Путешествие 13 женских существ на край света

Начало

на берегу Южного залива
мы нашли каноэ
грустно певшее песню кита
выброшенного на берег
мы поняли
что каноэ
умирает
тогда мы
я и мои 12 дочерей
наскоро переоделись ракушками
собрали на берегу все
из чего можно было извлечь звук
и стали водить хоровод
и петь, и стучать сухими ветками
и дуть в выброшенные морем бутыли
и греметь разнообразными предметами
но духи воды не откликались
и не приходили на помощь
каноэ стонало и причитало
и жаловалось на свою злую судьбу
трое из нас убрели вдоль берега
чтобы найти более волшебную вещь
звук которой
достиг бы запредельной глубины
через многие часы
им это удалось
они вернулись
толкая перед собой, перекатывая
старый железный буй
по форме похожий
на толстую, вывернутую наизнанку мышь
буй был цвета ржавчины всевозможных тонов
и издавал мощные протяжные звуки
которые, наконец, достигли самой глубокой глубины
правда, и тогда духи ничего не услышали
так как в тот момент они тоже музицировали
по случаю великого праздника великих стихий
и звуки, издаваемые ими
были такой силы
что достигли границы того мира с этим
где и столкнулись со звуком буя
от этого звукового удара
возникла огромная волна
которая докатилась до нашего берега
и смыла все
что там в тот момент находилось
включая каноэ и нас
оказавшись в воде
каноэ совершенно ожило и возликовало
но и не забыло про нас
ведь это мы спасли его жизнь чудесным образом
даже не потревожив духов воды
а значит бесплатно
каноэ выловило нас из моря
и предложило сослужить нам службу
мы, недолго думая
попросили отвезти нас на край света
как все женские существа
мы мечтали хотя бы один раз
там побывать
хотя мы и любили берег
на котором провели многие дни и ночи
каноэ согласилось
но предупредило, что не известно
чем это для нас закончится
но мы пели песни храбрости
и песни победы
и песни манящих в даль странствий
услышанные мной в детстве
и которым я обучила своих 12 дочерей
море было спокойным
светило умиротворенно солнце
маленькие и большие рыбы
встретились нам по дороге
они медленно кружили вокруг каноэ
высовывая любопытные головы
некоторые делились с нами секретами

так началось наше путешествие


Первый секрет рыб

Все знают, что есть большие и маленькие рыбы, круглые и вытянутые,  красные и зеленые, говорящие и поющие, но есть также Большая Смеющаяся Рыба. Ее может увидеть только капитан тонущего корабля, если у него хватает мужества остаться до самого конца представления. Когда корабль касается дна и капитан больше не слышит голосов близких ему людей, умоляющих его вернуться, тогда к кораблю подплывает Смеющаяся Рыба и смеется так громко и заразительно, что души утонувших матросов устремляются к ней, а капитан больше не чувствует себя умирающим и тоже плывет к огромной трясущейся от хохота рыбине, забирается на ее спину, к которой уже прицепились и прилепились как смогли души моряков. Капитаном овладевает безудержное веселье. «Хей-хо!», - вопит он на всю Подводную и Большая Смеющаяся Рыба, сверкая и бренча, как доспехами, бронзовой чешуей, мчится с ним по морю-океану в сторону Чего-то-Необыкновенного.


На небе

Слушая этот удивительный секрет, мы незаметно приплыли к дальнему берегу, на котором росли высоченные сосны, чьи макушки доставали до самого небо. Увидев это, мы захотели узнать, что ТАМ, и несмотря на увещевания каноэ не делать этого из-за многочисленных и никому не известных опасностей, мы упорно карабкались по деревьям пока не добрались до неба.
Там было прелюбопытно. Повсюду стояла громоздкая старинная мебель, которая время от времени поджимала поочередно свои коротенькие лапы, видимо затекающие от отсутствия движения. Самая маленькая мебель, вроде тумбочек и табуретов, даже перебегала с места на место, с опаской оглядываясь по сторонам.
Кроме живой мебели там были менее живые люди, застывшие в разнообразных позах с выражением неимоверной скуки на лицах, словно вырезанных из дерева. Вообще-то, это, наверное, были боги, выглядевшие, как гигантского размера люди, но было как-то безопасней думать, что это всего лишь люди, возомнившие себя богами. Они были одеты, обуты и очарованы нашим внезапным появлением. Цвет их лиц, который до этого, надо заметить, был не очень-то привлекательным, изменился на цвет доброго расположения духа, и они побежали, размахивая руками, нам на встречу. Мы растерялись и позволили им посадить нас в корзину, словно мы были какие-то грибы или котята. Впрочем, по сравнению с этими великанами, мы действительно были не многим больше средних размеров котов.
Люди стали нас баловать, называть очаровашками и другими ласковыми словами, кормить нас сладостями и закутывать в шерстяные шарфики и платочки. Скоро мы так от них устали, что уснули. Когда мы проснулись, людей не было видно, и солнце только подумывало открыть глаза. Тогда мы решили бежать, но мебель все еще стояла, переминаясь, на месте, и так как она никогда не спала, мы не могли уйти незаметно. Но мы опять переоделись ракушками - ведь это была наша нижняя одежда, которую мы никогда не снимали - и мелкими перебежками двинулись к макушкам сосен. Когда мы уже были на полпути с неба, мы услышали топот и крики. Кто-то свесил с неба голову, пытаясь нас обнаружить, но увидел только невзрачные ракушки, прильнувшие к холодным, покрытым утренней росой стволам деревьев. Так в целости и невредимости мы спустились с неба. Каноэ все еще нас ждало.
Мы поплыли дальше.


