила не для меня писаны, надоели ко всем чертям. Стояк и все тут. А потом, нож под сердце, мало ли чего?
Следователь смолк на секунду.
-С ножом ты круто. С одного удара, что ни говори, а впечатляет.
-Хорошо учился. Строение тела знаю на пять. Да и лишняя кровь ни к чему.
-Вот где твоя свобода заканчивается, - закивал головой следователь, - На собственном страхе… Не завидую твоей участи за решеткой…
Веселый Роджер
…Едва она открыла скрипучую дверь, сильный удар сбил старуху с ног.
-Слышишь, старая карга, где деньги?
Троица действовала стремительно и жестко. Они даже не скрывали своих лиц, ввалившись в дом. В то время как два других пришельца уже переворачивали все вверх дном в поисках ценностей, самый молодой из них, почти что лысый, еще ребенок, но уже с диким взглядом матерого хищника, схватил упавшую жертву за горло.
-Деньги, деньги где? Говори, стерва гребаная.
Второй рукой он выудил из-за пояса пистолет, приставил к старческому виску.
-Там, там, - глаза жертвы сами собой наполнились слезами, а голос дрожал, - Пощадите…
-А-а, сука, - молодой волчара не стал выслушивать стоны и старческие стенания.
Больше всего он ненавидел эту стадию нападения. Хотя и понимал, что панический ужас в глазах всех его жертв, был первым результатом его деяний. Так было всегда, так было и сейчас, но он так и не привык к этому.
Потому он сделал два выстрела, понимая, что большей информации от старухи не добиться, а ее лепетание с мольбами о сохранении остатка жизни только действовало на нервы. И до сего момента Веселый Роджер ( так он называл себя с самого первого эпизода целых пять месяцев назад) ни разу не дал хотя бы одной из своих жертв шанса.
Но навряд ли кому-то из них был нужен шанс. Навряд ли нужен шанс, когда нет желания и не хватает времени его ожидать. Навряд ли остается хоть что-то, что способно вызвать интерес к существованию. Все это слишком сильно напоминает выцветшее изображение на сером холсте или экране. Дряхлое тело требует только покой, чтобы без помех растаять ночью во сне под неумолимый отсчет часов. На большее оно не годится…
Преступники забрали с собой все деньги, что нашли в злополучном доме. Кроме того, подобрали несколько медалей и орденов.
-Что за кислые мины на мордах? – уже в машине заметил главарь банды, - Заляжем на дно на время.
-Я больше не могу, Роджер, - через паузу всеобщего молчания признался его подельник, крепко сжав руль, - Не могу и не хочу.
Тягостная для молодого волчары передышка только набирала силу. Про себя он уже давно решил дальнейшую участь всей группы. Но как бы не получилось чего не следует. Ребята не дурни, могут что-то заподозрить. И неожиданное признание слегка пугало. Веселый Роджер на миг прикинул возможности самообороны (?) в автомобиле.
-Что не так? – наконец сказал он, глядя в серую мглу снаружи.
-Надоело. Просто больше не могу.
-Ты тоже не можешь? – и молодой вожак перевел спокойный взгляд в зеркало салона на второго подельника, до сих пор не проронившего после преступления ни слова.
Тот и сейчас предпочел смолчать, но по мрачному выражению его лица с легкостью читалась солидарность с водилой.
-Последнюю неделю эти бабки мне по ночам снятся. Скоро наяву их видеть буду. Уж круто мы с ними; ради пяти-шести «тонн» и двух-трех брюликов…
-Ваша с … задача конуру обыскивать, остальное вас не должно касаться.
-Роджер…
-Заткнись, - молодой волчара даже хлопнул ладонью по панели, - С самого начала мы договорились: ничего, кроме денег и брюликов с собой не хапать, я правильно излагаю? С самого начала я обозначил для каждого из нас свою задачу. И еще я сказал, что никто не будет задавать вопросов. Что касается суммы, вы, видимо, считаете свою долю недостаточно допустимой. Что ж, я никого не держу. Если вам обоим не хватает в игровых автоматах, идите на рынок, торговать никому не нужным барахлом. Только не забудьте учесть, что на всех нас висит хвост в шесть трупов.
Установилась новая пауза, на что он и рассчитывал, чтобы слегка сбить возрастающее напряжение с их стороны.
-Заляжем на дно, тогда можно будет оценить все варианты. Может быть, примкнем к какой-нибудь бригаде.
-Я хочу уйти, Роджер, - повторил водила.
-Да что у тебя есть, твою мать? – вдруг сорвался вожак, для которого чей-то выход ставил под угрозу его собственное будущее, - Ни образования, ни приличного заработка, перебиваешься с хлеба на воду за баранкой этой колымаги. Копейки, уж не обидно просрать за «одноруким бандитом». Когда я предложил тебе войти в команду, ты был готов на все сто. Ты с самого начала знал на что идешь. Целых пять месяцев ты делал то, что от тебя требовалось, и ни о каких старушенциях речь не велась. А теперь, вдруг, я слышу нытье малолетнего сосунка. Совесть, что ли, заговорила или просто цену себе набиваешь? Не слышу ответа…
-Остынь, Роджер, - попытался успокоить молчаливый участник банды заводящегося лидера.
-Не остыну, - рыкнул последний, - Пусть сначала даст ответ.
-Прикажешь встать посреди дороги, чтобы выяснить отношения? – рассудил молчун…
-…Теперь ты машину поведешь, - и Роджер направил оружие на оставшегося в живых подельника.
Молчун перевел слегка отупелый взгляд на пистолет, замеревший в твердой хладнокровной руке вожака. Всего несколько мгновений назад пуля из этого оружия разбила затылок и порвала мозг одного из членов банды, за которой охотились все местные сыщики. Сейчас его мертвое тело находилось в нескольких метрах от остальных подельников, перевернутое вниз лицом в сырую землю.
-Ты поведешь, - повторил Веселый Роджер, - или я сделаю с тобой то же, что и с ним.
-Я понял, понял, - молчун поспешно закивал головой, подняв руки в знак полной открытости перед своим подельником (не в первый раз Роджер угрожал физической расправой), - Только убери пистолет, о’кей?
Но главарь убрал пистолет только когда заработал двигатель автомобиля.
-Надо от тела избавиться, - посоветовал молчун.
-Жми на газ, или пристрелю, - Роджера бесило это поучение ( он давно бы устранил молчуна еще некоторое время назад только за одни нотации и советы), - Нет, подожди.
Автомобиль, едва тронувшись (дернувшись) с места, тут же остановился и заглох.
-Ты прав, надо избавиться от тела, - Роджер говорил почти шепотом.
Словно проснулся рассудок, который отрезвлял слишком возбужденное после первого шага к пропасти состояние.
-Надо сжечь его, - вожак повернулся к молчуну, - Оставайся в машине.
Он не забыл вытащить из замка зажигания ключи, утопил их на дне кармана куртки.
В багажнике находилась наполовину заполненная топливом жестяная канистра. Острый запах горючей жидкости, тут же слился с сырым холодным воздухом посадки в нескольких сотнях метров от трассы. Но этот запах добавлял Веселому Роджеру твердой уверенности в свои действия. Всего несколько секунд молодому волчаре понадобилось на то, чтобы вылить все содержимое канистры на мертвое тело. Чиркнула спичка; через секунду труп охватило яркое и жгучее от обилия бензина пламя. Черный клуб дыма повалил вверх между стволами молодых и старых кленов. Жар внезапно проснувшегося огня едва не опалил Веселого Роджера, заставил его отскочить назад. Заставил его попятиться и упасть когда нога подцепила кочку.
Завоняло паленым.
В следующую секунду на вожака навалилось тело второго подельника. Молчун ударил Роджера по лицу, разбил нос. Все произошло настолько стремительно и внезапно, что главарь банды на миг растерялся, и этого мгновения оказалось слишком много для его оппонента. Молчун вырвал у вожака из-за пояса пистолет, сразу же направил его Роджеру прямо в голову.
-Падаль, - часто дыша прошептал вожак, не в силах говорить вслух.
-Лезь в машину, Роджер, - тоже часто дыша приказал молчун, - Поверь, я выстрелю, если вздумаешь дурить и дальше.
-Что я тебе сделал?
Вожак старался подольше потянуть время, чтобы про себя побыстрее найти план контратаки, и продолжал валяться на спине. Только вытирал кровь с лица.
-Сначала он, потом я, да? Ты так задумал?
-Он дал трещину, и его смерть стала логической развязкой. … сдал бы всех нас.
-Но остаюсь еще я, Роджер, - губы молчуна растянулись в жуткую для вожака улыбку, - Твоя вторая рука…
-Да, я решил избавиться от вас обоих, - оскалился вожак, это получалось у него довольно легко, - И что теперь? Убьешь меня? Тогда стреляй… Только кишка тонка…
Хлопнувший выстрел заткнул ему рот. Оборвал зародившийся было смех. Пуля врезалась в холодную землю всего в нескольких сантиметрах от ног Роджера. Трезвый решительный взгляд молчуна стал звонкой пощечиной, от которой нельзя было не прийти в себя. Только после выстрела вожак перевел взгляд с противника на его оружие, в котором еще оставались патроны.
-В машину, Роджер, - более жестко повторил стрелявший, возможно разозленный внезапным признанием своего лидера (а после выстрела отступать ему было уже некуда).
Кряхтя вожак поднялся на ноги, при этом он не сводил глаз с пистолета, следившего за каждым его движением.
-Ментам хочешь сдать? – хищно улыбнулся Роджер, вложив всю свою ненависть в каждое слово.
В эти секунды он мог буквально разорвать стоявшего перед ним врага, если бы не оружие в его руках.
-Давай, валяй. Недолго тебе осталось, сучара.
С неожиданной опрометью Роджер бросился в сторону. Он не собирался бежать, он не привык бежать, даже когда чувствовал серьезные неприятности.
Еще одна пуля зацепила его по ногам, чиркнула, оставив жгучую боль, от которой он чертыхнулся. Молчун не ставил целью убить своего лидера, иначе бы стрелял на поражение. А вот вожак кипел от ненависти в эти секунды. Теперь в нем просто доминировал обычный инстинкт самосохранения.
На ходу Роджер захватил пустую канистру (почему он не оставил ее полыхать вместе с трупом?), отброшенную им за ненадобностью к ближайшему дереву. Захватил, и сразу же швырнул в источник угрозы, уже дважды выстреливший из пистолета в своего главаря. Молчун отшатнулся; жестяная емкость едва не задела автомобиль. Но Роджер уже наскакивал на молчуна, стараясь и намереваясь сбить того ногой. Удар пришелся последнему в грудь. Молчун полетел на спину, не выпуская пистолета из рук. Два смертельных врага сцепились в стальных объятьях, катаясь по земле…
…Он нажимал и нажимал на курок, уже не слыша сухие щелчки осечек разряженного пистолета.
-Кишка тонка, сучара, - из горла вырывалось хрипение, кажется, не хватало сил на полноценный голос, - Кишка тонка. Слабак… Ничтожество, слышишь, ты?! Ничтожество!!!
Да, ничтожество. Такое же беспомощное и жалкое как и все эти старые, серые нытики, что стали его жертвами.
Мысль о том, что он сам станет тем же дряхлым куском отработавшей свой ресурс плоти; мысль о собственной незащищенности перед новым зверем с не менее жестокой циничной идеологией и жаждой наживы (какую наживу он видел в этих злосчастных копейках стариковских пенсий?) никогда не приходила к молодому волчаре.
Да, ничтожество. Каким будет и он сам, переделанный беспощадным временем…
…Вожак вдавил кнопку звонка, тупо глядя перед собой в черную обшивку двери. Глухо зашумел механизм лифта, что не могло не настораживать, от чего он слишком устал за весь этот день.
-Кто там?
Привычный ее голос по ту сторону был настоящим спасением, и уже никто и ничто не могло бы причинить ему вреда.
-Конь в пальто, - нервно ответил Роджер.
Через секунду за дверью что-то щелкнуло. Она чуть приоткрылась. В проеме появилась голова ….
-Открывай.
Девушка закрыла перед вожаком дверь, но только чтобы снять цепочку и открыть ему дорогу в спасительное логово.
-На тебе лица нет, - с испугом заметила …, едва он переступил порог, - Что случилось?
Она не знала и не могла знать о последних пяти месяцах своего возлюбленного, с которым познакомилась не так давно. И для нее Веселый Роджер оставался все тем же …, которого она привыкла видеть каждый день, и чей голос стал для нее самым главным в жизни.
Но вожаку эта забота сейчас казалась излишне раздражительной.
-Все не так, - только отмахнулся он, проходя внутрь логова, еще дальше от двери.
-Чем я могу помочь тебе, …?
-Пока что ничем, - раздражало даже то, что она назвала его по имени.
Роджер заперся в ванной комнате. Только теперь перевел дух. … что-то говорила ему, ее голос пытался достучаться до него, но что именно она рассказывала оставалось ему непонятным. Он подошел к раковине, по инерции пустил воду, но пользоваться ей не торопился.
-Что ты сейчас сказала? – вместо этого Роджер повернулся лицом к запертой двери.
Ему показалось, что секунду назад … сказала нечто очень важное, отвлекая его внимание.
-Приходили из милиции, - повторила она как можно отчетливее, - Задавали вопросы, тобой интересовались. Ты же знаешь, в соседнем подъезде недавно бомжа зарезали.
-Что ты им про меня наговорила? – с новым приступом нервозности потребовал молодой волчара, сжал кулаки.
-Что ты очень меня любишь, и у тебя в мыслях нет подобных глупостей. Что ты просто душка, о котором можно только мечтать. Я соскучилась по тебе за весь день, ….
И опять она назвала его тем именем, от которого он почти отвык. Но черт с ним. От сердца отлегло при упоминании о бродяге с перерезанным горлом три дня назад, к которому Роджер не имел никакого отношения.
И только сейчас он прикоснулся к холодной струе воды из краника. Однако, она показалась ему приятно теплой. Даже ласкающей.
Мгновение – и Роджер захлебнулся теплыми брызгами. С минуту или около того он плескал себе в лицо водой из-под крана, не останавливаясь, чтобы глотнуть воздуха. За это время он испытал огромное облегчение (если не удовлетворение), даже некоторое количество возбуждения в паху. И все, что Роджер пережил до этого момента, все, что испытал – ненависть к собственным подельникам, досаду за то, что не получилось выполнить задуманный план как он намеревался, облегчение после того как пристрелил молчуна, теперь его уже ни капли не волновало. Все равно вышло так как он того хотел. А теперь уже ничего не страшно.
-Ты знаешь, я тоже по тебе соскучился, - громко сказал он, отдышавшись.
Но ответом ему послужило молчание.
За дверью не могло никого быть, и все воображение
Роджера рассыпалось в прах с последней капелькой холодной (почти ледяной) воды, стертой им с лица.
-Соскучился, - перешел на шепот Роджер, нагнув голову в раковину, словно там мог быть кто-то кто услышал бы его слова.
Его хищный взгляд на секунду поднялся на собственное отражение в зеркале. Мертвый, механический, утративший даже волчью жестокость, взгляд, теперь уже отнюдь не Веселого (скорее, Безумного) Роджера, встретил его оттуда.
-Да пошел ты…, - двойник из Зазеркалья направил в лицо своего оппонента кулак, явно не желая с ним никакого контакта.
Ведь именно в этих мертвых холодных глазах, как в каком-нибудь кино, отчетливо сохранилось все действо последних часов его банды. Теперь к нему не стоило возвращаться.
Роджер не почувствовал никакой боли, когда осколки рассекли кожу, впились в плоть, и кровь закапала в раковину.
-Пошел ты…, - повторил он как можно громче, - Идите к черту все вы. И ты тоже, слышишь?
Однако, кроме него больше некому было слышать эти проклятья.
…Голос диктора разбавлял тишину комнат: президент посетил какое-то предприятие в Сибири; депутаты развернули громкую дискуссию о принятии очередного закона; на Ближнем Востоке очередная волна кровопролития, на дальнем безобразия националистов… На другие каналы Роджер не переключался. Порезанная рука слегка пощипывала, перебинтованная всего несколько минут назад, он сжимал ей пульт дистанционного управления, сидя в кресле.
На стук в дверь, Роджер среагировал почти моментально. Раненые пальцы потянулись за пояс, сжали холодную металлическую рукоятку. К двери, в замке которой едва слышно скребла отмычка, подходил, держа пистолет наготове. Роджер не собирался вспугнуть незваных гостей. Вместо этого, встал плотнее к стене сбоку от двери, затаил дыхание. Нет, теперь воображение не играло с ним, как было совсем недавно (он всегда был один, он должен был быть один, чтобы не видеть все жестокие игры старости). Роджер снимал приличную квартиру, в которой можно было чем-то поживиться, и однажды он ожидал нечто подобное. И встав у двери с пистолетом в руках, чувствовал новый прилив энергии, адреналина, слышал сильное частое биение сердца. Даже соленый привкус собрался во рту.
После томительных мгновений дверь чуть приоткрылась (цепочкой Роджер не пользовался). Быстрее молнии молодой волчара вцепился в молодого пацана лет восемнадцати. Сразу же загородился ошарашенным телом, приставив дуло пистолета к его виску. В проеме возникла еще одна фигура, примерно того же возраста.
Гость без колебаний сделал выстрел в заложника, вызвав на своем худющем лице маску полного безразличия, хотя в его одурманенных наркотиками глазках это безразличие поселилось давным-давно.
-Ловэ, чмо, - коротко потребовал обкуренный подросток, подняв свое оружие на уровень переносицы своей жертвы.
_____________________________________________
Один (в скандинавской мифологии – имя верховного бога. С.Л.)
…О своем объекте он знал немного: больше как о своей цели, меньше как о личности (впрочем, последнее Одина практически не интересовало).
Объект владел небольшой конторой, занимающейся недвижимостью – купля-продажа, оформление бумажек, прочая лабуда. Средний стабильный доход на протяжении трех лет всего существования организации. Женщина содержала бизнес одна, точно так же, в одиночку, растила сына. Насколько Один был осведомлен своим заказчиком, ее муженек сам настоял на разводе несколько лет назад и пропал на территории ближнего зарубежья. Какой бес попутал его сбежать от такой жены оставалось только догадываться. Впрочем, после побега мужа оставшаяся половина семейной четы нисколько не раскисла, даже немного ожила, словно долгожданное одиночество только доставляло ей удовольствие. На фотоснимке, полученном из рук заказчика, Один мог лицезреть лицо молодой женщины в самом ее «цветении», на какое способна природная красота. Еще бы у такой мордашки дела не шли в гору.
Еще бы у такой мордашки не было врагов. Человек, предложивший Одину добротную сумму за пару пуль в это самое личико, был взволнован той стабильностью в бизнесе удачливого конкурента, о которой мечтал в самых сладких снах. По его словам, заказчик неоднократно пытался договориться с женщиной о создании совместного предприятия, но получал твердые непоколебимые отказы. В беседе с Одином он даже сделал признание, что намеревался наказать несговорчивого конкурента кислотой – это был бы самый эффективный способ заставить ее принять его предложение. Наемника такое признание позабавило, его интересовала только цена и гарантия ее выплаты. Из той беседы Один отметил один немаловажный факт: объект не пользовался услугами охраны. А это означало, что особых трудностей во время выполнения задания не должно было возникнуть никаких. Следовательно, большой оплаты ожидать не приходилось, а «греть» своих клиентов киллер не привык. Но уж слишком нетерпеливый клиент попался, видно, эта женщина стояла ему костью в горле. За свою поспешность заказчик выложил лишнюю пару тысяч сверх оговоренных…
…Он ждал объект, прячась за соседним с ее гаражом. Через пятнадцать минут женщина должна была подъехать на красных «Жигулях» седьмой модели. Один запомнил и номер автомобиля, и ошибиться он не мог.
Перед тем как ехать домой, женщина забирала сына из школы (пацан учился во втором классе). Но сегодня объект будет один.
Единственным, что могло раздражать Одина за все время ожидания объекта, был морозец, собравшийся к вечеру. Затоптанный, спрессованный снег скрипел под ногами наемника, пока тот вынужден был пританцовывать на месте, чтобы, ненароком, не отмерзли ноги, а уходить предстояло бегом. Из-за холода время растягивало свой ход.
Потому подъехавший автомобиль объекта стал долгожданным спасением для Одина, несмотря на собственное раздражение, не терявшего хладнокровия и самоконтроля. Он впился взглядом в свет фар, который по мере приближения автомобиля уменьшал площадь освещения, пока, наконец, не показалась сама машина. В салоне горел свет, Один без труда узнал женщину с фотоснимка. Он вышел из своего укрытия, на ходу вытаскивая револьвер. Ему понадобится всего несколько секунд, чтобы выполнить свою работу. А потом – несколько приятных дней отдыха где-нибудь на теплом побережье, вдали от опротивевших рыл с кошельками вместо сердец; выясняющих между собой отношения за право собственной значимости. Побольше бы их расплодилось.
Женщина в темном полушубке вылезла из салона, чтобы открыть гараж. Захлопнула дверцу.
Один вырос прямо у нее за спиной:
-Привет, красава.
От неожиданности она вскрикнула.
Едва объект развернулся к нему лицом, Один нажал на курок. Он разрядил в тело жертвы весь барабан револьвера за одно мгновенье, выдав целую очередь. Женщина замерла на месте, еще не до конца поняв происходящее. Ее взгляд, полный страха, физической боли, растерянности, заметно быстро тускнел, подобно тлеющему пламени догоревшей спички. Женщина слегка осела, поползла вниз по дверце автомобиля.
Один аккуратно уложил хрупкое стройное тело на спину (ароматный запах духов приятно щекотал в носу), рядом с ним оставил бесполезное уже оружие…
…-Мой человек был там после тебя, - пояснял заказчик, мрачным тоном, - Ее увезли на «скорой».
-Все может быть, - пресно пожал плечами Один, и отложил мобильный телефон, на видеокамеру которого было записано подтверждение слов заказчика, - Я не стреляю женщинам в голову.
- Ты можешь стрелять хоть в задницу, это твоя работа. А мне важен результат. Пока что результат меня не радует, объект все еще жив.
-В какой она больнице?
Заказчик черканул ручкой адрес на листке, выдранном из блокнота.
-Я надеюсь, все пройдет гладко, без каких-либо осечек.
-Обещаю, осечек не будет, - заверил Один и вернул клочок бумаги заказчику.
Адрес он запомнил мгновенно.
На память Один никогда не жаловался, да и не мог бы он признать какие-то проблемы в собственном мозгу. Иначе бы пришлось уступить физиологической слабости, а только мертвым присуща слабость, но он пока ощущал себя достаточно живым, свободным. Живым и свободным во всех смыслах…
Один не любил больниц, старался их избегать с самого детства. Даже когда пришлось полтора месяца провести в больничной койке (первый и единственный раз за всю жизнь) он не изменил своих взглядов, про себя сравнивая медицину с прибежищем для живых мертвецов. Собственную физическую боль он переваривал самостоятельно, оттого, наверное, она редко приходила к нему незваным гостем. Нельзя сказать, что Один вел уж совсем здоровый образ жизни и потому не имел проблем со здоровьем. Просто старался ладить с собственным телом…
Попасть в больницу было для него не проблемой. Пока что он еще не придумал никакого плана действий внутри самого здания. Наверняка будет охрана, наверняка будут родственники, скорее всего, круглосуточно бдящие рядом с объектом. Плюс, назойливый медперсонал, которому заплатили за приличный уход за таким серьезным пациентом.
Морока, да и только.
Один никогда не верил в мистику, сохраняя твердые материалистичные взгляды на природу вещей. И уж конечно сейчас не задавался вопросом почему она осталась в живых, почему смерть не забрала ее в свое мифическое царство. Задача чуть усложнилась, будто какая-то сила пыталась остановить смерть этой женщины, спрятав ее тело в больницу.
-Как говорится, обещанного три года ждут, - с некрасивой улыбкой попытался пошутить заказчик, но тут же добавил, - Я не люблю ждать, Один. Это твой последний шанс. Послезавтра я должен видеть ее тело…
Он с головой окунулся в теплую воду. Один любил так лежать, чтобы вода давила на уши, на голову, на мозг, чтобы стук сердца становился более отчетливым, более услышанным. В навалившейся тишине сердце заменяло ему сразу нескольких собеседников, которых Один слушал с необычайным вниманием и нескрываемым удовольствием. Эта странная привычка всегда помогала направить мысли в нужное русло. Сейчас, как раз, была такая минута полной сосредоточенности, когда следовало соблюдать сложившуюся традицию.
Не будет никаких заморочек, никакого возможного маскарада с переодеванием как в обыденном дешевом фильме. Наверняка охрана успела запомнить весь медперсонал, представители которого занимались тяжело раненой женщиной. Появление новенького естественно привлечет к себе лишние подозрения, вызовет адекватные меры предосторожности. Одину необходимо будет попасть к ней в палату. Охрана непременно его обыщет. И нельзя забывать денно и нощно дежуривших родственников, на девяносто девять процентов матушку объекта, которая примчалась на помощь к дочери в тот же вечер, когда ей сообщили о преступлении. Именно эта проблема больше всего волновала Одина из всего плана трудностей, ожидающих его при выполнении довольно сложного этапа задания.
Впрочем, это всего лишь предположения, наиболее сложные варианты, которые обычно предусматривают в первую очередь. После ванны Один намеревался изучить обстановку, оценить реалии намного ярче.
Когда он вынырнул, вся представленная им картина осталась на дне, уносимая потоком в сливное отверстие…
По телевизору показывали очередной выпуск криминальных событий. Один щелкнул пультом: бессмысленная «мыльная опера» для старушек и домохозяек; ток-шоу на тему скандала с очередной знаменитостью; дурацкий боевик с кучей стрельбы; документальный рассказ о бывшем десантнике снайпере, совершившем несколько геройских подвигов в «горячей» точке, а затем организовавшем банду налетчиков на мелкие магазины; мультяшка для самых маленьких. Он оставил мультфильм, отбросил пульт в кресло.
В течение нескольких минут наемник примерил на себя черный костюм, он одевал его всего раз, неделю назад, в примерочной магазина. Даже заправил в целлофан, вернувшись домой. Костюм идеально подходил под своего владельца. Кстати, сам Один в элементах одежды ни капли не разбирался и свой размер (как и все остальные критерии стиля) подобрал только с помощью молоденькой продавщицы. Она долго, между прочим, отказывалась от его награды в лишние пять сотен. Он еще некоторое время постоял перед зеркалом, оглядывая себя в поисках недочетов. Мультфильм давно закончился, вслед за ним началась какая-то молодежная передача.
Перед тем как уходить Один взглянул на часы. До указанной больницы было рукой подать. Он не собирался ехать на общественном транспорте, а в собственной машине пока не нуждался, хотя хранящиеся на личном счету деньги позволяли ему купить автомобиль посолиднее. Один признавал только пеший ход…
В здании больницы стоял неприятный запах медикаментов. Слегка сморщив лицо наемник прошел к регистратуре.
-Простите, вы не могли бы мне помочь? – с приятной вежливостью обратился он к женщине по ту сторону окошка.
Его солидный внешний вид слегка смутил ее. Женщина на секунду растерялась, задержав взгляд на просившем о помощи человеке, потревожившем ее рутину.
-Вчера вечером к вам поступила пациентка с тяжелым огнестрельным ранением, - это должно было сыграть определенную роль и наемник очень удачно воспользовался сиюминутным замешательством медсестры, - Мне бы хотелось знать как она, и если это возможно, навестить хотя бы на пару минут.
Один сделал легкий нажим на медсестру, сняв свой осенне-зимний плащ и перекинув его через руку. При этом, с лица его не сходила магически притягательная улыбка.
-А можно мне узнать, для начала, ваше имя, молодой человек? – после паузы, наконец, сообразила женщина в белом халате.
-…, - и к этому этапу Один был готов, и для пущего доверия к своей персоне назвал фамилию, имя, отчество, данные ему с рождения, благо перед властями он был чист, - Я пришел от имени хорошо известного в городе человека, которому небезразлично здоровье нашей с вами общей знакомой.
-Ей сделана операция. Сейчас она находится в реанимации, к ней никого кроме матери пока не пускают.
-Думаю, от того, что … хотят навестить ничего в ее здоровье не изменится, - Один полез в карман брюк и зашуршал купюрами, доставая целых три сотни, - Поймите, милая барышня, я просто выполняю свою работу. Пока я не увижу эту женщину я не уйду.
