6 часов и До свидания

«Стакан колы, пожалуйста!» - бросила она бармену и уселась поудобнее на высоком стуле у стойки, который спустя четверть часа поменяла на место у столика в углу зала. Эта ночь обещала быть длинной, прежде всего потому что это была первая ночь без него. Кто такой «он»?Никто, почти никто, просто человек, пришедший в её жизнь в период нарастающего разочарования и увеличивающегося с каждым часом отчаяния. Их первая встреча состоялась как раз в этом баре, когда она, размазывая по лицу тушь, плакала, забыв о чувстве собственного достоинства и ничто не могло её смутить: ни взгляды незнакомых людей, смотрящих на неё свысока, как аристократы смотрят на бродяжек, ни шепот за спиной, ни то, что коротать время приходилось в гордом одиночестве, так как все её друзья и подруги разлетелись, будто стая ворон, как только поняли, что быть с ней теперь «не прикольно». Она и сейчас — по прошествии целого года помнит, как он вдруг оказался рядом и почему-то сказал, что не хочет видеть её слёз. Ну какое дело этому незнакомому голубоглазому и весьма симпатичному брюнету до её печали? Вскоре оказалось, что его зовут  Валентином, он студент филологического факультета, занимающийся частным преподаванием итальянского языка, неплохо готовит, обожает посещать выставки, а также он... абсолютно не любит женщин. Да, Валентин оказался гомосексуалом. Её это ничуть не смутило, и они достаточно быстро нашли общий язык. Никто никогда не понимал её так, как он. А теперь его нет, потому что сегодня утром он уехал навсегда.

      Она цедила из трубочки диетическую колу, думая, что теперь в её квартире будет совсем пусто и тихо...Тихо в ней за последний год почти не было. Когда она возвращалась с работы, из динамиков музыкального центра доносились песни Portishead. Он обожал эту группу. Иногда песни группы сменялись на иные мотивы - от Баха до Evanescence... Ей было всё равно — музыка нравилась ей только потому, что она нравилась ему. Единственное, что трогало независимо от интересов близких друзей — это посещение музеев. Главным увлечением была несомненно живопись. Она могла полчаса простоять, рассматривая работы известных художников, и не замечать времени. Уходя, она чувствовала себя капельку просвещенней, немного лучше и чище всех людей и всего общества в целом.
    
- Можно я подсяду к тебе? — из горьких и сладких воспоминаний её вырвал нежный голос, принадлежащий молодой особе, обладательнице короткой стрижки и высоких белых сапожек на высоченной шпильке.
- Конечно, садись!Этот столик — не моя частная собственность, чтобы я что-либо кому-либо запрещала.

Она почему-то испытывала странную симпатию к этой девушке и не хотела скрывать своих чувств. Теперь, когда незнакомка устраивалась поудобнее совсем рядом, можно было позволить себе детально рассмотреть «объект». Средний рост, каштановые волосы, стриженые «под мальчика», светлые джинсы, джемпер алого цвета и эти самые белые сапожки. Мила. Такое можно было сделать заключение — она мила, она симпатична, она нравится...и самое главное — она явно знает себе цену.
Незнакомка также беспринципно разглядывала случайную соседку по столику, делая свои выводы. Наконец она произнесла:
- Раз уж мы так странно встретились — улыбка — давай знакомиться!
- Да, я тоже хотела это предложить...Я — Амелия. А Ваше имя?
- Крис. Вернее, это не моё имя, но называй меня Крис.
- Очень приятно, Крис. - Амелия непроизвольно улыбнулась, продемонстрировав свою очаровательную белоснежную улыбку, испортить которую не способна была даже кока-кола, которую девушка потребляла литрами. Это был её самый любимый напиток — лучше вина или коктейлей, лучше апельсинового сока или кофе. Она обожала колу. И гордилась своей улыбкой, способной влюбить в себя всю эту чертову планету.
- Мне показалось, когда я зашла сюда пять минут назад, что тебе нужно кому-то что-то высказать, будто ты готова взорваться, если не скажешь. Твой взгляд меня поразил...
- Неужели это настолько заметно было? - Амелия немного смутилась и никак не могла привыкнуть, что Крис обращается к ней не на «Вы», как это принято в обществе, а так, будто они старые подруги или сидят вместе на лекциях. Это было необычно и вызывающе, это интриговало.
- Ты даже не представляешь насколько! - Крис взъерошила волосы и пытливо заглянула в серые глаза Амелии.
- Да...Мне грустно. Только вот я Вас совсем не знаю...Тебя....Совсем не знаю и потому все эти разговоры нам не нужны. Не надо говорить обо мне. Лучше я тебя послушаю...
- Но ты же взорвёшься!Ты погибнешь! - Крис уже не улыбалась. Она смело протянула руку и положила свою горячую ладонь на руку Амелии, безвольно лежащую на поверхности столика. - Я тебе точно говорю, что ты должна мне рассказать. Это важно. А потом я расскажу о себе. Да, обещаю, что расскажу...Мы переживём всё вместе, Амелия. Поверь мне!
- Хорошо. Но ты неужели сможешь слушать?Вдруг я только испорчу тебе вечер, Крис?Я не хочу быть занудой и не хочу быть тебе обязанной. Потому что чувство, когда кто-то помогает, а ты помочь не можешь, ужасно гнетёт потом...
- Этого не будет. Представь, что я здесь только, чтобы выслушать твою исповедь. А потом я исповедаюсь тебе сама... - Она улыбнулась и её темные глаза наполнились странным светом, в них заплясали искорки готового вырваться наружу безумства.

