Экзистенциалист

                Экзистенциализм - теория, проповедующая
                трагичность мироустройства, его алогичность,
                неподвластность человеку.
                (Краткий словарь по философии)
               




        Ясным весенним утром на палубу прогулочного катера, отправлявшегося из Ялты в Гурзуф, прошёл среди прочих весьма странный пассажир. Похоже, он явился с пляжа: редкие, длинные волосы на его голове были влажными и свисали, придавая лицу оттенок религиозного фанатизма. Красивые усы заодно с круглой, миниатюрной бородкой могли выражать эстетическую черту характера, если бы не общий вид человека пьющего. Серые изношенные брюки и нелепая шерстяная кофта, под которой просматривалась голая грудь, вызывали у окружающих желание посторониться. Однако, этот тощий, несчастный на вид человек иронически улыбался. Его внимание привлекла смазливая девица, лежащая на коленях у белобрысого парня.
        - Любовь и голод правят миром, - ухмыльнулся пассажир, похожий на бомжа, и продолжал рассуждение вслух, вызывая вялое любопытство окружающих, - полагаю, что в действительности ничего иного и не наблюдается, в этом суть земной канители… Я вижу главное, и эта способность меня забавляет. Я свободен от шаблонов жизни, нагромождений вещей и бесконечных забот…
      
        Весеннее солнце приятно грело спину. Философствующий малый созерцательно поглядывал в сторону высокого берега, мимо которого шёл катер. Здесь, на песчаных пляжах Крыма люди проводят, вероятно, свои лучшие часы и минуты жизни. Чудесная панорама городских строений в зелени садов и парков волновала своей картинностью. Бывает так, что жизнь томит своим очарованием, поскольку оно не абсолютно, не вечно и вскоре рассеивается, как минутная отрада. Задумчивость, словно тень, набегала на лица. Но если кто-то слегка  грустил, ностальгировал, то странный пассажир, оказавшийся в центре внимания, во всем усматривал бренность существования и говорил об этом без сожаления:
        - …Лет через пять-десять придётся сойти в гроб, и всё, что было приятного, возвышающего душу – мысли, желание скитаться, быть самим собой – всё накроется нирваной…
Катер подошёл к пристани Гурзуфа. Пассажиры с радостными лицами сошли на бетонный пирс, разбрелись по набережной, созерцая райские кущи тропического берега. Человек в кофте понуро брёл, глядя себе под ноги; изредка он нагибался, поднимал с тротуара окурки и складывал их в карман.
        - Хотите я дам вам сигарет? Не стоит подбирать, - мягко и распологающе уверяла незнакомая девушка в джинсовом костюме, с сумочкой на плече. Тёмная лента в виде повязки пересекала её лоб, весёлые глаза смотрели с  любопытством.
        - Не гони,  сам знаю, что делаю, - не скрывая раздражения,  отозвался бомж, - но если желаешь, давай закурим, так и быть… Ты кто?
        - Я приезжая, скитаюсь по музеям, здесь столько достопримечательностей, - живо чирикала девушка, доставая из сумки сигареты.
        Закурили, и это малость сблизило.
      
        - А вы кто?
        - Я? – почесав грудь, мужчина задумчиво помолчал. – В общем-то христианин. Но если угодно, я экзистенциалист, то есть, человек, живущий в некотором разладе с этим миром. Этот мир не мой…
        - Послушайте!  В Крыму так интересно, красиво, здесь благословенная земля. Какой может быть разлад с этой дивной природой, морем?
        - Не в этом дело, - возразил экзистенциалист, жадно заглатывая дым, несмотря на кашель и частое, неровное дыхание. – Меня не устраивает то, что человек всецело подчинен среде обитания, неважно, красива она или нет, она делает наше существование ничтожным. Люди загнаны в такие условия бытия, что оно в принципе не может удовлетворять. Посмотри, как живут и чем живут… Вечный страх и вечные заботы, эта подёнщина, которую я ненавижу, ибо она ничего не решает… Этот мир – проходной двор, соломенное чучело, как  говорил Лао-цзы. И ещё… Я не хочу быть таким, как все, тем более теперь, когда жизнь моя уже на излёте.  Я – свободный человек, пусть не богат, зато живу естественными реакциями, не терплю никакого насилия над собой. Иду вот сейчас пиво пить, тут недалеко в павильоне отличное пиво. Хочешь, вместе пойдём?
        - Мне с вами интересно. Я вижу, вы – уникальная личность.
        - Ты мне льстишь, - хохотнул экзистенциалист. – У меня двадцатилетний стаж алкоголика. Скажи честно, кто ты такая? Как зовут?
        - Я – тамбовская волчица… Шутка. А зовут меня Жанна.
        - Виктор, - назвал себя экзистенциалист. – Пишешь, небось, о проблемах алкоголиков. Знаю вас, волчиц!..
      
