Экспансия

Экспансия


       Вечерело. Был тот час, когда со всех сторон потихоньку подкрадывается сумрак, а в густо синем небе робко зажигаются первые звезды. Нагретый за день воздух был тепл и мягок. В нем еще витал аромат трав и засыпающих цветов. Где-то далеко нагло фьюкнул первый соловей. Полное блаженство... Фонари еще не нарушили своим подслеповатым светом очарования летнего вечера. Уходить домой совершенно не хотелось, и мы стояли посреди полусонной городской площади, болтая обо всем и ни о чем определенном. Неспешный разговор лениво перетекал из стороны в сторону, и казалось, что уже ничто не может нарушить мировую гармонию, частью которой мы себя  ощущали.
      В очередной раз повернув лицо вверх, чтобы посмотреть, кто же из звездных собратьев на сей раз рискнул сделать прореху в синеющем покрывале вечности, я уткнулась взглядом в странную картину — пять ярко-красных звезд журавлиным клином нахально выстроились в небе. «Ничего себе созвездьице!» - хмыкнула я про себя. Мысль лениво подпрыгнула и шлепнулась на старое место, а я безуспешно попыталась вновь влиться в наш незатейливый разговор. В позвоночнике что-то назойливо свербило. Мозг по старой привычке все же включился в работу и стал перебирать возникающие ниоткуда варианты. Пять звезд красного спектра и одинаковой величины он отмел разом. Следом в мусорную корзину, кувыркаясь, полетел трансконтинентальный самолет новейшей модели, мигающий разноцветными сигнальными огнями, туда же шлепнулась и мирно летящая армада навороченных спутников, пусть даже и штатовских. «Черт! - мелькнуло где-то на задворках сознания. - Да это ж пресловутый НЛО!» Рука автоматически потянулась к несуществующей в данный момент сумке, с мыслью нащупать там фотоаппарат. Но походный саквояж на сей раз мирно висел на вешалке дома: вечер-то обещал быть тихим.
      Новое глобальное открытие почему-то не взбудоражило. Но взгляд как намагниченный стремился вверх. Забыв о друзьях, я бессмысленно таращилась в чернеющее небо. Необычное созвездие зловеще увеличивалось в размерах до тех пор, пока над площадью бесшумно не завис странной конструкции аппарат — нечто среднее между истребителем и МИ-8. НЛО было ярко-красного цвета. Площадь залил багровый свет его прожекторов. Наконец-то в моей голове что-то щелкнуло и к шокирующей картинке присоединился звук.
- Совсем обнаглела наша мэрия! - вещал будто с трибуны писклявый мужской голосок. -  Посреди бела дня на вертолетах к администрации подкатывают. Зажрались! А мы тут с голоду пухнем!..
       Говоривший, и впрямь не в меру опухший мужчина, пылал праведным гневом. Одуловатое лицо с прилипшими к влажному лбу пегими прядями приобрело суровое выражение. Узенькие колючие бегающие глазки готовы были испепелить всю площадь. По-детски обиженно-поджатые губки и надутые щечки еще больше выпятились. Распухший не в меру живот стремился вырваться из-под пиджака наружу, сдерживаемый единственной застегнувшейся на нем пуговицей. Он вытянул из кармана замызганный скомканный носовой платок и начал вытирать им покрывшуюся испариной  лысину. К нему понемногу подтягивались городские зеваки.
      - Товарищ депутат! - засеменила   невесть откуда взявшаяся старушка...
Оратор понял, что его опознали, тут же встрепенулся, сел на любимого конька и помчался по давно проложенным тропам. Вокруг него собралась кучка «сочувствующих»...
«Началось, - мелькнуло у меня в голове, - загодя к выборам готовятся». Никаких добрых эпитетов в адрес самопродвиженца у меня не нашлось, зато от мысли о политических играх и подковерных интригах волной накатила тошнота. Смотреть на НЛО было гораздо приятнее.
Друзья мои (слава богу, не политики!) почему-то также понеслись не в ту степь, размахивая на ходу фразами типа «до чего дошел прогресс» и «сколько стоит красная махина, взгромоздившаяся посреди города», они и мысли не допускали об инопланетянах.
