Сказки про Хвостю. Продолжение. Светлана Малышева

История 10

Вот такие ребята…

    ...и пришёл в себя в летающем ящике. То, что это был ящик, Хвостя понял сразу: узкий, тёмный, с неровными щелями, сквозь которые пугливо, полосками, пробивался свет – он мало отличался от множества других, виденных раньше. А вот то, что ящик летает, пришло на ум попозже. Хвостя то и дело подпрыгивал, скользил вниз и вбок, ударялся о стенки, раза два выхватывал взглядом из щели сначала дерево на небе, а потом дорогу на траве… а может – и наоборот. Но в любом случае сообразил: Невидимый на улице и подкидывает ящик. А в ящике – он, Хвостя. Но теперь ужонок знал: он будет молчать – во что бы то ни стало!
    Юрка уже не плакал: от матери, конечно, досталось за деньги, но – что поделать? – дала ещё полтинник и снова отправила в магазин. А он и рад стараться! Ужа-то в подъезде за дверью спрятал, затянул шнурок покрепче и к батарее привязал, чтоб не ускользнул до его прихода. Хорошо, видать, притянул – уж вялый, как верёвка, глаза закрыты, еле дышит. Но – живой и ладно. Надо признать, такого приключения в Юркиной жизни ещё не случалось. Были происшествия весёлые, вроде бабочки под краном, были запоминающиеся, как щенок в трёхлитровой банке, но такого! Такого – с говорящей змеёй – ещё не было! Ни у кого не было! И теперь он постарается остаться единственным, у кого это будет!
    Юрка шёл и подбрасывал старый папин ящик для инструментов, украдкой вынесенный из кладовки: змее там самое место. День начинался неплохо.
    Он не выдержал и на ходу заглянул в щель, оставленную ужу для воздуха. Ого! Наверное, ему всё-таки показалось: не мог же пленник и в самом деле плакать?! Это было бы уже слишком! Не человек ведь – пресмыкающееся внутри! Ему не положено плакать.
    – Понял, ты? – не совсем уверенно обратился Юрка к ящику, повернув его вверх дном. – Ты – мой раб! Пре-смы-ка-ю-щийся! И у тебя не может быть слёз, потому что ты ничего не понимаешь.
    – Это ты ничего не понимаешь! – отчаянно возразил расстроенный Хвостя, забыв, что он не собирался больше разговаривать. – Просто мне жарко! Тебя бы сюда! Сам бы стал этим… прес-мыкатым!
    Хвостя не только расстроился, он ещё и рассердился здорово. Ну что это такое: чуть что, так в ящик?! И ещё: сначала один усомнился в том, что уж – это змея, а теперь другой обзывает его каким-то пресмыкатым! Но помочь себе Хвостя пока не мог, так что он спохватился: "Зачем по-человечески-то я говорю?!" – и снова притих.
    «Рабовладелец», между тем, дошёл до магазина и уже приготовился открыть дверь, как вдруг она открылась сама. Да, история с говорящим ужом явно выбила его из колеи: нос к носу столкнувшись с Циклопом, своим давним недругом, Юра растерялся. Обычно он более быстро реагировал на появление этого увальня, которого на самом деле звали Боря, и давал дёру, едва завидев где-нибудь его треугольную голову. Циклоп был слегка глуповат: два года пробыл в третьем классе, – но очень силён! И испытывал совершенно необъяснимую, по мнению Юрки, нелюбовь к нему. То, что Борька просто восстанавливал справедливость, особой роли для Юры не играло.
    – Опять ты?! – зарычал Циклоп и сделал страшное лицо. – Я кому говорил, чтоб на глаза мне больше не попадался?!
    – Чего надо-то? Я в м-магазин, - даже заикаться начал Юрка, но ящик прижал покрепче, на всякий случай. И вовремя.
    – Продавать несёшь? У кого свистнул? – кивнул Циклоп на его ношу. Он протянул руку, готовясь рассмотреть «товар» поближе, но Юра неожиданно ловко оттолкнул его и проскочил в освободившийся проход.
    – Ну, ты, смотри у меня! – крикнул вслед довольный Борька и для большего испуга затопал ногами, как будто догонял.