        В пивном павильоне в этот утренний час было чисто, уютно и солнечно. Виктор взял три кружки пива, одну из них предложил Жанне, но она отказалась.
        - Придерживаешься, значит, здорового образа жизни? – с лёгкой укоризной сказал экзистенциалист, погрустил и заметил уже про себя: - С одеколоном шестьдесят лет, что природой дано, не проживешь.
      
        Ему нравилось говорить о жизни вообще, он тяготел к обобщениям:
        - Мне странно видеть таких людей, такое государство, которое идёт в пропасть, когда никакой реальной причины к этому нет… Сколько ни гляжу на горизонт, ни малейшего просвета не вижу… Хочу уехать за границу, но не знаю, будет ли там легче. Вряд ли… А чего ты к кришнаитам не пойдешь? Тоже интересные люди, - неожиданно полюбопытствовал Виктор, доставая из кармана окурок и оглядываясь, у кого бы прикурить.
        - Чем же они интересны?
        - Кришна – это общий дух. Бог Кришна – он в любом человеке. Но для меня лично эта мистика неприемлема. Сколько я с ними спорил! А однажды своим вопросом поставил Кришну в тупик. Я спросил: «Кришна, вы признаете хоть один вариант личности?» - «Да». – «Ну а личность ведь категория материальная…» В общем попалась в ловушку. Что мне нравится, у них всё естественно: танцы, ненавязчивые отношения… Мужики в юбках!.. Я насчет секса спросил одну Кришну: «Разъясни, мол, как у вас с этим?» - «На общих основаниях", говорит.

        Виктор смахнул со лба длинные, лоснящиеся волосы и перевёл тусклый взгляд на весёлую компанию, которая отдыхала тут же, в павильоне, сидя за большим столом. Бородатые, длинноволосые молодые люди пели какую-то странную песню, пели азартно, с колоссальной энергией; её воздействие чувствовалось на расстоянии. Половина компании была женской, а под столом, изредка лая, лежала крупная овчарка.
        - Это хиппи, - пояснил Виктор, - тут, в Ялте, их полно. Собака у них вроде идола, выражает символ или закон единения. Нравится у них сплочённость; никто не сдохнет от голода… А панки – это извращенцы!.. Иногда я думаю, что человек – это сам ужас… Если бы тут был Гитлер, он, вероятно, испугался бы этой распущенности.
      
        Когда Виктор допил своё пиво, Жанна спросила его сочувственно:
        - Куда же ты теперь?
        - А мне всё равно… Я свободен, как орёл. И так как повсюду хаос, мне везде одинаково.
      
        Они шли ещё несколько минут рядом.
        - А ты, значит, любишь жизнь? – задушевно поинтересовался экзистенциалист. – Я тоже когда-то обожал буквально всё, что она давала;  теперь уже не то. Большего жду от смерти. Это самое серьезное приключение, что меня ожидает. Это положение, где, надеюсь, нет абсурда и той беспредельной подлости, которая этот мир насыщает.
      
        Солнце уже стояло в зените. Из садов, где цвела сирень, исходил сильный, чарующий аромат. Неподалеку в кустах резко и тонко закричала кошка. Слушая её характерные завывания, Виктор сказал наставительно:
        - Любовь и голод правят миром…