Он подвинул деньги под стекло, нисколько не сомневаясь в том, что их возьмут. И медсестра взяла все три купюры, торопливо опустила деньги в карман халата.
-Хорошо, - сказала она.
А через пару секунд (ну может чуть больше) повела наемника вдоль больничного коридора. Один смотрел прямо перед собой, слегка водя глазами по сторонам и запоминая обстановку, ничем не выдающую лишних подозрений. Это был обычный для любой больницы рабочий час.
-Что же, вы вообще никого не пускаете к …? – как бы невзначай поинтересовался Один, удивительно быстро поспевая за широкими шагами медсестры.
-Около нее постоянно дежурит мать, - пожала плечами та, - Мы стараемся не беспокоить ее лишний раз. Сегодня приходили из прокуратуры, даже их не пропустили. Хотели охрану поставить у дверей, да … (так зовут матушку нашей пациентки) закатила скандал чуть ли не на всю больницу.
-Отчего же так резво? – Один вывел на лицо улыбку, но тут же вернул независимое выражение, стараясь показать, что понимает всю серьезность происходящего.
-У нее дочь умирает.
На Одина этот вывод почти не произвел никакого эффекта:
-Дела совсем плохи?
-Из ее тела вытащили шесть пуль. Задето легкое, сломано ребро, две из них застряли в полутора сантиметрах от сердца. Ее жизнь сейчас зависима от приборов.
-Без охраны никак нельзя, - покачал головой Один, - Тем более теперь, когда она совсем беспомощна.
Медсестра, наконец, остановилась возле нужной Одину двери:
-Вот ее палата.
Наемник подождал пока она скрылась из его поля видимости…
…-Кто вы? Кто вас сюда пустил?
Когда он вошел в палату она среагировала с явной агрессией в голосе. До того момента женщина сидела на стуле рядом с койкой дочери (мать была копией дочери), а теперь встала, целиком переключившись на нежданного гостя. В красных от бессонницы уставших глазах сверкали искорки ожившего огня. Так волчица готова броситься на хищника, угрожающего жизни ее дитю. Именно животная агрессия наполняла и голос, и взгляд, и огонь в глазах этой женщины.
-Все в порядке, успокойтесь, прошу вас, - полушепотом примирял Один, - Я всего лишь пришел навестить вашу дочь, …. Понимаю ваше беспокойство, ваши материнские чувства…
-Нет, не понимаете, - она сделала шаг в его сторону, - Иначе бы не пришли и не стали мучить мою девочку.
Голос ее дрогнул.
-Я просто выполняю свою работу, которую поручил мне мой работодатель. Я должен убедиться, что с … все в порядке.
-Убедились? Теперь уходите, - решительно потребовала …, - Постойте.
Собственно, делать больше здесь было нечего. Один и сам собрался развернуться и уйти, нападки этой женщины его совсем не трогали.
-Кто ваш хозяин? – слегка успокоившись, спросила она.
-Известный в городе человек, - повторил Один заученную фразу, - Большой поклонник вашей дочери.
В том, что заказчик являл определенный интерес к объекту, со стороны ее бизнеса, конечно, наемник не лгал.
-У моей … не было врагов, - женщина вернулась на свое привычное место, затем прикоснулась рукой к телу дочери, - Вы не представляете, какая она у меня…
По ее лицу скатились новые полоски слез.
-Все одна, и этот чертов бизнес и сына…, - она разрыдалась, закрыла лицо руками, - За что, ответьте, за что? Будь она проклята, вся ее контора, все эти деньги.
Женщина внезапно оборвала всхлипывания.
-Вы можете найти того, кто приковал мою дочь к больничной койке? – не разжимая пальцев, обратилась мать к Одину.
-Кого именно? – уточнил тот, в мгновение ока среагировав на новое предложение.
Вот теперь женщина повернулась к нему.
-Того, кому … помешала своим трудом, - повторила она с полной решимостью, - Я заплачу, сколько хотите заплачу.
-Сколько?
-Десять тысяч вас устроит? Только найдите эту сволочь. Пускай ему будет так же плохо как и моей девочке… Господи, что же я делаю? Нет, я вам ничего не предлагала, забудьте мои слова. Уходите, уходите отсюда.
Наемник не собирался ее подгонять, он уже наверняка знал имя очередного клиента. После ее требования он снова повернулся спиной к опостылевшей палате.
-Оставьте мне свой номер телефона, - услышал наемник вслед, сжав ручку двери, - Я перезвоню вам завтра…
…-Его имя - …, - указала …, - Он занимается тем же бизнесом, что и моя дочь. Только последние полгода крайне неудачно. Моя девочка ему костью в горле. … не раз встречался с … с намерением объединиться, создать что-то вроде ЗАО с равными долями участия всех владельцев. Конечно … не соглашалась; этот бизнес слишком лакомый кусок, который трудно поделить с кем-то еще, - она затянулась сигаретой, - … приходил к ней в дом, однажды ей пришлось вызвать милицию. Только все равно он не оставил попытки навязать моей дочери свой вариант спасения собственной конторы. Теперь же эта гадина собралась завладеть всем делом ….
-А если вы ошибаетесь? Если этот человек не причастен к страданиям вашей дочери?
-Я плачу вам деньги, чтобы вы нашли того кто причастен. Нашли и наказали должным образом. Лично я уверена, что виновный давно известен.
Женщина взяла некий тайм-аут, чтобы докурить опротивевшую ей сигарету. Во время паузы Один разглядывал остававшееся в ее бокале вино. Сам он алкогольных напитков не употреблял; свою минералку наемник растянул всего на два глотка.
-Это очень серьезное намерение – убить человека, - напомнил наемник, хотя ему было совершенно плевать на ее мотивы расправиться с обидчиком …, - Остановить запущенный механизм уничтожения не получится.
-Вот именно – я намерена уничтожить эту мразь, - задетая за живое среагировала женщина, - Уничтожить физически. И я так хочу только из чувства материнского инстинкта. Обещаю, никто никогда не узнает ни о нашей встрече, ни о моей просьбе…
-Мне нужен задаток в половину предложенной вами суммы, - перешел к делу наемник, меньше всего ему хотелось сейчас слышать никчемную лабуду о словах благодарности и проч., - Кроме того, вам, ведь, будут необходимы доказательства проделанной работы.
-Меня не устроит криминальная сводка с местного телеканала, - и … затушила окурок в посеребренной пепельнице, поставленной на столик по ее требованию, - Я должна быть на все сто процентов уверена в ликвидации угрозы моей девочке.
-Для меня не станет проблемой бросить вам в ноги отрезанную голову, - улыбнулся Один, - Это было бы самым лучшим доказательством.
Без труда он различил в глазах женщины легкую дрожь, какая обычно проходит при попытках произвести яркое впечатление россказнями о душещипательных подвигах… где-нибудь на просторах Афганистана, наблюдая за повседневной обыденностью через оптический прицел винтовки.
-Боюсь, что не готова увидеть отрезанную голову, - категорично отклонила …, очевидно слегка осознав собственные намерения убить человека, - Я хочу видеть мертвое тело собственными глазами. Желательно, чтобы…
-Я понял вас, - перебил ее Один, - Постараюсь не допустить излишнего кровопролития. Теперь основное. Я советую вам все время находиться рядом с вашей дочерью, ее жизнь все еще под угрозой. Можете поставить рядом с палатой охрану. Окон там нет, снаружи внутрь не пробраться. Если появятся люди из органов, вы ничего не знаете, ничего не видели, и вообще, милиция вновь не способна на какую-либо работу. В общем, ведите себя как и прежде. Я сам свяжусь с вами в случае чего. Тот номер, что я вам оставил, забудьте. И самое главное, не торопите события. Я все устрою должным образом, договорились?...
…Один вышел из кафе через несколько минут после нее. Перед этим выпил еще один стакан минералки, к которой пристрастился совсем недавно.
Через несколько секунд наемник набирал знакомый телефонный номер.
-Это я, - вместо приветствия доложил Один, - Нам нужно встретиться.
-Это важно?
-Это достаточно важно. Моя информация не по телефону.
-У меня сейчас важная встреча, Один. Я освобожусь через полтора часа. Скажи только, куда мне подъехать.
Наемник почти сразу назвал место предложенной им встречи, самое приемлемое для него для выполнения задания. Он уничтожит объект через полтора часа после этого звонка, а вечером предоставит возможность увидеть результат проделанной работы заказчику. И наплевать, что объект приедет к нему на встречу с охраной. Путей отхода у наемника будет предостаточно. Следующим утром Один покинет территорию области.
Он вышел на улицу, залитую зимними лучами солнца. Чуть прищурился, отвыкнув за стенами кафе от яркого света, резавшего теперь глаза. Зима была для наемника самым любимым сезоном, несмотря на все ее минусы, от которых ему, порой, приходилось страдать. Но тем притягательнее она становилась, тем больше он ощущал ее великолепие, полноту самых разнообразных эмоций, что она могла ему показать. Именно зимой Один испытывал особый прилив жизненных сил, особое чувство свободы, легкости, когда все остальные чувства не могли одержать верх в его теле, спрятавшись поглубже от всемогущего холода.
Он подходил к безлюдному перекрестку под моргающий зеленый. Справа успел проскочить черный джип. Слева остановилась маршрутка, за ней - «пазик». Навстречу Одину через дорогу зашагала парочка молодых.
Дальнейшее происходило просто молниеносно. Из-за маршрутки выскочила совсем новенькая иномарка без номерных знаков. Женщина за рулем даже не успела вовремя затормозить. Автомобиль остановился только на самом перекрестке, отбросив человека перед собой на несколько метров вперед…
Арлекин
…Последний час ему явно не везло: игрок умудрился спустить целых полторы тысячи, ничего не выиграв взамен.
-Сука, - выругался он, безрезультатно истратив последний слот.
У него оставались пока еще деньги, и Арлекин всецело продолжал надеяться на реванш.
Но для начала ему следовало отдохнуть от перенапряжения за игровым монитором, куда игрок неотрывно пялился два часа, стараясь поймать магических три семерки. Специально для отдыха Арлекин прихватил целых две пачки сигарет (они подчистую опустошатся за ночь, которую Арлекин проведет в этом игорном вертепе).
Перед тем как вновь вернуться к игре он решил побродить между столов и автоматов, так сказать, «нагулять аппетит» за счет чужих выигрышей. Клуб методично заполнялся любителями погонять собственные азарт и адреналин ставками под покровом ночи. Среди всей этой массы с легкостью можно было отыскать завсегдатаев, таких как …, превращавшийся в Арлекина практически каждый вечер до самого утра. И почти все они сейчас занимали свои излюбленные места за игровыми столами. И кое-кто из них уже успел заграбастать первые суммы в свои отнюдь не сытые карманы. Только ради них приходила вся эта масса, готова была лупить голодные глаза целую ночь, глотать всяческое энергетическое пойло, без того одурманенная гипнотическим водоворотом неоновой светорекламы.
Сам Арлекин никогда не считал себя азартным игроком. Он мог бы вовремя остановиться и вырваться отсюда, случись выиграть по-крупному (нередко он уходил с пустым кошельком, просадив за автоматом все заработанные деньги). Да он и не видел здесь, грубо говоря, новоиспеченных миллионеров, покидавших вертеп с денежными мешками. Для той публики, что он видел, безвозвратно утратить пару тысяч значило расстаться с парой монет, общая сумма из-за которых вряд ли изменит арифметическое значение, а проигрыш только будет сравним с неудачно подобранным цветом зубной щетки. Вся их игра больше напоминала способ убить время, проведенное днем либо в кровати, либо у экрана телевизора, либо на рабочем месте перед завтрашним выходным. Собственно, представители всех трех… случаев, что ли, собирались в эту (и всякую другую) ночь, чтобы зажечь огонь в сбитых с толку головах.
За зеленым сукном рулеточного стола вовсю развернулось игровое сражение. Целая четверка солидных молодых людей (один из них являлся отпрыском местного авторитета и уже вел свой бизнес) и разодетая под романтическое ретро начала столетия старушенция (она частенько приезжала в игорный клуб на дорогущей иномарке) соревновались в удаче, потягивая из бокалов поданное шампанское. Бабушке явно везло третий кон подряд, с таким восторгом она следила за выраставшими у нее под носом столбцами фишек, подвигаемых толстогрудой крупье. Один из ее молодых соперников, кстати, не сводил глаз с невозмутимого лица сотрудника клуба, почти что не интересуясь игрой.
-Зеро, - объявила крупье, когда диск остановился.
-О-о, - бабушка даже в ладоши захлопала, - Мне опять повезло, мальчики.
Повезло не только ей одной. Один из ребят, рискнувший сделать параллельную с пожилым оппонентом ставку, расплылся в улыбке, забирая несколько фишек.
Затем ее поглощенный безупречным везением взгляд переместился на следившего за игрой Арлекина:
-Молодой человек, по-видимому, заинтригован нашей игрой? Десять красная, семнадцать черная, и… зеро.
-Я пас, - наконец сдался один из ее конкурентов.
-А я еще поиграю, - его приятель, всецело занятый пышными параметрами молоденькой крупье, бросил несколько фишек на сукно, повторив одну из ставок старушки.
-Как вы относитесь к картам, если не секрет? – подманила Арлекина бабушка, он, как раз, стоял рядом с ней, - Вы не поверите, молодой человек, но я просто обожаю карточные баталии.
-Не сомневаюсь, - впервые за все эти минуты подал голос Арлекин, пораженный той легкостью, с которой старушка распоряжалась игрой, - Но я привык к автоматам.
-Это такая чушь, - поморщилась она, - Никакой динамики, никакой естественности. Я вызываю вас на дуэль за карточный стол.
Бабушка одним глотком опорожнила бокал и встала со своего места.
-А как же рулетка? – напомнил Арлекин, в одну секунду загнанный в угол резким натиском поднасевшей на него пожилой мадам (в карты он играл с неохотой, но именно там его фортуна блистала как никогда, практически не оставляя шансов оппонентам).
-Ставки абсолютно пустые, поверьте мне.
Она подхватила его под локоть и повела прочь от рулетки. Происходящее за спиной в мгновение ока утратило для старушки всяческий интерес. Словно страдающая от одиночества молоденькая деваха вцепилась в долгожданного «принца», и не давая возможности опомниться сразу связала по рукам и ногам.
-Чутье подсказывает мне, молодой человек, что вы именно тот кто достоин противостоять моей фортуне. Все, с кем мне приходилось играть, были такими жалкими. Мне достаточно только на секунду поймать взгляд, и я уже вижу своего соперника насквозь. Я уже знаю его игру в самом ее начале. Я долго не встречала равного моему мастерству соперника.
-Должен признаться, карты - не мой конек, - попытался вырваться из назревающих неприятностей Арлекин (он уже с первых секунд догадывался, что так просто эта фанатка азартных игр от него не отделается).
-Не скромничайте, молодой человек, - с улыбкой, ставшей просто смертельно опасной для него, давила старуха, - Не сомневаюсь, что вы не оставляете шансов своим соперникам. Скорее всего, именно по этой причине карточные игры вам в тягость. Почему я не замечала вас в этом клубе раньше?
За карточным столом было пусто, даже несмотря на многочисленных клиентов, заполнявших игорный дом.
-Прекрасно, - это обстоятельство только воодушевляло бабушку, - Нам никто не будет мешать. Как, кстати, ваше имя?
Он с большой неохотой назвал себя.
Арлекин про себя решил угодить ей хотя бы на два-три кона, а там, возможно, она найдет другого объекта для удовлетворения прихоти поиграть. Но с каким бы результатом не закончилось это навязанное чужим азартом противостояние, оно должно было закончится едва начавшись…
…Арлекин достаточно легко взял первый кон, набрав ровно двадцать одно очко. С большой опаской и недоверием он вытянул к тузу целый «червончик». В ответ на его маленькую победу старуха развела руками, полностью признав собственное поражение, и необычайной легкостью рассталась с первыми фишками.
-Я хочу реванша, - только просила она.
Не дожидаясь ответа Арлекина (собственно, у него не могло возникнуть причин, по которым он мог отказать в ее просьбе, ведь он всегда давал шанс сопернику, хотя даже тогда оставался в еще большем выигрыше) бабушка подвинула новые фишки, даже не считая возможную сумму.
-Люблю рисковать, - с прилипшей к раздосадованному лицу улыбкой прокомментировала она.
Через несколько секунд она сжимала веер из четырех карт. Сосредоточенно раздумывала, по-видимому, совершенно сбитая с толку их достоинством.
-Хватит, - через паузу потребовала бабушка.
И вновь Арлекин набрал ровно двадцать одно очко.
Нет, даже сейчас фортуна была с ним, а ведь все восемь месяцев он избегал в игорном клубе карточных игр, полагая, что удача сразу покинет его, преданная жаждой наживы. Потому первая взятка была воспринята Арлекином с явным недоверием, и он готов был поверить в явную случайность, серьезно настроившись на боевую решимость своей престарелой оппонентки. Можно даже безо всякой опаски назвать этот настрой легким испугом, логической реакцией рассудка на внезапное стремление рискнуть. Рисковал же Арлекин почти каждый вечер, без устали колошматя заветную кнопку, стопорящую вращение рулетки на экране автомата.
-Вам определенно везет, …, - впервые за все непродолжительное время их знакомства старуха назвала его по имени, - Люблю везунчиков.
Она вновь бросила горсть фишек на сукно, явно намереваясь продолжать это состязание.
-Может быть, хватит? – разумно предложил Арлекин, - Вы потеряли достаточно большую сумму…
-Молодой человек, за свою жизнь я потеряла столько, сколько невозможно приобрести заново ни за какие деньги, - железно отвергла пожилая соперница, - Я не боюсь проиграться в пух и прах, если вы так переживаете за меня.
Ответом ей послужила третья кряду победа Арлекина, который снова набрал двадцать одно.
Наравне с легкой жалостью к ней, внутри более молодого игрока все чаще мелькала мысль, что обыграть эту старую каргу оказывается практически без какого-либо труда. Арлекин слепо верил в свою удачу, будто кто-то изнутри подсказывал ему все карты в колоде. Глядя на выраставшую горсть выигранных фишек, он уже забывал данное самому себе обещание побыстрее отделаться от надоедливой бабки, втянувшей его в игру против его воли.
Сама она, проиграв в очередной раз, и не думала остановить эту бессмысленное, на взгляд Арлекина, бросание денег на ветер. Но и четвертый и пятый кон подряд Арлекин вновь набирал ровно двадцать одно, в то время как его соперница довольствовалась либо перебором, либо недостачей двух-трех очков. Фантастическое, если не сказать, колдовское везение понемногу притягивало к игральному столу любопытных. Но их присутствие оставалось для увлекшегося блестящей серией побед игрока незамеченным.
После шестой победы у старухи не осталось игровых фишек.
-Вы, кажется, все проиграли, - перед тем как встать из-за стола указал Арлекин, не скрывая всей радости победы.
На лице старухи, однако, не было ни одного элемента какой-либо досады, и уж тем более, обиды. Она, вроде бы не замечала такого жуткого поражения, или же не хотела ни замечать, ни признавать. Все та же, ставшая частью морщинистой кожи, улыбка не покидала ее.
-Что вы намерены делать со всей этой суммой? – живо поинтересовалась старуха.
-Не знаю, - честно признался Арлекин, только сейчас осознав свой выигрыш.
Он не мог бы ответить на этот вопрос, да и думать сейчас об этом (да и вообще о чем-либо другом) не было желания.
-В таком случае, …, я точно знаю, что отыграю всю отданную за шесть партий сумму.
-Вам больше нечего ставить, - с легким волнением напомнил Арлекин, стараясь предугадать, что еще готова потерять эта тупица.
-Вы хотите продолжить, молодой человек? А ведь у каждого человека должен быть шанс отыграться, - заманчиво укоряла его старуха, - Или, может быть, мысль о внезапной неудаче гложет вас, не знающего поражений, сильнее всех остальных побед?
Арлекин вообще не играл в карточные игры на деньги. Мысль о внезапной неудаче часто приходила к нему, но тогда он не особо обращал на нее внимания, хотя, конечно, опасался проигрыша, наверное, скорее из-за страха перед привыкшими к его фортуне друзьями и коллегами по работе. А еще Арлекину приходилось переживать за менее удачливых оппонентов, во время карточных сражений. Ему казалось, что он не имеет права побеждать их, что именно он виновен в их разочаровании, хотя никто никогда не посмел высказать в глаза Арлекину свою обиду, только восхищались его везением.
Арлекин всегда давал шанс отыграться, и если старуха изъявила желание взять реванш (в чем Арлекин сомневался, правда и не на все сто), это было ее право. Скорее всего, она продержится еще две ставки, пока, наконец, не осознает, что у нее нет оружия против его везения.
-Ваша ставка? – после секунды раздумья Арлекин вновь сел за стол.
-Весь его выигрыш за сегодняшний вечер, - старуха ткнула худым с надетым на него золотым кольцом пальцем в первого попавшегося свидетеля их противостояния (то был один из ее молодых соперников за рулеточным столом), - Против вашего ва-банка, …. В свою очередь, если вы проигрываете, я тоже дам шанс отыграться, обещаю.
Ее предложение, мягко говоря, привело Арлекина в растерянность. Но он не ослышался – его оппонентка была готова биться до последнего. Ради достижения поставленной цели она предпринимала просто безумные шаги. И что было самым удивительным, тот чьи деньги старуха имела ввиду, будто не то что не понимал, о чем шла речь, но практически не слышал, что сказала эта обезумевшая сухим поражением мадам. Более того, старуха даже обратилась к нему с просьбой помочь отыграться.
-Вы с ума сошли, - обескуражено подвел итог Арлекин, когда она выложила на сукно новую порцию фишек, добровольно выданную ей этим парнем.
-Я просто хочу отыграться, - пожала плечами старуха, - Так вы идете ва-банк?
Ее слепая самоуверенность не могла не вызвать на лице Арлекина улыбку.
-Черт с вами, - и он подвинул весь свой выигрыш к ее фишкам, - Но только это ваш последний шанс.
-Я буду играть пока не отыграюсь полностью. Уж очень вы разгуляли мой аппетит, ….
Одна за другой к Арлекину подряд пришли три семерки.
-У меня всего девятнадцать, - старуха выложила свой мини-веер рубашками вниз, иллюстрируя очередной проигрыш.
Вслед за этим, практически сразу, брызги крови окропили сукно стола, попали ей на лицо, обожгли лицо Арлекина. Это голова молодого зрителя и невольного участника их противостояния, чей выигрыш позаимствовала старуха, буквально лопнула мыльным пузырем, заливая кровью все и всех вокруг.
Арлекина в мгновенье ока выбросило из-за игрового стола. Все произошло в какие-то доли секунды, более чем внезапно, что, конечно, не могло его не напугать. Взгляд его замер на обезглавленном теле.
-Вы снова победили, - как ни в чем не бывало развела руками старуха, она даже не заметила всего, что случилось, - Я думаю, теперь это дело принципа - нанести вам поражение, уж простите за мою навязчивость.
Задержав растерянный напуганный взгляд на забрызганном кровью сером загримированном, еще больше уродливом, лице Арлекин ощутил как его пронизывает ледяной и леденящий все нутро холод обезумевшего всесжигающего пламени в старческих глазках. И вся ее привычная улыбочка исказилась в жуткий оскал.
-Да кто ты такая, твою мать? – от страха у Арлекина пересохло в горле.
Он беспомощно озирался по сторонам, инстинктивно надеясь получить ответы на все вопросы, которые навалились вместе со страхом. Но Арлекин по-прежнему оставался в этом, давно знакомом ему игорном вертепе, для которого чья-то жизнь означала еще одну мизерную долю прибыли. И все те, кто давно окружил стол, наблюдая за серией ярких побед и безальтернативных поражений словно застыли во времени или одновременно, разом, вошли в транс наподобие зомби. Брызги крови достали и до большинства из них, но ни один не отшатнулся в той же панике, что и Арлекин, только некоторые расступились в стороны, позволив телу повалиться на пол и утонуть в темной бордовой луже. Массовый гипноз не коснулся только двух противников, один из которых продолжал проигрывать и с фанатичным огнем в глазах жаждать удачного перелома игры.
-Что с вами, молодой человек? – старуха, тем временем словно и не заметила фамильярности, - На вас лица нет. Чем вы так напуганы? Могу предложить шампанского, сейчас оно вам просто необходимо, чтобы вы успокоились.
-Не хочу шампанского, - твердо убеждал себя Арлекин, - И играть с вами больше не намерен.
Но в ногах его набирала силу физическая усталость, так что пришлось сесть обратно за игровой стол.
-Что вы от меня хотите?
-Я хочу игры, - и старуха сделала глоток шампанского, туда тоже попало несколько кровяных капель.
Через несколько минут все сукно стола было заляпано кровью, и Арлекин и старуха были пропитаны забрызганы ей с лихвой. Но они больше не замечали изрядно редевшую толпу, полностью скрывшись в игре, Арлекин с легкостью приобретая все новые фишки, старуха - обреченно провожая их взглядом…
-Это конец, - развел Арлекин руками, оглядев опустевшее от посторонних лиц пространство игорного дома, - Надеюсь, эти мертвые тела достаточно ясно объяснят вам, что пора остановиться?
Он вновь попытался встать из-за стола, но вновь не смог устоять на ногах.
-У меня есть еще одна попытка, - тупо повторила старуха, будто не слыша его здравый рассудок, смешанный с паникой, - Я хочу поставить на кон ВАШ выигрыш, молодой человек. Надеюсь, вы, никогда не отказывавший своим оппонентам в возможности отыграться, предоставите мне последний шанс. Ну пожалуйста, не обижайте несчастную неудачницу.
Старческие глазки наполнились гипнотической мягкостью и кротостью, на которые обычно способна влюбленная девушка. Но Арлекин видел перед собой самого настоящего безумного монстра, алчущего только одной победы.
-Я не дам вам такой возможности, - попытался вырваться он, - Хватит. Вы уже достаточно убедились, что у меня нельзя выиграть. Я и сам побаиваюсь той Фортуны, что играет картами моими руками. Отпустите меня.
-Фортуна не терпит подобных речей, - быстро рассердилась старуха, - Она любит только игру. И еще тех, кто привык рисковать ради победы. Зачем, тогда, приходить сюда, если твои шансы достичь положительного результата минимальны? Зачем, тогда, вообще пытаться победить, когда нет уверенности в этой победе? Все эти неудачники точно роботы, для которых и фурор и фиаско не имеют никакого значения. Любой из них и гроша ломаного не стоит против вас за нашим столом. Но каждому из них вы бы дали шанс подняться на свой уровень, потому что, молодой человек, вы и сами не слишком удачливы за той кнопкой с тремя семерками. Что вас так пугает: смерть в случае победы или собственная бесчувственность от поражений за игровым автоматом? Вы уже мертвы в обоих случаях. Шанс предоставить мне возможность победить вас вернет вам жизнь, потерянную в этих стенах.
Пока старуха говорила с ним, Арлекин неожиданно смог разглядеть собственное отражение в ее глазах. Полная растерянность, словно от стопроцентного поражения в пух и прах. Он БОЯЛСЯ. Так боится только самый последний неудачник, потерявший все, даже крышу над головой. Арлекин выиграл безоговорочно, всухую, и его победа стоила полутора десятка чужих жизней. Неужели он должен будет оставить все так? Неужели сама Удача, сидевшая против него, принявшая облик какой-то хлюпкой на вид старушонки, заляпанной кровью безмозглых идиотов, бросавших деньги на ветер пачками, не сжалится над ним, чтобы прекратить все это? Чтобы наказать его за свою нерешительность вразумить слепых «арлекинов», составлявших ему оппозицию за карточными столами; наказать его за собственный страх вовремя сказать «нет»? Не может быть вечного, фантастически дикого, везения (он и сам неоднократно приходил к этой мысли, желая только чтобы его не ненавидели, не завидовали ему, не желали злобы за его превосходство), творившего его руками настоящую сиесту в карточных играх.
Неужели она права? Неужели все эти жизни, проигранные ею за зеленым сукном, ничего и вправду не стоят?
-Играем, - будто в дурмане принял решение Арлекин, ощутив этот страх…
_______________________________________
Палач
…За дверью царил разгром. … уже понимал, что случилось нечто ужасное, полностью изменившее его жизнь.