    Юрка топоту поверил и, торопясь, на бегу, задел одну из металлических тележек, стоявших в углу при входе. Грохоту было – на весь магазин! Корзинки на колёсиках повели себя по-разному: какие-то выкатились вперёд, какие-то свалились, а та, которую Юра задел, вообще отлетела к кассе! Юрка, может, и был хулиган, но стыдно ему всё равно стало от своей неловкости. Он поставил ящик на пол и, конфузливо улыбаясь, под неодобрительные взгляды продавцов стал наводить у входа порядок. А Боря хоть и был добрым, и за справедливость, но особой положительностью всё-таки не страдал. Он увидел, как неприятель усердно старается исправить невольный промах, понял, что ящик остался без охраны и… воспользовался этим! Когда Юрка, пыхтя от смущения и досады, устанавливал последнюю тележку на место, Циклоп убегал от магазина, крепко прижимая к себе добычу.
    Хвостя ничего из того, что произошло, не знал, поэтому в очередной раз решил отменить обет молчания. Да не «обед», а «обет», это такое стра-ашное обещание! Ну, и отменил – на своё счастье. Он сказал:
    - Может, хватит уже надо мной издеваться?! Найду я тебе твой миллион!
    Так вот и получилось, что, пока Юрка со злостью бегал по магазину в поисках ящика, а Михан в отчаянье носился по городу, разыскивая Хвостю, Борька разучился бегать совсем. Он споткнулся, вернее, зацепился ногой за ногу, каким-то образом попал кроссовкой в брючину и растянулся во весь рост на дороге. Говорящий ящик отлетел в сторону, сильно ударился о дерево и сломался. Испуганный Циклоп тут же забыл про боль в коленях и содранные локти, живо вскочил, но Хвостя, который вдруг увидел, что он свободен, оказался проворнее. Он шмыгнул с прохожей дороги в траву и, не останавливаясь, пополз, куда глаза глядят. Беда была в том, что глаза никуда не глядели: после тёмного ящика ужонок чуть не ослеп от внезапного света. К тому же чувствовал он себя всё хуже, сказывались усталость и вчерашнее недомогание.
    Боря оправился от первого изумления, забегал взглядом по траве. Засёк шевеление впереди, проследил курс и, прихрамывая, отправился следом. То, что его напугало, ползло сначала быстро, потом всё медленней и медленней, пока не остановилось совсем. Произошло это довольно скоро, но полный мальчик успел запыхаться. Сильно болела нога, пот щекотал подмышки и живот, Борька чувствовал, что злится.
    – Ну, и кто тут у нас такой шустрый?! – сказал он, наклоняясь к самой земле.
    Хвостя услышал его и даже понял, что ничего хорошего такой тон не сулит, но убегать уже не было сил, поэтому он вяло пошевелился и не ответил.
    Борис увидел в траве полуживую змею, инстинктивно зашарил руками в поисках палки. Не нашёл. Присел на корточки, осторожно дотронулся пальцем до жёсткой змеиной кожи. Неожиданно подумал: «Почему так?! Если человек кого-то боится, то обязательно убивает? Так, на всякий случай… Чтобы тот не опередил». Ему вдруг стало жалко эту малютку с красивой кожей, которая, к тому же, могла быть и не опасной. Боря змей никогда не видел, но об ужах читал, потому и засомневался относительно ядовитости Хвости. Но теперь он не знал, что делать. Вспомнил, как Юрка вцепился в ящик, вспомнил, что так сильно напугало его самого, из-за чего он от неожиданности даже упал, ещё раз внимательно посмотрел на неподвижного змеёныша и… взял его на руки.
    Хвостя почувствовал осторожные касания, открыл глаза и посмотрел на того, кто не желал причинять ему боли. «Михан?!» Это был не Михан. но это и не был Невидимый. Ещё один «ребят», совсем незнакомый, не из парка, разглядывал его, словно какое-то чудо неизвестное. Хвостя так и хотел спросить: «Ты кто?», – но изо всех сил себя сдерживал. Из-за этих вопросов у него одни неприятности! Мама правильно раньше осекала: «Любопытному уж-жу нич-чего не расскаж-жу!» Но что она имела в виду, Хвостя начинал понимать только сейчас.
