Хозяйка розового сада

Есть люди, которые не помнят детства. Но есть и такие, кто помнят себя с первых дней жизни.  Почему это так – есть много версий.
Одна из них мне нравится. Когда ребенка что-то развивает, он счастлив особым счастьем – познания себя и мира. И образы таких мгновений, событий и людей память бережно хранит.
Когда Але было три года, ее отца, военного моряка, перевели в Севастополь. Последствия войны еще чувствовались в шестидесятые годы, город медленно восстанавливался. Моряки и члены их семей, а также немногочисленные жители, оставшиеся после разрушения города, населяли беленые домики, карабкающиеся по склонам холмов. Сталинские дома центральных улиц, парки и бульвары, памятники Ушакову и Нахимову, современные Дворец Пионеров  и Театр, построенные из инкерманского белого камня, являлись  оплотами городской культуры.
Но в три года жизнь сосредоточена ближе к месту жительства, каковым являлась съемная квартира в маленьком оштукатуренном домике неподалеку от базара.

Прямоугольный одноэтажный дом стоял торцом к узкой улочке, окруженный забором. На улицу выходило окно из хозяйской половины, вторая половина сдавалась жильцам. У Алиной семьи был отдельный вход рядом с входом в квартиру хозяйки. Вдоль стены тянулась узкая клумба с календулой и «львиным зевом», и стояла вкопанная скамейка со спинкой. Двор ограждали каменная глухая стена соседнего дома, вышеупомянутый высокий забор и сам дом. За вторым торцом дома начинался крутой холм с кустами, цепляющимися за тонкий слой наносной земли по меловому камню.
Старое высокое дерево и собачья будка под ним, мелкая трава и опавшие листья – вот и все примечательное во дворе. Да, еще стоячий гроб туалета в углу двора.
Правда, лохматая собака обитала в будке. Но она спала большую часть времени, по возрасту. Зато бесчисленные кошки и котята, которых развела хозяйка, крутились всюду.
У хозяйки было трудное имя, но Аля его выговаривала старательно, почти не запинаясь на «р» в отчестве: Анна Харитоновна. Зато Алину маму звали легко и красиво – Лена, Леночка.
Две комнаты, которые занимала семья Али, освещались солнцем после полудня. Раньше там жила старшая сестра хозяйки, Галина, писаная красавица и роковая женщина. Оставшись вдовой после обороны Севастополя, как, впрочем, и Анна Харитоновна, она нашла себе молодого мужа, с которым счастливо жила, пока не умерла в его объятьях от инфаркта в возрасте пятидесяти лет…
Анна Харитоновна не вышла замуж. Ей на момент знакомства с Алей было, наверное, от сорока пяти до пятидесяти лет, и Алиной маме она казалась старенькой. 
У Анны Харитоновны был своего рода «клуб». Немолодые мужчины, женатые и нет, посещали ее раз или два в неделю, играли в карты, беседовали за умеренной выпивкой, пили чай с вареньем. Они приносили ей небольшие подарки – шоколад, дефицитные продукты, выполняли поручения. Она называла их «поклонниками». Наверное, так оно и было. Анна Харитоновна была худощавой и черноволосой, с яркими глазами на смуглом лице. Только шея и руки выдавали ее возраст, поэтому она постоянно носила газовую косынку и бусы, маскировавшие морщины на шее. Ну, а руки не спрячешь.
Аля знала, что Анна Харитоновна – волшебница. А ее мама Лена не знала. Мама думала, что Анне Харитоновне скучно – ведь у нее не было ни детей, ни племянников, и ревниво следила, чтобы ее единственная дочка не использовалась в качестве игрушки. Однажды Аля, получив большую шоколадную конфету, наивно спросила хозяйку: «Вы очень любите детей?». Анна Харитоновна засмеялась и сказала, что она не любит детей. Но вот Алю – любит. И поцеловала ее в светлую макушку.
Когда Леночка позволяла хозяйке, постоянно этого желавшей, взять Алю на свою половину, там происходило много чудесного.