Амелия начала свой рассказ...
«Я никогда никого не любила. Знаешь, это ведь очень страшно — никогда не любить. Но все вокруг наказывают тебя за это неумение. Они кричат, что ты — никчёмное существо, что ты зверь, что любить необходимо. А я их всё сильнее ненавижу за это, потому что не любить — это уже наказание. А может быть и дар для кого-то, но для меня — наказание. Всё началось много лет назад. Моё детство прошло в старой квартире в одном из старых кварталов этого города. Мы жили с родителями и моей старшей сестрой, я занималась художеством, сестра бегала на дискотеки, родители работали, чтобы мы могли это себе позволить. Но я не любила родителей. Я ненавидела отца за то, что однажды он сделал из этой хрупкой и интеллигентной женщины — моей мамы — а она могла бы стать прекрасным модельером, обычную жену, хозяйку и швейку. Я не могла уважать и её, потому что видела, что её брак с отцом — это самый легкий путь из существующих. Кроме меня и Анны, моей сестры, их уже многие годы ничто не связывало. Она не любила его, а он не любил её. Через пару лет после его смерти, она говорила, что могла бы улететь во Францию к Патрику — её любовнику-художнику, с которым познакомилась на одном из музыкальных вечеров, посещаемых ею раз в месяц. Но она не улетела и не развелась, потому что испугалась. Я не любила её никогда, даже уважать не могла... Анну я тоже не любила. Мне было почти безразлично, что она угодила в нарколечебницу на целый год, сейчас мы живём в разных городах — она уехала пару лет назад туда, где забывать будет легче. А еще у меня было несколько любовников и две любовницы, красивые, молодые, безумно сексуальные. Они любили меня, а я старалась их полюбить, но удавалось только уважать их за эти красивые тела, за гордость, за то, что они позволяли мне с ними делать... Это очень тяжело — всегда всем лгать. Они могут так глубоко чувствовать, а я могу только увлекаться. Вернее, так было до встречи с Валентином...»

Крис слушала сбивчивую, то затухающую, то переходящую в беспредельное отчаяние речь Амелии и всё больше хотела чтобы этот рассказ никогда не заканчивался. Крис знала, кто такой Валентин, знала о нём гораздо больше, чем знала Амелия, но это не мешало ей, а скорее помогало. Ведь она никогда не видела его таким, каким он казался Амелии. Будто это были совсем разные люди...

«Когда нас видели вместе, многие считали нас парой, но это чушь. Я любила Валентина, как можно любить человека, а не любовника. Он знал, что я люблю чай с жасмином на ночь, что меня не стоит беспокоить, когда я пишу картины и что становлюсь ужасной стервой, если встаю утром не с той ноги. Он никогда не говорил лишних вещей, мало говорил о себе, но обожал меня слушать. А я говорила, обо всём ему рассказывала, как могла бы рассказывать своему внутреннему воображаемому слушателю. И тогда я его полюбила... Валентин мог за неделю привести к нам домой трёх разных парней, переспать с ними и расстаться, а потом два месяца никого не водить. Он был странным. Я не ревновала его к этим красавцам-любовникам, я не хотела заняться с ним сексом, с ним просто было легко...»