    Боря раздумывал, что делать. Нести ужа (НУ, ДА – УЖА! КТО ЖЕ ОН ЕЩЁ?) домой нельзя, в памяти ещё жива была сцена, когда мать выбросила на лестницу спрятанного в ванной щенка, а самого его без разговоров отшлёпала полотенцем. Спрятать в шалаше? Но туда в последнее время стал наведываться этот придурок с компанией, так что скрыть что-либо серьёзное просто невозможно: Юрка всё вылазит! То, что находку можно и в покое оставить, Циклопу почему-то в голову не приходило. Но это, наверно, и к лучшему: Хвостя был измучен и голоден, и уползти далеко самостоятельно вряд ли смог бы. А Борис, поразмышляв, пришёл-таки к выводу, что придётся рискнуть ещё раз и тайком принести животное домой. А если вдруг окажется, что оно и впрямь говорящее, неужели мама посмеет его выкинуть?! Хотя, скорей всего, ему показалось: слишком жарко на улице становилось, ни ветерка, ни облачка. Вот и мерещится всякое-разное несуразное!
    Часто, поступая правильно, человек в этой правильности сомневается и волей-неволей выдаёт своё смятение близким. Так вот и Боря, едва войдя в дом, сразу допустил оплошность. Обычно он разувался и шёл на кухню перехватить чего-нибудь вкусненького. Мать, женщина суровая (не в пример Валентине Егоровне), постоянно ругала его за это, но, в общем-то, смирилась и приняла, как данность, что её сын – обжора. Представляете, как она удивилась, когда Боря, вместо того, чтобы забежать в кухню на блинчики с мясом, ни с того ни с сего отправился в спальню? И это бы ещё ничего: мало ли, что там может произойти у парня в тринадцать лет, – но он не откликнулся на зов и не поторопился выйти, даже когда Татьяна Игоревна этого потребовала!
    Ну, понятно, что Татьяна Игоревна – это Борина мама. И
понятно, что она рассердилась. Сполоснула под краном руки, наспех промокнула их полотенцем и, оставив на газу недопечённый блинчик, пошла к сыну
    – Борис! Я спросила – что случилось? – она озадаченно встала в проходе. – Ты где?
    Почему-то все мальчишки любят прятаться под мебелью. Борька хоть и был толстым, в исключениях не значился. Сидя под столом, накрытым бахромистой скатертью, он приложил к губам палец и умоляюще посмотрел на ужа в конфетной коробке: «Тс!» Но Хвостя и рад бы пошуметь, да мочи не хватало, так что предупреждение оказалось излишним.
    – Так, ну-ка быстро из-под стола! – сообразила, куда мог спрятаться её отпрыск, Татьяна Игоревна. – Сын, я кому сказала?
    Боря, усердно сопя, как будто это стоило ему огромных трудов, стал выползать наружу, а наш дружок остался лежать под столом. Ну, что ж, пусть полежит, отдохнёт, потихонечку в себя придёт. А мы узнаем, как у Михана дела обстоят, да у несостоявшегося "рабовладельца" Юры.

    История 11-я

    Прописные истины

    Главное горе, конечно, было у Миши. И дядя Гена, и Валентина Егоровна, разумеется, понимали, кого они потеряли, но они же не успели так подружиться с Хвостей, как их сын! Поэтому и переживали гораздо меньше. Михан, потративший всю субботу на поиски пропавшего друга, в конце дня принял совершенно нелогичное решение – открыть тайну Лильке. О чём он думал в тот вечер, сидя на полу в спальне и расковыривая ножичком дырку в паркете, неизвестно. Только в результате пришёл к такому вот странному выводу и впоследствии нисколько об этом не жалел.
    В то воскресное утро, когда Борис незаметно сбежал от поручений матери на улицу, а Хвостя тщетно пытался ускользнуть от Невидимого, Михан, проигнорировав завтрак, спустился на второй этаж и нетерпеливо, несколько раз, позвонил в восемьдесят вторую квартиру.
    – Что?! Что такое?! – открывать дверь прибежали все члены многочисленной Лилькиной семьи.
    – Я к Лиле, – Михаил был суров, не испугался даже бабки Тони с веником, который та для острастки положила на плечо.
    – Господи, Миша, инфаркт ведь хватит, разве так можно? Или случилось чего? – продолжала тревожиться Лилькина мама. Сама девочка, сильно обескураженная поведением приятеля, стояла позади, округляя в недоумении глаза. Она не забыла, что произошло вчера, и справедливо опасалась Мишкиного гнева. Но тот вёл себя хоть и странно, но не угрожающе.
    – Зайди, – сказала она после того, как Михан упрямо повторил «я к Лиле!», отобрала у бабушки веник и повела гостя к себе.