В зале на полу, рядом с перевернутым диваном … обнаружил два тела. Не было слез, не было никакого стресса, не было ничего, что могло бы стать вполне адекватной реакцией на восприятие увиденного. Он стоял и смотрел на двух застреленных людей, ставших смыслом всей его жизни, существование которых словно заставляло сердце стучать и жить, жизнь которых значила чуть больше чем его собственная так, будто они теперь были для него посторонние, и их смерть в его доме казалась совершенно абсурдной.
-Совершено убийство по адресу …, - через несколько секунд сообщил он в трубку мобильного телефона, не сходя с места, ноги в которое прочно вросли, - Убиты моя жена и дочь. Кроме того, в доме учинен погром, я пока не знаю – пропало ли что-нибудь.
Дежурный еще раз спросил адрес и записал имя вызывавшего наряд.
Когда приехал патруль, … сидел на полу перед телевизором, все еще не снявший верхней одежды. На экране шло киношное ожесточенное сражение: люди стреляли друг в друга, рвались снаряды, кровь лилась ручьями. На появление людей в форме … почти не отреагировал. Их было двое, это он почему-то запомнил хорошо.
-Они там, - только кивнул в сторону …, указывая на тела.
-Суки поганые, - толстый лейтенант нервно вытер вмиг вспотевшее лицо после увиденного, затем повернулся к своему молодому напарнику, - Вызывай группу, кажется, снова наши.
Следственная бригада прибыла совсем скоро (… давно потерял счет времени). Конечно, вызвали понятых, соседи старики нервно охали и вздыхали, став свидетелями странного действа, происходящего где-то вокруг …, неотрывно наблюдающего военные баталии прошлых лет. Даже они проходили сквозь него, по-прежнему оставаясь призрачным миражом.
Кто-то что-то говорил ему, но он ничего не слышал, сосредоточившись на кадрах фильма, в котором мало что понимал, лишь откладывал в памяти наиболее жестокие эпизоды.
-Да отключите, ****ь, кто-нибудь этот ящик, наконец!
Экран телевизора неожиданно погас, это выдернули шнур из розетки.
Прямо перед отрешенным взглядом … выросла прилизанная голова молодого человека, которого первый, до того, ни разу в жизни не видел. Именно этот человек нервно требовал выключить сражение на экране телевизора, где люди вершили истребление друг друга.
-Мое имя - …, - и человек присел на корточки рядом с потерпевшим, - Я следователь прокуратуры... Приношу свои искренние соболезнования. Понимаю ваше горе, …, но все же просил бы вас ответить на несколько вопросов в помощь следствию, если вы готовы, конечно, сейчас говорить.
-В помощь следствию? – вяло переспросил … и не менее вяло расплылся в улыбке.
-В городе действует банда. Эти отморозки вламываются в квартиры, подобные вашей, забирают деньги, драгоценности; они не оставляют свидетелей. Ваш случай не первый, …. В четырех других жертвами этих ****енышей стали одиннадцать человек, в их числе есть дети. Когда мы поймаем их…
-И что вы сделаете? Будете судить? – пожалуй, только после негромкого ровного тона следователя вялое бормотание … дрогнуло, вместе с тем набирало особую силу, - Моя жена, моя дочь лежат вон там, в паре метрах от меня, с пулями в теле. Им насрать и на вашу банду и на всех вас. Так что, не пошел бы ты, следователь, ко всем чертям собачьим отсюда?
Особая сила нарастала, требовала выхода, запертая в клетке подавленности и оттого, растерянности. Она должна была прорваться наружу еще в первые минуты осознания трагедии, когда … впервые обнаружил мертвые тела … и …. Именно тогда в горле должен был вырасти ком горечи, а на глазах проступить искренние слезы обиды, бессилия вернуть все на свои места, внезапного ужаса происшедшего, и пр..
Молодой следователь издал вздох разочарования, развел руками.
-Сука, бесит! - через секунду сорвался он так, что вся суета на месте преступления на миг зависла, - Самолично глотки им перережу.
У него запищал мобильный телефон.
-Да… Привет, - чуть успокоившись переключился следователь, - Что случилось?... Ну ладно, все, успокойся… Приеду, все решим, ничего страшного… Целую, пока… Ну что там скажешь? – повернулся он к судмедэксперту, убрав телефон обратно.
Тот стянул с рук перчатки.
-Ничего нового, те же пулевые ранения в голову, смертельные для обеих жертв. Нет даже намеков на сопротивление, хоть бы пара синяков осталась. Первоочередная цель – возможные свидетели. Тела еще теплые, думаю, все случилось час-два тому назад.
Последние слова заставили глаза … подняться на медика. Несмотря на коллапс, в котором … пребывал с момента как приехал вызванный им патруль, его ослабший от резкого стресса мозг, однако, еще подавал признаки нормального функционирования. Словно в подтверждение этого следователь взглянул на циферблат своих часов.
-Сейчас без четверти шесть, - логически выводил он.
-Я думаю, ближе к четырем все и случилось, - в знак согласия закивал медэксперт.
А ведь на часах … было 15.50, когда он подходил к дому. И именно в тот момент он обратил кратковременное внимание на старую серую «Ауди», припаркованную прямо напротив подъезда, за рулем которой скучал сопляк лет восемнадцати в раскрытой темной куртке с высоким воротником. Он запомнил и номера автомобиля, но они всплывут в его памяти позже, когда его тело получит долгожданный отдых после такого дикого стресса. А пока … еще мог вспомнить двух типов, выскочивших прямо из подъезда, перед самым его носом: постарше и помоложе в годах. Они почти выбежали на улицу, в одну секунду впрыгнули в салон ожидавшего их автомобиля, тот сразу набрал скорость, при этом взвизгнув резиной по сухому асфальту. Мужчина постарше едва не сбил … с ног, грубо чертыхнулся, послал в адрес неудачно оказавшегося на дороге свидетеля несколько бранных выражений.
На тот момент … не запомнил лиц, даже несмотря на этот эпизод.
-Дверь была на цепочке, - меж тем запоминал потерпевший, - Ее просто выбили, достаточно было только приоткрыть… В прихожей есть следы крови… Первым их действием внутри помещения была ликвидация свидетеля… Всех кто мог бы их запомнить… Старая схема, против которой нет шансов… По пальчикам…
…Место преступления опечатали, потому … вечером звонил в квадратную пипочку справа от знакомой двери. После первой трели она целиком распахнулась, перед этим … рассмотрела неожиданного гостя в глазок.
-Привет, …, - худенькая хозяйка расплылась в радушной улыбке, видимо она была искренне обрадована столь непредвиденному визиту.
Ее более чем просто дружелюбный тон не мог не вызвать ответной улыбки со стороны гостя, хотя, меньше всего ему сейчас доставляло удовольствия, даже желания, нацеплять эту маску.
Женщина все прочла по его глазам, ее приятное лицо чуть накрыла тень тревоги. Она пропустила … в дом.
-Что случилось?
- Просто устал, …, - он не знал как сказать о случившемся (и стоило ли вообще об этом говорить?), но он действительно очень устал под натиском последних часов.
-Ты поругался с …? – его ответ успокоил близкую подругу его жены, с которой он держался таких же мирных отношений.
-Нет-нет, - быстро отверг он, - Ты же знаешь, я бы никогда не повысил на нее голоса, не посмел бы слова дурного ей сказать… У тебя есть водка?
Он не принадлежал к категории выпивох, за всю свою жизнь ни разу не попробовал спиртного. И сейчас не хотел пить. Но просто мозг лихорадочно искал хоть какой-никакой, но способ сбросить давящее напряжение. И, наверное, было бы спокойнее, если бы она ответила отрицательно.
-Что случилось?
-На нас напали…
Все объяснение заняло около двух страшных минут. Первые же слова повергли женщину в шок. … буквально на себе чувствовал ее реакцию, да собственно и реакции почти никакой не было. … закачалась, грозя упасть в обморок, сраженная таким внезапным ударом. Лицо ее побледнело. Он подхватил ее, крепко прижал к себе.
-Ничего, ничего, - зашептала …, - Сейчас все пройдет. Дай мне воды.
Он отвел ее на кухню, усадил на стул. У самого … дрожали руки, стакан едва не выскользнул из трясущихся пальцев, впрочем, резкий звон разбившегося стекла вернее вывел бы из нового ступора.
-Я не верю, …, - выхлестав всю воду сказала она, - Я знаю, что ты не придумал все, в чем признался, сердцем чувствую этот хаос. Но не верю, понимаешь?... Боже мой, бедные девочки.
-Следователь сказал, это настоящие звери, - … присел на стул рядом с женщиной, перенесшей не менее жуткий разрыв со своим мужем …, - Они не оставляют свидетелей, даже детей. Если бы я мог прийти на десять минут пораньше…
-И что бы ты сделал? Остался бы лежать там, с дырой во лбу? Может быть, эта ревизия тебе жизнь сохранила, ….
Он взглянул в ее глаза, будто ужаленный только что открывшейся истиной, о которой еще не думал.
-Что ты на меня так смотришь? – глаза … блестели на свету (надо было отдать ей должное за выдержку, но в слезах женщина проведет почти всю ночь), - Я уже потеряла почти всех, кто, по-настоящему, мне дорог. Я никогда даже мысли не допускала, что ваше счастье может так грубо рухнуть.
-Прости, я подумал…
-Зря так подумал, - угадала она, - Ну все, все, надо собраться.
Ему было отвратительно видеть ее борьбу с собственными чувствами, в то время когда его чувства будто умерли, исчерпав себя.
-…, - и … тут же осекся, он еще не придумал, что сказать ей, чтобы вмешаться в это противостояние, заставить ее выплеснуть лишнюю боль.
-Будешь ужинать? – женщина протерла покрасневшие глаза, живо встала со стула, - Небось, голодный весь день.
Она заботилась о нем не хуже жены. Она всегда заботилась о нем, даже в присутствии последней. Кстати, только из чувства собственного уважения к жене … старался пореже появляться у ее подруги, между прочим, со школьной скамьи. Между ними никогда не возникало и не могло возникнуть особых чувств, его … это знала, и относилась ко всему с неподдельным спокойствием, … никогда не предала бы их дружбы. …, таким образом, попал под пристальное внимание сразу двух женщин, внутренне был счастлив, от того, что мог надеяться на такую опору, хотя одну из них любил всем сердцем, ради которой смог бы свернуть горы. С … же мог делиться радостным настроением и тяжелыми минутами, в миг находя милого, все понимавшего и сопереживавшего человека.
-Не хочу есть, - честно признался он, - Спасибо за твою заботу… Мне не трудно держать свои эмоции, знаю, что это не поможет, потому не вижу смысла в слезах. Но тебя не хочу видеть такой, ты не должна быть сейчас такой, ты понимаешь?... Это похоже на безразличие, ты принимаешь случившееся за некое событие, какое должно совершиться в определенный день и час, ты знаешь о нем, и когда оно происходит, для тебя нет в этом никакой диковинки. Ты можешь только судить о нем, выразить свое мнение, но помешать от этого не будет никакого толку. То же самое я чувствую сейчас, отлично зная, что ничего теперь не исправить. Я принимаю это как должное, я похож на самого убогого обывателя, потерявшего всякий интерес к жизни. Не садись, именно сейчас, в одну лодку со мной. Тебе не принесет это пользы.
Он осторожно обнял ее. Он мог бы не нагромождать слова, чтобы заставить женщину, наконец, дать ход на волю естественным чувствам.
Слезы сами потекли по ее щекам, едва она оказалась в руках …. Она часто всхлипывала, уткнувшись ему в плечо, крепко стиснув руки на его спине.
-Я устала терять друзей и близких, - сквозь слезы причитала …, - Теперь пришел черед …. За что, ответь мне, за что? Что я сделала?
… бережно гладил ее по голове, нежно касаясь темных прядей, почти таких же, какие были у умершей …. Это, по большей части, успокаивало и его, поскольку прорвавшийся плач горя вонзался в самое сердце. …
-Это нечестно, понимаешь, …, нечестно… Нечестно, нечестно, - она зациклилась на одном этом слове, будто найдя отгадку на самый сложный вопрос, который, к примеру, мучает студента накануне экзамена.
Нечестным было известить ее о случившемся сегодня. Лучше бы она узнала обо всем не от него. Лучше бы он не приходил к ней, пошел бы к соседям, было бы меньше непереносимых им слез…
…Она провела так половину ночи. … был с ней все это время, подобно матери у койки больного ребенка, не отходящей от него ни на шаг. У … разболелось сердце от хлынувшего потока переживаний, который, к слову сказать, открыл именно он, ….
Сам же …, в это время, вновь и вновь возвращал в памяти тот важный эпизод с автомобилем у подъезда, о чем он успел умолчать дважды. Казалось, там не на что было обращать внимание, и этот автомобиль, и эти люди, проскочившие мимо него почти мельком, не должны были сохраниться так отчетливо, ведь на все ушло всего несколько мгновений. Но перед глазами … четко, можно сказать железно, вспыхнули цифры и буквы номерных знаков, в их точной последовательности. Мозг запомнил их за тот молниеносно кратчайший взгляд, брошенный свидетелем на незнакомый автомобиль. Больше того, как при резкой вспышке озарения, он ясно выделял все новые приметы, отличавшие машину от множества остальных данной модели и покраски.
Точно так же … вспомнил лицо того, кто чуть не сбил его с ног. Кажется, что это произошло только что, и память еще не затмила образ в никуда. Все черты лица, наглый грубый взгляд…, и совсем свежий водочный перегар. Тонкая летняя ветровка, джинсы, кроссовки. Второй из неизвестных, молодой парень, выбежал из дверей сразу следом за своим спутником. Те же джинсы, та же ветровка, те же кроссовки. И еще что-то – кольцо или печатка – блестело на пальце правой руки.
Они впрыгнули в салон автомобиля. В салоне вспыхнул яркий свет, заливший все вокруг. А потом все померкло, оставляя … в кромешной темноте. Жуткий гогот нескольких басов окружил его. Он открыл глаза и обнаружил себя в стальной клетке. Прутья из колючей проволоки служили непролазной глухой решеткой, а за ними, в свете не одного десятка факелов, развлекались сильно напоминавшие тени людские фигуры. Орал хард-металл, расплющивал голову ударами барабанов. Топот ног в унисон вторил периодически изменявшемуся ритму, создавая попытки танца. На столе, вокруг которого происходило все дикое действо, возвышалась груда людских тел, с них сочилась совсем свежая кровь, привлекая запахом густые рои сотен мух, громко хлюпала под ногами его беснующихся обидчиков…
…проснулся в тишине темной комнаты. Поднял отяжелевшую голову, он сидел на самом краешке кровати, где судорожно сопела … (перед тем как уснуть самому, он дал ей успокоительного). На дисплее мобильного часы показывали четвертый час утра.
Он сварил себе крепкого кофе. Горячий напиток обжигал горло, … пил совсем короткими глотками, сжав горячую чашку обеими руками. Он даже не чувствовал этой боли от нагревшегося фаянса. Скорее, хотел, даже, чтобы она была…
…-Мне нужно, чтобы ты срочно
пробил одну тачку, - и … обозначил все данные злосчастного автомобиля, а в первую очередь, номера, - Я хочу знать имя владельца и его адрес.
-Когда тебе перезвонить? – только обозначил его собеседник, практически оправдав ожидания … в помощи, к которой тот до сего дня не прибегал.
-Как только получишь необходимую информацию… Я надеюсь на тебя.
-Я сделаю все, что по силам, …. Положительного результата на все сто не гарантирую, но постараюсь.
Отключив сотовый, … перевел дух. Сердце колотилось в ожидании его новых шагов, все зависело от ответа его друга. Если ничего не получится, … обязательно придет в гости к следователю с ценными показаниями, но этот вариант не прельщал, не верил …, что их найдут, если до сих пор банда гуляла на свободе, и не было никаких зацепок.
-Кому ты звонил? – она появилась в дверном проеме кухни неожиданно, так что он даже вздрогнул.
После выпитого кофе … все это время безвылазно просидел за столом, долго просчитывая варианты действий. Мысль о самодеятельности прочно укрепилась в голове. Как-никак, а некоторые козыри для этого шага он заполучил.
После полубессонной ночи и продолжительных слез … выглядела просто ужасно, он не сразу, даже, узнал в ней привычную …. Она явно не выспалась; судя по всему, успокоительное оказалось достаточно слабым, чтобы помочь ей, если … вообще хотела, чтобы оно смогло это сделать.
-Предупредил, что не приду на работу, - пожал … плечами.
-Я слышала про автомобиль, - разбила она, - Тебе что-то известно? Не лги, пожалуйста, …, не лги мне, прошу.
-Успокойся, - мягко сказал он, - Ты должна поспать. Всю ночь, ведь, провела в слезах.
-Скажи мне правду, - … смотрела прямо в его глаза, в его сердце, в его мысли, - Ради нашей …, ради моей сестры, ради вашей дочери.
Усталый ее голос в очередной раз дрогнул.
-Там был этот автомобиль, - наконец сдался …, отвернувшись в сторону, - Я никогда не видел его раньше… …, послушай, я могу ошибаться.
-Ты рассказал об этом…
-Нет, - практически сразу отверг он, - Я же сказал, что могу ошибаться.
-Ты должен рассказать об этом следователю. Ты должен пойти прямо сейчас и обо всем рассказать, - упрямо твердила она.
-Хорошо, - согласно закивал …, лишь бы она успокоилась, - Чуть позже, хорошо? А пока, ты должна прилечь. Хочешь, я дам тебе еще успокоительного?
-Не нужны мне никакие таблетки, …. Обойдусь без них…
…За полчаса он добрался до указанной его другом улицы. Без труда отыскал среди многоэтажек нужную. Порыв холодного сырого ветра заставил … поежиться, хотя до этой минуты он не чувствовал сырой пасмурной погоды, занявшей прочные позиции с ночи.
Он поежился, вероятно, потому, что сразу увидел знакомый (он узнал бы его из миллиона машин) автомобиль, припаркованный у подъезда. Вокруг не было ни души, поэтому … безбоязненно обошел вокруг авто, оглядев его со всех сторон. Да, и номера были те же самые.
А может стоило все прекратить? Что он сделает? Что он сделает в одиночку? А если этот выродок встретит его с оружием? Будет обороняться, и будет прав, остановив ворвавшегося налетчика. А если и правда … мог ошибиться? Перед глазами … развернулась вся картина возможных последующих событий.
Но внезапно открылась дверь подъезда. … на миг растерялся, встретив нерешительным взглядом этого парня. Конечно, именно тот сучонок ждал своих подельников за рулем. И та же самая куртка с высоким воротником была на нем и сейчас.
-Че те надо от моей тачки, а? – сразу накинулся он на пришельца.
Он не узнал вчерашнего незнакомца. Потому от него несло агрессией, от которой любой другой на месте … наверняка поспешил бы свернуть в сторону из чувства собственного самосохранения.
-Ты, либо, не узнал меня, сучонок, - … затрясло то ли от злобы, то ли из страха остановиться после такой прыти.
В следующую секунду Палач одним ударом крепко сжатого кулака сломал бедолаге нос. Тот отшатнулся назад, зажав лицо, из-под его пальцев сочилась кровь.
-Ты охерел, мужик?
Но Палач не дал ему продолжить, ударил снова, на этот раз под дых. Нельзя было остановиться, в противном случае ответ оппонента последует незамедлительно. После третьего тумака несчастный повалился на асфальт.
-Вы убили мою жену и мою дочь, гнилое отродье, - только после этого заговорил Палач, присев на корточки рядом с дезориентируемым противником, - Сейчас ты мне скажешь, где твои подельники или я тебя выебу прямо здесь, сучонок.
-Я не понимаю, о чем ты, мужик, - пропыхтел малолетка.
В руке Палача появился кухонный нож, взятый им на всякий случай (он внушал себе веру в собственные силы пустить оружие в ход) из стола …. Он коснулся заточенным краем лезвия шеи жертвы.
-Я наглотался таблеток, поэтому сейчас убить тебя для меня не проблема. Я все равно найду их, никакие легавые меня не остановят, но ты, сучонок, будешь подыхать медленно, это я обещаю. Повторяю вопрос, где твои подельники? – надавил Палач.
-Ты дурак, понял, ты? – переменил тон малолетка, - Они разорвут тебя на куски собственными руками. Гусак в тюрьме два срока отмотал, у него в башке вместо мозгов наркота, его авторитеты боялись. Баклан – тот вообще на учете в психушке. Им убить – что поссать. Их только пуля остановит.
-Сейчас ты отвезешь меня к ним. Прямо сейчас отвезешь.
Палач схватил несчастного за ворот куртки, одним рывком поставил на ноги.
-В машину, в машину лезь, - цедил он сквозь зубы…
…Они остановились у частного дома в самом конце улицы на окраине городской черты. Шоссе в этом месте превращалось в «большак».
Палач заставил водилу остановить авто на обочине, не сворачивая к стальным воротам гаража. Он успел заметить в одном из двух окон голову человека, просунувшуюся через плотную занавеску.
-Приехали, - объявил парень.
-Звони им, - у Палача еще не было определенного плана дальнейших действий, но, зато, разум кричал ему, что внутрь дома лучше не соваться.
Когда парень набрал телефонный номер, Палач отобрал у него трубку.
-Вкратце поясняю расклад, - начал он, услышав «да» по ту сторону связи, - Я сижу рядом с вашим малолетним сородичем, ствол направлен ему прямо между ног…
-Он лжет, Гусь!!!
С силой Палач вонзил стальное лезвие в предплечье малолетки. И вслед за тем выдернул окровавленную сталь, еще больше усилив вопль боли подонка. Тот схватился за рану, матерясь трехэтажным матом и грозя «открутить башку этому выродку», не забывая, при этом, скулить от боли.
-Кто ты? Какого хера тебе надо? – низким голосом сказал лидер банды.
-Ты - падла, ты убил мою жену, ты убил мою дочь. Вчера ты, мразь, оставил после себя разгром в моем доме. Легавые ищут тебя уже две недели, а я вычислил за два часа, врубаешься в тему? Я кастрирую тебя, суку, без ножа; тебя не спасет даже тюремная решетка, но ты и ее не увидишь. Выходи из своей халупы, нам есть о чем поговорить.
Он отбросил мобильник на панель управления.
-А ты, еще раз пасть откроешь, убью, - жестко пригрозил Палач стонущему малолетке.
В этот момент сработал сигнал вызова на его собственном телефоне.
-Это …, - представился следователь, - Звонила подруга твоей жены - …. Пропал нож, а перед этим ты упоминал…
-Я нашел их, - с ненавистью (сейчас только она наполняла его) похвастался Палач, - Я нашел их за одно утро…
Он не переставал, однако, наблюдать за деревянной оградой напротив.
-А вы ни хрена не сделали, чтобы предотвратить смерть… моих девочек.
-Я прошу тебя не делать глупостей, ….
-Да пошел ты…
-Они просто убьют тебя, понимаешь? Ты этого хочешь? – повысил голос следователь.
-Я хочу, чтобы они ответили за смерть близких мне людей.
-Поверь, этого хочешь не ты один. Они ответят за каждую смерть, в том числе, за смерть … и вашей дочери. Сейчас ты один, ты ничего не сможешь сделать.
-Ну почему же? – рассмеялся Палач, буквально захлебнувшись гордостью, - Вот, один из этих козлов сидит сейчас рядом со мной. И у меня дикое искушение перерезать его поганую глотку. Я больше чем уверен: ваш гребаный суд не способен даже на нечто похожее…
-Ты же не убийца, …. Я не хочу, чтобы ты перечеркнул всю свою жизнь, она еще не закончилась. Думаю, ты тоже этого не хочешь, тем более, что для … ты остаешься дорогим человеком.
-Знаешь, что я тебе скажу? – упоминание о женщине, назвавшей когда-то Палача своим родным братом, чуть остудило пожар хлынувшей ненависти, какая присуща бросившимся в ожесточенный бой солдатам, одновременно придала новые силы, - Мне теперь нельзя остановиться. А … скажи, пусть меня простит. Все, пока.
-…
Но он уже оборвал связь.
А тем временем открылась калитка напротив.
-Вот и наш общий знакомый, - обрадовался Палач, крепче сжимая испачканный кровью нож.
Заново сработал мобильник малолетки.
-Я должен убедиться, что с моим человеком все в порядке, - потребовала высокая фигура, вставшая в проеме ограды.
Палач открыл боковое стекло.
-Завали этого пидараса, Гусь! - заорал истекающий кровью заложник в открытое окно.
Выстрел оборвал его воодушевленный вопль. Дробь вошла прямо в лицо заложника. Кровавая масса забрызгала лобовое стекло. Некоторая ее часть угодила в лицо вмиг растерявшегося Палача. Горячие капли больно обожгли кожу, заставили его дернуться в кресле пассажира. От удара дробинок тело малолетки откинулось назад и начало заваливаться на его мучителя. Инстинктивно Палач пригнулся прежде чем выползти из салона.
-Ублюдок, - прошептал он, спрятавшись за серым каркасом автомобиля.
-Ты бы хоть не один пришел, крутой, - услышал Палач поучительное замечание в трубке телефона, - И, кстати, задумал убить - убей сразу.
Через секунду крепкий армейский ботинок с силой отпихнул его на землю.
Молодой подельник с охотничьим обрезом встал над Палачом, направив оружие в свою жертву.
-Ну че, козел, отфартился? Да ты еще и лишний ротик, оказывается… Соснешь – может и пожалею…
-Сосать из тебя черви трупные будут, - рассмеялся Палач, не спуская глаз с обреза, - Неужели ты думаешь, что я какой-то лох деревенский? В отличии от легавых, я никогда один-на-один с уродами вроде тебя не останусь. Я поставил радиомаяк в вашу гнилую тачку. И сейчас она давно отслежена. Звонок на мой телефон, и очень скоро здесь будут мои ребята. Так что попал ты со своим Гусем как хер в рукомойник. Зря вы на меня руку подняли, уроды.
Его бравый воодушевленный тон не мог не посеять некоторый страх в человека с оружием.
-Он говорит, что поставил в тачку радиомаяк, - пояснил Баклан подоспевшему Гусаку (это обстоятельство напугало Палача, несмотря на его хитрую ухмылку; больше всего на свете он желал только этого звонка).
-Так какого хера ты стоишь, долбоебина? – зарычал тот, держа жертву на мушке пистолета, - Ну смотри, крутой, не дай бог паришь – по кусочкам разделаю.
Баклан полез в салон.
-Сука, все в крови, - с отвращением выругался он.
В этот момент зазвонил мобильник убитого водилы. Настолько внезапным он стал, что вызвал секундное замешательство у всех, но в первую очередь у Баклана и Гусака. Последний перекинул взгляд на источник переполоха. Этого оказалось достаточным для Палача, первого разобравшегося в ситуации. Какая-то сила овладела им, заставила перекатиться по земле и вогнать нож прямо в кроссовок лидера группы.
Гусак взвыл от боли. Кулак Палача под дых, оборвал эти стенания. Резким рывком Палач вырвал пистолет из ослабевших пальцев. Скорее интуитивно он старался как можно быстрее нейтрализовать потерявшего хватку противника. Палач всего раз нажал на курок… И тут же сам полетел носом вперед после удара дверью в спину, врезался в только что застреленную жертву.
-Ублюдина гнилая, - услышал он вслед.
Мгновенно сгруппировавшись, Палач перекатился на спину, сжимая оружие в пальцах. Выстрел из обреза добил несчастного Гусака.
-Ты батю моего завалил, козлина, - часто дыша прохрипел Баклан, целясь в Палача, - Да я тебя порву за батю, падла.
-Такой же как ты, - ответил тот, прицелившись в преступника, - Убьем друг друга одновременно, мне терять уже нечего…
_______________________________________
137
…- Жертвой этого психопата может стать любой из нас: я, вы, женщина, идущая вечером с работы, ребенок, спешащий на занятия, любой одиночка, не готовый к нападению, - со всей серьезностью пояснял прокурор перед объективом множества телекамер, - Он всегда, подчеркиваю – всегда, нападает неожиданно, в этом его сила.
-У вас уже есть первые подозреваемые? – продолжал донимать его журналист.
