***

Из огненного столпа на мгновение проступили очертания предстоящего иеромонаха, и опять мощно и ровно огненный столбик вознёсся вверх... «Величаем Тя, величаем Тя...» – к священнику присоединилось ещё два голоса: у громадного престола, несоразмерного с пространством алтаря, стояли ещё двое. Я видела одного, справа. И это не был ангел... Он подавал кадило, выносил свечу, он бросался по первому знаку принести, убрать, и это не был ангел. Он протискивался через Горнее место в шубе, с шапкой в руках, он шёл впереди, расталкивая народ, когда батюшка выходил кадить, он стоял справа, близко, за плечом, когда читалось Евангелие... Я долго, пристально, чутко смотрела и слушала, но это был не ангел. Это был старик с белой бородой, глазами-буравчиками, острым горбом и какой-то громадной, молодой, плотской силой, скрытой в нём.
До Рождества Христова оставалось больше суток. И двести старух, стоящих тесными рядами, плечом к плечу, на крошечном пространстве бывшего пивного бара, твёрдо знали, что в Сочельник, до первой звезды, крошечки хлебной в рот взять нельзя.
Дышать было нечем. Дверь храма была распахнута настежь, и батюшка поверх старух видел падающий снег, проносившиеся мимо поезда, дорогу к Вифлиему и самый путь среди холмов к пещере, где через несколько часов Дева Мария возьмёт на руки нашего Спасителя. Тысяча девятьсот девяносто второй раз обновлялась, спасалась Земля этим днём, но впервые совершалось Рождество здесь, в Х., в 17-й республике нашего бывшего Союза.
Этого города не было на Земле, пока на ней шла хоть какая-то отчасти упорядоченная жизнь. Город возник, когда протянули здесь дорогу на север, и вдоль этой дороги появились две многокилометровые улицы невзрачных, однообразных домов. На пустыре выстроили стекольный завод, и изо дня в день, из десятилетия в десятилетие люди этого города ходили на стекольный завод и делали банки и бутылки, бутылки и банки. Мимо проносились поезда, росли штабеля голубоватого стекла на заводском дворе — проходила жизнь. Но на счастье для этого места и для всех нас, почти в каждом здешнем дворе вилась старушка... Старушонка ли совсем дряхлая, рано ли состарившаяся одинокая женщина... Они-то в очередной раз и попробовали сдвинуть Землю в другую сторону: поднатужились — и получилось. Правда, как всегда у нас, несуразно, нелепо. Бывший пивной бар на свои кровные копейки старухи купили под храм. Им бы умело да с любовью помочь в этом: найти другое здание, да уж как вышло.
Вот и ждали они первой звезды: кутьи попробовать да пойти Господа встречать и славить. Но весь Сочельник шёл снег, звёзд не было. И, как потом выяснилось, двести старух крошки в рот так и не взяли. Звезды-то не было...
Они стояли в тесноте и духоте своего храма, почти ничего не помнящие, не знающие, но за всю их долгую жизнь это были лучшие минуты: они впервые встречали Спасителя, брали младенца Христа из рук Девы Марии и передавали друг другу.
Это видел батюшка, когда стоял лицом к ним. И это мгновение было показано мне... А звезда была.


Из двухтомника "Радуйся!", издание 2005 года