Дневник I-39 Болезнь, больница

Дневник I-39 Болезнь, больница               

                Из дневников давних лет

     эпиграф Ивана Алексеевича Бунина, цитирую по памяти: "Самое интересное - это дневники, остальное - чепуха."

У меня такая психология, что чуть что, и я отчаиваюсь.

Читали с Андреем Г. отца Александра Ельчанинова. «Давай поговорим», - сказал Андрей. Он чувствует себя 18-летним человеком. Мы молились друг о друге, Андрею стало легче. Он не хочет ничего читать, колдовство по–прежнему действует. «Монахом я быть не хочу». Я: «А я не могу. Слишком люблю искусство и книги». Я сказала ему, что не хочу больше ни в кого влюбляться. «Я не хочу жить», - сказал Андрей.

Моя любовь к Андрею не лишена корысти. Вчера он провожал меня. Я споткнулась. «Держись за меня», - сказал Андрей. Я тихо взяла его под руку, всё во мне застонало: «Я люблю его».

Думала о тех, кто в аду. «Как им помочь?», - спросила я Христа.

Я представила себя у Него на руках, а перед нами огненный ад, который мне в такой ситуации не страшен.

Я поняла, что Христос в один миг может погасить это пламя и освободить всех.  Если я так этого хочу, то каким томленьем всех спасти пронизано Его сердце!

Музыка – родная душа, как забытая родина.

Отец Павел, которому я позвонила, сказал что с Андреем всё будет хорошо со временем. (это неверное предсказание, А. сломал шейку бедра, долго болел)

Когда Господь приходит в сердце и утешает Своей любовью, чувствуешь, что Он всё тебе простил. Его появление смягчает разлуку с Андреем. Моя глубинная связь с душой его всё крепче.

Я учила во сне молиться детей.

Наяву – разговор с братом Германом. Его ум не принимает «видимых абсурдов веры» (отец Александр Ельчанинов).

Христос отнимает меня от земли, мне не хочется смотреть на мир. Чувство смертности и зыбкости видимого мира болезненно пронизывает меня.

Если начинается тоска от разлуки с Андреем, я отбрасываю от себя мысли о моём неведомом будущем со словами: «Вот данная минута. Есть Ты и моя любовь к Тебе». Если же тоска усиливается, я принимаю её, как неизбежное страдание и вспоминаю Его - страдающего. Какими объятьями удержать Бога? Я рассеиваюсь и теряю чувство Его присутствия во мне.

Отдаляюсь от Андрея. Учусь быть без него. Поняла, что могу.

Я с Ольгой Моисеевной Наппельбаум ходили к её знакомым. Приняли нас радушно, мы слушали замечательный голос Окуджавы. Разговоры литераторов мне были не интересны, оценки не показались глубокими, вкус – строгим. Все говорили громко, несдержанно. Тепла между людьми я не ощутила.

Красиво, много старинных вещей, но холодно. Приходила художница Вера Мухтар.  Характеров людей я не поняла. Для меня это были седые дети. Ольга Моисеевна плакала от песни Высоцкого «Привередливые кони». Я почувствовала огонь в этой песне.

С Наташей Кистовой ездили в Новый Иерусалим. Монастырь в жалком состоянии. Патриарха Никона несли на руках после его смерти 250 км.

У меня нет сил, обморочные состояния. Продолжаю петь в церковном хоре.

Андрей говорил со мной абсолютно равнодушно.

3/IX Чувство развертывающейся очередной трагедии моей жизни. Есть много живых и трепетных нитей, связывающих меня с Андреем и всё обрывается безжалостно и грубо, разрывая мне сердце.

4/IX Я прибита гвоздями к кресту. Мы с о. Павлом были у Ольги Моисеевны, он говорил с ней умно, деликатно, но и смело. Лицо у него было хорошее, светлый взгляд, улыбка, как у ребёнка. Он понравился О. М., она приняла то, что он говорил.

7/IX У Игоря встретились с Андреем. Я была красиво одета. «Роскошно или шикарно», - сказал Андрей о моей одежде.