-Да, есть, - твердо заявил чиновник, - Мы ведем активнейшую работу по поискам этого зверя, в том числе, работу по отработке всех подозреваемых…
Он осторожно поднялся со скрипучего стула, лишнее резкое движение доставляло жгучую боль в груди, к которой было невозможно привыкнуть и по сей день. Экран ТВ потух после нажатия кнопки питания. Вновь наступившая тишина пролилась целебным напитком, приятно согревающим усталое тело. К воде, однако, он всегда, с начала болезни, относился с равнодушием. Точно с таким же равнодушием … воспринял сейчас все заявления генерального прокурора.
Зачесалась грудь. Он остановился на одном месте, стиснул зубы и кулаки. Зуд на коже быстро перевоплотился в жуткое жжение (до внутренних болей не хватило каких-то секунд) которое через несколько мгновений стихло…
Предстоящей скорой смерти 137 не страшился, наоборот, ждал той минуты схватить ее за холодную руку, нет… за ее костлявую дряхлую шею, вонзить в нее Сталь и жадно вкушать ее жгучую поганую кровь. Странно, но почему-то только при мысли о смерти … упоминал про себя это понятие – кровь. Он никогда не чувствовал ее соленый привкус, захлебываясь в брызгах из растерзанных им тел. Скорее, дикое колючее жжение, напоминающее капельку уксусной эссенции на кончике языка. Каждый раз расправа над очередной жертвой приносила ему только физическую боль, вместе с тем, непреодолимое чувство наслаждения, удовлетворения жажды насилия. Он ступил на эту тропу просто так, не имея никаких видимых или невидимых мотиваций. Он Сам Так Хотел; имеет же право человек поступать так как велит ему его же собственный разум, зачастую, просто не понимая всех последствий, скорее, из чувства сиюминутной животной слабости. Такова вся животная сущность любого хищника – брать все, что возможно пока остаются силы.
А ведь Там, снаружи, за пределами Логова, целая реальность хищников, ненавидящих друг друга, сильных и слабых, в венах которых течет та самая жидкость, приносящая физические страдания. Та, которая брызжет всякий раз когда смыкаются стальные клыки и режут стальные когти. Она давно заменила ту кровь, что он помнил из курса анатомии средней школы. А может, крови и не существует вовсе. Она присуща только живым организмам. И уж никак не ему, наглотавшемуся той жгучей жидкости донельзя. Пожалуй, вот в этом и есть вся его сила, вопреки неуместным высказываниям генерального прокурора. Но пусть он говорит все, что хочет, все, что предполагает; каждое живое существо наделено возможностью общения с себе подобным. Но какие бы слова не звучали, никто не воспримет их всерьез…
…Она быстро шла по вечернему тротуару, цокая шпильками дорогих туфелек. Холодное солнце, как, впрочем, и весь этот холодный город, давно позабывший как дышать полной грудью, неприятно сжимало ее худенькую фигурку в своих лапах. Ночью прошел настоящий ливень, до сих пор тяжелые сырые тучи не рассеялись, образуя в небе настоящие прогалины. Она шла, сжавшись от холода, похоже, от него не спасала даже ее курточка.
К тому же мысли о долгожданном милом уютном доме, куда, если в нем настоящее семейное гнездышко, всегда тянет каждую долгожданную минуту, только распаляли еще не успевшие потухнуть в памяти обидные оскорбления тех отмороженных подростков с пивным арсеналом в руках. Она встретила их всего несколько минут назад, когда проходила мимо автобусной остановки. Ребята, недоросшие до совершеннолетия год или два сопляки, сгруппировались прямо посреди тротуара, пыхтя сигаретами и громко гогоча вперемежку с матерщиной. Она на подсознательном уровне предугадывала, что так просто пройти мимо этой компании (банды) не получится, хотя и надеялась на благополучный исход предстоящего испытания. Один из ребят, худенький коротышка с серьгой в ухе (… уже не помнила ни одного лица) предложил познакомиться. Но женщина поспешила проскочить неприятную компанию побыстрее, в ответ бросила что-то навроде отказа, стараясь, при этом не нанести удар первой. Однако, в ответ услышала:
-Коза тупая…
-Да сучка, забей, …, - успокаивал его сверстник.
Столько было агрессии и ненависти ей вслед, что на глаза … слезы навернулись сами собой. Даже в редкие моменты мелких ссор или каких-либо разногласий ее муж - … - не позволял себе повышать на нее голоса, а уж оскорбления с его стороны она могла видеть только в самых жутких кошмарах.
Тем болезненней было восприятие прозвучавших ей вслед реплик из уст паршивых подростков. На ее месте могла бы оказаться любая другая женщина ее возраста или даже моложе, и с тем же успехом агрессивные возгласы летели бы вдогонку и ей. Просто потому, что изуродованная жестокостью последнего времени молодежь (пока еще) уродует все разумное, что было построено до нее, навязывая свои понятия своих же ценностей. Этим отморозкам еще бы пару пистолетов – вот она, настоящая стая хищников, не понимающая отказов, накачанная алкоголем или обкуренная травкой.
… еще легко отделалась, их было человек пять или шесть. Вполне возможно, что в эту самую минуту они прессовали какого-нибудь несчастного мальчишку помоложе их, требуя закурить или лишних денег на новую порцию выпивки…
137 преследовал женщину практически от той самой злосчастной остановки. Он был единственным свидетелем брошенных агрессивными парнями гнусностей в спину этого объекта. Женщина не видела (она и не могла видеть) опасного преследователя, державшегося в каком-то полуметре от нее, его холодное дыхание, казалось, могло отражаться от ее спины. И она чувствовала этот холод, гнавший ее вперед, холод последних неприятных воспоминаний. Она обязательно расскажет обо всем мужу, когда дойдет, наконец, до заветной двери, и крепкие руки стиснут ее в любящих объятьях, и происшедшее несколько минут назад покажется ей таким далеким и призрачным, что … забудет об этом в одну секунду.
Серое плотное облако, окутавшее ее тело сразу же вслед за злобными нападками подростков, слегка просветлело, потянулось к нему, вытягиваясь в подобие гигантской капли, коснулось его тела. Вспышка мгновенной боли в груди будто пронзила молнией. 137 на миг остановился, упуская будущую жертву вперед, она намеревалась завернуть за угол. Стальные когти, подобные кошачьим, выскочили из скрюченных от спазма пальцев. Он вонзил эту лапу в собственное тело, сведенное судорогой. Сжал когти, и через миг выдернул руку вместе со сжатой в них Пастью. Это была обычная стальная пасть, навроде вставной челюсти, привычной для стариков. Настоящие заточенные клыки, чтобы прокусывать и рвать плоть, плотно прилегли к зубам. Серое облако целиком просочилось в рваную рану, откуда хлестала жгучая жидкость, (капала на холодный асфальт, дымилась и пузырилась, сворачиваясь в шарики), края ее быстро стягивались. 137 не чувствовал всего этого, пару раз клацнув стальными зубами.
Женщина успела свернуть за угол, до дома оставалось пройти несколько шагов. Но ему уже не нужно было ее догонять. Он кинулся прямиком на стену здания, прошел насквозь (никакие стены не были неподвластны ему). Тварь выросла перед жертвой практически на голом месте. Женщина не успела даже испугаться… Зверь разорвал ее навроде тряпичной куклы. Прозрачные брызги фонтаном разлетелись во все стороны, окатив его тело с головы до ног. Жертва рухнула на землю, стальные клыки сомкнулись на ее шее. Рот его заполнился жгучим огнем, но он жадно пил его, так усталый путник припадает к живительной воде и не может утолить дикую жажду, бесконечно глотая прохладный напиток…
...Он помнил каждое преступление до мелочей. Помнил каждую жертву в лицо, помнил как эти самые лица отражались, будто в зеркале, от его тела. И не успевали исказиться гримасами внезапного испуга и растерянности.
137 не испытывал к своим жертвам какой-либо ненависти. Да, их смерть была ужасной, жестокой, абсолютно отвратной на вид. Но никакой внешней или внутренней агрессии не было. Было только стремление получить удовольствие от физического уничтожения того или иного объекта этой дикой охоты. А в хаосе всеобщей охоты, свидетелем которой он становился, наблюдая ТВ-шный аттракцион, его охота терялась без следа. Вернее, она всего лишь безголосо копировала шедевры человеческого безумия, все более и более изощренные в своей гениальности…
…-А нет никакой логики в этих безумных зверствах, - пожал плечами генеральный прокурор, - Еще раз повторяю, жертвой может стать абсолютно любой человек, любого возраста, как мужчина так и женщина.
-Значит ли ваш ответ, что вы пока не в силах вычислить убийцу? – настаивал очередной корреспондент, - Значит ли ваш ответ, что он целиком уверен в своей безнаказанности, а мы должны каждый день считать последним днем в жизни?
-У нас есть несколько улик, чтобы мы могли более четко представить того кто противостоит нам, - заявил представитель власти, - На данный момент мы вынуждены признать, что кое в чем пока что уступаем ему. Но кое-где и опережаем. Могу всех заверить – следствие не стоит на месте, мы движемся в верном направлении. Мы возьмем его, будем судить и осудим по каждому эпизоду. В нашем обществе таким монстрам нет места.
-Как вы считаете, этот человек психически здоров, и что вы сделаете с ним, если он, все же, ненормальный?
-Я считаю, здравомыслящий человек никогда не преступит закон, никогда не возьмет в руки оружия, чтобы нападать на других людей. Что касается вашего вопроса о вменяемости преступника, заявляю – в первую очередь мы имеем дело с жестоким убийцей, зверем, вышедшим из-под контроля механизмом, которой не остановится, и, безусловно, сейчас он вошел во вкус своих деяний. Никаких поблажек для него я не вижу…
-Вы не боитесь, что убийца в данный момент смотрит эту пресс-конференцию по телевизору, и ваши заявления только подхлестнут его на новую агрессию? Вы утверждаете, он объявил войну всем нам, вы говорите, его жертвой может стать абсолютно любой человек, даже ребенок. Но ваши заявления относительно его участи… они наверняка спровоцируют убийцу на еще более сильную жестокость.
-Я всего лишь выражаю свое собственное мнение, - пожал плечами прокурор, - Думаю, многие из вас так же хотели бы спокойно перемещаться по улицам города, больше не ожидая внезапного нападения, и не озираясь в страхе за свою жизнь по сторонам. Конечно, я уповаю на закон и справедливый суд. Но он должен знать, что он убийца, он не просто убийца, зверь. Бешеный зверь. И в этом его слабость. Я смею утверждать, что он один, он поднял свою жалкую руку на всех нас, и мне плевать, видит ли он меня сейчас на экране телевизора. Это его не спасет…
-…, телеканал «…», - представился очередной репортер, - Что вы предлагаете делать нам, потенциальным жертвам?...
… Кулак его боковым ударом влетел обидчику по челюсти:
-Ты че, волчара, страх потерял?!
Последний в одну секунду пришел в себя, даже не схватившись за сильно ушибленное место. В руках его мгновенно сверкнула острая сталь.
-Ну че, крутой? – он затряс ей, норовя каждую секунду пустить оружие в ход, - Порешу, сука. И телку и тебя замочу, козел.
Рот развязавшего конфликт отморозка растянулся в жуткой звериной усмешке.
… схватила своего спутника за руку, сжала ее, не сводя глаз с ножа. … загородил ее, стараясь отвести беду от девушки.
-Убери нож, дурак, - попытался утихомирить он неизвестно откуда появившегося в, до того, совершенно спокойном переулке чудика.
-Страшно, да? Обосрался, крутой?
-Что ты хочешь? – мысли … были целиком сконцентрированы на оружии агрессивно настроенного молодчика.
-****ься хочу, - и тот дико загоготал, - Телка твоя охеренная; все при ней – и сиськи и задница. Вот завалю тебя щас, потом ее оттарабаню, и тоже замочу, чтобы никому больше не досталась.
Гогот неожиданно прервался. Это нападавший сделал резкий выпад ножом. Рука … инстинктивно выбросилась вперед, стараясь перехватить встречную руку с оружием. Пальцы крепко сжали запястье, вывернули его, заставив нежданного врага завыть от боли. Нож звякнул об асфальт.
-Убью, козел, убью, - сквозь боль повторял отморозок, словно в данную минуту в этом заключался весь смысл его жизни, - Ты попал…
Удар под дых оборвал зацикленные угрозы.
-Остынь, ладно? – вслед за тем … носком ботинка отправил нож на несколько метров в сторону.
Для влюбленной парочки нелепый инцидент казался исчерпанным.
Они поспешили поскорее покинуть злосчастное место, оставив молодчика сидеть в скрюченной позе. … нежно обнял напуганную и еще не успевшую прийти в себя девушку.
-Больше не смей так кидаться, …, - с волнением сказала она, прижавшись к нему, - А если бы…
-Все, хватит, - просил …, глядя в ее глаза, - Все хорошо, видишь: я цел, даже не поцарапан.
-Боже, откуда он вообще здесь взялся? Сколько ненависти…, - вздохнула ….
-От него перегаром несло, мама, не горюй, - пожал ее любимый спутник плечами, - Вот и потянуло на приключения. Ничего, смертельно не ранен, посидит пару минут, может, протрезвеет…
Она, вдруг, набросилась на него, крепко обняла, слезы так и брызнули из ее глаз.
-Никогда больше не делай так… Никогда, слышишь?...
… знала его авантюрную натуру, знала, что он никогда не признает опасности, намеренно полезет на рожон, но добьется поставленной цели. Однако, за все полтора года их знакомства … подобный вечер был первым. Нет, пару раз … приходилось отстаивать честь возлюбленной, но, в отличии от сегодняшнего случая, не было ни ножей, ни кастетов, ни бутылок. … прошел отличную школу в десантных войсках, потому подобные средства решений конфликтов были для него низкосортной мерой геройства. И сам он рассчитывал только на собственное мастерство рукопашного боя. За свою «маленькую …» … был готов, по его собственному признанию, разорвать любого смельчака на куски. Именно это больше всего беспокоило …, и ей нередко приходилось ограждать его от безрассудных шагов, таких, как попытка остановить этого отморозка с ножом. Хотя, в данном случае, другого варианта погасить угрожающую им обоим весьма грозными последствиями стычку не представлялось возможным, она и сама это понимала.
И разревелась … только потому, что конфликт остался позади, и осознание всей его серьезности и опасности дошло до нее всего секунду назад.
-Ну все, все позади, - полушепотом повторял …, гладя ее по светлым прядям волос, а про себя укоряя себя за излишнее время урегулирования конфликта (все-таки … была права, и зря он полез в контратаку, максимально рискуя собственной жизнью и жизнью будущей жены, когда можно и нужно было «вырубать» чудика после первых же гнусностей в сторону …, которой … так дорожил), - Больше не буду так рисковать. Прости, прошу, прости.
Она задергала уткнувшейся ему в грудь головой в знак прощения, все еще продолжая всхлипывать.
Наравне с горячими слезами проснувшегося страха (она всегда боялась его потерять), промочившими его рубашку (сегодня выдался на удивление теплый, слегка жаркий день) … почувствовал нарастающее похолодание, коснувшееся спины. Вокруг никого не было, улица оставила их наедине друг с другом после крайне неприятного эксцесса некоторое время назад.
-Что с тобой, …? – она мгновенно уловила слабое волнение в груди возлюбленного.
-Не знаю, - холодок вскользь прошел по его спине, но, безусловно, оставил после себя жуткое впечатление, - Пойдем-ка отсюда, уже поздно.
«-Убью, козел, убью!», - всплыли в его голове и больно врезались в мозг грозные обещания.
-Наверное ты права, - сказал …, не переставая водить взглядом по пустынной улице (внутренний голос подсказывал, что не все в норме и было опасливо за …), - Надо было вдарить эту чуриле, чтобы валялся сейчас со сломанным носом до завтрашнего утра…
Она улыбнулась в ответ с мокрыми от слез глазами, шмыгнула носом.
-Ты…
Она не успела довершить начатую шутку.
… круто развернулся назад, нутром ощутив дыхание в миллиметрах от себя, нервы его вмиг натянулись в струну. Кулак, направленный прямо в нос возникшей фигуре, больше похожей на серую массу, бездумно рассек холодный вечерний воздух, пройдя сквозь широко раскрытую животную пасть.
В ответ сильная жгучая боль располосовала его тело, растеклась в горячую кровь, через секунду залившую грудь, брызнувшую прямо в лицо убийцы. … повалился на землю, чувствуя как силы покидают с каждой секундой слабеющее тело. Закричала …. В истерике набросилась на нападавшего с кулаками. Но он уже не замечал ее, склонившись над чуть живым телом. Жгучая прозрачная жидкость уже целиком одурманила его, и он видел перед собой только беззащитное тело, пропитанное этой самой жидкостью. Прокусив шею, … сделал всего два продолжительных глотка, с удовольствием обжигая нутро столь приятным напитком. Затем развернулся к онемевшей от ужаса девушке, слизывая со стальных клыков его остатки. Она сделала совсем короткий шажок назад.
-Нет, Боже, нет, - хотела выдавить потенциальная жертва с побелевшим от увиденного лицом, но всего лишь смогла беззвучно открыть и закрыть рот.
Следующий шажок прочь от невообразимой угрозы получился у нее крайне неудачным, она упала на асфальт. Слезы вновь прорвались наружу, на этот раз это был обычный инстинкт самосохранения. … загородилась от убийцы руками, попыталась встать, чтобы бежать прочь от этого страшного места; даже осознание того, что ее любимый человек лежал рядом мертвый в луже крови, и она просто обязана была оплакивать его и бессмысленно звать на помощь, отходило в эти бешено мчащиеся секунды на второй план.
137 сделал шаг к новой жертве, она умоляюще смотрела на него, безуспешно пыталась встать, отползала назад. Новый шаг размазал его реальность, оставив на месте зверя мутную серую дымку, которая сразу же растворилась в теплом вечернем воздухе…
...-Мы имеем дело с очень непростым противником, - официально заявил генеральный прокурор, - Он очень умело маскируется в окружающей обстановке.
-Как вы прокомментируете показания уцелевшей свидетельницы? Вы считаете, появление убийцы основано на качественных спецэффектах?
-Да, именно так я и считаю. И мы не можем исключать, что он имеет отношение к цирковым трюкам. Он играет с нами…
-… утверждает, что видела острые когти и клыки, с помощью которых убийца прокусывает шею и пьет кровь своих жертв.
-Я не верю в эти страшилки про вампиров и оборотней, - позволил себе улыбнуться чиновник, - Мое мнение, это обычный больной, которых полно в ближайшей психушке.
-С вашего разрешения я зачитаю небольшой отрывок из показаний единственной свидетельницы, - взял голос очередной жадный на сенсации репортер, - «…Эта тварь наказала моего … и того придурка, который напал на нас…»
-Хочу заметить, сейчас … находится под наблюдением опытных специалистов. Она еще не вышла из состояния шока, - развел руками чиновник, - Да, там действительно произошел конфликт с этим молодым человеком, находящимся под воздействием алкоголя. Мы обнаружили неподалеку и тот нож с отпечатками его пальцев… Подобные конфликты - нередкий случай в современном обществе, да и в истории тоже. Если вы стараетесь представить убийцу в образе некоего мстителя, который объявил войну людям за то зло, что они несут друг другу, что ж, все мнения имеют право на существование. Только вы не забывайте, что он такой же убийца как и этот нетрезвый ребенок с ножом, правда, чуть менее удачливый в выполнении задуманного преступления. И на роль каких-то Робинов Гудов или Немезиды ему претендовать не приходится.
-А если, все же, … права в своей оценке, и убийца действительно наказал двух молодых людей за то, что один из них пытался убить другого, а второй просто постарался устранить угрозу? – допытывался настойчивый репортер, - Можно ли допустить и то, что и все остальные жертвы, погибли по той же самой причине? Следственные органы могут предоставить общественности хронологию последних часов их жизни?
-Вы знаете, - задумался прокурор, - Несмотря на то, что последние события, связанные с этими жуткими преступлениями ярко освещаются средствами массовой информации, в частности, телевидением, и мы предоставляем очень большой объем информации, есть определенный предел, я бы сказал – доза, секретности, которую мы используем исключительно во благо расследования. На ваш последний вопрос я отвечаю глухим отказом. По поводу двух первых, - добавил он с иронией, - Допустить можно все, даже то, что моя жена сейчас назначает любовнику свидание. Но я могу дать очень простой ответ на ваше замечание. Например, вчера вечером, как достойный отец я отшлепал своего ребенка, вышел на улицу, чтобы освежиться, и до сей минуты живой и невредимый…
…На экране кипели страсти: солдаты вели ожесточенное сражение, поливали вражескую ватагу беспрерывными очередями; налетчики в масках клоунов грабили очередную кассу, держа под прицелами пистолетов всех оказавшихся в этот момент в здании (охранник в это время лежал на полу лицом вниз, пистолет его валялся рядом с обездвиженным телом); жуткая инопланетная тварь, которую можно представить только в самом жутком кошмаре, отгрызла и пережевывала голову своей новой жертвы; отдельные войска одной страны перешли границу другой, встречая вооруженное сопротивление, появлялись первые жертвы среди мирного населения… После каждого переключения на другой канал 137 мог видеть подобных ему существ, невидимых простым людям, нападавших на других людей, которые падали замертво от пуль, клыков, и прочих агрессивных средств устрашения и усмирения. Мертво его взгляд следил за происходящим серым шоу, будто остановившись на одной точке.
Он уже был мертвым, закончилось его время жизни, начав свой отсчет для одного из следующих 137, бродивших в поисках новых жертв снаружи. Их когти будут еще острее, стальные клыки еще хватче, тела еще невидимее, а жажда прозрачной жгучей на вкус жидкости еще глубже. Каждого из последующих 137 будут искать, искать слепо, внимательно, но никогда не найдут. И такие как тот генеральный прокурор будут проводить бесконечные пресс-конференции для напуганных и голодных до сенсаций репортеров, колотить своих детей, с улыбкой гордясь тем, что еще живы, давать бессмысленные советы остальным озлобленным на бездействие правоохранительной системы в надежде на то, что справедливость, наконец-то, восторжествует и зло, наконец-то, будет наказано раз и навсегда.
Но в остекленевших раскрытых глазах этого 137 как в зеркале отражался эпизод с экрана, где два мальчишки сцепились в драке в круге сверстников за право быть более значимым среди своих…
Реклама на Дьявольском телевидении…
Сергей
02.02.2007
В трех шагах от страха
ШАГ ПОСЛЕДНИЙ
;
МЕЖ ДВУХ БЕЗУМСТВ.
…-Мне необходимо открыть счет на имя Ткачевой Марины Сергеевны, - Лисс откинулся на спинку рабочего кресла.
-Какую сумму вы хотели бы перевести на это имя? – запросил оператор по ту сторону связи через паузу.
-Сто процентов моих личных сбережений, - четко ответил Лисс.
Возникла новая пауза. Она длилась на несколько секунд дольше первой.
-Назовите свой пароль, - потребовал оператор.
Лисс помнил его наизусть.
-Это очень большая сумма, - после процедуры объявил оператор, - Вы действительно хотите перевести эти деньги на Ткачеву Марину Сергеевну?
-Все до последней копейки, - без тени сомнения подтвердил Лисс.
-Хорошо. Банк удовлетворит вашу просьбу, Алексей Викторович. Вы можете назвать адрес получателя, чтобы не было никаких спорных вопросов с установлением его личности?
-Поселок …, …-ского района, …-ской области, - назвал Лисс.
Именно туда, к родителям, вернулась Марина после шести месяцев работы в его конторе. Насколько он мог знать, в городе ее последние дни никто не видел.
-Вы делаете это по доброй воле, Алексей Викторович? – вдруг сказал оператор, - Нам бы очень не хотелось…, ну вы понимаете о чем я.
-Я делаю это добровольно и вполне осознанно, - твердо настаивал Лисс, - Ваш банк может быть спокоен; проблемы в данной операции просто невозможны. Перезвоните мне, когда все будет готово.
-Хорошо, Алексей Викторович…
Лисс протянул руку к телефону, выключив громкую связь.
На столе, перед ним лежала толстая черная тетрадь формата А4. Он привез ее с дачи сегодня утром, чего никогда не делал раньше.
Лисс открыл тетрадь, впервые за все утро. Он почти исписал все страницы, всего шесть или семь листов оставались чистыми. И всего один эпизод отделял Лисса от завершения той «рукописи», смысл которой он осмелился перенести на бумагу__________________________________________
…С самого начала все эти намерения Кротова не вызывали у его дочери никаких положительных эмоций. Впрочем, это было так на него похоже; как и всегда, влиятельный в бизнесе человек – Анатолий Михайлович – предпочел утолить свою амбициозную жажду, наплевав на мнения всех остальных, теперь же – на мнение собственной дочери. Уж очень престижно было бы слить свои дела с делами Серебровых, у которых бизнес вполне благополучен, даже дефолт в 98-ом был для них что слону дробина. Еще бы: только в Москве две конторы, три счета за границей, коттедж за городом в три этажа, постоянные поездки то в Америку, то в Европу. Такие партнеры на дороге не валяются, если вовремя не заметил, другого шанса не представится. Все для общего блага, даже дочерью можно пожертвовать, чтобы, так сказать, укрепить выгодное партнерство и крепкую дружбу двух семей.
Только вот Алена не была готова стать подопытным кроликом, связав свою жизнь с Алексеем, взявшим, кстати, другую фамилию, чтобы хоть как-то отличаться от процветающих родителей. Он вел свои дела, содержал свою организацию, контактировал с собственными партнерами, желая лишний раз доказать, что не имеет ничего общего с Серебровыми, даже обращался к ним официально, на «вы».
В кругах об Алексее ходили нелицеприятные слухи, можно добавить – совсем нелицеприятные. Сама Алена лично общалась с некоторыми бывшими сотрудниками конторы Лисса, а их он менял ежемесячно. По текучести кадров его организация прочно лидировала в неофициальном зачете. Увольнения следовали либо по собственному желанию сотрудников, либо по желанию их начальника, но почти всегда без объяснения причин. Контора Алексея напоминала пороховую бочку, и единственным стремлением служащих работать там оставались деньги. Даже несмотря на обращение (иногда Алексей мог даже поколотить кого-либо из своих подчиненных), никто из уволенных Лиссом не мог упрекнуть его в жадности. Алексей платил хорошо, можно сказать, щедро.
Вообще, деньги для него не считались какой-то проблемой, Лисс делал их мастерски: быстро и легко. Партнеры по бизнесу души не чаяли в таком коллеге, несмотря на его неуравновешенный непредсказуемый норов. Просто работа была для Алексея чуть ли не смыслом всей жизни. По слухам, он почти не вылезал из офиса, частенько там и ночевал, а если все же приходилось покинуть четыре стены, то только по случаю деловых поездок. Личной жизни Алексей практически избегал; ни разу его не видели ни на тусовках, ни с друзьями (а были ли у Лисса друзья?), ни с девушками. Правда, Алексей периодически ездил за город, на собственную дачу, но что и как он там делал, для всех оставалось загадкой. И такой замкнутый образ жизни сопровождал Алексея непрерывно. Естественно его боялись. Его опасались даже родные мама с папой. Что уж там говорить об остальных? Что уж там говорить о Кротовой Алене Анатольевне? Одно только имя этого человека приводило ее в трепет. Отсюда и слезы, и ругань мамы с отцом, и угрозы уйти из дома, если Кротов не откажется от своих идей склеить ее жизнь с этим именем.
В конце концов, все закончилось банальным приглашением на ужин на квартиру Алексея. Оба главы семейств решили не затягивать с представлением своих детей друг другу. День выдался для Алены просто ужасным. Если бы не мама, с ее умением успокоить…
Так всю дорогу до той девятиэтажки и проехала, обняв любимое дитя. Все наставляла как себя вести с ними, а самое главное – с НИМ. На встречу с Серебровыми Алена поехала во всем черном (даже погода была на ее стороне, сотворив целый осенний ливень), желая выразить свое отношение к семейному произволу.
Квартира Алексея находилась на первом этаже обычного многоэтажного строения. Более приличного места жительства он не нашел, хотя, вряд ли и трудился искать. Когда Кротовы остановились перед обитой дорогим материалом дверью, в которой не было даже глазка, в одной из соседних квартир вовсю разыгрывалась семейная сцена, мат пролетал через слово как у мужа, так и у его благоверной.
«-Боже мой, какой кошмар», - про себя ужасалась Алена, прибавив к отвращению грязных стен и оплеванных ступенек подъезда дополнительную порцию серости.