Амелия замолчала, как-то горько улыбнулась одной половинкой рта и почему-то произнесла: «Тебе такие не встречались?»
- Нет. Такие не встречались.
- А ты бы хотела?
- Какая разница? Мы все многого хотим и умираем, успев получить лишь десятую долю всего этого... - Крис сильно разволновалась, услышав такие слова о нём. О Валентине, которого она знала так много лет и судя по всему не знала о нём ничего. Если Амелия права, то это всё меняет. Слишком меняет.
- Просто я бы вас с ним познакомила... Если бы он был здесь...
- Похоже, пора мне начать свою исповедь — Крис долго смотрела в лицо собеседнице и поняла, что та уже достаточно поведала. Амелия говорила полтора часа, не прерываясь, она могла бы говорить и дольше. Крис несколько раз ощущала, что девушка нехотя переходит к следующему эпизоду, будь её воля — она бы продолжила какой-то конкретный отрезок рассказа до детального описания мельчайших деталей, наподобие того, какого цвета бельё было на той девушке, с которой они занялись случайным сексом в туалете ночного клуба, или сколько цветков было в букете хризантем, которые подарил ей Валентин на прошлой неделе.
- Да, кажется, моя закончилась... - Амелия потягивала из трубочки содержимое очередного стакана и выглядела так, будто за эти полтора часа прошло лет пять. Чувство того, что всё уходит, проходя через её сознание, становилось всё острее. Амелии хотелось безвольно опустить голову на руки и заплакать, отпуская что-то, что она так долго берегла и боялась потерять... Она вдруг ощутила, что уже не сидит на стуле, а стоит, обнимаясь с кем-то. Тепло Крис проходило сквозь одежду Амелии, она плакала, так горько, как никогда. Даже в ту ночь, когда она встретила Валентина, рыдания не были настолько безутешными и горькими. Тогда она только начала своё падение, она пролетала бесконечные этажи, из окон на каждом из которых на неё пялились адвокаты и проститутки, бизнесвумен и уборщицы, гении и преступники. Амелии было страшно, но она боялась этого вечного падения и этих людей, которые смотрели на неё с превосходством, хотя годились только на то, чтобы она считала их безвольной толпой. А сейчас она плакала, чувствуя, что через долю секунды её тело будет кучкой мяса на грязном асфальте, она предчувствовала боль этого столкновения, иной исход был невозможен...
- Тихо... - Руки Крис гладили её непослушные волосы, чертили теплом линии по изгибам её тела - Мы поедем ко мне домой. Подожди немного...

Амелия почти не помнила, как очутилась в спальне с бордовыми стенами, тяжелыми шторами на окнах, огромной кроватью и целой стеной с различными книгами, названия которых говорили в основном об их магической, психологической или философской направленности. Крис, уже облачённая в широкий кремового цвета халат, зашла в комнату с двумя огромным кружками и, поставив их на столик возле кровати, опустилась на её краешек рядом с Амелией. Мокрые дорожки на щеках той уже давно высохли, но взгляд не утратил драматизма и отчуждённости.
- Это для нас двоих...
- Что? - Амелия едва понимала, о чём идёт речь.
- Какао. Я принесла его для нас...Надеюсь, тебе уже лучше?
- Да, извини меня. - Амелия опустила глаза, чувствуя себя чуточку виноватой за то, что поддалась своим эмоциям, расплакавшись на плече у почти незнакомого человека.
Не надо. Я знала, что ты будешь плакать.
Они с Крис за пять минут в абсолютном молчании уничтожили содержимое своих кружек.
- Я думаю, что тебе нужен хороший душ...- Её рука крепко вцепилась в запястье Амелии, а взгляд не терпел никаких возражений.
Они прошли в смежную со спальней ванную комнату, всё в ней было оформлено в оттенках синего цвета, переходящего то в едва уловимый голубоватый, то в насыщенно синий.
- Не бойся — Крис начала медленно раздевать Амелию, развязывая ленточки на её топе.
- Мы...с тобой....Я верно понимаю?
- Нет. Ты ничего не понимаешь.... Любви у нас не будет. И секса не будет. Я просто хочу, чтобы ты отдохнула и расслабилась, а потом я всё тебе расскажу.

Спустя час они вышли на ночную улицу и, поймав такси, поехали в тот самый бар, где недавно впервые увидели друг друга. Всю дорогу Амелия молчала, глядя в окно. Ей не хотелось говорить с Крис, чтобы не убить то волшебство, которое до сих пор витало в воздухе, подобно аромату духов или стигаретному дыму.
Их столик был свободен. Крис первая подошла к нему и уселась. Ей тоже не хотелось говорить, но она всё-таки сказала.
- Мы провели вместе всю ночь и через час я уйду. Обещай мне, Амелия, что ты не станешь искать меня...
- Да. Я не буду.
- С тобой останется Валентин. А я уйду навсегда.
- Он бросил меня. Его нет. А я люблю его...
- Он не бросал тебя. Просто он боится любви, как боялась её ты. Раньше.
- Ты...
- Я знаю его. Гораздо дольше тебя. А теперь слушай...

