Память

НАЗВАНИЕ: Память
АВТОР: Рип ван Винкль (anime-rait.ru)
РЕЙТИНГ: PG-13
ПЕЙРИНГ: Рип/скинхэды))).
ЖАНР: Missing story
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: Немного насилия в кадре.
СОДЕРЖАНИЕ: Врагов тоже нужно уважать.
УСЛОВИЯ РАСПРОСТРАНЕНИЯ: Только с шапкой.
ДИСКЛЕЙМЕР: Все права на персонажей принадлежат Коота Хирано. Все совпадения с реальными событиями, именами, и местностями являются случайными.

  Снег белой пеленой покрывал бесформенную груду развалин, некогда возможно бывших жилым домом или даже каким-то памятником, потому что среди крошева кирпича и щебня валялись обломки красноватого гранита. Впрочем, прятавшимся за этими обломками солдатам в мышино-серых шинелях не было особого дела ни до происхождения развалин, ни до ранней и суровой в этом году зимы. Солдаты 76-й пехотной дивизии 6-й армии Вермахта сейчас озабочены были только одним: как выжить.
  Стояло уже начало ноября, но войска Рейха никак не могли полностью овладеть непокорным городом. Бои велись за каждую пядь изрытой бомбами земли, за каждый покосившийся дом, за каждый камень. Русские сопротивлялись отчаянно, к тому же знание города и всеобщая разруха, позволяли им в полной мере использовать рельеф местности. В наступающих солдат генерала Паулюса стреляло каждое окно, в любой момент из-за обгоревшей и покосившейся двери могла вылететь граната, а на любом чердаке мог ждать снайпер.
Вот и сейчас продвижение по улице было остановлено двумя пулеметными гнездами русских. Улица здесь раздваивалась и небольшой пятачок в основании этой буквы «V» отлично простреливался пулеметчиками. Попытки обойти огневую точку ни к чему не привели – где-то в развалинах пятиэтажки прятался снайпер, а может даже не один. Солдаты залегли не рискуя поднимать головы. Оберфельдфебель Карл Майс, принявший командование ротой после, погибшего от руки снайпера, лёйтнанта Зиннерта, рычал и матерился на русском, но поделать ничего не мог. Не мог он себе позволить просто так класть солдат под пули. На запрос о поддержке хотя бы переносной артиллерией, сиречь минометами, командир полка ответил потоками отборной ругани, но пообещал прислать снайпера, чтобы хоть как-то облегчить участь 2-й роты. Снайпер должен был прибыть через полчаса, но прошло уже сорок семь минут, а его все не было. Толи задерживается, толи его попросту застрелили по дороге во время одного из отчаянных контрвыпадов русских.
  «А ведь если снайпер не явится в ближайшие двадцать-тридцать минут – придется поднимать людей в атаку, – обреченно подумал фельдфебель. – Поднимать, не смотря ни на что. Командованию нужен этот город и их явно не восхищает тот факт, что наступление целой роты сорвано из-за жалкой кучки русских»
  Его размышления были прерваны громким звуком выстрела. Один из солдат имел неосторожность приподнять голову над обломками и тут же получил пулю от советского снайпера. К упавшему даже никто не подошел – это означало высунуться и тоже подставиться под свинец. Солдаты Вермахата скрипели зубами и сидели неподвижно.
  «Нам хотя бы этого стрелка убрать, – с раздражением продолжил Майс. – У нас есть один фаустпатрон, и мы могли бы уничтожить, по крайней мере, одну огневую позицию русских. Но этот гад не дает даже голову поднять! Шайзе, да где же этот чертов снайпер?!»
  – Снайпера вызывали? – раздался совсем рядом звонкий задорный голосок.
  Оберфельдфебель чуть было не подпрыгнул на месте, от этого опрометчивого поступка его удержало только нежелание оставить свои мозги на куче битого кирпича, за которой он сидел. С максимально спокойным лицом Майс повернулся на голос.
  Сказать, что присланный снайпер был странным, значит ничего не сказать. Начать с того что он оказался… девушкой. Совсем молоденькой девчонкой лет двадцати в очках, за которыми блестели огромные синие глаза, и с длиннющей черной косой до самого пояса. Одета девушка была в такую же, как на самом фельдфебеле, полевую форму, только в правой петлице у нее, вместо привычных знаков различия, красовались две руны «Зиг». Оружие странного снайпера и вовсе поразило фельдфебеля. Вместо табельной винтовки девушка держала в руках старинный мушкет, какой Карл Майс раньше видел только в музеях.
  – Ты… вы – снайпер? – только и смог выдавить оберфельдфебель.
  «Как она смогла подобраться так близко, что ее не заметили ни мы, ни советский снайпер???»