А вот Анатолий Михайлович, в отличие от и без того задавленной всем этим бредом последних дней и минут, в частности, дочери, наоборот, только довольно захихикал:
-Вот она - настоящая жизнь. Бьет ключом.
После чего все-таки вдавил черную квадратную кнопку звонка справа.
С этой секунды сердце Алены забилось сильнее, будто перешло в галоп. Им не могли не открыть, черный мощный внедорожник Иннокентия Сереброва уже стоял припаркованный на площадке перед домом. Кстати, это был уже третий по счету автомобиль подобного класса в его «коллекции»: первый джип Серебров разбил год назад, под действием алкоголя протаранив бетонный столб, через два месяца на точно таком же «броневике» выехал на встречную полосу автострады перед самым носом сотрудников ДПС. В итоге, автомобиль так и остался в гараже «гаишников». Последнее время Серебров был крайне осторожен на дороге, так что пока ему крупно везло. Алексей же был удовлетворен скромным «Вольво» стального цвета, на котором прокатался без приключений три с половиной года. Слава Богу, его авто у подъезда не было видно. Все-таки Алене было бы спокойнее оказаться в этом доме пораньше одного из его жильцов.
Им открыли дверь всего через пару секунд, почти сразу после переливчатой трели звонка. Открыл Иннокентий Валерьевич, высокий плотный мужчина, как говорится – в самом расцвете сил. Наверно, так и должен выглядеть полноценный представитель бизнеса, чтобы одним только своим видом сразу же внушать уважение и почтение собеседникам любого социального статуса. Аккуратно подстриженный, гладко выбритый, в черном костюме, хозяин положения (но не дома) сразу расплылся в радушной улыбке, увидев на пороге давно ожидаемых гостей. Алене он не понравился с первых мгновений встречи. Ей показалось, что за всей этой статью и напыщенностью скрылось типичное и вполне простое раздражение, какое обычно бывает при излишней навязчивости.
Иннокентий Валерьевич деликатно пропустил Кротовых внутрь и сам закрыл за ними дверь. Только после этого он поприветствовал всех членов фамилии. Сразу же на шум вышла госпожа Сереброва Алиса Олеговна – типичная представительница рода идеальных жен таких богатеев: молодая, красивая модница, ничем не лучше самой Алены. Кротов чмокнул ее нежную ручку в знак почтения. После чего Алена позволила Иннокентию Петровичу сделать то же самое с собой.
Все шестеро прошли в зал. А эта квартирка оказалось вполне уютной, никак несовместимой с внешним бардаком подъезда. Не то Алена ожидала увидеть. В первую очередь здесь царил полный порядок. Хотя, возможно они могли убраться до прихода гостей…
-Да мы и сами приехали десять минут назад, - меж тем объяснял Иннокентий Валерьевич.
Это была просторная светлая комната, для одного человека даже большая, с двумя окнами – на восток и на юг, закрытыми темными занавесками. Восточное выходило на балкон, возле южного стоял письменный стол с подставкой под канцелярские принадлежности, расположенной как раз под правую руку. Еще там стоял книжный шкафчик со стеклянными дверцами. Полки его были заполнены американской мистикой Кинга, книги расположились в алфавитном порядке, твердые переплеты стояли прямо, без заметных перекосов. Телевизор в углу накрывала тонкая темная материя, пульт был закреплен в специальной подставке на журнальном столике рядом с мягким дорогим диваном.
Иннокентий Валерьевич сел в кресло, которое стояло рядом с письменным столом, Анатолия Михайловича с дочерью усадил на диван напротив. Женщины удалились в кухню в веселом расположении духа.
Алена успела всего два или три раза открыть рот в ответ на банальные вопросы Сереброва, когда услышала в замке звуки ключа. Услышала не она одна.
-Кажется, Алексей пришел, - довольно улыбнулся Иннокентий Валерьевич.
Алена внутренне напряглась, кажется, напряжение сопровождало ее весь этот бесконечный день.
Серебров вышел в прихожую встретить сына. А спустя несколько секунд Алексей появился в зале в сопровождении двух мам и главы их семейства. Впервые Алена смогла видеть его так близко.
Лисс оказался под стать родителя. Тот же высокий рост, то же плотное крепкое телосложение, разве что волосы были чуть посветлее и подлиннее. Но в отличие от Сереброва Алексей даже приветливой маски не одел. Да она бы окончательно испортила это лицо какой-то отрешенности или отупелости, которые сразу бросались в глаза Алене. Тонкие губы Алексея слегка были приоткрыты, будто он не мог дышать носом. Большие глаза почти не мигали, взгляд словно остекленел, был направлен куда-то сквозь реальность. Всем своим видом Лисс напоминал большую куклу. Единственным правильным элементом оставался серый деловой костюм, идеально вычищенный и выглаженный. Войдя в дом, Алексей сунул ноги в такие же серые тапочки.
-Здравствуйте, Анатолий Михайлович, - негромко сказал Лисс, убрав руки в карманы брюк, - Здравствуйте Алена Анатольевна.
Голос его почему-то клонил в сон. Алексей поочередно направил свой заторможенный сквозной взгляд сначала на Кротова, потом на его дочь. В ответ на приветствие она только кивнула, не в силах оторвать глаз от этого существа.
-Иннокентий Валерьевич, я бы хотел знать, что происходит в моем доме, - после приветствия Алексей медленно повернулся к отцу.
-Видишь ли, Алексей, - последний старался говорить как можно деликатнее, - Нам бы очень хотелось иметь крепкую почву под ногами. Анатолий Михайлович любезно согласился, так сказать, подставить свое крепкое плечо…
-Не надо пускаться в эти бесполезные объяснения, - Лисс даже поднял вверх палец, прервав Сереброва, - Я прекрасно знаю, что вы затеяли. А затеяли вы фиктивный брак между мной и этой особой, иначе бы ее здесь не было. Что происходит в моем доме? Почему я узнаю обо всем в последнюю очередь?
-Алексей…, - попыталась успокоить сына Алиса Олеговна, хотя он абсолютно не повысил голоса во время этого пробора.
-Мне не десять лет, Алиса Олеговна, - монотонно отчеканил Лисс, - Вам не кажется, что все это слишком напоминает примитивное воровство? Только ворам привычно распоряжаться чужим имуществом, абсолютно им не принадлежащим.
А ведь Алексей мог спасти Алену. Она совсем не подумала об этом варианте, смысл которого вершился на ее глазах.
-По-моему, ты слишком круто поворачиваешь, Алексей, - вступился Иннокентий Валерьевич, - Да, признаю свою ошибку; ты уж прости за столь рьяную инициативу, в ходе которой банально позабыли вовремя тебя с ней ознакомить.
-Если быть более точным, Иннокентий Валерьевич, банально не пожелали вовремя с ней ознакомить. Зачем мне заранее знать о ваших планах, гораздо удобнее посадить напротив меня эту молодую мисс, чтобы не было времени на размышление, только ответ, и желательно, положительный. Я никогда не поверю в вашу с Анатолием Михайловичем девичью память, мне кажется, только ребенок мог бы проглотить такое оправдание… Я дважды дал вам возможность объяснить мне вашу самодеятельность, дважды вы ей не воспользовались. Покиньте мой дом…, пожалуйста.
В воздухе повисла гнетущая пауза. Алена не верила своим ушам: кукла тоже отказывалась принимать совершенно несправедливое решение двух бизнесменов, решивших заключить обоюдовыгодный союз. В данную секунду она была более чем благодарна Алексею и буквально рвалась покинуть это место.
-Что? – негромко переспросил Иннокентий Валерьевич, явно не ожидавший такого поворота.
-Что ты такое говоришь, Леша? – попыталась разрядить Алиса Олеговна, - Я понимаю твое негодование, твое справедливое возмущение…
-Покиньте мой дом, и как можно скорее, - железно повторил Лисс (Алена ощутила как в комнате собирается настоящий холод, будто кто-то неожиданно раскрыл все окна и отворил дверь на лестничную площадку), - Я не намерен сейчас решать эти вопросы, даже если от них зависит чье-то благополучие.
-Алексей, что ты, в самом-то деле, - влез Анатолий Михайлович.
-Я сказал – покиньте мой дом, - холод только усилился, пронзая Алену до мозга костей, она уже готова была сама кричать, чтобы они выполнили его требования и оставили ее в покое.
-Ты очень обидел меня, Алексей, - холодно сдался Иннокентий Валерьевич, - Провожать нас не стоит.
Анатолий Михайлович с дочерью поднялись с дивана.
-Алена останется, - неожиданно потребовал Лисс, переведя взгляд на Кротова, - Даю слово, с ней ничего не случится…
Когда он вернулся, заперев дверь на замок, Алена продолжала сидеть, будто приклеенная, сложив руки на коленях.
-Хочешь кофе? - Лисс встал перед ней, все еще держа руки в карманах, - Извини, больше ничего предложить не могу, пью только кофе.
Холод постепенно испарялся в теплой волне, вновь заполнявшей пространство вокруг девушки, приятно согревал.
Секунду назад она находилась в каком-то трансе, совершенно перестав четко ориентироваться в реальности и полностью потеряв над ней контроль. Как она хотела про себя проснуться после нового внезапного поворота событий, так резко отнявших у нее удачу. Мертво смотрела в одну точку перед собой, напряженно слушала голоса из прихожей, оставившие ее совершенно одну с этим существом, какое она боялась, наслушавшись жутких россказней.
После предложения Алексея она подняла на него рассеянный взгляд. Лисс смотрел куда-то сквозь нее, словно не замечал того, к кому обращался. И новый приступ отвращения захлестнул Алену.
-Что тебе от меня нужно? – она старалась подавить его, нарочно говорила тем же негромким тоном, что и хозяин дома.
-Для начала, чтобы ты прекратила меня бояться.
-Я тебя не боюсь, Алексей, - вдруг призналась она, - Боялась полчаса назад – когда ехала в этот дом, когда впервые тебя увидела так близко.
Пока она говорила, мягкое теплое одеяло полностью накрыло ее. Это позволило ей говорить с Лиссом открыто, чего он и добивался. Алена сама удивилась собственной откровенности. Ей даже показалось, что Алексей улыбнется в ответ, чтобы окончательно развеять все ее опасения.
-На твоем месте могла бы оказаться Марина, - вместо улыбки Лисс развернулся, чтобы подойти к своему письменному столу, - Просто так совпало, что именно ты очутилась здесь.
Звякнули ключи в его кармане. Алексей открыл верхний ящик, достал черную папку с документацией.
-Ближе к девяти я еду к себе на дачу. Я хочу взять тебя с собой, - он положил папку на стол, закрыл ящик обратно на два оборота ключа, - Повторяю, так совпало, что именно ты оказалась здесь. Хотя, я, конечно, не в восторге от излишней прыти Иннокентия Валерьевича и Анатолия Михайловича, как, впрочем, и ты…
У него, вдруг, запищал мобильный телефон, заправленный в чехле на поясе.
-Слушаю… Я же сказал – завтра и послезавтра меня в конторе не ждите.… Пусть этим занимается Георгий Андреевич.… Да, звоните.… До свиданья, - Лисс вернул телефон обратно в чехол, - Идиоты.
С той минуты, когда Алексей изъявил свои намерения взять ее в поездку на его дачу, Алена находилась, что называется, не в своей тарелке. Она вовсе не собиралась никуда ехать. Понемногу придя в себя, по большей части под воздействием неожиданной энергии, излучаемой этим человеком, сбившей ее с толку, Алена еще могла здраво мыслить. Когда же Лисс в телефонном негодовании (теперь она могла определить какие-то эмоции в его одномерной интонации) предупредил, что его не будет на работе целых ДВА дня, а значит, целых два дня ей придется провести на его территории, Алена вновь сдавалась тревожным опасениям. Опасениям и обидам на продолжавшуюся вот уже целый вечер бесцеремонность по отношению к ней.
Но та сила, что благотворно окружила ее сейчас, буквально, побеждала прежнюю скованность и безоговорочную покорность событиям, целиком расслабляла, и возвращала Алене толику собственной значимости, собственной самооценки. Это Анатолий Михайлович имел над ней власть некоторое время назад, когда ей оставалось до определенного момента, молча и со страхом, смешанным с отвращением, наблюдать за собственной ломкой. За тем, что Алексей охарактеризовал как «простейшее воровство». Только, в отличие, от него, Алена не была так вольна от родителей, несмотря даже на один с Лиссом возраст, при котором она старалась вести индивидуальный образ жизни, занимаясь маркетингом.
-Ты извини меня, Алексей, но я никуда с тобой не хочу ехать, - сказала она, стараясь не смотреть на хозяина дома, - Отпусти меня домой. Я очень тебя прошу.
Лисс помолчал немного. Затем остановился перед ней. И, вдруг, протянул ей свою руку:
-Встань, пожалуйста.
Девушка всего несколько мгновений смотрела на вытянутую к ней ладонь. Длинные тонкие пальцы были намертво прижаты друг к другу и замерли на весу. Она вложила свою ладонь в холодную ладонь Лисса. Он сжал пальцы, словно запрограммированный на аккуратность механизм, помог ей подняться на ноги. Она смотрела на него снизу-вверх, на целых две головы Лисс превосходил ее в росте.
-Ты так похожа на нее, - неожиданно признался он, направив взгляд сквозь ее глаза.
Холодные пальцы резко разжались, отпустив руку Алены, будто механизм сработал.
-Там дождь, ты промокнешь до нитки, а у меня даже зонта нет. Я не хочу быть виновником твоего испорченного здоровья. Ты этого не заслужила…. Я обещаю, с тобой ничего не случится.
В какой-то момент она поверила его словам. Наверное, в тот, когда Лисс отпустил ее руку, и вместе с тем теплая энергия накатила новой мощной волной. Алена почувствовала, что слабеют ноги, но нечто неведомое придало ей сил.
Алексей, меж тем, раскрыл папку, и перебирал листы, повернувшись к ней спиной.
-Ты сказал, я похожа на нее, - Алена не решалась сделать шаг с места, будто вросла в пол, - Если не секрет, на кого?
-На Марину, - не отрываясь от бумаг, сказал Лисс, - Она была моей секретаршей, лучшей моей сотрудницей. Я выгнал ее.
-Почему?
-Она сама так решила. Я не стал ее удерживать.
Алена, наконец, сделала некоторые шаги, направившись в сторону окна, ведущего на балкон. Снаружи поливало как из ведра, ливень только набирал силу, и ждать его окончания не приходилось.
-Что ты намерена делать? – в молчании подал голос Алексей.
Она повернулась к нему, чтобы только не видеть непогоду за окном. Лисс уже сидел в кресле, выбирая из папки необходимые ему бумаги, и складывал их в стопку на столе.
-Ты о чем? – не поняла девушка.
-О планах Иннокентия Валерьевича и Анатолия Михайловича. Уж очень им пригожа затея о взаимном партнерстве.
-Я не знаю, - Алена покачала головой и пожала плечами, - Честно, не знаю.
-А делать что-то необходимо. Про тебя вопрос уже решен, твой голос практически ничего не значит. Это со мной им придется трудновато – я не завишу от их дел. Я могу тебе помочь.
Его заявление подействовало на Алену целительным бальзамом на душу.
-А кроме меня эту проблему никто не решит, - продолжил Лисс, и вслед за тем по всей комнате разлилось тепло, будто она попала в целое озеро этой энергии (как он мог делать с ней такое?), - Поэтому тебе придеться ехать со мной вечером за город.
Он не ставил ей ультиматум, не упивался каким-то коварством, не показывал свою власть над ней. Алена сразу поняла, что в данную минуту слышит констатацию собственной беспомощности. Алексей был прав, и ее категоричное «нет» не стоило ломаного гроша. Она всегда слушала наказы родителей, в основном, Анатолия Михайловича (мама только руками разводила в ответ на его решения). Это Лисс мог спокойно потребовать сегодня вечером выйти вон из его дома и Кротовых и Серебровых, твердо отстаивая свои интересы.
-А здесь эту проблему решить нельзя? – все же настаивала Алена.
-Здесь я только ночую после трудного дня, когда завтра расписано по минутам. Как ты успела заметить, здесь царит порядок, но только потому, что у меня нет желания, например, бездумно пялиться в ящик ТВ, или искать что-то в коллекции Стивена Кинга, хотя, кроме человеческих страхов, в ней ничего нет.
Она переместила взгляд на книжные полки. Некоторые из названий она слышала и раньше. Так много фильмов было экранизировано по мотивам его произведений.
-Зачем же, тогда, тебе столько книг?
-Мне нравится его воображение. Довольно часто я беру на дачу пару-тройку книг отсюда, когда хватает свободного времени. Это сегодня я намерен сделать исключение. Ты, кстати, позвони родителям, предупреди, что едешь со мной….
…Непогода чуть сбавила свой натиск, но ливень всего лишь превратился в сильный дождь. Гремел гром, один раз сверкнула молния. Холодный ветер бросил дождевые капли в лицо Алены, когда она вышла в полумрак улицы. И хорошо, что Лисс не отпустил ее, когда она просила его некоторое время назад. Ненастье, поначалу вставшее на ее сторону (как Алена считала, пока ехала на эту встречу), и в эти минуты оставалось к ней благосклонно.
И все же она не хотела никуда ехать с Алексеем, даже после всех тех приятных неожиданностей, что испытала в его доме. А когда вышла на улицу, приятные ощущения мягкой теплой энергии тоскливо всплыли в памяти.
Она так и не смогла понять, как Лисс делал это. Но то, что делал он это намеренно, с определенной целью успокоить и расслабить ее, было вполне очевидным. Она, конечно, не смогла еще забыть тот жуткий, теперь ей казалось, ледяной холод в нервном разговоре с Иннокентием Валерьевичем. Скорее всего, больше никто не ощутил этот холод собственной кожей…
-Залезай, - тем временем Алексей уже подогнал автомобиль к подъезду и открыл дверцу салона изнутри.
Алена села в кресло пассажира, стараясь тем самым, поскорее проскочить под холодными крупными каплями.
-Пристегнись, - сказал Лисс, дождавшись, когда она захлопнула дверцу за собой.
Сам он уже был пристегнут ремнем безопасности. Алексей не заглушал двигателя, и как только Алена выполнила его требование, нажал на педаль.
-Ты быстро ездишь? – впервые за весь вечер она позволила себе улыбнуться без притворства.
-Во-первых, дождь, - привычно встретил Лисс, четко зафиксировав взгляд на дорогу (он не повернется к спутнице до конца поездки, механически глядя перед собой), - Во-вторых, это обязанность каждого водителя и каждого пассажира рядом с ним. Я не хочу нарушать закон, даже если речь идет о ремнях безопасности в обычном автомобиле. Кроме того, ты мой пассажир, я несу за тебя ответственность.
Что ж, в каких-либо дополнениях, и, уж тем более, комментариях этот ответ не нуждался. Алена сразу поняла, что Лисс использует автомобиль только а качестве дополнительных ног, и абсолютно равнодушен к бесцельному катанию по городу, как заведено у большинства молодых сорвиголов. По той же самой причине он ничем не приукрасил внутреннее убранство салона, даже освежитель воздуха не повесил. Хотя, освежать воздух не было надобности.
Если честно, Алену немного раздражала педантичная манера поведения Алексея на дороге. Он соблюдал все правила, выполнял предписания всех знаков, и хотя бы один постовой попробовал его остановить.
Лишь когда они выехали за пределы городской зоны, Лисс прибавил скорость.
Но Алена этого не почувствовала. Алексей слишком долго, как ей казалось, катал ее в городской черте. Она закрыла глаза, откинулась на спинку пассажирского кресла, сложив руки на коленях. Свежий прилив мягкой энергии наполнил голову, теплые лапы сдавили ей плечи…
Она открыла глаза от тряски машины по проселочной колее. Алена словно вынырнула из черной бездны, поэтому не сразу поняла, где находится.
-Минут через пять будем на месте, - сказал Алексей…
…Он вывернул руль, направив свет фар на узкую подъездную дорожку, сложенную из обыкновенных камней, в конце которой блестели ворота гаража.
Похоже, Алексей имел дом на самой окраине какого-то поселка. Алена смогла заметить огоньки других деревенских домиков. Сама она никогда не жила в деревне до этого, и ни разу не была там. Видела только по телевизору. И чувствовала легкий трепет в те минуты, словно та, неведомая ей жизнь надолго отпечаталась в памяти, звала и просила вернуться, напоминая о самых приятных мифических днях детства. Сейчас ничего подобного Алена не переживала, вглядываясь в темноту за стеклами автомобиля. Она различала темные очертания построек впереди, столбов, полуголых крон деревьев.
-Какая-то глухомань, - вполголоса оценила Алена после первых секунд изучения обстановки снаружи.
-Всего пятнадцать километров от города, - пояснил Лисс, заглушив двигатель, - Небольшой поселок с населением в сто десять человек, по большей части это люди пенсионного возраста. Есть и помоложе.
-Я думала…
-Ты думала, я успел отгрохать себе особняк в три этажа и четыреста квадратных метров где-нибудь посреди лесополосы, и чтобы целое шоссе в шесть рядов обрывалось у двухметрового забора из красного кирпича, через каждый метр осветляемого огромными канделябрами… Серое примитивное мышление, подобное и у Иннокентия Валерьевича. Я ждал, что твоя реакция будет именно такой.
-Извини, по другому не умею, - обиделась Алена.
-Ты просто неготова к неожиданностям, - успокоил Лисс привычным и единственным для него способом, - Оттого и боишься, как и в случае со мной.
-Ты взял меня с собой, чтобы давить мне на мозги? – успела буркнуть она с неприятными воспоминаниями сегодняшнего дня, о которых чуть подзабыла за вечер.
-Прости, - Алексей повернулся к спутнице, - Я пока еще не научился разделять своих собеседников по половому признаку.
Он протянул ей ключ, вдетый в колечко с брелком в виде распустившегося цветка розы.
-Мне нужно загнать машину в гараж.
Алена попала под мелкую изморось. Холодный сырой воздух сразу ворвался в уютный теплый салон, к которому она уже успела привыкнуть, из которого не вылезала бы ни за какие богатства. Под магическим теплом, направленным на нее этим необычным молодым человеком, знакомым ей по жутким рассказам, с первых секунд их нестандартного знакомства, она совсем отвыкла от осенних погодных норм. Не спасала даже одежда, словно ее и не было. Неудивительно, что она сразу же сжалась от этих жутких ощущений. Вдобавок ко всему, где-то рядом залилась безостановочным лаем собака, и в мгновение ока, ее поддержала еще пара сородичей.
Алена излишне резво обернулась на неожиданный концерт. Одна нога ее поехала по скользкой траве…
И в этот момент Лисс подхватил падавшую гостью (она все же умудрилась выронить зажатый в пальцах ключ). Все случилось настолько стремительно, что у нее на миг захватило дух. Тело ее уже было подготовлено к этому падению, но в следующую секунду, будто что-то невесомое, воздушное, приняло ее на себя, избавив девушку от всех возможных неприятностей.
Лисс притянул гостью к себе, намереваясь вернуть ей равновесие. На несколько мгновений его лицо сблизилось с ее лицом. Алена не уловила его дыхания, а взгляд Алексея будто остекленел, застыл, обернувшись неживыми льдинками. Но рука Лисса была совсем неощутима, настолько легкой оказалась эта хватка. Лишь теперь что-то встрепенулось в ее груди. Сорвалось, отпустило, мгновенно скинув неприятную тяжесть.
Алена на секунду закрыла глаза, чтобы перевести дыхание, от которого часто-часто колотилось ее сердце.
-Спасибо, Леша, - впервые назвала девушка его по имени.
-Будь осторожна, здесь нет асфальтового покрытия, - только среагировал Лисс, отпустив ее, от чего по ее телу пробежала приятная волна.
-Прости, я выронила ключ…
-Это простая случайность, - избавил он Алену, - Не время сейчас искать, до завтра полежит в траве. А у меня есть дубликат.… И не говори мне, что ты такая растяпа.
Лисс захлопнул дверцу автомобиля и направился к дому, который был отделен от улицы стальным сеточным заграждением, замкнуто обернувшим весь участок земли. Такая же стальная калитка делила ограду здесь надвое. Сам дом стоял на пригорке, к двери подводила узкая земляная тропка, от дождя и сырости скользкая и грязная. Алексей придерживал свою гостью, потому что упасть здесь оказывалось еще вернее, тем более что ботинки на ногах девушки не были предназначены для подобных прогулок. Сам Лисс не боялся запачкать свои дорогие туфли, уверенно делая шаг за шагом по размокшей земле.
Через несколько шагов они остановились у двух деревянных ступенек порога. Алексей вытер туфли о сырую траву, только потом ступил на порог. Алене пришлось сделать то же самое.
Лисс толкнул отпертую дверь внутрь, но входить в дом не собирался. Его рука нащупала с той стороны выключатель; темноту улицы пронзил яркий свет коридора. Алена даже немного зажмурилась.
-Проходи в дом, - пригласил Алексей.
И он сошел с порога, оставляя на покрашенных в коричневый цвет ступеньках мокрые отпечатки туфель.
Алена оказалась в прохладном маленьком коридорчике, по размерам чуть большим по сравнению с тем же чуланом. Но в отличие от всегда заполненного или захламленного чулана, девушку встретили и приняли совсем голые беленые стены. Нет, возле толстой деревянной двери, ведущей, непосредственно, в дом, стояла стальная полка под обувь. И кроме двух пар серых тапочек с меховой подкладкой внутри, на ней больше ничего не было…
Она намеренно оставила дверь открытой, чтобы найти выключатель и зажечь свет внутри согревшего после холодной улицы помещения. Искать, впрочем, долго не пришлось, стоило только протянуть руку вправо, к стене.
Вспыхнувший свет ввел Алену в замешательство. Первым, что она увидела, щелкнув пластиковой клавишей, был целый газетный разворот, прикрепленный к стене канцелярскими кнопками. На первой его половине, большую часть страницы занял огромный черно-белый снимок, запечатлевший разбитый автомобиль и тело человека, которое люди в форме из него вынимали. Над фотоснимком большими латинскими буквами стоял заголовок целой статьи. Алена без труда перевела текст:
«МИСТИКА СМЕРТИ САМОГО МИСТИЧЕСКОГО ГОЛОСА АНГЛИИ». Далее шла статья, которой журналисты уделили все остальное пространство разворота. Алена несколько секунд заторможенно рассматривала фото, периодически перемещая взгляд со снимка на заголовок. Все новые и новые вопросы сами собой рождались в ее сбитом с толку этой неожиданностью рассудке. Пока, наконец, девушка не признала, что ничего не понимает, и, что, вообще, это не ее дело.
Но стоило ей отвести взгляд от куска газеты внутрь помещения, в которое она вошла некоторое время назад, как еще большая неразбериха разгоралась в голове. Это была большая комната, с обеденным старым столом у окна, задернутого цветастой занавеской, котлом газового отопления со счетчиком в дальнем углу. По левую сторону от Алены угол занял холодильник с мелкими пятнами ржавчины на белой дверце. Но эти мелочи бросились ей в глаза намного позже, поскольку все четыре стены этой немаленькой кухни оказались украшены большими двуцветными фотографиями (их размер наводил на мысль о помощи принтера) и газетными вырезками, подобными той, что и посеяла в гостье недоумение. Объектом всех, без исключения, снимков стала одна и та же группа из четырех человек, которую папарацци «щелкали» при любой возможности – на улице, в студии звукозаписи, за кулисами концертной сцены, с инструментами и без, и т.д. На одном из снимков кое-кто из ребят даже протянул в сторону объектива ладонь, желая загородиться от репортера. На многих фотографиях молодые люди явно позировали в длинных черных плащах и таких же черных шляпах…
-Твои ботинки остынут на холоде, - и хозяин всего этого хаоса поставил ее обувь на маленький коврик, который она даже не заметила, увлеченная странным «дизайном» стен, - Ну что, интересно?
-А что это? – только беспомощно спросила Алена, повернувшись к нему.