Во-первых, Але предлагалось самой выбирать варенье. Банок было много – с вишневым, абрикосовым, айвовым вареньем, сливовым и яблочным. Не простым яблочным, а из целеньких маленьких яблочек, «китайки». Вазочки с вареньем стояли полукругом, когда Аля и Анна Харитоновна пили чай.
Во-вторых, играла музыка – патефон! Пластинки у Анны Харитоновны были старые и хрипловатые, как ее прокуренный голос. Но одна была новенькая, подарок «поклонника». Робертино Лоретти чистым прекрасным голосом выводил «Са-а-нта-а-Лю-ю-чия, Санта-а-а-Лючи-и-я», и Але казалось, что это поет она сама. Даже пробовала подпевать. Анна Харитоновна от души смеялась.
А третье было настоящим праздником. У Анны Харитоновны было множество «драгоценностей» - бусинок, бисера, пуговок и прочего. Ее «поклонники» привозили ей из Москвы и Ленинграда эту блестящую мелкую мануфактуру, как называла Анна Харитоновна свои «драгоценности», а также шелковые нитки «мулине». Ее загорелые сухие руки нанизывали бусы, плели браслеты, украшали шляпки, вышивали воротнички. Эти восхитительные вещи она продавала на базаре, чем поддерживала существование, не укладывавшееся в пенсию погибшего мужа и ренту квартиросъемщиков.
Аля часами могла перебирать  бусинки, училась вдевать нитку в игольное ушко, сортировала бисер. Анна Харитоновна обещала научить ее пришивать пуговицы, а потом и вышивать. У Али горели глаза от восторга.
И, конечно, кошки. Три-четыре красавицы сидели по креслам, в позах неги лежали на диване и мягких стульях. Но у Анны Харитоновны всегда были «фавориты», и Аля думала, что у кошек такие имена . Но фавориты менялись, вырастая. Обычно это были котята с красивыми мордочками. Им надевали общий для всех поколений голубой бант, и любимцы поочередно помещались на особую бархатную подушку. Два, максимум три месяца – и фавориты начинали рваться во двор, обзаводились семьей и детьми. Так они утрачивали свои привилегии, но появлялся следующий или следующая.
- Чем вы там занимались так долго? – спрашивала Алю мама, когда та приходила домой.
- Мы играли в бусинки, - честно отвечала Аля.
- А почему ты не хочешь есть? – с подозрением наклонялась к ней мама Лена.
- Мы пили чай с вареньем, - поднимала на маму свои голубые глаза Аля.
- Ты не смотри на меня так! – сердилась мама, - Я Анне Харитоновне сто раз говорила, чтобы она тебе аппетит не перебивала! Ребенок должен есть суп, а не варенье. Ну, я с ней поговорю…
Аля не любила суп, она вылавливала малейший кусочек мяса, разбирала его на волокна и раскладывала по краям тарелки. Когда мама с возмущением спрашивала:
- Что это еще такое?
Аля, смотря на нее невинными глазами, отвечала тихо:
- Это волосы…
Вначале мама ничего не могла ответить от изумления. Потом старалась оказать давление. Но никакие «прекрати», «ешь немедленно» и прочее на Алю не действовали. Если же ложка с нежелательным содержимым упиралась непосредственно  Але в губы, то она, не разжимая зубов, отвечала «неть», и на этом стояла.
У мамы Лены «не хватало нервов» на упрямого ребенка, и она отступала.

После нескольких разговоров с Анной Харитоновной, отношения у мамы с хозяйкой испортились, и Алю на некоторое время перестали приглашать играть в бусинки.

Наступило жаркое лето, и на город обрушилась эпидемия полимиелита. Детей старались не выпускать на улицу, фрукты мыли с мылом, посуду обливали кипятком. Алина мама делала все возможное, чтобы дочка не заболела. Тем более, что одного мальчика с их улицы увезли в морской госпиталь с признаками заболевания.
Руки приходилось мыть по десять раз в день. И как-то незаметно для самой Али, у нее появилась дурная привычка – брать пальцы в рот. При сложившейся опасной ситуации такая привычка была просто недопустимой. Мама лаской и таской пыталась отучить дочь, пугала ее полимиелитом, больницей, параличом, но все было напрасно. Аля пугалась, напрягалась и еще чаще бессознательно отправляла пальцы в рот.