    Михан зашёл; и растерялся. Ну вот почему так бывает? Стоит оказаться один на один с девочкой, которая тебе капельку нравится, как тут же забываешь, о чём говорить с ней собирался, и стоишь, как дурак, посреди комнаты? А девочка смотрит и молчит, и даже помогать начать разговор не собирается!
    Внутренне наш решительный друг был возмущён таким безразличием к себе со стороны Лильки, но внешне он, конечно, старался этого не показать. Прошёлся взад-вперёд по маленькой комнатке, когда-то давно служившей кладовкой, и остался недоволен: пять шагов туда, четыре – обратно, – разве этого достаточно для того, чтобы собраться с мыслями?
    Лиля терпеливо ждала. Нет, вру! Она чуть не сгорела от любопытства, но не показывать же ей своего нетерпения соседскому мальчишке!
    – Может, чаю? – поинтересовалась для приличия.
    – Его зовут Хвостя! – ответил Михан. – И он говорящий!
    – Кто?!
    – Уж. Ты выбросила его с балкона!
    – Так это была змея?! – очень похоже изобразила испуг Лилька. – А я подумала – палка!
    – Единственный в мире говорящий уж это был, – тоскливо повторил Михан, делая упор на слово «говорящий». – Тебе, что – неинтересно? Или не веришь?!
    – Верю, верю! – перестала придуряться Лиля и заговорщицки сообщила: – Я сама всё поняла! И даже искала, чес-слово! – но не нашла. Где ты его взял?! Ты сам научил его говорить? Или он уже умел?! А разве ужи разговаривают? Ведь это же чудо!!!
    Наконец-то Лилька начала вести себя правильно, так, как и полагается настоящей девчонке. Михан приободрился. Выдержал томительную для девчачьего любопытства паузу и начал издалека, с самого-самого начала. Лилька раскрыла рот и так и слушала, как будто хотела съесть всю эту вкусную историю вместе с рассказчиком!
    Часа через два, когда Хвостя, весь больной и усталый, лежал под столом и разглядывал разбросанные там бумажки, а Борька выслушивал нотации рассерженной мамы, Михан и Лиля выбежали из подъезда в твёрдом намерении найти ужонка. Даже если для этого придётся обыскать весь город!
    Юрка тем временем расстроено плёлся домой, лениво вспоминая, а зачем же, собственно, его посылали в магазин? Разумеется, он всё забыл! Кто ж будет помнить о какой-то рыбе, если в руках оказался «фрукт» посерьёзней?! Другой вопрос, куда теперь этот «фрукт» делся, хоть Юра и подозревал – куда. Циклоп украл! Больше некому! Кто позарится на дурацкий ящик, в котором неизвестно, что находится?! Да сейчас время такое – чужих вещей боятся, как огня, вернее, как взрыва! Во всех троллейбусах объявлений понавешано: «Если вы обнаружили бесхозную кладь, не прикасайтесь к ней»! Ну, или как-то так, точно не вспомнить. А то, что ящик – кладь не бесхозная, знал только Циклоп! Вот он и не побоялся, взял.
    – Ну, Бряха! Я те устрою! – пообещал Юра вслух и передумал идти домой: всё равно от матери попадёт, так уж лучше позже, чем сейчас.
    Он остановился, пощупал карман – на месте ли полтинник? – и задумчиво посмотрел в сторону девятиэтажного панельного дома, где жил Циклоп. Надо было как-то выяснить, что у него там происходит. Юра знал Борькину мать, знал, как она умеет расправляться не только с сыном, но и с его друзьями, если они чего-нибудь такого натворят. И если Бряха притащил змею домой, его мать так просто это не оставит. Она вполне может выбросить её из окна, а Борьку отлупить! Насчёт последнего Юра не возражал бы, но бросаться говорящими ужами считал излишним: это ж деньги на ветер! Ба-альшие деньги!
    Здесь возникал второй вопрос: как разузнать всё, не вызывая подозрений? Не будешь же глупо спрашивать: «А вы тут, Татьяна Игоревна, ужа говорящего не видели?» Может, он и не дома у них! Может, Бряха его в подъезде спрятал или ещё где?
    Дойдя до этого места в своих мыслях, а заодно и до Борькиного дома, Юра хлопнул себя ладонью по лбу: да шалаш же проверить надо! Борька же Робин Гудом себя представляет! И за гаражами из разного барахла очень даже неплохую хатку соорудил. Юра и сам бы от этого укромного местечка не отказался, но раз не он это придумал, то, значит, Циклопу надо вредить! И он вредил – по всякому. Вот интересно, почему так всегда? Это же неправильно! А?