-Это мое хобби, - Алексей снял свой плащ, повесил на вешалку прямо над ковриком для обуви, затем помог раздеться и гостье, - Странно, не так ли? Мне даже нравится твое замешательство. Между прочим, ты первая видишь мой дом; я никого не пускал сюда до тебя, даже Иннокентия Валерьевича и Алису Олеговну…. Группа называется – «Экспериментальные звуки Монстров». Была образована в 1965-ом году Энтони Сиверсом, отец которого проводил службы в католической церкви. Именно поэтому Тони увлекался философией, психологией, и религией. К моменту создания данного коллектива успел написать несколько стихов, пользуясь теми знаниями, что получил с детства. Впоследствии, именно такая заумная для большинства слушателей смесь и стала темой всех нечастых песен «Монстров». Естественно, поклонников у такой музыки немного. В какой-то степени, я даже немного горжусь тем, что причисляю себя к этому меньшинству…. Да ты присядь, - он выдвинул к ней из-под стола табурет, - Я занимаюсь этими ребятами с пятнадцати лет. Иннокентий Валерьевич любитель психоделики, у него есть своя коллекция «Пинк Флойд». Наверное, это они на меня так повлияли. С того момента как я впервые познакомился с «Монстрами», больше ничего не слушаю и слышать не хочу. Но я не фанат, если ты сейчас так считаешь.
Лисс стоял перед ней, держал руки опущенными, глядел в окно, словно сам с собой говорил.
-Ты хотел показать мне свой мир, о котором никто не знает? – неожиданно задала вопрос девушка и подняла голову на него.
-Это не мой мир. Это целый кусок истории, который представляет для меня интерес, - Алексей будто ждал ее вопроса, и вслед за ответом на него девушку встретила нежданная волна ледяного холода, отчего ее кожа покрылась гусиной кожей.
-Прости, если чем-то обидела, - сразу пошла на мировую Алена.
-Не бойся, - легко поймал Лисс…
Она все же приняла его предложение выпить чашку горячего кофе.
Алена подозревала, что Лисс собирается бодрствовать всю ночь. Сама она слишком перенервничала за день, чтобы сопротивляться сну. Она сделала два или три глотка из фаянсовой кружки (это была обычная кофейная смесь три в одном, с расслабляющим привкусом карамели, подслащенная одним кубиком рафинада по желанию гостьи); тепло сразу же разлилось внутри, достало до самых дальних уголков взбудораженного неожиданной реакцией Алексея ее сознания. Горячий напиток убил тот холод, что напугал Алену, теперь она была готова забыть сей неприятный эксцесс. Хотя, даже в те секунды она не считала себя в чем-то виноватой. Тем непонятнее ей представлялась отдача молодого человека, безусловно, выстроившего целый мир в этом доме, и в этот мир так настоятельно ее приглашавшего. Точно такими же непонятными оставались и его цели, ради которых Лисс потребовал Алену остаться в его квартире после ненаигранного возмущения, потом привез ее в эту глухомань, а теперь поил горячим кофе (в голове Алены электрической искрой пробивала мысль о каком-нибудь клафелине). Ведь на ее месте должен был быть другой человек, некая Марина, если говорить точнее. И именно Марина должна была попасть в городскую квартиру Лисса, чтобы поехать тем же дождливым вечером за несколько километров от города, где так неожиданно заканчивается шумное столпотворение. Марина должна была испугаться собак, потерять в сырой траве ключ от дома, в смятении теряться среди бесконечных фото и вырезок из западной прессы, наконец, пить этот самый кофе с ароматизатором. Вроде бы все очевидно, но в то же время, слишком просто, чтобы стать былью…
-Будешь спать в моей комнате, - тем временем объявил хозяин дома.
Пока гостья согревалась ароматизированным кофе со сливками, разглядывая бесчисленные снимки на стенах (взгляд ее неоднократно возвращался к фотографии с разбитым автомобилем), и пытаясь вникнуть в смысл сегодняшнего вечера, не спешившего закончиться, Алексей оставил ее одну. Сейчас он вышел из двери, ведущей в зал дома, там его гостья еще не была, но догадывалась, что увидит на стенах тот же необычный калейдоскоп.
В ответ на слова Лисса она перевела слегка сбитый с толку (в который раз?) взгляд. Кружка с кофе (там еще оставалась целая половина напитка) была зажата в ее ладонях.
-А ты? – Алена не выпускала кружку из рук после такого твердого заявления, но по ее телу уже расползалась какая-то неприятная слабость.
-А я намерен посвятить предстоящие часы более полезным занятиям. Кстати, насчет всякого рода зелий, какие обычно подсыпают людям в различные напитки. Не увлекаюсь. Приставать к тебе с общеизвестными большинству человечества целями тоже не представляю разумным. Ты мой гость, так что я гарантирую тебе спокойную ночь.
Почему-то на нее эти слова подействовали сильным успокоительным. Не впервые, за все время их личного знакомства, Алена верила в безопасность рядом с этим странным человеком, никак не похожим на того монстра, каким его рисовала молва. Пока что он вел себя с ней аккуратно, даже, излишне обходительно, будто играл в некую, ему одному понятную игру, и Алене только оставалось догадываться о своей роли в ней. Но, наверняка, сегодня все так и останется, и все ответы Лисс оставил ей на предстоящий день. Хотя, вероятнее всего, он слегка подкорректирует план действий, который тщательно готовил для другого человека, совершенно ей чуждого…
_Лисс еще не успел раскрыть тетрадь, когда его прервал стук в дверь. А в следующую секунду дверь его рабочего кабинета отворилась внутрь.
-Извините, Алексей Викторович, - несмело доложила совсем молоденькая секретарша Оксана, - К вам пришли из милиции.
Взгляд этой еще девочки встретил почти безжизненный кусок металлолома. Алексей пространно смотрел сквозь ее круглое личико, опустив ладони на тетрадную обложку, словно вместо человека напротив, в дверях вырос бледный мираж. Он не мог не знать той причины, что привела людей в погонах в его контору; даже ожидал их. Потому, наверное, кивнул головой:
-Пусть заходят.
Оксана просто посторонилась и пропустила к начальнику высокого плотного мужчину в гражданском. В руках гость сжимал черную папку.
-Мое имя – Михаил Семенович, - представился он, опустившись на стул, - Я звонил вчера вам, господин Лисс.
-Я помню, товарищ следователь, - Алексей даже не смотрел в его сторону, - Ближе к делу. Что случилось с моим домом?
-Это умышленный поджог, Алексей Викторович. Они разбили одно из окон, после чего бросили внутрь подожженную канистру.
-Все вполне закономерно, Михаил Семенович. Я, на их месте, сделал бы то же самое. Удивительно, что они ждали целых три года. Богатенький фанфарон, жид, выражаясь простым языком. Таких на селе не любят. Вы можете не искать тех кто спалил мой дом, все равно не найдете. По той же причине я не намерен писать в прокуратуру никаких заявлений.
Следователь помолчал пару секунд. Затем неожиданно хмыкнул и открыл папку. Ему хватило одного мгновенья, чтобы выложить на стол несколько крупных снимков.
-Это все, что осталось от вашего дома, Алексей Викторович, - с крайней неохотой пояснил следователь, - Сгорело все…
-Послушайте, Михаил Семенович, - перебил Лисс, понимая, куда тот клонит, - Меня совершенно не интересует, кто совершил поджог. Факт в том, что дома больше нет. Как нет и того имущества, что в нем было. Виновному в этом не под силу вернуть мне мои мысли и чувства, что в нем оставались, даже если он выстроит мне десяток новых домов. Вы понимаете меня, товарищ следователь?
-Я понимаю, что вы, Алексей Викторович, сейчас не в лучшем состоянии, чтобы здраво мыслить. Я понимаю ваши чувства, ваше горе…. Пожалуй, вам необходимо успокоиться, - гость собрал снимки обратно в папку, - Вот мой телефон.
Следователь положил перед Лиссом карточку с номером.
Едва за гостем закрылась дверь, Алексей отнял руки от тетради, но только чтобы вынуть из чехла на поясе мобильник. Неспеша он набрал телефонный номер, по которому еще ни разу не позвонил.
-Только что я видел результаты вашей работы, - без излишних представлений перешел он к делу, - Деньги в гараже. И еще: до завтрашнего утра держите язык за зубами.
Пожалуй, на сегодня это была последняя задача его телефона. А после звонка Алексей снял заднюю крышку и извлек из аппарата «симку». Небольшим усилием пальцев он разломил карту пополам.
-Оксана Михайловна, зайдите ко мне, - по внутренней связи потребовал Лисс и, щелкнув зуммером, положил телефон подальше от себя.
Через несколько секунд в его кабинет снова вошла эта девочка, которой бы еще образование получать. Вошла и робко остановилась на месте, не решаясь сделать еще хотя бы один шаг. Как, впрочем, и все остальные, кто был до нее.
-Я намерен отдать в ваше полное распоряжение и на неограниченный срок вот эту безделушку, - Лисс рукой указал на ставший теперь бесполезным мобильник, - Это последняя модель, с полным набором функций, так популярных сегодня у молодежи. Забирайте, не бойтесь.
Оксана слишком хорошо знала характер своего начальника, чтобы лишний раз промешкать. Если Лисс собирался сделать что-то, остановить его не представлялось возможным. Потому сотрудники не только не становились на его дороге, но старались поскорее выполнить любое указание этого непредсказуемого и непрошибаемого начальника.
-Сегодня меня больше ни для кого нет, - указал Лисс, когда Оксана несмело сжала мобильный телефон в пальцах, - Можете идти____________________________________________________
…Во сне она видела огромного серого кота, который, по приближении к ней, превращался в еще большего лиса. Звериная морда все росла, пока, наконец, не раскрылась лисья пасть, обнажив ряд сверкающих стальных клыков. Ледяной холод ударил в перекошенное от ужаса ее лицо при первом же выдохе хищника. Стальные зубы отвратительно гудели (так гудит высокое напряжение в проводах), будто были приведены в некую боевую готовность.
Алена вырвалась в тот момент, когда невидимая сила потянула ее прямо в раскрытую смертельную пасть. И скованное невероятно сильным холодом ее тело потеряло всякий шанс на спасение, подчинившись воле хищника, который просто вдохнул Алену в себя.
В кромешном мраке маленькой спальни она все еще видела кошмарную серую морду, сомкнувшую зубы за ее спиной. Алене даже показалось, что она уже внутри хищника, и неизбежно летит в его желудок, где будет перевариваться до абсолютного НИЧЕГО. Ее передернуло.
Но, конечно, это был обычный кошмар (вопреки всем заверениям Лисса, обещавшего ей спокойную ночь), и запуганный иллюзией сна рассудок достаточно скоро набрал прежнюю здоровую форму.
Она спала прямо в одежде. Алена сама так решила, вопреки предупреждению хозяина дома, что в отапливаемой комнатушке ей будет жарко (хотя кровать Лисса оказалась совершенно холодной). Тем не менее, Алексей заботливо укрыл гостью цветастым покрывалом, по его словам, оставленным здесь прежними хозяевами. За время сна она нисколько не согрелась, даже озябли ноги. А вот тело Алены было сырым от пота. Душный закуток явно нуждался в элементарной вентиляции.
Она скинула с себя покрывало, жадно глотая горячий воздух…
Алексей находился на кухне, сидя перед мягким пламенем свечи на столе. Перед ним была раскрыта общая тетрадь формата А4; он недвижимо глядел на наполовину исписанный лист бумаги, сжав в пальцах шариковую ручку.
-Я же говорил, что тебе будет жарко в одежде, - в тишине среагировал на чуть слышный скрип двери Лисс.
Он сидел к ней спиной, и даже не потрудился повернуться.
Алена ожидала увидеть нечто подобное, все же Алексей занимался серьезными делами и вполне мог посвятить ночь решению каких-то вопросов, не зря же он взял с собой кое-какие бумаги.
-Я хочу пить, - призналась она, целиком войдя к нему, и закрыв дверь.
Он безмолвно встал из-за стола, не закрыв тетрадь. Алена смогла заметить короткие предложения: одно под другим по центру листа. Она никогда не страдала излишним любопытством, если, конечно, эту черту характера вообще можно назвать излишней. Но забавная мысль, пришедшая ей в голову, чуть подхлестнула девушку сунуть свой нос в тетрадь Алексея. Она только вытянула шею и чуть наклонилась к столу поближе, чтобы прочесть его разборчивый ровный почерк…
-Я видел страшный блеск, - от голоса Алексея она даже немного вздрогнула, моментально отпрянув от тетради, - Блеск тысячи кинжалов…. Держи.
Лисс протянул ей свою кружку с холодной водой. Сел обратно на табурет.
-Я видел страшный крест,
Страх Солнца отражал он.
Там в небе бились тени,
Далекие, немые.
Садились на колени,
Сраженные своими.
Слепил глаза тот блеск мне.
И слезы пробуждал в них.
И Солнце гасло в небе,
И звон клинков затих, - дочитал он.
-Здорово, - с восхищением оценила Алена и поставила опустошенную кружку на стол, хотя, про себя она ничего не поняла, даже образов никаких не возникло, - Ты сам это сочинил?
-«Экспериментальные звуки Монстров», альбом «Ты», был записан всего за две недели до гибели Сиверса в августе 1971-го года. Одна из последних его песен…. Вот, - Лисс перевернул страницу назад, - В ногах правды нет, - отвлекся он.
Алена сразу поняла его и села рядом.
-И солнце зажглось в стальных облаках -
Так было начертано на том кресте,
Откуда наверх с надеждой смотрел ты,
Последний из пророков, один из немногих.
И они не видели твой взгляд, волшебный от слез.
Печаль наполнила их сердца.
Но красное небо открылось над ними,
И звон стальных пчел был их вождем.
И великая битва случилась в тот день.
С горем в сердце падали они,
И те, кто был братом им, стояли над ними, сверкая сталью.
И опущен твой взгляд. И как далеко ты от них.
И солнце озарило твою главную цель… Композиция гаснет среди целой вороньей орды, - добавил Алексей.
-Прости, но для меня все это слишком сложно, - честно сказала его гостья, - Хотя я понимаю, что ты просто подобрал собственный аналог к англоязычному тексту. Но все равно, то, чем ты занимаешься, не лишено смысла. По крайней мере, у тебя развито воображение.
-Энтони Сиверс написал текст собственной смерти, - вдруг пояснил Алексей, отчего холодок пробежал по телу Алены, - Через две недели его автомобиль вылетел на встречную полосу шоссе и на полном ходу врезался в груженый фургон. Гитарист встретил свою смерть до приезда медиков. По официальной версии, отказала тормозная система, но в откровенных беседах с журналистами некоторые эксперты полностью исключили техническую неисправность. Наиболее интересен тот факт, что ровно за год до этой аварии, буквально день в день, в другом ДТП погиб и его отец…
-Зачем ты мне об этом рассказываешь? – сморщившись от неприятных подробностей, прервала Алена.
Она помнила приключения своего отца, угодившего в больницу по собственной глупости.
-Прости, я слишком увлекся, - отрезал Лисс, - Хочешь еще послушать что-нибудь?
Не дожидаясь ее ответа, Алексей пролистал еще несколько страниц назад.
Алена чувствовала, что он хочет сказать ей что-то, чего она не понимала, и эти странные попытки его «поэзии», на самом деле, должны были ему в этом помочь. Но все это было каким-то неправильным, не таким, каким должно было быть. Словно это не она находилась в этом странном месте, среди сотен черно-белых кусков бумаги на стенах, строго определивших границы целого мира, в котором она оказалась чужой. И на самом деле, вместо Алексея рядом сидел совсем другой человек, о ком она и не подозревала, мгновенно преобразившийся в настоящего фанатика тех заумных текстов, что она слышала в эти секунды.
Но сейчас Алена ни о чем не думала, только пыталась понять какой-то смысл, увидеть перед глазами некий образ под монотонное чтение.
-Скажи, ты мечтал о чем-нибудь большем,
Чем о том, чего бы ты никогда не достиг?
Над твоей головой будто пепел подброшен,
И ветер его разбросал вдоль пути.
Постой, там всего лишь чье-то мгновенье,
Кто-то подобный тебе, но не ты.
Он так же считает вечное время,
Стараясь ступить на смысла жизни мосты.
Возможно, он стал бы тебе верным богом,
Твоим ожиданьем, твоей головой.
Но так же как ты он выбрал немного:
Луч света, ветром разбросанный прах, дорогу домой.
Он тоже мечтает о чем-нибудь большем,
Чем о том, чего бы он никогда не достиг.
И над его головой будет пепел подброшен…, - Лисс остановил чтение и добавил, - У «Монстров» в финале много раз повторяется фраза: «-Ты не один».
-Я совсем не поклонница таких песен, - наконец вслух призналась Алена, - Как и основная масса молодежи, не причисляю себя к неформалам. Больше предпочитаю что-нибудь полегче в понимании. Конечно, я не имею ничего против рокеров, рэперов, металлистов. Но честно тебе говорю: я не понимаю смысла всего того, что ты прочел. На мой взгляд, это песни не моего возраста. Да и к тому же, мне не хватает воображения, чтобы хоть что-то увидеть перед глазами.
-Я знаю, - только произнес Алексей в ответ и замолчал.
В тишине повисла неприятная для девушки пауза, в ходе которой Лисс сжал в пальцах ручку, но что-либо писать ей в тетради не решался.
Тупо смотрел перед собой, в задернутое занавеской черное окно.
-Марина задержалась у меня дольше остальных секретарш, - вдруг заговорил хозяин дома, - Она отработала полгода, прежде чем я попытался ее изнасиловать (электрические искорки больно защипали на коже его гостьи). Не пугайся, с тобой такого не повторится. Как, впрочем, не случилось и с ней: я вовремя остановился.… У Марины оказались достаточно привлекательные физические данные, выражаясь молодежным языком «грудь, задница – все при ней». Если бы не ее небольшой рост, можно было бы в модели принимать. Она приехала из деревни, в городе снимала квартиру. Если бы Марина так хорошо не владела компьютером, я бы никогда не принял ее к себе. Я допустил серьезную ошибку, взяв Марину на работу.
Наверняка ты слышала весь тот треп, что обо мне ходит. Не хочу скрывать, половина слухов – правда. Я действительно стараюсь оставаться изолированным от окружающих. У меня нет каких-то приятелей, с которыми, к примеру, можно прошвырнуться вечерком до ближайшего кабака или смотаться за город на шашлыки в дамской компании. Я никогда не знакомился с представительницами слабого пола. (Ты первая из них.) И даже Иннокентию Валерьевичу вместе с Алисой Олеговной не под силу изменить сложившийся порядок вещей, который меня вполне устраивает.
Я велел Марине молчать о том, что едва не сделал с ней, поддавшись игре гормонов. Она получила неплохую денежную сумму, после чего я ее уволил. Конечно, я извинился перед ней за свою слабость. Но мои извинения уже ничего не смогли исправить. Потому что это просто слова, и им не под силу повернуть время назад, чтобы изменить что-то.
Хочешь знать, почему Марина? Ведь она не была первой моей секретаршей. До нее я успел сменить, как минимум, человек шесть. До нее у меня и в мыслях не возникало поддаться страстному искушению женской плотью. Правду говорят, именно секретарша всегда остается самым доступным средством удовлетворения сексуальных потребностей для ее начальника. Никогда не считался с подобным мнением. Всегда думал, так только в ТВ-шном дерьме про тупоголовых начальников бывает…. Если честно, не в том дело, что секретарша. Просто, формы, ну, ты понимешь, о чем я. То заветное сочетание, которое полностью соответствует подсознательному влечению (это может быть и взгляд, и размер бюста, и голос, да все что угодно), которое воспринимает мозг, отправляя все иное в корзину. Это нельзя забыть, выбросить из памяти.
Я много раз пытался не замечать присутствие Марины. Но каждое ее появление в моем рабочем кабинете все переворачивало внутри. Это мощный адреналин. Кровь ударяет в голову, сердце стучит чаще, сильная дрожь в теле. Ты не можешь думать ни о чем другом, вместо этого лихорадочно стараешься собраться. Сопротивляешься серьезной угрозе извне.
Однажды я не смог сдержать свое тело. Когда Марина вошла ко мне, по моей просьбе, я запер дверь на ключ, и остался с ней тет-а-тет. Я прижал ее к стене…. Марина не сопротивлялась только из страха передо мной. Но я видел ее слезы, чувствовал паническую дрожь, захватившую ее тело. И вся эта дикая сила, овладевшая моей плотью, вдруг, погасла, мгновенно пропала. Пропала без следа. До того, я что-то говорил ей, не в силах здраво соображать, сжимал в руках ее плоть. Жадно целовал, как будто для моего тела в те секунды не существовало больше иных целей.
А потом все прекратилось. Когда энергия погасла, я увидел перед собой ее лицо. Оно было в нескольких миллиметрах от моего. Блузка ее была расстегнута, я видел ее гладкую кожу….
-Алеша, хватит, - остановила его девушка, ей было противно это слушать с самого начала.
-Я и сейчас не виню себя в том, что не смог сдержать собственное тело, - тем не менее добавил Лисс, - Было бы глупостью осудить собственное тело.
Его гостья на миг увидела перед собой всю ту сцену, которую описывал ее собеседник. Все ее тело покрылось «гусиной кожей», неприятный холодок пробежал от головы к ногам. И именно сейчас Лисс не направлял в ее сторону никакой энергии, практически с того момента, как она застала его за столом перед раскрытой тетрадью и свечкой, когда можно было воспользоваться электричеством.
-Сейчас в тебе полно отвращения, а через пару минут ты придешь к мысли, что находиться рядом со мной, а тем более, в моем доме, мягко говоря, неразумно. Наверняка ты визуально стараешься смоделировать эту ситуацию, в которой для тебя нет ничего хорошего. Но я всего лишь удовлетворил твое любопытство, - проккоментировал Лисс, склонившись над тетрадью.
-Я просто хочу понять, - услышал он через продолжительную паузу, во время которой Алена разглядывала его согнувшуюся за столом фигуру.
-Нет никакой игры, если ты именно это хочешь услышать. Есть загнанное в клетку существо, отчаянно старающееся найти-таки эту сладостную свободу, о которой можно мечтать где-нибудь в собственном мире, куда нет дороги для посторонних. Когда можно с гордым выражением на лице сбросить, наконец, эту, порядком надоевшую шкуру с блаженным «Уф!», и бросив взгляд за спину, обнаружить заветную, собственноручно запертую дверь. Включив свет в прихожей, увидеть собственное тело во всем своем великолепии. Вокруг - четыре стены, кто-то посторонний, кого привычно и отрадно видеть каждый день на протяжении длительного времени, в очередной раз признается в пламенных чувствах. Есть еще какие-то декорации: друзья с детства со своими страхами; пара каналов с бредовыми шутками; ребенок, у которого сегодня очередной День рождения - последняя надежда не повториться в этой реальности. По крайней мере, идиллический вечер на сегодня устроен. А завтра можно будет поискать смысл существования. Вот и вся свобода, последний шанс не стать жертвой хищников за запертой дверью. И тем страшнее оказаться снаружи, вернуться в реальный мир….
…Большой серый лис больше не пугал ее. Наоборот, протягивал свою лапу, будто обещая преданность. Склонил голову; она увидела в руках стальной ошейник. Лисиц на цепь не сажают, подумала она. Хотела сказать это вслух преклонившемуся перед ней животному, но не смогла. Наполовину открыла рот, плотная масса залепила дыхание, проникла в легкие, наполнила приятным, карамельным ароматом. Она протянула к лисице руку с намерением пожать лапу хищника; сверкнули стальные когти. От внезапности ошейник выпал из ее пальцев….
Алена, оказывется, уснула за столом. Странно, что она не смогла сейчас вспомнить, как это получилось. Но скорее всего, это однотонное бормотание Лисса, похожее на обычный бред фанатика, помешанного на постоянных кумирах, в котором мог бы разобраться только специалист по психиатрии, заставило ее опустить голову на стол. А Алексей говорил неспеша, словно гипнотизировал, расслаблял рассудок. Или, возможно, он, все-таки, бросил таблеточку в кружку с водой, посчитав, что гостья помешает ему заниматься своей рукописью. Впрочем, сейчас не имело смысла выяснять что и как. Все равно она уснула за этим столом. И проснувшись, не хотела вновь отключиться.
Тетрадь Алексея лежала на столе закрытой, свечной огарок находился там же. Лисс даже не потрудился убрать за собой со стола. А может, он оставил тетрадь специально для своей гостьи?
Последняя мысль заставила голову девушки проясниться. Алена, наконец, заметила серый свет нового, пасмурного и сырого утра за окном, приглушенный занавеской. Алексея рядом не было. Но почему-то ей показалось, что в этот час она находится одна в доме. Хотя, отсутствие Лисса (Алена ожидала застать и его за столом, уронившим голову на раскрытые листы бумаги?) на своем «рабочем месте» еще не означало, что Алексей оставил ее одну и умчался куда-нибудь в свою контору до вечера. Она громко позвала Лисса по имени, надеясь на то, что хозяин дома находится в соседней комнате и совершенно не подозревает о пробуждении гостьи. А что бы она сказала ему, если бы он в ту же секунду предстал перед ней, откликнувшись на ее голос? Что страх остаться в одиночестве в чужом доме взял над ней верх? Так какая из двух вариаций пугала больше: одиночество (нет, еще оставался мобильный телефон, и мама по ту сторону связи, которая наверняка волновалась за дочь) или чужой мир, где Алена ничего не понимала? На миг ей пришла в голову мысль, что сейчас все эти фотоперсонажи на стенах оживут, проснется и придет в движение целый сложный механизм, целая система. Эти ребята в шляпах перенесут Алену в неведомую доселе ей реальность своей музыки, которой она пока еще так и не услышала и образов, оставшихся на листах тетради рядом с ней.
Слишком много мыслей за какие-то секунды, пока она смотрела на закрытую дверь в зал, ожидая вымышленного Алексея. Слишком много…
До того момента, когда взгляд Алены, по чьему-то велению извне, вновь не коснулся закрытой черной тетради.
Может быть, все именно так? Может быть, Лисс намеренно оставил ее вне поля зрения? Интересно, убирал ли он тетрадь после окнчания очередного этапа записей? В его квартире царил полный порядок, ни одной лишней мелочи он не допускал. Вряд ли и на собственной даче Алексей изменял принципам. Наверняка оставлял тетрадь (такую ценность для него) в своей комнате, вчера вечером он отпирал ее ключом.
Вряд ли бы Лисс стал так рисковать. Он сказал, нет никакой игры. Так что могла означать оставленная в нескольких сантиметрах от нее кладовая его фантазии?
Под обложкой лежал односторонний компакт-диск. На титульной стороне его, черным, то ли маркером, то ли фломастером было оставлено послание: «Чтобы ты не скучала». Несомненно, Лисс оставил диск специально для своей гостьи. И находка сразу же заняла все ее внимание. Сразу же согнала мысли Алены в новое русло.
Она видела компьютер на столике вчера вечером, когда хозяин дома провел ее в комнату. Монитор на жидких кристаллах заботливо был прикрыт полиэтиленом. Четыре акустических колонки крепились под невысоким потолком по углам всей комнаты, и так же как и на монитор, Алексей укрыл каждую из них в пленочную защиту от возможной пыли. В сущности, компьютер составлял единственное достижение современных технологий во всем доме. Отсутствие какой-либо еще мебели, кроме вращающегося кресла с мягкой спинкой, задвинутого под столик, удивило Алену всего на несколько секунд.
-Мне не нужен здесь весь тот хлам, которого сполна хватает в моей квартире, - просто пояснил Алексей, - Только я и мои мысли. Обычно я сажусь в это кресло, включаю «Монстров», чтобы освежить голову. Думаю, что-то лишнее может исказить привычный порядок.
Неудивительно, что и оба окна, между которыми стоял рабочий стол, Лисс занавесил плотными черными шторами, чтобы ни один лучик света не смог проникнуть в это закрытое царство. Алене пришлось включить электричество, чтобы полноценно ориентироваться в пустой комнате, стены которой так же разукрасили цветные и черно-белые фотографии и вырезки из газет. Что ни говори, Алексей мог бы гордиться такой богатой кладовой информации о своих кумирах. Наверное, вся история группы была здесь.
