Плаксивая ива

    Глаза убийцы лоснились слезами.
    Я всегда ненавидел его за это, с момента моей смерти, и буду ненавидеть до момента его неизбежной кончины.

    Мой дядя был музыкантом. Паршивым музыкантом, бездарно переигрывающим гершвинские темки. Если б его не боялись, его бы не слушали даже последние проститутки. Но он был крупным мафиози, а потому любая его деятельность всегда встречала восхищение у толп трясущихся за свою жизнь подхалимов.
    Почти всегда. Одна певичка, стойко снёсшая ухаживания этой обрюзгшей свиньи, не могла перенести его музицирований. Приставания, секс - да, пожалуйста, но музыку оскорблять она просто не могла позволить. Я находил эту нелогичность её существа даже забавной. Наверное, мне она нравилась.
    Но за всё, даже за самое завалящее слово низкопробной певицы, приходится платить. Дядя приказал убить её. Хотя может быть, она ему просто надоела, а её критика тут и вовсе не при чём, но так или иначе, жизни это не вернёт. Ни ей. Ни мне.
    Очередной дядюшкин каприз вылился в приказ убить эту девушку, обращённый именно ко мне. Я был бесполезным лоботрясом, и, вероятно, поэтому мне и была поручена хоть какая работа...
    Шёл дождь, сумерки мягко обволакивали вечер, и я помню пронзительную саксофонную партию её брата в тот день... Вы не поверите, и правильно. Конечно всё было не настолько лирично и совсем по-другому. Я убил её среди бела дня, в магазине дешёвой женской одежды, не постеснявшись свидетелей. Просто временами мне казалось, что всё таки было бы лучше, если б это был запоминающийся дождливый вечер, пронизанный грустью.
    Прошло несколько лет, я уже давно забыл об этом случае, но у неё оказался брат. Да, он был саксофонистом, как я уже оговорился. Хотя это и не имеет не малейшего значения, всё равно я никогда не слышал его игры. В общем, как-то он долго собирался с мыслями, но всё таки решил отомстить за невинно убиенную.
    Когда убили дядю, я смеялся больше, чем в первый раз посмотрев мьюзикл на Бродвее. И конечно, не мог и предположить, что следующей целью стану я. Я к тому времени уехал в Европу, где занялся бизнесом на деньги с дядюшкиных подачек. Был честным гражданином, не имеющим отношения к семейному делу и не участвовавшим в разборках за власть в клане, обрушившихся на подворотни блистательной Америки десятком трупов по помойкам и тремя десятками заголовков бульварных газет.
    В один чудный зимний вечер я сидел перед камином и, читая сводки Нью-Йоркской биржи, слушал регтаймы Скотта Джоплина. Налил себе виски, когда в мой дом вломился какой-то молодой нахал. Он выстрелил мне в спину, без всяких предисловий. До сих пор жалею, что так и не успел отхлебнуть этого респектабельного пойла.
    Вместе со стулом я развернулся к убийце, мне хотелось увидеть кто это и какие чувства он испытывает в данный момент. Он плакал....Я пытался прохрипеть ему “перестань”, но простреленное лёгкое не способствует внятной речи. Может быть, он меня и понял. Хотя наверняка подумал, что это была просьба добить. Которую он и исполнил, правда, в голову он попал только с третьего раза. Но тут я его не виню, нервы – это такая штука, которой нет только у профессионалов.
    Представьте моё удивление, когда я обнаружил себя бесплотным духом над собственным, таким родным, но бездыханным телом. Я нашёл убийцу, выяснил кто это и почему же он сделал то, что сделал. Чем он занимался после моего убийства, прими извинения, читатель, но мне это неважно. Всё равно я не залезу к нему в голову, да и Достоевского строить из себя не буду.
    Не хочешь, не принимай.
    Что может сделать призрак своему убийце? Именно так, я довёл его до сумасшествия. И сейчас смотрю, как он пишет предсмертную записку, параллельно записывая свою посмертную, которую вы и имеете несчастье читать.
    Вот, прямо сейчас он повесился. Судороги делают лицо на редкость комичным, но причина моего хорошего настроения в другом. Нет, она не в успешной мести. Просто есть кое-что ещё более смешное, чем гримасы задыхающегося парня.
    Что же? Слёзы. На мои глаза, или что там у меня вместо них, наворачиваются слёзы, хотя мне самому трудно объяснить их причину. Причин слишком много, и я не знаю их актуальности, но... Глаза убийцы лоснились слезами.