  – Ага! – улыбнулась девчонка, тряхнув головой, отчего форменная пилотка сползла ей на ухо. – Ой… то есть я хотела сказать… СС штурмфюрер Рип Ван Винкль, согласно приказу прибыла в ваше распоряжение!
Это выражение суровости на ее милом веснушчатом лице смотрелось столь забавно, что по рядам уставших и изнервничавшихся солдат пронесся смешок. Фельдфебель и сам едва сдержал улыбку.
  «С ума они там посходили в своем штабе, что ли??? – ошарашено подумал он. – Прислать девчонку, да еще и в очках! Это по-ихнему – снайпер???»
  – Э… позвольте спросить, даме штурмфюрер, – учтиво обратился Майс к эсэсовке. Он ни разу не слышал, чтобы в СС набирали женщин, но, тем не менее, эта странная девушка была выше его по званию, о чем свидетельствовали ее знаки отличия. – Каким ветром сюда занесло офицера СС?
  – А вот это, фельдфебель, уже не твое дело, – на этот раз улыбка девушки была совсем иной. Это была холодная усмешка профессионала, знающего себе цену. – Тебе нужен был снайпер? Вот она я. Ну-ка подвинься!
Карл едва успел посторониться, как Ван Винкль быстрым текучим движением оказалась рядом и тоже привалилась спиной к насыпи. Теперь, когда она не сидела на корточках, а вытянулась во весь рост, Майс заметил, что она высокого роста, худощава и несколько нескладная.
  «Высокая, худая, веснушчатая, в очках… Наверняка в школе «Шваброй» дразнили, – с усмешкой подумал Карл. И тут же заткнулся, поймав холодный взгляд глубоких синих глаз. – Брр… Как будто мысли мои прочла. Странная девчонка, как есть – странная…»
  – Один пулеметчик в конце второго этажа, слева, – проговорила Винкль, прикрыв глаза. – Еще один – на третьем, предпоследнее окно справа. Пятеро солдат в подъезде в засаде. Снайпер… Снайпер на крыше соседнего дома, чуть дальше вглубь улицы.
  Непонятно было толи она спрашивает, толи просто комментирует ситуацию, но позиции пулеметчиков штурмфюрер указала абсолютно верно, а о других солдатах противника Майсу ничего известно не было.
  «Она ведь даже не видела дом! Если бы она подняла голову над насыпью ее тут же… Да и как она вычислила позиции пулеметчиков???»
  – Я их чую, – коротко бросила девушка. Толи и правда мысли читала, толи просто догадалась, о чем думает фельдфебель.
  – Значит так, ребята, – продолжила Ван Винкль, достав из сумки складной шомпол и принявшись прочищать ствол мушкета, – вы сейчас сидите и не высовываетесь, а я пойду туда, – она мотнула головой в сторону гребня насыпи. – Когда все будет сделано я дам сигнал.
Девушка засыпала в ствол мушкета порох и сосредоточенно стала утрамбовывать его. Солдаты молчали, в изумлении уставившись на нее.
  – То есть вы пойдете туда прямо под пулеметный огонь и пули снайпера? – выразил всеобщее недоумение Майс.
  – Ага, - короткий кивок.
  – Что за бред?! – возмутился Карл. – Мы тут не в игрушки играем! Эти гады косят любого, кто покажется над насыпью, а то, что не сделают они довершит снайпер! Как вы это себе представляете?!
  С тихим шелестом отливающая чернотой пуля упала в канал ствола. Ван Винкль широко улыбнулась и от этой улыбки оберфельдфебель Карл Майс, начинавший свою службу еще в кайзеровской армии едва не наложил в штаны, как последний новобранец. Улыбка штурмфюрера больше напоминала оскал хищника, почуявшего добычу.
  – Я – охотник, – проскрипела Винкль. – Моя пуля бьет всякого, будь то достойная добыча или же очевидные отбросы!
  С этими словами девушка подскочила, плюхнулась на край насыпи и, прижав мушкет к плечу, выстрелила. Кирпич рядом с ее головой разлетелся крошевом, но она даже ухом не повела. Снайпер – промахнулся. Хотя до этого не промахивался ни разу. Застрекотали пулеметы, но буквально на пару секунд, а потом вдруг смолкли. Винкль хищно усмехнулась и рванулась вперед, мгновенно скрывшись из поля зрения солдат и их командира.

  Промелькнул как молния гребень насыпи, кирпичная пыль и песок взметнулись вокруг меня, когда я стрелой помчалась к дому, в котором засели русские. Они оправились от неожиданности невероятно быстро, хотя внезапная смерть обоих пулеметчиков не могла их не испугать. Двое автоматчиков уже прильнули к окнам, навели на меня оружие. Две очереди высекают искры из камней и обломков бетонных конструкций, рыхлят и без того истрепанную землю. Я, молча, бросаюсь вправо, потом влево, потом снова влево, сбивая автоматчикам прицел. На их лицах крайнее изумление, они и подумать не могли, что живое существо может двигаться с такой скоростью. Сейчас вы у меня узнаете, что такое «фрик»!
