Последние дни великой Мухляндии

Сказка



Последние дни великой Мухляндии

        Мухсир полусидел-полулежал на троне, раскинув в стороны блестящие крылышки и почесывая тощей лапкой выпуклое черное бархатное брюшко. Что-то в последнее время неладное творилось в его любимой Мухляндии.
- Совсем обнаглели мухалибы, - думал он. - Опять в мухлэнде два дня назал гремели хлопки мухобойки. Боже, какое это было страшное зрелище! Размазанные пятна на лакированных панелях, летящие в разные стороны оторванные мохнатые ножки и крылышки! М-да. Мухляндия никогда не простит своему правительству такой трагедии. А вчера в Мухачкале вместо рекламных растяжек развесили липкие ленты. Сколько же там ближе к обеду болталось невинных мух! Они лупили глаза и болтали лапками, но оторваться были не в силах. В результате подлой акции остановились мухачкалинские заводы, не открылись вовремя банки и школы, а мухлиционеры и мухчэсники весь день были только и заняты тем, что отковыривали граждан города от липучек. Да, при таком раскладе его сладкая жизнь может скоро придти к концу.
        Мухсир кряхтя слетел с большой хрустальной сахарницы. Садиться на нее, кроме него, никто не имел права, и потому она еще стояла совсем чистая и незамутненная. Жужжа и постанывая, он полетел к огромному окну. Из-за москитной сетки тут же выглянули две настороженных физиономии мухранцев.
       - Мухрана не дремлет, - удовлетворенно подумал он. И на душе в миг  стало намного спокойнее.
       Через полупрозрачную штору мухсир наблюдал за жизнью столицы. По мухтреку туда-сюда деловито сновали мухкары. В них вольготно расположились сытые и довольные мухряне. Те, кто победнее, ждали общественного транспорта, сбившись в кучку на фоне зеленой листвы живой изгороди. Наконец-то мухорное ведро прибыло. Жужжа и толкаясь граждане великой Мухляндии загрузились в него и неспешно отбыли в сторону свалки.
Про то, что его подданные вынуждены питаться на свалке, мухсир знал давно, но это его мало беспокоило.
- Не всем же жизнь должна казаться медом, - размышлял он. - Чтобы занять место у большой сахарницы, надо пройти нелегкий путь — путь, полный мухобоек, тапок и свернутых газет, надо выстоять в неравной борьбе за хрупкую мушиную жизнь и свободу полета. При всем том, свалка была не худшим местом в Мухляндии. Мухсельцы вообще были вынуждены питаться навозом! Да и это, мягко сказать, мхерьмо довольно неплохая штука при отсутствии чего-либо лучшего.
- Главное, чтобы  лапки не протянули, - участливо думал о своем народе Мухсир. - А так мухай себе пожужжат немного, в сахарнице от этого сахара меньше не станет.
  Тяжкие заботы о благополучии Мухляндии утомили Мухсира, и он полетел обратно, к тронному месту. Пора было подкрепиться. Заглянув в сахарницу, Мухсир обомлел. Не единой крошки сахара — как будто ее вылизали!
        - Кто посмел покуситься на святое! - негодующе жжыкнул он. - Один из мухранцев быстро юркнул под диван. Мухсир в гневе был страшен, и об этом знали все.
- Проклятые мухалибы! Все беды от них! - грозно взжужживал он,  в бешенстве летая от стенки к стенке.
Форточка тихонько скрипнула, и в комнате появилась Мухалина, единственная из мухрянок, не боящаяся мухсира. Она была хороша собой, ох-как хороша! Осиная талия, круглая блестящая попка, глаза навыкат. Но самое главной, что у этакой красотищи, был еще и мозг — маленький пронырливый мушиный мозг.
- Великий Мухсир, - деловито прожжужала она, - в Мухляндии не все спокойно. Мухачкалинцы открыли войну с мухорами. Они утверждают, что мухалибы проникают к ним именно с их территории. Бедные мухряне, в очередной раз, отравились мхерьмом со свалки. Около сотни жертв, а те кто выжил, вылетели на улицы столицы с лозунгами: «Меда и зрелищ!». И еще, взбесились смиренные мухадзилы. Они вооружились газетами и тапками и стали неожиданно нападать на мирных мухрян...
        Мухсир печально смотрел в окно. Из выпуклого глаза катилась скупая мушиная слеза. В его великой голове вертелись грустные мысли. Мухадзилы — огромные добродушные существа, незаметно жившие по соседству с зажиточными мухрянами, большую часть своей жизни работали на них, пополняя съестными припасами сахарницы и вазочки, кастрюльки и сковороды. В свободное от работы время они мирно возлегали на огромных мягких лежбищах и тупо пялились в полированный ящик, не доставляя особых хлопот даже самым назойливым мухрянам. Некоторые, самые отважные граждане столицы иногда позволяли себе играть с ними в довольно экстермальные игры - садились на огромные туловища и быстренько пробегали по ним туда -обратно, туда-обратно... Но никакой реакции, кроме легкого шевеления, от чудищ не следовало. Конечно, бывали и у них единичные случаи ярости, когда мухадзилы неуклюже топая и громко сопя, кидались на бедных мухрян со всем, что ни попадется им под руку. Обычно они промахивались, но если попадали,  то... Увы, но без этих существ гражданам Мухляндии было бы жить очень тяжко, а потому массовый бунт смиренных гигантов совсем не входил в планы правителя Великой Мухляндии.
