Я хотел бы разлиться Алтаем

     Этот август запомнится мне надолго, на всю мою жизнь, прожитую и позабытую, будущую и неведомую. Я хотел бы разлиться Алтаем, всем горным массивом преодолеть свою человеческую тщедушность, и стать каменным гигантом. А на лице моем легкий отблеск траура, преломленного об осколки повседневности. И если бы нашелся хоть один человечный человек, ничуть не алтайский и грандиозный, он бы заглянул много дальше себе подобных – и увидел бы своенравные буруны Иогача, ледяное спокойствие по-северному  тихой Бии, солнечные жемчужины на дне Тельцова озера.
     Мое лицо - письмо без адресата.
     Как не понять мне те безымянные ныне народы, что возлагали богатую дань золотому тельцу. Как не понять тех, кто видит бога в его делах и его творениях, считая, что бог – запечатленная истина. Как не понять этого чуть раболепного, но неудержимо прекрасного чувства, с которым человек кланяется золотому Тельцову озеру и видит в нем отражение Бога.
     Мое лицо -- если бы быть похожим на Озеро... За всю свою жизнь озеро не познало обиды, горечи, злости. Наблюдая грех, оно безмолвствовало, наблюдая добродетель, оно безмолвствовало, наблюдая солнцестояние, оно чуть золотилось легким дымчатым смехом.   
     И, кажется, что скитальцы со всех мест спешат сюда, чтобы узреть и прозреть, и я, подобно этому скитальцу, являюсь на лесную паперть, чтобы, замерев в безмолвии, раствориться в гуле спокойной воды. Как же там тихо, как же там хорошо…
     Мое лицо --- ни к чему...
     И потонув навеки в разлившихся водах озера, что, обнимая собой ветхие избушки алтайцев, разливаются по небу светло-молочными пятнами, и, потерявшись в растворении и воспарении своего и всеобщего, никогда уже не поверится, что за спиной твоей были совсем иные горы, полные неона, блеска и крика. Перестаешь верить в камень, и бетонная жизнь кажется плохо рассказанной, дурной сказкой. И стоит лишь открыть глаза, чтобы снова увидеть синь.
     И тогда моё лицо – крючковатое и морщинистое – вдруг светлеет, а спрятанные в самой глубине глаз искорки озаряют меня. Но не нашлось того свидетеля, который бы прочитал, точно в предсмертной записке: «Я хотел бы разлиться Алтаем».