Тем временем аппарат коснулся земли, заслонив собой,  стоящий в центре площади памятник. Мирно дремавшая на монументе ворона, издала странный хриплый звук больше похожий на «кряк», и полетела, странно петляя и подпрыгивая. Из открывшегося люка, словно горошины, высыпались три довольно подозрительных типа в идеально сидевших темных костюмах. Они были похожими друг на друга, словно близнецы-братья. Странно, но даже это обстоятельство не насторожило горожан. Где-то недалеко вдруг тоскливо взвыла собака, и тут же в душе моей поcелилась тревога за разум земляков, выдававший такую неадекватную реакцию.
     -Ха! - вдруг хохотнул на всю площадь товарищ депутат. - Так это вовсе и не наши... Никак из губернии к нам пожаловали! Милости просим, - ерничал он.
Никаких эмоций не отразилось на лицах чинно шествующей троицы. Дружно отшагав всю площадь они подошли к припаркованной напротив белой трухлявой «копейке», как по команде открыли двери и одновременно влились в салон. Тот, что шел первым, и сейчас сидел за рулем, злобно зыркнул в мою сторону. «Знают! - вдруг озарило меня. - Все знают». Сердце сделало в груди тройное сальто, шмякнулось о ребра и провалилось куда-то в желудок. Проглотив собственный испуг, я вновь поглядела на дорогу. В этот момент дико взревел мотор, памятник отечественного автопрома дернулся и рванул с места словно гоночный болид. «Брамс!», - брякнулся об асфальт отлетевший глушитель. Через мгновение от инопланетян остались лишь клубы пыли, да несколько винтиков, разлетевшихся по всей дороге.
     Пока внимание случайных свидетелей было сосредоточенно на чудо-технике, красный неопознанный объект бесшумно исчез с площади. Над городом вновь повисла томная вечерняя тишина. Где-то в чернеющей аллее вспыхнул фонарь, за ним, другой и третий. Желтые круги света блеклыми пятнами рассеивали сгустившийся мрак. Стряхнув с себя оцепенение, люди молча расходились по сторонам. Сонные улицы проглатывали очевидцев приземления одного за другим, пытаясь навсегда похоронить в своей ненасытной утробе безумную тайну...
Бар, по старо-советски названный «Мир», буквально кишел народом. Сквозь дымовую завесу мелькали возбужденные разгоряченные лица людей,  обходившихся без особого почтения к собственной персоне, уюта и комфорта. Они пришли сюда просто отметить окончание рабочей пятидневки, а заодно утопить поднакопившиеся за неделю эмоции в стакане коктейля или кружке пива. В нашем городке не было бассейнов, ледовых кортов, театров, концертных залов и психотерапевтов, а потому питейные заведения пользовались особой популярностью. Да если б и были? С зарплатой в две триста сильно не разгуляешься, а на «пропустить стаканчик» у народа всегда найдется. Здесь можно было напиться «в дрыбодан», поговорить по душам, сыграть в бильярд и даже прохрипеть что-нибудь в караоке, получив бурю совершенно незаслуженных аплодисментов и криков «давай еще, дружелла!». Не верьте, что в провинции всегда тишь да благодать. Время от времени какой-нибудь подвыпивший молодчик находит очередной повод, чтобы почесать кулаки об чью-нибудь особо ненавистную челюсть. «Скорая помощь» давно проторила путь к этому заведению. В принципе, хозяину бара надо бы было озаботиться приобретением собственной, так как одна из трех машин имеющихся при нашей больнице постоянно отиралась здесь. Милиция считала «Мир» запретной зоной и появлялась там лишь по особо торжественным случаям, когда дело принимало самый что ни на есть наипакостнейший оборот. В такую дыру и занесло меня с приятелями в тот памятный вечер. То, что было уже почти похоронено в бездонной памяти моих спутников, сейчас всплывало передо мной с особой ясностью. Вывод из этой истории был так близок и настолько очевиден, что я не преминула его пощупать, обмусолить и обнюхать и попробовать на вкус. Пахло опасностью. Сердце работало в режиме SOS и выдавало под сто ударов в минуту.