       Прервав свои размышления, Мухсир повернулся к Мухалине и неожиданно спросил.
       - Дорогая, а почему листья-то на березе желтые?
Кто-нибудь другой на ее месте подумал бы, что правитель Мухляндии совсем свихнулся от обрушившихся на страну бед и решил поиграть в «Угадай-ку». Но умная Мухалина сообразила, что вопрос требует конкретного ответа.
- Говорят, близится конец света, - ответила она. - Вот уж вторую неделю по улицам города носится мухродивый и призывает мухрян покаяться.
- И что? Каются?
Внезапно разговор двух великих особ был прерван разбушевавшейся мухадзилой. Чудище, размахивая свернутым в трубочку журналом, неуклюже двигалось к Мухсиру. Вокруг бешенного гиганта вилось несколько несчастных, перепуганных на смерть мухранников. Их тщетные попытки предотвратить атаку еще больше бесили мухадзилу. Мухсир не стал дожидаться развязки и шустро юркнул за сахарницу, не забыв прехватить с собой Мухалину. Когда в залле воцарилась тишина, они осторожно выглянули из укрытия.
Картина была удручающей. Там и тут валилсь изувеченные трупы мухранников... а кровожадная мухадзила, зажав в огромной лапе журнал, мирно храпела на своем лежбище.
- Бедные, бедные мухряне!!! - думал мухсир, летая от стены к стене. Надо было что-то срочно делать, пока его место возле большой сахарницы не занял какой-нибудь выскочка из мушиного народа. Был один такой, который все время носился с лозунгами: «Мухляндия только для мух!», «Долой мухадзилье рабство!». «Даешь меду всем мухрянам поровну!» и т. д.  Но Мухсир-то знал, что стоит ему добраться до заветной сахарницы, и он тут же забудет об уравниловке и свободе.
Его горькие размышления бестактно прервала Мухалина.
        - Мухсир, - тихонько зажужжала она, - я говорила Вам про конец света.
        - Милая, неужели ты веришь в эти бредни! - сказал он в сердцах. - Посмотри, что творится с Мухляндией! Видно, совсем недолго мне оставаться на троне, - подвел он горький итог.
- Мухсир, позвольте вам подсказать ценную идею, - настойчиво зудела Мухалина ему в ухо. - Надо официально признать, что конец света будет, и тогда наш смиренный народ начнет каяться и молиться, забыв обо всем мирском — забыв о мухалибах и мухадзилах, голоде и политике... Спасение муши станет их первоочередной задачей...
- Да, да, - растерянно поджыкнул ей правитель Мухляндии, - я и сам об этом думал.
Наутро по улицам столицы носились шустрые мушки-свиристелки. Они бойко продавали мухрянам мухеты, на первых страницах, которых выделялись гигантские кричащие заголовки: «Конец света близок!», «Ученые Мухляндии вычислили точную дату конца света!», «Великий Мухсир вместе со своими верноподданными мухрянами молится о спасениии муши и великой Мухляндии в главном храме Мухачкалы!».
       В Мухляндии воцарилось спокойствие. Кто-то усердно молился, кто-то строил подземные убежища, были и такие, которые раздавали направо и налево все, что нажили великим трудом. Некоторые мухлевщики, наоборот, умудрялись нажиться на надвигающейся беде. Присмирели даже мухалибы. А мухадзилы стали какими-то полусонными и не агрессивными. Все чаще они прикладывались к свои лежбищам.
Мухсир мирно почивал на большой, вновь наполненной мухадзилами, сахарнице вместе с премудрой Мухалиной. Они торжествовали! Они праздновали победу! Новые мухранцы  вертелись вокруг форточки.
- Дорогая, а что это за белые мухи мелькают за окном? - лениво и беззаботно спросил правитель у своей верной подруги.
Внезапный порыв ветра, настежь распахнул форточку. Ужасный ледяной холод проник в помещение. Скованные им по рукам и ногам упали на подоконник мухранники, да так и застыли в нелепых позах. Мухсир ринулся к окну, и не увидев на улицах города ни одного верноподданного мухрянина, пришел в ужас.
        - Мухалина! Мухалина! - в панике кричал он. Но та не отвечала. Она тихо лежала на дне большой сахарницы.
Мухсир выбивался из последних сил, пытаясь согреться на лету, но махать крыльями становилось все тяжелее. Наконец, он присел на стол и закрыл глаза.
- Так вот он какой - белый и холодный - этот конец света, - подумал, он теряя сознание. - Видимо, с кем-то очень важным я так и не успел договориться...
       Тело правителя Мухляндии покоилось на столешнице, пока кто-то большой и неуклюжий не смахнул его ладонью со стола вместе с хлебными крошками.
Огромная мухадзила протопала к форточке и плотно закрыла ее. За окном бывшего дворца великой Мухляндии бушевала зима.
А. Готко.