    Но сейчас пакостить времени не было, надо было срочно найти ужа. Как раз в тот момент, когда Михан и Лиля взяли курс на Берёзовую улицу, где жили наши новые знакомцы, Юра осторожно подкрался к шалашу. Постоял, послушал. Всё тихо. Выходной, рано ещё. Огляделся: у дальнего, самого первого, гаража навострила уши дворняга Марта. С Юркой у них была взаимная нелюбовь. Собака подозрительно смотрела на незваного гостя, но не двигалась. Юра заторопился, отодвинул от входа фанерную дверь и, пока дворняжка не поняла, что он задумал, пролез внутрь шалаша. Темно! Ну да, сам же на прошлой неделе лампочку здесь сшиб! А что? Они электричество незаконно у гаражей воруют! Нечего им свет расхищать у государства!
    Но, думая так, оправдывая себя, Юра почему-то не чувствовал себя уютно в этом тёмном месте, слишком большом для того просвета, который образовался при входе. Почти наощупь он стал шарить тут и там в надежде обнаружить длинное и живое. Не решаясь открыто позвать ужа, Юра тихо бурчал: «Ну, где ты? Ало! Ты должен быть здесь. Не молчи!»
    Но Хвостя молчал – потому что его там не было! Однако он помалкивал и там, где был. Он ничего не видел, но всё слышал: Борькина мама только-только перестала кричать, что у всех дети как дети, а у неё неслух какой-то, а Борька на это ответил:
    – Мам, ну, ты не сердись! За хлебом я сейчас, быстро! А заодно и ведро вынесу!
    – Ну да! После того, как я наругалась досыта! Так бы и убила! – всё ещё на взводе, но уже не столь возмущённо, подвела черту мама.
    Борис виновато уставился в пол, он был себе на уме. Не возражал, не препирался, слушал. И думал. Самое главное – незаметно забрать ужа и вынести его из дома! Наверное, это и нелогично, потому что всего несколько минут назад он отвергнул лежащий на поверхности выход, но лучше, чем упорствовать в просчете. Шалаш – место небезопасное, да, однако, более подходящее для всякой разной живности.
    Хвостя тихо-тихо лежал в низенькой коробочке, стараясь ничем не выдать своего присутствия. От всего пережитого ему было очень нехорошо, и он не хотел, чтобы стало хуже. Но вдруг, ни с того ни с сего, ему пришло на ум, что из-за таких переживаний можно запросто забыть человеческую речь! А это совсем не входило в его планы! Как же он тогда станет сочинять стихи?! И даже если сочинит, то кому сможет рассказать их? Михан вряд ли поймёт его шипящий язык, а все остальные, которые не Миханы и вообще не люди, и в толк-то не возьмут, что за чудо такое – стихи! И Хвостя, лишь для того, чтобы удостовериться, что он ещё может разговаривать по-русски, тихонечко так произнёс: «Досыта лучше есть, а не ругаться!»
    Татьяна Игоревна изумлённо посмотрела на сына: Боря замер и, казалось, по цвету готов был слиться со своей бледно-жёлтой футболкой. Он отчётливо расслышал то, что до ушей его мамы, слава Богу, не дошло. Но она вообще всё не так поняла, расценив реакцию Бориса, как испуг на её последние слова. Поэтому примирительно сказала:
    – Ну… Ладно тебе, с-сынок! Я погорячилась, да! Кто ж убивает собственного ребёнка на самом деле?! Ты что, радость моя?! Э-эх, дурачок ты мой! Иди, умойся и садись ешь, в магазин попозже сходишь.
    Сказала и ушла! А Боря остался один, в комнате с говорящим ужом! Между прочим, это страшно – для тех, кто ни во что не верит. В целом свете, может, только Михан и не испугается, услышав, как змеи говорят! С осторожным любопытством Боря присел на корточки. Приподнял край стащенной до пола скатерти, увидел свернувшегося в клубочек ужа и, в глубине души считая себя идиотом, спросил:
    – Ты правда разговаривать умеешь или у меня с головой «не того»?
    – Да того всё, того, – нехотя отозвался Хвостя. – Я есть хочу. И спать. Мама меня потеряла, а Михан, наверно, бросил… Ну, хоть ты-то меня в ящик не сажай, а?