     Забившись в самый угол бара, мы расположились за столиком.  Несколько банок пива и пачка сигарет служили сервировкой пластмассового изделия, закатанного очередным народным умельцем под черный мрамор. Тут-то и пришла в мою голову мысль посвятить наконец ребят в святая святых своих не слишком веселых помыслов. «Байку» про инопланетян они выслушали молча, хотя иронические улыбки и не сходили с их лиц. Когда же я с серьезным видом заявила, что на меня ведется охота, раздался дружный гомерический гогот.
Хохот продолжался. «Ну ты, Лерка, и врать, - заявил мне Рыжий, - тоже мне писатель»! На своих друзей я обычно не обижалась. Все они были реалистами до мозга костей, и чтобы заработать на кусок хлеба, да еще и с маслом, им приходилось вертеться днем и ночью, забыв об отдыхе и отпусках. Рыжий сутками крутил баранку, развозя за неплохие деньги дачникам все, что они не попросят. «Хоть тонну тротила, - говаривал он, - лишь бы взорвался не в моей таратайке». И хватало ему даже на семгу с икрой. Он частенько пытался вызвать у своих друзей зависть к своему материальному благополучию, но те, вопреки всему, ему не завидовали. Люди они были самодостаточные, и каждый себя любил и уважал без меры. Иногда я задумывалась, что может объединять столь разных людей (кроме школы, конечно) в одной компании на протяжении двух десятков лет? Вопрос канул в черном омуте моих размышлизмов, так и не найдя хоть немного вразумительного ответа. Но стоило одному из них кинуть клич, и все приходили ставить очередную крышу или забор. Рыжий все привозил и увозил нам совершенно бесплатно. Валек чинил компы и устанавливал программы задарма. Сашка, автослесарь, вечерами возился с нашими раздолбанными пепелацами.  Шесть надежных и заботливых друзей в этом мире — совсем неплохо. А главное, что они каким-то непостижимым уму образом сумели приучить своих жен к мысли, что их дружба свята и неприкасаема. Поэтому ревности, возражений и скандалов в нашем кругу не возникало. Я, кстати, относилась ко второму эшелону — их жен.
Какой-то неместный паренек в черном, протискиваясь мимо меня к бару, резко двинул мою сидушку в сторону стола. Ткнувшись в столешницу грудной клеткой я невольно сморщилась.
     - Врезать? - чересчур участливо и с надеждой в голосе спросил Рыжий. Он глядел в сторону ухмыляющегося юнца, и я чувствовала, как у него зудят руки. Рыжий был еще тот агрессор, и дать ему волю — значило превратить бар в поле битвы. Мгновенно оценив ситуацию и заметив, что «черного молодняка» в зале больше чем достаточно, я скромно отказалась.
        - Не надо. Он и так все понял.
        - Еще скажи, что он скоро приползет к тебе на коленях, чтоб извиниться, пацифистка ты наша, — отхлебнув разом добрых полбанки пива, парировал Рыжий.
Я знала, что последний вариант совсем нереален, но и устраивать здесь поле брани мне не хотелось. В этот момент что-то глюкнуло и зажужжало в нагрудном кармане, потом еще раз и еще... Мой чересчур тихий «любимый» мобильник «Самсунг» подавал мне недвусмысленные знаки, что на него свалилась непосильная ноша — сразу пять сообщений. Мелькнула мысль, что опять БиЛайн  собрался насильно сделать  меня «миллионершей». Я открыла телефон из праздного любопытства - в надежде узнать, за сколько меня собираются купить сегодня? В последний раз мне предлагали аж сорок миллионов! Не пойму, и чего они так распыляются? Дураки стоят гораздо дешевле названной суммы. То, что предстало пред моими глазами, повергло в шок. Пять эсэмэсок в ряд были подписаны одним словом — «Инопланетяне». Открыв первую, я тут же поняла смысл остальных сообщений. «Где же ты»? - было написано веселенькими разноцветными буковками моего  «Самсунга». Создавалось впечатление, что разыскивают меня не инопланетяне, а родная мама — ласково так, и вроде ненавязчиво.
