Бредни о музе

Нежданная гостья или «бредни» о музе

Блуждающий за окном в ночи фонарь и больное бредовое воображение не давало покоя. Вдохновение накатывало волна за волной, и казалось, что очередная их них станет размером с цунами и поглотит меня полностью. Строчки лились сами по себе, складывались в сюжеты и в сюжетцы, яркие рельефные картины с сумасшедшей скоростью раскручивались перед воспаленным мозгом. Буквально через десять мгновений, минут, или часов (кто его знает, сколько прошло времени в кромешной тьме постели?) рассказ был готов. Вставай и записывай. Так нет же! Нет. Температура скрутила по рукам и ногам и намертво приклеила голову к подушке.
«О, муза! Как ты не вовремя!» - подумала я, натянувши на голову одеяло и сжавшись в комок. Но, видимо, эта настырная девушка что-то спутала, и вместо того, чтобы обиженно плюнуть в мою сторону раза три и раствориться во мраке заоконья, подсунула мне очередной сюжетец. Я пылала праведным гневом, сыпала едкой сатирой… И оказалось, вновь, совсем даже неплохо. Блин! Вставай и записывай! Градусник раскалился добела. Ртутный столбик пытался выскочить прочь из стеклянного футляра. Кухонный стол (единственное место, где спокойно можно было ваять) отдалился на расстояние северного полюса.
Я пару раз жалобно шмыгнула носом, натужно откашлялась и кинула взгляд затравленного кролика на кресло, где ( по моему мнению, конечно) расположилась незваная гостья. Она повела бровью и усмехнулась. Мол, и не такое видали (видимо некоторые обленившиеся в конец авторы выкидывали фортели и похлеще). Встала. Расправила складки воздушного платья, как прилежная ученица, и вновь пошла в атаку.
Муза витала и парила над моей головой с сумасшедшей скоростью. Рыжие пряди ее волос разметались по комнате. Стихотворные строчки лились одна за одной, легко и непринужденно.  За окном лихо отплясывал фонарь, очень своевременно расставляя восклицательные знаки и многоточия. Вставай и записывай! Ан, нет…
«Поэзия? - голосом умирающего от жажды у водопоя протянула я, и упрямо - Не мое!». Муза ошарашено застыла на мгновенье. И закружилась вновь. На сей раз фонарь сплетался с улицей, клен опавший с зимнею березой, вьюга кружила рядом с северной звездой.
«Плагиат!» - буркнула я раздосадовано. «Классика!» - восторженно откликнулась муза. И вновь по третьему кругу - про соловьев и розы, про слезы на вечерней заре, и разлуку навсегда…
«Штампы!» - обнаглела я в конец. «Лирика!» - обиженно протянула гостья, и приземлилась в кресло напротив. Фонарь от моей бесцеремонности застыл в форме вопросительного знака.
Немного покряхтев и размяв болезные мощи, я устроилась в постели удобнее. Сон в эту ночь стал для меня непозволительной роскошью. Муза, кокетливо скрестив элегантные ножки и покачивая очаровательной головкой, подумывала, чем бы меня порадовать в очередной раз. Я же искоса бросала на нее настороженные взгляды, с безысходностью ожидая приступ очередного мозгового штурма. В комнате царила тишина.
Треск и грохот раздался неожиданно. Настежь распахнулась форточка и в комнату мокрым лохматым клубком влетела кошка. «Фу, нечисть!» - подскочила в кресле муза, отряхивая полы платья от комочков песка и грязи. Фонарь активно замигал в знак согласия с ней. «Му-у-рка» - необычно ласково для себя протянула я. Кошка важно прошествовала мимо нашей свихнувшейся троицы, и уютно устроилась у меня под боком. Раздалось тихое мерное мурлыканье. Веки начали наливаться и тяжелеть. Краешком глаза я видела, как вспорхнула в воздух и растворилась в зеркальном нечто оконного стекла незваная гостья.
«Красиво! – подумала я с восторгом, - Надо встать и за….». Сон обволакивал, баюкал и раскачивал. В предрассветном мареве растворялся настырный фонарь.
А. Готко.