    Борька с корточек шлёпнулся на зад. Уж не просто говорил – у него была интонация! Тон маленького ребёнка! Он слегка пришепётывал, чуток картавил, но от этого его речь была ещё интересней! Первый раз в жизни тринадцатилетний мальчик столкнулся с необычным явлением природы! Ну, то, что Хвостя – явление, думаю, никто сомневаться не будет. Но что с этим явлением делать, конкретно Борис не знал. Он вдруг начал понимать, почему Юрка с такой силой вцепился в ящик. О-о! Это тот ещё проныра! За всё деньги подавай! Поди, и за ужа бабло стремился получить!
    – И как тебя зовут, если не секрет? – стал понемногу приходить в себя Боря. Стараясь не сильно беспокоить гостя, он выдвинул коробку с ним из-под стола и, не скрывая любопытства, ждал ответа.
    – Хвостя, – скучным голосом ответил Хвостя. – Отнеси меня к Михану!
    – Эт кто?
    – Мой друг. Только он меня и понимает!
    – Ничего подобного! – возмутился такой несправедливостью Борька. – Я тебя тоже понимаю!
    – А вот и нет, – ещё скучнее ответил ужонок и спрятал голову под хвост. – Что: если мы говорим на одном языке, то тебе всё сразу ясно?! Не-ет… Понимать – это когда…
    Тут Хвостя задумался. Он хотел сказать что-то такое, что не само собой разумелось, но что, в любом случае, было бы понятно и человеку.
    –…это когда чувствовать так же! Я могу сказать "Да", но испытывать "Нет"! Понимаешь?..
    – Н-не совсем, – нашёл в себе силы признаться Борис.
    – Вот и я о том же! – вздохнул Хвостя и приподнял хвостик, чтоб поглядеть на непонятливого мальчика. – Язык у всех может быть разный, но понимать друг друга всё равно надо! Чувствовать надо другого! И то, что этот другой ощущает – тоже!
    Борька вдруг понял. И стало ему так неудобно за свой "тормоз", что он покраснел – неожиданно.
    – Блин! Так ты о чём? О том, что "поступай с другими так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой"?! Ты об этом?!
    – Наверное, – не слишком уверенно подтвердил Хвостя. – Возможно, у тебя это так называется.
    – И как же твой Михан тебя "чувствует"? – ревниво поинтересовался Борис.
    Однако Хвостя посмотрел на него так жалобно, что Боря решил повременить с
расспросами. Действительно - в сказке сначала полагается накормить-напоить,
спать уложить, а уж потом вопросы задавать. Чем мы хуже?!
    И Боря, задвинув коробку с Хвостей под стол, отправился на кухню.

    История 12.

    Что можно, когда ничего нельзя

    Михан, основываясь на каком-то непостижимом чутье, тащил Лилю за собой через посадку.
    - Да почему ты думаешь, что он туда пошёл?! - едва не задыхаясь от бега, выкрикнула Лиля.
    - Я думаю, это гораздо возможнее того, что ты только что сказала! - Михан остановился, упёр руки в колени и, тяжело дыша, посмотрел на подругу.
    - А что я сказала?
    - Что он "пошёл".
    - Тебе послышалось!
    - Нет, не послышалось! Потому что я представил, как у него выросли ножки, и он встал на них! А это выглядит по-дурацки! А я не дурак, понятно?!
    - Понятно.
    Лилька надулась. Михан отдышался. И неожиданно снова представил Хвостю, бегущего через лесок на ножках. Только теперь это почему-то показалось не обидным, а смешным. Глаза его потеплели, он озорно посмотрел на спутницу и весело хохотнул:
    - Ну, ты и кургубая! Держи, а то отвалится!
    - Очень самокритично! - тряхнула волосами Лилька и спохватилась:
    - А что отвалится?
    - Губа твоя отвалится! Смотри, как выставила! Я ж говорю - кургубая!
    - Сам такой! - топнула ногой Лилька. - Слово-то какое выдумал! Нет такого слова!
    - У тебя нет, а у меня есть, - возразил Михан и разогнулся. - А чего мы с тобой,
как очумелые, бежали?! Искать же надо! Под кустики заглядывать. А мы-ы….
    - Сам ищи! Я кургубая и искать не могу!
    - Одно другому не мешает! И нечего обижаться, - снизошёл до объяснений Михан. - Когда тебя называют курносой, ты же не обижаешься? Ну, а кургубая - это то же самое, только с губами! Но если тебе так хочется, могу курногубой называть!