        - Ну уж нетушки, никаких провокаций! - подумала я и автоматически защелкала пальцами по кнопочкам мобильника. Удовлетворенно хмыкнув, я прочла только что написанное сообщение, которое недвусмысленно гласило: «Меня тут нет!»... и нажала на кнопку «отправить». Через несколько секунд, когда броуновское движение мыслей и эмоций в моей голове поутихло, я поняла какую жуткую ошибку совершила! «Лишь бы они не знали, где это «тут», - лихорадочно думала я, протискиваясь сквозь толпу к выходу. Неожиданно дорогу преградил  юнец, который недавно меня так «аккуратненько» подвинул. Бухнувшись на колени и приглаживая рукой жесткий ежик волос на бритой голове, он  затянул плаксивым голосом.
        - Тетенька, простите, я поступил как последний мерзавец!
        Вспомнив нехорошими словами Рыжего (наверное, он все же не преминул побеседовать с молодым человеком с глазу на глаз) и, не успев даже удивиться излишней учтивости, я «бортанула» маленького мерзавца и вылетела на улицу. На реверансы времени не было.
Пока я прохлаждалась в баре, что-то изменилось в этом мире. Улицу заливал яркий ровный свет, хотя было уже часов одиннадцать вечера. Горели все фонари, включая и те, которые не зажигались с советских времен. Воспев честь и хвалу городским электрикам, которые буквально за час успели вкрутить все лампочки в центре города, я отправилась дальше. По ровному, почти отполированному шоссе гуськом бежала стайка моложавых пенсионеров. Да-да! Они улыбались!  Они не сидели на лавочках у подъездов, не ворчали на  власть и весь свет, а просто бежали куда-то в непроглядную даль, забыв про вечный радикулит и артрит, улыбаясь так, как улыбались, наверное, только в раннем детстве. Бабульки кокетливо повязали свои платочки на шею, старички откинули горячо любимые трости в сторону - все это напоминало дурной сон!
        Ошарашенная, я медленно шла по незнакомому мне городу, ровным счетом ничего не понимая. Я напрягала и насиловала свой мозг, пытаясь представить, что могло заставить наших электриков среди ночи вскарабкаться на столбы и поменять все лампы и, откуда горсеть взяла столько сотрудников? Нашествие на родной город электриков уже было делом мудреным, но представить себе дорожников, которые в сумерках (по-тихому, чтобы обрадовать по утру горожан) укладывают в срочном порядке асфальт, и полируют его до блеска под чутким и ласковым контролем пенсионеров-марафонцев!!!
«Точно сон, - решила я. И неожиданно врезалась в урну». Боль резким скачком пронеслась по ноге до самого бедра. Но и про нее мне удалось моментально забыть, как только я узрела досконально вычищенную урну, и ни одной бумажки вокруг на ближайшие пятьсот метров. «Не хватало тут еще и армии дворников! -  сделала я вывод».
        Поразмыслив над необычной ситуацией, я решила, что к нам в гости собирается сам президент - или премьер, на крайний случай, а потому как бы и удивляться нечему. Ну, ввернули лампочки за час, ну, закатали дороги в асфальт, ну, собрали кучку пенсионеров спортивного вида и попросили их пошире улыбаться! Эка невидаль! Еще и не те чудеса творились в городах, где хоть на час появлялись вип-персоны государственного ранга.
Послышался визг тормозов, и несшиеся с бешеной скоростью байкеры встали как по команде и уставились на мирно шествующую по дороге кошку, хотя кошка была даже не черная. Почему-то взбрело ей в голову улечься прямо посреди шоссе, а странные байкеры, так и не дождавшись, когда животинка скроется из виду, стали потихоньку объезжать ее с разных сторон. «Зеленые байкеры! Опять-таки удивительно, но возможно!» - радостно, чуть ли не с восторгом, констатировала про себя я.
        Чем дальше я отходила от бара, тем больше закипал мой мозг, пытаясь найти оправдание всему виденному. Во дворе многоэтажного дома сидели молодые люди с гитарами и - О Боже! - елейными голосами они пели засыпающим  жителям колыбельные песни. Им точно в тон вторили соловьи. Подростки вызывающего вида сосали через трубочку кефир. Автомобили тормозили не только возле переходов, но и везде, где только успевала ступать нога пешехода. Дома сверкали свежевыкрашенными крышами и заборами. Посреди заросшей прудки наконец-то забил десятки лет спавший фонтан. Голуби почему-то стали поголовно белыми, а бродячие собаки — лоснящимися и откормленными. Они лениво бродили по сонным улицам, и мне казалось, что их морды растянулись в блаженной улыбке. В конце концов, на звериный оскал это было мало похоже!