Тогда мама натерла пальцы Али красным стручковым перцем. Она подумала – перец горький, жгучий, Аля лизнет палец – ей не понравится, и так девочка отучится от своей опасной привычки.
Алю выпустили во двор. Ничего трогать на земле было нельзя, выходить за калитку – тоже, из-за эпидемии детей друг к другу не пускали. Кошек было много, но гладить их не разрешалось – вдруг лишай подхватишь. Оставался один пластмассовый заяц и кукла для компании.
Посадив куклу на скамейку, Аля с зайцем бродила по двору, придумывая сюжет игры. Неожиданно прядь волос упала ей на глаза. Аля убрала волосы, но задела пальцем глаз. Глаз немедленно защипало, полились слезы. Не понимая, в чем дело, Аля продолжала тереть глаз, а потом и второй, и нос, из которого тоже потекло...
На крик одновременно выбежали мама Лена и Анна Харитоновна. Обе с ужасом смотрели на Алю, катающуюся по земле, рыдающую в полный голос. Мама всплеснула руками и сказала одно слово «перец», и Анна Харитоновна сразу все поняла. Пока мама мокрым полотенцем пыталась протереть глаза и нос Али, Анна Харитоновна принесла ведро воды, черпая из которого чашкой постепенно удалось облегчить Алины муки.
Целую неделю Аля ходила с опухшим красным лицом и глазами-щелочками. Но пальцы в рот брать перестала!

Але было скучно. В их скромном доме было мало вещей, считанные игрушки уцелели после переездов, и купить их было не так просто. Хозяйственные заботы при скудости бытовых возможностей отнимали у мамы много времени. Она уставала – а надо было кипятить белые папины кителя, брюки и перчатки, стирать и мыть. Воду грели на керосинках, а за керосином ходили далеко в особую лавку, которую из-за огнеопасности вынесли за черту застройки.
Перед сном мама читала Але книжки. И как-то сама по себе Аля начала учиться читать. Сначала стихи. Она помнила их наизусть и водила пальцем по строчкам под картинками. Потом мама показала ей буквы, и Аля нашла их в знакомых стихах. А дальше – проще. К осени Аля читала по слогам все подряд.
Но пока шло лето, и Аля была на пути к чтению. Поэтому, когда мама бывала занята или уходила за покупками, оставляя Алю во дворе дома, девочка стучалась к Анне Харитоновне и просила помочь ей с трудной буквой.
Анна Харитоновна была в восхищении от Алиных занятий. В три с половиной года ребенок сам читает, учит буквы! И она одаривала Алю бусинками и пуговками – больше ничего у нее не было. А чаем угощала с опаской, напоминая, что много сладкого есть нельзя, а то мама будет сердиться.
Еще Аля любила рассказывать. Она сочиняла напропалую, связывая реальность и выдумки, притом рассказывала убедительно, с интонациями и на разные голоса, если в истории было несколько героев. Если они с мамой ехали в троллейбусе, неспешно катящемся по Севастопольским улицам, и какая-нибудь пассажирка заговаривала с Алей, вскоре весь троллейбус слушал фантастическую историю, излагаемую детским звонким голосом. Мама Лена смущалась, останавливала Алю, но пассажиры умоляли ее не мешать. Через пару месяцев их стали узнавать в городе, здороваться. Постепенно мама начала гордиться Алиным сочинительством.
Анна Харитоновна уговаривала Леночку, прийти к ней в гости, когда соберутся «поклонники». Мама думала, что ее красота и молодость послужат привлечением для пожилых гостей хозяйки, и в этом смысл приглашения. И, хотя ей льстили такие предположения, она не спешила соглашаться. Алина мама была очень красивой и «знала себе цену».
Леночке было одиноко в отсутствии Алиного папы, который надолго уходил в плавание с эскадрой, а работы в закрытом городе было не найти. И детских учреждений было очень мало. Приходилось  заниматься нелюбимым домашним хозяйством и растить дочь. Единственным развлечением было кино. Из-за Али приходилось выбирать кинотеатры под открытым небом. Потому что Алю привозили в коляске, ожидая, что она заснет во время сеанса. Но Аля не спала! Она смотрела фильмы, как сны, и помнила их потом всю жизнь, не переставая благодарить свою дорогую мать за ее увлечение кинематографом.