    - Мне никак не хочется! Слова какие-то издевательские придумываешь и ждёшь, что тебя похвалят. Правильно говорят: мальчишки - сущие дети! Пошли, дитё!
    Лилька демонстративно сделала несколько шагов вперёд, села на корточки и начала разглядывать траву. Михан озадаченно постоял, понял, что где-то допустил оплошность и выпустил инициативу из рук, и… подчинился! Кое-как соблюдая видимость самостоятельно принятого решения, он лениво, вразвалочку, подошёл к Лильке и плюхнулся на колени рядом.
    - Ну! Чего тут?
    - Мятая трава.
    - Удивила!
    - А как искать, если даже спросить не у кого?
    Лилька решила, что она озадачила приятеля. Но тот снисходительно хмыкнул и насмешливо сказал:
    - Ах, ты ещё и спрашивать собралась? Ну-ну. Ты поспрашивай тут у прохожих о говорящих ужах…
    - А что? - вскинулась обиженная тоном девочка.
    - …а я за реакцией людей понаблюдаю, - как ни в чём не бывало, закончил Михан.
    - Нет, ты чё смеёшься? Что тогда можно, если ничего нельзя?!
    - Хороший вопрос! Будем думать! Пошли.
    Михан взял Лилю за руку и повёл напрямик через посадку: почему-то он был уверен, что Хвостя уполз на чужую территорию.
    Порой каким-то непостижимым образом не только люди что-то твёрдо знают, но и животные - чуют беду. Юра ещё только готовился к пренеприятному моменту в своей жизни, а Марта, умная дворовая собака, уже знала, что потребуется помощь. Она беспрепятственно позволила ему проникнуть в шалаш, но, какой-то миг постояв неподвижно, вдруг ни с того ни с сего сорвалась и опрометью бросилась во двор.
    В то время, пока один шарил в темноте, ища того, кого там не было, а вторая неистово лаяла около подъездов, третий, соблюдая предосторожности, нёс живое чудо на сохранение в укромное местечко. Борис нашёл предлог, чтобы снова выйти из дома, и теперь был движим единственной целью: как можно скорее и надёжнее спрятать ужонка от человеческих глаз. Он уже забыл, а может, и вспоминать не хотел, что шалаш не самое надёжное место для тайны, и что враг в лице Юрки или ещё кого не дремлет.
    Хвостя смирно лежал в конфетной коробке, с пониманием относясь к цветастой крышке, которую на него нахлобучили сверху. Вернее, крышка была разрисована только с одной стороны, не с Хвостиной, но ему этого и не надо было - любоваться красотами ненастоящего неба. Так он понимал эту крышку - как небо. Потому что примерно так растолковал ему это новый друг. То, что Боря - друг, Хвостя всё-таки уяснил. Вообще, за последние дни он столько нового узнал о людях, о том, какие они все разные, о том, что даже те, кто кажутся плохими, не всегда такие есть. Вот Михан - точно хороший! А Борька, может, и не точно, но тоже не плохой. Хвосте не понравились пока только двое: Забияка и Невидимый. Но, может, если с ними подружиться как следует, они и ничего из себя будут?
    Это не я, между прочим, это Хвостя так рассуждал, полёживая в коробке с искусственным небом. Боря нёс коробку прямо перед собой, ни от кого особо не таясь, потому что рассудил, что так его никто ни в чём не заподозрит. Подумаешь, конфеты! Да весь двор в курсе, что Борька поесть любит! А друзьям перепадает только по великим праздникам: по дням рождениям там, или, в крайнем случае, под Новый год. Потому что тогда конфет у Циклопа - гора! Отца-то у Борьки нет, зато мама на работе подарок получает обязательно, бабушка из Пскова присылает обязательно, и бабушка, которая "чужая", то есть папина, у школы подкарауливает тоже обязательно. И подарок за пазуху сунет непременно. Вот. Но об этом Борька помалкивает. Только Хвосте и рассказал, уткнувшись в пол, чтобы от стыда сквозь него не провалиться.