Мы говорили с ним о том, что мне надо уходить из храма из-за здоровья. Я вспомнила: Лариса Танаева говорила мне, будто бы А. говорил Андрею Козлову, что женился бы на мне, если бы я не пела в храме.

Я много и быстро говорила, вела себя натянуто, неестественно, разыгрывала равнодушие к А. После того, как мы втроём помолились о наших родителях, мы с А. пошли к метро.

А.: «Нет, я не могу. У меня нет на это сил. От всего отказаться я не могу».
Речь шла о священстве его будущем. (он не стал священником)
 
«Игорь меня ругает, что я тебе не улыбаюсь». Я: «Зачем мне улыбаться, я этого не достойна», - мрачно, но с улыбкой пошутила я. Поезд ещё не подъехал к станции, я уже простилась с А., потом вернулась к нему, спросила о его маме, нужны ли ей простые чулки. А.: «Я и так тебе позвоню независимо от этого». Я: «Я в этом не сомневаюсь». Опять отошла от него. На станции Динамо я стала показывать А. барельеф боксера – копию моего отца, А. как ребёнок, забывшись, стал смотреть.  Наконец, мы окончательно простились, лицо его мгновенно изменилось, стало отчуждённо-грустным. Если бы я была уверена, что он не хочет терять меня...

11/IX Слабость. Трудно дышать.

12/IX Галя, Галя, он потерян, потерян, как все они потеряны тобой.

16/IX Говорю А.: «Если я уйду из храма, как я буду жить? Я нуждаюсь в людях, мне тяжело одной. У тебя есть мама, у тебя есть семья, а у меня нет никого. Я же живая...» А.: «А я мёртвый». Я: «Ты не мёртвый. Ты – спящий... красавец».

Я должна подавить в себе мысль о семье. Из состояния покоя я попадаю в моменты,  когда на меня обрушиваются страсти, я схожу с ума, умираю от душевной боли. Мне никто кроме А. не нужен, я выбрала его, я никого не хочу любить кроме него.

Я хочу написать книгу о своей жизни.

17/IX Маша, дочь Марины Винецкой сказала, что я похожа на мужчину, на Маленького Принца.

19/IX Отец В. не отпускает меня из хора. Мне страшно быть одной, я схожу с ума от богооставленности, отгоняю печаль молитвой, особенно помогает «Богородице Дево». 

20/IX Наташа, жена о. В. звонила мне весь день, спросила меня, хочу ли я лечь в больницу. Я сказала, что хочу.

23/IX Мне всё хуже, в течение дня у меня частые обморочные состояния. Плохо делается мне в храме, когда я пою. С трудом добралась я домой. Игорь и его брат Дима вызвали скорую помощь. Врачи сказали, что мне обследовать сосуды головного мозга. Врач вечером выписал больничный. У меня ночевала Лина. 3 часа был у меня Андрей, лицо у него светлое. У меня t 37,7,  приступы слёз, тоски, я задыхаюсь. Лежу в постели. Моя болезнь от муки, связанной с Андреем.

24/IX Я исповедовалась Игорю с плачем и мукой. «Если А. станет священником, он женится на тебе», - сказал И. Он меня утешил.

Ездили с Наташей к врачу, опоздали. Мне опять было очень плохо, дурнота, тело цепенеет. Стоять на одном месте не могу – теряю сознание.

25/IX Лежу дома. Хожу с трудом. Папа, Юля, Лариса, моя крёстная дочь, рядом. Вчера я сказала Наташе, что меня убивает некрасивость моего лица. «Оно у тебя ангельское», - сказала она.

27/IX Врач сказал, что если Наташа меня не положит в больницу, то поликлиника положит меня насильно.

С папой и Наташей ездили к невропатологу. Болезнь утончает чувства, смягчает жесткость и холодность сердца. Я испугалась, что выздоровев, потеряю тонкость,  огрубею. Меня жгут раны прошлых страданий.

Лина о моем папе: «Сердце у него нежное, а мужество великое».