Однажды в пятницу мама Леночка надела красную блузку и модную расклешенную юбку, уложила черные волосы в пышный узел и слегка подкрасила губы. Она приняла решение пойти в гости к Анне Харитоновне. Для Али было приготовлено белое шелковое платье, перешитое бабушкой из старой блузки, и красиво украшенное маленькими вышитыми розочками.
В теплом закатном свете стали собираться «поклонники». Они здоровались с Анной Харитоновной, поднимались в дом. Наконец, калитка закрылась за последним гостем. Анна Харитоновна постучала в стенку, сообщая Леночке и Але, что все собрались.
Мама подхватила блюдо с пирожками, которые напекла к столу, взяла Алю за руку, и они торжественно перешли из своей части дома в хозяйскую.
Стол, уставленный закусками, фруктами и двумя бутылками вина в центре, был по тем временам роскошным. Заслуга в этом была «поклонников», доставивших банки с крабами и икрой, и Анны Харитоновны, нажарившей рыбы «султанки» и сделавшей салат «оливье». Колбаса и сыр также являлись праздничными яствами.
Установили блюдо с мамиными пирожками, усадили ее и Алю на почетные места, и ужин начался.
Имена «поклонников» Анны Харитоновны память не сохранила. Аля впервые была на таком вечере. Тосты произносились не так, как в компании папиных друзей, весело, громко, коротко, а по другому - сложно, неторопливо, негромко. Рюмки хрустально звенели, красивый абажур над столом поблескивал бисерными подвесками. Аля пила разведенный сироп и ела пирожок.
Анна Харитоновна подошла к Алиному стулу и шепнула ей на ухо, чтобы та не стеснялась, если ее за столом попросят что-то рассказать, почитать стихи. Аля кивнула с полным ртом.
Поставили пластинку, Леночку и Анну Харитоновну пригласили танцевать. Аля смотрела на кружащиеся в узком проходе пары. В комнате было душно. Трое нетанцующих «поклонников» пересели к маленькому полированному столику и разложили карты.
Танец кончился, пожилой лысый мужчина поцеловал руку маме Лене, а раскрасневшийся «поклонник» Анны Харитоновны церемонно поклонился.
- Дорогие друзья, - хриплый голос Анны Харитоновны прозвучал мягко, - прошу внимания. У нас в гостях маленькая девочка, ей еще нет четырех лет, и поэтому скоро она пойдет спать. Пока она с нами, попросим ее рассказать нам сказку! Или стишок. Что ты выберешь, Аля? – спросила Анна Харитоновна у Али, ставя ее на стул.
Аля, подумав, выбрала сказку. Это была сказка про Луну. Почему? Потому что на фоне бирюзового неба за окном плыла Луна. Аля встала в пол оборота, чтобы смотреть на перламутровый овал, и ладонями разгладила помявшееся платье.
Сказка была не длинная, может быть, минут на пятнадцать. Аля говорила вдохновенно, и тишина в комнате была полной. Небо за окном потемнело, и Луна спряталась за тополь. Когда Аля взглянула на слушателей, голос ее невольно прервался. Мужчины спали! Отяжелевшие головы склонились к плечам и тарелкам, глаза закрылись, сонное дыхание висело в воздухе. Мама Лена смотрела на Алю «страшными глазами», а хозяйка вечера приложила палец к улыбающимся губам.
Тихо-тихо Алю сняли со стула, дверь за ними бесшумно закрылась. Недовольная мама молча уложила Алю спать и легла сама. Она была разочарована!

Наутро мама Лена отправилась за овощами на базар, Аля же была наказана и сидела дома. Формальной причиной наказания был отказ от каши, а истинной – плохое настроение мамы. Вчерашний вечер оставил ее в недоумении, ожидаемых радостей не принес, только хлопоты и огорчения. Кроме того, ей тяжело было носить с базара тяжелые сумки, но не ходить же из-за этого каждый день за покупками! Словом, она ушла, оставив Алю за столом с карандашами и бумагой.