    Хвостя первый раз слышал, что бабушек ещё и прятать можно! От мам. Интересная,
должно быть, бабушка! У Хвости тоже когда-то была "ба" и не одна, но все его родственники почему-то постоянно теряются! И "ба" исключением не были. Тут он заёрзал в коробке, вспомнив, как попал впросак, спросив у Бори: "Она всё время, что ль, у вас в прятки играет? Или только по праздникам?" Тогда-то Борька ка-ак хлопнется лбом об пол! И ка-ак зашепчет чего-то! А потом говорит: "Да нет. Она не играет. Это мы играем. С ней". И Хвостя понял, что сказал лишнее. Больше он ни о чём не спрашивал, а расстроенный мальчик вылез из-под стола и суетливо засобирался на улицу.
    У Бориса с детства была привычка загребать носками кроссовок дорожную пыль. В этот раз он шаркал особенно громко, так что Юрка услышал его загодя. Осторожно выглянув, он увидел, что Циклоп идёт не просто так, а чего-то в руках несёт. Тотчас же сообразил, что это и есть его добыча, и заторопился покинуть убежище. Он едва успел выскочить и, не зная, куда деваться, бросился в ближайшие кусты. К несчастью…
    Боря зашёл в шалаш, не подозревая, что в трёх метрах от него человек попал в беду: иногда колодцы случаются в самых неподходящих местах. Споткнувшись о разбросанные доски, Юра упал на край открытого люка и… кувырнулся вниз. Пока Боря, освещая фонариком полутемь постройки, выискивал безопасное место для Хвости, Юра без сознания висел на перекрещенных палках, которые не дали ему свалиться в воду. Но палки-то гнилые, и в таком удачном положении застряли случайно! Так что я всерьёз опасаюсь за жизнь нашего бедолаги.
    Тем временем Михан и Лиля совершенно непостижимым образом добрались до дома, у
которого бешеным лаем заливалась собака. Не нашлось объяснения и тому, почему при виде чужих детей она лаять перестала. Потому что обычно бывало наоборот: посторонним вход во владения Марты был заказан. Из-за этого происходило много неприятностей с прохожими, но сами жильцы не жаловались: дворняга знала каждого в лицо и, фактически, охраняла дворовую площадку.
    На этот раз собака повела себя странно: заметив остолбеневшую от страха девочку, она сделала стойку, навострила уши, и после долгого и внимательного изучения "проходимцев" умиротворённо тявкнула. Михан записал очко на свой счёт: рассудив, что псина просто  голодна, он вынул из кармана недоеденный беляш и помахал им в воздухе. Откуда он мог знать, что Марта не из тех собак, которые покупаются на "съедобное" движение руки! И уж тем более ему не пришла в голову мысль о каком-то там предчувствии бродячего животного. Зато он понял, что пёс их не тронет, а возможно, и пригодится. Марта обнюхала ставленный на скамейке пирожок и, к удивлению Михана, отошла.
    - Неправильная какая-то собака! - презрительно заключила Лиля.
    Она ещё не забыла пять секунд испуга и поглядывала на чёрно-белую лохудру с большой опаской.
    - Ну да, - вынужден был согласиться Миша. - А я хотел её использовать.
    - Не, ну ты совсем! Как ты будешь её использовать?! Понюхать что-то дашь? Может, уж твой кожу сбросил?
    - Знаешь, что?! - рассердился вдруг Михан. - Хватит уже мне тут выкобениваться!
Не хочешь искать - и не надо! А не веришь - так и скажи.
    - И ничего такого я не имела в виду, - надулась и Лиля. - Просто ты всё время ерунду говоришь! То змея на ножках ходит, то собака будто знает, где твой Хвостик прячется!
    - А ты всё время путаешь! Хвостя! А не хвостик. Вот сядь и сиди. А я с ним поговорю. Тебя как зовут, пёс?..
    И Михан присел на корточки перед Мартой. Да-а, видел бы он лицо Лильки! Наверно,это не очень хорошо - предпочесть подруге собаку. Во всяком случае, ни одна уважающая себя леди подобного безобразия терпеть не должна. Подумав так, возмущённая девочка осторожно попятилась от повернувшегося к ней спиной друга.
    Детская площадка здесь была приличная, стояли даже непогнутые качели. Поначалу Лиля направилась к ним, но неожиданно передумала и пристально всмотрелась в серевшие неподалеку гаражи.
    - Вот найду ужа, и фиг тебе его дам! - прошептала Лилька так, чтобы приятель её
не слышал. - А то командир нашёлся! Это нельзя, то нельзя! А что тогда, спрашивается, можно?!
    И, сердито тряхнув волосами, Лиля пошла к гаражам.