Я: «Я никогда не было остроумна». Лина: «Зато ты никогда не была груба, резка... Вообще остроумие – опасная штука».

Звонил Андрей. «Я хочу, чтобы тебе было хорошо», - сказал он. Когда он узнал, что я гуляла, он сказал: «Умница». Я: «Как я рада, что ты меня похвалил». Андрей: «А я тебя всегда хвалю».

29/IX Вся жизнь моя проходит предо мной. Всё становится на свои места. У меня Юля Татарченко. Она спросила: «Ты себя никогда нищей не представляла?» Я: «Я сейчас этим займусь. Перед Богом я человек нищий, я это знаю, сознаю, и я этим довольна».

Мне страшно, потому что я чувствую бездну, созданного Богом мира. Это невозможно описать человеческими словами. Я сказала Юле: «Моя жадность простирается до того, что я хотела бы иметь такую же фантазию, какая была у Грина». Юля: «Достаточно того, что ты понимаешь, как это у него глубоко и серьёзно». Я: «А тебя хвалить надо?» Юля: «Нет. Пожалеть надо иногда».

У меня ночует кто-нибудь из друзей, мне готовят еду, я ничего не могу делать. Сегодня должен придти Андрей. Помоги нам в этот миг, потому что нам страшно. И земля колеблется, ожидая этой встречи.

30 IX Андрей и Юля увезли меня в больницу. До этого мы говорили с Андреем об о. Амвросии и о. Павле. «Он в Боге», - сказала я Андрею об о. Амвросии. «И ты в Боге», - сказал Андрей. «Надеюсь, что Он не оставит меня». А.: «Я сказал твоему папе, что завидую тому, что он на пенсии». Я: «Я тебя понимаю». А.: «Ты единственный человек, который понимает меня». Чуть позже: «Ты ещё многое должна сделать».

Андрей и Юля вели меня в больницу. Я падала от слабости, зубы у меня лязгали, нервная дрожь трясла тело, я стала заикаться. Меня положили на диване в коридоре. «Уходите», - сказала я. Юля поцеловала меня. Я передёрнулась от боли: ласка иной раз бывает невыносима. Я посмотрела на Андрея, я никогда не видела его таким прекрасным, таким юным, таким родным. Я думала о том, что жизнь распяла меня.

1/X Сон об Андрее, у нас с ним разговор, возникает угроза, что мы будем врозь. У Андрея начался нервный приступ, он потерял дар речи. Я смотрела на него и видела, что он потрясён.

Я поняла, что поступила неправильно, я закричала: «Что я наделала?» и бросилась к нему, схватила его в объятья и держала его очень крепко. Его руки безвольно висели. Шло время. Руки его стали медленно подниматься, и он обнял меня. Ещё во сне мне было открыто, что для А. я так же дорога и близка, как его мама, он не может жить без меня. 

2/X Я уничтожаюсь. Как глубоко Ты смирил меня. Кровавый пот Иисуса в Гефсиманском саду. Научи меня говорить.

Мне всегда больно смотреть, как падают листья. Все раны моей жизни открылись. Никогда мне не было так плохо. Господи, я бы хотела отдохнуть у Тебя на руках.

Меня привезли в больницу в среду, когда был предан Иисус, я страдала четверг, пятницу, в субботу была в усыплении, с тяжёлой головой, в воскресенье я почувствовала, что воскресаю. Моя соседка по палате сказала мне: «Ты оживаешь, а привезли тебя сюда мёртвую».

Пришёл Андрей. Недолгий разговор. Соседки спросили меня: «Это твой братец?» «Братец», - ответила я. «Вы очень похожи», - сказали соседки по палате.

Читаю Чичерина о Моцарте. Шопенгауэр: «Печальное настроение высоко одаренных людей, которое так часто было в них отмечено наблюдателями...»

И если сейчас придёт смерть, то моя душа покинет тело с безумной тоской о Тебе.

На фотографии момент свадебной церемонии в загсе. Брак был заключён, но не с Андреем. Дружба наша и любовь моя - погибли по воле священников. Да простит их Господь. Всё ли к лучшему - не уверена.