Аля рисовала Луну, приговаривая про себя вчерашнюю сказку.
В окно постучала Анна Харитоновна. Але была видна ее кудрявая черно-рыжая от хны голова, а потом и улыбка, открывавшая крепкие желтоватые зубы.
- Выходи, Аля, я тебе что-то покажу, - позвала она Алю, которую не надо было долго упрашивать. Мигом надев сандалики, Аля спустилась во двор.
Анна Харитоновна поманила ее в конец двора, упиравшийся в холм. Оказывается, между торцом дома и холмом был промежуток, шириной метра три, может быть, чуть больше, закрытый каменной стеной почти на высоту дома. Пыльные плети плюща карабкались по стене и свешивались на беленую калитку, пряча ее от невнимательных взглядов. Если мама Лена и знала о существовании таинственной двери, то Аля видела ее впервые.
Анна Харитоновна нажала на тугую поворотную ручку и сильно толкнула калитку.
И они вошли в сад роз. Стоял июнь, и большинство розовых кустов были в цвету. Кусты были выше Алиного роста, и огромные розы казались больше лица. До этой минуты только в парках, издали, и на открытках Але приходилось видеть эти прекрасные цветы… А домой срезанные розы не покупали, потому что они быстро вянут.
- Ступай осторожно, не промочи ноги, хорошо? – сказала Анна Харитоновна, открывая ржавый кран колонки, и по шлангу, проложенному под кустами, потекла вода.
Журчание воды, благоухание и пение невидимых птиц в акациевых кустах на склоне холма, под которым они стояли, слилось для Али в одно невыразимое состояние.
- Это чайные розы, желтые, понюхай, как они пахнут, - поворачивала Анна Харитоновна цветы к Алиному лицу. – А это «глория», их лепестки розовые по краям, а вокруг центра желтые. Их запах слабее, тоньше. Зато смотри, какие они большие!
Анна Харитоновна подошла к кустам, усыпанным красными розами:
- А красные розы почти не пахнут, но они такие яркие, и форма у них красивая. Или розовые розы… Розовые от слова роза. Это самые-самые настоящие розы, у них запах сладости.
Аля стояла около куста белых роз, начинавших осыпаться. Темная зелень и белые цветы, как из крема или фарфора.
Анна Харитоновна поправила два маленьких кустика в нераспустившихся бутонах.
- Эти новые кусты первый раз зацветают, их мелкие розовые розочки собраны в кисти. Как называются, не знаю, новый какой-то сорт. Подарок! – последнее слово Анна Харитоновна произнесла значительно.
- Ну, что же ты молчишь? – спросила она остолбеневшую Алю, - Нравится тебе здесь?
- Очень нравится, - ответила Аля шепотом.
- Хочешь, погуляй здесь пока, мне надо выбежать в булочную. Это быстро.
Аля кивнула.
- Ты ведь не будешь розы рвать, да? –  спросила Анна Харитоновна, оглянувшись на ходу.
Аля отрицательно покачала головой.
И Анна Харитоновна быстрыми шагами удалилась.
Аля принялась играть. Она переходила от куста к кусту, наклоняла розы, разговаривала с ними. Это были заколдованные принцессы, и Аля давала им имена.
В калитку заглянула мама:
- Аля!!! Ты что здесь делаешь? Как ты вошла? Анна Харитоновна никого не пускает в цветник.
Аля, стоявшая под кустом на цыпочках, держалась за огромную «глорию». Услышав голос мамы Лены, она дернулась и непроизвольно отломила цветок. В ужасе она обернулась к маме.
- Я не хотела, - пролепетала Аля, - это нечаянно…
- Ты будешь Анне Харитоновне объяснять, что нечаянно, что нет, - сказала мама и вывела Алю за руку из розового сада.
Лепестки «глории» устилали Алин путь домой.
Пару дней Аля не виделась с Анной Харитоновной. Мама Лена как-то объяснилась с хозяйкой, упирая на главный аргумент – нельзя оставлять ребенка без контроля. Так что Анна Харитоновна не могла не понять, что ее вины в происшедшем столько же, сколько и Алиной.