  Дверь подъезда была наверняка завалена на случай штурма, поэтому я просто впрыгнула в окно, выбив ногой красноармейцу челюсть и опрокинув его на пол. Товарищ погибшего развернулся ко мне, вскинул автомат, но я подскочила к нему и ударила прикладом мушкета в грудь. Раздался хруст костей, мелькнули испуганные глаза русского… Дальше!
  Оставшиеся красноармейцы открыли беспорядочный огонь. Несколько пуль просвистели мимо, одна задела плечо. Я зарычала, прыгнула в самую их гущу, раздавая удары направо и налево. Кровь летела брызгами, опадая на грязный пол и стены. Последним был совсем молодой солдатик. Я выбила из его рук винтовку, отбросила к стене. Хищно улыбнулась, предчувствуя славный обед. Русский побелел, как снег,  затрясся при виде блеснувших клыков.
  – Да что ж вы делаете, ироды! – запричитал он дребезжащим старческим голосом.
  Я в удивлении замерла. Что за… Реальность поплыла, словно на нее плеснули водой.

  Рип открыла глаза и сладко зевнула. Никакого снега, никаких руин горящего города, вокруг все тот же парк, тополя, памятник напротив… Просто она задремала на скамейке, и ей приснился сон, воспоминание из далекого прошлого. Столько времени прошло… Память, не всегда держит воспоминания, даже столь яркие. Громкий смех и чьи-то причитания отвлекли Винкль и окончательно развеяли остатки дремы. Причитающий голос показался девушке знакомым. Точно! Это тот же голос, что она слышала во сне! Отряхнув брюки и пиджак от осевшей на них пыли, Рип поднялась и осмотрелась в поисках источника шума.
  Источником оказались трое бритых наголо парней в черных футболках и камуфляжных штанах. Ван Винкль удивленно изогнула бровь – у одного молодчика на плече красовалась вытатуированная свастика. Майор о подобном ничего не рассказывал…
  В принципе Рип было все равно. Она в отпуске, который выпадал бойцам «Миллениума» крайне редко и намерена отдохнуть в свое удовольствие. Волшебный Стрелок уже хотела отвернуться, но бритоголовые шумели очень сильно, чем мешали настроиться на отдых и спокойно дождаться Ганса. Раздраженно рыкнув, Рип направилась в их сторону, чтобы посмотреть, чего они так расшумелись. И обомлела.
О  дин из бритоголовых был занят тем, что мочился на памятник. Рип плохо понимала по-русски, но бронзовая статуя солдата с поднятой вверх винтовкой красноречиво говорила о том, что это за памятник. Еще двое молодчиков развлекались тем, что толкали и трясли сгорбленного седого как лунь старичка. Старик, очевидно, увидел непотребство и сделал, парням замечание, а они в ответ начали над ним издеваться, пользуясь тем, что рано утром парк обычно пуст. На груди деда что-то блеснуло и, присмотревшись, Рип увидела, что вся грудь старичка увешана медалями. Не надо было особо знать русскую историю, чтобы понять где и когда были заслужены эти награды.
  Перед глазами офицера «Миллениума» вновь промелькнули кадры из сна. Кошмар, который творился тогда на улицах этого города, обошелся и советским, и немецким войскам огромными потерями. И все же русские выстояли, превозмогли, отбросили войска Рейха, а потом и отбили город. Когда это случилось Рип там уже не было – согласно приказу Майора ее перебросили обратно в Польшу – и она не видела самого поражения. И хорошо, а то до конца войны могла проваландаться в советских лагерях.  Враг был силен, и даже Майор, слушая доклад Рип, аплодировал русским стоя. Монтана собрал весь батальон и сказал: «Смотрите бойцы, смотрите на поражение нашего Рейха. В этот день русские наглядно показали, что победа возможна всегда, даже если противник сильнее стократ! Победа возможна, если есть воля и вера. Запомните эту волю и эту веру! Я хочу, чтобы и вы дрались также, когда придет день!»
  Рип хорошо запомнила эти слова. И сейчас какие-то бритоголовые уроды смеют издеваться над символом воли и веры, которые впитали в себя воины «Миллениума» в тот день??? Смеют унижать одного из тех, чей пример Майор приказал запомнить?!