Стену между оконными проемами украшал цветной ряд из обложек музыкальных альбомов группы, распечатанных на принтере. Навроде рамки их ограничили большие черно-белые фото каждого из членов коллектива по отдельности (основной состав исполнителей полностью изменялся на протяжении всего периода 1971-1972гг.), включая и работников всего проекта «Экспериментальные звуки Монстров», всего около трех десятков человек. Каждое фото было подписано все тем же черным фломастером, причем Алексей указывал и место в общем коллективе. Например, на одном из снимков стояла подпись: «Генри Максимус Андерссен. Второй гитарист, вокал», или «Джед Робинсон. Первый продюсер», или «Роберт Хадсен. Звукоинженер». Почему-то Алена нашла фото Энтони Сиверса, снимок занимал центральную верхнюю позицию. Оттуда девушку встретил мягкий добрый взгляд довольно милого молодого лица со слегка надвинутой на лоб шляпой. Молодой человек стоял боком, но повернув голову в объектив. Кадр запечатлел полную сосредоточенность и максимальную собранность на округлых чертах лица. Ничто не выдавало и не могло выдать и тени улыбки или иронии, как было на всех остальных снимках. Энтони Сиверс оказался единственным, кто сохранял хладнокровие в кадре. И, однако, его взгляд наполнял фото приятной энергетикой, отчего Алена долго не могла оторваться от снимка. В углу было подписано: «Энтони Сиверс. Первый гитарист, вокал, слова».
Она сделала снимок фотографии крупным планом на свой телефон. Алена сделала это машинально, в данную секунду, поддавшись странному чувству. Она непременно должна была сохранить лицо (а самое главное – магически притягательный взгляд) этого молодого человека у себя на сотовом. Ее вполне
удовлетворило получившееся изображение. Потому она еще какое-то непродолжительное время водила изучающим взглядом по сторонам в поисках еще пары-тройки фотографий, которые могли бы составить этакую компанию снимку музыканта, занявшему место среди миниколлекции хранившихся в памяти телефона симпатичных изображений. Однако снимок музыканта оказался наиболее подходящим из большинства других фото. Посоперничать с ним могла бы, только что, фотография его искореженного автомобиля.
Странная мысль заставила Алену еще раз перевести глаза на симпатичное лицо в черной шляпе. Его взгляд буквально доставал ее до самого сердца. Девушка не могла отвести глаз от молодого человека, словно поддавшись гипнотической силе, вспыхнувшей между застывшим изображением и живой сущностью. Если бы она встретила такого человека где-нибудь на улице, обязательно бы познакомилась, а позже, попыталась бы встретиться снова.
-Какая жуткая смерть, мистер Энтони Сиверс, - вздохнула Алена, обратившись к фотографии.
Всплывшая перед глазами черно-белая картинка с искореженным автомобилем и музыкантом в нем, начисто отбила всякое желание делать собственные снимки….
…Свой компьютер Алексей оставил без пароля. Впрочем, удивляться не стоило: Лисс не был подключен к глобальной сети, судя по всему, и не хранил в нем никаких важных документов. По крайней мере, Алена обнаружила почти пустой «жесткий диск». Почти пустой, потому что единственным документом, занесенным на него пользователем, оставалась папка с простым и понятным названием: «Экспериментальные звуки «Монстров», занимавшая на «винчестере» около восьми гигабайт памяти. Большую их часть составляла документальная информация об ансамбле, был даже какой-то фильм-история группы: «Монстры 21-го века. Без масок». Сама музыка разделялась на четырнадцать композиционных альбомов, Алена насчитала именно столько папок с песнями. Все названия были даны на английском языке, после каждого в скобках стояла дата выхода в свет.
Особенным ей показалось одно из них, предпоследнее в списке, датированное маем 92-го года: «Бусидо». Алена была достаточно образованным человеком, чтобы уловить в этом слове восточный мотив, хотя само слово, конечно, не было ей знакомо.
Из чистого любопытства Алена включила программу проигрывателя музыки.
И почти сразу, с правой стороны комнаты она услышала то ли китайский, то ли японский речитатив. Мужчина что-то быстро и громко командовал, по крайней мере, интонация напрямую указывала на приказы. Пламенное выступление продолжалось всего несколько мгновений; после трех-четырех фраз с левой стороны его оборвал резкий (недовольный и дрожащий от гнева) протяжный звук японской флейты, плавно растекшийся по всем динамикам. А еще через несколько мгновений тишины взял слово струнный перебор, поддерживаемый короткими вставками (недовольными репликами) все той же (дрожайшей) флейты. Все вместе создавало приятный (гипнотический, сверхреальный) восточноазиатский эффект…. (Если бы только она еще догадалась затушить свет и закрыть дверь в пустой зал, чтобы увидеть этот мир, портал в который открылся с первой секунды звучания композиции.) Но вместо этого Алена лишь настороженно прислушивалась, стараясь насытиться общей картиной звуков, несомненно, ублажавших ее слух____________________________
…Пока, наконец, не вспомнила про диск, заложенный хозяином дома в тетрадь. Круглый кусок пластика плавно скрылся в приводе. Не выключая музыки, Алена занялась файлами, занесенными на него Лисссом. Вся информация на диске являла собой некоторое количество продолжительных видеороликов, запечатленных камерой мобильного телефона, судя по датам, в разное время, и смонтированных в некий единый фильм.
Открывал не вполне обычную видеогалерею немой сюжет на тему деревенских будней. Сцена происходила в одном из дворов, где три мужичка вершили процедуру заклания здорового борова с последующей обработкой и разделом свиной туши.
Первые же секунды видео привели Алену в замешательство. Она могла ожидать увидеть все что угодно, но никак не залитый кровью поросенка снег, газовую горелку, с помощью которой мужички опалили грузную тушу. Оттого, наверное, девушка долго не могла сообразить выключить неприятно действовавшее на нее «кино». Она уже не слышала музыку из динамиков, окружавшую со всех сторон, сморщившись от происходившего на дисплее. Тем не менее, процесс на жидкокристаллическом экране, будто магнитом, приковал все ее внимание на себя. Алена сидела, словно прикованная к креслу, не в силах оторвать взгляд от жуткого действа. Как бы то ни было, но ей еще ни разу не приходилось наблюдать то, свидетелем чему она сейчас стала, свидетелем чему был и Алексей, непонятно для каких целей снимавший данный эпизод на камеру телефона. Он, кстати, довел съемку до логического финала раздела бывшего борова. Эпизод был смонтирован до десяти минут продолжительности, и эти десять минут пронеслись для Алены в один неприятный, но довольно захватывающий миг. По его окончании, когда последний кадр исчез с дисплея и на пару секунд монитор потух, Алена приостановила просмотр, нажав клавишу «паузы» проигрывателя, чтобы перевести дух. Ее окружала совершенно другая музыка коллектива в черных шляпах – легкая, с использованием непривычных для рок-направления инструментов. И только гитарные пассажи плавно прекликивались между собой с разных сторон зала.
Она уже догадывалась, что все остальные ролики этого фильма будут наполнены неприятным мотивом насилия, которое она не признавала ни в одном из его проявлений. И, скорее всего, так же будут касаться сельского образа жизни, который она могла представить только с помощью телевизора. Но первый же эпизод попросту отметал всяческое желание смотреть все оставшиеся. Даже, несмотря на оставленный вместе с компакт-диском некий определенный смысл (Лисс, ведь, явно хотел, чтобы она (ли?) просмотрела видео), Алена оказалась не подготовленной к просмотру. Дома, между прочим, она хранила небольшую фильмотеку, составленную из комедий. Ни одна сила не смогла бы заставить ее смотреть что-либо другое. Это Кротов-старший позволял себе и жестокие боевики и ужастики перед сном; для человека с медицинским образованием, которое он получил, к слову сказать, такие фильмы считались достаточной нормой. Анатолий Михайлович мог даже во время просмотра кино повторять один и тот же фрагмент, чтобы лишний раз посмаковать понравившуюся сцену жестокости. Правда, выражение его лица в такие минуты оставалось абсолютно равнодушным и отстраненным. А вот дочь бизнесмена, наоборот, не скрывала своих эмоций, наслаждаясь комичностью «киношного» действа. Даже приобрела кое-какой опыт в определении оценки той или иной картины.
Интересно, а что испытывал Алексей, когда снимал на телефон свое видео?
И словно в ответ сработал сигнал вызова на ее мобильнике.
-Доброе утро, - с удивлением она услышала голос хозяина дома.
-Привет, - Алена явно растерялась, но тут же взяла себя в руки, - Откуда у тебя мной номер?
-Для меня было несложно его заполучить, - уклонился Лисс, - Ты нашла диск? Извини, больше ничего стоящего для просмотра у меня нет. Можешь, конечно, изучить видеобиографию «Монстров», тем более что я слышу их «Бусидо».
-Прости, я не совсем понимаю смысл снятого на камеру телефона процесс забоя домашней скотины. Кроме того, не люблю кровь на экране, не мой вкус.
-Я буду через два часа, - вместо ответа предупредил он, - Может, пораньше. Я знаю, ты ничего не ела с утра. Для меня это непростительная ошибка, не исправить которую нельзя…. Ты, все же, изучи мой диск до конца. Хотя бы потому, что там нет наигранных сцен. Я готов подвергнуть это видео анализу и ответить на все твои вопросы, но только не по телефону.
Алена улыбнулась про себя. Но когда выключила телефон, сразу же свела улыбку с лица на нет….
…Как она и предполагала, большинство сюжетов касалось сельской тематики. Ролики сменяли друг друга почти через каждые пять минут, но того времени хватало, чтобы полностью отобразить самое основное в том или ином кадре. Лисс собрал практически все наиболее яркие моменты, представляющие деревню в самом ее, как говорится, соку. Алена смогла наблюдать и пьянки, и пьяные драки, и семейные разбоки с применением кулаков и предметов домашней утвари, и молодежные дискотеки с курением «травки» и употреблением спиртного…. Не обошел Алексей вниманием и физический труд, наблюдая за парой крепких ребят, раздетых по пояс, кладущих кирпич на пристройку к одному из домов летним днем. Этот эпизод получился более продолжительным, как и следующий за ним, где на внушительно большом огородном участке лопатила целая семья из четырех человек. И все эти люди вроде бы и не замечали, что стали объектом наблюдения со стороны, живя своей жизнью, той, что давно сложили вокруг себя. Просто делали то, что считали нужным в данный момент времени, невзирая на камеру и совершенно постороннего человека неподалеку.
Интересно было бы посмотреть на самого Алексея, скрывшегося в ближайших кустах подобно назойливому папарацци, пустившему слюну в предвкушении «жареного». Кажется, он что-то говорил недавно о примитивном воровстве, негодуя от возмущения одностороннего решения его папочки о помолвке с последующим браком. А ведь все эти ролики так же относились к разряду примитивного воровства, если, конечно, их действующие лица ничего не знали о съемках. Пожалуй, именно по этой причине Алексей так хотел, чтобы она посмотрела его видеофильм. По крайней мере, на ум ей приходила только одна мысль о смысле всего видеоряда….
Но свет в зале внезапно потух, отчего Алена резко вздрогнула. Когда вошел хозяин дома, она досматривала последний эпизод, где крепкий дядька в промасленной телогрейке ковырялся в двигателе старого трактора.
-Одна из восточных поговорок гласит, что человек может бесконечно долго смотреть на огонь, на воду, и на труд другого человека, - сказал Лисс, остановившись за спиной Алены, - Потому что это процессы, которые невозможно повторить искусственно. Как ты относишься к сладкому?
Он приготовил ей и пирожные, и литровую упаковку ее любимого апельсинового нектара.
-Надеюсь, такой завтрак тебя устроит? – на всякий случай поинтересовался Алексей, - Я-то не голоден, по-своему воспитал свое тело.
-Ценю твою заботу. Со вкусом сока ты попал в самую точку, - честно поблагодарила его гостья, и неосторожно добавила, - Но я не совсем люблю шоколад.
Она даже перевела взгляд на несколько пирожных, сложенных в целлофан. Алена совсем не хотела его обидеть, даже слегка пожалела Лисса, тронутая такой опекой. Она не очень хотела есть, видимо, последние утренние часы отбили всякое чувство голода.
-Не знал о твоих пристрастиях. Я, конечно, учитывал определенные проценты тех женщин, следящих за своей фигурой… - он внезапно остановился, - Мне продолжить?
И без дальнейшего объяснения столь научной «лекции» было ясно, что Алене не следовало заикаться о своих вкусах. Но она действительно не была поклонницей шоколада, она избегала даже конфет (если только карамель).
-Мы могли бы куда-нибудь съездить, - вдруг предложила Алена, понимая, что других вариантов разрешения неожиданного казуса просто нет (Лисс наверняка не одобрил бы ее попытку угодить), - В городе полно кафе.
-С одним условием: потом мы вернемся сюда, и ты проведешь еще одну ночь в этом доме, - встретил Алексей.
Он даже не загнал машину в гараж….
…-Как кино? – Лисс первым подал голос, плавно тронувшись с места.
-Ты сам снимал? – она посмотрела на него, чтобы только не видеть серый мрачный пейзаж снаружи.
-И снимал и монтировал. По-моему, фильм получился достаточно занимательным. Я смотрю его всякий раз, приезжая сюда.
-Мне он не совсем понятен. То есть, я не понимаю смысла наблюдения за всеми этими людьми: за их повседневной жизнью, буднями, трудом и пьяными безобразиями. Возможно, потому что я никогда не жила на селе, и для меня это какой-то неизвестный доселе мир, совсем как «Монстры» с их приятной музыкой.
-Ты права, - согласился Лисс, - Ты видела повседневные деревенские будни. Поэтому я смотрю фильм в полной тишине, когда не звучит музыка «Монстров». В этот момент она только мешает восприятию увиденного. Я не хочу отвлекаться на звучание инструментов. Они несовместимы с действием фильма.
-Не знала, что будет так хитро, - попыталась улыбнуться Алена, догадываясь, что Лисс не упустит сейчас случая всыпать ей за излишнее любопытство.
-Я оставил тебе этот диск не для того, чтобы у тебя появился лишний шанс копаться в моем компьютере, - быстро остудил Лисс, - Хотя, я и не сомневался, что так будет.
-Прости, что не сдержалась и изучила содержимое «жесткого» диска, - тем не менее, обиделась его спутница, - Но если хочешь знать, твои видеоролики тоже проявление любопытства, которое для тебя ножом по сердцу, если не назвать их воровством.
-Не поверишь, этим людям все равно, снимут ли их на камеру телефона или нет. Если ты заметила, никто из них практически не среагировал на мои наблюдения. Они слишком заняты, чтобы отвлекаться. А я не собираюсь ругать тебя за твой пытливый рассудок. Понимаю и принимаю ту заинтересованность неизвестным тебе доселе коллективом со странным, оттого интригующим названием, которая наверняка двигала тобой в тот момент. Это, кстати, касается и твоих возможных фотографий, которые ты занесла в память телефона с целью пополнить собственную коллекцию изображений. Не удивляйся, в доме хватает интересных картинок. Я бы на твоем месте тоже оставил кусочек этого мира на память, благо нет никого за спиной. Будет что вспомнить через пару месяцев. Не похвастаешься снимками?
-Он всего один, - Алене ничего другого не оставалось, кроме как сказать правду.
Все же он играл с ней, несмотря на все его заверения. И от Алены только требовалось делать давно продуманные им шаги. Включая и совсем недавнее ее предложение посетить какую-нибудь кафешку. Скорее всего, то же самое произошло бы и с Мариной. Кем бы она для него стала на месте Алены? Кем была для него сама Алена? И что ожидало ее в конце этого знакомства? Именно то, что могло бы ожидать его бывшую секретаршу. Хотя, другой актер, а значит и иное развитие сюжета (Лисс, ведь, и сам это понимал). Отсюда и его встречное предложение вернуться в эту мрачную глухомань еще на одну ночь.
-Фотоснимок Сиверса, - пояснила она через паузу, - Там, где целая галерея всех представителей этого музыкально проекта.
-Ты отметила его взгляд, - пояснил Алексей, - Энтони был физически привлекательным молодым человеком для поклонниц и фанаток. Тем не менее, ему так и не удалось найти себе возлюбленную. Он боялся фотографироваться. Даже репортерам на выступлениях группы было запрещено снимать Тони ближе, чем с десяти метров. Потому, кстати, ансамбль нанимал на каждое выступление одних и тех же представителей прессы. Это единственный прижизненный снимок гитариста крупным планом. Магически спокойный завораживающий взгляд – снимок стал обложкой к следующему альбому «Монстров», своего рода, ответному удару его смерти. Кстати, «Солнечная улыбка» наполнена фрагментами радиоинтервью Сиверса между композициями. Коллеги музыканта комментировали, что уже на снимке Энтони выглядел не в порядке. Только после его гибели они могли объяснить, в чем было дело: такой взгляд бывает, когда уже не ждешь от жизни ничего нового, видишь только переход между изношенным и совершенно незнакомым измерениями. Будто разум готовится к новой жизни, заранее обновляется перед новым стартом бытия, удаляет отжившую свое и ставшую уродливой оболочку. Уже на этом снимке взгляд Энтони направлен откуда-то из потустороннего мира. Откуда-то, откуда не возвращаются.
-А ты сам веришь в потусторонний мир? – вдруг задала вопрос Алена, будто загипнотизированная последними фразами Лисса.
Вместе с ними салон автомобиля наполнялся все еще не ставшим для нее привычным теплом. Алене даже показалось, что и снаружи сейчас достаточно хорошо и уютно.
-«Монстры» никогда не исполняли песен на тему загробной жизни, несмотря на пристрастия их основателя. В одном из последних перед смертью интервью на радио Энтони отвечал на вопрос о существовании загробной жизни. Он сказал, человек сам волен выбрать для себя путь праведника или убежденного материалиста. Среди «Монстров» никогда не было сектантов, группа не вправе брать на себя обязанность насаждать людям свои личные религиозные убеждения. Те песни, та музыка, которую они исполняют, не содержит в себе каких-либо призывов. Тем не менее, каждый человек способен открыть для себя потустороннее измерение, заглянуть в него, увидеть свое собственное отражение, свой собственный разум. Человек достиг высокого уровня в своем развитии, даже научился выходить из зоны гравитации. Однако он по-прежнему остается в самом начале самосовершенствования. Не исследуя свое восприятие окружающего мира, каждый раз доверяя только инстинктам, человек никогда не сможет достичь равновесия внутри себя. Именно об этом рассказывают «Монстры» в каждом своем альбоме. Они только улавливают определенные факты развития самосознания…. Я оставляю твой вопрос без ответа и надеюсь, моя маленькая лекция достаточно убедительно объяснила причину моего молчания на эту тему.
-Просто не могу найти слов, - пожала Алена плечами через секунду молчания и не смогла сдержать новой улыбки, - «Грузить» ты умеешь просто мастерски. Со своими партнерами ты разговариваешь точно так же?
-Моих партнеров интересуют только деловые вопросы.
-Тогда я понимаю твои стремления сказать как можно больше. Кроме представителей бизнеса, я предполагаю, тебе больше не с кем поговорить. Поэтому ты и взял меня к себе на дачу.
-Одиночество меня никогда не пугало, - отмел Лисс, - Даже, наоборот. Ты просто не представляешь ту силу, которой оно обладает. Но ты угадала, я мог бы решить твои проблемы с помолвкой еще вчера, как говорится, на месте. Иннокентию Валерьевичу нечем на меня давить, мне было под силу остановить это их безумие. Но ты действительно напоминаешь Марину. Нет, я не говорю о том, что это мания, и я стараюсь просто не упустить подходящий случай. Я и, правда, не ожидал увидеть в нашем городе кого-то, похожего на нее. Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что ты – не она.
-Признайся, что просто любишь, - прямо указала Алена, - Думал о ней все время, не можешь забыть по сей день. А я для тебя удачно подвернувшийся случай, чтобы ты мог высказать все свои мысли на этот счет.
-Я забыл о Марине в тот же вечер после ее увольнения, - без промедления выдал Алексей, недвижимо сжимая руль и глядя на дорогу с первых же минут поездки (они уже выехали на «большак» со снующими туда-сюда автомобилями), - Я не обязан помнить всех своих уволенных сотрудников. Эта мысль встретиться с ней пришла ко мне всего пару дней назад. Представляешь, я даже знаю ее координаты, знаю номер ее телефона. Я хотел позвонить Марине вчера, назначить встречу.
-Но тебе помешали наши родители, - подхватила Алена и слегка поднажала, - Что же тебя останавливает связаться с Мариной сейчас? Встретишься с девушкой, которая так важна для тебя. Покажешь свой мир, похвастаешься своими увлечениями «Монстрами». Тогда и будет все по-настоящему.
-Теперь я не могу этого сделать, - категорично заявил Алексей, - Не могу, поэтому не собираюсь. Не переживай, завтра я отправлю тебя домой, а через пару недель ты забудешь меня как ночной кошмар поутру…
…При въезде в город их остановил патруль ДПС. Мордатый коротыш-инспектор взмахнул жезлом, приказывая съехать на обочину. Процесс проверки документов занял не более пяти минут. Под конец патрульный даже пошутил, сказав, что «придраться не к чему»: даже аптечка и огнетушитель оказались на месте. Однако Алексей ее не принял, сохраняя на лице привычное холодное выражение.
С тем же мертвым спокойствием он остановил автомобиль у одного из многочисленных кафетериев города, возле которого стояла пара припаркованных автомобилей. Алена сама выбрала это место.
Внутри почти никого не было; молодая семья с мелким карапузом даже не обратила на вошедших внимания. Два хмельных пацана явно «разводили» приятную на вид продавщицу в красном фартуке по ту сторону кассы, попеременно потягивая пиво из одной на двоих баклажки. Новые посетители привлекли внимание только одного из них – высокого белобрысого, со стальной цепочкой, видневшейся из-под полураспахнутой кожаной куртки. С ухмылкой он чмокнул губами и подмигнул Алене. Затем вновь присоединился к своему «корешу» и продавщице.
На какой-то миг Алена даже слегка пожалела о своем выборе.
-Не обращай внимания, - негромко вмешался Лисс и отправил девушку за ближайший свободный столик.
Он вернулся достаточно быстро, но Алена успела как следует набраться неприятных ощущений, наблюдая за ребятами с пивом. Она не хотела на них смотреть, старалась занять взгляд чем-нибудь другим, но непонятная сила вновь возвращала ее внимание на эту парочку. Все это напоминало стандартный сюжет для дешевого сценария, в котором благородный рыцарь вступает в схватку с гнусным негодяем, обидевшим его избранницу. Среди молодого современного поколения так и рождается повод для рукопашной. Пару раз она уже становилась невольным свидетелем похожих конфликтов, в которых принимали участие ее самые близкие друзья. Алена ожидала, что станет свидетелем крайне неприятного сценария и в предстоящие минуты. По крайней мере, все участники для его воплощения в жизнь были в сборе. И тем меньше ей хотелось быть здесь. Она совсем не собиралась стать предметом каких-то противоречий между Алексеем и парой нетрезвых ребят, у которых неизвестно что было на уме. Тем более что тот самый белобрысый, с цепочкой на шее, проводил удалившегося от кассы Алексея крайне пристальным вниманием.
Когда Лисс поставил перед девушкой стакан с апельсиновым соком и положил рядом две пары сочных бисквитов (себе он не взял ничего), Алена заметила, что хмельной «ухажер», оказавший ей при входе знаки внимания, оставил своего друга. Сжав пластиковую бутылку, он направлялся прямо к ней с Алексеем. Его «кореш» только проводил белобрысого удивленными почти трезвыми глазами, но тут же вновь занялся продавщицей.
-Здорово, пацаны, - поприветствовал белобрысый, встав у столика Алены и Алексея.
Он был не таким уж и пьяным, как Алена ожидала, и вполне мог отдавать отчет своим словам.
-А что это вы тут делаете? Можно мне с вами посидеть? - молодой человек поставил на столик полупустую бутылку, бесцеремонно сел на свободный стул, - Виктор.
-Алексей, - спокойно представился Лисс.
-А я вот, Алексей, смотрю, тачка твоя ничего там стоит, - кивнул Виктор, указывая на припаркованный автомобиль, и расплылся в улыбке, отчего Алене стало не по себе, - Такая же солидная, как и твоя подружка.
-По-моему, я недостаточно знаком с вами, Виктор, чтобы переходить на «ты», - все так же нейтрально продолжил ее спутник, укрыв девушку целым теплым одеялом, - Я даже не принимаю во внимание несоответствие в возрасте, которое более чем очевидно.
-Да ладно вам, Алексей, - через паузу, во время которой белобрысый смерил его взглядом, полным презрения, сменил тон Виктор, - Не надо так напрягаться. Лучше пивка.
Он подвинул Лиссу баклажку.
-Спасибо, я не употребляю спиртных напитков.
-Одобряю. Просто одобряю, - белобысый даже закивал головой, будто авторитетное мнение услышал, - А можно пожать вам руку в знак уважения?
Он протянул Алексею большую ладонь, предлагая некую дружбу. Лисс уверенно сжал ее. И в этот момент Виктор попытался дернуть рукой на себя, видимо, задумав притянуть жертву к себе и встретить крепким ударом головы. Алена на секунду раньше уловила некий подвох в поведении белобрысого; несмотря на все попытки Лисса ее успокоить, она буквально чувствовала эту стальную пружину, сжатую во всем теле.
Но Алексей даже не шелохнулся, сжав руку Виктора будто в тиски.
-Вы хотите выяснить со мной отношения, не так ли? – монотонно сказал Лисс, глядя сквозь застигнутую врасплох гримасу на лице белобрысого, - Что ж, я согласен.
Он, наконец, отпустил захваченную мертвой хваткой ладонь.
-Только вот меня совсем не устраивает пара синяков под глазами, разбитый нос, выбитые зубы, и прочие легкие увечья, - продолжил Алексей, - Глупо меряться силой, зная, что твой соперник все равно останется при своем мнении, и при случае, ударит в спину. Слегка изуродовать друг другу лица и разойтись, согласитесь, Виктор, не имеет смысла…
Через секунду он неспеша положил на стол ладонь, а когда поднял, на ее месте оказался складной нож.
-Любая схватка предусматривает победителя и побежденного. Это закон природы. В животном мире, а мы, все-таки, родом оттуда, Виктор, победителем считается тот, кого не может ударить в спину побежденный. Тот, кто не сможет оспорить победу. Я думаю, в этом и заключается смысл любого сражения. Я предлагаю вам выяснить со мной отношения на моих условиях, кажется, я имею полное право выдвинуть их после вашего вызова меня на бой.
Алена тупо переводила взгляд с ножа на участников все-таки вспыхнувшего конфликта. Она не верила в то, что это не сон. И поэтому чувство страха одолевало ее сейчас. Но еще больше ее поразило абсолютное хладнокровие Лисса, с которым он дал более чем жесткий отпор возмутителю спокойствия. Но лучше бы Алексей врезал белобрысому по лицу, чтобы события развивались по стандартной в таких случаях схеме. Неожиданный поворот, появление на столе холодного оружия, иной расклад, кажется, напугал Алену больше чем оппонента Лисса. Она вдруг пришла к мысли, что практически не знает о своем спутнике ничего. Она даже не могла сказать, способен ли был Алексей (несмотря на его положение в кругах, несмотря на слухи о его отношениях с сотрудниками, несмотря на его признание о чуть-чуть неудавшейся попытке изнасилования секретарши) применить оружие с целью убийства. Алена не сомневалась, что белобрысый столкнулся с достаточно серьезным соперником, которому по силу накостылять, как говорится, от души. И раз Алексей на полном серьезе предложил драку с «финальным ударом» в конце, значит, он уже готов нанести его. А если это не первый конфликт в его жизни? Он что, носит этот нож с собой постоянно? Или…?
-Леша, убери его, - Алена и сама не поняла как услышала свой голос, - Прошу, убери. Пойдем отсюда.
-Не боишься сам-то проиграть? – белобрысый, кажется, принимал ее сторону, и его вопрос больше напоминал призыв к благоразумию Алексея.
-Страх, Виктор, и есть инстинкт самосохранения. Если я осознанно предлагаю вам свои условия схватки, значит, подавляю этот инстинкт.
-Леша, я ухожу, - и Алена встала со своего места.
-Ты просто чокнутый, Алексей. Больной. Ты понял, больной, - белобрысый сделал это чуть быстрее, словно ужаленный.
…-Я больше не собираюсь с тобой никуда ехать, - жестко сказала она, когда Лисс догнал Алену, оказавшись на улице.
-Ты приняла мои условия вернуться на дачу, - только среагировал он, - Почему ты отказываешься от своих слов?
-Хочешь знать? Я боюсь. Я тебя боюсь. Как ты сказал, страх и есть инстинкт самосохранения, - и она отвернулась, чувствуя нарастающий ком в горле.
-Ты же знаешь, я не могу причинить тебе вреда, - негромко напомнил Лисс.