А потом мама Лена и Аля собрались к дедушке, в город на Волге. Приближался день отъезда, и Але очень хотелось повидаться с Анной Харитоновной.
Пришел из плавания папа, его приход всегда сопровождался шумом и хлопотами в доме. Мама особенно уставала и ждала, когда же он снова уйдет с эскадрой. Папа не занимался домашними делами, не умел и не привык – на службе многое делали матросы, и в несколько свободных от службы дней ему хотелось полного отдыха. Поэтому он часто уходил из дома в долгие прогулки по городу, брал с собой Алю. Большую часть пути она ехала на его плечах, но и ногами шла. Отец доходил до улицы Нахимова, выпивал в киоске стакан легкого вина, Але покупал «Мишку на Севере», встречался с приятелями.  Ужинать возвращались домой. Аля сквозь сон плыла на его руках и вплывала в постель.
Так прошли несколько дней, и Анна Харитоновна все не встречалась Але. Наконец, Аля спросила маму, которая неожиданно стала вдруг кормить многочисленных кошек во дворе и варить кости с крупой для собаки – где Анна Харитоновна?
- Анна Харитоновна заболела, ее положили в больницу. Скоро она будет дома, - сказала мама, - не волнуйся.
- Когда? – спросила потрясенная Аля.
- Через три дня,  - ответила мама и пошла поливать Розовый Сад.
Через три Анна Харитоновна, похудевшая и побледневшая, вернулась. Она благодарила маму Лену за заботу о кошках и собаке, цветы и порядок во дворе. Мама сочувственно улыбалась.
Аля подарила Анне Харитоновне букетик полевых цветов, собранных по обочинам дороги к рынку. Желтые, белые и фиолетовые цветы она разместила в середине, и окружила их нежными серебристыми колосками. Удивительно было рассматривать маленькие цветочки – вблизи они были очень красивыми, интересно устроенными.
Анна Харитоновна взяла букетик, поблагодарила Алю. Затем обернулась к маме:
- Леночка, можно Але зайти ненадолго?
- Можно, - отозвалась мама Лена, уходя в дом.
Они поднялись на крыльцо и прошли в знакомую Але комнату. В полумраке блеснули кошачьи глаза – фаворитка с голубым бантом лежала на своей подушке. Анна Харитоновна прошла на кухню, где мама Лена кормила кошек, там царил хаос. Перешагивая через мятые газеты, тарелки и лужи, Анна Харитоновна поставила чайник на примус. Але она сказала:
- Будем чаевать? Выбирай варенье!
И Аля поняла – что-то изменилось, раз Анна Харитоновна не опасается маминого недовольства.
Потом они пили чай, чаевали, варенье было выбрано айвовое, наполнявшее стеклянную вазочку алым светом.
- Смотри, что у меня есть для тебя, - сказала Анна Харитоновна.
Аля поставила чашку на край стола.
- Поставь на блюдце, - попросила Анна Харитоновна. Она медленно поднялась и подошла к комоду. Выдвинула один ящик, потом другой.
- А, вот это где, - сказала она про себя и повернулась к Але:
  - Посмотри, это тебе.
Перед Алей на столе появилась маленькая подушечка, с мамину ладонь. На ней были вышиты розы!
- Очень красиво! – сказала Аля, - Спасибо!
- Бери, бери. Эта подушечка для иголок. Будешь вышивать, понадобится много иголок с разноцветными нитками, тогда подушечка пригодится.
Аля слезла со стула и стояла, прижав подушечку к груди. На ней было белое платье, вышитое маленькими розочками – белыми и розовыми.
- Кто вышивал твое платье? – спросила Анна Харитоновна.
- Бабушка, Александра Васильевна, - ответила Аля.
- А почему ты называешь бабушку по имени-отчеству? – удивилась Анна Харитоновна.
- Мама сказала, чтобы я так ее называла.
Анна Харитоновна отвела от Али взгляд и покачала головой.
- Хочешь, пойдем в Розовый сад? А то, когда вы приедете, все розы отцветут.