       - Боже! Боже! Боже!!!- думала я бредя в полном одиночестве по городу. - Неужели я не сплю?!
В этот момент кто-то дернул меня за рукав, и я увидела сегодняшнего площадного оратора. Извиняющимся тоном он поизнес:
       - Выслушайте меня ради Бога. Не  могу больше. Наболело. Совесть покоя не дает...
Вид у него был довольно потрепанный и несчастный. Вдруг депутат резво вскочил на детскую горку и тоном раскаявшегося грешника начал вещать на всю округу:
       - Сограждане, земляки простите мне все прегрешения! Я воровал и врал, я продавал вам залежалый товар по бешеным ценам. Я все верну и все отдам...
На дорогу летели разноцветные «еврики» и зеленые доллары, звякали об асфальт железные рубли. Прохожие апатичным взглядом окидывали эту странную картинку и... шли дальше.
Я, я, я — лилась исповедь. По лицу депутата нескончаемым потоком бежали слезы. Сам он напоминал раскаявшуюся Марию Магдалину. «Ну нельзя же так, все взять и вывалить на людские головы. Жить-то как дальше в городе будешь? - думала я. - Все равно в рай тебе дорога давно заказана». Вдруг невесть откуда взявшаяся старушка тоном самого боженьки заявила:
      - Мы тебе все прощаем. Спускайся с горки, сынок, не дай Бог упадешь!
Просветленно улыбаясь, она протягивала к нему руки. Депутат, в силу своей природной сообразительности и мобильности, быстренько скатился с лесенки и, уткнувшись могучим телом в худенькую фигурку спасительницы,  разразился рыданиями.
Город, который в мгновение ока превратился в ясельную группу детского сада, казался чужим и неприветливым. В душе, как лавина, нарастала паника.
Добравшись до бара, я заметила и тут разительные перемены.
      - Привет, - довольно кислым тоном кинул мне Валек, посасывая через трубочку сок, - как здоровье?
      - Какое здоровье?!? - возмутилась я. - Полчаса назад виделись!
      Валек посмотрел на меня пустыми глазами, и я вдруг поняла, что  состояние моего организма его волновало меньше всего. Просто спросить это ему было почему-то жизненно необходимо.
      За барной стойкой стоял бармен в классической тройке и взбалтывал всем желающим фруктовые и молочные коктейли. За столиками чинно сидели посетители  и болтали о природе, о погоде и т. д. Ни одной настоящей эмоции не отражалось на их лицах. Никто никого не ненавидел, никто никому не клялся в вечной дружбе, никто, в очередной раз, не хоронил потерянную любовь... Все было тихо и спокойно, как на погосте.
Мне хотелось заплакать от отчаяния. Но тут я увидела Рыжего. «Вот кто никогда не изменится! -  подумала я и ринулась в его сторону». Рыжий беседовал в  в тихом углу с моим «распоследним мерзавцем». Подойдя поближе я неповерила своим ушам. Мой друг — Фома неверующий — тоном проповедника втюхивал юнцу что-то про дорогу к Богу и пор библейские заповеди типа «Возлюби ближнего своего». Парень согласно мотал головой и смотрел на него преданными глазами. Похоже про свою любимую заповедь «Око за око» Рыжий забыл начисто.
Последняя моя надежда слепо и отчаянно забултыхалась в обрущевшемся на нее океане хаоса, выпустила несколько тщедушных пузырьков воздуха и обреченно пошла ко дну.
Я бесцельно брела по улицам. Стресс уступил место апатии. Взгляд то и дело натыкался на разительные несоответствия настоящего недавнему прошлому, но это уже перестало удивлять. Вспомнив философские догматы, что мир — это всего лишь картина, созданная нашим мозгом на основе его восприятия нашими же органами чувств, я уж было решила что дело во мне, а не в чудесных превращениях. Мир не мог в одночасье встать с ног на голову, а вот деятельнсть высшей нервной системы дать сбой могла в любую минуту.