Второй секрет рыб

Жила-была одна старая лошадь. Она всю жизнь мечтала о море, которое никогда не видела, но о котором много слышала от чаек и некоторых болтливых облаков. И вот, когда её надежда уже совсем источилась усталостью и одиночеством, когда в её голос закралась пустота, а то, что сделано и не сделано стало одним и тем же, судьба всё-таки соизволила улыбнуться, и хозяин лошади переехал жить в приморский край.
В первый же день лошадь пошла на зов, тревожащий её много лет.
Она вышла на берег и, осознав перед собой необозримо-прекрасный, таинственный организм моря, замерла, уставившись на воду, и так долго-долго-долго-долго-долго на неё смотрела своими бархатными глазами, что её зрение стало водой, а вода – её зрением. Тогда лошадь смогла увидеть всю красоту подводного мира, его изящные линии и наполненные тихим переливающимся светом глубины - и постигла счастье.
Когда за ней пришёл хозяин, он увидел, что там, где у лошади раньше были глаза, теперь плещутся волны, как будто море через глазные отверстия вливается в лошадь. Так как он относился к ней с уважением, будучи благодарным за все долгие годы верной службы, он не стал её беспокоить, уселся неподалёку на любезно выброшенный морем ствол дерева и закурил трубку. Показались первые звёзды, море и небо медленно сливались в едином стремлении стать частью ночи, постепенно исчезли все звуки и движения. Темнота была разделена на три части: линией берега, на которой чётко вырисовывались фигуры человека и застывшей лошади, и линией горизонта, отделяющей жизнь от воображения. Тело лошади уже целиком состояло из мерцающей, усыпанной отражениями звёзд воды, а душа её нежилась в каких-то запредельных удовольствиях, дарованных тронутым её любовью морем.
Человек докурил трубку и перед тем, как пойти домой, ведь было очень поздно и все давно уже спали, подошёл к лошади, чтобы обнять её на прощанье. Но с первым же прикосновением изваяние разлетелось на мелкие брызги, устремившиеся бисерным потоком к ждущему, всегда ждущему, морю.
Когда человек это увидел, в его сердце поселилась радость и жила там долгое-долгое время, пока само время не кончилось и не началось что-то совсем другое.


Третий и последний секрет рыб

Каждый совершает свое собственное путешествие, но оно заканчивается совсем не там, где это предполагают. Прежде всего, путешествие заканчивается внутри самого путешественника.