Когда мы были маленькими, я всегда была с ним рядом. Я старше Валентина на 4 года. Когда погибли наши родители, мне было 17 лет, а ему 13. Он замкнулся в себе, его не интересовали девочки, как впрочем и мальчики. Его не интересовала даже я. А я его любила. Не как брата. Как будущего любовника... И он меня боялся. А потом он стал испытывать отвращение к любым существам женского пола, думая, что они такие же испорченные и порочные, как я. Он меня ненавидел и как только ему исполнилось 16, он ушёл из дома, оставив все свои книги, видеокассеты, даже дневники, только чтоб я не знала, куда он ушёл... Но это только начало.... Ты не представляешь моё удивление, когда спустя три года, он объявился на пороге нашего дома и сказал, что останется пока не найдёт новое жильё. Он уже не просто не походил на того пугливого паренька, который навсегда остался в моей памяти, он был другим. Теперь в нём невозможно было увидеть любовника, каким я думала он станет. Он был похож на растение, на девушку, на гомосексуалов из различных фильмов, которые я смотрела в подростковом возрасте, пытаясь понять природу сексуальности человека. Мы с ним подружились. Я узнала, чем он занимается, а он узнал, чем занимаюсь я. Я была тогда танцовщицей в одном клубе. Я не была проституткой, а только танцевала, потому что это мне нравилось. Однажды, вернувшись домой, я нашла запечатанный конверт с надписью «сестре». Он написал всего два предложения: «Прости за то, что я ушёл тогда. Прости, что ухожу сейчас.»
Я искала его, но так и не нашла. Это было ровно 2 года назад. Потом я случайно увидела вас с ним в одном магазине с сувенирами и, проследив, выяснила, где вы живёте. Но я не стала бы к нему подходить, потому что он бы снова убежал. Так уж глупо вышло, что мой брат увидел во мне самую ужасную женщину, какие только возможны. Я сожалею об этом, но не смогу уже что-либо изменить...
Я знаю, Амелия, что ты теперь меня тоже вполне возможно, будешь ненавидеть...Но прошу об одном — замени ему меня. Стань ему сестрой. Подругой, кем угодно, только не любовницей...Станешь?

В глазах Крис появились слёзы, она нервно сглатывала, проводя ногтём по поверхности столика.
- Стану. Если он вернётся. - Амелия была в легком шоке от услышанного. Она ожидала всего. Но не такой правды. Она хотела услышать иное.
- Он вернётся. Его уход от тебя — очередная пьеса, придуманная мной. Кстати, теперь я работаю в театре. Я ставлю дешевые спектакли, пишу сценарии некоторых из них и верю, что когда-нибудь напишу что-то гениальное... - Крис улыбнулась так же горько, как несколько часов назад улыбалась ей Амелия.
- Когда он вернётся?
- Когда я исчезну... Я хотела рассказать тебе это всё, потому что поняла, что ему нужен кто-то родной. Кто-то, способный отдать ему то тепло, которое должна была подарить я, но я не сумела. В 7 утра, ровно через полтора часа - мой самолёт. Я решила, что перееду жить в Париж. Там я буду другим человеком, но чтобы стать кем-то другим, надо поставить точку, закончить прежнее. Вот я и закончила. Вы никогда обо мне больше не услышите. Амелия, ты видишь меня в последний раз. Моя исповедь тоже закончилась.

Пару минут они молча смотрели друг на друга.
- Удачи! - выдавила из себя Амелия.
- Она мне пригодится...
- Я не забуду тебя, Крис... Никогда не забуду. Ты что-то дала мне, теперь у меня чувство возрождения. Я всё-таки умерла. Но теперь я поднимаюсь и знаю, как жить дальше.
- А я знаю, что когда умру по-настоящему, обо мне кто-то скажет: «Она жила!». Это так ценно...Ведь то, что мы жили, знаем только мы, другим может казаться, что мы просто присутствовали и наблюдали, боясь настоящей жизни и крича о том, какие же глупые эти люди, подглядывающие за нашим падением. Они как нелепые клоуны — смеются, зловеще хохочут, наблюдая смерть и необратимость. Нашу смерть и нашу необратимость, не замечая, что скоро начнётся и их собственное падение.
Амелия встала со своего стула и в лучах восходящего солнца, которое стало освещать небольшое пустое помещение, если не считать присутствия бармена и их двоих, и обняла Крис. Она знала, что не забудет, как та, подставляя лицо струйкам воды, гладила её кожу и напевала песню, популярную в годы их детства, песню о том, что свет никогда не сможет померкнуть, а все люди всегда будут любимы и счастливы на этой планете... Крис скользила ладонями по её спине, обнимала её, а ей казалось, что это волшебство, настоящее чудо — получать тепло от кого-то, кто не требует взамен ничего. Чудо, когда нет условностей, нет страха быть отвергнутой и униженной за свои случайные порывы подарить это самое тепло. Амелия знала, что такое не повторяется, но память и воображение станут часто возвращать её к этому моменту очищения и просветления.

Теперь она научилась любить и видела в этом смысл. Она знала, что Валентин ждёт её дома. Он ждёт сестру. Ждёт простое тепло, ждёт то, что потерял когда-то и вновь обрёл в её лице.
«Я никогда не забуду тебя, Крис» - прошептала Амелия, любуясь на спящего и прекрасного в своей беззащитности Валентина.

Никогда не забуду...

15 октября 2010