Любовь неземная
Еду, как-то после работы домой. Никого не трогаю. И сваливается мне на голову, вернее на колени энтот дистрофик. Пьяный конечно. Языком еле-еле ворочает, заикается. Так бы взяла его за грудки, подняла… да, по стенке и размазала, если б не народ в транспорте.
А одна старушка меня усовещает: « Вы его, – говорит, – мамаша лучше не беспокойте. Пущай поспит немножко, на мово сынка Витьку похож». «Можа кровиночку кто-нибудь тожа приголубит», – всплакнула она.
Так и ехала с им на руках до своей остановки. Ладно, он хоть ласковый, да смирный оказался. Обнял меня за шейку, ткнулся щетиной в щечку, и сопит… сопит прямо в ухо, пузыри, да слюни пускает. Если бы не запах… ну, чисто агнец божий. Вышла, а он за мной бредёт, спотыкается, кренделя по дороге выписывает. Пришлося на себе до его квартиры тащить. Так, можно сказать и принесла.
А дома мамаша: «Проходьте, пожалста. Присядьте, пожалста, хоть чайку почаёвничать останьтеся. Чего же Вы за нашим Стёпкой-то, не проследили? Он, ведь, и не пьёт почти. Если не заставлять, конечно».
Потом народ, к ним в гости повалил. У него день рождения оказывается.
А мамаша опять: «Посидите чуток, пожалста. Ну, чего Вам стоит?».
Вижу, а сынок-то её прозревать начал, глаза трёт, и всё на меня с интересом так поглядывает.
Да пусть, думаю, любуется. Кому-то может и пухленькие нравятся. У меня соседка вон: – баба Дуся, килограммов сто двадцать. А можа и поболе... Так она кажаные два месяца мужиков заменяет. Кажаные…Иные меньше держатся. Один, правда, неделю не устоял. Это надо же, за год с десяток мужиков перебирает. А мне, хоть плохонького, на всю бы жизнь хватило.
А гости-то ко мне все так уважительно, с обхождением: Вы, такая у нас нынче утончённая, да такая у Вас кожа гладкая. Молоком, наверное, смазываетися? Не иначе, как невестка, думают.
Ну, сели, ну выпили, как следоват...
А напротив, Стёпка-то. Всё хочет на себя, моё внимание обратить. Глаз с меня не спущает и под столом всё мою ножку погладить норовит. Срам просто. Отодвинулася я подальше, так он почти весь под стол и залез, одна маковка торчит, а ногой тянется поганец.
А потом, танцы началися. И он тут как тут, змий-искуситель нашёлся… значится, меня приглашает. Уткнулся ко мне лицом в грудку и вздыхает, а сам чуть ниже мово плечика.
«Я, как увидел Вас, – говорит, – так и сомлел весь». «Я, – говорит, – о такой всю жисть мечтал». «И без Вас, таперича никак, – говорит, – хучь застрелите…а не то повешаюся либо утоплюся…».
И прочую ерунду мелет. Прильнул ко мне, руками-то елозит, лапает сзади, никакого приличия не блюдёт.
Это потом мне объяснили: он талию мою никак нащупать не мог. Рука у него всё соскальзывала. А там, где у его грудь, там у меня не талия, а… в общем, сами понимаете. Не удержалося я, как звездану ему промежду глаз. Пощечину, то есть залепила. Он-то упал, конечно, а у меня от напряга, юбка-то пополам и лопнула, и вниз уползла… и на груди тесёмочка тожеть. И стою я в комнате одна, как тополь на Плющихе. Руками закрываюся. А гости, зенки свои бесстыжие повылупляли и рот раззявили. Стриптиз, видите ли, бесплатно смотрят.
Опосля мне говорили: «Красивая Вы. Вам бы в модели пойтить. Посмотреть-то есть на чего. А то, энти худосочные мартышки по телевизеру – сплошные кости – только слёзы и жалость вызывают. Никакого эстетического восприятия не получается. Ночью одни кошмары-то и снятся потом, и никакого удовольствия».
Когда юбку-то зашили, я в неё обратно влезть и не смогла. А одёжку на меня так подобрать и не удалося.
Еле-еле таксиста сговорили домой меня свезти. «Я , – говорит он, – голую бабу, на машине не повезу. И энтого с фингалом тожеть. Это про Степана-то значит. А ежели ГАИ остановит? Чего я им плести буду?».
А теперя, мы вместе с им не разлей вода, и в театры вместе ходим, и в кино, и к друзьям. Он такой романтический оказывается.
Ну и что, что он ниже меня ростом? Подумаешь, вес у меня больше. Главное, что любовь промеж нас завелася.
Я ещё в модели схожу, попробую, или в стриптиз налажусь.
РАНО ИЛИ ПОЗДНО, КО ВСЕМ ПРИХОДИТ – ЛЮБОВЬ НЕЗЕМНАЯ.
Свидетельство о публикации №210101500627