Воссоединение

Мы продолжали плыть вдоль дальнего берега. Чайки посоветовали нам пока не покидать прибрежных вод, потому что в открытом море буйствовал не подчиняющийся никаким заговорам шторм.
Пейзаж был равномерно зеленый с вкраплениями больших черных камней и редких полянок, скатывающихся к самой воде и любезно приглашающих поваляться в душисто-цветочной траве. Иногда мы ненадолго останавливались на таких полянках и собирали ягоды, и плели венки, и болтали с духами леса.
Через пару дней пейзаж сменился. Теперь мы плыли вдоль высокого, отвесного песчаного берега. Небо здесь было тоже очень высоким, а облака двигались молча и быстро.
Вдруг мы заметили, что на самом краю обрыва кто-то, или что-то как будто сидит. Мы решили посмотреть, что это такое. Каноэ не стало нас отговаривать, так как устало плыть и хотело отдохнуть.
Мы нашли небольшую бухту, где смогли высадиться, и по узкой тропинке вскарабкались наверх. Наверху было очень пустынно и в то же время очень красиво. Перед нами была вересковая пустошь, которая простиралась красновато-зеленым ковром до резной каймы леса вдали. Ветер носился тут как сумасшедший и, завидев нас, закрутил в беспечном танце всех моих 12 дочерей. Но я была старше и спокойнее. Я вежливо отказалась от всех его приглашений и пошла искать то, или того, что мы увидели снизу.
На самом краю обрыва сидело мужское существо. Только оно было не целым, а всё по-отдельности. На самом деле, сидело только туловище, а голова, ноги и руки стояли и лежали рядом. Иногда пальцы рук переплетались так, что будто получалась пещерка, или дом, а может они просто молили о чем-то.
Я села рядом, положила его голову к себе на колени и нырнула на самую глубину его удивительно красивых тёмно-изумрудных глаз, где увидела помимо всего прочего то, что мне требовалось сделать, к чему я не мешкая и приступила. Благо, когда мы спускались с неба, мне понадобилось заколоть волосы, чтобы они не цеплялись за ветки и не мешали нашему побегу. Для этого я сорвала одну необычайно длинную иголку с верхушки сосны. Именно такая игла требовалась для того, чтобы соединить мужское существо воедино. Работа оказалось кропотливая и потребовала много времени и сноровки, а также песен и заклинаний. И вот, когда солнце уже коснулось горизонта, я закрепила последний стежок и отошла в сторону, чтобы у него было время привыкнуть к своему новому состоянию.
Я сидела, поджав колени и делая вид, что любуюсь небом и морем, а на самом деле украдкой поглядывала на него. Он был красив и высок, и мне захотелось узнать вкус его губ, почувствовать силу и нежность его тела, стать частью его мыслей, его снов, его мечты. Воздух стал густой, как масло. Светящиеся электрические ручейки заструились вдоль моего тела.
Сначала он долго неподвижно стоял, глядя вдаль. Казалось, он спит наяву. Но потом он оглянулся и заметил меня. И тогда он очнулся. В глазах его вспыхнул огонь, улыбка тронула губы, он подошел ко мне, взял меня на руки, и наши огни слились в единое пламя, устремившееся ввысь. Уже с недосягаемой высоты я увидела своих дочерей, растрепанных ветром, застывших со счастливыми и изумленными лицами, смотрящих на гигантский столп огня, озаривший берег, море, небо и то, что находится над и под всем.
Когда стемнело, мы вернулись на землю и нашли моих дочерей, спокойно сидящих на ворохе желтых клиновых листьев, видимо где-то сбитых ветром, и расчёсывающих друг другу волосы. Ветер стих и, свернувшись клубком, мирно дремал в их ногах.


Дом

утром
когда солнце осыпало мои сны золотым пеплом
и больше не было смысла оставаться по ту сторону
я открыла глаза и не узнала себя
все во мне изменилось
ноги вросли глубоко в землю
рук было уже не две, а многое множество
тело стало большим и неподвижным
новая, светящаяся энергия циркулировала внутри меня
я чувствовала это внутреннее движение
чувствовала себя продолжением земли
и продолжением неба
мне больше не нужно было никуда идти
ничего искать и ни о чем беспокоиться
все, что раньше было снаружи
теперь было внутри меня
и тут я заметила
что мой ствол будто расщеплен на две части
образуя гигантское дупло
доходящее практически до земли
оттуда выбежали все мои 12 дочерей
и стали бегать и смеяться и кричать
пока на их спинах не вылупились тяжелые широкие крылья
которые подняли их в воздух
закружили в кроне моих листьев
унесли к налитым утренним светом облакам
все это время мужчина сидел неподалеку
улыбался и вырезал перочинным ножиком
наши инициалы на какой-то дощечке
когда надпись была готова
он пристроил ее над дуплом в моем теле-стволе
и остался жить со мной и моими 12 летучими дочерьми
которые больше никогда не опускались на землю
а жили в небе или на моих ветвях
иногда мужчина уплывал на каноэ
оно, словно домашнее животное
паслось в прибрежных водах в ожидании зова хозяина
путешествия иногда длились долго
мужчина возвращался уставший и одинокий
со спутанными волосами и мятой одеждой
на которой мусором болтались
приставшие за время путешествия чужие слова и взгляды
тогда мы разжигали большой костер
танцевали и пели песни
болтали обо всем на свете и рассматривали диковинные подарки
привезенные для нас мужчиной
и каждую ночь я выходила из ствола дерева
принимала свое прежнее женское обличье
любила мужчину
он любил меня
и над огромным деревом
растущим в центре вересковой пустоши
взмывало белое пламя и устремлялось к белым цветам звезд

так было и так будет
потому что мне больше не зачем плыть на край света