     - Что ж, - размышляла я про себя, - плачет по тебе психушка, Валерия Александровна, и отныне твоим адом станет райский городок, населенный сплошь святошами и ангелами, где нет черного и белого, не существует добра и зла, так как одно неотделимо от второго. Не этого ли ты всегда так хотела, в очередной раз борясь за справедливость?
       - Нет, не этого.
       В мгновение ока перед глазами возникло поле, полное мирно пасущихся гладких коров с человеческими лицами и колокольцами на шеях. Глаза их ничего не выражали, и лишь ресницы иногда хлопали в такт мерно двигающимся челюстям.
     - Не это ли счастье? - вкрадчиво прошелестел в моей голове чужой холодный голос.
Одна из благодушных коров на поле обернулась и одарила меня блаженной улыбкой. Лицо ее было мне до боли знакомо. Это была...
       Мир закружился фейерверками ночных огней и запахов, взорвался салютами летящих фонарей. Перед тем, как потерять сознание, я успела не-то прошептать не-то крикнуть отчаянное «нет!!!». Трое незнакомцев в черных костюмах, стояли у обочины дороги и с олимпийским спокойствием наблюдали за моими безуспешными попытками обрести под ногами почву.
      - Пятый неперевоспитуемый землянин за вечер только в этом городишке, - сказал первый, и тыкнул пальцем в мини-мониторчик. - Допустимый процент отбраковки превышен, - деловито добавил он.
      - Да. Они еще не готовы к жизни в идеальном мире, - ответил ему другой.
      - Миссия провалена,  пора возвращаться, - скомандовал третий.
      Пять нахальных красных звезд вновь выстроились журавлиным клином в ночном небе. Враждеское созвездие медленно удалялось, пока полностью не растаяло в воздухе. Город мирно посапывал в своих кроватях и кроватках, ничуть не заботясь о том, что будет завтра.
      Утро брызнуло в окно потоками палящего летнего солнца. Оно проникало в глаза сквозь веки, щекотало в носу, нещадно нагревало руку, торчащую из-под одеяла. Оно требовало незамедлительного подъема. Немного посопротивлявшись и поняв, что покоя уже не будет, я сдалась на милость беспощадного светила. Усевшись на краю дивана,  некоторое время безуспешно пыталась  вспомнить, что мне снилось этой ночью. В душе  было как-то гадко и муторно. На полу мирно покоился мой мобильный. Рука автоматически потянулась к телефону, и тут все вчерашние события с отчетливой ясностью встали перед моими глазами вплоть до последней «розовой» коровы.  Лихорадочно щелкая кнопочками, я пыталась найти доказательства вчерашнего маразма. Пять эсэмсок в ряд, нахально подписанных «инопланетяне», были на прежнем месте.
      «Вот оно, вот! - ликовала я. - Значит, не приснилось. Значит, было! На самом деле было!» Ликование мгновенно сменилось испугом: «А вдруг они вовсе не улетели, и сейчас, открыв дверь, я попаду прямиком в идеальный ад?»
Несколько минут я сидела в полной тишине, боясь посмотреть правде в глаза.
Раздался настойчивый стук в окошко. Аккуратно отодвинув шторку, я увидела своего соседа и местного алкаша Ванька. Тот переминался с ноги на ногу, и явно был чем-то озабочен.
        - Чего тебе? - шепотом спросила я.
        - Лерк, дай десятку. Башка болит, спасу нет. Опять вчера поднабрался.
Ванек, виноватыми глазами смотрел на меня. Этих десяток перекочевало в его корман из моего кошелька добрая сотня, и ни одна из них не вернулась назад к законной хозяйке.
Я шустро кинулась к кошельку, радостно крича на ходу: «Щас, погоди минутку!». Вернувшись к окну, быстро сунула ему в руки две помятые бумажки вместо одной.
        - Ну, спасибо! -удивленно протянул ранний гость. - Сегодня что — праздник?
Так и не дождавшись ответа, он пошел восвояси.
        - Да, конечно, праздник!— думала я. - У меня сегодня день рождения, день рождения у  всех горожан и, может быть, у всего нашего человечества!
        - Я люблю тебя мир! - крикнула я, распахнув настежь окно. И тихо добавила, - Таким, какой ты есть...
А. Готко.