  Если бы у Винкль был с собой ее любимый мушкет она, наверное, просто застрелила бы к чертям этих ублюдков прямо тут. Но мушкета не было и рассудительный разум Стрелка пришел к выводу, что это даже хорошо – не стоит привлекать к себе внимания. Зарычав, Рип подскочила к одному из тех, что трясли старика-ветерана и пинком ноги отправила его в свободный полет. Сил «вервольф» не экономила, так что вполне могла сломать бритому позвоночник, но это волновало Рип меньше всего. Второго гада она развернула к себе и приложила локтем в челюсть. Челюсть хрустнула, рукав пиджака окрасился кармином.
  «Не беда, похожу в рубашке, – спокойно решила Винкль.
  Третий бритоголовый уже успел спрятать хозяйство в штаны и даже обернуться. Глаза парня расширились в ужасе. Даже не подумав о сопротивлении, он развернулся и бросился бежать. Рип двумя прыжками догнала его и, схватив за шиворот, потащила за собой. Вытерев спиной бритого сделанную им лужу, она отвесила ему прощального пинка под зад. Взвыв от боли бритоголовый умчался прочь, а Рип сняла заляпанный кровью и пылью пиджак и подошла к тяжело дышавшему старику.
  – С вами все в порядке? – вежливо поинтересовалась она.
  Дед не ответил. Завороженным взглядом он смотрел на грудь девушки. Рип в недоумении проследила за его взглядом и все поняла: на шее, висел ее медальон-свастика, прежде скрытый под пиджаком. «Стрелок» усмехнулась, протянула руку:
  – Своих врагов следует уважать, если они того стоят. Вам помочь?
  – Спасибо, сам справлюсь, – холодно ответил дед. Поднялся сам, игнорируя ладонь девушки.
  Рип некоторое время смотрела ему вслед, глядя, как он ковыляет, тяжело опираясь на палку. Одинокий старик в затасканном сером костюме, у которого и знакомых-то осталось – этот памятник. Старик… Ее ровесник.
  За спиной послышался едва уловимый шорох. Рип спокойно обернулась, она уже знала кто там. Ганс в обычной спортивной куртке и бежевых джинсах совсем не походил на сурового и беспощадного Капитана, скорее уж на уличного бандита. Этот вид Ганса был непривычен и забавлял Рип. Впрочем, особо она над ним не подшучивала. Ганс не всегда понимал юмор и мог запросто откусить острячке ухо. В назидание, да и просто из вредности.
  «Что здесь было?» – как всегда мысленно спросил Гюнше.
  – Да так… – беспечно улыбнулась Винкль. – Провела кое с кем воспитательную беседу. Ты принес? А? Принес?
  Оборотень загадочно ухмыльнулся. Рип попыталась заглянуть ему за спину, но тот ловко увернулся.
  – Ну, Ганс… – обижено пробурчала Ван Винкль.
  Капитан снова улыбнулся и протянул девушке запечатанное в целлофан мороженое-пломбир. Рип радостно запищала и, раскрыв упаковку, стала упоенно облизывать белую сладкую поверхность. Ганс последовал ее примеру, и некоторое время оба задумчиво лизали мороженое, стоя у подножия памятника. Теперь было видно, что и памятник находится в том же состоянии, что и его ветеран-посетитель: позолота букв кое-где выкрошилась, гранит постамента заляпан грязью и исписан «наскальной живописью», «вечный огонь», судя по всему, зажигают только на русский День Победы…
  – А помнишь… – начала Рип, задумчиво глядя на фигуру русского солдата.
  Гюнше только молча, кивнул – он помнил. Оба «вервольфа» переглянулись и почти одновременно поставили стаканчики с мороженым возле звезды, в которой должен был гореть «вечный огонь». Постояли с минуту, глядя, как оно тает на солнце, после чего взялись за руки и побрели прочь из парка. Нужно было найти укрытие, так как солнце поднялось уже довольно высоко и даже фрикам было неприятно под ним находиться.
  Солнце припекало, и мороженое плавилось все больше, растекаясь по подножию памятника и покрывая красноватый гранит белой пеленой. Совсем как снег. Совсем как тогда - в ноябре 1942 года. Во время битвы за Сталинград.


От Автора:
– На самом деле война с Германией не закончилась 9 мая, как принято считать. 9 мая была подписана капитуляция войск Рейха и указ о роспуске режима нацистской Германии. Но капитуляция не подразумевает окончание военных действий. Юридически Германия находилась в состоянии войны с Советским Союзом еще 10 (!) лет, до 1955 года. Сколько было разграблено и вывезено оттуда за эти годы не берется подсчитать никто. Несложно догадаться, что 9 мая не является праздником в Германии. Однако по сей день, некоторые немцы приходят в этот день к памятнику советскому солдату и возлагают цветы. Молча, без церемоний и фанфар. Потомки злейших врагов всего Мира – Второго Рейха, не забыли подвига русских солдат. Жаль что необъятная Родина этих солдат – забыла. Как о мертвых, так и о живых. Помянем же и вспомним их. И не забудем.


Рецензии