И они пошли в Розовый Сад. Он был полон цветущих роз, ароматов и птичьего щебета. Анна Харитоновна поливала розовые кусты, а Аля играла в заколдованных принцесс, называя их по именам.
Наступил вечер, потом утро – и Аля с мамой затемно на такси поехали на вокзал, чтобы потом долго ехать на поезде до Москвы, а потом еще на другом поезде… К дедушке.

За лето папа дважды приходил из плавания, останавливался на квартире у Анны Харитоновны. Они вместе курили на скамейке перед домом, пили чай. Здоровье Анны Харитоновны шло на поправку.
Однажды ночью папа не мог заснуть. Полежал в темноте, потом решил почитать и включил свет. Движение на полу привлекло его внимание.
Огромная сколопендра выползла из щели между стеной и полом и быстро направилась в тень кровати. Папа знал, что укус сколопендры, если и не смертелен для взрослого человека, то уж страдания и последствия несет значительные. Он осторожно спустил ноги в ботинки, встал и раздавил опасное насекомое, испытывая отвращение, которое помнил потом до старости.
В эту ночь он принял решение, что его жена и маленькая дочь не вернутся на эту квартиру. Дом, построенный в начале тридцатых годов, нуждался в капитальном ремонте, и Анна Харитоновна не могла справиться с такой непосильной задачей. Поэтому дом ожидала либо продажа в другие руки, которые приведут его в порядок, либо медленное разрушение.

Когда мама Лена и Аля вернулись, стоял теплый сентябрь. Папа встречал их на вокзале. Мама привезла ведро протертой черной смородины из дедушкиного сада, чемодан яблок и мешок насушенных грибов. А папа получил квартиру, вернее, две комнаты в коммунальной квартире на третьем этаже нового дома. Поэтому такси повезло их совсем не к Анне Харитоновне, а на новое место.
Приезжая с мамой на базар, Аля каждый раз просила ее зайти к Анне Харитоновне.
- Она уже забыла тебя, - говорила мама, - у нее новые жильцы!
И они не заходили.
Прошло несколько лет и, гуляя с папой, Аля попросила его сходить с ней к Анне Харитоновне. Они прошли по дороге к базару, свернули в переулок… Папа не мог вспомнить номера дома. Искали по памяти. Но маленькая Аля редко выходила за пределы двора, поэтому плохо помнила, как выглядел дом с улицы.
Вдруг – запах роз остановил Алю.
- Это здесь, папа, - сказала она, - постучим в калитку.
И они постучали.
Анна Харитоновна принимала «поклонников». Она была нарядная и веселая. Старая волшебница сразу поняла, почему пришла Аля и ее папа.
- Заходите, - пригласила она их. – Как ты выросла, Аля!
Примкнуть к гостям папа отказался. Он присел на скамейку и закурил. Анна Харитоновна открыла Розовый Сад и впустила Алю. Сад был, как всегда, полон цветущих роз и ароматов. Аля покружилась на месте и присела, наклонив голову. Голова кружилась.
- Ты что это такое делаешь? – послышался голос Анны Харитоновны.
- Я хочу унести этот сад с собой, - сдавленным голосом произнесла Аля.
- Ты его уже унесла, - засмеялась Анна Харитоновна хрипловатым смехом.
На крыльцо вышел один из «поклонников»:
- Анюта, ты скоро? – окликнул он Анну Харитоновну.
- Иду, - коротко отозвалась она и вышла из Розового Сада.
Аля походила между кустами, трогая цветы, вдыхая их чудный запах. Несомненно, это были зачарованные принцессы. Они смотрели на Алю золотыми глазами, спрятанными за лепестками и тычинками, и просили помнить о них.
Папа позвал Алю, и она пошла на его голос. В проеме калитки Аля оглянулась на сад – оттенки зеленого меркли в вечерних сумерках, но цветы светились. Окинув Розовый Сад прощальным взглядом, Аля вышла, и вскоре они с папой уже ехали на троллейбусе к дому.

  Хозяйка Розового Сада избежала забвения, оставаясь живой и волшебной еще целых пятьдесят лет. А теперь, может быть, ее существование продлится еще на десятилетия. Кто знает?..