И новая теплая волна окружила ее со всех сторон. Прошла сквозь ее тело, намеренно задерживая свое движение внутри. Размягчила выросший комок, от которого с трудом можно было дышать. Достала до глаз, отчего в них сильно защипало.
-Скажи честно, ты нарочно разыграл это представление для меня? – когда Алена вонзила взгляд в глаза Лисса, ее собственные блестели от слез.
-Это кафе ближайшее к твоему дому, - сказал Алексей, - Как ни крути, твоя территория, где ты можешь прогнать все свои страхи, даже диктовать какие-то условия. Я знаю, что сладкое ты не жалуешь, усвоил норму сахара вчерашнего кофе. Потому привез шоколадные пирожные, чтобы загнать тебя в тупик. И ты выбрала самый наилучший выход из сложившейся обстановки. И все остальное – не более чем представление. Естественно, никакой понажовщины и быть не могло.
От его признания Алене стало еще противней, еще страшнее. Ее просто провели, провели как лопухнувшуюся дурочку.
-Но зачем? Зачем, ответь мне, зачем? – с новым приливом обиды выпытывала она, голос Алены дрогнул, слезы потекли по ее щекам, но она продолжала смотреть в эти бесчувственные глаза, - Что ты от меня, черт возьми, хочешь?
-Я хочу помочь тебе, Алена.
-Ты уже изрядно помог мне. Спасибо, - всхлипывала она.
-Я хочу помочь тебе избавиться от меня раз и навсегда, чтобы никому больше не пришли в голову эти идиотские идеи разрушить твою жизнь.
Лисс осторожно обнял девушку, она не противилась ему, сжав лицо ладонями.
-Я не понимаю твоих слов. Я ничего не понимаю, Леша, - повторила Алена, оказашись в его крепких руках.
-Не надо меня понимать, в этом твоя ошибка. В этом ошибка моих родителей, в этом ошибка всех моих сотрудников, всех моих партнеров. Есть я, и я волен поступать как велит мой рассудок. Поедем со мной. Я отвечу на все твои вопросы, обещаю…
…-Прости, что напугал тебя, - продолжил Лисс, заведя двигатель и тронувшись с места.
-Я не подопытный кролик, Леша, - холодно отозвалась Алена, глядя вперед, - Ты проводишь надо мной этот опыт со вчерашнего вечера, если хочешь знать. Ты проверял меня до последних минут, и даже сейчас я не знаю – остановил ли ты свой тест и с какой целью ты его проводишь. Но думаю, ты сделал бы то же самое и с Мариной, так?
-Да.
Этот короткий ответ, как показалось Алене, получился более чем мертвым. Поневоле она повернулась к Алексею. Сейчас за рулем сидела самая настоящая кукла, механическое бездушное творение, выполняющее движения только засчет заданной программы. Вчера она так же сравнила Лисса, впервые его увидев так близко. Теперь Алена не сомневалась в своей оценке.
-Но я придумал этот тест исключительно для себя, - неожиданно пояснил Алексей.
-Я тебе не верю, - все же его слова немного удивили Алену, ожидавшую любой ответ кроме прозвучавшего.
-Знаю, что не веришь, - механически продолжал Лисс, - Обида мешает тебе поверить. Я знаю, что противен тебе, я был противен тебе еще вчера, с первой же секунды как ты меня увидела. А что самое интересное – в твоих глазах я напоминаю некий механизм, можно даже сравнить меня с куклой…. Все это слишком предсказуемо, на самом деле. Не ты одна воспринимаешь меня какой-то диковинкой, забавной и отрицательной одновременно. Нет, я не закомплексован, если ты так посчитаешь. Ты, конечно, можешь возразить, сказать мне: «-Леша, я совсем не хочу указать тебе на твои комплексы, но это не вполне нормально для такого молодого человека как ты – самоизоляция в каком-то воображаемом тобой мире, полном образов, навеянных странной музыкой и работа без каких-то стандартных удовольствий, включая элементарное общение с друзьями. Ты закрытый замкнутый человек, предпочитающий одинокое существование из-за своей боязни, к примеру, познакомиться с девушкой. По этой причине ты предпочел воспользоваться ситуацией и навязать мне свои мысли, мировоззрение, чтобы хоть как-то поделиться этим «богатством» с окружающими». Видишь, ты улыбнулась моему объяснению, потому что это полный бред. Хотя, вчера ты думала именно так.
-У тебя богатое воображение, - с улыбкой прокомментировала Алена, - И я почти уверена, ты придумал себе способ доказать, что все не так. Ты ищешь возможность отступить от привычных стандартов, вот что тебе нужно. А я для тебя просто средство достижения этой цели. Ты хочешь, чтобы я была непохожей на отвратную тебе серую массу, от которой ты убежал в свой мир, где есть «Монстры» и их идеи, что все беды приходят от нас самих. Это называется – найти идеал, удовлетворяющий требованиям. Извини, я не могу быть им.
Впервые она заставила Алексея взять паузу подольше. Алена даже удивилась собственной сообразительности. Собственная догадка немного испугала ее. Наверное, в нужное русло мысли потекли после упоминания Лиссом о его возможных комплексах. А все же Алексей был закомплексован. Ей даже было его немного жалко после блеснувшей молнии в голове.
-Возможно, у Марины получится лучше, чем у меня – добавила Алена, заметив, что пауза затягивается.
-«Монстры» отказались петь и стали исполнять только музыку не потому, что кроме Сиверса текстов никто не писал. Например, Генри «Максимус» Андерссен, заменивший Энтони, был неплохим поэтом. Он даже издал собственный «сольник» в 76-ом. Однажды его спросили, верит ли он в жизнь после смерти. Генри сказал, что не примет загробное бытие, даже когда попадет туда. Мистика – не более чем миф, достаточно только заглянуть в школьный учебник истории. С приходом Андерссена музыка группы стала еще сильнее. В одном из первых интервью Генри заявил, что «Экспериментальные звуки Монстров» - достаточно подходящее название для группы людей, полных свежими развитыми замыслами. Неважно, что исполняла группа до смерти Энтони. Она была образована, чтобы нести постоянное движение, постоянно развиваться, изобретать что-то новое, как это сделали те же «Пинк Флойд». Просто смерть кого-то из членов ансамбля направила смысл музыки в новое русло. Генри твердо определил направление группы в сторону инструментальной реализации, чтобы показать всю силу движения мысли. Словно раз и навсегда освободил группу из плена вопросов, которыми были переполнены все тексты песен Энтони Сиверса. И что самое странное – он оказался прав. Андерссен приехал в город из деревни. Родители вели свое хозяйство, с детства приучили сына к труду. И с самого детства Генри, по его словам, усвоил, что существует только упорный труд, за счет которого человек и выживает на этой планете. Никакие росскозни о силах извне не могут дать человеку все самое необходимое для его благополучия. Если он будет отвлекаться на подобные глупости, навроде вечного вопроса о существовании Всевышнего, вместо того, чтобы добывать себе еду и не оставить голодным себя и свою семью, никто не подаст ему этот кусок хлеба и не накормит его детей. Если ты смогла заметить, никто из персонажей моего фильма даже не обратил внимания на то, что его снимают. Потому что это отдельный мир, где только от самого себя зависит собственное будущее. Кого-то устраивают бесконечные пьянки и скандалы дома, кому-то интереснее затянуться травкой, чтобы окунуться в приятный галлюцинагенный бред с приятелями, а кто-то предпочитает остаться сытым, одетым, и в тепле.
-И какое это имеет отношение к твоим планам? – сказала Алена, честно признав, что здесь ее ожидает фиаско в догадках.
-Самое прямое…
…Ее вновь, как и вчера, потянуло в дремоту. Алена откинулась на спинку пассажирского кресла. Голос Алексея, как и в прошлый раз, усыпляюще растекся по всему ее телу. Внезапная тяжесть как-будто навалилась со спины, надавила на голову. И отступила только когда девушка закрыла глаза. Лисс больше ничего не говорил ей, изложив все что хотел изложить в этот отрезок времени, и от Алены требовалось сейчас молчание.
Множество визуальных образов смешалось в этот момент перед ее глазами. Слилось в одно виденье переполненного беконечными тысячами зрителей концертного зала, в самой гуще которых она оказалась. Алена не видела их лиц, могла чувствовать только их реальность и силу, с которой они давили на нее. Совсем рядом с ней кто-то истошно свистел, со всех сторон оглушал восторженный гомон и вопли экстаза. Ей пришлось зажать уши, но ладони, кажется, только усилили звуковой кошмар. Кроме того, Алену постоянно толкали из стороны в сторону; всеобщая масса черных фигур грозилась раздавить ее в один миг. Поэтому она силилась выбраться поближе к сцене, где могло оказаться просторнее. Однако Алена оказалась сдавлена со всех сторон, и попасть к заветной сцене казалось совсем невозможным. У девушки закружилась голова. Но в этот момент кто-то поднял ее на руки. Задавленного зрителя понесло по тысячам рук, переносящих его вперед. Она совсем не сопротивлялась всеобщей воле. Кроме того, с потолка ей улыбалось огромное лицо, наполовину скрытое не менее большой шляпой. Под самым ее основанием Алену приветствовали красивые крупные глаза, наполненные солнечным блеском. Все цвета радуги переливались в них необыкновенно захватывающим сиянием.
Алена протянула вверх руку, стараясь коснуться его, коснуться солнечного тепла, коснуться каждого оттенка преломившегося в глазах света. Она перестала бояться быть здесь после того, как лицо улыбнулось ей, наградив чистой энергией, и свет достиг ее, отражаясь в ее глазах.
Но пальцы Алены достали до чего-то твердого и холодного. Вдоль всего лица прошла черная трещина, буквально разветвляясь по всем направлениям. Осколки посыпались на Алену настоящим дождем. Она заслонилась обеими руками, а когда убрала их, понимая, что ни один из них не достал до ее тела, на месте лица уже горел не один десяток свечей.
Она оказалась перед самой сценой, среди бешеной толпы фанатов со складными ножами, похожих на тот, что она видела у Алексея в кафе. Черные фигуры без устали взмахивали яркими стальными клинками в знак поддержки своего кумира, полностью овладевшего всей сценой. Прямо в ее центре находился покореженный автомобиль, мерцавший в свете свечей. Алене даже показалось, что она смогла увидеть и тело, находившееся за рулем. А прямо над ней стоял человек в деловом костюме, черная шляпа была сдвинута на лоб. Он не видел Алену, глядел в тысячные толпы черных фигур, фанатично скандирующие возгласы восхищения. Всеобщее свечное пламя целиком освещало его. Кумир вскинул руки, призывая к тишине. И в следующее мгновение все замерло, остановилось, только Алена могла двигаться. Но ее дыхание эхом раскатывалось по всему концертному залу, напоминая прибрежные раскаты волн.
Кумир фанатов опустил голову вниз, вонзив стеклянный взгляд больших немигавших глаз прямо в непокорную его воли слушательницу. Она не испугалась и не удивилась, узнав практически идеально похожее на лицо с потолка, лицо Алексея. И даже солнечный блеск в его глазах так же мягко (чуть более мягче) приветствовал ее. И все цвета радуги сверкали, переливались из одной иллюзии в другую.
Она не могла смотреть на кумира, неизвестная сила закрывала ей глаза. Но даже сквозь плотно сжатые веки, Алена видела целый световорот, сменявший одну реальность за другой.
Солнечный песчаный берег и легкая рябь на зеракльной поверхности воды от прохладного ветерка – выжженная дотла равнина с обугленным поселением и проезженная колея, на которой навечно застыла сгоревшая груда металлолома, некогда бывшая целым автомобилем – бесконечность песка, разрезанная прямой полосой черного асфальта, проложенного сквозь другой, на этот раз, живой поселок с целым чистым озером – древние крепостные развалины на краю серой бездны, скрытой густым слоем облаков, где ежесекундно сверкали молнии – космос…. Реальности плавно и быстро перетекали друг в друга, создавая психоделический, но необыкновенно причудливый эффект.
-Что есть время? – она услышала свой собственный голос, не в силах выбраться из властных объятий трансформаций.
-Ничто, - монотонный голос растекся вокруг объемным 3D-звучанием.
-Что есть что? – раздался единый рев тысяч фанатов.
Алена с трудом разлепила глаза, и в этот момент автомобиль получил страшный удар спереди…
Она вздрогнула в кресле, получив сильный тычок в грудь.
-Приехали, - объявил Лисс в тишине, заметив неприятное пробуждение спутницы (он давно остановил машину перед гаражом и не спешил искусственно выводить Алену из состояния снов).
Девушка не сразу поняла где находится. Взгляд ее быстро впился вперед, на источник удара. Но кроме закрытых ворот низкого гаража, перед которыми остановился автомобиль, больше ничего не было. Через пару секунд, когда сознание полностью вернуло себе контроль над реальностью, Алена повернулась к молодому человеку.
-Что так напугало тебя, что ты так дернулась в кресле? – спросил он.
Алена долго не отвечала, разглядывая его лицо, будто войдя в ступор или оправившись от какого-то шока, за время которого потеряла способность соображать.
-Посмотри на меня, пожалуйста, - вдруг попросила она.
В голове Алены сам собой всплыл образ лица с черно-белой фотографии, занесенный ею в целую «галерею» картинок в сотовом телефоне. Теперь она видела лицо во всех деталях, чтобы с ненаигранным изумлением признать поразительное сходство между погибшим тридцать лет назад зарубежным музыкантом и преуспевающим в бизнесе его молодым фанатом. На миг ей в голову пришла мысль о реинкарнации, возвращении мистера Энтони Сиверса в этот мир в своем прежнем теле, но с новым именем и другой жизнью.
-В моих глазах ты увидишь тот же блеск всех масок света.
Само Время выбирает танец самоуничтожения.
Сквозь новые жизни пролетает сольная партия судьбы,
И если захочет Солнце или Тень подставит свою невидимую руку,
Однажды мне суждено будет примерить радужный взгляд и остановиться, - Лисс разгадал растерянность на лице и в глазах девушки.
-Ты удивительно похож на то лицо со снимка, - Алена ощутила легкую дрожь в голосе и трепет внутри, - На Энтони Сиверса.
-Я не сомневаюсь, - кивнул Лисс, - Но ты знаешь, я не верю в перерождение после физической смерти. Это чистое совпадение.
-Как чистое совпадение и в том, что твой взгляд все глубже уходит в ирреальный мир, - полушепотом продолжила Алена, - Я подозреваю, что ты готовишься умереть, и я должна быть тому свидетелем. Ты именно это имел ввиду, желая помочь мне?
-Какая интересная мысль, - он даже закусил губу.
А потом просто открыл дверцу автомобиля и вылез наружу. Алена наблюдала за тем, как обойдя машину, он остановился с ее стороны.
-Я должен загнать машину в гараж, - и Лисс протянул Алене руку, намереваясь помочь девушке выбраться из салона…
_Запищал внутренний селектор связи.
-Слушаю, - коротко сказал он, прервав ход мыслей.
-Алексей Викторович, это звонок из банка, - сообщила Оксана, - Соединить?
-Да, - Лисс уже знал, что ему скажут.
-Банк перевел указанную сумму на имя Ткачевой Марины Сергеевны, Алексей Викторович. На вашем счете – ноль.
-Спасибо за работу, - хладнокровно поблагодарил Лисс, - И еще я просил бы вас связаться с Мариной Сергеевной, чтобы она знала о денежном поступлении.
-Банк непременно свяжется с ней в самое ближайшее время, Алексей Викторович.
-Знаете, я бы не хотел, чтобы Ткачева Марина Сергеевна была осведомлена о том, кто открыл этот денежный счет на ее имя.
-Хорошо, Алексей Викторович.
Окончив разговор, Лисс вновь вернулся к своей работе в тетради и голове_______________________________________________
…В первые секунды она просто не поверила, что все происходит наяву. Но Лисс ждал Алену, сидя за столом. И он же остановился за ее спиной, встав в дверном проходе. У нее неожиданно закружилась голова. Алексей, тот, что стоял позади, поддержал девушку, чтобы она не упала. Она закрыла на несколько секунд глаза. В голове просто что-то отвратительно гудело, наполняло ее чем-то твердым и тяжелым. Сердце колотилось от нахлынувшего адреналина, даже слегка закололо в груди. Но все это сопровождение немой сцены продолжалось только некоторые мгновения.
Чуть придя в себя, Алена убедилась, что их на самом деле двое, и каждый из них точно копировал другого.
-Вы – братья, - совсем осторожно предположила она, переводя взгляд с Лисса на его копию.
-Нет, - совершенно однозначно отвергла копия и встала из-за стола, загородив закрытую дверь в зал, из-под которой лилось яркое голубое свечение, - Я единственный ребенок в семье.… Все, что сейчас здесь происходит - не более чем логическое завершение определенного этапа бытия. Это как элементарная арифметика, когда ты твердо знаешь, что сложение двух единиц не выдаст ничего кроме двойки.
-И это меня не устраивает, - подхватил Алексей, - Потому что это закон, неизменный во все времена, и его несоблюдение невозможно.
-Хотя он только один из тысяч критериев здравого смысла, - напомнила копия и заложила руки за спину, - Здравый смысл отвечает на все вопросы. Практически объясняет все законы жизни: как должно быть, а как не бывает. Человек познает сложившийся порядок окружающей реальности, старается удачно вписаться в нее, стать ее частью, научиться повторить какие-то понравившиеся ему элементы, чтобы построить свой собственный мир, где ему было бы вечно хорошо. В силу заложенной природой программы, периодически обновляет свой мир, внося все новые компоненты, захватившие его разум, и удаляя старые, которые надоедает видеть каждый день.
-Это как наркотик: с каждым разом все труднее возвращаться к реальной жизни, - добавил Лисс, - Однажды ты понимаешь, что в какой-то момент подобрал все необходимые составляющие этой нехитрой формулы воплотившейся в реальность собственной фантазии. Остается только дождаться конца привычного безвкусного рабочего дня, чтобы как можно скорее запереться за границей реальности, полной бессмыслицы. И с каждым разом все труднее возвращаться туда. Потому что Там все просто, Там есть законы, отвечающие на любые вопросы, Там сложение двух единиц никогда не выдаст ничего кроме двойки. Там была когда-то фантазия, но ты научился копировать ее самостоятельно, забрал всю ее силу, оставляя Там одноцветно серую гниющую плоть.
-С другой стороны, наркотик несет с собой только опустошение, как изнутри, так и снаружи, - разумно пожала плечами копия, - Нет никакого движения вперед, никакого самосовершенствования, саморазвития. Только деградация, регресс, несовершенство. И как следствие – отсутствие бытия во всех смыслах. Вечная изоляция от остального мира – пропажа здорового мышления, это ненормально.
-Таким же безумием можно определить и попытки стремления к совершенству, зная все возможные тайны окружающей реальности, - опроверг Алексей, - За моей спиной дверь, ведущая к законам элементарной арифметики. Есть здравый смысл и больной рассудок. Двухмерность, черное и белое, хорошо-плохо, я-он… Я думаю, совершенство и есть рассудок. И в этом его проблема.
-Ты хочешь, чтобы я привела в порядок твою голову? – наконец рискнула влезть Алена, обратившись к тому Алексею, что стоял к ней ближе.
-Я хочу, чтобы ты остановила одного из нас, - одновременно ответили «близнецы», - Для этой цели я и привез тебя сюда. Для этой цели я привез бы сюда и Марину, чтобы избавиться от него, - каждый из них указал пальцем в своего оппонента.
Одновременно оба Алексея открыли двери комнаты, связующей реальный и иллюзорный миры….
_Лисс поставил очередную точку в тетради и отложил шариковую ручку в сторону.
Свободной правой рукой открыл верхний ящик рабочего стола. На стопке аккуратно сложенных документов, заправленных в прозрачные папки, лежал недавно приобретнный Алексеем совершенно новый пистолет. Лисс купил оружие всего четыре дня назад совершенно легально, со всеми надлежащими документами. И никому, кроме, конечно, продавца не было известно об этой важной для Алексея покупке. Все четыре дня пистолет хранился здесь, в рабочем кабинете, запертый в ящике стола. К оружию Лисс добавил целую обойму, но в стволе оставил только одну пулю.
Сейчас Алексей крепко сжал холодную металлическую рукоять. Выудил оружие из ящика, осторожно положил на крышку стола. Затем, механически задвинул ящик обратно. Он проделал всю нехитрую операцию быстро и безошибочно, будто выполнял каждое действие не один раз.
Дверь его кабинета не была заперта на ключ. Однако Алексей был абсолютно уверен в том, что никто самовольно не решится войти к нему и ненароком увидит оружие. Лисс уже наказал секретарше никого к нему не пропускать сегодня, а сама Оксана обязательно постучит. Хотя, он не боялся каких-то непредвиденных форс-мажорных обстоятельств_____________________________________
…-Один из нас непременно устранит другого, - бездушно объявили идентичные друг другу противники, между которыми оказалась зажатой эта маленькая частица здравого рассудка.
За спиной Алексея справа она видела побеленный крохотный коридор дома, из которого веяло холодом и сыростью. Оттуда Алена пришла, желая поскорее согреться в тепле четырех стен. Пока дошла до дома, холодный ветер пронзил девушку до мозга костей. Грязь неприятно скользила под ногами, сырая мокрая трава слегка чавкала при каждом шаге. Холодная изморось била прямо в лицо. Алена проклинала про себя это место, проклинала саму себя, что согласилась вернуться с Алексеем в опротивевшую ей глухомань после всего того, что случилось в городе. А ведь до родного дома ее отделяла всего пара кварталов. Еще она проклинала своего отца, затеявшего это никчемное сватовство….
Зато, дверь напротив, вела из дома прямо на песчаный берег, который Алена видела во сне всего несколько минут назад. Лазурного сочного цвета небо, по которому почти невидимо плыли отливавшие золотыми солнечными бликами облака, было наполнено неземным притяжением взгляда. Мягкий теплый ветер нахлынул в комнату прямо из той реальности, разлился по всей комнате, нежно согревая девушку. Прозрачная, с голубым оттенком, морская вода мило ласкала слух негромким всплеском у пологого желто-оранжевого берега. Алена видела и странных темно-бурых птиц с большими широкими клювами (по размерам они напоминали Алене пингвинов), стайками разместившихся на мелких каменных образованиях похожих на островки. Она слышала их перекликивания, напоминавшие гусиное гоготание, но чуть более высокое в тональности. Птицы не видели этого «окна» между измерениями, не видели, что Алена завороженно смотрит на них, приятно любуясь необыкновенно захватывающим зрелищем.
-«Солнечная улыбка», - сопровождал Алексей справа, - Заглавный коллаж всего альбома, первого записанного под руководством Андерссена. Одна из лучших композиций «Монстров» продолжительностью около девяти минут. Ты можешь пройти туда, я разрешаю.
Ноги сами повели Алену к той двери. Девушка прошла сквозь замеревшего в ожидании Алексея; перешагнув через порог, ступила на мягкий песок.
Реальность встретила ее охотным дружелюбием. Чистый и свежий морской воздух мгновенно наполнил невероятно мощным расслабляющим зарядом все тело. Алена полностью ощутила влившуюся в нее энергию, от чего голова вновь закружилась. Но она устояла на ногах, закрыв глаза и не делая каких-либо движений. Невидимая сила поддерживала ее как бы на весу. Алена не чувствовала под ногами опоры. Головокружение отступило, продлившись всего на несколько мгновений.
И в этот момент до нее донеслись первые негромкие аккорды гитары, сопровождаемые равномерным ритмом тамтама. Постепенно к ним добавилось магически мягкое и таинственное звучание синтезатора и басов. Это смешение рок-направление напоминало условно.
Алена стояла почти у самой воды. Береговая коса была изогнута внутрь, образуя плавную впадину, и с двух сторон оканчивалась огромными валунами, за которыми ничего нельзя было увидеть. Слева, из песка торчал деревянный шест, толстой веревкой к которому был привязан нос большой лодки.
-Она нужна, чтобы добраться вон до того островка, - пояснил Лисс, оставаясь позади.
Взгляд девушки почему-то сразу нашел то место. Птиц там почти не было. Сам островок состоял из трех довольно больших камней, центральный из которых возвышался над остальными, образуя скругленный шпиль.
-Это Сердце осторова, Сердце всей Реальности, - вновь пояснили за спиной.
Она оглянулась назад. Дверной проем находился в нескольких метрах от Алены прямо в воздухе. А дальше, все таже каменная стена возвышалась над берегом. В одном месте вглубь нее была проложена длинная изогнутая лестница, ведущая на самый верх.
-Если поднимешься по тем каменным потрескавшимся ступеням, наверху увидишь храм, - предупредил Алексей, - Оттуда можно попасть в самые отдаленные миры.
-Это слишком великолепно, чтобы быть правдой, - у Алены захватывало дух при каждом слове, - Наверняка все исчезнет, когда смолкнет музыка, правда?
-Я вижу это каждый день, и надеюсь, что это станет реальным в самое ближайшее время, - бесцветно ответил Алексей.
Приятное переливающееся пение струн логически смолкло. Остров неспешно померк, распался на свечение, исходившее от стен зала.
-Ты думаешь, что попадешь в собственное воображение после смерти? – она была уверена в утвердительном ответе, но как ни странно, совсем не боялась его, все еще сохраняя мощную энергию видения в каждой клеточке тела.
-Реальность за моей спиной менее реальна, чем та, что ты видела.
-Ты хотел, чтобы я остановила тебя, верно? Чтобы стала для тебя последней преградой на пути в тот мир? – спокойно настаивала Алена.
-Я получил ответы на интересующие меня вопросы, - пожал плечами Лисс, - Ты ничего не сможешь изменить. Ни ты, ни Марина, ни кто-либо другой на твоем месте.
Алена почти не раздумывала после его признания, звучавшего навроде вызубренного урока. Накопленная энергия буквально рвалась наружу, требовала выхода. Ударила в голову, горячо обожгла в груди. Не помня себя, Алена решительно приблизилась к нему, вытянувшему руку с пистолетом в застывшую копию. Как и в первый раз, она прошла сквозь псевдореальную фигуру.
Девушка прикоснулась губами к губам Алексея. Именно в этот момент неограниченно живой заряд, оставшийся после посещения необыкновенно прекрасной реальности, наконец, получил свою свободу. Поцелуй Алены получился продолжительным и более чем чувственным. Сама та реальность поместилась в хрупком и искреннем теле, управляла им сейчас. Но губы Лисса отвели жаркую волну в стороны, оставаясь все тем же холодным куском неживой плоти.
-А если ты неправ? – глядя прямо в глаза Алексея, прошептала она совсем тихо, - Если это всего лишь твои убеждения?
-После всего, что видели твои глаза?….
_Последнее предложение получилось слишком коротким. Односложным. Но оно как нельзя кстати послужило верным финалом всей его работе на бумаге. Он даже и не предполагал, что хватит сил перенести столько миров, построенных при помощи музыки. Если бы это прочел кто-либо другой, оттуда, за дверью в сырой безликий ноябрьский день, потерянный серой мглой, оплакивающей мелким дождем улицы, наверняка, сравнил бы писаный текст с бредом фанатично настроенного шизофреника. Хотя, теперь Алексея это не касалось. Он просто сделал то, что должен был сделать. Перед тем как закрыть дописанную тетрадь, на развороте титульной обложки поставил имя и фамилию человека, которому оставлял этакое «послание». Затем, вновь отпер ящик стола, на этот раз, верхний. Не глядя внутрь, опустил тетрадь в него. Повернув ключ на два оброта, оставил его в замочной скважине.
Пальцы второй раз сжали холодную рукоять пистолета. Лисс резко передернул затвор. Напротив него реальность раздваивалась, она раздвоилась уже давно. И его неживой стеклянный взгляд уже давно был занят песчаным берегом и пришвартованной лодкой под чистым лазурным небом. Он уже давно находился Там, во власти более реального чем окружавшее его безумия. Лисс привык слышать больше всплески воды у берега, гоготание десятков птиц, чувствовать теплый ветер, бьющий в лицо.
Этакая сделка, разорвать которую было практически невозможно.
-Ты мне больше неинтересен, - как приговор самому себе вынес Алексей, глядя по ту сторону рабочего кабинета.
Холодный металлический ствол неприятно вошел в рот. Лисс слегка прижал его зубами и в следующее мгновение нажал на спусковой крючок.
Выстрел….
Тело. часть 1
© Copyright: Сергей Лисс, 2010
Свидетельство о публикации №210101401282
Свидетельство о публикации №210101401282
Рецензии